(2я половина XIX – начала XX в.в.)
В.Д. ИВАНОВ и О.И. СЕРГЕЕВ, Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН
Уссурийские казаки как социальная группа сложились к началу 80-х годов прошлого столетия. Основу социальной группы составили казаки-забайкальцы, переселенные в середине XIX века на Амур и Уссури. Первые постоянные поселения в устье Уссури возникли в 1858-59 годах. Уссурийское казачье Войско стало последним из казачьих Войск, созданных в Российской империи. Таким образом, государственная процедура его создания могла учесть весь предшествующий более чем трехсотлетний опыт формирования казачьих структур как компонентов государственной системы. Кроме того, как любая социальная группа, казачье сообщество было подвержено процессам самоорганизации на определенных принципах. Следует особо подчеркнуть, что этносоциальный фактор никогда не являлся определяющим или даже сколько-нибудь значимым ни в формировании, ни в самоорганизации казачьего сообщества, в том смысле, что казаками мог-ли быть представители лишь определенных наций и вероисповеданий. Еще первые исследователи казачества отмечали непривычно высокую для того времени толерантность казаков, их терпимость не только к чужой религии или образу жизни, но даже к личностным и нравственным ценностям своих ближайших соседей или военных противников.
Осуществляя геополитические интересы Российского государства на Дальнем Во-стоке, забайкальские казаки в 50-6 годы XIX в. начали осваивать и заселять Приамурский край. По распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьева, проведя в 1854-58 гг. 3 сплава, забайкальские казаки основали с 1858 по 1862 год в Приамурском крае 96 станиц и поселков: из них 67 на Амуре и 29 на Уссури. Всего было переселено 16,4 тысячи каза-ков и причисленных к войску (штрафованных). Это позволило 29 декабря 1858 г. обра-зовать Амурское казачье войско. Казаки, переселенные на берега Уссури, были выде-лены в Уссурийский пеший казачий батальон, и на территории Приморской области в 1858 г. был создан округ Уссурийского пешего казачьего батальона, до 1889 г. входив-шего в состав Амурского казачьего войска. Всего в Приморскую область с 1858 по 1862 год был переселен 5401 казак. Станицы были расположены вдоль недавно офици-ально установленной русско-китайской границы.
На разных этапах формирования местного казачества доминировали выходцы из разных войск. Они несли с собой локальные черты, бытовавших там культур, которые с течением времени синтезировались в единое целое. В дальнейшем развитие культуры и быта шло своим путем: укреплялись отдельные традиционные черты и под влиянием местных условий вырабатывались новые особенности, они дополняли традиционные и сочетались с ними различным образом.
Первоначально на берег Уссури были принудительно переселены казаки-забайкальцы. Среди них был распространен северорусский сибирский тип культуры с замет-ным влиянием традиций бурят и коренных тунгусоязычных народов, что отразилось на их физическом облике. В этническом отношении они представляли собой особую группу русских, образованную от смешанных браков русского старожильческого на-селения Забайкалья с эвенками и бурятами, так называемые «гураны».
Переселение 1895 г. положило начало формированию другого мощного этнокуль-турного пласта, характеризующегося специфическими сословными традициями. Это были казаки с Дона, Урала, казаки-оренбуржцы, кубанцы, терцы. Между ними суще-ствовали различия в материальной и духовной культуре, в семейном и бытовом укла-дах. Но в основном, «новоселы» были носителями преимущественно южнорусской и украинской традиций.
По конфессиональной принадлежности казачья среда также не была однородной. На Дальний Восток переселялись не только последователи официального правосла-вия, но и приверженцы «старой веры», и представители некоторых сект протестантс-кого толка, в частности, штундисты.
Отличительной чертой хозяйственной деятельности уссурийского казачества было подчинение ее «военному приказу». Особенности положения служилого сословия на-ложили отпечаток на экономическую жизнь казака. Нужно отметить, что переселение забайкальских казаков на Дальний Восток носило принудительный характер, что во многом определило особенности их хозяйственной деятельности и семейно-бытового уклада. Хозяйственная и психологическая адаптация в новой природной и этнокуль-турной среде во многом зависела от трудовых навыков и психологического настроя самих мигрантов. А пришедшие на Уссури не по своей воли казаки, мечтали о возвра-щении в родное Забайкалье и не стремились прочно обосновываться на новом месте.
Другой причиной медленной адаптации забайкальцев, на наш взгляд, являлось противоречие между их традиционной хозяйственно-культурной ориентации и зада-чами, которые на них возлагались на новом месте (охрана границ и сельскохозяйствен-ное освоение края). Дело в том, что среди уссурийцев, было много недавних горноза-водских крестьян, поверстанных в казачество за 6-7 лет до переселения на Дальний Восток. Эти «приписные» казаки только учились военному искусству, не имели они и навыков рачительного хозяйствования, а поэтому были слабыми земледельцами. Столь же неподходящими засельщиками нового края оказались штрафованные солдаты. Принудительно причисленные в состав уссурийского казачества «сынки» были помещены в семьи казаков в качестве помощников, но на деле лишь усугубили и без того тяжелое положение первопоселенцев.
Особенности хозяйственной деятельности казаков-новоселов также были обуслов-лены психологическими, конфессиональными и этнокультурными факторами. Состав этой волны мигрантов тщательно отбирался казачьей администрацией. Допускались к переселению наиболее крепкие в хозяйственном отношении семьи, состоящие из не-скольких взрослых работников мужского пола. Поощрялось стремление к выезду и казаков-старообрядцев, которые как известно отличались огромным трудолюбием.
Прибывающие в новый край казаки-донцы, оренбуржцы, кубанцы находились в более выгодных условиях, чем пионеры-забайкальцы. Добровольность переселения способствовала их лучшей адаптации к иной природной и этнокультурной среде. Как правило, они переселялись по вызову ходоков и имели возможность выбирать место-жительство до тех пор пока не находили подходящее. Так, донцы, склонные к торгово-му делу, старались селиться вблизи бойких мест: около железнодорожных станций, у мостов. Казаки-рыболовы с Дона и Урала осели в Южно-Уссурийском крае в районе озера Ханка, чтобы продолжать заниматься традиционным рыбным промыслом. Орен-буржцы, поселившись в местах удобных для земледелия, успешно выращивали хлеб.
По служебным, хозяй-ственно-экономическим и даже бытовым вопросам уссурийским казакам приходилось в основном строить взаимоотношения с китайским населением, как проживавшим на сопредельной территории, так и находившимся на территории Уссурийского края. Гораздо в меньшей степени это относилось к корейцам и даже к аборигенному населе-нию. Это исходило прежде всего из специфики географического расположения казачь-их станиц и поселков, и в целом территории УКВ. При образовании УКВ (26 июня 1889 г.) в составе Приморской области была создана особая административная единица — округ Уссурийского казачьего войска. На I января 1913 г. на территории УКВ насчи-тывалось 76 станиц и поселков. Все станицы и поселки были расположены вдоль границы, и только на севере, благодаря «отводу Духовского», в 1894 г. казачьи земли уходили в тайгу Сихотэ-алинского хреб-та, где соприкасались с территориями, населенными гольдами, гиляками, орочонами. По площади территория округа равнялась 72482 квадратным верстам.
Основные формы хозяйственно-экономических взаимоотношений с населением сопредельного государства, помимо приграничной торговли, были следующими:
— сдача в аренду китайцам и корейцам, а также лицам не войскового сословия, предоставленного земельного пая на срок юртового передела, но не более как на шесть лет, причем арендная плата должна была выплачиваться владельцам не более чем за один год вперед;
— сдача станичными и поселковыми обществами в арендное содержание свобод-ных усадебных мест посторонним лицам под устройство дозволенных заведений и дру-гих предприятий. В этом случае обязательно должно быть выяснено, достаточно ли остается у общества земель с отдачей данного участка и как отразится это на хозяйстве общества. Отдача общественных участков совершалась не иначе, как по решению поселковых и станичных сборов (кругов) с участием 2/3 домохозяев;
— сдача казаками в аренду своего дома или построек. Лица, арендующие земли и ведущие свое хозяйство, могут пользоваться общественными землями и угодьями для выпаса скота, заготовки сена, дров только за арендную плату.
Казаки и станичные, поселковые казачьи общества довольно широко пользова-лись практикой сдачи в аренду земель и угодий, так как, обладая большими паями, поднять и использовать все земельные угодья в т.ч. пригодные под распашку, казаки зачастую не могли в силу прежде всего государственных обязанностей по несению во-инской (строевой) и пограничной службы.
Китайцы и корейцы на арендуемых землях в основном занимались огородниче-ством. Выращенные огородные культуры (капусту, картофель, помидоры, огурцы, лук, чеснок и т.п.) они сбывали в городе. Отсюда еще одна форма сотрудничества с казаками — извоз. Китайские купцы, переходя границу, земледельцы широко сотрудничали с казаками в процессе вывоза своей продукции. Цена за 1 пуд груза колебалась от 1,5 до 2 рублей. Но поскольку ездить было небезопасно, для китайских купцов важно было иметь постоянных, надежных в этом деле партнеров. А казаки, помимо профессио-нальной воинской подготовки, как правило, обладали высокими морально-психоло-гическими качествами. Для них, с детства воспитанных в казачьих традициях, понятия чести, достоинства, порядочности, ответственности, уважения к представителям дру-гих наций и вероисповеданий, являлись не отвлеченными моральными категориями. Отсюда завязывались на долгие годы дружественные личностные отношения. Далеко не редкость, что многие уссурийские казаки хорошо понимали китайских соседей и говорили на китайском языке.
Довольно интересно проанализировать влияние земледельческой культуры китай-цев и корейцев на культуру русского землепользования. Если коротко, то восточная культура землепользования была направлена на интенсивное использование земли, а русская — на экстенсивное. Много переняли казаки у китайцев в земледелии. Научи-лись выращивать сою, бахчевые культуры, кукурузу, сеять чумизу, которая использо-валась как для еды, так и для скота. Станичными правлениями для общественных нужд закупалась соя.
Наемных китайских работников в казачьих хозяй-ствах широко использовали, особенно в сезонные периоды с/х работ. Отношения меж-ду хозяевами и работниками были хорошие, как правило, ели за одним столом, оплата была справедливая, поэтому бедные китайцы охотно использовали возможности для заработков в казачьих хозяйствах. Это тоже формировало добрососедские отношения по обе стороны границы.
На основе завязывающихся различных форм хозяйственных, торговых и прочих отношений складывались межличностные связи и отношения. Добрососедские отно-шения проявлялись в совместном праздновании русских, православных и китайских праздников и обычаев, таких как празднование Рождества, Нового года. Китайцы приходили в гости к своим знакомым казакам, казаки ходили праздновать китайский Новый год. Особых проблем посещения знакомых с сопредельной стороны не было, гра-ница в этом плане была больше условной, все посещения были под контролем местно-го казачьего населения и местного начальства.
Конечно, не все было так радужно, и на местном уровне возникали конфликты, разборки. Были случаи воровства скота, сена, использования сенокосных угодий дру-гой стороной. Отмечались случаи контрабандного провоза спирта казаками на сопре-дельную территорию и сбыта его через своих знакомых. Нередко возникали споры по рыбной ловле на р. Уссури, оз. Ханка. Конфликты разбирались атаманами и станич-ными правлениями или через пограничного комиссара Южно-Уссурийского края. Та-кие примеры можно найти в фондах Государственного архива Дальнего Востока и ар-хива Приморского края.
Делая вывод, следует подчеркнуть: Уссурийское казачество как социальная груп-па несло признаки нескольких национальных культур, создав совершенно уникальный культурный тип приграничного населения далекой российской окраины. Этот фено-мен необходимо не только изучать, но и учитывать в современной практике.
Особую актуальность историко-культурная специфика уссурийского казачества приобретает в настоящее время, в связи с процессом возрождения казачества.
Возрождение уссурийского казачества как сугубо российского феномена, тем не менее, должно базироваться на изучении подлинной культурной специфики, присущей именно дальневосточному региону. Только тогда можно избавиться от ложных сте-реотипов в понимании казачества как явления и избежать попыток интегрировать не-верные исходные данные в современную практику.