Допрос свидетеля и потерпевшего

--PAGE_BREAK--
1.2.Правовое положение свидетелей и потерпевших



Показания свидетеля и потерпевшего можно объединить одним названием — свидетельские показания, если брать в качестве общего свойства — факт свидетельствования об обстоятельствах, относящихся к совершенному преступлению. Таким образом, показания потерпевшего и свидетеля имеют сходное доказательственное значение. В тоже время эти показания имеют различную процессуальную природу, содержание и различные условия формирования показаний. Показания потерпевшего являются не только источником доказательств, но и средством защиты интересов потерпевшего в уголовном процессе. Свидетель, не имея самостоятельного процессуального статуса, а соответственно, не имея определенного круга прав, обременен лишь обязанностью дачи правдивых показаний. Обязанность потерпевшего явиться по вызову и давать полные и правдивые показания совпадают с обязанностями свидетеля, однако, по существу, потерпевший во время дачи показаний реализует свои процессуальные права, в то время как свидетель является лишь источником доказательств, вне зависимости от его интересов. Процессуальный статус потерпевшего регламентируется ст. 42 УПК РФ, в соответствие с которой потерпевшим признается физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации[42]. При этом признание потерпевшим не только гражданина, но и юридического лица является принципиальной новеллой УПК РФ. По нашему мнению, включение законодателем в число потерпевших юридического лица является спорным, так как оно является самостоятельным участником гражданско-правовых и других общественных отношений и не зависит от личностей, его создавших. Кроме того, юридическое лицо никаких «личных переживаний» от преступного посягательства испытывать не может, для защиты же имущественных интересов или деловой репутации уголовно-процессуальное законодательство предусматривает вступление его в процесс в качестве гражданского истца[43].

По нашему мнению, для уголовно-процессуального понятия потерпевшего не так существенно, кто таковым признается, сколько важно, кем потерпевший является в процессе, каково его процессуальное положение, какова его роль и назначение в судопроизводстве. То есть мы исходим из того, что более важно не только кто и при наличии каких оснований может быть признан потерпевшим, но и то, кем это лицо является в процессе, какую функцию выполняет, какую роль играет в решении задач уголовного судопроизводства, какие интересы преследует, какими правами обладает. Поэтому уголовно-процессуальное понятие потерпевшего должно быть связано с определенным правовым статусом в уголовном процессе лица,  пострадавшего от преступления[44].

Выполняемая потерпевшим в уголовном процессе функция не может быть безусловно названа функцией обвинения либо функцией поддержания гражданского иска. Потерпевший в уголовном процессе в полном соответствии со своим законным интересом осуществляет функцию (как мы предлагаем) достижения своих личных интересов. И так как в большинстве случаев интерес потерпевшего выражается в скорейшем и полном возмещении (компенсации) причиненного преступлением вреда либо восстановлении предшествующего совершению преступления состояния,  следует сделать вывод, что потерпевший объективно призван выступать на стороне обвинения. В противном случае его интерес окажется просто недостижимым.

Для признания гражданина потерпевшим по уголовному делу необходимо наличие соответствующих оснований — фактических и юридических. В качестве фактических или материальных оснований выступает причиненный преступлением вред. Как юридическое или процессуальное основание рассматривается постановление органов расследования и судьи (определение суда) о признании лица потерпевшим.

Момент допуска потерпевшего к участию в расследовании зависит от усмотрения органов расследования и наличия у них для этого решения необходимой и достаточной совокупности фактических оснований, т.е. сведений о причинении вреда какому-либо субъекту. В следственной практике встречаются примеры, когда потерпевший допускается к участию в деле вслед за возбуждением уголовного дела. В других случаях органам расследования приходится принимать меры к розыску потерпевших. Поэтому установить какой-либо универсальный момент допуска потерпевшего к участию в деле невозможно. Он определяется обстоятельствами производства по конкретному уголовному делу[45].

Потерпевший располагает довольно широкими процессуальными возможностями по защите своих прав. В статьях 42, 246, 314, 318, 328 и других УПК РФ указывается совокупность общих и более конкретных процессуальных прав и обязанностей потерпевшего. Например, в ч. 2 ст. 42 УПК РФ говорится о праве потерпевшего участвовать в судебном разбирательстве первой инстанции. В ст. 314 УПК РФ конкретизируется роль потерпевшего, который может возражать против проведения судебного разбирательства в особом порядке. В соответствии со ст. 318 УПК РФ потерпевший вправе путем подачи заявления возбуждать уголовные дела, отнесенные ч. 2 ст. 20 УПК РФ к категории частного обвинения, и выполнять при этом функции частного обвинителя.

Перечень следственных действий, в которых может принять участие потерпевший, законодателем не ограничен. Однако участие в следственных действиях не является единственной формой участия потерпевшего в собирании доказательств. В законе (п.4 ч.2 ст. 42 УПК РФ) прямо предусмотрено, что потерпевший вправе представлять доказательства. Потерпевший может воспользоваться данным правом для выяснения того или иного обстоятельства, а также для подтверждения своих доводов. Таким образом, сбор и представление участниками процесса письменных документов и предметов для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств в порядке ч. 2 ст. 86 УПК РФ являются эффективным способом их привлечения в процесс доказывания[46].

На обеспечение возможности потерпевшего участвовать в доказывании направлено и его право на заявление ходатайств. Следует отметить, что, реализуя это право, потерпевший может оказать существенное влияние на ход расследования уголовного дела. Так, в соответствии со ст. 119 УПК РФ  потерпевший вправе заявить ходатайство о производстве следственных действий или принятии процессуальных решений для установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, обеспечения своих прав и законных интересов. При этом нам представляется, что в законе необходимо предусмотреть обязательность вручения потерпевшему по его просьбе копии постановления о рассмотрении его ходатайства.

Кроме того, в п.4 ч.2 ст. 42 УПК РФ следует указать на право потерпевшего представлять не доказательства, а, как сказано в ч.2 ст. 86 УПК РФ, – письменные документы и предметы.

Помимо участия в собирании доказательств потерпевший может принять участие и в их проверке и оценке. Участие в проверке и оценке доказательств является его правом. При этом следует сразу же оговориться, что, как и при собирании доказательств, при их проверке и оценке потерпевший не может и не должен касаться всех обстоятельств дела. Интересы реализации собственных прав ограничивают право потерпевшего по участию в доказывании. Следовательно, проверять и оценивать имеющиеся в деле доказательства потерпевший может лишь с точки зрения отстаивания собственных нарушенных преступлением прав и достижения своих интересов[47].

Реализация прав потерпевшего зависит от нескольких факторов. В первую очередь от знания потерпевшим своих процессуальных возможностей. Затем от его желания воспользоваться определенным процессуальным правом. Для того чтобы потерпевший мог выбрать наиболее целесообразные, с его точки зрения, права для защиты своих интересов в производстве по уголовному делу, должностные лица и государственные органы должны поставить его в известность о законодательно предусмотренной совокупности его прав. При этом необходимо, чтобы должностное лицо не только добросовестно выполнило обязанность известить потерпевшего о наличии у него соответствующих процессуальных прав и обязанностей, но и сделало это своевременно. К сожалению, действующий уголовно-процессуальный закон не указывает тот момент, когда потерпевший должен быть поставлен в известность о своих процессуальных возможностях[48].

Изложенное позволяет нам сделать вывод, что потерпевший может оказать немаловажное влияние на ход и исход расследования уголовного дела в зависимости от того, какую он займет позицию по отношению к участию в доказывании.

Процессуальный статус свидетеля регламентируется несколькими статьями УПК РФ. Прежде всего, это статья 56 УПК РФ, опреде­ляющая круг лиц, которые могут быть вызваны в качестве свидетеля. Закон предусматривает, что в качестве свидетеля для допроса может быть вызвано любое лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, подлежащие установлению по данному делу. Это отправное положение нуждается в разъяснении. Речь идет о характере информации, которой должен обладать допрашиваемый. Естественно, что это данные, непосредственно относящиеся к предмету доказывания по уголовному делу, а также иные данные, имеющие опосредованное отношение к обстоятельствам, подлежащим доказыванию (речь идет о так назы­ваемых вспомогательных и промежуточных фактах). В частности, это могут быть сведения о личности свидетеля или информация о взаимоотношениях преступника и жертвы, позволяющая правильно оценить содержание показаний свидетеля или обвиняемого, данные о связях обвиняемого, позволяющие целенаправленно проводить поиск орудия преступления и похищенного. В качестве свидетелей могут также допрашиваться лица, которым что-то важное по делу стало из­вестно со слов свидетеля-очевидца, потерпевшего или обви­няемого. Однако эти сведения приобретут доказательственное значение лишь в том случае, когда лицо, являющееся источником этих данных, подтвердит на допросе правильность информации, включая и факт сообщения ее свидетелю. Этим обеспечивается требование п. 2 ч. 2 ст. 75 УПK РФ  о том, что не могут служить дока­зательством фактические данные, сообщаемые свидетелем, если он не может указать источник своей осведомленности, а также основанные на догадке, предположении, слухе[49].

 К сожалению, это важное предписание закона далеко не всегда выполняется и в делах фигурирует немало свидетелей, которые таковыми не являются, поскольку не обладают доказательственной информацией. Более того, эти лица нередко включаются в списки лиц, подлежащих вызову на судебное заседание.

Вместе с тем наличие определенной информации у лица о совершенном или готовящемся преступлении, а также о других обстоятельствах, имеющих-значение по делу — лишь одно из оснований для привлечения его в качестве свидетеля к участию в деле.

Необходимым условием для вовлечения его в сферу действия уголовно-процессуальных отношений должно являться предположение органа, ведущего процесс о наличии у лица необходимых сведений по делу, что дает право вызова на допрос.

Лицо становится носителем информации в силу определенных обстоятельств и жизненных ситуаций (служебных, бытовых, родственных и т.п.). Лицо, расследующее уголовное дело, принимает решение о вызове лица в качестве свидетеля на основе полученных, в ходе производства по делу, сведений. Такое процессуальное решение может быть принято с определенной долей уверенности в том, что вызываемому лицу известно что-то по данному делу[50].

Таким образом, основаниями привлечения лица к участию в деле в качестве свидетеля являются: наличие у лица сведений об обстоятельствах, имеющих значение по делу, и предположение субъектов уголовного процесса о лице, которое может быть допрошено в качестве свидетеля. Поэтому, появление свидетеля в уголовном процессе предполагает наличие фактического и процессуального условий.

Фактическое основание — есть совокупность сведений у лица об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному делу.

Процессуальное основание — совокупность у субъектов уголовного процесса сведений о лице, которое предположительно обладает сведениями по делу, может быть вызвано и допрошено в качестве свидетеля органом, ведущим процесс.

Фактическое и процессуальное основания взаимосвязаны. При отсутствии фактического основания, нет необходимости использовать процессуальное, то есть производить допрос в качестве свидетеля[51].

Допрос лица как свидетеля, по нашему мнению, возможен при наличии как процессуального, так и фактического оснований, Несоблюдение — этого правила может повлечь для допрашиваемого и ничего не знающего лица негативные последствия в виде привода, штрафа или административного ареста в случае неисполнения обязанности явиться по вызову. Например, гражданина, ничего не знающего о преступлении и других обстоятельствах по делу, вызывают для допроса, разъясняют его обязанность дать показания, предупреждают об уголовной ответственности за отказ от дачи показания и за дачу заведомо ложных показаний, могут подвергнуть приводу, штрафу или административному наказанию за неявку к следователю или в суд[52].

Необходимо отметить, что уголовно-процессуальное законодательство признает свидетельский иммунитет. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 56 УПК РФ не могут допрашиваться в качестве свидетеля: судья, присяжный заседатель – об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу; адвокат подозреваемого, обвиняемого – об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием; адвокат – об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи; священнослужитель – об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди; член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без их согласия.

В перечень лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетеля, дополнительно включены судья и присяжный заседатель. Они не могут давать показания об обстоятельствах уголовного дела, ставших им известными в связи с участием в производстве по данному делу (п. 1 ч. 3 ст.56 УПК РФ). На наш взгляд, не должны подлежать допросу в качестве свидетелей и другие должностные лица, создающие надлежащие процессуальные условия для обеспечения правосудия, – следователь, дознаватель, прокурор[53].

Между тем, случаи допросов указанных должностных лиц, в качестве свидетелей, весьма распространены. Очень часто следователи, проводившие предварительное расследование по уголовному делу, допрашиваются в судебных заседаниях в качестве свидетелей в связи с отказом подсудимых от имевшего места признания своей вины по мотивам принудительного воздействия на них в досудебном производстве. В большинстве подобных случаев «следователи-свидетели» отрицают указываемые подсудимыми факты и их допросы завершаются, по сути, ничем, поскольку логически невозможно проверить достоверность заявлений подсудимого показаниями следователя, т. е. того самого лица, на незаконные действия которого и жалуется подсудимый. Помимо того, что такие «свидетели» по своей сути не соответствуют своему процессуальному положению, суды, проводящие их допросы, прямо нарушают закон, необоснованно расширяя пределы судебного разбирательства. В соответствии с ч. 1 ст. 252 УПК РФ, судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению[54].

В соответствии с ч. 2 ст. 74 УПК РФ, показания свидетеля допускаются в качестве доказательства. Вместе с тем собственно показания представляют собой всего лишь часть протокола допроса, в которой содержится фактическая информация об обстоятельствах уголовного дела. Подобная содержательная часть протокола способна характеризовать такие свойства доказательства, как относимость и достоверность (ст. 88 УПК РФ). Другое юридическое свойство доказательства – допустимость – может быть проверено и оценено только посредством анализа всего протокола допроса, а не только показаний. Допустимость предполагает соответствие порядка получения доказательства требованиям уголовно-процессуального закона (ст. 75 УПК РФ). Показания даются свидетелем во время его допроса, в ходе которого составляется протокол, в котором отражаются все участники данного следственного действия, условия его производства и т. д. (ст. 166 УПК РФ). Любое несоответствие порядка составления протокола нормативным установлениям влечет признание всего доказательства недопустимым, даже если в показаниях свидетеля содержится абсолютно достоверная и относимая информация. Поэтому перечисление в ст. 74 УПК РФ показаний в качестве видов доказательств наряду с протоколами следственных и судебных действий является, с точки зрения законодательной техники, излишним, а с позиций теории доказательств – неправильным[55].

Предмет показаний свидетеля определен в ч. 2 ст. 79 УПК РФ: любые относящиеся к уголовному делу обстоятельства, в том числе связанные с личностью обвиняемого, потерпевшего, а также взаимоотношениями допрашиваемого с ними и другими свидетелями. На наш взгляд, он определен несколько шире предмета доказывания по уголовному делу, поскольку обстоятельства, характеризующие взаимоотношения допрашиваемого свидетеля с другими участниками процесса, не входят в перечень подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу (ст. 73 УПК РФ). С другой стороны, характеристика подобных взаимоотношений обязательно должна учитываться при проверке полученных следователем или судом доказательств (ст. 87 УПК РФ). В содержание показаний свидетеля, таким образом, могут включаться не только сведения об обстоятельствах преступления, но и собственные суждения и выводы относительно допрашиваемого, а также тех участников процесса, с которыми у него имелись взаимоотношения до и после совершения преступления, а также во время предварительного расследования и судебного разбирательства. Эти сведения могут указывать, в частности, на противоправное воздействие на свидетеля со стороны других лиц с целью сообщения им при допросе выгодной для них информации по делу. В любом случае сообщаемая свидетелем фактическая информация об обстоятельствах уголовного дела способна при ее соответствии юридическим свойствам доказательства устанавливать факты и события, по поводу и в отношении которых осуществляется предварительное или судебное следствие[56].

Уголовно-процессуальный закон устанавливает место допроса свидетеля и потерпевшего, порядок их вызова и общие правила проведения до­проса (ст. ст. 187-189 УПК РФ).

Вызову свидетеля или потерпевшего на допрос предшествует выполнение следователем комплекса организационно-подготовительных мероприятий, а именно:

1) изучение имеющихся в распоряжении следователя материалов уголовного дела и результатов оперативно-розыскных мероприятий с целью решения вопроса о наличии оснований, целесообразности и времени вызова конкретного лица на допрос в качестве свидетеля или потерпевшего;

2) определение предмета показаний свидетеля или потерпевшего;

3) принятие решения о месте и времени допроса. Устанавливая конкретное время явки свидетеля или потерпевшего на допрос, необходимо учитывать ряд моментов:

во-первых, вызов на допрос в удобное для допрашиваемого время способствует установлению с ним психологического контакта;

во-вторых, время явки свидетеля или потерпевшего должно быть определено таким образом, чтобы он не ожидал длительного времени в коридоре вызова на допрос;

в-третьих, вызывая свидетелей по одному и тому же уголовному делу, следователь обязан принять меры к тому, чтобы они не могли общаться между собой. Реализация этого положения обеспечивается вызовом свидетелей на допрос в разное время, а иногда и в разные дни. При этом первыми должны быть допрошены свидетели, которые, по мнению следствия, могут дать наиболее полные и точные показания. Кроме того, решая вопрос о последовательности допроса свидетелей, следует учитывать их возможную заинтересованность в деле, а также возможность сговора свидетелей или оказания на них влияния со стороны обвиняемого (подозреваемого);

в-четвертых, при необходимости проведения опознания следователь должен спланировать вызов на допрос потерпевшего или свидетеля таким образом, чтобы исключить его встречу с подозреваемым или обвиняемым[57];

4) подготовку средств фиксации показаний;

5) составление плана допроса. Это очень важный этап, и игнорировать его не рекомендуется, так как. в противном случае показания допрошенного свидетеля или потерпевшего могут оказаться неполными и неточными, и многие вопросы останутся «за кадром»[58].

Свидетель и потерпевший вызываются на допрос повесткой. В повестке должно быть указано: кто и в каком качестве вызывается, к кому и по какому адресу, дата и время явки на допрос, а также последствия неявки без уважительных причин. Повестка вручается лицу, вызываемому на допрос, под расписку либо передается с помощью средств связи. В случае временного отсутствия лица, вызываемого на допрос, повестка вручается совершеннолетнему члену его семьи либо передается администрации по месту его работы или по поручению следователя иным лицам или организациям, которые обязаны передать повестку адресату.

Нормами, закрепленными в ст.ст. 155 и 161 УПК РСФСР, следователю было предоставлено право вызывать свидетеля и потерпевшего на допрос телефонограммой или телеграммой.

Статья 188 УПК РФ такого положения не содержит. Является ли это пробелом законодателя? Как выйти из ситуации, когда срочно требуется допросить свидетеля, а доставить повестку нарочным следователь лишен возможности? На наш взгляд, термин, содержащийся в ч. 2 ст. 188 УПК РФ, — повестка «передается с помощью средств связи» — можно буквально толковать и так – и телефон, и факс, и телеграф являются средствами связи. Следовательно, послание, содержащее все атрибуты повестки, следователь может передать не только через работников почты, но и воспользоваться с этой целью иными средствами связи. Безусловно, что наше толкование можно подвергнуть жесткой критике, но следователь должен как-то работат[59]ь. Думается, оптимальным решением этой небольшой, но достаточно острой проблемы внесение дополнений в статью 188 УПК РФ в части предоставления следователю, дознавателю, прокурору, суду права осуществлять вызов на допрос телефонограммой, телеграммой и с помощью иных средств связи.

Уголовно-процессуальным законом определен порядок вызова на допрос несовершеннолетнего потерпевшего (свидетеля). Лицо, не достигшее шестнадцатилетнего возраста, вызывается на допрос через его законных представителей либо через администрацию по месту его работы или учебы. Иной порядок вызова на допрос допускается лишь в тех случаях, когда это вызвано обстоятельствами дела[60].

Военнослужащий вызывается на допрос через командование воинской части.
Лицо, вызываемое на допрос, обязано явиться в назначенное время либо заранее уведомить следователя о причинах неявки.

В случае неявки на допрос без уважительных причин лицо может быть подвергнуто приводу.

К нему также могут быть применены иные меры процессуального принуждения, предусмотренные ст. 111 УПК РФ, а именно:

1) обязательство о явке (при необходимости у потерпевшего и свидетеля может быть взято обязательство о явке). Оно состоит в письменном обязательстве лица своевременно являться по вызовам, а в случае перемены места жительства незамедлительно сообщить об этом дознавателю, следователю, прокурору или суду. Лицу разъясняются последствия нарушения обязательства, о чем делается отметка в протоколе (ст. 112 УПК РФ);

2) денежное взыскание (в случае неисполнения процессуальных обязанностей на потерпевшего и свидетеля может быть наложено денежное взыскание в размере до двадцати пяти минимальных размеров оплаты труда). Денежное взыскание налагается судом. Дознаватель, следователь или прокурор составляет протокол о нарушении, который направляет в районный суд. Протокол подлежит рассмотрению судьей в течение пяти суток с момента его поступления в суд. В судебное заседание вызывается лицо, на которое может быть наложено денежное взыскание, и должностное лицо, составившее протокол. Неявка нарушителя без уважительных причин не препятствует рассмотрению протокола. По результатам рассмотрения судья выносит постановление о наложении денежного взыскания либо об отказе в его наложении (ст. ст. 117, 118 УПК РФ)[61].

На наш взгляд, следует более подробно остановиться на такой мере процессуального принуждения, как привод.

В случае неявки по вызову без уважительной причины потерпевший и свидетель могут быть подвергнуты приводу. Привод состоит в принудительном доставлении лица к дознавателю, следователю, прокурору или в суд. Дознаватель, следователь или прокурор выносит постановление о приводе, суд – определение. Привод осуществляется органами дознания по поручению следователя, дознавателя, прокурора, судебными приставами-исполнителями – по поручению суда. Перед исполнением постановление (определение) о приводе объявляется лицу, которое подвергается приводу, что удостоверяется его подписью на документе. Привод не может производиться в ночное время. Частью 6 ст. 113 УПК РФ определен перечень лиц, которые не могут быть подвергнуты приводу:

1) несовершеннолетние в возрасте до четырнадцати лет;

2) беременные женщины;

3) больные, которые по состоянию здоровья не могут оставлять место своего пребывания. Но данный факт подлежит удостоверению врачом[62].

Допрос проводится по месту производства предварительного следствия. В большинстве случаев целесообразно приглашать свидетеля и потерпевшего на допрос в кабинет следователя. Замечено, что следователи более продуктивно допрашивают на привычном для них рабочем месте. Официальная обстановка способствует установлению деловых взаимоотношений между следователем и допрашиваемым лицом. Однако следователь вправе в случае необходимости провести допрос в месте нахождения допрашиваемого лица.

Вступающий в силу с 1 июля 2002 г. уголовно-процессуальный закон запрещает проводить допрос непрерывно более четырех часов. Перерыв для отдыха и принятия пищи не может составлять менее одного часа. Общая продолжительность допроса в течение дня не должна превышать восьми часов. При наличии медицинских показаний продолжительность допроса устанавливается на основании заключения врача[63].

Приступая к допросу потерпевшего или свидетеляследователь удостоверяется в их личности (по паспорту), разъясняет обязанности свидетеля. В протоколе допроса это отражается так:

 

СвидетельКвинт Игорь Иванович

 

 


(подпись)
    продолжение
--PAGE_BREAK--
Перед началом допроса мне разъяснены права и обязанности свидетеля, предусмотренные частью четвертой ст. 56 УПК РФ:

1) отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ. При согласии дать показания я предупрежден о том, что мои показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и в случае моего последующего отказа от этих показаний;

2) давать показания на родном языке или языке, которым я владею;

3) пользоваться помощью переводчика бесплатно;

4) заявлять отвод переводчику, участвующему в допросе;

5) заявлять ходатайства и приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда;

6) являться на допрос с адвокатом в соответствии с частью пятой ст. 189 УПК РФ;

7) ходатайствовать о применении мер безопасности, предусмотренных частью третьей ст. 11 УПК РФ.

Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст. 308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ предупрежден.

СвидетельКвинт Игорь Иванович

 

 


(подпись)





ПотерпевшийРузанов Владимир Александрович


 

 


(подпись)

 

Перед началом допроса мне разъяснены права и обязанности потерпевшего, предусмотренные частью второй ст.42  УПК РФ. Согласно ст. 18 УПК РФ мне разъяснено право давать показания на родном языке или на том языке, которым я владею, а также пользоваться помощью переводчика бесплатно. Мне также разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции РФ я не обязан свидетельствовать  против себя самого, своей супруги и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст. 308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ предупрежден.

 

ПотерпевшийРузанов Владимир Александрович


 

 


(подпись)

Часть 5 ст. 189 УПК РФ предусматривает новацию: свидетель или потерпевший         может явиться на допрос с адвокатом, приглашенным для оказания юридической помощи. Присутствуя при допросе, адвокат не вправе задавать вопросы и комментировать ответы свидетеля. По окончании до­проса адвокат вправе делать заявления о нарушении прав и за­конных интересов свидетеля[64].

За дачу заведомо ложных показаний или отказ от дачи по­казаний свидетель и потерпевший несут ответственность по ст. 307 и 308 УК РФ. За разглашение данных предварительного расследования свиде­тель также несет ответственность в соответствии со ст. 310 УК РФ и ст.161 УПК РФ.

Свидетель может быть допрошен о любых обстоятельствах, подлежащих установлению по делу, в том числе о личности обвиняемого и потерпевшего, а также о своих взаимоотношениях с ними и другими свидетелями (ч. 2 ст. 78 УПК РФ).

Допрос по существу начинается предложением свидетелю (потерпевшему) рассказать все об обстоятельствах, в связи, с кото­рыми тот вызван на допрос. Эта часть допроса в форме свободного рассказа несет большую смысловую нагрузку. Следователь не должен перебивать допрашиваемого. Он вправе лишь задать уточняющие вопросы или, если допрашиваемый явно уходит от предмета допроса, попросить свидетеля (потерпевшему) говорить по существу. Возникшие вопросы следователь может задавать свидете­лю после завершения дачи показаний[65].

В протоколе допроса, это получает такое отражение:

 

По существу уголовного дела могу показать следующее:

С Квинт Игорем Ивановичем знаком около 3 лет, вместе работали на заводе «Ротор». Несколько месяцев назад был уволен в связи сокращением численности. Найти работу не смог, жена тоже нигде не работает, поэтому решил вместе с Квинт И.И. отправится на заработки в г. Сургут. Но денег на дорогу не было. Вечером 21 ноября 2003 г. ко мне домой пришел Квинт И.И. Он предложил похитить автомобиль, который находился возле дома №98 по ул. Ленина, затем переправить машину в его гараж, разобрать и продать на рынке по запчастям. Таким способом мы бы получили деньги на поездку. Мне эта идея понравилась. При нашем разговоре посторонних лиц не было и наши намерения мы никому не раскрывали.

Около 24 часов 21 ноября мы зашли во двор дома №98. Там было темно. С одной стороны машины рос кустарник. Скрываясь за кустарником, мы подошли и Квинт И.И. вытащил стекло задней дверцы заранее приготовленными стамеской и отверткой, а затем открыл заднюю дверцу и дверцу водителя. Квинт И.И. остался на заднем сидении. Я сел на место водителя и стал снимать кожух рулевой колонки, чтобы вытащить провода от замка зажигания, чтобы завести машину и уехать. В это время автомобиль сзади осветили фарами. Мы не придали этому значения. Через некоторое время к нам подъехала милицейская машина, откуда вышли двое. Один подошел и спросил: «Чья машина?». Я ответил, что моя. Тогда милиционер попросил показать документы. Я сделал вид, что ищу их, а в это время к нам подошел неизвестный мне человек и сказал, что машина его и он вызвал милицию. После этого милиционеры предложили проехать в УВД для выяснения обстоятельств.

Я был одет в куртку темного цвета, а Квинт – в светлую куртку.

Данный случай произошел впервые. Раньше никакими кражами и угонами я не занимался.

ВОПРОС: имеются ли у вас водительские права?

ОТВЕТ: да, имеются, но в данный момент они утеряны. Знаю, что машину можно завести без ключа, соединив провода.

 

СвидетельШаповалов Андрей Александрович

 

 


(подпись)



Если свидетель сам непосредственно не наблюдал преступле­ния, то при допросе должен быть выяснен источник его осведомленности. Причем сама по себе ссылка свидетеля на конкретное лицо, со слов которого ему известно о событии или обстоятельст­вах преступления, вопроса не решает, и его показания при­обретут доказательственное значение  лишь тогда, когда названное свидетелем лицо на допросе подтвердит показания этого свидетеля. В этом случае показания свидетеля будут производными, т. к. они даны со слов очевидца.

Закон требует, чтобы свидетелю, равно как и другим допра­шиваемым, не задавались наводящие вопросы, которые в скрытой или очевидной форме содержат желательный для допрашиваю­щего ответ. Здесь, очевидно, было проявлено внушающее воздействие на свидете­ля, которое может повлиять на достоверность показаний.

Показания свидетеля (потерпевшего), в том числе и несовершеннолетнего, за­носятся в протокол, который составляется с соблюдением предписаний ст. 166, 167 и 190 УПК РФ. Закон требует, чтобы показания записывались от первого лица и по возможности дословно. Обычно следователь протоколирует лишь то, что относится к обстоятельст­вам преступления, к личности обвиняемого и жертвы, характеру их отношений. Остальная информация заносится в протокол, если ее посчитает важной для дела следователь или на этом настаивает сам допрашиваемый. Вопросы, задаваемые после свободного рассказа свидетеля, равно как и ответы на них свидетеля заносятся в прото­кол. Это, как правило, носит общий характер и относится к вопросам не только следователя, но и других присутствующих лиц.

По окончанию допроса и составления протокола, он предъявляется свидетелю для прочтения или за­читывается следователем. Свидетель имеет право потребовать дополнения протокола или внесения в него поправок, что являет­ся обязательным для следователя. После прочтения документа и внесения в него при необходимости поправок в протоколе отме­чается, прочитал ли следователь протокол лично или он был зачитан следователем. В конце протокола удостоверяется правиль­ность записи показаний. Свидетель подписывает каждую страни­цу и протокол в целом[66]. В протоколе это выглядит так:

СвидетельШаповалов Андрей Александрович

 

 


(подпись)

 

Протокол прочитан

 лично

 

Замечания к протоколу

отсутствуют

 

СвидетельШаповалов Андрей Александрович

 

 


(подпись)

 

 

 

После дачи свидетелем (потерпевшим) показаний при наличии просьбы свидетеля, ему предоставляется возможность собственноручно изложить свои показания, о чем делается соответствующая запись в протоколе. Практика свидетельствует о том, что нередко в процессе собственноручной записи показаний свидетель либо не указывает некоторых важных обстоятельств своих устных показа­ний, либо привносит в протокол нечто новое, чего он ранее не говорил. Поэтому следователь должен тщательно вычитывать собственноручные показания свидетеля и при необходимости ставить по ним вопросы. Показания и в этом случае подписываются свидетелем (потерпевшим) и следователем[67].

Таким образом, установление истины о происшедшем деянии для разрешения спора, или установления виновного в уголовном деле всегда было связано с получением показания от лиц, наблюдавших его лично или опосредованно, то есть потерпевших и свидетелей. В этой связи допрос свидетелей и потерпевших незаменимое следственное действие, без которого невозможно провести полное, всестороннее и объективное расследование ни одного уголов­ного дела. Он играет важную роль не только как преимущественно используемое средство собирания и закрепления доказательств, но и как средство проверки и оценки фактических данных в целях установления истины, в том числе как способ устранения различных нарушений уголовно-процессуального закона, допущенных в процессе расследования. Показания потерпевшего и свидетелей позволяют правильно квалифицировать содеянное, установить наличие или отсутствие состава преступления, определить степень общественной опасности как самого противоправного деяния, так и лица его совершившего; выявить условия, способствовавшие совершению преступления (в том числе и виктимность поведения потерпевшего), выработать более эффективные меры предупреждения преступлений (общая и специальная превенция). Все это требует широкого и комплексного изучения и обобщения опыта допроса свидетелей и потерпевшего, выдвижения новых, перспективных подходов к дальнейшему углубленному исследованию проблем тактики и психологии допроса потерпевшего.
2. ПРОБЛЕМЫ ТАКТИКИ ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЕЙ И ПОТЕРПЕВШИХ



2.1 Система тактических приемов допроса свидетелей и потерпевших



В данном параграфе настоящей дипломной работы мы сначала рассмотрим общие вопросы тактики допроса свидетелей и потерпевших, а затем выделим особенности, присущие допросу, каждой из указанных групп участников уголовного судопроизводства.

Прежде всего необходимо отметить, что  допрос свидетеля (потерпевшего) включает три стадии:

·        подготовительную,

·        свободный рассказ

·        ответы на вопросы.

На подготовительной стадии следователь, удостоверившись в личности свидетеля (потерпевшего), составляет вводную часть протокола, фиксирует в ней его анкетные данные. Затем следователь обязан разъяснить допрашиваемому положение ст. 51 Конституции РФ о том, что «никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом». Однако следует заметить, что данное положение не запрещает давать показания относительно причастности свидетеля к преступлению, а также об участии в его совершении супруга или близких родственников. Заявление свидетеля о согласии или несогласии давать показания по этим вопросам заносится в протокол[68].

На данной стадии следователю весьма целесообразно получить дополнительные сведения о психологических характеристиках свидетеля (потерпевшего). Выясняя его анкетные данные, рекомендуется уточнить сведения о личности свидетеля (потерпевшего), завязать с ним беседу на отвлеченные темы. С одной стороны, это поможет следователю уточнить свое предварительное мнение о допрашиваемом, составить более полное представление о психологических характеристиках его личности. С другой стороны, беседа способствует снятию у свидетеля (потерпевшего) внутреннего напряжения, неизбежно возникающего при контакте с представителем правоохранительных органов[69].

Один из тактических приемов, который применяется в процессе подготовки к допросу свидетеля и потерпевшего для получения от них достоверных, правдивых и полных показаний, это формирование контакта следователя с допрашиваемым.

Контакт между следователем и допрашиваемым есть создание таких отношений, при которых допрашиваемый не уклоняется от общения со следователем, не замыкается, не молчит, а проникается желанием дать правдивые показания[70].

Формирование контакта связано с тем, что следователь, добросовестно и беспристрастно исполняющий служебные обязанности, должен иметь авторитет у допрашиваемого и тем самым вызывать желание быть с ним честным и искренним. Поэтому следователь должен предъявлять повышенные требования прежде всего к самому себе — быть корректным, внимательным, лояльным, уметь владеть собой в любых ситуациях, не давать волю своим эмоциям. Нужно учитывать, что в силу так называемых реакций «зеркальности» любой «срыв» следователя, например его грубый тон, естественно, может вызвать раздражение и у допрашиваемого, а если последний сам начнет говорить повышенным или раздражительным тоном, то лучшим средством приведения его в должное состояние будет нарочито спокойный тон следователя. Имеет значение и подтянутый вид следователя. Вот почему желательно, чтобы при производстве допросов он был бы в форме, поскольку она обязывает к должному поведению как самого следователя, так и допрашиваемых[71].

Таким образом, то, что можно назвать стилем поведения следователя, есть первый важный прием формирования контакта. Вторым важным приемом формирования контакта является обстановка общения следователя с допрашиваемым один на один, в отсутствии посторонних.

Третий важный прием формирования контакта — правильный подход к вызову на допрос. При вызове свидетелей и потерпевших нет нужды предупреждать всех их о приводе в случае неявки. Если нет оснований опасаться, что свидетель или потерпевший не явится по вызову следователя без уважительных причин, целесообразно воздержаться от ненужного в этом случае предупреждения о приводе, которое может настроить вызываемого против следователя. В отношении такой категории свидетелей и потерпевших желательно было бы практиковать приглашение на допрос лично следователем по домашнему или служебному телефону[72].

Само собой разумеется, что за неявку по такому вызову привод применен быть не может (поскольку не было сделано соответствующего предупреждения).

Четвертым важным приемом формирования контакта является форма разъяснения допрашиваемым их правового положения и предупреждения об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний и за ложные показания.

На практике следователи нередко упрощают эту процедуру, сводя ее только к предупреждению об ответственности (скороговоркой). Это — серьезная ошибка. Надо выполнять требования закона (ст.ст. 158 и 161 УПК) так, чтобы свидетель и потерпевший знали свои обязанности и права и осознавали важность допроса и свою ответственность за невыполнение обязанностей.

Нужно иметь в виду, что для свидетелей исполнение их обязанностей, как правило, не доставляет удовольствия, а скорее воспринимается как неприятность (отрыв от работы, опасение вызвать недовольство тех, кого касаются его показания, боязнь мести и т.д.). Встречаются и такие свидетели, которые ошибочно считают, что дача показаний роняет их достоинство и поэтому уклоняются от допроса[73].

Перед началом допроса необходимо назвать свою фамилию и должностное положение, указать в качестве кого вызван допрашиваемый (его процессуальное положение) и по какому делу и лишь после этого разъяснить ему обязанности и права, предупредить об ответственности[74].

Предупредить об ответственности можно по-разному: одних можно и нужно предупредить строго, если есть основания полагать, что они будут стараться скрыть правду, давать ложные показания и т.п… Им необходимо разъяснить подробно ст.51 Конституции РФ, ст.ст.307-308 УК, а также понятие ложного показания и уклонения от дачи показаний, в частности, то, что ложным показанием является не только сознательное сокрытие правды и извращение фактов, но и ссылка на то, что «не видел», «не заметил», «забыл», если в действительности видел, заметил, не забыл[75].

Свидетелей и потерпевших, в отношении которых нет оснований опасаться, что они будут уклоняться от истины, целесообразно предупредить от ответственности осторожно, чтобы у них не создалось впечатление, что следователь ставит их в положение «подозреваемых» в лжесвидетельстве (конечно, при необходимости в ходе допроса можно напомнить им, что они предупреждены об ответственности и сделать это в более строгой форме). Предупреждать об ответственности этих свидетелей и потерпевших можно примерно так: «Закон обязывает предупреждать каждого свидетеля (потерпевшего) об ответственности… Ознакомьтесь, пожалуйста, со ст.ст. 307-308 УК или я могу зачитать их Вам» и т.д…

Здесь же рекомендуется разъяснить допрашиваемому, насколько важны для дела правдивые показания. Для формирования контакта с допрашиваемым полезно разъяснить ему порядок допроса: сначала допрашиваемый обязан рассказать все ему известное по делу, а после этого ответить на вопросы следователя. Важно разъяснить также, что показания будут занесены в протокол. Затем рекомендуется рассказать допрашиваемому о порядке составления и подписания протокола, в том числе о том, что ему будет представлено право вносить любые поправки, изменения и дополнения в протокол (ст.160 УПК). Последнее может быть особенно полезно для получения правдивых показаний от нерешительных, колеблющихся лиц, которые опасаются, что их показания могут быть записаны не так, как они хотели бы, и поэтому они следят за тем, пишет или не пишет следователь в это время, а если пишет, то что именно и т.д., и отвлекаются от предмета показаний[76].

В целях достижения контакта при установлении данных о личности допрашиваемого свидетеля и потерпевшего и записи их в протокол рекомендуется придерживаться формы беседы, возможно несколько отклоняясь от анкетной части протокола для того, чтобы лучше уяснить психологические черты допрашиваемого, его отношение к расследуемому преступлению, к другим участвующим в деле лицам, вызвать его на откровенный разговор.

Особое значение имеет подробное выяснение (предварительно и в момент допроса) взаимоотношений между допрашиваемым и обвиняемым (подозреваемым), а также между ним и другими свидетелями и потерпевшими. Хорошие отношения между свидетелем и потерпевшим могут быть использованы для преодоления боязни свидетеля давать показания против обвиняемого (подозреваемого). В некоторых случаях они могут объяснить возможное «приукрашивание» потерпевшего, его поведения, «обвинительный уклон» по отношению к обвиняемому (подозреваемому). Обратное влияние на показания может оказать недружелюбное и тем более враждебное отношение свидетеля к потерпевшему[77].

Хорошие отношения между свидетелем и обвиняемым (подозреваемым) дают основание быть внимательным к тому, не являются ли его показания пристрастными в пользу обвиняемого (подозреваемого). При хороших отношениях между свидетелем и обвиняемым (подозреваемым) можно добиться от него получения правдивых показаний, разъяснив ему, какое с объективной точки зрения значение для обвиняемого имеет установление его действительной вины в целях исправления.

Контакт следователя с потерпевшим, как правило, достигается легче, чем со свидетелем, потому что для потерпевшего следователь является защитником его интересов. Но иногда контакту может угрожать чрезмерное упование потерпевшего на то, что следователь только защитник его интересов.

Следует помнить, что иногда и потерпевший из-за боязни мести со стороны обвиняемого (подозреваемого), а также материальной или иной личной заинтересованности не желает давать правдивые показания, несмотря на разъяснение ему требований ст.ст. 307-308 УК. В подобных случаях следователь должен проявить больше усилия, умение и терпение для формирования контакта с потерпевшим и склонения его к даче правдивых показаний.

С точки зрения психологических особенностей свидетеля и потерпевшего можно ожидать, что при прочих равных условиях контакт быстрее будет установлен с человеком общительным, подвижным, оптимистично настроенным, чем с человеком замкнутым, пессимистично настроенным, недоверчивым, чрезмерно углубленным в самого себя[78].

Стадия свободного рассказа начинается с предложения допрашиваемому рассказать все, что ему известно об обстоятельствах расследуемого преступления. При этом свидетеля необходимо вкратце проинформировать о деле, по которому он вызван на допрос, чтобы ему было понятно, что именно интересует следователя. Иногда целесообразно разъяснить допрашиваемому порядок дачи показаний: сообщить известные ему обстоятельства в определенной последовательности, со ссылками на их источники[79].

Во время свободного рассказа свидетеля (потерпевшего) не следует перебивать его, даже если он говорит слишком пространно. Иногда это побуждает допрашиваемого сообщить факты, о которых он и не собирался рассказывать. При допросе не нужно давать оценку показаниям, а тем более выражать недовольство, ибо это может привести к тому, что свидетель (потерпевший) замкнется.

Чтобы у допрашиваемого лучше протекал процесс припоминания (узнавания), можно рекомендовать ему вести свой рассказ в последовательности развития события с максимальными подробностями: сначала изложить то, что предшествовало главному событию, по поводу которого он дает показания, затем рассказать о главном событии и, наконец, о последующих фактах (последствия преступления, возможные встречи с участниками события и т.д.) и непременно с указанием источников сообщаемых сведений и возможности подтверждения последних[80].

Не следует торопить допрашиваемого, требовать, чтобы его показания были «ближе к делу» (кроме случаев, когда он явно уклоняется от предмета допроса); потому что, как известно, у некоторых припоминание происходит медленно, постепенно, а многим для того, чтобы вспомнить событие, происходившее вечером или днем, припоминание следует начинать с событий, имевших место с утра. Целесообразно, чтобы следователь рекомендовал бы допрашиваемому начинать припоминание не непосредственно с интересующего события, а с более раннего момента[81].

Если допрашиваемому необходимо припомнить то, что было несколько дней назад, можно рекомендовать ему начать припоминание с отчетом назад от дня допроса или взять за ориентир какой-то запомнившийся день. Иногда при восстановлении этой связи удается запомнившийся день или событие обозначить точной датой (например, день отъезда или приезда, праздник, конференция и т.п.) и тогда припоминаемое обстоятельство будет «привязано» к этой дате и приобретет определенность во времени.

Такой процесс припоминая может оказаться довольно длительным, потребовать не одной, а многих попыток «отсчета» в разных вариантах, чтобы добиться положительных результатов. Но, если от результатов припоминания зависит выявление какого-то важного обстоятельства, то не следует останавливаться перед затратой времени и усилий[82].

Чтобы припомнить существенные детали определенного события, обстоятельства, следует рекомендовать допрашиваемому вспомнить как можно больше всяких смежных деталей, благодаря чему может «всплыть» в памяти и забытая деталь. Каждый знает случаи, когда какое-то обстоятельство неожиданно «всплывает» в памяти по трудно объяснимой ассоциации. Значит, и заставить, «сработать» такую ассоциацию можно, если перебрать в памяти всевозможные обстоятельства, детали, в какой-то мере относящиеся к интересующему событию или напоминающие его. Иногда даже бывает целесообразно, чтобы следователь сам в заданном вопросе упомянул какую-либо установленную деталь, смежную с припоминаемой.

При использовании ассоциации по смежности хорошие результаты дает напоминание о происшествии путем предъявления какого-либо вещественного доказательства или фотографии места происшествия. Иногда следователю вместе со свидетелем или потерпевшим приходится выходить на место происшествия, где обстановка помогает восстановить в памяти допрашиваемого ход события, его детали.

В практике наблюдаются случаи, когда свидетель и потерпевший затрудняются изложить свои впечатления, рассказать о каком-то обстоятельстве из-за недостаточного развития, смущения и т.д. В таких случаях рекомендуется задавать вопросы, терпеливо и спокойно выслушивать ответы. Однако при этом нельзя забывать, что записанные показания по возможности должны передать стиль и речь допрашиваемого[83].

Что касается свидетелей, дающих показания со слов третьих лиц, здесь следователь, помимо пере­численных факторов, должен учитывать то, что пер­воначальная информация подверглась двойной об­работке. И конечный результат несёт на себе отпе­чаток психологического влияния первичного носи теля (его личностных особенностей, его отношения к событию). Поэтому возникает необходимость изу­чения двух (и более) лиц, также характера их связей и взаимовлияния друг на друга. При этом должно учитывать неизбежные искажения информации, появляющиеся в итоге, которые отнюдь не являют­ся результатом злого умысла свидетеля.

Здесь мы подошли к другой важной классифи­кации свидетелей, которая обусловливает всю так­тику следствия. Это свидетели, дающие правдивые показания и лжесвидетели[84].

Даже если следователь уверен в честности дан­ного лица, он должен всегда помнить о том, что вов­лечение человека в процесс уголовного судопроиз­водства вызывает у него особое психическое состо­яние, обусловленное повышенной ответственностью за свои действия, опасением сделать или сказать что-то, что будет истолковано ошибочно и во вред само­му свидетелю или его близким. Такое состояние ча­сто вызывает повышенную тревожность и, как следствие, не вполне адекватную реакцию на действия и вопросы следователя. «Одни свидетели раздражают­ся и, чувствуя, что их ловят на словах, становятся грубы и принимают вызывающий тон, большинство же теряется и нравственно страдает. Нужно зорко следить за настроением свидетелей; нужно мыслен­но становиться на их место, умея вернуть спокой­ствие и самообладание одним, поддержать бодрость в других»[85]. Особенно это относится к родственни­кам и иным близким людям потерпевших, подозре­ваемых (обвиняемых). Само положение в качестве свидетелей уже причиняет им немалую душевную боль. Поэтому следователь должен чутко реагировать на все изменения в облике, поведении и словах сви­детеля. Он должен тщательно продумывать не толь­ко содержание своих вопросов, но и их формулиров­ку. Поскольку негативная направленность вопросов способна породить отрицательные эмоции, что при­ведёт в конечном итоге к конфликту и затруднению в получении важной для следствия информации[86].

Ряд особенностей присущи допросу свидетеля или потерпевшего о субъективной стороне состава преступления. Между тем ее установление имеет важное значение для дела.

Основная тактическая особенность допроса о субъективной стороне состоит в выявлении информации, воспринимаемой свидетелем и потерпевшим опосредованно. Ее выявление в ходе допроса происходит параллельно с установлением внешних, наблюдаемых данных по делу. Поэтому первым приемом получения показаний о субъективной стороне должна быть их относительная самостоятельность. Для этого указанные сведения выделяют из общей картины преступного поведения и выявляют их функциональные связи с полученными свидетелем данными о внешних обстоятельствах совершенного преступного события[87].

Следует согласиться с Р. С. Белкиным, указывающим, что «основное содержание следственного действия, как и всего процесса доказывания, образует информационно-познавательная деятельность следователя»[88]. Установление в ходе допроса данных о субъективной стороне осуществляется путем решения ряда познавательных задач. Первая состоит в установлении общих данных о субъективном характере (умышленном или неосторожном) преступных действий. Ее решение происходит в ходе свободного рассказа. Связано это с тем, что сведения, сообщаемые свидетелем и потерпевшим о характере расследуемого преступного события, включают и данные о его субъективной стороне. Однако указанные данные сообщаются свидетелем и потерпевшим в неразрывной связи с преступным событием в целом. Поэтому они носят весьма общий и неконкретный характер.

Следующая познавательная задача — получение данных о всех элементах субъективной стороны расследуемого события. Объем искомой при этом информации разный, В одних случаях — это выявление характера и направленности умысла обвиняемого. В других — установление содержания мотива и цели преступления и иных субъективных элементов, входящих в предмет доказывания по делу. Третьей задачей является выявление источников осведомленности свидетеля и потерпевшего о субъективной стороне. Четвертая задача — проверка достоверности и полноты указанных данных, а в случае выявления лжесвидетельства — его изобличение[89].

Тактическое обеспечение выполнения каждой из названных задач допроса сводится к использованию специальных приемов организационного, познавательного и поведенческого характера. Так, уже при подготовке к допросу свидетеля и потерпевшего возникает необходимость определения объема воспринятой ими информации (преступного события в целом, отдельного эпизода или фрагмента); характера данных о субъективной стороне, которыми может располагать свидетель; данных о субъективной стороне и ее элементах, которые уже имеются в деле; перечня вопросов о субъективной стороне, который надо выяснить и проверить в ходе допроса; и др[90].

Последовательность получения в ходе допроса свидетеля и потерпевшего данных о субъективной стороне должна быть следующей: выявление сведений о субъективном характере преступного события как умышленном, неосторожном или требующем версионного объяснения; его структуре; направленности умысла и времени его возникновения; характере отдельных субъективных обстоятельств совершения преступления; роли умысла, мотива и цели в выборе объекта посягательства, самих преступных действий, способов, орудий, места и времени их совершения; наличии других субъектив­ных обстоятельств, которые смягчают или отягчают вину.

Дальнейшее развитие теории допроса требует решения двух групп вопросов, Во-первых, о расширении перечня закономерностей, связанных с восприятием преступного события. Они должны быть дополнены следующим: восприятие свидетелем и потерпевшим преступного события как акта волевого поведения включает и данные о субъективных причинах его регуляции. Предлагаемое расширение теоретических основ допроса имеет первостепенное значение прежде всего для обоснования познавательных возможностей допроса как средства получения данных о расследуемом преступлении[91].

Разработка правильных, научно обоснованных представлений о познавательных возможностях допроса служит научной базой для анализа его тактических аспектов. Это составляет вторую группу вопросов. Закономерности формирования свидетельских показаний о субъективных обстоятельствах совершения преступления связаны с пониманием информационной базы получения свидетелем и потерпевшим данных о его характере, целях, мотивах и других регуляторах поведения. Они непосредственно обусловливают логико-информационную структуру допроса и систему тактических приемов его проведения. На указанной научной базе и должны разрабатываться основы тактики проведения допроса свидетелей и потерпевших, связанные с выявлением данных о субъективной стороне расследуемых преступлений[92].

Такой анализ показаний органически связан с применением других тактических приемов, в том числе по преодолению возможностей установки на ложь.

Важным условием получения правдивых, достоверных и полных показаний является их анализ в процессе допроса и правильная оценка, а также выяснение позиции допрашиваемого. Анализ показаний есть предпосылка к применению тактических приемов, непосредственно направленных к получению достоверных, правдивых и полных показаний, и в то же время самостоятельный тактический прием, основанный главным образом на логике и психологии[93].

Говоря об оценке показаний, мы имеем ввиду о тактическом приеме допроса, о криминалистическом анализе, основной целью которого является установление способности допрашиваемого к правильному и полному восприятию, достоверному воспроизведению позиции допрашиваемого при даче показаний, их правдивости и достоверности, а не об уголовно-процессуальном анализе сообщаемых допрашиваемым сведений с точки зрения их относимости, допустимости и доказательственного значения.  И здесь очень важно определить тот источник из которого свидетелем были получены сведения.

Можно выделить три основных источника получения подобного рода информации. Первый — непосредственное восприятие потерпевшим и свидетелем преступных действий. Содержание свидетельских показаний в этих случаях определяют сведения, воспринятые через зрительные и слуховые анализаторы. При этом полнота и точность смысловой стороны восприятия зависят от прошлого опыта и объема, знаний (общих и профессиональных) свидетеля.

Преступное событие как объект восприятия может выступать в качестве одноразового преступного действия или ряда эпизодов, составляющих преступную деятельность. Свидетели могут воспринимать преступное событие в целом, отдельные его эпизоды или фрагменты. Различный объем восприятия свидетелем преступного события определяет и объем его смыслового восприятия. Это означает, что свидетель эпизода может дать показания лишь о субъективных элементах данного, воспринятого им структурного элемента преступления, а не о субъективной стороне преступления в целом. Свидетель может воспринять отдельный фрагмент преступного события. Поэтому его допрос о субъективной стороне преступного события в целом может повлечь, ошибки и смысловые искажения[94].

Первостепенное значение для понимания «зачем» и «почему» совершено конкретное преступное действие имеет восприятие свидетелем основных «точек опоры», которыми он пользуется при воссоздании на допросе субъективных обстоятельств расследуемого преступления. К ним относятся: восприятие объекта (конкретного лица, имущества и т. п.) посягательства и целенаправленности преступного поведения. Восприятие объекта посягательства связано с пониманием воспринимающим лицом характера совершаемых действий. Например, по делам о кражах в ходе допросов потерпевших и свидетелей, как правило, имело место однозначное объяснение мотивов и целей совершенных противоправных поступков. Иное положение складывалось в ходе допроса потерпевших и свидетелей по делам о причинении тяжких телесных повреждений и хулиганстве. Характер воспринятых преступных действий объяснялся неоднозначно. Свидетели показывали, что они наблюдали процесс избиения потерпевшего, указывали конкретные действия обвиняемых, в том числе кто применил нож и т. п., однако затруднялись ответить на вопросы о мотивах и цели избиения[95].

Следующим элементом, имеющим значение смысловой «точки опоры», выступает способ совершения преступления. Так, показания потерпевшего о том, как преступник проник в квартиру, объясняют не только конкретный способ проникновения в жилье, но и цель названных действий. Показания свидетелей о том, что обвиняемый подговорил соучастников избить своего недруга, последнего ждали и, увидев, напали, раскрывают способ преступления. Последний был заранее продуман, и у обвиняемого имелся план совершения преступления. Серьезное значение имеют показания очевидцев о способе действий по делам о хулиганстве. Например о том, что обвиняемый оскорблял потерпевшего, при задержании не унимался и набросился на сотрудника милиции. Эти данные указывают на хулиганский мотив как субъективную причину действий преступника. К элементам, имеющим значение для смысловой интерпретации преступного события, относится также восприятие свидетелем орудий преступления, используемых субъектом в качестве средств достижения нужного результата. Смысловое восприятие включает и восприятие наступившего результата преступных действий. Смысловая интерпретация происходит одновременно с восприятием объективных, наблюдаемых элементов преступного поведения. В результате потерпевший и свидетель получают данные как о внешних элементах преступных действий, так и о субъективных причинах (мотивах и целях) их совершения[96].

Указанная специфика восприятия свидетелем и потерпевшим смысловой стороны преступных действий выступает основой при разработке тактики их допроса. В частности, в ходе допроса свидетелей и потерпевших необходимо соблюдать правила системного подхода. Сначала выявляется фактическая сторона действий. На этой основе с использованием описанных выше «смысловых опорных точек» выявляются данные о субъективных причинах совершения преступления. Чем больше воспринято свидетелем конкретных «опорных точек» преступного поведения, тем более детальными и обоснованными будут его показания, касающиеся субъективных обстоятельств совершенного преступления.

Вторым источником получения потерпевшим и свидетелем данных о субъективной стороне выступают высказывания обвиняемого о мотиве и цели своих действий, а также о других субъективных элементах преступления. Они увеличивают объем информации о субъективной стороне преступления, поступающей к потерпевшему или свидетелю. Характерной особенностью этого источника информации является то, что он находит отражение обычно не в материальных, а в идеальных следах преступления, т. е. в памяти людей[97].

В ходе преступного поведения эти высказывания выполняют различные функции. Во-первых, информационную функцию. При этом происходит передача другому лицу (потерпевшему, свидетелю) информации о субъективной стороне преступления. Во-вторых, устные высказывания могут выполнять регулятивную функцию. При этом происходит словесное стимулирование преступником другого лица, как правило потерпевшего, к совершению «нужных» действий: «давай деньги», «молчи, а то хуже будет» и т. п. Большинство высказываний преступников о мотивах и целях своих действий бывает связано со стимуляцией нужного субъекту преступления поведения потерпевшего, а также других лиц. В-третьих, устные высказывания могут выполнять функцию воздействия на эмоциональную сферу с целью вызвать страх, беспомощность, безвыходность, другие эмоциональные состояния, угнетающие личность. В отдельных случаях устные высказывания призваны воздействовать на сознание потерпевших и свидетелей. Как правило, эти высказывания связаны с угрозами в адрес последних[98].

Третьим источником получения потерпевшими и свидетелями данных о субъективной стороне преступлений выступает предшествующий преступному событию конфликт в отношениях между потерпевшим и обвиняемым. Эти данные особенно важны при установлении субъективных обстоятельств совершения преступления, поскольку они, как правило, также не отражаются в материальных следах преступления. Конфликтные отношения могут носить длительный характер и быть известны многим лицам, включая соседей, родственников, знакомых. Конфликт между потерпевшим и обвиняемым иногда имеет ситуативный, весьма скоротечный характер. В силу этого о нем может знать лишь ограниченный круг лиц. Характером конфликта определяется и его исследование в ходе допроса для получения данных о субъективной стороне преступления. У свидетелей выясняется: что было предметом конфликта, известны ли им высказывания виновного и потерпевшего о предмете и причинах конфликта, не обладают ли они косвенными данными о высказываниях и действиях обвиняемого я потерпевшего[99].

Таким образом, при допросе свидетелей следователь сталкивается с разными видами межличностных конфликтов, выступающих причиной возникновения мотивов к совершению преступлений. Прежде всего необходимо выделить конфликты: открытые (прямые) — с четко выраженной поведенческой и словесной информацией, и скрываемые — специально маскируемые от восприятия другими лицами. Сложность проблемы состоит в незначительном объеме свидетельской информации о конфликте. От следователя требуется особое умение, чтобы установить в полном объеме информацию, проливающую свет на истинный характер мотивов и целей совершения преступления. На практике этим нередко пренебрегают, в результате упускается важнейшая информация о субъективной стороне преступления.

Полученные показания подлежат обязательной проверке, потому их важно детализировать. Для этого рекомендуется задать свидетелю вопросы, чтобы выяснить источник сообщенных сведений, почему он их запомнил, чем могут быть подтверждены его показания и т.д.

Основными задачами следователя на этой стадии допроса являются: восполнение пробелов свободного рассказа, уточнение неопределенных высказываний, выяснение противоречий; оказание анемической помощи допрашиваемому с целью более полного воспроизведения им отдельных эпизодов события, устранения противоречий;  получение контрольных данных для оценки и проверки показаний;

диагностика причин умалчивания допрашиваемого об отдельных обстоятельствах события, психическое содействие в преодолении “барьеров умолчания”, нейтрализация мотивов умолчания; диагностика и изобличение ложных показаний; оказание правомерного психического воздействия на допрашиваемое лицо с целью получения правдивых показаний[100].

Намечая стержневую линию допроса — систему узловых вопросов, необходимо уяснить и по возможности хронологически систематизировать совокупность исходных данных.

Кроме того, эти вопросы должны отвечать следующим требованиям: смысловая однозначность:

простота конструкции, лаконичность;  отнесенность к предмету допроса; системность, то есть соотнесенность с логическими этапами решения следственно-познавательной задачи; отсутствие наводящего воздействия[101].

По степени внушающего воздействия вопросы можно разделить на следующие группы: нейтральные — формулировка ответов на них полностью зависит от инициативы допрашиваемого лица; разделительные (“или-или”); альтернативные, требующие положительного или отрицательного подтверждения; предоставляющие право выбора между двумя ответами, но положительный ответ на один из них соответствует ожиданию спрашивающего (“Не в кепке, ли был человек, нанесший потерпевшему удар ножом?” Это так называемые вопросы косвенного внушения); направленные на прямое внушение (“Находился ли Сидоров на месте происшествия?” вместо вопроса “Кто находился на месте происшествия?”); несущие ложное содержание, рассчитанные на эффект так называемой “ловушки” и являющиеся неправомерным приемом психического насилия (“Был ли Сидоров трезв во время совершения преступления?”, хотя еще не установлена причастность Сидорова к преступлению)[102].

Наводящие, внушающие вопросы категорически запрещены, они не адекватны задачам следственной деятельности. Суггестивная нейтральность вопроса следователя обеспечивается сведением к минимуму той информации, которая может быть получена допрашиваемым лицом.

Тактика допроса свидетеля и потерпевшего имеет как сходство, так и различия, обусловленные процессуальным положением. Кроме того, свидетель воспринимает преступное событие как сторонний наблюдатель, которого происходящее прямо не касается. Потерпевшему же этим событием причиняется физический, моральный или имущественный ущерб, что и накладывает эмоциональный отпечаток на его восприятие происходящего[103].

Тактика допроса свидетеля. Если свидетель дал полные ответы на поставленные вопросы, то следователю достаточно задать дополняющие, уточняющие и контрольные вопросы для конкретизации сведений и проверки их достоверности. При наличии в показаниях пробелов и неточностей необходимо их устранить, применив тактические приемы, содержание которых зависит от причин этих дефектов: забывчивости допрашиваемого или его нежелания рассказать всю правду.

Причинами неполноты показаний могут быть:

а) непонимание того, каких именно сведений от него ждет следователь;

б) ошибки восприятия, запоминания и воспризведения информации;

в) негативное психологическое состояние во время допроса и др[104].

Непонимание обычно устраняется постановкой уточняющих, дополняющих или напоминающих вопросов. Устранение противоречивости и неполноты показаний, вызванных ошибками восприятия, запоминания и актуализации воспринятого, требует от следователя понимания процесса формирования показаний и действия мешающих факторов, а также использования тактических приемов для оказания допрашиваемому помощи в припоминании фактов, интересующих следствие.

Процесс формирования свидетельских показаний состоит из восприятия, запоминания и воспроизведения на допросе обстоятельств расследуемого преступления. Восприятие представляет собой процесс отражения в человеческом сознании события преступления или его отдельных деталей на основе зрительных и слуховых, реже обонятельных, осязательных и вкусовых ощущений. Запоминание еще более сложный процесс образования в памяти свидетеля образов (представлений), связанных с воспринятыми фактами. Воспроизведение состоит в том, что свидетель на допросе, оживляя в своей памяти образы (представления), запечатлевшиеся в результате восприятия и запоминания, сообщает соответствующие сведения следователю[105].

Если показания недостоверны вследствие добросовестного заблуждения, то следователю необходимо определить, по какой причине это произошло. Для выяснения этого зачастую требуется установить, нет ли у свидетеля каких-либо дефектов органов чувств. Иногда он и сам не осознает того, что они у него имеются, а порой и сознательно скрывает их по каким-то причинам. Выяснить это можно: путем получения из лечебного учреждения по месту жительства или работы свидетеля сведений о состоянии его зрения, слуха; путем допроса родных и знакомых свидетеля. Для установления патологических дефектов психики и нервной системы следует направить соответствующие запросы в психоневрологический или наркологический диспансер. Стоит уделить внимание психологическим особенностям свидетеля, в частности, осведомиться имеет ли данное лицо склонность к фантазированию, насколько оно внушаемо[106].

Свидетельские показания формируются под влиянием различных факторов. Их нельзя учесть заранее, однако из основных и наиболее часто встречающихся одни связаны с индивидуальными свойствами самого свидетеля, другие с внешними условиями и обстоятельствами, в которых происходило восприятие, сохранение в памяти и воспроизведение. К таким факторам относятся:

1) Свойства восприятия и памяти свидетеля: состояние органов зрения и слуха, обоняния и осязания. Разная память накладывает специфический отпечаток на показания свидетелей, в которых одни события (факты) изложены полно и точно, а другие в общих чертах.

2) Физическое и психическое состояние в момент восприятия. Болезненные ощущения, нервное расстройство, усталость, опьянение, сильное душевное волнение и другие факторы неблагоприятно влияют на процесс формирования свидетельских показаний.

3) Направленность внимания обусловливает целенаправленное или непреднамеренное восприятие. В следственной практике чаще встречается второй вид восприятия, поэтому для получения полных показаний следователю нужно применять тактические приемы, призванные помочь допрашиваемому в припоминании забытых обстоятельств. Здесь должна быть задействована эмоциональная память, а также ассоциации по смежности во времени и пространстве, по сходству или контрасту.

4) Патологические дефекты психики и нервной системы могут влиять на процесс формирования свидетельских показаний весьма существенно. В сложных случаях рекомендуется назначить судебно-психиатрическую или комплексную психолого-психиатрическую экспертизу, но только с согласия свидетеля (ч. 5 ст. 56 УПК РФ).

5) Обстановка восприятия: удаленность от наблюдаемого события, условия видимости, наличие или отсутствие препятствий, которые могут поглощать звуки, состояние погоды и др.

6) Промежуток времени, прошедшего со дня восприятия до момента дачи показаний. Чем он больше, тем выше вероятность искажения, полной или частичной утраты воспринятой свидетелем информации. Поэтому медлить с производством допроса свидетеля крайне нежелательно.

7) Склонность к фантазированию (восполнение пробелов восприятия и запоминания вымыслом). Основная сложность получения показаний здесь состоит в том, чтобы отличить заведомую ложь от фантазии свидетеля, отделить достоверные показания от вымышленных. В этой ситуации от следователя требуется умение формулировать и задавать допрашиваемому контрольные и уточняющие вопросы.

8) Обстановка допроса свидетеля должна быть спокойной и деловой, не нарушаемой внешними раздражителями.

Если в соответствии с п. 6 ч. 4 ст. 56 УПК РФ свидетель явился на допрос с адвокатом, приглашенным им для оказания юридической помощи, то адвокат присутствует при допросе, но не имеет права задавать свидетелю вопросы и комментировать его ответы. По окончании допроса адвокат вправе делать заявления о нарушениях прав и законных интересов свидетеля, которые подлежат занесению в протокол допроса (ч. 5 ст. 189 УПК РФ)[107].

 Тактика допроса потерпевшего обусловлена главным образом его процессуальным статусом (ст. 42 УПК РФ), особенностями процесса формирования его показаний, заинтересованностью в исходе дела, другими объективными и субъективными факторами.

Особенности его допроса заключаются в следующем[108].

1. Потерпевший непосредственно сталкивается с фактом преступления или преступником. В большинстве случаев он очевидец совершенного преступления, поэтому он осведомлен об обстоятельствах преступления, в результате которого ему причинен вред. Его показания чаше всего более полные, чем показания свидетеля, они помогают следователю составить представление о случившемся, выдвинуть версии, обнаружить доказательства о характере преступления и путях его раскрытия. Однако, нельзя не учитывать, что возникающие в момент преступного посягательства страх, боль, физические страдания, возбуждение и напряжение, вызванные борьбой, а также личностными, интимными переживаниями в случаях совершения половых посягательств, формируют сложное психическое состояние, заметно влияющее на процесс восприятия и запоминание потерпевшим обстоятельств совершенного преступления. Особо грубое физическое насилие, острые психические переживания, характерные для посягательств на жизнь, здоровье и половую неприкосновенность, могут привести даже к частичному или полному выпадению из памяти пережитого события[109].

Психофизическое состояние потерпевшего, пережившего нервное потрясение в связи с преступлением, служит причиной того, что в его показаниях могут быть преувеличение опасности пережитого посягательства; пробелы в описании события преступления; непоследовательность изложения и др.

2.      Потерпевший является в большинстве случаев, лицом, заинтересованном в исходе дела. Отсюда показания потерпевшего могут быть ложными и необъективными. Однако заинтересованность его в исходе дела сама по себе не должна рассматриваться как обстоятельство, дающее основания отвергать показания потерпевшего или ставить под сомнение их правильность.

3.      Потерпевший может занимать активную позицию. Об активной позиции свидетельствует, прежде всего, реализация им права дачи показаний, представление доказательств, заявление ходатайств и отводов, участие в следственных действиях, ознакомление с протоколами следственных действий и при необходимости подачи замечаний на них, ознакомление с постановлением о назначении экспертизы и заключением эксперта, ознакомление по окончании расследования со всеми материалами уголовного дела и т. д.

4.      Потерпевший может занять пассивную позицию. При этом он не вправе препятствовать расследованию и рассмотрению уголовного дела (уклоняться от явки по вызовам следователя и в суд, давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний, разглашать данные предварительного расследования). В противном случае потерпевший может быть привлечен к ответственности.

5.      Дача показаний потерпевшим — это не только право, но и обязанность потерпевшего. Потерпевший имеет право на представителя, который приобретает такой же процессуальный статус, как и сам потерпевший. Однако это не распространяется на дачу показаний. Это право и обязанность не может быть делегирована представителю. Право давать показания потерпевший может реализовать только лично. При согласии потерпевшего дать показания он должен быть предупрежден о том, что его показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и случае его последующего отказа от этих показаний. Положения п. 3 ч.2 ст. 42 УПК РФ базируются на положениях ст.51 Конституции РФ[110].

Как показывает практика, не редки случаи, когда потерпевшие по тем или иным причинам не дают правдивых показаний. Особенно часто это встречается в случае добросовестного заблуждения, желанием возместить убытки за счет обвиняемого, скрыть свою неприглядную роль в деле, умолчание об интимных сторонах своей жизни или стеснительность потерпевшего, когда речь заходит об интимных вопросах, в частности, по делам о половых преступлениях

Между тем, тот или иной результат допроса зависит прежде всего от позиции допрашиваемого — желает ли он говорить правду или намерен скрывать ее и придерживаться установки на ложь. Поэтому стоящая перед следователем общая задача — получить достоверные и полные сведения от допрашиваемых – должна стать основной[111].

Допрашивая потерпевшего, следователь должен выявить все существенные обстоятельства его взаимодействия с преступником до совершения преступления, во время его совершения и после. Это позволяет лучше понять мотивы преступления, механизм его совершения. От потерпевшего следователь, как правило, получает информацию о том, где, когда, каким образом, какими орудиями и средствами совершено преступление, кто его совершил и кто к нему причастен, каковы возможные источники криминалистической информации

Существенное значение имеет анализ образа жизни потерпевшего, его личностных качеств, стереотипов поведения, социальных связей, коммуникативных особенностей, а также особенностей поведения в экстремальных условиях.

Особого внимания требует вопрос о том, какие следы потерпевший мог оставить на теле, одежде преступника, орудиях преступления. При этом следует учитывать криминалистическую типологию связей, места, времени, способа совершения преступления с характером отношений потерпевшего и преступника.

Следует тщательно проверять показания потерпевшего, учитывая, что в ряде случаев при первом допросе состояние крайнего психического напряжения лица, воспроизводящего стрессогенное событие, ограничивает его возможности. При повторном допросе возможно явление реминисценции — более полное воспроизведение событий. Взаимодействие следователя с потерпевшим должно строиться с учетом состояния потерпевшего как лица, пострадавшего от определенных событий, перенесшего психическую травму, ищущего защиты у правосудия[112].

Существуют особенности в тактике допроса свидетелей и потерпевших иностранных граждан. Так, готовясь к допросу иностранца, сле­дователь должен с особым внимани­ем изучить материалы уголовного дела. Это позволит ему правильно и исчерпы­вающе определить предмет допроса, а затем — содержание и логическую оче­редность вопросов, которые будут зада­ны допрашиваемому.

Работу по определению обстоятельств, подлежащих выяснению при допросе гражданина иностранного государства, следует проделывать особенно тщатель­но. Повторный допрос иностранца, как правило, невозможен: если допрашивае­мый — иностранный турист, он вскоре покинет пределы России; если же — дип­ломатический или консульский сотруд­ник, его повторный допрос в силу особо­го правового статуса может производить­ся лишь в исключительных случаях.

Определяя круг вопросов, которые бу­дут поставлены перед допрашиваемым, надо обращать особое внимание не толь­ко на их юридическое содержание и, соб­ственно, тактическое значение, но и на их политическую и идеологическую направ­ленность. Лучше избегать постановки перед иностранцем вопросов, которые касались бы его политических убеждений или национальных чувств и могли пре­вратить допрос в дискуссию о политике, идеологии или национальных отноше­ниях.

Следует продумывать не только содер­жание вопросов, но и их форму. Вопросы, обращенные к иностранному граждани­ну, особенно потерпевшему от преступ­ления, должны отличаться особой кор­ректностью и тактичностью[113].

Наконец, необходимо тщательно выве­рять лексику и стиль при формулировке вопросов. Неудачу в допросе иностранца, особенно знающего русский язык, может предрешить одно небрежно оброненное слово. Значение одного и того же слова может быть воспринято людьми разной социальной, национальной и государст­венной принадлежности совершенно раз­личным, иногда прямо противоположным образом. Так, иногда иностранные граж­дане капиталистических государств проявляют плохо скрытое недовольство, когда к ним обращаются словом «това­рищ». Иностранцы из Африки могут воз­мутиться, если при них употребляют слово «негры», хотя в русском языке оно не содержит в себе каких-либо оскорби­тельных оттенков.

Нередко последствиями неудачного словоупотребления бывают серьезные затруднения и даже невозможность про­ведения допроса вообще. В одном случае африканец (потерпевший по уголовному делу) отказался от проведения очной ставки с обвиняемым только потому, что последний несколько раз произнес слово «негр». Иностранец заявил, что он поки­дает кабинет следователя, так как не же­лает более подвергаться оскорблениям.

Редакция планируемых вопросов долж­на выбираться и с учетом того, что во время допроса они будут переведены на язык допрашиваемого. Нельзя поэтому злоупотреблять образными выражения­ми, иносказаниями, идиоматическими оборотами и другими словесными фор­мами, которые затрудняют перевод вопросов на язык допрашиваемого и тем самым их понимание иностранцем[114].

Готовясь к допросу иностранного граж­данина, следователь должен создать та­кие условия, которые помогали бы уста­новлению психологического контакта с допрашиваемым, способствовали появ­лению отношений взаимного доверия и непредубежденности. Исходя из этого, не следует настаивать на проведении до­проса именно в кабинете следователя. Когда допрос иностранца происходит на его квартире или на службе (например, в помещении дипломатического или кон­сульского представительства), сама окружающая обстановка делает его поведе­ние более раскованным и свободным, А это, в конечном итоге, способствует установлению психологического контакта и содействует успеху следственного действия в целом. Конечно, при условии, что лидерство в допросе сохраняется за следователем[115].

Известно, какое значение для установ­ления психологического контакта во вре­мя допроса имеет его проведение «с гла­за на глаз», в отсутствие иных лиц. Одна­ко следователь в рассматриваемых ситу­ациях часто лишен возможности создать такие условия для проведения этого следственного действия. Нередко иност­ранцев приходится допрашивать не в кабинете следователя, а в местах, мало приспособленных к производству дейст­вий процессуального характера. Иност­ранных туристов, например, часто прихо­дится допрашивать в гостиницах, на вок­залах, в аэропортах. Однако любую, даже самую необычную и неожиданную ситуацию, в которой приходится вести допрос, можно использовать в интересах следствия[116].

Помимо детального изучения обстоя­тельств расследуемого события следова­тель должен как можно больше узнать о личности иностранца, которого предстоит допрашивать. Кроме того, при подготов­ке к допросу иностранца необходимо по­лучить хотя бы общее представление о политическом строе, обычаях, истории и географии страны допрашиваемого. Эти знания могут быть полезны при определении тактики допроса.

Однажды на допросе следователь несколько раз переспросил у потерпев­шего — иностранца название города, в ко­тором тот родился, и все-таки в протоко­ле сделал неверную запись. Потерпев­ший был обижен. Он усмотрел в этом желание унизить его страну, так как город, о котором шла речь, был столицей небольшого африканского государства, недавно получившего независимость. Из-за этого, казалось бы, незначительно­го обстоятельства допрос в целом не имел успеха[117].

Чаще всего допрос потерпевшего ино­странца происходит с участием перевод­чика. Однако если это обстоятельство будет использовано умело, оно не только не помешает, а, наоборот, будет способ­ствовать установлению правильных пси­хологических взаимоотношений между участниками следственного действия. Важно, чтобы переводчик стал своеобраз­ным союзником следователя, конечно, оставаясь при этом самостоятельным участником процесса. Тогда допрос ино­странца пройдет намного легче и будет значительно более результативным[118].

Таким образом, тактика допроса складывается в зависимости от личности допрашиваемого и допрашивающего, профессиональной подготовки следователя и представителей стороны защиты, присутствие других участников следственного действия. Следовательно, тщательное исследование всего комплекса вопросов, относящихся к допросу, имеет важное как научное, так и практическое значение.
В юридической литературе рекомендуют при допросе применять тактические приемы, касающиеся:

— организации и подготовки к допросу;

— формирования психологического контакта следователя с допрашиваемым, анализ показаний в процессе допроса с целью установления их достоверности, правдивости и полноты, а также позиции допрашиваемого;

— оказания помощи допрашиваемому для восстановления в памяти забытого, преодоление «наслоений» к воспринятому и субъективных недостатков;

— психологического воздействия на допрашиваемого для преодоления установки на ложь и получения правдивых показаний.    продолжение
--PAGE_BREAK--
2.2. Тактические приемы и комбинации разоблачения ложных показаний



Задача получения следователем полных и достоверных показаний может считаться решенной лишь при условии, если эти показания получены в процессе допроса, проведенного в точном соответствии с нормами уголовно-процессуального закона. Поэтому тактические приемы допроса должны быть подчинены закону и могут применяться только в соответствии с требованиями уголовно-процессуальных норм.

 Результат допроса зависит, прежде всего, от позиции допрашиваемого — желает ли он говорить правду или намерен утаить ее и придерживаться установки скрыть истинную информацию путем дачи ложных показаний. «Правдивые показания — это такие показания, которые даются с искренним желанием рассказать все, что известно допрашиваемому по делу, и в таком объеме, в каком им в свое время был воспринят тот или иной факт»[119].

Для свидетелей и потерпевших дача правдивых показаний помимо прочего сочетается с необходимостью настойчивого доведения своей позиции до стороны обвинения в случае явно прослеживаемого обвинительного уклона. Если показания действительно сразу оказываются полными и достоверными, то это наиболее благоприятный вариант допроса, но все менее часто встречающийся в наши дни. Но даже в правдивых показаниях сообщаемые сведения могут оказаться недостоверными или неполными по причинам, обусловленным психикой человека. К таким причинам в уголовно-процессуальной литературе относят:

— неполноту восприятия;

— забывание;

— добросовестное заблуждение при восприятии события и дачи показаний;

— «наслоений», образовавшихся в процессе «хранения» воспринятого в памяти;

— незнание того, какая полнота сообщаемых сведений требуется следователю;

— субъективные недостатки восприятия;

— психическое влияние следователя на допрашиваемого, путем постановки наводящих вопросов, угроз, различных обещаний[120].

Ложные показания в форме заблуждения — это объяснения, не соответствующие действительности в случаях добросовестного заблуждения или неверной оценки имеющейся информации, результат понуждения лица дать ложные сведения. Правдивость показаний зависит от того, как у человека протекают процессы восприятия информации, ее воспроизведения, от состояния его памяти.
На процессы восприятия информации влияют следующие субъективные факторы: дефекты органов чувств (глухота, слепота, дальтонизм, близорукость), расстройства нервной системы и другие болезненные состояния, усталость, сильное душевное волнение. «У лиц, находившихся в момент расследуемых событий в напряженном состоянии, восприятие ими происходящего отличалось пониженной категоризацией, искажением сущности событий, иллюзорностью и т. д.»[121].

Поэтому стоящая перед следователем общая задача — получить достоверные и полные показания от допрашиваемых — должна быть решена следующим образом. Если показания правдивые, но оказываются недостоверными или неполными, то необходимо оказать помощь допрашиваемому лицу с целью получения всесторонних и объективных показаний.

Для этого следователю необходимо использовать рекомендуемые в литературе тактические приемы[122].

1. Прием максимальной детализации показаний состоит из системы задаваемых допрашиваемому до­полняющих и уточняющих вопросов, строящихся так, чтобы в ответах он «раскладывал» процесс восприятия и воспринятое событие на «простейшие составляю­щие». Применяется тогда, когда допрашиваемый за­был некоторые детали или заведомо лжет и т.д.

2. Преодоления добросовестного заблуждения, вызванного субъективной оценкой воспринятого об­стоятельства под влиянием убеждений, влечений, интересов, привычек и навыков. При допросе таких свидетелей и (или) потерпевших можно пользоваться следующими приемами: а) при относительном обилии в сообщении потерпевшего и (или) свидетеля оценоч­ных суждений и умозаключений вопросами направлять изложение так, чтобы потерпевший и (или) свидетель освещал фактические основания указанных суждений и умозаключений; б) при наличии обобщенных харак­теристик воспринятых лиц, чередующихся с описанием их внешности, действий, поведения, переоценке соб­ственных действий в пределах воспринятого события направлять изложение с целью сообщения фактиче­ских оснований, характеристик лиц и собственных дей­ствий; в) при выявлении острых эмоциональных пережи­ваний, о которых рассказывает потерпевший и (или) свидетель, объясняющий их возникновение восприня­тым событием, одновременно предлагается сообщить об основаниях сильных эмоциональных реакций на воспринятое.

3. Устранение добросовестного заблуждения, обусловленного преднамеренным внушением. Его можно устранить тем, что; а) детально выяснить, ког­да, с кем, по какому поводу состоялся обмен мнениями о событии, являющемся предметом показаний, какой характер носил такой обмен информацией, какие цели преследовались при этом, какое отношение к вы­ясняемому событию имели те лица, с которыми потер­певший и (или) свидетель обменивался информацией; б) уточнить, какие суждения, высказанные собеседни­ками при обмене информацией, побудили потерпе­вшего и (или) свидетеля более критически осмыслить сообщаемое на основе сопоставления посторонних суждений с фактическим материалом; в) уточняющими вопросами проследить вместе с потерпевшим и (или) свидетелем ход его размышлений о воспринятом собы­тии, постепенно приближая его сообщение к материа­лу, послужившему основой для таких размышлений.

4. Преодоление действия процесса забывания на показаниях потерпевших и (или) свидетелей. Приемы, стимулирующие вспоминание забытого материала, основываются на ассоциативных связях. Различают ас­социативные связи воспринятого и запечатленного в памяти материала: по временной смежности, по сход­ству и контрасту[123]. Например, в припоминании забыто­го большую роль играют ассоциации по смежности. Ус­тановлено, что в памяти человека явления уклады­ваются в определенной связи между собой, поэтому какое-либо забытое обстоятельство может быть вос­становлено при рассмотрении связанных с ним смеж­ных обстоятельств. В данном случае одно удержива­емое в памяти обстоятельство даст по ассоциации тол­чок к восстановлению в памяти другого связанного с ним обстоятельства[124].

5. Приемы, стимулирующие вспоминание по вре­менной смежности исследуемого события, способству­ют выяснению времени, когда оно происходило, и его содержания. Чтобы вспомнить время, место и содержа­ние обстоятельства, с момента восприятия которого прошел некоторый период, выбирается «точка от­счета» в виде объективно или субъективно значимого события, достаточно близкого к искомому. Отталкива­ясь от этой точки, человек последовательно переби­рает в памяти весь ряд событий, прошедших до искомо­го момента, а затем вспоминает и забытое. Прием ока­зывается тем эффективнее, чем короче временной ряд от «точки отсчета» до припоминаемого обстоятельства.

6. Прием ассоциативного выбора, являющийся ва­риантом ассоциативного стимулирования припомина­ния по смежности, используется для уточнения вре­мени, когда происходило выясняемое событие. Прием заключается в том, что допрашивающий предлагает в качестве «точки отсчета» объективно или субъективно значимое событие, время протекания которого хоро­шо известно допрашиваемому. Затем ставят вопрос: «Обстоятельство, о котором Вы рассказываете, было до или после этого?»[125].

7. Приемы стимулирования вспоминания с исполь­зованием ассоциаций по сходству связаны с вторичным восприятием допрашиваемым места, где происходило событие, являющееся предметом его показаний, а так­же объектов (предметов), сходных с воспринятыми в со­ставе этого события. Они используются для сти­мулирования припоминания времени протекания вы­ясняемых обстоятельств, их содержания, признаков воспринятых в его составе объектов, людей, их дей­ствий, речи.

8. Приемы ассоциативного стимулирования вспо­минания по контрасту могут быть использованы для вос­становления в памяти допрашиваемого преимуще­ственно качеств воспринятых в прошлом и забытых объектов, а также некоторых временных отношений по типу «Это было в начале, то — после»[126].

В суде версию о том, что допрашиваемый сообща­ет ложные сведения, можно постро­ить на основе анализа как вербальной (звуковой), так и невербальной (визуальной) информации.

В основе ложных показаний лежит понятие «ложь», под которым понимается намеренное искажение истины, неправда. Искажение истины, то есть представление ее в неправильном виде.

Искажение истины, неправда могут быть вызваны ошибкой восприятия события, заблуждением или недостаточной компетенцией, болезненным состоянием, применением запрещенных тактических приемов допроса, в частности, угрозы, насилия. Наличие у человека каких-либо физических, психических недостатков, в результате которых он не осознает, что лжет, исключает ложность сообщаемых сведений.

Намеренное искажение истины означает, что допрашиваемое лицо сознательно дает объяснения, которые не соответствуют действительности. Ложь или обман — всегда не только умышленное, то есть осознаваемое, но и, намеренное действие.

С позиции психологии ложь — «это действие, которым один человек вводит в заблуждение другого человека, делая это умышленно»[127]. Главными отличительными признаками лжи, по мнению психологов, являются:

1) осознание человеком того, что он лжет;

2) намеренное, умышленное сообщение ложных сведений;

3) наличие у лжеца определенных целей;

4) всегда есть лицо (в нашем исследовании это следователь), которое достоверно не знает об обмане[128].

Ложь, при этом, может быть двух видов:

·        активная (умыш­ленное искажение истины),

·        пассивная (умолчание о каких-либо фактах).

Мотивы дачи ложных пока­заний возникают под влиянием самых разнообраз­ных факторов: непосредственно нравственные осо­бенности личности, жизненные обстоятельства и межличностные отношения и так далее. Пассивное лжесвидетельство чаще всего связано с нежеланием контактировать с правоохранительными органами, с негативным отношением к ним в целом или не­благоприятной психологической обстановкой на следствии. Так, в средствах массовой информации отмечалось, что каждый год из 10 миллионов свидетелей 2,5 миллиона (25%) в суде отказываются от своих прежних показаний, потому что им угрожает смерть[129]. Это огромная цифра и к ней можно относиться скептически, поскольку официальных сведений, позволяющих с большей или меньшей степенью точности определить количество свидетелей изменивших свои показания в результате угроз со стороны лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, их родственников либо других лиц из числа окружения, официальная статистика не содержит. Следует заметить, что при всем критическом отношении к названным цифрам есть основания полагать, что эти цифры в какой-то степени  или, во всяком случае, близки к действительности. В юридической литературе отмечалось, что запугивание и угрозы свидетелей и потерпевших стали распространенным явлением. Авторы проводили социологические опросы граждан, результаты которых показали, что 30% из числа опрошенных пояснили, что в случае, если они окажутся свидетелями преступления, то в правоохранительные органы об этом они сообщать не будут, поскольку потеряли веру в способность правоохранительных органов обеспечить эффективную борьбу с преступностью либо не желают выступать в качестве свидетелей, опасаясь мести со стороны преступников[130].

Иногда умолчание о каких-либо фактах связа­но с нежеланием затрагивать интимные стороны жизни, чувством стыда при описании неприличных эпизодов. В таком случае следователь заранее дол­жен сообщить свидетелю о возможности давать показания в письменном виде.

Активная ложь, как правило, является следстви­ем личной заинтересованности свидетеля (желанием выгородить родственника, друга или, наоборот, ухуд­шить положение другого лица из чувства мести, ко­рыстных или иных побуждений; а также скрыть свои собственные неблаговидные поступки), либо опасе­нием за жизнь, здоровье и материальное благополу­чие, возникшем в результате угроз, шантажа или ре­ального физического воздействия; а также подкупа. Выяснение мотива и глубины убеждённости в избран­ной позиции, является отправным моментом при формировании тактики взаимодействия с таким сви­детелем. В своём сознании лжесвидетель постоянно возвращается к событию преступления, взвешивает все «за» и «против», оценивает все эмоциональные и рациональные аргументы. Следователь должен суметь выявить силу убеждённости лица в необходимости дачи ложных показаний. И применяя те или иные приёмы психологического и логического воздей­ствия, он демонстрирует несостоятельность и «невы­годность» противоправной позиции свидетеля, небла­гоприятные перспективы такого отрицательного по­ведения. Этому могут помочь сведения о социальном, семейном положении свидетеля; уровне его автори­тета среди родственников, друзей, коллег; о его цен­ностных ориентациях и жизненных устремлениях. Необходимо также определить уровень интеллекта и грамотности данного субъекта, а также степень вну­шаемости и эмоциональной устойчивости. Надо ска­зать, что как бы свидетель не готовил себя к даче лож­ных показаний, он всегда находится в напряжённом состоянии в связи с ожиданием разоблачения. И здесь очень эффективен именно приём многократного по­вторного допроса с тщательной детализацией пока­заний. Причём, первоначальный допрос необходимо проводить максимально приближенно по време­ни к преступному событию, с тем, чтобы свидетель не успел продумать логическое соответствие вымыш­ленных событий реальным. При этом элементы ис­тины неизбежно будут присутствовать в показаниях, что следователь и должен использовать как нить, за которой потянется необходимость объяснения всех остальных фактов[131].

Итак, позиция свидетеля в уголовном процессе всегда субъективно окрашена и определяется его личностными особенностями, отношением к собы­тию преступления и его последствиям, к личности потерпевшего, подозреваемого (обвиняемого), к следствию, к правоохранительным органам в целом и к конкретному следователю. Поэтому, чтобы пра­вильным образом сориентироваться в ситуации предстоящего взаимодействия и выборе наиболее оптимального способа решения поставленных за­дач, следователь должен сначала выяснить, почему свидетель действует определённым образом, поче­му он может действовать зачастую вопреки своим интересам и интересам правосудия. И в первую оче­редь необходимо изучить его личность[132].

Фактор личности включает в себя широкий спектр особенностей, каждая из которых вносит в конкрет­ную ситуацию свою специфику. К таким особеннос­тям относятся: 1) возраст свидетеля (взрослый чело­век, несовершеннолетний, малолетний, престарелый); 2) физическое и психическое состояние (болезнь, шок, стресс и т. д.); 3) пол участника расследования; 4) со­циальное положение, условия жизни, уровень образо­вания (руководящий работник или человек, который привык подчиняться; обеспеченный человек или ма­лоимущий, «бомж», профессиональные навыки; человек из благополучной или неблагополучной семьи; об­разованный или малограмотный); 5) морально-воле­вой облик, характер, религиозные взгляды, отношение к национальным традициям, уровень правовой грамот­ности; 6) отношение к расследуемому преступлению: свидетели: а) не вовлечённые в событие преступления; б) вовлечённые (фактические подозреваемые, но офи­циально ещё не признанные таковыми; обвиняемые из числа соучастников, чьё дело выделено в отдельное производство); 7) характер социальных связей свиде­теля с потерпевшим и преступником, его родными и знакомыми; 8) способ получения информации о пре­ступлении: а) непосредственное наблюдение, б) заим­ствование от третьих лиц[133].

Эти сведения выясняются в ходе производства следственных действий (истребование характеристик с места работы, учёбы, проживания, производства допросов потерпевшего, свидетеля, их родственни­ков, друзей и знакомых, сослуживцев, соучеников) и оперативно-розыскных мероприятий (опрос граж­дан, наведение справок, наблюдение и др.); а также в ходе непосредственного общения со свидетелем пу­тём использования различных методов психологии: беседы, наблюдения, анализа, рефлексии.

В случае вербальной коммуникации признаки лжи следователям выявляются путем анализа самых различ­ных обстоятельств: 1) сообщение различных сведений по одному поводу; 2) неопределенность, неконкрет­ность сведений; 3) наличие совпадений в мельчайших деталях показаний различных лиц об одном и том же; 4) наличие «проговорок» в высказываниях, указы­вающих на отрицаемую лицом осведомленность в об­стоятельствах события, по поводу которого он допрашивается; 5) бедность эмоционального фона по­казаний (схематичность, безликость); 6) упорное под­черкивание своей добропорядочности и незаинтере­сованности в исходе дела; 7) уклонение от ответа на прямой вопрос; 8) сокрытие очевидных фактов, которые не могли быть неизвестны допрашиваемому лицу[134].

Вывод о ложности показаний при их сопоставлении с другими доказательствами будет обоснован главным образом в следующих случаях:

а) при диаметрально противоположном освещении или отрицании обстоятельств, достаточно установленных другими доказательствами. Например, свидетель утверждает, что обвиняемый находился в то или иное время в определенном месте (и тем самым подтверждает его алиби), тогда как из других проверенных доказательств явствует, что он был на месте преступления в тот момент, когда оно было совершено; или потерпевший показывает, что в момент наезда на него автомашины он шел по пешеходной дорожке и был трезв, тогда как из протокола осмотра места происшествия и справки больницы, куда был доставлен потерпевший, известно, что наезд произошел в 30 метрах от пешеходной дорожки и потерпевший находился в состоянии сильного алкогольного опьянения[135];

    б) при явно неполном освещении события отклоняющемся от достаточно установленных обстоятельств при отсутствии усилий, которые серьезно могли повлиять на восприятие. Например, свидетель утверждает, что между слесарем и мастером в его присутствии происходила ссора из-за того, что мастер сделал слесарю замечание по поводу его работы, и в ответ на это слесарь только выругался; показаниями же мастера и двух других рабочих установлено, что слесарь не только выругался, но и замахнулся на мастера большим подпилком и грозил расправой. Или потерпевший от грабежа заявляет, что на него напали двое мужчин, тогда как свидетели, наблюдавшие это событие, показали, что преступник был один;

      в) при ссылках на плохую память или забывчивость по поводу обстоятельств, которые допрашиваемый по характеру этих обстоятельств и условий их восприятия не мог не запомнить и не мог забыть. Свидетель заявляет, что забыл, была ли драка в его присутствии и ничего не помнит о ней, хотя после этого события прошло немного времени и о нем он очень подробно рассказывал знакомым[136].

Другим важным методом оценки правдивости и достоверности показаний является проверка их внутренней согласованности.

Существенные противоречия в показаниях одного и того же лица в отношении определенных обстоятельств — явный признак ложности одного из этих показаний или всех их.

Известно, что если человек воспринял те или иные обстоятельства в действительности и при определенном значении этих обстоятельств достаточно хорошо их запомнил, то в его рассказе о них не будет путаницы, а повторное сообщение о таких обстоятельствах существенно не будет отличаться от первоначального[137].

Если же допрашиваемый в действительности не воспринимал те или иные обстоятельства, а показывает о них ложно, со слов кого-нибудь или фантазирует сам, то обычно в этих показаниях заранее не продумывается вся «цепочка» и детали отдельных обстоятельств. Вот почему в таких показаниях на одном и том же допросе, и особенно при повторном допросе, поскольку он уже не помнит подробностей того, что говорил раньше, и ему приходится фантазировать снова, появляются противоречия. Нередко допрашиваемый, чувствуя неубедительность своей первоначальной лжи, меняет свои показания и тогда также появляются противоречия[138].

Правдивость и достоверность показаний проверяется также путем выяснения, мог ли допрашиваемый знать сведения, о которых он показывает, располагал ли он соответствующими источниками, достаточно ли благоприятными были условия восприятия. Иногда сообщаемые сведения могут оказаться неправдоподобными. Так, потерпевший или свидетель сообщает, что узнал в лицо какого-то человека, хотя это было темной ночью и на большом расстоянии; или свидетель, обладающий нормальным слухом, заявляет, что не слышал криков о помощи лица, шедшего с ним рядом.

Если свидетель или потерпевший при даче показаний указывает детали, которые обычно трудно воспринимаются и в большинстве случаев не запоминаются, то следует выяснить, почему он так хорошо запомнил их. Возможно, что допрашиваемый дает такое объяснение, которое позволит убедиться в правдивости показаний (если эти делали вызывали какой-то интерес у допрашиваемого, если он сознательно закреплял их в памяти и т.д.) или, наоборот, их ложности[139].

При оценке правдивости показаний не следует пренебрегать личным наблюдением за допрашиваемым. Известно, что психическая деятельность сопряжена с физиологической и, таким образом, течение психической деятельности, ее характер могут быть прослежены по внешним физиологическим проявлениям человека. Как правильно отмечал П. Экман, «нет ни одно­го жеста, выражения лицо или непроизвольного сокра­щения мышц, которые единственно и сами по себе оз­начали бы, что человек лжет. Существуют только при­знаки, по которым можно заключить, что слова плохо продуманы или испытываемые эмоции не соответству­ют словам»[140]. Признаки несоответствия проявляются в мимике, телодвижениях, голосовых модуляциях, глота­тельных движениях, в глубоком или, наоборот, по­верхностном дыхании, в длинных паузах между слова­ми, в оговорках, микровыражениях лица, неточной жес­тикуляции[141]. Так, микровыражение лица, наличие на нем эмоций, расширение зрачков, моргание, слезы, румянец и бледность лица, асимметрия, затянувшаяся фальшивая улыбка — объективные признаки скрыва­емых чувств, которые могут свидетельствовать об об­мане[142].

Если при анализе вербальной и невербальной ин­формации следователь пришел к выводу, что лицо дает ложные показания, тогда перед ним воз­никает вполне естественный и закономерный вопрос: как разоблачить лицо, дающее ложные показания?

В обширной литературе по юридической психологии, криминалистике описано достаточно большое количество разнообразных психологических приёмов, используемых при разоблачении лжесвидетелей.

Правомерен любой тактический приём психического воздействия, если он не направлен на вымогательство признания, не связан с нарушением норм нравственности, прямой ложью, подавлением воли подследственного лица. Кратко остановимся на некоторых приёмах и методах разоблачения лжесвидетельства[143].

Метод повторного допроса или повторной постановки вопросов, но уже в несколько ином контексте, по сравнению с теми, которые уже ставились, рассчитан на не очень прочную память допрашиваемого, который, дав однажды ложные показания, стремится придерживаться их и в дальнейшем. Однако, запамятовав отдельные детали из своего вымысла, допускает противоречия с раннее сообщёнными сведениями. Нельзя судить о правдивости или о неправдивости лишь по эмоциональным проявлениям допрашиваемого – заиканию, покраснению, дрожанию конечностей. Не являются индикатором противодействия и различные колебания, сомнения «лжец всегда стоит на своём, а правдивец под конец начинает обыкновенно путаться, смущённый возникшими сомнениями в правде своих слов». И тем не менее полученные в ходе повторного допроса расхождения в показаниях допрошенного лица позволяют обратить на него более пристальное внимание следователя, побуждая последнего активнее заняться поиском ответа: почему данный субъект даёт противоречивые показания, тем более в каких – то даже и не столь существенных деталях? Давно подмечено (и не без оснований), что маленькая ложь всегда рождает большие подозрения[144].

Группа методов, создающих искаженное представление об осведомлённости следователя объединяет большое количество разнообразных приёмов, с помощью которых демонстрируется повышенная осведомлённость, профессиональная уверенность следователя в раскрытии преступления, доскональное изучение им обстоятельств дела. К ним можно отнести прежде всего приёмы чисто поведенческого характера (уверенная манера держать себя и задавать вопросы, тон, которым ставятся эти вопросы, выжидательные, многозначительные паузы, перемежающие речь, улыбки, выражающие сомнения относительно того, о чём говорит лжесвидетель, прямоё, открытый взгляд, соответствующие мимические реакции, уместная жестикуляция и пр.). Следователь может использовать данные о личности обвиняемого (подозреваемого), деталях его поведения накануне совершения преступления, его связях, демонстрацию предметов, ассоциирующихся у обвиняемого (подозреваемого) с совершённым преступлением. Последовательность предъявления доказательств должна демонстрировать осведомлённость следователя о последовательности преступных действий обвиняемого (подозреваемого).

Однако, как совершённо справедливо подчёркивает Г. Г. Доспулов, используемая следователем информация должна быть абсолютно точной. Иначе, сообщив допрашиваемому неверные сведения, следователь рискует показать свою неосведомлённость и только лишь укрепит решимость допрашиваемого продолжать давать ложные показания[145].

В качестве приёма, создающего преувеличенное представление об осведомлённости следователя, может быть использованное и заранее продуманное размещение на его рабочем столе, в других местах служебного кабинета (в зоне видимости) различного рода документов, таблиц, вещественных доказательств, изъятых с места происшествия, во время обыска и т.д.

Суть метода постановки косвенных вопросов, именуемого некоторыми авторами методом «косвенного допроса», состоит в том, что допрашиваемому ставятся вопросы, имеющие второстепенное для него значение, но, отвечая на них, он вынужден сообщить именно те сведения, ради которых и были поставлены эти «второстепенные» вопросы.

Как пишет А. Р. Ратинов, «интересующие следователя вопросы задаются без всяких акцентов, в будничном, даже небрежном тоне, чтобы не подчёркивать их особого значения. При этом используются различные отвлекающие приёмы, при помощи которых переключается внимание допрашиваемого с тех обстоятельств, которые подлежат выяснению, нарочито выделяются несущественные моменты, создаётся видимость того, что в них и заключён весь смысл допроса»[146].

Использование тактических возможностей процессуального правила «свободного рассказа»[147].

В соответствии с ч.5 ст.158 УПК РФ допрос по существу дела начинается предложением свидетелю рассказать все ему известное об обстоятельствах, в связи с которыми он вызван на допрос. Не следует идти на поводу у некоторых допрашиваемых, которые нередко просят следователя задавать им вопросы, так как не знают, о чем говорить.

Выслушивая свободный рассказ, можно составить более полное представление о психологическом складе допрашиваемого, а также о том, намерен ли он показывать правду или предпочитает уклоняться от нее. При этом нужно учитывать и такое немаловажное обстоятельство: допрашиваемый, свободно рассказывая все, что ему известно по делу, иногда по своей инициативе может изложить обстоятельства, о которых следователь не спросил бы его, не предполагая, что оно известно допрашиваемому, а последний предпочел бы умолчать о них. Опыт подсказывает, что если допрашиваемый хотя и решил лгать, то в свободном рассказе он все-таки реже уклоняется от правды, чем в ответах на вопросы, где все его внимание мобилизуется на заданном вопросе.[148]

При производстве допроса по нескольким эпизодам можно выслушать свободный рассказ по всему делу, а затем продолжить допрос по каждому эпизоду в отдельности. Во время свободного рассказа не следует перебивать допрашиваемого без особой нужды или торопить его, а необходимо вникать в показания, делать заметки для последующих вопросов и для протокола.

Некоторые юристы считают, что свидетель и потерпевший могут показывать только об известных им фактах, а не о своих выводах и суждениях. С этим нельзя согласиться, не говоря уже о том, что иногда трудно отделить сведения о фактах от выводов и суждений. Нужно следить только за тем, чтобы допрашиваемый, высказывая свой взгляд, суждение, указывал, на чем они основаны, и последнее оказывается особо ценным[149].

Предъявление изобличающих доказательств допрашиваемому широко применяется в:  допущение легенды; немедленном пресечение лжи; отвлечение внимания для получения правдивых показаний об отдельных обстоятельствах расследуемого события следователь усыпляет «бдительность» допрашиваемого; внезапной постановке вопросов; приеме прерывания допроса; смене при повторных допросах последовательности задаваемых вопросов, выяснение их вразбивку; предложение допрашиваемому повторить рассказ в иной последовательности, если возникло предположение, что показания предварительно заучены; при расследовании многоэпизодного уголовного дела начать допрос с эпизода, участие допрашиваемого в совершении которого подтверждается максимальным количеством доказательств; использование противоречий между различными фактами, сообщаемыми допрашиваемым, или между его показаниями и установленными следствием фактами; выяснение контрольных данных, позволяющих проверить сообщаемые сведения; применение звукозаписи и видеосъемки, помогающих не только опровергнуть возможное последующее заявление о неправильности протоколирования показаний, но и оказывающие сдерживающее влияние при появлении установки на отказ от правдивых показаний или на их изменение; постановка вопросов от общего к частному, что затрудняет допрашиваемому возможность воспроизводить заранее подготовленные ложные показания; использование смены темпа допроса; использование разного рода негативных обстоятельств, выявленных в процессе предшествующих следственных действий или данного допроса (сообщение допрашиваемым сведений, явно противоречащих известным фактам или возможностям человека, и т.д.)[150].

Довольно действенным приемом является метод устранение мотивов неправдивых показаний.

Иногда используется и прием стимулирование положительных качеств допрашиваемого свидетеля и потерпевшего[151]. Так,  дача свидетелем и потерпевшим показаний является его гражданским долгом. Поэтому, если в его показаниях обнаружены неискренность, желание утаить или извратить те или иные обстоятельства, то, зная положительные качества допрашиваемого и стремясь получить от него правдивые показания, целесообразно делать упор не на его ответственность за уклонение от дачи показаний и за ложные показания, а на стимулирование этих положительных качеств.

Отдельно хотелось бы сказать о допустимости тех или иных приемов при допросе, поскольку  в литературе нет более или менее исчерпывающего разграничения тех психических свойств (качеств) и со­стояний, использование которых, с одной стороны, допустимо при допросе, а с дру­гой, противоречит нравственным требова­ниям. Необходим четкий критерий допу­стимости использования при допросе тех ми иных психических свойств (качеств) и состояний допрашиваемого.

Однако нельзя однозначно решать, что использование таких-то психических свойств (качеств) и состояний допраши­ваемого допустимо при допросе, а таких-то – нет[152]. Например, не вызывает сомне­ний недопустимость использования при допросе низменных побуждений (чувств, качеств) допрашиваемого, таких, как месть и стяжательство, жадность и корыстолю­бие, эгоизм и зависть и т. п. В то же время указанные нежелательные свойства (ка­чества) допрашиваемого (равно как и месть с его стороны) нельзя рассматри­вать лишь в плане низменных побуж­дений.

Так, слово «месть» означает «намерен­ное причинение зла, неприятностей с целью отплатить за оскорбление, обиду или стра­дания».[153]  Значит, месть не всегда амораль­на. Например, вполне естественно, что од­ним из мотивов (возможно и решающим), побудивших потерпевшую от изнасилования обратиться в правоохранительные ор­ганы, будет стремление отомстить своему обидчику за те страдания, которые она испытала в результате надругательства над ее честью и достоинством. По делам о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности потерпевшие при даче показании зачастую руко­водствуются именно таким чувством мести. Однако при оценке показаний потерпевше­го следователь должен учитывать, что они могут быть тенденциозными и необъектив­ными.

Следователь нередко сталкивается с проявлением подобной мести также со стороны родных и близких обвиняемого, допрашиваемых в качестве свидетелей. На­пример, при расследовании уголовного де­ла о крупном хищении государственного имущества следователь установил, что организатор преступной группы — дирек­тор ресторана П. вел аморальный образ жизни, сожительствовал одновременно с несколькими женщинами, в том числе и с буфетчицей ресторана Марией К. В деле имелись изъятые при обыске на работе фотографии П. в обществе Марии К. и других женщин. Следователь, зная, что жена П. ревновала мужа к К. и подозре­вала его в неверности, решил использо­вать это обстоятельство при определении тактики ее допроса. Перед тем, как вы­звать жену П. на допрос (ранее она отри­цала свою осведомленность о преступной деятельности мужа), следователь разло­жил па письменном столе изъятые у П. фотографии. Увидев их, жена П. действи­тельно сообщила о фактах хищений, из­вестных ей[154].

Видимо, применяя этот прием, следова­тель прежде всего рассчитывал на про­буждение у свидетельницы чувства жен­ской гордости, самосознания и человече­ского достоинства, попранных неверным мужем и отцом ее детей. Однако не сле­дует исключать и то, что одним из решаю­щих мотивов, побудивших женщину дать правдивые показания, было именно чувст­во мести по отношению к мужу.

В завершении рассмотрения тактических приемов допроса свидетеля и потерпевшего хотелось бы отметить, что применяя те или иные тактические приемы допроса, следователю необходимо быть очень осторожным, так как при неумелом их применении можно незаметно перейти черту, за которой оканчивается помощь допрашиваемому в восстановлении действительной картины расследуемого события и было обозначено основной задачей следователя при допросе свидетелей и потерпевших, и начинается внушение, «подсказки», наводящие вопросы, что абсолютно недопустимо. Заслуга следователя и его мастерство заключаются не в том, чтобы используя недопустимые приемы, вытащить из свидетеля или потерпевшего нужные сведения, а том, чтобы преодолеть установку на ложь и добиться правдивых показаний. Разумеется, если допрашиваемый свидетель или потерпевший упорно продолжает давать ложные показания, то не только можно, но и нужно привлечь его в установленном порядке к уголовной ответственности.    продолжение
--PAGE_BREAK--
2.3. Тактические особенности допроса несовершеннолетних свидетелей и потерпевших



Тактика допроса несовершеннолетних свидетелей и потерпевших в значительной степени обусловлена особенностями их психики (повышенной внушаемо­стью и самовнушаемостью, склонностью к фантази­рованию, высокой эмоциональностью, неустойчиво­стью поведения и т. п.), незначительным или совсем отсутствующим жизненным опытом, что нередко приводит к неправильной оценке ими расследуемого события в целом или отдельных его элементов[155].

В зависимости от принадлежности к той или иной возрастной группе несовершеннолетние по харак­теру и степени выраженности психических процес­сов значительно отличаются друг от друга. Несо­вершеннолетие охватывает достаточно большой временной промежуток, внутри которого можно выделить различные периоды развития детей и под­ростков, характеризующиеся «неодинаковой степе­нью доступности явлений внешнего мира для их восприятия, различной степенью сознательности и различными особенностями протекающих у них психических процессов»[156].

От этого, в свою очередь, зависит способность воспроизводить в процессе допроса воспринятое ранее. Не вызывает сомнений, что эта способность будет различной у пятилетнего ребёнка и у пятнад­цатилетнего подростка. Однако чёткого, детально разработанного и принятого всеми криминалиста­ми деления рассматриваемой категории лиц на воз­растные группы до сих пор нет. Соответственно, не только в теории, но и на практике зачастую не про­водится какого-либо разграничения тактических приёмов, применяемых к несовершеннолетним сви­детелям и потерпевшим разного возраста (об этом заявили 12,7 % опрошенных в ходе проведённого автором анкетирования; ещё 42 % затруднились от­ветить на поставленный вопрос). Получается, что из-за недостаточного освещения означенной про­блемы в специальной литературе практическим ра­ботникам подчас не остаётся ничего иного, как использовать рекомендации, справедливые в отно­шении одной возрастной группы, при допросе представителей других возрастных групп, для ко­торых они во многом непригодны.

Закон не ограничивает возраста свидетелей. В ряде случаев ими могут быть дети дошкольного возраста (от трех до шести лет) и младшего школьного возраста (от шести до 11 лет). Их допрос должен осуществляться с учетом возрастных особенностей, присущих каждому из указанных возрастных периодов[157].

Прежде всего нравственной обязанностью следова­теля является установление и правильная оценка фактов, свидетельствующих о том, что несовершеннолетнему сви­детелю (потерпевшему) известны какие-либо относящиеся к расследуемому делу обстоятельства, то есть вызов на допрос должен быть обоснованным. Так, по одному уго­ловному делу были проведены допросы несовершеннолет­них свидетелей П., Б. и Е. Спустя некоторое время состоя­лись повторные допросы этих же лиц, хотя изучение авто­ром материалов уголовного дела не выявило необходимо­сти в их проведении, поскольку несовершеннолетние не показали ничего, способного каким-либо образом повли­ять на ход расследования. Разумеется, протоколы повтор­ных допросов практически слово в слово повторили пер­воначальные показания несовершеннолетних П., Б. и Е[158]. Помимо бесполезных затрат времени необоснованный вызов на допрос в рассматриваемом случае причинил не­совершеннолетним свидетелям излишнее беспокойство, что не может быть признано нравственным.

В соответствии с положениями УПК РСФСР свидетель (потерпевший), не достигший шестнадцатилетнего возрас­та, вызывался на допрос через его родителей или иных за­конных представителей, что уменьшало волнение и беспо­койство несовершеннолетнего, обеспечивало для родите­лей и иных законных представителей реальную возмож­ность осуществить защиту прав и интересов допрашивае­мого. Сегодня согласно ч. 4 ст. 188 УПК РФ лицо, не достиг­шее возраста шестнадцати лет, вызывается на допрос че­рез его законных представителей либо через администра­цию по месту его работы или учебы. На наш взгляд, следователю необходимо осторожно подходить к реализации на практике положения, выступающего альтернативой вы­зову несовершеннолетнего через законных представите­лей, и прибегать к нему лишь в крайнем случае. Подростку может быть неприятно разглашение факта вызова в след­ственные органы (например, ввиду боязни неправильной реакции, осуждения со стороны уважаемых людей)[159].

В соответствии с ч. 1 ст. 187 УПК РФ допрос прово­дится по месту производства предварительного следствия, однако следователь вправе, если признает это необходи­мым, провести допрос в месте нахождения допрашивае­мого. Указанное обстоятельство важно учитывать при вы­зове на допрос несовершеннолетних (особенно малолет­них), поскольку на получении их показаний обстановка в кабинете следователя может сказаться неблагоприятно.

При решении вопроса о времени допроса несовер­шеннолетнего свидетеля или потерпевшего следователю нужно помнить, что производство допросов в ночное вре­мя не допускается, за исключением случаев, не терпящих отлагательства (ч. 3 ст. 164). Перечень таких случаев в за­коне не приводится, тем не менее ясно, что ночной допрос возможен, когда речь идет, например, о немедленном за­держании опасного преступника, в связи с чем необходимо выяснить его личность или приметы. Изучение материалов уголовных дел выявило факт неоднократных нарушений указанного требования закона. Так, несовершеннолетних свидетелей Д. и С. допрашивали после полуночи (соответ­ственно с 1 ч. 00 мин. до 1 ч. 25 мин. и с 1 ч. 30 мин. до 1 ч. 50 мин.), хотя никакой необходимости в этом автором об­наружено не было[160].

Также не следует вызывать несовершеннолетних сви­детелей и потерпевших на допросы в утренние часы, когда они находятся на занятиях (если только допрашиваемый не учится во вторую смену — здесь следователю необходимо исходить из данных о его личности). В случаях, когда это не вызывается тактическими соображениями, подобный до­прос нельзя признать нравственно оправданным.

Общая продолжительность допроса детей дошкольного возраста не должна превышать 20 минут, а детей младшего школьного возраста — 30 минут. В случае сильного душевного волнения допрос должен быть временно прекращен, а внимание ребенка переключено на эмоционально — положительные объекты[161].

Одним из условий допроса несовершеннолетнего по­терпевшего или свидетеля, обеспечивающих получение полных и достоверных показаний, служит установление психологического контакта между следователем и допра­шиваемым. Предпосылки для установления такого контак­та создаются при помощи разнообразных сочетающихся между собой тактических приемов. Однако недостаточно рассматривать действия следователя лишь в плане психологического контакта, оставляя без внимания их этическую  сторону. По мнению Л.Л. Каневского, установление психологического контакта с несовершеннолетним «во многом зависит от такого качества следователя, как справедли­вость, которое несовершеннолетние ставят на одно из первых мест среди других положительных качеств челове­ка»6. «Никакая Фемида, — пишет А.С. Макаренко, — не     умеет так точно разбираться в вопросах справедливости, как пацаны»[162].

Не секрет, что подросток всегда пытается найти какой-то образец для подражания, пример, которому он мог бы следовать. Поэтому крайне важно, чтобы несовершенно­летний свидетель или потерпевший в лице следователя уви­дел не только специалиста высокой квалификации, но и че­ловека широкой эрудиции, разбирающегося в таких обла­стях человеческой деятельности, которые близки допраши­ваемому (например, спорт, музыка). Однако установление общности возможно лишь в там случае, если следователь действительно питает интерес к той или иной проблеме, разбирается в ней, знает ту или иную сторону жизни и т.д.

  В противном случае желание следователя установить кон­такт подобным образом может привести его к прямой лжи и лицемерию, что, несомненно, обнаружит допрашиваемый. Целесообразнее в подобных случаях проявить инте­рес к той области, о которой говорит несовершеннолетний свидетель (потерпевший), и если следователь незнаком с ней (недостаточно глубоко ее знает), сказать об этом доп­рашиваемому. Такое поведение следователя, свидетель­ствуя о вдумчивом отношении его к жизни и занятиям несо­вершеннолетнего, скорее позволит установить с ним контакт[163].

Следователю важно помнить, что человек ищет в дру­гом то, чего ему самому не хватает. Особенно это касается подростков. Поэтому желательно, чтобы следователь об­ладал способностью положительного эмоционально-волевого влияния на несовершеннолетнего свидетеля (потерпевшего) и стал на этой основе своего рода авторите­том для него. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что отмеченное эмоционально-волевое влияние не должно пе­реходить в незаконное психологическое воздействие и вну­шение, поскольку может привести к получению искаженной информации.

По меткому замечанию Б.М. Шавера, «некоторые следственные работники именно и исходят из того, что если только на малолетнего при допросе «нажать», то он все расскажет… Стремление «нажать» на малолетнего, «при­пугнуть» его, чтобы добиться истины, очень развито у неко­торых следственных работников, и будучи в той или иной форме проводимо, на практике становится преступлением, благодаря которому допускается целый ряд ошибок по делам несовершеннолетних»[164].

При допросе малолетних свидетелей и потерпевших необходимо учитывать их индивидуально-психологические особенности. Соответствующие сведения следователь получает из бесед с родителями, воспитателями и учителями, из знакомства с условиями жизни ребенка, с общим уровнем его психического развития. При этом выясняется, какими знаниями и умениями владеет ребенок, склонен ли к чрезмерному фантазированию, чем увлекается, как ведет себя со взрослыми и со сверстниками, каковы черты его характера, особенности темперамента (общительность, уравновешенность, возбудимость или инертность), имеются ли какие-либо психические аномалии, дефекты речи, что может вызвать повышенную психическую напряженность и т д. Необходимо знать и позицию малолетнего по отношению к расследуемому событию, его психическое состояние в момент совершения преступления, а также обсуждались ли эти события в присутствии ребенка, мог ли он слышать о них от других лиц и т. п. Кроме того, следует исключить все попытки взрослых подготовить ребенка к допросу[165] .

При подготовке к допросу следователь может использовать консультации педагога, психолога. Допрос может происходить в домашней обстановке, в дошкольном или медицинском учреждении, в школе, детской комнате милиции и т. п., в зависимости от того, где можно добиться максимальной коммуникативной активности. При этом формулировки вопросов должны быть заранее продуманы совместно со знающим ребенка педагогом[166].

Вызов на допрос педагога, произведенный следовате­лем без учета сведений о личности допрашиваемого, мате­риалов дела, взаимоотношений, сложившихся между до­прашиваемым и членами педагогического коллектива шко­лы, где он обучается, может не только затруднить процесс получения от несовершеннолетнего показаний, но и приве­сти к тягостным переживаниям. Представляется целесооб­разным выяснить у самого несовершеннолетнего до начала допроса, в присутствии какого педагога — знакомого или незнакомого — он предпочитает давать показания.

При допросе несовершеннолетнего свидетеля и осо­бенно потерпевшего по делам, связанным с половыми пре­ступлениями, следователь должен принять меры к тому, чтобы педагог был того же пола, что и допрашиваемый. Стеснение, которое испытывают несовершеннолетние в ходе такого допроса в присутствии лиц другого пола, мо­жет не только отрицательно отразиться на полноте пока­заний, но и причинить моральную травму допрашиваемым[167].

Вообще, что касается расследования половых пре­ступлений, то соблюдение следователем норм нравствен­ности, особенно по отношению к несовершеннолетним, имеет здесь, пожалуй, первостепенное значение. Неуме­лым и нетактичным допросом можно подчас причинить больше вреда, чем причинило расследуемое преступление. «Отец криминалистики» по этому поводу писал: «Сплошь и рядом бывает, что ребенок совершенно не отдает себе отчета в истинных намерениях преступника. Если при доп­росе спрашивать, говорил ли преступник какие-нибудь не­пристойные слова, не обнажил ли он свои половые органы и т.д., то мы этим, с одной стороны, дадим ребенку такие разъяснения, которых ему еще не следует знать, в особен­ности при таких обстоятельствах, и оскорбим его чувство стыдливости, с другой же стороны, дело вперед не подви­нем, так как ребенок может бессознательно превратить заданный ему вопрос в факт, якобы имевший место в дей­ствительности. Нельзя также забывать, что дети, особенно девочки, реже мальчики, в возрасте, когда у них пробужда­ется половое чувство, отличаются склонностью к преувели­чениям в половых вопросах; эта склонность только укрепля­ется в них слишком подробным или повторным допросом»[168].

Разъясняя присутствующему на допросе педагогу его права и обязанности, следователь должен заметить, что в ходе следственного действия недопустимы какие-либо оценки и нравоучения. Педагог, приглашенный для участия в допросе, не знает материалов дела, обстоятельств совершенного преступления, его мотивов, и поэтому его оценочные суждения относительно действий допрашиваемого, не имеющие под собой достаточных оснований, могут унизить достоинство не­совершеннолетнего, привести к потере контакта с ним[169].

УПК предоставляет законному представителю несо­вершеннолетнего потерпевшего или свидетеля право при­сутствовать при допросе, что позволяет избежать причине­ния несовершеннолетнему допрашиваемому и его близким неприятных переживаний. Несовершеннолетний обычно испытывает сильное волнение при допросе, а присутствие близкого ему человека помогает успокоиться, снять напря­жение. В свою очередь, родители несовершеннолетнего волнуются, пока он находится на допросе, поэтому при от­сутствии каких-либо возражений тактического и морально­го характера присутствие законного представителя при допросе несовершеннолетнего свидетеля или потерпев­шего представляется необходимым.

Напротив, нормы нравственности обязывают следо­вателя воздержаться от приглашения родителей несовер­шеннолетнего, если их присутствие при допросе способно затруднить получение правдивых показаний и причинить нравственные страдания им либо допрашиваемому. Ука­занное обстоятельство, по мнению С.Г. Любичева, не учи­тывает Л.М. Карнеева, когда приводит следующий пример: «Известен случай, когда получению правдивых показаний на очной ставке от лица, обвинявшегося в изнасиловании несовершеннолетней, способствовало присутствие при этом ее матери. То страдание, которое испытывала мать, слушая рассказ своей дочери на очной ставке, несомненно, повлияло на поведение обвиняемого, который раньше держался нагло и утверждал, что половой акт был добро­вольным. Очная ставка закончилась тем, что, сознавшись, обвиняемый раскаялся в совершенном преступлении и про­сил прощения у потерпевшей и ее матери за то горе, кото­рое он им причинил». По справедливому, на наш взгляд, замечанию С.Г. Любичева, «не следует на основе этого слу­чая выдвигать общую положительную рекомендацию прак­тике. В ходе указанной очной ставки не только мать допра­шиваемой должна была страдать, но и потерпевшая, вы­нужденная рассказывать о совершенном над ней насилии в присутствии матери, должна была особенно тяжело пере­живать происходящее. Подобная очная ставка не согласу­ется с этическими требованиями бережного отношения к человеку и не может быть оправдана тактической целесо­образностью»[170].

Для определения способности ребенка правильно излагать события ему можно сначала поставить задачу описать те события, которые заведомо ему хорошо известны. При этом следователь должен возбуждать деятельность ребенка на положительно эмоциональном фоне и избегать неприятных для него вопросов[171].

Переходя к существу дела, следователь может повысить мотивационную ответственность ребенка, сообщив, что его показания очень важны для правильной оценки расследуемого события. Учитывая особую чувствительность детей, следует блокировать тенденцию, направленную на оправдание ожидания следователя. В начале допроса надо сказать ребенку, что если он чего-то не знает, то он должен открыто заявить об этом. Однако не следует специально фиксировать начало допроса, необходимо плавно перевести разговор на получение показаний по существу дела. При этом, поскольку дети не способны к логичному свободному рассказу, осуществляется диалогическое взаимодействие с ребенком, по отдельным эпизодам события ставятся конкретные, понятные вопросы, исключающие, однако, односложные ответы[172].

Сложность вопросов должна наращиваться постепенно: сначала целесообразно выяснить круг лиц, участвовавших в преступном событии, обстановку, которую ребенок хорошо запомнил, действия, которые он сам совершал, и лишь затем задавать вопросы о содержании самого события. При этом следует оказывать мнемическую помощь, побуждая ребенка к припоминанию развития события, к установлению связи между его отдельными эпизодами.

Можно побуждать детей повторять вслух вопросы следователя. При этом следует избегать не только внушающих воздействий, но любого проявления жесткости в обращении (“Ты обязательно должен сказать” и т. д.). Не следует поправлять ошибки в речи ребенка. Учитывая ограниченность объема, устойчивости и распределенное детского внимания, повышенную утомляемость при однообразной форме деятельности, можно предложить ребенку изобразить то, что он видел, назвать цвет, форму и т. п. по наглядному эталонному материалу[173].

Все вопросы, связанные с травмирующими психику ребенка обстоятельствами, должны чередоваться с нейтральными, эмоционально положительными. Одним из правовых и нравственных требований, об­ращенных к следователю, является запрещение использо­вания в ходе допроса наводящих вопросов. Это не только опасно для установления истины по делу, но и аморально.

 Наводящие вопросы действуют внушающе на допрашива­емого, поскольку уже в своей формулировке содержат желательный для следователя ответ. А поскольку несовер­шеннолетние наиболее подвержены внушающему воздей­ствию со стороны взрослых, запрет использования наводя­щих вопросов в ходе их допроса особенно актуален.

Тем не менее изучение автором материалов уголов­ных дел подтвердило факт повсеместного нарушения озна­ченного требования- Так, в ходе допроса несовершенно­летнему П. — потерпевшему по одному уголовному делу — следователем был задан следующий вопрос: «В. на момент избиения вас и похищения кроссовок находился в нетрез­вом состоянии?» Отметим, что это не простое уточнение, поскольку сам потерпевший П. в ходе свободного расска­за ничего подобного не показал. Также непонятно (во вся­ком случае, исходя из информации, содержащейся в прото­коле допроса), что могло побудить следователя спросить у П.: «Что у вас еще забрал вопреки вашей воле В.?»[174].

Помимо наводящих, запрещается задавать улавлива­ющие и безнравственные вопросы. Оценивать и комменти­ровать вслух ответы допрашиваемого, без надобности пе­ребивать его, неуместно шутить в ходе следственного дей­ствия также нельзя.

У некоторых детей и в школьные годы сохраняются вы­раженные дефекты произношения, которых они начинают стыдиться примерно с 5-6 лет. Такие дети, как правило, быстро замыкаются, стараются прекратить разговор, если обнаруживают, что их недостаток замечен окружающими. Во время допроса не рекомендуется поправлять произно­шение несовершеннолетнего, переспрашивать его без крайней необходимости[175].

В общении с заикающимися детьми следователь дол­жен избегать распространенной ошибки, состоящей в том, что слушатель договаривает слово, которое не может вы­говорить заикающийся ребенок. Это не помогает, а на­против, мешает допрашиваемому, подчеркивает его де­фект, создает барьер в общении.

При допросе несовершеннолетних свидетелей (потер­певших особенно) вопросы, затрагивающие сформиро­вавшийся у них эмоциональный комплекс, следует чередо­вать с нейтральными либо вопросами, вызывающими у них положительные эмоции, проявляя при этом особый такт и внимание по отношению к допрашиваемому. Об этом сле­дует помнить прежде всего при допросе детей, подверг­шихся различного рода сексуальным посягательствам или наблюдавшим противоправные, насильственного харак­тера действия своих родителей[176].

Стремясь получить от несовершеннолетнего потер­певшего или свидетеля достоверные показания, следова­тель обязан сам быть правдивым и честным по отношению к допрашиваемому. Особенно это касается случаев, когда следователь непосредственно не сообщает допрашивае­мому ложных сведений, но различными способами стремит­ся сформировать у него ошибочное мнение относительно тех или иных обстоятельств. «Применение этих приемов не соответствует требованиям этики, ибо, несмотря на то что следователь не сообщает прямо и непосредственно лож­ных сведений, эту ложную информацию он сообщает доп­рашиваемому своим поведением, определенным образом действий»[177].

Решая вопрос об использовании при допросе несо­вершеннолетних свидетелей и потерпевших аудио- и ви­деозаписи, следователь руководствуется не только право­выми, но и нравственными нормами. Указанный способ фиксации, достаточно полно и точно отражая речевые особенности допрашиваемых, позволяет к тому же на лю­бом этапе расследования проверить правильность тактики получения показаний, и в частности выяснить, не задава­лись ли несовершеннолетнему наводящие вопросы. Кроме того, наличие фонавидеограммы часто исключает необхо­димость последующих допросов и очных ставок, которые оказывают сильное травмирующее воздействие на психику не достигших 18 лет (особенно малолетних)[178].

В этой связи необходимо отметить, что воздействие преступного посягательства на психику ребенка неодно значно. Чем глубже допрашиваемый способен понимать сущность поступков людей, тем выше вероятность психо-травмирующего влияния на него воспринимавшихся собы­тий. Далеко не во всех случаях оно приводит к глубокой душевной травме, поскольку (естественно, при отсутствии серьезных последствий) может восприниматься малолет­ним как случайное отрицательное событие в его жизни. «Именно ситуативность эмоционального переживания при благоприятных условиях способствует быстрому забыва­нию ребенком происшедшего. Наоборот, бурная эмоцио­нальная реакция родителей, частые допросы ребенка и ак­центирование в результате этого его внимания на случив­шемся, как правило, приводят к постоянной актуализации переживания, более глубокому эмоциональному проник­новению его действия в психический мир малолетнего и се­рьезной душевной травме»[179].

Поэтому важно внимательно и осторожно подходить к организации и проведению допросов несовершеннолет­них свидетелей и потерпевших. Расследование дел с их уча­стием должно быть четко организованным, занимать по возможности минимальный промежуток времени, пору­чаться опытным, высококвалифицированным специалис­там. Необходимо, чтобы от первой беседы или от первого допроса до конца расследования дело находилось в про­изводстве одного следователя, первейшей обязанностью которого было бы обеспечение, насколько это возможно, сокращения числа допросов несовершеннолетнего и их правильное, не травмирующее его психику проведение[180].

Итак, допрос несовершеннолетних свидетелей и потерпевших характеризуется специфической тактикой, которые предопределяются возрастными особенностями данных лиц, которые обладают крайне ограниченным жизненным опытом. В этой связи их показания требуют психологически обоснованной интерпретации. Поэтому при допросе необходимо участие педагога, воспитателя или специалиста по возрастной психологии.

Разумеется, осветить все без исключения варианты си­туаций, которые могут сложиться на практике при произ­водстве допроса несовершеннолетнего свидетеля или по­терпевшего, в их этическом аспекте не представляется воз­можным. Тем не менее учет отмеченных положений позво­лит, на наш взгляд, с наименьшими моральными затратами достигнуть положительных результатов рассматриваемого следственного действия, способствующих, в свою очередь, скорейшему установлению истину по делу.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ



В результате проделанной работы получены следующие выводы:

1. Допрос является одним из следственных действий, применяемых в уголовном судопроизводстве. Он состоит в получении следователем при расследовании уголовного дела устных сведений (показаний) об обстоятельствах преступления от допрашиваемого лица подозреваемого, обвиняемого, свидетеля, потерпевшего, которые заносятся в протокол и являются значимыми для данного уголовного дела. Криминалистическое понятие допроса несравнимо шире понятия, достаточного для целей уголовного процесса. Для криминалистики допрос является не только вербальным следственным действием.

Допрос как криминалистическая категория является формой реализации уголовно-процессуального закона и, следовательно, совокупностью социальных отношений, опосредованных правовой формой, связанных с достижением истины по делу и, как правило, локальных, промежуточных целей расследования преступления. Отличие понимания категории допроса в уголовно-процессуальном аспекте и криминалистике состоит в том, что процессуальная наука разрабатывает понятие и правила проведения, а криминалистика тактические приемы — с точки зрения реализации процессуальной формы допроса

2. Сущность допроса состоит в психологическом воздействии на допрашиваемого, независимо от его процессуального положения, при использовании тактических приемов с целью получения исчерпывающих и достоверных показаний.

3. Тактический прием допроса может быть определен как адекватный ситуации способ речевого или неречевого воздействия на допрашиваемого, способствующий эффективному собиранию и использованию информации, оптимизации решения других задач при подготовке и проведении допроса. Цели тактических приемов определяются видом расследуемого преступления, стадией расследования, стадией производства следственного действия, а также целями следственных действий Применяя те или иные тактические приемы допроса, следователю необходимо быть очень осторожным, так как при неумелом их применении можно незаметно перейти черту, за которой оканчивается помощь допрашиваемому в восстановлении действительной картины расследуемого события и было обозначено основной задачей следователя при допросе свидетелей и потерпевших, и начинается внушение, «подсказки», наводящие вопросы, что абсолютно недопустимо. Заслуга следователя и его мастерство заключаются не в том, чтобы используя недопустимые приемы, вытащить из свидетеля или потерпевшего нужные сведения, а том, чтобы преодолеть установку на ложь и добиться правдивых показаний. Разумеется, если допрашиваемый свидетель или потерпевший упорно продолжает давать ложные показания, то не только можно, но и нужно привлечь его в установленном порядке к уголовной ответственности.

4. Тактика допроса складывается в зависимости от личности допрашиваемого и допрашивающего, профессиональной подготовки следователя и представителей стороны защиты, присутствие других участников следственного действия. Следовательно, тщательное исследование всего комплекса вопросов, относящихся к допросу, имеет важное как научное, так и практическое значение. В юридической литературе рекомендуют при допросе применять тактические приемы, касающиеся: организации и подготовки к допросу; формирования психологического контакта следователя с допрашиваемым, анализ показаний в процессе допроса с целью установления их достоверности, правдивости и полноты, а также позиции допрашиваемого; оказания помощи допрашиваемому для восстановления в памяти забытого, преодоление «наслоений» к воспринятому и субъективных недостатков; психологического воздействия на допрашиваемого для преодоления установки на ложь и получения правдивых показаний.

5. Дача заведомо ложных показаний — волевое действие, при котором субъект осознает цели дачи ложных показаний, осуществляет планирование и их исполнение. В принятом решении проявляется воля допрашиваемого, его моральный облик, уровень сознательности, отношение к гражданским обязанностям. Дача ложных и заведомо ложных показаний допрошенными лицами в одних следственных ситуациях является осознанным противодействием правосудию в установлении обстоятельств по уголовному делу, в других — результатом противозаконных методов допроса, в третьих — ошибочным восприятием события в силу субъективных и объективных факторов. Проверка ложных показаний представляет собой тактическую комбинацию, состоящую из тактико-криминалистических приемов, проводимых в рамках допроса, очной ставки. протоколе показаний.

6. Допрос несовершеннолетних свидетелей и потерпевших характеризуется специфической тактикой, которые предопределяются возрастными особенностями данных лиц, которые обладают крайне ограниченным жизненным опытом. В этой связи их показания требуют психологически обоснованной интерпретации. Поэтому при допросе необходимо участие педагога, воспитателя или специалиста по возрастной психологии.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ



1.     Конституция РФ. – М., 2006.

2.     УПК РФ от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 09.01.2006) Собрание законодательства РФ", 24.12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921.

3.     Абшилова Г. В. Некоторые особенности производства допроса с участием переводчика // Российский следователь. -2004. — № 10.

4.     Антонян ЮМ, Еникеев М.И., Эминов В.Е. Психология преступника и расследование преступлений. — М: Юристь, 2003.

5.     Арабули Д. Т. Особенности вызова на допрос свидетеля в уголовном судопроизводстве // Вестник Оренбургского государственного университета. Часть 1, Уголовный процесс. — Оренбург: Оренбургский государственный университет, 2005. -№  3.

6.     Баев О. Л. Основы криминалистики: Курс лекций. — М.: Изд-во Экзамен, 2006.

7.     Баев О.Я. Тактика следственных действий: Учебное пособие. — 2-е изд.; доп. и испр.- Воронеж: НПО «МОДЭК», 2004.

8.     Бандурин С. Г., Громов Н. А., О проблемах свидетельского иммунитета // Следователь. -2004. — № 7 (75).

9.     Бастрыкин, А., Александрова, О. Особенности допроса иностранных граждан на предварительном следствии // Законность. -2004. — № 3.

10.Белкин Р.С.  Курс криминалистики. Изд. III томах. Том I. — М., 2005.  С. 287 — 288.

11.Белкин Р.С. Лившиц Е.М. Тактика следственных действий. — М.: «Новый Юрист», 2006.

12.Брусенцева В. А.  Особенности допроса несовершеннолетних, потерпевших от ненасильственных половых преступлений // Воронежские криминалистические чтения. — Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 2006.

13.Вагин О.А., Шумилов А.Ю. Основные понятия, используемые в настоящем Кодексе // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (научно-практическое издание) / Под общ. ред. В.В. Мозякова. — М.: Книга-Сервис, 2006.

14.Васильев А. Н., Карнеева  Л.М. Тактика допроса. М., 1988.

15.Волков В. Н. Психологические особенности проведения допроса в свете судебных реформ // Закон и право. -2005. — № 1. 

16.Володина А.Н. Психологические методы получения информации при осуществлении допроса // Актуальные проблемы юриспруденции. Тюмень, 2004. Вып.4.

17.Воробьев Г. А. Тактика и психологические особенности судебных действий: Учеб. Пособие. — Краснодар: Изд-во Кубан. ун-та, 2004.

18.Григорьев Ф. Г. Право свидетеля являться на допрос с адвокатом // Право и государство. -2005. — № 10.

19.Григорьев Ф. Г. Проблема анонимных свидетелей // Уголовный процесс. -2006. — № 1. 

20.Груничева Г. А., Гурова Е. А. Особенности допроса на первоначальном
этапе расследования дел об убийствах // Российский следователь. -2006. — № 7.

21.Гусаков А. Н., Филющенко А. А. Следственная тактика в вопросах и ответах: Учеб. Пособие. Свердловск: Урал. гос. ун-т, 2003.

22.Гусаков А.Н. Следственные действия и тактические приемы. — М., 2006.

23.Дербенев А. П. О психологических приемах допроса на предварительном следствии //Правоведение.  — 1981. -  № 1. 

24.Допрос свидетелей с использованием  аудиовизуальных средств.// Борьба с преступностью за рубежом. -2004 — № 7.

25.Доспулов Г. Г. Психология допроса на предварительном следствии. М., 2000.

26.Дулов А.В. Судебная психология. – М., 2006.

27.Ефимов А.Н. Особенности допроса несовершеннолетних потерпевших// Дальневосточные криминалистические чтения.- Владивосток, 2003. Вып.2. С.53-54.

28.Ефимчев СП., Кулагин Н.И., Ямпольский А.Е. Допрос: учеб. пособие. — Волгоград, 2002.

29.Закатов А. А. Тактика допроса потерпевшего на предварительном следствии. — Волгоград: Изд-во ВСШ МВД СССР, 1976.

30.Золотарев Р. Г. Особенности производства допроса потерпевших и свидетелей по делам о заведомо ложном сообщении об акте терроризма // Закон и право. -2004. — № 5.

31.Зорин Г. А. Многовариантные программы допросов: Технологии построения и применения — М.: Изд-во деловой и учебной литературы, 2005.

32.Игнатов С. Тактика допроса адвокатом-защитником свидетеля в  суде по уголовному делу // Уголовное право. — 2004. — № 1. 

33.Ищенко Е.П. История развития криминалистики // Криминалистика/ Под ред. И.Ф.Герасимова.- М.: Изд-во Высшая школа, 2000.

34.Ищенко Е.П. Криминалистика: Краткий курс. — М.: Изд-во «Контакт» — Инфра — М; 2003.

35. Казинян Г. С., Соловьев А. Б. Проблемы эффективности следственных действий / Ереванский гос. ун-т. Ереван, 1987

36.Капустянский В. В. Допрос как средство достижения целей на стадии предварительного расследования уголовных дел // Российский следователь. -2006. — № 8.

37.Карнеева Л. М. Особенности предъявления обвинения и допроса обвиняемого в условиях деятельности органов внутренних дел. — М., 2003.

38.Кобенко О. В. Тактические аспекты судебного допроса и особенности оценки показаний потерпевших и свидетелей террористического акта // Вестник криминалистики. Выпуск 2 (18). -М.: Спарк, 2006.

39.Комиссаров В.И. Теоретические проблемы следственной тактики. — Саратов., 2000

40.Комлев Б.А.Нарушения закона, влекущие исключение показаний потерпевшего, свидетеля из процесса доказывания // Законность. — 1997. — №12.

41.Кондаков Н.И. Логический словарь — справочник. Изд. 2, испр. и доп. — М.: Изд-во Наука, 2000. С. 1176; Краткий словарь иностранных слов. — М., 2002.

42.Кореневский Ю. В. Этические начала в деятельности следователя.— Вин.: Проблемы судебной этики. — М., 1994.

43.Корнелюк О. В. Теория и практика применения некоторых положений УПК РФ // Следователь. -2004. — № 6 (74).

44.Криминалистика / Под ред. Е.П. Ищенко. М., 2006.

45.Криминалистика /  Под ред. А.Г. Филиппова и А.Ф. Волынского.  М.: Издательство «Спарк», 2005.

46.Криминалистика: Учебн. для ВУЗОВ/ Под ред. И.Ф. Герасимова, Л.Л. Драпкина. – М., 2005.

47.Криминалистика: Учебник / Отв. ред. Н.П. Яблоков. М., 2006.

48.Криминалистика: Учебник / Под ред. Закатова А.А., Смагоринского Б.П.  М.: ИМЦ ГУК МВД РФ, 2003.

49.Криминалистика: Учебное пособие / Под ред. Шурухнова Н.Г. – М.: Юрист, 2002

50.Кудрявцев В. Л. Процессуально-тактические основы участия адвоката — защитника в допросе потерпевшего и свидетеля в суде // Адвокатская практика. -2006. — № 2.

51.Леви  А. А. К вопросу об обязанностях и правах свидетеля в уголовном процессе // Правоведение. -2000. — № 1.

52.Любичев С.Г. Этические основы следственной тактики. — М., 2000.

53.Макаренко А.С Собр. соч. М., 1957. Т. 4.

54.Материалы архива Октябрьского районного суда г. Сарато­ва за 2002 г.

55.Митричев С.П. Теоретические основы советской криминалистики. — М., 2005.

56.Образцов В.А. Основы криминалистики. М., 2003

57.Осипова Е. В. Установление психологического контакта с участниками уголовного судопроизводства // Оптимизация уголовного судопроизводства. — Калининград, 2000.

58.Питерцев С.К., Степанов А.А. Тактика допроса на предварительном следствии и в суде. — СПб., 2005

59.Победкин А. В. О понятии показаний в уголовном процессе // Следователь. -2005. — № 12.

60.Порубов А.Н. Ложь и борьба с ней на предварительном следствии. – М., 2002.

61.Ратинов А.Р. Судебная пси­хология для следователей. — М.: Юрид. лит., 2001.

62.Порубов Н.И. Научные основы допроса на предварительном следствии. — Минск, 1991.

63.Ратинов А. Р. Судебная пси­хология для следователей. — М., 2001.

64.Рахунов Р.Д. Свидетельские показания в советском уголовном процессе. — М., 1989;

65.Рзаев Т. Ю. Современные проблемы теории и практики допроса: Автореф. дис…… канд. юр. наук. — М.,2002.

66.Романов В.В. Юридическая психология: Учебник. — М., 2001.

67.Руководство для следователей / Под ред. зам. Генерально­го прокурора СССР Н.В. Жогина. — М.: Юрид. лит., 1971.

68.Саморока В. А. Тактика допроса и стратегия поведения // Российский следователь. -2005. — № 12.

69.Сафин Н.Ш. Допрос несовершеннолетнего в советском уголовном судопроизводстве: (Процессуальные и криминалистические проблемы).- Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2003.

70.Сафин Н.Ш. Допрос несовершеннолетнего в уголовном судопроизводстве: (Процессуальные и криминалистические проблемы).- Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2000.

71.Селиванов Н.А. Советская криминалистика: система понятий. — М., 1982.

72.Скичко О. Ю. Особенности фиксации хода и результатов допроса несовершеннолетних свидетелей и потерпевших // Следователь. -2004. — № 7 (75).

73.Скичко О. Ю.Периодизация психического развития несовершеннолетних и ее значение для тактики допроса свидетелей и потерпевших, не достигших 18 лет // Следователь. -2006. — № 3.

74.Скичко О. Ю.Тактико-психологические основы допроса несовершеннолетних свидетелей и потерпевших на предварительном следствии. -М.: Юрлитинформ,  2006.

75.Скичко О. Ю. Нравственные основы допроса несовершеннолетних свидетелей и потерпевших // Российский следователь. -2005. — № 9.

76.Сокол В.Ю. Методологические и организационные аспекты тактико-криминалистического обеспечения раскрытия преступлений. – Краснодар, 2003.

77.Суховеенко Ю. В. Психологические особенности свидетеля — основа выбора тактики следователя // Следователь. -2004. — № 11.

78.Ушаков О. М. Теоретические и практические проблемы тактики допроса лица, склонного к даче ложных показаний: Автореф. дис…… канд. юр. наук. — Владивосток, 2004.

79.Центров Е. Е. Наводящий вопрос и пределы использования  информации на допросе // Ученые-юристы МГУ о современном праве. — М.: Городец-издат, 2005.

80.Центров Е.Е. Криминалистическое учение о потерпевшем. — М, 2005.

81.Цомартов В.Н. Тактические приемы допроса и пределы их допустимости: канд. дисс. М., 1977.

82.Шавер Б, М. Методика расследования преступлений несовер­шеннолетних. — Саратов, 1935.

83.Экман П. Психология лжи. — СПб., 2001.

84.Якимов И.Н. Криминалистика: Уголовная тактика. — М., 2003.

85.Якуб М.Л. Показания свидетелей и потерпевших. — М., 1981 и др.

86.Якубович Н.А.  Общие проблемы криминалистической тактики // Советская криминалистика: Теоретические проблемы. — М.: Изд-во Юрид. Лит., 1978.

--PAGE_BREAK--    продолжение
--PAGE_BREAK--