Роль моральной оценки в характеристике героев Тихого Дона М А Шолохова

МинистерствообразованияРоссийскойФедерации
ШадринскийГосударственныйПедагогическийИнститут
Филологическийфакультет
Кафедралитературы

ГАЛАНИНАОльга Фёдоровна

Рольморальнойоценки в характеристике
героев«Тихого Дона»М. А. Шолохова

Дипломнаяработа

Дипломная работа
Защищена на заседании
ГЭК «___»_____________2002г.
с оценкой «___»(____________)
Председатель ГАК___________
Научный руководитель: доцент, канд. фил. наук Дзиов А. Р._______

Рецензент: канд. филол. наук, доцент Черемисин Б. Е._____________

Шадринск, 2002г.
Содержание:
IВведение
Жизньи творчествоМихаила АлександровичаШолохова совпалис одним изтрагическихпериодов вистории нашейРодины. Сложнаяобстановкасложилась нетолько в обществе, но и литературе.Врагами объявлялисьте, кто не вписывалсяв рамки общественныхнорм. Стольжестокие требованияотносились, конечно, к наиболееталантливойчасти русскиххудожников.Они клеймились«попутчиками», подвергалисьвсяческимоскорблениями преследованиям.
ВлитературецарствовалаРАПП (Российскаяассоциацияпролетарскихписателей), которая занималась«завоеваниемгегемониипролетарскойлитературы».1Представителипролетарскогоискусства, поддерживаемыеновой властью, заполонилилитературу.Это отвечалоидее «перековки»общества.
«… Н.И. Бухарин говорил:«У нас еще неткоммунистическогообщества, аесли нет коммунистическогообщества, тона нас лежитобязанностьзаботится осудьбах страны.Нам необходимо, чтобы кадрыинтеллигенциибыли натренированыидеологическина определенныйманер. Да, мыбудем штамповатьинтеллигентов, будем вырабатыватьих, как на фабрике.«Процесс»штамповкиинтеллигенции»сопровождалсяжестокимпреследованиемвплоть до физическогоуничтожениянациональнойдуховной элиты».2
Но«… как ни старалисьлюди… изуродоватьту землю, накоторой онижались; как низабивали еекамнями, чтобыничего не рослона ней, как онине счищаливсякую пробившуюсятравку… Веснабыла весною, солнце грело, трава, оживая, росла и зеленелавезде, междуплитами камней, и березы, тополи, черемуха распускалисвои клейкиеи пахнущиелистья...»1
Отечественнаялитературастойко переносиланевзгоды. Есенин, Горький, Вересаев, Серафимович, Макаренкопродолжаликлассическуютрадицию, и уженачинали заявлятьо себе писатели, которым выпалтяжкий жребий,- Фурманов, Островский, Булгаков, Шолохов, Леонов, Волошин, Платонов имногие другие.Русская литературанесмотря нина что, продолжалажить.
Нопора «перековки»,«переделки»человека, поравоспеванияличности требовалаоптимизма, героизма, прометеизации главногодействующеголица. «А. Фадеев, обосновываяглавную идеюромана «Разгром»говорил: «Вгражданскуювойну происходитотбор человеческогоматериала…Происходитогромнейшаяпеределкалюдей, и чтобыни у кого невозникло сомненияна этот счётдобавлял: «Переделкалюдей происходитуспешно потому, что руководятбольшевистскойидеей переделкитакие, как Левинсон,- человек «особой, правильнойпороды...».2
РоманФадеева былобъявлен новыми этапнымпроизведениемметода социалистическогореализма. Послеэтого советскаялитератураоказаласьсплошь усеяннойподобнымисочинениями, но им не доставаломастерства, настоящегопоказа противоречивыхвзаимоотношенийчеловека иокружающегомира. Давал осебе знать иизбыток ложногогероическогопафоса, декларативности.Конечно сейчасоб этой литературеможно говорить, что угодно, нотолько не о ееравнодушии, ведь люди святоверили в то, очем они писали.
И уМихаила АлександровичаШолохова былитакие герои– «особой, правильнойпороды». В литературуон вошел сосвоими повестями«Батраки»,«Путь — дороженька», сборники рассказов:«Донские рассказы»(1926) и «Лазореваястепь» (1926). Долгиегоды при оценкеэтих рассказовпреобладалвосторг, молодомуавтору былоуготовано местов группе революционных, пролетарскихписателей, писавших осчастье идти«сквозь револьверныйлай», и никакойтоски, раздвоенности, сострадания.
Нок осени 1927 годапоявляетсярукопись первойкниги «ТихогоДона», и авторрешает попытатьсчастья вГослитиздате.Но книгу непринимают, приходитсяискать новогоиздателя. Вжурнале «Октябрь»роман прочитали, посоветовалисьи потребовалибольших сокращений.Отпугивалане только остротаи непривычностьтемы, но и жестокиеустановки наразвитие пролетарскойлитературы.
Ивсе-таки «Октябрь»начинает публиковатьроман: в январе-апреле– первую, а смая по октябрь1928 г. – вторуюкнигу. Успехромана у читателейбыл ошеломляющим.А вскоре наПервом съездепролетарскихписателейпроизведениеШолохова былоотнесено кчислу лучшихв советскойлитературе.В печати выходятстатьи, анализирующиероман.
Ноталант Шолоховабыл не удобен.«11 декабря 1928 годав краевой ростовскойгазете «Молот»рапповец Ю.Юзовский ехидничал:«Шолохов – этонаша большаязадача», и тутже добавлял«И такой размах– в двадцатьтри шолоховскихгода ?!» В этомвосклицании– удивленииглавная суть: великое произведениенаписано юношей– возможно литакое?»1Начинаетсятравля писателя, ему и отказываютв авторстве, а он продолжаетработу надэпопеей.
«ТихийДон» сначалавыходит частями, а затем отдельнов четырех томахв течение двенадцатилет (1928-1940). Хотяпричина длительногоперерыва в 7лет между публикациейтретьего ипоследнеготомов точнонеизвестны, несомненно, что свою рольсыграли возражениянекоторыхчленов Союзаписателей исамого Сталинапо поводу отдельныхполитическихаспектов романа.
Известно, что на Шолоховапытались давитьтакие литературныеавторитеты, как АлександрФадеев, ФедорПанферов, пытавшиесяубедить егосделать ГригорияМелехова «своим».
«Шолоховписал: «Фадеевпредлагаетсделать такиеизменения, которые дляменя неприемлемыникак. Он говорит, ежели я Григорияне сделаю своим, то роман неможет бытьнапечатан…Делать Григорияокончательнымбольшевикомя не могу… Заявляюэто помимосвоего желанияв ущерб и роману, и себе… И пустьФадеев не указываетмне, что «законхудожественногопроизведениятребует такогоконца, иначероман будетобъективнорациональным…»1
Предполагалось, что Шолоховприведет своегогероя на сторонубольшевиковили даст емупогибнуть врядах КраснойАрмии, совершитьподвиг в искуплениеучастия в казачьеммятеже и беломдвижении, нописатель былпротив, так какэто противоречилобы всему развитиюхарактераглавного героя.
Встречасо Сталинымпроизошла вначале 1931 годана даче у Горького.«Когда я приселк столу, — вспоминалШолохов, — Сталинсо мной заговорил…Говорил онодин, Сталинначал разговорсо второго тома«Тихого Дона»вопросом: «Почемув романе такмягко изображенгенерал Корнилов? Надо бы егообраз ужесточить».Писатель объяснилСталину своюпозицию. Затемречь зашла отретьей частиромана. Сталинсказал: «А вотнекоторымкажется, чтотретий том«Тихого Дона»доставит многоудовольствийбелогвардейскимэмигрантам.Что вы об этомскажете?» Шолоховответил: «Хорошеедля белыхудовольствие.Я показываю в романе полныйразгром белогвардейщинына Дону и Кубани».Помолчав, подумав, раскурив трубку, Сталин ответил:«Да, согласен.Изображениехода событийв третьей книгу«Тихого Дона»работает нанас». И подвелитог: «третьюкнигу «ТихогоДона» печататьбудем!»2
НоШолохова продолжалиобвинять видеализациикулачестваи белогвардейщины.Слишком беззлобноизобразил онряд персонажейне «нашего»лагеря – Калмыкова, пана Листницкого, его сына Евгения, семью Коршуновых(исключая Митьку).Изображениеказачьих генералов, атаманов, рядовыхповстанцев– казаков неукладывалосьв традиционныепредставленияо них. Возможноли было, что оКаледине, покончившимсамоубийством, кто-то из авторовнаписал так:«На походнойофицерскойкойке, сложивна груди руки, вытянувшись, лежал на спинеКаледин. Головаего была слегкаповернута набокк стене; белаянаволочкаподушки оттеняласиневатыйвлажный лоби прижатую кней щеку. Глазасонного полузакрыты, углы суровогорта страдальческиискривлены.У ног его биласьупавшая наколени жена.Вязкий одичавшийголос ее былрежуще остр.На койке лежалкольт. Мимоизвилистостекала посорочке тонкаяи веселаячерно-руднаяструйка».1
Врядли оставяткого-либоравнодушнымисцены, когдаМелеховы хоронятПетра, ЛукиничнапровожаетарестованногоМирона Коршуноваили трагическаясцена развалафронта.
Вот, например, казачийофицер Листницкийвидит царясквозь стеклоуезжающегоавтомобиля:«За стеклом, кажется, Фридерикси царь, откинувшийсяна спинку сиденья, обуглившеесялицо его с каким-тофиолетовымоттенком. Побледному лбукосой, черныйполукруг папахи, формы казачьейконвойнойстражи. Листницкийпочти бежалмимо изумленнооглядывавшихсяна него людей.В глазах егопадала от краяпапахи царскаярука, отдававшаячесть, в ушахзвенел бесшумныйхолостой ходотъезжающеймашины и унизительноебезмолвиетолпы, молчаньемпровожавшейпоследнегоимператора».1
В20-30е годы такиеинтонации, такое сожалениетолпы, унизительномолчавшей поповоду такойперсоны, какцарь было простонемыслимым, так как в товремя и в жизнии в литературецарствовалзакон: «кто неснами, тот — нашвраг». Но у Шолоховадругое: у негоглавное – правда, человечность.И МихаилаАлександровичапродолжалишельмоватьза беспристрастностьв описанииборьбы противконтрреволюции, за неспособностьпоказать механизмклассовойборьбы.
«…Чтоже касаетсягероев, то онистрадают умственнойнеразвитостью, дикой необузданностьюи примитивизмом.«Даже лучший, Григорий –тугодум. Мысльдля него непосильноебремя», — восклицалВ. Кирпотин.
Вобщем Григорийи его близкие– «односторонниеи узкие люди,«бедные разумом, лишенные духовнойжизни…»2
Действительно, героям МихаилаАлександровичачужды интеллектуальныеспоры, глубокомыслие, подкрепленноевысказываниямимудрецов разныхстран. Но оказалось, что полуграмотнаяказачка АксиньяАстахова способналюбить не менееглубоко и страдатьне менее сильно, чем Анна Каренина, что метущаясядуша ГригорияМелехова неменее сложна, чем душа АндреяБолконского…»3
УмениеШолохова понятьи глубоко раскрытьчеловеческуюдушу сделалиего любимымписателемнарода, миллионылюдей зачитывалисьи зачитываются«Тихим Доном», следят за судьбамиего героев, потому что уШолохова «…ниодной единицытолпы – всегдалицо, независимыйхарактер, дажеесли ему досталосьвсего две-тристрочки».1
«Автор«Тихого Дона», кого бы он ниизображал –белогвардейцаили коммуниста, казака илиинтеллигента,- стремился какможно глубжепогрузиться, в его человеческуюприроду, постичьхарактер изнутри, выяснить, какоеже сердце бьетсяпод генеральскиммундиром иликожаной курткой, казацким зипуномили рабочейблузой…»2
Настоящемуписателюпротивопоказанаизбирательность, так как егодолжен интересоватьчеловек, а нето, какие у негодостоинстваили недостатки, или то, к какомулагерю онпринадлежит.
Нов процессеработы, ведягероя черезвсе перипетииего жизни, онделает свойвыбор, выявляяв той или инойформе своеотношение кмыслям и действиямперсонажа –положительноеили отрицательное, хотя поначалуавтор, наверное, не ставит передсобой такуюцель, но по ходусоздания произведениявсе ярче становитсяочевидно – комусимпатизируетавтор, а кому– нет.
Какуюже роль прихарактерегероев играетморальнаяоценка образов? Данный вопросявляется цельюнашей работы:
Проанализировать с точки зрения моральной оценки героев романа.
Сопоставить разные образы героев.
Рассмотреть, как развивается характер героев в ситуации бурных перемен.
IIОсновная часть.Общиепринципы моральнойхарактеристикигероев.
Шолоховсоздал широкоеповествование, вобравшее всебя множествоиндивидуальныхсудеб, неповторимыххарактеров, насыщенноемассовымисценами. Сохраняяшироту изображения, многосторонностьохвата явленийдействительности, Шолохов раскрываетвнутренниймир человека.Как это удаетсяписателю?
Конечноже, все дело вего мастерстве.Ведь лепкачеловеческиххарактеров, созданиехудожественногообраза большойвпечатляющейсилы – трудноеи сложное искусство.А «…читая «ТихийДон», мы не думаем, как сделанаего проза, незамечаем затраченныхписателемусилий, не видимих следов… Всезапрятано втексте произведений, причем запрятанотак надежнои глубоко, чтоудается обнаружитьлишь в результатедолго и тщательноанализа».1
Каждыйобраз у Шолоховахудожественнозакончен, иневольно возникаетжелание узнать, как, какимисредствами, приемами, автордобиваетсяправды изображениятого или иногогероя.
Конечноже, большоезначения длясоздания образаимеет внешнийвид героя, тоесть его портрет.Не секрет, чтовнешний обликчеловека скрываетв себе еговнутренние, нравственныекачества. Апортрет у Шолоховаобладает способностьюизображатьчеловека впостоянномдвижении, тоесть передаватьего изменчивость.
Например, на первых страницахмы видим главногогероя «ТихогоДона» молодымпарнем «…сюношески круглойи тонкой шеейи беспечнымскладом постоянноулыбающихсягуб». Но идутгоды, и он, пройдявсе потрясения, житейскиеневзгоды, войну, превращаетсяв «большого, мужественного, пожившего имного испытавшегоказачину, сусталым прижмуромглаз, с порыжелымикончикамичерных усов, с преждевременнойсединой нависках и с жесткимиморщинами налбу».1
Мывидим, как постепенноменяется Григорий, его портреткак бы раздробляется, дается частями, для того, чтобыпоказать, какиз улыбчивогомальчишкипоявляетсяуставший, измотанныйжизнью человек.
Припервом описанииМелеховыхписатель нестремилсясоздать детальныйпортрет, накотором равноценновыглядели бывсе члены семьи:
«…Подуклон сползавшихгодков закряжистелПантелей Прокофьевич: раздался вширину, чутьссутулился, но все же выгляделстариком складным.Был сух в костии хром (в молодостина императорскомсмотру на скачкахсломал левуюногу), носил влевом ухе серебрянуюполумесяцемсерьгу, до старостине слиняли нанем вороноймасти бородаи волосы, в гневедоходил добеспамятстваи, как видно, этим раньшевремени состарилсвою когда-токрасивую, атеперь сплошьспутаннуюпаутинкамиморщин, дороднуюжену. Старший.Уже женатыйсын его Петронапоминал мать: небольшой, курносый, вбуйной повителипшеничногоцвета волос, кареглазый; а младший, Григорий, в отца попер: на полголовывыше Петра, хоть на шестьлет моложе, такой же, каку бати, вислыйкоршунячийнос, в чуть косыхпрорезях подсиненныеминдалиныгорячих глаз, острые плитыскул обтянутыкоричневойрумянеющейкожей. Так жесутулилсяГригорий, каки отец, даже вулыбке былоу обоих общее, звероватое».1
Всемейном портретеМелеховых яркоизображенытолько ПантелейПрокофьевичи Григорий.Ильинична, Петро, Дуняша, Дарья описаныскупо от того, что только вглаве семействаи его младшемсыне запечатленонаиболее яркоеМелеховское.
«МихаилШолохов приописании внешностисвоих героевстремится датьзапоминающийсязрительныйобраз, воссоздатьчеловека внеповторимомдвижении. Самиживописныеподробностиу него почтивсегда приобретаютотчетливопсихологическуюхарактерность.Его занимаетв потрете нетолько выразительность, характерностьвнешнего облика, но и тип жизненногоповедения, темпераментчеловека, настроениеданной минуты.Портрет в романахШолохова запечатляетгероя в определеннойжизненнойситуации, настроении».2
Всемейном портретеМелеховых мывидим и определенныйхарактер членовсемьи. Например, из портретаПантелея Прокофьевичамы узнаем нетолько то, чтоон был хромойи носил серьгув ухе, но и то, что при определенныхобстоятельствах«… в гневе доходилдо беспамятстваи, как видно, этим раньшевремени состарилсвою когда-токрасивую, атеперь сплошьопутаннуюпаутиной морщин, дородную жену...»1 За этой, короткойстрочкой кроетсядрама семейнойжизни, объясняетсяранняя старостьИльиничны икрутой нравее супруга.
«Шолоховупри описаниичеловека важнане только живописнаяхарактерностьоблика, но и товпечатление, которое онпроизвел илимог бы произвести.Поэтому почтивсегда портретШолоховскихгероев пронизанопределеннымнастроением, чувством, этоможно назватьпсихологически-описательнымэлементом».2
Вотнапример, Аксиньяувидела, какна мелеховскийдвор въехалаподвода, накоторой лежалГригорий, живон или нет онане знала. «… Никровинки небыло в беломАксинькиномлице. Она стояла, прислонившиськ плетню, безжизненноопустив руки.В затуманенныхчерных глазахее не блестелислезы, но стольков них было страданияи немой мольбы, что Дуняшка, остановившисьна секунду, невольно инеожиданнодля себя сказала:«Живой, живой!».3
Потрясение, которое испыталаАксинья, выразилосьне только внешне(побледневшеелицо, безжизненноопущенныеруки), но и ввыражении глаз:«В затуманенныхчерных глазахее не блестелислезы… столькобыло в них страданияи немой мольбы...»Именно глазаАксиньи передаютее психологическоесостояние. Вдальнейшемчерные глазагероини – постоянная, внешне запоминающаясячерта ее облика.Шолохов используетздесь «… принципиндивидуализацииобразов. Убольшинстваего персонажейесть какая-тобросающаясяв глаза отметина: у Аксиньи –завиткиволос на шее, без концаобыгрываютсяМитькины кошачьиглаза. Шолохов– художник-гуманист, для которогонеприемлемутилитарныйподход к человеку, отношение кнему как квинтику...»1
Писательвыделяет вовнешности то, что характернодля духовногосклада, нравственногооблика героя.
Такнапример, черныеглаза Аксиньиизображаютсяне только вцвете, они тогорят страстью, то страхом –все это указываетна ее порывистость, неудержимость.Михаил Александровичтак же делаетакцент на гордомлице героини, черных, с огонькомглазах, и читательвсе время ощущаеткрасивого, внутреннебогатого человека.Несоответствиеже внешнегои внутреннегоиспользуетсяписателем дляобнаженияскрытого, истинного.
Так, например, одиниз участниковбанды Фомина, Чумаков, говорито себе послетого, как убилКапарина инамеревалсяубить Мелехова:«Такая уж уменя должностьубивать людей…»2Эти слова заставляютГригория внимательноприглядыватьсяк своему спутнику:«Смуглое, румяноеи чистое лицоЧумакова былоспокойно и дажевесело. Белесыес золотистымотливом усырезко выделялисьна загореломлице, оттеняятемную окраскубровей и зачесанныхназад волос.Он был по-настоящемукрасив и скроменна вид, этотзаслуженныйпалач фоминовскойбанды…»1
Художниксталкивает, казалось бы, несовместимыепонятия: внешняякрасота, скромностьи заслуженныйпалач – длятого, чтобыпоказать завнешним уродливоеи безобразное.
УМитьки Коршунова«желтело маслятсякруглое с наглинкойглаза». Сам посебе желтыйцвет вызываету нас ассоциациюс чем-то наглыми похабным, а«круглые снаглинкойглаза» завершаютописание человека, лишенногокаких-либонравственныхкачеств.
Сопоставляетсяу Шолоховакрасота Дарьии ее внутренняяопустошенность, цинизм. «Красивыедуги бровей»­- это не простовнешняя деталь, которую писательповторяет разза разом в различныхобстоятельствах, они дают представлениеоб одном из еенравственныхкачеств: игривости, кокетстве.
«Искусствопортретнойживописи необычайноусложняетсяв многоплановомэпическомповествовании.Герои нередкоисчезают навесьма продолжительныйсрок, вновьпоявляются.Они не должны, не могут забыться.Но писателюне надо всякийраз вновь описыватьсвоих героев.Бывает достаточноупомянутьхарактерное, важное, чтобычитатель поодной или несколькимприметнымдеталям смогвосстановитьоблик человека…Постоянно, повторяющееся,«мелеховское»в портретеГригория, Дуняшки, Мишатки, также как и хромотаПантелея Прокофьевичаили черныеглаза Аксиньи, полноватыйстан ее, красивыедуги бровейДарьи, пухлаягрудь Листницкогои т. д. – лишь один, хотя и весьмасущественный, элемент портретнойживописи в«Тихом Доне».Едва ли не большеевнимание писателяпривлекаети то неуловимое– меняющееся, те отметины, которые времяи пережитоеоставляют наоблике человека».1
Такнапример описаниеглавного герояМихаила Александровичастроит на сочетанииврожденного, характерногои нового, приобретенногоим. Это служитсредствомпередачипсихологическогораскрытияобраза.
Григорийна войне, послепервых боев, в которых емудовелось участвовать, испытываеттоску, мечется, не может забытьубитого имавстрийца.Страдает отненависти, которая охватываетоба противоборствующихлагеря. Он говоритбрату: «Я, Петро, уморился душой.Я зараз будтонедобитыйкакой… – голосу него жалующийся, надтреснутый, и борозда (еётолько что счувством внутреннегостраха заметилПетро) темнела, стекаясь наискосьчерез лоб, незнакомая, пугающая какой-топеременой, отчужденностью...»2
Эта«борозда», которую сострахом увиделПетро, былавнешним, видимымвыражениемтого душевногонадлома, которыйпережил Григорийв первые месяцывойны.
Помере развитиясобытий описанияГригория Мелеховастановятсявсе болеедраматичными, он постепеннотеряет своюкрасоту, и этимпередаетсяего душевныеметания, неладыс самим собой.Все чаще приизображениигероя звучатэпитеты: суровый, злой, жестокий.«Мешковатыескладки подглазами», «огонекбессмысленнойжестокостив глазах»,«мертвенно-бледноелицо с невидящимиоткрытымиглазами», «усталыйприжму глаз»,«преждевременнаяседина в висках»- все это новыечерты, приобретенныеГригорием.
Одноиз последнихего развернутыхописаний данопосле бегстваиз банды Фомина.Аксинья, всматриваясьв спящего Григория, видит не то, что ей хорошознакомо, а что-тосуровое, незнакомое:«Черные ресницыего, с сожженнымисолнцем кончиками, чуть вздрагивали, шевелиласьверхняя губа, обнажая плотносомкнутые белыезубы, Аксиньявсмотреласьв него внимательнееи только сейчасзаметила какизменился онза эти несколькомесяцев разлуки.Что-то суровое, почти жестокоебыло в глубокихпоперечныхскладках междубровями еевозлюбленного, в складках рта, в резко очерченныхскулах… И онавпервые подумала, как, должнобыть, страшенон бывает вбою, на лошади, с обнаженнойшашкой. Опустивглаза, она мелькомвзглянула наего большиеузловатые рукии почему-товздохнула...»1В нем почти неосталось оттого прежнего, постоянноулыбающегосяпарнишки.
Нравственныеизмененияпроисходятодновременнос быстрым старениемМелехова, и всеокружающиеего люди говоряти думают обэтом с горечьюи болью. «Ох, ипостарел жеты братушка!– сожалеющесказала Дуняшка.– Серый какой-тостал, как бирюк...»1Замечает этои Аксинья: «Милыймой, Гришенька, сколько седыхволос – то утебя в голове...»2Видит это иМишатка: «Мишаткаиспуганновзглянул наего и опустилглаза. Он узналв этом бородатоми страшном навид человекеотца...»3
Воттак меткими, точными средствамипортретнойхарактеристикиШолохов обрисовываетнравственноепревращениечеловека.
Конечноже, только спомощью описаниягероя создаетсяего образ, этомупомогает косвеннаяи несобственно– прямая речь.
«Посредствомнесобственно– прямой речичаще всеговыражаютсямысли, чувства, протекающиев глубине сознанияи часто им неосознанные, не выраженныев характернойиндивидуально– речевой манере.Писатель какбы начинаетговорить загероя, именноговорить, а неописывать, нотак, что всегдаощущаетсяподвижная, гибкая границамежду повествователеми действующимлицом...»4
Так, например, Григорий, загнанныйвместе с фоминскойбандой нанеобитаемый, отрезанныйполоводьемостровок, сидитна берегу, смотритна воду. «Хорошобыло смотретьна разметавшуюсяу берегов бешеноклокочущуюбыстрину, слушатьразноголосыйшум воды и нио чем не думать, стараться недумать ни очем, что причинялострадания...»5Шолохов выражаетчувство, настроениеГригория, ноне в прямомописании отавтора или впрямой речигероя, а пользуяськосвенной илинесобственно– прямой речью.Это позволяетему соединитьобъективностьописания синтимностьючеловеческогочувства.
Посленеторопливоумиротворенного«хорошо былосмотреть...»звучит напряженное, доходящее докрика «и ни очем не думать, стараться недумать ни очем». Лексическийи ритмическийповтор приобрететнеобычайнуюпсихологическуювыразительность.Григорий пытаетсяутишить больпережитого, словно уговариваетсебя: «ну думать».Все изболелосьв этом человеке, так много страдавшем, так жестокоошибавшемся.
Спомощью косвеннойречи писателюудается передатьморальноесостояниегероев.
ИльиничнанапутствуетГригория передотъездом навойну: «Ты Бога-то…Бога, сынок, незабывай! Слухомпользовалисьмы, что ты каких-томатросов порубил… Господи! Даты Гришенька, опамятуйся! У тебя ить вон, гля, какие детирастут, и у энтих, зарубленныхтобой, тоженебось деткипоостались…Ну как же такможно? В измальствекакой ты былласковый даделанный, азараз так иживешь со сдвинутымибровями. У тебяуж, гляди-кось, сердце, какволчиноеисделалось…Послухай матерю, Гришенька!»1Этими словамиШолохов фиксируетнаше вниманиена том, как изменилсяглавный герой:«от ласковогода желанного»до «сердце, какволчиное исделалось».
М.А. Шолохов –еще и мастердиалога, монолога.Речь его персонажейотражает особенностииз жизненногоуклада, среды, характеров.
«Надиалоге строятсянезабываемыекартины в «ТихомДоне». У МихаилаАлександровичадиалог нельзязаменить, скажем, повествованиемили описанием.У него нет того, чтоб он говорилза героев, дажеочень близкихему, как-то вмешатьсяв их споры, отчего несвободныбыли многиехудожники.Здесь строгаяобъективность, установка натакое искусство, когда сами отсебя говорящиеобразы становятсяносителямиидейногосодержания».1
Характеренв этом отношенииразговор Мелеховас большевикомПотляровым:«Ты говоришь- равнять, — обращаетсяГригорий ксобеседнику...-Этим темныйнарод большевикии приманили.Посыпали хорошихслов и поперчеловек, какрыба на приваду! А куда равнениеделось? Краснуюармию возьми; вот шли черезхутор, взводныйв хромовыхсапогах, в «Ванек»в обмоточках.Комиссаравидал, весь вкожу залез, иштаны и тужурка, а другому и наботинки кожине хватает. Даведь это годихней властипрошел, а укоренятсяони – куда равенстводенется?...
— Твоислова – «контра»!– холодно сказалИван Алексеевич, но глаза наГригория неподнял...»2А не поднял, потому, чточувствовалв словах собеседникаправду, но непринял чужого«метания», таккак не свойственнооно Котлярову.Даже понимаяправильностьслов Григория, не будет мучитсяон и не изменитединожды принятогорешения. Мелеховже с его тонкойдушой понимаетмногое, от этогоего сомнения, ощущение неправотытого и другоголагеря. И единственное, что мог сделатьИван Алексеевичпригрозить:«Ты такие думкипри себе держи.А то хоть и знакомеци Петро вашкумом доводится, а найду я противтебя средства…Поперек дорогинам не становись.Стопчем!»1
Итоптал бы, авот Мелехов, узнав об арестеКотлярова, бросился впогоню, чтобыот смерти, вырватьиз плена. Изэтого диалогавидны два совершенноразных человека.Один охваченненавистью, переедет всех, кто встанетна его пути, другой – великодушный, всепрощающий.
МихаилАлександровичШолохов совершилхудожественноеоткрытие вхарактеристикегероев. Ученыеназвали этооткрытие «хоровоеначало».
«… Начиная сШолохова висторию литературывходит новыйвид повествования: хоровое начало, которое в романевыступило какхудожественноеоткрытие эпохальнойзначимости.
«ТихийДон» поражаетгармоничностьюи завершённостьюглав, каждойв отдельностии тома в целом.Начинаетсяли глава авторскимописанием, внутренниммонологомгероя, диалогомдействующихлиц, все её нитистягиваютсяк особой формепсихологическогоанализа, выступающегонеизменно ввиде несобственно-прямойречи. «Эта новая, более укрупнённаяи расширеннаяформа психологическогоанализа представляетсобой такуювсеобъемлющуюформу соединенияразных голосови мнений, чтотрудно определитьеё составныеэлементы.Традиционныедля прозы видыпсихологическогохарактераприобретаюту Шолоховасвоеобразную, синтетически-аналитическуюформу, — пишетсовременныйисследователь.– перед наминечто близкоепо своему внутреннемусуществу, «хору»в древне греческойтрагедии: суждениео человеке, оего мыслях, чувствах, жизни, судьбе. Ношолоховскийхор существуетне как отдельноеперсональноелицо, а внутриразмышленийгероя, что укрупняетего характер.« Хоровое начало»выступает нетолько в психологическоманализе героя, но и в прямойавторской речи, картинах природы, описанияхсобытий. ( А.Киселёв)».1
Такимобразом, МихаилАлександровичШолохов обладаетзамечательнымискусствомхарактеристикигероев. Причёмего мастерствосостоит в том, что он многоезаставляетдодумыватьчитателя, ненавязывая емуготовых выводови решений.
Впоследующихглавах мы постараемсяпоказать наотдельныхгероях, какимобразом писательсоздаёт тотили иной моральныйоблик персонажа.2.Комическоеи трагическоев образе ПантелеяПрокофьевичаМелехова.
Длятого, чтобыузнать, какиечеловеческиекачества исвойства обнаруживаетПантелей Прокофьевич.Нужно проанализировать.Как он относитсяк семье, какведёт себя вней, какие симпатиии антипатиииспытывает.
ОбразПантелея Прокофьевичадан преждевсего для того, чтобы понять, в какой семьевырос главныйгерой «ТихогоДона», в какихусловиях, подчьим влиянием.
Измельчайшихбытовых деталеймы узнаём, чтоМелеховы отличалиськрепким достатком, во всём этомчувствуетсятвёрдая хозяйскаярука ПантелеяПрокофьевича.Из портретногоописания- то, что глава семьибыл вспыльчивдо беспамятства, не терпел малейшеговозраженияили ослушания.При случае, незадумываясь, бил ПантелейПрокофьевичГригория костылёмпо спине, поролвожжами загулявшуюбез мужа Дарью.Вспыльчивостьи властность- его характернаячерта, которуюШолохов раскрываетчерез поведениегероя.
Так, например, узнаво связи Григорияс Аксиньей, Пантелей Прокофьевичкричит:
« –На сходе запорю!… Ах, ты чёртовосемя! –он сучилногами, намереваясьещё раз ударить.– На Марфушке- дурочке женю!… Я те выхолощу!...
Нашум прибежаламать.
Прокофьич, Прокофьич!… Охолонь трошки!… Погоди! ...
Но старикразошёлся нена шутку: поднёсраз жене, опрокинувстолик со швейноймашинкой и, навоевавшись, вылетел на баз.Не успел Гришкаскинуть рубахус разорваннымв драке рукавом, как дверь крепкохлястнула ина пороге вновьтучей буревойукрепилсяПантелей Прокофьевич.
Женить сукина сына!… ».1
Он самвыбрал невестудля Григория, и это было слишкомуж сурово дажедля патриархальной, крестьянскойсемьи началавека. Характерно, что младшийсын ( человектоже своенравныйи самолюбивый- черта, котораяроднит его сотцом) безропотноподчиняетсярешению и выборуПантелеяПрокофьевича.И понятно: онв душе сам, очевидно, понимает, чтоскандальнымроманом с Аксиньейвиноват передсемьёй.
СтаршегоМелехова тяготитто, что Натальяв их семье сталанелюбимойженой, он всяческипомогает ей, проявляетнежность иделикатность.Через отношениек невестке, автор показываетвсю неоднозначностьэтого образа.
ДляПантелеяПрокофьевича, главы семейства, существующийуклад жизнибыл освещёнвременем, обычаем.Много усилийприложил ондля того, чтобывернуть Григорияк жене, для негомнение хуторабыло законом, а хутор считал, что Григорийопозорил Мелеховых, уйдя с Аксиньейот законнойжены. Стариктяжело переживалнесчастье, и, когда Григорийвернулся вродительскийдом, к жене, ПантелейПрокофьевичне может сдержатьрадости.
Он оченьгордится сыновьями, которые дослужилисьна фронте доофицерскихчинов, не можетудержатьсяот смешногобахвальства, усердно расписываетдостоинстваГригория, Петра.Приехавшегона побывкумладшего сынавезет черезхутор. «Сыновейна войну провожалрядовыми казаками, а выслужилисьв офицерья, чтож, аль мне негордо прокатитьсына по хутору? Пущай гуляюти завидуют. Ау меня, брат, сердце масломобливается!»1 — простодушнопридаетсяПантелей Прокофьевич.
СмертьПетра былапервым ударомдля Мелехова.Крепким стариком, гневливым, вспыльчивымдо самодурстваизображаетего писатель.Война, тревогаза сыновей, которые сражаютсяна фронтах, известие осмерти Григория, оказываетсяложным, подкосилиПантелеяПрокофьевича, состарили его.Он поседел,«слабый наслезу стал».Жизнь то билаего нещадно, то миловаларадостью, истарик, невыдерживая, меняется наглазах.
Суровый, державшийсяранее с большимдостоинством.Пантелей Прокофьевичстановитсясо временемсуетливым, болтливым, любящим прихвастнуть.Когда купецМохов, узнав, что Григорийнагражденгеоргиевскимкрестом, передаетгерою подарки, старик безудержнохвастается:«Пошли, грит, своему героюот меня поклони подарки, пущайон и в будущиевремена также отличается.Ажник слезаего прошибла, понимаешь, сват?»2
Этахвастливостьпроходит черезвесь роман какодна из комическихчерт образаПантелеяПрокофьевича.Шолохов показал, что эта чертавозникла втяжелых, меняющихсяобстоятельствахжизни. Старик, хвасталсягеройствомсвоего сына, как бы вознаграждаясебя за то горе, которое былоиспытано им.В этом раскрываетсятрагикомическийхарактер образаПантелеяПрокофьевича.
Гражданскуювойну он используетдля личногообогащения.«Да и что ж невзять у энтих, какие к краснымподались? Греху них не брать!»1 — доказывалПантелей ПрокофьевичвозмутившемусяГригорию.
Всю своюжизнь стремилсяПантелей Прокофьевичк достатку ибогатству. Самработал, нежалел семьи, все тащил вдом. Но началасьгражданскаявойна, и приходилосьбросать свойдом, идти в «отступ».Но еще большейбедой былоразрушениекрепкой, дружнойсемьи. Как нистарался немог он сохранитьв доме нерушимыйстаринныйпорядок. Вместес этим меняетсяхарактер ПантелеяПрокофьевича.Все еще пошумливаетон на домашних, но хорошо знает, что нет у негобылой власти.Постояннопререкаетсяс ним Дарья, неслушаетсяДуняшка, еговспыльчивостьтеперь вызываеттолько смех.
Комизмобраза ПантелеяПрокофьевичавырастает изнесоответствиямежду тем, какимбыл совсемнедавно и какимстал этот герой, он все чащепопадает всмешное положение.
Так, например, когдапосле отступленияКрасной Армии, Пантелей Прокофьевичвозвращаетсяв хутор, приезжаетГригорий, всясемья собираетсяза столом. Григорийговорит Дуняшке:«О Мишке Кошевомс нонешнегодня и думатьпозабудь».Дуняшка возражаетему. ПантелейПрокофьевичкричит на дочь:«Ты, сукинадочь, цыц у меня! Я то я тебе такоесердце пропишу, что и волос сголовы не соберешь! Ах ты, паскудаэтакая! Вотпойду зараз, возьму вожжи...»
Ситуациюразряжаетострую на языкДарья: «Батенька! Вожжей-то ниодних у нас неосталось. Всезабрали!» – сосмиренным видомпрерывает онаПантелеяПрокофьевича.
«ПантелейПрокофьевичбешено сверкнулглазами и, несбавляя голоса, продолжалотводит душу:
… Возьму чересседельную – так я вам таких, чертей...
И чересседельную красные тоже взяли! – уже громче вставила Дарья, по-прежнему глядя на свекра невинными глазами. Этого Пантелей Прокофьевич снести уже не мог. Секунду глядел он на сноху, багровея в немой ярости, молча зевая широко раскрытым ртом (был похож он в этот миг на вытащенного из воды судака), а потом хрипло крикнул:
Замолчи, проклятая, сто чертей тебе в душу! Слова не дарует сказать! Да что это такое?»
Дарьяне только небоится старика, она вступаетс ним в поединок, дразнит его, сохраняя внешнююпочтительность.Само слово«смиренный»несет в себеиронию, а под«смиреннымвидом» Дарьяскрывает совсемдругие чувства.И старик терпитпоражение встычке со снохой.В последнихего словах:«Замолчипроклятая...»слышится явноебессилие ирастерянность.
ЗатемШолохов усиливаеткомическоеначало: ПантелейПрокофьевичвновь обрушиваетсяна Дуняшку:«… тебя и убитьмало! Нашлаприсуху! Запекей душу висельник! Да ничто ж эточеловек? Дачтобы такойхристопродавецбыл моим зятем?! Попадись онмне зараз –своей рукойсмерти предам! Только пикниишо, возьмушелужину, такя тебе...» ТутИльиничнаокончательносразила старика:«Их, шелужинов-то, на базу днемс огнем не сыщешь…По базу хотьшаром покати, хворостинына растопкуи то не найдешь.Вот до чегодожили!
ПантелейПрокофьевичи в этом бесхитростномзамешательствеусмотрел злойумысел. Он глянулна старухуостановившимисяглазами, вскочил, как сумасшедший, выбежал на баз.
Григорийбросил ложку, закрыл лицоруками и тряссяв беззвучномхохоте… Смеялисьвсе, кроме Дуняшки.За столом цариловеселое оживление».1
Комизмвозникает изтого, что ПантелейПрокофьевичкак будто неможет привестив исполнениесвои угрозыиз-за отсутствияв его разоренномхозяйствепривычныхорудий наказания.Писатель сравниваетПантелея Прокофьевичас судаком, котороговытащили изводы, и это смешноесравнение, какнельзя лучшепередает тооглушение, которое испыталстарик, егобессилие ираздражение.Портретнаяхарактеристикаспособствуетвыявлениюкомического.Мимоходомвысказанноезамечание охворостинах, которых «днемс огнем не сыщешь», окончательносразило ПантелеяПрокофьевича.Он вне себя отгнева и возмущения.У него «остановившиесяглаза», он вскакивает«как сумасшедший».Шолохов прибегаетв портретнойхарактеристикек преувеличению, чтобы показатьсмешным гневПантелеяПрокофьевича.
Но комическоев образе этогогероя граничитс трагическим.Именно на примереэтого герояавтор показываетвсю трагичностьвремени. ПантелейПрокофьевичне может найтисебя в нем. Безтяжелого труда, постояннойзаботы об урожае, беготни по базугерой не мыслитсвоего существования.
Постоянноечувство опасности, тоски ухудшаетситуацию. ЭтосостояниеПантелея ПрокофьевичаШолохов выражаетчерез авторскуюи несобственно-прямуюречь. Так, например, старик, узнав, что в хуторпривезли убитыхХристоню иАникушку, боясьволнений, страданий, не пошел напохороны, уехалв лес.
«Погребальныйзвон заставилего в лесу снятьшапку, перекреститься, а потом он дажеподосадовална попа: мыслимоели дело звонитьтак долго. Ну, ударил бы вколокол, поразу – и все, ато заблаговестилина целый час.И что проку отэтого звона? Только разбередятлюдям сердцада заставитлишний развспомнить осмерти. А о нейосенью и безэтого все напоминает: и падающийлист, и с крикомпролетающиев голубом небестаницы гусей.И мертвеннополегшая трава...»1
Но какбы ни была великарастерянностьперед историческимисобытиями, какбы далеко низашла междоусобнаявойна, ПантелейПрокофьевичзнает, что поступатьтак, как делаеткартель МитькаКоршунов, которыйне щадит нистарых, ни малых, нельзя. Послетого, как Митьказверски расправляетсяс престарелойматерью МихаилаКошевого, Мелехов, не впускаетего в дом:
«- Поворачивайобратно!…
Не хочу, чтобы ты поганилмой дом! – решительноповторил старик.– И больше чтоби нога твоя комне не ступала.Нам, Мелеховым, палачи не сродни, так-то!»1
Сумятицавремени не даластарику спокойносидеть дома, пришлось идти«в отступы», где он заболелтипичной болезньюнеустроенности– тифом. В суматохепаники и общегосмятения схоронилиПантелея Прокофьевичав чужой, далекойот дома стороне, где он отродясьне бывал.
«Григорий, наклонясьвперед, смотрелна отца. Чертыродного лицаизменила болезнь, сделала ихстранно непохожими, чужими. Бледные, осунувшиесящеки ПантелеяПрокофьевичазаросли седойщетиной, усынизко навислинад ввалившимсяртом, глазабыли полузакрыты, и синеватаяэмаль белковуже утратилаискрящуюсяживость и блеск.Отвисшая нижняячелюсть старикабыла подвязанакрасным шейнымплатком, и нафоне краснойматерии седыекурчавые волосыбороды казалисьеще серебристее, белее.
Григорийопустился наколени, чтобыв последнийраз внимательнеерассмотретьи запомнитьродное лицо, и невольносодрогнулсяот страха иотвращения: по серому, восковомулицу ПантелеяПрокофьевича, заполняя впадиныглаз, морщинына щеках, ползаливши. Они покрывалилицо живой, движущейсяпеленой, кишелив бороде, серымслоем лежалина стоячемворотникесинего чекменя...»2
МастерствоШолохова проявляетсяздесь в противопоставлении:«прежний ПантелейПрокофьевич»и «мертвыйПантелейПрокофьевич».Эта антитезазаостряетсявосприятиемГригория, темкаким он увиделотца в последнийраз, и каким мывидим его втечение романа: крутым, суровым, но справедливымчеловеком.
Изображениемсмерти ПантелеяПрокофьевичаШолохов оттеняетдальнейшуютрагическуюсудьбу главногогероя.3.Ильинична каквоплощениематеринства.
Впервых томах«Тихого Дона»редко упоминаетсяэта героиня, она как бысопутствуетобразам ГероиняПантелеяПрокофьевича.Старая женщина, мать, неугомоннаяи хлопотливая, вечно занятаябесконечнымидомашнимизаботами, казалосьнезаметной, и в происходящихсобытиях малопринималаучастия.
Дажеее портретнойхарактеристикинет в первыхглавах книги, а есть тольконекоторыедетали, по которымможно судить, что эта женщинамногое пережилана своем веку:«сплошь опутаннаяпаутиной морщин, дородная женщина»1,«узловатыеи тяжелые руки»2,«шаркает старческидряблыми босыминогами».3И только в последнихчастях «ТихогоДона» раскрываетсябогатый внутренниймир Ильиничны.
Писательпоказываетее силу и стойкость.«Норов у вас, молодых, велик, истинный бог! Чуть чего – выи беситесь, — говорит ИльиничнаНаталье. – Пожилабы так, как ясмолоду жила, что бы ты тогдаделала? ТебяГришка за всюжизнь пальцемне тронул, и тоты недовольна, вон какую чудусотворила: ибросать-то егособралась, иомороком тебяшибало, и чеготы только неделала, богаи того в вашипоганые делапутала… Ну скажи, скажи, болезная, и это – хорошо? А идол мой хорошийсмолоду досмерти убивал, да ни за что нипро что, винымоей перед нимнисколько небыло. Сам паскудничал, а на зло срывал.Придет бывало, на заре, закричугорькими слезами, попрекну его, ну он и дасткулакам волю…По месяцу всясиняя, как железоходила, а ишьвыжила же, идетей вскормила, из дому ни разуне сочиняласьуходить».1
Втом монологеИльиничнапредала всюсвою горькую, беспросветнуюжизнь, но приэтом она нежалуется, нежалеет себя, она лишь хочетпробудить вснохе такоеже мужествои стойкость.
Черезавторскую речьШолохов своевосхищениеи поклонениеперед этойматерью: «Мудраяи мужественнаястаруха», «гордаяи мужественнаяИльинична».2
Ильиничнане разбираласьв событияхреволюции игражданскойвойны, но онаоказываласьнамного человечнее, умнее, прозорливееГригория иПантелеяПрокофьевича.Так, например, она упрекаетмладшего сына, порубившегов бою матросов, поддерживаетПантелеяПрокофьевича, который выгоняетсо своего обозаМитьку Коршунова.«Этак и нас стобой и Мишаткус Полюшкой заГришу моглипорубить, а ишьне порубилиже, поимелимилость».3 — Говорит возмущеннаИльиничнаНаталье. КогдаДарья застрелилапленного Котлярова, Ильинична, пословам Дуняши,«забояласьночевать с нейв одной хате, ушла к соседям».4
Вовсех этих поступкахпроявляетсячеловечность, нравственностьэтой героини.
Впоследнихглавах Шолоховраскрываеттрагедию матери, потерявшеймужа, сына, многихродных и близких.«Она жила, надломленнаястраданием, постаревшая, жалкая. Многопришлось испытатьей горя, пожалуйдаже слишкоммного...»1Эта строчкапередает состраданиеи любовь, которыеиспытываетавтор к своейгероине.
Толькоо Григориидумает Ильинична.Только им жилаона последниедни. «Стараяя тала… И сердцеу меня болито Грише… Такболит, что ничегомне не мило иглазам глядетьбольно»2, — говорит онаДуняше. В тоскепо сыну, которыйвсе не возвращался, Ильиничнадостает егостарую поддевкуи фуражку, вешаетих на кухне«Войдешь сбазу, глянешь, и как-то легчеделается… Будтоон уже с нами...»,- виновато ижалко улыбаясь, говорит онаДуняшке».3
Короткоеписьмо от Григорияс обещаниемосенью прийтина побывкудоставляетИльиничнебольшую радость.Она с гордостьюговорит: «Маленький-товспомнил проматерю. Как онпишет-то! Поотчеству, Ильиничной, повеличал…Низко кланяюсь, пишет дорогоймамаше и ещедорогим деткам...»4
Война, смерть, тревогаза любимогочеловека помирилиИльиничну сАксиньей, иглазами Аксиньимы видим горебезутешнойматери, котораяпонимает, чтобольше не увидетьей сына.
«Ильиничнастояла, придерживаясьруками за изгородь, смотрела встепь, туда, где, словнонедоступнаядалекая звездочка, мерцал разложенныйкосарями костер.Аксинья ясновидела озаренныеголубым луннымсветом припухшеелицо Ильиничны, седую прядьволос, выбившуюсяиз под чернойстарушечьейшальки. Ильиничнадолго смотрелав сумеречнуюстепную синь, а потом не громко, как будто онстоял тут же, возле нее, позвала:«Гришенька! Родненькиймой! – Помолчалаи уже другим, низким и глухимголосом сказала:- кровинушкамоя...»1
Еслираньше Ильиничнабыла сдержанав своих чувствах, то сейчас всеизменилось, она словно всясостоит изматеринскойлюбви.
Ноее образ раскрываетсяне только черезее сына, но ичерез МихаилаКошевого. Онапримириласьс мыслью, чтоубийца Петравходит в Мелеховскийдом будущимхозяином.Примеряется, видя, как Дуняшатянется к этомучеловеку, кактеплеет нервный, жесткий взглядКошевого привиде внука ее, Мишатки. Ильиничнаблагословляетих, казалосьбы противоестественныйсоюз, зная, чтожизнь, какуюона знала досих пор, не вернуть, и она не в силахее исправить.В этом проявляетсямудрость Ильиничны.
Последниедни ее описаныШолоховым сбольшой силой.«Удивительно, как короткаи бедна оказаласьжизнь и какмного в нейбыло тяжелогои горестного, в мыслях обращаласьона к Григорию…И на смертномодре жила онаГригорием, думала толькоо нем...»1
БезответнаяИльиничнавозвышаетсяШолоховым довысоты народнойподвижницы, всю жизнь святособлюдавшейзаповеди православнойморали, заповедидоброты, любвик ближнему.4.Петро Мелехов.
«Петронапоминал мать: небольшойкурносый, вбуйной повителипшеничногоцвета волос, кареглазый».1Нет в портретномописании старшегобрата Григорияи намека натурецкую кровь, которая выделялаМелеховых отостальныхселян. Нет внем и тех качеств, которые передавалисьиз поколенияв поколение, и так роднилиПантелеяПрокофьевича, Григория, Дуняшку: независимогохарактера, свободолюбия, гордой непокорности.
Покасемья Мелеховыхживет миной, спокойнойжизнью, в атмосфередружбы, взаимнойзаботливости, любви, фигураПетра не вызываеткаких-либонегативныхчувств. Онпо-настоящемулюбит своюсемью, младшегобрата. Но ужес первых страницавтор даетпонять, чтоПетро не обладаеттем обаянием, которым веетот его младшегобрата. Рисуетли писателькартину косьбы, он не забываетобратить вниманиена грацию сильноготела Григория, заметить, какотзывчив онна очарованиеприроды; идетли речь о скачках, непременноотмечет, чтоГришка взялпервый приз.
Петроже уступаетбрату и в красоте:«Григорий наделмундир с погонамихорунжего, сгустым завесомкрестов и, когдапогляделсяв запотевшеезеркало, — почтине узнал себя: высокий, сухощавый...
— Ты– как полковник!– восторженнозаметил Петро, без завистилюбуясь братом...»2, и в умении петь, о котором мимолетноупоминаетсяв разговоре: « — Да ты ить немастак», — говоритСтепан АксаковПетру, — «Эх, Гришкаваш дишканит! Потянет, чистонить серебряная, не голос»1, но все это непринижает образПетра. Он покупаетсвоей искренностью, веселостью.В первых главахпервой книгигерой у Шолохова«улыбается, заправив в ротусину»2,«посмеиваясьв пшеничныеусы»3, по-добромуподтруниваетнад Григорием:
«Григорийшел… хмурился…От нижней челюсти, наискось кскулам, дрожа, перекатывалисьжелваки. Петрознал: это верныйпризнак того, что Григорийкипит и готовна любой безрассудныйпоступок, нопосмеиваясьв пшеничныев сои усы, продолжалдразнить брата...
Гляди, Петро подеремся, — пригрозил Григорий...
«Заглянула, мол, через плетень, а они, любушки, лежат в обнимку». – «Кто?» — спрашиваю, а она: «Да Аксютка Астахова с твоим братом». Я говорю...
Оскалив по-волчьи зубы, Григорий метнул вилы. Петро упал на руки, и вилы, пролетев над ним, на вершок вошли в кремнисто-сухую землю.
ПотемневшийПетро держалпод уздцывзволнованныхкриком лошадей, ругался:
Убить бы мог, сволочь!
И убил бы!
Дурак ты! Черт бешеный! Вот в батину порода выродился, истовый черкесюка!..
Черезминуту, закуривая, глянули другдругу в глазаи захохотали...»1
Ссорабыстро начинаетсяи быстро погасает, братья сновавместе, сноваготовы втихомолкупосмеиватьсянад своимвспыльчивым, властным отцом.Происходитэто от того, что им нечегоскрывать другот друга, междуними нет тайн, их отношенияпостроены наискренности, они могут говоритьо самом сокровенном.Вот, например, перед женитьбойГригория Петроспрашивает, как же тот поступитс Аксиньей:
«– Гришка, а как же с Аксюткой?
А что?
Небось жалко кидать?
Я кину – кто-нибудь подымет, — смеялся тогда Гришка.
Ну гляди, — Петро жевал изжеванный ус, — а то женишься да не в пору...
Тело заплывчиво, а дело забывчиво, — отшутился Гришка».2
Петроздесь мудрееГригория, онпонимает, чтоне так-то простосправитьсяс чувством, накоторое брат«… в жениховскомозорстве играючирукой помахивал,- дескать, загоится, забудется...»3
Нет ещеу Петра тойхитрости, приспособленчества, которые проявляютсяу него в войне.Так, например, не держитсяон в стороне, когда вспыхиваетссора на мельницемежду «мужиками»и казаками:«Петро кинулмешок и, крякнув, мелкими шажкамизатрусил кмельнице. Приставна возу, Дарьявидела, какПетро втесалсяв середину, валял подругных; охнула, когдаПетра на кулакахдонесли достены и уронили, топча ногами».1Герой с легкостью, не думал о себе, бросает своюпоклажу и вступаетсяза односельчан.Эта необдуманностьпропадает уПетра во времявойны.
Войнастановитсядля Петра проверкойвсех его качеств, она заостряет, выделяет течерты его характера, которые, которыене были видныв мирной жизни.Это для негосвоеобразноеиспытание, изкоторого геройне сможет выйтис достоинством.В первые днивойны встречаютсядва брата, Шолоховымдано их описание: Петра – «… загорелоелицо, с подрезаннымиусами пшеничногоцвета и обожженнымсолнцем серебристымибровями...» иГригорий снезнакомой, пугающей бороздойна лбу. Если впортрете главногогероя, испытавшиедушевные потрясенияиз-за убитогочеловека, произошлиизменения, тов описанииПетра ничегоне изменилось.Нет у этогогероя душевныхстраданий, смятения, онне задумывается, как Григорий, для чего, с какойцелью умираютна войне люди.Он приспособился, привык к ней, понял что изнее можно извлекатьвыгоду. Грознымобвинениемзвучат словаавтора: «… быстрои гладко шелв гору, получилпод осеньшестнадцатогогода вахмистра, заработал, подлизываяськ командирусотни, два крестаи уже поговаривалв письмах отом, что бьетсянад тем, чтобыпослали егоподучится вофицерскуюшколу… прислалсвою фотографическуюкарточку. Ссерого картонасамодовольноглядело постаревшеелицо его, торчмястояли закрученныебелые усы, подкурносым носомзнакомой улыбкойщерились твердыегубы. Сама жизньулыбаласьПетру, а войнарадовала, потомучто открывалаперспективынеобыкновенные: ему ли, простомуказаку, с мальствакрутившемухвосты быкам, было думатьоб офицерствеи иной сладкойжизни»1.Если Григориямало радуютчины и кресты, то для Петраофицерскиепогоны кажутсянесбывшимсясчастьем, еслиГригорий всегдаотстаиваетсвое достоинство, то Петр подобострастен, льстив, готовк услугам, войнагнула главногогероя, Петруже рисовалисьрадужные горизонтыпривольнойжизни – «дорогибратьев растеклисьврозь...»2
Революцияразвеяла мечтыгероя, но и здесьон быстросориентировался:«Я, Гришка, шататься, как ты, не буду…Меня к краснымарканом непритянешь…незачем мнек ним, не подороге»3.В годину смуты, бед, смертейПетр возамиотправляетдомой награбленное.«Петро — он гожий, дюже гожий кхозяйству!»4 — нахваливаетПантелей Прокофьевичстаршего сына,«поджившегося»под Калачом. В противовесГригорию, которыйне только самне брал чужого, но и запрещалсвоим подчиненным, Петро ничемне брезговалдля приумножениясвоего. ЕслиПантелей Прокофьевичтащит в домвсе, что подвернется, для того, чтобысохранить своерушащеесягнездо, своюпривычнуюжизнь, то егостарший сын– ради наживы.НакопительствоПантелея Прокофьевичатрагично инапоминаетнервный поединокс перипетиямисудьбы, стяжательствоПетра смешнои никчемно.Доказательствомслужит сценапримерки Героемдамского белья, прихваченногоим в отбитомпоезде: «… покашливаяи хмурясь, попробовалпримеритьпанталоны насебя. Повернулсяи, нечаянноувидев в зеркалесвое отображениес пышными складкаминазади, плюнул, чертыхнулся…Большим пальцемноги зацепилсяв кружевах, чуть не упална сундук и, уже разъярясьвсерьез, разорвалзавязки… панталоны, которые неизвестнокакой пол шились, Дарья в тот жедень, вздыхаясложила в сундук(там лежало ещенемало вещей, которым никтоиз баб никтоне мог найтиприменения)».1
Как ниумел Петрогибко приспособлятьсяк изменившимсяобстоятельствам, пережидатьтрудные времена, но война необошла егостороной, умерон от руки МихаилаКошевого также суетливои приниженно, как и жил:
«- Кум!– чуть шевелягубами, позвалон Ивана Алексеевича...
— Кум, Иван, ты моегодитя крестил…Кум, не казнитеменя! – ПопросилПетро и, увидев, что Мишка ужеподнял на уровеньего груди наган,- расширил глаза, будто готовясьувидеть нечтоослепительное, как перед прыжкомвобрал головув плечи».25.Дарья Мелехова.Трагедия еебесплоднойжизни.
ДарьяМелехова упоминаетсяуже в первойглаве и появляетсязатем во второй, третьей четвертой, восьмой и девятойглавах первойчасти романа, нов них еще нетизображенияхарактерныхдарьиных черт.
Если, например, припервом появлениив романе «ТихийДон» генералаНиколая АлександровичаЛистницкогоизображаютсяего лицо, фигура, одежда – всехарактерное, что живо бросилосьв глаза ГригориюМелехову, — топоявление Дарьидано совсеминаче. При первомее появленииупоминаютсялишь «икрыбелых ног».1
В четырнадцатойглаве, рассказываяо возвращенииАксиньи Астаховойранним утромот знахаркидомой, Шолоховобращает вниманиена брови повстречавшейсяДарьи: «МелеховаДарья, заспаннаяи румяная, поводякрасивымидугами бровей, гнала в табунсвоих коров».2
В следующейпятнадцатойглаве сноваупоминаютсяброви Дарьи(«тонкие ободьябровей»), которымипоиграла, оглядываяГригория, собравшегосяехать к Коршуновымсватать Наталью.Когда на свадьбеГригория иНатальи дядяИлья шепчетДарье непристойности, она суживаетглаза, подрагиваетбровями ипосмеивается.В манере Дарьииграть своимибровями, щуритьглаза и во всемее обликеулавливаетсячто-то порочное.
Порочностьэта связанаи с нелюбовьюДарьи к труду.Пантелей Прокофьевичговорит о ней:«… с ленцой баба, спорченная…румянится даброви чернит...".1
Постепенночерты Дарьивырисовываютсяболее отчетливо.В потрепанномнаброске, сделаннымШолоховым, залегкостьюкрасивых движенийощущаетсяжитейскаяцепкость, ловкостьэтой женщины.«Дарья бегала, шаркая валенками, грохоталачугунами, подрозовой рубашкой, с засученнымипод локотьрукавами, трепыхалисьмаленькиегруди. Замужняяжизнь не изжелтила, не высушилаее – высокая, тонкая, гибкая, как красноталаяхворостинка, была она похожана девушку.Вилась в походкеперебираяплечами; наокрики мужапосмеивалась; под тонкойкаймой злыхгуб плотнопросвечивалимелкие частыезубы».2
Крупнымпланом образДарьи показанспустя двамесяца послемобилизацииее мужа Петрана войну. С циничнойшутливостьюговорит онаНаталье обигрищах, о своемжелании «побаловаться»и подтруниваетнад ней, «тихонюшкой».Слова, движения, мимика Дарьитак органичносочетаются, что перед намивстает поистинеживой человек.
Шолоховпостепеннораскрываетее характери делает этопо мере развитиясюжета. Войнапо-особомуповлияла наэту женщину: почувствовав, что можно неприспосабливатьсяк старым порядкам, укладу, онабезудержноотдается своимновым увлечениям.
«СмертьПетра словноподхлестнулаее, и, чуть оправившисьот перенесенногогоря, она сталаеще жаднее кжизни, ещевнимательнеек своей наружности».1
«… Совсемне та сталаДарья… Все чащеона противоречиласвекру, на Ильиничнуи внимания необращала, безовсякой видимойпричины злиласьна всех, от покосаотделаласьнездоровьеми держала себятак, как будтодоживала онав мелеховскомдоме последниедни...»2
Дляраскрытияобраза старшейснохи МелеховыхШолохов используетмножестводеталей, ониопределяютсяее характером.
Дарья– щеголиха, поэтому огромнуюроль играетздесь деталиодежды. Мы виделиразбитую Дарью,«принаряженной»3,«нарядной»4,«одетой богатои видно»5,«разнаряженной, словно на праздник»6.Рисуя ее портрет, Шолохов напротяжении, романа упоминаетвсе новые иновые деталидарьиной одежды: малиновуюшерстяную юбку, бледно-голубуююбку с расшивнымподолом, добротнуюи новую шерстянуююбку и т.д.
Дарьяу Шолохова ещёи постоянноприхорашивается.Так, например, она «раз пятьпереодевалась, примеряя ккакой кофточкебольше всегоидет полосатаягеоргиевскаяленточка...»7
Деталиодежды и такиедетали, какчерные дугибровей, значительныдля раскрытияскользкогохарактераДарьи, которуюПантелей Прокофьевичназвал «заразейлипучей»2.
У Дарьисвоя походка, всегда легкая, но вместе с теммногообразная: вьющаяся, скользкая, смелая, развязная, виляющая, быстрая.В различныеконкретныемоменты этапоходка по-разномусвязана с другимидвижениямиДарьи, выражениемее лица, ее словами, настроениями, переживаниями.Например, втом, как послебурного столкновениясо свекром вмякиннике, онаидет «влияющейбыстрой походкой»и скрывается, не оглянувшись, сказываютсявызывающаянаглядность, злоба, неуравновешенностиДарьи.
Существеннуюроль в изображенииее портретаиграют косвенныехарактеристики.«От работыхоронится, каксобака от мух»,«совсем отбиласьот семьи»3, — говорит о нейПантелей Прокофьевич.
СравнениеДарьи с красноталойхворостинкойвыражает сущностьхарактераДарьи, а такжеэмоциональноеотношение кней автора. «Авот Дарья былавсе та же. Кажетсяникакое горене было в силахне только сломатьее, но даже пригнутьк земле. Жилаона на беломсвете, каккрасноталаяхворостинка: гибкая красиваяи доступная.
— Цветешь?– спросил Григорий».1
С годамипостепенноменяются характерГригория, Аксиньи, Натальи, Дуняшкии других героев«Тихого Дона»,«а вот Дарьябыла все таже»2.Это подчеркиваетизменчивостьхарактераГригория: «Нет, нет, Григорийположительностал не тот!..«Ох, и постарелже ты, братушка!– сожалеющесказала Дуняшка,- серый какой-тостал, как бирюк»3.
Хотяхарактер Дарьимало изменяется, он противоречив.Так, например, она, не задумываясь, изменяет мужув пути на фронт.Однако, приехав,«со слезамиискреннейрадости обнимаетмужа, смотритна него правдивымиясными глазами»4.Она очень бурнопереживет горе, когда казакипривозят домойубитого Петра.«Дарья, хлопнувдверьми, опухшая, выскочила накрыльцо, рухнулав сани. – Петюшка! Петюшка, родимый! Встань! Встань!»5.Сцена эта нарисованаШолоховым оченьдраматично.Когда Дарьяначинает голоситьпо Петру, у Григориячернь застилаетглаза. Но гореее оказалосьнепродолжительными не оставилона ней никакогоследа. «Первоевремя тосковала, желтела от горяи даже состарилась.Но как толькодунул вешнийветерок, едвалишь пригрелосолнце, — и тоскатоска дарьинаушла вместесо стаявшимснегом».1
«Мастерствоизображениядвижений имастерстводиалога одинаковоосновываютсяу Шолохова наприкосновении в индивидуальныймир переживанийчеловека. ГероиШолохова говорятиногда улыбками, выражениемсвоих глаз иразличнымидвижениямибольше, чемсловами. Инойраз в однойфразе действующеголица появляетсявсе, что выражаютего лицо и движения,- так что портретныедетали оказываютсятога излишними.Поскольку жеи за художественнымидеталями и засловами, которыепроизносятперсонажи, скрываютсясложные, противоречивыеразвивающиечувства и настроения, детальноеизображениедвижений идиалог естественнодополняют другдруга и как бысливаютсявоедино.
Яркостьдиалога иливнутреннегомонолога сказываетсяв романе Шолохована изображениидвижений, аяркость изображениядвижений отражаетсяна диалоге илина внутреннеммонологе...»2.
Так, например, цинизмДарьи не тольков том, как, она,«молча улыбалась»,«без особогостеснения»разглядывалагенерала, выдавшегоей денежнуюнаграду и медаль, но и в том, какона думает вэтот самыймомент: «Дешегорасценили моегоПетра, не дорожепары быков… Агенераликничего себе, подходящий...»1
Цинизмее проявляетсяи в том, как охотноона шутит«непотребнымисловами», колкоотвечает нарасспросы, смущает и озадачиваетокружающих.Чем быстрееразрушаетсямелеховскаясемья, тем легчеДарья нарушаетморальныенормы. Шолоховдобиваетсяэтого нагнетаниемхарактерныхдеталей. Так, например, убивИвана АлексеевичаКотлярова, онаобычным жестомпоправилаголовной платок, подобралавыбившиесяволосы – всеэто подчеркиваетее мстительность, злость и то, что Дарья неосознала свойпоступок. Затемпосле убийстваШолохов описываетженщину глазамиГригория длятого, чтобыпередать чувствоотвращения.«… Наступилкованным каблукомсапога на лицоДарьи, черневшиеполудужьямивысоких бровей, прохрипел:«Ггггадю-ка».2
Послетого как ДарьярассказалаНаталье о«прилипчивойболезни», ее«поразилаперемена, происшедшаяс дарьинымлицом: щекиосунулись ипотемнели, налбу наискосьзалегла глубокаяморщина, в глазахпоявился горячийтревожныйблеск»3.Все это не шлов сравнениес тем, какимциничным тономона говорила, поэтому этоочень яркопередавалонастоящеедушевное состояниегероини.
«Чеммногограннейи глубже характергероя и чемболее яркойи напряженнойжизнью он живет, тем более широкоиспользуетШолохов изображениеокружающегомира для раскрытияобраза. Отсюдасочетаниереализма ссамым тонкимлиризмом...»1
Внутренниймир Григория, Аксиньи, Натальи, других героевраскрываетсячерез восприятиеими природы, этого нельзясказать о Дарье.И это не случайно, так чувствоприроды неиграло ролив ее переживаниях.Но после случившейсябеды она обращаетна нее внимание:«Гляжу на Дон, а по нем зыбь, и от солнца ончисто серебряный, так и переливаетсявесь, аж глазамглядеть на негобольно. Повернуськругом, гляну– господи, красота-токакая! А я ее ине примечала»2.Через этотмонолог ощущаетсядарьина драма, бесплодностьее жизни. Дарьясо всей непосредственностьюпроявляет вэтой речи светлые, человеческиечувства, которыетаились в еедуше. Шолоховпоказывает, то эта женщинавсе-таки обладаетспособностьярко восприниматьмир, но онопоявляетсятолько послеосознаниябезысходностисвоего горя.
Шолоховнеоднозначноотносится ксвоей героине, через художественнуюдеталь, черезпрямую авторскуюречь, черездиалоги онпоказываетцинизм, внутреннююпустоту этойженщины, новместе с темДарья Мелеховаподкупает своимозорством, чувством юмора, жизнелюбием.6.Прекрасноеи нравственнов образе НатальиМелеховой.
Наталья– это верная, покорная, нонелюбимая женаГригория. Драмаее изображенаШолоховым сволнующейглубиной.
Воспитаннаяв стародавнихказачьих традицияхона, несмотряна предостережениясвоего отца, выходит замужза Мелехова.«Люб мне Гришка, а больше ни закого не пойду»,- решительноона, и никакиеуговоры немогли повлиятьна нее».1
ПровожаяГригория, приехавшегопроведать своюневесту, «Натальяотворила ворота, из-под ладониглядела вслед:«Григорий сиделпо-калмыцки, слегка свесившисьна левый бок, ухарски помахиваяплетью. «Одиннадцатьден осталось»,- высчитала вуме Натальяи засмеялась»2.В этой внутреннейречи авторвыразил всенетерпение, радость ожиданиязамужества.
Нодействительностьоказываетсясовсем иной, безрадостной.Вскоре послесвадьбы мужпризнаетсяей: не люблю ятебя, Наташка, ты не гневайся...»3
Молча, затаенно онапереживаетсвое горе, надеясь, что Григорийрано или поздновернется к ней.Прощает емувсе, ждет его.Все хуторскиесплетни и пересудывызывают наее сердце тупую, ноющую боль, но и это онасносит терпеливо.Любовь еесмиренно-страдальческая.Достаточновспомнить ееписьмо мужу:«ГригорийПантелеевич! Пропиши мне, как мне жить, и навовсе илинет потеряннаямоя жизня? Тыушел из домуи не сказал мнени одного словца.Я тебя ничемне оскорбила…Думала, сгорячаты ушел, и ждала, что возвернешся, но я разлучатьвас не хочу.Пущай лучшеодна я в землюзатоптанная, чем двое. Пожалейнапоследоки пропиши...»1
Послеоскорбительногоответа Натальярешает покончитьжизнь самоубийствоми только чудомвыживает, изуродовавсебя на всюжизнь.
Послевыздоровленияона сделаетпопытку вернутьГригория, выпроситьАксинью «отдать»ей мужа. Но Аксиньятолько глумитсянад ней, а изколыбели «… глянулина нее с лицаребенка угрюмовато– черные глазаГригория».2
В теже короткиепериоды, когдаМелехов возвращалсяк ней и жил сней, она никогдаи нив чем неупрекала его, боясь чем-нибудьнарушить егопокой.
Вобразе НатальиШолохов подчеркнулнаиболее обаятельныеее черты: целомудреннуючистоту, стыдливость, робость.
Так, например, длянее характернасдержаннаяулыбка. КогдаГригорий, приехавшийв дом Коршуновыхсватать Наталью, взглянул нанее, он увидел, как на ее « упругойщеке дрожалаот смущенияи сдержаннойулыбки неглугобокаярозовая ямка».3
ИначеулыбаетсяНаталья своейнесмелой улыбкоймного лет спустя, пережив глубокуюдушевную драму.
«- Аты гладкая, какбудто и не хворала»,- ласково говоритГригорий, выздоравливающейпосле тифаНаталье. –Поправилась…Мы бабы, живучие, как кошки. –Сказала она, несмело улыбаясьи наклоняяголову».1
Отулыбки Натальивеет домом, уютом, и Григорияневольно тянетк ней. Замужняяженщина, онаостается такойже сдержаннойи стыдливой, как в девичестве.Сцена родовпередает самуюсущность Натальи.Почувствовавприближениепредродовыхсхваток, Натальяпоспешно уходитиз куреня захутор, ложитсяв заросляхдикого тернаи рожает. «Я отстыда ушла…Батю не смела…Я чистая, маманя, и их искупала…Возьмите…»2
Авот Шолоховописывает родыАксиньи: «Аксиньяотползла всторону, сталана четвереньки, воткнув головув ворох пыльногоячменя, выплевываяизжеванныеот муки колючиеколосья. Онараспухшимичужими глазаминепонимающеуставиласьна подбежавшегоГригория и, застонав, въеласьзубами в скомканнуюзанавеску, чтобы рабочиене слышали еебезразборногоживотногокрика».3
Авторподчеркиваетв Аксиньечувственное, звериное начало, в Наталье же– ее целомудренность, чистоту.
Вобразе Натальиодна из наиболееобаятельныхчерт – пафосматеринства.Всю свою любовь, всю силу нерастраченнойженской ласкиона перенеслана своих детей, в заботах о нихзабывала своиобиды и горести.В те же недолгиедни, когда Григорийбыл рядом сней, не переставаястрадать, чувствоваласебя все жесчастливой. В четвертойкниге романаесть такаясцена: Григорийвместе с ПрохоромЗыковым нарассвете приехалив хутор Татарский, чтобы повидатьсясо своими.«ПолуодетаяНаталья вышлазачем-то в сенцы.При виде Григориязаспанные глазаее вспыхнулитаким яркимбрызжущимсветом радости, что у Григориядрогнуло сердце, и мгновеннои неожиданноувлажнилисьглаза. А Натальямолча обнималасвоего единственного, прижималаськ нему всемтелом, и потому, как вздрагивалиее плечи, Григорийпонял, что онаплачет».1Но когда прошлипервые, всегданеобычныеминуты встречи, и в семье всепришло в своеобычное состояние, Наталья расцвела.«Она была рядомс ним, его женаи мать Мишаткии Полюшки. Длянего она принарядиласьи вымыла лицо.Торопливонакинув платок, чтобы не быловидно, как безобразнастала ее головапосле болезни, слегка склонивголову набок, сидела онатакая жалкая, некрасиваяи все же прекрасная, сияющая, какой-точистой внутреннейкрасотой…Могучая волнанежности залилаГригория. Онхотел сказатьей, что-то теплое, ласковое, ноне нашел слови молча, притянувее к себе, поцеловалбелый лоб искорбные глаза.Нет, раньшеникогда небаловал он еелаской. Аксиньязаслоняла всюего жизнь.Потрясеннаяэтим проявлениемчувства состороны мужаи вся вспыхнувшаяот волнения, она взяла егоруку, поднеслак губам».2Эта сцена лучшекаких бы то нибыло комментариевраскрываетвозвышенныеи благородныекачества душиНатальи. Аксиньяздесь, всю жизньзаслонявшаяот НатальиГригория, отходитна второй план.
Можетбыть, Натальямногого непонимает вмуках Григория, в его метаниях.Григорий искренен, открыт в самооправданияхперед женой.Он признает, что ему трудножить «без забытья»: трудно мне, через это ишаришь, чемзабыться: водкойли, бабой ли…»У Натальи одинответ – с позициисемьи: «Напакостил, обвиноватился, а теперь всена войну бедусворачиваешь.Все вы такие-то»1.В этом виднаискренностьи человечностьее борьбы засвое достоинство.Ей безумнотрудно: ейпротивостоитне только Аксинья, но и война, забирающаяГригория.
Натальюранят отношенияГригория сАксиньей, связьс другими женщинами.Она не хотелапрощать человеку, которому отдалавсе. Измены егобыли оскорбительныдля нее, материего детей, иНаталья восставалапротив них всемсвоим существом.
Так, например, дошлидо нее слухио гулянкахГригория, и онав день его приездастелет себепостель отдельноот него. ЭтимНаталья показала, что Григорий, замаравшийсебя случайнымисвязями, не могбыть ее мужем.«За что же тыменя опятьмучаешь? – упрекалаона Григория.– Дети у тебяуж вон какие!»2
Натальядолгое времятаила в себевсе свои переживания, стараласьзабыться вработе, но всеэто прорываетсяв ней и выплескиваетсянаружу. В каком-тополубезумномсостоянии онапроклинаетГригория, насылаяна него смерть.
Она,«повернувшисьлицом на восток, молитвенносложив мокрыеот слез ладони, скороговоркой, захлебываясь, прокричала:
— Господи! Всю душенькумою он вымотал»Нету большесилы так жить! Господи, накажиего проклятого! Срази его тамнасмерть! Чтобыбольше не жилон, не мучилменя!…
Чернаяклубящаясятуча ползлас востока. Глухогрохотал гром.Пронизываякруглые облачныевершины, извиваясь, скользила понебу жгуче-белаямолния. Ветерклонил на западропщущие травы, нет со шляхагорькую пыль, почти до самойземли пригибаяотягощенныесемечкам шляпкиподсолнухов.
Ветертрепал раскосмаченныеволосы Натальи, сушил ее мокроелицо, обвивалвокруг ногширокий подолсерой будничнойюбки.
Несколькосекунд Ильиничнас суевернымужасом смотрелана сноху. Нафоне вставшейв полнеба чернойгрозовой тучиона казаласьей незнакомойи страшной».1
Вэтой сценевыразилосьвсе отчаяниеНатальи, жизнь, для которойбез верностии любви Григория, не имела смысла.Гроза же передаетвсю глубинудушевногопотрясенияНатальи.
«Нетубольше силытак жить!» — кричитона. Но Возвращаясьдомой с Ильиничной, Наталья говорит:«смерти я емуне хочу… Сгорячая там все говорила…из сердца егоне вынешь, нои так житьтяжелехонько!»1
Гордаяи оскорбленнаяНаталья незахотела родитьот Григория, нарушившеговерность. Послеаборта, сделанногонеумелой повитухой, она умирает.
Нои умирая, онадумала толькоо нем: «Маманя, вы меня оденьтев зеленую юбку, в энту, какаяс прошивкойна обороте…Гриша мой любил, как я надевала».2
Прощаясьс детьми, онапередает сынусвою последнююпросьбу: «- Мамынька, когда лежалав горнице… Когдаона ишо живаябыла, подозваламеня и велелатебе так: «Приедетотец – поцелуйего за меня искажи, чтобыон жалел вас»3.И в этом слышитсяотголосок любвик Григорию, раскаяние всвоем порывемстить, надеждана доброевоспоминаниео себе.
«…Прощаниеи примирениеНатальи – результатогромногонравственногопотрясения, внушений борьбыи страданий.Это один изпленительныхобразов мировойлитературы».47.Аксинья – типнастоящейрусской женщины.
Аксинья– одна из замечательныхгероинь романа.Это тип настоящейрусской женщины, умеющей понастоящемулюбить, подчинившейлюбви всю своюжизнь.
ЛюбовьАксиньи к Григорию– это протестпротив горькойдоли. «За всюжизнь за горькуюотлюблю!… Атам хучь убейте! Мой Гришка! Мой!»1 — в каком-тоисступлениикричит онаПантелеюПрокофьевичу.
Романмежду Аксиньейи ГригориемМелеховым начатпросто и прямо.Зашел Григорийк соседям: «Вкухне на разостланнойполости спитСтепан, подмышкой у негоголова жены.В поредевшейтемноте Григорийвидит взбитуювыше коленАксиньинурубаху, березове-белые, бесстыднораскинутыеноги. Он секундусмотрит, чувствуя, как сохнет ворту, и в чугунномзвоне пухнетголова»2.Аксинья просыпается:«Осталось наподушке пятнышкоуроненой восне слюны; крепокзоревый бабийсон».3
Всеначато с самогопростого. АксиньяописываетсяШолоховым безвсякой поэтизации.При второйвстрече – «Ясновылегла подрубахой продольнаяложбинка наспине. Григорийвидел бурыекруги слинявшейпод мышкамиот пота рубахи».4После такоговведения героинив роман рассказываетсяее предыстория.Автор ничегоне утаиваетиз жизни Аксиньи: ни то, что ее, шестнадцатилетнюю, изнасиловалпьяный отец, ни того, чтопотом бил муж.Молодость еебыла смятанадругательствомотца и истязаниямимужа. Любовьдля героини– это своеобразныйвыход из беспросветногопрошлого, вотпочему всяотдается своемучувству: «…Нелазоревым алымцветом, а собачьейбесилой, дурнопьяномпридорожнымцветет поздняябабья любовь.
Слугового покосапереродиласьАксинья. Будтокто отметинусделал на еелице, тавровыжег. Бабы при встречес ней ехидноощерялись, качали головамивслед, девкизавидовали, а она гордовысоко несласвою счастливую, но срамнуюголову».1
Аксиньячувственнолюбит Григория, и в первой книгеотношения междуними описываютсяочень сурово:«Он упорно, бугаинойнастойчивостьюее обхаживал.И это-то упорствои было страшноАксинье»2.Сближение ихдано по-звериному:«Рывком кинулее Григорийна руки – таккидает волкк себе на хребтинузарезаннуюовцу»3.Утолив своезвериное желание, Григорий легкоотказываетсяот этой женщины, оскорбляя еепри этом похабнойпословицей:«Сучка не захочет– кобель невскочит»4.Но не самооскорблениеважно – важноего равнодушие.
Аксиньяже, своенравнаяи безогляднаяв своей страсти, готова на все, даже на убийствомужа.
Григорийначинает: «Надумаля, давай с тобойприкончим…»Аксинья додумываетпро себя страшныеслова: «…прикончимСтепана, — но«он досадливооблизнул губы…»- и добавляет«прикончимэту историю.А?»1
Историяне приканчивается, хотя главныйгерой сосватанненравящейся, но привлекательнойи хорошей женщиной.Он любит Аксинью.Для него онапахнет не толькознакомым запахомпота, но ицветком-дурнопьяном, запахом зимнеговетра и свежегостепного сена.
«Нагубах Григорияостается волнующийзапах ее губ, пахнущих толи зимним ветром, то ли далеким, неуловимымзапахом степного, вспрыснутогомайским дождемсена…»2Все это предаетсвежесть, здоровье, чистоту героини.Но писательтакже подчеркиваетее «порочнуюи манящую красоту», ее губы «бесстыдножадные, пухловатые», глаза вспыхивающие«балованнымотчаяннымогоньком», улыбку.
КогдаАксинья узнаето решении Мелеховуйти из хутораи жить вместес ней, «на губахее, скрытая отглаз Григория, дрожала радостная, налитая сбывшимсясчастьем улыбка».3
В ееулыбке отражаютсясамые противоречивыечувства. Так, например, давняяболь и тоска, удивление инежность отразилисьв улыбке Аксиньи, когда она последолгой разлукивстретилаГригория наберегу Дона, у пристани:«Она улыбнуласьтакой жалкой, растеряннойулыбкой, такне приставшейее гордомулицу, что у Григорияжалостью илюбовью дрогнулосердце…»1
Чуткость, поэтичностьнатуры ее сказываютсяиногда в улыбке:«Проглянувшийсквозь туманклочек чистогонеба ослепилее холоднойсиневой; запахпрелой соломыи оттаявшегочернозема былтак знаком иприятен, чтоАксинья глубоковздохнула иулыбнуласькраешкамигуб».2
Шолоховне один разговорит о своейгероине, чтоона — гордая.У нее «гордоелицо», презираясплетни, она«гордо и высоконесла своюсчастливую, но срамнуюголову»3.После ссорыс Мелеховымона не здороваетсяс ним, «с сатанинскойгордостью, раздувая ноздри, проходиламимо…»4Несколько разповторенноеопределение«гордая» служитдля выделенияодной из самыхглавных чертхарактерагероини. НоАксинья негордится своейяркой, волнующейкрасотой, гордостьее проявляетсяв отстаиваниисвоего человеческогодостоинства.Оно определяетправдивость, искренностьи прямоту Аксиньи.«Ну люб мнеГришка, — с вызовомговорит онаПантелеюПрокофьевичу.– Ну? Вдаришь, что ль?… Мужупропишешь?…Пиши хуть наказномуатаману, а Гришкамой!»1Вернувшемусяиз лагеря мужусо страхом итоской прямои открыто говорит:«Не таюсь –грех на мен.Бей, Степан!»2
Аксиньяне может солгать, извернуться, обмануть, какможет это сделатьДарья. Лицемериеей противно.Когда Натальяпришла нейпоговоритьо Григорие, который послухам встречалсяс соседкой, Аксинья пытаетсяотклонитьсяот ответа. Нодостаточнобыло Натальеупрекнуть ее, как Астахова, вспыхнув, гордо и резко подтверждаетпредположенияобманутой жены.
Правдивостьи прямоты былив ее характере.Вот например, сидят за однимстолом Григорийи Степан. КогдаАксинья увиделаих вместе, вглазах ее «плеснулсяужас». Муж сненавистьюи тоской предлагаетей выпить задолгую разлуку.Он хорошо знал, ради кого пришелк ним этот человек.Аксинья Отказывается:
«-Ты же знаешь…
— Язараз все знаю…Ну, не за разлуку! За здоровьедорого гостя, ГригорияПантелеевича.
— Заего здоровьевыпью! – звонкосказал Аксиньяи выпила стаканзалпом»3.И в этом порывевся главнаягероиня, свободнои бесстрашновыражающаясвои чувства.Если Натальяникла под ударомсудьбы, укоряласебя за то, чтоне могла изменить, ход событий, то Астаховавстречалаопасность свысоко поднятойголовой, вступалав борьбу засчастье.
Отдавшисьлюбви она готоваради Григорияпожертвоватьвсем. Это ведьона перваяуговариваетсвоего любимого:«Гриша, дружечкамоя… родимый, давай уйдем.Милый мой! Кинемвсе уйдем. Имужа и все кину, лишь бы ты был…на шахты уйдем, далеко. Кохатьтебя буду, жалесть»1.Она выноситбессердечныйотказ Григорияпокинуть с нейхутор, побоимужа, насмешки, позор, но решаетотнять его «…усчастливой, ни горя, ни радостине выдавшейНатальи Коршуновой…»2Причем онауверена вправильностии нравственностисвоего решения.Позднее онаокажет Наталье:«Ты перваяотняла у меняГришку! Ты, ане я… Ты знала, что он не жилсо мной, зачемзамуж шла?»3
Черезвсю жизнь героиняпронесла любовьк Григорию. Наее долю многовыпало тяжелого, страшного, постыдного.Потеряв ребенка, по-прежнемулюбя Григория, она отдаетсяЛистницкому,«со всей душой, давно забытойстрастью», потом ненавидитего. («Не подходи, проклятый!»)«Через три дня ночью Евгенийпришел в половинуАксиньи, и Аксиньяего не оттолкнула».4
Героинястыдилась своейсвязи с Листницким.Так, например, Степан, вернувшийсяиз плена, спрашивает:
«-Слыхал, будтос панским сыном…Правда?
— ЩекиАксиньи жгучие, до слез, проступившихпод векамиотягощенныхстыдом глаз, крыла кровь.
— Живутеперь с ним.Верно».1
Онаотвечает правдиво, но сколькогоречи в еепризнании! Комментарийже автора лаконичен:«Свои, неписанныезаконы диктуетлюдям жизнь»2.«Жизнь» – главноеслово в романе, объясняющеевсе, что происходитс героями.
Этаженщина, многоиспытавшаяна своем веку, сумела сохранитьи пронестичерез всю своюжизнь чистотуи силу своихчувств к Григорию.В самом началеиз романа онастрашится свойлюбви. «Тоскуюпо нем, роднаябабунюшка. Насвоих глазенкахсохну… Пройдетмимо база, а уменя на сердцезакипает…упала б наземь, следы б егоцеловала… Можетприсушил чем? Пособи бабунюшка!»3 — умоляет оназнахарку бабкуДроздиху. Аксиньяосознает, чтоона не в силахпротивитьсясвоему чувству, поэтому прибегаетк последнемусредству, нои оно бессильноперед беспредельнойженской любовью.
ВотАксинья встречаетГригория уДона. Это былаих первая встречапосле возвращенияСтепана излагеря. На спинеМелехова «трепыхаетсяклочек свежепорваннойгрязной рубахи, желтел смуглыйтреугольникоголенноготела. Аксиньяцеловала глазамиэтот крохотный, когда-то ейпринадлежавшейкусочек любимоготела; слезыпадали наулыбавшиеся, побледневшиегубы»1.Она ласкаетслед от ногисвоего любимого.Не каждая женщинаспособна натакие проявлениялюбви!
ЛюбовьАксиньи к Григориюпохожа на пламя, и силу ее переживанийсравниваетШолохов с «полымем».
Такна луговомпокосе в тотдень, когда онив первый разсблизились, Григорий прижимаетк себе Аксинью,«послушную, полыхающуюжаром»2.Или вот, например,«Аксинья ходилана цыпочках, говорила шепотом, но в глазах, присыпанныхпеплом страха, чуть приметнотлел уголек, оставшийсяот зажженногоГришкой пожара...»3
Всякийраз при мыслио нем, при встречес ним она словнобы загорается.Вот Аксиньяувидела Григория, и «жаром осыпалакровь виски»4.В лесу, при Петреи Аникушке, онаостанавливаетМелехова, недавноженившегося, отзывает всторону. «Стыди радость выжигалией щеки, сушилигубы»5.Или вот другойраз она встретиласьс ним, осыпаяего поцелуями,«у нее на щекахвсе сильнеепроступалполыхающийжаром румянец, и словно синимдымком заволакивалисьзрачки»6.ПостаревшаяАксинья послевозвращенияГригория изКрасной армииглядит в зеркалои с удивлениемвидит свой«молодые, согоньком глаза»1.Счастье встречис любимым таквелико, что онокак — будтовозвращаетей молодость.Сравнение согнем, «полымем»отражает всюсилу неостывающейлюбви к Григорию.
ВнутреннебогатствоАксиньи МихаилАлександровичвыражает припомощи сравнений, сопоставленийс природой. Припомощи такихсопоставленийон передаетне только прекрасноев образе, но иизменения, происходящиес героиней.
Такпостаревшая, много выстрадавшаягероиня сравниваетсяс увядшим, ноеще прекраснымландышем. Аксиньяприсела отдохнутьпод кустомбоярышникаи «уловилатомительныйи сладостныйаромат ландыша.Пошарив рукой, она нашла его.Он рос тут же, под непроницаемо-тенистымкустом. Широкие, некогда зеленыелистья все ещеревниво береглиот солнца низкорослыйгорбатенькийстебелек, увенчанныйснежно-белымипоникшимичашечкамицветов. Но умиралипокрытые росойи желтой ржавчинойлистья, да исамого цветкауже коснулсясмертельныйтлен: две нижнихчашечки сморщилисьи почернели, лишь верхушка– вся в искрящихсяслезинках росы– вдруг вспыхнулапод солнцемслепящей пленительнойбелизны.
Ипочему-то заэтот короткиймиг… вспомнилосьАксинье молодостьи вся ее долгаяжизнь. Что ж, стара, видно, стала Аксинья…Станет ли женщинасмолоду плакатьоттого, что засердце схватитслучайноевоспоминание?»2
Писательсоздает глубокопсихологическийобраз постаревшейгероини. В описаниигибнувшегоцветка («листьяего умирали, чашечек коснулсясмертельныйтлен») естьуказание натрагическоебудущее Аксиньи.
Героиняменяется нетолько внешне, меняется еевнутренниймир. Любовь еевырастает, становитсячеловечнее, страсть, владевшаягероиней, современим соединяетсяс материнскойнежностью:«Аксинья испытывалак нему еще большуюлюбовь и почниматеринскуюнежность»1.Свою материнскуюлюбовь онапереносит надетей Григория, после смертиНатальи оназаменяет иммать, и это ещебольше возвышаети облагораживаетгероиню.
Вчетвертом томекниги в Аксиньепропадает то«порочное», что неоднократноподчеркиваетсяписателем. Онадоказала всейсвоей жизньюлюбовь и верностьГригорию: «Ио чет бы ни думала, что бы ни делала, всегда неизменно, неотрывно вдумках своихбыла околоГригория, — говоритписатель обАксинье, — Такходит по кругув Чигире слепаялошадь, вращаявокруг осиполивальноеколесо...»2
Ничегов мире не хотелавидеть Аксиньякроме своеголюбимого, из-занего жила всегдав страшномнапряжениии волнении, никогда незадумываясьнад тем, на чьейстороне онвоевал. По первомуего зову могларасстатьсяс чем и кем угодно, лишь бы бытьрядом с ним. Ив последнийраз, когда онночью пришелза ней, она безколебаний идаже с радостьюсобралась ипошла, сама незная куда. Навопрос Григория:«Ну? Едешь? –она отвечает:«А как бы тыдумал?.. Сладкомне одной? Поеду, Гришенька, родненькиймой! Пеши пойду, поползу следомза тобой, а однабольше не останусь! Нет мне безтебя жизни…Лучше убей, ноне бросай опять!»1Видя ее опухшиеот слез но сияющиесчастьем глаза, Григорий, усмехаясь, подумал: «Собраласьи пошла, как-будтов гости… Ничегоее не страшит, вот молодецбаба...»2
Нои эта, последняя, попытка Аксиньинаконец-тообрести счастьеобернуласьдля нее гибелью.Вдали от хуторанашла она своепристанище.
Образэтой героиниизумителенв своем драматизме, прямоте и страстностичувства.8.Михаил Кошевойкак идеологическийантипод ГригорияМелехова.
ОбразМихаила Кошевогоотражает то, как революционныеизменения жизнивлияли на развитиехарактера герояна изменения, его нравственныхкачеств.
Впервой книге, где изображаетсямирная жизнь, Михаил Кошевой– друг ГригорияМелехова, участниккружка Штокманапочти не показанв действии.Автор тольконабрасываетего портрет.«Был он коренаст, одинаково широкв плечах и бедрах, оттого казалсяквадратным; на чугуннокрепком устоесидела плотная, в кирпичномрумянце, шея, и странно выгляделана этой шеекрасивая впосадке небольшаяголова с женскимиочертаниямиматовых щек, маленькимупрямым ртоми темными глазамипод золотистоюглыбою кучерявыхволос...»1Мужественныечерты сочетаютсяздесь с нежнымичертами. МихаилШолохов подчеркиваетдетскость, ласковостьКошевого. Так, например, онласков в обращениис женщинами.Когда Валетв разговорегероем называлМарью Богатыревураспутной,«Михаил, томительнои нежно улыбаясь, поправил его:- Не распутная, а веселая»2.
Нопростой, веселыйдеревенскийпарень в течениебурных летрезко меняетсяи из второстепенногообраза превращаетсяв одного изглавных героев.
Повествуяо событиях 1918года, авторотмечает, чтоза годы войны«лицо Михаилавозмужало икак бы вылиняло...»1Когда ГригорийМелехов встречаетсяс Кошевым, которогоне видел болееполутора лет, он не без удивленияразглядывает«… посуровевшеелицо бывшегодруга...»2
Сгодами изменяютсяглаза Михаила.В первой книгеу него «… красивоетемноглазоелицо...», «… темныеглаза...»3, в третьей книгеГригорий, здороваясьс ним, «… засматриваетсяв голубые егоглаза...»4
Послеубийства Штокмана, когда до Михаиладошел слух озверской расправев хуторе Татарскомс Иваном Алексеевичем, Шолохов описываетгероя: «Голубымии холодными, как лед, глазамисмотрел настаничника, спрашивал:«Поборолсяс советскойвластью?» — и, не дожидаясьответа, не глядяна мертвеющеелицо пленного, рубил. РубилБезжалостно...»5
УМихаила, которыйвернулся сфронта, потухшие, мутные глаза.Но они «оживились», когда он увиделДуняшку. «Ильиничнас удивлениемзаметила, чтопотухшие глаза«душегуба»теплели и оживлялись, останавливаясьна маленькомМишатке, огонькивосхищенияи ласки на мигвспыхивалив них и гасли...»1Когда же Григорий, вернувшисьс фронта домойвслед за Кошевым, хотел обнятьего, он «увиделв безулыбчивыхглазах егохолодок, неприязнь...»2
ВприобретеннойКошевым с годамиманере сжималисьгубы, стискиватьзубы, «… в упрямойскладке, котораяложилась у негопромеж бровей...»3, в твёрдой походке, в пристальномвзгляде, которыйон всаживалв собеседника, заставляя тогопотупиться...»4, и в том, как «рывкомвскидывал своиглаза, и онисмотрели прямов зрачки врага, вонзались вних...»5во всём этомвидно ожесточениеМихаила Кошевого.
Геройне сразу научилсядействоватьуверенно, ранеене раз он испытывалчувство растерянностии стыд. Когда, например, Валетсообщил, чтовосставшиеказаки разбилипод станицейМигулинскойкрасную гвардию,«по лицу Михаила…скользнуларастерянность, он сбоку глянулна Валета, переспросил:
Как теперь?»6
УМихаила, которыйуниженно проситотарщика Солдатоване выдаватьего, — «растеряннобегали глаза...»7.
Возвращаясьиз Вешенскойв хутор Татарский, и не зная ещё, что там происходит, Кошевой колеблется:«Что делать? А если и у настакая заваруха? Кошевой затосковалглазами...»1Позднее, когдаон спасся отгрозившей емув хуторе смерти,«вспомнил, какбрали его вплен, беззащитностьсвою, винтовку, оставленнуюв сенях, — мучительнодо слёз покраснел...»2.
Чувстворастерянностив различныхего оттенкахвыражают нетолько глаза, движения Кошевого, но и тон егоголоса.
Когда, например, Михаилузнаёт от встречногокрасноармейца, что хутор Горбатов, в который оннаправляется, занят белыми, он расспрашиваетэтого солдатанедоумённои растерянно.«Как же на Бобровскийпроехать? –растеряннопроговорилМихаил...»3.
Впервых трёхкнигах «ТихогоДона» растерянностьКошевого проявляетсяиной раз такрезко, как непроявляетсярастерянностьГригория Мелехова.Тем контрастнеевыглядят егодействия, когдаон уверен всвоей силе ипревосходстве.
Так, например, приступаяк обязанностипредседателяхуторскогоревкома, геройне испытываетничего, кромераздражения:«Злой донельзяна себя и навсе окружающее, Мишка встализ-за стола, оправил гимнастёрку, сказал, глядяв пространство, не разжимаязубов: «Я вам, голуби, покажу, что такое советскаявласть!»1
Сдержаннои решительноведёт он себя, явившись в домдезертира.Михаил, «спокойноулыбаясь», просит еговыйти «на минутку»2.
КогдаИльиничнаукоряет егоза убийстводеда Гришаки, Мишка «добродушноулыбнулся исказал: «Станетменя совестьточить из-затакого барахла, как этот дед...»3
БеспощадностьКошевого происходитне от природнойжестокости, как, например, у Митьки Коршунова, а диктуетсяи объясняетсяим классовойборьбой. Матери, убитого им, Петра Мелехова, Мишка говорит:«… Не с чего моимглазам зажмуряться! А ежели Петроменя поймал, что бы он сделал? Думаешь, в маковкупоцеловал бы? Он бы тоже меняубил...»4
Чувствоклассовойненавистигосподствуету этого героянад всеми другимипроявлениямидуши. Он всёготов сделатьради советскойвласти.
Так, например, МихаилКошевой отвечаетна сетованияземляков онехватке соли:«Наша властьтут ни при чём…Тут одна властьвиновата: бывшаякадетскаявласть! Это онаразруху такуюучинила, чтодаже сольпредставить, может, не начем! Все железныедороги побитые, вагоны – то жесамое… долгорассказывалстарикам о том, как белые приотступленииуничтожалигосударственноеимущество, взрывали заводы, жгли склады, кое-что он виделсам во времявойны, остальноевдохновеннопридумывалс единственнойцелью – отвестинедовольствоот родной советскойвласти. Чтобыоградить этувласть от упрёков, он безобидноврал, ловчился, а про себя думал:«Не дюже большаябеда будет, ежели я на сволочейи наговорюнемножко. Всеодно они сволочи, и им от этогоне убудет, анам явитсяпольза...»1
ДажеДуняшке, единственнородному человеку, Кошевой делаетсуровое предупреждениеиз-за того, чтота нелестноотозваласьо красных: «ежелиишо раз такбудешь говорить– не жить намс тобой вместе, так и знай! Твоислова — вражьи...»2Всё это характеризуетфанатизм, бескомпромиссностьего позиций.
Сдругой стороныМихаил Шолоховне скрываетиронии, изображаяэтого героя.Так, например, повествуетавтор о наивнойудали, которойблеснул Мишка, возвращаясьлетом 1919 годав родной хутор:
«… Испоконвеков велосьтак, что служивый, въезжавшийв хутор, долженбыть нарядным.И Михаил, ещене освободилсяот казачьихтрадиций, дажебудучи в КраснойАрмии. Собралсясвято соблюстистаринныйобычай… Он отвинтилс углов кроватиполые внутришары, привесилих на шелковыхшарах к уздечке…Несмотря нато, что зрениеконя страдалоот блеска… Михаилне снял с уздечкини одного шара...»3
Юморомпроникнутытакже сцены, когда Михаилвпервые отправляетсяв хуторскойревком исполнятьсвои обязанностипредседателя:«… походка егобыла стольнеобычна, чтокое-кто из хуторныхпри встречеостанавливалсяи с улыбкойсмотрел емувслед...»1
Дляизображенияобраза Кошевогоавтор используетвнутренниемонологи героя.Монолог раскрываетто, что думаетговорящий, ичто не связанос произносимымисловам. Таков, например, диалогс Мишаткой.
«-Сделаю, тезка, ей богу сделаю, только отойдитрошки, а токак бы тебестружка в глазане попала, — уговаривалего Кошевой, посмеиваясьи с изумлениемдумая: «Ну дочего похож, чертенок… вылитыйбатя! И глазаи брови, и верхнююгубу такжеподымает… Вотэто работенка!»2Здесь прямаяречь и внутренниймонолог помогаютпредставитьодновременноедобродушиеи изумлениена лице Кошевогобез каких-либоуказаний состороны автора.
Хотяс годами внешнийоблик герояизменяется, что-то женственноеи ребяческоев Кошевом остается.Так, например, слушая, какШтокмана сневозмутимымвидом рассказываеткакую-то смешнуюисторию, Михаил«… смеется детским, заливчатымсмехом, захлебываясь, и все норовилзаглянуть подбашлык Штокману...»3Когда он, жестокоизбитый повстанцами, узнал от материо восстании, об убийствеФильки, Тимофеяи о бегствеАлексея Ивановича, Штокмана, Давыдки,- «за долгоевремя в первыйраз заплакалМихаил, по-ребячьивсхлипывая...»1
Новсе это не вноситв образ Кошевогонеобходимойгармонии, и всознании читателейон так и остаетсяотрицательнымгероем. МихаилКошевой – этовоплощениепреданностипартии, но пошкале человеческихценностей оноказываетсяниже Григория.Однажды, услышав, что Михаилуугрожает смертьот рук казаков, Григорий, недумая о собственнойопасности, мчится к немуна помощь: «… Кровьлегла промежнас, но ить нечужие мы?»2Если он постоянноколеблетсяв политическойборьбе, то этопроисходитпотому, что онверен себе, человеческомудостоинству, порядочности.
Каковыбы были намеренияШолохова приизображенииэтого героя, из него едвали получитсясветлый образнового советскогочеловека.9.Федор Подтелков– «человекособой, правильнойпороды».
Б.Дайреджиевв своей книге«О «Тихом Доне»пишет: «Коммунисты«Тихого Дона»не такие, какимиих привыклии хотим видетьв литературе, каких мы знаемпо общественнойи государственнойдеятельностивнутри страны...»1
Конечно, коммунистыв изображенииШолохова отличаютсяот того описания, к которомупривыкла советскаялитература20-30х годов. Кэтому времениписатели ужерасполагалиопытом исследованияпсихологиивожаков – этовсегда былилюди слова, дела, большогомужества, несгибаемойволи. МихаилАлександровичвнес свои чертыв складывающуюсятрадицию изображенияхарактерабольшевика.Эта черта состоитв его реалистичности, объективности.Важнее для негоне перечислятьдостоинства, а постичьчеловеческуюприроду героя.Достигает онэтого различнымиприемами исредствами, используя втом числе, «прием«зеркальногоотражения», когда то илииное событиеили действующеелицо даетсячерез восприятиеразных людей, что служит средствомхарактеристики, как воспринимаемого, так и воспринимающегои создает ощущениеобъемногоизображения».2
Так, например ФедораПодтелковадан Шолоховымв восприятииГригория Мелехова:«В комнатесидел… здоровый, плотный казак…Ссутулив спину, он широко расставилноги в черныхсуконных шароварах, разложив накруглых широкихколенях такиеже широкиерыжеволосыеруки… На большом, чуть рябоватомвыбритом лицеего светлелизаботливозакрученныеусы, смоченныеволосы былиприглаженырасческой… Онбы производилприятное впечатление, если бы не крупныйприподнятыйнос за глаза.На первый взгляд, не было в нихничего необычного, но, присмотревшись, Григорий почтиощутил их свинцовуютяжесть. Маленькие, похожие накартечь, онисветлели изузких прорезей, как из бойниц, приземляливстречныйвзгляд, влеплялисьв одно местос тяжелымупорством…Подтелков почтине мигал, — разговаривая, он упирал всобеседникасвой невеселыйвзгляд, причемкуценькиеобожженныесолнцем ресницыего все времябыли приспущеныи недвижны.Изредка лишьон опускалпухлые векии снова рывкомподнимал их, нацеливаяськартечечкамиглаз, обегавшимивсе окружающее».1
«Глаза-картечины»не только доносятсилу воли, упорствоПодтелкова, но и вносятощущениетяжеловесности, злобы. В всяего портретнаяхарактеристикаговорит о том, что в этом человекескрыты портретныечерты. РисуяФедора Подтелковав начале повествования, Шолохов намечаетяркого, волевого, смелого человека, способногона дружбу, умеющегоответить шуткойна шутку, нероняющегосвоего достоинстваперед белымигенералами.Но постепенноавтор показывает, как «хмелембила власть»в голову простогоот природыказака. Мужество, высокомерие, месть переплелисьв этом человеке.Власть далаему чувствопревосходства, безнаказанности, и он сознательноидет на террор, оправдываясвои действияцелесообразностью:«Лес рубят –щепки летят…крови боятсянечего, ежелиты революционер...»2
Обликэтого человекараскрываетсяв сцене убийствапленных офицеров.«Подтелков, тяжело ступаяпо проваливающемусяснегу, подошелк пленным. Стоящийвпереди всехЧернецов гляделна него, презрительнощуря светлыеотчаянныеглаза, вольноотставив левуюногу, покачиваяею, давил белойподковкойверхних зубовприхваченнуюизнутри розовуюгубу. Подтелковподошел к немув упор. Он весьдрожал, немигающиеглаза его ползалипо изрытвленномуснегу, поднявшись, скрестилисьс бесстрашным, презирающимвзглядом Чернецоваи обломилисьего тяжестьюненависти:
— Попался… гад!– клокочущимнизким голосомсказал Подтелкови ступил шагназад: щеки егосабельнымударом располосовалакривая улыбка.
— Изменникказачества! Под-лец! Предатель!– сквозь стиснутыезубы зазвенелЧернецов.
Подтелковмотал головой, словно уклоняясьот пощечин, — чернел в скулах, раскрытым ртомвсасывая воздух.
Последующееразыгралосьс изумительнойбыстротой.Оскаленный, побледневшийЧернецов, прижимаяк груди кулаки, весь наклоняясьвперед. Шел наПодтелкова.С губ его, сведенныхсудорогой, соскакивалиневнятные, перемешанныес матернойруганью слова.Что он говорил– слышал одинмедленно пятившийсяПодтелков.
— Придетсятебе… ты знаешь?– резко поднялчернецов голос.
Словабыли эти услышаныи пленнымиофицерами, иконвоем, и штабными.
— Но-о-о-о– как задушенныйзахрипел Подтелков, кидая руку наэфес шпаги.
Сразустало тихо.Отчетливозаскрипел снегпод сапогамиМинаева, Кривошлыковаи еще несколькихчеловек, кинувшихсяк Подтелкову.Но он опередилих, всем корпусомповорачиваясьвправо, приседал, вырвал из ноженшашку и, выпадомрванулся вперед, со страшнойсилой рубанулЧернецова поголове...
Подтелковрубанул егоеще раз, отошелпостаревшейгрузной походкой, на ходу вытираяпокатые долышашки, черневшиекровью.
Ткнувшисьо таганку, онповернулсяк конвойным, закричал выдохшимся, лающим голосом:
— Руби-и-иих… такую мать!!! Всех! Нету пленных…в кровину, всердце!!
Лихорадочнозастукаливыстрелы».1
«Автор«Тихого Дона»максимальнообострил эпизодгибели Чернецова, сделал противостояниежестче, чем онобыло в действительности.Ведь историческиЧернецов фактическипогиб при попыткек бегству, абольшинствоего дружинниковспаслось. В«Тихом Доне»Чернецов никакне мог надеятьсяспастись отвооруженногоПодтелкова, и расправа надним и всемисорока офицерамиздесь выглядитлишенной всякойрациональнойосновы».2
ДействияПодтелковане сглаживаютсяавтором, оносуждает ихи в чертах портрета(«щеки его сабельнымударом располосовалакривая улыбка»)и в натуралистическойдетализацииописания расправынад пленными.Если через этусмертельнуюсхватку можноразглядетькакие-то человеческиечерты в образеЧернецова, тоПодтелковуздесь присущизлобы, мстительность.
ШолоховизображаетФедора в острыхситуациях, наполненныхдраматизмом, когда проверяютсяего человеческиекачества. Такойсценой являетсяэпизод гибелиотряда Подтелкова, захваченногобелоказаками.В этой ситуациигерой проявляеттвердость духа.Даже людимужественныеи смелые в последнююминуту надламывались.Когда сталиподводить кяме, то один изкрасноармейцев«запрокидывался, чертил землюбезжизненновисящими ногамии, цепляясь заволочившихего казаков, мотая залитымслезами лицом, вырываясь, хрипел:
— Пустите, братцы! Господинеповинныйя!»1
Подтелковже не дрогнулпред смертью, лишь поседел.Так, Лагутин, вглядываясьв него говорит:«- Поседел тыза эти деньки…Ишь песик-тотебе как покропило…
— Небосьпоседеешь, — трудно вздыхаетПодтелков; вытирая потна узком лбу, повторяет: — Небось поседеешьот такой приятности…Бирюк – и то вневоле седеет, а ить я – человек».2
Сценаказни Подтелковаи Кривошлыкова, их соратниковвыглядит, каксвоего родавозмездие. Ине случайнос той же интонациейи почти в техже выраженияхнесколькомесяцев спустядругие судьирешают судьбугероя:
«Февралев, старик – старообрядецМилютинскойстаницы, вскочил, как подкинутыйпружиной.
— Расстрелять! Всех! – Он по-оглашенномузатряс головой; оглядывая всехизуверскимкосящим взглядом, давясь слюнойзакричал: — Нетуим, христопродавцам, милости! Жидыкакие из нихесть – убить!…Убить!… Распятьих! В огне их!»1
Шолоховправдиво показываетжестокостьтого и другоголагеря, будьто фанатизмказака-старовераили фанатизмбольшевика, он не приемлетих в обеих случаях, т.к. это порождаетнетерпимость, стремлениеубить того, ктодумает не какты. Неслучайнапредсмертнаяречь Подтелкова:«Мы за трудовойнарод, за егоинтересы дралисьс генеральскойпсарней, нещадя живота, и теперь вотгибнем от вашейруки! Но мы васне клянем!…»2Перед смертьюгерой приходитк мысли о необходимостипрощения, а немести. Нет сомнения, что эта мысльсовпадает ис мыслью автора.10.Бунчук – герой, сломанныйреволюцией.
Однимиз убежденныхидейных борцовпротив старогорежима являетсяИлья Бунчук.Он предан своемуделу до последнеговздоха, и этоотражаетсядаже в его внешнемоблике, в которомбудто сосредоточилисьприметы многихего предшественников– «железныхкомиссаров»:«загнутыечелюсти… глаза, ломающие встречныйвзгляд»1.Автор передаетсерость, будничностьгероя: «…всебыло обычнов нем»2, выделяет егосреди другихтолько упрямствои какая-то злость.И дальше, помере развертываниясюжета данынекоторыештрихи, которыедополняют егопортрет: жестокийвзгляд, сумрачныйвид, землянойрумянец лица, виски со вздувшимисявенами, «в штатскомчувствовалсебя неувереннои неуютно»3.Так мелкимимазками художниксоздает яркийтип рабочего-революционера, отвыкшего отмирной жизни, для котороговсе сосредоточенона классовойборьбе. Знаяидейную непоколебимостьБунчука, бросаютна него самыеопасные и трудныедела: агитациюсреди бурлящихсолдатскихмасс, боевуюподготовкуополченцевна фронте, наконец, назначаюткомендантомРеволюционноготрибунала, осуществляющегорасстрелы«классовыхврагов». Во имяторжествареволюционнойидеи он былготов на любоедело. Ненавистьк старому режимуне беспочвеннау Бунчука. ТакИлья вспоминаетвстречу в Петроградес тринадцатилетнейдочерью своегодруга, убитогона войне: «Вечеромиду по бульвару.Она – этот угловатый, щуплый подросток– сидела накрайней скамье, ухарски раскинувтоненькие ноги, покуривая. Наувядшем лицеее – усталыеглаза, горечьв углах накрашенных, удлиненныхпреждевременнойзрелостью губ.«Не узнаетедяденька?» — хрипло спросилаона, улыбаясьс профессиональнойзаученностью, и встала, совсемпо детски беспомощнои горько заплакала, сгорбясь, прижимаясьголовой к локтюБунчука.
Ончуть не задохнулсяот хлынувшейв него ядовитой, как газ, ненависти, бледнея, заскрипелзубами, застонал»1.Бунчук веритв то, что советскаявласть принесетбудущее егоземле, по которой«…может, сынмой будет ходить, которого нет»2, поэтому он стаким фанатизмомотстаиваетее.
Терпеливогерой сноситвсе оскорбления, которыми осыпаетего арестованныйофицер – корниловецКалмыков:
«-Подлец!…
Бунчук, уклонившисьот плевка взмахомподнял брови, долго сжималлевой рукойкисть правой, порывавшейсяскользнутьв карман.
— Иди…- насилу выговорилон…
— Тыпредатель! Изменник! Тыпоплатишьсяза это! – выкрикивалон, часто останавливаясь, наступая наБунчука.
— Иди! Прошу… — всякийраз уговаривалтот».
Нотолько Калмыковначинает порочитьимя Ленина, герой не выдерживаети, «протяжнозаикаясь», кричит: «Становиськ стенке!» Сбезжалостнойяростью, почерневшимлицом стреляетон в офицера.«Пуля вошлаему в рот. Заводокачкой, взбираясь наступенчатуювысоту, взвилосьхриплое эхо.Споткнувшисьна втором шагу, Калмыков левойрукой обхватилголову, упал.Выгнулся дугой, сплюнул нагрудь черныеот крови зубы, сладко почмокалязыком. Едвалишь спина еговыпрямилась, коснуласьвлажного щебня, Бунчук выстрелилеще раз. Калмыковдернулся, поворачиваясьна бок, какзасыпающаяптица, подвернулголову подплечо, коротковсхлипнул»1.Как страшнаэта картина! Смерть всегданепригляднау Шолохова, ктобы ни умирал.А если это –смерть насильственная, то в натурализмеее описаниявсегда содержитсянемой укорубийце.
Объясняязатем своюбеспричиннуюжестокость, ярый революционерговорит: «- Онинас или мы их!…Середки нету.На кровь — кровью.Кто кого… Понял? Таких как Калмыков, надо уничтожать, давить какгадюк! Злымбудь!»2А затем, наблюдая, как двое красноармейцеврасстреливаютпленного офицера, герой говорит«…чуть вызывающе:- Вот это мудро! Убивать ихнадо, истреблятьбез пощады!…Сгребать сземли эту нечисть! И вообще – безсантиментов, раз дело идетоб участиреволюции»3.Для Бунчукане может бытьметаний, нетсередины, нетотдельныхлюдей, главноедля него — конечныйрезультат.После этихзлобных словидут авторскиеслова: «…Натретий деньон заболел»1.Будто заболелгерой не оттифа, а от накопившейсяв нем ярости, ненависти икак-будто внаказание.
АннаПогедко, которуюИлья встретилв пулеметнойкоманде, ухаживаетза ним во времяболезни. Междуними возникаетлюбовь, основываетсяона не толькона взаимнойсимпатии, нои на их общемстремлениик победе советскойвласти. Причастностьк делу революцииналагает наних некуюответственность, они сдерживаютсвои чувства.Так, например, первый разпоговорив сАнной, Ильядумает о нейне иначе, како «умной девушке, хорошем товарище»2, встретясь последолгой разлуки, они начинаютговорить нео том, как онисоскучилисьдруг по другу, а о делах: «Омы там качнулидело! Сколотилицелый отрядв двести одиннадцатьштыков. Велиорганизационнуюи политическуюработу…»3В советскойкритике установилосьмнение, чточувству, зародившемусямежду героями,«не хватаеттого полногоизображения, с которым выписаны…отношенияГригория иАксиньи, Григорияи Натальи…»4Действительно, мало междувлюбленнымичувственности, порывистости.
Выздоровев, Бунчук вновьвозвращается«в строй», ипартия, выказываяему полноедоверие, назначаетего на новуюдолжность –комендантапри трибуналеДонского ревкома.Председательпредупреждаетего: «Работагрязная, нонужно сохранитьи в ней целенькоесознание…человечность…»1.«Целеньким»сохранитьсознание наэтой работетрудно, и «занеделю Бунчуквысох и почернел, словно землейподернулся.Провалами зиялиглаза, неровномигающие векине прикрывалиих тоскующегоблеска».2
Аннапросит Илью:«Уйди оттуда! Погибнешь тына этой работе»3.В последующемза этим разговорепроявляетсявесь фанатизмБунчука: «Истреблятьчеловеческуюпакость – грязноедело. Расстреливать, видишь ли, вреднодля здоровьяи души… На грязнуюработу идутлибо дуракии звери, либофанатики. Так, что ли? Всемхочется ходитьв цветущемсаду, но ведь– черт их подери!– прежде чемсадить цветыи деревца, надогрязь чистить! Руки надо измарать!»4В этом монологе, сказанном, посути, для себя, он пытаетсяоправдать своидействия. Но, истребляя«человеческуюпакость», уничтожая«клещей, гадов», герой испытываетугрызениясовести: «…вотвчера пришлосьв числе девятирасстреливатьтрех казаков…тружеников…Одного началразвязывать…Тронул егоруку, а она…проросла сплошнымимозолями…»5Осознает Бунчук, что его работане до концаправая, и то, что он делает–страшный грех.С «большимудовлетворением»уходит он изревтрибунала, так как чувствует, что еще немногои он сломается.Но революцияуже опустошилаи раздавилаего. ГибельАнны Погудкостановитсяпоследнейкаплей, послеэтого несчастьягерой не можетнайти в себесилы жить дальше.Смерть становитсядля него счастливымслучаем, чтобыизбавитьсяот страдания:«Меньше всегопугали его думыо смерти. Он неощущал, какбывало, невнятнойдрожи позвоночногостолба, сосущейтоски при мыслио том, что к негоотнимут жизнь…усталость таквелика, такноет тело, чтоволновать уженичто не всостоянии».111.Григорий Мелехов– «образ мятущегосячеловека –правдоискателя».
ОбразГригория Мелеховавобрал в себяправду времени.В том, как раскрываетсяличность этогогероя, проявляетсядуховностьпрозы, художественноемастерствоМихаила АлександровичаШолохова.
Ужена первых страницахромана происходитненазойливоевыделениеперсонажа изяркой казачьейсреды. Иногдаэто всего лишьодин эпитет.Так АксиньяАстахова стразуприметила«черного ласковогопарня»1.Или, казалосьбы, бытовойэпизод: во времякосьбы Мелеховслучайно зарезалкосой утенка.«Григорийположил наладонь прирезанногоутенка. Изжелта-коричневй, на днях тольковылупившийсяиз яйца. Он таилв пушке живоетепло. На плоскомраскрытомклювике розовенькийпузырек кровицы, бисеринки глазхитро прижмурены, мелкая дрожьгорячих ещелапок. Григорийс внезапнымчувством остройжалости гляделна мертвыйкомочек, лежавшийу него на ладони».2
Ниодин из многочисленныхперсонажейромана не способенна такую оструюжалость, отзывчивостьк красоте природы.
Напротяжениивсего повествованияМелехов словноокружен пейзажем, в то время какмногие героиживут, действуютбудто в пустоте.
Вот, например, Григорийперед проводамибрата Петрав летние лагеряповел к Донупоить коня. «ПоДону наискось– волнистый, никем не езженныйлунный шлях.Над Доном –туман, вверхузвездное просо.Конь позадистрожко переставляетноги. К водеспуск дурной.На этой сторонеутиный кряк, возле берегав тине взвернули бухнул поводе омахомохотящийсяна мелочь сом.Григорий долгостоял у воды.Прелью сыройи пресной дышалберег. С конскихгуб роняласьдробная капель.На сердце Григориясладостнаяпустота. Хорошои бездушно».1
Здесьпейзаж дан какбы в восприятииГригория. Онв привычном, обыденном мире, герой гармоничнослит с природой.Писатель точнои убеждающедоносит восприимчивостьМелехова.
Многотакже говорито чутком сердцеГригория рассказо том, как красивои вдохновенноон «дишканит», как льется егоголос, «словнонить серебряная», как можетрасплакаться, слушая задушевнуюпесню.
Огромноевпечатлениепроизводитсцена, когдав ночной кубанскойстепи Григорийслушает, какпоют отступающиебелоказаки:
«Ой, как на речкебыло, братцы,
на Камышинке,
На славныхстепях, насаратовских…
Словночто-то оборвалосьвнутри Григория…Внезапно нахлынувшиерыдания потряслиего тело, спазмаперехватилагорло. Глотаяслезы, он жаднождал, когдазапевала начнет, и беззвучношептал вследза ним знакомыес отроческихлет слова: «Атаману них – Ермак, сын Тимофеевич, есаул у них –Асташка, сынЛаврентьевич».1
Песнясопровождаетгероя в самыесложные периодыего жизни. Вотодин из такихэпизодов: «Доимения Ягодногоосталось несколькодесятков верст.Григория, будоражасобак, шагалмимо редкихдеревьев, заприречнымивербами молодыеребячьи голосавели песню:
А из-за лесаблестят копиимечей:
Неизъяснимородным, теплымповеяло наГригория отзнакомых словдавнишнейказачьей и имне раз играннойпесни. Щиплющийхолодок покалывалглаза, теснилгрудь… Давноиграл я, парнем, а теперь высохмой голос ипесни жизньобрезала. Идувот к чужойжене на побывку, без угла, безжилья, как волкбуерачный…»2Песня здесьвошла в сознаниегероя, соединилаего прошлоеи настоящее.
Всейдушой Григорийлюбит своипесни, своихженщин; свойдом, свою Родину– все казацкое.Но главное длянего, крестьянина– это земля.
Находясьв Ягодном, работая«наймитом», он тоскует посвоему кусочкуземли: «…жирнымкосым квадратомлежала деляна, та, что осеньюпахал от с Натальей. Григорий нарочнонаправил жеребцачерез пахоту, и за те небольшиеминуты, в которыежеребец, спотыкаясьи качаясь, пересекалпахоту, в сердцеГригория остывалохватившийего охотничийпыл».3
Водоворотгражданскойвойны сделалего мечту омирном трудечем-то нереальным:«…Ходить помягкой пахотнойборозде плугатарем, посвистыватьна быков, слушатьжуравлиныйголубой трубныйклич, ласковоснимать со щекнаносное серебропаутины и неторопливопить винныйзапах осенний, поднятой плугомземли. А взаменэтого – разрубленныелезвиями дорогхлеба. По дорогамтолпы раздетыхтрупно – черныхи пыли пленных».1
Вромане наиболеепоэтичнымиявляются именнотакие, овеянныеизвечной тоскойчеловека помирному бытустраницы. Писательпридавал имособо важноезначение, считаяиз ключевыми, обнаруживающимиисточник мучений, первопричинутрагедии ГригорияМелехова».2
Послесеми лет войны, после очередногоранения, вовремя службыв Красной Армииглавный геройстроит планына будущее:«…сниму домашинель и сапоги, обуюсь в просторныечирки… хорошобы взятьсяруками за чапигии пойти по влажнойборозде заплугом, жадновбирая ноздрямисырой запахвзрыхленнойземли…»3
Сбежавиз банды Фоминаи собираясьна Кубань, онтвердил Аксинье:«Никакой работойне погнушаюсь.Моим рукамработать надо, а не воевать.Вся душа у меняизболелась».4
Именноза нее, за землю, готов сражатьсяМелехов допоследнего:«Колчака разбилимы. Красновавашего копнемкак следует– и все. Во как! А там ступайпахать, земляцелая пропастина, бери ее, заставляйродить. А ктопоперек станет– убить».1
Споро новой властисводился длянее к тому, ктобудет владетьземлей. В этоймысли еще разутверждаетсяГригорий, «скрываясьзверем в кизячномлогове», и емуначинает казаться, что за его плечамибудто и не былопоисков правды, шатаний, внутреннейборьбы, чтовсегда былаи будет борьбаза кусок хлеба, за право нажизнь, за землю.Путь казачестваскрестилсяс путями «мужиков»,«…биться сними насмерть,- решает Мелехов.– Рвать у нихиз-под ног тучнуюдонскую, казачьейкровью политуюземлю. Гнатьих, как татар, из пределовобласти»2.И мало-помалустал проникатьсязлобой: Онивторглись вего жизнь врагами, отняли его отземли… бьемсяза нее будтоза любушку».3
Григорийзаметил, чтотакое же чувствозавладеваети остальнымиказаками, которымтоже казалось, что только повине большевиковидет эта война:«…И каждый, глядя на неубранныеволны пшеницы, на полегшийпод копытаминескошенныйхлеб, на пустыечумна вспоминалсвои десятины, над которымихрипели в непосильнойработе бабы, и черствелсердцем, зверел».4
Аведь в началепервой мировойвойны Григорийостро переживалпервую (от егоруки) смерть.Даже во снеявлялся к немуубитый им австриец.«Срубил зрячеловека ихвораю черезнего, гада, душой»1, — жалуется онбрату Петру.
ВПоисках социальнойправды ищетон ответа нанеразрешимыйвопрос о правдеу большевиков(Гаранжи, Подтелкова), у Чубатого, убелых, но чуткимсердцем угадываетнеизменностьих идей. «Землидаете? Воли? Сравняете? Земли у насхоть заглотнисьею. Воли большене надо, а тона улицах будутдруг дружкурезать. Атамановсами выбирали, а теперь сажают…Казакам этавласть окромяразору, ничегоне дает! Мужичьявласть им онаи нужна. Но нами генералы ненужны. Чтокоммунисты, что генералы– одно ярмо».2
Григорийхорошо понимаеттрагизм своегоположения, осознает, чтоего всего — лишьиспользуютв качествевинтик: «…спуталинас ученыелюди… стреножилижизню и нашимируками вершаютсвои дела».3
ДушаМелехова страдает, по его словам,«оттого, чтостал он на гранив борьбе двухначал, отрицаяоба их…»4судя по егопоступкам, онбыл склоненискать мирныепути решенияжизненныхпротиворечий.Он не хотелотвечать жестокостьюна жестокость: приказывалотпускатьпленногоказка-хопреца, освободил изтюрьмы арестованных, бросился спасатьКотлярова иКошевого, первымпротянул рукуМихаилу, но тотне принял еговеликодушия:
«-Враги мы с тобой…
— Были.
— Давидно и буде.
— Непонимаю. Почему?
— Ненадежныйты человек…
Григорийусмехнулся:
— Крепкаяу тебя память! Ты брата Петраубил, а я тебечто-то об этомне напоминаю…Ежели все помнить– волками надожить.
— Ну, что ж, убил, неотказываюсь! Доведись бымне тогда тебяпоймать я итебя бы, какмиленького!»1
Ивыплескиваетсяу Мелехованаболевшее:«Я отслужилсвое. Никомубольше не хочуслужить. Навоевалсяза свой векпредостаточнои уморилсядушой страшно.Все мне надоело, и революция, и контрреволюция.Нехай бы всеэто… Нехай оновсе идет пропадом!»2
Это человекустал от горяутрат, ран, метаний, но он намногодобрее МихаилаКошевого, Штокмана, Подтелкова.Григорий нерастерялчеловеческого, его чувства, переживаниявсегда искренние, они не притуплялись, а пожалуй, обострялись.Проявленияего отзывчивостии сочувствиялюдям особенновыразительныв завершающихчастях произведения.Героя потрясаетзрелище убитых:«обнажив голову, стараясь недышать, осторожно»объезжает онмертвого старика, печальноостанавливаетсяперед трупомзамученнойженщины, поправляетна ней одежду.
Встречаясьсо множествоммаленькихправд, готовыйпринять каждую, Григорий попадаетв банду Фомина.Пребываниев банде – однаиз самых тяжелыхи непоправимыхего ошибок, герой сам яснопонимает это.Вот, как МихаилАлександровичШолохов передаетсостояниегероя, лишившегосявсего, кромеумения наслаждатьсяприродой. «Шумелавода, прорываясьсквозь грядувставших наее пути старыхтополей, и тихо, певуче, успокоеннолепетала, раскачиваяверхушки затопленныхкустов. Погожиеи безветренныестояли дни.Лишь изредкав ясном небепроплывалибелые, распушившиесяна вышнем ветруоблака, и поразливу лебединойстаей скользилиих отраженияи исчезали, коснувшисьдальнего берега».1
Мелеховлюбил смотретьна разметавшуюсяу берега, бешеноклокочущуюбыстрину, слушатьразноголосыйшум воды и нио чем не думать, стараться недумать ни очем, что причиняетстрадания»2.Глубина переживанийГригория соединеназдесь с эмоциональнымединствомприроды. Этопереживание, конфликт ссамим собойразрешаетсядля него отказомот войны и оружия.Направляяськ родному хутору, он выбросилего, «тщательновытер руки ополу шинели».3
«Вконце произведенияГригорий отказываетсяот всей своейжизни, обрекаетсебя на тоскуи страдания.Это тоска человека, смирившегосяс поражением, тоска покорностисудьбе».1
Ктоже он, ГригорийМелехов, главныйгерой романа? Сам Шолоховотвечая на этовопрос, говорил:«Образ Григория– это обобщениеисканий многихлюдей… образмятущегосячеловека –правдоискателя…несущего в себеотблеск трагизмаэпохи».2И права былаАксинья, когдав ответ на жалобуМишатки, чторебята не хотятс ним играть, потому что он– сын бандита, говорит: «Никакойон не бандиттвой отец. Онтак… несчастныйчеловек».3
Толькоэта женщинавсегда понималаГригория. Ихлюбовь – самаязамечательнаяистория любвив современнойлитературе.В этом чувствераскрываетсядушевная тонкость, деликатность, страстностьгероя. Безоглядноотлается онлюбви к Аксинье, воспринимаяэто чувствокак дар, какрок. ПоначалуГригорий ещебудет пытатьсяразорвать всесвязи, соединяющиеего с этой женщиной, с неприсущейему грубостьюи резкостьюскажет ей онизвестнуюпоговорку. Нони эти слова, ни молодаяжена не смогутего оторватьот Аксиньи. Небудет он таитьсвоих чувствни ль Степана, ни от Натальии на письмоотца ответитпрямо: «Выспрашивали, чтоб я прописал, буду я аль нетжить с Натальей, но я вам, батя, скажу, что отрезаннуюкраюху неприклеишь».1
Вэтой ситуацииосновное вповеденииГригория –глубина, страстностьчувства. Нотакая любовьнесет людямбольше душевныхстраданий, чемлюбовных радостей.Драматизм ещеи том что любовьМелехова кАксинье – этопричина страданийНатальи. Григорийотдает себеотчет в это, ноуйти от Астаховой, избавить отмучений жену– на это он неспособен. И непотому, чтоМелехов – эгоист, просто он –«дитя природы», человек плотии крови, инстинкта.Природноепереплетаетсяв нем с социальным, и для него такоерешение немыслимо.
Аксиньяманит его знакомымзапахом пота, дурнопьяна, и даже ее изменане может вырватьлюбовь из егосердца. Он пытаетсязабыться оттерзаний исомнений в винеи разгулье, нои это не помогает.После долгихвойн, напрасныхподвигов, кровиэтот человекпонимает, чтоего опоройостается лишьдавняя любовь.«Единственно, что оставалосьему в жизни, — это с новой инеуемной силойвспыхнувшаястрасть к Аксинье.Одна она манилаего к себе, какманит путникав знобящуючерную, ночь, далекий трепетныйогонек костра».2
Последняяпопытка к счастьюАксиньи и Григория(бегство наКубань) заканчиваетсясмертью героинии черным дикомсолнца. «Каквыжженнаяпапами степь, черна сталажизнь Григория.Он лишилсявсего, что былодорого егосердцу. Осталисьтолько дети.Но сам он всееще судорожноцеплялся заземлю, как будтона самом делеизломаннаяжизнь егопредставлялакакую-то ценностьдля него и других».1
Сбылосьто немногое, о чем бессонныминочами мечталГригория. Онстоял у воротродного дома, держал на рукахсына. Это быловсе, что осталосьу него в жизни.
«Автороставляет герояна грани, чертемежду светоми тьмой, чернымсолнцем мертвыхи холоднымсолнцем огромногосияющего мира.
Судьбаказака, воина, проливающегосвою и чужуюкровь, мечущегосямежду двумяженщинами иразными лагерями– становитсяметафорой уделачеловеческого».2III Заключение
Времявносит своипоправки вобраз Шолохова– художникаи человека, вносит оноизменения ив трактовкугероев егопроизведения.Но какова быни была эпоха, ясно одно –«Тихий Дон»– это шедевррусской литературы.
А«… великиепроизведенияобладают вечнонеиссякаемойспособностьюудивительногообновлениязаключенногов нем смыслане только в нетолько передкаждым новымпоколениемчитателей, нои перед каждымчитателем вотдельности».1
Этакнига останетсявечной и актуальнойиз-за правдивостиШолохова –писателя. Онбыл большимхудожником, чтобы пожертвоватьдействительностьюради идеологическихсоображений, Михаил Александровичвыступает лишькак заинтересованныйнаблюдательлюдей и событий.Но позицияавтора видначерез моральнуюоценку героев, которую ондоносит посредствомпортретнойхарактеристики, внутреннегомонолога, диалогагероев, косвенной, или несобственно-прямойречи, а чащевсего с помощьюих поступков.Причем писательвсегда объективен.«… Его полнаяобъективность– нечто несвойственноесоветскомуписателю –напоминаетраннего Чехова.Но Шолохов идетдальше… СтремлениеЧехова датьвозможностьперсонажамговорить отсвоего именине исключаетправа авторакомментироватьпроисходящее…Шолохов же какбы дает отчето своих персонажах, никогда неотождествляетсебя сними. Онизбегаетассоциироватьсебя с их поступкамиили философскимразмышлениямпо поводу ихмыслей и переживаний…Он отступаетот русскогоклассическогореализма назадв 18 век...»1
Авторпредоставляетправо самимгероям рассказатьо себе, раскрыватьсвои сильныеи слабые стороныв поступках.И они делаютэто, обнажаянравственныекачества, присущиеим, в ситуациибурных перемен, по мере того, как историявсе большеприникает вих устоявшийсябыт.
Вот, например, ПантелейПрокофьевич– старый казак, несносный, грозный в быту.Не будь войныостался бы онкрепким хозяином, держащим в уздевесь дом, ноона безжалостноврывается вего жизнь, иуже не толькоинтонацияюмора, но и некоераздумье, жалостьгосподствуетнад этим героем.Сначала он ещепытается скрепитькусочки своегостарого быта, вести борьбуза сохранениесвоего дома, но постепенноим овладеваетравнодушие, и ПантелейПрокофьевичначинает хулитьсвое же, недавноутраченное– полушубокли, поросенкали, — смутнодогадываясь:«… какие-то иные, враждебныеему началавступили вуправлениежизнью...»2
Гибельгероя на чужбине– трагедия непросто семьиМелеховых, новсего народа.
Ильинична– покорная, сдержаннаяженщина, вовсем повинующаясясвоему мужу, в годину смертейпревращаетсяв величавуюстаруху, отстаивающуюнормы нравственности, живущей идеейдома, материнскимдолгом.
Ведутсвой сложныйпоединок ссудьбой и другс другом Натальяя Аксиньей, нообщие беды, разлука с любимымчеловекомделает их добрее.Уже и Аксиньяиначе видитсвою соперницу; уже можно сказать, что когда вернетсяГригорий, онсам выберетту, которуюлюбит. Женщиныв детях, рожденныхот другой, видятлицо любимого.Жизнь измениласьв их восприятии, они начализабывать себяв новой любви.
Война, Революцияраскрываетгероях то, чтобыло заложенов них, но моглобы остатьсяи в дремлющемсостоянии –при ровномтечении жизни, не перерытойиспытаниями: в Дарье – цинизм, испорченность, душевную пустоту; в Степане –приспособленчество, стяжательство, лесть.
Илишь Григорий– единственныйчеловек, «спасшийся»от всеобщегопохабства, посрамлениянравственныхустоев в хаосегражданскойвойны. Все же, кто самоуверенноговорил, что«середки нет», что вся Россия– лишь дваожесточенныхлагеря, гибнутили теряютсмысл жизни.Так гибнетпосле работыв ЧК Бунчук, мужественно(в личном плане)гибнут Штокман, Подтелков. Ноони так и необретают полногопониманиясобытий, непостигают всейкатастрофы.И главный геройвплоть до последнихфинальныхстраниц романаинтуитивноразличает доброи зло. Он – человексовести, поставленв такие условия, что вынужденпостоянносоприкасатьсяс жестокостью, но автор черезотдельныепоступки герояпоказывает, что ГригорийМелехов, в отличиеот других, нерастерял своегонравственногопотенциала.
Такимобразом, героиШолохова выражаютсложностьнародной душив переломныепериоды: в нейесть и непреклонность, и чуткость, исамоотверженность, и гибкая приспособляемость, но обо всемэтом писательповествуемчестно и прямо.Он принимаетжизнь такою, какая она естьна самом деле.Библиография.
Барог Л. Г. О мастерстве пластического изображения человека в романе М. А. Шолохова «Тихий Дон». //Ученые записки. Выпуск 8. Серия филологическая №2. Уфа, 1956. – С. 36-74.
Бекедин П. В. Проверяйте литературу жизнью. (О некоторых эстетических принципах М.А. Шолохова). //Творческие взгляды советских писателей. — Л., 1981. – С. 46-70.
Бирюков Ф. Г. Мастер речевых характеристик.//Русская речь. – 1987. — №1. – С.31-40
Бирюков Ф. Г. Художественные открытия М. Шолохова.: Современник, 1976
Дайреджиев Б. О «Тихом Доне». – М.: Советский писатель, 1962
Круглов Ю. Великий писатель Земли русской. //Слово. – 2000. — №4. – С.9-14
Кулинич А. В. Классовое и общечеловеческое в романе «Тихий Дон». //Русский язык и литература в средних учебных заведениях УССР. – 1991. — №2. – С.29-34
Небольсин С. Шолохов, Пушкин, Солженицын. //Наш современник. – 1992. — №5. – С.177-186
Палиевский П. Шолохов сегодня. //За строкой учебника. – М.: Молодая гвардия,1989. – С.230-238
Симмонс Э. Он избрал свой путь. //Вопросы литературы. – 1990. — №5. – С.40-62
Соколов Б. В. Донская волна в «Тихом Доне». //Вопросы литературы. – 1990. — №5. – С.3-24
Сухих И. Одиссея казачьего Гамлета. //Звезда. – 2000. — №10. – С. 220-224.
Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В 22-х т. – Т.13. – М.: Худ. лит., 1983.
Федин К. Слово о Шолохове. – М.: Правда, 1973.
Федь Н. Обреченная любовь. //Слово. – 1998. — №3. – С. 89-106.
Федь Н. Парадокс гения. //Молодая гвардия. – 1995. – №3. – С. 254-264.
Федь Н. Художник и власть. //Молодая гвардия. – 1994. — №3. – С. 191-203.
Хватов А. На страже века. – М.: Современник, 1975.
Шолохов М. А. Собрание сочинений: В 8- ми т. – Т. 1-4. – М.: Правда, 1975.
Якименко Л. Г. «Тихий Дон» М. Шолохова. – М.: Советский писатель, 1958.
Якименко Л. Г. Избранные работы: в 2-х т. – Т.2. – М.: Худ. лит., 1982.--PAGE_BREAK--