О.И. Марченко
Введение в культурологию. Курс лекций / Под ред. Ю.Н. Солонина, Е.Г. Соколова. СПб., 2003. С.149-160
[149]
«Заговори, чтоб я тебя увидел» — это древнее высказывание и сегодня может быть ключом для восприятия любого из нас. В процессе речи человек «с головой выдает самого себя». Есть ли такой человек,
[150]
который не хотел бы быть замеченным, услышанным, принятым, понятым, не хотел бы в общении с другими предстать наилучшим образом? И когда «язык мой — враг мой» подводит, каждый, не осознавая того, начинает риторическое самообразование, т.е. поиски оптимального речевого поведения. Риторическое искусство — это искусство практического словесного взаимодействия, предоставляющее нам возможность мастерски использовать слово как инструмент мысли и общения. Речь, речевое поведение, речевые взаимоотношения всегда находились в ведомстве риторики, но именно убедительность как главное качество, составляющее область исключительно этого феномена, позволяет любое явление культуры рассматривать под риторическим углом зрения.
На протяжении многих веков риторика была одной из классических гуманитарных дисциплин, вместе с грамматикой и диалектикой входившей в образовательный тривиум. Она изучала «действующего речью человека и рекомендовала правила искусной, целесообразной и убедительной речи.
Все человеческое бытие пронизано словом, без которого невозможно и само существование человека» разумного. Язык оформляет человеческую мысль и является действенной силой культуры. Язык — многомерный организм, но реальной стихией функционирования языка является живая, звучащая речь. Речь — посредник между человеком и миром. Овладевая речью, индивид вместе с тем овладевает обобщенным в языке историческим опытом своего народа и всего человечества, обогащая его своим собственным пониманием. Слово материализует мыслительную и психическую способности личности; духовное начало человеческой жизни предстает в искусстве словесного взаимодействия во всей полноте и целостности. Риторика дает возможность экспериментировать над речью как над «бытием мышления», выступая своеобразной философской теорией языка. Понять этот феномен можно, обратясь к прошлому, анализируя момент рождения и становления искусства речевого поведения. Начало риторики связано с античной цивилизацией.
Чтобы оценить место риторики в системе античной культуры, следует прежде всего вспомнить, что вся культура Греции и Рима в большей степени была культурой устного, а не письменного слова. Есть предположение, что античность вовсе не знала чтения «про себя»: даже наедине с собою люди вслух читали книги, философские трактаты, речи, наслаждаясь звучащим словом. Народы, отличающиеся от них, древние греки называли варварами (греч. barbaros — «непонятно болтающий»), тем самым выражая презрительное отношение: варвар — тот, кто бормочет, а не говорит.
[151]
Глашатаями образа «общественного человека» — идеала Древней Греции были софисты. Демократический образ мыслей лежал и в основе тех представлений о знании, с которыми выступали софисты, в основе учения об относительности истины. Как в свободном государстве всякий человек имеет право судить о государственных делах и требовать, чтобы с ним считались, так и о любом предмете всякий человек вправе иметь свое мнение. Истина — это только субъективное суждение о чем-либо: человек есть мера всех вещей. Поэтому нельзя говорить, что одно мнение истиннее другого, можно лишь говорить, что одно мнение убедительнее другого. Для этого в распоряжении софистов были два средства: диалектика — искусство рассуждать и риторика — искусство убеждать. Тот, кто умело владеет обоими искусствами, может переубедить любого противника и добиться торжества своего мнения, а в этом и заключается главное достоинство «общественного человека».
Первый трактат по риторике принадлежал сицилийскому политическому оратору и адвокату Кораксу. Именно в нем находим первое определение: «красноречие есть работница убеждения» [1], а также утверждение, что главная цель оратора — не раскрытие истины, а убеждение при помощи вероятного.
Софисты создали в Греции культ слова и тем самым подняли риторику на небывалую высоту. Практическими потребностями греческого общества рождена теория риторики. Красноречие было языком правящих групп, элиты. Обучение риторике стало высшей ступенью античного образования, воспитательным идеалом, названным пайдейа. Не случайно считается, что «сама греческая софистика, несомненно, есть греческое Просвещение» [2]. Благодаря этому идеалу жизнь приобрела внутреннее единство, форму, напряженность.
Первый вызов софистическому идеалу философии и риторики был брошен Сократом. Вопреки софистам, строящим расчеты на психологическом воздействии, родоначальник моральной философии настаивает на логическом доказательстве. Согласно его концепции, верная мысль рождает верное деяние. Для него главными философскими вопросами стали поиск смысла человеческого существования, предназначения человека, природы знания и истины. Идеал «общественной жизни» распался на два понятия: «жизнь деятельная» и «жизнь созерцательная». Идеалом первой был ритор, практик и политик, идеалом второй — философ, теоретик и мыслитель. Духовная жизнь античности образовала два полюса — риторику и философию. Философия,
[152]
как ее понимает Сократ, есть искусство жить. Необходимой составляющей этого искусства является умение отдавать себе обоснованный отчет в правильности своих суждений и требовать от других того же.
Результатом противостояния взглядов софистов и Сократа в Греции к концу V в. до н.э. стал небывалый расцвет философской мысли, крупнейшими представителями которой явились Платон и Аристотель.
Платон отождествлял речевые и мыслительные процессы: «Мысль и речь — одно и то же, за исключением лишь того, что происходящая внутри души беззвучная беседа ее самой с собой и называется у нас мышлением» [3]. Философ подчеркивал нравственное назначение искусства слова: «Если кто решил овладеть красноречием по-настоящему, он должен быть человеком справедливым и сведущим в делах справедливости» [4]. Софистическая риторика стала мишенью философской критики Платона. Такая риторика, как косметика или поварское искусство, представляет собой разновидность сноровки, лести и угодничества. Желание добиться успеха у толпы и вызывать у людей чувство удовольствия низводит риторику до малопочтенной роли служанки-поварихи. В решительном и демонстративном отказе считать подобную риторику серьезным искусством самым сильным доказательством была написанная самим философом речь, не уступающая речам осуждаемых им риторов. И впоследствии наиболее сильные удары по риторике будут наносить те, кто блестяще ею владеет.
Достижения греческого ораторского искусства были проанализированы, обобщены, теоретически обоснованы Аристотелем. Считая риторику одновременно отраслью политики и диалектики, он значительно расширил область риторики, вслед за своим учителем характеризуя мышление как «речение». Аристотель был одним из первых философов, который сделал язык исходным моментом в познании познающего объективный мир человека. Для Аристотеля риторика не сводится к доказательству, а есть методология, т.е. наука о способах доказательства.
Дар речи, считал Аристотель, имеет характер всеобщности и находит применение при самых разнообразных случаях. Так как действие при всякого рода советах, разъяснениях и убеждениях, приводимых для одного лица и для целых собраний, по существу одинаково, то риторика так же мало, как и диалектика, имеет дело с какой-нибудь одной определенной областью: она обнимает все сферы человеческой жизни. Риторикой, понимаемой в таком смысле, пользуются все на каждом шагу, она одинаково необходима как в делах, касающихся житейских нужд отдельного человека, так и в делах
[153]
государственной важности. Любой человек прибегает к помощи риторики, сознательно или бессознательно. Все речи могут быть сведены к трем основным видам: судебные, совещательные и торжественные.
Аристотель определяет риторику как способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета. Дело риторики — не убеждать, по мнению Аристотеля, но в каждом данном случае находить способы убеждения. То же можно сказать относительно и всех остальных искусств, ибо дело врачебного искусства, например, заключается не в том, чтобы сделать всякого человека здоровым, но в том, чтобы, насколько возможно, приблизиться к этой цели.
Под воздействием греческого ораторского искусства и с помощью греческой риторической науки развилось и оформилось римское красноречие. Оно обладало огромной практической силой. Республиканский Рим решал свои государственные дела дебатами в народном собрании, в Сенате и суде, где мог выступить практически каждый свободный гражданин. Поэтому владение словом было необходимо для римского гражданина. Все требования чистоты, правильности, ясности, краткости, уместности и сообразности, предъявлявшиеся к эллинской речи, были перенесены на латинскую речь и последовательно превратили латынь в выразительный и точный инструмент мысли.
Наивысшего развития римская риторика достигла в последний век Республики. Вершиной римского красноречия стало ораторское искусство Марка Туллия Цицерона. Цицерон исходит из трех основных назначений ораторского искусства: учить, услаждать и побуждать. Идеальный оратор тот, кто в своих речах и поучает слушателей, и доставляет им наслаждение, и подчиняет себе их волю. Первое — его долг, второе — залог его популярности, третье — необходимое условие успеха. Из самых необходимых для красноречия условий: природного таланта, навыка и знаний, — важнее всего знания, ибо первенство принадлежит образованному оратору-философу. «Истинный оратор должен исследовать, переслушать, перечитать, обсудить, разобрать, испробовать все, что встречается человеку в жизни, так как в ней вращается оратор и она служит ему материалом» [5]. Наука может развить живость ума, но даровать ее наука бессильна, поэтому не менее важным является обладание природным даром, т.е. быстрым и гибким умом, находчивостью в развитии мыслей, хорошей памятью. Оратор должен иметь и такие данные, как звучный голос, мужественное телосложение. Идеал цицероновского оратора в культурном отношении очень высок. В нем соединились римский практицизм с эллинской культурностью.
[154]
Теоретическим обобщением римского красноречия, в котором дана одна из первых классификаций риторических фигур, стал анонимный трактат «К Гереннию». Программа преподавания искусства речи («искусства говорить красиво» в отличие от грамматики — «искусства говорить правильно») была изложена Квинтилианом в трактате «О воспитании оратора».
На протяжении всего периода античной культуры риторика предопределяла не только стиль речи, но до известной степени и образ мыслей и поведения, т.е. философию жизни. Философия претендовала на то, что она есть истинная риторика, риторика — на то, что она есть истинная философия. Преображая «впечатления» в «выражения», риторика содержала в себе отказ от принуждения. Требования свободы и справедливости получили риторическое обоснование. Риторика стала выражением исторической памяти. Впервые начали систематически применяться научная гипотеза и дедуктивное доказательство. Антропологическое разрушение предполагаемого «естественного» и введения культурного «искусственного» было несомненным человеческим достижением. Философия и риторика были не только частями культуры античного типа, мыслительно-словесной культуры: «Нет, античный тип культуры дает и философии, и риторике возможность попросту отождествлять себя с культурой в целом, объявлять себя принципом культуры» [6].
Предмет риторики сложен и неоднозначен. Риторика исследует многовековую культуру действенного слова, которая является частью нас самих. Риторика представляет значительный интерес как искусство речи и теория этого искусства, как научная дисциплина, основанная на богатой культурной традиции, целостная программа преобразования идеи в слово, общая теория мыслеречевой деятельности. Даже беглый взгляд на историю риторики дает возможность увидеть ее разветвленные связи с философией, эстетикой, логикой, этикой, психологией, социологией, лингвистикой, семиотикой и т.д.
При попытке установить предмет риторики следует считаться с тем фактом, что за две с половиной тысячи лет ее существования в качестве определения использовались сотни формулировок. Представим три основные направления.
Первое, условно называемое греческим, трактует риторику как «искусство убеждения» (центральное понятие у Платона, Аристотеля).
Второе направление связано в большей мере с римской традицией понимать риторику как «искусство говорить хорошо». С этого времени в риторике усиливается интерес к литературно-языковому компоненту.
[155]
Третье характерно для средневековья и начального периода Возрождения, в нем риторика является «искусством украшения». Возникновение этого определения по существу является результатом второй тенденции — усиления эстетической характеристики речи — и ведет к распаду единства логоса (мысли) и выражения (языка).
Каждое из перечисленных выше направлений, определяющих риторику, не может быть строго приписано определенному периоду ее развития, они полноправно сосуществуют и отражают объект с разных сторон.
Истина, Добро, Красота как желаемые условия любой речи приведут к слиянию внутреннего и внешнего, содержания и формы, идеального и реального, духовного и материального.
Фундаментальными риторическими категориями являются: Пафос — причина, страсть, намерение, т.е. то, что вызывает речь; Логос — интеллектуальное содержание и словесные средства воплощения замысла; Этос — условия этой речи, характер взаимодействия и этический образ оратора.
Риторика требует от говорения целесообразности и искусности. Пафос — это эмоциональное воодушевление, которое вызывает деяние. Этот творческий источник, давая импульс логосу и этосу, превращает текст в речевое действие. В речевом поступке каждый осуществляет активный выбор. Творчество жизни состоит в непрестанном разрешении конфликта ценностей, драматическом столкновении мотивов, страстей, интересов. Психическое пространство сознания представляет собой единство аффективных и интеллектуальных процессов. Воля и разум конфликтны: воля требует уверенности и решительности, разум — сомнения и взвешенности.
Логос лежит в основании риторики как практической философии.
Единственно возможной стихией для существования личности является «логосфера». Значение слова отражает единство мышления и речи. Обобщение, присутствующее в значении слова, есть самый подлинный акт мысли. Называние есть в некотором смысле познание. При помощи слов мы стремимся осмыслить предметы. Язык — это путь обращения к древнейшим архетипам мышления. Архетип сохраняется в языке: слово рассказывает нам о происхождении и развитии понятия. В ХIХ в. была высказана мысль о том, что язык данного народа не только оказывает влияние на его философию, но в буквальном смысле определяет ее характер, ибо «всякий язык есть отзвук общей природы человека» (В. Гумбольдт).
[156]
Мысль — это речь, обращенная к самому себе. Язык предстает как одно из важных условий формирования самосознания. Слово вбирает в себя из контекста, в который оно вплетено, интеллектуальное содержание. Мысль в свою очередь перестраивает и побуждает к развитию язык.
Речевой язык — это составляющая образа жизни и способ поведения и общения с себе подобными, это умение человека жить в обществе. С древности известен взгляд на риторическое знание как на средство очищения души, результат духовного самопроизводства человека и общества. Этические ценности придают смысл человеческой жизни. Они соотносятся не с истиной, а с представлением об идеале. Смысл жизни для человека обнаруживается только в свете этики; добропорядочная жизнь — жизнь непременно для других. Система собственного «я» немыслима без системы другого: «Речь является опосредованием — опосредованием между субъектом и другим — и она подразумевает реализацию другого в самом этом опосредовании». Важным условием реализации другого является то, что «речь может нас с ним объединить» [7].
Пафос, Логос и Этос — эта триада лежит в основе риторической ответственности за сказанное, а значит, замысленное и содеянное. Отсутствие хотя бы одной из них порождает речевое действие, которое можно считать квазириторическим (может быть, поэтому столько упреков и обвинений за два с половиной тысячелетия было направлено против риторики). Именно эти три категории задают ценностные ориентации и нормативные предписания, пронизывают собой все этапы риторического канона, делая их неразложимым универсальным актом сознательного (культурного) созидания речи.
Традиционный риторический «канон» задает направление на пути от мысли к речевому действию и включает в себя последовательно пять этапов:
Inventio — «нахождение, изобретение того, что сказать». Dispositio — «расположение, упорядочение изобретенного». Elocutio — «словесное выражение, украшение речи». Memoria — «запоминание». Actio — «произнесение речи, действие». (Созвучно этому делению, Н.Ф. Кошанский, профессор русской и латинской словесности в Царскосельском лицее, определял риторику как науку об изобретении, расположении и выражении мыслей.)
Инвенция — первый этап риторического действия по античному канону — соответствует запрету на создание нетворческой речи, на отсутствие в речи умственного усилия, «умственной восприимчивости»,
[157]
«изобретения», «нахождения истины». «Изобретение — это открытие веских или кажущихся вескими аргументов для пересказа чьего-либо дела» (Цицерон). Изобретение есть рефлексия субъекта, осмысляющего объективную реальность. Это единственный способ плодотворного продолжения культурного диалога. Вступить в диалог — значит, дополнить собой мир.
Риторика предлагает думающему человеку общие познавательные модели. Эти модели носят название топосов. Эти «общие места» являются главными смысловыми позициями любого высказывания. Диспозиция, или расположение, означает организацию, построение речи как целостного произведения, достижение пропорциональности и законченности. Именно на этом этапе происходит упорядочение частей в целом. Речь будет гармоничной, если в ней присутствуют мера, соразмерность. Платон сравнивал речь с живым организмом: всякая речь должна быть составлена, словно живое существо — у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище и конечности должны подходить друг другу и соответствовать целому. Аналогичными частями речи являются вступление, изложение, свидетельство, доказательство и выводы. «Построенные» рассуждения, аргументы, доводы и опровержения, конфликт — все это в своем развитии дает возможность эстетически насладиться перспективой как одной из неотъемлемых условий целостности художественного явления.
Выражение — третий этап риторического действия. Этот шаг на пути от мысли к живому слову означает словесное оформление речи, отбор слов и грамматических конструкций, украшение речи тропами и фигурами. Надо заметить, что фигуры и тропы не принадлежат лишь к сфере украшения, а образуя язык множественных прочтений и смыслов, оформляют всякое творческое мышление. В историческом развитии искусства речи можно выделить периоды, ориентированные на риторические метаконструкции и эстетически отвергающие их, что может расцениваться как «риторика отказа от риторики» (Ю. Лотман). Владение языковой культурой подразумевает умение правильно организовать свою речь с точки зрения грамматики, лексики, стилистики. Элокутивные нормы представляют собой совокупность наиболее устойчивых традиций, унифицированных языковых средств и правил использования языковой системы.
Память — способность воспроизводить прошлое — считалась у древних одной из составных частей благоразумия. Риторика заключала в себе искусство запоминания истины. Однако память обременена не
[158]
только сохранением и воспроизводством «истины», но ее духовным измерением и осмыслением. В запоминании проявляются многообразные способности говорящего: воображение, внимание, сосредоточенность, умение концентрировать, отбирать, систематизировать, удерживать и воспроизводить идеи. Это работа нашего «биокомпьютера», сбои которого создают серьезные помехи для оратора.
Произнесение — последний этап риторического канона, это жизнь текста, само речевое действие. Оно использует всю палитру вневербальных выразительных средств, прежде всего интонацию. Немаловажное значение для оживления смыслов имеет «язык» тела. Без соединения со звуком и движением мысль не может достигнуть убедительности. Речь активна, она устремлена к действительности, к практике общения, служит организации целенаправленного поведения. Речь уподобляет говорящего другим, она есть система «рефлексов социального контакта» и является «средством получения признания» (Ж. Лакан).
Все этапы риторического канона во взаимодействии и взаиморегуляции реализуются в речи. Они работают на «убедительность» лишь в системе, т.е. единстве взаимообусловленных элементов. Иначе вновь происходит метаморфоза, в результате которой многоликая риторика себя проявляет со знаком «минус». Идеал античного оратора объединял в себе мудрость философа, тонкость диалектика, язык поэта, память юриста, голос и пластическую грацию трагика.
Набор риторических универсалий, выполняющих регулятивные и организационные функции, достаточно стабилен. В то же время жесткой детерминации нет; если каждый уровень общей многоярусной системы в отдельности строится по определенным структурным законам, то их сочетание может подчиняться лишь вероятностным законам и реализовываться с известной степенью независимости. Представление о риторике, нормативно оформляющей всю систему речевых средств, как господстве схем, правил и шаблонов неверно. Нормативное «иго» риторических предписаний, границы и правила не являются однозначно и жестко заданными, они позволяют осуществлять выбор, оставляют человеку определенную степень свободы для индивидуального регулирования процесса собственной жизнедеятельности. «Свобода» и «необходимость» проявляют себя в одинаковой степени. Риторические ценности и нормы фиксируют некоторое идеальное состояние Homo eloquens. Они устанавливают культурную вертикаль — онтологическую перспективу жизни, концентрируя и воплощая предельные устремления к совершенству.
[159]
Риторике известны периоды расцвета и упадка. В средние века искусство устного слова постепенно заменяется теорией литературной риторики, риторикой письменного текста. Ее основными направлениями были риторика проповеди, искусство написания писем и стихосложение. Столкновение традиций и новаторства отличало дальнейшее развитие риторики в эпоху Возрождения и в Новое время. ХIХ в., когда новая наука стилистика потеснила риторику, принято считать временем кризиса древней классической дисциплины.
В современной риторике можно выделить несколько течений. Это «неориторика» Х. Перельмана, в основе которой лежит теория аргументации. Концепция Р. Гадамера и его последователей называется герменевтической риторикой. Риторическая семиотика представлена такими именами, как Р. Якобсон, Ж. Лакан, Ц. Тодоров, У. Эко. Лингвистика текста, литературная риторика разрабатывалась «группой М» льежских логиков во главе с Ж. Дюбуа. Деконструктивистская риторика П. де Мана, развивавшего идеи Ж. Деррида, предлагает свой механизм текстопорождения. Сегодня как синоним «речи» широко используется понятие «дискурс», особенно популярное в деконструкции и постструктурализме. С точки зрения дискурсивного анализа, речевые высказывания исследуются социально. Американские авторы трактуют риторику как средство социального взаимодействия и речевой коммуникации. Новая дисциплина «лингвопрагматика» также ориентирована на изучение эффективного использования языка. Отечественные исследователи предлагают лингвориторическую парадигму как систему научных координат для рассмотрения «языковой личности» и «продуктов речемыслительной деятельности». В общей риторике, как и прежде имеющей свои подсистемы, или частные риторики, различают: судебное красноречие, академическое, политическое, социально-бытовое и др.
В заключение скажем, что риторика не принадлежит каким-то эпохам или концепциям, а представляет универсальное явление культуры. Сегодня риторика как теория и практика мыслеречевой деятельности, будучи востребованной и возвращенной в образовательную систему, прежде всего нацелена на ценностно-ориентированное отношение к слову. Риторические ценности некоторым образом ответственны за человеческое общежитие, риторика есть то, что связывает, соединяет, нацеливает людей друг на друга, она есть опыт сотрудничества и взаимопонимания людей, возможность устроения разумной совместной жизни.
В общении мы отстаиваем, развиваем, познаем свое «я». Взаимодействуя с другими людьми, человек не только идет навстречу общему,
[160]
но и обнаруживает неповторимые черты своей личности, борется за них, утверждает свое оригинальное, творческое, уникальное бытие. Можно сказать, что риторика выступает инструментом артикулированных мироощущения, мировосприятия, миропредставления, миропереживания, миропонимания.