". Стихи и песни.)
Счастье человека — в делах его. И в его последователях. Именно они продолжают стремления своего наставника. Очень многие поэты, писатели всегда будут благодарны Булату Окуджаве за помощь. Он помогал талантливым, но не умеющим пробиться сквозь цензуру того времени. Юнна Мориц, Мария Романушко, многие другие получали от него не только дружескую поддержу, но и материальную помощь. Так, небольшой сборник стихов Романушко — певицы мира цирка — вышел полностью за счет стараний Булата.
Окуджава — удачливый человек. У него было мало врагов и очень много друзей. Он любил Москву и ухитрился придать мировое значение московским дворикам, скверам. А улица Арбат — это не просто улица, это «отечество» поэта.
Тонкий, романтичный писатель, Окуджава никогда не упрощал стилистику своих стихов. Но понимали его люди разных классов. Скорее всего потому, что в каждом человеке есть то, о чем писал Окуджава: мечта, грусть, любовь, надежда, вера в хорошее.
Он даже не столько пел (не имел никаких вокальных данных), сколько тихо и нежно рассказывал под простенькие аккорды. Это был уютный, домашний бард, умеющий без пафоса говорить о сложном и важном, о главном и второстепенном.
В земные страсти вовлеченный,
Я знаю, что из тьмы на свет
Шагнет однажды ангел черный
И крикнет, что спасенья нет…
Кавалергарда век недолог,
И потому так сладок он,
Поет труба, откинут полог,
И где-то слышен сабель звон…
Как сладко мы курили! Как будто в первый раз На этом свете жили И он сиял для нас…
Песни Окуджавы часто звучали в кинофильмах, придавая лучшим из них дополнительное очарование. Трудно представить, например, «Белое солнце пустыни» без песни Булата.
Ваше благородие, госпожа удача,
Для кого ты добрая, а кому иначе.
Девять граммов в сердце,
Постой — не зови…
Не везет мне в смерти, Повезет в любви.
Он был счастливым человеком уже потому, что продолжил себя в своих многочисленных поклонниках и последователях. Он был счастлив вдвойне, так как дорога к счастью была насыщена творческими находками, а слава — заслужена.
Окуджава прожил достойную жизнь. Вся Москва скорбила о его кончине. Он был и остается не избранным поэтом меньшинства, а поэтом глубоко народным.
Я — дворянин арбатского двора, Своим двором введенный во дворянство.