Однако и при крайней простоте управления князь не мог обойтись без помощников даже в стольном городе, не говоря уже о пригородах, погостах и селах. Ближайшими помощниками его были тиуны, которые чинили суд и управу на княжем дворе сплошь и рядом вместо князя. Обыкновенно это были особо доверенные холопы князя. Один из них назывался тиуном огнищным, или дворским. Это предок позднейшего дворецкого, министра двора, заведовавшего княжеским домом, всеми слугами и всем хозяйством князя. Был еще тиун конюший, предок позднейшего конюшия, заведовавший княжеской конюшней, где содержались кони для военных походов. Тиунам поручались князем и другие обязанности; они, например, отряжались на волоки для поддержания порядка при перевозе товаров из одной реки в другую, за что получали с купцов подарки. За всех этих тиунов, как и за убийство княжих мужей, полагалась двойная вира в 80 гривен. Кроме тиунов, летопись у отдельных князей указывает ключников, казначея, печатника, меченошу или мечника, стольника, покладника или спальника и др. Кроме специальных своих обязанностей по услугам князю лично, эти должностные лица отправляли известные функции и по управлению, например мечник был приставом на суде князя и получал за то пошлины.
Но самым главным должностным лицом при князе, первой персоной после князя, если не считать епископа, был воевода, или тысяцкий начальник народного ополчения, назначавшийся князем из самых видных его мужей, обычный член его думы. В этой думе участвовала обыкновенно старшая дружина князя, передние или лепшие мужи, бояре. Круг этих лиц, однако, не был замкнут, и князья совещались иногда «с уными», «с младыми светники», на что обыкновенно жалуется летописец как на непохвальный образ действий. Кроме старшей дружины в думе с князем сидели епископ и игумены — часто, но не всегда обязательно. Все княжеские думцы были люди свободные, служившие князю добровольно, а посему и на совещаниях они держали себя свободно и нередко «прелися» с князем. Результатом было то, что либо князь слушался своих думцев, либо действовал вопреки их совету, и тогда происходил по временам разрыв их с князем, неповиновение и отъезд, хотя не всегда. Все здесь зависело от того, насколько серьезно было само дело, из-за которого произошел конфликт. Так как бояре, старшие дружинники, были люди независимые от князей, служившее им добровольно, а вместе с тем во второй половине XII века они уже составляли высший земский класс в областях, то и совещание с ними князей они считали обязательным условием действительности княжеских распоряжений. Дорогобужский князь Владимир Мстиславич, не посоветовавшись с боярами, объявил им о походе против Киевского князя Мстислава Изяславича, с которым он состоял в крестном целовании. Но бояре отвечали: «о собе еси, княже, замыслил, а не едем по тобе, мы того не ведали». И все общество признавало обязательность для князя опираться на согласие и содействие дружины. Когда названный князь Владимир приехал к берендеям с тем, чтобы вести их в поход на Киев, ему сказали: «се ездиши один — и без мужей своих, а нас перельстив», и пустили в него стрелы. Прямой интерес подсказывал князю необходимость обращаться за советом и содействием к боярам; а факт, повторяясь изо дня в день, превратился в конце концов в право, в известный политический порядок. Можно сказать, что княжеская дума стала необходимым сотрудником князя в управлении княжеством. Что касается ее компетенции, то она сливалась с компетенцией князя: какого-либо самостоятельного ведомства, отдельного от ведомства князя, у княжеской думы не было.