Чишмай Пшунелов - педагог и просветитель
"Истина - дочь времени..." В том, что это именно так, всякий раз убеждаешься, впервые открывая для себя того или иного общественного деятеля, чье имя еще сравнительно недавно находилось, по тем или иным причинам, под негласным, а порой и официальным запретом, предавалось незаслуженному забвению. Немало их вернулось (и продолжает возвращаться) к нам из исторического небытия за последние годы. И одно в этом, далеко неполном еще ряду, - имя Чишмая Тоховича Пшунелова (1887-1943) деятеля национального просвещения, представителя немногочисленной дореволюционной адыгской учительской интеллигенции, активного участника национально-культурного и школьного строительства в советское время, одного из первых учителей-методистов области, первого заведующего Адыгейским педагогическим техникумом.
В 1940-е годы Ч.Т. Пшунелов подвергся необоснованной политической репрессии по сфабрикованным обвинениям, после чего его имя и вклад в дело просвещения родного народа и оказались надолго и незаслуженно "забыты" соплеменниками. Остаются неизвестными они по существу широкой педагогической общественности нашей республики и по сей день. По той же причине, к сожалению, фактически не собрано и не изучено печатное и иное творческое наследие педагога.
Ч.Т. Пшунелов родился 16 марта 1887 года в селении Урупском Баталпашинского уезда Кубанской области. Происходил он из многочисленного и весьма уважаемого среди односельчан крестьянского рода.
В силу исторических обстоятельств оказавшиеся в окружении многочисленного русского населения, вблизи от крупного культурного и торгово-экономического центра - Армавира, жители Урупского гораздо раньше других горцев ощутили и острее чувствовали насущную потребность в знании русского языка и грамоты. Многие урупчане поэтому стремились определить своих детей в школы соседних русских сел и Армавира, отправляли их на учебу за десятки верст в абазинский а. Бибердово, где еще в 1870-е г оды открылось сельское двухклассное училище. Не были исключением и Пшунеловы. Так, в Бибердовской школе неплохо учился, стараясь не отставать от своего одноклассника и земляка, будущего революционера М.Х. Шовгенова, один из старших родственников Чишмая Пшунелова - Адышес.
В 1897 г. и в самом Урупском открывается собственное начальное училище, содержаться оно будет на средства аульского общества с получением небольшого пособия от казны и частных пожертвований почетного блюстителя Индриса Мамжиева, одного из наиболее обеспеченных уроженцев аула.
Отец Чишмая, Тох, человек хотя и малограмотный, но от природы проницательный и мудрый, заметил и старался всячески поощрять весьма рано пробудившиеся в сыне пытливый ум и жажду знаний. Когда, после окончания урупского училища, перед Чишмаем встанет вопрос о продолжении образования, именно по совету и настоянию отца он поступит в Ставропольскую мужскую гимназию - одно из лучших и престижных учебных заведений Юга России. Годы пребывания в стенах гимназии очень многое дали и во многом предопределили как профессиональный выбор, так и всю дальнейшую судьбу Чишмая Пшунелова. Вместе с аттестатом о среднем классическом образовании он получает здесь и специальность учителя начальных городских и сельских училищ, т.е. народного учителя. (В средних общеобразовательных учебных заведениях дореволюционной России имелись специальные, так называемые педагогические классы, предоставлявшие возможность получения выпускниками профессии учителя, при наличии хорошего аттестата, соответствующих к этому занятию склонностей и, разумеется, же-
Другой Пшунелов - Юсуф, окончит в начале века Каирский университет и займется впоследствии, как и его двоюродный брат Чишмай, учительской деятельностью.
В 1909 году, после окончания Ставропольской гимназии, началась активная трудовая деятельность Пшунелова на избранном поприще. Уже вскоре молодой педагог распоряжением попечителя Кавказского учебного округа назначается заведующим Урупским нормальным училищем и возвращается в родной аул. Преподает в школе общеобразовательные предметы. Здесь уместно было бы напомнить, что на сегодня известны имена лишь четверых народных учителей-адыгов, трудившихся в начале века в аульских министерских школах Кубанской области: Анчок Шемгохов, Нох Геев, Сафербий Сиюхов и Чишмай Пшунелов - первопроходцы и подвижники национального просвещения, представители еще только формировавшейся адыгской учительской интеллигенции!
Ко времени работы в урупском училище относится и начало общественной и просветительской деятельности Пшунелова. Причин же для общественной активности, публичного проявления своих гражданских чувств и убеждений у лучшей части национальной интеллигенции в этот исторический период было более чем достаточно. Особое беспокойство вызывало бедственное положение народного образования, отсутствие достаточною количества школ и просветительских учреждений и, как следствие, культурная и техническая отсталость, невежество широких масс коренного населения области. Пшунелов выступает на страницах местной печати с изложением собсгвенных взглядов на постановку школьного дела среди горцев, исходя при этом из своих личных наблюдений и опыта непосредственной учительской работы. Наибольший интерес для нас представляет статья "Горцы Кубанской области и образование", помещенная в одном из номеров "Кубанской школы" - местного учительского журнала, с которым плодотворно сотрудничал и другой деятель адыгского просвещения - Сафербий Сиюхов. В относительно небольшой, но весьма содержательной публикации педагог обращает внимание властей и учебного начальства на плачевное состояние народного образования в крае, поднимает злободневные проблемы сельской школы, предлагает пути и методы повышения качества обучения, рационализации учебно-воспитательною процесса, улучшения материального положения как самих школ, так и учителей, в них работающих.
Красной нитью проходит в статье мысль о необходимости и исключительной важности при постановке школьного дела среди горцев обязательного учета специфических местных условий и традиций, национально- бытовых и религиозно-психологических особенностей населения. Звучали в ней и конкретные предложения - учредить, в частности, в регионе национальную учительскую семинарию, которая выпускала бы специалистов для горских школ. Другая насущная потребность - в открытии специального учебного заведения, предназначенного для подготовки учителей мусульманского вероучения - коренное население испытывало острую нужду как в народных учителях из своей среды, так и в профессионально подготовленных вероучителях. В последнем случае, Пшунелов высказывался как убежденный сторонник так называемого ново-методного образования: "... в этом училище (медресе), кроме наук религиозных, должны преподаваться и науки светские - общеобразовательные, ибо духовной жизнью народа должны ведать не узкие профессионалы, а широкообразованные люди ...[7,45]
Нуждались горцы и в ремесленных училищах, и в учебных заведениях повышенного типа. "Школа, - писал педагог в те годы, - это самый верный и скорый путь к культуре, к прогрессу и к богатству, необходимо "поставить ее на нормальный путь, на подобающую высоту", и тогда она начнет, наконец "удовлетворять духовные запросы способного и даровитого народа..."2 Подобная вера в высокое предназначение школы и ее преобразующую роль в общественной жизни была присуща многим деятелям национального просветительства и передовой адыгской ингеллигенции начала века. В других, немногих известных нам дореволюционных публикациях Пшунелова, освещаются различные аспекты учебно-воспитательною процесса и внутришкольной жизни на примере, главным образом, Урупского нормального училища, те или иные стороны общественной жизни и быта односельчан.
Не только Урупское училище, но и гостеприимный дом школьного учителя превратился в эти предреволюционные годы в подлинный очаг распространения культуры и просвещения среди аульчан и жителей двух соседних черкесских селений. Еще в гимназическую пору Пшунелову удалось собрать неплохую библиотеку художественной литературы, постоянно пополнявшуюся после посещений по учительским делам Екате-ринодара и Армавира. Он прекрасно знал и любил русскую художественную прозу, отдавая предпочтение реалистическим произведениям Г ар-шипа, Короленко, Куприна, Мамина-Сибиряка. Книжками попроще из обширной учительской библиотеки пользовались приохотившиеся, не без помощи, разумеется, своего наставника, к чтению урупские школьники и знакомые с русской грамотой взрослые односельчане. Нередко обращались к нему за литературой и жители близлежащих русских сел и станиц.
О деятельном участии Пшунелова в общественной жизни родного аула и безусловном авторитете и уважении, которыми пользовался педагог среди своих земляков, свидетельствует и следующий факт. Незадолго до февральской революции в Урупском было организовано местное общество потребительской кооперации, открывшее и свой магазин в ауле. Учредители нового общества резонно предполагали, что оно со временем ослабит хозяйственно-экономическую зависимость аула от окружавших богатых казачьих станиц и будет способствовать повышению материального достатка и культурного уровня его жителей. Один из инициаторов новшества - учитель Пшунелов избирается населением членом правления общества, а затем, после убытия председателя М.Х. Шовгенова, занимает его место. Случилось это уже в 1916 году.
Октябрьский переворот и установление Советской власти в России и на Кубани застанут Чишмая Пшунелова в расцвете жизненных и творческих сил, полным осознанного желания реализовать их с максимальной пользой для своего народа. Увлеченный бурным водоворотом событий революционного времени, он, как и многие другие выходцы из трудовой интеллигенции, включится в разнообразную культурно-просветительскую работу, проводившуюся новыми властями среди местного населения. В одно из посещений Екатеринодара, весной 1918 года, Пшунелову довелось впервые увидеть и держать в руках черкесский "Букварь", изданный при содействии Горского комиссариата. Впечатление, близкое к восторженному, от знакомства с этой тоненькой, только что отпечатанной на гектографе книжкой, по признанию самого Пшунелова, надолго останется в памяти и, в известном смысле, определит основной профиль его дальнейшей педагогической деятельности - строительство системы национального образования в Адыгее и подготовка соответствующей базы, педагогических кадров, учебных пособий и т.п.
Ему, одному из немногих ведущих сотрудников отдела, обладавших достаточной теоретической подготовкой и практическим опытом, поручались, как правило, наиболее сложные и ответственные участки работы. Такие, к примеру, как организация и проведение областных учительских курсов.
Необходимо еще раз подчеркнуть, что в период зарождения систе- мы национального образования, в отсутствие в области каких-либо специальных учебных заведений педагогического профиля, именно учительские курсы играли основную роль в подготовке и переподготовке педагогических кадров для аульских школ, в формировании слоя национальной учительской интеллигенции. Кроме того, на этих курсах в свое время осваивали родную грамоту, различные общеобразовательные и специальные предметы и дисциплины, приобщались к азам педагогических знаний многие известные впоследствии деятели просвещения, науки и культуры Адыгеи...
В октябре 1924 года Пшунелов назначается директором единственного среднего учебного заведения области - Опытно-показательной школы I и II ступени, а затем приказом по ОблОНО от 19 октября 1925 года на должность заведующего Адыгейским педагогическим техникумом в г. Краснодаре.
Открытия учительской семинарии для горцев Пшунелов настойчиво добивался и требовал, как мы помним, еще в дореволюционные годы. Неудивительно поэтому, что именно ему и было доверено возглавить первое такого рода учебное заведение в Адыгее.
Разумеется, не только и не столько указанному обстоятельству обязан был Пшунелов своим новым ответственным назначением. Оценены по достоинству были его немалые к тому времени педагогические опыт и знания, незаурядные организаторские способности и трудолюбие.
История создания и становления Адыгейского педтехникума неразрывно связана с именем и деятельностью его первого руководителя. Пшунеловым, в самом тесном контакте и взаимодействии с зав. ОблОНО С.Х. Сиюховым, была проделана огромная организационная работа: создана неплохая материальная база учебного заведения, обеспечено его твердое финансирование из местного и союзного бюджетов, подобран педагогический коллектив, набраны первые группы учащихся из числа выпускников Опытно- показательной и аульских школ. В фонде Адыг-ОблОНО республиканского архива сохранились разработанные Пшунеловым первые производственный и учебный планы педтехникума, программы по отдельным учебным предметам и дисциплинам.
Родители с большой неохотой, с сомнениями отдавали детей на учебу в город. В первый набор с трудом уговорили отпустить в Краснодар 8 девушек и то с условием, что они будут жить в нашей семье, старшей у девушек была Мовледхан Чамокова. Отец с матерью действительно уступили им одну комнату и они ходили через нашу вторую..."' (Семья Пшунеловых состояла к тому времени из пяти человек: Чишмая Тоховича, его жены Захирет (из рода Шумафовых) и троих детей, Шайдет, Аси и Амина. Некоторое время в семье проживали и дочери М.Х. Шовгенова, которых Пшунеловы опекали).
Несмотря на все сложности. Адыгейский педтехникум к концу 20-х годов уже твердо стоял на ногах. Стараниями и заботами Пшунелова, его коллег и единомышленников на педагогическом поприще, учебное заведение превратилось в скором времени в настоящую кузницу учительских кадров - основную базу, обеспечившую народное образование области необходимым числом подготовленных молодых специалистов. Последнее было особенно важно и своевременно накануне и в период введения в Адыгее всеобщего начального обучения. События тех лет нашли некоторое отражение в известном издании А. Кастовского "Там, где растут кадры", выпущенном в Краснодаре к 10-летию педтехникума. Чишмай Тохович и сам вел подробную летопись истории создания и развития первого национального педагогического учебного заведения, но эти и многие другие ценные дневниковые записи, письма, фотографии, документы и т.п., хранившиеся, по словам родственников, в их майкопской квартире по улице Советской, к сожалению, погибли при пожаре, во время немецкой оккупации города.
Как старший по возрасту, умудренный большим жизненным и педагогическим опытом человек и учитель, Чишмай Тохович пользовался заслуженным авторитетом среди своих более молодых коллег и воспитанников. Скромного, глубоко порядочного, интеллигентного и высокообразованного (редкое к тому времени среди националов дореволюционное классическое и высшее педагогическое образование2) педагога, знали и ценили в свое время многие деятели культуры, науки и просвещения Адыгеи. Частыми гостями в доме Пшунеловых были Даут Ашхамаф, Тембот Керашев, Юсуф Намитоков, Илья Девтеров, Шабан Кубов и другие, в помощи и консультациях которым по самым разнообразным вопросам (переводы на ад. язык литературы, разработки национального алфавита и т.п.) он никогда не отказывал.
Наряду с административной (1924-27гг.) и преподавательской работой в Педтехникуме и Опорной школе 9-летке, Ч.Т. Пшунелов много творческих сил и времени уделял редакционно-издательской, переводческой и публицистической деятельности. Выступал зачастую в качестве ответственного и технического редактора литературы на родном языке, выпускавшейся Адыгнациздатом и Культармейским университетом при образцовом Педтехникуме. Публиковал статьи на педагогическую и общественно- политическую тематику, по актуальным вопросам языкового и национально-культурного строительства. В последнем, принимал самое непосредственное участие, являясь членом Методической секции по черкесскому языку при Облоно и правления Общества изучения АЧАО, сотрудничая в Облполитпросвете, других культурно-просветительских учреждениях и организациях.
Пшунелову принадлежат одни из первых переводов на адыгейский язык детской художественной литературы. В 1929 году в Краснодаре вышло три книги сказок и рассказов европейских авторов для детей в переводе и обработке Чишмая Пшунелова.
В печатном наследии педагога советского периода, помимо публикаций культурно-просветительного,образовательно-воспитательного и учебно-дидактического содержания, заметное место занимают методические пособия, разработки и рекомендации в помощь учителям начальной школы и другим работникам народного образования. Они не могут не привлечь внимания исследователей, занимающихся историко-педагогической проблематикой, в частности, историей развития педагогики и народного образования в Адыгее, поскольку представляют собой первые теоретические опыты еще только зарождавшейся национальной учебно-методической мысли. Вместе с тем, следует отметить, что многие положения, рекомендации и требования, содержащиеся в этих, адресованных, главным образом, школьному учительству 20-30 гг., работах и сегодня, во многом не утратили своей ценности, актуальности и современного звучания.
Не менее значителен вклад Ч.Т. Пшунелова в разработку и издание национальной учебной литературы. Чишмай Тохович является автором и соавтором многочисленных букварей, учебников по родному и русскому языкам, географии, геометрии, труду. Ряд учебных пособий был подготовлен им совместно с Шабаном Кубовым, Хусейном Бесиджевым, Николаем Яковлевым, Абдулом Хатановым, Нохом Цеевым и другими авторами. Некоторые из пособий выдержали, подобно «Книге для чтения для 1-го класса начальной школы» Ч.Т. Пшунелова, по 6-7 и более изданий. Именно эта учебная литература помогла в 30-е годы ликвидировать в Адыгее взрослую неграмотность, сделать самые первые и робкие шаги в необъятный мир человеческих знаний и культуры не одному довоенному поколению адыгейских школьников.
Последняя по времени выхода в свет работа Чишмая Пшунелова -новый национальный "Букварь" (алфавит на основе кириллицы), подготовленный им в соавторстве с А. Хатановым и Ш. Кубовым. Большая часть тиража этого учебника была отпечатана и отправлена в школьную сеть в конце июня 1941 года...
Заключение
Просветительство XIX века, безусловно, тоже испытывало воздействие определенных социально-идеологических умонастроений, которое, однако, не помешало горским писателям-просветителям сформулировать научно и теоретически основательную концепцию устного творчества всего народа и обратить ее на духовные, нравственные и социальные потребности нации. В этом и была их относительная свобода. Новое историческое время, время «освобождения» народов, провозгласившее справедливость высшим своим качеством в интенсификации общественного развития, должно было по логике вещей способствовать тому, чтобы фольклористическая наука адыгов 20-30-х годов, осваивая и осмысливая достижения ученых-просветителей прошлого века в этой области, вышла на новый уровень научного мышления. Однако лозунг в противовес буржуазной культуре» не только сдерживал становление национальной культуры, науки, в том числе и фольклористики, не только канонизировал художественное и теоретическое мышление, но и затруднял изучение прошлого, творческого наследия писателей-просветителей, в результате чего они на многие десятилетия были выброшены из памяти потомков в угоду двум основным идеологическим постулатам: 1) никаких элементов из прошлой буржуазной культуры не привносить в чистую пролетарскую культуру; 2) до Октября у малых народов не было ни культуры, ни науки, ни литературы, и, разумеется, не могла быть никакая фольклористика. С. Хан-Гирей же и все последовавшие за ним ученые, писатели-просветители из адыгов не были выходцами из «пролетарских масс», следовательно, было предписано не изучать их творения, не упоминать их имена. Такой была общеидеологическая установка.Адыгские писатели-просветители XIX века оставили разнообразное литературное наследие, являющееся ценным вкладом в адыгскую культуру. Произведения эти имеют и историко-познавательное, и идейно-воспитательное значение. Но тем не менее они неоднозначны и написаны не на одном художественном и идейном уровне. На некоторых из них сказалась классовая ограниченность авторского мировоззрения. И необходимо оценивать их, исходя из конкретной исторической обстановки, в которой жили и создавали свои произведения адыгские просветители. Здесь, как и в любом другом деле, крайности недопустимы. С одной стороны, нельзя не согласиться с теми исследователями, которые считают, что «...изучение прошлого необходимо и для того, чтобы восстановить подлинную историю развития культуры и просвещения родного народа, открыть в ней новые страницы, по-новому освещающие ее как самобытное явление» . С другой стороны, только критический подход к литературному наследию просветителей дает нам возможность воспользоваться их творчеством, сохранить и сделать достоянием широкого читателя те произведения, которые отражают подлинную жизнь народа, его идеалы и стремления к свободе, дружбе с другими народами.