Периодпринципата в истории Римского права
Введение
1. Государственное устройство и управление
2. Население
3. Источники права
4. Юриспруденция
ВВЕДЕНИЕ
Принципат (лат.principatus, от princeps — первый сенатор, сенатор открывающий заседание) —условный термин в исторической литературе для обозначения сложившейся в ДревнемРиме в период ранней империи (27 до н. э. — 284 н. э.) специфические формымонархии, совмещавшей монархические и республиканские черты. Обладатели высшейвласти в основном назывались термином принцепс, этим подчеркивался их статус немонарха, а первого среди равных.
В историографиизакрепился титул «император», хотя основные полномочия главагосударства имел как народный трибун и принцепс.
Система принципата сталаоформляться при Августе, власть которого основывалась на соединении различныхмагистратур. Август и его преемники, будучи принцепсами сената, одновременнососредоточивали в своих руках высшую гражданскую (пожизненный народный трибун)и военную власть. Формально продолжало существовать республиканское устройство:сенат, комиции (народные собрания), магистратуры (кроме цензоров). Но этиинституты потеряли прежнее политическое значение, так как выборы в них и ихдеятельность регулировались принцепсом. Реальная власть была сосредоточена вруках императора и близких к нему людей, его личной канцелярии, штат которойнепрерывно рос, а сфера деятельности расширялась.
Термину «принципат»в исторической литературе соответствует термин «ранняя империя»,который считается более точным. На смену принципату пришёл доминат, гдемонархические черты видны гораздо более явственно, а республиканские институтыбольшей частью упразднены, некоторые переформированы в монархические.
1. ГОСУДАРСТВЕННОЕУСТРОЙСТВО И УПРАВЛЕНИЕ
В 27 году до Р. Х.Октавиан Август сложил с себя ту чрезвычайную власть, которою он пользовался досих пор сначала в качестве триумвира, а потом один, и, таким образом,«восстановил республику». Но в этой «восстановленной»республике появился в его лице новый весьма существенный элемент – новыйэкстраординарный магистрат, император или princeps, совмещающий в себе самыеразнородные, но важнейшие функции, вследствие чего этот период отделяется отпредыдущего.
На первых порах основныепринципы республики по внешности остаются нетронутыми. Признается началонародного суверенитета, созываются народные собрания, императорская властьвыражает себя в старых республиканских понятиях: император является princeps,то есть только как бы первый между равными, получает от народа imperium иtribunicia potestas309 и т. д. Но под этой внешностью совершается глубокоевнутреннее перерождение, процесс постепенной переработки республики вабсолютную монархию. Вследствие этого государственное устройство этого периодаимеет характер чего-то переходного: вначале оно ближе к республике, в конце –почти абсолютная монархия, какою оно решительно становится со времениДиоклетиана310.
Процесс этого превращенияначинается с падения народных собраний. Вначале они еще созываются, но ужетолько больше для формы: их законодательная функция и выбор магистратовсводится к простому утверждению предложений императора или сената; голосованиепревращается в простую acclamatio311, пока, наконец, и эти последние остаткиформы не отпадают. Уже Тиберий переносит избрание магистратов в сенат («acompo comitia ad patres transtulit»312); несколько дольше созываютсянародные собрания для утверждения законов, но это перестает бытьнеобходимостью, а к концу I века по Р. Х. и вовсе прекращается (последнийзакон, изданный с участием народа, есть lex agraria 98 г. при императоре Нерве).
С падением народныхсобраний в качестве высших органов государственной власти остаются сенат иимператор. К сенату переходят теперь все прежние права и функции народныхсобраний, вследствие чего он делается теперь, наравне с императором, носителемгосударственного суверенитета. Вследствие же этого и самое государственноеустройство характеризуется часто как двоевластие или диархия. Внешним образомэто двоевластие выражается в следующем: а) рядом со старыми республиканскимимагистратами, избираемыми сенатом, развивается система чиновниковимператорских, действующих именем императора и по его поручению; b) провинцииделятся на сенатские и императорские: первые управляются сенатом, вторыенепосредственно подчинены императору; с) рядом с государственной казной,находящейся в заведовании сената, – старым aerarium, – появляется казнаимператорская – fiscus; d) как император, так и сенат имеют право чеканитьмонету.
В идеале обе эти власти –император и сенат – должны были действовать рядом, взаимно дополняя иподдерживая друг друга. Но этот идеал оказался неосуществимым. Сенат делаетсяорганом республиканской партии и носителем республиканских традиций; императорскаявласть, напротив, все более и более тяготеет к абсолютизму и не мирится ссоседством сената. Вместо идиллической гармонии, между этими обоими, совершеннопротивоположными, элементами все время идет то открытая, то глухая борьба,приводящая в конце концов к полному торжеству императорской власти и кпревращению диархии в монархию.
Юридически взаимноесоотношение обеих этих властей таково. Сенат, прежде всего, делается теперьединственным законодательным органом; даже проекты императора для того, чтобыполучить силу закона, должны быть внесены в сенат (oratio principis313) иполучить здесь свою санкцию; император, в принципе, как прежде всякиймагистрат, не стоит выше закона; он подчинен ему. Сенат, далее, избирает старыхреспубликанских магистратов, а также самого императора по смерти предыдущего(обыкновенно это избрание также только формальность: преемник указывается самимимператором посредством усыновления или завещания) и сообщает ему егополномочия посредством lex de imperio314. Сенат, наконец, имеет известнуюсудебную и административную власть (например, управление сенатскими провинциями),хотя эта власть чем далее, тем все более и более сокращается.
Император. Какого-либоустановившегося официального титула император не имеет; он именуется imperator,Augustus, но чаще всего – princeps, вследствие чего самый этот период принятоназывать периодом принципата. Princeps, в идее, есть только высшийреспубликанский магистрат, правда, пожизненный и с чрезвычайною властью, но всеже только магистрат, вследствие чего этот период называют также и периодомреспубликанской империи. В лице императора сосредоточивается власть, которуюобыкновенно разлагают на следующие элементы: а) imperium, то есть высшеевоенное командование, управление международными отношениями и высшаяадминистративная власть (а также и право юрисдикции); в качестве военногокомандира император, далее, имеет право полного и бесконтрольного управлениятеми провинциями, в которых обыкновенно стоят войска (провинции императорские –пограничные); b) imperium proconsulare, то есть право общего проконсула надсенатскими провинциями, что дает императору возможность известного контроля инад правителями этих провинций; с) tribunicia potestas, которая дает императорукачество sacrosanctus и право intercessio по отношению ко всем республиканскиммагистратам.
Государственноеуправление, согласно отмеченному началу диархии, осуществляется при помощидвоякой системы органов: республиканских магистратов и императорскихуполномоченных.
а) Республиканскиемагистратуры по имени продолжают существовать все время, но фактически они всеболее и более отстраняются от активного участия в управлении. Консулы лишилисьвоенного командования и вместе с тем своей главной функции; они являются теперьтолько председателями сената и заведуют некоторыми специальными делами –например, делами об опеках, о фидеикоммиссах315 и т. п. Больше всего на своемместе удержалась претура: преторы по-прежнему заведуют юрисдикцией гражданской(производство in jure, составление формул и т. д.) и уголовной (какпредседатели в quaestiones perpetuae). Цензура находится все время в весьмашатком положении. Ценз в прежнем смысле (то есть перепись граждан сраспределением по трибам и т. д.) теперь уже, конечно, не производится,составление сенаторских списков также отходит от нее; тем не менее цензорскаявласть часто вручается императорам (в lex de imperio), пока Домициан необъявил, что впредь она всегда будет входить в состав императорской власти(censor perpetuus316). Эдилы сохраняют только надзор за рынками и торговуююрисдикцию, квесторы фигурируют лишь в качестве органов казначейства.
b) Параллельнопостепенному замиранию республиканских магистратур идет развитие системыимператорских чиновников, как уполномоченных императора. При особе императорастоит его личный совет – consilium principis, который первоначально не имелюридического значения, но с императора Адриана приобрел характер официальногогосударственного учреждения. Во главе всех императорских доверенных лиц стоитpraefectus praetorio, начальник императорской гвардии, а потому лицо осободоверенное. Постепенно ему императоры начинают поручать те или другие дела,подлежавшие личному суду императора, и, таким образом, мало-помалу развиваетсяуголовная компетенция praefectus praetorio над всею Италией. За ним следует:praefectus urbi, начальник полиции, а по связи с ней и уголовной юрисдикции вгороде Риме; praefectus vigilum, заведующий пожарной частью; praefectusannonae, заведующий теперь, вместо эдилов, народным продовольствием; и,наконец, разнообразные curatores317 в отдельных отраслях императорскогоуправления.
Что касается местногоуправления Италии, то оно продолжает и теперь покоиться на принципемуниципального самоуправления. Однако, внутри органов этого самоуправленияпроисходит такое же перемещение центра тяжести, как и в самом Риме.Муниципальные народные собрания исчезают, а их функции переходят кмуниципальному сенату (decuriones); муниципальные магистраты сохраняются. Рядомс ними появляются, однако, императорские контролеры местных дел в лиценазначаемых императором curatores rei publicae318. Первоначальным назначениемих было блюсти интересы императорской казны, но отсюда развился затем их общийправительственный контроль.
Управление провинцийнаходится в руках или посылаемых сенатом проконсулов (провинции сенатские), илипосылаемых императором легатов – legati Caesaris pro praetore (провинцииимператорские). Во всяких случаях правителю провинции принадлежит высшаяполицейская, судебная и финансовая власть. Для предупреждения особенногосближения правителя с местным населением ему запрещается жениться на провинциалке,раздавать провинциалам деньги взаймы, устраивать на свой счет игры. Известноезначение приобретают в течение этого периода провинциальные собрания (conciliaprovinciarum или ?????). Возникли они в связи с развившимся в провинцияхкультом императоров. В известное время представители общин данной провинциисобираются для устройства празднеств в честь императора, причем через депутатовили письменно посылают ему поздравления. Но к этим поздравлениям начинаютприсоединять иногда и разные пожелания относительно местных дел, просьбы, атакже и жалобы на наместников.
После крайнейбеспорядочности республиканского режима в провинциях императорское управление,при всех его недостатках, все-таки внесло сюда большую заботливость и вниманиек интересам провинциального населения: оно установило больший внешний порядок ибезопасность, искоренило грабежи и пиратство, провело дороги, важные не тольков стратегическом отношении, но также и для торговли и т. д. Несомненноеулучшение положения провинций в этом периоде представляет лучшую страницу вистории императорской власти.
2. НАСЕЛЕНИЕ
Если период республикизакончился признанием права гражданства за всеми жителями Италии, то периодпринципата характеризуется распространением этого права и на провинциалов.
В начале периода этоделается двумя путями: а) путем непосредственного дарования права гражданстватем или другим частям государственной территории, тем или другим отдельнымобщинам, причем для освобождения этих новых граждан от обязанности платитьпровинциальную подать часто необходимо еще дарование особого jus italicum319.b) Путем предоставления тем или другим общинам так называемого jus latinum320,то есть того юридического положения, в котором находились прежде latini (полноеjus commercii321, но без политических прав). При этом различаются latium majusи latium minus. В общинах, получивших latium majus, все жители, выбранные вместные магистраты или в сенаторы, eo ipso322 делаются римскими гражданами(cives); в общинах, имеющих latium minus, такой привилегией обладают тольколица, выбранные в магистраты, но не сенаторы.
Все остальныепровинциальные жители остаются в течение первых двух веков этого периодапо-прежнему на правах peregrini323. Но мало-помалу различие между cives, latiniи peregrini фактически сглаживается: политическая сторона этого различия (правоучаствовать в народных собраниях) отпадает вместе с уничтожением самих народныхсобраний. А вследствие этого отпадает и то соображение, которое могло ещепрепятствовать распространению права гражданства на всех подданных империи.Оставалось сделать только последний шаг, и этот шаг был сделан закономимператора Каракаллы 212 г. По сообщению Диона Кассия, Каракалла руководилсяпри этом чисто фискальными соображениями – желанием распространить известныегражданские подати (vicesima hereditatum, 5%-ная пошлина с наследства) напровинциалов. Как бы то ни было, но вследствие этой constitutio Antoniniana324все подданные Римской империи (за исключением лишь некоторых низших слоевнаселения, платящих подушную подать, – так называемые dediticii) получили праворимского гражданства (Fr. 17 D. I. 5: «in orbe romano qui sunt exconstitutione imperatoris Antonini cives romani effecti sunt»325).
В положении latiniостаются теперь только некоторые виды вольноотпущенников, а в положенииperegrini только dediticii, причем в более позднем праве таковыми являются ужетолько лица, низведенные до этой ступени в наказание.
Распространение правагражданства на всех провинциалов повлекло за собой распространение римскогоправа на всю территорию империи, то есть и на те обширные области, в которыхдействовало до сих пор местное право, признававшееся по общему правилу всемиправителями провинций. Среди этих областей особенное место занимали Греция иВосток (Египет, Азия и т. д.), где до сих пор действовало греческое или сильноэллинизированное право. Все эти местные, национальные права (Volksrechte326)теперь сразу лишились своей положительной силы, а взамен их стало действоватьединое имперское право (Reichsrecht327), то есть право римское. Но само собоюразумеется, что на практике сплошь и рядом продолжали применяться многиепрежние местные нормы и обычаи, вследствие чего римское право, действовавшеегде-нибудь в провинциях, далеко не совпадало с римским правом Италии.Чрезвычайно любопытная картина такого своеобразно смешанного права в Египтераскрылась пред нами в последнее время благодаря богатым находкам в этой странеразнообразных документов – папирусов328. Первая крупная находка, сделанная прираскопках в El-Faijum в 1877 г., привлекла к папирусам общее внимание ученых. Стой поры количество найденных документов значительно возросло, и изучение их(папирология) приобрело систематический характер. Исследования в этой областиобнаружили, что местное греко-египетское право упорно удерживалось в жизни иоказало известное обратное влияние на законодательство позднейшихимператоров329.
Что касается сословнойгруппировки населения, то старое деление на патрициев и плебеев исчезает естественно– путем вымирания патрицианских родов; взамен этого прежняя классоваягруппировка на nobiles и ordo equester приобретает сословный характер.
Так, император Августустановил для обоих сословий известный имущественный ценз: 1 миллион сестерциев(около 40 тысяч рублей) для принадлежности к сенаторскому сословию и 400 тысяч(около 20 тысяч рублей) для сословия всаднического, и, кроме того, он утвердилздесь принцип наследственности. Социальное различие обоих сословий сохраняется,осложняясь еще известною противоположностью политической. Ordo senatoriusпредставляет сословие, из которого выбираются главным образом республиканскиемагистратуры и пополняется сенат; естественно, что это сословие являетсяисполненным старых республиканских воспоминаний, а по отношению к новойимператорской власти элементом оппозиционным.
Всадническое сословие,класс денежной аристократии, напротив, получало от нового режима немаловажныевыгоды и потому, в общем, представляет теперь элемент, для императорскихтенденций благоприятный. По преимуществу из этого сословия вербуются теперьимператорские чиновники.
Вся остальная массанаселения, при всем различии профессий и положений, считается простонародьем –plebs, низшую ступень которого (в юридическом отношении) занимают вольноотпущенники– libertini.
В области экономическихотношений наступает некоторое улучшение. Этому способствовало, прежде всего,указанное выше упорядочение провинциального быта. Благодаря большему порядку ибольшей законности, экономическая жизнь провинций пошла нормальнее; впромышленности и торговле наступило заметное оживление, которое стало отвлекатьтуда немало рабочих рук. Во многих местах, благодаря императорским заботам,возникают различные благотворительные учреждения (например, для воспитаниясирот и т. п.), которые помещают свои капиталы в виде постоянных земельных рентв тех или других земельных участках; такой способ помещения капиталов служилвесьма удобным кредитом для землевладельцев и способствовал поднятию иххозяйств.
Большое значение имело, далее,значительное сокращение числа рабов, вызванное почти полным прекращением новыхзавоеваний и слабым естественным приростом их. Благодаря этому рабский трудсделался дороже, и прежняя система пользования им оказывалась не стольвыгодной. Вследствие этого землевладельцы все чаще и чаще прибегают к раздачесвоих имений мелкими участками в аренду, и, таким образом, возрождается классмелкого земельного крестьянства в виде свободных арендаторов, фермеров(coloni).
В широком масштабе этонасаждение крестьянского землевладения практиковалось самими императорами наогромных имениях, им лично принадлежащих: мелкие участки сдавались съемщикам варенду долгосрочную и даже вечную, лишь с обязательством платить определенныйежегодный оброк.
Наконец, прекращение народныхсобраний и народных выборов с возможностью разных подачек, сокращение казеннойраздачи хлеба и т. д. ослабило притягательную силу Рима, и массы пролетариевболее охотно идут теперь на землю и в провинции.
Но все это относительноеулучшение не было прочным. Положение мелких арендаторов сплошь и рядом былотяжелым, зависимым.
Прекращение счастливыхвойн с их богатой добычей, необходимость содержать большие армии для охраныграниц, необходимость оплачивать большое количество чиновников и т. д. – всеэто заставляет правительство увеличивать тягость податного бремени, а этоухудшает и без того нелегкое положение мелких хозяев. Результаты этого не стольострого, но все же печального положения сказались новым общим и ужеповсеместным экономическим упадком в период абсолютной монархии.
3. ИСТОЧНИКИ ПРАВА
Как было сказано выше, сустановлением империи законодательная деятельность народных собраниймало-помалу прекращается. Мы имеем еще несколько (и притом довольно важных)законов из первых времен империи (например, lex Julia et Papia Poppaea330), нозатем lex, как закон, вотированный народным собранием, исчезает, азаконодательство выливается в другие формы.
Вместо народных собранийзаконодательным учреждением делается сенат, и senatusconsulta приобретают силузакона. Но в теории это признается не сразу и не без колебаний. На первых порахsenatusconsulta еще имеют прежнее значение инструкций магистрату (например,претору), от которого уже ближайшим образом зависит осуществление сенатскойволи. Но затем сенату начинают приписывать роль преемника и заместителя прежнихнародных собраний и отсюда выводят непосредственную обязательную силу сенатскихпостановлений. Еще Гай, юрист II века, повествует, что на этот счет былисомнения, хотя сам он придает сенатским решениям силу «как бы закона»(legis vicem). Несколько десятилетий спустя юрист Ульпиан уже пишет решительно:«non ambigitur senatum jus facere posse»331 (Gai Inst. 1.4; Ulpianusfr. 9. D. 1. 3). Инициатива сенатских постановлений мало-помалусосредоточивается в руках императора; его предложения вносятся в сенат, новсегда беспрекословно утверждаются. Такие предложения называются orationes, ипозднейшие юристы иногда самые orationes уже толкуют как некоторый особыйисточник права.
Что касается преторскогоэдикта, то он продолжает и в этом периоде публиковаться каждым новым претором,хотя правовое творчество преторской власти делается постепенно все менее именее решительным и интенсивным; подавляющую массу эдикта составляет теперь то,что называется edictum tralaticium. Поэтому оставалось только сделать последнийшаг, то есть пересмотреть эдикт и закрепить его навсегда. Этот шаг и был сделанимператором Адрианом между 125 и 128 г.332 Он поручил известному юристу тоговремени, Сальвию Юлиану, пересмотреть edictum perpetuum и установить егоокончательную редакцию. Когда это было сделано, эдикт по предложению императорабыл утвержден сенатом и вследствие этого сделался неизменяемым и юридическиобязательным для преторов. Впрочем, и после этого эдикт считается эдиктомпретора и постановления его сохраняют характер jus honorarium, то есть права,имеющего силу и действие только благодаря мерам преторской власти. Прежнийдуализм jus civile и jus honorarium остается, таким образом, в силе и теперь.
После законов XII таблицedictum perpetuum Адриана было первою крупною кодификацией римского права,сводкой всей огромной работы преторов. При пересмотре Юлиан ограничился толькоизменениями редакционного характера: он, например, внес в соответствующие рубрикиэдикта формулы исков, которые раньше все вместе составляли особое приложение кэдикту, присоединил эдикт курульных эдилов и т. д. Лишь в очень немногих местахможно констатировать изменения по существу – так называемые novae clausulaeJuliani333. Текст эдикта до нас не дошел, но на основании разного материала,главным образом, отрывков из «Corpus» Юстиниана, новейшие ученыеделали попытки его реконструкции; наиболее ценную работу в этом отношениипредставляет книга: Lenel O. Edictum perpetuum. 2-е изд., 1907 г.
Но гораздо большеезначение для развития права в этом периоде имеют императорские указы, носящиеобщее название constitutiones principum. Они являются в различных формах: а)эдикты (edicta), то есть общие распоряжения, издаваемые императором так же, каких издавали раньше республиканские магистраты; b) декреты (decreta),императорские решения судебных процессов, поступающих к нему на рассмотрение(нужно иметь в виду, что в этом периоде развивается императорская юрисдикция:император может взять на свое рассмотрение всякое дело, которое захочет или окотором его просят); с) рескрипты (rescripta), ответы императоров наюридические запросы как частных, так и должностных лиц на случай каких-либосомнений при толковании и применении права; d) мандаты (mandata), императорскиеинструкции его чиновникам и правителям провинций, определявшие те или другиестороны суда и управления.
Все эти императорскиеконституции не имеют первоначально силы закона в строгом смысле (lex или senatusconsultum).Император, согласно основному общему принципу этого периода, как сказано,законодательной власти не имеет. Поэтому сила императорских указов покоится надругом, и притом различном для каждого рода их, основании.
1. Edicta и mandataрассматриваются как административные распоряжения магистрата, черпающие своюсилу в его imperium. Поэтому они формально теряют ее со смертью издавшего ихимператора (как преторский эдикт терял свою силу с прекращением полномочийпретора); чтобы сохранить их в действии, необходимо повторение их преемником.Как проявление imperium, edicta и mandata создают не juscivile, а jus honorarium. 2. Rescripta и decretaрассматриваются как толкование действующих законов; из этих последних выводитсяих юридическая сила, и вследствие этого rescripta и decreta независимы от сменыимператоров. Они развивают то jus civile, то jus honorarium, смотря по тому,нормы какого права в них интерпретируются. Мало-помалу, однако, описанноеразличие в характере и силе различных видов императорских конституцийсглаживается. Юристы времен Адриана уже всем им приписывают силу «как бызакона» (legis vicem). Эту силу они выводят из lex de imperio, то естьтого закона, которым каждому императору вручается его власть. Отсюда делаетсязатем уже дальнейшее заключение, что все императорские указы создают не jushonorarium, а как настоящие законы – jus civile.
Дуализм jus civile – jushonorarium продолжает, таким образом, в течение всего периода существовать; ноотпадают системы jus gentium и особых провинциальных прав: с распространениемправа гражданства на всех подданных Римской империи исчезла необходимостьособой юрисдикции для перегринов в Риме и для провинциалов на местах.
4. ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
Как мы видели ранее,юриспруденция уже в конце республики вышла из стадии чисто практическойдеятельности и создала значительную юридическую литературу. В эпоху принципатаона продолжает развиваться далее и достигает беспримерной высоты.
Уже в начале этогопериода влияние юриспруденции усиливается благодаря следующему обстоятельству.С Августа императоры начинают предоставлять некоторым более известным юристамособую привилегию – так называемое jus respondendi, то есть право даватьтяжущимся свои решения как бы от имени императора (ex auctoritate principis) ис обязательною для судьи силой. Спорящие (или один из них) обращаются к такомуюристу, излагают дело и просят его высказывать свое мнение. Юрист, не расследуяфактической стороны дела, высказывает свое заключение, и это заключениеобязательно для судьи по данному делу – разумеется, если факты, указанныесторонами юристу, на суде подтвердятся. Ввиду такого практического значенияподобных заключений, во избежание всяких подделок и подлогов, было предписано,чтобы они были излагаемы письменно и запечатывались печатями (responsasignata).
Обязательные в принципетолько для одного данного дела, такие responsa de facto служили, конечно,весьма важным руководством и для других однородных случаев и, таким образом,являлись важным средством для развития права. Мало-помалу не только такиеформально данные responsa, но и иным образом высказанные мнения (sententiae,opiniones) юристов cum jure respondendi334 приобрели большое влияние напрактику, в особенности, если мнения разных юристов сходились. Вследствие этоготаким мнениям приписывается также сила «как бы закона» (legis vicem),а самые эти юристы в глазах последующего времени представлялись подлинными«создателями права» – conditores juris (ср. Gai. Inst. 1. 7).
Но jus respondendi неуничтожило, конечно, и консультаций обыкновенных, непривилегированных юристов.Их мнения не обязательны для судей юридически, но имеют большое значениефактически, как заключения специалистов.
С усложнением источниковправа и развитием юриспруденции усложняется и юридическое обучение. Возрастаниеюридического материала уже в конце республики давало себя знать, вызываянеобходимость предварительно знакомить учеников с элементарными положениямиправа – instituere. В период империи юридическое обучение распадается ужевсегда на две стадии: а) institutio –сообщение ученикам основных принциповгражданского права в связи с чтением источников (законов XII таблиц,преторского эдикта и т. д.), и б) instructio — усовершенствование путем участияв консультациях патрона. Иногда все обучение в обеих стадиях проходит у одногои того же учителя; иногда же ученик, пройдя первую стадию у одного, длядальнейшего образования переходил к другому. Юридическое преподаваниеразвивается настолько, что появляется даже нечто вроде постоянных училищ,причем некоторым из юристов отводились с этой целью помещения от государства –так называемые stationes или auditoria jus publice docentium. Ученики одного итого же учителя, естественно, выносили многие общие взгляды, отличные отвзглядов учеников другого учителя, и, таким образом, возникало нечто вродеразличных юрдических школ. Преподавание права не ограничивается теперь ужепределами Рима; отдельные практические юристы и преподаватели появляются впровинциях, а к концу этого периода некоторые из провинциальных юридических школдаже приобретают большую известность (в Берите, Александрии, Кесарии335).
Если в эпоху республикиглавную деятельность юристов составляли практические консультации, то в периодимперии они посвящают себя столько же практике, сколько и теоретической разработкеправа; в это время развивается богатейшая юридическая литература. Главнейшимиформами ее были следующие:
а) Для начальногоознакомления с основными принципами права, то есть для руководства в первойстадии юридического обучения, пишутся краткие систематические учебники – такназываемые institutiones, охватывающие все гражданское право – и jus civile, иjus honorarium. Для того же начального юридического образования предназначалисьregulae, краткие юридические афоризмы, и definitiones, общие определенияосновных юридических институтов.
b) Второй типлитературных произведений составляли комментарии. Главным объектом длякомментариев являлись преторский эдикт (commentarii ad edictum) и нормыцивильного права, причем в основу для последних полагался древнейшийкомментарий законов XII таблиц, написанный Муцием Сцеволой (commentarii adQuintum Mucium). Комментировались, далее, отдельные более важные законы. Иногдаюрист ставил себе более широкую задачу – охватить в своем комментарии и jushonorarium, и jus civile; тогда он к комментарию эдикта в соответвующих частяхприсоединял изложение и толкование норм цивильного права. Такая совместнаяобработка обеих частей гражданского права носит название Digesta.Комментируются, наконец, сочинения других, более ранних юристов, причемкомментаторы присоединяют к тексту юриста свои критические замечания – такназываемые notae.
c) Многочисленныесочинения стоят в тесной связи с практической деятельностью юристов. Таковы –responsa, то есть собрания решений, данных юристом в разных представлявшихсяему на практике случаях. Таковы же quaestiones и disputationes, аналитическиеразборы разных юридических вопросов. Из сношений юристов между собой возникаютих epistolae336. Для руководства в юридической практике предназначаютсяsententiae и opiniones.
d) Последнюю (неособенно, впрочем, обширную) группу составляют монографические сочинения –например, «de jure pontificio», «de officio praetoris»337 ит. п.
С внешней стороны всякоесочинение разделяется на книги (libri); последние не объемисты: если принять вкачестве примерного размер книг Цицерона или Тита Ливия, то окажется, чтокаждая книга равнялась нашим 30-40 страницам среднего октаво. Несмотря на это,продуктивность римских юристов заслуживает глубокого удивления: о некоторых изних сообщается, что они написали 300, 400 книг; принимая во внимание, чтокаждые 10 римских libri приблизительно равны нашей средней книге в 300-400страниц, окажется, что они оставили по 30-40 томов338.
Что касается общегосодержания, то юристы трактуют в своих сочинениях все отрасли права – правопубличное («de officio consulis», «de officio praefectipraetorio» и т. д.), финансовое, уголовное и т. д.; но главное и, можносказать, подавляющее содержание составляет право гражданское: это истинная сфераримской юриспруденции, и здесь ее слава.
Укажем теперь наиболееизвестных юристов этой эпохи. Юристы, занявшие уже в эпоху республики видноеположение в общественной жизни, приобретают теперь, в период империи, еще большеезначение. С установлением империи политическая карьера в смысле занятияреспубликанских должностей потеряла свою прежнюю привлекательность, и вселучшие силы стали искать себе поприща в занятии философией, наукой июриспруденцией. К юриспруденции стали обращаться лица, недовольные новымпорядком вещей, сторонники старых республиканских традиций; но к ней же сталиобращаться и люди противоположного лагеря. Юриспруденция сделалась для нихсредством достичь высших ступеней на императорской службе, ибо римскиеимператоры старались привлечь к себе на службу людей знающих и образованных; вособенности юристы необходимы были им в качестве членов consilium339. Врезультате мы наблюдаем блестящее развитие юриспруденции, вследствие чего этотпериод ее называется классическим.
Уже в царствование Августамы встречаем двух выдающихся юристов, сверстников и антагонистов в жизни июриспруденции. Первый из них – Марк Антистий Лабеон – происходил изаристократического рода и по своим политическим убеждениям принадлежал ксторонникам старой республики. При Августе он был одно время претором, нодальше претуры его карьера не пошла: по одним известиям, он отклонилпредложенный ему Августом консулат, а по другим – Август предпочел ему другого.Отказавшись от политической карьеры, Лабеон всецело посвятил себяюриспруденции. Помпоний сообщает, что он полгода жил в Риме и занималсяпреподаванием, а другие полгода проводил в своем поместье, создавая своилитературные произведения. Всего написано им около 400 книг. Умер он между 10 и 22 г. по Р. Х.
Второй – Гней АтейКапитон – в противоположность Лабеону, происходил из незнатного рода,поднявшегося только при Сулле, и принадлежал к партии нового государственногорежима. В политической карьере он пошел дальше Лабеона: в 5 г. по Р. Х. он был консулом, а затем и pontifex maximus340. Литературная деятельность Капитонадалеко не была так обширна, как Лабеона. При жизни оба юриста пользовались,по-видимому, одинаковым влиянием, но впоследствии судьба их была различна: межтем как Лабеон остается одним из первых авторитетов юриспруденции и частоцитируется позднейшими юристами, Капитон забывается, не оставив по себесколько-нибудь заметного следа.
Помпоний, рассказав оЛабеоне и Капитоне, прибавляет затем: «hi duo primum veluti diversassectas fecerunt», то есть что от них пошли как бы две различные школы вюриспруденции. Школа, ведущая свое начало от Лабеона, называется по имени егоближайшего ученика – Прокула – прокульянцами (proculiani), а школа, ведущаяначало от Капитона, по имени ученика этого последнего — Сабина – сабиньянцами(sabiniani; иначе еще – cassiani, от Кассия Лонгина, ученика Сабина).
Действительно, такоеделение юристов (хотя и не всех) существует вплоть до царствования Адриана, ночто именно лежит в основании этих школ, вопрос до сих пор неразъясненный.
С упоминанием об этихдвух школах Помпоний как бы связывает представление о двух различныхнаправлениях в научном смысле. В чем же могло заключаться различие этихнаправлений? Тот же Помпоний, характеризуя двух родоначальников этих школ,говорит, что Лабеон, являясь в политике республиканцем-консерватором, в областиправа был представителем новаторства («plurima innovareinstituit»341), меж тем как Капитон, сторонник нового государственного режима,в области юриспруденции был представителем и защитником старины («in his,quae ei tradita fuerant, perseverabat»342). Из этого можно, как будто,заключить, что школа прокульянцев была школой прогрессивной, а школасабиньянцев – консервативной. Так и думают, действительно, некоторые изсовременных ученых (например, Бонфанте: interpretatio прокульянцев была по духусвоему более прогрессивной; они склонны были более руководиться критериемэкономически-социальным). Господствующее же мнение относится к этому толкованиюскептически: рассмотрение отдельных контроверз, существовавших междупоследователями разных школ, едва ли способно подтвердить мысль о большейпрогрессивности или консервативности той или другой школы. Взамен этого быливысказаны некоторые другие предположения: по мнению Кунтце, противоположностьмежду школами сводилась к противоположности между идеализмом и натурализмом вправе; по мнению Карлова, прокульянцы были представителями национальных начал вправе, а сабиньянцы – начал общенародных, перегринских. Но и эти предположенияне оправдываются, да и вообще известные нам разногласия между школами неподдаются никакому обобщению. Ввиду этого приходится признать более правильныммнение (Бремер, Пернис и др.), что различие школ объясняется просто различием двухюридических училищ права, из которых одно переходило по преемству от Прокула,другое от Сабина: у юристов, получивших образование в одной и той же школе(statio), естественно вырабатывались и сохранялись одинаковые мнения поотдельным спорным вопросам.
Из целой плеяды юристов,группирующихся вокруг этих школ, заслуживают упоминания – из сабиньянцев: ГайКассий Лонгин (от имени которого, как было сказано выше, и самая школаназывается еще cassiani), Целий Сабин, Яволен Приск, из прокульянцев:Нерва-отец и Нерва-сын, Пегас, Нераций Приск. Но наибольшее значение имелиследующие три: 1) Ювенций Цельс; он упоминается в числе заговорщиков противимператора Домициана в 95 г.; затем был претором, два раза консулом – впоследний раз в 129 г. – и членом consilium principis при Адриане. Принадлежалон к школе прокульянцев; его главным сочинением являются «Digesta» в39 книгах. Римское право обязано ему некоторыми новыми идеями, причем егоспецифической особенностью является резкость его критических замечаний (в fr.27 D. 28.1 передан нам ответ Цельса на один предложенный ему вопрос: «autnon intеlligo, quid sit de quo me consulueris, aut valide stulta estconsultatio tua»343). 2) Salvius Julianus, о котором уже было сказановыше, как о редакторе Адриановского edictum perpetuum. Юлиан принадлежал кшколе сабиньянцев; происходил он из города Гадрумета в северной Африке (нынеСуза в Тунисе), где в 1899 г. была найдена колонна, воздвигнутая в честь Юлианаего родным городом. Как явствует из надписи на этой колонне, Юлиан прошелдлинный ряд государственных должностей, был членом consilium императора Адрианаи вообще, видимо, был влиятельным в государстве лицом. Умер он незадолго перед 169 г. Как юрист, Юлиан занимает одно из первых мест в рядах классической юриспруденции; из егосочинений наибольшее значение имели «Digesta» в 90 книгах. Егоучеником Африканом были изданы затем его «Quaestiones». 3) СекстПомпоний, который был уже неоднократно цитирован, как автор, дающий намсведения по истории римского права, в особенности по истории римскойюриспруденции. О жизни его мы ничего не знаем; по-видимому, Помпоний стоял встороне от государственной карьеры и посвящал себя исключительно преподаванию илитературе. Количество его произведений огромно; заслуживают упоминания«Commentarium ad edictum», обнимавший около 150 книг,«Commentarium ad Sabinum», «Variae lectiones» и «Libersingularis enchyridii»344, отрывок из которого в Юстиниановском Своде (fr.2 D. 1.2) содержит те исторические сведения, о которых сказано выше. Как юрист,он представляется не столько оригинальным мыслителем, творцом новых идей,сколько обстоятельным, добросовестным компилятором.
Рядом с указаннымиюристами II века особое место занимает Гай (Gajus), с именем которого связаномного загадочного. Мы не знаем ничего о нем – даже его полного имени: егосовременники о нем не упоминают. Его известность начинается, по-видимому,только с IV века, но зато тогда он приобретает большое влияние: его«Institutiones» делаются всеобщей настольной книгой. Ввиду полногомолчания источников вопрос о личности Гая является и доныне спорным. Моммзенвысказал предположение, что Гай был провинциальным юристом (он единственный изюристов написал ad edictum provinciale345), жившим где-либо в греческой частиимперии, вероятнее всего, в Азии. Мнение Моммзена разделяют Жирар, Фогт инекоторые другие; в несколько измененном виде это мнение было поддержано всамое последнее время Ф. Книпом346: по мнению этого последнего, Гай жил вВизантии. Другие историки, однако, считают это предположение необоснованным(Гушке; в новейшее время Фер в рецензии на книгу Книпа). Было высказано дажемнение, что Gajus есть не что иное, как псевдоним упомянутого выше GajusCassius Longinus (Лонгинеску), но и это мнение было опровергнуто (Герцен)347.Себя Гай причисляет также к школе сабиньянцев.
Особенное значение длянас имеет Гай потому, что до нас дошло более или менее в целом виде егосочинение «Institutiones», найденное в 1816 г. Нибуром в библиотеке Веронского Собора. Манускрипт имеет немало испорченных мест, вследствиечего не все может быть разобрано (несмотря на повторные попытки Гошена, Блюма иШтудемунда).
«Институции»Гая представляют элементарное изложение гражданского права, как цивильного, таки преторского, с очень ценными для нас историческими экскурсами. Общая системаих определяется принципом, высказанным Гаем в самом начале: «Omne autemjus, quo utimur, vel ad personas pertinet vel ad res vel ad actiones»348.Сообразно этому, прежде всего излагается jus quod personas pertinet (перваякнига), где мы находим положения о свободных и рабах, о свободнорожденных ивольноотпущенниках и т. д. Затем следует jus quod ad res pertinet (вторая итретья книга), где говорится о различных видах вещей, о сделках вещногооборота, о наследовании и обязательствах. Наконец – jus quod ad actionespertinet (четвертая книга), где содержится учение о разных исторических формахпроцесса (legis actiones, formulae), об исках, эксцепциях, интердиктах и т. д.
По характеру изложения«Институции» Гая, при всей их чрезвычайной ясности и простоте,отличаются некоторыми странностями: так, например, иногда в них только ставитсявопрос, а ответа не дается. Вследствие этого высказывается предположение, чтоэто не подлинное произведение Гая, а лишь записки его лекций, сделанныекем-либо из его учеников (Дернбург, а в новейшее время Книп. Последний дажеразличает в нынешнем тексте институций несколько наслоений, возникшихвследствие разновременного комментирования). Как бы то ни было, но сочинениеэто, неизвестное для юристов классической эпохи, среди позднейших римскихпрактиков пользовалось чрезвычайным уважением; из него была сделана даже сокращеннаякомпиляция в двух книгах – так наз. «Epitome Gai». Оно же легло воснование «Институций» императора Юстиниана, причем Юстиниан вернулсяк первоначальному тексту из четырех книг.
В конце II и начале IIIвека развитие классической юриспруденции достигает своего кульминационногопункта, причем к этому времени уже окончательно исчезает деление юристов на прокульянцеви сабиньянцев.
Наивысший подъемюриспруденции связывают с именами трех юристов эпохи Северов349.
Виднейшим из них являетсяЭмилий Папиниан, бесспорно самый выдающийся юрист и одна из замечательнейшихличностей. Родом из Сирии, он был связан узами товарищества, дружбы и дажеродства (по второй жене императора) с Септимием Севером, при котором он занималдолжность praefectus praetorio и вообще пользовался огромным влиянием. Послесмерти Септимия Севера он старался поддерживать мир между двумя братьямиКаракаллой и Гетой, и это навлекло на него гнев Каракаллы. Когда после убийстваГеты Каракалла потребовал от Папиниана, чтобы он составил речь в оправданиеэтого убийства, Папиниан, по преданию, ответил: «non tam facileparricidium excusari potest, quam fieri»350 и за это был в 212 г. казнен. Для юристов позднейшего времени Папиниан был первым и непререкаемым авторитетом;наибольшее значение из его трудов имели quaestiones в 37 книгах и responsa в 19книгах.
Двумя ближайшимисовременниками Папиниана были Павел и Ульпиан. Юлий Павел был сначала асессоромпри Папиниане, потом членом consilium principis вместе с Папинианом приСептимии Севере и Каракалле, наконец praefectus praetorio при АлександреСевере. Павел – один из самых плодовитых писателей: он написал более 300 libri,причем одной из особенно излюбленных им форм литературы были критическиезамечания к сочинениям его предшественников (notae). Одно из сочинений Павла,именно его sententiae, приобрело впоследстии особенное значение.
Домиций Ульпиан был родомиз Тира в Финикии; он также был сначала вместе с Павлом асессором приПапиниане, а затем членом совета и praefectus praetorio при Александре Севере(опять вместе с Павлом351). В качестве praefectus praetorio он задумал,по-видимому, рядом мер обуздать распущенность преторианцев352, но это ему неудалось: после неоднократных покушений он был убит ими на глазах у императора в 228 г. Ульпиан также написал большое количество сочинений, наиболее обширнымииз которых являются комментарии ad edictum (83 книги) и ad Sabinum (51 книга).Наибольшее количество цитат в Юстиниановских «Digesta» (около однойтрети всего) взято именно из Ульпиана.
После этих корифеевклассической юриспруденции она быстро клонится к упадку. Из юристов болеепоздних следует назвать Модестина (ученик Ульпиана), Тертуллиана иГермогениана, но все это уже не звезды первой величины.
Такой быстрый упадокюриспруденции объясняется различными причинами, но две из них играют главнуюроль: а) После Северов наступает для римского государства эпоханепрекращающихся смут (в течение 50 лет сменяется 17 императоров), во времякоторых спокойное занятие правом было немыслимо; неустойчивость общественнойжизни приводит к общему понижению культурного уровня. b) Все то, что ещеоставалось мыслящего, искало выхода из общего кризиса в христианстве, котороевсе сильнее и сильнее распространяется и увлекает умы.
Из обширной юридическойлитературы Рима до нас дошло, сравнительно со всей ее массой, очень немногое.Кроме упомянутых «Институций» Гая и отрывков из некоторых другихпроизведений (sententiae Павла и т. д.), в Юстиниановском Своде сохранилисьмногочисленные цитаты из сочинений различных юристов. Однако, попытка собратьвсе эти разрозненные цитаты и расположить их по авторам и произведениям, изкоторых они заимствованы353, обнаружила, что от каждого цитированного сочинениямы имеем по большей части лишь несколько сравнительно с целым незначительныхкусков, ничем между собою не связанных. Тем не менее, и то, что мы имеем,представляет богатейшую юридическую сокровищницу, которая не исчерпана до концаи до сих пор.
Главное достоинстворимской юриспруденции заключается в тонкой разработке практической стороныправа, и в этом отношении она дала блестящие образцы юридического анализа,обнаружила тонкое понимание практических потребностей гражданского оборота.Основное содержание сочинений заключается в мастерском решении разнообразныхслучаев жизни, причем именно здесь сказываются в полной мере отмеченныедостоинства римских юристов. Но их мало интересовала история права: ихисторические сообщения случайны и отрывочны. Их мало интересовала также теорияправа; лишь изредка они пытаются дать известному положению то или иноефилософское обоснование, причем далеко не всегда такое обоснование бываетудачным. Истинная сфера римского юриста – в анализе правовых норм и вопределении юридической природы конкретных правоотношений.
Если период республикизаложил основы нового общенародного права (jus gentium), то с точки зренияобщего хода римского праворазвития главное значение периода принципатазаключается в детальном развитии этих основ классической юриспруденцией.Преторский эдикт и законодательство республики только вывели грандиозное зданиевчерне; классическая юриспруденция довершила работу внутренней отделкой.