Латынина (Дирий) Лариса Семеновна

Девятикратная олимпийская чемпионка, многократная чемпионка мира и Европы, Заслуженный мастер спорта, Заслуженный тренер СССР, Заслуженный работник физической культуры Российской Федерации

Родилась 27 декабря 1934 года в городе Херсоне на Украине. Отец - Дирий Семен Андреевич (1906-1943), участник Великой Отечественной войны, погиб в Сталинградской битве. Мать - Барабанюк Пелагея Анисимовна (1902-1975). Супруг - Фельдман Юрий Израилович (1938 г. рожд.), доктор технических наук, профессор, академик Российской и Международной академии электротехнических наук, в прошлом - президент, генеральный директор ОАО "Акционерная электротехническая компания "Динамо"", ныне - советник генерального директора ОАО "АЭК "Динамо"". Дочь - Латынина Татьяна Ивановна (1958 г. рожд.), в течение 15 лет танцевала в хореографическом ансамбле "Березка". Внуки: Константин (1981 г. рожд.), Вадим ( 1994 г. рожд.).

На долю Ларисы и ее матери выпали нелегкие годы вражеской оккупации и послевоенной разрухи. Чтобы прокормить семью, маме приходилось работать днем и ночью - уборщицей и истопником. Тем не менее, ее непоколебимый принцип - дочка должна воспитываться не хуже, чем у людей, - действовал при любых обстоятельствах.

Войну я никогда не забуду. И не забудет ее никто из моего поколения. Тысячи бед принесла она нам. И нет среди семей моих сверстников ни одного, которого бы ни опалили частые неразборчивые молнии военной грозы. Где-то в районе великой Сталинградской битвы, в земле, усеянной осколками и пропитанной пороховой гарью, похоронен мой отец.

Лариса с детства мечтала о балете. Девочка отчетливо представляла себе огромную сцену Большого театра, многоярусный зал и бурные аплодисменты, адресованные балерине Ларисе Дирий, танцующей на сцене легко, уверенно, непринужденно. Однажды после уроков Лариса увидела объявление о том, что в Доме народного творчества открылась хореографическая студия. Обучение в ней стоило 50 рублей в месяц, что составляло существенную часть маминой зарплаты, но мама не задумываясь отдала эти деньги. Если бы в это же время где-нибудь открылась еще какая-нибудь платная школа (например, игры на фортепиано), то и туда были бы отданы последние деньги.

...Наступил день, когда мы, шмыгая от волнения носами, начали изучать великие премудрости древнего и замечательного искусства балета. Наш руководитель Николай Васильевич Стессо казался нам прямым ближайшим наследником Петипа, и мы часто недоумевали: почему же он возится с нами в Херсоне, а не командует солистками и шеренгами кордебалета на сценах Москвы или Ленинграда? По протекции нашего руководителя мы попали на выступление гастролировавшей у нас всего один день великой танцовщицы Лепешинской. Если в первые минуты вопрос "А я смогу так?" еще возникал подсознательно, то затем он отступил, как отступило и померкло все окружающее, кроме сцены. Тогда я впервые по-настоящему увидела то, что принято теперь называть словами "удивительный мир движений". Да, это был новый, прекрасный, ослепительный мир, и, когда спектакль кончился, даже не верилось, что перенес нас туда один человек.

Вскоре студия закрылась - не хватило родительских паев. Н.В. Стессо пригласил Ларису и еще одну девочку продолжать занятия в кружке, который он вел в одном из клубов. Там подружки попали в почти взрослую клубную жизнь: им "ставили номера", они танцевали на вечерах самодеятельности, проходили на вечерние киносеансы. И все же атмосфера была уже не той, и Лариса решила расстаться с танцами. Нельзя сказать, что решение это далось ей легко. Это не значило, что она рассталась с мечтой. Ведь у нее уже была гимнастика...

Гимнастика мне очень нравилась, как нравятся движения любому ребенку и как искусство красивых движений любой девочке. Я привыкла лазить по деревьям и чердакам и подтягиваться на импровизированных перекладинах из труб, пробегать бегом по каменным парапетам и прыгать со скакалочкой. В окончании моей танцевальной карьеры решающую роль сыграло то, что параллельные, казалось бы, курсы балета и гимнастики все же скрестились.

"Оставьте вы, Лариса, гимнастику - она вас огрубит, закрепостит мышцы, и вообще это не искусство, разве что к цирку ближе", - говорил мне вежливо, картинно заламывая руки, Николай Васильевич Стессо.

"Брось, Лора, свой гопак, - сердито говорил мой первый тренер Михаил Афанасьевич Сотниченко. - Это несерьезное дело. Только мешает спорту. А в гимнастике у тебя что-то стало получаться".

Что-то получалось и с гопаком. Но я верила Михаилу Афанасьевичу. Детство и юность быстро улавливают фальшь и правду. А каждое слово моего первого тренера, школьного учителя, всегда было правдой.

Гимнастика все больше входила в жизнь Ларисы. В 1950 году она выполнила первый разряд и в составе сборной команды школьников Украины отправилась на всесоюзное первенство в Казань. Однако выступление сложилось неудачно: юная гимнастка получила ноль на перекладине и долго потом переживала, в одиночку заливаясь слезами. Именно тогда Лариса усвоила одно твердое правило: смейся со всеми, плачь в одиночку.

После Казани Лариса тренировалась с удвоенной энергией и уже в 9-м классе выполнила норматив мастера спорта. В Херсоне на городском стадионе ей торжественно вручили значок и удостоверение. Она стала первым мастером спорта СССР в своем родном городе. В 1953 году Лариса окончила школу с золотой медалью и собиралась ехать в Киев поступать в политехнический институт. Почти одновременно из Москвы ей прислали вызов на всесоюзный сбор в Братцево, где готовилась сборная команда СССР, выезжающая на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Бухарест. Решающие контрольные отборочные соревнования она прошла достойно и вскоре получила заветный синий шерстяной костюм с белой "олимпийской" полоской на шее и буквами "СССР".

В столице Румынии были выиграны первые в спортивной карьере Ларисы Дирий золотые медали на соревнованиях международного масштаба.

В Киеве студентка электротехнического факультета политеха Лариса продолжала тренировки под руководством Заслуженного тренера СССР Александра Семеновича Мишакова. Спорт уже властно захватил ее и требовал все большего и большего внимания. Из простого увлечения он перерастал в дело жизни. Ей все яснее становилось, что надо избирать путь, где будущая профессия будет связана со спортом. А когда это стало очевидным, она перешла учиться в Институт физической культуры.

Шло время, и однажды в июньский день 1954 года мы очутились в Вечном городе - Риме. Тринадцатое первенство мира, а для советских гимнасток - первое. И проходило оно в небывалых условиях: под открытым небом, в тени градусник показывал больше сорока градусов, к снарядам было страшно подходить. К счастью, мы начинали с вольных упражнений. Помню ощущение неожиданной легкости, с которой я вышла на ковер и начала разбег. Повороты, высокие прыжки, прыжок с поворотом - все получалось, и получалось совсем неплохо. Я закончила упражнение и услышала аплодисменты.

Соревнование продолжалось упражнением в равновесии на бревне. У меня окончательно пересохли губы, и казалось, что пот обязательно хлынет в глаза, и знойный воздух казался густым туманом. Я шептала себе: не упаду, не упаду, и моментально забыла, что совсем недавно выступала с такой легкостью. Соскок. Совершенно обессилевшая, я думала: нет, так выступать нельзя. Тем временем Соня Муратова выбыла из борьбы, получила вывих локтевого сустава. Лидировала Мария Гороховская, следом за ней шла отлично прыгнувшая Тамара Манина, и неподалеку занимали места Галина Шамрай и я. Волнение было очень велико.

После первого дня соревнований мы прочитали в вечерних газетах: "Россия имеет бесспорное преимущество. Советские гимнастки спокойны, хладнокровны, обладают прекрасным стилем и имеют безусловное превосходство перед соперницами в исполнении упражнений по обязательной программе". Знал бы автор этих строк, чего стоило нашим девушкам каждое выступление.

Под утро я решила: самое страшное позади. На этот раз мы начинали в десять часов, и трибуны стадиона были заполнены зрителями, защищавшимися от солнца самыми разными способами. Нам аплодировали заранее, еще до выступления. И вольные наши заискрились, заиграли. Позже мне показали перевод статьи известного немецкого гимнаста Г. Дикхута, где были и такие строки: "То, что продемонстрировала нам юная Лариса Дирий, мы видим очень редко... Это была чистейшая акробатическая работа, в которой проявилась и отменная балетная школа, и чудесное музыкальное чутье, что обеспечивает гармонию в сложных упражнениях. Это образцовая демонстрация мастерства международного класса".

Подлинной демонстрацией мастерства были вольные упражнения Тамары Маниной. Самая высокая оценка в произвольной программе, самая большая сумма и золотая медаль чемпионки мира. Тамара - чемпионка мира. Я верила и не верила в это, и радовалась успеху подруги, удивлялась и отгоняла мысль, что тоже смогу выступить хорошо, ведь я - в группе лидеров. Однако тяжкий груз лидерства тогда мне был явно не по силам. Сорвалась с брусьев! Совершенно справедливо потери были оценены в два балла. Допустили срывы и Тамара Манина, и опытнейшая Мария Гороховская. К счастью, Галя Шамрай выдержала все изнурительные перипетии борьбы и смело атаковала вершину, о которой мы, по правде говоря, боялись думать.

Сборная СССР завоевала первое место, а Лариса Латынина (Дирий) в ее составе получила первую золотую медаль чемпионки мира.

До Мельбурна оставалось два года. Лариса и ее тренер Александр Семенович Мишаков искали особый стиль, где спорт гармонично сочетался бы с артистизмом. Поиск шел не просто. Порой приходилось слышать упреки: "Тащишь балет в гимнастику, а здесь не надо переживания показывать".

Семеныч учил нас думать, самостоятельно решать что-то на каждой тренировке. Впрочем, импровизацию он признавал тогда в очень определенных границах. "Ты сначала выучи, повтори, а потом уже жди искры Божьей", - говорил он мне. И я учила и повторяла десятки и сотни раз.

В марте 1956 года Лариса выиграла в Киеве крупные международные соревнования, победив Тамару Манину, Софью Муратову и Галину Шамрай. Позади были чешка Ева Босакова и венгерка Агнеш Келети. Причем выиграла многоборье и победила на трех снарядах. В мае в Баку Л. Латынина выиграла Кубок СССР. Затем последовал чемпионат СССР и две золотые награды за прыжок и вольные упражнения. Это означало, что фирменный стиль Ларисы пришелся судьям по душе.

И вот наступило 3 декабря 1956 года. Команда в составе П.Астаховой, Л.Калининой, Л.Латыниной, Т.Маниной, С.Муратовой, Л.Егоровой вышла на олимпийский помост Мельбурна. Все - дебютантки Олимпиады.

"Сделай все, как умеешь, как уже делала, и выступишь хорошо", - говорил мне Александр Семенович. Раньше эти слова посеяли бы у меня множество сомнений, а теперь опыт уже подсказывал: да, пожалуй, это верно. Я видела по тренировкам, что делаю многое не хуже признанных мастеров.

После двух снарядов - лучшая из нас Соня Муратова на третьем месте, а я на шестом. После прыжков мы выходим командой на первое место и выигрываем уже больше балла. Вот теперь можно спокойно разобраться и в личных шансах - впереди целый день отдыха. Итак, в многоборье на первом месте румынка Елена Леуштяну. Агнеш Келети, как мы и ожидали, подвели прыжки - она на четвертом... На втором месте Соня, на третьем я. Между нами и лидером тысячные доли баллов, и Тамара, занимающая пятое место, проигрывает Келети немного. Значит, все впереди. "Третье место - это очень хорошо для тебя, - сказал мне Мишаков, - но надо еще удержаться".

"Сделай все, как уже делала", - повторяла я себе перед прыжком. Не знаю, был ли это высокий автоматизм навыка, как мне говорили потом, или что-то другое, но из всего прыжка я помнила только приземление в доскок. То, что оценка была самой высокой за весь день, я узнала позже. Но вот прошли вольные: и у Агнеш Келети, и у меня наибольшие и равные суммы. Этой победе я радовалась тогда еще безотчетно, а потом уже осознавала ее как личное достижение, как преимущество стиля. Видимо, в эти часы я поверила в себя, после перерыва на брусьях выступала легко, спокойно и получила высшую за все дни в Мельбурне оценку у женщин - 9,6. Это же дало мне в сумме второе место за Келети и серебряную медаль.

Итак, равновесие на бревне. Это был тот момент XVI Олимпийских игр, когда спокойствие покинуло меня. Сначала я чувствовала себя на бревне закрепощенным манекеном, а потом, когда движения все же обрели легкость, думала: не сорваться, не сорваться. Это очень плохой рефрен. Под него забываешь обо всем другом. Ну может ли актер зажечь зрителя, если во время монолога он повторяет про себя: "Не забыть, не забыть". Он-то не забудет, но его быстро забудут. После Мельбурна мне удалось от такого рефрена избавиться. Казалось, не полторы минуты, а полтора часа прошло, пока я не соскочила с бревна. Вот и оценка. Я не успеваю еще воспринять ее, но понимаю, коль меня целуют и обнимают и Лина и Лида и бегут ко мне все девочки, - победа!

На теплоходе "Грузия" мне вручили значок и удостоверение Заслуженного мастера спорта СССР и торт. То и другое полагалось в нашей делегации за золотые медали. Значок - индивидуальный, торты - на всех, кто зайдет в каюту. Долго, долго шла "Грузия"...

Я помню много встреч на Родине, но эта первая после первых моих Олимпийских игр была особенно неожиданной. До тех минут, пока не сошли на заснеженный владивостокский берег, все мы жили в мире спорта. В олимпийском ли смешении народов, или в своей делегации, или в зале, полном зрителей, мы все же были в привычном окружении людей, которые знали цену и спорту, и победам, и поражениям. И только здесь поняли, как много людей, казалось бы, непричастных к спорту ждали нас, ждали победы, следили и переживали, радовались и огорчались.

Наш поезд из Владивостока люди встречали на всех станциях и в такие часы, когда самое время было спать и нам, и встречавшим. Больше 8 суток шел поезд, и все это время в наших купе, на платформах станций, даже там, где поезд миновал полустанки и разъезды, мы чувствовали нечто несравненно большее, чем доброжелательное любопытство и внимание. Мы ощущали признание, признание народа, признание великой страны.

1957 год. Лариса Латынина выигрывает Кубок Европы и побеждает во всех четырех упражнениях. В равной борьбе утверждается ее новый стиль.

Московский Дворец спорта. Здесь в 1958 году готовится открытие чемпионата мира, второго по счету, в котором предстояло стартовать Латыниной. Но в отличие от первого старта в 1954-м она должна была отстаивать право именоваться лучшей гимнасткой планеты. Поединок за этот титул начался загодя, в декабре 1957 года на первенстве СССР. Лариса проигрывает соревнования за абсолютное первенство Софье Муратовой. Побеждает только в вольных упражнениях.

Есть в жизни женщины вещи, перед которыми отступает магия спорта, или искусства, или умение строить плотины и водить самолеты. Отступает все. Я жду ребенка. Кажется, я только что вошла сюда, в бело-зеленый дом клиники на бульваре Тараса Шевченко. Напротив меня спокойный седой профессор.

- Какие у вас планы, девочка?

- Какие же теперь планы у меня? Что вы скажете, то и буду делать.

- А я никогда не рекомендую пассивного ожидания. Вы что собирались делать, когда не ждали ребенка?

- Когда не ждала, собиралась в июле выступать на первенстве мира.

- В июле... - профессор задумался и спокойно сказал: - Ну и выступайте!

- В июле?

- В июле, и только никому ни слова. Начнутся комиссии, советы, сами напугаются и вас напугают.

- Но ведь опасно, доктор?!

- Послушайте меня, девочка! В гимнастике я разбираюсь хуже вас, конечно, но в балете, скажем, я известная повивальная бабка. А в медицине я разбираюсь уже намного лучше, чем в балете и гимнастике. Я вам говорю: если вы смелый человек - выступайте. Ребенок будет здоровым, мать будет счастливой, профессор - довольным. Что еще? Если трусиха - сидите, начинайте уже сейчас умирать со страху.

- Профессор?!

- А знаете, что сказал врач Антон Чехов? "Где искусство, где талант там нет ни старости, ни одиночества, ни болезней и сама смерть вполовину". Риск? А я вам говорю, что это только ваш риск.

Я вышла и громко смеялась: слышно было на всем бульваре. Я могла перекричать сейчас колокола, что зазвонили на стоящей рядом пятиглавой церкви. Профессор, спасибо, профессор!

"Рискуете только вы", - сказал мне тогда профессор. Но так ли это? Есть огромный личный риск. Страшно и подумать о несчастье. Но есть риск и другого рода: я лидер команды, буду выступать последней - это признание класса, признание моих возможностей победить. И это доверие, о котором подумаешь не раз и не два.

"К своему титулу абсолютной чемпионки Олимпийских игр Лариса Латынина, безусловно, хочет добавить и титул чемпионки мира", - пишут в "Советском спорте". А кто же не хочет? Вот если бы хоть в одном экземпляре газеты написали, как это сделать.

...И вот я стою на пьедестале почета. Мне вручают золотую медаль абсолютной чемпионки мира. Нет, это не ночь, не сонные видения, не мечта: это явь. Впереди еще финалы на снарядах. Командой мы выиграли первенство уверенно и с большим преимуществом. Помню, как скандировали трибуны: "Поздравляем Лору, поздравляем!" Это не гул чужого зала, где надо завоевывать поддержку, симпатию. Это свои, родные стены, родные люди. Хорошо выступать дома!

Помню счастливое лицо Александра Семеновича Мишакова - днем раньше абсолютным чемпионом мира стал Борис Шахлин.

Два абсолютных чемпиона мира - ученики одного тренера - такого еще не бывало в мировой гимнастике!

Мне удалось завоевать первые места в прыжках и на брусьях.

Поздравляя Тамару, которая стала чемпионкой мира в упражнениях на бревне, шепнула ей:

- Тамар, а ведь я жду ребенка.

- А, - махнула рукой Тамара, - вечно ты что-нибудь несусветное выдумаешь.

Профессор оказался прав: моя Танюшка родилась здоровой, подвижной девочкой. Прошло десять дней после ее рождения, мне исполнилось 24 года. Я была счастливой мамой.

Чего же еще желать? Я обладала высшими титулами в гимнастике... Но все это уже состоялось. И вновь я ждала, считая по пальцам, сколько пройдет времени, когда смогу вновь по-настоящему с головой окунуться в наш бурлящий прекрасный мир спорта. Ноги сами вели в гимнастический зал.

Наступила весна, я прощалась с институтом. Не буду скрывать, меня радовал диплом с отличием.

Впереди была подготовка ко II Спартакиаде народов СССР. Я возвращалась. Пусть трудно, мучительно, но возвращалась.

И вот заседание тренерского совета, особых поводов для волнения нет: команда Украины - шесть человек, мне должно найтись там место. Место нашлось, но услышала я и такие комментарии:

- За весь сбор не сделала ни одной комбинации до конца. Что же, и в Москве за нее Мишакову придется выступать?!

В сборной команде СССР очень сильна Полина Астахова, на подъеме Лида Иванова-Калинина, ставшая чемпионкой СССР в 1958 году. Тогда, после первенства, прозвучал шуточный экспромт: "Пожелаем мы Калининой побеждать и при Латыниной". Ну что же, сейчас при мне нехитро победить. Готовы победить и Тамара, и Соня. А может быть, и кто-то другой. Вот в Воронеже выросла Тамара Люхина - тоненькая, миниатюрная, точеная девочка.

Москва, Спартакиада. И я опять четвертая. Ни одной золотой медали. Одна серебряная - в прыжках. Но мне радостно. Все-таки я вернулась. Ничего, что сегодня абсолютная чемпионка СССР Лина Астахова гораздо сильнее меня. Ничего, что впереди меня старые соперницы и подруги. Команду Украины я не подвела - вторая за Линой. Четвертая в Союзе, значит - снова в сборной. Так разве за год, что отделяет Спартакиаду от Олимпийских игр, я не сумею прибавить?

- Это будет очень тяжелый год, - задумчиво сказал мне тогда Семеныч.

"Многим казалось, что Лариса уже не сможет вернуться к трофеям на гимнастической арене" - это слова из газеты. Они написаны уже после Олимпийских игр в Риме. Но сказаны они были до начала Игр. Римская Олимпиада отмечена острейшим соперничеством между двумя выдающимися советскими гимнастками - Ларисой Латыниной и Полиной Астаховой.

Мы начали с прыжков. Лучшая оценка у Сони - 9,566. У меня - 9,533. Лина получает 9,466. После второго вида, где Лина, блестяще выполнив на брусьях всю комбинацию, получает 9,8, а я 9,7, она становится лидером. Ни до Рима, ни в Риме, ни после Рима я никогда не занималась во время соревнований подсчетами и своих и чужих оценок. Если Семеныч и планировал что-то для себя, он показывал мне все записи после соревнований: сошлось, не сошлось. Но когда назвали сумму лидера и следующую мою, считать было нечего - я проигрывала тридцать три тысячных. И очень спокойно я отправилась выступать на бревне. Здесь меня "шатнуло", и совершенно справедливо последовали "сбавки" и результат - 9,366. Затем - отличное выступление Лины - 9,5. После того как за вольные мы получили равные оценки, выяснилось, что Астахова впереди меня на 177 тысячных, почти на две десятых. Много это или мало?

Тем временем Борис Шахлин завоевал очередной титул абсолютного олимпийского чемпиона по спортивной гимнастике. Я поздравила Бориса и Семеныча.

- Ну, - сказал мне Александр Семенович, - завтра мы будем тебя поздравлять.

- Вы еще верите?

- Верю? Да у меня в плане записано - два абсолютных олимпийских чемпиона. Знаешь, как планы составляют, да потом утверждают? Показать? Вот вы выиграли в Москве первенство мира, значит, сейчас меньше нельзя.

И опять прыжки. Оценка 9,433, в одном виде отыгрываю у Лины почти все, что она накопила за первый день. Но следующий вид - брусья, где Полина была тогда непревзойденной. Здесь она возвращает свою одну десятую. Затем бревно. Смело вперед. И, как всегда, не думать об оценке, не думать об опасности, не думать о соперницах. Думать о том, как лучше выступить, показав все, что ты умеешь, одухотворив умение чувством.

Результат получился соответственно настрою - 9,7.

Полине не удалось сохранить равновесие. Она упала и с оценкой 8,733 выбыла из борьбы за первенство. Через много лет я еще раз говорю, что была бы по-настоящему счастлива в Риме, если бы мы боролись с ней за абсолютное первенство на равных до конца. Этого не случилось, и многие поспешили заявить, что, если бы не падение, Астахова стала бы олимпийской чемпионкой. Я могу сказать: да, очень может быть, так и сталось бы. Но очень может быть, что все решалось бы в последнем виде.

Я готовилась к вольным, а перед глазами у меня стояло лицо Полины, плачущей на скамейке. Через много лет в очень неприятном разговоре мне сказали: "Спорт сделал тебя жестокой". Жестокой? Я никогда не соглашусь с этим. Спорт сделал нас непреклонными - это верно.

После минутной слабости Полина выходит на помост и блестяще выполняет вольные. Аплодировали и кричали на всех трибунах. По-новому блестели прожекторы, освещающие помост. И в это мгновение, готовясь к своему выходу, я вновь не думала об оценке, я знала: только случайность может лишить меня теперь звания абсолютной чемпионки. Случайность возможна, но я и не подумаю страховаться и осторожничать. Я должна была показать все, что умею, выразить все, что чувствую.

Полторы минуты музыки, так же, как и девяносто секунд движений, наверное, мало для того, чтобы оставить очень глубокое впечатление. И все же, слитые вместе, они могут многое сказать. В эти мгновения все зависит от тебя. Не думай о том, как пройти диагональ и выйти в стойку, не трать последние минуты на то, чтобы повторить фляки. Думай об одном: как лучше донести все, что хочешь сказать своими движениями, чему служит каждое из них. Тогда, в Риме, я знала это. Мне очень хотелось, чтобы эти вольные стали событием не только для меня. Я начала и кончила их на одном дыхании. Пожалуй, впервые в жизни я придирчиво вслушивалась в шум аплодисментов. И еще до оценки судей - 9,9 - знала: выполнила то, что задумала.

А вот и итоги абсолютного первенства: я - первая, Соня Муратова - вторая, Лина Астахова - третья, Рита Николаева - четвертая, Лида Иванова - седьмая. Нулевая оценка на бревне далеко отбросила Тамару Люхину, но и она получает золотую медаль за командную победу. Командой мы выиграли у чешских девушек почти девять баллов, и день финалов был нашим днем.

Мировая пресса была полна восторженными откликами. Газета "Мессаджеро": "Русские девушки пригоршнями собирали олимпийские медали в "Термах". "Русские гимнастки изумительны" - крупный заголовок в стокгольмской газете "Свенска дагбладет".

"Немецкая олимпийская газета", на первой полосе: "Русские гимнастки, как это уже было в Хельсинки, Мельбурне, оказались и в Риме непобедимыми. После успеха в командном зачете и триумфа в личном зачете по гимнастическому многоборью русские девушки в заключительных состязаниях на отдельных снарядах из 12 разыгрывавшихся олимпийских медалей завоевали 11". Английские газеты: "Спокойные гимнастки" Советского Союза "господствовали на олимпийских соревнованиях". "Советские гимнастки, - писал Джанни Родари в "Паээе сера", - дали по телевидению самое прекрасное представление об Олимпийских играх. Мы никогда не видели ничего прекраснее этого спектакля красоты, грации и гармонии..." "Советские гимнастки смели всех противников. Они забрали все, что можно было забрать, и ошеломили всех... Третий раз подряд Советский Союз господствует в гимнастике на Олимпиадах". Комментатор телевидения заявил: "Гимнастика - это фестиваль СССР".

- Послушайте, - сказал мне один экспансивный болельщик в тот вечер, - ведь это было феноменально. Медали сыпались на вас с неба, как в хороший звездопад.

-

- Нет, синьор, - ответила я, - каждую медаль мы достаем с неба сами. "У каждого свои звезды".

-

Обладая всеми титулами, которые существуют в мировой спортивной гимнастике, являясь признанной примой в этом виде спорта, Л. Латынина многие годы не могла выиграть внутренний чемпионат своей страны - столь велика была конкуренция среди ее подруг и соперниц. Но этой традиции был положен конец: в 1961-м, а затем в 1962 годах Лариса становилась абсолютной чемпионкой СССР.

В 1961 году в грандиозном выставочном зале города Лейпцига проходил чемпионат Европы, один из самых престижных в те годы турниров в мире. Л.Латынина выиграла Кубок Европы и вольные упражнения. На всю жизнь остались в памяти спортивное счастье и его орнамент: громыхавшая гроза, погасший во время выступления свет и красно-пунцовые розы, что дарили призерам в Лейпциге.

1962 год. Прага принимает чемпионат мира. Третий чемпионат этого уровня для Ларисы Латыниной. Сам факт проведения крупнейшего гимнастического форума в столице Чехословакии свидетельствовал о международном признании успехов гимнастов этой страны, и прежде всего Евы Босаковой и Веры Чаславской - главных соперниц Ларисы Латыниной и ее подруг по команде.

Доказывать приоритет советской гимнастической школы предстояло в острейшей борьбе.

Перед стартом томительные минуты. Пять наших девушек передо мной пройдут снаряд. Я лидер команды, замыкающая - шестая. Первая заранее знает: никаких шансов на личный успех, работа только на команду. И у второй, считают, не так уж много шансов, да и у третьей. Вот почему после тренерских размышлений мы перед соревнованиями уже точно по номерам узнаем их мнение: кто есть кто в команде.

Наконец первый день закончен. Самой арифметикой заниматься не надо: я лидер. Выигрываю две с половиной десятых. Да, предсказания сбываются: борьба сверхнапряженная, нервная... Сегодня сражение только началось. Через сутки, вечером, многотысячный дворец будет всеми силами поддерживать лидера чехословацкой команды. Горячие ладони болельщиков не знают устали. Жарко будет, жарко. Не переплавится ли в этой жаре мое золото в серебро? К этому времени мы изменить уже ничего не сможем, мы будем свидетелями. Заинтересованными, переживающими, сжимающими пальцы, кусающими губы свидетелями. А решить все в свою пользу можем днем раньше. Спать надо.

...Ритмы прелюда Лысенко так надолго захватили меня, что, начиная готовиться к Праге, я просила нашего композитора-аккомпаниатора Евсея Гдальевича Веврика: "Давайте что-то новое, но в том же ритме". Подобрать по такому заказу музыку оказалось делом невозможным, и тогда Веврик ее сочинил. Глубоко вздыхал:

- Ох, двойная ответственность, мало вам классиков, да и в нашем Союзе есть композиторы получше меня. Но вообще-то (это уже доверительно мне), то, что надо.

-

Я и сама видела, слышала: "то, что надо". Когда вольные мои закончились, я увидела оценку - 9,9 и быстро взглянула на Веврика. Он сидел за инструментом усталый, ссутулившийся, и в дневном свете была видна его седина. Улыбался счастливо, медленно.

- Спасибо, Евсей Гдальевич.

-

- А, - махнул он рукой, - если бы вы знали, что я пережил. Нет, вам этого не понять, - он опять махнул рукой, слабо, опустошенно. - Я пойду погуляю, подумаю.

-

Пражский чемпионат в историю мировой гимнастики вошел как очередной триумф Латыниной: она - абсолютная чемпионка мира (уже двукратная), команда СССР - первая, Лариса по-прежнему непобедима в любимых вольных упражнениях. Столь же очевидным стал факт: Вера Чаславска пришла в мировую гимнастику всерьез и надолго, а это значит в Токио (а до Олимпиады оставалось еще 2 года) предстояла острейшая борьба.

- Знаешь, про меня говорят, - сказал мне как-то вполголоса А.С. Мишаков, - что мои идеи устарели, я представляю вчерашний день гимнастики и что я уже дед.

-

- Ну а я - бабушка нашей гимнастики.

-

Мы понимали: когда в прошлом году на последнем снаряде Борис Шахлин проиграл звание абсолютного чемпиона, кое-кто откровенно радовался: ну вот, смена чемпионов, прогресс. Хватит одним и тем же выигрывать. Но в том году на Спартакиаде Борис вновь выиграл. А я... проиграла Соне Муратовой три десятых в многоборье. И не выиграла ни одной золотой медали на снарядах.

- Вы немного устали, Лариса, - убежденно сказал наш доктор Михал Михалыч, деликатно покашливая.

-

Устала? Ничего подобного. Только кончилась Спартакиада, а уже надо было собираться в далекое путешествие. В Бразилии, в городе Порто-Аллегро, Всемирная универсиада. Пусть для кого-то я - бабушка русской гимнастики, но мне еще не исполнилось двадцати девяти лет, я - аспирантка и должна выступать на студенческих соревнованиях.

После универсиады меня отговаривают от поездки в Японию. Михал Михалыч озабоченно склоняется над моей кардиограммой. Экстрасистола. По-русски: перебои сердца. Я испытываю их не в первый раз. Перед Кубком Европы ходила на консультацию к профессору Летунову.

- Надо ложиться в больницу на месяц, - Серафим Петрович смотрел на меня сквозь толстые стекла очков очень сердито. Он прекрасно знал, что в больницу я не лягу. Сговорились: достаточно будет пить каждый день хлористый кальций. Большую бутылку этого снадобья я оставила в московской гостинице. И вот сейчас опять эта экстрасистола.

-

- Идите на консультацию!

-

Я иду на третий ("решающий") этаж Центрального совета и говорю: "Будет большой ошибкой, если за год до Олимпийских игр мы оставим соперников в Токио без конкуренции!"

- Предложения?

-

- Ехать в Токио!

-

И я еду. И экстрасистола не мешает мне выиграть многоборье, вольные и бревно. Это - открытое первенство Японии, становлюсь абсолютной чемпионкой Страны восходящего Солнца.

Однако, все помыслы об Олимпиаде, которая состоится здесь же, в Токио, но через год.

Позже, когда мне показали записи нагрузок 1964 года, выяснилось: перед Токио я проделала работу почти в два раза больше, чем обычно. Но спортивная форма никогда не измерялась лишь физической подготовкой. Психологический же климат перед Токио создавал настроение: нужно догонять. Казалось, почему? Ведь официальным лидером была я. Вера Чаславска не выиграла у меня еще ни одного соревнования, включая и последнее в Японии.

Перед началом соревнований определение порядка нашего выступления по снарядам ясно сказало: тренеры считают, что в команде два лидера - Лина Астахова и я. Прошло время, когда борьба за первенство была нашим внутренним делом. Бороться же с соперницей тандемом было бесполезно: нам как раз не хватало тех сотых, складывающихся в десятые, а проиграно их было шесть, - которые отдаются одному, только одному лидеру. Еще раз хочу сказать, что таким лидером могла быть или Лина, или я. Кто именно - должны были решить тренеры. Кто-то из нас, несомненно, был бы обижен. Но кто-то, возможно, смог бы завоевать медаль абсолютной чемпионки. Ведь и при той расстановке сил, что была принята, мы проиграли немного. В абсолютном первенстве нам были уготованы на этот раз второе и третье места.

Да, мы проиграли Вере Чеславской. И проиграли достойной сопернице.

"На пьедестале всякая ступенька почетна". Я смогла ровно почти так же, как в Риме, выступить на всех снарядах: брусья - второе, бревно - второе, прыжок - третье.

Олимпийской чемпионкой на брусьях стала Полина Астахова. Перед вольными, что проходили в последний день, я знала: и здесь все будет решать чуть-чуть. Пусть кто-нибудь упрекнет меня в неискренности, но, думая о победе, я не думала о золотой медали. Ведь я уже завоевала ее и самую почетную - вместе с командой. Но победа нужна была мне: я просто не имела права закончить олимпийский путь поражением. И не только мне: перед последними часами соревнований мы еще отставали от американской делегации в неофициальном командном зачете на одиннадцать с половиной очков. Очки, медали: скучная арифметика спорта. Но оттого, что она скучна кому-то со стороны, ее не упразднишь. Потом оказалось, что после наших с Полиной медалей потребовалась победа боксера Бориса Лагутина в финале, и делегация вышла на первое место.

Ах, арифметика! Ну, не только арифметика... "Таймс" писала в те дни о вольных: "В жизни каждого человека бывает несколько моментов такой красоты, которая вызывает слезы и стеснение в груди. Это может быть закат в горах, картина, какой-нибудь музыкальный отрывок, это может быть один из тех редких моментов, когда спорт внезапно становится формой искусства.

Один такой момент мы испытали здесь, в Токио, когда Латынина очаровала нас своими вольными упражнениями. В этот момент она была не просто великолепной гимнасткой. Она была воплощением молодости, красоты и блеска".

"В памяти остается Латынина. Сейчас ей 29 лет, возможно, мы уже никогда не увидим ее такой. Но именно такие моменты, как те, которые она нам дала в этот вечер, порождают вечные надежды".

И по сей день Лариса Латынина остается единственной гимнасткой, которой удалось выиграть золотые медали в вольных упражнениях на трех Олимпиадах подряд - в Мельбурне (1956), в Риме (1960) и в Токио (1964) и единственной за всю историю Олимпийских игр обладательницей 18 олимпийских медалей, из которых 9 - золотые.

И вот наступил момент, когда мои надежды все меньше стали связываться с большой гимнастикой. Еще в 1962 году перед Прагой я, смеясь, отгоняла мысль о расставании со спортом, думала, что ох как далеко-далеко до момента прощания. Да ни у кого в нашей команде такая мысль и не появлялась. Но вот прошел 1964 год, и нашей чудо-команды нет. Еще в Токио ушли Лида Иванова и Ира Первушина (и у той и у другой травмы колена). После Токио простились с гимнастикой Соня Муратова, Тамара Манина, Тамара Люхина. И что уж совсем странно, ушли из гимнастики и те молодые, которыми разбавили нашу команду в Токио, - Люся Громова и Лена Волчецкая.

В январский день 1965 года я ждала перед Дворцом спорта Александра Семеновича, и мысли мои были совсем невеселыми. Недавно я проиграла здесь первенство СССР 15-летней девочке Ларисе Петрик. И что удивительно: я вдвое старше ее.

Я готовлюсь к выступлению на первенстве Европы 1965 года. И оно приносит мне вторые места. Пять серебряных медалей. У Ларисы Петрик я выиграла, как предсказывал Мишаков, а первое место - вновь у Чаславской. И на этот раз без всяких "но". Она сильнее - вот и все. Затем осень этого же года в Мехико, когда я окончательно поняла: до Олимпиады мне не дотянуть. А коль так, надо было наметить свой последний рубеж. И я его наметила: сентябрь 1966 года, первенство мира в Дортмунде.

Мне не раз задавали вопросы: "А возникало ли у вас желание уйти раньше, непобежденной, или в opeoле последнего успеха в Токио?" И я, совершенно не колеблясь, отвечала: "Нет. Я никогда не связывала свою гимнастику только с победами. Если бы сильная соперница появилась раньше и обыграла меня в 1960 году или в 1962 году, разве надо было бы мне уходить? Разве уходили те, кого обыгрывала я? Когда спортсмен старается уйти непобежденным, хотя еще может что-то дать спорту, людям, - он отступает. Внешне это мужество - ушел в расцвете сил. По существу, это трусость: боится проиграть. Я проиграла и в Токио, и в Софии. Я отлично знала, что не выиграю в Дортмунде, но я знала и другое: у меня хватит сил, чтобы выступить для команды! К сожалению, в упорной борьбе мы проиграли чехословацкой сборной всего тридцать восемь тысячных! Спорт учит не только выигрывать... Он учит и проигрывать.

В абслютном первенстве за победу боролись Вера Чаславска и Наталья Кучинская. Однако и здесь чехословацкая гимнастка оказалась сильнее. В отдельных видах счет изменился уже в пользу Кучинской - она завоевала три золотые медали. В семнадцать лет никто до нее не знал такого феноменального взлета в гимнастике.

В 1966 году Лариса Латынина окончательно завершила карьеру гимнастки, а уже в следующем году получила предложение стать старшим тренером сборной команды СССР. Начало ее тренерской работы совпало с нелегкими временами советской женской гимнастики: были утрачены позиции в командном и абсолютном первенстве, шел мучительный процесс становления по сути новой команды.

В ее составе были четыре гимнастки, выступавшие в Дортмунде: Наталья Кучинская, Лариса Петрик, Зинаида Воронина и Ольга Карасева (Харлова). С ними, уже "нюхавшими порох" международных состязаний, связывались основные надежды. Однако в команду были включены и совсем молодые гимнастки: 16-летняя Людмила Турищева и 15-летняя Любовь Бурда. Они были замечены на помостах Ленинграда, Горького, Будапешта, Бухареста, Парижа... И везде их главными соперницами оставались чехословацкие гимнастки.

Перед Олимпиадой в Мехико 1968 года была поставлена задача добиться победы в командных соревнованиях. Борьба оказалась сложной, дебютантки сборной допустили промахи. Но поставленная задача была решена: в обязательной программе было завоевано небольшое преимущество, которое удалось удержать и в произвольной.

Счастливое Мехико! Шестеро девочек из Советского Союза возвращают титул чемпионок Олимпийских игр в нашу страну. Мы победили, а тогда не очень-то многие в делегации могли это сказать. Меня поздравляли, говорили о самой молодой в истории гимнастики команде-победительнице. Да, средний возраст нашей команды - восемнадцать лет. Можно думать о многолетней перспективе, о том, что прибавит в мастерстве каждая, а вся команда после Мехико сцементируется, еще больше закалится... В глазах уже вставала наша "чудо-команда" 1956-1962 годов.

Казалось, что были все основания развить успех, достигнутый на Олимпиаде, уже в следующем году. Однако болезнь Н. Кучинской, вынужденные перерывы в тренировках Л. Петрик и З. Ворониной вновь поставили сборную СССР в сложные условия. Как результат - на чемпионате Европы в Ландскруне первенство захватили спортсменки ГДР, а место нового лидера в европейской гимнастике уверено заняла 17-летняя Карин Янц. Она завоевала четыре из пяти золотых медалей. Сравнивая с этим достижения О. Карасевой (золотая и серебряная медали) и Л. Турищевой (бронзовые медали), можно было прийти к пессимистическим выводам.

Однако Лариса Латынина верила в своих подопечных. Она не могла согласиться с мнением специалистов, которые после поражения в Ландскруне поспешили объявить выступление Янц стилем, которому принадлежит будущее. Ее безукоризненное техническое совершенство, акцентированная сложность программы, по мнению Ларисы Семеновны, все-таки не могли служить образцом, а утверждения, что Янц "скоро и очень скоро" будет недосягаемой, были слишком безапелляционными. В руководстве советской сборной были убеждены, что в команде принят правильный курс и в скором времени наши гимнастки войдут в когорту сильнейших.

После Мехико советская команда фактически стала сильнейшей в мире. Формально же необходимо было возвращать звание чемпионок на очередном первенстве мира в Любляне. К этому времени на позиции лидеров в сборной выдвинулись Людмила Турищева и Любовь Бурда, а единственным пополнением команды стала 16-летняя Тамара Лазакович. Продолжала выступать и Зинаида Воронина.

Перед гимнастками поставили принципиально важную задачу: вернуть абсолютное первенство. События показали, что она оказалась по плечу новому лидеру команды - Людмиле Турищевой. Она победила в острейшем соперничестве с известными немецкими гимнастками Карин Янц и Эрикой Цухольд. Удачно выступила и Зинаида Воронина, занявшая третьи места в многоборье, упражнениях на брусьях и в вольных упражнениях.

В 1971 году на чемпионате Европы в Минске на первую позицию в отечественной, европейской и мировой гимнастике вышла вчерашняя дебютантка сборной Тамара Лазакович. Вместе с Людмилой Турищевой они разделили между собой все золотые и серебряные награды первенства.

Накануне XX Олимпийских игр в Мюнхене сборная команда СССР в очередной раз омолодилась. По результатам отборочных соревнований опытные Лариса Петрик, Зинаида Воронина и Ольга Карасева отступили перед натиском юных Ольги Корбут, Антонины Кошель и Эльвиры Саади. Эти изменения пошли явно на пользу: советская сборная завоевала командное золото, абсолютной чемпионкой стала Людмила Турищева, а в упражнениях на снарядах безраздельно властвовали все та же Л. Турищева, а также Т. Лазакович и О. Корбут.

1974 год. Чемпионат мира в Варне (Болгария). Команда выступила блестяще, завоевав 5 золотых (командную, Л. Турищева - многоборье, упражнения на бревне и вольные упражнения, О. Корбут - прыжок), 5 серебряных (4 из них - О. Корбут и одна - Л. Турищева) и 4 бронзовые (Л. Турищева, Н. Ким, Э. Саади, Р. Сихарулидзе) медалей.

Во время соревнований 1973-1974 годов мы постоянно ждали атаки на позиции лидеров. Тот, кто анализирует пути развития мировой гимнастики, обязан отдавать себе отчет: лидеров, которые далеко ушли вперед, догоняют с удвоенной настойчивостью. Моду в гимнастическом искусстве диктует тот, кого не удовлетворяют образцы сегодняшнего дня. Ярким свидетельством этому явился десятый чемпионат Европы в Норвегии. Эти соревнования были ознаменованы крупным успехом юной румынской гимнастки Нади Команечи. К сожалению, Людмила Турищева оказалась неподготовленной к острой борьбе.

Однако весьма неразумно было бы говорить о победе Команечи как о случайности. Достижения румынской гимнастки - плод продуманной и очень целеустремленной подготовки. Несмотря на свои неполные 14 лет, именно она сказала новое слово в гимнастике 1975 года.

На Олимпиаде 1976 года в Монреале соперничество гимнасток было острым, как никогда. Для сборной СССР, безусловно, главной задачей было продолжить традицию побед в командном первенстве. Победив в Монреале, команда советских гимнасток установила своеобразный неофициальный рекорд Олимпийских игр. Дело в том, что ни одному коллективу ни в одном виде спорта не удавалось в послевоенном олимпийском цикле победить семь раз подряд.

Олимпийской чемпионкой в многоборье стала Надя Команечи.

В упражнениях на снарядах при действовавших тогда условиях зачета советские гимнастки завоевали 8 медалей из 12 возможных: 3 золотые - одна командная, две - у Н. Ким (прыжок, вольные упражнения), 4 серебряные - Л. Турищева (прыжок, вольные упражнения), О. Корбут (упражнения на бревне), Н. Ким (многоборье), бронзовую - Л. Турищева (многоборье) и набрали около 74 процентов возможных зачетных очков. Несомненный успех. Но...

Большой спорт - это нередко и большие интриги. Не миновала чаша сия и Ларису Семеновну. После Монреаля ее обвинили в том, что наши гмнастки уступили абсолютное первенство румынской спортсменке. Говорили: мол, гимнастика уже не та, Латынина проповедует женственность, а нужны трюки, скорость и сложные элементы... В 1977 году, устав от незаслуженных упреков, исходящих от спортивных чиновников, Лариса Семеновна, не видя дальнейшей возможности работать в таких условиях, подала заявление об уходе с тренерской работы.

В течение четырех лет Л.С. Латынина работала в Организационном комитете "Олимпиада-80", где курировала подготовку и проведение соревнований по гимнастике. После привычной тренерской работы она осваивала новое для себя поприще: занималась вопросами строительства и оборудования гимнастических залов, обеспечения спортсменов формой и необходимым инвентарем и т.д., представляла оргкомитет на всех проводившихся в те годы крупнейших международных соревнованиях по гимнастике, в том числе на чемпионатах мира и Европы.

Затем работала в Спорткомитете города Москвы, на протяжении 10 лет была старшим тренером сборной команды Москвы по гимнастике. За эти годы столичные гимнастки выиграли Спартакиаду народов СССР, Кубок СССР.

В 1990 году Л.С. Латынина работала в Фонде милосердия "Физкультура и здоровье", который возглавила Заслуженный мастер спорта трехкратная олимпийская чемпионка Тамара Пресс, до 1992 года Лариса Семеновна была заместителем директора Фонда. В 1997-1999 годах работала заместителем генерального директора совместного российско-германского предприятия "Гефест". С 1991 года и по настоящее время она - член бюро Союза спортсменов России.

Л.С.Латынина - Заслуженный мастер спорта (1957), Заслуженный тренер СССР (1969), Заслуженный работник физической культуры Российской Федерации (1997). Она награждена орденом Ленина (1957), орденом Дружбы народов (1980), тремя орденами "Знак Почета" (1960, 1969, 1972), орденом Почета (2001), медалями. За выдающиеся заслуги президент Международного олимпийского комитета Хуан Антонио Самаранч вручил Л.С.Латыниной в 1991 году серебряный орден Международного олимпийского комитета. "Детская" ветвь ЮНЕСКО - ЮНИСЕФ - наградила Латынину "Золотым камертоном". Имя Ларисы Латыниной внесено в уникальный список спортсменов в Нью-Йорке - "Холл Олимпийской славы". В 2000 году на Олимпийском балу в номинации "Лучшие спортсмены России ХХ века" она включена в эту великолепную десятку, а по опросу ведущих мировых спортивных журналистов, Латынина, наряду с Александром Карелиным, была названа в числе 25 выдающихся спортсменов столетия.

Перу Л.С. Латыниной принадлежат книги "Солнечная молодость" (на украинском языке, 1958), "Равновесие" (1970, 1975), "Как зовут эту девочку" (1974), "Гимнастика сквозь годы" (1977), "Команда" (1977). Она печаталась в журналах "Огоньек", "Знамя", "Театр", "Физкультура и спорт", "Спортивная жизнь России", принимала участие в телевизионных программах.

Я через многое прошла. Дважды была замужем. Но в конце концов мне повезло, я встретила Юру.

Юрий Израилович Фельдман - доктор наук, профессор, академик, работал генеральным директором завода "Динамо", ныне является советником генерального директора Акционерной электротехнической компании "Динамо". У нас с ним полное взаимопонимание, общие интересы. Я, например, всю жизнь любила заниматься цветами. Когда построили дом, появилась возможность создать зимний сад. И муж тоже заболел этой страстью. Зайдет в цветочный магазин, увидит какого-нибудь красавца с шелковистыми листочками и везет домой. Однажды я лежала в больнице. Юра купил пальму, поставил ее в зимнем саду, сфотографировал и снимок привез мне: "Чтобы по дому не скучала..." А познакомились мы благодаря все тому же спорту. Юра - в прошлом велосипедист, гонялся в одно время с олимпийским чемпионом Рима Виктором Капитоновым. Так случилось, что в 1985 году мы вместе отдыхали в Подмосковье, в доме отдыха "Вороново". Мой будущий супруг пригласил меня как-то поиграть в теннис, а когда узнал, что я не умею держать в руках ракетку, предложил мне учиться этой игре и тренироваться вместе с ним на теннисном корте. С тех пор теннис стал серьезным увлечением для нас обоих.

Мы венчались в церкви Рождества Пресвятой Богородицы на территории завода "Динамо". В реставрации этой церкви Юра, еще будучи главным инженером завода, принимал самое активное участие.

У семейной четы Ларисы Латыниной и Юрия Фельдмана есть еще одно общее увлечение. С юности Лариса Семеновна любит петь, а Юрий Израилович в студенческие годы был солистом популярного вокально-инструментального ансамбля "Искатели". Ныне они поют дуэтом, чаще романсы, которые доставляют им несказанную радость. На протяжении нескольких лет они вместе играют в теннис и бильярд.

В начале 1990-х годов Л. Латынина и Ю. Фельдман получили участок земли в 12 соток, начали строительство собственного дома. Впоследствии им посчастливилось взять в аренду еще почти 3 гектара. Теперь здесь есть все, что нужно для жизни и о чем раньше можно было лишь мечтать: рукотворный пруд, теннисный корт, теплицы и приусадебное хозяйство, где обитают их многочисленные питомцы - корова Малышка, бычок Буржуй, телочка Майка, лошадки Ночка и Звездочка, козочки, индюки, куры, семь кошек, огромная кавказская овчарка по кличке Лотт... Супруги посадили фруктовый сад (более ста корней), а недавно заложили целый сосновый бор. Лариса Семеновна разводит цветы, не чурается любой привычной с детства работы по саду и огороду, ухаживает за животными. Им помогают в этом друзья семьи - Анатолий и его жена Валентина.

Вместе с ними рядом обустроились сын Ю.И. Фельдмана Сергей с супругой Ириной и внуком Юрой, а также брат мужа Яков Израилевич.

Когда-то у меня была мысль отдать свою дочку Таню в балет. Но не решилась. Танюша два месяца посещала секцию художественной гимнастики, потом занималась прыжками в воду, и неплохо, пока не "заработала" воспаление среднего уха. В конце концов я отдала ее в моисеевскую школу. Окончив ее, Таня 15 лет танцевала в ансамбле "Березка". Объездила весь мир, и вот на гастролях в Венесуэле познакомилась с будущим мужем - Ростиславом Ордовским-Танаевским Бланко.

Поначалу я была категорически против. Муж - иностранец! Но разве они спрашивали меня. Успокаивало одно, что у Ростислава есть русские корни. Его прадед был губернатором Тобольска. В 1918 году он вместе с семьей уехал в Югославию. Там родился отец Ростислава, который, несмотря на то, что жил вдали от Родины, прекрасно владел русским языком, знал нашу историю, литературу. Он и сына научил родному языку, хотя Ростислав наполовину испанец и родился в Венесуэле.

Ироничная Лариса Семеновна любит называть себя "бабушкой русской гимнастики". Однако свежие мысли о социальной роли спорта, о путях развития ее любимой гимнастики дают право назвать Латынину поэтом, романтиком прекрасного мира движений. Недавно ее включили в состав Попечительского совета Кубка мира по латиноамериканским танцам.

Л.С. Латыниной сродни по духу, по мыслям поэзия С.Есенина, Ф.Тютчева, И.Бродского. Она предпочитает музыку Рахманинова. Выделяет выдающихся мастеров балета - М.Плисецкую, У.Лопаткину, Р.Нуриева, М.Барышникова. Более 30 лет ее связывает дружба с солистами балета театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко Галиной Савариной и Михаилом Салопом. Среди других ее увлечений - живопись и театр. Она является поклонницей творчества Т.Шмыги, О.Остроумовой, Л.Гузеевой, В.Гафта, А.Миронова. Любимыми фильмами считает "Жестокий романс" и "Унесенные ветром".