Тема: “Суд присяжных по реформе 1864 года”
Содержание
Введение
I. Судебная реформа 1864 года.
II. Проблема взяточничества в судебной системе
после реформы1864 года.
III. А.Ф. Кони о суде присяжных.
Заключение
Списоклитературы
ВВЕДЕНИЕ
В даннойкурсовой работе будет рассмотрена тема суд присяжных по реформе 1864 года.
Тема курсовойработы достаточно актуальна на сегодняшний день, потому что сегодня в Россииснова появляются правовые институты, вводившиеся и Судебными уставами 1864 г.:суд присяжных, судебные приставы, мировые судьи… А потому интереснопроследить, как судебная реформа 1864 г. сказалась в то время на взяточничествев «святая святых» права — судебном ведомстве.
Судебноеведомство николаевской России может «служить эталоном» продажности правосудия. Дажесамая прочная, с точки зрения закона, позиция истца, ответчика или подсудимогостановилась шаткой, если ее не подкреплял убедительный «аргумент» в виде казначейского билета.
Законом Российской Федерации от 16июля 1993 г. впервые после 1917 г. в России вновь стал действовать судприсяжных — этот новый и, в то же время, забытый старый правовой институт. Судприсяжных — это не просто более широкое вовлечение представителей общества вотправление правосудия по наиболее серьезным уголовным делам (вместо объединенныхв одну коллегию с судьей двух народных — двенадцать независимых присяжныхзаседателей). Это новая в нынешних российских условиях форма судопроизводства,радикально меняющая сущность и содержание всего уголовного процесса. Присяжныев суде; не связанные профессиональными навыками и привычками, знаниемматериалов дела, оценивают фактические обстоятельства дела и на их основевыносят вердикт — виновен или не виновен подсудимый. Современная концепциясудебной реформы в Российской Федерации отводит суду присяжных центральную рольв демократизации уголовной юстиции, рассматривая его как институт, призванныйстимулировать состязательность процесса, повысить профессиональный уровеньюристов и т.п.
В настоящеевремя суд присяжных восстановлен всего в нескольких субъектах РоссийскойФедерации. Между тем, о дальнейшем распространении и введении повсеместно этогоправового института в нашей стране в контексте осуществления судебной реформы вРоссийской Федерации говорит не только общественность, но и высокопоставленныегосударственные деятели. И если невозможно осуществить реформу уголовнойюстиции в целом, реформировать одновременно все принципы и институты, что былобы оптимальным вариантом, то предпочтительнее начать с суда присяжных.
Для достиженияцели курсовой работы будет рассмотрена судебная реформа 1864 года, проблемавзяточничества в судебной системе после реформы 1864 года и А.Ф. Кони о судеприсяжных.
I.СУДЕБНАЯ РЕФОРМА 1864 ГОДА
Причины необходимости реформированиясуда. К середине XIX века различные рычагимашины самодержавия стали явственно обнаруживать свою негодность, но, пожалуй,ни один из органов государственного аппарата не находился в столь скверномсостоянии, как судебная система.
Дореформенный суд основывался назаконодательстве Петра I и Екатерины II (в отдельных случаях использовалисьдаже нормы Соборного Уложения 1649 года). При систематизации русского праваМ.М. Сперанским это законодательство вошло в книгу 2 тома XV Свода законов. Какписал А.Ф. Кони, получалось «бессвязное собрание самых разновременныхпостановлений, механически сливавших воедино Уложение царя Алексея Михайловича,указы Петра и, как выразился в 1835 году Государственный совет, „видыправительства“, обнародованные в 1784, 1796, 1823 гг.»[1].
До реформы 1864 года структурасудебной системы была сложной и запутанной. Суд строился по сословномупринципу. Кроме того, существовало множество специальных судов — военных,духовных, коммерческих, совестных, межевых и иных. Судебные функции отправлялии административные органы — губернские правления, органы полиции и др. Другойпорок дореформенного суда — взяточничество, которое приобрело чудовищный, всепоглощающийразмах. Попытки правительства бороться с ним не давали никаких результатов, таккак он охватил весь государственный аппарат[2].
Закон не устанавливал для судейобразовательного ценза (не только юридического, но и общего). Даже в Сенате, поданным на 1841 год, числилось лишь шесть человек с высшим образованием[3].Обычным явлением была волокита, некоторые дела рассматривались десятилетиями.Так, в 1844 году в уездном суде было начато дело о краже мелкой монеты на сумму115 тыс. рублей, а закончено оно лишь в 1865 году[4].
В суде господствовала инквизиционная(розыскная) форма судопроизводства. Процесс проходил при закрытых дверях, вглубокой тайне. Принцип письменности предполагал, что суд решает дело не наоснове личного ознакомления со всеми его материалами, непосредственного устногодопроса обвиняемого и свидетелей, а опирался на письменные материалы,полученные во время следствия. Да и доказательства оценивались по формальнойсистеме. Их сила заранее определялась законом, который твердо устанавливал, чтоможет, а что не может быть доказательством. Закон же устанавливал и степеньдостоверности допускаемых доказательств, деля их на несовершенные исовершенные. Среди совершенных доказательств лучшим признавалось («лутчеесвидетельство всего света») признание обвиняемого[5].Для получения его широко применялась пытка, формально запрещенная в 1801 году,но на практике просуществовавшая на протяжении всей первой половины XIX в. Опрезумпции невиновности не было и речи. При недостаточном количестве улик судне выносил обвинительный или оправдательный приговор, а оставлял подсудимогопод подозрением.
В Манифесте о вступлении на престолимператора Александра II была выражена воля государя, чтобы «правда имилость царствовала в судах». Это пожелание отвечало глубоко назревшейпотребности государства «изнемогавшего под бременем невероятногорасстройства правосудия» — отмечали современники реформы[6].
В реформе суда были заинтересованывсе слои общества, а главное — правящий класс. Судебная реформа была следствиеми так называемого кризиса верхов, осознания правящей верхушкой необходимостисоздания эффективного механизма защиты личности и собственности. И, разумеется,сторонником судебной реформы выступал сам император Александр II, а также егобрат Константин Николаевич, который придерживался даже более радикальных взглядов[7].
Подготовка и принципы реформы. История подготовки судебной реформы уходит своими корнями впервую половину XIX в. В 1803 году М.М. Сперанский предложил широкую программуусовершенствования судебной системы, получившую развитие во «Введении кУложению государственных законов» 1809 года. В 1821 и 1826 гг. онвозвращался к проектам судебных преобразований. Однако правительства АлександраI и Николая I их отвергли, поскольку эти проекты, пусть и весьма робко,предлагали проведение в жизнь некоторых буржуазных принципов. Кроме того,судебные преобразования нельзя было провести изолированно, без решения коренныхвопросов общественной жизни, в первую очередь крестьянского. Как известно,Александр I и Николай I были противниками отмены крепостного права. Поэтомубуржуазные принципы равенства всех собственников перед законом, лежащие воснове усовершенствования судебной системы М.М. Сперанского, оказалисьнеприемлемы и преждевременны для крепостнической России, где более 50%населения находилось в условиях рабства и зависело не от закона, а от воли ипроизвола помещиков.
Летом 1857 года Александр II повелелпредставить в Государственный совет проект Устава гражданскогосудопроизводства, родившийся в недрах II отделения. К проекту прилагалась пояснительнаязаписка начальника II отделения графа Д.Н. Блудова. Проект исходил из введенияпринципа состязательности процесса, предлагалось сократить количество судебныхинстанций и обратить внимание на существенное улучшение качества подготовки иподбора кадров судебной системы. Проект Устава вызвал неоднозначную реакцию,расколов высшее чиновничество на две основные группы — либералов иконсерваторов. Первые желали существенной перестройки судоустройства исудопроизводства, последние — лишь косметических изменений. Консерваторы ипрежде всего сам граф Д.Н. Блудов не хотели следовать западноевропейскимобразцам и вводить принципы устности, гласности, равенства сторон в процессе,учреждать адвокатуру. За 1857-1861 гг. II отделение подготовило и представило вГосударственный совет 14 законопроектов, предлагавших различные изменения вструктуре судебной системы и судоустройства. Материалы судебной реформысоставили 74 объемистых тома[8].
Работа особенно активизироваласьпосле отмены крепостного права. В октябре 1861 г. подготовка документов осудоустройстве и судопроизводстве из II отделения передана в государственнуюканцелярию. Была создана специальная комиссия, в которую вошли виднейшие юристыРоссии: А.Н. Плавский, Н.И. Стояновский, С.И. Зарудный, К.П. Победоносцев и др.Фактически возглавлял ее статс-секретарь Государственного совета С.И. Зарудный.Принципиально, что комиссия, состоявшая в основном из единомышленников, пошлапо пути, противоположному блудовскому. За основу была взята общая теориябуржуазного судоустройства и судопроизводства и практика западноевропейскогозаконодательства. Конечно, отцы реформы должны были считаться с российской действительностьюи традициями и вносили в свои проекты, определенные коррективы, но при этомстарались доказать, что буржуазные институты, например суд присяжных иадвокатура, ни в коей мере не подрывают основы самодержавия.
Результатом работы комиссии стали«Основные положения преобразования судебной части в России». В апреле1862 г. этот документ был передан императором на рассмотрение в Государственныйсовет, а 29 сентября 1862 г. утвержден им и опубликован в печати. Одновременнос обнародованием «Основных положений» покинул пост министра юстицииграф В.Н. Панин, который еще 18 февраля 1860 г. был временно освобожден отуправления Министерством по случаю назначения его председателем Редакционной комиссии.Высочайшим указом от 21 октября 1862 г. министром юстиции назначается товарищ(заместитель) министра, сенатор, тайный советник — Дмитрий Николаевич Замятин.
Д.Н. Замятин родился в 1805 году вНижегородской губернии. Окончив с серебряной медалью курс наук в Царскосельскомлицее, поступил на службу в комиссию по составлению законов, а затем IIотделение собственной канцелярии его императорского величества. Составив себерепутацию способного, трудолюбивого и безукоризненно честного чиновника, быстропродвигался по служебной лестнице. В 1848 году назначен членом консультации приМинистерстве юстиции, в 1852 году — обер-прокурором второго департаментаПравительствующего Сената и сенатором. В 1858 году он был назначен на посттоварища министра юстиции. Окончательно в должности министра юстиции утвержден1 января 1864 г.[9]
Законодательная база. На базе «Основных положений» были подготовленычетыре закона, которые утверждены императором 20 ноября 1864 г.:«Учреждение судебных установлений», «Устав гражданскогосудопроизводства», «Устав уголовного судопроизводства»,«Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями».
Судебная реформа в корне измениласудоустройство, процессуальное и отчасти материальное право Российской империи.Судебные уставы строились в соответствии с процессуальными и организационнымиформами буржуазных государств. В них провозглашались буржуазные по своемухарактеру принципы: судебная власть отделялась от законодательной, исполнительной,административной; закреплялся принцип независимости и несменяемости судей;провозглашалось равенство всех перед законом, вводился всесословный суд;учреждена адвокатура; для рассмотрения уголовных дел в окружных судах вводилсяинститут присяжных заседателей; создавался выборный мировой суд длярассмотрения малозначительных дел; учрежден институт судебных следователей,независимых от полиции; реорганизована прокуратура, освобожденная от функцийобщего надзора и сосредоточившаяся на работе в суде; введены принципы устности,гласности, состязательности судопроизводства; провозглашалась презумпцияневиновности.
Изменения в судоустройстве. Кардинальные изменения в системе судоустройства России былиизложены в «Учреждении судебных установлений» (ст.ст. 1-420). Вместосложной и громоздкой структуры сословных судов создавались две судебныесистемы: местные и общие суды.
К местным относились: мировые судьи исъезды мировых судей в качестве второй (апелляционной) инстанции. К местнымотносились и волостные суды. созданные в 1861 году; они разбирали дела крестьянпо маловажным проступкам, если в них не были заинтересованы лица другихсословий и если эти деяния не подлежали рассмотрению общих судов. К общим судамбыли отнесены — окружные суды и судебные палаты в качестве апелляционнойинстанции. Возглавлял эту систему Сенат, являвшийся единственной кассационнойинстанцией для всех судов Российской империи.
Статья 1 «Учреждения»закрепляла принцип осуществления правосудия только судом, отделения судебнойвласти от административной. Новые судебные органы были призваны рассматриватьуголовные и гражданские дела всех подданных империи, к какому бы сословию онини принадлежали. (Правда, примечание к ст. 2, которая провозглашала равенствовсех перед законом и всесословность, оставляло в неприкосновенности духовные,военные, коммерческие, крестьянские (волостные) и инородческие суды, т.е. фактическисохраняло сословную юстицию, — это положение подвергалось резкой критике.)
Деятельность судов строилась наначалах коллегиальности. Исключение составляли только мировые судьи, которыерассматривали дела единолично (ст. 3). Дела рассматривались не более чем в двухинстанциях. Четко определялось пространство деятельности каждой инстанции.Судебные органы строились по значимости рассматриваемых дел: мировая юстицияпредназначалась для малозначительных дел; общие суды — для дел, не ограниченныхни тяжестью преступления, ни ценой гражданского иска. Сокращение числа судебныхинстанций и разграничение их компетенции ускорило судопроизводство[10].
Создание мирового суда. Эта судебная инстанция создавалась в уездах и городах,предназначалась для рассмотрения малозначительных уголовных и гражданских дел.
Мировой судья имел свой участок.Несколько мировых участков в пределах одного или нескольких уездов составлялимировой округ.
Мировые суды являлись выборнымиорганами. Но выбирало их не население, а уездные земские собрания, а в столицах— городские думы. После избрания состав мировых судей утверждался Сенатом.Мировые судьи избирались на 3 года. Так же как судьи в общих судах, мировыесудьи пользовались правом несменяемости в течение трехлетнего срока избрания,т.е. они не могли быть уволены или переведены из одной местности в другую безих согласия; временное отстранение от должности могло иметь место только вслучае предания их суду, удалению от должности судьи могли быть подвергнутытолько при совершении преступления, установленного приговором уголовного суда,вступившим в законную силу.
Должность мирового судьи, как ужеотмечалось, была выборной и состояла в высоком пятом классе по Табели о рангах.Мировой судья имел особый знак отличия — золотую цепь с аллегорическим символомзакона, которую возлагал на себя во время исполнения обязанностей. Закономустанавливался особый порядок замещения должности мирового судьи. Наряду с общимиусловиями для вступления в судебную службу (российское подданство, 25-летнийвозраст, мужской пол, нравственная безупречность) к претендентам на постмирового судьи предъявлялись и другие требования. В частности, им мог статьтолько местный житель. Закон поставил это условие, чтобы создать авторитетнуюместную власть, хорошо знакомую с местными нравами, обычаями и людьми. Впрочем,понятие местного ценза трактовалось весьма широко. Так, от претендента нетребовалось проживание во время выборов или в течение определенного периода довыборов не только в том уезде, но даже в той губернии, где баллотировалась егокандидатура. Обязанность стать местным жителем возникала, когда кандидат былуже избран на должность мирового судьи. Тогда он определял (с согласия мировогосъезда) постоянное место пребывания в своем участке и должен был находиться внем безотлучно[11].
Мировые судьи делились на двекатегории: участковых и почетных.
Участковые судьи являлись основнымиорганами мировой юстиции, осуществляли правосудие на своем участке, где находилисьих камеры. Участковые мировые судьи в отличие от почетных: получали жалованье иопределенные суммы на наем письмоводителя, рассыльного и прогоны; не имелиправа занимать должности в государственных и общественных учреждениях,поскольку обязаны были безотлучно пребывать в участке и постоянно выполнятьвозложенные на них обязанности.
Почетные мировые судьи вводились для облегчения исполнениямногочисленных обязанностей участкового мирового судьи. Почетные мировые судьине имели своих камер, могли занимать государственные и общественные должности ине получали содержания. Все расходы по выполнению судейских функций ониоплачивали из своих средств. Почетные мировые судьи пользовались такими же правамипри рассмотрении дел, как и участковые.
Почетные мировые судьи рассматривалидела: в случае отсутствия или болезни участковых судей; по просьбе тяжущихсясторон (либо если об этом просил потерпевший, а обвиняемый не настаивал нарассмотрении дел участковым судьей).
Чтобы быть избранным мировым судьей,следовало обладать: образовательным цензом, при котором требовалось наличиевысшего или среднего образования либо наличие трехлетнего стажа работы,преимущественно по судебной части; возрастным цензом — не ниже 25 лет;имущественным цензом в размере не менее 400 десятин земли (при отсутствии землилицо, претендующее на избрание мировым судьей, должно было иметь другую недвижимостьна сумму: в уездах — не ниже 15 000 рублей, в столицах — 6000, в прочих городах— 3000 рублей); не состоять под следствием и судом (ст. 19«Учреждения»).
Интересно отметить, что ст. 19«Учреждения» предоставляла возможность баллотироваться в мировыесудьи и тем, кто не обладал имущественным цензом, т.е. сам не являлсясобственником, но его жена или родители обладали землей или недвижимостью вколичестве, указанном в законе.
Учреждая мировой суд, законодателинамеревались создать авторитетного посредника разрешения мелких споров,возникающих между подданными империи. Мировой судья должен был быть наиболееуважаемым, авторитетным человеком среди населения.
Закон четко определял юрисдикцию,подсудность мировых судов.
Согласно ст. 33 «Уставауголовного судопроизводства» мировым судьям подсудны были малозначительныеуголовные дела и проступки, за совершение которых виновный мог подвергнутьсяследующим наказаниям: выговор, замечание и внушение; денежное взыскание не выше300 рублей; арест не свыше трех месяцев; заключение в тюрьме не свыше одногогода.
В основном это были дела о кражахпредметов ценою до 300 рублей, лесных порубках, присвоении найденногоимущества, дела, могущие окончиться примирением.
Статья 29 «Устава гражданскогосудопроизводства» определяла гражданскую подсудность мировых судов: искипо личным обязательства и договорам, иски о движимости ценою не свыше 500рублей; иски о возмещении ущерба и убытков на сумму не свыше 500 рублей; иски оличных обидах и оскорблениях; иски о восстановлении нарушенного владения, когдасо времени нарушения прошло не более шести месяцев. Споры о праве собственностина недвижимое имущество были у мировых судей изъяты, они рассматривались вобщих судах[12].
Съезды мировых судей. Участковые и почетные мировые судьи единолично рассматривалиподсудные им дела и единолично выносили приговоры и решения. Стороны,недовольные решением мирового судьи, могли подать апелляционную жалобу вмировой съезд, который являлся второй инстанцией мировой юстиции.
Апелляция — одна из форм обжалованиясудебных приговоров и решений, при которой вышестоящий суд (в данном случаесъезд мировых судей), пересматривает по существу дело нижестоящего суда (вданном случае мирового судьи) с полным рассмотрением заново представленныхдоказательств и вызовом сторон.
Мировые судьи собирались вназначенные сроки для рассмотрения апелляционных жалоб и протестов. Съездсостоял из всех мировых судей округа и председателя, который избирался изучастковых судей на съезде на три года. Заседания съезда требовали участия неменее трех мировых судей округа. Дела решались коллегиально.
Приговоры мирового съезда являлисьокончательными и больше не подлежали апелляционному пересмотру. Эти приговоры ирешения могли быть пересмотрены только в кассационном порядке в департаментахСената, в тех случаях, когда в мировых судах были нарушены существенные правиласудопроизводства или неправильно применены нормы материального права.
Организация мировой юстиции в Россиине имела аналогов в Европе. Создание мировых судов было обусловленопотребностью в судах, «которые близостью своею к тяжущимся и простотоюформ судопроизводства соответствовали потребностям городского и сельскогонаселения»[13].
К особенностям мировых судов всравнении с другими судами пореформенной России относилось то, что онирассматривали малозначительные уголовные и гражданские дела, это былитретейские, совестные судьи, освобожденные от судебных пошлин. Отсюда втораяособенность — выборность мировых судей.
Совокупность цензов (имущественного,образовательного и возрастного) позволяла выбирать на должности мировых судейнаиболее образованных, юридически грамотных, а главное — уважаемых людей,становящихся авторитетными посредниками в разрешения споров, возникающих междужителями судебного участка.
Главная гордость новой судебнойсистемы — институт мировых судей — просуществовал до 12 июля 1889 г., когда, заисключением столиц и еще некоторых крупных городов, местная юстиция былаупразднена. На смену ей пришли судебно-административные установления: земскиеучастковые начальники и городские судьи — в первой инстанции, уездные съезды —во второй и губернские присутствия — в третьей инстанции.
Окончательно мировой суд в России былупразднен после революции 1917 года. Хотелось бы надеяться, что судьбавозрождаемой сегодня системы мировых судов будет более удачной, чем удореволюционной.
II. ПРОБЛЕМА ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА В СУДЕБНОЙСИСТЕМЕ ПОСЛЕ РЕФОРМЫ 1864 ГОДА
Процветанию взяточничестваспособствовали существовавшие процедуры судопроизводства. До 1864 г. правосудиевершилось негласно и письменно: ни потерпевший, ни подсудимый, ни истец, ниответчик, ни свидетели в зале суда не присутствовали и показаний не давали.Фактически рассмотрение дела сводилось к чтению бумаг, поданных сторонами илиполицией, и проходило в закрытой от глаз любопытствующих комнате. Такимобразом, судебные чиновники, будучи уверенными в своей безнаказанности, действовалинагло: тайна судопроизводства служила им надежной «дымовой завесой».
Поклонники телесериала «Петербургскиетайны» (как и те, кто прочитал сам роман В.Крестовского «Петербургскиетрущобы»), возможно, заметили, что все «соприкосновения» героев романа с судомнеизбежно сопровождаются взятками. К примеру, после того как господин Морденкоподал на бывшего хозяина, князя Шадурского, иск, чиновник, который вел этодело, получил дань и от Полиевта Харламповича, нового управляющего Шадурских, иот самого Морденко, т.е. от истца и ответчика одновременно. Брал и прикидывал,кто в итоге даст больше. Надо сказать, Крестовский весьма точно отобразилроссийскую действительность, о чем свидетельствуют и мемуары его современников[14].
М. Дмитриев в конце 20-х гг. XIX в.служил в Московской уголовной палате. В воспоминаниях он описывает такойслучай. В палате находилось в производстве дело шляпного фабриканта Дюла. Но,как говорится, мир не без добрых людей: нашелся человек, познакомившийфабриканта с председателем палаты Кондыревым на обеде, где последнему, как быневзначай, был задан вопрос: купил бы он для дочери платье за 500 р.? «Да нет,- ответил Кондырев, — дорого». Ему посоветовали обратиться к Дюла: он, дескать,всех на Кузнецком мосту знает и цену собьет. На следующий день к Кондыревуприехал сам фабрикант с упомянутым нарядом и стал предлагать его председателю вподарок. Тот отказывался взять даром, говоря, что заплатит столько же, сколькозаплатил тот. Фабрикант долго не соглашался, заявляя: цена настолько ничтожна,что о ней не стоит говорить. Наконец, «сдался», назвав цену в ...10 р. «Ну,то-то же, батюшка! — отвечал Кондырев. — А даром я не возьму», и заплатил этусумму за наряд, где только одной ткани было, наверное, рублей на 200[15].
Н. Костылев, пореформенный судебныйдеятель (в 60-е гг. служил товарищем прокурора Московского окружного суда),вспоминает, как в 1857 г. ему, студенту юридического факультета, предложиливести одно гражданское дело. Как-то в разговоре секретарь суда заявил, чтопротивная сторона представила верный документ. Костылев удивился: никакогодокумента в деле нет. Тогда секретарь пояснил: «Он представил мне 150 рублей».
«У меня кровь прилила к голове, — пишет автор воспоминаний, ― ячуть было не назвал подлецом этого нахала, но моментально сообразил, что я вего руках. Прошли две минуты молчания, разрешившиеся тем, что я пригласил этогонегодяя назначить сумму взятки, и, поторговавшись, помнится мне, сошлись на 50рублях»[16]. Дело было выиграно.Совсем как в романе Крестовского! Но самое главное, автор особенно подчеркивал,что этот случай — типичный «для характеристики судебной деятельности тоговремени как торговли правосудием»[17].
Следовательно, в дореформенной Россииторговля правосудием велась так же резво, как и торговля индульгенциями всредневековой Европе. В результате суды не пользовались никаким уважением:бедные, не имея средств на подкуп, их боялись; богатые, будучи уверены, чтосмогут купить любое решение, презирали и судей, и суды, и законы.
Таким образом, одной из существенныхзадач, стоявших перед судебной реформой, была борьба со взяточничеством. Однаковопрос о том, насколько успешно удалось справиться с ее решением, висторической и юридической науке практически не поднимался, несмотря на егобольшое значение для оценки общих результатов реформы 1864 г. Вместе с темследует отметить, что вопрос этот весьма сложен для исследования по причинекрайне высокой, как говорят юристы, латентности (т.е. скрытности) данного видапреступления. Взяткодатель и взяткополучатель понимают, что закон признает ихдействия преступными, поэтому факт дачи и получения взятки тщательноскрывается, и свидетелей обычно не бывает. Как говорил гоголевский Земляника,«взятка дается между четырех глаз, и чтоб того… уши не слыхали».
Российский криминолог А.Кирпичников(в прошлом — ленинградский следователь по особо важным делам, неоднократнорасследовавший факты взяточничества) приводит следующую цифру: только 5%случаев дачи и получения взятки попадают в поле зрения правоохранительныхорганов[18]. Исследование даннойпроблемы потребовало комплексного изучения уголовных дел в архиве Московскойсудебной палаты, периодики и мемуаров, которое, в свою очередь, позволилопроследить за тем, как часто в пореформенных судах брали взятки, и наскольковнимательно подошло государство к профилактике этого вида преступления.
Нужно сказать, что одной изсущественных предпосылок предупреждения взяточничества в любом государственноморгане, в том числе и судебном, является открытость его работы. Публичностьправосудия, во-первых, мешает судье принять противозаконное, но щедрооплаченное решение. Во-вторых, она имеет и огромное воспитательное значение:все видят, что решение вынесено справедливо; от ответственности не спасли ниденьги, ни чин. В результате суду начинают верить, желание подкупить судейпритупляется, у «сильных мира сего» исчезает эйфория безнаказанности.
Судебная реформа покончила с тайнымсудопроизводством, сделав этот процесс гласным. Примером может послужить деломиллионера Овсянникова, признанного виновным в поджоге своей мельницы скорыстной целью. В дореформенный период на него 12 раз возбуждались уголовныедела, которые затем прекращались. Как пишет А. Кони, немецкая сатирическая печать,скептически оценивая перемены в российском правосудии, прогнозировала, чтопосле появления в прессе сообщения об аресте 12-кратного миллионераОвсянникова, появится новое — об освобождении 11 -кратного миллионераОвсянникова[19]. Но прогноз не сбылся.Поэтому день вынесения Овсянникову приговора можно считать первым днемвосстановления чести российского правосудия...
Однако новые порядки приживалисьплохо. Так, мировой судья И.Захарьин, служивший в Каменец-Подольской губернии,где Судебные уставы внедрялись постепенно, наблюдая за работой старых судов,убедился: ликвидация взяточничества невозможна без гласного и устного суда. Онописывает деятельность одного судебного следователя, который очень хорошопонимал, что суд будет выносить решение по представленным бумагам, безнепосредственного допроса свидетелей и обвиняемого. Понимали это и обыватели,поэтому, когда он начинал вымогать у кого-либо деньги, предъявляя надуманноеобвинение, отдавали требуемую сумму сразу. За 5 лет службы этот человексколотил состояние в 30 тыс. р. при годовом жаловании 1 тыс.
Другая необходимая мера в борьбе совзяточничеством (как отмечают криминологи) — обеспечение государственнымчиновникам нормального материального положения. После судебной реформы оплататруда служителей Фемиды резко изменилась: чтобы обеспечить приток в судебноеведомство способных, образованных людей и попытаться оградить их от соблазнабрать взятки, министр юстиции Д.Замятин добился значительного повышения ихокладов. Однако эта мера не коснулась присяжных заседателей.
Когда создавались Судебные уставы,предполагалось, что обязанности присяжных будут исполнять люди более или менееобеспеченные. На практике же получилось, что подобная роль мало коговдохновляла. От обязанности восседать на скамье присяжных заседателей старалисьвсячески уклониться: кто был побогаче, делал это успешнее. В результате обязанностиприсяжных выполняли, особенно в уездах, крестьяне, многие из которых были оченьбедны, и проживание в городе во время сессии превращалось для них в серьезноеиспытание.
Парадоксы встречались и тут.Например, на сессии в уездном городе встретились двое крестьян из одного села.Первый был присяжным, второй-подсудимым. Судьба подсудимому улыбнулась: егооправдали. После процесса земляки встретились. Естественно, оправданногопереполняла радость, зато у его знакомого было совсем другое настроение. Онпожаловался, что абсолютно издержался, денег на еду нет, а жить в городе надоеще 2-3 дня. Тогда приятель пригласил его с собой в тюрьму (сдать казенныевещи), где заключенные сытно накормили заседателя и дали с собой ещепожертвований в виде солонины и калачей.
Незавидное положение присяжных не разотмечалось исследователями. Так, описывалось, что присяжные во время сессиивынуждены были наниматься на работу или побираться. Иногда судьям приходилосьдаже «скидываться» и покупать им продукты, дабы не позорили они свое высокоезвание[20].
В делах о взяточничестве поражает, пообразному выражению Кирпичникова, «гардероб» взятки. За вынесение желанноговердикта присяжных могли просто водить по трактирам или ограничиться«вознаграждением» в несколько рублей. Так, в Жиздре Калужской губернии в 1876г., по словам свидетеля, присяжные заседатели согласились поступиться своейчестью за… 50 коп. серебром. Причем, они не считали эту плату слишком низкой.Один присяжный сказал: «Он (бывший подсудимый.) обещал дать нам, всем присяжнымзаседателям, 10 р., если мы его оправдаем… Хорошо было бы, если бы он далхоть по полтиннику на брата». Конечно, не всегда взятка выражалась стольмизерной суммой. Порой, взяткодатели жаловали присяжным 100 р. на всех, но и вэтих случаях «цена» совести каждого не была слишком высокой: всего — 5-7 р. набрата[21].
Существовал и еще один, весьмараспространенный, способ «задобрить» присяжных — угощение в трактире, частосочетавшееся с небольшим денежным вознаграждением. В 1870 г. прокурорКалужского окружного суда докладывал начальству о работе суда в Боровске: «Водну из бывших там сессий некоторые из присяжных заседателей были угощаемычастными лицами, заинтересованными в исходе дела. Эта сессия изобиловала оправдательнымиприговорами».
Однако тяжелое материальное положениеприсяжных не было единственной причиной взяточничества в пореформенных судах.Как считают криминологи, материальное обеспечение не может служитьуниверсальной защитой от взятки. «Нет такой зарплаты, — писал А. Кирпичников, — которую нельзя «переплюнуть» взяткой». Чтобы более эффективно бороться с этимзлом, следовало на время сессии оградить присяжных от общения с кем-либо[22].
В пореформенных судах найтиприсяжного для «переговоров» было очень просто. Обычно крестьяне, прибыв насессию в город, селились на каком-нибудь постоялом дворе. Их общение сгородскими жителями, в том числе и теми, с кем предстояло встретиться в залесуда, никак не ограничивалась и не регламентировалась. Как правило, каждый вгороде знал, где остановились «господа присяжные», и имел возможность с нимипосекретничать. Ведь в провинции трудно избежать даже случайных встреч...
Нужно сказать, что уровеньвзяточничества во многом зависит и от уровня правовой культуры, который убольшинства присяжных был весьма низок. Как правило, люди имели слабоепредставление об уголовном законодательстве и весьма своеобычно воспринималистепень противозаконности тех или иных деяний. Взяточничество же многимпредставлялось не очень тяжким и серьезно наказуемым преступлением, о чемсвидетельствуют и уголовные дела. В некоторых из них поражают обстоятельствапередачи взятки: нередко крестьяне шли за «гонораром» к подсудимым домой, нескрывая, зачем идут.
Например, в уже упомянутой ЖиздреКалужской губернии крестьяне, во время поисков дороги к дому подсудимого,откровенно объясняли причину поисков. Однако на месте оказалась только егожиличка, с которой один из присяжных честно поделился: «Мы столько греха насебя берем, принимая присягу! Ведь на нашем решении все основывается. ВотПисарева надобно в Сибирь, а мы его защитили»[23].
В Ржеве, после оправдания однойженщины, присяжные и подсудимая встретились в беседке, находившейся напротив…квартиры товарища прокурора. В другом случае жена подсудимого была обманутаприсяжным: взяв 100 р., он пообещал уговорить всех остальных, но вот незадача — приговор был вынесен обвинительный. Правда, присяжный женщине деньги вернул,после чего она рассказала первому встречному, как ее обманули.
Конечно, большую роль играют традициии обычаи, являющиеся, как отмечают криминологи, серьезным криминогеннымфактором. «Традиции давать и брать взятки, — пишет Л. Дашкова, — считаютсянаиболее устойчивыми»[24]. Потому огромноезначение имела борьба со взяточничеством в государстве в целом, т.е.искоренение отношения к взятке как к обычному явлению.
Нужно сказать, что в николаевскойРоссии взятка была обязательным атрибутом работы не только судебного ведомства,но и всех остальных органов власти. Когда Николай I велел выяснить, кто из его58 губернаторов не берет деньги, III Отделение доложило: только двое игнорируютподобный способ обогащения.
«Ветер перемен» 60-х гг. не смогликвидировать эту привычную «болезнь» русской бюрократии. Тем более что тогдапоявились и новые поводы брать и давать взятки: платили военным присутствиям заосвобождение от призыва, «задабривали» избирателей при выборах в земскоесобрание, словом, взятка оставалась обычным явлением русской жизни, а во многихслучаях — осознанной необходимостью. Естественно, такая атмосфера не способствовалаискоренению взяточничества в судах.
Вместе с тем изучение уголовных делпоказывает, что в пореформенных судах, если возникало подозрение в подкупе, наэто глаза, как правило, не закрывали. Однако факт взятки обнаруживался чащевсего случайно. Поводом для начала дознания служили слухи, которые не всегдабыли обоснованны; в таких случаях дело прекращалось на начальной стадии.Прокурорский надзор реагировал на подозрительные обстоятельства в основномтогда, когда о взятке было известно всем и везде. Когда же присяжные в сопровожденииподсудимого или его родственника до суда совершали вояжи по трактирам,прокуроры редко били тревогу. На высоте оказался товарищ прокурора в СапожкеРязанской губернии, где по инициативе прокурорского надзора дело подсудимого,угощавшего присяжных в трактире, было перенесено на другую сессию и поставленона слушание первым. Проявил бдительность и прокурор во Ржеве, когда под егоокном состоялась подозрительная встреча оправданной подсудимой и присяжных, а вБоровске чины судебного ведомства забеспокоились только тогда, когда «вождение»присяжных по трактирам приняло неслыханный размах.
Но, как бы то ни было, в целомсудебная реформа существенно оздоровила систему органов правосудия. В этомотношении показательно заявление прокурора Владимирского окружного суда,писавшего в отзыве о работе мировых судей:
«Что касается нравственного характерадеятельности гг. участковых мировых судей, то, прежде всего, нельзя не найти,что, по крайней мере, до настоящего времени лихоимство, взятка не были замеченымежду ними, если и были жалобы и слухи о каких-либо незаконных поборах вкамерах некоторых гг. мировых судей, то это были мелочные взятки, взимаемыеписьмоводителями или лицами канцелярий судов»[25]. Но, как говорится,прокурор — есть прокурор, он заинтересован в защите чести мундира, чего нескажешь о прессе и мемуаристах, рассказывавших о пореформенных судах. Так вот,периодические издания самого разного толка среди бед мнимых и реальных новогоправосудия не спешили называть взяточничество.
Среди недостатков людей, находившихсяна службе в судебном ведомстве, отмечались пьянство, невежество, раболепиеперед начальством, но ни разу не упоминались лихоимство и мздоимство. Конечно,наивно полагать, что взяточничества не было вообще. Отсутствие уголовных дел,возбужденных против судей и лиц прокурорского надзора, вовсе не означает, чтоне было нечестных служителей Фемиды, Однако вряд ли после 1864 г. прокуроры исудьи, берущие взятки, научились это делать намного ловчее, чем до реформы.Правильнее допустить, что незаконные поборы могли иметь место, но в связи свысокой латентностью данного преступления остались нераскрытыми.
«Взятка — явление не только древнейшее,как проституция, но и такое же непременное и вечное», — писал А. Кирпичников[26].Возможно. Тем не менее, в пореформенный период в судебном ведомстве эта«болезнь» проявлялась лишь эпизодически.
Князя В. Мещерского нельзя назватьсторонником судебной реформы: он противился ее идеям, называя себя убежденнымконсерватором. «Симпатий к этому (т.е. судебному.) ведомству и к новым Судебнымуставам я никогда не питал», — писал он[27]. Суд присяжных, по еговыражению, подходит России как корове — седло, «но должен сказать, что первыегоды введения и действия новых судебных учреждений были блестящими страницамичестных нравов во всей области русской Фемиды. Это был какой-то весеннийвоздух, где ободряюще веяли ароматы честности, и где каждый из нас в то времячувствовал, что этот, часто накрахмаленный, часто педантичный, часто либеральныйновый слуга юстиции исполнял задачу честности, на себя принятой собственнымвдохновением. Это был, какой-то праздник честности».
Постепенно «ароматы честности» сталиоказывать влияние и на обыденное правосознание. «Несколько раз я в прошенияхпотерпевших, подававшихся не лично, находил некрупные ассигнации, — писалсудебный следователь Н.Давыдов, проводивший реформу в Тамбовской губернии, — такие случаи встречались, конечно, не у одного меня, однако года через три повведении реформы не стало слышно о взяточных предложениях». Любопытно, чтовзятки прилагались и при вполне законных и обоснованных прошениях.
Одним словом, эти исторические урокиочень полезны для тех, кто занимается подготовкой и проведением современнойсудебной реформы. Прежде всего работники правоохранительных органов, а такжеприсяжные заседатели должны быть материально обеспечены. Именно крайнеебезденежье вынуждало присяжных XIX в. принимать «подношения».
III. А.Ф. КОНИ О СУДЕ ПРИСЯЖНЫХ
По мнению ряда юристов, в частности,М.В. Немытиной. Закон о суде присяжных от 16 июля 1993 г. представляет собойсинтез не только положений современных западных моделей суда присяжных(преобладает англосаксонская модель), дополненных элементами советскогоуголовного процесса с присущим ему обвинительным уклоном, но и Судебных уставов1864 г.[28] В этой связи полезновспомнить о борьбе мнений вокруг суда присяжных заседателей во второй половинеXIX в., когда у суда присяжных были как сторонники, считавшие его «судомобщественной совести», «судом жизненной правды», «судом здравого смысла», так ипротивники, называвшие его «судом улицы», «судом толпы».
Судебные уставы 20 ноября 1864 г.провозгласили принципиально новую организацию судебных органов в стране,принципиально новые формы судопроизводства, прогрессивные по своемуобъективному содержанию. Наряду с бессословными началами построения,провозглашением несменяемости судей, независимости суда от администрации, гласностью,устностью и состязательностью процесса. Судебные уставы вводили институтприсяжных заседателей, которые участвовали в рассмотрении уголовных дел вокружном суде. В общем виде суд присяжных представлял в то время следующее. Пороссийскому законодательству, принятому в 1864 г. (в том числе Уставу уголовногосудопроизводства), суд присяжных образовывался из двух коллегий. В одну из нихвходило не менее трех судейских чиновников: председатель и члены суда, или, каких еще называли, коронные судьи. Вторая коллегия состояла из двенадцатиприсяжных заседателей. Список присяжных для каждого окружного суда составлялиособые комиссии, назначенные земскими собраниями. В список включались лица,соответствующие определенному имущественному цензу и, по отзыву полиции,«благонадежные». Для рассмотрения конкретного дела коллегия из двенадцатизаседателей формировалась по жребию. Задачи коронных судей и присяжныхзаседателей были разные. На вопрос, виновен ли подсудимый, и на другие вопросыфактического характера должны были отвечать только присяжные. Вопросы жеприменения права относились к ведению коронных судей. Председательствующий всвоем напутствии (резюме) разъяснял присяжным, какие обстоятельства имеют значениедля дела и какими правилами следует руководствоваться в оценке доказательств. Вчастности, он должен был напомнить присяжным, чтобы они были свободны отвсякого увлечения к обвинению или оправданию подсудимого и определяливиновность или невиновность подсудимого, на основании всех обстоятельств делапо внутреннему убеждению. Одновременно с напутствием председательствующийвручал присяжным лист с вопросами, подлежащими разрешению. «От вас, господаприсяжные заседатели, зависит решить их (подсудимых) участь»,[29]— так словами А.Ф. Кони в одной из обвинительных речей можно выделить главнуюзадачу присяжных заседателей. Затем присяжные удалялись в совещательную комнатуи под руководством избранного ими старшины обсуждали поставленные вопросы. Решение(вердикт) принималось большинством голосов в форме односложных («да» или «нет»)ответов на поставленные судом вопросы. Ответы эти вносились в опросный лист. Вслучае оправдательного вердикта председатель немедленно объявлял подсудимогосвободным от суда и от содержания под стражей, если он состоял под арестом. Приобвинительном вердикте присяжных коронные судьи назначали наказание. Пересмотрвышестоящим судом вердикта присяжных, по существу, с фактической стороны (вапелляционном порядке) не допускался. Приговор, основанный на этом вердикте,мог быть отменен Сенатом по мотивам нарушения процедурных правил (вкассационном порядке). Поводами к кассационной отмене приговоровустанавливались: 1) нарушение существенных форм и обрядов судопроизводства; 2)явное нарушение прямого смысла закона и неправильное толкование его приопределении преступления и рода наказания; 3) вновь открытые обстоятельства,обнаруживающие невиновность осужденного или подложность доказательств, накоторых основан приговор[30].
Мы остановимся на точке зрения на судприсяжных известного юриста А.Ф. Кони (1844-1927 гг.), которого причисляют ксторонникам этого правового института. Мемуары А.Ф. Кони — один из важнейших иинтереснейших источников изучения русской жизни конца XIX — начала XX в.в.вообще и уголовной юстиции в частности. Значительное место в наследии А.Ф. Кониотведено работам и воспоминаниям (в том числе обвинительные речи и руководящиенапутствия присяжным заседателям), всецело посвященным суду присяжных или такили иначе затрагивающим этот правовой институт. Более половины века А.Ф. Кониотдал служению юстиции, постепенно поднимаясь по ступенькам иерархическойлестницы судебно-прокурорского ведомства царской России. Он был помощникомсекретаря Петербургской судебной палаты, секретарем прокурора Московскойсудебной палаты, товарищем прокурора судебного округа в Харькове, Петербурге,самарским губернским прокурором, прокурором Казанского и Петербургскогосудебных округов, прокурором, а затем председателем Петербургского окружногосуда, обер-прокурором уголовного кассационного департамента ПравительствующегоСената, короткое время работал в аппарате Министерства юстиции и более 25 летбыл сенатором, находясь на вершине судебного Олимпа дореволюционной России. ОбА.Ф. Кони без всяких натяжек и оговорок можно говорить как об академическиобразованном, неподкупно честном и выдающемся юристе, соединившем в себеглубочайшие правовые сведения со спокойной твердостью всегда глубоко обдуманныхи строго беспристрастных действий.
Итак, главным устоем нового суда былсуд присяжных, всякий приговор которого прежде всего, по мнению А.Ф. Кони,«… должен был удовлетворять нравственному чувству людей, в том числе и самогоподсудимого»[31].
«Тревожные предсказания и сомнения непоколебали, однако, составителей Уставов, ― писал А.Ф. Кони. — Их не устрашило сострадательноеотношение простого русского человека к осужденному, к «несчастному», и онисмело положились на здравый смысл и нравственную чуткость народа».[32]По мнению А.Ф. Кони, суд присяжных — это драгоценное здание, воздвигнутое влучшие годы и лучшими людьми царствования Александра II, и судьи в этом здании— судебные деятели, а не судейские чиновники. «… Лучшая, благороднейшая,основанная на доверии к народному духу часть этой (судебной) реформы»,[33]— писал А.Ф. Кони о суде присяжных, имея в виду его независимость от чиновничества.В суде присяжных он видел одну очень важную особенность: возможность примиритьстрогие требования закона с голосом сострадания к его нарушителю. «Вам(присяжным заседателям) принадлежит широкое, ничем не стесняемое право даватьснисхождение, и слово снисхождения, сказанное вами, обязательно для суда».[34]О другой особенности суда присяжных А.Ф. Кони в одном из своих напутствийприсяжным заседателям высказался следующим образом: «Вы разрешите этот вопростолько по внутреннему убеждению вашему, не вступая на путь юридических тонкостей,чуждых вашему призванию судей по совести»[35]. Повсеместное отсутствиетребований от присяжных мотивировки их решения, по мнению А.Ф. Кони, «… естьсамое яркое признание свободы судейского убеждения».[36]
Как известно, суд присяжныхподвергался в то время критике главным образом за то, что он выносилзначительное число оправдательных приговоров. Особой силы достигла эта критика,когда был вынесен оправдательный приговор по делу В. Засулич. С цифрами в рукахА.Ф. Кони показывал неосновательность мнения, будто суд присяжных неосуществляет репрессивную политику, систематически оставляя безнаказаннымипреступников. Так, если на протяжении ряда лет обвинительные приговорыокружного суда, вынесенные без присяжных, составляли 74,5% к общему числуприговоров, а обвинительные приговоры судебной палаты с участием сословныхпредставителей — 68%, то соответствующий показатель суда присяжных составиллишь немногим меньше — 65%. И это при том, что присяжным приходилосьрассматривать наиболее сложные и спорные дела[37].
А.Ф. Кони потратил немало сил иэнергии на то, чтобы вскрыть подлинные причины оправдательных приговоров,выносимых присяжными заседателями. Он указывал: «Присяжных спрашивают не о том,совершил ли подсудимый преступное деяние, а виновен ли он в том, что совершилего; не факт, а внутренняя его сторона и личность подсудимого, в нем выразившаяся,подлежат их суждению. Своим вопросом о виновности суд устанавливает особыйпромежуток между фактом и виною и требует, чтобы присяжные, основываясьисключительно на «убеждении своей совести» и памятуя свою великую нравственнуюответственность, наполняли этот промежуток соображениями, в силу которых подсудимыйоказывается человеком виновным или невиновным».[38]И поэтому присяжные нередко, установив факт совершения подсудимым преступленияи не найдя его личной вины в этом, выносили оправдательный вердикт. В то жевремя, пытаясь дать объяснение большому числу оправдательных приговоров в судес участием присяжных заседателей в тех случаях, когда присутствует сомнение ввиновности при наличии преступного деяния в силу невменяемости подсудимого вмомент совершения преступления, А.Ф. Кони отмечал: «Когда присяжномузаседателю, сомневающемуся в здравом рассудке подсудимого при совершении егодеяния, предоставляется на выбор лишь обвинение или оправдание, едва ли возможносомневаться в его выборе. Относясь совестливо к своим обязанностям и памятуя,что от его слова очень часто зависит вся судьба человека, им судимого,присяжный заседатель, конечно, скажет это слово за оправдание — и скажет его нетолько в силу глубокого правила in dubio mitius (в сомнении смягчаюсь), но и из чувства нравственногосамосохранения».[39] А.Ф. Кони утверждал, чтоможно не соглашаться с тем или иным оправдательным приговором суда присяжных,но его всегда можно понять и объяснить. Оправдательные приговоры суда присяжныхво многих случаях содержали в себе критику действовавших тогда законов, скоторыми не могло примириться правосознание присяжных заседателей.
В этом контексте принципиальноезначение А.Ф. Кони придавал оправдательным приговорам, вызывающим недоумение идаже возмущение с узкой правовой точки зрения, но понятным и объяснимым сэтических позиций. Отстраненные в силу закона от решения вопросов о примененииуголовного права присяжные выносили оправдательные приговоры, когда считалисправедливым и милосердным освободить виновного от сурового наказания. В такихслучаях, как отмечал А.Ф. Кони, наделенные нравственным чувством, присяжныекладут на одну чашу весов тяжесть содеянного, а на другую — душевные ифизические страдания, материальную нужду, которые толкнули подсудимого напреступление, пребывание под стражей, подчас чрезвычайно длительное, до суда.Присяжные также не могли отрешиться от представления о развращающем воздействиимест, где осужденные отбывают наказание. И бывало так, что приговор присяжных,быть может, и не правилен юридически, но он верен нравственному чутью; он несогласен с мертвой буквой закона, но в нем звучит голос житейской правды;общество не может отказать ему в сочувствии (как это было в случае соправданием В. Засулич). Милосердие, побуждавшее присяжных оправдыватьподсудимого, когда, несомненно, содеянное им преступление вызвано острой нуждойили бесчеловечностью потерпевшего, в глазах А.Ф. Кони являлось более высоким благом,нежели механическое следование букве закона.
Непоколебимую веру в суд присяжныхвыразил А.Ф. Кони в руководящем напутствии присяжным по одному из дел: «Вашемуразрешению подлежит трудное дело. Желаю вам выйти из него с величайшейпринадлежностью судьи — спокойною совестью пред обществом, которое вы должны ограждатьи от осуждения невиновных, и от безнаказанности виновных».[40]В оправдательных приговорах при бесспорной доказанности обвинения по делам,затрагивающим интересы самодержавного государства, подобно процессу В. Засулич,А.Ф. Кони находил «драгоценное для политика указание — указание на глубокоеобщественное недовольство правительством и равнодушие к его судьбам».[41]В этом смысле А.Ф. Кони так отзывался о суде присяжных: «Наряду сисключительными судами, не внушающими к себе ни доверия, ни уважения, есть суд,который, соблюдая все гарантии правосудия и давая все средства защитыобвиняемому, умеет достигать справедливых приговоров, не возмущая совестиобщества и в то же время научая его узнавать собственные язвы...».[42]Подчеркивая важное общественное значение суда присяжных, А.Ф. Кони отмечал егоблаготворное влияние даже на законы. Влияние не приговорами, постановленнымисудом присяжных, а фактами, им раскрытыми. В этом он видел великое значение гласностисуда.
А.Ф. Кони не раз отмечал значениесуда в правовом воспитании присяжных — представителей народных масс — ипедагогическую роль этого нового правового института: «… Люди, оторванные навремя от своих обыденных и часто совершенно бесцветных занятий и соединенные уодного общего, глубокого по значению и по налагаемой им нравственной ответственностидела, уносят с собой, растекаясь по своим уголкам не только возвышающеесознание исполненного долга общественного служения, но и облагораживающеевоспоминание о внимательном отношении к людям и о достойном обращении с ними».[43]
Не все, однако, и не везде шло гладко— сказывались временные, преходящие, частичные недостатки суда присяжных.Наряду с другими причинами объяснялось это еще и тем, что далеко не всесословные представители, слишком долго заслонявшие и заглушавшие собой идеюправосудия, ставя на его место условное и столь часто произвольное применениезакона, были подвергнуты упразднению и преданы служебной кончине. Из-за чего каждый,кому приходилось с ними соприкасаться, в особенности те, кто составлял личный составдругой, нежели судьи, части судебных учреждений, выносили из суда удручающеевпечатление.
А.Ф. Кони констатировал и ошибочныерешения, иногда принимаемые присяжными заседателями. Был даже случай, когдаА.Ф. Кони добился отмены Сенатом решения присяжных. Но причины этих ошибок онвидел не в демократических началах деятельности суда присяжных, а в привходящихобстоятельствах.
А.Ф. Кони не раз отмечал, что дляприсяжных заседателей не должно быть важных и неважных, рядовых и показных дел;всякое дело, разбирающееся в суде, является важным для судьбы подсудимого и дляинтересов правосудия (А.Ф. Кони называл это «равномерным для всехправосудием»). «… Перед судом по Судебным уставам нет богатых и бедных, нетсильных и слабых, а все равны, все одинаково ответственны»[44].
Вместе с тем были (и есть!) дела,которые требовали особого внимания судей, присяжных заседателей и сторон, —никакого противоречия с требованием равномерного правосудия здесь нет, затоделается верный акцент в актуальной социально-правовой проблеме «суд —общественное мнение». Вот позиция А.Ф. Кони в этом вопросе. «Общество, — писалон, — должно верить в свой суд, должно уважать его деятелей, и оно будет сдоверием относиться к его ежедневной, рядовой деятельности и его приговорам обезвестных Иванах, Сидорах, Егорах, когда по привлекающим общее внимание делам,по делам, волнующим и выходящим из ряда, оно будет видеть, что суд спокоен идействует безмятежно, не утаивая ничего, ничего не изменяя, не прибегая кисключительным способам и приемам. Вера в правосудие поддерживается не тысячамиежедневных справедливых приговоров, а редкими случаями, когда можно былоопасаться, что суд станет угодливым, потворствующим, прислуживающимся...».[45]
Теперь о другом, казалось бы, напервый взгляд близком к этому вопросу. Его суть А.Ф. Кони изложил в одной изобвинительных речей: «… Суд (а суд присяжных в особенности), оставаясь живыморганизмом, а не мертвым механизмом, не может не отражать в своем приговореголоса общественной совести, которая выражается и в твердом словеса кона, и впроникающем этот закон духе. И если пред судом есть доказанное обстоятельство,оскорбляющее такую совесть, — суд исполняет свою обязанность, произнося словоосуждения без той ложной чувствительности, за которою столь часто скрываетсячерствое равнодушие к положению потерпевших»[46].
Как видим, здесь нет и намека начто-либо близкое к положительному решению проблемы «от общественного мнения — ксуду» в плане зависимости суда от влияния общественных страстей. Требованиеобщественной совести, выражающееся в букве и духе закона, — это не давление«благодушного свойства» с целью простить виновного (не оправдать, а именно простить«ввиду долговременного содержания его под стражей на предварительномследствии») или оказать ему снисхождение при отсутствии смягчающихобстоятельств. Общественная совесть — это не ослепление мягкостью и терпением,когда в область забвения отходят даже такие вечные понятия и требования, как«не убий», «не укради» и т.д., и живые впечатления происходящего на судеотодвигаются на задний план благодаря «случаю, обстановке или личным видамобвиняемого».
Вместе с тем общественной совестидолжна быть столь же чужда и обрисовка портрета подсудимого и им содеянногокистью, погруженной в довольно мутные краски, рисующие того с непривлекательнойи отчасти даже грязной стороны. Нет, заявлял А.Ф. Кони, в нравственных правилахчеловека такой черты, которая лишала бы его права на уважение, заставляла быпредполагать его неспособным на благородные поступки. Увлечения, а тем болееминутные, могут не помешать человеку остаться честным, стойким и строгим вовзгляде на свои обязанности.
«… Суд общественного мнения, —сказал А.Ф. Кони в одной из обвинительных речей, обращаясь к присяжнымзаседателям, — не есть суд правильный, не есть суд, свободный от увлечений;общественное мнение бывает часто слепо, оно увлекается, бывает пристрастно и —или жестоко не по вине, или милостиво не по заслугам. Поэтому приговорыобщественного мнения… не могут и не должны иметь значения для вас. Естьдругой, высший суд — суд общественной совести. Это — ваш суд, господаприсяжные».[47] Основное и главное — этото, что «всю силу своего разумения» присяжные заседатели, согласно принимаемойим присяге, должны обращать к обстоятельствам, на которых основывается обвинение.«… Вы, — говорил А.Ф. Кони, обращаясь к присяжным заседателям в качествепредседателя окружного суда по делу В. Засулич, — должны помнить только то, чтоувидите и услышите на суде, и помнить, что-то, что вы слышали вне стен суда,были мнения, а то, что вы скажете, будет приговор; то, что вы слышали вне стенсуда, не налагает на вас нравственной ответственности, а ваш приговор налагаетна вас огромную ответственность перед обществом и перед подсудимой, судьбакоторой в ваших руках.… Вы обязуетесь судить по убеждению совести, не повпечатлению, а по долгому, обдуманному соображению всех обстоятельств дела; выне должны поддаваться мимолетным впечатлениям, вы должны смотреть во всехобстоятельствах дела на их сущность».[48] «… Вы должны разрешитьуказанные мною вопросы по совести и убеждению, основанному на всем здесьвиденном и слышанном»,[49] — не раз звучало вруководящих напутствиях А.Ф. Кони присяжным заседателям. И еще: «Помните(господа присяжные заседатели), что одно из условий отправления действительногоправосудия — слушать голос своей совести и не заботиться о том, «что скажут».Если следует вам помнить о ком-нибудь, так это о честных людях..., сердца которыхжаждут справедливости, состоящей в оправдании невиновного и в признании вины завиновным».[50] Чувства этих людей дляприсяжных должны быть дороже всего, в том числе и выводов законодателей. Ведьпублика судит о подсудимом и его деянии по газетным отчетам.
А.Ф. Кони твердо верил всправедливость присяжных, этих, как он их называл, «людей практической жизни».Ведь суд присяжных, по мнению юриста, «… не механизм и не отвлечение от жизни,а живой и восприимчивый организм, приходящий в самое непосредственное и богатоеразнообразными последствиями соприкосновение с явлениями общежития»,[51]служа одновременно и одним из регуляторов общественной жизни, и правдивым ееотражением. «От присяжных, как от людей практической, а не кабинетной жизни,нельзя требовать, чтобы они замкнулись в оценку подлежащего их рассмотрениюсобытия без всякого заглядывания вперед и оглядки назад».[52]Не надо забывать, что суд, рассматривая преступное деяние, осуждает подсудимогоза те стороны его личности, которые выразились в этом деянии, а не за всю егожизнь. А.Ф. Кони не сомневался в беспристрастности и внимании присяжныхзаседателей в ходе судебного разбирательства, приговор которых основывается намногих неуловимых заранее соображениях. Ратуя за независимый суд инеприкосновенность присяжных заседателей, А.Ф. Кони в беседе с министромюстиции графом Поленом сказал: «… Я люблю суд присяжных и дорожу им; всякоевыражение недоверия к нему… мне действительно очень больно...»[53].
Закончитьхотелось бы строками все того же А.Ф. Кони из работы «Нравственные начала вуголовном процессе» начала XX в., актуальными и в настоящее время:«… Подавляющим большинством пришлось вынести ему (суду присяжных)оправдательный приговор, выразив надежду, что этот жизненный, облагораживающийнародную нравственность и служащий проводником народного правосознания суддолжен укрепиться в нашей жизни, а не отойти в область преданий»[54].Очень хочется надеяться, что время покажет жизнеспособность такогодемократического правового института, как суд присяжных, и он утвердится и вРоссии XXI в.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вданной курсовой работе была раскрыта тема суд присяжных по реформе 1864 года.
Извышеизложенного в работе материала можно сделать следующие выводы.
Судебнаяреформа 1864 года занимает особое место в истории развития судоустройства исудопроизводства России. В основе этой реформы лежали глубокие экономические иполитические процессы, происходившие в стране во второй половине ХIХ в. Ихотражением и явились реформы 1860-1870-х гг., ставившие целью приспособитьгосударство к условиям буржуазного, капиталистического развития. Наиболеепоследовательной в цепи всех реформ и самым главным ее звеном явилась Судебнаяреформа 1864 года.
Реализациясудебной реформы 1864 г. показала, что борьба со взяточничеством способствуетповышению авторитета самих правоохранительных органов. После 1864 г. служба посудебной части стала престижным делом, более того, некоторое время онавоспринималась обществом не только как обеспеченная, но и как служащая идеямдобра и справедливости. В судебное ведомство пришло много талантливых ипринципиальных людей, ставивших справедливость правосудия превыше всего.
В заключение хотелось бы отметить,что суд присяжных вызывал против себя наиболее упорные, почти непрекращающиеся,то ослабляющиеся, то усиливающиеся нарекания. Нарекания эти принималиразнообразные формы, то выражаясь в смутном недовольстве деятельностьюприсяжных, то давая повод к указанию и требованию практических мер против этогоучреждения.
Сгодами и десятилетиями в приспособлении к разным влияниям и настроениям идеалы,намеченные в Судебных уставах, стали тускнеть. Вокруг нового суда все болеесгущался мрак отчуждения и недоверия. Постепенно, но весьма осязательноутрачивали свои ясные очертания те понятия, которые составляли нравственноесодержание правосудия. Они заменялись суррогатами, в которых было все, исключаяистинную сущность того, на место чего их стремились поставить.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Историягосударства и права СССР. Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. М., 1988. -613 с.
2. КониА.Ф. История развития уголовно-процессуального законодательства в России. Собр.соч. в 8-ми тт. Т.4. -М., 1967.
3. КороткихМ.Г. Самодержавие и судебная реформа 864 года в России. –Воронеж: Изд-воВоронеж. Ин-та, 1998. -183 с.
4. НемытинаМ.В. Российский суд присяжных. Учебно-методическое пособие. М., 1995, -342 с.
5. ОтчетМинистерства юстиции за сто лет. 1801-1901 гг. (исторический очерк). СПб.,1902. -С. 81.
6. Проблемысудебно-правовой реформы в России: история и современность: Сб. тр. [Вып. 6] /Самар. Гуманит. Акад.; Редкол.: Кленова Т.В. (отв. Ред.) и др. –Самара:Самар. Гуманит. Акад., 1999. -245 с.
7. ДемичевА.А. Периодизация истории суда присяжных в России // Журнал Российского права.-2001. -№7. –С.137-150.
8. ИлюхинА.В., А.Ф. Кони о суде присяжных // Российский судья. -2001. -№8. –С. 40-46.
9. КороткихМ.Г. Генезис суда присяжных в России по судебной реформе 1864 г. // Известиявысших учебных заведений. Правоведение. -1988. –№3. -С.81-85.
10. МельникВ.В. Суд присяжных в России: ретроспектива и день сегодняшний // ЖурналРоссийского права. -1999. -№5/6. –С. 34-44.
11. ПоповаА. Как обстояло дело со взятками в судебной системе после реформы 1864 г. (илиоправдательный вердикт за 50 копеек) // Альма матер: Вестник высшей школы.-2001. -№5. –С. 42-46.
12. СмыкалинА. От реформ Екатерины II к судебной реформе 1864 года // Российская юстиция.-2001. -№4. –С. 39-42.
13. СмыкалинА. Судебная контрреформа конца XIX века: миф или реальность? // Российскаяюстиция. — 2001. -№9. –С. 42-45.
14. СмыкалинА. Судебная реформа 1864 года // Российская юстиция. -2001. -№5. –С. 39-42.
15. ФоковА.П. Россия в свете судебных реформ 1864 г. и 2001 г. // Российский судья.2001. -№12. –С. 2-5.