Ранее уже коротко назывались основные недостатки макросоциологических, в первую очередь функциональных, теорий, среди которых исследователи в первую очередь называют редукционизм (упрощенность), пренебрежение активной ролью индивида, его творческих усилий, сознательной деятельности. Авторы микросоциологических концепций не пошли по пути доработки или дополнения макросоциологических концепций, сконцентрировавшись в полной мере на микросоциальном уровне, то есть на уровне конкретных межличностных, индивидуальных отношений и их роли как реального основания социальной реальности.
В целом это направление в социологии восходит к традиции, заложенной еще в рамках "понимающей" социологии М. Вебера, Г. Зиммеля, которые утверждали примат (верховенство) конкретного индивида над абстрактной реальностью общественных структур.
Бихевиористские теории
В США в начале ХХ столетия под влиянием психологии в рамках социологии сложилось так называемое бихевиористское направление, которое основывалось на анализе наблюдаемых фактов человеческого поведения. Основоположником бихевиоризма считается Джон Уотсон (1878-1958) (Чикагский университет). Но изначально это было психологическое направление, многие наработки которого позже были заимствованы для социологических исследований. В рамках этого направления особо выделяются две основные его разновидности - теория социального обмена и символический интеракционизм.
Теория социального обмена
Основоположником теории социального обмена является Джордж Хоманс (1910-1989). Главным идейным основанием этого направления является выдвинутый Хомансом лозунг "назад к человеку", то есть в противоположном от структурно-функционального подхода направлении, которое в рамках теории обмена подверглось полномасштабной критике. Теория социального обмена базируется на первом варианте бихевиоризма, согласно которому взаимодействие социальных участников может быть представлено простой формулой "стимул - реакция". В противовес функционалистам, подчеркивавшим роль нормативной базы в деле формирования общественного единства, представители теории социального обмена выдвигали на первый план психический компонент индивидуального поведения как элементарную форму социального бытия.
В рамках бихевиористского направления ключевыми являются два основных положения:
1. На вопрос о том, свободно ли выбирает действующий субъект варианты действия или его поведение строго обусловлено различными социальными параметрами, бихевиоризм отвечает однозначно в пользу детерминированности индивида (определенности).
2. Представители бихевиористского направления строго отвергают необходимость изучения психических состояний индивида для объяснения его поведения, так как эти состояния признаются иллюзорными.
Вслед за Хомансом развитием теории социального обмена занялся Питер Блау (р. 1918), который исходил из того, что социальное поведение человека ориентировано на получение всевозможных вознаграждений, которые возможны только в постоянном взаимодействии с другими людьми, что и поддерживает социальное единство. Таким образом, в рамках концепции Блау ключевым элементом социальной реальности является именно необходимость постоянного обмена разнообразными социальными благами. Люди вступают в социальные отношения только потому, что ожидают определенных вознаграждений, получение которых вызывает стремление продолжать социальные взаимодействия.
В качестве такого рода вознаграждений могут выступать уважение, социальное одобрение, наделение статусом, определенная помощь - то есть все то, источником чего может являться исключительно другой человек, а не некие материальные объекты. Например, материальные блага можно захватить, украсть, в то время как уважение украсть невозможно; им нас могут только лишь наделить другие люди по собственной инициативе, но никак не под давлением или по просьбе. Хотя в процессе социального обмена большая роль принадлежит и материальным ресурсам.
Важным выводом, сделанным Блау из своего анализа, является то, что наличие у кого-либо определенных ресурсов для удовлетворения потребностей других людей наделяет такого владельца определенной степенью власти. Такая ситуация является возможной при соблюдении следующих условий:
1. У нуждающихся в этом ресурсе нет его в наличии.
2. Они не могут достать необходимый им ресурс из другого источника.
3. Они не готовы прибегнуть к силе для получения недостающего ресурса .
4. их система ценностей остается неизменной и они продолжают нуждаться в этом ресурсе.
Несмотря на первоначальные успехи бихевиористского направления довольно скоро проявились и недостатки этого направления. Главное, это игнорирование возможности свободного выбора у действующих индивидов, их способности к творческому осмыслению социальной среды, а не только механическому реагированию на ее раздражители. Поведение действительного участника социальных процессов не может быть сведено к пассивным реакциям на внешние стимулы. Поэтому критики бихевиористского направления обратили внимание на важность для поведения индивида не только формального положения вещей, но и того субъективного значения, которое он придает ситуации (Например, одна и та же фраза (стимул), произнесенная разными людьми, может вызвать у реципиента различные реакции).
Символический интеракционизм. Главный акцент в рамках символического интеракционизма делается на предметной стороне коммуникации, на роль и функции языка в процессе формирования личности, Я и, как следствие, общества. Социальная среда уподобляется приверженцами символического интеракционизма игровой среде, в которой существуют определенные коллективно принимаемые и изменяемые в процессе взаимодействия правила. Общество понимается как определенная совокупность "игроков", которые приспосабливаются друг к другу путем выработки общих правил "игры", либо отказываются от приспособления.
Право считаться основоположником символического интеракционизма справедливо принадлежит Джорджу Герберту Миду (1863-1931), который считал свою концепцию бихевиористской, обосновывая это тем, что исходным ее пунктом является изучение реальных социальных процессов, на основе которого и делаются дальнейшие теоретические выводы. Но, в то же время, когда исследованию подвергались внутренние фазы реального поведения, предложенная Мидом теория переставала быть бихевиористской. Таким образом, для символического интеракционизма поведение не является некой данностью, просто реакцией на условия внешней среды, как оно понималось в теории обмена. Главным вопросом при этом было, как в поведении, в процессе развертывания социальной деятельности рождается сознание.
Главной особенностью символического интеракционизма является то, что, несмотря на свой интерес к "внутренней" логике поведения, при объяснении социального поведения данное направление исходит не из субъективных предпочтений, влечений, интересов и механизмов принятия решений, а из социальной среды (общества), понимаемой, однако, как совокупность межындивидуальных взаимодействий. Социальная деятельность представляется как выполнение совокупности социальных ролей, которые фиксируются в системе символов, создающих языковое поле социальной среды. Всё многообразие связей индивида не только с другими людьми или социальными группами, но и с природой или вещами рассматривается как опосредованное этой системой социальных символов.
Личность в интерпретации Мида предстает в качестве социального продукта, рождающегося и развивающегося в ролевом взаимодействии. При этом под ролью понимаются границы соответствующего нормам поведения в определенной ситуации. Человеческое Я формируется в процессе исполнения социальных ролей путем интериоризации заключающихся в исполняемых ролях значений, прав и ограничений, которые становятся собственными убеждениями личности, а внешний социальный контроль превращается в самоконтроль, то есть во внутреннюю контролирующую инстанцию. Таким образом Я является социальным образованием, так как формируется в процессе ролевой деятельности, которая отражает накопленный в социальных ролях коллективный социальный опыт.
В работах Герберта Блумера (1900-1987), последователя Мида, идеи символического интеракционизма получили дальнейшее развитие. Особый акцент Блумер делает на особенностях отношения человека к другим объектам реальности. Блумер утверждает, что это отношение обусловлено не самими вещами (то есть их субстанциональной природой), а теми значениями, которые присвоены этим объектам в рамках данной социальной практики. При этом важно учитывать, что социальная среда, в рамках которой разворачивается эта практика, отнюдь не статична, а, наоборот, весьма подвижна и изменчива, конвенциональна (основана на конвенциях - соглашениях), то есть является продуктом постоянного взаимосогласования значений всеми действующими лицами. Таким образом, социальная среда является не чем иным, как постоянным процессом интерпретаций, оценок и переоценок, взаимоприспособления действующих участников.
Такая трактовка социальной реальности во многом сходна с представлениями М. Вебера, создавшего "теорию социального действия". Многие современные авторы называют предложенную Блумером концепцию ролевой теорией. Критики символического интеракционизма, и прежде всего представители различных школ социальной психологии и социобиологии, указывают на пренебрежение биогенетических и психогенетических факторов, которые, по их мнению, играют в социальных процессах важное а иногда и решающее значение. К тому же, от внимания символических интеракционистов ускользают бессознательные компоненты поведения человека, то есть анализ мотивации и процессов принятия решений остается неполным, а изучение реальных "движущих сил" поведения подменяется описанием задаваемого культурой общего нормативно-ролевого плана, который на самом деле является лишь одним из компонентов деятельности.
Теоретический гуманизм. По мере возникновения социальной мысли все больше исследователей выходили за рамки сугубо социологических вопросов, обращаясь к общегуманитарным аспектам, вопросу о действительном и возможном значении социологического знания для человека и общества. В конце концов вопрос может быть поставлен следующим образом: каковы место и роль любых форм знания в жизни человека? Общая ориентация на решение этого вопроса является характерной особенностью социологического направления, которое можно назвать гуманистическим, то есть исходящим в первую очередь из возможных интересов человека, а не из ценностей научного познания, прогресса и т.д.. Данное направление представляет собой различные модификации так называемой Франкфуртской школы критической социологии (Теодор В. Адорно, Макс Хоркхаймер, Эрих Фромм, Герберт Маркузе).
Данное направление исходит из того, что социальный мир изменяется в процессе познавательной деятельности человека, в том числе направленной и на саму социальную реальность. Отсюда столь большой интерес к социологическому знанию уже не столько как научной дисциплине, а в первую очередь как к социально образующей и преобразующей силе. Данная точка зрения на социальную роль социологии весьма характерна для многих исследователей нетрадиционных социологических направлений (например, А. Гоулднер, Р. Фридрихс и др.). Познавательная деятельность в рамках этого подхода рассматривается как активное движение на пути расширения сферы человеческой свободы благодаря тому, что прирост знания обеспечивает человеку, приобщенному к этому знанию, расширение сферы реализации своих способностей, то есть свей личности. И если учесть, что социальная среда и является тем полем, на котором происходит развертывание человеческой деятельности, то именно познание социального пространства должно в наибольшей степени способствовать этому освобождающему процессу. Следовательно, социология как наука об обществе имеет здесь решающее значение, обладая концептуальным аппаратом, по определению направленным и наилучшим образом приспособленным к познанию социальной реальности. Из такой констатации вытекает и особая ответственность социологии за возможные последствия ее теоретической и практической деятельности.
Социальная феноменология. Центральной темой исследований австрийского философа Альфреда Шюца (1899-1959) была так называемая проблема "интерсубъективности", то есть те механизмы, благодаря которым индивиды понимают друг друга, как на основе этого взаимопонимания формируются общие представления о мире, общее восприятие определенных объектов, процессов, событий, феноменов. Не удивительно, что при такой постановке вопроса - рассмотрение понимания как основы социального существования - Щюц прибег к опыту феноменологического направления в философии, основным представителем которого является Эдмунд Гуссерль (1859-1938).
В своем анализе Щюц исходит из того, что каждый индивид обладает собственной биографией, что обуславливает субъективность его мировосприятия, иными словами уникальность его картины мира. Однако при этом Щюц констатирует и явное наличие неких общих для определенных групп индивидов представлений и убеждений, которые создают как бы общий смысловой план или "взаимность перспективы", благодаря чему и существует возможность взаимодействия и коллективной деятельности. Такая возможность, по мнению Шюца, существует потому, что человек воспринимает мир не только непосредственно, но и как определенную совокупность типов, то есть в разной степени абстрактных, идеализированных моделей реальных вещей и событий, вся совокупность которых содержится в языке. Поэтому Щюц называет язык с присущими ему словарем и синтаксисом "типизирующим медиумом", который выступает не чем иным, как коллективной формой знания, которая имманентно присуща носителям данного языка. Учитывая изначальную коллективную сущность процесса овладения языком (особенно на начальных стадиях развития личности, то есть в детском возрасте), очевидно, что наибольшее значение для понимания каждым индивидом мира - и в первую очередь его социального плана - имеют так называемые "сотоварищи", с которыми индивида связывают тесные "мы-отношения".
На основе определенного описания мира, которое дается индивиду в процессе его приобщения к языковой среде и практике, его обыденное знание начинает наполняться и конкретными технологиями поведения, навыками не только общения, но и практической деятельности, которые Щюц назвал "эффективными решениями для использования типичных средств для достижения типичных целей в типичных ситуациях". Однако такие типичные решения типичных проблем не охватывают всей широты реальной социальной практики, поэтому по мере развития личности, по мере развертывания ее индивидуальной биографии опыт также расширяется, включая в себя все больше навыков. Такой процесс в рамках феноменологии называется "наслаиванием", то есть новые содержания опыта накладываются на старые слои, вписываются в уже имеющиеся "типы", расширяя, дополняя их содержание, либо создают новые типические структуры. Однако при этом новые формы опыта обязательно приводятся в соответствие с уже существующей целостной структурой опыта, которая в общих чертах была задана еще на начальных стадиях освоения мира на основе языковой практики.
Феноменологическая социология А. Щюца получила дальнейшее развитие в двух основных направлениях. Первое из них - это феноменологическая социология знания, разработанная североамериканскими социологами Питером Бергером (р. 1929) и Томасом Лукманом (р. 1927), которые работали над анализом феномена общественного конструирования реальности, которое происходит в процессе воспроизводства и создания так называемых символических универсалий - коллективных форм взаимодействия с социальной средой и природным миром. Эти исследователи разработали концепцию "легитимизации", в рамках которой отстаивается идея о том, что внутренне присущая социальной системе нестабильность, порождаемая гибкостью индивидуального человеческого поведения, с необходимостью требует создания устойчивой жизненной среды путем институционализации значений и моделей деятельности, то есть выработки и поддержания их "легитимных" (признаваемых законными) форм.
Другим направлением дальнейшего развития заложенных А. Щюцем основ феноменологической социологии является этнометодология, разработанная Гарольдом Гарфинкелем (р. 1917). Также значительный вклад в развитие социологической теории в рамках этого направления сделали А. Сикурел, Д. Дуглас, П. Макхью. Представители этнометодологии развили представления феноменологической методологии о социальной обусловленности (определенности) индивидуального опыта и констатировали, что в процессе взаимодействия с другими людьми индивид имеет более или менее четкое представление о том, как должно и как будет протекать это взаимодействие. Причем этнометодологи отмечают, что представления такого рода формируются в согласии с нормами и требованиями, часто весьма отличными от норм и требований рационального суждения, принятых, например, в формальной логике или языке науки. Гарфинкель таким образом проводит принципиальную границу между реальным социальным взаимодействием и интеллектуальной теоретической деятельностью.
Важным следствием такой позиции является признание недостаточности теоретических описаний для понимания сущности социальной действительности, так как рациональность (разумность) обыденной жизни, рождаемая практической деятельностью, противостоит научной рациональности концепций и теорий. Поэтому главным лозунгом этнометодологии является утверждение: "черты рациональности поведения должны быть выявлены в самом поведении" (Гарфинкель). Основная задача социологии в таком случае заключается в исследовании конкретных единичных актов социального взаимодействия, которое в наиболее полной мере проявляется прежде всего в речевой коммуникации. Традиционная же социология, по убеждению этнометодологов, пыталась втиснуть необъятную реальность социальной практики в рамки узких теоретических схем.
Современные тенденции развития
Если попытаться выразить основную тенденцию теоретической социологии в последние десятилетия, то, несомненно, необходимо отметить общую направленность в направлении интегративного (целостного, объединяющего) понимания социальной реальности. Как говорилось выше, деление на макро- и микросоциологию всегда носило условный характер. Но в последнее время исследователи пытаются преодолеть и эту условную границу. Такой подход свойственен, например, теории структурации, предложенной Энтони Гидденсом (р. 1938). Основным положением этой теории является убеждение, что любое исследование в рамках социальных наук или истории всегда имеет дело с взаимосвязью процессов, действий и структуры. При этом вопрос о том, определяется ли структура действием, или же действие определяется структурой, не может быть разрешен в принципе, так как эти феномены создают целостное единство, в рамках которого они находятся в непрерывной взаимообусловленности. При этом Гидденс отдает должное предложенной К. Марксом концепции общественных формаций, которая является первым примером "интегративной социологической парадигмы".
Гидденс убежден, что главным объектом социологического исследования должен быть социальный опыт, упорядоченный во времени и пространстве, который является результатом взаимодействия существующей социальной структуры и деятельности конкретного индивида. Этот процесс Гидденс и называет структурацией. Таким образом, деятельность не может рассматриваться как результат автономной индивидуальной активности. Деятельность всегда осуществляется в рамках определенной социальной системы, поэтому, осуществляя деятельность, осуществляющий ее субъект воссоздает и социальную систему, которая, в свою очередь, дает возможность осуществлять деятельность. Например, покупая и читая книги, каждый читатель не только совершает конкретный акт покупки или чтения, но и воссоздает всю совокупность социальной структуры книжной культуры (приобщаясь к ней становясь ее участником), литературного языка (усваивая его и становясь его носителем), экономической системы, в рамках которой данные книги были произведены (покупка определенного товара стимулирует его производство; каждое действие в рамках данных экономических законов купли-продажи воспроизводит эти законы). Таким образом социальная практика, даже если она преследует личные интересы, но при этом осуществляется в рамках существующей системы, всегда выполняет функцию воспроизводства системы.
Еще одним примером интегративной направленности современной социологии является теория "социального действия и социальных систем" (Вспомните, кто является автором концепции "социального действия"?), предложенная немецким мыслителем Юргеном Хабермасом (р. 1929), в рамках которой особо акцентируется различность и особенность взаимосвязей между, с одной стороны, "жизненным миром" и, с другой стороны, крупномасштабными социальными системами. Эти две стороны социальной действительности, по мнению Хабермаса, стоит исследовать раздельно, иначе невозможно избежать поглощения теории действия теорией систем.
Хабермас отмечает, вслед за представителями этнометодологии, принципиальную разницу между рациональностью социальной системы, которая выражается в процессах институционализации на основе нормативных, формализованных положений, и рационализацией "жизненного мира", которая осуществляется непосредственно в процессе коммуникативного действия, которое рождает понимание и, как следствие, основанное не на правилах или влияниях извне, а осмысленное согласие. Хабермас констатирует явное отставание рационализации социальной системы от соответствующего процесса в "жизненном мире". В результате возникает противоречие между постоянно обновляющимся и саморегулирующимся в процессе коммуникативного понимания "жизненным миром" и господствующей над ним устаревающей социальной системой.
Хабермас подчеркивает особое значение коммуникации в жизни человека и общества, акцентирует их роль в процессе развития и сохранения демократического социального и политического устройства, основная угроза для которого, по глубокому убеждению немецкого философа, состоит именно в недостаточно интенсивном развитии социальной коммуникации как открытого процесса обмена информацией между всеми членами общества. Именно коммуникация могла бы, как считает Хабермас, наиболее действенно способствовать ускоренной рационализации не только "жизненного мира", но и более костной социальной системы в целом.
В рамках современной социальной мысли особое место занимает "многомерная социология" Джеффри Александера (р. 1945). Предложенный им подход к пониманию задач и "логики" социологии основывается на признании существования так называемого макромикроконтинуума (единства макро- и микроуровней, то есть коллективного и индивидуального уровней) социальной реальности. На макроуровне социальный порядок имеет коллективный характер и может рассматриваться как "создаваемый извне" по отношению к составляющим его индивидам. На микроуровне индивидуальных действий социальный порядок формируется индивидуальной интериоризацией определенных норм и стереотипов. Любое действие, согласно Александеру, может быть так же рассмотрено в виде двухуровневой структуры: макроуровень действия составляет нормативное его обоснование, а микроуровень содержит конкретную направленность действия, его обусловленность.
Следствием такого понимания предмета социологии является признание двух специфических категорий проблем:
а) проблема социального действия с присущей ему "особой природой норм и мотивации";
б) проблема порядка: "каким образом множество действий становится взаимосвязанным и упорядоченным".
Однако в результате проведенного в указанных выше рамках анализа Александер приходит к выводу, что приоритетным все же должно быть исследование социального единства и возникающей в его рамках социальной среды, в то время как индивидуалистическая перспектива неизбежно приводит к необходимости вводить в теорию некие надындивидуальные объединяющие сущности (например, культуру, социальные цели, без которых единство не имеет основания).
С другой стороны, существует разработанная Рэнделлом Коллинзом (р. 1913)концепция "радикальной микросоциологии", в рамках которой в качестве предмета социологии рассматривается взаимодействие так называемых "ритуальных цепей", или, как определил их сам Коллинз, "индивидуальных цепей интеракционального опыта, перекрещивающихся друг с другом в пространстве и времени". Коллинз продолжает традиции, заложенные Вебером и Зиммелем, и утверждает, что реальным источником действия являются только конкретные индивиды, в то время как структуры, классы, общности, группы, организации и тому подобные теоретические образования не способны на реальное действие. Поэтому любое объяснение социального явления должно в конечном итоге всегда сводиться к действиям конкретных индивидов. Иными словами, Коллинз утверждает, что любой макрофеномен может быть представлен в виде комбинации микрособытий, а любая социальная структура является не чем иным, как моделью постоянно воспроизводимых в конкретных микроинтеракций (взаимодействий на микросоциальном уровне).
Дальнейшее развитие теории социального обмена в духе интеграции макро- и микросоциологических теорий предпринял американский социолог Джеймс Коллмэн (1926-1995), который выступал как последовательный критик структурного функционализма во всех его вариациях. С его точки зрения, существуют две центральные проблемы, которые стоят перед современной социологией и в формулировке которых он близок с Александером:
1. Каким образом целенаправленные действия субъектов образуют поведение системного, общественного уровня, то есть как действия отдельных людей складываются в групповое поведение?
2. Как, с другой стороны, эти индивидуальные целенаправленные действия формируются принуждениями, исходящими от системы, то есть почему субъект действует именно так, как оказывается необходимо для возникновения группового действия.
Такой подход, несомненно, является некоей реконструкцией теории социального действия, в рамках которой особое внимание уделяется отдельному деятелю, но он рассматривается не в абсолютной автономии и изоляции, а в качестве "корпоративного субъекта", то есть обусловленного своим конкретным социальным положением.
В заключение хотелось бы заметить, что движение современной социологии по пути к единому взгляду на общество еще далеко не завершено, а зачастую еще и не началось. Однако это вполне закономерное явление на фоне общей неустойчивости современного социогуманитарного знания, которая проявляется во всем спектре наук, занимающихся изучением человека и создаваемых им объединений и феноменов. Многие мыслители отмечают амбивалентность (двойственность) того положения, в котором оказалось социогуманитарное знание к началу XXI столетия.
Проявляется это в том, что, с одной стороны, именно гуманитарные (от греч. humanus - относящийся к человеку, человеческий, человечный) и социальные науки имеют непосредственное отношение к тому, что волнует каждого из нас - наше бытие во всем многообразии его форм и проявлений; но на практике каждому, кто задастся этим вопросом, должно скоро стать заметно, насколько ограничено действительное влияние этих наук на происходящие сегодня социальные процессы. Зачастую знание, полученное в рамках социогуманитарных наук, вступает в прямое противоречие с существующей в настоящий момент социальной практикой. Например, каждый знает, что любая активная реклама, которая не ограничивается простым информированием потенциального покупателя об объективных свойствах продукции, скрыть недостатки и создать иллюзию идеальности, что в лучшем случае является обманом, а по сути есть не что иное, как попытка манипулировать сознанием человека. А ведь большинство рекламы, присутствующей в современных средствах массовой информации, относится именно к этому типу, в то время как существует множество исследований, которые однозначно демонстрируют пагубное влияние на личность человека такого рода манипуляций. Да и "простой" обман с точки зрения этики далеко не является приемлемой формой социального поведения.
Поэтому современное социогуманитарное знание находится в точке действительного перелома, когда в его рамках происходит серьезная перестройка ценностных и смысловых ориентиров, борьба различных представлений о реальном и желательном положении этого знания в иерархии научных знаний и вообще социальной действительности. Станет ли гуманитарное и социальное знание - то знание, которое в качестве своего объекта исследования имеет человека, то есть каждого из нас, - зависит не только от самого этого знания, но и от человека, ради которого только и существует любое знание. Как отмечали представители гуманистической социологии, расширение наших знаний - и в первую очередь о самих себе - это единственный путь к свободе, когда человек становится полноценной, то есть понимающей и ответственной личностью, когда человек становится действительно Человеком.
В следующих разделах данного пособия Вы сможете ознакомиться с кратким изложением основных представлений современной социологии о том, как устроено общество, как в нем существует отдельный человек, что позволяет нам жить коллективно и что может мешать этому.