Значение мотива и цели преступления в уголовном праве

Оглавление
Введение
1. Субъективное вменение и субъективная сторона преступления
1.1 Основные положения субъективного вменения
1.2 Понятие субъективной стороны преступления
2. Мотив ицель, и их правовое значение
2.1 Понятиевины
2.2 Мотив и целькак элементы содержания вины
3. Формы вины
3.1 Умысел иего виды
3.2Неосторожность и ее виды
Заключение
Списокиспользованных источников

Введение
Единственнымоснованием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащегопризнаки всех элементов состава преступления: объекта и объективной стороны,субъекта и субъективной стороны. При отсутствии любого из названных элементовне может быть уголовной ответственности. Но если субъект, объект и объективнаясторона преступления представляют собой объективную реальность, существующуюнезависимо от человеческого сознания, то субъективная сторона являетсянепосредственным продуктом сознания и с этой ее сущностью связаны все трудностиее установления, понимания и оценки.
Внутренняяпсихическая деятельность субъекта преступления является наиболее скрытымэлементом состава. Не случайно говорят: чужая душа – потемки. Положениеосложняется тем, что и сам субъект преступления в связи с нередкойподсознательной мотивацией и многими эмоциональными помехами не всегда вернопонимает глубинное содержание своей психической деятельности. Значительная доляпреступников, особенно насильственных, не могут сформулировать мотивы своегоповедения и подменяют их мотивировками. А мотив является основнойпсихологической сутью любого, в том числе и преступного, поведения, безадекватного отражения которого невозможно установить вину субъекта
Установлениесубъективной стороны преступления необходимо для практической реализациипринципа вины при разрешении конкретного уголовного дела. Суд при разрешенииуголовного дела должен установить объективную истину. Важнейшей составнойчастью объективной истины, подлежащей установлению по каждому уголовному делу,является вывод следственных органов и суда о наличии или отсутствии вины лица всовершении преступления, о содержании, форме и степени вины преступника.
Безустановления субъективной стороны преступления невозможно правильное решениевопроса о наличии в действиях лица состава преступления, а, следовательно, оналичии основания уголовной ответственности; невозможна правильная квалификацияпреступления; наконец, без этого невозможна индивидуализация уголовнойответственности и назначение справедливого и целесообразного наказания. Инымисловами, без истинного вывода о виновности невозможно выполнение задач, стоящихперед уголовным судопроизводством. Этим и объясняется актуальность избраннойтемы.
Цельюработы является изучение мотива и цели, как наиболее характерных признаковсубъективной стороны преступления.
Длядостижения цели необходимо решить следующие задачи:
– изучитьисторию развития учения о мотиве и цели преступления;
– проанализироватьправовое содержание рассматриваемых признаков субъективной стороны;
– изучитьпрактику квалификации мотива и цели при рассмотрении дел в судопроизводстве;
– разработатьпрактические рекомендации по квалификации субъективной стороны.
Объектомисследования является субъективная сторона как признак состава преступления.
Предметисследования – мотив и цель и их значение для уголовной ответственности.
Принаписании работы использовались следующие методы исследования: исторический,логический, систематический, анализа, сравнительно-правовой,специально-юридические. Работа состоит из трех глав, введения и заключения.
1. Субъективное вменение и субъективная сторона преступления
1.1Основные положения субъективного вменения
Всоставе преступления нет иерархии признаков: нет признаков главных, болееважных, и менее важных. Все признаки равноправны, все одинаково важны, иотсутствие любого из них, хотя бы одного, равносильно отсутствию всего составав целом.
И все жереальные условия работы следователя, адвоката, оперативника, судьи, прокурора илюбого другого правоприменителя таковы, что значение одного, уже известногопризнака, позволяет предопределить значение многих других, пока ещенеизвестных. И даже при выявлении большинства признаков состава, подлинный ихсмысл не прояснится, пока не будет осмыслен пусть всего лишь один –единственный признак последний по счету, но не по важности. Например,действительная цель преступления чаще всего кажется очевидной уже в началеследствия, но практически она устанавливается в большинстве случаев лишь какитоговый результат следствия и суда и без такого итога нельзя понять смыслсовершенного преступления.
Даже приустановлении всех признаков, они, прежде чем получить общую квалификацию, сноваи снова исследуются каждый в отдельности и вместе со всеми другими. К тому жесами признаки различны и по своему объекту, и по своей информативности. И еслиобъективная сторона выступает как источник, «главный поставщик»конкретных фактов, физических характеристик деяния, то есть изначально наиболеенадежных доказательств, менее других могущих быть сфальсифицированными; еслисведения о субъекте преступления и, следовательно, о субъекте ответственностиза преступление концентрируют всю работу правоприменителя на решении главноговопроса, вопроса об ответственности – чьей именно и какой, если глубокоепонимание объекта деяния позволяет судить о характере посягательства, топризнаки именно субъективной, внутренней, психологической стороны преступлениядают возможность полного представления о деянии, его субъекте и егоответственности. Если объективная сторона преступления – это внешняяхарактеристика преступления (общественно опасное действие или бездействие,общественно опасное последствие, причинная связь, место, время, способ,обстановка, орудия и средства совершения преступления), то субъективная сторонаявляется его внутренней (по отношению к объективной стороне) характеристикой.Субъективная и объективная стороны – это совокупность внешних и психологическихпризнаков одного явления. Преступление, будучи конкретным актом поведения человека,представляет психофизическое единство, в котором внешние проявления поведения(действие или бездействие) и вызванные ими изменения связаны с внутреннийстороной – теми психическими процессами, которые порождают, направляют ирегулируют человеческое поведение (субъективная сторона преступления) [10, с. 42].Только с учетомвнутренних свойств, субъективных особенностей поведения, психического отношениясубъекта к своим поступкам и их последствиям возможна их целостная, системнаяправовая характеристика как законных, юридически безразличных или женезаконных, поскольку личность объективирует себя не только в объективнойдеятельности (объективная сторона) неразрывно физически (поведением, то естьдействием или бездействием), но, прежде всего, социально, в качестве автономносамоопределяющегося общественного существа, в качестве субъекта, членаобщества, гражданина государства.
Содержаниевнутреннего отношения к тем или иным объективным и юридически значимымпризнакам конкретного преступления может существенно различаться. Например,лицо, которое застали на месте преступления, производя выстрел в направлениипоявившегося очевидца, может желать убить его, но может иметь намерение лишьранить последнего, чтобы избежать задержания; оно может сознавать, что стреляетв сотрудника милиции, или не знать этого; предвидеть, что своим выстрелом можетубить или ранить других граждан, или не предполагать подобных последствий ит.д. Совокупность подобных отношений и формирует результирующую направленностьсубъекта на совершаемое деяние в целом, выраженную в той или иной форме вины.Юридическая значимость данных отношений в конкретных случаях может быть разнойи их нельзя рассматривать по какому – то условному шаблону: одно отношение –всегда главное, другое – второстепенное.
Вуголовно-правовой литературе, например, спорят о том, какое отношениепреступника является определяющим: к совершаемым действиям или наступившимпоследствиям. Вопрос этот важный, так как связан с уголовной ответственностью инаказанием. Но данный спор не выходит за рамки уголовно-правовойцелесообразности, поскольку в реальной жизни у субъекта преступленияналичествуют не одно-единственное отношение к действиям или последствиям, недва – к действиям и последствиям, а более или менее непротиворечивый рядотношений к каждому юридически значимому объективному признаку конкретногодеяния. И любое отношение может оказать то или иное влияние на квалификациюпреступления.
В ст. 5УК РФ, раскрывающей принцип вины (принцип субъективного вменения), говорится онеобходимости установления внутреннего отношения субъекта и к действиям(бездействию), и к последствиям. Но такое же отношение следует устанавливать ик отягчающим и квалифицирующим обстоятельствам, и другим юридически значимымпризнакам состава преступления. Например, нельзя привлечь лицо к уголовнойответственности по п. «г» ч.2 ст. 105 УК РФ за убийство женщины, еслионо не знало, что женщина находится в состоянии беременности, как нельзяпривлечь лицо по п. «в» ч.2 ст. 164 УК РФ за хищение и порчудокументов, если оно не сознавало, что эти документы имеют историческую,научную или культурную ценность. Юридическая значимость того или иногосубъективного отношения лица к различным элементам конкретного составапреступления изначально определяется социально-психологической сутью поведениясубъекта, но в юридической квалификационной оценке решающую роль играют ужеправовые положения. Последние являются своеобразным «прокрустовым ложем».Если то или иное психическое отношение не укладывается в юридическую формулу,оно отбрасывается или даже «подгоняется» под нее. При этом иногда забывается,что уголовно – правовые определения различных аспектов субъективной стороныявляются всего лишь интегрированным юридическим отражением различныхпсихологических реалий, отражением, как правило, неполным, нередкоприблизительным и даже искаженным [28, с. 28]. Законодатель, стремясь к более или менее адекватному обобщенному отражениюсубъективных отношений в уголовно – правовых дефинициях, как правило, упрощаетсложную психическую деятельность, что связано, по меньшей мере, с тремяфакторами. Во–первых, с объективной невозможностью абсолютно адекватно выразитьлюбые реалии в понятиях и определениях. Известно, что человеческое отражение –не простое, не непосредственное и не цельное; оно представляет собой процессряда абстракций, формирования и образования понятий, которые охватываютобъективные закономерности условно и приблизительно.
Во–вторых,с решением уголовным правом относительно узких и сугубо юридических задач,которые не включают в себя глубинных психологических закономерностей. Заимствуязнания из психологии, уголовное право традиционно отстает от уровня развитияпсихологии. И это отставание в определенной мере обусловлено консервативностьюправа и его практическими потребностями в относительной стабильностисобственных определений.
В–третьих,с тяготением уголовного права к четким рамочным определениям, в связи, с чемоно вынуждено идти на известные упрощения, ограничения и дифференциации,которых нет в реальной психологии преступного поведения, где все взаимопереходыпостепенны.
С этимиобстоятельствами в первую очередь и связаны многие спорные и нерешенныепроблемы субъективного вменения и субъективной стороны.
1.2Понятие субъективной стороны преступления
Субъективнаясторона преступления – это внутренняя психологическая характеристикапреступного поведения, заключающаяся в психическом отношении преступника к совершаемомупреступлению в целом и его отдельным юридически значимым элементам объективногохарактера (общественно опасному действию или бездействию, преступнымпоследствиям, причинной связи между действиями и последствиями, месту, времени,способу, орудиям, средствам и другим обстоятельствам совершения преступления) вчастности. Она является относительно сложным образованием, состоящим из рядавзаимосвязанных социально – психологических элементов, имеющих общее иособенное уголовно – правовое значение. К ним относятся: вина, мотив и цельпреступного поведения, эмоциональное состояние лица в процессе совершенияпреступления.
Подустановлением субъективной стороны преступления понимается процесс установленияв деянии субъекта признаков умысла или неосторожности, указанных в законе,выяснение вида, содержания и направленности умысла, содержания неосторожности,мотивов, цели преступления и иных признаков субъективной стороны и определениестепени вины преступника [15,с. 30].
Приустановлении субъективной стороны преступления следствие и суд нередкоиспытывают значительные трудности. И это понятно: нужно исследовать не тольковнешнюю сторону действий обвиняемого, но и внутреннюю, психическую сторону этихдействий, «помыслы и чувства» обвиняемого, его мотивы и желания.Причем, естественно, трудно ждать от обвиняемого чистосердечных показаний поэтому вопросу. Психика (психическое) представляет собой внутреннее содержаниежизни человека, его мысли, чувства, намерение, волю. Психические процессыобычно подразделяются на интеллектуальные (познавательные), эмоциональные иволевые. При этом надо иметь в виду, что такое деление является условным и вотдельности (сами по себе), такие процессы не существуют. Лишь в единстве, втесном сплаве интеллекта (познания), чувства и воли и существует психикачеловека. Тем не менее, для уяснения содержания и значения, как в целомсубъективной стороны преступления, так и образующих ее признаков привлечениевнимания к составляющим психику элементам (процессам) является не толькополезным, но и необходимым. Каждый из признаков, образующих субъективную сторонупреступления, характеризует психическое содержание. Основным признакомсубъективной стороны преступления уголовно – правовая наука считает вину. И этообоснованно. Поведенческий акт может быть признан преступлением лишь при наличиивины человека, его совершившего. Вина – понятие юридическое (уголовно-правовое,административно–правовое и гражданско-правовое). В то же время оно имеетглубинное психологическое содержание.
Мотив ицель преступления, а также эмоциональное состояние субъекта в момент совершенияпреступления – понятия, непосредственно заимствованные из психологии, но вуголовном праве имеющие узко юридическое толкование, ограниченное потребностямиуголовной ответственности. И эти нормативные ограничения формально отодвигаютосновополагающие с точки зрения психологии элементы поведенческого акта (мотив,цель, эмоции) на второй план, делая их факультативными (необязательными)признаками субъективной стороны преступления.
Онистановятся обязательными лишь тогда, когда в диспозиции статьи Особенной частиУК в отношении их имеется прямое указание (убийство по мотиву религиознойненависти – п. «л» ч. 2 ст. 105; изготовление в целях сбытаподдельных денег – ст. 186; причинение вреда здоровью в состоянии аффекта – ст.113 и т. д.). Хотя, и это нужно подчеркнуть, при анализе любого деяния они посути своей являются ключевыми факторами в понимании субъективного отношениялица к своим действиям и их последствиям. Общеизвестно, что вину лицаневозможно установить без анализа того, что хотел преступник, какие цели онперед собой ставил, в каком состоянии находился. Установление вины внемотивации, целеполагания и состояния субъекта в момент совершения преступленияможет носить лишь формальный оценочный характер. Поэтому попытки некоторыхученых представить вину, мотив и цель взаимосвязанными, но различными исамостоятельными формами психической активности, которые не включаются друг вдруга [17, с. 36], не совсем корректны. Мотив и цельпрямо «не входят» в вину лишь по воле законодателя, который, упрощаяи формализируя ее в прагматических целях (мотивы и цели – трудно доказуемыеобстоятельства), обрисовывает ее формы вне психологического ядра поведения (мотиваи цели), хотя оно и входит в вину по своей сути. Косвенно мотивы и целипреступления представлены в виде нормативных положений: лицо желало или нежелало наступления общественно опасных последствий. Поэтому те специалистыуголовного права, которые, различая вину, мотив и цель, как-то включаютпоследние в вину, стоят ближе к психологическому пониманию данного вопроса, тоили иное вхождение мотивов и целей в вину совсем не означает утраты ими своегособственного психологического и – в определенных законом пределах юридическогозначения. Это свидетельствует лишь о реальной взаимосвязи различных элементовсубъективного отношения преступника к совершенному деянию.
Уголовноеправо обоснованно тяготеет к формальным и прагматичным границам понятий. Оноиспользует условные дифференциации, что облегчает правовой анализ. Но такоетяготение, обусловленное задачами уголовного права, не может быть определяющим,когда оно заимствует естественнонаучные понятия, имеющие объективно заданнуюсистему взаимосвязей. Игнорирование этого обстоятельства может быть одним изусловий объективного вменения.
Внутренняяпсихологическая характеристика преступного поведения субъекта, его отношение ксовершаемым общественно опасным действиям, их социально вредным последствиям идругим объективным признакам занимает особое место в составе преступления как основанияуголовной ответственности. И это находит прямое отражение в законе. УК РФ 1996 г. в своей Общей части около 50 раз прямо обращается к терминам вины (умысла и неосторожности), мотиваи цели преступления. Косвенное присутствие этих понятий наличествует во многихразделах Общей части, особенно там, где решаются вопросы назначения наказания,освобождения от уголовной ответственности и наказания, ответственности несовершеннолетнихи т.д. На субъективную сторону прямо и косвенно указывается в каждом составепреступления Особенной части УК: прямо – во всех случаях описания преступлений,совершаемых только по неосторожности (их около 50), и некоторого числа деяний,совершаемых умышленно (около 10); косвенно – при описании остальных умышленныхдеяний (более 200), поскольку в соответствии с ч.2 ст.24 УК в тех диспозицияхстатей Особенной части, в которых нет указания на неосторожную вину,ответственность возможна лишь при умышленном совершении преступления.
Такоевнимание уголовного законодательства к субъективной стороне преступленияобусловлено двумя основными обстоятельствами. Во–первых, провозглашениепреступными тех или иных общественно — опасных действий жестко и однозначносвязано с уголовной ответственностью лиц, их совершивших. Степень, формы и видывины могут быть самыми разными, но вне установления конкретной ее формы и видауголовный запрет утрачивает свой изначальный практический смысл. Реализация ответственностибез конкретно установленной вины делает ненужным само существование уголовногоправа, ибо невозможно обеспечить законность, не соблюдая принципа ответственностиза вину.
Во-вторых,субъективная сторона занимает основную долю доказательственной деятельности напредварительном следствии и в суде и вызывает основные споры государственногообвинения и защиты; более половины следственных и судебных ошибок приходятся насубъективную сторону преступления
Неполное,неточное, ошибочное или предубежденное установление (оценка) психическогоотношения субъекта к своим действиям и их последствиям является не тольконаиболее распространенным, но и самым грубым, а при определенных условиях иуголовно наказуемым нарушением принципа субъективного вменения (ст.299, 303,305 УК РФ).
Субъективнаясторона преступления, включающая в себя вину, мотив, цель преступления ипсихическое состояние преступника во время совершения преступления, являетсянеотъемлемой частью любого состава преступления. Она имеет важное значение нетолько для обоснования уголовной ответственности и квалификации деяния, но идля назначения наказания, освобождения от уголовной ответственности инаказания, определения вида исправительного учреждения, а также для выработкистратегии и тактики ресоциализации осужденного и его исправления.
Настатистическом уровне анализа различных элементов субъективной стороны решаютсямногие криминологические вопросы личности преступника, мотивации преступногоповедения, его причинности и предупреждения. Значение принципа ответственностиза вину в уголовном правосудии состоит в том, что он обеспечивает практическиправильное применение уголовного закона к конкретным случаям совершенияпреступления, нацеливая деятельность судебных и следственных органов висследовании фактических обстоятельств каждого дела на выяснение наиболееглубокой сущности содеянного — того действительного отношения лица к интересамобщества, которое было проявлено в умышленном или неосторожном совершении лицомобщественно опасного деяния [33, с. 61].
2. Мотив и цель, и их правовое значение 2.1Понятие вины
Согласност. 14 УК РФ преступным признается лишь такое общественно – опасное деяние,которое совершается виновно. Без вины нет преступления, и лицо, какие бысоциально опасные последствия от его действий не наступили, не подлежитуголовной ответственности и наказанию. Значение вины многоаспектно. Анализнаучной литературы и действующего законодательства по проблемам вины показываетмногофункциональное значение данной категории.
Так, вУК РФ законодатель под виной понимает не только институт уголовного права –глава 5, но и отождествляет ее с субъективным умением (этот вывод можно сделатьиз ч. 2 ст. 5 УК РФ). Кроме того, он рассматривает вину как непременное условиеуголовной ответственности за совершение общественно опасного деяния (ч. 1 ст. 5УК), выделяет как принцип уголовного права (название ст. 5) и называет ее однимиз основных признаков в понятии преступления (ч. 1 ст. 14 УК РФ).
Ещеболее обширное функциональное назначение вины дастся в науке уголовного права.
Вина, пообщему признанию, относится к субъективной стороне преступления, но соотношениеэтих категорий в уголовно-правовой литературе – предмет продолжительнойдискуссии. Некоторые ученые рассматривают вину как синоним субъективной стороныпреступления, высказывается и противоположная позиция.
Винаесть совокупность юридически значимых признаков, необходимых и достаточных дляофициального признания того, что данное деяние совершено – умышлено инеосторожно — именно данным лицом. Субъективная сторона, являясь более емкимпонятием, не исчерпывается содержанием вины, субъективная сторона якобывключает наряду с виной и другие психические моменты (мотив, цель, эмоции).Данная точка зрения получила распространение и в учебной литературе.
Ответ наэтот вопрос можно получить лишь после раскрытия содержания вины и еекомпонентов.
Субъективнаясторона преступления есть совокупность признаков, необходимых и достаточных дляюридически значимой характеристики психического отношения субъекта к своемупреступлению и его последствиям то есть для официального признания того, чтоданное деяние было умышленно или неосторожно совершено именно данным лицом.Сравним предложенные определения.
Субъективнаясторона включает только психологическую характеристику преступления, толькоумысел или неосторожность, а в особых случаях – еще мотив и цель. Особенноважно, что наличие этих признаков может предполагаться заранее. Так, о любомпрошлом, нынешнем или будущем хищении можно с абсолютной уверенностью сказать,что оно совершено умышлено, потому что похитить можно только с прямым умыслом.
Констатациявины требует выявления не только психологических, но и всех иных, в том числеобъективных факторов и признаков. Суждение о вине есть итоговое суждение и опреступлении, и о субъекте, его ответственности, и о многом другом.
Границыи условия применения принципа вины определяются во многих нормах Общей иОсобенной части УК. Например, глава 5 УК так и именуется «Вина». Темне менее, ни уголовное законодательство прошлого, ни действующий УК, употребляяэтот термин, не дают ее законодательного определения. Понятие вины обычнораскрывается через нормативное описание ее форм и теоретическое обоснование. В некоторыхисследованиях акцент сделан на этическое предназначение вины, что вина этоморальный, нравственный упрек личности за содеянное им. Достаточно часто внаучных работах вина рассматривается как субъективное основание ретроспективнойуголовной ответственности, то есть то, что противоположно по своей сутипозитивной ответственности. Эта позиция уходит своими корнями еще в дореволюционноеправо России. Так, например, С. Г. Фельдштейн основное предназначение вины виделв качестве критерия наказания. Этот вывод сторонниками данного понимания виныделается на том основании, что в процессе совершения преступления социально – психологическиймеханизм восприятия действительности личности отражает не только нормативныетребования, которые предъявляет общество к поведению (в том числе и преступному),но и те правовые последствия, которые могут наступить для этой личности. Внекоторых работах вина представляется как регулятор преступного поведения. Поройона отождествляется с причастностью "… личности к противоправному поведениюи его последствиям". Распространенной является трактовка вины какпсихического отношения к совершаемому преступлению или психическую оценку поведения.Понималась и понимается вина как признак преступления. Данное теоретическоеположение нашло отражение в Уголовном Кодексе России 1996 года. И, хотя в ранеедействующем Законодательстве признак виновности не указывался, при определениипреступления он всегда подразумевался, и его всегда указывали как теоретики,так и практики. В значительной части научных трудов вина трактуется многоаспектно,в них, по сути дела, указываются почти все вышеперечисленные характеристикивины или большинство из них. Имеются и другие определения вины. Некоторыеученые в одном научном исследовании вину рассматривают в одном контексте ипонимают под ней одно, а в другой работе она рассматривается и трактуется вином аспекте.
Неоднозначноепонимание вины в уголовном законодательстве и в науке уголовного правасказалось и на понимании ее в следственно – судебной практике. Можно суверенностью утверждать, что воззрение практического работника на пониманиевины в значительной мере определяется тем, какое научное направление в вопросахвины имело место в вузе, на факультете (или даже на кафедре), которые онокончил. Разноречивости в понимании вины способствует и законодатель, потомучто не дает этого понятия в уголовном кодексе. И, хотя УК 1996 года сделалсущественное продвижение на пути осуществления субъективного вменения приразрешении уголовных дел, что выразилось в изменении понятий умысла,неосторожности, определения случая и т.д., но все-таки понятия вины не дал.Между тем оно необходимо. И не только для смягчения разногласий междуразличными точками зрения. Оно необходимо, во-первых, для того, чтобыопределить природу вины как психического феномена, проявившегося при совершениисоциально значимого деяния. Во-вторых, необходимо для выяснения того, чтообразует содержание вины и ее сущность. В–третьих, оно нужно для того, чтобыопределить, к чему устанавливается, точнее, имеется виновное отношение – кдеянию, его последствиям или преступлению в целом. В–четвертых, это понятиенеобходимо для уяснения того, является ли вина проявлением только осознанногоили бессознательного психического, или же она есть результат взаимодействиятого и другого. В–пятых, оно нужно для определения значимости вины всубъективном вменении.
Слово «вина»в русском языке имеет множество значений. Так, под виной понимаются ипроступок, и преступление, и их причина, и ответственность за них и т.д. Вуголовном праве под виной, прежде всего, принято понимать психическое отношениесубъекта к совершаемому деянию. Такое понимание вины сложилось в результатедискуссии по проблемам вины, которая проходила в 50-е годы. В итоге дискуссиибыла отвергнута так называемая оценочная теория вины, которая рассматривалапсихическое отношение лица к совершаемому деянию и последствиям не как реальносуществующее, а лишь как оценку судом всех объективных и субъективныхобстоятельств, связанных с преступлением, а также личностью преступника. Дальнейшиеисследования понятия вины содействовали отрицанию не только оценочнойдеятельности суда как признака вины, но и признаков, характеризующих деяние,личность виновного, и других моментов. В определении вины подчеркивалась еенеразрывная связь с деянием, с преступлением путем указания на предмет психическогоотношения субъекта – деяние и его последствия. Итак, в ходе упомянутойдискуссии и в результате последующих исследований ученых – криминалистов «былосформулировано научно обоснованное материалистическое определение понятия вины,которое соответствовало советскому уголовному законодательству и из которогоисходила теория советского уголовного права и судебная практика: вина – этопредусмотренное законом и порицаемое советским судом от имени государства психическое,в форме умысла или неосторожности, отношение лица к совершаемому им общественноопасному деянию и его последствиям» [10, с. 69].
К этой «психологической»концепции вины склоняется и современная прогрессивная научная мысль. Ибо толькоэта теория дает возможность привлечь к уголовной ответственности лицо заобъективно совершенное и субъективно «охваченное» деяние, т.е. за то,что лицо реально совершило, но в строгих рамках его желания, осознания ипредвидения. Только на основе такого подхода уголовная ответственность можетдействительно строиться на виновности субъекта и быть справедливой. Только наэтом пути создается возможность для внутреннего раскаяния лица за совершенное ипринятия им примененных к нему уголовно – правовых санкций. Только при этихусловиях возможен процесс переосмысления субъектом своего отношения к общественноопасному поведению, поскольку он знал и понимал, что делал; хотел наступлениявредных последствий и предвидел их; должен был и мог их не допустить.
Итак,буду исходить из того, что вина – это правовая категория, обозначающая связьвнутреннего мира человека с совершаемым противоправным деянием в видепсихологического отношения к нему в определенных формах и являющаяся в силуэтого одним из оснований субъективного вменения, квалификация содеянного,определения содержания и пределов уголовной ответственности за это деяние.
Сущностьи понятие вины можно определить, прежде всего, как совокупность социально –психологических свойств, приобретенных в процессе социального общения ихарактеризующих отрицательное отношение личности к охраняемым уголовным закономинтересам и ценностям общества, которое выражается по отношению к ним вобщественно опасном, противоправном деянии [12, с. 120]. Применяя уголовно-правовую норму, правоохранительные органы неустанавливают этого отрицательного отношения субъекта к интересам личности иобщества. Данное отношение трансформируется самим законодателем вуголовно-правовых нормах, социальная сущность вины получает юридическую оценкупосредством ее описания в той или иной части УК Российской Федерации.2.2 Мотив и цель как элементы содержания вины
Необходимойпредпосылкой правильного понимания вины как субъективного основания уголовнойответственности является выяснение психологического содержания вины, т.е. техпсихических мотивов, которые определяют и корректируют поведение преступника,характеризуя таким образом его отношение к своим действиям и ихобщественно-опасным последствиям, что, в свою очередь, позволяет судить овнутренней сущности данного лица, его отрицательном отношении к различного родасоциальным ценностям, а иногда и к обществу в целом.
Основнымисторонами психической жизни человека являются психические процессы(последовательность изменений психической деятельности при том или ином видевзаимодействия человека с миром, начиная от деятельности мышления и кончаядвигательными реакциями); психические отношения (избирательные, активные, положительныеили отрицательные связи человека с действительностью); психические состояния(общий функциональный уровень, на фоне которого развивается процесс);психические свойства личности (свойства отношений, состояний и деятельности). Впсихологическом содержании преступления также надо видеть эти стороны:субъективная сторона его (вина), во–первых, это психическое отношение субъектак окружающей действительности и совершаемому деянию, во–вторых, это психическийпроцесс, развертывающийся во времени, имеющий свою динамику, начало и конец;этот процесс протекает на фоне определенного психического состояния субъекта,которое нередко играет важную роль; в преступлении, в его субъективной стороневыражаются определенные психологические свойства, качества личности [17, с. 71].
Содержаниевины, в конечном итоге, образуют и предопределяют через психические процессы,доминирующие отношения личности. Именно они в большей мере и глубже раскрывают,показывают нам внутренний мир человека, содержание его интеллектуальных,волевых и эмоциональных психических процессов, с помощью которых отличаютсядруг от друга внешне схожие, но социально различные действия и их последствия.Такими доминирующими отношениями при совершении социально значимых (в том числеи преступных) действий выступают:
Отношениелица к другим людям, обществу в целом, его ценностям (в том числе и правовым),идеалам (или наоборот, порокам);
Отношениек себе, своим потребностям, интересам, наклонностям, привычкам, смыслу своейжизнедеятельности;
Отношениек конкретным предметам внешнего мира, предметам своего удовлетворения черезличностный смысл совершаемого и его социальной значимости. Без анализа этихотношений невозможно раскрыть содержание психического.
Кольскоро вина – это психическое отношение лица к доминирующим общественнымотношениям выражается, проявляется через и посредством его противоправногодеяния, то, как совершенно правильно подчеркивается юридической литературе,отношение это осуществляется осознанно, а само деяние выступает каксознательный волевой акт. Вне сознания нет отношения [37, с. 58]. Поскольку преступление всегдапредставляет собой конкретный акт человеческого поведения, то психологическаясторона его включает в себя все те компоненты (аспекты, моменты), которыеприсущи всякой человеческой психике, вступающей через посредство поступкачеловека, его деятельность в определенные отношения с окружающей средой,природой и обществом. Такими компонентами человеческой психики являются – интеллектуальный(познавательный), волевой и эмоциональный (чувственный). В жизни они тесносвязаны и взаимообусловлены, образуя единый психический процесс, отдельныемоменты которого могут быть выделены лишь условно и рассмотрены самостоятельнопри теоретическом анализе для более глубокого уяснения их содержания и формпроявления. В этом можно убедиться, обратившись к структуре психическойдеятельности человека и тем этапам, которые она проходит в процессе егоповедения. Как общеполезная, так и вредная деятельность человекадетерминируется его материальными и духовными потребностями, которые в своюочередь, порождаются условиями жизни человека. На основании потребностей учеловека возникают определенные интересы, на базе которых формируютсяпобуждения (мотивы), обусловливающие постановку соответствующих целей.
Весьэтот психический процесс имеет определенную эмоциональную окраску, происходитпод контролем сознания и направляется волей лица, которое, осознав мотивы ицели, а также средства их достижения, принимает решение совершить определенныедействия (или воздержаться от таковых).
Этиположения являются исходными в психологии, на них базируется и уголовное право,давая характеристику преступного поведения, спецификой которого является то,что лицом совершается общественно опасное деяние, влекущее за собой общественноопасные последствия.
Описываясубъективную сторону преступления, законодатель указывает на такие ее формы какумысел и неосторожность. Причем умысел делится на прямой и косвенный, анеосторожность на легкомыслие и небрежность. Описание этих форм также даетсяуголовным законом, в котором указывается, что «преступление признаетсясовершенным с прямым умыслом, если      лицо осознавало общественную опасностьсвоих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежностьнаступления общественно опасных последствий и желало их наступления» (ч.2ст. 25 УК РФ); «преступление признается совершенным с косвенным умыслом,если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия),предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало,но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично»(ч. 3 ст.25 УК РФ); «преступление признается совершенным по легкомыслию,если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствийсвоих действий (бездействия), но без достаточных тому оснований самонадеяннорассчитывало на предотвращение этих последствий» (ч.2 ст.26 УК РФ); «преступлениепризнается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможностинаступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотяпри необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и моглопредвидеть эти последствия» (ч. 3 ст.26 УК РФ).
Психологическоесодержание вины, таким образом, включает в себя определенное состояние сознанияи воли субъекта по отношению к содеянному – общественно опасному деянию и егопоследствиям. Однако совершенно очевидно, что описанное в законе состояние сознанияи воли, образующие конкретные формы вины, как и в любом ином поведениичеловека, неразрывно связаны с эмоциональной (чувственной) стороной психическойдеятельности, мотивами и целями поведения лица. При конструировании какумышленной, так и неосторожной вины законодатель использует лишь два элемента психики– интеллектуальный и волевой. Однако, не включая мотив, цель и эмоции вопределение форм вины, законодатель исходит из того, что эти компонентычеловеческой психической деятельности всегда присущи человеческому поведению, втом числе и преступному.
Интеллектуальныемоменты – это сознание лицом характера совершаемых действий, т.е. основанная намышлении способность человека понимать фактическую сторону своих действий иобстоятельств, при которых они совершаются, так и их социальный смысл изначение. Важнейшей предпосылкой сознания характера своих действий являетсяспособность человека предвидеть их возможные последствия (фактическую сторону исоциальный смысл), т.е. воспринимать причинную связь между действиями ипоследствиями. Совершая преступление, лицо охватывает своим сознанием объектпреступления, характер совершаемых действий (бездействия), предвидит (либоимеет возможность предвидеть) последствия в материальных преступлениях. Еслизаконодатель включает в число признаков преступления, например, место, время,обстановку, то осознание этих дополнительных признаков также входит всодержание интеллектуального элемента вины. Когда законодатель понижает илиповышает уголовную ответственность за какое–либо преступление, учитывая смягчающиеили отягчающие ответственность обстоятельства, то при совершении данногопреступления эти обстоятельства должны охватываться сознание виновного.
Интеллектуальноеотношение субъекта может быть неодинаковым по отношению к различнымобстоятельствам. Одни обстоятельства могут быть осознаны определенно, другие –предположительно; одни отражаются в сознании правильно, адекватно, другие – вразличной степени ошибочно.
Нередколицо имеет возможность осознавать (предвидеть) определенные обстоятельства, ноне воспринимает их сознанием. Нереализованная возможность в данном случаесвидетельствует о том, что субъект располагал объективной информацией, и у негоне было каких-либо препятствий к осознанию этой информации. Неосознание вданной ситуации тех или иных обстоятельств – также определенное психическоесостояние, обусловленное личностными особенностями, которое зависит и отвосприятия личностью тех раздражителей, которые воздействуют на нее.
Предметомволевого отношения субъекта служат те же фактические обстоятельства, которыесоставляют предмет интеллектуального отношения.
Воля –практическая сторона сознания, функция которой заключается в регулированиипрактической деятельности человека. Волевое регулирование поведения –сознательное направление умственных и физических усилий на принятие решения,затем на достижение поставленных целей, устранение препятствий или удержание отактивности [10, с. 70]. Воля – это способность человека,проявляющаяся в самодетерминации и саморегуляции им своей деятельности.Благодаря волевым усилиям человек контролирует свое поведение, руководит своимидействиями, подчиняет свое поведение правовым требованиям. Волевой актпредполагает постановку цели, планирование средств ее достижения, действие,направленное на ее осуществление.
Вуголовном законодательстве волевые признаки виновного психического отношенияпринято выражать в желании наступления, в сознательном допущении последствий, врасчете на их предотвращение. Во всех случаях волевое отношение своим предметомимеет последствие, а различные формы вины характеризуются различным волевымотношением именно к последствиям. Действие (или бездействие) лица должны быть волевыми,они являются средством достижения его цели. В некоторых случаях причиной совершенияпреступления служат слабые волевые усилия, проявленные субъектом. Например,растерявшись, врач не находит правильных средств для оказания помощи больному,не ставит правильного диагноза, что влечет или может повлечь смерть больного.Подобные случаи могут повлечь уголовную ответственность лишь при условии, чтосубъект имел возможность проявить требуемые волевые усилия.
Вситуациях, когда волевой акт отсутствует (проспал, потерял), человек отвечаетза то, что не использовал свой возможности для предотвращения вредныхпоследствий. Это также характеризует отношение лица к интересам личности,общества, а поэтому установление признака реальной возможности имеет значениедля установления наличия вины. Стоит описать и такие характеристики вины как направленность,объем и степень вины.
Судебнойпрактике известны случаи несовпадения действительного содержания вины субъектас фактически содеянным им. Поэтому в таких случаях решающее значение дляустановления субъективной стороны и квалификации преступления приобретаютнаправленность умысла, раскрывающая его действительное содержание. Поднаправленностью умысла понимается «сосредоточенность сознания и воли лицапод воздействием определенных мотивов на достижении конкретного, мысленнопредставляемого результата (поставленной цели), который должен наступитьвследствие совершаемого им деяния» [16, с. 87]. Установление направленности вины – это частный случай конкретизации еесодержания. Содержание и направленность — это две стороны одного и того жеявления – психического отношения субъекта к содеянному им. К существеннымхарактеристикам вины следует отнести не только ее содержание и форму, но и объемвины, т.е. «совокупность психических отношений виновного ко всемобъективным признакам преступления, инкриминируемым субъекту… Он устанавливаетграницы круга фактических обстоятельств, характеризующих юридическую сущностьсовершаемого деяния, виновное отношение к которым обосновывает возможность ихвменения субъекту преступления» [16, с. 89].
Вина,являясь свидетельством «отрицательного отношения» может иметьразличные степени, обусловливающие различную меру порицания лица и меру его ответственности.Степень вины определяется тяжестью провинности лица перед обществом и зависитот обстоятельств, как относящихся к составу преступления, так и находящихся заего пределами, а также от степени осознанности всех этих обстоятельств ихарактера мотивации поведения лица. Определение наличия и степени вины являетсязавершающим этапом в решении вопроса об ответственности и наказуемости.Поскольку уголовное право исключает возможность объективного вменения, то всеобстоятельства, влияющие на характер и степень общественной опасностисовершенного преступления должны преломиться через содержание той формы вины,которая присуща вменяемому в ответственность преступления.
Уголовно-правовоезначение вины трудно переоценить. Во-первых, исходя из принципа виновнойответственности, вина служит для отграничения преступных деяний отнепреступных. В соответствии с ч. 2 ст. 5 УК РФ объективное вменение, т.е.уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается.Во-вторых, если законодатель дифференцирует ответственность в зависимости от формывины, она влияет на квалификацию преступления. Например, убийствоквалифицируется по ст. 105 УК РФ, а причинение смерти по неосторожности – по ст.109 УК РФ. Форма вины служит также разграничительным признакомумышленного и неосторожного причинения вреда здоровью (ст. 111 и 118 УК РФ)умышленным и неосторожным уничтожением или повреждением чужого имущества (ст.167 и 168 УК РФ) и другими преступлениями. В–третьих, формы вины учитываютсяпри законодательной категоризации преступлений. К преступлениям небольшой,средней тяжести и тяжким могут относиться как умышленные, так и неосторожные, ак особо тяжким преступлениям могут быть отнесены только умышленные преступления(ст.15УКРФ). Различие умышленной и неосторожной вины учитывается в целом рядедругих случаев реализации уголовной ответственности и наказания (дляопределения оснований уголовной ответственности за предварительную и совместнуюдеятельность, при отмене условного осуждения и условно – досрочного освобожденияи т.д.).
3. Формы вины3.1 Умысел и его виды
Уяснивпонятие вины, то есть содержание этого важнейшего уголовно – правовогоинститута, принципа и общего начала уголовной ответственности, ее субъективногооснования, перейдем к характеристике конкретных ее форм.
В самойобщей первоначальной схеме вина делится в соответствии сч.1 ст.24УКна:умышленную; неосторожную. Затем, в свою очередь, умышленная вина подразделяетсяна различные виды прямого и косвенного умысла (ст.25УК), а неосторожная вина –на легкомыслие и небрежность (ст. 26 УК). Умысел как форма вины гораздо чащепредусматривается законодателем, чем неосторожность. Это обусловлено, преждевсего, традиционным представлением о большей тяжести умышленных деяний, которыекриминализировались законодателем. Действующее уголовное законодательствохарактеризует умысел как психическое отношение, при котором лицо сознавало общественноопасный характер своего деяния или бездействия, предвидело возможность илинеизбежность и желало или сознательно допускало наступление этих последствий. Прямойумысел включает в себя три взаимосвязанных признака: 1) осознание лицомобщественной опасности своих действий (бездействия); 2) предвидение возможностиили неизбежности наступления общественно опасных последствий; 3) желание ихнаступления. Косвенный умысел тоже предполагает три признака: 1) осознаниелицом общественной опасности своих действий (бездействия); предвидениевозможности наступления общественно опасных последствий; 3) нежелание, носознательное допущение этих последствий либо безразличное к ним отношение.Первым общим признаком обоих видов умысла по действующему законодательствуявляется осознание лицом общественной опасности своих действий (бездействия).Общественная опасность деяния, с точки зрения законодателя или правоприменителя,является сложным и многоаспектным понятием. Оно лежит в основе декриминализациидеяний, категоризации преступлений по тяжести, назначении наказания и т.д.
Применительнок умышленной вине конкретных лиц это понятие употребляется в номинальном иупрощенном значении. Судебная практика исходит из того, что лицу достаточнолишь в общих чертах осознавать, что совершаемое им действие (бездействие) причиняетвред личности, собственности, общественному порядку и другим общественнымотношениям, охраняемым уголовным законом. Большинство криминалистов такжеполагают, что содержание умысла – не что иное, как отражение психикой виновногообъективных свойств общественно опасного деяния. Такое понимание содержанияумысла обусловливало идеологизированный подход к оценке психического отношениялица к содеянному, в то время как задача юридической науки – установлениеотражения психикой виновного противоправного характера деяний. Посколькууголовная противоправность служит юридической характеристикой общественнойопасности, нас должно интересовать негативное отношение к правовым запретам, ане к социальной оценке содеянного. Однако сознание противоправности нельзяотождествлять с сознанием запрещенности деяния той или иной нормой. Сознаниеуголовной противоправности означает, что лицо, зная (хотя бы в общих чертах) обуголовной ответственности за деяния, которые оно совершало, понимало, что егодеяния запрещены под страхом наказания.
Как ипредшествующее уголовное законодательство России, УK РФ 1996 г. прямо не включает в формулу умысла осознаниеуголовно – правовой противоправности, являющейся юридически более точным выражениемобщественной опасности. Тем не менее, о правозначимом осознании общественнойопасности действия (бездействия) можно говорить лишь в том случае, если этопредусмотрено в законе. Осознание объективной вредности действия (бездействия),которое не признано преступным, оценивается как юридическая ошибка и исключаетуголовную ответственность.
Вреальной действительности осознание общественной опасности и уголовнойпротивоправности исторически традиционных деяний (убийств, краж, грабежей ит.д.) практически едино. Оно формируется в процессе социализации, приобретенияжизненного опыта, получения образования, чтения художественной литературы, просмотрафильмов и т.д. Но в действующем УК много норм, которые нельзя познать на бытовомуровне. А судебная практика продолжает идти по устоявшейся в советское времятрадиции: незнание уголовно – правового запрета лицом, совершившем преступление,не является законным основанием для освобождения его от уголовнойответственности, так как, с одной стороны, осознание противоправности неявляется юридически значимым элементом вины (противоправности нет в формулевины), а с другой – уголовное право исходит из древней исторической презумпции:Ignorantia juris nocet – незнание закона не является оправданием. Этаформула римского права не закреплена в действующем законе и ее требование неможет быть абсолютным при строгом соблюдении законодательно определенногопринципа вины. Данное положение в отечественном законодательстве имеетсвоеобразную историю. В 20-е гг. советское уголовное право, критикуя буржуазнуюнауку за приверженность такому формальному признаку, как противоправность,отдало предпочтение якобы не формальному, а материальному признаку общественнойопасности деяния. Такой подход сохраняется и сейчас. Предполагается, что этаобъективная категория, живущая вне нашего сознания, является сущностнымпризнаком преступления. С точки зрения абстрактной теории, это может быть итак. Реально же преступлениями признаются далеко не все общественно опасныедеяния, а многие из тех, которые значатся противоправными, не являютсяобщественно опасными. Об этом свидетельствует уголовное законодательство 20-х,60-х и 80-х гг., массовый процесс криминализации и декриминализации деяний.Поэтому если смотреть на общественную опасность преступлений через призмудинамики уголовных законов и судебной практики, то они не подтверждаютдекларируемой объективности.
Подействующему законодательству от субъекта требуется сознание общественнойопасности деяния и его последствий. Полагать, что субъект при совершениипреступления задумывается над общественной опасностью своего деяния, значитвпадать в уголовно – правовую иллюзию, которая держится на идеализациисоциально-правовой действительности и высокого правосознания наших граждан. Единственнойреальностью для правонарушения является возможное знание противоправностидеяния, но ее в формуле вины (ст.25, 26 УК РФ), повторим еще раз, нет. В советскихучебниках так и говорилось: «Противоправность есть юридическое выражение общественнойопасности. Поэтому всякое противоправное деяние (в советском праве) общественноопасно, но не каждое общественно опасное деяние является обязательнопротивоправным. Осознание противоправности не имеет значения для признанияпрямого умысла, так как закон не включает сознание противоправности в формулуумысла». Такой подход подменяет четкий и понятный термин «противоправность»исторически неопределенным и ситуационно оценочным – «общественнаяопасность». Данный признак в формуле вины содержится с 20-х гг. и только вотечественном уголовном законодательстве и законодательстве ориентированных нанего стран [28, с. 15].
Впервыетермин «общественная опасность» был введен в понятие преступления УКРСФСР 1922 г. (ст. 6). Он был воспроизведен в УК РСФСР 1926 г. в понятии преступления (ст. 6) и в формуле вины (ст. 10). Какого – либо указания напротивоправность в кодексах не было, да и не могло быть при наличии аналогии,которая позволяла привлекать к ответственности за деяния, не указанные в УК.
Ученые20-40-х гг., выступающие против противоправности в формуле вины, откровенноговорили, что признание сознания противоправности элементом вины не должноиметь места ввиду того, «что 1) враги народа будут ссылаться на незнаниезакона и 2) малосознательные элементы не знают законов» [11, с. 354]. Эти «научные» доводыможно расценить как «протаскивание» принципа объективного вменения вклассовых и бюрократических интересах.
Основы 1958 г. отказались от аналогии и ввели в понятие преступления уголовно-правовую противоправность, ноформула вины в этом отношении осталась неизменной. Нет признака «сознаниепротивоправности» и в определении умысла и неосторожности в УК РФ 1996 г. В нем, как уже говорилось, значится признак сознания общественной опасности действий(бездействия) и предвидение (непредвидение) общественно опасных последствий.
Введениев формулу вины признака сознания уголовной противоправности деяния – путь кпреодолению имеющихся элементов объективного вменения.
Но дляэтого придется отказаться от фактической презумпции «никто не можетотговариваться незнанием закона». Ныне же она позволяет не выяснятьважного признака вины – сознания противоправности, а презюмировать его. Итолько в тех случаях, когда судом точно установлено, что подсудимый не тольконе знал о противоправности своих действий, но и объективно не имел возможностизнать об этом, решение может быть принято в рамках субъективного вменения.
Сознаниепротивоправности следует ввести в формулу вины, и уголовный закон долженсодержать норму об ошибке в запрете. В параграфе 17 УК ФРГ, поименованном «Ошибкав запрете», говорится: «Когда у лица, совершающего деяние,отсутствует понимание того, что оно действует противоправно, то оно действуетневиновно, если оно не могло избежать этой ошибки. Если лицо могло избежатьэтой ошибки, то наказание может быть смягчено...» Аналогичная норма имеласьи в одном из проектов УК РФ, но она была отвергнута практически по тем жемотивам, которые приводились еще в 20-е гг. Введение такой нормы в нашезаконодательство при постоянной криминализации и декриминализации деяний (завремя действия УК РСФСР 1960 г. в него, например, было внесено 700 изменений идополнений, которые коснулись значительного числа статей Особенной части,причем некоторые из них изменялись по 2 – 3 раза), уследить за которыми невсегда успевали даже профессионалы, существенно осложнит доказывание вины. Но,может быть, эти трудности помогут избавиться от ситуационно рефлексирующего иполитически конъюнктурного законотворчества и организовать широкое правовоеобучение и воспитание населения вместо беспрецедентной пропаганды насилия идругих форм преступного поведения с телевизионных экранов. Консервативностьуголовного законодательства во многих странах обусловлена не только большимзапасом его жизненной прочности, но и уважением к нему законодателей и всегонарода. В этих случаях нормы уголовного закона действуют на протяжениинескольких поколений и усваиваются гражданами, как говорится, с молоком матери.Не случайно, например, УК ФРГ, принятый в 1871 г., после внесения в него необходимых изменений и дополнений, так и остался УК 1871 г. Аналогична ситуация в Великобритании, где наряду со статусным правом действуют многовековыепрецеденты, в США и других странах.
Второйпризнак умысла – предвидение – не полностью совпадает при прямом и косвенномумысле. При прямом умысле имеется предвидение возможности или неизбежностинаступления общественно опасных последствий, а при косвенном умысле – толькопредвидение возможности их наступления.
Предвидениекак конструктивная часть формулы умысла в материальных составах означаетмысленное представление лица о последствиях, которые могут наступить врезультате его действия или бездействия. Прогнозируемые последствия могут бытьсамыми разными, ближайшими и отдаленными, юридически значимыми и нет. Вдействующем законодательстве речь идет только об общественно опасныхпоследствиях, указанных в законе. Предвидение возможных последствий и развитияпричинной связи их возникновения, как правило, осуществляется на интуитивномпрактическом уровне, хотя при совершении некоторых преступлений возможно применениеи методов научного прогнозирования. Однако в любом случае от виновного нетребуется осознания всех деталей механизма причинной связи. Для констатацииналичия рассматриваемого элемента вины достаточно, чтобы лицо в общих чертахпредвидело наступление юридически значимых последствий как результата своихдействий или бездействия. Ошибка прогноза отражается на вине субъекта. Ондолжен нести ответственность в рамках фактически содеянного и в пределахсубъективного вменения. Например, производя выстрел при убийстве, виновныйможет точно не знать, попадет пуля в голову или в сердце, наступит смертьнемедленно или спустя некоторое время. Для наличия умысла достаточно, чтобысубъект сознавал, что от его выстрела потерпевший может лишиться жизни.
Возможныслучаи, когда вмешавшиеся посторонние силы (например, естественные силыприроды, работа различных машин и механизмов, действия самого потерпевшего илидругих лиц) настолько изменяют развитие причинной связи, что предполагаемыйвиновным результат наступает, но не таким образом, как он его предвидел.Например, злоумышленник, желая убить потерпевшего, стреляет в него, но толькоранит. Впоследствии на пострадавшего, находящегося в бессознательном состоянии,наезжает автомашина и в результате он гибнет. В подобных ситуациях отсутствуеттребуемое для умысла сознание развития причинной связи. Наступивший конечныйрезультат не может рассматриваться, как причиненный умышленно, поэтому виновныйдолжен нести ответственность за покушение на умышленное убийство.
Различияпредвидения при прямом и косвенном умысле заключены в степени вероятностипрогнозирования наступивших общественно опасных последствий. Вероятностьпредвидения при прямом умысле выше, чем при косвенном.
Дляпрямого умысла характерным является предвидение неизбежности наступленияобщественно опасных последствий. Так стреляя в упор в сердце другого человека,субъект предвидит неизбежность смерти. Однако в некоторых случаях желаемыепоследствия виновный может предвидеть только как реально возможные в данномконкретном случае. Например, виновный пытается с большого расстояния убитьсвоего недруга выстрелом из пистолета, хотя понимает, что у него мало шансовпроизвести меткий выстрел. Косвенному же умыслу свойственно предвидение лишьреальной возможности наступления общественно опасных последствий, посколькусубъект считает их закономерным результатом развития причинной связи именно вданном конкретном случае. Поэтому косвенный умысел исключается, если виновныйне распространяет возможность наступления вредных последствий на данныйконкретный случай, а предвидит ее абстрактно, т.е. сознает закономерностьнаступления таких последствий в других аналогичных ситуациях [10, с. 13].
Предвидениелишь возможности наступления общественно опасных последствий судебная практикасвязывает именно с косвенным умыслом.
Поприговору суда присяжных Ростовского областного суда от 15 сентября 1997 г. Селиванов осужден по ч.1 ст. 222, пп. «б», «в», «г» ч. 2 ст.158, п. «в» ч. 3ет. 162, п.п. «з», «к» ч. 2 ст.105 УК РФ. Согласно приговору суда, основанному на вердикте коллегии присяжныхзаседателей, Селиванов признан виновным в умышленном убийстве Драгневой, совершенном10 января 1997 г. при разбойном нападении, а также в незаконном приобретении,передаче, перевозке, хранении и ношении огнестрельного оружия и краже имуществаДанилова, Кассационной палатой Верховного суда РФ приговор в отношенииСеливанова оставлен без изменения. Заместитель Генерального прокурора РФ в протестепоставил вопрос о переквалификации действий Селиванова с п.п. «з», «к»ч.2 ст. 105 на ч.4 ст.111 УК РФ. Президиум Верховного суда РФ 13 мая 1998 г. протест оставил без удовлетворения, указав следующее. Как обоснованно утверждается вприговоре и в кассационном определении, вердиктом коллегии присяжныхзаседателей признано доказанным, что Селиванов в процессе завладения ценностямив магазине и с целью его облегчения выстрелом из обреза причинил продавцуДрагневой огнестрельное ранение шеи, от которого она скончалась, и что этидействия Селиванов совершил, не имея намерения лишить жизни Драгневу. Исходя изизложенных в вердикте коллегии присяжных заседателей обстоятельств, судья правильнопризнал установленным, что Селиванов совершил убийство Драгневой с косвеннымумыслом, т.е., производя с близкого расстояния прицельный выстрел в шеюпотерпевшей с целью облегчить завладение ценностями, он предвидел наступлениеее смерти и к этим последствиям относился безразлично. Поэтому изложенные впротесте доводы о необходимости переквалификации действий Селиванова на другойуголовный закон необоснованны [8]. Осознание общественной опасностидеяния и предвидение вероятности наступления общественно опасных последствий осуществляютсяна рациональном уровне и образуют интеллектуальный момент вины в форме умысла(умышленной вины), оценка которого должна быть адекватной. Психология преодолелаустаревшую концепцию интеллектуализма, согласно которой сознание полностью «управляет»поведением. В уголовном праве она пока существует, хотя в реальном поведении, втом числе и преступном, субъект, как правило, принимает решение действовать не столькона основе глубокого осознания и взвешивания вероятностей возможных событий,сколько под влиянием ситуационных эмоциональных состояний. Во избежаниеобъективного мнения при оценке интеллектуального момента вины необходимоучитывать эмоциональное состояние субъекта. Отрицательные эмоции могут парализоватьинтеллект субъекта, сузить сферу его деятельности, снизить его прогностическиевозможности.
УК РФучитывает это только при оценке совершения убийства, а также тяжкого илисредней тяжести причинения вреда здоровью в состоянии аффекта (ст. 107 и 113),Но состояние сильного душевного волнения (аффекта) возникает не только присовершении названных преступлений и не только в результате неправомерныхдействий со стороны потерпевшего. Поэтому интеллектуальный момент вины следуетустанавливать исходя из всех обстоятельств совершения преступления, а непрезюмировать его, базируясь только на вменяемости лица и его возрасте.
Третьими наиболее важным признаком умысла является желание или нежелание наступленияпрогнозируемых общественно опасных последствий. Желание или нежеланиенаступления общественно опасных последствий теория уголовного права традиционноотносит к волевому моменту.
По этомупризнаку прямой умысел существенно отличается от косвенного. При прямом умыслевиновный желает наступления общественно опасных последствий, которые онпредлагает достигнуть в результате своих общественно опасных действий(бездействия). Наступившие последствия могут и не отражать конечных целейвиновного, а служить лишь средством достижения более отдаленных целей, какпреступных, так и непреступных.
Примеромможет служить «заказное» убийство руководителя предприятия с цельюзанятия его должности. Реализация или нереализация этой конечной цели в данномслучае не имеют юридического значения, если виновный пытался достигнуть ее черезубийство руководителя.
Прикосвенном умысле лицо не желает наступления общественно опасных последствий, ноосознанно допускает их либо относится к их наступлению безразлично. Убегаяиз-под стражи, виновный стреляет в преследующего его милиционера и убивает его,хотя он не желал его смерти, а лишь стремился таким путем уйти от задержания.Но, стреляя в преследователя, он субъективно допускал, что может убить илитяжело ранить его, либо относился к таким последствиям безразлично, полагаясьна то, как получится, лишь бы избежать задержания. Нежелание наступленияобщественно опасных последствий связано с иным, более важным для субъектажеланиями (целями), при стремлении к которым наступление прогнозируемых лицомобщественно опасных последствии является для него вероятностно прогнозируемым,но побочным результатом.
Действуяс косвенным умыслом, лицо сознательно допускает преступное последствие – нецель, не средство ее достижения, не этап на пути достижения цели. Виновный вэтом случае занимает пассивную позицию по отношению к последствиям, поэтомупреступления с косвенным умыслом (при прочих равных условиях) принято считать менееопасными, чем преступления, совершаемые с прямым умыслом. Преступноепоследствие в преступлениях, совершаемых с косвенным умыслом, не обусловленомотивом. Напротив, оно может быть контрмотивом (слабой психологической силой,которая не останавливает лицо и не заставляет его отказаться от преступных действий).Чаще всего лицо относится к возможным последствиям отрицательно, оно не желаетих наступления, поэтому эти последствия и превращаются в контрмотивы. Совершаяпреступление с косвенным умыслом, лицо может надеяться, что последствия почему–либоне наступят (надежда на «авось»), может надеяться на какие – тообстоятельства, позволяющие рассчитывать на предотвращение преступныхпоследствий [34, с. 140].
Итак,предметом желания, целью действий виновного при прямом умысле являетсяобщественно опасное последствие, представляющее собой элемент (признак) данногосостава преступления. При убийстве – это смерть потерпевшего, при краже –причинение имущественного ущерба и т. д.
Цели,которые ставит перед собой человек в своей деятельности, определяются егопобуждениями (мотивами), поэтому преступное последствие, причиненное с прямымумыслом, являясь целью действий виновного, вытекает из мотива деятельностилица, определяется этим мотивом.
Ожелании наступления общественно опасного последствия при прямом умысле можноговорить в случаях, когда:
а)   общественноопасное последствие является конечной целью действий виновного. Такимпоследствием может быть, например, смерть недруга при убийстве из мести,завладение имуществом при хищении и т. п. С наступлением этого последствия цельвиновного достигнута, а его мотив удовлетворен;
б)   общественноопасное последствие — не конечная цель, а промежуточная, выступает в качественеобходимого средства или этапа достижения конечной цели, самой по себепреступной или непреступной (например, убийство с целью скрыть преступление, либохищение небольшой суммы денег при реализации умысла на хищение в крупныхразмерах).
Во всехэтих случаях виновный относится к преступному результату, как к нужному емусобытию. Наличие хотя бы одного из указанных вариантов свидетельствует опричинении преступного последствия с прямым умыслом.
Волевоймомент косвенного умысла характеризуется, согласно закону сознательнымдопущением наступления общественно опасных последствий.
Вотличие от прямого умысла, при косвенном умысле лицо не желает, а сознательнодопускает наступление преступных последствий. При сознательном допущениипреступное последствие не является целью действий виновного, ни средством еедостижения, ни этапом на пути к цели. Сознательное допущение характеризуется,прежде всего, нежеланием наступления общественно опасных последствий. Лицо,действующее с косвенным умыслом, не заинтересованно в наступлении этихпоследствий, хотя внутренне с ними соглашается, готово их принять радидостижения другой, преступной или непреступной цели. При этом стремлениедостичь поставленную цель бывает иногда настолько сильно, что сознаниенаступления побочных последствий не удерживает лицо от совершения действий,влекущих наступление этих ненужных ему последствий.
Сознательноедопущение как волевой момент косвенного умысла может проявляться и в формебезразличного отношения виновного лица к возможности наступления общественноопасных последствий своих действий. В теории уголовного права указывается, что «иногдадействующий с косвенным умыслом относится к преступным последствиям с полнымбезразличием» [17,с. 84].
Можнопривести следующий пример.
Смирнови Иванов по предварительной договоренности, с целью хищения вещей, проникли вдом 76-летней гражданки А., связали ее и вставили в рот кляп. В процессесвязывания Смирнов нанес А. несколько ударов ногами по голове и другим частям тела,причинив тяжкие телесные повреждения, в том числе переломы костей носа,скуловых костей и основания черепа. Похитив интересовавшие их вещи, Смирнов иИванов скрылись. А. в результате механической асфиксии, развившейся вследствиевведения тряпичного кляпа в рот, на месте происшествия скончалась. Органыследствия действия Смирнова и Иванова квалифицировали по ч. 3 ст. 146 и п.п. «а»,«г», «е», «н» ст. 102 УК РСФСР. Суд первойинстанции действия Смирнова, связанные с убийством А., переквалифицировал сп.п. «а», «г», «е», «н» ст. 102 УКРСФСР на ст. 106 УК РСФСР, а Иванова в совершении убийства оправдал. Однакотакое решение Военной коллегии Верховного Суда РФ признано не соответствующимобъективным данным, имеющимся в деле. Суд первой инстанции поверил объяснениямосужденных о том, что А. Они избили, чтобы сломить ее сопротивление, а не сцелью убийства. Оставляя связанную потерпевшую с кляпом во рту, онирассчитывали, что утром к ней придут родственники и знакомые и ее освободят. Ноэти объяснения противоречат объективным данным, которые установил суд. Осужденныезнали о преклонном возрасте А., но применили к ней насилие, опасное для жизни, азатем, связав рук и ноги, оставили ее с разбитым лицом, с залитой кровьюносоглоткой и с кляпом, закрывавшим дыхательные пути, забросав ее одеялом и матрацем.Для Смирнова и Иванова беспомощное состояние А. и физические страдания, которыеона испытывала, были очевидными, но они безразлично относились к тому и квозможным последствиям, о чем заявили в суде. Они не являлись жителями деревни,где проживала потерпевшая, не были знакомы с ней, не знали об образе ее жизни иимеются ли у нее родные, а поэтому их доводы о том, что потерпевшую могли быспасти ее родственники и знакомые, Военной коллегией признаны несостоятельными.Приведенным объективным данным, характеризующим умысел Смирнова и Иванова, судне дал надлежащей оценки.
Военнаяколлегия, рассмотрев дело по протесту прокурора, отменила приговор и делонаправила на новое судебное рассмотрение [4].
Иногдапреступление с косвенным умыслом происходит одновременно с совершением другогопреступления, осуществляемого с прямым умыслом.
Например,А. поджигает дом, чтобы отомстить своему соседу путем причинения ему такимобразом имущественного ущерба. При этом он знает, что в доме находятсяприкованные к постели люди, которые могут погибнуть при пожаре. В результатеподжога сгорает дом и погибают находившиеся в нем люди. А. в данном случаевиновен в уничтожении имущества, совершенном с прямым умыслом, а также вубийстве, совершенном с косвенным умыслом: он предвидел, что в результате егодействия могут погибнуть люди, не желая их смерти, но сознательно допускалтакой исход.
Наряду сматериальными составами умышленных преступлений, в объективную сторону которыхвключены юридически значимые общественно опасные последствия, в УК есть такназываемые формальные составы, объективная сторона которых ограничена лишьобщественно опасными действиями или бездействием, например, бандитизм,пиратство, разбой и т.д. В этих случаях умысел формально включает в себя лишьосознание общественной опасности действия (бездействия) и желание егосовершения. В деяниях с формальными составами могут быть самые разныеобщественно опасные последствия, наступление которых виновный предвидит, желаетили не желает, но это находится в рамках формального состава и имеет значениелибо как самостоятельное преступление, либо как отягощающее винуобстоятельство. В связи с тем, что косвенный умысел предполагает определенноепсихическое отношение лица к возможности наступления общественно опасных последствийсознательное их допущение, то принято считать, что область совершениепреступлений с этим видом умысла ограничена только материальными составами.
В УКесть и «смешанные», формально-материальные составы. Например,уголовная ответственность за нарушение правил населения боевого дежурства (ч. 1ст. 340) или правил населения пограничной службы (ч. 1 ст. 341) наступает приусловии, если допущенные нарушения повлекли или могли повлечь причинение вредабезопасности государства. Верхней юридической границей умысла является сознаниеи желание, а нижней – сознание и сознательное допущение общественно опасногохарактера деяния. В указанных границах при совершении материальных преступленийумысел выражается в предвидении общественно опасных последствий действия илибездействия, соединенном с их желанием или сознательным допущением [19, с. 9].
Делениеумысла на прямой и косвенный имеет не только теоретическое, но и важноепрактическое значение. Без точного установления в деянии признаков прямого иликосвенного умысла невозможно сделать вывод о наличии умышленной вины. Некоторыепреступления могут совершаться только с прямым умыслом и, следовательно, приотсутствии его признаков отсутствует состав данного преступления. Можно привестиследующий пример. Пермским областным судом 23 апреля 1998 г. Садиев осужден по ч. 3 ст. 213 и по ч.2 ст. 318 УК РФ.
Онпризнан виновным в хулиганстве, совершенном с применением ножа, и в применениинасилия опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя властиБоринских в связи с исполнением им своих должностных обязанностей.
Заместительпрокурора Пермской области, не оспаривая приговор в отношении осуждения Садиеваза хулиганство, в кассационном протесте поставил вопрос об отмене приговора вчасти его осуждения по ч. 2 ст. 318 УК РФ с направлением дела на рассмотрение,указав, что Садиев ударами ножа причинил работнику милиции колото – резаныеранения в левой паховой области и на левой ушной раковине и пытался нанести ещенесколько ударов, т.е. совершил посягательство на жизнь работника милиции, всвязи с чем органы предварительного следствия обоснованно квалифицировали егодействия по ст. 317 УК РФ.
Судебнаяколлегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 30 сентября 1998 г. приговор Пермского областного суда оставила без изменения, а кассационный протест – безудовлетворения, указав следующее. Садиев осужден обоснованно. Доводы прокурорао необходимости изменения квалификации действий Садиева опровергаютсяматериалами дела.
ВинаСадиева в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношениипредставителя власти установлена показаниями потерпевшего Боринских,свидетелей, работников милиции Вяткина, Фотина и других, протоколом осмотраместа происшествия, заключением судебно-медицинского эксперта о тяжестипричиненного потерпевшему телесного повреждения и другими доказательствами.Осужденный не отрицал, что причинил Боринских телесные повреждения ножом.Однако как на предварительном следствии, так и в судебном заседании онутверждал, что не имел умысла на посягательство на жизнь работника милиции.Показания Садиева об отсутствии у него умысла на убийство материалами дела неопровергнуты.
Посмыслу закона лицо может быть признано виновным в посягательстве на жизньсотрудника правоохранительного органа только при наличии прямого умысла, т.е.когда действия виновного свидетельствуют о том, что он предвидел наступлениесмерти и желал этого.
Впротесте не приведены доказательства наличия у Садиева прямого умысла наубийство потерпевшего.
Высказываниеосужденного во время совершения хулиганства, что он всех порежет, в том числе исебя, не свидетельствует о прямом умысле на убийство Боринских, посколькуконкретно кому–либо убийством не угрожал, а, как видно из его показаний, размахивалножом, пытаясь закрыть дверь и не пустить сотрудников милиции в свою квартиру,в результате чего Боринских были причинены легкие телесные повреждения в паху ина левой ушной раковине. При таких обстоятельствах, оценив показания Садиева,потерпевшего Боринских и свидетелей в совокупности со всеми материалами дела, судобоснованно пришел к выводу об отсутствии у виновного прямого умысла напосягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа и правильно квалифицировалего действия по ч. 2 ст. 318 УК РФ как применение насилия, опасного для жизни издоровья, в отношении представителя власти [5].
Делениеумысла на прямой и косвенный имеет также важное значение для отграниченияпокушения на преступление от оконченного преступления, поскольку теорияуголовного права и судебная практика ограничивают возможность покушения напреступление лишь кругом преступлений с прямым умыслом.
Крометого, деление умысла на прямой и косвенный имеет значение для индивидуализации наказания. По общем правилу считается,что общественная опасность преступлений, совершенных с прямым умыслом, выше,чем совершенных с косвенным умыслом. Это связывается с тем, что в первом случаеосознание и воля виновного непосредственно направлена на совершение общественноопасного деяния и причинение преступных последствий.
Законодательограничивается указанием лишь на два вида умысла – прямой и косвенный. Однакотеории уголовного права и судебной практике известны и другие виды умысла
Взависимости от степени определенности представления виновного об общественноопасных последствиях совершаемого им деяния умысел делится на определенный(конкретизированный) и неопределенный (неконкретизированный).
Определенныйумысел характеризуется тем, что лицо четко представляет себе характер и размерпоследствий совершаемого им общественно опасного действия или бездействия. Приэтом определенный умысел может быть простым, когда виновный предвидитнаступление одного преступного последствия, и альтернативным, когда виновный предвидитвозможность наступления двух или более преступных последствий. Так, например,убийца, нанося удар ножом в сердце, действует с простым определенным умыслом,предвидя наступление смерти. Тот же, кто наносит жертве удар ножом в живот,действует с альтернативным умыслом, так как предвидит возможность наступлениявследствие этого либо смерти потерпевшего, либо причинения тяжкого вреда егоздоровью и желает или сознательно допускает наступление любого из этихпоследствий.
Принеопределенном умысле преступное последствие хотя и предвиделось виновным, ноне было конкретизировано. Это может быть, например, при посягательстве на жизньи здоровье потерпевшего такими орудиями и средствами, применение которых можетпривести к самым разнообразным последствиям. Например, нанесение ударапотерпевшему палкой по голове, нанесение ему удара камнем в голову, ударовногами по голове, груди, животу. В этих случаях возможно причинение самыхразных последствий – от смерти до легкого вреда здоровью. Теория уголовногоправа и судебная практика исходят в этих случаях из того, что ответственностьопределяется в зависимости от фактически причиненных последствии, так каквиновный предвидел наступление любого из этих последствий и желал либосознательно допускал их наступление. Однако такая квалификация будет обоснованнойлишь в случае установления именно неопределенного умысла. Если же в конкретномслучае и при ударе потерпевшего палкой по голове будет установлен прямой умыселна лишение жизни, то фактическое причинение потерпевшему менее тяжкого вреда(допустим, причинение вреда здоровью средней тяжести) следует квалифицироватькак покушение на умышленное убийство. По времени возникновения умысел можетбыть заранее обдуманным в так называемых предумышленных преступлениях иливнезапно возникшим в ситуационных или случайных деяниях.
Заранееобдуманный умысел может возникнуть задолго до непосредственного совершенияпреступления. Субъект заблаговременного готовится к его совершению,разрабатывает способы осуществления, производит подготовительные действия,обеспечивает алиби и т.д. То есть намерение совершить преступление и самопреступление отделены друг от друга определенным промежутком времени.
Внезапновозникший умысел характеризуется тем, что он возникает внезапно и сразу жереализуется. Формируется в ситуации совершения преступления в условияхконфликта, в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, в иныхобстоятельствах (например, при виде вещи без надзора), способствующихсовершению преступления.
Оценкаобщественной опасности предумышленных и ситуативных деяний может быть разной.Предумышленные деяния обычно оцениваются как более опасные. Однако конкретнаясоциальная оценка деяния и субъекта психологически готового совершениюпреступления в удобной для него ситуации (пожар, землетрясение, авария), такжесвидетельствуют о повышенной опасности и преступления, и лица, егосовершившего. Уголовный кодекс в двух случаях считает преступление, совершенноес внезапно возникшим умыслом, менее опасным, когда он возникает подвоздействием аффекта [30,с. 417]. Так, убийство или причинениетяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта выделенозаконодателем в самостоятельные составы преступлений со смягчающимиобстоятельствами (ст. 107 и 113 УК РФ). Данное обстоятельство может учитыватьсяи в рамках такого смягчающего обстоятельства при назначении наказания, какпротивоправность или аморальность действий потерпевшего, явившихся поводом кпреступлению (п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ).3.2 Неосторожность и ее виды
Судебнаяпрактика в большей степени имеет дело с умышленными преступлениями в силу ихзначительной по сравнению с неосторожными преступлениями распространенностью. Однако,стоит отметить, что сегодня число преступлений, совершенных по неосторожности,постоянно возрастает. Кроме того, в условиях научно-технического прогрессазначительно повышается опасность этих преступлений, особенно связанных снарушением специальных правил в сфере использования техники, а такжеэкологических преступлений. Достаточно по этому поводу вспомнить известныетрагические аварии: на Чернобыльской АЭС, на теплоходе «Адмирал Нахимов»и некоторые другие. В связи с этим проблема уголовной ответственности занеосторожные преступления приобретает все более важное практическое значение.
Неосторожность– это особая форма психического отношения виновного к вредным последствиямсовершенного им действия или бездействия.
Вотличие от умышленной вины вина в форме неосторожности (неосторожная вина)возможна только при совершении преступлений с материальным составомпреступлений, т.е. когда в диспозициях статей предусмотрены общественно опасныепоследствия, являющееся результатом действия (бездействия) виновного.
Содержаниевнутреннего отношения субъекта к наступившим последствиям главным образом исоставляет неосторожную вину в двух ее видах: легкомыслия и небрежности (В.А.Нерсесян говорит об «осознанной неосторожности» и «неосознаннойнеосторожности» [31,с. 112]). Преступление признаетсясовершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступленияобщественно опасных последствий своих действий (бездействия), но принеобходимой внимательности к тому оснований самонадеянно рассчитывало на ихпредотвращение.
Уголовнаяответственность при небрежности наступает тогда, когда лицо не предвиделовозможности наступления общественно опасных последствий своих действий(бездействия), но при необходимой внимательности и предусмотрительности должнобыло и могло их предвидеть.
Психологическиймеханизм поведенческого акта при неосторожных преступлениях не отличается от механизмаумышленных преступлений. И в тех, и в других есть соответствующее отношениелица к своим действиям (бездействию) и наступившим последствиям. Различияносят, в сущности, лишь нормативный характер. Из юридических формул преступноголегкомыслия и преступной небрежности исключен признак осознания лицом общественнойопасности (вредности, противоправности) своих действий или бездействия.
Вреальной действительности такие действия (бездействия), в результате которыхнаступают общественно опасные последствия, существуют и в неосторожных деяниях,о чем упоминается в ст. 26 УК РФ, хотя сами по себе они не являютсяпреступными, в связи с чем в неосторожных деяниях отсутствуют формальныесоставы. Однако действия (бездействие) в неосторожных преступлениях, какправило, являются административными, дисциплинарными, производственными,технологическими и иными нарушениями писаных правил или правил элементарнойосторожности. Именно поэтому и возникает вопрос о необходимости предъявлениялицом возможности наступления общественно опасных последствий в результате совершаемыхнарушений и об уголовной ответственности при их наступлении. При неосторожнойвине в виде легкомыслия (легкомысленной вине) субъект, совершая соответствующиедействия (бездействия), как и при косвенном умысле, предвидит возможностьнаступления общественно опасных последствий. И если при косвенном умысле он, нежелая их наступления, допускает их или относится к их наступлению сбезразличием, то при легкомысленной вине лицо рассчитывает на ихпредотвращение, хотя и самонадеянно. Самонадеянность субъекта свидетельствует отом, что его предвидение было абстрактным и неопределенным, без точного представленияразвития причинных связей между своим поведением (нарушением) и возможнымипоследствиями. Адекватность предвидения развития причинных связей и характераобщественно опасных последствий исключила бы самонадеянный расчет на их предотвращение.
Законуказывает, что расчет на предотвращение общественно опасных последствийявляется самонадеянным, если осуществляется без достаточных к тому оснований. Кним относятся жизненный и профессиональный опыт, знания, навыки, реальныепредставления о механизме причинных связей, объективная оценка собственных возможностейи способностей. Критерием оценки недостаточности оснований, положенныхсубъектом в основу своего поведения, служит объективное наступлениепрогнозируемых последствий при субъективной надежде на их предотвращение.Выезжая на перекресток при красном свете, водитель автомашины сознает, чтогрубо нарушает правила дорожного движения, что в результате этого могут бытьстолкновения с пересекающим дорогу транспортом и наступление тяжкихпоследствий, в том числе и для себя, но он надеется на мобильность своеймашины, ее высокую скорость, внимательность других водителей, прежний успешныйопыт таких действий и, наконец, на тормоза своей машины в случае необходимости.Расчет оказывается ошибочным, значит и самонадеянным, так как для него не былодостаточных объективных оснований. При неосторожной вине в виде небрежности(небрежной вине), в отличие от легкомысленной, лицо, совершая действия илибездействие, не предвидит возможности наступления общественно опасныхпоследствий, но при соответствующей внимательности и предусмотрительности, какполагает закон, должно было и могло по своим объективным и субъективным возможностямпредвидеть эти последствия [28, с. 24].
Обязанностьлица предвидеть общественно опасные последствия своих действий (бездействия),выраженная в законе словами «должно было», может вытекать из писанныхили обычных, но общеизвестных правил предусмотрительности. Например, лицо, выбрасываяиз окна квартиры, находящейся на пятом этаже, горшок с цветами в ночное время,не предвидит, что в эти часы под окном могут быть люди, но элементарные правилаосторожности обязывали его осознать неправильность таких действий и несовершать их. Применяя этот объективный критерий должной предусмотрительности,судебная практика исходит не только из существующих писаных правилпредосторожности, но и из усредненного понимания степени предусмотрительностиприменительно к любому «среднему» человеку или группам лицопределенной профессии или вида деятельности. Объективный критерий не учитываетиндивидуальных особенностей конкретных лиц.
Субъективнаявозможность («могло предвидеть») вытекает из индивидуальныхособенностей субъекта, его возраста, жизненного опыта, образования,квалификации, эмоционального состояния и из той конкретной ситуации, в которойон действовал. Субъективный критерий в силу законодательно закрепительногопринципа виновной ответственности и психологической теории вины являетсяглавным. Можно привести следующий пример преступной небрежности. Ленинскимрайонным народным судом г. Красноярска Шибанов осужден по ст. 103 У К РСФСР. Онпризнан виновным в совершении умышленного убийства без отягчающихобстоятельств. 19 ноября 1993 г. Шибанов, находясь в своей квартире, во времяупотребления спиртных напитков со своим другом Федотовым и возникшей при этомссоры, произвел выстрел из имеющегося у него обреза гладкоствольногоохотничьего ружья в Федотова, в результате чего смертельно ранил его в голову.Судебная коллегия по уголовным делам Красноярского краевого суда приговор судаоставила без изменения. Президиум Красноярского краевого суда протест прокуроракрая о переквалификации действий Шибанов со ст. 103 на ст. 106 УК РСФСР оставилбез удовлетворения. Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставилвопрос об изменении приговора и переквалификации действий Шибанова со ст. 103на ст. 106 УК РСФСР. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ 19марта 1996 г. протест удовлетворила, указав следующее.
Каквидно из материалов дела, Шибанов с Федотовым находились в дружескихотношениях. Летом 1993 года Шибанов передал Федотову находящийся у негонеисправный обрез для самообороны в период поездки на отдых. Федотов обещалотремонтировать оружие и вернуть его, как только минует надобность в нем. 19ноября 1993 г. в восьмом часу вечера Шибанов пришел в дом Федотова и пригласилего к себе в гости. В квартире Шибанова они выпили бутылку водки. В десятомчасу Вечера Федотов из пальто достал обрез, взял его в правую руку и в беседе сШибановым, находясь за столом, бесцельно размахивал оружием перед его лицом.Шибанову эти его действия не понравились, и он попросил Федотова убрать обрез,однако тот, не обращая внимания, продолжал разговор. Шибанов со словами «машиобрезом перед своим носом» резко повернул руку Федотова, в которойнаходилось оружие, в его, Федотова, сторону, в результате чего неожиданнопроизошел выстрел, и Федотов с ранением в голову упал на пол. Повернув рукуФедотова, он, Шибанов, на спусковой крючок обреза не нажимал, не знал и непредполагал, что может произойти выстрел.
Послеслучившегося Шибанов пришел к соседке Кристелюк, из квартиры которой потелефону вызвал «скорую медицинскую помощь» и милицию. На следствии ив суде Шибанов утверждал, что 19 ноября 1993 г. во время употребления спиртных напитков он с Федотовым не ссорился, не дрался, отношения были дружескими, умыслаубить своего друга у него не было. В начальной стадии следствия он из чувствастраха за содеянное дал показания, что якобы кто-то выстрелил в Федотова с лестничнойплощадки. Смерть потерпевшего он глубоко переживает и сожалеет о случившемся.Результаты следственного эксперимента с участием судебно-медицинского эксперта непротиворечат показаниям Шибанова об обстоятельствах причинения раненияФедотову. Федотова – жена погибшего пояснила о том что у мужа с Шибановым былидружеские отношения. Вечером 19 ноября 1993 г. к ним пришел Шибанов, позвал мужа и они ушли. Их отношения в этот день, как и раньше, были доброжелательными. О наличиидружеских отношений между Шибановым и Федотовым подтвердили в суде их общиезнакомые – свидетели Лобовцев и Касьянов. Показания Шибанова о передаче обрезаФедотову подтвердил свидетель Голденок, который пояснил, что в сентябре 1993 г. к нему обращался Федотов с просьбой отремонтировать обрез.
Посколькусуд не установил умысла Шибанова на убийство Федотова и в деле не имеетсятаковых доказательств, следует признать, что Шибанов грубо нарушил правилаобращения с оружием, резко направил кисть руки с обрезом Федотова в егосторону, полагая, что выстрела не произойдет. В сложившейся ситуации Шибановдолжен был и мог предвидеть возможность выстрела, а потому его действия следуетквалифицировать как убийство, совершенное по неосторожности в результатепреступно-небрежного обращения с оружием [6]. Стоитотметить проблемный вопрос преступной небрежности. Традиционно кинтеллектуальному моменту в неосторожной вине относят предвидение лицомобщественно опасных последствий (при легкомыслии) и непредвидение таковых (принебрежности). Самонадеянный расчет на предотвращение прогнозируемых последствий(при легкомыслии) и объективно – субъективная возможность их предвидения (принебрежности) обычно считают частями волевого момент [24, с. 63]. Подобное сочетание признаков имоментов придает учению о неосторожной вине видимую стройность. Однако это — более чем условность.
Любойрасчет, в том числе и самонадеянный, прежде всего интеллектуальная(рассчитывает не воля, а разум) и только потом – волевая деятельность,выразившаяся в не проявлении субъектом необходимых волевых усилий для болееобстоятельного расчета возможности предотвращения общественно опасныхпоследствий. Отнесение же к волевому моменту тезиса «должен был и мог предвидеть»следует рассматривать лишь как нереализованную потенцию сознания и воли вместевзятых. В действительности ни того, ни другого в небрежном поведении нет. ПравыМ.П. Карпушин и В.И. Курляндский, считавшие, что «искать волевое отношениечеловека к наступившим опасным последствиям при небрежности – безнадежное дело»[22, с. 191]. И это чревато скатыванием коценочной теории вины (в уголовно – правовой науке такое скатывание дажеоправдывается), а значит, и к объективному мнению.
Такимобразом, действенную основу психологического отношения к общественно опаснымпоследствиям (при самонадеянности) составляет только интеллектуальный момент.Воля по отношению к ним бездействует, хотя само поведение субъекта волевое, но мотивированноена достижении других результатов. При небрежности нет не только волевых усилий,направленных на причинение общественно опасных последствий, но и осознаниявозможности их наступления, т. е. здесь отсутствуют и волевой иинтеллектуальный момент. А это значит, отсутствует и действенное психическоеотношение субъекта к общественно опасным последствиям. Такое состояние можноохарактеризовать как бездействие психики к общественно опасным, но побочнымпоследствиям, так как возможность – не действительность. В. А. Якушин безнекоторых оснований называет такое психологическое состояние «психологическимвакуумом». «При такой трактовке вины, – пишет он, – объявить виновнымможно кого угодно и за что угодно. Ибо всегда можно сказать, что лицо должнобыло и могло предвидеть, так как наделено разумом, волей, т.е. у него имеласьвозможность сознавать и предвидеть» [36, с. 47].
Как ужеговорилось, психологический механизм поведенческого акта при небрежности ничемне отличается от действий при других формах вины. Имеющиеся различия носят непсихологический, а нормативный характер. От законодателя зависит, какиеобщественно опасные последствия побочного характера считать неосторожнопреступными. Только в связи с этим становится правозначимым и психологическоеотношение субъекта к последствиям. По своей же психологической сути самодействие (бездействие) при небрежности, в результате которого нарушаютсяправила предосторожности, – мотивированное и целенаправленное, волевое исознательное. Если к такому деянию применить элементный анализ и условно, вотрыве от возможных последствий, описать его в терминах вины, как, например, любоене сопряженное с последствиями деяние с формальным составом, то оно может бытьи умышленным, и неосторожным [36, с. 48]. Впоследнем случае объект может не сознавать нарушений правил предосторожности,хотя (по отечественной теории вины) он должен был и мог сознавать; непредвидеть наступления общественно опасных последствий, но (по той же теории)должен был и мог предвидеть («двойная неосторожность»). При неосторожномдействии в формальных деяниях (например, при клевете или оскорблении) нетсостава преступления. Но в формуле вины неосторожности нет отношения лица кдействиям, а значит, оно может быть как умышленным, так и неосторожным. Поэтомупри неосторожном действии и неосторожных последствиях (например, уничтожение илиповреждение лесов в результате неосторожного обращения с огнем – ч. 1ст.261УКРФ)может быть состав преступления при «двойной неосторожности».
Конечно,отсутствие действенного психического отношения к нарушению правил и ихобщественно опасным последствиям в широком понимании – тоже отношение, иотношение психическое. Если можно говорить о специфике, то она только в том,что рассматриваемое отношение представляет собой объективно-субъективную потенциюконкретного лица в конкретной ситуации [28, с. 29]. Но может ли это быть психологической виной, которая всегда реальна ипредметна? Согласуется ли это с принципом субъективного вменения? Ответы на этивопросы – отрицательные и неоднозначные, противоречивые.
Проблемауголовно-правовой небрежности – проблема мировая. Она дискутируется в науке исудебной практике не одно столетие. И это не случайно. Во–первых, небрежностьлежит на границе преступления и случая. Достаточно только чуть – чуть расширительноистолковать понятие психического отношения, как случай переходит в разрядпреступлений. Во–вторых, с небрежным поведением людей могут быть связаны исключительнотяжкие последствия мирового значения, например, взрыв на Чернобыльской АЭС. Этаопасность с развитием науки и техники постоянно возрастает и даже умножается.
Принципсубъективного вменения стимулирует юридическую науку и практику к ограничениюответственности за небрежность, а рост вреда человеку, природе, обществу, мируот небрежных действий – к расширению уголовной ответственности. Поэтомунекоторые считают «конструирование составов оставления в опасности по небрежности»перспективным направлением в уголовном праве [22, с. 14]. В столкновении названных тенденций и рождаетсяпротиворечивая теория и практика уголовной ответственности за небрежность. Вэтой борьбе побеждает житейская целесообразность, а не принцип виновнойответственности, что позволяет считать ответственность за неосторожностьсвоеобразным остатком царившей некогда объективной ответственности. Главныйаргумент, который выдвигается в защиту такого объективного вменения, носит непсихологический, а нормативный оценочный характер: лицо должно было предвидетьобщественно опасные последствия и могло это сделать (объективное долженствованиеи субъективная возможность). Далее эта правовая модальность идентифицируется спсихическим отношением и даже социально-психологическими чертами личности. «Невнимательность,непродуманность, безалаберность, считал А.А. Пионтковский, свидетельствуют… оналичии определенного реально существующего в действительности психическогоотношения к наступившим последствиям. В другом месте он не только этизирует, нополитизирует вину, расширяя ее до отношения к советскому государству,социалистической собственности, социалистическому общежитию. Тем самымПионтковский повторяет идеи Б.С. Утевского, которого он жестко критиковал.Утевский же писал: „Уголовно-правовой упрек (при небрежности) вполнезаслужен лицом, которое сознательно пренебрегает установленными всоциалистическом общежитии правилами предосторожности...“ [35, с. 215].Последующие исследователинеосторожности, как правило, повторяли положения оценочной теории вины,фактически идентифицируя вину с отрицательным отношением лица к ценностямсоциалистического общества. Это положение развивает В. Б. Квашис: „Рассмотрениенеосторожной вины с аксеологических позиций приводит к необходимости такогопонимания неосторожности, которое выходит за рамки психического отношения субъектапоследствиям своих действий и их общественной опасности. Оно указывает на болееширокое социально – психологическое и социально-политическое содержаниенеосторожной вины, выступающей в качестве одной из форм отрицательногоотношения к ценностям общества. В конечном итоге, при таком подходе рассматриваетсяне только и не столько в качестве сугубо психологической, сколько в качествекатегории социально-этической, предполагающей порицаемость психологическогоотношения субъекта к содеянному с позиций коммунистической морали инравственности“ [23,с. 79]. Даже Г.А. Злобин, занимавшийпоследовательную позицию о субъективном вменении, писал, что критика ошибочной „оценочнойтеории“ оказалась односторонней, не способной заметить „рациональноезерно“ в стремлении ее сторонников включить в содержание вины общественнуюоценку преступления [20,с. 19]. М.П. Карпушин и В.И. Курляндскийподошли к этому вопросу еще более прагматично: „Мы придерживаемся мнениятех советских юристов, которые обосновывают вменение вреда от неосторожныхдействий не наличием соответствующей связи между психической оценкой человекомпроисходящего и фактически наступившими последствиями (при небрежности такойсвязи нет или почти нет), а неосмотрительностью, невнимательностью,проявленными человеком в поведении, предшествующем наступлению вреда“ [20, с. 20]. При всей разноголосице мненийнапрашивается ответственность за небрежность в той трактовке, как онапредставлена в отечественной науке и практике, не укладывается в принцип субъективноговменения. Может быть, были правы нормативисты, когда более ста лет назадписали, что на базе психологического понимания вины невозможно обосноватьответственность за небрежность? Видимо, сознавая это, некоторые ученые –правоведы не без оснований полагают, что небрежное поведение, являющеесярезультатом неосознанной неосторожности, должно быть исключено из кругауголовно наказуемых деяний; неосознанная неосторожность не можетрассматриваться как форма вины, имеющая уголовно-правовое значение, она можетобосновать только гражданскую или моральную ответственность. И с этим нельзя несогласиться. Но целесообразность, о которой пишут многие авторы, с не меньшей,а может быть, и с большей силой „давит“ на общественное мнение. Аоно, как правильно заметил Б. С. Никифоров, кое-как мирится с безнаказанностьюслучайного причинения, но категорическим считает „виновным“ тех, ктопричинил вред по небрежности [28, с. 44].
Чтобыизбежать оценочных элементов объективного вменения при небрежности и остатьсяна позициях субъективного вменения В.В. Лунеев предлагает следующий путь –ограничить привлечение к уголовной ответственности за небрежность лишьслучаями, где психическое отношение к деянию (к действиям и последствиям) в тойили иной мере просматривается. Что касается профилактических мер, необходимыхдля предупреждения неосторожных преступлений, то они соответствуют двум группамфакторов, лежащих в плоскости ситуации и личности субъектов преступнойнеосторожности. Применительно к первой из данных групп факторов основноевнимание должно быть обращено на устранение тех объективных условий, которыесвязаны с созданием опасных ситуаций и наступлений преступного результата. Применениеко второй группе факторов, основные направления профилактики должныпредусматривать комплекс мер по воспитанию всех граждан и должностных лиц вдухе строжайшего соблюдения норм предосторожности и специально установленныхправил; профессиональную и профотбор и др.
Рядом снебрежным преступлением стоит невиновное причинение вреда. По закону (ст. 28УК) деяние признаётся совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, неосознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасностисвоих деяний (бездействия) либо не предвидело возможности наступленияобщественно опасных последствий и по обстоятельством далее не должно было илине могло их предвидеть. Деяние признаётся также совершённым невиновно, еслилицо, его совершившее, хотя и предвидело возможность наступления общественноопасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить этипоследствия в силу несоответствия своих психофизических качеств, требованиямэкстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам. Невиновное причинениевреда, именуемое в судебной практике случаем или казусом, граничит, главнымобразом, с неосторожной виной, особенно в виде небрежности. Но ст. УК РФ даётразграничение виновного и невиновного причинения вреда по основным признакамвсех форм и видов вины. В первой части приведённой статьи формируются основныепризнаки полного отсутствия интеллектуального момента (осознания и предвидения)при казусе – так же, как при умышленной и неосторожной вине, как в формальных,так и в материальных составах преступлений – у лица, объективно совершившегообщественно опасные или иные действия (бездействия), в результате которыхнаступили общественно опасные последствия.
Отсутствиесознания общественной опасности деяния и непредвидение возможности наступленияобщественно опасных последствий связано главным образом с личностнымисвойствами субъекта, его возрастом, опытом, образованием, квалификацией,психическим состоянием и т.д. Тогда же, когда лицо по обстоятельствам дело недолжно было и не могло предвидеть наступления общественно опасных последствий,то на первое место выходят объективные возможности субъекта, включая егослужебные профессиональные и иные функциональные обязанности. Совокупность субъективныхи объективных „невозможностей“ осознания и предвидения и дает основанияпризнать действия (бездействия) лица, повлекшие общественно опасные последствия,невиновными.
Так,органами предварительного следствия Л. обвинялся в неосторожном убийстве С.совершенном при следующих обстоятельствах.
НесовершеннолетниеЛ., М., 3., Р., X. и С. приехали вохотничье зимовье. За ужином они выпили бутылку вина, после чего около зимовьяпо очереди стали стрелять по пустым банкам и бутылкам из самодельногопистолета. Сделав несколько выстрелов, С, X. и Р. вернулись в зимовье и сели за стол у окна, затянутогодвумя слоями полиэтиленовой пленки, а Л., М. и 3. продолжали стрелять.
Около 18часов, когда наступили сумерки, Л., будучи близоруким и находясь в нетрезвомсостоянии, зарядил пистолет и со взведенным курком стал бегать около зимовья впоисках более крупной мишени, по которой можно произвести выстрел. Пробегаямимо зимовья, Л. споткнулся и, падая, непроизвольно нажал на курок пистолета. Произошелвыстрел, которым сидевшему в зимовье напротив окна С. было причиненопроникающее ранение левой половины грудной клетки с повреждением легкого, откоторого наступила смерть. Районный народный суд оправдал Л. в совершениинеосторожного убийства за отсутствием в его действиях состава преступления. В кассационноми надзорном порядке приговор был оставлен без изменения. ЗаместительГенерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос об отмене всех судебныхрешении и направлении дела на новое судебное рассмотрение, указав, что Л. непредвидел последствий своих действий, но по обстоятельствам дела должен был имог их предвидеть. Судебная коллегия Верховного Суда РФ протест оставила без удовлетворения,указав следующее.
Наосновании рассмотренных доказательств суд обоснованно пришел к выводу о том,что Л., пробегая под окном зимовья с заряженным пистолетом, дуло которого былонаправлено вниз, не предвидел и не мог предвидеть, что не заметит ведро,споткнется о него, падая, взмахнет руками, непроизвольно нажмет на спусковойкрючок и произойдет выстрел в сторону окна зимовья, которым будет смертельноранен С. Поэтому суд правильно пришел к выводу об отсутствии в действиях Л.состава преступления и постановил в отношении него оправдательный приговор [7].
Втораячасть ст. 28 УК предусматривает ситуацию, когда в психическом отношении лица кобщественно опасным последствиям наличествует интеллектуальный момент: онопредвидит наступление общественно опасных последствий. Но его воля и мотивациянаправлены не на достижение прогнозируемых общественно опасных последствий, ана их предотвращение. Как видно, волевой момент здесь есть, но, образно говоря,с обратным знаком. Однако в силу несоответствия психофизиологических качествтребованиям экстремальных условий или нервно – психическим перегрузкам, данноелицо не могло предотвратить названные последствия. Под экстремальными условиямипонимаются обстоятельства крайние, необычные по трудности и сложности.Объективного уровня нервно-психических перегрузок для всех людей не существует.Он может быть определен лишь для конкретного человека, находящегося вконкретных условиях. В законе речь идет о запредельных для конкретного лицанервно-психических перегрузках.
Несоответствиепсихофизиологических качеств лица требованиям экстремальных условий илинервно-психическим перегрузкам означает то, что лицо, имеющее необходимыепрофессиональные навыки, знания, опыт, состояние здоровья, допуск к таким видамработ и т. д., при всем напряжении своих субъективных возможностей и припрофессиональной грамотности действий не могло предупредить наступлениеобщественно опасных последствий. В этом случае оно в соответствии с принципомсубъективного вменения является невиновным и не может нести ответственность низа создание опасной ситуации, ни за вредные последствия, наступление которыхоно предвидело, но не смогло предотвратить. Любые отступления от заданныхзаконом условий (субъект не имел прав, допуска, лицензии и т. д. Заниматьсяданным видом деятельности, умышленно или неосторожно создал опасную ситуацию, неправильнодействовал при предотвращении последствий и т. д.), при всех прочих условиях,схожих с теми, которые описаны в УК, не исключают уголовной ответственности.Наличие института невиновного причинения вреда помогает в сложных условияхустановления виновности (при всех погрешностях отечественной теории инормативного определения различных форм и видов вины) в конкретных случаяхреализовать принцип субъективного вменения.
Статья27 УК РФ впервые определила ответственность за преступление, совершенное с двумяформами вины – умышленно и неосторожно. В ней говорится: если в результатесовершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые позакону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица,уголовная ответственность за такие последствия наступает только в том случае,если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к томуоснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, еслилицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступленияэтих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно.В реальной и правовой действительности такие случаи нередки. Например, ч. 1 ст.111 УК предусматривает умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасногодля жизни или повлекшего за собой серьезные последствия, четко описанные взаконе. Части 2 и 3 этой статьи предусматривают то же деяние, совершенное приразличных отягощающих обстоятельствах, а ч. 4 сформулирована следующим образом:»Деяния, предусмотренные частями первой, второй и третьей настоящейстатьи, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего". В статьесодержатся несколько составов умышленных преступлений и одно умышленно-неосторожное. Раздельное определение умышленной и неосторожной виныосуществляется по известным признакам, описанным в ст. 25 и 26 УК, и непредставляет особых трудностей. Они возникают лишь при оценке деяния в целом.
Еслиоценивать такое деяние по отношению субъекта к действиям, то оно должносчитаться умышленным, а если по отношению к наступившим самым тяжкимпоследствиям, то — неосторожным. В зависимости от данной оценки рассматриваемоепреступление может быть отнесено к различным категориям (ст. 15 УК) и в связи сэтим повлечь другие юридические последствия, особенно при наличии наказания иосвобождении уголовной ответственности и наказания.
Объединениедвух самостоятельных форм вины – умысла и неосторожности, – относящихся кразличным составам преступлений, в одном сложном составе нельзя трактовать вкачестве какой-то новой, или третьей, или смешанной формы вины, как это делаютнекоторые теоретики уголовного права УК в определенной мере кладет конец такимспорам. Во–первых, в самих статьях, содержащих сложные составы, прямопредусматривается, какие их составные части являются умышленными деяниями, акакие неосторожными. Во–вторых, ст. 27 УК прямо устанавливает, что если врезультате умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые позакону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица,уголовная ответственность за них наступает только в случае их причинения полегкомыслию и небрежности, повторяя нормативные формулы этих видовнеосторожности, разработанные в ст. 26 УК.
Общаяоценка сложного состава, если исходить из общественно опасных последствий длявиновного, могла быть спорной. УК предваряет эти споры и законодательно определяетцелесообразность: в целом такое сложное преступление признается совершеннымумышленно.
Анализмотивации как обязательного элемента вины дает возможность по–иному взглянутьна так называемую сложную вину.
Расхождениямежду направленностью желания (мотива) и различными объективными признаками,обстоятельствами и последствиями – постоянный спутник любого человеческогоповедения, правомерного или противоправного, умышленного или неосторожного,предумышленного или ситуативного. В каждом преступлении имеется «веер»отношений к различным его признакам, обстоятельствам и последствиям. Толькоодни признаки в силу своих свойств имеют то или иное уголовно-правовоезначение, а другие не являются таковыми. Их закон игнорирует. Действие(бездействие), если рассматривать его в абстракции, вне правовых установлений,не только в умышленном, но и в неосторожном деянии, как правило, условноговоря, является «умышленным».
Отношениесубъекта к нарушению правил безопасности движения или любых других правил,приведшему к общественно опасным и противоправным последствиям (например, ксмерти потерпевшего), может быть описано в тех же терминах вины, что и нажатиена спуск пистолета при умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшемусмерть потерпевшего. Сущностные различия заключены в соотношении мотивации ицелеполагания субъекта с правозначимыми признаками, обстоятельствами и последствиями.
Достаточнобудет установить, что субъект нарушил правила безопасности не с целью,например, обгона впереди идущего транспорта, а для того, чтобы причинить вредздоровью потерпевшего, то сравниваемые деяния и в правовом отношении станутравнозначными. И наоборот, если выстрел из пистолета был сделан без целипричинить вред здоровью, а при неосмотрительной стрельбе по мишени, то этодеяние приобретает ту же характеристику, что и транспортное преступление, хотяквалификация их будет разной. Но это уже формальный, сугубо правовой вопрос.
В составпреступлений с двойной (смешанной, сложной) виной, которую можно обнаружить вряде статей УК, никакой новой формы вины нет. Есть лишь неоднозначноесоотношение мотива (цели) с наступившими последствиями, которые по-разномуотражены в законе. Поэтому квалификация отношения субъекта к ним требует не изобретенияновой формы вины, не оценочных волевых суждений «считать эти деянияумышленными или неосторожными», а раздельного установления вины субъекта кразличным действиям или последствиям, поскольку последние по–разномукриминализированы. Только такой подход, который разрабатывался и ранее,соответствует психологическим реалиям и принципу субъективного вменения.
В связисо сказанным трудно разделить позицию закона (ст.27 VK) о том, что виновность лица при двойной вине в целом следуетоценивать по отношению к действию, т. е. как умышленную, поскольку такаяпозиция близка к оценочной формуле вины. Эта позиция высказывалась и ранее. Вчастности, М.Г. Угрехеладзе писал: «Если в результате умышленного совершенияпреступления лицо по неосторожности причинит иные общественно опасныепоследствия, с которыми закон связывает повышенную уголовную ответственность,то это преступление в целом признается совершенным умышленно.
Влитературе формировалась и противоположная позиция, которая также, на нашвзгляд, неприемлема. Критикуя концепцию сложной вины, сторонники даннойпозиции, указывают на научную несостоятельность ее из-за того, что она придаетсамостоятельное правовое значение психическому отношению к отдельным признакампреступления, в то время как действие или бездействие вне связи с последствиемсамостоятельного значения не имеет. Обе приведенные позиции могут быть в чем-тоцелесообразны, но не более того. Правда, их авторы, хотя и по разнымоснованиям, в конечном итоге приходят к пониманию раздельного установлениякаждой из форм вины, считая, что в деяниях с двойной виной есть двасамостоятельных состава преступления. С этим нельзя не согласиться, нооснования для такого подхода шире, и они не правовые, а сущностные,психологические. Вина всегда должна устанавливаться по отношению и к действиям,и к последствиям. Они возможны при умышленных действиях и неосторожныхпоследствиях, при неосторожных действиях и неосторожных последствиях. Во всехэтих случаях преступления согласно ст. 27 УК в целом будут умышленными. Неучитывать этого важного момента в целях строгой реализации виновной ответственностинельзя. Иной подход будет противоречить психологии поведения и принципувиновной ответственности. Стремление „договориться“ определять формувины того или иного сложного деяния, как это сделано в действующемзаконодательстве, только по действиям или только по последствиям — оценочно ине психологично. Практическая потребность в таком упрощении есть: от формы винызависят многие вопросы уголовной ответственности и наказания. Но это уже другиепроблемы. Они могут решаться по различным правилам сложения, но только не засчет принципа виновной ответственности. Установление форм вины к действиям и последствиямне охватывает выяснения виновного отношения субъекта к тем или инымквалифицирующим и отягчающим обстоятельствам. Эти вопросы давно ставятсяпрактикой. Пленум Верховного Суда СССР, например, обоснованно полагал, чтоуголовная ответственность по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР 1960 г. возможна лишь в том случае, если лицо „знало или допускало, что совершает насильственныйполовой акт с несовершеннолетней, либо могло и должно было это предвидеть“[3, с. 151]. Оставим за скобками суть этихшироких рекомендаций. Важен сам элементный подход к субъективной сторонепреступления. Аналогичное отношение может быть применено к квалифицирующим признакамлюбых деяний. И это реализуется в судебной практике. В постановлении ПленумаВерховного Суда СССР „О судебной практике по делам о взяточничестве“от 30 марта 1990 г. говорится, что квалифицирующие признаки, характеризующие повышеннуюобщественную опасность преступления (вымогательство, крупный или особо крупныйразмер взятки, ответственное должностное положение взяткополучателя), должнывменять в вину и соучастникам получения взятки, если эти обстоятельстваохватывались их умыслом [3]. На субъективном вмененииквалифицирующих и отягчающих обстоятельств строится вся теория ошибок вуголовном праве [36,с. 64]. Потому резонно считается, что вменениелицу в вину отягчающих обстоятельств, которых он в силу тех или иных причин непредвидел, не мог или не должен был предвидеть, означало бы, в сущности,переход на позиции объективного вменения.
Заключение
Итак, наосновании всего вышесказанного можно сделать следующие выводы.
Преступлениекак единый волевой акт характеризуется сложным психологическим процессом, насодержание которого оказывает влияние не только система внешних обстоятельств,воздействующих на человека, но и многочисленные индивидуальные особенности личности.Существенной частью этого процесса является динамическое отражениедействительности и отношение к ней, сознание социального смысла совершаемыхдействий и вызванных ими во внешнем мире изменений, другими словами, – все то,что мы называем внутренним содержанием общественно опасного деяния,субъективной стороной преступления.
Субъективнаясторона деяния – это вся психическая деятельность, которая сопровождаетсовершение преступления и в которой интеллектуальные, волевые и эмоциональныепроцессы протекают в полном единстве и взаимообусловленности. Наряду с умысломи неосторожностью она включает в себя и другие признаки – мотив, цель,эмоциональные моменты.
Вуголовно – правовой литературе прошлых лет и современности не существуетединства мнений по многим вопросам субъективной стороны преступления. Например,понятие вины.
Впредлагаемой работе сделана попытка рассмотреть понятие вины как признакасубъективной стороны преступления.
Установлениесубъективной стороны преступления необходимо для практической реализациипринципа вины при разрешении конкретного уголовного дела.
Значениепринципа ответственности за вину в уголовном правосудии состоит в том, что онобеспечивает практически правильное применение уголовного закона к конкретнымслучаям совершения преступления, нацеливая деятельность судебных и следственныхорганов в исследовании фактических обстоятельств каждого дела на выяснениенаиболее глубокой сущности содеянного – того действительного отношения лица кинтересам общества, которое было проявлено в умышленном или неосторожномсовершении лицом общественно опасного деяния.
Подводяже итоги анализу проблемы субъективного вменения, можно констатировать, что поцелому ряду обстоятельств теоретического, нормативного и практическогохарактера субъективная виновная ответственность очень часто не реализуется вполном объеме. Создается впечатление о непреодолимости элементов объективноговменения и его оценочных категорий, без которых якобы невозможно обосновать уголовнуюответственность.
Это нетак. Другое дело, что в уголовном праве с трудом преодолеваются устоявшиестереотипы и конструкции.
Провозглашениепринципа субъективного вменения требует надежных гарантий его реализации, и впервую очередь законодательных, которые обеспечивали бы безошибочнуюдеятельность правоприменительных органов. Это связано, прежде всего, с научнымопределением вины и со всеми иными институтами уголовного права, а также ссоблюдением процессуальных гарантий на предварительном следствии и в суде,строго обеспечивающих презумпцию невиновности.
Исходяиз вышеизложенного предлагается следующее определение вины. Вина – это психическоеотношение лица к совершаемому деянию, мотивированное достижением преступныхцелей. Данное определение, на наш взгляд, позволит более правильную более правильнуюклассификацию субъектной стороны преступления.
Список использованных источников
Нормативно-правовые акты
1)        Конституция Российской Федерации: с гимном России: принятавсенародным голосованием 12 декабря 1993 года: с учетом Законов об изменениисрока полномочий Президента РФ и Государственной Думы и о контрольныхполномочиях Государственной Думы в отношении Правительства РФ. – М.: Проспект,2010. – 30, [4] с.
2)        Уголовный кодекс Российской Федерации: текст с изменениями идополнениями на 1 марта 2010 года. – М.: Эксмо, 2010. – 143, [1] с.
Материалысудебной практики
1)        Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР(Российской Федерации) по уголовным делам: [Часть 2] / Сост.А. Я. Качанов и др. – М.: Спарк, 1999. – 560 с.
2)        Обзор судебной практикиВерховного Суда Российской Феде рации за второй квартал 1996 года // БюллетеньВерховного Суда РФ. – 1997. – №3. – С. 8 – 9.
3)        Определение СКВерховного Суда РФ от 30.09.98 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. – №6. –С. 8 – 9.
4)        Определение СКВерховного Суда РФ от 19.03.96 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1997. – №2. –С. 7 – 9.
5)        ПленумаВерховного Суда Российской Федерации 20 октября 1994 г. N 9 // Бюллетень Верховногосуда РФ. – 1994. – № 4
6)        Постановление ПрезидиумаВерховного Суда РФ от 13.05.98 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1998. – №12.– С. 10.
Учебная и научная литература
1)        Борисов О. А. Взаимосвязьобъекта и мотива преступления: автореферат дис.… кандидата юридических наук:12.00.08 / Волгоградский юрид. ин-т. – Волгоград, 1996. – 19 с.
2)        Ворошилин Е.В.,Кригер Г. А. Субъективная сторона преступления:Учеб. пособие / Е. В. Ворошилов, Г. А. Кригер; МГУ им. М. В. Ломоносова, Юрид.фак. – М.: Изд-во МГУ, 1987. – 75, [1] с.
3)        Герцензон, А. А. Уголовное право. Часть общая: Учебноепособие для слушателей ВЮА / Военно-юридическая академия Вооруженных Сил СССР. –[2-е изд., перераб.]. – М.: Издание РИО ВЮА, 1948. – 496 с.
4)        Гилязев, Ф. Г. Вина и криминогенное поведение личности: Уголовно-правовые,криминологические и социально-психологические черты / Ф. Г. Гилязев; Под ред.Ф. М. Раянова. – науч. изд. – М.: Изд-во ВЗПИ,1991. – 144 с.
5)        ГончаренкоСВ. Преступная небрежность: Уголовно-правовой и криминологическийаспекты: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидатаюридических наук. Специальность 12.00.08 – Уголовное право и криминология; Исправительно-трудовоеправо / С. В. Гончаренко; Министерство внутренних дел СССР. Киевская высшаяшкола им. Ф. Э. Дзержинского. – Киев,1990. – 20 с.
6)        ГорбузаА.Д. Смешанная форма вины по советскому уголовномуправу: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидатаюридических наук. Специальность 12.715 – Уголовное право и уголовный процесс/Высшая школа МВД СССР. – М.,1972. – 15 с.
7)        ДагельП.С., Михеев Р.И. Установление субъективнойстороны преступления: Учебное пособие / П. С. Дагель, Р. И. Михеев; Отв. ред.И. М.Резниченко; Министерство высшего и среднего специального образованияРСФСР. Дальневосточный государственный университет. – Владивосток, 1972. – 36 с
8)        Дагель ПС, МихеевР.И. Теоретические основы установления вины: Учебноепособие / П. С. Дагель, Р. И. Михеев; Науч. ред. И. М.Резниченко; Министерство высшего и среднего специального образования РСФСР.Дальневосточный государственный университет. – Владивосток, 1975. – 167 с.
9)        Дагель П.С.,Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ееустановление / П. С. Дагель, Д. П. Котов; Науч. ред. Г. Ф. Горский. – Воронеж: Изд-воВоронежск. ун-та, 1974. – 243 с
10)     Журавлёв М.П.,Рарог А.И. Уголовное право России: части общ. иособ.: учеб. для студентов вузов, обучающихся по специальности 021100»Юриспруденция" / [М. П. Журавлев и др.]; под. ред. А. И. Рарога. –5-е изд., перераб. и доп. – М.: Проспект, 2005. – 693 с.
11)     Злобин Г.А.,Никифоров Б.С. Умысел и его формы / Г. А. Злобин, Б.С. Никифоров; Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупрежденияпреступности. – М.: Юрид. лит., 1972. – 262 с.
12)     Злобин Г.А. Виновное вменениев историческом аспекте // Уголовное право в борьбе спреступностью. – М.: Изд-во ИГиП АН СССР, 1981. – С. 22 – 34.
13)     Иногамова-ХегайЛ. В., Рарог А. И., ЧучаеваА. И. Уголовное правоРоссийской Федерации. Особенная часть: учебник для студентов высших учебныхзаведений, обучающихся по специальности 021100 «Юриспруденция» /[Грачева Ю. В. и др.]; под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, А. И. Рарога, А. И.Чучаева. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: ИНФРА-М, 2009. – VI, 793 с.
14)     Карпушин М.П.,Курляндский В.И. Уголовная ответственность исостав преступления / М. П. Карпушин, В. И. Курляндский. – М.: Юрид.лит, 1974.-232 с.
15)     Квашис В.Е. Теоретические основы профилактики неосторожных преступлений: Учебноепособие / В. Е. Квашис; Академия МВД СССР. – М.: редакционно-издательский отдел, 1977. – 84с.
16)     Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Х. М.Ахметшин, О. Л. Дубовик, С. В. Дьяков и др.; Под общ. ред. Ю. И. Скуратова, В.М. Лебедева; Генеральная прокуратура РФ. – М.: ИНФРА-М — НОРМА, 1996. – 832 с.
17)      Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Авт.кол.: Г. Н. Борезенков, В. П. Верин, Б. В. Волженкин и др.; Отв. ред. В. М.Лебедев; Верховный суд России. – 2-е науч.-практ. изд., доп. и исправ. – М.: Юрайт-Издат,2002. – 760 с.
18)     Кочои С. М. Уголовное право. Общая и Особенная части: учебник / С.М. Кочои. – М.: Контракт, 2010. – 575, [1] с.
19)     Ломов Б.Ф.Методологические и теоретические проблемы психологии. – М.:Наука, 1984. – 444 с.
20)     Лунеев В.В. Субъективное вменение / В. В. Лунеев; Ин-т государства иправа Рос. акад. Наук. – М.: Спарк, 2000. – 71, [1] с.
21)     Назаренко Г.В. Вина в уголовном праве / Г. В. Назаренко; М-во внутрен.дел России, Орл. высш. шк. – Орел: Орл. ВШ МВД РФ, 1996. – 94, [2] с.
22)     НаумовА.В. Российское уголовное право. Общая часть: Курслекций. – М.: БЕК,1996. – 550 с.
23)     Нерсесян В.А. Неосторожные преступления: Проблемы и решения / В.А.Нерсесян. – Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1991. – 175 с.
24)     Рарог А.И. Теория вины в советском уголовном праве: (Общ. и спец.вопр.): автореферат дис.… доктора юридических наук: 12.00.08 / Всесоюз.юрид. заоч. ин-т. – М., 1988. – 30 с.
25)     Тихонов К.Ф. Субъективная сторона преступления: Проблема социального содержаниявины в советском уголовном праве / К. Ф. Тихонов; Отв. ред. Н. С. Ной;Министерство высшего и среднего специального образования РСФСР. Саратовскийюридический институт им. Д. И. Курского. –Саратов: Приволжское книжное изд-во, 1967.– 104 с.
26)     Уголовное право. Общая часть: Учебник / [Беляев В. Г., БойкоА. И., Ветров Н. И. и др.]; Под ред. В. Н. Петрашева. – М.: ПРИОР, 1999. –542, [1] с.
27)     Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве / Б. С. Утевский; Всесоюзныйинститут юридических наук Министерства юстиции СССР. – М.: Госюриздат,1950. – 320 с.
28)     Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение.- Казань: Изд-во Казан.ун-та, 1988. – 128 с.
29)     Якушин В.А.,Каштанов К.Ф. Вина как основа субъективноговменения / Якушин В. А., Каштанов К. Ф. – Ульяновск: Изд-во Средневолж. науч.центра, 1997. – 65, [1] с.