Дополнит. лит.: M. Tetz. Zur Theologie des Markell von Ankyra // Zeitschrift fur Kirchengeschichte. 1964. 75. 217–270; 1968. 79. 3–42; 1972. 83. 145–194.
По имени одного из основоположников полуарианства, еп. Анкирского Маркелла, полуариан называли маркеллианами. Другое название — “омиусиане” (о его происхождении см. ниже).
Маркел был участником I Вселенского Собора, но попал не в число святых отцов этого собора, а в число анафематствованных еретиков, хотя на соборе он обличал Ария и был горячим поборником “единосущия”. Он хотел опровергнуть арианство и для этого придумал следующее: различить Логоса и Сына. Принцип различия таков, что сам по себе в Св. Троице Логос — это Логос, а воплощенный во Христе Он становится Сыном (через принятие человечества Он становится Сыном).
Учение о Логосе вне воплощения:Логос — имеет 3 главных момента (соответственно первым стихам Евангелия от Иоанна):
В начале было Слово
(Он был силой, возможностью, мощью)
И Слово было к Богу
(Он был как энергия, действительность)
И Слово было Бог
(та сила, которая была изначально, была Богу единосущна).
То есть применительно к Логосу все никейское определение приложимо: Логос — это единосущная божественная сила. Получается невольный возврат к модализму.
Учение о Логосе в воплощении:Логос воплотился и тем самым стал Сыном, Христом, и в Нем (собрал в себя) всю тварь. Вводится терминологическое различение Логоса и Сына, причем, только Сыну усваивается воплощение в собственном смысле слова. Как говорит Маркелл: “в Нем вся тварь совокупилась (Piaeaoaeae?oaoeae)”. В последнем термине, который я перевожу приблизительно как “совокупилась”, мы узнаем анакефалеосис, о котором была речь у св. Иринея Лионского.
Далее Маркелл отходит от православного учения. По его представлению, к Христу, в котором “собрана вся тварь”, уже нельзя относить “единосущие” со Отцем, а только “подобосущие”. — По-гречески оба термина отличаются ровно на иоту: омоусиос (единосущный) и омойусиос (подобосущный).
Таким образом, воплощенный Сын, согласно Маркеллу, — не Бог, а нечто во всем богоподобное, но в чем-то “не подобное”. Это отрицает реальность Воплощения Бога. Маркелл не случайно пришел к такой христологии. Отвращаясь от Ариева разделения Троицы, он впал в противоположную крайность — модализм. Но модалистические учения никогда не допустят реальности Боговоплощения. Если бы мы, рассуждая в рамках модализма, захотели бы представить себе Христа Богом, то оказались бы перед выбором: либо это какой-то другой бог, помимо единого Бога (чего, как измены единобожию, не примет ни один модалист), либо допустить какого-то рода разделение или, по меньшей мере, существующее реально и самостоятельно различение внутри единого Бога — но последнее будет отрицанием самого принципа модализма.
Никейский собор утвердил божественность Христа как Логоса, но он не развил учения о человечестве Христа. Тем самым он оставил лазейку для учения Маркелла. Не впадая в противоречие с буквой решений собора, Маркелл мог сказать, что Христос — Бог в том смысле, что в Нем есть воплощенный Логос, Который действительно есть Бог и Который не создает в Боге прибавления, будучи Его энергией. Это означало возврат к триадологии модализма, но ведь Никейский собор не ставил своей целью обличение модализма.
Применительно к Богу у Маркелла выходит, что Боговоплощение как бы разделило монаду. Наряду с единосущным Логосом появляется подобосущный Сын. По Маркеллу, такое состояние временное. Второе Пришествие Христово будет возвращением в монаду, и пребывание Логоса во плоти больше не понадобится. В связи с этим у Маркелла очень важно учение о Св. Духе.
Учение о Св. Духе (Пятидесятнице).По определению Маркелла, в Пятидесятницу монада явилась “расширенной” в триаду. Первым же “расширением” монады (до диады) стало Воплощение. Монада должна будет восстановиться после Второго Пришествия.
Ересь Маркелла осудили довольно поздно — только на Римском соборе 380 г. и на II Вселенском Соборе в 381 г. Это не потому, что на нее не обращали внимания, а потому что прежде больше занимались учением некоего Фотина.