Ширинянц А. А.
История социально-политической мысли России как предмет изучения. Прежде всего, «определимся в понятиях». Под «историей социально-политической мысли России» мы понимаем отрасль исторической науки «истории общественной мысли», в силу общности методологии и специфики предмета, находящейся на стыке истории и политологии. Под «историей политических учений России X–XX вв.» подразумеваем учебную дисциплину, преподавание которой началось на философском факультете Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова в 2004 году. Курс истории политических учений России, разработанный сотрудниками кафедры истории социально-политических учений МГУ, основывается на результатах труда широкого круга ученых — историков и литературоведов, философов и юристов, политологов и социологов, всесторонне исследовавших историю общественной, социально-политической мысли России X–XX вв.
Одна из дефиниций политологии, в предмете которой «тесно переплетены идеи, институты и люди», определяет политическую науку как «изучение того, как люди используют институты, регулирующие их совместную жизнь, и изучение идей, приводящих в движение людей, независимо от того, созданы эти идеи ими самими или получены от предшествующих поколений» (Р. Паэнто, М. Гравитц: здесь и далее в скобках даны фамилии авторов работ, использованных в тексте. См. список литературы в конце текста статьи).
История политической мысли, другими словами «критика идей», наряду с политической философией и политической социологией — важнейшая, конститутивная часть политической науки. Известно, что без истории нет теории. Более того, можно утверждать, что в известном смысле история политической мысли — это сама политология, политическая наука, представляющая собой, как и любая наука, массив непрерывно пополняемого и обновляемого научного наследия. С такой точки зрения совершенно справедливым будет следующее умозаключение: с одной стороны, представление о том, что такое история политологии основано на определенном видении того, что такое политология, с другой — представление о том, что такое политология, определяется тем, как осмыслена ее история (А.Б. Гофман).
История социально-политической мысли России — национальная часть особого направления политологии, раскрывающего процесс эволюции мировой политической мысли, политических исследований и научного знания. Как и мировая политическая мысль, политическая мысль России полиморфна (включает многообразие форм) и полисемантична (имеет многообразие значений, многозначность). Но в русской культуре, в отличие от западной, не было резкого размежевания политической мысли и религиозной традиции. Русская мысль синкретична. Данное обстоятельство привело к тому, что большую часть времени своего существования, вплоть до XIX века, в России политические идеи развивались не в рационалистическом ключе, а в религиозном, мифологическом, метафизическом, утопическом и т.п., т.е. были тесно связаны с религиозно-философскими размышлениями, историей и литературой, не выделялись из общего контекста общественной, социальной мысли. Поэтому, вполне целесообразно обозначать русскую политическую мысль, особенно первых девяти веков ее существования, как «социально-политическая».
Имея, в конечном счете, целью определение роли политических идей в истории русского народа, история социально-политической мысли России представляет составляющие эту мысль учения, идеи и т.п. как типологически и хронологически различающиеся, а не как некоторую единую и неизменную определенность. Поэтому объектом истории социально-политической мысли России является генезис русской социально-политической мысли — формирование представлений о мире политики, становление и развитие разнообразных школ и направлений политических исследований, эволюция методологии и приемов изучения социально-политической действительности в России X–XX вв.
Содержательно история социально-политической мысли России выражена в совокупности фактического материала, выводов и оценок, характеризующих достигнутый в тот или иной конкретный период исторического развития России уровень изучения мира политики, т.е. накопленные знания и освоенные способы анализа социально-политической действительности. Эти накопленные знания обычно носят характер фундаментальный и «поисковый» (Г.А. Белов). В первом случае они выражаются в сумме устоявшихся знаний, принципов, апробированных на практике и в разных теориях, ставших базовыми, развитых до элементарных простейших понятий, во втором же случае, в гипотезах и проектах, утопиях и антиутопиях.
Еще одна характерная сторона политологического знания, выступающего предметом исследования истории социально-политических учений, впрочем, как и оценочная сторона этого знания, связаны не с прикладной наукой бихевиористского толка, стремящейся все измерить и подсчитать, а с «критикой идей» — когда теория, руководящая исследованием, направляет интерес на те способы мышления, толкования смысла и ценностные представления, которые лежат в основе политических процессов и структур. (В.Й. Пацельт)
Необходимо отметить и то, что, будучи частью гуманитарного знания, история социально-политической мысли всегда субъективна и приблизительна, так как, по большому счету, исследует не просто историко-политологические факты, представленные в виде особых, имеющих значение для исследователя, идеализированных объектов, но, изучая тот или иной текст или образ (например, смыслообразы «почва», «соборность», «европейничанье», «русофобия» или же идеалы-образы России, как «Нового Израиля», а Москвы как «Нового Сиона» и «Нового Иерусалима» и т.д.), вторгается в область знаков, символов, значений, смыслов. Гуманитарный характер политологического знания обуславливает и то, что трудно, а подчас невозможно разделить корпус исследуемых в курсе истории политических учений России текстов на сугубо «научные», «политологические» и «художественные», так как форма и содержание большинства источников, особенно ранних периодов, характерны скорее для художественных и публицистических произведений, чем для научных трактатов. Большинство политических идей того времени не имели четко выраженной концептуальной формы, а имплицитно содержались в образно-символических, аллегорических, легендарно-иносказательных и мифологических текстах. Вплоть до XIX века, когда начался процесс институционализации политической науки в России, русские мыслители в своем творчестве не только предпочитали «ненаучные», художественные приемы (метафора, ирония и т.п.), но использовали прежде всего дедуктивные, логико-философские и морально-аксиологические подходы к объяснению и оценке окружающей действительности (того, что есть) и идеалов (того, что должно быть). Это еще один аргумент в пользу корректности обозначения русской политической мысли как «социально-политической мысли».
Предметная область исследования истории социально-политической мысли России охватывает: взаимодействия политической мысли (существующей в форме тех или иных учений, идей, школ, доктрин, концепций, теорий, наконец, в более общей форме направлений), с религиозной, философской, социологической, правовой и др. гуманитарной и естественнонаучной мыслью, с различными идеологическими формами; влияние мифов, утопий (антиутопий) и идеологий на эволюцию политической мысли и их способы отображения мира политики; протонаучные образы в становлении политической философии и науки; процесс обновления понятийно-категориального аппарата политической философии и науки в различные периоды общественного развития; основные этапы и особенности развития отдельных научных школ, направлений, политических учений; политические идеи и проекты русских мыслителей; общее (универсальное, повторяющееся) и специфичное (уникальное) в развитии русской социально-политической мысли в контексте мировой политологии; роль направлений (течений мысли) и отдельных учений, идей, школ, доктрин, концепций и отраслевых теорий в развитии российской и мировой политической науки.
Критерием выбора творчества того или иного мыслителя, ученого в качестве предмета исследования в рамках истории социально-политической мысли России выступает множество факторов, главными из которых представляются следующие. Во-первых, влияние идей и концепций, теорий и доктрин мыслителя на формирование национальной и этнокультурной специфики политических отношений в России, роль и место его трудов в исследовании характерных черт этой специфики. Во-вторых, степень соответствия рассуждений и теоретических построений того или иного русского мыслителя уровню развития европейской и мировой науки того времени, их включенность в то или иное парадигмальное русло развития этой науки, с одной стороны, с другой — новизна по сравнению с предшествующими, оригинальность его размышлений о политической организации и политической жизни общества, о проблемах внутренней и внешней политики; его представлений об идеальной политической системе общества и адекватной системе приемов, методов, форм, способов осуществления политической власти в обществе; о роли и месте России, русской цивилизации во «всемирном воспитании человечества», т.е. во всемирной политической истории и др. Нужно добавить, (это «в-третьих»), что интеллектуальная деятельность мыслителя и ученого подчинена определенным нормам (прежде всего нормам формальной логики), в свою очередь, эти нормы подчинены высшему принципу — принципу долженствования, который конкретизируется в системе высших человеческих ценностей, в политике — в представлениях о наилучшем или о лучшем из возможных устройстве жизни общества и государства. Поэтому степень отнесения политической эмпирии к этим ценностям (религиозным, моральным, «общечеловеческим», «национальным» и др.), а также качество проявления личных ценностных предпочтений в политике (консерватизм, либерализм, радикализм, монархизм, республиканизм, анархизм и т.д. и т.п.) — немаловажный критерий включения трудов конкретного мыслителя или ученого в предметное поле историко-политологической науки.
***
Методология и методика историко-политологической науки. Предметная область исследования истории социально-политической мысли России изучается с помощью разнообразных приемов и способов общенаучных и специальных методов, в совокупности составляющих то, что принято называть «методологией историко-политологической науки».
Историко-политологическая методология сочетает общефилософские, исторические и специальные методы.
Логический («общефилософский», «общенаучный») метод как совокупность, во-первых, логических приемов анализа, синтеза, индукции, дедукции, аналогии и др., во-вторых, продуктов мыслительных процедур, таких как абстракция, идеализация, обобщение, сравнение, классификация и т.д., доказательства, проверки и опровержения — позволяющих составить теоретическое понятие об объекте исследования, о его сущности и содержании.
Исторический («историко-генетический», «хронологический» и т.п.) метод, позволяющий выявить процесс зарождения и формирования политических идей и взглядов в конкретно-исторических условиях, связан с освещением различных этапов развития учений о политике в их хронологической последовательности (т.е. во времени), в конкретных формах исторического проявления.
Компаративный («сравнительно-исторический») метод выявления сходных признаков и установления различий, с помощью которого определяется общее и особенное в исторических явлениях путем: во-первых, сопоставления различных ступеней развития (во времени, от периода к периоду) одного явления; во-вторых, сравнения разных сосуществующих в пространстве явлений, например, сравнительного анализа идей, взглядов и концепций различных политических мыслителей, школ и направлений не только в рамках истории России, но и, сопоставления русской социально-политической мысли с социально-политической мыслью различных стран.
Системный («структурный», «структурно-функциональный») метод всестороннего комплексного анализа политических идеалов, теорий и доктрин как сложных социальных феноменов, позволяющий, во-первых, выявить их структуру, составные элементы, характер взаимосвязи между ними, отделить главное от второстепенного, во-вторых, определить роль и место конкретных политических идей в мировоззренческой системе того или иного мыслителя, затем политических идеалов, теорий и доктрин в том или ином идейно-мировоззренческом комплексе (консервативном, либеральном и т.д.) и, наконец, через соотнесение этих комплексов между собой, в социально-политической системе общества.
Герменевтический метод (от лат. искусство интерпретации) обнаруживает смысл, скрытый во всякого рода значениях (В.Й. Пацельт). Этот метод пересекается с историческим методом, позволяющим, в частности судить о значениях, относящихся к прошлому, с помощью оценки источников (главными из которых в ряду унаследованных предметов, значений и обстоятельств являются тексты). Современная историческая наука разработала целый ряд детализированных правил исследования конкретных документов, источников различного типа. Так, специальная наука — текстология, изучающая приемы анализа текста литературных произведений в целях его критики (рецензии), исправления (эмендации) и издания (публикации), различает следующие категории литературных памятников: 1) памятники, дошедшие до нас в незначительных фрагментах; 2) наиболее часто встречающиеся на практике памятники, дошедшие до нас в многочисленных, расходящихся одна с другой, редакциях: а) подвергшихся многочисленным искажениям при переписке (до конца книгопечатания), б) подвергшихся неоднократным переделкам и переработкам вплоть до объединения (контаминации нескольких произведений в одно); 3) памятники, являющиеся сводом ряда других, слагавшихся в течение ряда столетий памятников, относящихся к различным эпохам и возникших в различной общественной среде; 4) памятники, сохранившиеся в немногочисленных или даже в единственной, иногда сильно искаженной, редакции; 5) фальсификации: а) памятники, целиком подложные; б) интерполяции или вставки. «Текстологическая» критика текста в основном сводится к двум моментам: 1) к установлению подлинности или подложности источника, 2) к реконструкции, в случае констатирования подлинности первоначального текста, искаженного переписками и переделками и дошедшего до нас в виде разрозненных и неполных фрагментов. Критика текста источника, признанного подлинным, в свою очередь состоит из двух последовательных моментов: 1) диагноза (т. е. констатирования испорченности данного места текста), основой которого служит либо нарушение логического смысла, либо несоответствие архитектонике целого, показаниям других памятников или других частей того же памятника; 2) конъектуры, т. е. составления проекта исправления текста, источником которого могут быть или косвенные указания в самом исследуемом памятнике и близких к нему, или же гадательное предположение, исходящее из общего толкования логического смысла памятника, исторических условий его возникновения, отношения к другим памятникам, его художественной структуры (напр. ритм) и т. д. (Д.С.Лихачев)
В упрощенной же форме приёмы и методы исследования и текстологической критики исторических источников обычно сводятся к трем процедурам. Это — установление текста, включающее прочтение и осмысление текста, выявление позднейших приписок и вставок (интерполяции), определение отношения к оригиналу и т.п.; интерпретация текста, смысл которой состоит в уяснении, что именно сообщается в нём о конкретных фактах, событиях и явлениях, в истолковании прямого и иносказательного значения текста, расшифровке специфических выражений, метафор, намёков и, наконец, изучение происхождения источника, которое сводится к тому, чтобы, помимо атрибуции, охарактеризовать время, место и предпосылки-условия возникновения того или иного текста. Подобная «аналитическая» критика дополняется критикой «синтетической» в процессе которой обобщаются полученные данные, сопоставляются источники, выясняется генеалогическая связь между ними, определяются недостающие звенья, которые можно реконструировать.
Метод реконструкции (реконструкции когнитивной, познавательной), дающий возможность, во-первых, выстроить разрозненные идеи, взгляды и теоретические положения, содержащиеся в работах различных мыслителей, а также в документах и материалах политических организаций и движений в целостные политико-идеологические концепции и направления социально-политической мысли, во-вторых, интерпретировать логико-метафорические структуры тех или иных реконструированных концептов (например, «интеллигенция», «терроризм», «соборность» и т.д.). Данный метод предполагает максимально близкое к оригиналу воспроизведение, адекватное детальное восстановление рассматриваемого материала, системы, взглядов того или иного мыслителя, которые в процессе реконструкции очищаются от наслоений времени, от ложных трактовок, идеологических конъюнктурных оценок, которые были привнесены со временем и т.д. --PAGE_BREAK--
Биографический метод, применение которого обусловлено тем, что основополагающую роль в истории социально-политических учений России вплоть до XX века, когда политическая наука стала получать более или менее широкое институциональное воплощение, играла личность мыслителя, которая всегда отражалась (и отражается) в его теоретических трудах. Поэтому, наряду с изучением логики познавательного процесса (филиации идей и т.п.), значительное место в истории социально-политической мысли занимает изучение комплекса факторов, связанных с обстоятельствами жизни и свойствами личности того или иного мыслителя (особенности творческой биографии в контексте исторической эпохи, психологические черты, ценностные ориентации, характер отношений с предшественниками, учениками и последователями и т.п.). Здесь немаловажную роль играют приемы использования мемуарной, эпистолярной и автобиографической литературы в качестве исторического источника, а также герменевтического метода эмпатии (сопереживания, способность представить себя на месте другого человека и понять его чувства, желания, идеи и поступки), позволяющего глубже проникнуть в психологию творчества и жизни конкретного мыслителя.
Метод аналогии и моделирования. Перенос знаний с одних, известных предметов на другие, неизвестные, которые в определенных отношениях сходны с первыми, в логике обозначается как «умозаключение по аналогии». На аналогии основано моделирование (от лат. modulus — мера) — создание идеального образа, теории, описания, отображающих факты и их сочетания в виде более простой, более наглядной структуры (Кочергин А.Н.). Принципы моделирования в той его форме, в какой оно адаптировано гуманитарным знанием приобретают большое значение в современной историко-политологической науке.
Это обусловлено тем, что, во-первых, объект историко-политологической науки, впрочем, как и любой другой социально-исторической науки, слишком сложен и его познание нуждается в ограничении или определенном упрощении; во-вторых, этот объект всегда подвижен, изменчив, и чтобы представить этот ускользающий объект, его нужно на время остановить в определенной точке стабильности, создать неподвижную модель; в-третьих, объект, представленный в форме текстов, требует соответствующей интерпретации этих текстов в контексте своего времени, переинтерпретации в свете современного знания и последующей «сборки» в правдоподобную модель (Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская).
При этом различаются первичные проективные модели, направленные на преобразование социальной реальности, и вторичные гносеологические модели, ориентированные, в частности, на познание первичных, проективных моделей в их соотнесении с исторической реальностью.
Обращаясь к социальному моделированию как методу познания, необходимо учитывать сложность социально-политической мысли как части культуры, представленной в виде системной целостности, а также сложности межсистемных взаимодействий в рамках больших социальных систем. Каждая из них, развиваясь в одном историческом времени, наследует и рекультурирует ценности и социальные технологии предшествующих эпох, даже отрицаемые ею. И, в свою очередь, каждая эпоха, даже не помышляя о том, определяет параметры последующего развития, далеко не всегда оптимальные, которые поэтому приходится ломать или откладывать «в запасники истории». Однако не следует рассчитывать на полную изоморфность познавательных моделей, скорее они являются «эскизным» описанием диффузных (сложных, больших) систем. В больших системах, к каковым, бесспорно, следует отнести идейно-мировоззренческие комплексы, нельзя установить непроницаемых перегородок, разграничивающих действие различных переменных обстоятельств. Короче говоря, любой рассказ об истории социально-политической мысли (мыслителе, его идеях, теориях, идейно-политических направлениях, концептах и т.п.), развивающейся во времени и пространстве, подразумевает наличие некоей абстрактной модели, созданной для удобства мышления и имеющей к сложной многогранной реальности далекое отношение.
Как в любой науке, так и в истории социально-политической мысли России, методология всегда дополняется методикой — т.е. описанием последовательности конкретных, целесообразных шагов проведения историко-политологического исследования. Помимо упомянутой уже «критики идей» и исторической критики источников — т.е. детализированных правил исследования конкретных документов, источников различного типа, а также необходимого историографического обзора оценок и мнений, который строится обычно также по правилам хронологического и концептуального распределения материала, наиболее общие требования методики корректного историко-политологического исследования сводятся к следующим положениям. Изучение взглядов того или иного мыслителя надо начинать, во-первых, с определения социально-политических особенностей исторической эпохи в обстановке которой они были выдвинуты и развиты (другими словами «вписать» жизнь и творчество политического мыслителя в «контекст эпохи»); во-вторых, нужно ознакомиться с общефилософскими взглядами мыслителя, понять их связь с политической позицией, определить основные этапы формирования его мировоззрения, составить представление о биобиблиографии его трудов, т.е. о месте и роли политических произведений в творческой биографии мыслителя; в-третьих, необходимо понять архитектонику (общий план построения, определяющий взаимосвязь частей) произведений мыслителя, уяснить логику его рассуждений, аргументацию по социально-политическим вопросам в конкретных трудах (произведениях); в-четвертых, изучить, что нового в теоретическом, научном отношении дал тот или иной мыслитель, чем реально обогатил он сокровищницу политических знаний, какова связь его идей с предшествующими и последующими этапами развития политической мысли. Подобного рода требования справедливы и по отношению к изучению того или иного политического учения. И здесь необходимо будет ответить на обязательные вопросы о том, когда возникло и развивалось данное учение; кто является его главными представителями; как оно связано с конкретной исторической обстановкой, с интересами социальных групп, с вызовами эпохи; в чем особенности его теоретического (философско-социологического, историософского, религиозного и т.д.) обоснования; какие идеи и принципы лежат в его основе, и что нового по отношению к предшествующим теориям и концепциям оно содержит; и, наконец, каковы его исторические судьбы, роль и место в истории социально-политической мысли.
Источниковедение истории социально-политической мысли России. Историческим источником принято называть продукты материальной или духовной культуры (предметы материальной культуры, памятники письменности, обычаи, обряды и др.), все, что создано в процессе деятельности людей, несет информацию о многообразии общественной жизни и дает возможность изучать прошлое человеческого общества.
Количество исторических источников безгранично, неодинаково лишь число сохранившихся от различных исторических периодов. Разнообразие исторических источников обуславливает необходимость их классификации — т.е. разделения неоднородной совокупности предметов на однородные группы по какому-либо существенному, внутреннему признаку.
Вся совокупность исторических источников делится на четыре типа: 1) вещественные, 2) письменные, 3) изобразительные и 4) фонетические (И.Д. Ковальченко).
История социально-политической мысли России (как и учебный курс истории политических учений России) имеет дело с письменным типом источников. Если некоторое время назад было принято разделять письменные источники на документальные материалы («остатки культуры») и повествовательные или нарративные свидетельства («исторические предания») (А.С. Лаппо-Данилевский), то сейчас большинство ученых придерживается развернутой видовой классификации, включающей в себя: 1) летописи, 2) законодательные акты, 3) делопроизводственную документацию, 4) актовые материалы (грамоты), 5) статистику, 6) периодическую печать, 7) документы личного происхождения (мемуары, дневники, переписка), 8) литературные памятники, 9) публицистику и политические сочинения и 10) научные труды — как исторически сложившиеся группы источников, имеющие устойчивые общие признаки формы и содержания, возникшие и закрепившиеся в силу общности их социальных функций (Л.Н. Пушкарев). Внутри видов, когда возникает необходимость, источники делят на разновидности. Так среди источников личного происхождения исследователи выделяют мемуары, дневники и переписку.
Документальные, массовые источники — делопроизводственная документация, актовые материалы (грамоты), статистика, законодательные акты, периодическая печать, обычно, за редким исключением, играют в историко-политологическом исследовании вспомогательную роль. Центральное место в таком исследовании, «по-определению», принадлежит источникам, имеющим по-преимуществу индивидуальный (а не массовый) характер — политическим сочинениям и публицистике, а также летописям, литературным памятникам, научным трудам и документам личного происхождения.
Итак, краткая характеристика видов письменных источников.
Летописи это исторические произведения, в которых материал излагался в виде погодных записей (статей), начинавшихся со слов «В лето…» (т.е. «В год…»). «Летописью» принято называть реально дошедший до нас текст — в одном списке или в нескольких сходных. Различают также «летописцы» — небольшие по объему памятники, охватывающие, в отличие от летописи, не всю русскую историю от ее начала и до каких-то пределов, приближающихся ко времени составления летописи (например, Ипатьевская летопись, Лаврентьевская летопись), но лишь какую-то часть этой истории: историю княжества, монастыря, города (например, Нижегородский летописец — летописный памятник, составленный в XVII веке в Нижнем Новгороде в котором говорится о событиях, происходивших в городе от его основания до 1688 года, Двинский летописец — летопись истории Поморья, содержащая записи с 1342 по 1750.). (Д.И. Лихачев).
Традиция летописания возникла в первой половине XI в. и просуществовала до конца XVII в. Летописание несло на себе функцию исторического и политического самосознания средневековой Руси и ярко выраженную культурную функцию. Летописное произведение строилось на христианской концепции истории и содержательно включало в себя выборочные сведения из предшествующих летописных сводов и записи современных летописцу событий. Это обуславливало, во-первых, дискретный характер погодных записей (статей), в которых на первый план выносились хронологические, а не причинно-следственные связи событий, предопределенных божественной волей, во-вторых, компилятивный характер самих летописей, так как, используя ранее созданные тексты, летописцы не только хронологически продолжали их, дополняя своими погодными летописями, но и перерабатывали летописные сочинения предшественников. Поэтому русские летописи носят сводный характер (включают текстовые слои, принадлежащие разным авторам разных поколений) и называются летописными сводами. В случае если текст предшественника подвергся осознанной переработке, которая существенно изменяла описания событий, оценку поведения людей и т.д., принято говорить об изводе (редакции) летописи или свода. Подобного рода изводы (редакции), т.е. приспособление текстов к новым историческим условиям, интересам заказчика или самого летописца, свидетельствуют о том, что летописи были не только средством накопления определенной информации, но и средством политической борьбы. В случае если текст предшественника лишь переписывался с малозначительными изменениями, такую копию принято называть списком летописи.
Литературные памятники это произведения литературы, которые отображали современную им действительность в художественной, словесно-образной форме. Специфика художественной речи (как устной, так и письменной) в том, что она не «информирует», а создаёт последовательность словесных образов-«жестов», ее невозможно воспринять непосредственно, но нужно всегда понять. Сложное сплетение «образных» высказываний — мельчайших и простейших словесных образов, составляющих литературное произведение, позволяет не только постигать художественную действительность, но и переживать, «жить», присутствовать в ней.
Принято считать, что социальная функция литературы заключается в привитии общественно значимых ценностей, идеалов и образов (образцов) поведения. Литературный памятник представляет определенную социокультурную систему, включающую и определенные политические отношения. Поэтому реальность отображается в нем не только через призму духовных, но и политических ценностей и идеалов. Первые произведения древнерусской литературы появились в середине XI века и вплоть до XVII составлялись в духе православно-христианских ценностей и символики и имели синкретический характер, так как соединяли элементы мифологии, религии, зачатки естественных и исторических наук, моральные максимы и практические советы, облекая их в художественную, словесно-образную форму. Таково, например, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Киевского, оратора и писателя XI века — Илариона. Многие литературные памятники повествовали о переломных моментах истории России (напр. «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище» и др.). Изложение в форме «слов», поучений, посланий, сказаний, притч, повестей и т.д. позволяло древнерусским мыслителям сочетать глубину мысли с образностью художественного повествования.
Среди подобного рода источников особое место занимают литературные произведения, порожденные христианским культом святых и святынь. Церковно-житийной литературе, повествованиям о святых и о святынях, которые принято называть агиографическими источниками, присущи черты, отличающие их от исторических хроник, биографий — с одной стороны, и от художественной литературы и фольклора — с другой. Различают жития подвижников во славу Церкви и создателей монастырей (напр., жития Сергия Радонежского, Кирилла Белозерского и др.); иерархов Русской Церкви (жития митрополитов: Петра, Алексия, Киприана, Ионы, Филиппа); юродивых (напр., Василия Блаженного и др.); женские жития (напр., житие княгини Ольги и др.) и, наконец, княжеские жития (наиболее известные — житие Александра Невского; жития Бориса и Глеба; князя Владимира; Всеволода-Гавриила Псковского; Дмитрия Донского; Довмонта-Тимофея; Михаила Александровича Тверского; Михаила Всеволодовича Черниговского; Михаила Ярославовича Тверского; Феодора, князя смоленского и ярославского). Особняком стоят описания святынь (напр. «Сказание о чудесах Владимирской иконы Богородицы» и др.). С начала XI века в Киевской Руси, по примеру и на основе византийских сборников «Минеи-Четьи», содержащих жизнеописания святых, поучения, молитвы, песнопения на каждый день года, стали составляться сборники для назидательного, «душеполезного» чтения. Эти «Минеи-Четьи» обильно пополнялись русским материалом (особенно активно с середины XVI века, когда получил начало общерусский культ святых). Наиболее известные «Великие Минеи-Четьи», объединившие в 12 объемных томах почти всю церковную литературу от начала христианства на Руси и жития русских святых, канонизированных на соборах (1547 и 1549), были составлены в Москве под руководством митрополита Макария.
Политические сочинения и публицистика — это сочинения по актуальным вопросам общественной и государственной жизни, содержащие и пропагандирующие различные политические идеи, оценки, прогнозы и предложения.
Политические сочинения, в отличие от публицистики, характеризует более глубокая, научная аргументация. Они рассчитаны на руководителей государства, специалистов управления и представителей правящей элиты. Одним из первых политических сочинений, созданных на русской земле, можно считать произведение Ермолая-Еразма «Благохотящим царям правительница и землемерие». К политическим сочинениям можно отнести трактат Ю. Крижанича «Политика» или же «Наказ…» Екатерины II — хоть и компилятивное сочинение, но вобравшее в себя многие научные достижения своего времени.
Особое распространение в России приобрели различного рода «проекты» и «записки», обращенные непосредственно к императорам. Таковы, например, записка Н.М. Карамзина «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», которая стала манифестом русского консерватизма, и до сих пор не утратила злободневности, или же записка К.С. Аксакова «О внутреннем состоянии России», обосновавшая политическую концепцию «Земли» и «Государства» и мн. др. В этих и подобных им «записках» глубоко фундированные историческим и политико-философским материалом идеи и концепции подчас сочетались с нелицеприятной критикой как отдельных мероприятий, так и политики правительства в целом. продолжение
--PAGE_BREAK--
К разряду политических сочинений можно отнести центральные работы М.А. Бакунина «Федерализм, социализм и антитеологизм», «Государственность и Анархия», в большей части своей незаконченные, но, несмотря на логическую несовершенность и незавершенность, привлекающие читателя накалом мысли; в отличие от работ Бакунина, основные политические труды П.Л. Лаврова «Исторические письма», «Государственный элемент в будущем обществе» и др. отличаются стройностью логических построений и отсутствием всякого рода публицистических всплесков, корректностью полемических высказываний и критики; что касается большинства политических сочинений П.Н. Ткачева, то, характерный для него беспардонный стиль письма человека, не жалеющего и не признающего никаких авторитетов, несмотря на теоретическую значимость и глубину обосновываемых идей, больше уместен в публицистических работах.
Публицистика отличается злободневностью содержания, экспрессией стиля, тенденциозностью суждений, оценок и призывов. Она апеллирует больше к чувствам, чем к разуму и адресована широкому кругу читателей. Таковы, например, «Ответ кирилловских старцев Иосифу Волоцкому», переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским, большинство сочинений Аввакума Петрова, рассчитанные не столько на непосредственного адресата, сколько на более широкую аудиторию и содержащие не только приемы высокой риторики, цитаты из Библии и святоотеческой литературы, но и конкретные выразительные образы и художественные детали, задевающие читателя «за живое». Публицистическими жанрами являются памфлет, фельетон, заметка, обращение, воззвание, прокламация, политическое письмо, лозунг, публицистическая статья. Расцвет этих жанров приходится на середину XIX — начало XX вв., когда политическая публицистика заняла важное место в нелегальной агитационной и пропагандистской деятельности русских революционеров. Непревзойденные образчики подобной публицистики представлены, например, в бесцензурных изданиях А.И. Герцена — Н.П. Огарева. Не будет преувеличением утверждение и о том, что большинство русских писателей и ученых того времени отдали в своем творчестве дань политической публицистике, позволив исследователям смело включать в предметное поле истории политических учений России публицистические выступления А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева, М.П. Погодина, Д.И. Писарева, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, М.Н. Каткова, В.Г. Белинского, А.Д. Градовского, П.Н. Ткачева, Б.Н. Чичерина, В.С. Соловьева и мн. других.
Научные труды это группа источников, отражающая научные представления прошлого. К таким источникам относятся, прежде всего, диссертационные исследования, научные трактаты, монографии и статьи по широкому кругу тем политической теории и истории России и зарубежных стран. Особый интерес для историков отечественной политической мысли представляют труды представителей русской академической науки — профессоров и преподавателей университетов и других высших учебных заведений России XVIII — начала ХХ вв., посвященные отечественной интеллектуальной, духовной, политической истории (В.О. Ключевского, А.С. Алексеева, К.Д. Кавелина, М.М. Ковалевского, В.И. Ламанского, А.И. Стронина и мн. др.). Например, книга еще недавнего выпускника историко-филологического факультета Московского университета и будущего профессора русской истории В.О. Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник», написанная в 1870-е годы, и по сей день не утратила своего научного значения. Ученый, исследовав жития, написанные в Северо-Восточной Руси в XII–XVII веках, впервые в отечественной историографии дал подлинную оценку роли монастырей в колонизации русских земель. В большой работе «Славянское житие св. Кирилла, как религиозно-эпическое произведение и исторический источник», написанной в начале 1900-х годов, заслуженный профессор Петербургского университета В.И. Ламанский предпринял пересмотр важнейших вопросов истории славянства в IX в. Рассматривая обстоятельства так называемой «хазарской» миссии славянских апостолов Константина Философа и Мефодия, он доказал, что это была «русская» миссия, в результате которой осуществилось крещение Руси, первой среди славян воспользовавшейся азбукой Кирилла (изобретенной в 855 г.) и переводами священных книг. Много раньше, в 1871 году в своей докторской диссертации «Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе», а затем в трактате «Три мира Азийско-Европейского материка» (1892) Ламанский положил начало новому научному направлению — геополитике. Геополитические идеи Ламанского (особенно положение о «трех мирах», о «Европе как полуострове Азии») оказали значительное влияние на формирование доктрины евразийства (В.П. Семенов-Тян-Шанский, П.Н. Савицкий и др.). Многие положения его «политико-географической» концепции (идея «срединности», тезис о «молодых и старых культурах», положение о роли коммуникаций в цивилизационном процессе и др.) перекликаются с высказанными позже идеями Ф. Ратцеля, Й. Парча, Ф. Наумана, Х. Макиндера — западных ученых, которых принято называть основоположниками и классиками геополитики.
Ряд систематизированных курсов истории России, теоретических курсов философии права, а также истории отечественной философской, общественно-политической мысли прошлого не только вошли в предметное поле истории политических учений России (например, работы В.Н. Татищева, М.М. Щербатова, Н.М. Карамзина, М.П. Погодина, А.И. Герцена, М.О. Кояловича, Д.И. Каченовского, а позже — Б.Н. Чичерина, Р.В. Иванова-Разумника, Д.Н. Овсянико-Куликовского, А.С. Лаппо-Данилевского, А.Н. Пыпина, В.И. Сергеевича, П.Н. Милюкова и мн. др.), но и составили предмет особого направления историко-политологических исследований — историографии отечественной истории общественно-политической мысли. Среди этих курсов своей универсальностью выделяется труд профессора кафедры русской гражданской истории Петербургской духовной академии М.О. Кояловича «История русского самосознания по историческим памятникам и научным документам», изданный в 1884 году, а затем неоднократно переиздававшийся. В нем с позиций прямо заявленного «славянофильского субъективизма» Коялович осуществил оригинальный анализ «состояния науки истории и ее литературы», представил обзор трудов русских историков (от первых опытов А.М. Курбского и Г.К. Котошихина до новейших на тот день разработок К.Н. Бестужева-Рюмина и В.О. Ключевского), охарактеризовал так называемое «западничество» и «славянофильство» (Гл. 13, 14), показал связь и преемственность различных научных школ и направлений в «постепенном развитии русского научного сознания по отношению к нашему историческому прошлому».
Документы личного происхождения фиксировали личные впечатления современников, очевидцев и участников общественно и культурно значимых событий. Это самые субъективные свидетельства прошлого. Обычно выделяют следующие их разновидности.
Во-первых, мемуары (воспоминания) очевидцев или участников исторических событий. Основным источником сведений для мемуаров являются воспоминания авторов о пережитом, но наряду с ними может использоваться различная документация, дневники, письма, пресса и т.п. Создаются мемуары на основе личного опыта их авторов, но опыта уже осмысленного в соответствии с их индивидуальностью и общественно-политическими взглядами времени написания. Мемуарист получает возможность перспективного взгляда назад, охвата большего промежутка времени и анализа его событий под углом зрения определенной идейной концепции. На мемуарах лежит очень сильный отпечаток общественно-политической атмосферы описываемой эпохи и времени, когда они писались, поэтому они всегда субъективны и часто тенденциозны. В ряде классификаций к мемуарной литературе относят также, автобиографию (более краткий, чем воспоминания, по своему объему текст, охватывающий наиболее важные и поворотные моменты в истории личности), исповедь (автобиографию, посвященную каким-либо, особенно переломным событиям в жизни ее автора), биографические воспоминания (здесь центр тяжести переносится с автора на лиц, с которыми он чем-либо был связан в прошлом), некрологи (воспоминания о близком лице, написанные в связи с его смертью и под непосредственным ее впечатлением). В России появление мемуаров относится к XVII в., а расцвет к XVIII–XIX вв.
Во-вторых, дневники — регулярные, подневные записи впечатлений, наблюдений и мыслей по поводу наиболее значимых событий личной и общественной жизни. Синхронность записей событиям жизни их автора обуславливает особенную точность в передаче настроений и деталей эпохи, однако, в отличие, например, от мемуаров, общая перспектива событий здесь отсутствует, и повествование держится на молекулярной связи записей, объединенных единством излагающего их лица, системой его воззрений. Внешняя, но более других обязательная примета дневников — обозначение дат. Различают множество форм и переплетающихся жанров дневников: политические, дорожные, писательские, светски-литературные, семейные, семейно-политические и т.д. Мемуары (воспоминания) и дневники объединяют одним термином записки. Таковы, например, записки Екатерины II, «Моя повесть о самом себе и о том, чему свидетель в жизни был» цензора А.В. Никитенко, «Год в чужих краях (1839). Дорожный дневник М. Погодина», «Записки революционера» князя-анархиста П.А. Кропоткина, «Былое и думы» А.И. Герцена, «Семейная хроника» С.Т. Аксакова, «Дневник писателя» Ф.М. Достоевского, «Тени прошлого» Л.А. Тихомирова и многие, многие другие субъективные свидетельства прошлого, которое без этой субъективности теряет многомерность, превращаясь в плоскую безжизненную картину череды непонятных и непонятых исторических событий.
И, наконец, третья разновидность документов личного происхождения, переписка — письменный обмен впечатлениями и мыслями о значимых событиях своей и общественной жизни. Различают «частную переписку», имеющую двухсторонний характер, и «эпистолярную литературу» — переписку, изначально задуманную или позднее осмысленную как художественная или публицистическая проза, предполагающая широкий круг читателей. Если частная переписка позволяет глубже проникнуть в тайны личной жизни и творческой лаборатории того или иного мыслителя, помогает, как, например, в случае с опубликованными частными письмами Ф.И. Тютчева, не только узнать его отношение к важнейшим общественно-политическим событиям той эпохи, но и основные понятия его политической философии, которые он часто разъяснял своим адресатам, то практически вся эпистолярная литература носит дидактический, назидательный характер. Таковы, например, письма (послания) Максима Грека, протопопа Аввакума, «Историко-политические письма и записки в продолжение Крымской войны. 1853–1856.» М.П. Погодина, «Выбранные места из переписки с друзьями» Н.В. Гоголя, известное письмо В.Г. Белинского Н.В. Гоголю, «Письма из Франции и Италии» А.И. Герцена, и другие эпистолярные произведения многих русских мыслителей.
Периодическая печать («повременные издания», «пресса») — издания, выпускаемые типографским способом в определенные промежутки времени с целью публикации информационных и аналитических материалов и формирования общественного мнения по тем или иным проблемам общественной и государственной жизни. Периодические издания выражают интересы и позиции различных социальных групп и используются в борьбе за власть и общественное влияние. Периодика делится на газеты, журналы, бюллетени, ежегодники и альманахи, которые могут быть классифицированы по издателям, по периодичности, по территориальному признаку, по отношению к цензуре, по отношению к власти, по содержанию, по языку и т.д. В России периодическая печать появилась в начале XVIII в. и интенсивно развивалась. Если общее число периодических изданий за период с 1703 по 1800 г. составило 119 наименований, то уже в 1801–1861 гг. увидело свет 595 новых органов печати. Огромное количество, если не большинство, текстов социально-политической направленности, занявших важное место в истории русской политической мысли, первоначально выходили в свет в периодических изданиях и лишь затем публиковались отдельными книгами (например, «Философические письма» П.Я. Чаадаева, «Исторические письма» П.Л. Лаврова, «Россия и Европа» Н.Я. Данилевского и мн. др.). В ведомственном «Журнале Министерства народного просвещения» публиковались первые работы многих столичных и провинциальных ученых, составивших затем цвет российской науки. Уникальна роль в истории русской политической мысли неподцензурных изданий А.И. Герцена («Колокол», «Полярная звезда») и многих его последователей из революционного лагеря. В XIX веке «толстые» подцензурные журналы («Современник», «Отечественные записки», «Дело» и др.) подчас становились для многих оппозиционных мыслителей единственной общественной трибуной, с которой можно было выражать свои взгляды. А, например издания М.Н. Каткова (газета «Московские ведомости» и журнал «Русский вестник») более тридцати лет не оставляли без внимания ни один сколько-нибудь значимый вопрос социально-политической или культурной жизни России, оказывая подчас существенное воздействие влияние на ход событий.
Законодательные акты представляют собой правовые нормативные документы, которые исходили от верховной государственной власти и имели высшую юридическую силу в пределах какой-либо территории или всего государства. В отличие от обычного права — правил поведения, сложившихся на основе обычая, закон — это письменная норма поведения. С помощью законодательства государство регулировало социальные отношения и управляло своей деятельностью. Законодательный вид документов возник в середине XI в. Однако обычное право не исчезло полностью, например, вплоть до середины XIX века оно занимало место правового регулирования в русской крестьянской общине. Древнерусское законодательство носило прецедентный характер (т.е. источником закона являлось решение суда или иного органа государственной власти, принимавшееся за образец при разрешении сходных вопросов). Такой тип законодательства принято называть казуистическим. Переход от решения конкретных вопросов к обобщениям в государственном масштабе в российском законотворчестве осуществился в конце XVII–XVIII вв. По мере накопления нормативной базы, путем отбора из решений, ранее возникших по отдельным казусам, создавались новые единые законодательные тексты в виде кодекса (единого законодательного акта, объединяющий и систематизирующий нормы права, регулирующие, как правило, определенную область социальных отношений) или свода законов (официального систематизированного полного собрания действующих нормативных актов). Так, самым древним из дошедших до наших дней кодексов является Русская правда (здесь слово «правда» означает правовые нормы, на основании которых вершился суд) времен Киевской Руси (XI — начало XII вв.), источниками кодификации которой были нормы обычного права и княжеская судебная практика, оформлявшаяся в виде уставных грамот и уставов, особую группу которых составляли княжеские уставы, регулирующие взаимоотношения светской и церковной властей. В 30-е гг. XII — конец XV в. уставные грамоты и уставы выдавались местными князьями. В XVI–XVII вв. ведущими формами закона были грамота и указ, которые исходили только от верховной власти. Первым русским законодательным документом, утвержденным Земским собором и царем и сразу после того напечатанным, стало Соборное Уложение 1649 г. В XVIII в. единственным субъектом законодательной власти стал царь (с 1721 г.– император), иначе говоря, право издания законов принадлежало только императору. Вплоть до 1906 г. в Российской империи законодательные акты издавались в форме уложений, уставов, учреждений, грамот, положений, наказов (инструкций), манифестов, указов, мнений Государственного совета и докладов, удостоенных высочайшего утверждения. Сверх того император объявлял «повеления в порядке управления» в форме рескриптов и приказов. Высшей формой законодательного акта императорской России принято считать манифест — исходящий от верховной власти торжественный акт, обращенный к народу в связи с каким-либо крупным политическим событием (реформа системы власти, воцарение нового монарха и так далее). Различались манифесты «обычные» (по случаю восшествия на престол и коронации, бракосочетания, заключения выгодного мира и т.п.) и «всемилостивейшие» (акт дарования царем народу милостей: «податных облегчений, помилований и облегчение участи отбывающих наказания преступников и т.п.», по поводу каких-либо знаменательных событий). Так, например, «Манифест о даровании свободы и вольности российскому дворянству», изданный 18 февраля 1762 императором Петром III, расширял права и вольности российского дворянства. «Манифест» и «Положения о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости», состоявшие из 17 законодательных актов, подписанные 19 феврале 1861 г. Александром II положили начало отмене крепостного права и другим реформам. Манифест Николая II от 17 октября 1905 «Об усовершенствовании государственного порядка», провозглашал гражданские свободы, создание народного представительства в форме Государственной думы. Часто авторами и редакторами манифестов были люди, оставившие о себе память как выдающиеся политические мыслители России — например, Н.М. Карамзин, М.М. Сперанский, Ю.Ф. Самарин, К.П. Победоносцев, С.Ю. Витте и др. продолжение
--PAGE_BREAK--
Актовые материалы (грамоты, записи) — правовые документы, которые в юридической форме фиксировали сделки между отдельными лицами. По субъектам сделки актовые материалы делят на частно-правовые и публично-правовые акты. Первые закрепляли договор между частными лицами, вторые между частными лицом и субъектом публичной власти. Примером могут служить судные грамоты. Так, Псковская судная грамота, утвержденная на вече в 1467 году, определяла судебные права князя, посадника, наместника, владыки, княжих и вечевых чиновников, судопроизводство, трактовку уголовных преступлений, имущественных прав и их нарушений, различного рода обязательств и права наследства. Акты — памятники X–XVIII вв. Особый интерес как источник истории социально-политической мысли вызывают «духовные грамоты», т.е. завещания великих князей, отражающие политико-правовые аспекты (порядок наследования, самостоятельность княжеств, система властной иерархии удельных князей и т.п.) процесса формирования централизованного русского государства (например, «Духовная грамота великого князя Ивана Калиты», «Духовная грамота великого князя Дмитрия Донского», «Духовная грамота великого князя Ивана III Васильевича» и др.).
Завершают перечень письменных источников статистические и делопроизводственные материалы, довольно редко привлекаемые к исследованию историками социально-политической мысли.
Статистические материалы появились в Российской империи в начале XVIII в. как часть государственного управления. В первый период своего существования (XVIII первая половина XIX вв.) российская статистика понималась как государствоведение. Количественная информация в статистических документах данного времени передавалась в словесной и цифровой форме. В результате сложилась разновидность статистико-описательных материалов. Со второй половины XIX в. стала складываться чисто статистическая документация. В ней информация излагалась только в цифровой форме. Статистические материалы второй половины XIX начала ХХ вв. подразделяются на статистику государственных учреждений, земскую, научную, статистику труда и предпринимательских союзов.
Более или менее развитое делопроизводство в России возникло в середине XVI века со складыванием аппарата централизованного российского государства. Делопроизводственные материалы — это текущая документация, издававшаяся различными государственными, судебными, экономическими, политическими и общественными организациями (учреждениями). Делопроизводственные материалы делят, прежде всего, по принадлежности к тому или иному субъекту управления: ими могли быть государство, общественное или частное учреждение. В России преобладало государственное делопроизводство. Материалы государственного делопроизводства делят по отраслям управления и по направлению движения документов в иерархии управляющих учреждений. Государственное делопроизводство дореволюционной России также подразделяют на материалы периода Московского царства (XVI–XVII вв.) и Российской империи (XVIII — начало ХХ вв.) (П.Ф. Никулин) или же на материалы приказной системы учреждений (XV — нач.XVII в.); коллежской системы (нач.XVII — 1802 г.); министерской системы (1802 г. — 1917 г.) (А.Г. Голиков, Т.А. Круглова). Общая делопроизводственная документация учреждений приказной системы, сложившейся к середине XVI в., оформлялась в виде великокняжеских или царских (с 1547 г.) грамот, указов; приговоров Боярской думы, указов с боярским приговором; соборных актов, утвержденных Земским собором грамот на царство; челобитных («мирских»; «известных», т.е. доносов; «заручных», т.е. подписанных; «словесных» и др.); «отписок», т.е. отчетов; «памятей», т.е. запросов и информационных сообщений; «наказов», т.е. инструкций; выписок и докладов; «расспросных речей» и «сказок», т.е. записей устных сообщений и др. Что касается деятельности учреждений коллежской системы, то она оформлялась в виде указов императора и вышестоящих органов; промеморий от равных коллегии учреждений; доношений и рапортов от нижестоящих органов; челобитных от частных лиц и корпораций, и др. В эпоху министерской системы сложилась следующая номенклатура документов: нижестоящие органы представляли в вышестоящие доклады, рапорты, представления, доношения; учреждения, равные между собой, сносились отношениями, сообщениями, перепиской, ведениями; вышестоящие органы направляли в нижестоящие указы, повеления, постановления, учреждения, предписания; министерства представляли императору ежегодные всеподданнейшие отчеты. В одном из таких отчетов «Десятилетие министерства народного просвещения. 1833–1843» министр просвещения граф С.С. Уваров предложил формулу «православие, самодержавие, народность», на долгие годы ставшую основой официальной государственной идеологии Российской империи, которая не раз вдохновляла русских радикалов на критику, а русских консерваторов на защиту и развитие «триединой формулы». Что касается делопроизводства во второй половине XIX–XX вв., то в этот период комплекс делопроизводственной документации, который может вызвать интерес историка социально-политической мысли, наряду с уже традиционной для России документацией государственных учреждений, включает документацию общественных организаций и политических партий (программы; уставы; инструкции; протоколы и стенограммы заседаний; постановления; отчеты и др.).
Периодизация истории социально-политической мысли и структура курса истории политических учений России X–XX вв. Наука истории социально-политической мысли России призвана описывать, объяснять, критиковать, оценивать и рекомендовать к применению (актуализировать) теории, проекты, концепции, идеи прошлого. Любое историко-политологическое исследование не может быть «объективным», оно, включающее субъективные оценки, всегда в хорошем смысле слова «тенденциозно», необъективно. Для истории социально-политической мысли характерна оценка трудов мыслителей прошлого под углом зрения современных смыслов. При этом никто не может возражать против того, что в каждую эпоху развития социально-политической мысли по-новому интерпретируются, «прочитываются» старые идеи, многие из которых представляют не просто «исторический» интерес, важны не просто как отрицательный или положительный опыт в конкретно-исторических условиях, но, имея универсальный характер, приобретают практическое значение для современности. Целью же учебного курса «История политических учений России X–XX вв.» является целостное систематическое изложение истории российской политической мысли от истоков до наших дней во всем многообразии ее учений, идей, школ, доктрин, концепций, теорий и направлений. Главные задачи такого курса: представление истории политических учений России как органической составной части мирового исторического процесса развития социально-политической мысли; анализ национального своеобразия и специфики политических учений России; содержательная интерпретация всех основных этапов развития социально-политической мысли России.
«Периодизацией» называют разделение исторического процесса на этапы, обладающие определенной внутренней целостностью и существенными отличительными чертами. Длительные этапы развития общества обозначают как «эпохи». Эпохи, в свою очередь могут делиться на более дробные периоды.
История социально-политической мысли России — существенная часть истории человечества. Подходы, сложившиеся по отношению к истории, используются с теми или иными коррективами и по отношению к истории мысли, к истории политических учений. Из наиболее распространенных таких подходов можно выделить следующие.
Первый подход — исторический — был предложен французскими историками XVII–XVIII вв. В соответствии с хронологическим принципом история делилась на эпохи: Древний мир — с момента возникновения цивилизации до падения Рима под ударами варваров в 476 году н.э., Средневековье — с V до XV вв., Возрождение — XV–XVI вв., Новое время — XVII–XIX вв. XX век получил название Новейшего времени, или современности.
Эта периодизация европо- (западо-) центрична и не работает на Востоке, где политические идеи и учения развивались асинхронно с европейскими. Россия как часть Европы и в то же время восточная страна продемонстрировала эту асинхронность довольно определенно. Можно бесконечно долго перечислять обстоятельства и причины экономического и политического несовпадения развития России и западноевропейских стран, лежащие в основании асинхронности развития политических учений. Заметим лишь, что большая часть их лежит в плоскости, характеризующей «особость» русской цивилизации. Однако в последнее время достаточно широкое распространение в историографии получили идеи о вторичности (по отношению к европейской мысли) русской философии и социально-политической мысли, концепция «запаздывающего», догоняющего (Европу, остальной западный мир) развития России (И.К. Пантин, Е.Г. Плимак, В.Г. Хорос), мысли о том, что Россия и в интеллектуальном и социально-экономическом отношениях, не говоря уже о политическом — всегда реализовывала парадигму заимствования чужого опыта, «европейничала», «вестернизировалась» и т.п. Действительно, Киевская Русь тысячелетие назад заимствовала православную веру у Византии. Московское княжество-царство переняло у завоевателей — монголо-татар некоторые военно-политические структуры. Петровская Россия устремилась к европейской технике и образованию. Современная Россия пытается модернизировать основы своей жизни — экономической, политической, идейной — по западным образцам. Но заимствовать — не значит слепо копировать чей-то опыт. Любое институциональное копирование на русской почве обречено в силу влияния менталитета и традиции народа на искажение и кончается деформацией образца-прототипа по принципу «хотели как лучше, получилось как всегда». В области мысли такие заимствования если и случались, то проходили по принципу «наложения со смещением» (М.А. Маслин), порождали сложные синкретические образования, не имевшие аналогов в европейской идейно-политической истории (например, русское масонство, просвещенный абсолютизм Екатерины II, славянофильство, западничество, русский социализм, толстовство и т.д.).
Второй подход — формационный — был предложен марксизмом в середине XIX в. Положив в основу классовый критерий, определяемый характером экономических отношений и формой собственности, К. Маркс рассматривал историю как процесс перехода от одной, низшей общественно-экономической формации к другой, более высокой: от первобытнообщинной (доклассовой) формации — к рабовладельческой, от нее — к феодальной, от нее — к капиталистической, или буржуазной формации, и от буржуазной — к бесклассовой коммунистической формации, первой фазой которой является социализм. Все происходящее «до коммунизма» — «подлинной истории человечества» Маркс считал предысторией.
В советском обществознании была принята нисходящая иерархия, субординация градаций «эпох», «периодов» и «этапов». Деление на две основные эпохи в развитии идей и учений — домарксистскую и марксистскую — дополнялось делением на семь периодов — по числу формаций и их подразделений. Внутри этих периодов можно было выделять неопределенное количество этапов (например, «революционной демократии», «революционного народничества», «начала распространения марксизма на русской почве», «ленинский этап» и т.д.). (В.А. Малинин). В рамках так называемого «ленинского этапа в развитии марксизма» говорилось о ленинизме как марксизме эпохи империализма и пролетарских революций. По логике советских историков, подобно тому как коммунизм представлял собой высший этап в развитии человеческого общества, так и «единственно верное научное учение» марксизма — марксизм-ленинизм представлял собой высший этап развития общественной мысли. А вся история развития домарксистской мысли была ценна лишь постольку, поскольку вела и привела к возникновению марксизма в 40-е годы XIX века.
В последнее время исчерпавший себя формационный подход пытаются заменить подходами или технологическим или цивилизационным. Подход технологический предлагает более укрупненную периодизацию истории, где основным критерием выступает технологический способ производства. В соответствии с этим подходом в истории различают три эпохи и, следовательно, три общества — доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное (технотронное, информационное и прочее), первый этап которого начался в развитых странах в последней четверти XX века. Сторонники подхода цивилизационного (у истоков которого стоит русский ученый-энциклопедист второй половины XIX века Н.Я. Данилевский) исходят из того, что история человечества есть главным образом история разных цивилизаций, разных культур и религий, а также акцентируют внимание на том, что, в отличие от материальной культуры, идеи и ценности, которые вырабатываются и принимаются представителями одной цивилизации, совсем не обязательно подходят и принимаются представителями другой цивилизации. Каждый из перечисленных подходов имеет свои достоинства и недостатки, большую (как «исторический») или меньшую (как «технологический») степень признания в научной среде.
Вопросы периодизации вызывают в науке острые дискуссии. Это не случайно — хронологические границы этапов и их характеристики зависят от методологии и историографической концепции автора. А методологических подходов к изучению истории политической мысли существует немало. Можно, например, как это делалось в советской историографии, жестко увязывать развитие политических учений с развитием «освободительного движения» в России, можно отграничивать эпохи русской мысли временем царствования того или иного императора, можно, наконец, разделить всю русскую интеллектуальную историю на дореволюционный (имеется в виду Октябрьская революция 1917 г.) и послереволюционный, или же досинодальный и синодальный период. Конечно, любая периодизация может быть оспорена. Единственно, что не может вызвать возражений, так это привычное выделение эпох и периодов, исходя из экономического, политического, социального развития страны.
На наш взгляд корректной представляется периодизация истории социально-политической мысли России исходя из следующих принципов: во-первых, социально-исторической детерминанты политической мысли, обуславливающей необходимость деления истории этой мысли по эпохам, периодам и этапам общегражданской истории. Во-вторых, предметного разнообразия и своеобразия русских идейно-мировоззренческих комплексов: «духовно-политической мысли», «просвещенного абсолютизма», «декабризма», «народничества» и т.д. В-третьих, совмещения этих двух, по сути хронологического и концептуального принципа, с биографическим методом изложения материала. Список литературы
Белов Г.А. Политология: современные концептуальные подходы и методы исследования // Кентавр, 1993. №5.
Галактионов А.А. Русская социология XI–XX веков. СПб., 2002.
Голиков А.Г., Круглова Т.А. Источниковедение отечественной истории. М., 2000.
Гофман А.Б. Семь лекций по истории социологии. М., 1997.
Дегтярев А.А. Методы политологических исследований // Вестник Московского университета. Сер.12.Политические науки. М.,1996, №6.
Каменский З.А. Методология историко-философского исследования. М., 2002.
Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987.
Кочергин А.Н. Моделирование мышления. М., 1969.
Кун Т. Структура научных революций. М., 1975.
Лаппо-Данилевский А. C. История русской общественной мысли и культуры. XVII-XVIII вв. М., 1990.
Лихачев Д.С., при участии А.А. Алексеева и А.Г. Боброва. Текстология (на материале русской литературы X–XVII вв.). СПб., 2001.
Малинин В.А. Теория истории философии. М., 1976.
Мангейм Дж., Рич Р. Политология: Методы исследования. М., 1997.
Никулин П.Ф. Теория и методика источниковедения в отечественной истории X — начала ХХ вв / Учебное пособие. Томск, 2000.
Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Российские ритмы социальной истории. М., 2004.
Пантин И.К., Плимак Е.Г., Хорос В.Г. Революционная традиция в России. М., 1986.
Пацельт Вернер Й. Методы политической науки // Методические подходы политологического исследования и метатеоретические основы политической теории. Комментированное введение. М., 2004.
Паэнто Р., Гравитц М. Методы социальных наук. М., 1972.
Перевезенцев С.В. Русская религиозно-философская мысль X — XVII вв. М., 1999.
Проблемы истории социально-политических учений: Учебно-методический комплекс. М., 2003.
Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М., 1975.