Из дальних странствий возвратясь,
Какой-то дворянин (а может быть, и князь),
С приятелем своим пешком гуляя в поле,
Расхвастался о том, где он бывал,
И к былям небылиц без счету прилагал.
И.А. Крылов
Эти слова из басни «Лжец» И.А. Крылова очень хорошо отражают суть эпизода из комедии Н.В. Гоголя «Ревизор». Интереснейший фрагмент известен как «сцена вранья» Хлестакова. Виновник необычайных событий, описанных в комедии, пустейший человек, «сосулька», «тряпка», по выражению городничего, Иван Александрович Хлестаков — один из самых замечательных и характерных образов в творчестве Гоголя. Комедиограф отразил в этом герое всю свою страсть к преувеличениям и любовь к изображению многоплановых характеров. Рассмотрим, как мнимый ревизор раскрывается перед зрителями в «сцене вранья». По определению, данному в «словаре литературоведческих терминов», эпизод — это «отрывок, фрагмент какого-либо художественного произведения, обладающего известной самостоятельностью и законченностью». Но эпизод в художественном произведении — не только элемент фабулы, событие в жизни героев, но и составная часть произведения, воплощающая важнейшие черты идейно-художественного своеобразия произведения в целом, своего рода «магический кристалл», связывающий путь героев в сюжетную линию. Какова же идейно-образная структура этого эпизода и роль его в контексте произведения?
Шестое явление — самый яркий фрагмент третьего действия. В нем Хлестаков под влиянием впечатления, производимого им на женщин, внимания, которое оказывают ему чиновники и городничий, постепенно поднимается до таких высот лжи, что их нельзя назвать просто фантазиями. В мгновенье ока, как сказочный джинн, он строит и рушит целые фантастические миры — мечту современного ему меркантильного века, где все измеряется сотнями и тысячами рублей. Начав с простого привирания по поводу сочинения «стишков», Хлестаков стремительно взлетает на литературный Парнас. Слушатели узнают, что он автор многих водевилей и комедий, повестей и модных романов (например, «Юрия Милославского», автором которого был М.Н. Загоскин). Ошеломленные знакомством с такой блестящей личностью, окружающие не замечают, что среди названий прозаических произведений проскакивают и оперы «Норма», «Роберт-Дьявол». Куда тут замечать такие тонкости! Ведь общество, окружающее враля, давно забыло о том, что такое чтение книг. А тут человек на короткой ноге с самим Пушкиным, редактор известного журнала «Московский телеграф». Феерическое, волшебное зрелище! Единственное возражение Марьи Антоновны, читавшей роман Загоскина, беспощадно уничтожается её матерью и легко, непринужденно отметается Хлестаковым, сообщающим, что существуют два одноименных произведения, и он автор одного из них. Рисуясь перед женой городничего, Анной Андреевной, обманщик уверяет, что не любит церемоний и со всеми важными чиновниками в Петербурге «на дружеской ноге»; что у него самый известный в столице дом; что он дает балы и обеды, на которые ему доставляют «арбуз в семьсот рублей», «суп в кастрюльке из Парижа». Доходит и до того, что заявляет, будто домой к нему приходил сам министр, а однажды, идя навстречу просьбам курьеров, он даже управлял департаментом. «Я везде…везде…Во дворец всякий день езжу». Хлестаков так увлекается, что порой заговаривается: то он живет на четвертом этаже, то в бельэтаже.
Удивительно, почему же во время этой сцены никто не перебил Хлестакова, все с раболепием молчат и слушают, с
трудом выговаривая "…ва-ва-ва…шество, превосходительство"? «Как это, в самом деле, мы так оплошали!» — воскликнул судья Ляпкин-Тяпкин после того, как выяснилось, что Хлестаков вовсе не тот за кого его принимали. И действительно, как могли многоопытные жулики во главе с городничим попасться на удочку ничтожного петербургского чиновника, не отличающегося ни умом, ни хитростью, ни внушительностью фигуры?
Этот вопрос затрагивает прежде всего саму ситуацию комедии — особенную, ни на что не похожую. О чем пьеса и предупреждает с самого начала, да и по всему тексту разбросаны слова и выражения, которые говорят об исключительности всего происходящего. Хлестаков, по мнению Гоголя, главный персонаж пьесы и самый необычный — ни только по характеру, но и по той роли, что ему выпала. В самом деле, Хлестаков — не ревизор, но и не авантюрист, сознательно обманывающий окружающих. На продуманную заранее хитрость, авантюру он, кажется, просто не способен; это, как говорит в ремарках Гоголь, молодой человек «без царя в голове», действующий «без всякого соображения», обладающий известной долей наивности и «чистосердечия». Но именно все это и позволяет лжеревизору обмануть городничего с компанией, вернее, позволяет им обмануть самих себя. «Хлестаков вовсе не надувает, он не лгун по ремеслу, — писал Гоголь, — он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит». Желание порисоваться, стать чуть-чуть повыше, чем в жизни, сыграть роль поинтереснее, предназначенной судьбой, свойственно любому человеку. Слабый же особенно подвержен этой страсти. Из служащего четвертого класса Хлестаков вырастает до «главнокомандующего». Герой анализируемого переживает свой звездный час. Размах вранья ошарашивает всех своей широтой и невиданной силой. Но Хлестаков — гений вранья, он может легко придумать самое необыкновенное и искренне поверить в это.
Таким образом, в этом эпизоде Гоголь глубоко раскрывает многоплановость характера главного героя: внешне обычный, невзрачный, пустой, «фитюлька», а внутренне — талантливый фантазер, поверхностно образованный фанфарон, в благоприятной ситуации перевоплощающийся в хозяина положения. Он становится «значительным лицом», которому дают взятки. Войдя во вкус, он даже начинает требовать в грубой форме у Добчинского и Бобчинского: «Денег у вас нет?». Не случайно современник автора комедии Апполон Григорьев восторженно отзывался о «сцене вранья»: «Хлестаков, как мыльный пузырь, надувается под влиянием благоприятных обстоятельств, растет в собственных глазах и в глазах чиновников, становится все смелее и смелее в хвастовстве».
Нельзя не согласиться с мнением поэта. Действительно, в «сцене вранья» Хлестаков — пузырь, максимально раздувается и показывает себя в истинном свете, чтобы лопнуть в развязке — фантасмагорически исчезнуть, умчавшись на тройке. Этот эпизод, поистине «магический кристалл» комедии. Здесь сфокусированы и высвечены все черты главного героя,
его «актерское мастерство». Сцена позволяет лучше понять ту «легкость в мыслях необыкновенную», о которой предупреждал Гоголь в замечаниях для господ актеров. Здесь наступает кульминационный момент притворства и лжи героя. Выпуклость «сцены вранья» являет собой грозное предупреждение Гоголя последующим поколениям, желая уберечь от страшной болезни — хлестаковщины. Воздействие её на зрителя велико: тот, кто хотя бы один раз в жизни обманывал, увидит, к чему может привести чрезмерная ложь. Вглядываясь в образ Хлестакова, понимаешь, как жутко находиться в шкуре лжеца, испытывая постоянный страх разоблачения.
Возвращаясь к словам великого мудреца Крылова, вынесенным в эпиграф, хочется перефразировать отрывок из другой
его басни «Ворона и лисица»:
Уж сколько лет твердили миру,
Что ложь гнусна, вредна…
К сожалению, этот порок и сегодня отыскивает уголок в сердцах людей, и бороться с ложью можно только осмеянием её. Гоголь хорошо понимал это и реализовал эту мысль с верой в «светлую природу человека» в «сцене вранья».