Человек и мир человека в творчестве ФМДостоевского

СТАВРОПОЛЬСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙУНИВЕРСИТЕТ

РЕФЕРАТ

на тему:

«Человеки мир человекав творчестве
Ф.М.Достоевского»

Выполнила: студентка 2курса
ФМФп/м гр.Б
ВойленкоСветлана
Проверила: преподаватель
ЗолотоваБэлла Хусиновна

Ставрополь,2001г.
План

Введение

Вывод(заключение)
Мир человекаширок, многогранен, глубок и в своейтаинственнойнеобъятностиоткрыт какбесконечномусовершенствованию, так и беспредельномупадению. Но вто же время миредин, что позволяетвести разговоро вполне определенныхзакономерностяхи соответственновозможных путяхего развития.
Ктакому разговоруи приглашаетнас классическаялитература, в которойозабоченностьсудьбами всегочеловечестваи пристальноеисследованиедуши отдельнойличности слитыв неразрывноецелое. Характерноедля крупнейшихотечественныхписателейглубинноеизучение человеческойприроды позволялоим в недрахсовременностивидеть процессыбудущего.
Впоследние годывосстанавливаетсяприоритетобщечеловеческихценностей надвсеми другими.Признание этогоприоритетаи обещает настоящуюдуховную, мировоззренческуюреволюцию, которая являетсяобязательнымусловием установленияадекватныхотношений междулюдьми.
Творческийопыт русскойклассическойлитературыявляется своеобразнымкамертономдля осознаниясути тех илииных традиций, для различенияподлинных имнимых ценностей, без чего невозможноотчетливоепредставлениенастоящих путейулучшенияобщественныхотношений.
Для следует обратитьсяк творчествупоистине великого(………..) Ф.М.Достоевского(……посмотретьв сочинениях).

Всвязи с ………целью даннойработы (является)
разобраться в …
составить общее представление о …
выяснить …
осветить подход Достоевского к видению мира человека

.

Одногопониманияприроды человекамало – нужносоединятьзнания и жизнь, слово и дело.Такое соединениеспособствуетнравственномуочищению иукреплениюсознания, распространениюэнергии добрав мире. И напротив– без него обреченына провал самыевысокие, самыегуманные начинания.

ПоДостоевскому, высшее содержаниежизни человекнаходит в собственнойличности, в еенеисчерпаемости, в отношенияхсвоих к другим, которые тоженеисчерпаемы, бесконечны.

Третьяфилософскаятема романа«Братья Карамазовы»- мораль состраданияи духовнойлюбви междулюдьми. Достоевскийнадеется черезбратскую любовьвернуться крадости, очищеннойот «карамазовщины».
Достоевскийпроповедуетв своих романахлюбовь и братство, человеческоеравенство; сэтими идеямион вошел в русскуюи мировую литературу.

Карамазовысоставляютединое семействотолько биологическии только юридически.Их больше связываетвражда, чемсогласие. Онижестоко разъединились: сын и отец –соперники впритязанияхна женщину, этот сын и другойсын опять-такивступают втрудный спор, и при этом предметспора – тожеженщина, наэтот раз издругого общественногокруга. Междуотцом и старшимсыном непримиримыеденежные счеты, из четырехсыновей одинтолько Алешавзирает на отцабез злобы. Помысли Достоевского, семействоКарамазовых– вся Россия, какая она естьсейчас, в своемдобре и зле, абольше – в зле, в темных своихсостояниях.
Берковский.

(Взакл.)
Тернистыйпуть борьбыи страдания, который проходитчеловек на путик обновлению, к идеалу – вотглавная темароманов Достоевского«Преступлениеи наказание»и «БратьяКарамазовы».
Тюнькин.

Вместесо всей русскоймыслью Достоевский- антропроцентричен.Нет для Достоевскогоничего дорожеи значительнеечеловека, хотя, быть может, нети ничего страшнеечеловека. Человек- загадочен, соткан изпротиворечий, но он являетсяв то же время- в лице самогодаже ничтожногочеловека — абсолютнойценностью.Поистине — нестолько Богмучил Достоевского, сколько мучилего человек,- в его реальностии в его глубине, в его роковых, преступныхи в его светлых, добрых движениях.
Силаи значительностьподобногоантиномизмау Достоевскогов том, что обачлена антиномииданы у него ввысшей своейформе. Основнаятайна человека, по Достоевскому, состоит в том, что он естьсущество этическое, что он неизменнои непобедимостоит всегдаперед дилеммойдобра и зла, откоторой он неможет никудауйти: кто неидет путемдобра, тот необходимостановитсяна путь зла.
Этаэтическаясущность человека, основная егоэтическаянаправленностьне предвзятаяидея у Достоевского, а вывод из егонаблюденийнад людьми.

ФилософскоетворчествоДостоевскогоимеет не одну, а несколькоисходных точек, но наиболееважной и дажеоп­ределяющейдля него былатемаочеловеке.Вместе со всейрусской мысльюДостоевский—антропоцентричен.Нет для Досто­евскогоничего дорожеи значительнеечеловека, хотя, быть может, нети ничего страшнеечеловека. Человек- загадо­чен, соткан изпротиворечий, но он являетсяв то же время– в лице самогодаже ничтожногочеловека –абсолютной цен­ностью.Поистине – нестолько Богмучил Достоевского, сколько мучилего человек, в его реальностии в его глу­бине, в его роковых, преступныхи в его светлых, добрых дви­жениях.Обычно – исправедливо, конечно, прославляютто, что Достоевскийс непревзойденнойсилой раскрыл«тем­ную» сторонув человеке, силы разрушенияи беспредельногоэгоизма, егострашный аморализм, таящийся вглубине души.Да, это верно.АнтропологияДостоевскогопрежде всегопо­священа«подполью»в человеке.Было бы, однако, очень од­ностороннене обращатьвнимания нато, с какой глубинойвскрываетДостоевскийи светлые силыдуши, диалек­тикудобра в ней. Вэтом отношенииДостоевский, конечно, примыкаетк исконнойхристианскойантропологии.Не только грех, порочность, эгоизм, вообще«демоническая»стихия в человекевскрыты уДостоевскогос небывалойсилой, но неменее глубоковскрыты движенияправды и добрав человеческойдуше, «ангельское»начало в нем.В том-то и силаи значительностьантрополо­гическогоантиномизмау Достоевского, что оба члена антиномии даныу него в высшейсвоей форме.
Мы назвалиперсонализмДостоевскогоэтическим,— и этозначит, преждевсего, что ценностьи неразложимостьчелове­ческогосущества связаныне с его «цветением», не с его выс­шимитворческимидостижениями,—ониприсущи и малень­комуребеночку, ещебеспомощномуи бессильному, еще не могущемуничем себяпроявить. ПерсонализмДостоевскогоотносится контологии, ане к психологиичеловека,— к егосуществу, а нек эмпирическойреальности.Но само вос­приятиечеловека уДостоевскоговнутреннепрониза­ноэтическойкатегорией,—онне только описы­ваетборьбу добраи зла в человеке, но он ищет еев нем. Человек, конечно, включенв порядок природы, подчинен еезаконам, но онможет и долженбыть независимот приро­ды.Как раз в «Запискахиз подполья»с поразительнойси­лой высказанаэта независимостьдуха человеческогоот при­роды,—итам же провозглашается, что подлиннаясуть человека— в егосвободе и тольков ней. «Все-тодело чело­веческое, кажется, действительнов том толькои состоит, что­бычеловек поминутнодоказывал себе, что он—человек, а не штифтик»,—читаемв тех же «Запискахиз подполья».Это самоутверждениеесть утверждениесвоей независимостиот природы,—вседостоинствочеловека в этомкак раз и со­стоит.
Но именнопотому подлинноев человеке исостоит лишьв его этическойжизни—здесь, и только здесь, человек естьпо существуновое, высшее, несравнимоебытие. В этомсмыс­ле ужев «Запискахиз подполья»мы находимтакой апофеозчеловека, которыйпревращаетего если не вцентр мира, тов важнейшееи драгоценнейшееявление. Достоев­скомусовершенночужд и противентот «антропологизм», ко­торый мывидели раньшеу русскихпозитивистови полупо­зитивистов(Чернышевский, Лавров, Кавелин, даже Михай­ловский), — он ближевсех к Герценус его патетическимут­верждениемнезависимостичеловеческогодуха от природы.Натурализмв антропологиивысмеян беспощадноДостоев­скимв «Запискахиз подполья»,— и поэтомувсе его дальней­шееучение о человекетак глубокоотлично от тех(более поздних)учений, которые, сходясь с Достоевскимв учении обаморализмев человеке, трактуют этов духе примитивногонатурализма.Для Достоевскогоаморализм, скрытый в глу­бинечеловека, естьтоже апофеозчеловека,—этот аморализм— явлениедуховногопорядка, а несвязан с биологическимипроцессамив человеке.
Но чем категоричнееэто онтологическоепревознесениечеловека, тембеспощаднеевскрываетДостоевскийроковую неустроенностьдуха человеческого, его темныедвижения. Основнаятайна человекав том и состоит, по Достоевскому.что он естьсущество этическое, что он неизменнои непобе­димостоит всегдаперед дилеммойдобра и зла, откото­рой онне может никудауйти: кто неидет пу­темдобра, тот необходимостановитсяна путь зла.Эта эти­ческаясущность человека, основная егоэтическаянаправлен­ностьесть не предвзятаяидея у Достоевского, а вывод из егонаблюденийнад людьми.
Но здесьначинаютсяпарадоксы, вкоторых раскрываетсяуже не толькоэта основнаяэтическаясущность человека, но и вся проблематикачеловека. Преждевсего, с исключитель­нойедкостью Достоевскийвысмеиваеттот поверхностныйинтеллектуализмв пониманиичеловека, которыйдостиг наи­болееплоского своеговыражения впостроенияхутилитариз­ма.«Записки изподполья», вбессмертныхстраницах, говорят о том, что «человекесть существолегкомысленное», дейст­вующееменее всегодля собственнойвыгоды: «когда, во все тысячелетиябывало, чтобычеловек действовализ одной сво­ейвыгоды?» Представлениео человеке, каксуществерассу­дочном, а потому иблагоразумном, есть чистаяфикция,— «так какнатура человеческаядействует всяцеликом,—всем, чтов ней есть—сознательнои бессознательно».«Хо­тенье может, конечно, сходитьсяс рассудком., но очень частои даже большейчастью совершеннои упрямо разногласитс рассудком».«Я хочу жить,—продолжаетсвои замечанияче­ловек изподполья,—длятого, чтобыудовлетворитьвсей моей способностижить, —а не для того, чтобы удовлетворитьодной толькомоей рассудочнойспособности.Рассудокудов­летворяеттолько рассудочнойспособностичеловека, ахоте­ние естьпроявлениевсей человеческойжизни». Самоедоро­гое длячеловека— «своесобственное, вольное и свободноехотение, свойсобственный, хотя бы и дикий, каприз»; самоедорогое и важноедля человека— «по своейглупой волепожить», и потому«человек всегдаи везде, где быон ни был, любитдействоватьтак, как он хочет, а вовсе не так, как по­велеваетему разум исовесть».
Психологическийволюнтаризмпереходит уДостоевскогонезаметно виррационализм, в признание, что ключ к понима­ниючеловека лежитглубже егосознания, егосовести и ра­зума,— в том«подполье», где он «сам».Этическийперсона­лизмДостоевскогооблекаетсяв живую плотьдействительно­сти:«ядро» человека, его подлиннаясуть даны в егосвободе, в егожажде и возможностиего индивидуально­госамоутверждения(«по своей глупойволе пожить»).Онто­логиячеловека определяетсяэтой жаждойсвободы, жаждойбыть «самимсобой»,—ноименно потому, что Достоевскийвидит в свободесокровеннуюсуть человека, никто глубжеего не заглядывалв тайну свободы, никто ярче егоне вскры­валвсю ее проблематику, ее «неустроенность».Бердяев спра­ведливоподметил, чтодля Достоевского«в свободеподполь­ногочеловека заложеносемя смерти».Если свободадороже всегочеловеку, еслив ней последняяего «суть», тоона же оказываетсябременем, снестикоторое слишкомтрудно. А, с другойстороны, в нашемподполье,—а«подпольный»чело­век и естькак раз «естественный»человек, освободившийсяот всякой традициии условности,—вподполье нашем, по выражениюДостоевского, ощущаетсясмрад, обнажаетсявнутреннийхаос, злые, дажепреступные, во всяком случаепостыдные, ничтожныедвижения. Вот, например, Раскольни­ков: разложив вработе разумавсе предписаниятрадицион­нойморали, он сталвплотную передсоблазном, что«все по­зволено», и пошел напреступление.Мораль оказаласьли­шеннойоснования вглубине души, свобода оборачиваетсяаморализмом, напомним, чтои на каторгеРаскольниковдолго не чувствовал никакого раскаяния.Поворот пришелпозже, когдав нем расцвелалюбовь к Соне, а до этого вего свободеон не находилникакого вдохновенияк моральномураздумью. Этовскрываеткакую-то загадкув душе человека, вскрываетслепоту нашейсвободы, посколькуона соединенатолько с голымразумом. Путьк добру неопределяется одной свободой; он, конечно, иррационален, но только в томсмысле, что неразум движетк добру, а воля, сила духа. Оттого-тов свободе quandmeme, оторваннойот живых движенийлюбви, и естьсемя смерти.Почему именносмерти? Да потому, что человекне может посуществу отойтиот Добра,—иесли, отдаваясьсвободной игрестрастей, онотходит отдобра, то у негоначи­наетсямучительнаяболезнь души.Раскольников, Ставрогин, ИванКарамазовпо-разному, новсе страдаютот того, чтозаглушили всебе живоечувство Добра(то есть Бога), что осталисьсами с собой.Свобода, еслиона оставля­етнас с самимисобой, раскрываетлишь хаос вдуше, обна­жаеттемные и низшиедвижения, тоесть превращаетнас в рабовстрастей, заставляетмучительнострадать… Этозначит, чточеловек созданэтическимсуществом ине может перестатьбыть им. С особеннойсилой и больюго­ворит Достоевскийо том, что преступлениесовсем не озна­чаетприроднойаморальности, а, наоборот, свидетельствует(отрицательно)о том, что, отходяот добра, человектеряет нечто, без чего емужить нельзя.Еще в «Запискахиз Мерт­вогодома» он писал:«сколько великихсил погиблоздесь даром! Ведь надо ужевсе сказать: да, это былнеобыкновен­ныйнарод, можетбыть, самыедаровитые, самые сильныеиз народа».Несомненно, что это былилюди, наделенныене только большойсилой, но исвободой—исвобода-то ихи сорвала спутей «традиционной»морали и толкнулана пре­ступление.Вот и семя смерти! В «Дневникеписателя» запо­следниегоды Достоевскийписал: «злотаится в человекеглубже, чемпредполагаютобычно». Шестовнапрасно ви­дитв этом «реабилитациюподпольногочеловека»,—наобо­рот, подчеркиваявсю таинственностьзла в человеческойду­ше, Достоевскийпоказываетнеустроенностьчеловеческогодуха или лучше— расстройствоего, а вместес тем и невоз­можностьдля человеческогодуха. Отойтиот этическойуста­новки.«Семя смерти», заложенноев свободе, означает, что расстройстводуха имееткорень не наповерхности, а именно в последнейглубине духа, ибо нет ничегоглубже в человекеего свободы.Проблематикасвободы в человекеесть вершинаидей До­стоевскогов антропологии; свобода не естьпоследняяправда о человеке—этаправда определяетсяэтическимначалом в человеке, тем, к добруили злу идетчеловек в своейсвободе. Оттогов свободе есть, может быть,«семя смерти»и самораз­рушения, но она же можетвознести человекана высотыпреображения.Свобода открываетпростор длядемонизма вчеловеке, ноона же можетвозвыситьангельскоеначало в нем.Есть диалектиказла в движенияхсвободы, ноесть и диалектикадобра в них. Нев том ли заключа­етсясмысл той потребностистрадания, окоторой любилго­воритьДостоевский, что через страдания(часто черезгрех) приходитв движение этадиалектикадобра?
Эта сторонав антропологииДостоевскогочасто забыва­етсяили недостаточнооценивается,— междутем в ней лежитключ к объяснениютой системыидей, которуюмы характе­ризоваливыше, как «христианскийнатурализм»у Достоев­ского.Приведенныемельком (в «Идиоте»)слова о том, что «красотаспасет мир», вскрывают этусвоеобразнуюэстетиче­скуюутопию Достоевского.Все его сомненияв человеке, всеобнажение хаосаи «семени смерти»в нем нейтрализуютсяу Достоевскогоубеждением, что в человекетаится великаясила, спасающаяего и мир,—горелишь в том, чточе­ловечествоне умеет использоватьэту силу. В«Дневни­кеПисателя»(1887 г.) Достоевскийнаписал однажды:«ве­личайшаякрасота человека, величайшаячистота его…обра­щаютсяни во что, проходятбез пользычеловечествуединст­веннопотому, чтовсем этим дарамне хватилогения, что­быуправить этимбогатством».Значит, ключк преображению, к устроениючеловека в неместь, и мы толь­коне умеем овладетьэтим ключом.Старец Зосимавысказал такуюмысль: «мы непонимаем, чтожизнь есть рай(уже ныне, В.3.), ибо стоиттолько намзахотеть понять, и тотчас же онпредстанетперед нами вовсей своейкрасоте». Взамечательныхсловах Версилова(«Подросток»)по поводу картиныЛоррена выражената же мысль отом, что свети правда ужеесть в мире, ноостаются наминезамеченными.«Ощущениесчастья, мнееще неизвестное, прошло сквозьсердце мое дажедо боли». В чуднойформе это ощущениесвятыни в человекепередано вгениальном«Сне смешногочеловека». Вматериалахк «Бесам» находимтакое место:«Христос затеми приходил, чтобы человечествоузнало, что иего земнаяприрода, духчеловеческийможет явитьсяв та­ком небесномблеске, на самомделе и во плоти, а не то что водной мечтеи в идеале,— что этои естественнои возможно».Как ясно изэтих слов, этоосновное учениеДостоевскогоо человекеближе к антропологииРуссо (с егоосновным принципомо радикальномдобре в человеке), чем к антропологииКанта (с егоучением о«радикальномзле в человеке»).
Однако, диалектика«естественногои возможного»добра предполагаетв человекерелигиознуюжизнь .«Весь законбытия человеческоголишь в том—говоритв «Бесах» Сте­фанТрофимович,—чтобычеловек могпреклонитьсяперед безмерновеликим; Безмерноеи Бесконечноетак же необхо­димычеловеку, какта малая планета, на которой онживет». Несчастьечеловечествав том, что в нем«помутиласьэстети­ческаяидея»; оттоготеперь красотастала «страшнаяи ужас­ная вещь», она и «таинственнаявещь—тутдьявол с Богомборется, а полебитвы—сердцечеловеческое»(Бр. Карамазо­вы!.. Вот это «помутнениеэстетическойидеи», в силукоторо­го дьяволовладеваетчеловеком, когда в немпробуждаетсяэстетическийвосторг,—иобъясняет, почему утерянолюдьми «уменье»владеть святыней, открытой егосердцу.
АнтропологияДостоевскогокасается последнихглубин человеческогодуха, вскрываетнепобедимуюсилу этическогоначала в человеке, но и помутнениечеловеческогосердца, в силучего прямойпуть к добрузакрыт. Свободавобрала в себя«семя смерти», в глубине души, замутненнойгрехом, за­велсясмрад и грех,—носила добрапродолжаетжить в че­ловеке.Лишь черезстрадания ичасто черезпреступлениеосвобождаетсячеловек отсоблазнов злаи вновь обращаетсяк Богу. Оттогои говорит Алешао старце Зосиме:«в его сердцетайна обновлениядля всех,—тамощь, котораянако­нец установитправду на земле...»Социалистическаямечта прежнихлет, романтическаямечта о «восстановлении»доб­ра в людях(термин, взятыйу V.Hugo)держалась, таким образом, до конца жизниу Достоевского, и его антропологиястоит посерединемежду чистоцерковной исекулярнойидеей о человеке.Для полногосоответствиявзглядов Достоевскогоучению Церквиему не хваталопоставленияна верховноеместо тогоцентральногоучения христианства, которое видитв страданияхи смерти СпасителянеобходимоепредварениеспасительногоЕго воскресения.Мы уже говорилио том, что вхристианскоммиропониманииДостоевскогоподчеркнутото откровениео мире и человеке, которое данонам в Боговоплощениии Преображении, но нет того, что дано в Голгофе…Все же вера вчеловека торжествуету Достоевскогонад всеми его«открытиями»хаоса и смрадногоподполья вчеловеке,—ив этом моментеантропологияДостоевскогопронизаналучами пасхальныхпереживаний, столь сущест­венныхдля Православияи его основнойтональности.Эсте­тическийгуманизм, стольхарактерныйдля русскихмысли­телей, сохраняетсяи у Достоевского, только самаприрода эстетическихпереживанийтрактуетсяу Достоевскогопо-но­вому (см.ниже §10).
Частосчитают, чтов «Легенде оВеликом Инквизиторе»особенно суровои жестко рисуетДостоевскийничтожествочеловека, которомуне по плечу«бремя» христианскойсво­боды. Нозабывается, что слова отом, что Христос«судил о людяхслишком высоко», что «человексоздан слабееи ни­же, чемХристос о немдумал»,—чтоэто все словаВеликогоИнквизитора—нарочитоим сказаны, чтобы оправдатьто превращениецерковногонарода в рабов, которое онзатевает. Невериев человека унего как рази отвергаетсяДосто­евским, хотя «Легенда»и содержит всебе так многоглубо­чайшихмыслей о проблемесвободы. Основнойистиной о че­ловекеостается дляДостоевскогото, что человекуневозмож­нопрожить безБога—икто теряет верув Бога, тотстано­вится(хотя бы не доходядо конца) напуть Кириллова(«Бе­сы»), тоесть ступаетна путь человекобожества.Кто отвер­гаетБогочеловечество, как откровениео человеке, находящем своюполноту в Боге, тот неизбежноударяется вчеловекобо-жество...
9.Мы подчеркивалиуже несколькораз, что в антрополо­гииДостоевского, и самом восприятиичеловека у негона первый планвыступаетэтическаякатегория.Действительно, размышленияна этическиетемы, заполняющиеего произве­дения, определяютсяэтим изначальным этицизмоммысли Достоевского.Его этическиймаксимализм, вся страстнаянапряженностьэтическихисканий, придающаята­кую глубокуюзначительностьего основнымхудожественнымобразам,—всеэто вытекаетиз того, что внем доминируетнад всем проблематикадобра и путейк нему. Он былглу­боко самостоятеленв этическихего исканиях— иименно в этойобласти особенновелико влияниеДостоевскогона русскуюфилософскуюмысль—ктотолько в последующихпо­коленияхрусских мыслителейне испытал насебе глубочай­шеговлияния Достоевского.Достоевскийпреисполненэти­ческогопафоса и едвали не главныйкорень егофилософскихразмышленийлежит в сфереэтики.
КогдаДостоевский(по возвращениииз каторги)стал вы­сказыватьсяи в публицистическихстатьях, ихудожествен­ныхпроизведенияхна темы этики, то он считался, прежде всего, с тем упрощенным, можно сказать, плоским понимани­емморальной сферыв человеке, которое мызнаем по Черны­шевскому, Кавелину идругим представителямутилитаризмаили полупозитивизма.Сам Достоевскийбыл отчасти(но лишь отчасти)близок к этимтечениям в тотпериод жизни, когда он увлекалсясоциализмом.Достаточновспомнитьпа­тетическиестраницы, посвященныеэтому периодув воспо­минанияхо влиянии ЖоржСанд (в Дневн.Писат. за1876 г., Июль).Но элементынатурализма, шедшие черезФурье от Руссосохранилисьлишь в религиозныхвзглядахДостоев­ского(в том, что мыназываем«христианскимнатурализмом»у него), в пониманииже этическойпсихологииэто совершен­ноисчезло у негопосле каторги.В такой раннейвещи, как «Запискииз подполья», мы встречаемисключительноострую, беспощаднуюкритику утилитаризмаи моральногорациона­лизма.В «Преступлениии наказании»этическая темавстает уже втакой глубине, которая былановой не дляодной рус­скоймысли. Мы ужевидели прианализе антропологииДо­стоевского, что он вскрываетрешительнуюнеустранимостьэтическойустановки вчеловеке, вскрываетвнутреннююдиа­лектикудобра в человеческойдуше.
Этическиймаксимализму Достоевскогополучаетисклю­чительнояркое и сильноевыражение. Весьбунт ИванаКа­рамазовапротив Богаопределяетсяименно этическиммак­симализмом, не принимающиммира потому, что его «буду­щаягармония» имеетв основе страдания.Особенно страда­ниядетей—мотивчрезвычайноволновавшийДостоевского—неприемлемыдля моральногосознания. Непод влияниемли этих страстныхречей Ив. Карамазовазадумал Влад.Соловь­ев свое«Оправданиедобра». Во всякомслучае, в До­стоевскомэтическиймаксимализмдостигаетнаиболее глубо­когои сильногосвоего выраженияи входит ужедальше не­устранимымэлементом вэтическиепостроенияпоследующихмыслителей.
Столь жеострое, непревзойденноглубокое выражениена­ходит уДостоевскогои темасвободы, как последнейсущно­стичеловека. Топониманиесвободы, котороес такой силойотвергаетВеликий Инквизитор, есть поистинесамое высокоепроникновениев тайну свободы, открывшуюсяво Христе: ни­ктов этом не стоитвыше Достоевского.Но и всю проблема­тикусвободы никтоне раскрываетс такой силой, как Досто­евский— мы достаточноговорили обэтом в предыдущемпа­раграфе.Можно сказать, что никто—нидо, ни послеДосто­евского—недостигал такойглубины, какон, в анализедви­жений добраи зла, то естьв анализе моральнойпсихологиичеловека. Верав человека уДостоевскогопокоится нена сентиментальномвоспеваниичеловека,—она, наоборот, тор­жествуетименно припогружениив самые темныедвижения человеческойдуши.
Надо признатьбольшим преувеличениемто, что писалГессен об этическихвзглядахДостоевского.Но верно то, что Достоевскийотвергал нетолько этикурассудочности, но и этикуавтономизма, что он сознательнозащищал этикумистическую. Преждевсего это означалодля Достоевского, что моральныедвижения определяютсяне чув­ствами, не рассудком, не разумом, апрежде всегоживым ощущениемБога,—игде выпадаетэто ощущение, там неиз­беженили не знающийпределов цинизм, ведущий к распадудуши, или человекобожество.С другой стороны, Достоев­ский(и здесь он примыкалк учению славянофилов)очень глубокочувствовалнеправдусамозамыкающегосяиндивидуа­лизма(«обособления», по его любимомувыражению).До­стоевскомупринадлежитформула, что«все виноватыза всех», чтовсе люди связанытаинственнымединством, потен­циальнозаключающимв себе возможностьподлинногобрат­ства.Достоевскийгорячо принималидеи Н. Ф. Федорова(см. о нем воII томе гл.V.) о духе«небратства»в современности—достаточновспомнить егобеспощадныеслова в «Зим­нихзаметках олетних впечатлениях».Вот эти слова:«Кто, кромеотвлеченногодоктринера, мог бы принятькомедию буржуазногоединения, которуюмы видим в Евро­пе, за нормальнуюформулу человеческогоединения назем­ле?» Да, идеяподлинногобратства былав основе ран­негосоциализмау Достоевского, она продолжалажить всю егожизнь,— и онаопределяласобой ту религиознуюутопию, которойокрашено быломировоззрениеДостоевского(утопию превращениягосударства, то есть всегоземного порядкав церковь).
Мистическаяоснова мораливыражена сбольшой силойи смелостьюв предсмертныхречах старцаЗосимы («Бр.Кара­мазовы»).«Бог взял семенаиз миров иныхи посеял на сейземле… и взошловсе… но взращенноеживет и живолишь чувствомсоприкосновениясвоего к таин­ственныммирам иным».«Многое наземле от насскрыто, но взаментого дарованонам тайноесокровенноеощущение живойсвязи нашейс миром иным».Это все—формулымистическойэтики у Достоевского: действительно, живое и подлинноеотношение кжизни для насизмеряетсялишь любовью, переступающейграницы и рассудка, и разу­ма. Любовьстановитсясверхразумной, подымаясь доощуще­ниявнутреннейсвязи со всеммиром, дажемертвым, дажес вещами («Братья, любите всякуювещь. Будешьлюбить вся­куювещь и тайнупостигнешьв вещах»).Этот универсализмлюбви весьдержится всеже живым чувствомБога.

Список литературы

1. КарякинЮ.Ф. Достоевскийи канун XXIвека. – М.: Советскийписатель, 1989. –656 с.
83.3Р5 К 279
2. ТарасовБ.Н. В мире человека.– М.: Современник,1986. – 319 с.
Р1.3 Т 191
3. ДостоевскийФ.М. Преступлениеи наказание.– М.: Детскаялитература,1981. – 400 с.
Р1 Д 706
4. БерковскийА.Н. О русскойлитературе.– Л.: Худож. лит.,1985. – 384 с.
8Р1 Б 489
5. КашинаН.В. Человек втворчествеФ.М.Достоевского.– М.: Худож. лит.,1986. – 318 с.
8Р1 К 312