Оглавление
Введение
Глава I. История развития отечественного уголовногозаконодательства об ответственности за самоуправство и его уголовно-правоваяхарактеристика
§ 1. Развитие уголовной ответственности засамоуправство
§ 2 Объект и объективная сторона самоуправства
§ 3. Субъект и субъективная сторона самоуправства
Выводы по I главе
Глава II. Разграничение самоуправства и смежных институтов
§ 1 Отграничение самоуправства от преступленийпротив собственности и принуждения к совершению сделки или отказу от еесовершения
§2 Отграничение самоуправства от превышениядолжностных полномочий
Выводы по II главе
Заключение
Список источников и литературы
Введение
Актуальность темы исследования. Отмечаемый рост количествасамоуправств, совершаемых в Российской Федерации после распада СССР[1], связан в первуюочередь со следующими факторами:
•Сменой экономической и, как следствие, общественно-политическойформации в нашем государстве, обусловившей появление большого количества экономическинезависимых субъектов предпринимательской деятельности, не связанных плановымизаданиями, свободно вступающих в договорные отношения друг с другом. Такженельзя не отметить усиление роли материальных благ в жизни общества в целом,возрастающее отсюда стремление к их накоплению, преумножению, что влечет засобой все увеличивающееся стремление граждан заниматься предпринимательскойдеятельностью. Это с неизбежностью породило увеличение в геометрическойпрогрессии количества договорных споров между данными субъектами.
Судебная система, выстроенная под иные цели и задачи, справиться сэтим валом экономических споров была просто не в состоянии и, как следствие,пострадавшая в результате недобросовестности контрагента сторона зачастуювынуждена была игнорировать неэффективные законные способы защиты, прибегая кдейственным, оперативным, но противоправным.
•Сложностью в практическом применении нормы об уголовнойответственности за самоуправство. Судебно-следственные органы зачастую лишенывозможности привлечь самоуправца к ответственности, в том числе ввидуразмытости формулировки диспозиции данной статьи, не позволяющей с точностьюуяснить суть данного деяния, недостаточной теоретической и практическойпроработанности вопроса об уголовной ответственности за самоуправство.
Путем конструирования надлежащим образом сформулированной нормы обответственности за данное деяние, может быть, достигнут колоссальныйобщепревентивный эффект.
• Отсутствием сколь бы то ни было значимых реформ в системеправосудия и системе принудительного исполнения судебных актов. Ситуация, прикоторой рассмотрение спора в суде превращалось в большинстве случаев вмногомесячный «марафон», сама по себе подрывала веру в правосудие. А когдавзыскатель, получивший исполнительный лист, с большей долей вероятности получална руки не присужденное, а акт о невозможности взыскания, он понимал, чтогосударство не в силах защитить его права. Катастрофическая ситуация сисполнимостью принимаемых судебных актов даже нашла свое отражение в ПостановленииКонституционного Суда РФ: «… к моменту принятия Федерального закона «Обисполнительном производстве» эффективность исполнительного производства вРоссийской Федерации снизилась; неисполнение и несвоевременное исполнениерешений судов и иных уполномоченных органов создавало угрозу гарантиямгосударственной защиты конституционных прав и свобод, законности и правопорядкав целом»[2].
Все сказанное, безусловно, свидетельствует о необходимостиулучшить работу судебной системы. Однако, параллельно требуется усилить борьбу(в том числе превентивную) с незаконными внеюрисдикционными способамиреализации права. В том числе, особую опасность представляет самоуправство,являющееся одновременно и способом защиты права, и узурпацией правомочийсуверена. Одним из важнейших условий является установление уголовнойответственности за подобные действия, при том, что обязательным условиемэффективности данной нормы является ее верная законодательная формулировка,которую должен предварять тщательный юридический (в том числе доктринальный)анализ.
Степень изученности темы исследования. Система преступлений противпорядка управления подвергалась исследованию в научных работах В.А. Владимироваи Ю.И. Ляпунова, П.И. Гришаева, П.Ф. Гришанина и М.П. Журавлева, В.Ф.Кириченко, В.Д. Менышагина, Г.Ф. Поленова, В.В. Сташиса и М.И. Бажанова. Соответствующиеглавы в учебниках по Особенной части уголовного права и комментариях к УК РФбыли написаны Г.Н. Борзенковым, М.П. Журавлевым, А.В. Кладковым, Ю.А.Красиковым, З.А. Незнамовой и др. Работы, посвященные исследованиюгражданско-правовых проблем, связанных с самоуправной формой защиты гражданскихправ, были выполнены в различное время такими видными представителямицивилистики как A.M.Винавер, B.П.Гонгало, В.А. Краснокутский, И.Б. Новицкий, О.А. Красавчиков, Б.Б. Черепахин идр.
Большинство научных трудов на данную тему были выполнены на базепрежнего уголовного и административного законодательства и, в большинствеслучаев, без учета норм гражданского законодательства. Остаются спорными итребуют дополнительного изучения: пути приведения диспозиции статьи 330 УК РФ всоответствие со всей системой уголовного закона, а также инымзаконодательством; характер причиняемого вреда при уголовно-наказуемомсамоуправстве; выработка предложений по совершенствованию уголовно-правовыхнорм и практики их применения.
Целью исследования является комплексная характеристикасамоуправства, сложного, полиотраслевого понятия, представляющего собойузурпацию государственных полномочий в сфере осуществления государственногопринуждения, с учетом его специфики, как преступления, являющего ненадлежащийспособ осуществления частных прав.
Достижение указанной цели предполагает разрешение следующих задач:
1. Определениеособенностей развития отечественного уголовного законодательства обответственности за самоуправство.
2. Исследованиеособенностей норм, устанавливающих ответственность за самоуправство, вуголовном законодательстве зарубежных государств,
3. Осуществлениетщательного юридического анализа преступления, предусмотренного статьей 330 УКРФ. Выделение характерных уголовно — правовых признаков исследуемогопреступления и их формулировка.
4. Поискпробелов в законодательном регулировании уголовно-правовой ответственности,установленной за самовольное поведение граждан, внесение предложений по ихустранению.
5. Формулировкапредложений по совершенствованию законодательного определения самоуправства.
Объектом исследования является самоуправство, как сложноесоциально — правовое явление, возникающее на определенном этапе развитияобщества и государства как социально необходимое и, запрещаемое одновременно спостепенным огосударствлением, деятельность по предупреждению самоуправств вразрешении споров между частными субъектами. Предмет исследования — представление самоуправства в терминах науки уголовного права, уголовном законодательствеРоссийской Федерации, а также проблемы, возникающие на практике приквалификации названного состава.
Методология и методика исследования. Методологическую основуработы составили общенаучные и специальные методы исследования, среди которых можновыделить сравнительный, исторический, формально-логический, синергетический,диалектический, системно-структурный, конкретно-социологический и др. Крометого, использовались и эмпирические методы — наблюдение, описание,классификация и др.
Научная новизна исследования состоит в том, что оно являетсяисследованием самоуправства как полиотраслевого явления, в том числе, с точкизрения социальной обусловленности ответственности за него.
Практическое значение исследования определяется возможностьюиспользования выводов и предложений:
• внаучно-исследовательской работе при проведении дальнейшей разработки тем,касающихся самоуправства (как уголовно-правового, так и цивилистическоготолка);
• в деятельностиправоприменительных органов в целях надлежащей, отвечающей требованиям системыроссийского законодательства, квалификации самоуправства;
• при преподавании курсовуголовного права в юридических учебных заведениях, а также на курсах повышенияквалификации практических работников.
Структура работы. Исследование состоит из введения, двух глав,заключения, списка источников и литературы.
Глава 1. История развития отечественногоуголовного законодательства об ответственности за самоуправство и его уголовно-правоваяхарактеристика
§ 1. Развитие уголовной ответственности за самоуправство
Первоначально самоуправство на Руси было нормальным и едва ли неединственным способом защиты прав. Вековой обычай мести — права применения мерпринуждения непосредственно потерпевшим — служил правовой основой существованиядревнерусского общества. При этом термином «месть» обозначалось не только праворасправиться с виновным, но возможность самосуда вообще. Право выбора мерывоздействия при этом оставалось за потерпевшей стороной, В исследованияхюридического быта того времени отмечалось, что местью должен признаваться«любой способ удовлетворения за обиду, когда существовала совершенная свобода ввыборе того или иного возмездия»[3].
В IX-Xвеках нашей эры начался отмеченный многими исследователями как положительныйдля развития русского права процесс сближения Руси и Византии, сопровождавшийсязаключением ряда договоров. Договором 911 года было предусмотрено: «Аще кто илирусин хрестьяну или хрестьян русину мученья образом искус творити и насилье явевозметь что-либо дружне, да въспятить триичи» — «Если кто-либо — русский ухристианина или христианин у русского, осуществляя наказание и явно творянасилие, возьмет что-нибудь принадлежащее другому, пусть возместит убытки втройном размере»[4].Данный правовой акт является первым известным документом, ограничившим право насамоуправство — самостоятельную защиту своих прав и наказание виновного.
Позднее, в 945 г. в Киев прибыли греческие послы для подтверждениямира с князем Игорем Рюриковичем. С ними он отправил в Царьград собственныхпослов, которые и заключили договор, приводимый летописцем под 945 годом. Вэтом, наиболее пространном из договоров русских с греками X века, весьма многоположений частного международного права, в которых усматривали древнерусскиенародные обычаи. Однако положения эти действовали только на греческойтерритории и, притом, в столкновениях греков с русскими (а не русских междусобою). Это доказывает, что при составлении этого договора русские обычаипринимались во внимание лишь постольку, поскольку не противоречили стремлениюгреков наложить узду на примитивные, по мнению греков, нравы Руси и в частностина господствовавшее у нее начало самоуправства[5].
Впоследствии, в ст. 6 Двинской судной грамоты (1398 г.) былаустановлена ответственность за самосуд — «А самосудъ то, кто изымавъ татя споличнымъ, да опустить, и себе посулъ возметъ, а наместники доведаются позаповеди, ино то самосудъ, а опричь того самосуда неть». Исследователи этогодокумента отмечали, что «законодатель стремился подвергнуть каре любогонарушителя интересов государства, в данном случае, лицо, самовольно разрешавшеевопрос об ответственности преступника»[6]. Еслинорма, содержавшаяся в ст. 38 Русской Правды, еще и допускала двоякоетолкование относительно объекта предусмотренного правонарушения, то Двинскаясудная грамота вполне однозначно карала лиц, посягнувших на монополию властисуверена.
В Новгородской Судной грамоте (1471 г.), являющейся образцомсредневекового русского законодательства, также содержался запрет самоуправства:«Никому до суда силы над ним не деять, а кто силу доспеет, иным тым его иобвинить»[7].
Из законодательных актов XV-XVII веков интерес представляет Соборное уложение1649 года. Статья 213 Уложения декларативно, не устанавливая никакойответственности, предписывала защищать нарушенные права в судебном порядке — «… искати судом, а собою не управливатися». Тем же законодательным актом былозапрещено самоуправство ратных людей, имевших право на покупку хлеба нальготных условиях. Принудительно эта норма должна была реализовываться спривлечением воеводы и приставов. Изъятие хлеба помимо этого порядка было наказуемым:«а будет кто имати хлебные запасы насильством, или дворы и огороды грабити,…то убытки правити вдвое» (ст.22 гл. VII Уложения 1649 г.)[8].
В эпоху царствования Петра I также был принят рядспецифических актов, направленных на регулирование поведения военных — Воинскиеартикулы. Так, Воинский Устав 1716 г. наказывал «самовольство», т.е. любыедействия, направленные на ограбление, совершаемые «без указу» (Арт. 178), «безпозволения» (Арт. 104). Воспрещалось самовольное занятие квартир («сам собою недерзать иную квартиру занимать или на имя другого подписывать» (Арт.84));самоуправство в отношении хозяина квартиры и его людей, нанесение им убытков, атакже несоблюдение правил поведения и поддержания чистоты в лагерях (Арт.84-93). Грабеж «вне обоза… без позволения и ведома начального» (Арт. 83, 93),а также нарушение установленных правил поведения в лагерях необходиморассматривать как случаи самоуправства, поскольку законодатель четко определяетих как действия самовольные, без полученного разрешения, причиняющие ущербгражданам: «Грабеж в статьях воинских… сливается с понятием самоуправства»[9].
15 августа 1845 года Указом императора Николая I было утверждено Уложениео наказаниях уголовных и исправительных, введенное в действие с 1 маяследующего года. По существу это был первый уголовный кодекс России, посколькупредшествующие законодательные источники объединяли, как правило, нормы многихотраслей права. В ст. 300 Уложения 1845 г. и в ст. 312 его поздней редакции1857 года самоуправство было отнесено законодателем в главу 1 «О сопротивлениираспоряжениям правительства и неповиновении установленным от оного властям»,содержащуюся в разделе IV «О преступлениях и проступках против порядкауправления».
Послереволюционное уголовное законодательство советской Россиипоследовательно относило самоуправство к преступлениям против порядка управления.Однако различные элементы состава этого деяния в разное время определялисьзаконодателем по-разному:
В ст. 103 Уголовного кодекса РСФСР 1922 года[10] законодательопределил самоуправство как «самовольное осуществление своего действительногоили предполагаемого права, совершенное с нарушением такого же права другоголица». Подобная позиция законодателя в отношении к самоуправству представляетсяне вполне верной. На наш взгляд, в указанной диспозиции имеется недоработка,заключающаяся в ограничении самоуправства только случаями ненадлежащейреализации права, при которых происходит нарушение такого же права. Очевидно,что вполне возможны случаи, при которых нарушается право, не являющееся тождественнымреализуемому (например, нарушается телесная неприкосновенность при реализацииимущественного требования). Этот недостаток подвергся осуждению со стороныисследователей того времени. В.Д. Меньшагин резко критиковал подобнуюформулировку, называя ее «неправильной», предостерегал от заимствования из УКРСФСР статьи 103 «с отмеченными недостатками»[11].
Законодатель не оставил без внимания ошибочность даннойформулировки и при принятии УК РСФСР 1926 года[12] нормао самоуправстве (ст. 90) была изложена в иной редакции: «самовольное, помимоустановленной власти, осуществление кем-либо своего действительного илипредполагаемого права, оспариваемого другим лицом». Однако и приконструировании этой диспозиции, на наш взгляд, законодатель был не вполнекорректен — им указано, что при самоуправстве должно оспариваться само право виновного,однако представляется, что более правильным является подход, при которомоспариваться будет форма реализации этого права.
С принятием УК РСФСР 1960 года[13]самоуправство (ст. 200) было сконструировано как материальный состав.Самоуправством стало признаваться «самовольное, с нарушением установленногозаконом порядка, осуществление своего действительного или предполагаемогоправа, причинившее существенный вред гражданам либо государственным илиобщественным организациям».
Законодатель определил, что самоуправными признаются действия,которые нарушают порядок осуществления права, который предусмотрен именнозаконом (но не иным нормативно-правовым актом).
Как видно, еще в то время последствия в составе самоуправства былиуказаны неопределенным термином, что предопределяло в каждом случае оценкусущественности наступивших последствий.
Новый Уголовный кодекс РФ 1996 г. (везде по тексту — УК РФ)[14] определил:самоуправство (ст. 330) как самовольное, вопреки установленному законом илииным нормативно-правовым актом порядку совершение каких-либо действий,правомерность которых оспаривается организацией или гражданином, если такимидействиями причинен существенный вред. Ч. 2 ст. 330 УК установилаответственность за самоуправство с применением насилия или угрозой егоприменения.
§ 2 Объект и объективная сторонасамоуправства
Исследуемый состав расположен в разделе X УК РФ «Преступленияпротив государственной власти», что предопределено родовым объектом, которомусамоуправством причиняется вред. В научной литературе не вызывает особых споровопределение родового объекта названного раздела. Автору настоящей работыпредставляется, что следует согласиться с тем, что под ним понимаютсяобщественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование[15] и легитимностьгосударственной власти в целом[16], атак же ее отдельных институтов и органов[17].Безусловно, данное определение должно быть дополнено указанием на то, чтоданный вред причиняется не только государственной власти, но и власти органовместного самоуправления, так как, в силу ст. 12 Конституции РФ, оная не входитв систему государственной власти, а, например, муниципальные служащие, в силупримечания к ст. 285 УК РФ, также признаются субъектами должностныхпреступлений, входящих в раздел X УК РФ.
Самоуправство подрывает устои публичной власти, так как посягаетна ее монополию. В сфере публичного управления подобное представляетсянедопустимым.
Наибольшие споры в науке уголовного права возникали и возникаютотносительно определения видового объекта исследуемого состава, обозначенного внаименовании главы 32 УК РФ, — порядка управления[18] и, особенно, приразграничении его с объектами иных групп преступлений. В юридической литературеотмечается, что видовой объект служит основным, решающим критерием припостроении Особенной части[19]. Г.Ф.Поленов отмечал, что вопрос об «объекте преступлений против порядка управленияприобретает принципиальное значение, поскольку он непосредственно связан сустановлением сущности, специфики этой категории преступлений, с ихотграничением от иных групп преступлений»[20].
В.Д. Меньшагин определял порядок управления следующим образом:«Правильная деятельность советского государственного аппарата — органовуправления или народного хозяйства».
В.В. Сташис и М.И. Бажанов утверждали, что порядок управления это«определенная группа общественных отношений, которая обеспечивает нормальнуюдеятельность органов управления (государственных, общественных, кооперативных)при реализации ими задач коммунистического строительства»[21]. Аналогичноеопределение данного родового объекта дано Поленовым Г.Ф[22].
Мы склонны согласиться с точкой зрения А.Ю. Кизилова, которыйутверждал, что «видовой объект преступлений против порядка управления можноопределить как отношения социального подчинения, обеспечивающие нормальнуюдеятельность органов государственной власти и местного самоуправления впроцессе организации общественной жизни»[23]. Вдействительности, указанное определение видового объекта позволяет отразить триосновных момента:
1. Данные преступления совершаются в сфере публичного(внеслужебного) управления. Для более точного уяснения природы управления каксоциального явления, необходимо обратиться к отрасли административного права,которое в первую очередь и регулирует отношения в сфере социального подчинения.Административно-правовая литература следующим образом раскрывает данноепонятие: «В самом широком смысле управление означает руководство чем-либо (иликем-либо). В подобном понимании оно трактуется и в наши дни. Однакоограничиться такой констатацией недостаточно. Возникает потребность раскрытиясодержания этого руководства, его функционального назначения. Общетеоретическиепозиции дают достаточные основания для следующих выводов:
а.Управление есть функция организованных систем различной природы(биологических, технических, социальных), обеспечивающих их целостность, т.е.достижение стоящих перед ними задач, сохранение их структуры, поддержаниедолжного режима их деятельности.
б.Управление служит интересам взаимодействия составляющих ту илииную систему элементов и представляющих единое целое с общими для всехэлементов задачами,
в.Управление — внутреннее качество целостной системы, основнымиэлементами которой являются субъект (управляющий элемент) и объект (управляемыйэлемент), постоянно взаимодействующие на началах самоорганизации(самоуправления).
г.Управление по своей сути сводится к управляющему воздействиюсубъекта на объект, содержанием которого является упорядочение системы,обеспечения ее функционирования в полном соответствии с закономерностями еесуществования и развития. Это — целенаправленное упорядочивающее воздействие,реализуемое в связях между субъектом и объектом управления.
д. Управление реально тогда, когда налицо известное подчинение объектасубъекту управления, управляемого элемента системы ее управляющему элементу.Следовательно, управляющее (упорядочивающее) воздействие — прерогатива субъектауправления»[24].
2. Приэтом именно частным лицом, подвластным субъектом, нарушаются те или иныеправила организации общественной жизни, изданные властвующим субъектом иадресованные этому самому подвластному субъекту.
3. Нарушениеэтих правил влечет за собой нарушение в той или иной форме нормальнойдеятельности органов публичной власти.
Резюмируя сказанное выше, следует сделать следующий вывод — видовой объект преступлений против порядка управления и преступлений,предусмотренных главой 30 УК РФ не тождественен, однако первый являетсясоставной частью второго. В связи с этим, помимо видового объекта, названныегруппы преступлений отличаются еще и по субъекту — должностные преступления,посягающие на порядок управления, могут быть совершены только должностнымилицами, тогда как преступления против порядка управления — частными лицами илидолжностными лицами, но вне связи с их служебной деятельностью, то есть когдаони фактически фигурируют в качестве частных лиц.
Перед началом характеристики непосредственного объекта мы должныопределиться — в чем состоит общественная опасность самоуправства и егоправовой феномен. Выше нами уже отмечалось, что по своей сути самоуправствопредставляет собой реализацию действительного или предполагаемого права,принадлежащего виновному, в порядке, который впрямую противоречит установленнымнормативным актам процедурам. Еще Г.Ф. Поленов отмечал, несмотря на то, что«граждане обладают широким комплексом разнообразных по своему характеру прав»их осуществление должно происходить не произвольно, а «в установленномсоветскими законами порядке»[25].
Неоднократно отмечалось, что право имеет смысл и ценность дляличности, общества, если оно реализуется. Если же право не претворяется вжизнь, оно неизбежно омертвляется[26].Слово «реализация» происходит от латинского «realis» — вещественный ибуквально означает овеществление. В наше время реализация определяется какосуществление чего-либо, проведение в жизнь какого-либо плана, проекта,программы, намерения и т.п.[27]Термин «реализация права» аналогичен по смыслу. Право как нечто нематериальное,как некая возможность реализуется, овеществляется в поведении людей, впользовании материальными и духовными ценностями, благами.
Момент, усложняющий анализируемое понятие, заключается в том, чтои само право представляет собой многогранное явление. С.С. Алексеев указывал,что «при всей своей многозначности слово «право» выражает и нечто единое, Внаиболее абстрактном виде оно обозначает социально оправданную свободуповедения; оправданную, нормальную и в этом смысле нормативную — то, что людям«можно», т.е. допустимо делать, совершать, и что, следовательно, обществомпринимается, поддерживается»[28]. Подправом понимается, в частности, право объективное либо субъективное.
Субъективное право — это предусмотренная для управомоченного лицав целях удовлетворения его интересов мера возможного поведения, обеспеченнаяюридическими обязанностями других лиц. При этом под юридической обязанностьюпонимается предписанная обязанному лицу и обеспеченная возможностьюгосударственного принуждения мера необходимого поведения, которой оно должноследовать в интересах управомоченного лица. Субъективное право — сложноеявление, включающее в себя ряд правомочий:
а) право на собственные фактические действия, направленные наиспользование полезных свойств объекта права (например, собственник вещи вправеиспользовать ее по прямому назначению).
б) право на юридические действия, на принятие юридических решений(собственник вещи может ее заложить, подарить, продать, завещать и т. д.).
в) право требовать от другой стороны исполнения обязанности, т. е.право на чужие действия (заимодавец имеет право требовать от заемщика возвратаденег или вещей).
г) право притязания, которое заключается в возможности привести вдействие аппарат принуждения против обязанного лица, т. е. право напринудительное исполнение обязанности (в принудительном порядке может бытьвзыскан долг, истребовано имущество). Последнее правомочие, как нетруднозаметить, реализуется управомоченным субъектом с помощью государственныхорганов, которые специально сформированы в структуре госаппарата для выполненияэтих специфических функций (суды, служба судебных приставов и т.д.)[29].
Реализация права — это осуществление юридически закрепленных игарантированных государством возможностей, проведение их в жизнь в деятельностилюдей и организаций. Реализация права есть сложный процесс, протекающий вовремени. В нем участвуют не только стороны, носители субъективных прав иобязанностей, но и государство в лице различных органов: правотворческих,правоисполнительных, правоприменительных, Реализация права как процессвоплощения права в жизнь включает в себя, во-первых, юридические механизмыреализации права и, во-вторых, формы непосредственной реализации права, когдафактические жизненные отношения обретают юридическую форму.
Процесс правореализации включает в себя следующие этапы:
Первый этап — возведение естественного права в закон (позитивноеправо), придание ему нормативной формы.
На втором этапе включаются различные механизмы реализации закона,с помощью которых происходит перевод предписаний закона в конкретное содержаниесубъективных прав и юридических обязанностей (конкретизация закона вподзаконных нормативных актах правительства, официальное толкование и т.д.).
Третий, заключительный, этап представляет собой собственнореализацию права. Именно здесь права из возможности превращаются вдействительность, и это превращение происходит по воле обладателя права, т.е.от субъекта права зависит, будет ли право реализовано, когда и в какихпределах. На этой стадии субъективные права реализуются в форме использования(в отличие от реализации, в форме соблюдения запретов и исполненияпредписаний).
Субъективное право предполагает как активное, так и пассивноеповедение. Субъект ведет себя пассивно, если отказывается от использованиясвоего права. Субъективное право, исходя из обозначенных нами выше правомочий,может быть осуществлено путем собственных фактических действий управомоченного(собственник вещи использует ее по прямому назначению), посредством совершенияюридических действий (передача вещи в залог, дарение, продажа и т.д.), черезпредъявление требования к обязанному лицу (требование к должнику вернуть долг)и в форме притязания, т. е. обращения в компетентный государственный орган зазащитой нарушенного права (если должник отказывается вернуть долг, кредиторобращается в суд с просьбой о взыскании долга в принудительном порядке).Очевидно, что в реализации права в принципе заинтересован только тот, кто имеетсубъективное право, т. е. субъект права. Все иные лица — обязанная сторона,правоприменитель, законодатель — действуют в конечном счете в интересахуправомоченного. Деятельность названных лиц и органов, юридические нормы,которые эту деятельность регулируют, в совокупности образуют сложный имногоаспектный механизм реализации права. Следовательно, решение вопроса о том,будет право реализовано или нет, зависит от его обладателя. Лишь по его волеможет быть использован, введен в действие механизм реализации права. Важнолишь, чтобы такой механизм был в наличии, мог действовать качественно иэффективно. Частью механизма реализации права выступают механизмы защитысубъективного права, т.е. механизмы юридической ответственности. В процессезащиты право восстанавливается, и вновь появляется возможность его реализации.
Из сказанного, очевидно, вытекает, что реализация права вбольшинстве случаев происходит без участия государства, его органов. Граждане иорганизации добровольно, без принуждения, по взаимному согласию вступают вправовые отношения, в рамках которых используют субъективные права и исполняютобязанности. Вместе с тем, в некоторых ситуациях возникает необходимостьгосударственного вмешательства, без чего реализация права оказываетсяневозможной. Эта деятельность государства именуется применением права. Вчастности такое вмешательство осуществляется в случаях возникновения спора оправе. Если стороны сами не могут прийти к соглашению о взаимных правах иобязанностях, они должны обращаться для разрешения конфликта в компетентныйгосударственный орган. В ряде случаев стороны вправе обратиться за разрешениемконфликта к негосударственным органам — например, такую возможностьпредусматривает Федеральный закон «О третейских судах в Российской Федерации»[30]. Однако в этомслучае говорить о том, что осуществляется акт применения права нельзя, ибопринятое третейским судом решение само по себе не обладает общеобязательнойсилой и рассчитано на то, что стороны исполнят его добровольно. Принудительноеже исполнение и в данном случае возможно только после обращения в «компетентныйсуд» (т.е. суд общей юрисдикции или арбитражный суд — ст. 45 названногоЗакона). Общая теория права указывает нам, что применение права — это властнаядеятельность компетентных органов и лиц по подготовке и принятиюиндивидуального решения по юридическому делу на основе юридических фактов иконкретных правовых норм. При этом применение права имеет следующие признаки:
1)осуществляется органами или должностными лицами, наделеннымифункциями государственной власти;
2) имеет индивидуальныйхарактер;
3) направлено наустановление конкретных правовых последствий — субъективных прав, обязанностей,ответственности;
4) реализуется в специальнопредусмотренных процессуальных формах;
5)завершается вынесением индивидуального юридического решения[31]. Нетруднозаметить, что права субъекта при возникновении спора ограничиваются по общемуправилу правомочием притязания (обращение в компетентный государственныйорган). Поскольку дальнейшая реализация права при возникновении спораневозможна или затруднена, необходимо применение метода принуждения. Однако вотношениях, равных по своему статусу субъектов, подобное исключается. В связи сэтим, в правоотношении появляется еще один активный субъект — государство влице уполномоченных органов. Именно эти органы и имеют право осуществлятьправоприменительную деятельность. С.С. Алексеев по этому поводу указывал, что«необходимость использования государственного принуждения главным образом и обосновываетпотребность в специальной деятельности по применению права»[32]. Соответственно,сторона, которая пренебрегает ограничениями в правовой сфере, заключающимися втом, что при реализации права она не уполномочена на осуществлениеправоприменительной деятельности, присваивает себе полномочия государственныхорганов, по применению принуждения при разрешении споров. Подобное деяние иявляет собой акт самоуправства. В.Д. Меньшагин писал: «В целом ряде случаевосуществление прав, и особенно тогда, когда это затрагивает интересы другихлиц, требует вмешательства органов власти, и осуществление прав в таких случаяхпомимо соответствующих органов власти должно быть расцениваемо… каксамоуправство»[33].
У участников гражданского оборота подобные действия вызываютсомнения в его (гражданского оборота) стабильности, поскольку они вправеожидать, что применение мер принуждения по отношению к ним будет осуществлятьсятолько компетентными органами. При этом, поскольку осуществляется произвольноевмешательство в чужую правовую сферу, постольку эти действия неизбежнопричиняют вред законным интересам субъектов гражданских правоотношений. Крометого, и сама деятельность государственного аппарата оказывается под угрозой,поскольку нарушена его монополия на применение мер принуждения. Именноуказанными моментами и обусловлена общественная опасность самоуправства.Подобная точка зрения на общественную опасность самоуправства разделялась иучеными — криминалистами. Профессор В.Д. Меньшагин указывал, что «самоуправствоблизко примыкает к присвоению власти», и при этом суть данного деяния состоит втом, что «отдельными лицами совершаются такие действия, которые по закону могутсовершаться только представителями власти. Фактически присваивая и осуществляяфункции, принадлежащие органам власти (курсив мой — Е.В.), эти отдельные лицатем самым дезорганизуют работу государственного аппарата… совершающий самоуправствокак бы подменяет собою законом установленных представителей власти»[34].
В составе самоуправства мы выделяем основной, дополнительный и факультативныйобъекты (при совершении квалифицированного, насильственного самоуправства,предусмотренного ч. 2 ст. 330 УК РФ).
В данном случае, исходя из обозначенной нами сути самоуправства, вкачестве основного объекта мы предлагаем рассматривать установленныйнормативно-правовым актом порядок реализации частных прав. Частные права» — термин в определенной степени условный. Мы предлагаем понимать под ним права иобязанности, вытекающие из отрасли (подотрасли), относимой к праву частному — впервую очередь, гражданского права, части трудового, земельного права и т.д.Основным признаком, свидетельствующим о том, что данное право является частным,является то, что возникает оно между лицами, в отношениях власти-подчинения(публичных отношениях) друг с другом не состоящими.
Мы намеренно делаем акцент на том, что самоуправство охватываеттолько случаи нарушения порядка реализации частных прав, поскольку суть данногопреступления состоит в том, что один из равных по правам и обязанностямсубъектов (управомоченный) присваивает себе статус субъекта, осуществляющегоуправленческие функции, нарушая тем самым сложившиеся отношения социальногоподчинения в которых и ему самому, и лицу, в правовую сферу которого вторгаетсявиновный, отведена роль субъекта подвластного. В уголовно-правовой литературевстречается точка зрения, согласно которой объектом самоуправства является, втом числе и установленный нормативно-правовыми актами порядок реализацииобязанностей[35].Указанное утверждение представляется нам неверным, ибо суть самоуправства(исходя, в том числе и из этимологии слова) состоит именно в ненадлежащейреализации права. Если признать возможным квалификацию по ст. 330 УК РФ деяний,которые представляют собой неисполнение обязанности, это может привести к тому,что многие деликты, являющиеся по сути своей гражданско-правовыми, попадут всферу действия уголовного закона, что представляется недопустимым.
Неудачная редакция диспозиции ст. 330 УК РФ дала основания О.В.Соколовой утверждать, что объектом самоуправства являются не только теобщественные отношения, которые обеспечивают установленный порядок реализацииправ. По ее мнению, «данное определение объекта характерно для дефиниции статьио самоуправстве УК РСФСР 1960 г., где законодатель конкретно указалнаправленность действий виновного на осуществление своего действительного илипредполагаемого права. Исходя из содержания действующей нормы о самоуправстве,следует говорить о том, что лицо, действуя помимо органов власти, совершаетлюбые самовольные действия, а не только связанные с осуществлением своих прав»[36]. Далее О.В.Соколова утверждает, что основным непосредственным объектом необходимо признать«установленный государством порядок осуществления гражданами своих прав исовершения юридически значимых действий»[37]. Мыполагаем, что неопределенность действующей редакции диспозиции ст. 330 УК РФ недолжна служить основанием для абсолютно механической «подгонки» подуголовно-правовой состав деяний, которые для него не свойственны. Сказанноепредопределяет необходимость осуществления ограничительного и историческоготолкования нормы о самоуправстве. Исходя из истории развития нормы осамоуправстве, можно сделать вывод, что во все времена им признавалосьненадлежащее осуществление прав. Развитие состава шло по пути постепенногопризнания его материальным, а также сужению круга субъектов. Никакие иныедействия никогда самоуправством не признавались. Кроме того, МодельнымУголовным кодексом для стран СНГ было рекомендовано определять самоуправствокак самовольное осуществление своего действительного или предполагаемого права,причинившее крупный ущерб или существенный вред правам или охраняемым закономинтересам граждан либо государственным или общественным интересам, а такжеустановить ответственность за совершение этого же деяния с применением насилияили угрозой его применения (ст. 317)[38].Таким образом, полагаем необходимым отметить назревшую уже давно необходимостьконкретизации и сужения признаков диспозиции ст. 330 УК РФ.
Последствия преступного самоуправства указаны в ч.1 ст. 330 УК РФнеопределенным термином — «существенный вред». В зависимости от характерапричиняемого вреда, дополнительным объектом исследуемого состава могут быть,например, отношения собственности, интересы правосудия.
При совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 330 УК РФ,ставится в опасность причинения вреда также и факультативный объект, коим вквалифицированном самоуправстве выступает телесная неприкосновенность, здоровьечеловека, а также условия, обеспечивающие безопасность его жизни и здоровья.
Обязательным признаком самоуправства является на наш взглядспециальный потерпевший. В этом качестве может выступать лишь лицо, по отношениюк которому у виновного имеется действительное или предполагаемое правотребования. Виновный осуществляет свое право, самовольно вторгаясь в правовуюсферу обязанного субъекта, и именно в этом и состоит нарушение установленногопорядка реализации права. Вред, причиненный иным лицам, составом самоуправстване охватывается и требует дополнительной квалификации — например, гражданинвоспрепятствовал самоуправцу в проникновении в квартиру третьего лица,отсутствовавшего в доме в тот момент, а виновный с применением насилия сломилего сопротивление. Ст. 330 УК РФ эти действия не охватываются, ибо лицо, ккоторому было применено насилие, ни в каких правоотношениях с виновным несостояло.
Законодателем данное преступление отнесено к категории небольшойтяжести (квалифицированное, насильственное самоуправство является преступлениемсредней тяжести). Данное положение вещей представляется вполне адекватным, ибовиновный, хотя и нарушает монополию суверена в сфере управления, тем не менее,эти действия связаны с реализацией права, которое принадлежит виновному назаконных основаниях (или предполагается им).
Действующий уголовный закон, как известно, описывает объективнуюсторону этого деяния следующим образом: «Самоуправство, то есть самовольное,вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядкусовершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается организациейили гражданином, если такими действиями причинен существенный вред» (ч. 1 ст.330 УК РФ).
В первую очередь обращает на себя внимание следующее: непонятно,как при таком понимании самоуправства отграничить его от любого другогоумышленного преступления — правомерность, например, кражи или изнасилования,вне всякого сомнения, оспариваются потерпевшими или их представителями, совершаютсяони явно вопреки закону, а причиняемый при этом вред несущественным назватьнельзя. Таким образом, если буквально следовать тексту закона, то в любомумышленном преступлении с материальным составом обнаруживаются признакисамоуправства. Если довести рассуждения в этом направлении до абсурда, то можноприйти к следующему выводу: если исходить из буквального толкования ст. 330 УКРФ, предусматривающей ответственность за преступное самоуправство, даннаястатья является общей по отношению ко всем умышленным преступлениям.
На наш взгляд, подобный вывод является лишь побочным эффектомнеудачно сформулированной нормы[39],поскольку у самоуправства исторически сформировалось свое место — защитаустановленного порядка реализации прав. Никакая другая статья УК РФ не охраняетданный объект, по этой причине другие нормы не могут признаваться специальнымипо отношению в ст. 330 УК РФ.
Более удачной представляется редакция статьи 19.1. КоАП РФ[40]: «Самоуправство,то есть самовольное, вопреки установленному федеральным законом или иным нормативнымправовым актом порядку осуществление своего действительного или предполагаемогоправа, не причинившее существенного вреда гражданам или юридическим лицам»[41]. Подобноеопределение самоуправства дает более точное представление о сути данногоправонарушения, как «самовольства» при реализации прав, однако, авторунастоящей работы представляется, что и эта дефиниция не лишена недостатков идиспозиция исследуемого состава должна быть изложена в иной редакции, которуюмы приведем в конце настоящей главы. Деяние при самоуправстве характеризуетсярядом обязательных признаков:
1) наличием у субъектадействительного или предполагаемого права по отношению к потерпевшему;
2) самовольностью формыреализации этого права.
Серьезным недостатком существующей редакции диспозиции статьи 330УК РФ, на наш взгляд, является отнесение к самоуправным только активных деяний(в диспозиции говорится о «действии»). Не вызывает сомнений, что реализацияправа возможна и в пассивной форме, хотя о подобных случаях и следует говорить,как об исключениях из общего правила. В качестве примера совершениясамоуправства путем бездействия можно указать на случаи неправомерногоудержания имущества, принадлежащего потерпевшему. При этом виновный обязансовершить определенные действия (передать имущество потерпевшему либообеспечить беспрепятственный к нему доступ), однако не совершает их. Полагаем,что бездействие может причинить не меньший вред, чем действие. Например,виновный неправомерно препятствует потерпевшему в доступе к имуществу, котороеслужит источником существования для него и его семьи. В результате того, чтопотерпевший не смог выручить денежные средства, наступили серьезные последствия,- его выселили из квартиры, он не смог расплатиться по кредиту, купитьлекарства больному ребенку — инвалиду и т.д. Этот недостаток учтен авторомнастоящей работы при подготовке предложений об изменении ст. 330 УК РФ, всвязи, с чем предлагается в диспозиции основного состава слово «действие»заменить словом «деяние», поскольку последнее понятие охватывает случаисовершения преступления, как действием, так и путем бездействия.
Представляется, что выделение из состава самоуправства, каких либочастных, специальных составов является нецелесообразным, так как нарушаетпринцип законодательной экономии. В понятие самоуправства вполне вписывается,на наш взгляд, и принуждение к исполнению обязательств.
А.В. Хабаров полагает, что «при наличии долга, между соответствующимилицами существуют обязательственные отношения»[42],применительно к составу самоуправства это означает, что самовольно могут бытьреализованы лишь обязательственные права. Однако, на наш взгляд, не исключена висследуемом составе реализация абсолютных, вещных прав (например, самовольноеистребование имущества из чужого незаконного владения).
Действующая редакция ст. 330 УК РФ умалчивает о том, чтосамоуправными являются действия, направленные на реализацию права.Соответственно, не разделяются и категории «действительного» и«предполагаемого» права, как это было в УК РСФСР 1960 года. Несмотря на это,мы, как уже сказано выше, полагаем, что исторически состав самоуправства всистеме уголовно-правового регулирования занимает именно это место. Исходя изсказанного, мы полагаем, что обязательным признаком деяния в составесамоуправства является как раз наличие у лица действительного илипредполагаемого права. Данный признак мы относим к обстановке совершаемогопреступления.
Более сложным представляется вопрос об определении правовойприроды предполагаемого права при самоуправстве. По мнению Г.Ф. Поленова:«предполагаемое право — это право, фактически не принадлежащее субъекту, но накоторое он рассчитывает, ошибочно считая его своим, законным»[43]. В.В. Сташис иМ.И. Бажанов утверждали, что «Предполагаемое право — это право, которое вдействительности лицу не принадлежит, однако лицо ошибочно считает, что такимправом оно располагает»[44].В.Д.Меньшагин высказался по поводу существа предполагаемого права следующимобразом: «Для состава рассматриваемого преступления является безразличным, былоли в действительности у данного лица право, которое он самоуправно реализует,или же не было»[45]. Подобныйподход, на наш взгляд, не вполне обоснованно не учитывает субъективноеотношение виновного к наличию/отсутствию у него права.
Нам представляется, что предполагаемое право должно отвечатьследующим признакам:
1. Данноеправо в действительности не существует.
Виновный заблуждается, считая, что это право в действительности унего имеется.
При самоуправстве виновное лицо действует, в том числе, исамовольно, то есть (исходя, помимо всего прочего, из этимологии слова) «своейволей», «не спросивши», то есть не получив необходимой в данном случае санкции.Словарь СИ. Ожегова говорит об определяемом понятии следующим образом:«самовольный — поступающий только по своему усмотрению, прихоти; совершаемыйбез разрешения, произвольно»[46].
В.В. Сташис и М.И. Бажанов полагали, что «самовольноеосуществление каких-либо действий означает их совершение вопреки установленномузаконом порядку, помимо тех органов государства, которые призваны охранить, обеспечитьили восстановить нарушенное право»[47].
Г.Ф. Поленов высказывал следующую точку зрения: «Прежде всего,самоуправство — это самовольное осуществление своих прав. Самовольностьозначает в данном случае совершение действий, направленных на осуществлениесвоего права помимо установленного порядка и вопреки ему»[48].
В.Д. Меньшагин полагал не вполне верным указание на самовольность,как на «совершение действий помимо установленной власти». По его мнению,«представляется более полным и определенным» следующее определениесамовольности: «самовольное осуществление права состоит именно в осуществленииправа не в том порядке, который установлен законом или правилами»[49].
Таким образом, самовольность мы определяем как осуществлениесвоего права вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актомпорядку.
Обоснованно, на наш взгляд, были квалифицированы как самоуправствоВерховным судом Республики Хакасия действия Ч., Ч. и К., которые изъяли употерпевшего имущество, право на которое было оспорено в судебном порядке, норешение по делу еще не было вынесено (первоначально Абаканским городским судомвиновные были осуждены по ст. 161 УК РФ)[50].
Таким образом, законное, нормальное положение дел при разрешенииспоров между частными субъектами заключается в том, что ни один из них неприсваивает себе полномочий государственных органов, предавая судьбу конфликтав руки суверена. Иначе говоря — это установленный порядок реализациипринадлежащего субъекту права. Если виновный по какой-либо причине пренебрегаетустановленными законодателем процессуальными правилами рассмотрения споров, предпочитаяреализовывать свои права самостоятельно, подобные действия и представляют собойнарушение установленного порядка реализации права.
В ст. 330 УК РФ автор обнаруживает еще и следующий недостаток — вней не уделяется должного внимания одному из основных элементов объективнойстороны — оспариваемости[51].Автору представляется, что необходимость выделения в объективной сторонеоспариваемости обусловлена тем, что для самоуправства характерен конфликт двухчастных интересов, при котором одна из сторон его, презрев законодательныепроцедуры, действует как ей вздумается.
Представляется, что оспариваемость следует отнести к обстановкесовершения преступления, как одному из обязательных для данного составапризнаков объективной стороны. При этом мы исходим из того, что под обстановкойпонимается физическая среда, в которой протекает преступная деятельность илиопределенные отношения между преступником и жертвой. Именно наличие различногоотношения к совершаемым виновным действиям и характеризует данныевзаимоотношения в рамках исследуемого состава.
В литературе высказано несколько точек зрения относительнооспариваемости:
В.М. Лебедев: «Под оспариванием следует понимать объявление в тойили иной форме заинтересованным лицом (организацией) о нарушении своего(чужого) действительного или предполагаемого права самоуправным деянием(заявление или жалоба, поданные в суд, прокуратуру, орган внутренних дел илииной орган, призванные обеспечить защиту права заявителя, и иные установленныеформы объявления своих прав)»[52].
А.А. Чекалина, не давая определения оспариваемости, указывает, темне менее, на то, что «оспаривать действия можно в судебном, административном,дисциплинарном порядке. Это возможно в момент совершения самоуправных действий,после их совершения»[53].
Н.А. Громов, при комментировании статьи 330 УК РФ, ограничиваетсяследующим утверждением: «… для применения норм ст. 330 УК не имеет значения,перед кем гражданин или организация оспаривают правомерность действийвиновного: непосредственно перед последним либо в судебном порядке (например,путем подачи иска в арбитражный суд, путем третейского разбирательства) или вполномочных органах… Однако упомянутое в ст. 330 УК «оспаривание» должноиметь место в момент совершения самоуправства»[54].
В. Малинин в своей работе, критикуя действующую диспозицию статьи330 УК РФ, делает достаточно смелый вывод о том, что «… представляетсянеобоснованным его (признака оспариваемости — Е.В.) закрепление в новом УК,поскольку любое преступление против порядка управления опасно для государства всилу его совершения, а не в связи с оспариванием действий»[55].
С. Елисеев полагает, что «диспозиция ст. 330 УК РФ не нуждается вподобном признаке (оспариваемости)» и предлагает исключить его, отнеся ст. 330УК РФ к категории дел частно-публичного обвинения, внеся соответствующиеизменения в УПК РФ[56].
Таким образом, полагаем, что соглашаясь с избранным виновнымспособом реализации несуществующего права, потерпевший распоряжается правами,которые принадлежат ему самому. Например, потерпевший может знать, что не имеетперед виновным денежных обязательств, о чем прямо заявляет ему, однако, в силукаких-либо обстоятельств потерпевший может согласиться с тем, что виновныйвозьмет в погашение несуществующего (по мнению потерпевшего) долга какую-либовещь, принадлежащую последнему. Порядок реализации права на получение долга,предусмотренный ГК РФ, на первый взгляд нарушен, но, повторимся, в данномслучае потерпевший свободно распорядился принадлежащими ему правами, чтоопять-таки вытекает из принципов диспозитивности и общедозволительности. Вобратной ситуации потерпевший может не оспаривать наличие долга перед виновным,тем не менее, избранный последним способ реализации права на получение денежныхсредств может его абсолютно не устраивать. В этом же случае мы, безусловно,имеем дело с самоуправством.
Специфика самоуправства, связанная с обязательным учетом мненияпотерпевшего, дала основания И.К. Суркову в своем диссертационном исследованиипоставить вопрос об отнесении ч. 1 ст. 330 УК РФ к делам частного обвинения[57], с внесениемсоответствующих изменений в Уголовно — процессуальный кодекс РФ (везде потексту — УПК РФ)[58].Однако полагаем, что данным автором допущена ошибка, заключающаяся в неполномучете действующего уголовно-процессуального закона. Внеся указанноепредложение, автор даже не заметил, что при такой редакции ст. 20 УПК РФпредварительное следствие по делам о неквалифицированном самоуправствеосуществляться по общему правилу не будет — в соответствии со ст. 318 УПК РФуголовные дела данной группы возбуждаются путем подачи заявления мировомусудье, а обвинение по ним, в соответствии с п. 2 ч. 4 ст.321 УПК РФподдерживает частный обвинитель. Чем обусловлена необходимость в такомизменении отношения к расследованию столь сложного состава, как самоуправствоавтор не указывает. Мы полагаем, что более правильным будет отнесениесамоуправства к делам частно — публичного обвинения, которые в соответствии сч. 3 ст. 20 и ст.147 УПК РФ возбуждаются только по заявлению потерпевшего, ноих расследование производится в общем порядке. Это позволит учесть как частныеначала в составе самоуправства, так и специфику объекта названного состава. Всвязи с этим предлагаем внести изменения в ч. 3 ст. 20 УПК РФ, включив вперечень дел частно — публичного обвинения ч. 1 ст. 330 УК РФ. В силу повышеннойобщественной опасности квалифицированного самоуправства оно должно остатьсяделом публичного обвинения.
Законодатель последовательно конструирует состав уголовнонаказуемого самоуправства в качестве материального. В диспозиции основногосостава статьи 330 УК РФ в качестве обязательного признака вновь, как и ранее вст. 200 УК РСФСР 1960 года, указано причинение существенного вреда.
В силу того, что возможные последствия в ст. 330 УК РФ никак неопределены, характер причиняемого при самоуправстве вреда может быть самымразличным: материальный, физический, организационный и т.д.
В части 2 статьи 330 УК РФ впервые предусмотрена уголовнаяответственность за насильственное самоуправство. Данное преступление, в связи стем, что оно посягает помимо порядка управления, еще и на здоровье и телеснуюнеприкосновенность человека, представляет повышенную общественную опасность иотнесено законодателем к категории средней тяжести.
При исследовании квалифицированного самоуправства центральноеместо занимает вопрос о применяемом в процессе осуществления действительногоили предполагаемого права насилии. Чаще всего, насильственное самоуправствозаключается в реализации права, осуществляемом с применением физическогонасилия.
В УК РФ не содержится легальной дефиниции физического насилия,поэтому для уяснения его содержания необходимо обращаться к науке уголовногоправа, где, впрочем, также нет единого мнения по данному вопросу. Так, А.И. Рарогпри определении физического насилия акцентирует внимание на его фактических июридических признаках. Первые характеризуют внешнюю сторону и способ действия,а так же волевое отношение к этому действию со стороны виновного ипотерпевшего; вторые указывают на общественно опасный и противоправный[59] характердействий. Отсюда физическим насилием автор склонен считать общественно опасноепротивоправное воздействие на организм другого человека против его воли[60].
Объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 330 УКРФ, может выражаться также в угрозе применения насилия. Определения понятияугрозы уголовный закон не содержит, в литературе же ее сущность принятораскрывать посредством соотнесения с другой уголовно-правовой категорией — психическим насилием. Поскольку содержание угрозы заключается в передачеинформации о готовности причинить тот или иной вред определенному благу[61], многие авторыуравнивают понятия «угроза» и «психическое насилие», полагая, что способыпротивоправного насильственного воздействия на психику лица ограничиваются лишьугрозами причинения вреда. Данную позицию отстаивал, например, Н.В. Стерехов,рассматривая психическое насилие как разновидность угрозы. По мнению указанногоавтора, угроза является родовым понятием, включающим в свое содержание запугиваниепричинением вреда различным благам личности, распространением позорящихпотерпевшего сведений, в то время как под психическим насилием следует пониматьтолько и исключительно угрозу применением физического насилия[62].
Автор настоящей работы придерживается того мнения, что психическоенасилие и угроза являются понятиями равнозначными, при этом, на наш взгляд, нетникакой необходимости сводить понятие угрозы только к угрозе применениянасилия. Она может выражаться, в том числе, в заявлении о намерении разгласитьпозорящие сведения и т.д. На наш взгляд, угроза представляет собой умышленноеобщественно опасное противоправное информационное воздействие на психикупотерпевшего. Угроза же применения насилия, обозначенная в ч. 2 ст. 330 УК РФ,таким образом, являет собой воздействие на психику потерпевшего путемзапугивания его применением физического насилия.
Физическое насилие, которым угрожает виновный, в законе неконкретизировано, поэтому под признаки ч. 2 ст. 330 УК РФ подпадает как угрозапричинения любого вреда здоровью потерпевшего, так и угроза убийством.Поскольку первостепенная ценность жизни и здоровья ни у кого не вызываетсомнений, то с точки зрения самоуправца происходит запугивание потерей благабольшего, чем то, которым следует поступиться потерпевшему.
Законодательная конструкция ч. 2 ст. 330 УК РФ определяется нами всвязи с этим в зависимости от наличия иного существенного нарушения правпотерпевшего, нежели нарушение в результате примененного при самоуправстве насилия.При наличии иного существенного вреда состав является материальным. В случаеесли существенность нарушения прав констатируется правоприменителем лишь наосновании того, что виновным реализация прав осуществлена с угрозой применениянасилия, состав ч. 2 ст. 330 УК РФ признается нами формальным. В случае, есливиновным в процессе совершения самоуправных действий будет применено насилие,законодательная конструкция состава также будет формальной, окончен он будет смомента применения насилия (буквально — после первого удара). Возможныепоследствия, охватываемые данной статьей, должны быть учтены как тяжкиепоследствия[63].
Исходя из изложенного, правоприменитель, при рассмотрении дел онасильственном самоуправстве, описывая причиненные этим деянием последствия,может, на наш взгляд, констатировать наличие в действиях лица этого признака уголовно-наказуемогосамоуправства, если в результате самоуправных действий причинен вред жизни,здоровью, либо телесной неприкосновенности потерпевшего даже при отсутствиииных последствий.§ 3. Субъект и субъективная сторонасамоуправства
В соответствии со ст. 20 УК РФ, ответственность за самоуправствонаступает с 16 лет. Автору представляется не вполне обоснованным данноезаконоположение — обязательным условием привлечения к уголовной ответственностиявляется способность оценить общественную опасность совершаемого деяния.Применительно к изучаемому в рамках настоящей работы составу это означает, чтодля привлечения к уголовной ответственности за самоуправство необходимоконстатировать, что виновный получил некий минимальный набор правовыхустановок, касающийся порядка разрешения юридических споров. Виновный долженосознавать, что конфликты надлежит разрешать в судебном или административномпорядке, но никак не самовольно. Государство отказалось в ст. 37 ГПК РФ, атакже в ст. 43 АПК РФ, признать за несовершеннолетними полную гражданскуюпроцессуальную дееспособность (способность понимать значение своих действий,управлять ими и предвидеть их последствия, которая появляется, как правило, придостижении определенного возраста), лишив их по общему правилу возможностисамостоятельно отстаивать свои права в суде. Соответствующие возможностипоявляются у граждан только по достижении 18-летнего возраста, поскольку якобыименно в этом возрасте у человека, даже не получавшего специальногообразования, возникает минимально необходимый для самостоятельной правовойзащиты набор юридических знаний, коротко именуемый «правовой культурой». Инымисловами, государство ограничило способность своих граждан быть полноправнымиучастниками гражданских процессуальных правоотношений, иметь возможностьсамостоятельно осуществлять любые предоставляемые гражданским процессуальнымзаконодательством права, в зависимости от их возраста. При этом, законодательсо всей очевидностью исходил из того, что уровень правового воспитаниянесовершеннолетнего столь мал, что самостоятельное обращение в суд простоневозможно. При таких посылках, нелогично требовать от тех же субъектов,правовая неопытность которых признана законом, неукоснительного знания исоблюдения правовых процедур. Исходя из сказанного, автору представляется болееобоснованным повышение возраста уголовной ответственности за самоуправство до18 лет, с внесением соответствующих уточнений в примечание к ст. 330 УК РФ.
Автору настоящей работы представляется, что логическое толкованиест. 330 УК РФ позволяет прийти к выводу о том, что субъектом данногопреступления является, лицо, имеющее право на предъявление потерпевшемутребований, основанных на действительном или предполагаемом праве. Ранееподобный признак был назван нами в качестве обязательного элемента деяния — обстановки. Однако мы полагаем, что простой констатации наличия правоотношениямежду лицами недостаточно. Применительно к самоуправству необходимо, чтобыдействия, направленные на реализацию права осуществлял именно управомоченныйсубъект, однако в ряде случаев, возможно, что требования потерпевшему будутпредъявляться не самим правообладателем. Лицо, имеющее указанное право, можетобратиться за содействием в его реализации или вообще передать соответствующиеполномочия иным лицам. В этом случае последних следует признать действующими вего интересах на основе представительства, поскольку и доколе эти лицафактически осуществляют права кредитора. Если указанные лица выйдут за пределытех прав, которые желал реализовать кредитор, ни о какой реализации какого-либоправа речи уже идти не может. Подобные действия, при наличии к тому оснований,могут квалифицироваться как преступление против собственности.
Таким образом, субъектом ст. 330 УК РФ является, по нашему мнению,управомоченный субъект — лицо, имеющее названные выше права по отношению кпотерпевшему, или уполномоченное им на предъявление таковых. Подобный выводпрямо следует из обозначенного нами определения сути самоуправства — осуществления действительного или предполагаемого права. Из этого вытекает, чтолицо, совершающее акт самоуправства, должно иметь хотя бы предполагаемое правотребования к потерпевшему, в ином случае его действия обусловлены не желаниемвосстановить свои права, а, например, желанием отомстить потерпевшему,навредить ему, возможно, наличием корыстных побуждений. В подобных случаях осамоуправстве, на наш взгляд, не может идти и речи. Возможно, в таких действияхобнаружится состав преступления, посягающего на личность, конституционные правагражданина или отношения собственности.
Действия иных лиц, не являющихся управомоченньтми субъектами,направленные на реализацию действительного или предполагаемого права лица, немогут квалифицироваться как исполнительство в самоуправстве. В случае, если этидействия совершены ими вместе с управомоченным субъектом при отсутствиисобственно поручения на предъявление требований (например, лицо привлекается ксамоуправным действиям исключительно для применения насилия в отношениипотерпевшего), мы полагаем, что, в соответствии с ч. 4 ст. 34 УК РФ, они должнынести ответственность в качестве пособников.
Чрезвычайно спорной нам представляется устоявшаяся в наукеуголовного права точка зрения о том, что самоуправством должны признаваться, втом числе, действия, направленные на реализацию права, принадлежащего третьемулицу, при отсутствии поручения соответствующего кредитора[64]. Характерно, чтосторонники названной точки зрения абсолютно никак ее не мотивируют,ограничиваясь указанием на то, что подобный подход является общепринятым.
Автор настоящей работы с этим утверждением категорически несогласен. Исторически самоуправством признавались действия, направленные нареализацию своего права. Лица, не являющиеся его носителями, могли нестиответственность за самоуправство только в случае если правообладатель привлеких каким — либо образом к осуществлению своих правомочий. Подобный подходполностью соответствует одному из основных принципов гражданского права — принципу диспозитивности, закрепленному в п. 2 ст.1 ГК РФ: «Граждане(физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют своигражданские права своей волей и в своем интересе». О том же говорит и п.1 ст. 9ГК РФ: «Граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляютпринадлежащие им гражданские права».
Без решения управомоченного субъекта говорить о том, что какое-топраво каким-либо образом реализуется, нельзя. Соответственно, поскольку нельзяговорить не только о самовольной, но и о любой другой реализации права, составсамоуправства в данных случаях отсутствует. В случае, если при попытке защититьчужое право к потерпевшему применено какое-либо насилие, либо совершенопосягательство на иные объекты, охраняемые уголовным законом, действиявиновного надлежит квалифицировать по этим статьям УК РФ.
Однако налицо вторжение виновного в таких случаях в сферууправления с причинением вреда соответствующему объекту. В данном случаемонополия государства на применение властных полномочий также оказываетсянарушенной, в связи, с чем действия виновного, хотя, возможно, и не имеющие подсобой личной заинтересованности, представляют общественную опасность. Следуетпризнать, что мы имеем дело с общественно опасным деянием, которое не нашлосвоего закрепления в УК РФ и этот пробел должен быть исправлен законодателем.Нами предлагается восстановить ранее существовавшую в УК РСФСР (ст. 194) норму,предусматривавшую ответственность за самовольное присвоение власти или званиядолжностного лица, скорректировав ее путем исключения имевшего ранее местоуказания на «совершение на этом основании каких-либо общественно опасныхдействий» и введения криминалообразующего признака, аналогичного тому, чтоимеется в ст. 330 УК РФ — существенность причиненного вреда. Данное общественноопасное деяние, безусловно, посягает на порядок управления, поэтому статья,предусматривающая ответственность за него, должна располагаться в соответствующейглаве. Исходя из сложившейся структуры главы 32 УК РФ, предлагается присвоитьновой статье номер 330.1 и сформулировать ее следующим образом:
Статья 330.1 Самовольное присвоение полномочий должностного лица
1.Самовольное присвоение полномочий должностного лица, причинившеесущественный вред, -наказывается...
2.То же деяние, совершенное с применением насилия или с угрозойего применения, -наказывается...
При определении объема карательного воздействия предлагаетсяучесть, что в составе самоуправства, представляющего собой, как отмечено выше,присвоение власти, совершенное управомоченным субъектом, законодатель учелизвинительный для виновного фактор — наличие реализуемого права. Посколькутакого фактора не будет во вновь вводимой статье 330.1, ее санкция должна бытьсуровее, чем в ст. 330 УК РФ. Нами предлагается отнести часть первую статьи330.1 к категории преступлений средней тяжести, а часть вторую — к категориитяжких преступлений.
Субъективную сторону деяния принято определять как всю психическуюдеятельность, которая сопровождает совершение преступления и в которойинтеллектуальные, волевые и эмоциональные процессы протекают в полном единствеи взаимообусловленности[65]. Всубъективной стороне выделяется обязательный признак — вина, а также рядфакультативных — мотив, цель и эмоции[66]. Этипризнаки органически связаны между собой и взаимозависимы, но, в то же время,представляют собой самостоятельные психологические явления. Указанные понятиязаимствованы из психологии, однако в уголовно-правовом смысле они имеют болееузкое юридическое толкование, ограниченное рамками уголовной ответственности.Поэтому, с точки зрения конструкции уголовно-правовой нормы, такиеосновополагающие поведенческие акты, как мотив, цель, эмоции, формально являютсяфакультативными признаками субъективной стороны преступления. Они становятсяобязательными лишь тогда, когда в диспозиции статьи Особенной части УК имеетсяпрямое на них указание.
Определение признаков субъективной стороны является важнейшимэтапом в квалификации преступного самоуправства. Правильное его осуществлениепозволит отграничить преступное деяние от непреступного, а также различныепреступления между собой.
Содержание субъективной стороны преступления в науке уголовногоправа является вопросом спорным. Полярные мнения высказываются по поводусоотношения субъективной стороны преступления и вины. П.С. Дагель и Д.П. Котовполагали, что вина представляет собой внутреннюю, субъективную сторонупреступления, считая, таким образом, что это тождественные понятия, посколькуинтеллектуально-волевая деятельность человека неразрывно связана смотивационной и эмоциональной деятельностью[67]. Впику данным ученым А.И. Рарог обоснованно утверждал, что включение в винумотива, цели, эмоций, заведомости и других психологических признаков, кругкоторых точно не определен, вносит путаницу в решение вопроса о форме вины илишает эти признаки самостоятельного значения как признаков субъективнойстороны, хотя в законе такое значение им нередко придается[68].
Существовали и иные взгляды на предмет спора. Например, Ю.А.Демидов писал, что вина «не может сводиться к какому-либо элементупреступления, хотя бы к умыслу и неосторожности, или к деянию, взятому с егообъективной стороны. Она равно выражается как в объективной, так и субъективнойстороне преступления»[69].Порочность последней точки зрения, на наш взгляд, очевидна. УК РФ в главе 5четко определяет вину как отношение лица к совершаемому деянию, введение же ещеодной категории с наименованием «вина» вызовет сложности в их разграничении,при отсутствии какой-либо аргументации практической полезности данногонововведения. По этому поводу А.И. Рарог указывал, что отождествление вины сфактом совершения преступления означает объективирование вины, лишение ееконкретной определенности как юридического признака состава преступления[70].
Вина является необходимым условием уголовной ответственности.Согласно ст. 5 УК РФ, лицо подлежит уголовной ответственности только за теобщественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасныепоследствия, в отношении которых установлена его вина. Интеллектуальный моментсамоуправства заключается в осознании лицом не только характера своих действий,но и их социальной значимости. Виновный полагает, что у него имеется некоедействительное[71]законное право. Кроме того, виновный, являющийся членом общества, копределенному возрасту достигает того уровня социализации, который позволяетему осознавать, что принадлежащие ему права, в соответствии с установленнымзаконом порядком, принудительно реализуются с привлечением государственныхорганов (суда, службы судебных приставов и т.д.). Однако при этом, в силуопределенных причин, виновный реализует свои права внеюрисдикционным способом,то есть, осознавая, что нарушает установленный порядок реализации прав.
Помимо этого, обязательно осознание виновным обстановкисовершаемого преступления — выраженной или презюмируемой оспариваемости егодействий потерпевшим.
В основном составе самоуправства имеется указание на существенныйвред, как последствие самоуправства. Мы полагаем, что в силу того, что увиновного имеется специальная цель — реализация действительного илипредполагаемого права, интеллектуальный момент должен быть определен какосознание реальной возможности причинения вреда правоохраняемым интересам —виновный осознает, что в результате реализации права в порядке, противоречащемтому, который установлен законом, потерпевшему может быть причинен существенныйвред. Данные последствия выступают в качестве допускаемого результатасобственной самоуправной деятельности, так как воля субъекта направлена в этомслучае не на причинение вреда, а на достижение другой цели, в связи, с чемможно сделать заключение о том, что по отношению к наступлению существенноговреда у него имелся косвенный умысел[72].Однако, возможны ситуации, при которых виновный осознает неизбежностьнаступления названных последствий. В таком случае следует констатироватьналичие у него прямого умысла по отношению к ним.
Квалифицированный состав самоуправства определен нами какформальный, поскольку он считается оконченным в момент применения насилия. Приэтом по отношению к самому факту применения насилия у виновного может быть лишьпрямой умысел. В связи с этим, мы полагаем, что в ч. 2 ст. 330 возможна винатолько в форме прямого (в том числе альтернативного или неопределенного) умысла.При этом в процессе осуществления реализации права, насилие над потерпевшимявляется лишь средством его осуществления, в ходе которого виновный сознательнодопускает причинение неопределенного по тяжести вреда здоровью[73]. Например, наносяудары потерпевшему, препятствующему самоуправцу в доступе к принадлежащемуимуществу, виновный, вполне возможно, и не желает причинить вред здоровьюдолжника (потерпевшего), а стремится лишь к реализации своего действительногоили предполагаемого права.
Мотив и эмоции в рассматриваемом составе правового значения неимеют. Необходимо отметить, что исключается наличие в субъективной сторонесамоуправства корыстных мотива и цели, стремления к незаконному обогащению илиизбавлению от трат, поскольку конечный результат, которого хочет достичьвиновный, заключается в реализации своего права[74]. При наличииподобных данных правоприменитель должен решить вопрос о квалификации действийвиновного по совокупности с преступлениями против собственности.
Однако, несмотря на то, что в исследуемом составе эмоцииюридически безразличны для квалификации действий виновного, их учет необходим втех случаях, когда совершение преступления явилось в определенной степенирезультатом противоправного поведения самого потерпевшего (например, если насовершение самоуправных действий виновного подтолкнул должник тем, чтодлительное время не исполнял взятые на себя обязательства). Выяснениеэмоциональных обстоятельств, характеризующих психическую деятельностьвиновного, в значительной степени поможет в подобных случаях назначитьсправедливое наказание. Как верно указывал И.А. Петин, «без учетаэмоционального состояния лица не может быть полной оценки поведенияподсудимого»[75]. Этамотивация, а также эмоциональное состояние лица в момент совершенияпреступления должны быть в обязательном порядке учтены в качестве смягчающегонаказание обстоятельства (п. «з» ч.1 ст. 61 УК РФ).
По нашему мнению, обязательное значение в составе самоуправства,помимо вины, имеет также цель, под которой понимается тот фактическийрезультат, к которому стремится виновный. Совершая акт самоуправства, лицо, впервую очередь, стремится к тому, чтобы нарушенное некогда положение вещей,баланс его прав, были восстановлены (стремится получить долг, изъятьпринадлежащее ему имущество, ликвидировать препятствия в использовании оного ит.д.).
При отсутствии данной цели следует сказать, что виновныйдействовал с целью просто навредить потерпевшему, не стремясь при этом получитьположительного для себя эффекта. Например, кредитор изымает автомобиль должникане с целью погасить его долг, а чтобы впоследствии уничтожить его, дабы темсамым удовлетворить свое уязвленное самолюбие. При таких обстоятельствахдействия виновного не могут расцениваться как самоуправство, а должныквалифицироваться по иным статьям УК РФ.
Выводы по Iглаве
Нетрудно заметить, что отечественный законодатель достаточно долгопо-разному определял состав самоуправства. Это деяние постепенновыкристаллизовывалось им изо всех остальных. Выявлялись специфические, одномуему присущие признаки — устанавливалось, например, что субъектом являются лишьчастные лица, эволюция нормы привела к четкому пониманию того, чтосамоуправство — способ реализации права (именно об этом говорилось в Уложении1845 года и уголовных кодексах 1922 и 1926 годов). Никогда ранее, до 1996 годазаконодатель не определял самоуправство столь абстрактно. По нашему мнению, онбезосновательно отбросил имеющийся положительный опыт, который нарабатывался втечение долгого времени, ибо новая формулировка никак не учитывает его.Наиболее существенным недостатком, на наш взгляд, является то, что подсамоуправством перестали признавать форму реализации права, что абсолютно неучитывает нормотворческие и научные воззрения прошлых лет. Норма осамоуправстве стала попросту размыта, круг возможных преступных деяний,подпадающих под нее, стал неопределенно широким, далеко выступающим за рамкиненадлежащей защиты прав, хотя развитие данного состава подсказывало, что логичнымбудет установление для него именно этого места в системе охранительногорегулирования,
С этим и связана, на наш взгляд, большая часть недочетов,возникающих при применении ст. 330 УК РФ. В связи с этим, в работе, в первуюочередь, нами учитывался наработанный отечественным законодателем иучеными-криминалистами положительный опыт, который позволит, по нашему мнению,надлежащим образом сформулировать норму об ответственности за самоуправство.
Сказанное в настоящей главе лишний раз доказывает, что законодательне проявил осмотрительности и не использовал положительный опыт приконструировании в УК РФ нормы об ответственности за самоуправство. В ходепроведенного исследования автору удалось выявить ряд законодательных пробелов вчасти установления уголовной ответственности за самоуправство. Мы учли практикупривлечения к ответственности за данное деяние и высказали ряд конкретныхпредложений по совершенствованию действующего уголовного закона. В числепрочего, мы полагаем нецелесообразным выделение в диспозиции ст. 330 УК РФ вряду актов, устанавливающих порядок реализации права, федеральных законов.Представляется, что в целях законодательной экономии вполне достаточным будетпростое указание на «нормативно-правовой акт», ибо означенным понятием охватываются,в том числе и акты уровня федерального закона.
Предлагается внести изменения в статью 330 Уголовного кодекса РФ,изложив диспозицию основного состава в новой редакции
«Статья 330 Самоуправство
1. Самоуправство, то есть самовольная, вопреки установленномунормативным правовым актом порядку реализация своего действительного илипредполагаемого права, когда правомерность формы реализации этого праваоспаривается потерпевшим, если такими действиями причинен существенный вред,-наказывается...»
Кроме того, данная статья должна быть дополнена примечанием,содержащим указание на повышенный возраст, с которого наступает уголовнаяответственность за данное преступление:
«Примечание: ответственность за преступление, предусмотренноенастоящей статьей, наступает с 18 лет».
Глава 2. Разграничение самоуправства исмежных институтов§ 1 Отграничение самоуправства отпреступлений против собственности и принуждения к совершению сделки или отказуот ее совершения
Наибольшее количество ошибок при применении ст. 330 УК РФ связаноименно с разграничением данного состава и преступлений против собственности[76]. Сложность вданном случае состоит в том, что когда виновный стремится реализовать своедействительное или предполагаемое право за счет имущества потерпевшего, внешнеданные действия напоминают хищение или иное преступление против собственности;и наоборот — лица, виновные в совершении хищений, стремясь облегчить своеположение, зачастую оправдывают свои действия тем, что потерпевший имел передними неисполненное обязательство.
Высшая судебная инстанция, к сожалению, не дала четкихуниверсальных разъяснений по вопросу разграничения указанных составов,ограничиваясь в большинстве случаев исправлением ошибок, допущенныхнижестоящими судебными инстанциями. Единственное исключение — п. 7Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г.№ 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»[77]: «Не образуютсостава кражи или грабежа противоправные действия, направленные на завладениечужим имуществом не с корыстной целью, а, например, с целью его временногоиспользования с последующим возвращением собственнику либо в связи спредполагаемым правом на это имущество. В зависимости от обстоятельств делатакие действия при наличии к тому оснований подлежат квалификации по статье 330УК РФ или другим статьям Уголовного кодекса Российской Федерации». Как видно,данное разъяснение не снимает всех имеющихся вопросов, а напротив, создаетновые. Встает, например, вопрос о квалификации действий лица, совершившегоизъятие имущества хотя и в погашение долга, но при отсутствии действительногоили предполагаемого права на это имущество — например, при наличиидействительного денежного долга потерпевшего виновный изымает принадлежащийпервому телевизор.
Тщательный уголовно-правовой анализ названных составов позволяет счеткостью разграничить их между собой.
В первую очередь, разграничение между самоуправством ипреступлениями против собственности проводится по объекту посягательства. Всамоуправстве непосредственным основным объектом выступают общественныеотношения, обеспечивающие основанный на законах и иных нормативных правовыхактах установленный порядок реализации прав и обязанностей. Факультативнымиобъектами в составе самоуправства являются здоровье и личнаянеприкосновенность. Отношения собственности в самоуправстве застрагиваются лишьпостольку, поскольку сами самоуправные действия связаны с имущественнымипритязаниями виновного, что бывает далеко не всегда, и при этом воздействиеоказывается на имущество, принадлежащее потерпевшему, но не являющеесяпредметом спора (в случае изъятия в погашение долга предмета, принадлежащегопотерпевшему, но иного, чем тот, на который кредитор заявлял свои права — например, бытовая техника вместо денег или наоборот). В случае же самоуправногоистребования имущества, являющегося предметом спора, отношения собственности,на наш взгляд, не страдают вовсе.
Приговором Похвистневского районного суда от 21.02.2005 Т., ранеенеоднократно судимый за хищение, осужден по ч. 1 ст. 139, ч. 1 ст. 330 УК РФ наосновании ч. 2 ст. 69 УК РФ к 2 годам 6 месяцам исправительных работ судержанием в доход государства 10% заработка ежемесячно. На основании ст. 70 УКРФ окончательно назначено 2 года 6 месяцев лишения свободы.
В кассационном порядке приговор не пересматривался.
Президиум областного суда приговор изменил по следующимоснованиям.
Материалами дела и судом установлено, что осужденный и потерпевшаяЛ. состояли в зарегистрированном браке, который расторгли 17.05.2003. Послеосвобождения в июле 2004 года из мест лишения свободы осужденный возвратился кпотерпевшей и проживал у нее, ведя общее хозяйство. 14.10.2004 потерпевшая иосужденный прекратили совместное проживание, осужденный собрал свои вещи ивыехал из квартиры Л., возвратив ей ключи от квартиры. После чего 5, 7 и 12ноября 2004 года Т., незаконно проникнув в жилище Л., самоуправно завладелконсервированными продуктами на сумму 2 340 рублей.
С выводами суда, что этими действиями потерпевшей причиненсущественный вред, согласиться нельзя, поскольку судом установлено, что Т. завладелзаготовленными совместно с потерпевшей продуктами питания, то есть распорядилсяобщим имуществом и ущерб от его действий составил менее чем 2 340 рублей. Иныхкритериев существенного ущерба органом расследования Т. не вменялось.
В связи с вышеизложенным в действиях осужденного отсутствуетсостав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 330 УК РФ. Приговор в этой частиотменен, а производство по делу прекращено. В связи с внесенными изменениямиснижено и назначенное Т. наказание[78].
В преступлениях против собственности непосредственным основнымобъектом преступления являются общественные отношения в сфере охраны всех видовсобственности. При этом, например, Е.Л. Фролов указывал, что «на основерассмотрения собственности как экономического и гражданско-правового отношенияи с учетом задач ее охраны делается вывод о том, что под собственностью вуголовно-правовом аспекте следует понимать состояние принадлежностиматериальных благ как итог (результат) предшествующего производства ипредпосылку (условие) дальнейшего производства»[79]. С.А. Елисеевследующим образом высказался об объекте преступлений против собственности: «Ссоциально-экономической (фактической) стороны преступление против собственностинарушает отношения принадлежности объекта собственности его субъекту.Юридическая сторона преступления против собственности заключается в нарушении юридическогосодержания отношений собственности — субъективного права собственности.Преступление нарушает это как юридическое благо, предоставляющее субъекту общуюправовую власть над принадлежащей ему вещью»[80].
В некоторых хищениях, вымогательстве, а также угоне выделяютсядополнительные и факультативные объекты: в краже в качестве факультативногообъекта выступает неприкосновенность жилища, в грабеже присутствует тот жефакультативный объект, а кроме того — личная неприкосновенность, в разбоевыделяется дополнительный объект — жизнь и здоровье, а также факультативныйобъект — неприкосновенность жилища. В вымогательстве мы говорим о наличии вкачестве дополнительного объекта — отношений, обеспечивающих неприкосновенностьчастной жизни, а в качестве факультативного объекта в данном случае выступаютжизнь и здоровье, в угоне выделяются в качестве факультативных объектов телеснаянеприкосновенность, жизнь и здоровье.
Для некоторых исследователей вопрос разграничения самоуправства откорыстных преступлений по признаку объекта является надуманным — например, Ю.В.Сапронов, критикуя работу А. Анненкова, Н. Скорилкиной и С. Дадонова[81] высказался поэтому поводу следующим образом:
«… При самоуправстве, как считают указанные авторы, таковым выступают«общественные отношения, обеспечивающие основанный на положениях закона илииных нормативных правовых актов порядок совершения каких-либо действий поприобретению, изменению и прекращению прав, а также реализации физическими июридическими лицами своих обязанностей. Но, в отличие от самоуправства,непосредственный объект вымогательства включает в себя иные группы общественныхотношений: 1) общественные отношения собственности, независимо от ее формы; 2)общественные отношения, обеспечивающие физические и моральные блага личности.Таким образом, если действия лица не сопряжены с нарушением установленногоопределенным правовым актом порядка их осуществления, то они, либо образуютсостав иного (не самоуправства) преступления, либо вообще не преступны». Несовсем понятно, почему указанные авторы принципиально противопоставляютобщественные отношения, обеспечивающие основанный на положениях закона или иныхнормативных правовых актов порядок совершения каких-либо действий поприобретению, изменению и прекращению прав, с одной стороны, и реализациюфизическими и юридическими лицами своих обязанностей и общественные отношениясобственности, независимо от ее формы, а также общественные отношения,обеспечивающие физические и моральные блага личности, с другой стороны.Систематическое и грамматическое уяснение содержания каждого из данных правовыхпонятий показывает, что между ними нет принципиального противоречия. Болеетого, применение логического анализа показывает, что первое понятие целикомпоглощает два противопоставляемые ему понятия»[82].Однако, автор не озаботился тем, чтобы немного подробнее рассказать — какимобразом «систематическое и грамматическое уяснение» дали ему основанияутверждать, что два абсолютно разных, не пересекающихся объекта не имеют«принципиальных противоречий»? В сфере преступлений против собственности вреднаносится абсолютным правоотношениям, то есть тем, в которых управомоченномусубъекту противостоит неопределенно широкий круг обязанных лиц, причем этотуправомоченный субъект выступает в качестве потерпевшего. При самоуправстве жеречь идет о ненадлежащей реализации прав, возникших из относительныхправоотношений, в которых определены как обязанный, так и управомоченныйсубъект, причем в качестве виновного может выступать, только субъектуправомочениый.
Следующим признаком, по которому необходимо проводитьразграничение преступлений против собственности и самоуправства, являетсяпотерпевший. Потерпевшим в самоуправстве может быть только обязанный субъект,поскольку по своей сути это деяние представляет из себя реализациюдействительного или предполагаемого относительного права, то есть возникшего изправоотношения, имеющего конкретного (конкретных) обязанного субъекта. Вслучае, если виновный оказывает воздействие на третьих лиц, заведомо в его спотерпевшим правоотношения не вовлеченных (родственники, сожители, родители ит.д.), в целях получения удовлетворения, эти действия надлежит квалифицироватьсамостоятельно.
Таким же образом необходимо квалифицировать действия лица, котороехотя и адресует свои требования обязанному субъекту, однако удовлетворениежелает получить за счет имущества, заведомо потерпевшему не принадлежащего(например, истребование у продавца, или иного материально-ответственного лицаимущества, принадлежащего работодателю в целях погашения долга работника).Нельзя забывать, что в случае если обязанным субъектом будет выступатьорганизация, свои требования виновник может заявить не только руководителюданной организации, но и любому иному лицу, являющемуся работником должника. Вэтом случае фактически удовлетворение виновный получает именно за счетдолжника.
В преступлениях против собственности никаких обязательныхтребований к потерпевшим не содержится, за исключением статьи 160 УК РФ — потерпевшим в ней является лицо, которое с соблюдением установленных правилвверило свое имущество виновному. В остальных хищениях потерпевшими признаютсялица, владеющие имуществом на праве собственности или ином законном основании.
Предмет преступления — следующий признак, по которому необходиморазграничивать самоуправство и преступления против собственности. Предметомпреступлений против собственности признается чужое имущество, право наимущество в составах мошенничества и вымогательства, а также действияимущественного характера — в вымогательстве[83].
Не вполне удачное определение чужого имущества дано, на нашвзгляд, Верховным Судом РФ: «… предметом хищения и иных преступлений…является чужое, т.е. не находящееся в собственности или законном владениивиновного имущество»[84].
Недостаток указанного определения видится в том, что, во-первых,предметом хищения может быть, в том числе и имущество, находящееся в законномвладении виновного — например, ст. 160 УК РФ предусматривает ответственность захищение только такого имущества (если имущество не будет передано в законноевладение виновного — вверено ему, то об указанном составе не может идти иречи). Во-вторых, высшая судебная инстанция, в этом разъяснении определяяпонятие «чужого имущества» необоснованно, на наш взгляд, сузила понятие«своего» имущества до того, на которое имеется право собственности илинаходящееся в законном владении. Подобной точки зрения придерживается А.В.Хабаров, полагающий, что «своим» имуществом можно назвать только то, на котороеу лица имеется вещное право[85].Обосновывается это утверждение ссылками на нормы ГК РФ, регулирующие основанияи порядок возникновения права собственности. Мы полагаем такое перенесениегражданско — правового понятия «свое-чужое» механическим, не учитывающимособенностей уголовно — правового регулирования. Можно ли говорить о том, чтоимущество является чужим, если на него у виновного имеется обязательственноеправо, например, по договору купли-продажи, право собственности, по которомупереходит не в момент его заключения? Полагаем, что именно признак наличияотсутствия действительного или предполагаемого права на имущество, и только онпозволяет надлежащим образом дать понятие чужому имуществу.
В связи с этим предлагаем внести изменения в указанное разъяснениевысшей судебной инстанции, изложив определение чужого имущества следующимобразом: «… предметом хищения и иных преступлений, предусмотренных главой 21УК РФ, является чужое имущество, т.е. имущество, на которое виновный заведомоне имеет ни действительного, ни предполагаемого права (права собственности,права требования по договору и т.д.)». Данное определение позволит более четкои правильно подойти к вопросу отграничения преступлений против собственности отсамоуправства.
Представляется, что предметом самоуправства могут выступать всеуказанные выше предметы, характерные для хищения, кроме того, предметомсамоуправства может выступать собственное имущество.
Достаточно неоднозначно решен в теории вопрос об определенииправового статуса имущества, в отношении которого у виновного отсутствуютвещные и обязательственные права, но данное имущество изымается им в целяхпогашения долга, Фойницкий И.Я., например, указывал«… из понятия похищенияустраняются все случаи, когда виновный действовал в видах осуществлениядействительного или предполагаемого права на захватываемое им чужое имущество,т.е. самоуправно, например, для получения долга, для обеспечения его...»[86]. Соглашаясь свыводом об отсутствии в данном случае хищения, в силу отсутствия, в частности,корыстной цели у виновного, вынуждены, однако, резюмировать, что посылка осамой возможности наличия у виновного действительного или предполагаемого правана чужое имущество является ошибочной, поскольку действительное илипредполагаемое право должны быть основаны на законном притязании на данныйконкретный предмет.
Однако осуществление изъятия имущества, на которое у виновногоотсутствует действительное или предполагаемое право, в целях погашения долгапотерпевшего не означает автоматически наличие в действиях субъекта хищения, ане самоуправства, так как для первого характерен еще ряд признаков, которыемогут отсутствовать при самоуправном изъятии чужого имущества (корыстная цель,признак причинения ущерба собственнику и т.д.). Равным образом, не зависитналичие состава самоуправства от наличия права на изымаемое имущество,обязательный признак- наличие какого-либо действительного или предполагаемогоправа требования по отношению к потерпевшему.
В связи со сказанным полагаем необходимым изложить п. 7Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» в новойредакции: «7. Не образуют состава кражи или грабежа противоправные действия,направленные на завладение чужим имуществом не с корыстной целью, а, например,с целью его временного использования с последующим возвращением собственнику, всвязи с предполагаемым правом на это имущество, либо связи с реализацией иногодействительного или предполагаемого права. В зависимости от обстоятельств делатакие действия при наличии к тому оснований подлежат квалификации по статье 330УК РФ или другим статьям Уголовного кодекса Российской Федерации».
Спорным является вопрос об изъятии имущества, право собственности,на которое перешло по гражданско-правовой сделке, однако, права на которое непереоформлены в установленном законом порядке — например, в практикехозяйственного оборота получила распространение так называемая «продажатранспортных средств по доверенности», то есть продавец и покупатель неоформляют письменный договор купли-продажи, ограничиваясь выдачей покупателю генеральнойдоверенности на право распоряжения данным транспортным средством. На первыйвзгляд, данное имущество продолжает оставаться собственностью продавца, так какдоговор купли-продажи не подписывался.
Однако необходимо помнить, что в силу п.2 ст. 170 ГК РФ сделка повыдаче доверенности является ничтожной как притворная, и к этой сделке, всоответствии с той же нормой подлежат применению правила о прикрываемой сделке- купле — продаже. На основании изложенного, следует сделать вывод, что правособственности на автомобиль перешло к покупателю, о чем продавцу достоверноизвестно, соответственно данное имущество для него является чужим. Вопрос оквалификации действий лица, изымающего автомобиль «проданный по доверенности»,должен решаться с учетом всех фактических обстоятельств по делу.
В зависимости от момента возникновения умысла на изъятиеавтомобиля, способа изъятия, а также целей изъятия можно говорить либо омошенничестве (если умысел на изъятие автомобиля возник у виновного еще дозаключения сделки и потерпевший был введен им в заблуждение), либо о краже,грабеже или разбое (если умысел на изъятие возник после совершения сделки),либо об угоне. Ссылка виновного на то, что он продолжает оставатьсясобственником должна быть в данном случае отклонена по указанным вышеоснованиям и расценена как способ избежать ответственности или облегчить ее. Вслучае же, если виновный стремится в данном случае путем изъятия автомобиля(чужого уже для него имущества) защитить свои права (например, право наполучение покупной цены, которая потерпевшим недобросовестно не уплачена), приналичии всех иных оснований можно говорить, в том числе, и о самоуправстве.
Говоря о разграничении указанных составов по признакам объективнойстороны необходимо отметить возможную внешнюю их схожесть в случаяхосуществления своего права путем изъятия имущества, находящегося употерпевшего; в таких примерах необходимо тщательнейшим образом исследовать всеостальные элементы состава преступления, в частности уделяя особое вниманиеналичию или отсутствию корыстной цели у виновного.
При разграничении ст. 330 УК РФ и ст. 165 УК РФ необходимоотметить, в первую очередь, их различие по признакам объективной стороны:второй состав предусматривает наступление строго определенных имущественныхпоследствий — неполучение потерпевшим должного. Круг возможных последствий всамоуправстве намного шире. Кроме того, в ст. 165 УК РФ обязательным признакомобъективной стороны является способ совершения преступления — обман илизлоупотребление доверием. Совершение самоуправства также возможно сиспользованием обмана, но обязательного требования к данному признаку вуголовном законе не содержится.
В объективной стороне самоуправства обязательными признакамиявляются деяние, выражающееся в самовольной с нарушением установленного порядкареализации права, последствия, причинная связь между ними, а также обстановка,характеризующаяся особыми взаимоотношениями между виновным и потерпевшим — наличием между ними обязательственного правоотношения, а также наличиемвысказанной или презюмируемой оспариваемости действий виновного. В хищениях вкачестве обязательных элементов присутствуют действие, заключающееся впротивоправном изъятии и (или) обращении имущества, последствия в видереального имущественного ущерба собственника или иного законного владельца ипричинная связь между указанными последствиями. Разбой, вымогательство и угонпредусматривают совершение соответствующих действий. В ряде составовпреступлений против собственности в качестве обязательных выступают факультативныепризнаки объективной стороны. Хищения, например, разграничиваются между собой взависимости от способа изъятия (обращения) имущества.
Преступления против собственности и самоуправство также можноразграничить по следующим признакам:
1. Преступленияпротив собственности в подавляющем большинстве случаев совершаются действием(изъятие имущества в хищениях, требования его передачи в вымогательстве ит.д.), самоуправство же, если исходить не из буквы действующего уголовногозакона, а из сути этого преступления, возможно, совершить и путем бездействия — путем уклонения от исполнения обязанности, например, уклонение от возвратаарендуемого помещения;
2. Впреступлениях против собственности действие всегда направлено на имущество,самоуправство может совершаться и без воздействия на имущество, при реализацииправ, не носящих имущественный характер;
3. Вчасти преступлений против собственности, — хищениях, предусмотренные закономпоследствия носят строго определенный характер – реального имущественногоущерба, определяемого исходя из стоимости похищенного имущества. Возможныепоследствия в самоуправстве обозначены в законе неопределенным термином —«существенный вред». Исходя из этого, перечень возможных последствий всамоуправстве намного шире, нежели в хищениях — это могут быть, например:упущенная выгода, организационные последствия, вред здоровью. Реальныйимущественный ущерб также может быть последствием в составе самоуправства соследующей оговоркой: он отсутствует при реализации действительного права на получениеот потерпевшего материальных ценностей путем изъятия равноценного имуществапоследнего. При этом необходимо исходить из того, что потерпевший не претерпелуменьшения наличного имущества — одновременно с уменьшением активов равномерноуменьшилась и кредиторская задолженность потерпевшего, то есть общий баланс егоимущества не пострадал. Имущественный ущерб в самоуправстве может выражаться,например, в том, что самовольно изъятое в обеспечение исполнения требованийимущество в результате ненадлежащего режима его хранения будет повреждено,уничтожено или похищено.
Хищения и вымогательство разграничиваются по способу совершения:кража совершается тайно, грабеж открыто, мошенничество — путем обмана илизлоупотребления доверием и т.д. Разбой совершается с применением физическогоили психического насилия, в особо квалифицированном составе грабежа такжепредусмотрен признак применения насилия.
Для самоуправства ни один из указанных способов не являетсяобязательным, но любой из них может присутствовать. Лицо, самовольнореализующее право, может действовать как тайно, так, и открыто, применяя обманили не используя оный и т.д. Действия субъекта в самоуправстве могут бытьнаправлены как на немедленное получение удовлетворения, так и направлены вбудущее. Использование при реализации права физического или психическогонасилия также возможно — подобные действия подпадают под квалифицированныйсостав статьи 330 УК РФ.
Наиболее разработанным и наименее спорным является вопрос оразграничении преступлений против собственности и самоуправства по субъективнымпризнакам.
В составе самоуправства, исходя из положений логики, субъектомявляется лицо, имеющее по отношению к виновному действительное илипредполагаемое право требования. Кроме того, ни при каких обстоятельствахсубъектом самоуправства не может быть должностное лицо, так как преступленияпротив порядка управления совершаются подвластными в отношениях социальногоподчинения субъектами. Далее сказано, что не обязательно, чтобыпредшествовавшее нарушению положение вещей восстанавливалось самимправообладателем — помощь в реализации действительного или предполагаемогоправа в нарушение установленного порядка может быть оказана и третьими лицами,которые, при наличии соответствующего поручения лица, имеющего право, понесутответственность как исполнители. В подавляющем большинстве преступлений противсобственности также предусмотрен общий субъект. Исключение составляет статья160 УК РФ — «Присвоение или растрата», субъектом которой является только лицо,которому данное имущество вверено. Однако и здесь необходимо еще раз отметить,что если данный субъект совершит действия в отношении вверенного имущества не вцелях хищения, а, например, в целях погашения задолженности по зарплате, то,при наличии всех иных условий, ответственность он понесет не за хищение, а засамоуправство. Отличие в признаках субъекта между преступлениями противсобственности и самоуправством видится в установленном законодателем возрасте,с которого наступает уголовная ответственность. Ответственность за некоторыепреступления против собственности — кражу, грабеж, разбой и угон установлена с14 лет, за остальные преступления против собственности и за самоуправствоответственность наступает с 16 лет. При этом законодатель исходил изклассической посылки, что невозможно привлечение лица к ответственности задействия, опасность которых он не осознает. Уже в четырнадцатилетнем возрастечеловек осознает, что брать чужое нехорошо, однако требовать от него осознаниятого факта, что для реализации какого-либо права необходимо соблюдатьустановленный порядок недопустимо[87].
По признакам субъективной стороны рассматриваемые составыразграничиваются следующим образом. Современное российское уголовноезаконодательство указывает на корыстную цель как на обязательный признакхищения. Помимо этого и теорией, и практикой признано, что при совершениихищения виновный действует с прямым умыслом по отношению к последствиям в видеущерба собственнику, поскольку данное последствие является обязательнымусловием достижения конечной цели виновного. Корыстная цель характерна также идля вымогательства, хотя прямо в уголовном законе об этом не сказано.Отсутствие указания на это в ст. 163 УК РФ справедливо критикуется А.В.Хабаровым и позволяет ему делать вывод о том, что «действия по истребованиюдолгов, соединенные с угрозой и насилием» должны квалифицироваться каквымогательство[88]. Нанаш взгляд подобная точка зрения в корне неверна, так как мы полагаем корыстнуюцель органически присущей составу вымогательства, а очередная недоработказаконодателя не должна служить основанием для ухудшения положения виновных.
Помимо этого вымогательство, а также состав, предусмотренный ст.166 УК РФ — угон, возможны только с прямым умыслом, поскольку являют собой позаконодательной конструкции формальные составы. Для самоуправства, по нашемумнению, характерно наличие косвенного умысла (в неквалифицированном составе),так как конечная цель виновного заключается не в причинении значительногоущерба потерпевшему, а в восстановлении своего нарушенного права.
При самоуправстве наличие корыстной цели исключено — виновный нестремится к обогащению, им двигает лишь желание восстановить свои нарушенныеправа, получить причитающееся, должное.
Также следует остановиться на вопросе разграничения самоуправстваи неправомерного завладения автомобилем или иным транспортным средством безцели хищения (угона). Спорным является вопрос о квалификации действийвиновного, который, реализуя свое действительное или предполагаемое право,завладевает автомобилем или иным транспортным средством, принадлежащимпотерпевшему или находящимся у него. В зависимости от того, имел виновныйдействительное или предполагаемое право на изымаемый предмет, речь, по нашемумнению, должна идти о посягательстве, направленном против отношенийсобственности (если действительное или предполагаемое право отсутствует) илипротив указанного объекта не направленном (если оное имелось). При этом, на нашвзгляд, указанный вопрос должен быть разрешен с учетом разработанного намиопределения действительного или предполагаемого права на имущество как вещногоили обязательственного притязания на конкретный предмет. Не следует забывать,что отсутствие, какого бы то ни было права на изымаемый объект вовсе неозначает отсутствия в действиях лица состава самоуправства, он имеется вслучаях, когда за счет изымаемого чужого имущества погашаются обязательства егособственника. При этом при реализации права возможны две диаметральнопротивоположные ситуации:
1. Виновный изымает автомобиль, на который у него имеетсядействительное или предполагаемое право. Подобная ситуация имеет место,например, в случае изъятия собственником сданного в аренду автомобиля данногоимущества у арендатора помимо процедуры расторжения договора. В этом случаенеобходимо принимать во внимание следующее: если виновный реализует свое правона получение данного конкретного автомобиля, то отношения собственности подугрозу причинения вреда не ставятся, поскольку реализация прав виновного вданном случае и являет собой активную часть содержания правоотношениясобственности. Завладение своим имуществом в данном случае является частнымспособом реализации права, и, соответственно, полностью охватываетсядиспозицией статьи 330 УК РФ, по которой, при наличии иных условий, и должнанаступать ответственность.
2. Во втором случае виновный изымает автомобиль в целях исполнениякакого-либо обязательства, предметом которого данное транспортное средство неявляется, то есть виновный не имеет на него ни действительного, нипредполагаемого права. В этих условиях необходимо, помимо всего прочего,говорить о причинении ущерба отношениям собственности — виновный, входящий внеопределенно широкий круг обязанных субъектов, причинил вред, правоотношениюсобственности, посягнув на неприкосновенность ее предмета. При квалификацииподобных действий необходимо исходить из того, что ст. 166 УК РФ, в отличие отхищений, сконструирована законодателем в виде формального состава — ответственность наступает за сам факт неправомерного завладения транспортнымсредством, причинение ущерба потерпевшему находится за рамками основногосостава, корыстная цель также не является обязательной. Особые признакипредмета преступления — транспортного средства, заключающиеся в том, что оноявляется источником повышенной опасности, а также, чаще всего (но необязательно), имеет значительную стоимость, как раз, и обусловили установлениенаказуемости неправомерного завладения им. Указанные выше моменты неохватываются составом самоуправства, поскольку не учтены в его конструкции и,соответственно, требуют дополнительной квалификации.
Соответственно, в ситуации, когда действительное илипредполагаемое право виновного, например, на получение возмещения отпотерпевшего, реализуется путем изъятия у последнего автомобиля или иноготранспортного средства, на который виновный не имеет ни действительного, нипредполагаемого права, мы имеем дело с идеальной совокупностью статей 166 и 330УК РФ (их соответствующих частей, в зависимости от обстоятельств). В частиреализации действительного или предполагаемого права ненадлежащим образомдействия виновного представляют собой самоуправство. Однако избранныйпреступником способ — угон автомобиля, является уголовно-наказуемым, что влечетза собой необходимость дополнительной квалификации.
Необходимость разграничения составов ст. 330 и ст. 179 УК РФ«Принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения» обусловленалегальным определением сделки, данным в ст. 153 ГК РФ — «Сделками признаютсядействия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение илипрекращение гражданских прав и обязанностей». Исходя из этого, выделяются тривида сделок: правопорождающие, правоизменяющие и право-прекращающие. Такимобразом, действия, направленные на исполнение существующей обязанности (возвратсуммы долга, передача запроданного имущества, возмещение причиненного в прошломущерба) являются разновидностью правоизменяющей (при частичном погашении долгаили изменении существа обязательства, например, при отступном) или правопрекращающей (при полном погашении суммы долга) сделки. В связи с обозначеннымопределением сделки возникает проблема при квалификации действий виновного,который не своими действиями восстанавливает свои действительные илипредполагаемые права, а принуждает потерпевшего исполнить обязанность одним изуказанных в диспозиции ч. 1 ст. 179 УК РФ способов — «под угрозой применениянасилия, уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно распространениясведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересампотерпевшего или его близких». В подобных случаях мы также имеем дело спринуждением к совершению некоей сделки и, одновременно, ненадлежащуюреализацию своего права, соответственно, наблюдается конкуренция между ст. 179и 330 УК РФ[89].
1.Самоуправство может совершаться как собственными действиямивиновного, так и руками потерпевшего, преступление, предусмотренное ст. 179 УКРФ по своей природе совершается только посредством действий потерпевшего;
2.В ст. 179 УК РФ предусмотрена ответственность не только запринуждение к совершению сделки, но и к отказу от ее совершения. Самоуправноеже поведение заключается именно в принуждении к совершению сделки;
3. Наиболее важное отличие заключается, по мнению автора, в том,что исходя из места ст. 179 УК РФ в системе уголовно-правового регулирования,ее диспозиция охватывает случаи принуждения к совершению двухсторонних имногосторонних правопорождающих сделок, то есть те ситуации, при которыхстороны не были связаны до совершения сделки какими-либо правоотношениями (либоэти правоотношения не имеют ничего общего со вновь совершенной сделкой).Действия же самоуправца в рамках ст. 330 УК РФ предполагают наличиеправоотношения между виновным и потерпевшим, в котором они соответственновыступают в качестве кредитора и должника, и принуждение к совершению последнимодносторонней правоизменяющей или правопрекращающей сделки, направленной наисполнение обязанностей потерпевшего. Таким образом, очевидно, что ст. 179 УКРФ применяется в тех случаях, когда виновных стремится установитьобязательственные правоотношения, а ст. 330 УК РФ — там, где имеется намеренияреализовать права, вытекающие из уже имеющегося обязательства,§2 Отграничение самоуправства отпревышения должностных полномочий
Поскольку самоуправством мы признаем осуществление своегодействительного или предполагаемого права, постольку при рассмотрении вопросаоб отграничении самоуправства от смежных составов нельзя обойти сторонойсоставы к самоуправству по этому признаку тесно примыкающие, то естьпредставляющие собой реализацию предоставленного законом права с нарушениемустановленного порядка. Наиболее близким в этом плане к самоуправству являетсясостав, предусматривающий ответственность за превышение должностных полномочий(286 УК РФ). На близость названных составов обращал внимание еще В.Л. Есипов,который указывал, что «превышение власти как форма преступной самодеятельностидолжностных лиц стоит ближе всего к самоуправству как форме преступнойсамодеятельности частных лиц»[90].
Расположение самоуправства и указанного состава в различных главахпредопределено различием в объекте посягательства. Видовым объектом самоуправстваявляется порядок управления, то есть отношения по поводу осуществления властныхполномочий, при которых в отсутствие служебной зависимости управомоченныйсубъект вправе давать обязательные для исполнения подвластным субъектомуказания. В преступлениях, предусмотренных главой 30 УК РФ (в том числе ст. 286УК РФ), видовой объект являет собой общественные отношения, обеспечивающиенормальный порядок несения государственной службы и службы в органах местногосамоуправления. Нетрудно заметить, что самоуправство исторически отнесено кпосягательствам на суверенитет власти, то есть такое положение вещей, прикотором вся ее полнота сконцентрирована у государственного аппарата, виновныйпри этом устанавливает собственный порядок поведения, собственные правила, установки,с которыми вынуждены считаться третьи лица. В разграничиваемом же составевиновные в силу занимаемого положения имеют возможность в той или иной степенипредопределять поведение третьих лиц. Однако сама эта возможность используетсяне в соответствии с ее предназначением. Расположение самоуправства ипреступлений, закрепленных в главе 30 УК РФ, в одном разделе — «Преступленияпротив государственной власти», обусловлено общностью их родового объекта, коимявляются общественные отношения по поводу нормального отправлениягосударственной власти. Суверен в равной степени заинтересован как в том, чтобына его властную монополию не осуществлялось посягательств, так и в том, чтобылица, наделенные властными полномочиями, использовали оные в соответствии с ихпредназначением.
Потерпевший, как обязательный элемент состава, что обосновано намив работе ранее, присутствует в самоуправстве — это должен быть только обязанныйсубъект, в отношении которого с нарушением установленного порядкаосуществляются права виновного. Вред, причиненный иным лицам, требуетдополнительной квалификации. Должностные преступления в большинстве своем несодержат специфических требований к потерпевшим.
С объективной стороны разграничиваемые преступления представляютсобой материальные составы, причем последствия обозначаются в диспозицияхстатей одинаковым термином — «существенный вред», различаются, только лица,которым этот вред причиняется — в ст. 286 УК РФ это «граждане или организациилибо… общество или государство», а в ст. 330 УК РФ предполагается, что это«граждане и организации».
Внимательное исследование сравниваемых составов позволяет сделатьвывод, что самоуправство представляет собой, по сути, превышение полномочий,совершенное подвластным субъектом (в отличие от ст. 286 УК РФ, в которойобязательным является специальный субъект — должностное лицо). Оспариваемость,как обязательный признак самоуправства не выдвигается в составе ст. 286 УК РФ,поскольку должностное лицо осуществляет свои полномочия в сфере публичного права,для которого и так характерна формула «все, что не разрешено, запрещено». Такимобразом, выдвижение требования оспариваемости для состава ст. 286 УК РФпредставляло бы собой простое дублирование, что не соответствовало бы принципузаконодательной экономии. Следовательно, при определении того, является лисовершенное деяние самоуправством, допустимо руководствоваться разъяснениямивысшей судебной инстанции, касающимися превышения должностных полномочий(безусловно, с учетом специфики субъекта): это те действия «… которыеотносятся к полномочиям другого должностного лица либо могли быть совершенысамим должностным лицом только при наличии особых обстоятельств, указанных взаконе или под законном акте, а также действия, которые никто и ни при какихобстоятельствах не вправе совершить»[91].
Наиболее существенные отличия выявляются при исследовании субъектасравниваемых составов. В статье 286 УК РФ субъектом является должностное лицо,то есть субъект, обладающий признаками, закрепленными в примечании к ст. 285 УКРФ. В управленческих отношениях должностное лицо, являющееся представителемвласти, занимает положение управомоченного субъекта, имеющего возможность, какопределено в примечании к ст. 318 УК РФ, определять поведение лиц, «ненаходящихся от него в служебной зависимости».
В составе же самоуправства должностные лица никогда не могутвыступать в качестве субъекта, поскольку по сути своей преступления противпорядка управления осуществляются субъектом, который обязан подчинятьсявластным установкам суверена, или, говоря короче, является подвластнымсубъектом. Должностные же лица выступают в качестве представителя власти и, вслучае посягательства на него или его интересы, должны нести ответственность понормам главы 30 УК РФ.
Выводы по II главе
Преступления против собственности и самоуправство также можноразграничить по следующим признакам:
Преступления против собственности в подавляющем большинстве случаевсовершаются действием (изъятие имущества в хищениях, требования его передачи ввымогательстве и т.д.), самоуправство же, если исходить не из буквыдействующего уголовного закона, а из сути этого преступления, возможно,совершить и путем бездействия — путем уклонения от исполнения обязанности,например, уклонение от возврата арендуемого помещения;
В преступлениях против собственности действие всегда направлено наимущество, самоуправство может совершаться и без воздействия на имущество, приреализации прав, не носящих имущественный характер;
В части преступлений против собственности, — хищениях,предусмотренные законом последствия носят строго определенный характер –реального имущественного ущерба, определяемого исходя из стоимости похищенногоимущества. Возможные последствия в самоуправстве обозначены в законенеопределенным термином — «существенный вред». Исходя из этого, переченьвозможных последствий в самоуправстве намного шире, нежели в хищениях — этомогут быть, например: упущенная выгода, организационные последствия, вредздоровью.
Самоуправство может совершаться как собственными действиямивиновного, так и руками потерпевшего, преступление, предусмотренное ст. 179 УКРФ по своей природе совершается только посредством действий потерпевшего;
В ст. 179 УК РФ предусмотрена ответственность не только запринуждение к совершению сделки, но и к отказу от ее совершения. Самоуправноеже поведение заключается именно в принуждении к совершению сделки;
Наиболее важное отличие заключается, по мнению автора, в том, чтоисходя из места ст. 179 УК РФ в системе уголовно-правового регулирования, еедиспозиция охватывает случаи принуждения к совершению двухсторонних имногосторонних правопорождающих сделок, то есть те ситуации, при которыхстороны не были связаны до совершения сделки какими-либо правоотношениями (либоэти правоотношения не имеют ничего общего со вновь совершенной сделкой).Действия же самоуправца в рамках ст. 330 УК РФ предполагают наличиеправоотношения между виновным и потерпевшим, в котором они соответственновыступают в качестве кредитора и должника, и принуждение к совершению последнимодносторонней правоизменяющей или правопрекращающей сделки, направленной наисполнение обязанностей потерпевшего.
Наиболее существенные отличия ст. 285, 286 УК РФ выявляются приисследовании субъекта сравниваемых составов. В составе самоуправствадолжностные лица никогда не могут выступать в качестве субъекта, поскольку посути своей преступления против порядка управления осуществляются субъектом,который обязан подчиняться властным установкам суверена, или, говоря короче,является подвластным субъектом. Должностные же лица выступают в качествепредставителя власти и, в случае посягательства на него или его интересы,должны нести ответственность по нормам главы 30 УК РФ.
С учетом места самоуправства в системе действующего уголовногозакона был сделан вывод о наличии пробелов в правовом регулировании, которыенеобходимо устранить. В частности, если исходить из сути самоуправства, ононаказывается только в случае, если лицо присваивает полномочия властногосубъекта при защите своих прав (или прав третьих лиц, предоставивших емусоответствующие полномочия). Однако, за рамками уголовно-правовогорегулирования остались случаи присвоения полномочий представителя власти в техслучаях, когда это деяние совершается не в видах осуществления своегодействительного или предполагаемого права. В связи с этим предлагаетсядополнить УК РФ новой статьей 330.1.
Статья 330.1 Самовольное присвоение полномочий должностного лица.
1.Самовольное присвоение полномочий должностного лица, причинившеесущественный вред, -наказывается.,.
2.То же деяние, совершенное с применением насилия или с угрозойего применения, -наказывается...
Заключение
Тщательное уголовно-правовое исследование самоуправства вскрываетвсю сложность и многозначность рассматриваемого явления. Необходимость четкогоустановления всех юридически значимых элементов состава самоуправстваобусловлена необходимостью охраны установленного порядка разрешения споров,обеспечения прав и гарантий, предоставляемых участникам спора при егонормальном, законном разрешении. Кроме того, установление уголовно-правовойрепрессии позволит сохранить монополию государства и его органов на применениемер принуждения, на осуществление правоприменительной деятельности. Наразличных этапах научной работы нами выявлены отдельные особенностиисследуемого преступного деяния и сформулированы конкретные предложения овнесении поправок в действующий уголовный закон, рекомендации по изменениюправоприменительной практики.
Исследование истории развития отечественного законодательства обответственности за самоуправство позволяет выделить ряд основных этапов — начиная от полного разрешения самоуправных действий, являвшихся единственно возможнымспособом защиты, переходящего в стадию постепенного ограничения возможностисамоуправства (по кругу лиц, по обстановке и т.д.), заканчивая полным запретоми введением государственной монополии на осуществление принуждения.Примечательно, что этот процесс проходил параллельно с усилением ролигосударственного аппарата в жизни общества.
1. Представляет интерес эволюция взглядов на суть самоуправства — в XIX веке его признавалипосягающим, в первую очередь, на частные интересы. Однако, уже в XX веке исследователиединодушно сходились во мнении, что основной вред в результате самоуправныхдействий причиняется нормальной деятельности государственного аппарата.
Изначальная посылка, заключающаяся в том, что самоуправствоявляется способом защиты права, привела к необходимости установления характера,оснований возникновения защищаемых прав, которые по сути своей являются правамичастными, возникающими на основании юридических фактов, предусмотренныхзаконодательством соответствующих отраслей права.
2. Исследование вопроса о сути самоуправства как самовольствапривело к выводу о том, что это правонарушение представляет собой ситуацию, прикоторой один из равных по правам и обязанностям субъектов (управомоченный)присваивает себе статус субъекта, осуществляющего управленческие функции,нарушая тем самым сложившиеся отношения социального подчинения, в которых и емусамому, и лицу, в правовую сферу которого вторгается виновный, отведена рольсубъекта подвластного.
3. С учетом места самоуправства в системе действующего уголовногозакона был сделан вывод о наличии пробелов в правовом регулировании, которыенеобходимо устранить. В частности, если исходить из сути самоуправства, ононаказывается только в случае, если лицо присваивает полномочия властногосубъекта при защите своих прав (или прав третьих лиц, предоставивших емусоответствующие полномочия). Однако, за рамками уголовно-правовогорегулирования остались случаи присвоения полномочий представителя власти в техслучаях, когда это деяние совершается не в видах осуществления своегодействительного или предполагаемого права. В связи с этим предлагаетсядополнить УК РФ новой статьей 330.1.
Статья 330.1 Самовольное присвоение полномочий должностного лица.
1.Самовольное присвоение полномочий должностного лица, причинившеесущественный вред, -наказывается.,.
2.То же деяние, совершенное с применением насилия или с угрозойего применения, -наказывается...
4. Ввиду того, что самоуправство тесно примыкает к иным составам,предусмотренным УК РФ, в частности, должностным преступлениям, автором данырекомендации по отграничению их друг от друга на практике. Самоуправство идолжностные преступления разграничиваются, в первую очередь, по признакусубъекта — наличие состава ст. 330 УК РФ в действиях должностного лицаисключено, поскольку самоуправство — суть самовольство, которое проявляетподвластный субъект. По тем же самым основаниям мы полагаем, что нет никакихоснований исключать из числа субъектов ст. 330 УК РФ лицо, выполняющееуправленческие функции в коммерческих организациях, ибо они также относятся кподвластным субъектам.
5. Ныне действующая норма об ответственности за самоуправстворазмыта и не позволяет точно установить — что вообще представляет собой этодеяние.
При буквальном прочтении может создаться ложное представление, чтост. 330 УК РФ является общей для всех умышленных преступлений. Подобный вывод,как нам представляется, не соответствует воле законодателя, а является лишьпобочным эффектом неудачно сформулированной нормы. В связи с этим авторомпредлагается новая конструкция диспозиции основного состава ст. 330 УК РФ,которая позволяет в большей степени отразить все уголовно-правовые особенностиисследуемого состава. Кроме того, данная статья должна быть дополненапримечанием, содержащим указание на повышенный возраст, с которого наступаетуголовная ответственность за данное преступление:
Статья 330 Самоуправство
«1. Самоуправство, то есть самовольная, вопреки установленномунормативным правовым актом порядку реализация своего действительного илипредполагаемого права, когда правомерность формы реализации этого праваоспаривается потерпевшим, если такими действиями причинен существенный вред, -наказывается...
Примечание; ответственность за преступление, предусмотренноенастоящей статьей, наступает с 18 лет».
6. Для формирования единообразной практики квалификациисамоуправства целесообразно рассмотреть возможность принятия ПостановленияПленума Верховного суда РФ, в котором необходимо обратить внимание судов нанекоторые важные моменты, связанные с выявленными характеристиками.
Нам представляется, что учет рекомендаций, приведенных в дипломномисследовании, основанных на исследовании изучаемого явления в различныхаспектах: историческом, сравнительно-правовом, теоретическом и практическомпозволит (пусть только в небольшой части) исправить недостатки в действующемуголовном законе. Конечным итогом должно стать, по мнению автора, стольэффективное действие нормы об ответственности за преступное самоуправство, чтослучаи самоуправного осуществления права станут редкостью в силунеэффективности подобных способов.
/>Список источников и литературы
Нормативно-правовые акты
1. КонституцияРоссийской Федерации от 12.12.1993 г. // Российская газета. 1993. № 237.
2. Уголовныйкодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 22.07.2008) //С3 РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
3. Уголовно-процессуальныйкодекс Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 16.07.2008) //СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
4. КодексРоссийской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 г. №195-ФЗ (в ред. от 22.07.2008) // СЗ РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст.1.
5. Федеральныйзакон от 24.07.2002 г. № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» //СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3019.
Научная литература и материалы периодическойпечати
6. АлексеевС.С. Теория права. М., Статут. 2004. – 684 с.
7. АрзумановС.Ю. К вопросу об особенностях квалификации преступлений // Российскийследователь. 2007. № 8. С. 23.
8. БашковА.В. Вымогательство: отграничение от самоуправства // Российский юридическийжурнал. 2008. № 4. С. 23.
9. БобронскийП.О. Военное право в России при Петре Великом. СПб., Питер. 2003. – 742 с.
10. Борбат А.В., ЗавидовБ.Д., Ендольцева А.В., Милевский А.И. Состав преступления как основаниеуголовной ответственности // Юридический мир. 2008. № 8. С. 21.
11. Бояров С. Предполагаемоеправо в уголовном праве России // Уголовное право. 2006. № 1. С. 23.
12. Булыко А.Н. Современныйсловарь иностранных слов. М., Мартин. 2008. – 976 с.
13. Веселов Е.Г. Физическоеили психическое принуждение // Юридический мир. 2008. № 9. С. 23.
14. Винавер A.M. На граниуголовной и гражданской неправды. М., Статут. 2001. – 632 с.
15. Владимирский-Буданов М.Ф.Хрестоматия по истории русского права. М., Статут. 2004. – 896 с.
16. Временное позаимствованиев уголовном праве: вопросы ответственности / Под ред. Лопашенко Н.А. М.,Волтерс Клувер. 2008. – 228 с.
17. Гауяман Л.Д. Борьба снасильственными посягательствами. М., Юридическая литература. 1969. – 476 с.
18. Дагель П.С. Котов Д.П.Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж., Воронежскийуниверситет. 1974. – 324 с.
19. Демидов Ю.А. Социальнаяценность и оценка в уголовном праве. М., Юридическая литература. 1975. – 398 с.
20. Дубовец П.А.Ответственность за телесные повреждения по советскому уголовному праву. М.,Юрлитиздат. 1964. – 264 с.
21. Елисеев С.А. Преступленияпротив собственности по уголовному законодательству России (вопросы теории).М., Юнити-Дана. 2008. – 278 с.
22. Елисеев С. Хищениепохищенного: проблемы квалификации // Уголовное право. 2008. № 1. С. 16.
23. Есипов В.Л. Превышение ибездействие власти, но русскому праву. М., Статут. 2003. – 236 с.
24. Завидов Б.Д.Уголовно-правовой анализ преступлений против собственности // Российскаяюстиция. 2007. № 9. С. 22.
25. Кизилов А.Ю.Уголовно-правовая охрана управленческой деятельности представителей власти.Ульяновск., УЛГУ. 2007. – 346 с.
26. Комментарий к Уголовномукодексу Российской Федерации (постатейный) / Отв. ред. Лебедев В.М. М.,Юрайт-Издат. 2008. – 836 с.
27. Комментарий к Уголовномукодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. Чекалина А.А., ТоминаВ.Т., Сверчкова В.В. М., Юрайт-Издат. 2007. – 824 с.
28. Коротенко А.Н.Квалификация преступлений против собственности, граничащих со сферой менееопасных деяний (опыт системного подхода) // Российский судья. 2007. № 6. С. 22.
29. Ланге Н. Исследование обуголовном праве Русской Правды. М., Статут. 2006. – 498 с.
30. Малинин В., Капканов В.Уголовная ответственность за самоуправство // Уголовное право. 2006. № 4. С.13.
31. Меньшагин В.Д.Преступления против порядка управления. М., Народный комиссариат юстиции СССР.1938. – 428 с.
32. Модельный уголовныйкодекс для стран СНГ. // Информационный бюллетень межпарламентской ассамблеигосударств-участников СНГ. 1996. Приложение № 10. С. 206.
33. Ожегов С.И. Словарьрусского языка. М., Русский язык. 2006. – 1128 с.
34. Памятники русского права.Выпуск третий. Памятники права периода образования русского централизованногогосударства XIV- XV вв. / Под ред. проф. Юшкова С.В. М., Госюриздат. 1955. –536 с.
35. Петин И.А. Принципсистемности, его значение и отражение в уголовном праве России. М., Юрист.2007. – 236 с.
36. Поленов Г.Ф.Ответственность за преступления против порядка управления. М., Юридическаялитература. 1966. – 218 с.
37. Постатейный комментарий кУголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Громова Н.А. М., ГроссМедиа.2008. – 768 с.
38. Рарог А.И. Вина всоветском уголовном праве. Саратов., СЮИ. 1987. – 486с.
39. Рарог А.И. Субъективнаясторона и квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., Питер.2006. – 386 с.
40. Российскоезаконодательство X-XX вв.: В 9 т. Т. 1. Законодательство Древней Руси. / Подред. Виленского Б.М. М., Юридическая литература. 1991. – 524 с.
41. Сапронов Ю.В. Некоторыепроблемы разграничения самоуправства от смежных составов преступлений //Российский следователь. 2004. № 3. С.27.
42. Семенов В.М. Отграничениекражи от смежных составов преступления // Российский следователь. 2005. № 10.С. 24.
43. Скобликов П.А.Самоуправство при решении имущественных споров: Вопросы уголовно-правовогопротиводействия // Правоведение. 2000. № 3. С. 17.
44. Скорилкина Н., ДадоновС., Анненков А. Отграничение самоуправства от вымогательства // Законность.2001. № 2. С. 32.
45. Снежко А.С. Превышениедолжностных полномочий: законодательный и правоприменительный аспекты (поматериалам судебной практики Краснодарского края). Дисс. канд. юрид. наук.Краснодар., 2004. – 276 с.
46. Соколова О.В.Самоуправство: уголовно-правовая характеристика. Дисс. канд. юрид. наук.Иваново., 2001. – 286 с.
47. Сташис В.В., Бажанов М.И.Преступления против порядка управления. М., Юридическая литература. 1978. – 264с.
48. Стерехов Н.В. Ответственностьза угрозу по советскому уголовному праву: Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М.,1972. – 42 с.
49. Сурков И.К. Самоуправство(уголовно-правовые и криминологические аспекты). Автореф. дисс. канд. юрид.наук. Самара., 2006. – 38 с.
50. Тальберг Д.Г. Русскоеуголовное судопроизводство. М., Статут. 2001. – 568с.
51. Феофилактов А.С.Некоторые вопросы квалификации преступного самоуправства // Российский судья.2008. № 4. С. 27.
52. Феофилактов А.С. Проблемыуголовно-правовой ответственности за самоуправное взыскание долгов // Налоги(газета). 2007. № 8. С. 11.
53. Фойницкий И.Я. Курсуголовного права. Часть Особенная. Посягательства личный и имущественные. М.,Статут. 2006. – 786 с.
54. Фролов Е.А. Объектуголовно-правовой охраны и его роль в организации борьбы с посягательствами насоциалистическую собственность: Автореф. дис.: докт. юрид, наук. Свердловск.,1971. – 44 с.
55. Хабаров А.В. Преступленияпротив собственности: влияние гражданско-правового регулирования. Дисс. канд.юрид. наук. Екатеринбург., 1999. – 278 с.
56. Щербаков А. Самоуправство// Уголовное право. 2008. № 1. С. 17.
Учебная и учебно-методическая литература
57. Конин Н.М.Административное право России: Учеб. М., ТК Велби. 2008. – 682 с.
58. Матузов Н.И., Малько А.В.Теория государства и права: учебник М., Юристъ. 2006. – 824 с.
59. Мелехин А.В. Теориягосударства и права: учебник М., Маркет ДС. 2007. – 862 с.
60. Теория государства иправа / Под ред. Пиголкина А.С. М., М., Городец. 2008. – 846 с.
61. Уголовное право России.Особенная часть / Под ред. Рарога А.И. М., Юристъ. 2008. – 678 с.
62. Уголовное право. Частьособенная / Под ред. Гаухмана Л.Д. М., Эксмо. 2005. – 684 с.
63. Уголовное право РоссииОсобенная часть / Под ред. Здравомыслова Б.В. М., Юрист. 2003. – 702 с.
64. Хабаров А.В. Уголовноеправо РФ. Особенная часть Тюмень., Изд-во ТГУ. 2005. – 642 с.
Электронные источники
65. Энциклопедия Брокгауза иЭфрона. Статья о Игоре Рюриковиче, великом князе киевском //http://bref.nm.ru/il.htmS15.
Практические источники
66. Постановление КонституционногоСуда РФ от 30.07.2001 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности положенийподпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 77 и пункта 1 статьи 81Федерального закона «Об исполнительном производстве» в связи с запросамиарбитражного суда Воронежской области, арбитражного суда Саратовской области ижалобой открытого акционерного общества «Разрез «Изыхский» // Собраниезаконодательства РФ. 2001. № 32. Ст. 3412.
67. Постановление ПленумаВерховного Суда РФ от 27.12.2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже,грабеже и разбое» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 2. С. 22.
68. Обзор кассационной инадзорной практики по уголовным делам Верховного суда Республики Хакасия за2004 год. Кассационное определение от 30 июня 2004 года // Интернет-сайтВерховного Суда Республики Хакасии http//supcouitkhakasnet.ru/obzor/obzjjg_2004.html.
69. Извлечение изпостановления Президиума Самарского областного суда № 0703/255 от 23.06.2005г.// Судебная практика (приложение к информационному бюллетеню Управлениясудебного департамента в Самарской области). 2005. № 3 (18). С.11.