Поэты-романтики обладали уникальной способностью выражать в своих произведениях собственное «я», отстаивая свободу самовыражения. Они придерживались девиза: «Поэт — это поэзия, поэзия — правда». В своем творчестве, в своих героях поэты-романтики отображали самих себя, свои стремления, свои чувства, свое мироощущение — свою собственную судьбу. Наиболее ярко эта черта воплотилась в произведениях английского поэта Дж. Г. Байрона.
Байрон вел очень активную жизнь и к тому же обладал исключительной способностью мыслить исторически. «Действий-действий», — говорил он, ощущая себя человеком переломной эпохи и сожалея, что родился слишком поздно, чтобы принять участие в революционных событиях конца XVIII века. Он горячо сочувствовал бедствиям английских рабочих и ремесленников, обреченных на безработицу и нищету. Свободолюбивые, наполненные протестом произведения и герои-мятежники, враждующие с обществом и преступающие все его законы, укрепили за Байроном славу поэта-бунтаря.
Будучи вынужденным изгнанником своей родины, поэт остро ощущал свое одиночество. Именно это чувство звучит в его поэмах «Паломничество Чайльд-Гарольда», «Шильонский узник» и многих других. Однако отчаяние и тоска постоянно преодолевались стоическим мужеством Байрона. Так же, как сам автор, его герои смело идут навстречу смерти, бросают вызов враждебным силам земли и неба. Их гордый дух, жажду свободы не способны сломить никакие преграды. Так, старец, заключенный в оковы, разрушенный тюрьмой, не сдается своей судьбе и до последнего стремится поддержать своих товарищей
Дыша заботою одной,
Чтоб им не дать упасть душой.
Поэт предчувствовал неотвратимость исторических перемен, грядущих потрясений и переворотов. Его душевное состояние выражалось и в образах, которые он избирал для изображения исторических событий: бушующий океан, грозовые разряды, порывы урагана. В его поэме «Паломничество Чайльд-Гарольда» Французская революция уподоблена всепоглощающему пожару
И мир таким заполыхал огнем,
Что королевства, рушась, гибли в нем.
Байрон даже свои произведения сравнивал с прославленными, великими битвами:
Моей Москвою будет «Дон Жуан»,
Как Лейпцигом, пожалуй, был «Фальеро»,
А «Каин» — это просто Мон-Сен-Жан…
Через все творчество поэта проходит элемент отождествления себя и своих героев; поэтического слова и грозы, молнии, бури; своих мыслей и карающего меча. Его персонажи такие же бунтари, жаждущие активной деятельности, яркой жизни, как и сам автор. Они всегда зовут к бою. Личные настроения и чувства поэта тесно переплетаются с чувствами его героев, а их судьбы отражают не только судьбу автора, но и судьбу всего народа. Образы, созданные Байроном, невероятно близки ему, они словно являются воплощением его второго «я». Так, и узник Шильона, и Чайльд-Гарольд в своем одиночестве, на фоне бушующих волн, олицетворяют идею Человека, высокого и могучего человеческого духа. В отчужденности Гарольда от светской суеты и корыстных расчетов, в его добровольном изгнании ощущается характер самого автора. Можно смело утверждать, что настоящий герой произведения не Гарольд, а именно Байрон. Его образ предстает перед нами как образ искателя, чуткого ко всему окружающему, ко всем противоречиям и несправедливости. Поэт проникает в душевный мир своих героев, показывая чувства и страсти, определяющие их характеры и судьбы. А скитания Чайльд-Гарольда повторяют маршруты самого автора. Байрон описывает страны, в которых побывал, живущих там людей, их нравы, обычаи — все, что встретил на своем пути. И тут же выступает со смелой критикой политических событий и претензий правителей. Он отражает трагическое положение испанского народа и в то же время восхищается мужеством патриотов-партизан, их готовностью идти на жертвы: «Народ-невольник встал за вольность в бой». При этом отваге народа поэт противопоставляет трусость правящих классов.
Байрон с тревогой смотрел на будущее Европы, отданной во власть Священного Союза. Земля удобрена кровью убитых,
Но мир на самом страшном из полей
С победой получил лишь новых королей.
Поэт не страшился в своей оценке противостоять мнению общества, которое славило победу, не понимая реального положения дел. Он видел лишь замену одного тирана другим и решительно заявлял об этом. Такие настроения и обеспечили поэту судьбу изгнанника, судьбу отверженного, такого же, как и герои его произведений. Но он снова и снова продолжал звать людей на борьбу. Он отказывался признавать поражение человека перед жестокой судьбой, призывал к сопротивлению, к действию. В этом весь Байрон, весь его великий дух — «дух отрицания, гордости и презрения». До конца своих дней он был неразрывно связан с поэзией, а его творчество — с постоянной борьбой.