Соучастие по российскому уголовному праву и его признаки

Оглавление
Введение
1. Развитие института соучастия в российском праве
1.1 Развитие института соучастия в уголовном праве России
1.2 Совместное преступное деяние как категория уголовногоправа
2. Признаки соучастия в преступлении
2.1 Объективные признаки соучастия в преступлении
2.2 Субъективные признаки соучастия в преступлении
2.3 Совершенствование правоприменительной практикинаправленной на классификацию преступлений, совершенных в соучастии
Заключение
Список источников и литературы
Введение
Актуальностьтемы дипломного исследования. Одной из основных функций государства являетсяборьба с преступностью. Экономическое, социальное, культурное развитиегосударства неразрывно связано с обеспечением безопасности граждан российскогогосударства. В настоящее время особую значимость приобрела борьба сорганизованными формами совершения преступлений, с лицами, создающими ируководящими преступными объединениями. Опасность организованной преступностизаключается в том, что в отличие от обычной преступности она пытается проникнутьв органы государства и использовать его институты в своих корыстных целях.
По этому, хотелось быотметить, что выбор темы дипломной работы «Соучастие по Российскомууголовному праву и его признаки» обусловлен актуальностью данной проблемы,так как имеет особое практическое значение в борьбе с преступностью и возникшиевопросы в сфере действия института соучастия приобретают свою специфику,нуждающуюся в специальном рассмотрении на законодательном уровне и дляотправления правосудия.
С помощью институтасоучастия российское уголовное право устанавливает основания за совместнуюпреступную деятельность, определяет условия, порядок и пределы ответственностисоучастников в зависимости от характера участия и роли каждого из них всовместно совершенном преступлении. Ведь когда лицо действует в соучастии,каждый из преступников находит поддержку и помощь у других участников, и темсамым укрепляет свою решимость вложить усилия в совершении совместногопреступления.
Важно отметить, чтостепень общественной опасности преступлений, совершенных в соучастии,повышается еще и потому, что при соучастии увеличивается возможность сокрытияследов преступления и уклоняется от уголовной ответственности.
Степень научнойразработанности проблемы. Изучением проблем соучастия в преступлении занималисьтакие правоведы как АлексеевВ.А., Арутюнов А.А., Афиногенов С.В., Ахметшин X.М., Безуглов В.В., БерестовойН.П., Бурчак Ф.Г., Галиакбаров P.P., Григорьев В.А., Гришаев П.И, ЖалинскийА.Э… Иванов Н.Г., Игнатов А.И., Иногамова-Хегай Л.В., Керимов Д.А., КовалевМ.И., Козлов А.П., Лыхмус У.Э., Макаров С.Д., Малахов И.П., Панько К.К.,Пионтковский А.А., Познышев С.В., Разинкин В.С., Сабитов Р.Д., Савельев Д.В.,Сальникова Н.И., Таганцев Н.С., Тельнов П.Ф., Трайнин А.Н., Ушаков А.В., ХачатуровР.Л., Хмелевская Т.А., Чучаев А.И., Шаргородский М.Д., Шеслер А.В., Шулина И.А.и многие другие.
Гипотеза исследования.Определение соучастия и его признаки нуждаются в уточнении и дальнейшемисследовании.
Целью выполнения работыявляется изучение конкретных уголовно-правовых норм, определяющих понятие ипризнаки соучастия в преступлении по российскому законодательству. Рассмотретьквалификацию соучастия в преступлениях со специальным субъектом, неудавшегосясоучастия и определить ответственность соучастников.
Задачей работы, помимоанализа уголовно-правовой борьбы с преступлениями совершенными в соучастиизаключается также в поисках решения проблем, которые в свою очередь касаютсяинститута соучастия в преступлении.
Объектом исследования приподготовке дипломной работы послужило уголовное законодательство, котороерегулирует институт соучастия в преступлении.
Предметом исследованияявляются нормы уголовного законодательства, научная литература и публикации потеме исследования.
Теоретическая значимостьисследования. Борьба с организованной преступностью должна быть поставлена напервый план деятельности всех ветвей государственной власти и должностных лиц.К сожалению, на протяжении длительного времени умышленно затягивается процесспринятия законов, направленных на борьбу с организованной преступностью икоррупцией, предусматривающих принятия комплексных межотраслевых норм,касающихся предмета административного, гражданского, налогового, уголовного,уголовно-процессуального регулирования.
Практическая значимостьисследования. Законодателем внесены новеллы в УК РФ, в части регламентацииуголовно-правовых мер, направленных на борьбу с групповой преступностью. Кчислу положительных изменений следует отнести: расширение понятия исполнителя,законодательная формализация признаков организатора преступления. увеличениеформ преступных сообществ и введение повышенной уголовной ответственности заорганизацию, и участие в них, предусмотрение квалифицирующих признаков наиболеераспространенных общественно опасных деяниях по признакам соучастия.
В настоящее времясудебная практика имеет определенный опыт разграничения различных формсоучастия при квалификации деяний, что дает возможность правоохранительныморганам более эффективно пресекать организованные проявления преступности.
Методы исследования. Проведенное исследование опираетсяна диалектический метод научного познания явлений окружающей действительности,отражающий взаимосвязь теории и практики. Обоснование положений, выводов ирекомендаций, содержащихся в дипломной работе, осуществлено путем комплексногоприменения следующих методов социально-правового исследования:историко-правового, статистического и логико-юридического.
Структура дипломнойработы состоит из введения, двух глав, объединяющих пяти параграфов,заключения, списка источников и литературы.
/>/>1. Развитиеинститута соучастия в российском праве1.1 Развитие института соучастия в уголовном праве России
Историческифункция института соучастия прежде всего выражалась в обосновании уголовнойответственности лиц, которые сами непосредственно преступления не совершали, нов различных формах оказывали содействие его выполнению. В уголовном законодательствеэто достигалось путем определения видов соучастников и дифференциации ихответственности.
Институтсоучастия в преступлении является одним из наиболее древних институтовуголовного права. История его развития в России берет начало со времени образованияДревнерусского государства. Законодательно ответственность за преступление,совершенное не одним субъектом, была установлена уже в первых нормативных актахДревней Руси.
Установления,определявшие ответственность соучастников в связи с совершением конкретныхпреступлений, ранее других были сформулированы в Русской Правде. Так, в ст. 31Краткой редакции (по Академическому списку) сказано: «А если (кто-либо)украдет коня или волов или (обокрадет) дом, да при этом крал их один, топлатить ему гривну (33 гривны) и тридцать резан; если воров будет 18 (даже 10),то (платить каждому) по три гривны и по тридцать резан платить людям(княжеским)». В Уголовном уложении Российской империи 22 марта 1903 г.соучастию были посвящены всего 2 статьи, в которых соучастниками признавалисьисполнители, подстрекатели и пособники (ст. 51), а также выделялись такие формысоучастия, как сообщество и шайка, и определялись условия ответственности ихчленов (ст. 52). В Особенной части Уложения предусматривалась ответственностьза участие в публичном скопище (ст. 121-123), сообществе (ст. 124-127), заучастие в шайке, созданной в определенных целях (ст. 279), а в качествеквалифицированных видов преступлений выделялось совершение их в составесообщества (например, ст. 102). Ответственность за недонесение о совершениитяжкого преступления и укрывательство предусматривалась в главе 7 Уложения.
Теоретическиеисследования этого института стали проводиться значительно позднее, начиная сXVIII в., — именно тогда стала формироваться наука уголовного права в России.
В истории России имеется немало примеров, касающихсясоучастия и групповой преступности в целом. Так, Земским Собором 1619 года,созванным при непосредственном участии молодого еще тогда царя МихаилаФедоровича Романова, среди прочего был рассмотрен и вопрос о злоупотребленияхместной администрации. Таковые злоупотребления не были редкостью дляРоссийского государства, но именно в период, предшествующий Собору 1619 года,вскрылся, во многом благодаря усилиям молодого царя, глобальный характерадминистративных злоупотреблений. В связи с этим, соборным приговором былобразован сыскной приказ, которому вменялось в обязанность доносить царю о всехзлоупотреблениях со стороны царских чиновников. Но не столько царскиечиновники, сколько родственники царя, организовав преступные группы, занималисьзлоупотреблениями.
Исторически институт соучастия в преступленииразвивался в направлении дифференциации его видов, а также ответственности засоучастие.
Обратимся к нормам обычного древнерусского права,нашедших свое отражение в первых правовых памятках X века, таких как: договоры Олега (911 г.) и Игоря (944 г.) сгреками, Устав о земских делах Ярослава Мудрого, в которых просматривается лишьзарождение уголовно-правовых понятий преступления и наказания.
В этот исторический период вопросы соучастия, какодного из наиболее сложных институтов уголовного права оставались в стороне.Законодательно не рассматривалась и не определялась уголовная ответственностьза убийство совершенное в соучастии. Однако было бы неверным утверждать, чтослучаи привлечения к уголовной ответственности нескольких лиц, совместносовершивших преступление, не были известны судебной практике.
Позднее система правовых норм Древней Руси сталаназываться «Русской правдой» являющейся наиболее крупным памятником вистории русского права периода начала феодализма. В этот период не проводилосьеще законодательного различия форм соучастия и соучастников преступления.Данные на законодательном уровне регламентации, определяющие ответственностьсоучастников, связывали этот институт с конкретной уголовно-правовой нормой.
Тем не менее, в Русской правде уже закладывалисьосновные принципы ответственности лиц, совместно совершивших преступление. Такст. 43 Пространной правды говорит о нескольких лицах, совершивших преступление,устанавливая зависимость кратности платы за причиненный ущерб от количестваучастников преступления: «аже крадет гумно или жито в яме, то колико ихбудеть крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун платити».
Таким образом, до XVI в. русское уголовное право находилось еще в состояниизарождения. В нем господствовал обычай, и лишь немногие из его институтовполучили закрепление в памятниках древнерусского права.
Дальнейшее развитие уголовного законодательствасвязано с эпохой укрепления центральной власти, процессом преодоленияфеодальной раздробленности. Результатом таких преобразований явились СудебникиИвана III (1497 г.) и Ивана IV (1550 г.).
В Уставе о разбойных и татиных делах Ивана Грозноговпервые употребляется термин «товарищи», как соучастникипреступления. Данные судебники, прежде всего, предусматривали наказуемостьпосягательства на жизнь государя.
Судебник 1550 г. выделяет ряд обстоятельств отягчающихпреступление. Так, например, в качестве одного из отягчающих обстоятельствотмечалось убийство господина слугой. Однако совершение преступления всоучастии к числу таких обстоятельств отнесено не было.
До того, как российское уголовное законодательствостало различать Общую и Особенную части, соучастие рассматривалось какквалифицирующий признак конкретных составов преступлений. При этом долгое времяне делалось различия в ответственности различных видов соучастников. Так, поУложению 1649 года все совершившие преступление наказывались одинаково, лишьпособники в некоторых преступлениях наказывались менее строго, чем исполнители.
Институт соучастия фактически начинает свою историюименно с Уложения 1649 г., где не только определяются его основные положения,признаки и виды соучастников, такие как подстрекатель, пособник и исполнитель,но и индивидуализируется ответственность лиц, совместно участвующих всовершении преступления. Так, если господин приказал своему слуге совершитьпреступление, то слуга подвергался битью кнутом, а если слуга совершал этопреступление сам, то он подлежал смертной казни (ст. 12 гл. XXII). В соответствии со ст. 198 даннойглавы если "…кто над кем учинит смертное убийство по чему наущению, асыщутся про то допряма, и того, кто на смертное убийство научал, и кто убил,обеих казнити смертью же".
Пособники преступления, или, согласно Уложению – «товарищи»,иногда наказывались легче исполнителя, а иногда — и наравне с ним. Например,согласно ст. 198 гл. Xубийца, то есть исполнитель преступления подвергался смертной казни, а еготоварищи (соучастники) – ссылке и наказанию кнутом.
В период абсолютной монархии все стороны деятельностикакого-либо ведомства охватывают Уставы (Воинский, Таможенный, Морской и др.).Важным памятником уголовного права XVIII в. явился содержащийся в Уставе воинском Артикул воинский, которыйявляется первым военно-уголовным кодексом России, вступившим в силу в 1715 г.
Что же касается института соучастия, то Артикулвоинский, как и Уложение 1649 г., кроме главных виновников различал следующиеформы соучастия: подстрекательство к совершению преступления (Артикул 2),пособничество (Артикул 189), недоносительство (Артикул 19), укрывательство(Артикул 190). Общим правилом по Артикулу воинскому является применение одинаковогонаказания, как к исполнителю, подстрекателю и пособникам, так и к лицамприкосновенным к преступлению, в силу чего степень виновности каждого из них ненаходилась ни в каком сравнении с размером наказания. Так, в Артикуле 155сказано: «Всяко яко убийца сам, тако и протчие имеют быть наказаны,которые к смертному убийству вспомогали или советом или делом вступались».Таким образом воинский Артикул 1715 года уравнивал в ответственности всехсоучастников. Артикул 189 и Артикул 190 устанавливали: «один через другогочинит, почитается так, якобы он сам учинил: оные которые в воровстве конечно,вспомогали или о воровстве ведали и от того часть получили или краденое, ведая,добровольно принявши, спрятали и утаили оные властно яко сами воровали, данакажутся».
Из вышеизложенного можно сделать вывод, что в развитииинститута соучастия Артикул воинский не только не пошел дальше Уложения 1649г., но даже сделал определенный шаг назад, так как по Уложению в некоторыхслучаях соучастники (подстрекатели, пособники), а также лица, прикосновенные кпреступлению, наказывались все же несколько мягче главных виновников(исполнителей).
Дальнейшее развитие законодательства о соучастиисвязано с проектами Уголовного уложения 1754-1766 гг., авторы которыхстремились провести деление отдельных соучастников (сообщников) по внешней ролиих деятельности. Так, в главе «Об отраве» указывалось: «Ктотакому злодею в таком преступлении сообщником был и отравы оные, которыми когоотравил и, ведая злое его в том умышление, продал или на то, как отравить когонаучал, и иному учинить такую и равномерную казнь, как и самому убийце».
Свод законов 1832 г. (ст. 11-15, книга I, том XV) уже более четко, по сравнению с Артикулом воинским,определяет виды соучастия, определяя их как соисполнительство, пособничество,попустительство. И, прежде всего, Свод законов 1832 г. из соучастников выделяетзачинщиков, т.е. преступников, «которые действовали вместе с другими, — гласит ст. 12, — но прежде их первые положили умысел и согласили к тому других,или первые подали пример к совершению преступления». В соответствии со ст.18, зачинщики наказывались более строго, чем простые исполнители, в то времякак пособники, попустители, недоносители и укрыватели наказывались по мере ихвины.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845г., которое в своей последней редакции 1885 г. действовало вплоть дооктябрьских событий 1917 г., определяло основные количественные и качественныепризнаки соучастия, предусматривая согласно ст. 51, уголовную ответственностьза «деяние, учиненное несколькими лицами, согласившимися на его совершениеили действовавшими заведомо сообща». Выделялись следующие разновидностисовместной деятельности: совершение преступления по предварительному соглашению– заговор, или без такового – скоп, а также совершение преступления группойлиц, занимающихся преступлением в виде ремесла – шайкой.
Впериод до 1917 года проблема соучастия в преступлении в науке уголовного правабыла одной из самых важных и привлекала к себе повышенное внимание ученых.Теоретики исследовали понятие соучастия в преступлении, виды соучастников,проблему разграничения их функций, ответственности за совершенное преступление.Предпринимались попытки выявить те составы преступлений, которые могли бытьсовершены в соучастии, однако практически отсутствовали идеи о формахсоучастия, и поэтому они не получили законодательного закрепления. Но многиетеоретические разработки нашли отражение в нормативных актах. Наблюдалась такжеизвестная вестернизация отдельных проблем.
Несмотря на сложность системы Уложения в отношениивопросов соучастия, неопределенность и расплывчатость их отличительных форм,формальный подход к назначению наказания соучастникам, основные положения,определяющие основополагающие признаки соучастия в целом оказали большоевлияние при конструировании уголовно-правовых норм о соучастии в будущем.
В течение 20 лет разрабатывалось новое уголовноеУложение, проект которого был подготовлен лишь к 1903 г. В этот периодисточниками действующего уголовного права были: Уложение 1885 г., Устав онаказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г., Военный уголовный кодекс 1875г. и Военно-морской устав 1886 г.
Уложение 1903 г. достигло большого достижения вконструировании уголовно-правовых норм о соучастии. Значительный интереспредставляют в нем нормы о совместной преступной деятельности. Так, Уложениесодержало понятие соучастия, под которым, согласно ст. 51, понималось: «преступноедеяние, учиненное несколькими лицами, согласившимися на его совершение, илидействующими заведомо сообща». Кроме этого, содержалось указание нанаказуемость таких видов соучастников, которые «непосредственно учинилипреступное деяние или участвовали в его совершении – исполнителей, подстрекавшихдругих к совершению преступления – подстрекателей, и которые были пособниками».
Надо отметить, что в этот период уже законодательносодержалось указание на освобождение уголовной ответственности при добровольномотказе соучастников от совершения преступления. В Уложении не толькосущественно упрощалась система видов соучастников, но и дифференцировалась ихответственность, закреплялось понятие соучастия, а также выделялись четыреразновидности преступных образований: соучастие с предварительным сговором, безтакового, преступное сообщество и шайка. Так, согласно ст. 52 «согласившийсяпринять участие в сообществе для учинения тяжкого преступления илипреступления, и не отказавшийся от дальнейшего соучастия, но не бывшийсоучастником тяжкого преступления или преступления, отвечает только за участиев сообществе. Участие в сообществе для учинения тяжкого преступления или преступленияв шайке, составившейся для учинения нескольких тяжких преступлений илипреступлений, наказываются в случаях особо законом указанных».
Таким образом, дореволюционное законодательствоотносительно института соучастия было по основным параметрам сформировано.
В дореволюционной теории институт соучастия вызывалнемало дискуссий. Основной предмет спора — концепция акцессорности соучастия,т.е. зависимости ответственности соучастников от ответственности исполнителя. Ответственностьсоучастников, которые сами состава преступления не выполняли, противоречитпринципам вины и причинной связи. Поэтому при стечении деяний нескольких лицкаждый должен наказываться самостоятельно, в пределах собственной вины и вкладав причинение ущерба.
Всоветский период законодательное определение понятия соучастия впервые былодано в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР. Согласно ст. 21 «задеяния, совершенные сообща группою лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываютсякак исполнители, так и подстрекатели и пособники». Однако УК РСФСР 1922г., 1926 г., Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзныхреспублик 1924 г. определения общего понятия соучастия не содержали, а лишьвыделяли соучастников (подстрекателей, пособников и исполнителей), в отношениикоторых устанавливались в качестве общих принципов применения наказания: а)степень участия лица в совершении преступления; б) степень опасностисовершенного деяния и в) степень опасности лица, участвовавшего в данномпреступлении. В Особенной части УК предусматривались групповые преступления какэлементы квалифицированных составов и отдельно устанавливалась ответственностьза такие формы попустительства, как укрывательство и недонесение.
Вместес тем в 30-50-е гг. правоприменительная практика нередко расширяла границысоучастия. Так, например, введенная в действие 8 июня 1934 г. ЦИК СССР ст.58-1а (измена Родине) в теоретическом плане и в практическом значенииприменительно к институту соучастия истолковывалась в виде «широкого»понятия соучастия, для которого не требовалось устанавливать ни наличия вины,ни причинной связи между действиями каждого соучастника и наступившимпреступным результатом. Один из главных идеологов такой трактовки соучастияА.Я. Вышинский считал неприемлемым применение при ответственности за соучастиеобщих принципов уголовной ответственности. В своей работе он писал: «Правильныйсам по себе, этот принцип неприменим в вопросе о соучастии, если соучастиепонимать не в узком смысле этого слова, т.е. не как участие нескольких лиц всовершении общими усилиями одного или нескольких преступлений, а понимать его вшироком смысле слова, т.е. как совокупность действий многих или нескольких лиц,не только вызвавших данный преступный результат, но и в той или иной мере истепени, прямо или косвенным образом, посредственно или непосредственнопредопределивших или облегчивших наступление преступного результата».Таким образом, умышленный характер соучастия выхолащивался, отрицаласьнеобходимость причинной связи между действиями соучастников и преступнымрезультатом, а институт соучастия заменялся некой безграничной и неопределеннойпричастностью к совершению преступления.
Спринятием Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик в1958 году был подведен определенный итог интенсивному, хотя и не всегдапоследовательному развитию теории соучастия. Однако нормы института соучастия,закрепленные в них, снова породили дискуссию о признаках данного правовогоявления. Широко обсуждались и другие проблемы: возможность неосторожногосоучастия в преступлении; возможность соучастия в неосторожном преступлении. Помнению М.И. Ковалева, подготовившего фундаментальный труд по этим проблемам,концепция соучастия, принятая Основами, была принципиально правильной.Остальные концепции вели или к расширению, или к сужению объема соучастия. Онутверждал, что для соучастия характерен только умысел.
В1960 году М.И. Ковалев предложил определить соучастие как умышленные,совместные действия вменяемых и действующих по собственной воле лиц,представляющие собой совершение одного и того же умышленного преступления, сразделением или без разделения ролей между участниками.
Теоретический анализОснов показывает, что в этот период его авторы, не ссылаясь напрямую наисточники, что было вызвано политическими причинами, исследовали и учли опытзаконодательной регламентации соучастия в российском уголовном праве и рядесовременных государств. Наблюдается тенденция более полной формализациипризнаков соучастия. А это, несомненно, способствовало стабилизации судебнойпрактики. Документ оказал заметное влияние на развитие норм институтасоучастия. Впервые в уголовном праве России появился институт соучастия сдетализацией его характеристик в ряде норм, и это было достижениемуголовно-правовой науки. В 1960 году на базе Основ в РСФСР был принят Уголовныйкодекс. Он воспроизвел нормы Основ, регламентирующие этот институт.
УК РСФСР 1960 г. впервые дал развернутое определениесоучастия, перечислил лиц, подлежащих ответственности за соучастие, все женерешенными оставались многие вопросы, которые в последующем широко обсуждалисьв литературе. Например, не был решен вопрос о четких признаках соучастия, о еговидах и формах. А между тем организованные формы совершения преступлениягруппами после принятия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. стали все чащепроявлять себя в реальной жизни.
1.2 Совместное преступное деяние как категория уголовногоправа
Теоретическиеизыскания относительно уголовно-правовых конструкций, регламентирующихсовместную деятельность нескольких лиц при совершении одного преступленияведутся давно, однако до сих пор к какому-либо результату они не привели.Многочисленные исследования, посвященные различным аспектам совместныхпреступных деяний, имея богатейший эмпирический материал, тем не менее,страдали одним серьезным недостатком — отсутствием не только существеннойновизны теоретических выводов, но и расширением, уточнением уже имеющихсяфактов и некоторых положений уголовно-правовых теорий. Об этом свидетельствуютвновь и вновь появляющиеся условности, допускающие, например, неосторожноесоучастие и соучастие в неосторожном преступлении, а также рассмотрение сквозьпризму соучастия случаи совершения преступления несколькими лицами, но только содним годным в уголовно-правовом смысле субъектом.
Такиминститутом, как представляется, вполне может выступать категория«совместное преступление» (совместное преступное деяние). Суть егосостоит в сопричинении преступного результата. Содержание данного понятиянеобходимо рассматривать как условие причинения общественно опасныхпоследствий, своеобразную форму совершения преступления.
Совместноепреступное деяние приобретает особое самостоятельное уголовно-правовое значениев силу специфического сочетания объективных и субъективных признаков. Эта категорияохватывает не только случаи участия в преступлении лиц с признаками субъекта,но и иных лиц, хотя и не обладающих такими признаками, но так или иначепричастных к событию преступления и влияющих на характер и степень общественнойопасности деяния.
Подэтой формой, в широком смысле, как представляется, следует понимать виновное(умышленное или неосторожное) объединение деятельности нескольких физическихлиц (как субъектов преступления, так и лиц с отсутствующими признакамивменения) в процессе совершения одного и того же общественно опасного деяния.Ключевым свойством такой формы совершения преступления является совместностьдеяния. Совместность находит свое проявление в следующих признаках, которыеможно традиционно подразделить на две группы: объективные и субъективные.
Кобъективным признакам, характеризующим данную категорию, можно отнести:во-первых, наличие двух или более участников общественно опасного деяния, хотябы один из которых мог бы отвечать признакам субъекта совершаемогопреступления; во-вторых, объединение усилий в процессе совершения деяния(данный признак в качестве составляющих включает в себя взаимообусловленностьдействий виновных, наступление общего преступного результата их поведения,причинную связь между деянием каждого лица и преступным результатом).
Ксубъективным признакам совместного преступного деяния вполне возможно отнести:во-первых, виновный характер участия в деянии, во-вторых, совершенное деяниеможет быть только умышленным.
Проявленияпричастности такого рода при этом могут быть юридически абсолютноразнообразными. Однако единое для нескольких лиц преступление во всех случаяхявляется тем самым основополагающим фактором, который вполне может объединитьвиды совместного участия в совершении одного общественно опасного деяния.
Совместноепреступное деяние, как представляется, вполне может включать в себя: во-первых,соучастие в преступлении (в эту форму входит собственно соучастие впреступлении и соучастие особого рода, т.е. соучастие, специальнопредусмотренное статьями Особенной части УК РФ — в последнее время законодательсерьезно увлекся конструированием таких составов преступлений); во-вторых,совместное участие в совершении преступления с лицами, не подлежащими уголовнойответственности (к нему следует отнести посредственное причинение и объективногрупповое общественно опасное деяние).
Многиеспорные вопросы квалификации могут быть разрешены при оценке фактов участиянескольких лиц в одном преступлении через категорию «совместноепреступление». При таком подходе получается, что все проявления общностидеяний участников одного и того же преступления вполне поддаются классификациипо двум основаниям — виновной (умышленной или неосторожной) причастностифизических лиц к одному конкретному общественно опасному деянию, и субъективнойокраске самого деяния (умышленного либо неосторожного).
Различныеуголовно-правовые последствия, порождаемые самостоятельными видами совместногопреступного деяния, которые прежде не поддавались глубокому и серьезномутеоретическому обоснованию, вполне успешно могут быть разрешены в плане ихисследования с использованием конструкций, не только и не столько соучастия впреступлении, не образуя при этом уголовно-правовых фикций. При этом следуетотметить, что само соучастие в преступлении, как представляется, при такомподходе будет являться лишь структурным элементом более широкого явления — института совместного преступления, охватывающего все основные варианты участиянескольких лиц в одном преступлении.
Вуголовном законодательстве основные аспекты данной проблемы должны получитьсамостоятельную правовую регламентацию в качестве самостоятельного элементаструктуры Общей части уголовного закона — правового института. Действительно,для установления правового института и выделения его из группы других, дающих всовокупности отрасль права, как верно отметил P.P. Галиакбаров, необходимо,во-первых, существование определенной группы родственных однородныхобщественных отношений, требующих правового регулирования и поддающихся ему;во-вторых, определить наличие совокупности норм, запрещающих конкретноетипизированное общественно опасное поведение; в-третьих, констатировать, чтоэти правовые запреты в рамках отрасли права занимают точное место,обусловленное их служебной ролью и назначением. Этот путь позволил бы не толькоснять многие спорные вопросы, но и содействовал бы стабилизации практическогоразрешения множества однородных уголовных дел. Все указанные P.P. Галиакбаровымпризнаки правового института характерны и для группы норм, которые могут регламентироватьуголовную ответственность за совместное совершение преступления. Поэтомудумается, что совместное преступление как самостоятельная уголовно-правоваякатегория имеет все параметры, а также научные и практические предпосылки,которые необходимы для формирования самостоятельного института Общей частиотечественного уголовного права.
Итак,совместное преступное деяние приобретает повышенную степень общественнойопасности за счет простого математического объединения, сложения сил, так какусилия, направленные на координацию (пускай даже механическую) объединенныхдействий ее участников при подготовке и совершении преступления, значительноувеличивают вероятность наступления общественно опасных последствий (достиженияпреступного результата), расширяют возможности совершения сложных поконструкции составов преступлений. Объединение индивидуальных способностей,общих и специальных знаний, умений, навыков создает благоприятные условия длядостижения преступных целей, часто не осуществимых человеком в одиночку.
Ответственностьучастников такого рода преступлений наступает на основе объективноскладывающейся взаимосвязи и взаимозависимости между участниками совместносовершенных преступлений. В этом смысле для участников это общественно опасноедеяние представляется общим (однако, не в смысле его границ, а в смыслесубъективного отношения к нему всех ее участников).
Такимобразом, подводя итог изложенному, можно сделать вывод о том, что институт,который может носить название «совместное преступное деяние» может суспехом регулировать качественно однородные проявления групповой преступности.Будучи подсистемным образованием уголовного права как отрасли права, данныйинститут обладает в его рамках всеми необходимыми характеристиками, такими, какобъективная обособленность, предопределенная природой его предмета,органическим единством компонентов, его образующих, относительнойсамостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования.
Отмеченныеположения позволяют сделать вывод о том, что механизм, регулирующий вопросы,связанные с уголовно-правовой оценкой преступного результата совместнымиусилиями нескольких лиц требует дальнейшей и тщательной разработки, преждевсего на методологическом уровне.
Вывод по 1 главе
Такимобразом, подводя итог изложенному, можно сделать вывод о том, что институт,который может носить название «совместное преступное деяние» может суспехом регулировать качественно однородные проявления групповой преступности.Будучи подсистемным образованием уголовного права как отрасли права, данныйинститут обладает в его рамках всеми необходимыми характеристиками, такими, какобъективная обособленность, предопределенная природой его предмета,органическим единством компонентов, его образующих, относительнойсамостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования.
Отмеченныеположения позволяют сделать вывод о том, что механизм, регулирующий вопросы,связанные с уголовно-правовой оценкой преступного результата совместнымиусилиями нескольких лиц требует дальнейшей и тщательной разработки, преждевсего на методологическом уровне.
/>/>2. Признакисоучастия в преступлении2.1 Объективные признаки соучастия в преступлении
Традиционно в теорииуголовного права признаки соучастия подразделяют на объективные и субъективные.К первым относят совместность и участие двух или более лиц; ко вторым – вину,субъективную связь, мотив и цель.
Попытки найти признак,который выражал бы объединяющий характер соучастия, имели место еще в серединеXIX в. Так, А. Жиряев писал: «В действовании заодно содержится как быкруговая порука, на основании коей произведенное одним должно быть приписано идругому». Н.С. Таганцев создал теорию солидарной ответственности,базирующуюся на причинной связи, общности вины и соглашении соединяющихся лиц,при этом солидарная ответственность объявляется признаком соучастия. Критикуятакой подход, Г. Колоколов исходил из отношения нескольких лиц к единичномурезультату, который каждый из виновных своим положительным действиемобусловливает. Мы видим, что и Г. Колоколов не выделил какого-либо обобщающегопризнака, характеризующего объединенную деятельность соучастников, хотя нужнопризнать его большую приближенность к современному пониманию соучастия,поскольку он исходит уже из единичного результата и отношения к нему всехвиновных. Несколько позже С. В. Познышев предложил определение соучастия, вкотором обобщающие признаки объединенной деятельности соучастников отражаются вдостаточно полном объеме: «Соучастие и можно определить как виновноесовершение одного преступления совместною деятельностью нескольких лиц»,где уже выделяется совместность как характеризующий объединенную деятельностьсоучастников признак. По этому пути в дальнейшем и пошло российское уголовноеправо. Так, А.Н. Трайнин определял соучастие как «совместное участиенескольких лиц в совершении одного и того же преступления, участие, при которомкаждое из действующих лиц должно быть причинно и виновно связано с преступнымрезультатом». Это определение нашло отражение в последующихзаконодательных актах. Согласно господствующей точке зрения совместностьучастия признается объективным признаком преступления. В то же время в теориивысказано мнение об объективно-субъективном характере совместности. «Совместность– это момент не только или, вернее, не столько объективный, сколькосубъективный». Сказанное доказывается тем, что бывает такое стечениеобъективных обстоятельств, при котором становятся возможными как соучастие, таки деяние при его отсутствии. Несколько странную позицию по данному вопросузанял Н.Г. Иванов. С одной стороны, он вроде бы признает совместностьобъективным признаком. С другой стороны, он характеризует совместностьобщностью усилий, вкладов в достижение единого результата, связью междувзаимодействующими лицами, причинной связью между взаимодействием всех ирезультатом, придавая ей некоторый субъективный характер. Похоже, такую жеточку зрения высказывает А.В. Шеслер, когда выделяет совместность преступныхдействий, «то есть причинение совместного преступного результата общими(объединенными) усилиям и соучастников», и совместность умысласоучастников, при этом автор не совсем точен, говоря о совместности действий,но распространяя действия и на общий результат. Указанная позиция на первыйвзгляд, да и по существу, представляется привлекательной. Естественно,совместность участия – сплав объективного и субъективного. В этом плане онаничем не отличается от любой человеческой деятельности, сознательноосуществляемой, в которой фактически нельзя разорвать само поведение иотношение к нему деятеля. Однако понимание этого не исключаетуголовно-правового Научного анализа, при том анализа абсолютно раздельного,объективной и субъективной сторон преступления (собственно поведения иотношения к нему), который позволяет более четко вычленить проблемы той идругой в отдельности и полнее конкретизировать их решение, чего нельзя будетдостичь при синтезированном рассмотрении указанных сторон преступления. Подобноевполне понятно любому специалисту. Такой общий подход по вычленению явления извсеобщей связи с целью его глубокого исследования вполне применим и всоучастии. Если мы признаем совместность объективно-субъективным признаком, топридется в совокупности анализировать и объективные связи поведениясоучастников, и общим результатом их деяния, и объективные связи междуповедением соучастников и общим результатом, и субъективную взаимосвязанностьповедения участников, и распространение виновности на совместность. При такомподходе нам никогда не удастся в конгломерате указанных элементов достаточночетко выделить проблемы и решить их. Данную позицию поддерживает В.А.Григорьев.
Допускаютсяошибки, связанные с квалификацией действий соучастников преступления иопределением их ответственности.
ПриговорСмоленского областного суда изменен в части осуждения Чебанюка за убийство,сопряженное с разбоем.
Исключаяиз обвинения Чебанюка п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, суд тем самымпризнал в приговоре, что данное преступление Чебанюк совершил самостоятельно, ане в группе лиц, и должен нести ответственность за совершенные лично имдействия. Между тем из приговора следует, что Чебанюк непосредственного участияв причинении смерти потерпевшим не принимал, а лишь способствовал в этомЯрченко, который и лишил жизни обоих потерпевших. Чебанюк лишь помогал нестисоставную часть ружья как орудия преступления, зная о намерении Ярченко лишитьпотерпевших жизни, и обеспечил ему для этого благоприятные условия.
ДействияЧебанюка с п. п. «а», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФпереквалифицированы на ч. 5 ст. 33, п. п. «а», «з» ч. 2 ст.105 УК РФ.
Всоответствии со ст. 35 УК РФ убийство признается совершенным группой лиц, еслидва и более исполнителя без предварительного сговора, действуя совместно, сумыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно участвовали впроцессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие.
Измененприговор Верховного Суда Республики Башкортостан по делу Боковой и Халхатяна,осужденных соответственно: Бокова — за организацию убийства своего мужа, аХалхатян — за его убийство, совершенное группой лиц по предварительномусговору.
Действияосужденных по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ квалифицированы без учетатого, что Бокова осуждена только за организацию убийства, что соучастие в любойформе группу не образует. Поэтому действия осужденных Боковой и Халхатянапереквалифицированы соответственно на ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 105 и ч. 1 ст. 105УК РФ.
Преступлениепризнается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в немучаствовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления.
ПриговорВерховного Суда Республики Татарстан по делу Мубаракова, Маколкина, Кудинова иНикишина, осужденных за совершение нескольких преступлений, в том числе заубийство Шатунова, изнасилование и покушение на убийство А. по предварительномусговору группой лиц, изменен: Судебная коллегия исключила квалифицирующийпризнак — предварительный сговор, признав совершение указанных преступленийгруппой лиц в связи со следующим. Как установил суд, умысел на убийство уосужденных возник после изнасилования А. с целью сокрытия уже совершенныхпреступлений, когда А. стала угрожать им разоблачением.
Выводысуда о квалификации действий подсудимых должны быть основаны на правильнойоценке фактических обстоятельств, установленных судом, и подтвержденысоответствующими доказательствами.
Объективностьсовместности должна базироваться на каких-то объективных факторах, установлениекоторых должно в конечном итоге способствовать определению совместности. Всесуществующие в теории уголовного права позиции по данному вопросу, думается,можно свести к следующему: объективными основаниями совместности служатфункциональная связь поведения всех соучастников, общий для всех участников результати объективная связь между деянием каждого соучастника и преступным результатом.
Первым основаниемсовместности выступает функциональная связь общественно опасного деянияучастников, под которой понимается взаимная обусловленность поведения каждогосоучастника поведением других соучастников и которая включает в себя,во-первых, отдельные акты поведения отдельных соучастников (законодательотражает это в термине «участие») и, во-вторых, объединение функцийвсех соучастников благодаря тому, что каждый соучастник выполняет свои функциив интересах других соучастников.
Под участием понимаютспецифическую деятельность двух или более лиц, которая определяетсяособенностями поведения соучастника каждого вида.
Функциональная связь,выраженная в согласовании каждым лицом своих действий с поведением другихсоучастников, довольно сложна
Прежде всего необходимоотметить, что действия организатора, подстрекателя и пособника могут выходитьна поведение исполнителя, либо создавая его (при подстрекательстве и подстрекательскихфункциях организатора), либо руководя им (организаторская деятельность), либопомогая ему исполнять преступления (пособник). Однако этой простейшей формойфункциональная связь не ограничивается. В принципе вполне возможна организацияподстрекательства исполнения, когда организатор «выходит» наисполнителя не непосредственно, а через подстрекателя; нельзя исключить иподстрекательство к организации преступления; вполне вероятна функциональнаясвязь между организатором или подстрекателем и пособником, когда организуетсяпособничество либо подстрекается пособник; можно предположить и организациюподстрекательства к пособничеству в исполнении.
Во всех указанныхвариантах поведение каждого участника взаимоувязано с поведением другихучастников, взаимно обусловлено ими. При этом иногда существует всеобщаяфункциональная связь, которая определяет действия всех имеющихся в конкретномпреступлении участников (как в последнем варианте). Но иногда возможна игрупповая функциональная связь (организатор – исполнитель и подстрекатель –пособник – исполнитель и т.д.).
В каждом из вариантов мыимеем «цепь» связей различной длины: от самой короткой(организатор-исполнитель, подстрекатель-исполнитель, пособник-исполнитель) досамой длинной (организация подстрекательства к пособничеству в исполнении). Пообщему правилу, чем длиннее «цепь», чем дальше функция участника отрезультата, тем менее опасно поведение участника.
Обычно нас устраиваетзнание функциональных связей на указанном уровне. Однако вопрос оказывается значительносложнее. Дело в том, что функциональная связь выступает на нескольких уровнях;основой ее являются два уровня: функциональная связь соучастников на уровнесоздания условий, когда иные соучастники действуют, подготавливая исполнениепреступления, и функциональная связь на уровне исполнения преступления, когдаимеется несколько исполнителей либо иной соучастник (иные соучастники) иисполнитель (несколько исполнителей), т.е. речь идет о вариантахсамостоятельного наличия функциональных связей на стадии создания условий и настадии исполнения. Иногда эти уровни стерты, затушеваны (соучастниками являютсяпособник и исполнитель, два независимо друг от друга действующих пособника иисполнитель, независимо друг от друга действующие подстрекатель и пособник иисполнитель и т.д., – здесь нет двух уровней функциональных связей), но кактолько количество соучастников становится больше двух, при ихвзаимосвязанности, всегда возникают двухуровневые функциональные связи. На этомфоне каждый из двух основных уровней функциональных связей может быть разделенна подуровни. Скажем, функциональные связи на стадии создания условий можетбыть подразделены на подуровни подстрекательской, организаторской,пособнической деятельности или даже на самостоятельные подуровни толькоорганизаторской деятельности (например, при наличии организации организаторов).Столь же сложными могут быть и функциональные связи на стадии исполненияпреступления, когда может быть несколько исполнителей и соответствующиефункциональные связи между ними либо сопровождающая исполнение инаядеятельность соучастников (организаторов, подстрекателей, пособников) исоответствующие функциональные связи между всеми соучастниками. При этом нельзязабывать о существовании общего для них уровня – функциональных связей междуповедением на стадии создания условий и на стадии исполнения. Мало того, чембольше соучастников действуют на каждой из этих стадий, чем сложнее ихвзаимосвязи, тем ярче выражены функциональные связи, тем согласованнееповедение преступников, тем опаснее объединение.
Совокупностьфункциональных связей всех уровней показывает степень сплоченности иустойчивости действий соучастников, которые зависят от множества факторов.
Интересно, чтофункциональная связь поведения соучастников может существовать вне зависимостиот форм и видов вины. В указанном примере с тремя охотниками это хорошо видно:один склонил другого к производству выстрела, тот стреляет, используя вкачестве упора для ружья плечо третьего; действия всех функционально соединеныи направлены на производство выстрела. Правда, здесь мы столкнулись сумышленным поведением, которое по своим объективным свойствам остаетсяодинаковым вне зависимости от отношения к результату, то есть при смешаннойформе вины функциональная связь остается таковой.
Сохраняется она и в техслучаях, когда одно лицо действует умышленно, а другое – неосторожно. Особенновидно это при бездействии одного из лиц: А. споил своего врага В. и положил егов машину, стоящую в гараже Б., при этом он так «заболтал» Б., что тотзабыл выключить двигатель машины в закрытом гараже; В. погиб от отравлениягазом. Мы видим, что объективно функциональная связь исчезает, она заключаетсяв оказании помощи другому лицу, в создании необходимого условия для наступлениявреда. Подобная функциональная связь распространена достаточно широко вуголовном праве, именно на ее основе формулирует законодатель некоторые видыпреступлений, связанные полностью или частично с поведением нескольких лиц:иногда халатность (ст. 293 УК), всегда небрежное хранение огнестрельного оружия(ст. 224 УК), иногда ненадлежащее исполнение обязанностей по охране оружия,боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 225 УК), иногданарушение правил безопасности при обращении с микробиологическими либо другимибиологическими агентами или токсинами (ст. 248 УК) и т.д. Лица, совершившиеуказанные и подобные преступления, потому и несут уголовную ответственность вопределенных ситуациях, что их действия функционально связаны с преступным илинепреступным, но всегда общественно опасным поведением других лиц.
Вторым основаниемсовместности служит общий для всех участников результат. Поскольку на сегодняэто господствующая и, пожалуй, в целом приемлемая позиция, то нужно разобратьсяв вопросе о том, что же собой представляет общий результат. При всей кажущейсяпростоте он довольно сложен. Дело в том, что соучастие возможно не только впреступлениях с материальными диспозициями, где обязательным признакомвыступает наличие общественно опасного вреда, но и в преступлениях сформальными и усеченными диспозициями, которые признаны оконченными присовершении определенных действий или бездействия, и вред находится за пределамиоконченного преступления (изнасилование, заражение болезнью, неоказание помощи,разбой и т.д.). Но в таком случае общий результат как признак соучастия должениметь место и в последнего вида преступлениях, где вред, как материальнаяоболочка деяния, отсутствует.
Естественно возникаетвопрос о соотношении общего результата и общественно опасного вреда. Ведьдействия всех соучастников функционально связаны не ради самой связи, а длядостижения нужного каждому участнику результата, который един для всехсоучастников. Именно поэтому каждый соучастник вне зависимости от выполняемыхфункций и от степени полученного личного удовлетворения (дохода) отвечает запричиненный или реально возможный в данных конкретных условиях общий результат.
Что касается общегорезультата-вреда, то следует отметить некоторый нюанс: в теории уголовногоправа предпринята попытка сузить соучастие до одного объекта посягательства,который выражается в одном результате. При этом автор понимает, что «направленностьна один и тот же объект нельзя, однако, отождествлять с намерением причинитьодно и то же последствие». И действительно, общий результат не следуетсмешивать с объектом посягательства, поскольку традиционно признается, что однои то же последствие в законе может быть оценено как вред различным объектам(например, вред здоровью может выступать и в качестве вреда личности – ст. 111,112 и др. УК РФ, и в качестве вреда, причиняемого общественному порядку – ст.213 УК, и в качестве вреда, причиняемого государственной власти – ст. 286 УК ит.д.). Вполне обоснованно П. Ф. Тельнов критикует В. Солнаржа за признаниеобщности объекта при соучастии и делает вывод: «Совместность деяний иобщность преступного результата означает их фактическую принадлежность к одномуи тому же событию. Юридическая же оценка действий соучастников при расхождениив объекте посягательства может оказаться различной».
Разумеется, наиболеенаглядно проявляется общий результат при совершении преступления несколькимилицами с прямым умыслом, когда каждый из них согласен с причинением одногокакого-либо результата и стремится к нему. Сложности общего результата возникаютуже при косвенном умысле одного из лиц, когда отсутствует прямое соглашение осовершении преступления, для действующего с косвенным умыслом результатявляется побочным, не желаемым, и данное лицо, как правило, не конкретизируетего. Например, преступник пытается ночью украсть из аптеки наркотики и дергаетза решетки окон руками; прохожий говорит ему, что он не там дергает – со дворарешетка еле держится; первый использовал совет и похитил желаемое. Придоказанности знания вторым факта хищения мы понимаем, что он не думал о хищенииконкретно наркотиков, спектр предмета хищения в его сознании был гораздо шире –и наркотики, и лекарства, и спирт, и т.д., а возможно, о наркотиках он не думалвообще. Именно поэтому наличие общего результата при косвенном умысле с позицийсуществующей доктрины соучастия – явление мало приемлемое: этот результат вплане конкретизации несколько иной, хотя и не всегда, поскольку иногда прикосвенном умысле возможен и абсолютно конкретный результат: двое ночью вдвадцатиградусный мороз сняли с лежащего на улице пьяного меховую одежду иобувь; в ответ на замечания одного, что тот может замерзнуть, второй ответил,что кто-нибудь подберет; потерпевший погиб от переохлаждения. Таким образом,при конкретизации результата его общность доказывается весьма просто. Приразличии в конкретизации результата появляется абстрактная общность неустановленного размера, объема, стоимости. С необходимостью возникнут сложностив их квалификации – какие объем, размер, стоимость вменять участнику, действующемус косвенным умыслом. Данная проблема решается сравнительно просто приакцессорной природе соучастия – следует вменять результат, к которомустремилось лицо, действующее с прямым умыслом; вне ее проблема не решается, покрайней мере, без создания дополнительных фикций. Очень похоже на то, что принеосторожном участии мы сталкиваемся с теми же самыми проблемами, поскольку ипри косвенном умысле, и при неосторожности мы имеем дело с сущностно однимрезультатом – побочным.
По правилу, отсутствиеобщего для всех участников результата влечет за собой непризнание деятельностисоучастием, с чем следует согласиться. Однако иногда в судебной практикевстречаются дела, достаточно спорные в плане отсутствия соучастия. Так, П.Ф.Тельнов приводит пример с дракой в ресторане, когда один субъект имел намерениепричинить побои жертве, а второй – убить жертву, и соглашается с умыслом наразличные последствия, отсутствием соучастия и различной квалификацией(хулиганство и убийство) содеянного. Но, думается, здесь не все так просто.Ведь умысел на убийство у субъекта возник не сразу, скорее всего, вначале унего был умысел на избиение потерпевшего; и подключение второго к преступнойдеятельности на этом этапе вне всякого сомнения создавало соучастие в избиении– в причинении побоев; позже умысел одного виновного внезапно изменился (доубийства), и на этом этапе соучастие прекратило свое существование. Фактразличной квалификации содеянного при этом не исключает соучастия, да и самП.Ф. Тельнов признает возможность соучастия при посягательстве на различныеобъекты, поскольку имеет место фактическая принадлежность к одному событию,т.е. одно деяние лишь юридически оформлено различным образом. Думается, этодействительно так, поскольку мы сталкиваемся здесь с еще одной фикцией – выделениемопределенных деяний в самостоятельный вид преступления. Например, в конце XIX –начале XX вв. в России хулиганства как преступления не было, и попытки внестиего в уголовный закон натолкнулись на сопротивление судей, которые наМосковском столичном мировом съезде резко отрицательно отнеслись кзаконодательному предложению из-за крайней неопределенности понятия хулиганстваИ в настоящее время это остается фикцией. Так, на основании УК РСФСР 1960 г.хулиганство в целом охватывалось ст. 206 УК; однако за его пределы выходилиубийства из хулиганских побуждений, в результате чего часть хулиганствастановилась преступлениями против личности. В новом УК ситуация становится ещеболее прозрачной, так как из хулиганства выводится насилие, характерное для причинениятяжкого и средней тяжести вреда здоровью личности, в ст. 111 и 112 УК вноситсяквалифицирующий признак «из хулиганских побуждений», в результате ужеосновная часть существующего уголовно-правового хулиганства превращается впреступление против личности. «Насилие, о котором идет речь в ст. 213 УК,характеризуется физическим воздействием на потерпевшего (потерпевших) в формепобоев или легкого вреда здоровью. Любой иной физический вред квалифицируетсяпо ст. 105 или ст. 111, 112 УК». Наличие же двух реальных Результатов(побоев и убийства), проистекающих из действий нескольких лиц, вроде быисключает соучастие. Однако возможен и второй вариант: если мы говорим о том,что вначале умысел обоих ниц был направлен на побои, а уж затем возник умысел уодного на убийство, то вполне реально вменение соучастия в причинении побоев ииндивидуального убийства одному из них.
Итак, наличие общего(конкретизированного или не конкретизированного) результата являетсяобязательным признаком соучастия, без него соучастие как совместнаядеятельность теряет смысл, без него виды соучастников становятся ненужными.Отсюда и следуемый вывод – при наличии общего результата соучастие признаетсяоконченным преступлением, его недостижение приводит к неоконченномупреступлению. Но поскольку общий результат всегда достигается рукамиисполнителя, другие соучастники лишь сопричастны ему, то в таком случае явногосподствующей становится акцессорная теория соучастия, следовательно, всеостальные вопросы соучастия необходимо решать на ее основе.
Последним основаниемсовместности нужно признать объективную связь между поведением каждогоучастника и общим результатом. Его рассмотрение достаточно сложно до сих пор,хотя ему посвящено немалое место в работах специалистов.
Вне всякого сомнения, иныесоучастники (организатор, подстрекатель, пособник) могут влиять в направленииобщего результата только через исполнителя, выделением лишь своих функций ониникогда не могут достичь его. Отсюда объективная связь между поведением каждогосоучастника и преступным результатом вроде бы достаточна очевидна: посколькуисполнитель причиняет вред, значит причиняют его и иные соучастники, т. е.связь всегда причинная. Не поэтому ли существует господствующая точка зрения,что в соучастии действия всех лиц сливаются воедино и подобное исключаетпризнание только одного лица причинителем вреда. Данная позиция не нова, онабазируется на соучастии – круговой поруке, о которой выше уже было сказано, иисключает в общем ответственность каждого соучастника за им содеянное.
Однако такая простотаобманчива хотя бы в тех ситуациях, когда исполнитель отказался от совершенияпреступления. Здесь мы вынуждены абстрагироваться в известной степени отдействий исполнителя и его связи с последствием и обратиться к объективнойсвязи иного соучастника с реально возможным последствием, устанавливая еехарактер и сущность, поскольку на причинителя напрямую сослаться не можем всилу его отсутствия. Похоже, не будет здесь и общей причины, о которой писалиН.С. Таганцев, М.И. Ковалев и другие авторы.
В.А. Григорьев пытаетсяобосновать наличие только причинной связи при соучастии следующим: «Еслибы для совершения соучастниками преступления не нужны были действияорганизаторов или подстрекателей, то таких видов соучастников и не существовалобы вообще. Они появляются там и тогда, где и когда без их участия невозможноили затруднено совершение преступления. А следовательно, между их действиями инаступившим преступным результатом существует причинная связь». Труднопризнать это аргументацией. Во-первых, автор, похоже, сознательно уходит отсвязи пособника с общим результатом, поскольку доказать причинение толькофактом изготовления отмычки весьма и весьма непросто. Во-вторых, «аргументация»свидетельствует о том, что автор не понимает или не желает видеть вообщеразличий между причиной и условием, не желает знать, что условие столь женеобходимый фактор для наступления результата, как и причина, и потому оностоль же нужно для наступления общего результата. В-третьих, смешение причин иусловий ведет к поддержке теории conditio sine qua non, которая не только втеории уголовного права подвергалась, и абсолютно обоснованно, сокрушительнойкритике. В-четвертых, смешение причин и условий вместо поиска ограничениякриминальной значимости условий приводит к неограниченной уголовнойответственности при их существовании.
Думается, проблемавыделения объективной связи каждого участника с преступным результатом недолжна скрываться за общей причиной, так как при установлении ответственностисоучастника суд обязан выполнить требование закона (ч. 1 ст. 67 УК РФ) и учестьхарактер участия, под которым понимается выполненная им роль, своеобразие егофункций, его вклад в общий результат, специфику его объективной связи с общимрезультатом, то есть все то, что имеет отношение к его личному участию вдостижении общего результата.
Вместе с тем не следуетговорить о какой-либо специфике, особенностях причинной связи при соучастии,как это делают некоторые ученые. При таком подходе с необходимостью возникаетпроблема природы причинности – является ли она всеобщей философской категориейили же она различна в отдельных отраслях деятельности человека(гражданско-правовая причинность, уголовно-правовая причинность и т.д.), – ирешается данная проблема в пользу второй позиции. Однако сам М.И. Ковалев,похоже, придерживается первой точки зрения: «Проблемы причинности в правевсегда решались с позиции какой-либо философской системы. Основное различие врешении этих проблем заключается в том, на какой философской позиции стоит исследователь– идеалистической или материалистической».
В литературе ужевысказывались точки зрения, согласно которым не все соучастники причинносвязаны с результатом: только исполнитель причиняет вред, действия иныхсоучастников являются лишь условием причинения. Однако данная позиция не былаподдержана в теории уголовного права. И даже некоторые ее сторонники, желаясоединить две противоположности (действительно существующие две объективныесвязи при соучастии – причинную и непричинную и общую «причинную» связь),в конечном счете сливают в одно причины и условия, превращают условия впричину, чего не должно быть при четком следовании диалектике. Мы должныпомнить, что причиной всегда выступает явление, способное по своей объективнойсущности, по своим объективным свойствам создать, породить другое явление,перенеся в него свое материальное содержание. В причине всегда содержитсяреальная возможность соответствующего следе ниш Условия же никогда не способнычего-либо породить, создать. Они лишь помогают причине, подталкивают причину кразвитию в нужном направлении. Если явление, бывшее условием, что-то создает,порождает, то оно становится причиной, превращается в причину второгоследствия, оставаясь при этом условием следствия первого. Но явления и результатыбудут уже иными, нежели те, которые были тогда, когда они выступали в качествеусловия. В этом – аксиома диалектики: причина – всегда причина, условие –всегда условие, и они не могут поменяться ролями в конкретных условиях места ивремени.
Применительно к соучастиювидно, что здесь напрямую порождает результат только поведение исполнителя,благодаря которому возникает новое явление – общественно опасное последствие.Поэтому причинная связь в чистом виде относится главным образом к исполнителю.Возможно, подобное и послужило основанием дин вышеприведенной позиции, согласнокоторой действия иных соучастников всегда должны признаваться условием, а непричиной. Действительно, поведение иных соучастников (организаторов,подстрекателей, пособников) напрямую не вызывает преступного результата. Однакоприравнивать всех иных соучастников в плане дифференциации причин и условий кусловиям, на наш взгляд, неверно.
При более глубокомрассмотрении функциональных связей соучастников можно заметить, что иныесоучастники либо создают, порождают соучастников (подстрекатель склоняетисполнителя к совершению преступления; подстрекатель склоняет пособника ксовершению определенных действий), либо лишь помогают существующим ужесоучастникам более эффективно выполнить их функции (организатор руководитдействиями исполнителя, подстрекателя или пособника; пособник помогаетисполнителю, организатору, подстрекателю в выполнении их функций; подстрекательдавая пособника, помогает исполнителю и т.д.). В указанных двух вариантахсуществуют различного рода объективные связи. Если в первом варианте имеетсяпричина или причина причины, которая должна признаваться причиной следствия, тово втором – условием причины или условием условия, в конечном счете – условиемследствия (преступного результата). В литературе уже говорили о такомразделении объективных связей: действия исполнителя – причина результата;действия иных соучастников – условия причины. В первом варианте имеетсяпричинно-следственная связь, во втором – обусловливающе-опосредованная,поскольку есть условия, влияющие на общий результат через причину.
Наличие двух объективныхсвязей в уголовном праве помогает дифференцировать и уголовную ответственность;не случайно мы традиционно говорим о меньшей опасности пособника в сравнении сдругими соучастниками и о меньшей, как правило, его ответственности. Однако приэтом забываем, что и иные соучастники могут находиться не в причинной, а вобусловливающе-опосредованной связи с результатом. В новейшей литературе этонаходит поддержку, но делается попытка двоякого подхода к пониманию объективнойсвязи между действиями иных соучастников и общим результатом в зависимости оттого, является ли соучастие групповым преступлением или соучастием с «юридическимразделением ролей»: в первом они связаны причинно, а во втором –обусловливающе-опосредованно. Именно поэтому причинная илиобусловливающе-опосредованная связи останутся таковыми вне зависимости от того,имеем мы дело с групповым преступлением или с иного рода соучастием.
Особую сложность в этом планепредставляют случаи множественности связей. Возвращаясь к функциональнымсвязям, можем заметить, что они могут быть и четырехзвенными: организацияподстрекательства к пособничеству в исполнении есть по существу причина условияпричины. Из всех возникающих вопросов по данным взаимосвязям остановимся надвух: о подстрекателе и о характере объективной связи в таких случаях.Сопоставляя приведенный пример подстрекательской деятельности с тойдеятельностью подстрекателей, которая непосредственно выходит на исполнителя,мы можем с достаточной долей уверенности сказать, что здесь она имеет меньшуюобщественную опасность. И не только потому, что удлиняется «цепочка»функциональных связей, но и из-за изменения характера объективной связи междуих поведением и результатом, которая в конечном счете становитсяобусловливающе-опосредованной, поскольку причина создает условие и уже онопомогает непосредственной причине развиваться в нужном направлении. Очевидно,наряду с длиной «цепочки» функциональной связи характер объективнойсвязи является вторым фактором, влияющим на общественную опасность соучастника.На наш взгляд, любопытно и в определенной части верно разрешает указаннуюпроблему УК Японии 1907 г.: «Лицо, которое путем подстрекательствапобуждало другого к совершению преступления, приравнивается к исполнителю»(ч. 1 ст. 61 УК), тогда как «лицо, которое подстрекает пособника,приравнивается к пособнику», т. е. похоже, что здесь в первом случаевыделяется причинная связь и ее уголовно-правовое значение, во втором —обусловливающе-опосредованная с ее криминальным значением. Подтверждения илиопровержения этого в переводной литературе найти не удалось.
Установление двух видовобъективной связи при соучастии вовсе не свидетельствует о специфике их,поскольку и в индивидуальной преступной деятельности они существуют; особенноочевидно подобное при совершении преступления путем действия или бездействия: впервом случае исполнение всегда связано с причинением, во втором, — какправило, обусловливающе-опосредованно.
Кроме указанных трехобъективных моментов, определяющих совместность, П.И. Гришаев указывает еще наодин: «Действия каждого участника являются в конкретной обстановке данногопреступления необходимым условием совершения действий другими соучастниками».Абсолютно непонятно, что скрывается за этим признаком, ведь любое условие,признанное криминально значимым, является необходимым. Приведенный же авторомпример из судебной практики доказывает скорее наличие функциональных связей.Мало того, на фоне выделенной причиной связи в качестве самостоятельногообъективного момента противоречиво выглядит обособление каких-то «необходимыхусловий»: все-таки, причины или условия либо то и другое? Думается, ввыделении указанного объективного фактора в качестве самостоятельного нетнужды, поскольку он ничего не добавляет к тем трем, анализ которых был данвыше. Мы готовы согласиться с указанным добавлением, но в качестве критериясуществования криминально значимой обусловливающе-опосредованной связи: естьнеобходимое условие — есть такая связь, есть уголовная ответственность за него;нет необходимости условия — нет анализируемой связи, нет уголовнойответственности за него.
Вместе с тем в теорииуголовного права высказано критическое отношение к характеристике совместностичерез приведенные факторы в связи с искусственностью расчленения признакасовместности путем включения в него других объективных моментов. Однако здесьже Ф.Г. Бурчак говорит, «что совместность, кроме объективных моментов»предполагает наличие субъективных моментов. О каких объективных моментах ведетречь автор, мы не знаем, так как он их не раскрывает. Отсюда следует вывод:либо Ф.Г. Бурчак внутренне согласен с выделенными другими авторами объективнымимоментами, хотя и считает выделение искусственным, либо он имеет в виду иныеобъективные моменты, по которым можно определить совместность, но не раскрываетих.
Представляется, чторассмотренные три фактора (функциональная связь, общий результат и объективнаясвязь между деянием и результатом) в достаточной мере характеризуютсовместность.
В этом плане вполнеобоснована была позиция И.П. Малахова, признавшего соучастием «особый видиндивидуальной преступной деятельности субъекта», поскольку иноефактически не следовало из закона, закон рассматривал совместность на уровнеучастия каждого в совершении преступления.
Однако И.П. Малахов неправ в том, что признает соучастием только этот уровень совместности, тогда какучастие каждого соучастника в совершении преступления (вместе с другими) — этолишь первый уровень совместности. Наряду с ним существует и второй уровень,заключающийся в совокупной деятельности всех соучастников (все вместе), в еесорганизованности и согласованности. Последняя не находила отражения в законе(кроме квалифицирующих признаков в Особенной части и упоминания оборганизованной группе как отягчающем обстоятельстве), тогда как в ней-то исодержится в значительной части сущность соучастия. Попытку такого выделенияуровней соучастия предпринимал еще Н.С. Таганцев: «Внешних признаков,отличающих соучастие от других случаев совпадения в виновности, указываютобыкновенно два. Первый – ответственность каждого за все преступление,совершенное общими силами; второй — общая подсудность», которую он призналвесьма второстепенным признаком. Надо признать, что автор верно выделил первыйвнешний уровень совместности, но напрасно описал второй уровень (совокупностьдействий) на основе процессуальных категорий.
На подобноенесоответствие в законе уже неоднократно указывалось и в теории советскогоуголовного права. Так, У.Э. Лыхмус пишет: «Они наряду с исполнителямидолжны нести ответственность за совместно совершенное преступление. Между тем вОбщей части УК нет прямого указания на такую ответственность...» — ипредлагает дополнить Общую часть соответствующими положениями. Мы такжевыделяли два уровня совместности и предлагали закрепить их в уголовном законе.
Однако имеются ипротивники такового. Например, В.А. Алексеев и В.В. Орехов считают, что "…представляются нецелесообразными предложения о введении в Общую частьуголовного законодательства общего определения группового преступления". Квопросу о групповом преступлении мы еще вернемся, пока же выскажем резкоотрицательную оценку данного мнения. Несмотря на иное терминологическоеоформление (сказано о групповом преступлении), авторы напрямую выходят насовместность как таковую, на второй ее уровень, который наиболее выпуклоотражается в групповом преступлении. Коль скоро закон определяет соучастие каксовместное участие нескольких лиц в совершении преступления, необходимо иуточнение этой совместности, ее понятия, разновидностей и значения. И кольскоро теория уголовного права уже в течение десятков лет не может найтиоптимального решения этих вопросов, а на практике каждый специалист меряет ихсвоим аршином, необходимо законодательно урегулировать их, хотя бы этим снизивсудейский субъективизм. Ведь это касается совместности — важнейшего признакасоучастия.
Теория уголовного праваиздавна требовала обобщающего выражения групповых преступлений (действия всехвместе). Так, Р.Р. Галиакбаров писал, что следует создать норму общего типа длярегламентации групповых преступлений, однако свое предложение он строил наобособлении собственно соучастия и групповых преступлений, т.е. пытаясь вывестигрупповое преступление за пределы соучастия. Именно от этого предостерегалинекоторые ученые: «Группа же есть не что иное, как одна из форм соучастиясо всеми присущими ему объективными и субъективными признаками». НовыйУголовный кодекс в этом направлении пошел еще дальше, в нем выделена ст. 35 УК,отражающая виды групповых преступлений и их уголовно-правовое значение, а в ст.34 УК сделана попытка разделить квалификацию соучастия на этих двух уровнях.
С учетом двух уровнейсовместности степень сорганизованности участия также выступает на двух уровнях:на первом мы имеем примитивное, слабо развитое соучастие, при котором главнымостается участие каждого в совершении преступления; на втором появляютсяопределенные дополнительные признаки, благодаря которым соучастие превращаетсяв качественно иное, характеризующееся большей общественной опасностью.
В зависимости отхарактера последствия можно выделить два вида совместности: целенаправленнуюдеятельность нескольких лиц и побочную деятельность нескольких лиц. Первыйпредставляет собой традиционное соучастие с прямым умыслом, при котором каждыйсоучастник желает наступления общего результата, вменяемого каждомусоучастнику, и действует в направлении данного результата. Второй вид связан сналичием побочного конкретизированного или неопределенного результата,находящегося за пределами желаемого, — это соучастие с косвенным умыслом илинеосторожное. Он, в свою очередь, может быть подразделен на два подвида:соучастие с побочным результатом действия всех лиц и соучастие с побочнымрезультатом действия только некоторых (одного или нескольких) лиц.
Таким образом,совместность участия включает в себя: 1)сами действия соучастников, ихспецифику и взаимосвязанность; 2) результат действий соучастников: 3)объективную связь между действиями соучастников и результатом.
Наличие нескольких лицтеснейшим образом связано с совместностью: нет и не может быть совместности безучастия нескольких лиц. При этом возникает два вопроса: что представляет собойналичие нескольких лиц и какого рода субъекты могут составлять нескольких лиц вплане соучастия.
По самому факту наличиядвух или более лиц проблем в уголовном праве, как правило, не существует,поскольку соучастие и возникло как институт уголовного права в связи ссовершением преступления несколькими лицами, стечением нескольких лиц в одномпреступлении. Отсюда и наличие нескольких лиц выступает количественнымпризнаком соучастия. Максимум соучастников может охватывать и единицы, идесятки, и сотни (например, при массовых беспорядках) лиц. По поводу минимальногоколичества соучастников в правоприменительной практике, нормативной базе итеории существует точка зрения, согласно которой в преступной организациидолжно быть не менее трех человек. На это вновь обратил внимание А.В. Шеслер иподверг данное положение критике. Присоединяясь к указанной критике, отметим,что объективных оснований для сужения круга соучастников в преступнойорганизации нет, и уголовный закон однозначно говорит о двух лицах как минимумесоучастников (ст. 32 УК), все остальные предложения носят надуманныйбездоказательный характер. Необходимо сказать, что критикуемая позиция внекоторых странах закреплена в уголовном законодательстве, например, в УК КНР: «Преступнаягруппа — это трое и более лиц», точнее, в ч. 2 ст. 26 УК КНР сказано: «Преступнымсообществом признаются трое и более лиц, создавших устойчивую преступную группудля совместного осуществления преступлений». Абсолютно непонятно, почемупреступное сообщество создают как минимум трое, а не пятеро, шестеро человек,что еще более опасно.
Относительно второговопроса можно констатировать, что в теории уголовного права общепризнанносчитать соучастниками только субъектов преступления, т.е. лиц, достигшихустановленного законом возраста и признанных вменяемыми. Лишь совместнаядеятельность субъектов преступления создает соучастие. Иная совместнаядеятельность не является таковым, поскольку другой участник (другие участники)не осознавал (не осознавали) общественно опасного характера как лично своих,так и совместных действий и последствий содеянного и не мог (не могли)осознавать. Неслучайно и подобных ситуациях деяние субъекта преступлениярасценивается как опосредованное исполнение преступления вне зависимости отроли субъекта в совершении преступления. Кроме того, никогда не субъект не можетбыть признан, например, пособником в преступлении. Это — аксиома. И, можетбыть, не следовало бы касаться данного вопроса вообще в связи с егоочевидностью, если бы не позиция, которую заняли судебная практика и некоторыепредставители науки уголовного права.
Несмотря на всеобъемлющуюкритику, в новейшей теории уголовного права по данному вопросу вновь возникаетподдержка судебной практики и позиции Р.Р. Галиакбарова. Так, Д.В. Савельевсчитает, что «преступление может быть совершено группой лиц без признаковсоучастия. Например, случаи совершения групповых деликтов надлежащим субъектомс участием малолетних, подростков не так уж редки. Российское уголовное право впонятие „преступление“ включает материальный признак — общественнуюопасность. Очевидно, что само по себе совершение деликта группой лиц повышаетего общественную опасность». Автор совершенно прав. Однако многиепреступления (например, кражи) совершают малолетние, подростки, и опасностьподобного не стоит преуменьшать, тем не менее уголовной ответственности такихлиц не существует и, надеемся, существовать не будет, то есть социальноеявление не всегда становится уголовно-правовым и отождествлять их явно неследует.
На этом фоне решенияВерховного Суда РФ по конкретным делам не выдерживают критики. Так, в № 8Бюллетеня Верховного Суда РФ за 2001 г. указано: «Преступление признаетсясовершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовалилица, заранее договорившиеся о совместном его совершении, независимо от того,что некоторые из участвовавших не были привлечены к уголовной ответственности всилу недостижения возраста уголовной ответственности или ввиду невменяемости».
Подводя итог сказанному,нужно признать, что позиция судебной практики и авторов, пытающихся вывестигруппу лиц, указанную в Особенной части УК, за рамки соучастия ссоответствующим допущением участия в ней лиц, не являющихся субъектамипреступления, не выдерживает критики, поскольку она не упрощает, а усложняетпонимание групповых преступлений; размывает наше представление о многихуголовно-правовых категориях, что усугубляет ошибки судебной практики; необоснована по существу. Групповые преступления необходимо рассматривать тольков рамках соучастия, лишь так мы можем разобраться в этом вопросе, окончательноего не запутывая. И новый УК это подтвердил. Однако вышеприведенная практикаверховного Суда РФ показала, что законодательное отражение групповыхпреступлений (ст. 35 УК) в главе, регламентирующей соучастие (свидетельствопризнания их соучастием и только соучастием), и твердо установившаяся судебнаяпрактика, согласно которой соучастниками могут быть лишь субъекты преступления,для Верховного Суда не указ; он создал для себя фикцию, свое собственноепредставление о групповом преступлении и много лет ей следует, не видя того,что в новых условиях данная фикция вошла в противоречие с уголовным законом.Надо признать — у Верховного Суда РФ странное представление о законности.
Участие двух или болеелиц как количественно-качественную категорию, охватывающую собой несколькихлиц, являющихся субъектами преступления, нет смысла делить, в отличие отсовместности, на уровни, виды и подвиды — несколько лиц останутся несколькимилицами, субъект как лицо вменяемое и достигшее определенного законом возрастаостанется таковым в любом соучастии вне зависимости от характера вины. Именнопоэтому и участием нескольких лиц в едином преступлении следует считать тольковиновную деятельность субъектов преступления.2.2. Субъективные признаки соучастия в преступлении
Существующая доктринасоучастия предполагает наличие умышленной вины всех соучастников. Как правило,действия соучастников совершаются с прямым умыслом, когда лица осознаютобщественно опасный характер содеянного, предвидят возможность наступленияобщественно опасного общего результата и желают его наступления. С прямымумыслом действуют все виды соучастников. Иногда возможно и соучастие скосвенным умыслом, когда лицо осознает общественно опасный характер содеянного,предвидит возможность наступления общего результата и сознательно егодопускает. С косвенным умыслом могут совершать действия исполнители ипособники; ни организаторы, ни подстрекатели не могут действовать с косвеннымумыслом.
Из подобного пониманиявины при соучастии исходят большинство авторов. При этом, например, П.Ф.Тельнов утверждает что 1,9 % случаев соучастия осуществляется с косвеннымумыслом, количественно не очень много, но данный факт подтверждает, чтосудебная практика знает соучастие с косвенным умыслом признает его. Однако втеории высказана и иная точка зрения согласно которой соучастие с косвеннымумыслом невозможно. Если исходить из существующей доктрины, то правы последние.Ведь мы должны помнить, что при совершении преступления с косвенным умысломречь идет о наступлении побочных последствий психическом отношении к побочнымпоследствиям, желаемый результат остается в стороне от уголовно-правовоговменения. Схема совершения преступления с косвенным умыслом достаточно проста изаключается в следующем: лицо направляет свои действия на получение желаемого(преступного или непреступного) результата понимая при этом, что своимповедением оно причинит и побочный результат, который будет иметь место нарядус желаемым, и относится к нему безразлично, потому что важнее всего для негодостижение желаемого результата.
При преступностижелаемого результата лицо в такой ситуации отвечает за два преступления(совершенные с прямым и косвенным умыслами), при непреступности желаемогорезультата только за одно преступление (совершенное с косвенным умыслом).Перенося сказанное на соучастие, можно отметить, что общий результат являющийсядля соучастников, действующих с прямым умыслом и общей единой целью (конечнойили промежуточной, но единой) представляет собой побочный нецеленаправленныйрезультат для соучастника, действующего с косвенным умыслом. Такого быть недолжно применительно к существующей доктрине соучастия, которая связываетсоучастие с целеполагаемым общим результатом, на который направлено поведениевсех соучастников. На этой основе Ф.Г. Бурчак вполне обоснованно отрицалвозможность соучастия с косвенным умыслом, однако под давлением реальныхситуаций до конца выдержать позицию не смог и признал в итоге, что иногдавозможно и соучастие с косвенным умыслом. При этом автор как бы забывает обобщности цели для каждого соучастника, которая выдвинута им самим в качествеобязательного признака соучастия. Если признать возможным соучастие с косвеннымумыслом, то необходимо сделать следующий шаг и признать, что общийцелеполагаемый результат для некоторых соучастников не является цельюповедения.
Ведь в принципе механизмсовершения преступления по неосторожности ничем не отличается от механизмасовершения преступления с косвенным умыслом: то же отсутствие целенаправленногоповедения (точнее, целенаправленность поведения на иной результат), то женаличие осознания и предвидения (при легкомыслии), то же наличие побочногопоследствия, то же наличие желаемого результата за пределами виновноговменения. И если мы признали возможность соучастия с косвенным умыслом, ничтоне препятствует признанию такового и при неосторожности.
При этом возникаетпроблема, на которую указывал еще С.В. Познышев, слишком широкого применениянеосторожного соучастия; тем не менее автор признает неосторожное соучастие ипытается ограничить его наличием вины: «Неосторожное соучастие существуетв тех случаях, когда субъект, присоединяя свое поведение к такому поведениюдругих лиц, которое в основных чертах было ему известно, или за наступлениемкоторого вслед за его действиями у него имелись сведения, не предусматривалвозможности в данном случае преступления, хотя при обязательной для каждогопредусмотрительности мог бы это предвидеть, или же с преступной»самонадеянностью" рассчитывал на то, что преступный результат ненаступит". Однако признание неосторожного соучастия не решает проблемыограничения его по кругу лиц и преступлений. Думается, в самой вине труднонайти те или иные особенности, которые можно признать основанием ограничениянеосторожного соучастия, поскольку вина и есть вина. Такие основания нужноискать в объективных признаках.
Вина относительно функцийучастников представляет собой осознание общественно опасного характерасобственных действий, поведение других участников и объединенной деятельностиобоих мни нескольких лиц, предвидение наступления общего общественно опасногорезультата и желание либо сознательное допущение его наступления илилегкомысленный расчет на его предотвращение, а также неосознание,непредвидение, когда лицо должно было и могло предвидеть. Отсюда субъективнаясвязь при соучастии является элементом данной вины и понимается как осознаниеопасности собственного поведения, опасности поведения других участников иобъединенной деятельности того и другого либо неосознание при долженствовании ивозможности осознания, т.е. главным при определении субъективной связивыступает понимание того, что лицо действует не одно, что общий результатдостигается не поведением каждого в отдельности, а совместной деятельностьюлиц. Особых вопросов понятие субъективной связи не вызывает, проблемыпоявляются тогда, когда возникают: а) классификация субъективных связей; б)субъективная связь как элемент согласованности поведения. Что касаетсяклассификации их, то в теории уголовного права они подразделяются наодносторонние и двусторонние. Первые имеют место в тех случаях, когда лишь одинучастник понимает, что общий результат достигается совместными усилиями его идругого лица, а другое лицо считает, что действует в одиночку и преступныйрезультат — последствие только его поведения. Вторыми признается взаимнаяосведомленность обоих о совместной деятельности и общем результате ее.
На основе даннойклассификации и возникла дискуссия в уголовном праве по поводу того, существуетли соучастие при той и другой связях или только при двусторонней связи. Данныйспор имеет глубокие исторические корни, еще в русском праве не могли прийти ксогласию по вопросу о том, необходимо соглашение при соучастии или же оносужает круг лиц, которые должны быть признаны соучастниками. В советскомуголовном праве единого мнения по данному вопросу также не было достигнуто, донастоящего времени существовали и существуют сторонники и той, и другой точекзрения. Так, Ф.Г. Бурчак и группа авторов признают возможность соучастия и приодносторонней субъективной связи, а П.Ф. Тельнов и другие считают возможнымсоучастие только при двусторонней связи. Аргументом при этом служит следующее:1) соучастие при односторонней субъективной связи не соответствует закону,который требует умышленного совместного участия всех и каждого; умышленнаясовместность предполагает и знание каждым соучастником о примкнувшейдеятельности других лиц; 2) анализируемое соучастие возрождает аналогию закона;3) надо создавать самостоятельные нормы Особенной части в требуемых ситуациях,а не соучастие с односторонней субъективной связью. Предпринята попыткаобъединить указанные точки зрения, синтезировать их: «Для соучастия нетребуется наличие двусторонней связи между подстрекателем, пособником иорганизатором. Такая связь должна устанавливаться только между исполнителем(исполнителями) и другими соучастниками преступления», т. е. в разныхфункциональных сочетаниях нужны либо только двусторонняя, либо двусторонняя иодносторонняя субъективные связи. Обоснованием подобного выступает следующее. «Третийсубъективный признак соучастия предполагает наличие двусторонней субъективнойсвязи между исполнителем и другими соучастниками, то есть сознание исполнителемобщественной опасности собственных действий, охватываемых признаками составапреступления, сознание общественной опасности действий других соучастников,предвидение наступления общественно опасного преступного результата совместнойдеятельности. Волевой момент характеризуется желанием наступления последствия.Такая же связь предполагает сознание организатора, подстрекателя, пособникаобщественной опасности собственных действий, сознание общественной опасностидействий исполнителя, предвидение наступления общественно опасного преступногорезультата от поведения исполнителя, которому оказано содействие соучастником.Волевой момент также предполагает желание наступления преступного последствия».Почти со всем из сказанного можно согласиться, кроме волевого момента,связанного с желанием последствий, поскольку сам автор признает и соучастие скосвенным умыслом, при котором, очевидно, волевой момент выглядит несколькоиначе. Однако изложенное вовсе не доказывает необходимости дифференцированногоподхода к двум анализируемым субъективным связям.
Во-первых, судебнаяпрактика знает случаи совершения высокой степени общественной опасности деяний,которые за пределами соучастия вообще не могут быть рассмотрены. Возьмемхрестоматийный пример. А., зная о готовности Б. убить свою жену, если найдеторужие, подбрасывает тайно ему пистолет, которым законно владел; убийствосовершается. Здесь очевидно, что А. действует совместно с Б. (фактическипередает оружие) и осознает совместность поведения и общность результата;действует совместно с А. (фактически приобретает оружие), но не осознает совместностиповедения и общности последствий. Действия Б. мы будем рассматривать какумышленное убийство, тогда как поведение А. остается вне рамокуголовно-правовой квалификации, что едва ли приемлемо в силу его высокойобщественной опасности. В теории было высказано предложение о квалификациитаких действий как покушения (приготовления) к совершению соответствующегопреступления в соучастии, которое было подвергнуто обоснованной критике,поскольку: 1) при покушении и приготовлении речь идет о неоконченном преступлении,здесь же преступление доведено до конца и преступный результат находится вобъективной связи с действиями «скрытого» пособника; 2) пособникостается неизвестным для исполнителя осознанно.
Во-вторых, предложение осоздании отдельных норм в Особенной части в целом приемлемо. Однако подобное неспасает от необходимости более глубокого рассмотрения и решения проблемы. Такаянорма для случаев неосторожной утраты оружия существует — небрежное хранениеоружия. Предположим, что создано нечто подобное для умышленных соответствующихдействий. При этом сразу возникнет вопрос: на каком основании за вред,причиненный одним лицом, отвечает другой. Согласно общей теории права таковоевозможно лишь при соучастии и прикосновенности; других форм взаимосвязи поведениянескольких лиц и его результатов в действующем праве не предусмотрено.
В-третьих, рассматриваясовместность, мы выделяли два уровня. И с этой позиции вполне приемлемопризнание А. соучастником преступления, поскольку он функционально связан с Б.,имеется общий результат их совместных действий, поведение А.обусловливающее-опосредованно связано с общим результатом, существует вина А ив отношении функциональных связей, и по отношению к последствию. Именно поэтомуследует признавать его соучастником в преступлении: пособником в умышленномубийстве. Однако второй уровень совместности — все вместе — настолько низок,что мы второго участника соучастником не признаем, да это в приведенном примереи не имеет значения, поскольку все равно мы привлекаем его как индивидуальногоисполнителя.
Установлено, что Усманов, Горюнов, Парфенов и Шачневв составе банды совершили ряд преступлений.
Вечером 14 марта 2000 года они встретили ранее незнакомую П. и привезли ее в дом, где проживал Горюнов. Во время распитияспиртного между П. и Горюновым возникла ссора. Горюнов нанес потерпевшей удар вголову, отчего она упала на диван, а сам сел ей на спину. Парфенов и Шачневстали удерживать потерпевшую за руки и ноги, а Горюнов в это время душил П.,пока не наступила ее смерть. После этого Горюнов и Шачнев совместно с Усмановымвывезли труп потерпевшей в лесопосадку.
Действия Усманова квалифицированы судом по п. п.«ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство, совершенноеорганизованной группой и сопряженное с бандитизмом.
В надзорной жалобе осужденный Усманов просилпереквалифицировать его действия на ст. 316 УК РФ, мотивируя тем, чтонепосредственного участия в лишении жизни П. он не принимал, о ее убийстве либоо сокрытии преступления с другими осужденными заранее не договаривался.
Президиум Верховного Суда Российской Федерациипереквалифицировал действия Усманова на ст. 316 УК РФ, указав следующее.
По смыслу уголовного закона действия виновного какубийство, совершенное организованной группой, могут быть квалифицированы, еслипо делу будет установлено, что группа из двух или более лиц объединена умысломна совершение одного или нескольких убийств. При этом такая группа, какправило, тщательно планирует преступление, заранее подготавливает орудияубийства, распределяет между участниками группы роли, которые каждый из нихбудет исполнять в процессе совершения убийства. Поэтому действия всехучастников организованной группы квалифицируются как соисполнительство.
Однако по настоящему уголовному делу таких признаковне имеется.
Приговором суда установлено, что Усманов лишь принялмеры к сокрытию трупа потерпевшей. Никаких действий, направленных на лишениежизни П., либо на оказание в этом в какой-либо форме содействия другимосужденным, Усманов не совершал.
Вывод суда о том, что Горюнов «рассчитывал напомощь Усманова», является предположением, поскольку не подтверждендоказательствами, изложенными в приговоре.
Признавая соучастие содносторонней и двусторонней субъективной связями, нужно отметить, что ихзначение в реализации форм соучастия будет различным. Двусторонняя субъективнаясвязь имеет большое значение при соучастии, поскольку является первымнеобходимым элементом согласованности поведения соучастников. От ее стойкостизависит степень согласованности, сорганизованности действий соучастников. Нанаш взгляд, степень стойкости двусторонних субъективных связей можнодифференцировать на двух уровнях: 1) осознание и предвидение либо непредвидениепри возможности и долженствовании предвидения совершения в соучастии единичногопреступления и 2) осознание и предвидение совместного совершения в будущемнескольких преступлений. В последнем варианте степень стойкости создаетустойчивость соучастия.
Судомустановлено, что Н. и В. с целью убийства нанесли удары ногами по телу и головеШ., затем В. согласился с предложением Н. убить Ш., чтобы он не сообщил вмилицию об избиении, и шнуром от электроприбора сдавил ему шею.
ПотерпевшемуШ. были причинены телесные повреждения, оценивающиеся как причинившие среднейтяжести и тяжкий вред здоровью, а также как не причинившие вред здоровью.Смерть его наступила от механической асфиксии в результате сдавления органовшеи петлей при удавлении.
Сделаввывод о совершении убийства группой лиц, суд квалифицировал действия В. по п.«ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а Н. — по ч. 4 ст. 33 — п. «ж» ч. 2ст. 105 УК РФ.
Мотивируятакую юридическую оценку действий виновных, суд указал, что «хотя сам Н.не принимал непосредственного участия в лишении жизни потерпевшего, он избивалШ., после избиения, которое было направлено именно на лишение жизнипотерпевшего, предложил В. совершить убийство Ш., что последний и сделал».
Судомуказано, что в действиях осужденных усматривается «сложное соучастие вубийстве группой лиц» и «данное убийство было совершено именногруппой лиц с распределением ролей каждого».
Изприговора не ясно, почему действия виновных, изначально направленные на лишениежизни потерпевшего, совершенные группой лиц, получили такую правовую оценку.
Установленныесудом обстоятельства не согласуются с квалификацией содеянного.
Междутем убийство признается совершенным группой лиц, когда два или более лиц,действуя совместно с умыслом, направленным на совершение убийства,непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя кнему насилие, причем необязательно, чтобы повреждения, повлекшие смерть, былипричинены каждым из них.
Судомоставлены без оценки действия Н. который, как установил суд, с целью лишенияжизни как и В. избивал потерпевшего ногами по телу и голове, из-за чего тотпотерял сознание, при этом телесные повреждения причинили вред разной степенитяжести, в том числе и тяжкий.
Виновностьосужденных в совершении других преступлений установлена собранными по делу,проверенными в судебном заседании, оцененными и приведенными в приговоредоказательствами.
ДоводыВ. о том, что судом не учтены показания свидетелей, которые «расходятся сматериалами дела», не конкретизированы с ссылкой на показания конкретныхлиц и те существенные моменты, на которые следует обратить внимание присопоставлении с определенными материалами дела.
Междутем, доказательства по каждому из преступлений приведены в приговоре с ихоценкой. Положенные в основу приговора доказательства согласуются друг с другоми подтверждают виновность В. в совершении преступлений.
ДоводыН. о непричастности к укрывательству убийства Т., угону его автомобиляопровергаются показаниями В. на предварительном следствии о том, что Н. помогему перенести тело потерпевшего, спрятать его в канаву, присыпав травой, затемони хотели уехать на машине Т., развернули ее, толкали, но не смогли завести, атакже показаниями свидетелей Стрельцова С. и Стрельцовой Л., видевших как вкабине автомашины «Москвич» — пикап зеленого цвета сидел мужчина, авторой толкал машину сзади, при этом свидетели описали внешность этих лиц.
ДоводыВ. о том, что судом не учтены показания свидетелей, которые «расходятся сматериалами дела, не конкретизированы с указанием данных свидетелей и существаих показаний, в связи с чем не могут быть проверены.
ДоводыН. о том, что потерпевший Б. и его жена оскорбили его, проверены судом иобоснованно отвергнуты им со ссылкой на показания потерпевшего Б., свидетеляБ-ой и свидетеля Хабитуева.
Действияосужденных квалифицированы в этой части в соответствии с установленнымифактическим обстоятельствами дела.
Одним из субъективныхпризнаков соучастия выступает мотив; его сущность и значение ничем неотличаются от тех, что свойственны единолично совершенному преступлению — укаждого соучастника — свой мотив поведения; он может совпадать с мотивамидругого (других) соучастника (соучастников) либо не совпадать. Естественно, чтопри соучастии, направленном на побочный результат, мотивация отсутствует,поскольку она как выражение потребности сопровождает только целенаправленныйрезультат.
Последним субъективным признакомвыступает цель. Традиционно признается, что мотив и цель соучастников могутбыть различными. И если с мотивами в этом плане можно согласиться, то с целямивсе обстоит несколько иначе. При соучастии в направлении желаемого последствиявсегда есть общий результат как общая цель соучастников; применительно к такимслучаям у всех соучастников имеется одна цель, и она разной быть не может.Другое дело, что подобная цель может быть только промежуточной, и тогдаконечные цели каждого соучастника могут расходиться (один участвовал вубийстве, чтобы избавиться от неверной супруги; другой — чтобы отомстить заотсутствие взаимности, третий — чтобы получить наследство). Если имелосьсоучастие в направлении побочного результата, то цель здесь как конкретизированнаяпотребность отсутствуя вообще.
Итак, на основеполученных представлений о признаках соучастия вернемся к определению его,указанному в уголовном законе – это „умышленное совместное участие двухили более лиц в совершении умышленного преступления“, в котором необходимообратить внимание на фразу „участие… в совершении преступления“ ипопытаться ответить на вопрос о соотношении этих двух факторов — участия исовершения преступления. Дело в том, что законодатель вольно или невольноразделил их формально-логически, эти (факторы существуют в законодательномопределении как отдельные, самодостаточные: с одной стороны есть совместноеучастие, а с другой — совершение преступления. Как выше уже было сказаноподобное было заложено теорией уголовного права еще в конце XIX — начале XX вв.Ситуация ухудшается еще тем, что в законе термин „умышленное“повторен дважды, применительно к совместному участию и к совершениюпреступления, что еще более усиливает иллюзию их самостоятельности, при которойвроде бы имеют место поведение-участие и поведение-совершение преступления. Насамом деле ничего подобного не существует.
В работе уже былоуказано, что совместное участие предполагает и поведение соучастников, и ихвзаимную согласованность в определенной части, и результат этого поведения,т.е. по существу совместное участие уже и есть совершение преступления. Можнобыло бы сказать в оправдание законодательного определения, что, говоря осовершении преступления, законодатель имел в виду конкретное преступлениеконкретного вида (кражу, убийство и т.д.). Можно также сказать, чтозаконодатель поддержал точку зрения авторов, которые признавали соучастиемтолько поведение иных соучастников, кроме соисполнителей. Однако подобноенедопустимо поскольку, во-первых, соучастие предполагает достижение какого-либорезультата общими усилиями нескольких лиц, т. е. совместное участие несколькихлиц — это и есть совершение преступления в соучастии; во-вторых, нельзявыводить из совместного участия действия исполнителя и на них базировать совершениепреступления, так как совместное участие с необходимостью включая(функциональную связанность поведения иных соучастников с действиямиисполнителя, без которых совместность участия будет явно неполной.2.3 Совершенствование правоприменительной практикинаправленной на классификацию преступлений, совершенных в соучастии
Практика показала, что, несмотря на обилие новелл винституте соучастия по действующему уголовному законодательству, многие вопросыправоприменения по отношению к различным формам совместной преступнойдеятельности вызывают определенные трудности, что свидетельствует онедостаточной проработанности ряда указанных норм, отсутствии их системноговосприятия, внутренней противоречивости. Вместе с тем явление это представляетсязакономерным, как и сам процесс адаптации правовых норм к постоянноизменяющимся потребностям правоприменительной практики.
Самостоятельную и малоизученную проблемуправоприменительной практики при реализации положений института соучастия образуетконкуренция норм общей и особенной частей. Как справедливо указывает Л.В.Иногамова-Хегай, данный вид конкуренции имеет место при сочетании норм онеоконченном преступлении и норм о соучастии. „Нормы о приготовительныхдействиях, описанные в ст. ст. 208, 209, 210 УК, представляют собой частныеслучаи нормы о приготовлении, указанном в ч. 1 ст. 30 УК, т.е. являютсяспециальными по отношению к общей“, — пишет автор. И далее:»Действия, реально образующие покушение в случаях, предусмотренныхОсобенной частью уголовного закона, представляют собой оконченныесамостоятельные преступления с усеченным составом. Нормы об этих преступлениях,конкретизирующие норму о покушении, предусмотренную как в общей ч. 3 ст. 30 УК,являются специальными. При квалификации указывается только норма Особеннойчасти УК". Следует также согласиться с суждением автора относительноразрешения конкуренции норм о соучастии: «Конкуренция норм о соучастиивозникает, когда в преступлении описаны признаки, в общем виде указанные в ст.33 либо ст. 35 УК. Конкуренция действий исполнителя/соисполнителя, указанных вч. 2 ст. 33 и статьях Особенной части УК, решена в самом уголовном законе.Коллизионное правило ч. 2 ст. 34 УК РФ устанавливает, что соисполнителиотвечают по статье Особенной части без ссылки на ст. 33 УК. В статье Особеннойчасти УК, подробно описывающей конкретные действия исполнителя/соисполнителя,закрепляется норма специальная, а в ч. 2 ст. 33 Общей части УК, в обобщенномвиде указывающей на любые действия исполнителя, предусматривается нормаобщая». Как известно, в случае конкуренции общей и специальной нормправила квалификации преступлений предполагают приоритетность более специальнойнормы. Именно этим правилом и следует руководствоваться правоприменителю приреализации норм Общей и Особенной части Уголовного кодекса, касающихся правовойоценки соучастия и его сложных форм.
В ряде случаев в процессе квалификации преступлений,совершенных в соучастии, правоприменителю необходимо решить вопрос оразграничении подстрекательства как вида соучастия от преступлений, объективнаясторона которых в диспозиции сформулирована фактически как действиясоучастника. Классическим образцом является диспозиция ч. 3 ст. 212 УК РФ, вкоторой речь идет о призывах к активному неподчинению законным требованиямпредставителей власти и к массовым беспорядкам, а равно призывах к насилию надгражданами. В данном случае следует указать на максимальное смысловое сходствопризывов и вовлечения, склонения, подстрекательства. В данном случае речь вновьпойдет о конкуренции общей нормы (ч. 4 ст. 33 УК) и нормы специальной (ч. 3 ст.212 УК), где также должно применяться правило квалификации о приоритете болееспециальной нормы. Кроме того, мы согласны с представленным в литературесуждением о том, что при совершении преступления группой лиц, группой лиц попредварительному сговору либо организованной группой квалифицировать фактическисодеянное следует по соответствующим статьям Особенной части УК,предусматривающим в качестве квалифицирующего признака форму соучастия, безссылки на ст. 35 УК РФ.
Деятельность преступных сообществ (преступныхорганизаций) невозможна вне деятельности отдельных ее членов и групп, еесоставляющих. Особое место в сложных формах соучастия занимаетуголовно-правовая оценка деятельности организатора. Сходный с вышеописаннымалгоритм имеет и конкуренция общей нормы об организаторе преступления (ч. 3 ст.33 УК) и специальных норм, устанавливающих ответственность за созданиевооруженного формирования, не предусмотренного федеральным законом, ируководство им (ч. 1 ст. 208 УК), создание банды и руководство ею (ч. 1 ст. 209УК), создание преступного сообщества и руководство им (ч. 1 ст. 210), заорганизацию массовых беспорядков (ч. 1 ст. 212 УК) и др. В соответствии с ч. 3ст. 33 УК РФ организатором признается лицо, организовавшее совершениепреступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшееорганизованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либоруководившее ими. В нормах Особенной части действия организатора получаютнеобходимую юридическую детализацию, становятся более конкретными в результатеуказания на определенные действия (организация массовых беспорядков, оказаниевооруженного сопротивления представителю власти и т.д.) либо уточнения формсоучастия (создание банды в целях нападения на граждан или организации, а равноруководство ею и т.д.). Поскольку более полное описание действий организатора сконкретизацией цели, формы соучастия или самого характера деятельностисодержится в нормах Особенной части УК, то именно они должны признаваться болееспециальными и применяться в случае конкуренции.
Данное правило квалификации также в основномвоспринято правоприменительной практикой. Вместе с тем в отдельных случаяхправоприменительные органы допускают квалификационные ошибки, связанные сусилением конкуренции за счет необходимости учитывать положения ч. 3 ст. 34 ич. 3 ст. 33 УК, вступающими в конкуренцию с положениями ч. 1 ст. 209 УК РФ.
Поскольку действующий УК не предусматривает вкачестве квалифицирующего признака совершение преступления преступнымсообществом, а указывает лишь в отдельных составах на квалифицированный признак«организованной группой» (например, в рамках убийства, разбоя,вымогательства и т.д.), то следует рассмотреть вопрос о конкуренции такогоквалифицирующего признака с иными нормами Уголовного кодекса. Так, определеннуюпроблему для правоприменения представляет решение вопроса об уголовно-правовойоценке деяния организатора и руководителя организованной группы в случаесовершения группой убийства или иного преступления, содержащего квалифицирующийпризнак совершения организованной группой. Представляется, что в конкуренциювступают п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК, ч. 3 ст. 33 УК и ч. 3 ст. 35 УК РФ.
На наш взгляд, норма об убийстве, обладающая особымквалифицирующим признаком, более детально описывает признаки совершенногопреступления, охватывая как признаки самого убийства, так и признакиорганизованной формы преступной деятельности. Соответственно, п. «ж»ч. 2 ст. 105 более универсален в данном конкретном случае, именно эта норма иподлежит применению.
В ч. 5 ст. 35 УК РФ говорится, что другие участникиорганизованной группы или преступного сообщества несут уголовнуюответственность за участие в них в случаях, установленных соответствующими статьямиОсобенной части Уголовного кодекса. Из этого следует, что ответственность такихучастников, как пособник и подстрекатель, возникает по статье Особенной частиУК об участии в организованной группе или преступном сообществе (специальнаянорма) без ссылки на ст. 33 УК (общая норма). Приведенное положение являетсяпримером юридической фикции: традиционно считается, что участникиорганизованной группы или преступного сообщества могут выполнять функциипособника, подстрекателя или исполнителя. В связи с тем что признакиорганизованной группы (или преступного сообщества) относятся и к объективнойстороне состава преступления, участники таких сложных форм соучастия,фактически выполняя роли пособника или подстрекателя, юридически являютсясоисполнителями, совместно выполнившими часть объективной стороны состава вкачестве членов такой группы (или сообщества).
Самостоятельную проблему квалификации представляетуголовно-правовая оценка организованных форм преступной деятельности.
В теории понятие организованной преступностидостаточно разработано, подробно освещены методы борьбы с ее проявлениями.Однако в повседневной деятельности правоохранительных органов квалификацияорганизованных преступных действий всегда сопряжена со значительнымитрудностями. Во многом это связано со сложностью разграничения организованных инеорганизованных групповых преступных действий, совершенных по предварительномусговору, так как всякий сговор предполагает определенные элементыорганизованности.
В научной литературе сделаны попытки разрешитьквалификационные проблемы, связанные с оценкой признаков организованной группы.Так, Р.Р. Галиакбаров обоснованно указывает на существование подхода,позволяющего стабилизировать правоприменительную практику: «Прежде всегонадо установить наличие признаков группового преступления, а лишь после этогоопределять показатели организованности группы, т.е. ее устойчивость. Инымисловами, для того чтобы содеянное квалифицировать как совершенноеорганизованной группой, следует установить наличие ее устойчивости и заранеесостоявшегося объединения ее участников для совершения одного или несколькихпреступлений, зафиксированного в известном единстве преступногонамерения». Напомним, что к групповым преступлениям Р.Р. Галиакбароввсегда относит соучастие по предварительному сговору, разграничивая его поэтому признаку от простых форм. Таким образом, правоприменителю предлагаетсяследующий квалификационный алгоритм: 1) установить наличие предварительногосговора, разделения ролей и иных признаков, характерных для сложных формсоучастия; 2) установить наличие такого признака, как устойчивость группы.
Представляется методологически верным связыватьначало квалификационного процесса именно с установлением признаковпредварительного сговора и сопутствующего ему распределения ролей. Этот подходактуализирован в связи с тем, что на практике достаточно часто встречаютсярешения, в соответствии с которыми преступление признается совершенныморганизованной группой даже при неустановленном факте именно предварительного сговора(как мы уже отмечали, согласие хотя бы в минимальных формах имманентно присущесоучастию) и неустановлении факта отчетливого распределения ролей,происходящего до начала совершения преступления, т.е. на стадии подготовки кпреступлению.
На наш взгляд, вменение органом предварительногоследствия совершения преступления с применением признака организованной группыв данном случае есть не что иное, как частный случай объективного вменения,влекущего необоснованную уголовную репрессию. Несомненно, что при принятиирешения о наличии признаков организованной группы при отсутствии доказанностипредварительного сговора и отчетливого заблаговременного распределения ролейсоучастников правоприменители руководствуются в большей степени не буквойуголовного закона, а социально-правовыми соображениями.
Проведенные нами исследования показывают, чтоквалификация преступлений по делам, направляемым в суд с вменением такогоквалифицирующего признака, как совершение преступления организованной группой,как правило, получает существенную корректировку при вынесении приговора.Зачастую данный квалифицирующий признак вообще исключается судом из обвинения.Это происходит из-за неясности границ предмета доказывания при вменении данногопризнака, а именно: практически невозможно определить однозначно параметрыустойчивости группы. Действующее законодательство дает чрезвычайно расплывчатоепонятие организованных преступных проявлений и не считает необходимым раскрытьхотя бы основные их характеристики. Перед правоприменительной практикой стоитзадача поиска формализованного критерия для толкования показателя устойчивостигруппы. Он должен быть четким и недвусмысленным, чтобы позволять точноразграничивать организованную группу с группой лиц, совершающих преступление попредварительному сговору.
В порядке обсуждения Р.Р. Галиакбаров предлагает вкачестве формализованного критерия для расшифровки показателя устойчивостиорганизованной группы использовать такой признак, как система совершенияпреступных посягательств: «Систематичность не сводится к повторению(неоднократности) преступления. Она уже предполагает большее числопосягательств — три и более, отражающее антисоциальную направленность действийсубъектов, серьезное возрастание уровня опасности объединения. Она фиксируетопределенную линию поведения участников преступления, их укоренившиеся опасныенаклонности. Вывод о систематичности делается на основе всей совокупнойдеятельности участников преступления. При этом не имеет значения, однотипные,однородные или разнородные посягательства совершает группа. Систематичностьсвидетельствует об организованном характере самой группы. Во всяком случае,любой факт совершения объединением трех преступлений или более уже жесткофиксирует его организованный характер, хотя такая группа может еще не статьпреступным сообществом». Представляется, что данное предложениерационально по существу. На наш взгляд, законодатель вообще необоснованноотказался от критерия «систематичности» совершения преступлений.Разумеется, в УК 1960 г. и Уголовных кодексах более ранних периодов критерийсистематичности имел несколько иную функциональную окраску. Будучи примененнымзаконодателем при описании квалифицированных составов таких преступлений, какспекуляция, обман покупателей, уклонение от административного надзора,нарушение правил паспортного режима и т.д., он главным образом указывал либо накриминальный профессионализм субъекта, либо на особый характер устойчивости егоантисоциальных установок. Однако в обобщенном виде критерий систематичности(т.е. совершения преступления три раза и более) указывает именно на устойчивыйхарактер преступной деятельности, что в контексте групповой преступнойдеятельности выглядит как устойчивость группы лиц, объединившихся длясовершения однородных или разнородных (на наш взгляд, это непринципиально)преступлений. Практическое применение уголовного закона в этой части было бысущественно облегчено, если бы данный прикладной критерий устойчивостиподтвердил своим разъяснением Верховный Суд Российской Федерации. Разумеется, предлагаемыйкритерий устойчивости может характеризовать организованную группу лишь приналичии иных уголовно-правовых критериев сложных форм соучастия.
В настоящее время существуют также и трудности приквалификации преступлений, совершенных организованной группой в продолжаемыхпреступлениях, прежде всего экономического характера. Оценивая происхождениеданной проблемы, А.И. Чупрова и С.И. Мурзков пишут: «Во-первых, не всегдаучитываются особенности группового способа посягательства в продолжаемых преступлениях.Во-вторых, похищаемое имущество (в преступлениях против собственности),извлеченный преступный доход, не уплаченный государству налог (в экономическихпреступлениях) находятся как бы в законном ведении виновных, поэтому зачастуютрудно установить совместный с другими или личный характер общественно опаснойдеятельности виновного; трудно установить (а тем более доказать) содержание егоумысла, в частности был ли умысел единым (охватывал все эпизоды) илисамостоятельным в каждом эпизоде преступления; охватывалось ли сознаниемвиновного то обстоятельство, что единое преступление (будь то хищение илипродолжаемое экономическое преступление), складывающееся из несколькихэпизодов, совершается по предварительному сговору нескольких лиц илиорганизованной группой». Для того чтобы оценить содеянное соучастникамикак совершенное организованной группой одно продолжаемое преступление,необходимо установить, что каждый из членов группы принял непосредственноеучастие либо во всех юридически тождественных эпизодах состава, образующих всовокупности одно преступление, или в некоторых эпизодах, или, хотя бы дажечастично, в одном из них. Следовательно, при своей фактической неоднородности,различном внешнем проявлении общественно опасное поведение каждого участника должнообладать признаками непосредственного совершения преступления совместно сдругими участниками организованной группы. В групповом продолжаемомпреступлении виновные по намеченному, общему для всех, единому замыслустремятся к достижению одного и того же преступного последствия, поэтому каждыйотдельный эпизод оценивается как составная часть одного и того же преступления,совершаемого несколькими лицами. Таким образом, применительно к совместнойпреступной деятельности началом продолжаемого преступления следует считатьвремя, когда соучастники выполняют первый из преступных актов, направленных кобщей цели и охватываемых единым умыслом. Моментом окончания групповогопродолжаемого преступления является либо совершение преступниками последнегоакта, либо выполнение последнего действия исполнителем в совокупности спредшествующими деяниями, составляющими единое продолжаемое преступление.
На практике данная проблема, к сожалению, неполучила единого приема разрешения. Более того, при квалификации продолжаемых преступленийэкономического характера допускаются грубые квалификационные ошибки, связанныес оценкой даже и самого соучастия, не говоря уже о его организованной форме.
Выводы по 2 главе
Развитие и видоизменениетой или иной формы соучастия в процессе ее существования и функционирования, нанаш взгляд, представляет самостоятельную проблему квалификации сложных формсоучастия.
Отсюда возникаетнесколько логичных выводов: 1) термин «умышленное» повторен вопределении соучастия дважды совершенно неоправданно, подобное можно было быпризнать при абсолютно полном выведении действий соучастников и их результатавместе с объективной связью за пределы преступления, что означало бы ликвидациюпоследнего; именно поэтому в указанном дублировании нет ни малейшего смысла; 2)предложенное в законе определение соучастия очевидно некорректно в связи сотражением в нем одних и тех же факторов под двумя наименованиями; 3) наосновании сказанного более точным было бы следующее определение соучастия — «соучастиемпризнается умышленное совместное совершение преступления несколькими (двумя илиболее) лицами».
Заключение
Подводяитог дипломной работы, хотелось бы сказать, что проблема соучастия в уголовномправе Российской Федерации выходит на новый виток своего исследования. И это впервую очередь связано с развитием в жизни нашего общества организованнойпреступности. Задача решения этой проблемы стоит как перед законодателем инаукой, так и перед практическими работниками.1. УК РФ 1996г. определяет соучастие как «умышленноесовместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления»(ст.32).
Определение понятиясоучастия включает в себя наиболее типичные признаки данного института. Ктаковым относятся: участие в одном и том же преступлении двух и более лиц;совместность их участия в преступлении; умышленный характер деятельностисоучастников.
2. В теории уголовногоправа при характеристике признаков соучастия их принято делить на объективные исубъективные. Объективные признаки это признак множественности субъектов,признак совместности деятельности соучастников. С объективной стороны соучастиесовершается путем активных действий, но не исключается возможность совершенияпреступления и в форме бездействия, когда договоренность об этом быладостигнута до момента окончания преступления. Субъективные признаки включают:единство умысла соучастников; соучастие только в умышленном преступлении.
3. Действеннаяборьба с преступностью немыслима без точного отражения в уголовномзаконодательстве реального уровня общественной опасности типично повторяющихсяпоступков людей. Современное состояние преступности, те реальные угрозы,которые она создает для национальной безопасности страны, требуют обсуждения ирешения проблемы построения научно и криминологически обоснованной, внутреннесогласованной системы норм института соучастия в преступлении.
Отсюда возникаетнесколько логичных выводов: 1) термин «умышленное» повторен вопределении соучастия дважды совершенно неоправданно, подобное можно было быпризнать при абсолютно полном выведении действий соучастников и их результатавместе с объективной связью за пределы преступления, что означало бы ликвидациюпоследнего; именно поэтому в указанном дублировании нет ни малейшего смысла; 2)предложенное в законе определение соучастия очевидно некорректно в связи сотражением в нем одних и тех же факторов под двумя наименованиями; 3) наосновании сказанного более точным было бы следующее определение соучастия — «соучастиемпризнается умышленное совместное совершение преступления несколькими (двумя илиболее) лицами».
4. Используяклассификацию соучастия, можно сформулировать норму, регламентирующую понятие,формы и виды соучастия, и предложить новую редакцию статьи 32 УК:
«Статья 32. Понятие,формы и виды соучастия в преступлении
1. Соучастием впреступлении признается умышленное совместное непосредственное либо иное,указанное в настоящем Кодексе, участие двух или более лиц в совершенииумышленного преступления.
2. Соучастие впреступлении может быть сложным (с распределением ролей) либосоисполнительством в составе группы без предварительного сговора, попредварительному сговору или организованной группы, а также в формеорганизованной преступной деятельности в виде преступного сообщества(преступной организации)».
5. В связи с нечеткойзаконодательной формулировкой признака группы лиц по предварительному сговору(часть 2 ст. 35 УК РФ), предлагается в названной норме указать, что «преступлениепризнается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовалидва или более исполнителя, заранее договорившиеся о совместном совершениипреступления».
6. Предлагается внесении изменения идополнения в Уголовный кодекс Российской Федерации следующего содержания в ст.35 УК РФ «Преступление признается совершенным преступной организацией,если оно совершено устойчивым законспирированным объединением трех и более лицлибо нескольких организованных групп, созданным для осуществления преступнойдеятельности.
Преступление признается совершеннымособо опасной преступной организацией, если оно совершено устойчивымзаконспирированным объединением трех и более лиц либо нескольких организованныхгрупп, созданным для совершения одного или нескольких особо тяжкихпреступлений, посягающих на жизнь, здоровье, свободу, половуюнеприкосновенность человека, а также на общественную безопасность, основыконституционного строя и безопасность государства, мир и безопасностьчеловечества».
Необходиморазработать и осуществить целый комплекс мер правового, организационно-тактическогои иного характера. Из этого следует, что наиболее важным моментом являетсяукрепление законодательной базы, и прежде всего, уголовного закона.
Список источников и литературы
Нормативно-правовые акты
1.        КонституцияРоссийской Федерации от 12 декабря 1993 г. // Российская газета. – 1993. – №237.
2.        Уголовный кодексРоссийской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 30.12.2006) //Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 25. – Ст.2954.
3.        Уголовный кодексРСФСР, утв. ВС РСФСР 27.10.1960 г. (в ред. от 30.07.1996) // Ведомости ВСРСФСР. – 1960. – № 40. – Ст. 591.
4.        Уголовно-процессуальныйкодекс Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 30.12.2006) //Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 52 (ч. I). – Ст. 4921.
Научная литература и материалы периодической печати
5.        Алексеев В.А.,Орехов В.В. О понятии группового преступления // Вопросы совершенствованияборьбы с преступностью в Эстонской ССР. – Тарту., 1985. – С. 24.
6.        Арутюнов А.А.Институт соучастия: системный подход и проблемы квалификации. – М., Юрист.2002. – 216 с.
7.        Арутюнов А.Соучастие создает особые основания уголовной ответственности соучастников //Адвокатская практика. – 2002. – № 5. – С. 18.
8.        Арутюнов А.А.Субъект преступления, совершенного в соучастии // Современное право. – 2002. –№ 9. – С.16.
9.        Афиногенов С.В.Соучастие в преступлении (понятие, виды, формы) Автореф. дисс… канд. юрид.наук. – М., 1991. –62 с.
10.      Ахметшин X.М.,Ахметшин Н.X. Новое уголовное законодательство КНР. Вопросы Общей части //Государство и право. – 1999. – № 10. – С.72.
11.      Безуглов В.В.Является ли двусторонняя субъективная связь обязательным признаком соучастия?// Юридические записки Ярославского государственного университета им П. Г.Демидова. – Вып. 2. – Ярославль., 1998. – С. 264.
12.      Берестовой Н.П.Соучастие в преступлении и особенности установления его признаков в условияхдеятельности органов внутренних дел. – М., Юридическая литература. 1990. – 278с.
13.      Бурчак Ф.Г. Соучастие:социальные, криминологические и правовые проблемы. – Киев., 1986. – 352 с.
14.      Бурчак Ф.Г.Учение о соучастии по советскому уголовному праву. – Киев., 1969. – 368 с.
15.      Вышинский А.Я.Вопросы теории государства и права. – М., Госюриздат. 1949. – 462 с.
16.      Галиакбаров P.P.Групповое преступление. – Свердловск., 1973. – 218 с.
17.      Галиакбаров Р.Р.Квалификация преступлений по признаку совершения их организованной группой //Российская юстиция. – 2000. – № 4. – С. 11.
18.      Галиакбаров P.P.Квалификация многосубъектных преступлений без признаков соучастия. –Хабаровск., 1987. – 432 с.
19.      Галиакбаров Р.Р.Эффективность норм института соучастия в преступлении // Некоторые вопросыэффективности уголовного законодательства. – Свердловск., 1974. – 314 с.
20.      Григорьев В.А.Соучастие в преступлении по уголовному праву Российской Федерации. – Уфа.,1995. – 310 с.
21.      Гришаев П.И,Кригер Г.А. Соучастие по уголовному праву. – М., Юрлитиздат. 1959. – 412 с.
22.      Жалинский А.Э. Опонимании уголовного права // Право и политика. – 2006. – № 5. – С. 22.
23.      Жиряев А. Остечении нескольких преступников в одном и том же преступлении. – Дерпт., 1850.– 236 с.
24.      Иванов Н.Г.Групповая преступность: содержание и вопросы законодательства регулирования //Государство и право. – 1996. – №4. – С. 10.
25.      Иванов Н.Г.Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. – Саратов., Изд-воСаратовской академии. 1991. – 346 с.
26.      Игнатов А.И.Ответственность за преступления против нравственности. – М., Юрлитиздат. 1966.– 452 с.
27.      Иногамова-Хегай Л.В.Конкуренция норм уголовного права: Дис.… доктора юридических наук. – М.,1999. – 426 с.
28.      Керимов Д.А.Философские проблемы права. – М., Юридическая литература. 1972. – 672 с.
29.      Ковалев М.И.Проблемы учения об объективной стороне состава преступления. – Красноярск.,1991. –
30.      Ковалев М.И.Соучастие в преступлении. – Екатеринбург., Изд-во Уральского ун-та. 1999. – 422с.
31.      Козлов А.П.Причинная связь и бездействие в уголовном праве // Проблемы уголовной политики.– Красноярск., 1989. – С. 157-167.
32.      Козлов А.П. Видыи формы соучастия в уголовном праве. – Красноярск., 1992. – 418 с.
33.      Козлов А.П.Соучастие: традиции и реальность. – СПб., Питер. 2001. – 368 с.
34.      Колоколов Г. Осоучастии в преступлении. – М., Спарк. 1997. – 312 с.
35.      Комментарий кУголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (издание третье,переработанное и дополненное) / Под ред. Чекалина А.А., Томина В.Т., СверчковаВ.В. – М., Юрайт-Издат. 2006. – 654 с.
36.      Кригер Г. Кпроектам УК и УПК РСФСР // Советская юстиция. – 1958. – № 5. – С. 34.
37.      Лыхмус У.Э.Совершенствование института соучастия // Вопросы совершенствования борьбы спреступностью в Эстонской ССР. – Тарту., 1985. – С. 24-25.
38.      Макаров С.Д.Квалификация соучастия в преступлении с ненадлежащим субъектом // Российскийсудья. – 2005. – № 8. – С. 18.
39.      Малахов И.П.Вопросы учения о соучастии // Труды Военно-политической академии. – Вып. 17. –М., 1957. – С. 155.
40.      Малахов И.П.Соучастие в воинских преступлениях в свете общего учения о соучастии по советскомууголовному праву. Автореф. дисс… канд. юрид. наук. – М., 1971. – 46 с.
41.      Панько К.К.Некоторые аспекты уголовного законотворчества // Российский судья. – 2006. – №7. – С. 19.
42.      Пионтковский А.А.Учение о преступлении. – М., Юрлитиздат. 1961. – 762 с.
43.      Познышев С.В.Основные начала науки уголовного права. – М., БЕК. 1999. – 648 с.
44.      Познышев С.В.Основные начала науки уголовного права. – М., Статут. 2002. – 672 с.
45.      Постатейныйкомментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Громова Н.А. –М., ГроссМедиа. 2007. – 658 с.
46.      Практикаприменения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебнойпрактики и доктринальное толкование (постатейный) / Под ред. Резника Г.М. – М.,Волтерс Клувер. 2005. – 702с.
47.      Разинкин В.С. Квопросу о классификации и улучшении доказательственных возможностей институтасоучастия в организованной преступности // Уголовное судопроизводство. – 2006.– № 1. – С. 22.
48.      Рузавин Г.И.Научная теория. Логико-методологический анализ. – М., Юрлитиздат. 1978. – 238с.
49.      Сабитов Р.Д.Уголовно-правовая борьба с насильственными групповыми посягательствами.Автореф. дисс. канд. юрид. наук. – Свердловск., 1981. – 56 с.
50.      Савельев Д.В.Преступная группа: уголовно-правовая интерпретация // Российский юридическийжурнал. – 1999. – № 1. – С. 97.
51.      Сальникова Н.И.Понятие посредственного исполнительства в уголовном кодексе РФ // Современноеправо. – 2006. – № 5. – С. 17.
52.      Солнарж В.Соучастие по уголовному праву Чехословацкой социалистической публики. – М.,Юридическая литература. 1962. – 276 с.
53.      Таганцев Н.С.Курс русского уголовного права. Т.З. – М., Статут. 2002. – 652 с.
54.      Тельнов П.Ф.Ответственность за соучастие в преступлении. – М., Юридическая литература.1974. – 318 с.
55.      Ткаченко В.И.,Царегородцев А.М. Вопросы квалификации преступлений, совершенных группой лиц //Проблемы борьбы с преступностью. – Омск., 1978. – 342 с.
56.      Трайнин А.Н.Учение о соучастии по советскому уголовному праву. – М., Юрлитиздат. 1941. –432 с.
57.      УголовноеУложение 22 марта 1903 г. / Под ред. Таганцева Н.С. – М., Статут. 2000. – 568с.
58.      Улицкий С.Институт соучастия в судебной практике // Законность. – 2005. – № 11. – С. 25.
59.      Ушаков А.В.Групповое преступление и смежные с ним формы преступной деятельности. –Калинин., 1978. – 258 с.
60.      Хачатуров Р.Л.Источники права. Выпуск третий. – Тольятти., 1997. – 316с.
61.      Хмелевская Т.А.Виды групповых преступлений и их квалификация по УК РФ. – М., Юрист. 2000. –324 с.
62.      Чупрова А.Ю.,Мурзков С.И. Квалификация преступлений, совершенных организованной группой //Уголовное право. – 2000. – № 6. – С. 27-29.
63.      Чучаев А.И.,Палий В.В. Вовлечение в совершение преступления: спорные вопросы трактовки //Российский следователь. – 2006. – № 9. – С. 19.
64.      Шаргородский М.Д.Некоторые вопросы общего учения о соучастии // Правоведение. – 1960. – № 1. –С. 90.
65.      Шеслер А.В.Уголовно-правовые средства борьбы с групповой преступностью. – Красноярск.,1999. – 216 с.
66.      Шулина И.А.Организованное убийство (уголовно-правовая и криминологическая характеристика)./ Под. ред. проф. Прохорова В.С. – СПб., Нестор. 2002. – 168 с.
Учебная и учебно-методическая литература
67.      Пионтковский А.А.Курс советского уголовного права: В 6 т. Т. 2. – М., Юридическая литература.1970. – 678 с.
68.      Советскоеуголовное право. Часть Общая. Учебник / Под ред. Здравомыслова Б.В., ГельфераМ.А., Гришаева П.П. – М., Юридическая литература. 1982. – 682 с.
69.      Уголовное правоРоссийской Федерации Общая часть. / Под ред. Галиакбарова Р.Р. – Саратов.,1997. – 562 с.
70.      Уголовное правоРоссии. Часть Общая / Под ред. Крутикова Л.Л. – М., БЕК. 1999. – 624 с.
71.      Уголовное правоРоссии. / Под ред. Ветрова Н.И, Ляпунова Ю.И. – М., Юрист. 1997. – 602 с.
72.      Уголовное правоРоссии. / Под ред. Здравомыслова Б.В. – М., Юристъ. 2002. – 682 с.
73.      Уголовное правоРоссии. Часть общая: учебник для вузов (издание второе, переработанное идополненное) / Под ред. Кругликова Л.Л. – М., Волтерс Клувер. 2005. – 678 с.
74.      Уголовное правоРоссийской Федерации. Общая часть: учебник (издание исправленное и дополненное)/ Под ред. Иногамовой-Хегай Л.В., Рарога А.И., Чучаева А.И. – М., Инфра-М.2006. – 702 с.
75.      Уголовное право.Особенная часть. / Под ред. Рарога А.И. – М., Юристъ. 1998. – 612 с.
76.      Уголовное правоРоссийской Федерации. Общая часть. / Под ред. Рарога А.И. – М., Юристъ. 2004. –648 с.
Практические источники
77.      ПостановлениеПленума Верховного Суда РФ от 11.01.2007 № 2 «О практике назначения судамиРоссийской Федерации уголовного наказания»//Российская газета. 24.01.2007.№ 13.
78.      ПостановленияПленума Верховного Суда РФ № 7 от 14 февраля 2000 года «О судебнойпрактике о преступлениях несовершеннолетних» // Бюллетень Верховного СудаРФ. — 2000. — № 4. — С. 9.
79.      ПостановленияПленума Верховного Суда РФ № 1 от 27 января 1999 года «О судебной практикепо делам об убийстве»// БюллетеньВерховного Суда РФ. 1999. — № 31. — С.2.
80.      ПостановлениеПленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практикепо делам о краже, грабеже и разбое // Бюллетень Верховного Суда РФ.-2003 -№ 2.-С. 6.
81.      ПостановлениеПленума Верховного Суда от 28.12.2006 № 64 „О практике применения судамиуголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления“//БюллетеньВерховного Суда РФ.-2007.- № 3. — С.11.
82.      Обзор судебнойпрактики Верховного Суда РФ „Некоторые вопросы судебной практики по деламо краже, грабеже и разбое“//Бюллетень Верховного Суда РФ.- 2003.- № 4.-С.34.
83.      Обзоркассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного СудаРоссийской Федерации за 2001 год// Бюллетень Верховного Суда РФ.-2002.- № 9.-С.33.
84.      ПостановлениеПрезидиумаВерховного Суда РФ № 69П06 по делу Усманова//Бюллетень ВерховногоСуда РФ.- 2006.-№ 6.-С.22.»
85.      Кассационноеопределение от 23 ноября 2006 года по делу № 73-о06-17//Бюллетень Верховного Суда РФ.- 2006.- № 3.-С.34.