Для формирования целостного социального организма, способного выживать в сложившихся условиях, необходимо было сделать род открытой организацией, свободной от устаревших представлений. К последним, например, относилось восприятие женщины как почти единственной основы для продолжения жизни рода и сохранения его этногенетической индивидуальности. Поэтому не вызывает удивления то обстоятельство, что во многих традиционных и вообще древних обществах длительное время оставался матриархат. Естественно, в социуме на протяжении столетий выработались механизмы, определявшие психологическую привязанность девушек к роду. Один из способов воздействия на девушек укоренялся в религиозных воззрениях, связанных, прежде всего, с культом предков, который имел место почти во всех регионах мира. Так, если в Древнем Риме культ предков назывался «терм», то в Древней Руси его называли «чур», главная функция которого заключалась в охранительстве, защите. Культ предков призван был защищать не только психическое здоровье отдельных членов рода, но и сам род, его генетическую чистоту, поэтому для девушек имела место психологическая привязанность к роду, к которому они принадлежали. Не выглядит необычным то, что обмен невестами между родами часто был трудноосуществим. Чем обычаи, традиции рода больше влияли на имманентные представления людей, тем род был более устойчивым, локальным, а его верования, культы могли долгое время сохраняться в исконном виде. Род, имевший упрощённую религиозную систему, не способную организовать значительную часть жизни людей, мог просто раствориться в социокультурном пространстве, так как более сложные религии втянули бы в себя его представителей, вытеснили бы его обычаи, лишив тем самым общество механизмов собственной идентификации. Степень удержания девушек в роду могла быть в этом случае критерием могущества родовых термов, традиций, поэтому не приводит в удивление то, что Ромулу пришлось прибегнуть к похищению сабинянок, девушек инородного происхождения. «В первичном, нетронутом своем составе род представлял замкнутый союз, недоступный для чужаков: невеста из чужого рода порывала родственную связь со своими родичами, но, став женой, не роднила их с родней своего мужа», – пишет В.О. Ключевский. Тем не менее еще на протяжении многих лет после объединения римлян с сабинянами сохранялись обычаи, характерные исключительно для римлянок и регламентирующие их поведение в обществе. Так, Е.М. Штайерман замечает, что женский культ Bona dea, одноименный с Купрой, запрещал женщинам пить вино. Через призму подобных культов женщины могли чувствовать свою принадлежность к определённому народу. Таким образом, сам образ жизни рода, определяемый родовыми традициями, являлся одним из существенных механизмов, призванным сохранить носителя этногенетической чистоты – женщину – в рамках её рода. Одновременно эти культы могли развивать чувство этнического самосознания.
Тем не менее такой взгляд на девушку определил её восприятие как на одну из ценностных доминант в роду, что минимизировало вероятность безнравственного поведения в отношении девушек. Кстати сказать, похищенные римлянами сабинянки встретили в Риме самый тёплый приём. Ромул же взял себе в жены замужнюю женщину Герсилию, превратив уже упомянутый жестокий обычай в пережиток, разорвав прежние представления, ограничивавшие взаимоотношения родов. Надо заметить, что такой смелый поступок римлян в отношении сабинянок поставил последних в затруднительное положение, поскольку, став жёнами римлян против мнения своего рода, им было небезопасно возвращаться домой. Барбара Картленд пишет: «Племенной моральный кодекс был суровым. Оставшиеся мужчины не смели тронуть жену солдата, а если решались на это, женщина добровольно лишала себя жизни». Эта установка сохранялась длительное время. Например, на закате периода царей самоубийство Лукреции после описанной Титом Ливием трагедии, выглядит в этом случае не только обидой и стыдом порядочной женщины, но и родовым пережитком, инкорпорированным в её сознание и определившим её поступок.
После же объединения римлян с сабинцами приток населения в Рим увеличился, а Ромул этому всячески способствовал.
Итак, Римское государство стало формироваться как центр, вокруг которого консолидировались народы в силу ряда причин, например, опасности нападения со стороны этрусков. Соответственно, римское общество представляло собой союз нескольких родов.
Вся последующая история Рима периода царей была наполнена борьбой за первенство в союзе и, в первую очередь, за титул царя. Для закрепления своего лидерства в союзе и сохранения этнической идентичности римляне обращались к ряду приёмов. Например, в армии Рима могли служить только римляне. Однако были и такие явления, которые существовали независимо от Рима, но могли им использоваться в своих целях. Здесь важно рассмотреть пути наследования власти царя как главы союза родов в Риме.
Методы наследования царской власти вобрали в себя целый ряд пережитков родового строя, в том числе и элементы матриархата, что коррелирует с уже освещённым положением о роли девушек в роду. Наиболее полно принципы перехода царской власти в Древнем Риме при большой роли женщин изложены в работе А.В. Коптева «Механизмы передачи царской власти в архаическом Риме».
В культурах народов Древней Италии, считалось, что женитьба на дочери царя является обязательным условием для получения царской власти. Это не случайное явление по отношению к роду: значения роли девушек здесь нельзя недооценивать. Рим, как государство, складываясь в ходе трансформации и эволюции рода, сохранил в себе, в качестве органичных элементов некоторых государственных институтов, ряд особенностей, свойственных роду. При развивающихся брачных отношениях между родами стал вопрос: какая фамилия будет продолжать свой род и, следовательно, в какой фамилии дочери будут хранительницами генетической чистоты рода? Определёнными способами (какими конкретно, сказать трудно, а в каждом роде могли быть свои механизмы, обусловленные родовыми традициями и обрядами) выбиралась фамилия-носитель родовых признаков, в которой дочери имели ограниченный выбор женихов, поскольку девушка в этом случае становилась непосредственным хранителем генетических особенностей рода. Судя по всему, старшая сестра такой фамилии могла стать женой представителя другой фамилии, но равнозначной по социальному статусу её фамилии, по роли, которую она выполняла в своем роду. Её же сестры получали статус «социальных сестёр». Впоследствии такой статус принял религиозно-сакральную форму, и социальные сёстры стали весталками – хранителями родового очага, обязанности и права которых в этом случае более чётко регламентировались. Складывание этого статуса также предполагало весьма жёсткий контроль за социальными сестрами не только со стороны отдельной семьи, в качестве традиции, но и всего общества в виде священного, следовательно, основывающегося на традиции, закона. Конечно, в социуме весталки пользовались большим почётом, но это было равнозначно и той ответственности, которую они несли за свои действия. Так, за нарушение обета безбрачия весталке полагалась смертная казнь. Само собой разумеется, фамилия-хранительница «чистоты» рода на генетическом уровне в ходе стохастичного (спонтанного и длительного в процессе) восприятия ее другими членами рода возвышалась и постепенно становилась царствующей, хотя формально, юридически она могла быть равной любой другой фамилии своего рода. В процессе трансформации фамилии-хранительницы родовых черт в царствующую, определяющую роль играло восприятие самобытности рода как основы для его сохранения и выживания. Для периода родовых отношений, когда в ценностной иерархии первое место занимала безопасность отдельного рода, это явление вполне естественно. Важности этих процессов нельзя недооценивать, так как линейное родство, начавшееся с одной выбранной фамилии, в общественной жизни усиливало свое значение, определяло впоследствии характер весомых политических институтов, влияло на сознание других членов рода, что связано с особенно сильным воздействием примера старшей в социальной иерархии фамилии. Вероятно, поэтому «в эпоху Ромула на смену господству группового родства приходят отношения линейного кровного родства» (Коптев А.В. Механизмы передачи царской власти в архаическом Риме).
В то же время и внешняя, и демографическая политика Рима также соответствовала открытости древнеримской культуры. Так, Ромул привлекал в Рим людей разных классов, специальностей и даже просто нищих. Плутарх пишет о населении Древнего Рима: «Большая часть из них состояла из бедняков-простолюдинов, презираемых и не дававших повода рассчитывать, что они станут жить оседло». (Жизнеописание Ромула, XIV). Такая открытость Рима не могла не войти в противоречие с локальной общиной. Однако если учесть, что иноземец мог быть в нее принятым по решению общины, то политика Ромула в области демографии вполне учитывала интересы общины. Это и предопределило принятие обществом демографической политики Ромула, который одновременно посредством такой политики подводил граждан к социальным противоречиям с общиной. И.Л. Маяк в книге «Рим первых царей» замечает: «Именно после притока новых поселенцев Ромул начал «строительство» государства. Пришельцы, которых Ливий презрительно именует ex finitimis populis turba, толпой, стремившиеся к перемене своего положения, принадлежавшие соседним народам, не были, конечно, родичами Ромуловых товарищей. Значит, и рассказ об asylum содержит указание на то, что Рим в эпоху Ромула не был уже родовым посёлком, что в римском синойкизме (слиянии родовых поселений в один город) участвовали, по-видимому, и общины соседского типа».