Виды имущества,могущие быть предметом мошенничества
В гражданских законахвстречаются многоразличные деления имущества, из которых для нашего вопросаважны следующие: а) деление их на имущества движимые и недвижимые; б) делениедвижимого имущества на наличное и долговое; в) на имущество материальное иотвлеченное; г)— казенное и частное. Затем по пространству или объему прав наимущества законы различают собственность, владение, пользование и права в чужойвещи. Рассмотрим в отдельности, на сколько каждый из указанных видов может бытьпредметом мошенничества.
Относительно имуществадвижимого не может представиться важных сомнений, так как общее определение ст.1665 Улож. признает мошенничеством похищение всякого движимого имущества.Затруднения могут возникнуть только относительно вопроса, должно ли определениедвижимого имущества гражданскими законами переносить и в уголовное право. Законыгражданские содержат по этому вопросу следующие постановления (т. X ч. I Св.Зак.):
Ст. 401. Движимыеимущества суть: мореходные и речные суда всякого рода, книги, рукописи, картиныи вообще все предметы, относящиеся к наукам и искусствам, домовые уборы,экипажи, земледельческие орудия, всякого рода инструменты и материалы, лошади,скот, хлеб сжатый и молоченый, всякие припасы, выработанные на заводах наличныеруды, металлы и минералы, и все то, что из земли извлечено.
Ст. 402. Наличныекапиталы, заемные письма, векселя, закладные и обязательства всякого родапринадлежат к имуществам движимым. Дополн. по продолжению 1863 относит сюда ивыкупные свидетельства, а также право на получение, непрерывного дохода,назначаемого вместо ссуды за выкупленные крестьянами земли.
Ст. 403. Золотосодержащиеприиски, отводимые частным лицам на казенных землях для одной лишь разработки,признаются в отношении к золотопромышленникам имуществом движимым; а потому и впереходе от одного владельца к другому по наследству или иным случаям подлежаттем же правилам, какие вообще для имуществ движимых установлены.
Ст. 384. Недвижимымиимуществами признаются по закону земли и всякие угодья, деревни, дома, заводы,фабрики, лавки, всякие строения и пустые дворовые места.
Ст. 386. Принадлежностинаселенных земель суть: состоящие на них церковные и другие строения, дворы,мельницы, мосты, перевозы, плотины и гати.
Ст. 387. Принадлежностиземель как населенных, так и ненаселенных суть: состоящая в них реки, озера,пруды, болота, дороги, источники и другие места сим подобные, все произведения,на поверхности земли обретающиеся, и все сокровенные в недрах ее металлы,минералы и другие ископаемые.
Ст. 388. Принадлежностифабрик и заводов суть: все заводские построения, посуда и инструменты, земли,леса, покосы, руды, соляные рассолы, трубы и все вещества ископаемые.
Ст. 389. Принадлежностидомов суть: части оных, составляющие внутреннюю и наружную отделку, и теукрашения, которые невозможно отделить от здания без повреждения, как-то:мраморные, красного дерева и другого рода полы, мраморные, медные или чугунныекамины, дорогие обои, зеркала в стенах и т. под.
Ст. 390. В числепринадлежностей на недвижимые имущества полагаются и укрепления на владениеими, как-то: владенные указы, грамоты, крепости, межевые книги, планы и другиедокументы.
Ст. 391. Кпринадлежностям заповедных наследственных имений относятся: фамильные бумаги,драгоценности или произведения искусств, собрания редкостей, книг и томуподобные, именно в акте учреждения таковых имений означенные.
Ст. 392. Дополн. 1868года. Неотъемлемою частью недвижимого имущества, заложенного в обществевзаимного поземельного кредита, считается квитанция, выданная в удостоверениеуплаты заемщиком следующей с него суммы в складочный капитал. Квитанции эти немогут быть уступаемы отдельно от заложенного имущества.
Отсюда следует:
а) Характер недвижимогоимущество в законах гражданских получает или по существу своему, или поназначению.
б) По существу недвижимымпризнается только почва и имущество, непосредственно связанное с почвою, покаоно следует ее участи; потому-то оно также рассматривается и как принадлежностьземли [1]. Движимым, напротив, имущество становится, когда оно существуетотдельно от земли—не в земле и не прикреплено к земле неподвижным образом, илиприкрепленное к земле отделено от нее с момента этого отделения. Отсюдагражданское законодательство делает одно исключение относительнозолотосодержащих россыпей (ст. 403), причисляя их к имуществам движимым; непричисление это по закону имеет силу только «в отношении кзолотопромышленникам», т. е. в гражданских делах о законном переходе этогоимущества из рук в руки для облегчения его [2]. Дальнейшие затем определения т.X ч. I имеют общий характер, и потому нет никакого основания не распространятьих и на дела, рассматриваемые судами уголовными. В нашей литературе обыкновенновысказывается противоположное мнение, что объясняется смешением вещи недвижимойпо существу с принадлежностями ее. Так Неклюдов, Руководство II, 640, говорит:«Понятие движимой вещи в праве уголовном не совпадает с понятием движимой вещипо законам гражданским. В уголовном праве движимою вещью называется все то, Чтоможет быть отделено от почвы и увезено, унесено или сплавлено. На этомосновании предметом кражи могут быть не только отдельные части недвижимыхимуществ, но и самые недвижимые имущества в целом их составе, коль скоро воруудастся перенести их в другое место; такова, напр., кража ветряных мельниц,мостов и т. под.» Но 1) уважаемый автор не приводит никаких оснований, почемуон допускает дробление законодательных начал и даже противоречие их в одних итех же вопросах; 2) основная Форма недвижимости по нашему праву есть почва и теисточники доходности, которые лежат в ней самой, напр. угодья, а их перенести иотделить от почвы невозможно, можно только рассматривать особняком результатыэтой доходности, какова арендная плата. Затем возведенный на почве строения поточному смыслу законов гражданских составляют недвижимое имущество лишь до техпор, пока они непосредственно связаны с почвой; след. в этом отношении нетникакого различия между гражданским законодательством и уголовным правом; 3)упоминаемые автором мосты и мельницы, а также составные части возведенных наземле построек составляют принадлежности недвижимых имуществ, а не самыенедвижимые имущества (ст. 386, 389 т. X ч. I). Принадлежности же но гражданскимзаконам обсуживаются по началам о недвижимом имуществе лишь в тон случае, когдаон следуют судьбе главного имущества [3]; след. и в этом отношении междузаконами гражданскими и уголовным правом нет различия, а потому последнее ненуждается в расширении понятия движимости за пределы гражданских узаконений.
Точно также ограничениеуголовным судом круга вещей, признанных в гражданском законодательствеимуществом движимым, не может найти в нашем праве никакого оправдания. Правда,иногда благодаря особенностям способа действия имущественных преступленийнекоторые из указанных видов движимости в силу своего характера оказываютсягарантированными от преступных посягательств этими преступлениями; напр., долгна другое лицо, не обеспеченный распискою, право на действия другого лица,сводящееся к имущественной оценке и т. п. не могут быть нарушены кражей. Но какскоро эта физическая невозможность отпадает, то нет никакого основания выделятьиз категории движимых имущества, отнесенные сюда законами гражданскими. A это идолжно иметь место в мошенничестве, способ действия которого—обман—дозволяетнарушение всякого движимого имущества в смысле гражданских законов.
Правило это признается иугол. кас. сенатом во многих его решениях; так в деле Шамшевой он признал, чтопредметом мошенничества может быть право на получение наемной платы (IV, 322);в делах Головина (IV, 879) и Пайкоса (IV, 1082) он не отрицал, что обмер дровпри принятии их для обсчитывания возчиков за извоз и обвес в муке для той жецели может составить уголовно преступное мошенничество; в деле Никитина (V,566) он отнес к мошенничеству выманивание билета ссудной кассы на заложенныевещи; точно также он признавал возможным предметом мошенничества: деньги,долговые расписки, накладные на товар, лошадь с повозкой и упряжью, кирпич,находку и пр. (кк. рр. III, 423; IV, 122, 263, 380; V, 88 и др.). Тот же взглядсуществует и в западноевропейских законодательствах; так Code penal определяетпредмет мошенничества следующим образом: «кто побудит или покусится побудитьдругого дать или передать себе фонды, движимость или обязательства,распоряжения, обещания, квитанции и платежные расписки»; эту редакцию принимаютуложения Бельгии и Сардинии. Прусский и северогерманский кодексы употребляютсамую общую редакцию — «нарушение чужого имущества с корыстным намерением». Вобычном праве Англии мошенничество определяется как такое обманное действие,которое причиняет или может причинить общественный вред (affect or may affectthe public); но в статуарных определениях Англии и Америки предмет егообозначается перечислением отдельных движимых имуществ с прибавкою в статутахпоследнего времени «valuable security» и выманивания подписи на долговом акте[4]. В этом последнем случае наше законодательство делает исключение из общегоправила, создавая из обманов для побуждения к даче обязательств особоепреступление, но выманивание наличных уже обязательств обнимается понятиеммошенничества. Об этом мы скажем подробнее во II отделении.
Понятие движимогоимущества в наших гражданских законах определено не в виде общего положения, ав форме указания отдельных видов его. Поэтому возможны случаи, не отнесенныезаконом ни к недвижимым имуществам, ни к имуществам движимым, напр., светильныйгаз. Здесь качество вещи должно определять место ее, причем, однако, необходимозаметить, что объем недвижимого имущества не должен быть расширяем за пределыслучаев, точно обозначенных законом.
Указание оснований этогоправила принадлёжит гражданскому праву, так что мы можем ограничиться короткимзамечанием, что основная форма недвижимости есть почва и включение другихимуществ в недвижимые делалось всегда в виде исключений для установления болееформальных правил законного перехода его из рук в руки. В виду сказанного мы ненаходим никаких оснований выделять из мошенничества получение обманом права насветильный газ, на воду из водопроводных труб [5] или из целебных источников иколодцев и пр.
Наконец в) имуществополучает характер недвижимого до своему назначению. Таковы принадлежностинедвижимых имуществ. Но это его значение продолжается только до тех пор, покаоно рассматривается в совокупности с главною вещью, имуществом недвижимым посуществу; взятое же отдельно, оно и в смысле гражданских законов составляетимущество движимое, если только не связано с почвой нераздельно, напр., дороги,реки и т. п. [6]. Вникая в характер принадлежностей недвижимого имущества порусскому праву, мы замечаем: а) что ими объявляются не только составные частивозведенных на земле построек, но даже составные части почвы, определяющие ееценность; таковы металлы, минералы и другие ископаемые, находящиеся в земле; еслиони могут быть выделены из почвы, то с момента выделения переходят в общийразряд движимых имуществ. б) Принадлежности распадаются на принадлежностиземель (первичные), принадлежности иных недвижимых имуществ (вторичны) и общиетем и другим. Две последние группы имеют наиболее искусственный характер; здесьпонятие принадлежности весьма нередко определяется исключительно соображениямицелесообразности и практического удобства. Сюда относятся составные частиздания, межевые акты, планы, книги и иные документы на недвижимость,инструменты фабрик и заводов, фамильные коллекции бумаг, книг, редкостей и пр.О движимом свойстве предметов их, рассматриваемых отдельно и независимо отглавной вещи, не может возникнуть ни малейшего сомнения; вот почему в уголовныхзаконах посягательства, направленные на подобные принадлежности отдельно инезависимо от главной вещи, рассматриваются в ряду нарушений чужого движимогоимущества; напр.ст. 1657 Улож. прямо говорит, что предметом кражи могут бытькрепости, межевые планы и иные акты. Нет оснований ставить в этом отношениикаких либо ограничения для мошенничества, если только нарушенные им предметыимеют имущественную ценность. Наконец, принадлежности первичные составляют иливозведенные на земле строения, или средства сообщения, или естественныебогатства, находящиеся в земле и на земле. Как, спрашивается, должен относитьсяк ним уголовный судья? Разрешение этого вопроса нужно искать в законахуголовных и гражданских. По точному смыслу последних эти принадлежности,рассматриваемые отдельно от главной вещи, составляют имущества движимые, еслитолько они не включены в разряд недвижимых по существу; так вынутые руда и кладмогут быть проданы хозяином как имущество движимое. Из уголовных законов мывидим также, что присвоение найденного в чужой земле клада поставлено в рядупреступлений против имущества движимого [7]; что вылавливание рыбы из чужих реки озер, порубки и потравы также выделяются законом из преступлений противнедвижимости. Обобщая все подобные отдельные указания, мы получаем следующееправило: с точки зрения русского законодательства движимыми имуществамипризнаются и такие составные части или принадлежности имуществ недвижимых,которые под влиянием преступной деятельности виновного могут быть отделены отпочвы и перенесены в другое место [8]. В виду этого начала между прочим к. с. вделе Шамшевой (IV, 322) совершенно основательно признал право на доход снедвижимости возможным предметом преступления против чужого движимогоимущества.
Более трудностейпредставляет вопрос: может ли быть предметом мошенничества имуществонедвижимое?
Законодательстваиноземные не видят никаких логических или бытовых оснований выделять его изобщего состава мошенничества. Во французском праве оно обнимается с однойстороны выражением fonds, с другой — тем, что предметом мошенничества могутбыть всевозможные обязательства и распоряжения, имеющие имущественный характер.Прусское и Северогерманское Уложения объявляют всякое имущество возможнымпредметом мошенничества. Только английские статуты последнего времени выделяютиз него недвижимое имущество (Consol. act 6 Aug. 1861§§ 88, 89 и 90), находясебе последователей во многих, но далеко не во всех американских статутах. Всамом деле, многие американские статуты распространяют мошенничество и на недвижимоеимущество, и при том во всяком случае (Массачузет, Огио) или под темнепременным условием, чтоб виновный обманом выманил письменный акт о передачеэтого имущества, valuable security (Виргиния, а в одном случае с 1851 г. и Нью-Йорк); в других статутах для мошенничества обыкновенно требуется personal property, нообычное право и статут Георга II, действующие в Америке совместно с местнымистатутами, обнимают мошенничеством не только chattel and valuable security(движимость и знаки имущественных ценностей), но и всякое другое имущество,goods.
Что же касается русскогоправа, оно со всею резкостью выделяет недвижимое имущество из понятиямошенничества; «мошенничеством признается похищение посредством какого либообмана денег, вещей или иного движимого имущества», говорит ст. 1665 Улож.;специальное постановление ст. 1680 Улож. создает из обмана для приобретениячужого недвижимого имущества особое преступление, которого, однако, состав ввысшей степени неопределенен. «Кто, владея или пользуясь чужим недвижимымимением, или только жительствуя в оном по доверенности или же по какому либописьменному или словесному договору, будет в актах или в представляемых имместному или иному начальству или суду бумагах называть сие имение своим, внамерении оное себе присвоить, или же употребит какой либо другой, с сею жецелью, обман, тот за сие подвергается»—арестантским ротам.или ссылке на житьев Сибирь по 4 степ. 31 ст. Улож. Допустив даже, что последние слова этой 1680ст. применяются и к тем лицам, которые не жительствуют и не владеют чужимнедвижимым имением, мы, тем не менее наталкиваемся на массу других неточностей,вытекающих из текста ее. Она не говорит, в каком отношении должен стоять обманвиновного к тому явлению, непосредственным результатом которого является потеряправа на недвижимое имущество одною стороною и приобретение ею другого; а этоважно, тем более, что она дает повод предполагать, что совершение этогопреступления законодатель видит уже в момент выполнения обманного действия,вовсе не требуя действительную потерю имущественной ценности. Кроме того нельзяне остановиться на следующем обстоятельстве. Выделение обманов противнедвижимости из мошенничества, очевидно, допущено для того, чтобы установить запервые более строгую, наказуемость; верно или неверно, но в посягательстве нанедвижимость закон видел больше преступной дерзости со стороны обманщика, чем впосягательстве на имущество движимое. С этою целью он и назначает за нихстрогую наказуемость независимо от стоимости предмёта преступления. Новсматриваясь ближе в дело, ми увидим, что в действительности закон не успелдостичь этой строгости, во многих случаях заставляя судью применять здесь дажеболее слабое наказание, чем за мошенничество; таковы случаи рецидива. Крометого, совершенное виновным нарушение ст. 1680 не окажет никакого влияния нанаказуемость мошенничества, совершенного после наказания за первоепреступление, так что виновный в нарушении ст. 1680 находится в болееблагоприятных обстоятельствах, чем провинившийся в мошенничестве, между тем какхарактер действия и юридическое качество намерения того и другого стоят наодной доске.
Вместе с тем нельзя незаметить, что нет ровно никаких логических оснований выделять преступный обманпротив недвижимости из мошенничества; там и здесь уголовное правосудие имеетдело с одинаковым способом действия, с одинаковым намерением причинить вредчужому имуществу для получения над ним господства; в обоих случаях его охранеподлежит одно и тоже—имущественное—право. Разница между движимостью инедвижимостью в практической жизни совсем не так велика, как бы следовалозаключить из различия узаконение по вопросам приобретения их и доказательствана них своего права. Движимость есть средство приобретения недвижимого, имуществоболее удобное для оборота и потому более предпочитаемое при сильной степениэкономического развития, чем недвижимость; с другой стороны последняязначительно обеспечена от нарушений обязательными мерами гражданскойкорроборации, между тем как движимое имущество более открыто для нарушений ипотому уголовное правосудие должно восполнить то, чего не могли доставитьгражданские законы. Нередко замечают, что недвижимое имущество имеет болееважное значение для государства, чем имущество движимое. Против этого ложно быбыло возразить простым указанием на современный имущественный оборот, далекооставивший за собою государство земледельческое в тесном смысле; теперьземледелец не может, как прежде, обходиться собственными средствами,получаемыми дома, у себя, и должен делать значительные денежные затраты настороне. Но положим, что этот мотив верен в том именно смысле, что самыйнадежный источник государственных доходов есть недвижимое имущество; легковидеть, однако, что при переходе его из рук в руки, хотя бы вследствиепреступления, государство ровно ничего не теряет, так как приобретатель станетк нему в отношения прежнего владельца.
Однако, выделение нашимзаконодательством обманов против недвижимого имущества из мошенничестваотносится только к тем обманам, которые рассчитаны на приобретение полногогосподства над недвижимым имуществом, на «присвоение» его виновным. Но мы ужевидели, что источники доходности недвижимого имущества входят в него пакпринадлежности и что как скоро право на подобную принадлежность может бытьнарушено без нарушения права собственности на недвижимое имущество, то поточному смыслу русского законодательства может быть речь о преступлении противдвижимости; между тем здесь нарушается одна из составных частей права нанедвижимое имущество — право пользования или владения им.
Поэтому:
А. посредством обманапобудил Б. дозволить ему собирать установленный в законном порядке сбор заперевоз через реку, находящуюся в имении Б., который составляет принадлежностьэтого имения;
А. также посредствомобмана побудил Б. отдать ему в аренду без денег или за мнимый, обманныйэквивалент угодья его имения; или выманил у него право проезда через его лесимеющее имущественную ценность, и т. д.,—
то в этих случаях будутвсе условия имущественного преступления, в данных примерах — мошенничество.Взгляд этот признан и практикою кассац. сената, который отнес к мошенничествувыманивание наемного договора с намерением лишить собственника земли праватребовать за нее арендную плату (IV, 322).
Так как по закону мошенничествоопределяется, как преступление против движимого имущества без выделения отсюдакаких бы то ни было видов его, а по законам гражданским движимое имуществобывает наличноё и долговое, то мы должны признать, что предметом мошенничестваможет быть то и другое.
Определения законовгражданских по этому вопросу суть:
Т. X ч. I ст. 416.Наличное имущество владельца составляют: деревни, земли, дома, капиталы, вещи ивсе то, что владельцу укреплено, передано или им садам произведено и за нимсостоит, хотя бы состояло притом и в споре, доколе спор окончательно неразрешен.
ct. 417. К составуимуществ наличных причисляются и тяжбы по оным, в судебных местах производимые.
Ст. 418. Имуществадолговая суть все имущества, в долгах на других лицах состоящая, и все то, чтонам принадлежит по договорам, заемным письмам, векселям и всякого родаобязательствам.
Ст. 419. К составудолговых имуществ принадлежат и иски наши на других по сим имуществам.
Мы уже имели случайзаметить, что постановления гражданских законов, нормирующие имущественныеотношения, должны быть обязательны и для судов уголовных. К разряду ихпринадлежат те узаконения, которыми определяется движимый характер имущества вюридическом смысле. Поэтому мошенничество как преступление против движимого имущества,несомненно, обнимает такие случаи: выманивание обманом какого либообязательства, имеющего характер имущества; подкладывание обманом для подписииного документа, чем тот, который желала подписать сторона обманутая [9];побуждение обманом к прекращению тяжбы или иска подачею в суд о том бумаги;выманивание обманом чужих обязательств, заемных писем или векселей посредствомпередаточной надписи; выманивание обязательства, имеющего, имущественнуюценность и выданного самим виновным, хотя бы это обязательство имело своимпредметом право на личный труд и т. д.
Правда, упоминаемые здесь«договоры и обязательства» представляют собою лишь знаки имущественныхценностей, но они, как и бумажные деньги, имеют по закону имущественнуюценность. В частности против включения в предмет мошенничества тяжб и исков надругих можно возразить, что иск не составляет еще имущества в смысле блага,могущего служить к удовлетворению различных потребностей и что, признавая егопредметом преступления, мы запутаемся при определении ценности его. Но первоевозражение опровергается прямым указанием закона, который относит иски и тяжбык имуществам; второе же, не подрывая выставленного взгляда, направлено лишь куказанию практических затруднений,
Долговое имуществообыкновенно обеспечивается какими либо знаками—документами; это, впрочем, несоставляет его необходимое условие, так как по ст. 419 т. X ч. I зак. гражд.иски признаются долговым, а по ст. 417 тяжбы наличным имуществом совершеннонезависимо от того, представил ли истец суду в доказательство своего иска илитяжбы какой либо документ или не представил; а если обращение в суд по какомулибо основанию, признано имуществом, то, конечно, только потому, что законпридавал имущественное значение тому основанию, в силу которого сторонаобратилась к суду—спорному праву его относительно другого.
Наша судебная практикавполне соглашается с проводимым мною взглядом, признавая, что предметоммошенничества может быть и имущество долговое, и притом как обеспеченноеписьменными документами, так и не обеспеченное ими. Приведу примеры.
К. p. IV, 879. КрестьянинВавил Головин подрядил 14 крестьян деревни Ванозера, по письменному условию,доставить, 270 саж. дров на берег реки Сорки. Впоследствии к этому условиюприсоединились еще, 24 крестьянина, а З апреля 1869г. крестьянин Антипов засебя и по доверенности других принес мировому судье жалобу на Головина, что онзамерил дрова, и просил, обмерив их, что окажется замеренным неправильно, имвозвратить и дать им расчет (по наемному договору), а с Головиным поступить поуголовным законам. Мировые учреждения признали здесь обман в расчете платежа иприменили ст. 173 и 5 п. 174 уст о наказ.; кас. сенат, отменив их решениевследствие процессуальных соображений, не отрицал однако, что действие Головинапредставляет наличность условий мошенничества. Между тем предметом преступленияздесь является право крестьян требовать платеж денег за личный труд, т. е.имущество долговое.
К. р. IV, 1082 по делуПайкоса—обстоятельства дела вполне напоминают первый случай, с тем лишьразличием, что у возчиков не было письменного условия и обвиняемый покушалсяобсчитать их не обмером, а обвесом.
К. р. V, 352. МещанинТипикин, признав виновным в том, что выманил посредством обмана у крестьянМитрофанова, Фирсанова и Яковлева расписку о получении платежа за проданный имдуб, с тем, чтобы лишить их этого дуба. Мировые учреждения применили к действиюТипикина ст. 173 и 174 пп. 2 и 3 уст. о наказ, с чем согласился и кас. сенат,между тем здесь предметом преступления было право потерпевших требовать отТипикина дуб, т. е. долговое имущество.
К. р. V, 519. Любовицкий,губ. секретарь, присяжными заседателями признан виновным в том, что, желаявоспользоваться тремя, рублями, следовавшими солдатской жене Марье Морозовой заслужбу у него, согласился, по просьбе Морозовой, написать мужу ее письмо иотправить его вместе с означенными тремя рублями в г. Любаву, но, не отославэтих денег, ложно уверил ее в противном и таким образом присвоил принадлежащиеМорозовой деньги, а для того, чтобы уверить Марью Морозову в действительностиотсылки мужу ее 3 р., передал Морозовой чужую переправленную почтовую расписку.Суд применил к его действию 1665 и 1666 ст. Улож. и 3 п. 175 уст. о наказ., т.е, признал его виновным в мошенничестве с особыми приготовлениями. Этуквалификацию утвердил кас. сенат, хотя опять-таки и здесь предметом нарушениябыло имущество долговое, не обеспеченное формальным документом — правоМорозовой требовать с Любовицкого уплату денег за личный труд.
Примеров этого рода внашей практике очень много и, повторяю, они бесспорно относятся кмошенничеству, что подтверждается и точным смыслом ст. 113 уст. о наказ.,причисляющей сюда обманы в расчете; платежа, т. е. посягательства на чужоедолговое имущество. Но иногда они перёходят в банкротство и злостнуюнесостоятельность; о границах их с мошенничеством мы скажем ниже.
К имуществу отвлеченномуотносятся: право литературной и художественной собственности; привилегии наизобретения земледельческие, фабричные и мануфактурные; право фирмы
а) Преступления противлитературной и художественной собственности выделены нашим законодательством изиных преступлений против чужого движимого имущества, благодаря особенностямспособа действия, вытекающим из свойства предмета нарушения. Но как быть, еслинарушение такого имущества становится возможным при помощи одного из способовдействия общих имущественных преступлений, не предусмотренного в рядуспециальных постановлений о нарушениях этого рода? Приведу пример.
А. посредством ложныхуверений, установляющих состав мошенничества, побуждает Б.—автора сочинения илихудожественного произведения — уступить ему право собственности на этопроизведение или дать ему в нем пай.
Расчленяя это действие А.на его составные части, мы видим в нем выманивание чужого движимого имущества(так как отвлеченная собственность не есть имущество недвижимое), притомвыманивание его преступным способом действия, характеризующим мошенничество ине обнимаемым теми узаконениями, которая постановлены специально дляпреступлений против отвлеченной собственности. Не составляя таким образомособого преступления и удовлетворяя условиям общего, действие А. должно бытьпризнано мошенничеством. Эта мысль подтверждается и точным смыслом ст. 1684Улож. о наказ.; согласно ей о контрафакции как особом имущественномпреступлении может быть речь только в таком случае, когда со стороны виновногоне было употреблено «никакого подлога или иного обмана»; след. при наличностиих действие рассматривается как такое преступление, в состав которых входит илиподлог или обман.
Приведенный случай, ясно,есть лишь один из конкретных примеров и выставленное начало далеко неисчерпывается им. Оно имеет место при всяком выманивании обманом у хозяинаотвлеченной собственности его прав вполне или отчасти; но специальнымпостановлением закон не признает здесь обмана в действии лица, продающего правоотвлеченной собственности нескольким порознь: тут применяется наказание ст.1684; с другой стороны, если выманивание обманом чужой отвлеченнойсобственности, как имущественной ценности сопровождается похищением авторства,то здесь назначается, наказание по совокупности преступлений (литературнаякража—ст. 1683, и мошенничество).
б) Относительно нарушенияобманом привилегий на изобретения должно дать противоположный ответ, так какст. 1363 Улож. создает. из него особое преступление, не обращая при этомникакого внимания на способ действия виновного.
в) Наконец, право фирмыво действующему законодательству состоит в неприкосновенности знаков торговогодома или какого либо производительного учреждения, прикладываемых с дозволенияправительства к выделанным или продаваемым ими предметам. Нарушение его можетбыть произведено различными способами действия. Из них подделка таких знаков иупотребление подделанных для прикладывания к выпускаемым в продажу предметамсоставляет самостоятельное преступление, предусмотренное ст. 1354 Улож.; она,впрочем, по буквальному смыслу охраняет только фирмы русских фабрикантов,заводчиков и торговцев, но 2 (14) июня 1857 года, трактатом о торговле имореплавании, сила ее распространена и на охранение французских фирм отнарушений в пределах России. Дополняющая этот трактат декларация 6 (18) мая1870 нашла нужным запретить не только те подделки знаков французских фирм,которые совершаются в пределах России, но и вне ее, лишь бы только в Россиипредметы с такими подделанными фирмами выпускались в продажу; вместе с тем этадекларация ввела то существенное изменение, что, вместо ст. 1354 Улож.назначаются наказания за мошенничество, если указанные фабричные знаки и клеймаподделываются в государствах, с которыми у нас не существует международныхторговых трактатов; в других же случаях по прежнему должна применяться ст.1354, так как декларация 6 мая не отменяет трактата 1857 и даже сама
Считается входящею всостав этого трактата, имея равную с ним силу [10]. Но мы увидим, что этотспособ действия далеко не удовлетворяет всем условиям мошенничества и потомувключение его в это преступление через чур, поспешно. Нельзя, однако, отрицать,что при наличности на стороне способа действия условий мошенничества, правофирмы по действующему законодательству может быть предметом этого преступления,так как оно имеет все условия имущества, стоящего под юридической охраной.
Хотя наша судебнаяпрактика еще не представила примеров выманивания отвлеченного имуществапосредством обмана, но русская юридическая литература уже успела высказаться поэтому вопросу и пришла к тем же результатам, которые указаны мною. Так г.Неклюдов, Руководство II, 641 также признает отвлеченное имущество и, в томчисле, право фирмы возможным предметом мошенничества.
Казенное имущество впрежнем нашем законодательстве охранялось более строго, чем имущество частное.Воинские артикулы назначают даже за воровство казенного имущества смертнуюказнь. Хотя впоследствии указ 1828 марта 22 сгладил различие в наказуемостипохищения того и другого, но не далее как в 1833 октября 25 велено было судитьвсех мещан и купцов империи военным судом за воровство одного из видовказенного имущества — воинского [11]. Свод Зак. совершенно сравнивает похищениеказенного и частного имущества и даже для чиновников, которым оно было вверенопо службе, назначает обыкновенное наказание за воровство — кражу, с тем лишьразличием, что они обязаны двойным взысканием похищенного (ст. 320, 321 Св.Зак. т. ХV изд, 1842). Уложение о наказаниях постановляет: ст. 548. За всякое,особыми какого либо рода в сем уложении или в других постановлениях правиламиименно не означенное, похищение казенной собственности, виновные подвергаютсятем же наказаниям, которые определяются за похищение собственности частной.
Здесь, однако, разумеетсяимущество, уже поступившее в казну; что же касается уклонения от платежаподатей, пошлин и других дефраудации, то оно не соответствуют условияммошенничества как по способу действия, так и по условиям предмета нарушения, ипотому выделяются законом в особые преступления; таковы контрабанда, ложныепоказания для уклонения от платежа повинностей и т. под. Установляя некоторыеособенные правила для чиновников за растрату и самовольное пользование казеннымили вверенным им по службе имуществом [12], ваше законодательство приравниваетсовершенное ими похищение с общим, если только оно не переходит ввымогательство или иное служебное преступление.
Усиленная наказуемостьнарушений церковного имущества еще старее, чем усиленная наказуемостьпосягательств на имущество казенное. Уже судебники сравнивают церковную татьбус головною; Соборное Уложение 1648 относится к ней гораздо строже, чем кобыкновенной татьбе. Тоже продолжается в Своде Законов, который отнес похищениецерковного имущества к святотатству. Уложение о наказ. постановляет (изд.1866);
Ст. 219. Святотатствомпризнается всякое похищение церковных вещей и денег как из самых церквей, так ииз часовен, ризниц и других постоянных и временных церковных хранилищ, хотя быони находились и вне церковного строения. Важность преступления святотатства инаказания за оное увеличиваются, когда оно соединено с оскорблением святыни, снасильственными действиями или со взломом.
Ст. 229. За присвоениеденег от кого-либо, данных на свечи или вообще на церковь, или же на содержаниемонастырей и монашествующих, но еще в имущество церковное не поступивших,виновные подвергаются наказаниям, за присвоение чужого имущества определенным,когда ж без взлома, то лишению всех особенных прав, и преимуществ и ссылке нажитье в Сибирь или отдаче в исправительные арестантские роты по 1-й степ. 31статьи сего Уложения. Если означенные выше сего предметы похищены из лавки,мастерского заведения или иного места, прежде употребления их в богослуженииили поступления в церковное имущество, то виновные в сем похищении подвергаютсянаказаниям, определенным за кражу.
Ст. 232 (Из нее следует,что деньги, находящиеся в церковных кружках или столбах, признаютсяпоступившими в церковное имущество).
Ст. 233. За похищение неиз церкви, ризницы или отдельного церковного хранилища, а из какого либо иногоместа, таких вещей, которые, принадлежа к церковному имуществу, не могут бытьпочитаемы ни священными, ниже освященными чрез употребление их при богослужениипредметами, виновные, смотря по обстоятельствам, сопровождавшим топреступление, подвергаются одному из наказаний, определенных за кражу.
Таковы постановлениянашего законодательства о святотатстве Приведенная выше ст. 219, распространяяпонятие святотатства на «всякое похищение» церковного имущества, может податьповод думать, что им обнимается и мошенничество в техническом смысле. Но нельзяне обратить внимания, что с одной стороны святотатство существенно зависит отместа совершения преступления и выделяется из других видов похищения главнымобразом благодаря нарушению святости того церковного помещения, в котором онопроизводится. Вследствие этого даже похищение частного имущества из церковногопомещения, с оскорблением святыни, по точному смыслу 2 части 229 ст.,признается святотатством. Нарушение же святости церковного помещениязаконодатель не признает в наличности единственно потому, что в таком церковномпомещении совершено какое бы то ни было имущественное преступление; так утайкаденег, данных на свечи, в Своде Закон. отнесенная к святотатству, выделена изнего Уложением о Наказ. в группу общих имущественных преступлений. След. дляпризнания этого момента в наличности необходим такой способ действия, которыйносит характер дерзкого игнорирования священной охраны, как кража, грабеж иразбой. Это подтверждается и теми увеличивающими вину обстоятельствами, которыеуказываются в святотатстве; здесь нашему законодательству знакомынасильственное нападение на церковь и совершение в ней различных насильственныхдействий над лицами или вещами, явно нарушающих святость церковного помещения;действия, с внешней стороны признающие эту святость, не указаны здесь хотя быпо началам об общих имущественных преступлениях они свидетельствовали обусиленной преступности. С другой стороны, говоря о ненасильственных видах,святотатства, законодатель обращает внимание только на то, было ли оносовершено со взломом или без взлома, и если находит нужным выделить данныйслучай из святотатства, то относит его к краже. По его мысли, всякое такоесвятотатство предполагает возможность совершения его со взломом, т. е.предполагает наличность условий кражи. Это весьма рельефно подтверждается ст.233; похищение церковного имущества из частных помещений наказывается как тотвид кражи, которой соответствует деяние виновного по сопровождавшим егообстоятельствам.
Таким образом, я прихожук заключению, что выманивание обманом церковного имущества без наличностиусловий разбоя, грабежа или кражи не составляет святотатства по русскому правуи может быть преследуемо только как обыкновенное мошенничество. Этот взглядрусского права находит себе подтверждение в самой природе святотатства какособого преступления,
В самом деле, выделениеего из группы общих нарушений чужого имущества вызвано тем, что святотатствовместе с причинением имущественного ущерба церкви как имущественной единицеоскорбляет религиозное чувство верующих, нарушая святость тех помещений,которые предназначены для служения божеству и поставлены под особой религиознойохраной. Это существенное условие святотатства. Но мошенничество не обладаетим; здесь виновный не издевается над священным местом, а разве над теми лицами,которым поручена охрана церковного имущества. Вот почему и иноземные уложения,напр., французское и бельгийское, не находят нужным видеть в церковномхарактере имущества квалифицирующее обстоятельство мошенничества.
Теперь мы должны перейтик вопросу: ограничивается ли предмет мошенничества нарушением права собственностиво всех его частях, или он может быть признан и при нарушении некоторых частейего — владения, пользования и распоряжения в отдельности?
С первого взгляда вопросэтот кажется не имеющим никакого основания, так как заглавие раздела XII Улож.редактировано так: «о преступлениях и проступках против собственности частныхлиц»; против постановки его можно заметить также, что самовольное пользованиечужим имуществом законодатель ставит особняком от кражи и мошенничества (ст.145 — 150 Уст. о Нак. и др.). Но эти возражения не убедительны.
а) Понятие собственностисостоит из совокупности нескольких отдельных понятий и устранение одного изних, напр., владения, еще не устраняет понятия собственности вообще. Таксобственность по закону, хотя бы в форме nudum jus, может иметь места даже приотсутствии у лица многих частей ее, каково, напр., долговое имущество.
б) Результат преступноговладения или пользования чужим имуществом, как справедливо заметил г. Неклюдов,II, 694, в большинстве случаев заключается в обращении в свою собственностьчужого движимого имущества, что равносильно похищению его. Так, напр.,выманивание арендного договора на землю за мнимый эквивалент с одной стороныпредставляет собою нарушение права пользования землею, с другой — нарушение правасобственности на принадлежащий хозяину доход с его земли.
в) Не подлежит, конечно,сомнению, что нашему праву не известна кража пользования или владения отдельноот нарушения права собственности на вещь; точно также пользование или владениевещью само по себе не может быть предметом мошенничества, если вследствие его всобственность к виновному не переходит определенное имущество, составлявшеечасть или прямой результат того, которым он пользовался или владел и теряемоехозяином этого имущества. Поэтому-то пользование чужим имуществом отошло изкражи и мошенничества к самостоятельной рубрике преступлений. Но если результатпользования, владения или осуществления других прав в чужой вещи одинаков сприсвоением вещи, т. е. если прямым последствием пользования или владенияявляется переход к виновному чужого движимого имущества в собственность, тоочевидно нет никаких основании выделять из похищений чужого имуществапротивозаконное приобретение такого пользования или владения. Конечно, далеконе всегда будет в наличности этот результат; во многих случаях пользование иливладение чужим имуществом, особенно движимым, состоит в употреблении этогоимущества для своих потребностей без разрушения его и без приобретения этим всобственность каких либо отдельных движимых ценностей. Напр., пользование чужимпальто, книгой и пр. не дает виновному ничего больше как более или менеепродолжительное употребление этого пальто и книги для своих надобностей. Ноотрицать его совершенно невозможно, и притом он имеет место не только припользовании имуществом недвижимым (приобретение обманом арендного права наземлю), но и при пользовании имуществом движимым. Представьте себе, напр., чтоА. выманил у Б. обманом банковый 5000 руб. билет для получения по немупроцентов в течении одного года; в результате своего обмана А. получает всобственность годичные проценты с 5000 р., т. е. 250 р., хотя самый билетвыманен им не в собственность, а только во временное пользование. Здесь,очевидно, есть все условия мошенничества на сумму до 300 р. Тот же взглядпроводится нашим законодательством; всякое пользование, в результате которого крукам виновного прилипает собственность в чужом движимом имуществе и котороеприобретено именно для похищения движимого имущества, оно рассматривает какпохищение. Отсюда выделен только один случай — самовольное, но не в виде кражи,срывание яблок и других плодов, собирание грибов, ягод и тому подобное; но этовыделение, ограниченное требованием, чтоб действие виновного было «не в видекражи», распространяется только на такие движимые соединенные естественнымпутем с землею предметы, которые, благодаря своему множеству, в отдельности неизвестны и потому не имеют цены даже для хозяина вещи. См. Неклюдов, II, 595.
г) 2 ч. ст. 2295 Улож.изд. 1857, замененная п. 5 ст. 174 Уст. о Наказ., предусматриваетпротивозаконную передачу пользования чужим имуществом и постановлена последующим соображениям: «В Своде Зак. Угол. не упоминается о нарушении правсобственности при отдаче имения в наем, временное владение или на сохранение.Между тем, однако, как видно из дел, нередко случается, что чужое имуществоотдается в наем без всякого на то права и дозволения хозяина Сие преступление вбольшей части случаев есть ничто иное, как один из видов воровства —мошенничества (здесь редакторы, очевидно, разумели те случаи, когда виновныйвыдает чужое имущество за свое, выманивая тем какие либо ценности у берущегоего в наем), с коим мы сравниваем его, ссылалось на ст.2119 (простоемошенничество); кажется, однако, что было нужно упомянуть его особо» [13].Отсюда ясно, что под нарушением права собственности редакторы понимали такжеотдачу чужого имущества в наем или временное владение, а след. и приобретениепользования им посредством какого либо преступления.
По всем указаннымсоображениям я нахожу возможным выставить положение, что предметоммошенничества по русскому праву может быть и приобретение таких входящих вобщее понятие собственности прав в чужой вещи, прямым результатом осуществлениякоторых является потеря движимого имущества одною стороною и приобретение его всобственность виновным, хотя бы он не присвоил и не имел намерения присвоитьчужую вещь, которую взял в пользование, владение и т. под. [14].
В самом деле, нет никакихлогических оснований выделять случаи этого рода из наказуемого похищения чужогоимущества, коль скоро способ действия виновного удовлетворяет законным условиямпреступления и допускает подобное нарушение. Результаты действия там и здесьодинаковы, одинаково также намерение виновного нарушить чужое имущественноеправо и самому приобрести над ним господство, включить чужую движимую вещь всферу своих ценностей. Признавая противоположное мнение, мы бы были вынужденыво многих случаях поставить применение или неприменение уголовного законаисключительно в зависимость от того случайного положения, какое занимает лицо всделке. Напр. А., владелец земли, заключает договор с Б. об отдаче ему своейземли в аренду. Предположите, что при этом А. совершил какой либо обман,посредством которого побудил Б. выдать сумму, которой он не дал бы, не будучивведен в заблуждение; суд должен будет применить к А. узаконения омошенничестве. Но переставьте роли и предположите, что обман был совершен Б. ичто посредством него он получил наемное право на землю; приняв, что предметоммошенничества не может быть право пользования, вы должны будете освободить Б.от уголовной ответственности. A между тем, какая же разница в объективном исубъективном составе действий А. и Б.?
В нашей практике возниклишь вопрос о том, может ли быть предметом мошенничества право пользованиянедвижимым имуществом, разрешенный к. с. по делу Шамшевой утвердительно (IV,322).
Из ряда представленныхсоображений вытекает:
а) Что предметоммошенничества могут быть и такие вещи, которые уже находятся во владений виновного,если последний выманивает обманом непринадлежащее ему право в этой вещи. Напр.закладчик выманивает обманом у залогодателя закладную квитанцию для присвоениявещи; или получивший деньги за выкуп заложенной вещи обменивает ее другою, и т.под. Другими словами, для понятия мошенничества не требуется похищение владениячужою вещью.
б) Что потому предметоммошенничества не должна быть не непременно вещь материальная, осязаемая,могущая быть увезена или унесена; так напр, право фирмы может быть предметом мошенничестванаравне с деньгами и иною движимостью.
в) Что таким образомближайшим предметом его является скорее чужое имущественное право, чемвыражающая его вещь, в том смысле, что последняя может находиться в стороне отпреступного действия, вдали от него. И так как одна и та же вещь может бытьпредметом различных имущественных прав, принадлежащих нескольким лицам, тонеобходимо обращать внимание, какое именно и чье право в этой вещи былопредметом нарушения.
Это замечание весьмаважно для определения признака, по которому предметом мошенничества должно бытьимущество чужое, не принадлежащее виновному. Если же лицо выманивает обманомсвое имущество, то в подобном действии можно по большей мере видетьсамоуправство, а никак не мошенничество; с этим взглядом согласен и кас. сенатв решении по делу Фомина (IV, 122). Но определение «своего» и «чужого»представляется несколько затруднительным в тех случаях, где вещь принадлежитвиновному не вполне, производимое же им нарушение касается права в этой вещи непринадлежащего ему. Сталкиваясь с этим недоразумением и будучи не в силахразрешить его этим потому, что имущественные преступления обыкновенносовершаются относительно вещи, чужой для виновного во всех ее частях,криминалисты прибегают к своему любимому коньку — что определения законовгражданских не обязательны для уголовных судов. «Понятие чужой вещи в правеуголовном, говорят они, гораздо шире понятия чужой вещи в праве гражданском, иименно под чужою вещью в праве уголовном иногда (?) разумеется и такая вещь,которая составляет собственность подсудимого, но находится в чужом пользовании»[15]. Легко видеть, как не убедителен и, не прочен этот взгляд. Если свое всмысле гражданского права может быть чужим в смысле уголовного права, то значит,возможно преступное нарушение своего права, так как объем и условия правопределяются законами гражданскими, уголовные же имеют своею задачею лишькарать наиболее тяжкие нарушения прав, определенных в другом месте. Проводяпоследовательно этот взгляд, следовало бы признать возможною кражу своегоимущества, отданного в пользование; утайку долга, так как на должное имеет.право кредитор, н т. п. Оспариваемое мнение не решается доводить дело до этихкрайностей и прибегает для этого к слову «иногда», бессодержательность которогоочевидна каждому. Но и в этих произвольных и неуловимых пределах оно не можетподкрепить своего взгляда сколько-нибудь убедительными соображениями, так каконо не может отрицать того факта, что не дело уголовных законов и уголовногоправа нормировать имущественные отношения.
Повторяем, в утверждениинеобязательности гражданских законов для уголовного судьи мы видим ни на чем неоснованное предположение, лазейку, к которой прибегают или для проведения началнесогласных с законодательными, или для обхода трудностей анализагражданско-правовых вопросов. Для разрешения затронутого в настоящем параграфевопроса мы считаем вполне возможным обойтись без него и нас нисколько несмущает, что одна и та же вещь может быть одновременно предметом различных правразличных лиц. Ведь предметом мошенничества признается не движимая вещь, адвижимое имущество [16], т. е. чужое имущественное право; последнее же длясвоей самостоятельности совсем не требует, чтобы ему соответствовала отдельнаядвижимая вещь или вообще отдельный предмет обладания, не подчиненный господствудругого имущественного права [17]. Таким образом хотя данная вещь может бытьсобственностью виновного, но относительно её может существовать также праводругого лица и нарушение им этого права есть нарушение чужого имущества. Еслитакое нарушенное право и примененный виновным способ нарушения соответствуюттребуемым в мошенничестве условиям, то о наличности наказуемого мошенничестване может представиться никаких сомнений. Напр., я продал Петру право на получениепроцентов с принадлежащего мне и переданного ему для этого банкового билета,или право на получение выигрыша; затем, узнав, что мой билет сделал хорошийвыигрыш, или, не желая оставить за Петром право получать проценты с моегобилета, я посредством обмана выманиваю у него свой билет и таким образом лишаюего принадлежащего ему имущественного права на проценты или на выигрыш. Я позакону совершил мошенничество в первом случае на сумму стоимости процентов, ввтором—на сумму выигрыша.
Этот взгляд поддерживаетсяи кассационным сенатом, хотя, впрочем, решение, высказывающее его, нельзяназвать верным, так как сенат смешал имущественный ущерб с опасностью дляимущественной сферы лица (см. ниже), признав предметом мошенничества дажепоследнюю. Псковской окружной суд в деле Волейко и Фролова требовал дляпризнания мошенничества, чтобы виновный не имел права собственности на ту вещь,которая стала предметом преступления; поэтому обманные действия относительнособственных вещей, подлежащих продаже за долг другому лицу, он отказалсяпризнать преступным похищением чужого имущества, Но сенат (IV, 321) нашел, чтокак скоро определенное имущество лица стало обеспечением имущественного правадругого (что, при отсутствии заклада, начинается только с момента описи), то ономожет быть предметом мошенничества со стороны самого собственника. Правда, вделе Волейко представлялось лишь притворное обязательство ко вреду правкредитора, что вовсе не соответствует условиям обмана как способа действия его,но это уже другой вопрос.
На основании этого женачала, разделяемого и судебною практикою, для признания имущества «своим» вделах о мошенничестве вовсе не следует требовать, чтоб виновному принадлежалата именно вещь, которую он выманил посредством обмана; достаточно, чтобы ему принадлежаловыманенное им право, так что приобретением вещи он только делает возможнымосуществление своего права, все равно, опирается ли оно на формальные документыили нет. В краже, наоборот, вопрос ставится о тождестве похищенной вещи свещью, принадлежащею виновному, и если напр., я краду у закладчика незаложенную мною, а другую хотя и равноценную вещь, то о наличности кражи непредставляется никаких сомнений. Поэтому выманивание обманом должной мне илиравноценной долгу вещи не составляет мошенничества, так как я осуществляю своеимущественное право. Этот взгляд признан и уг. кас. сенатом в решении по делуФомина (IV, 122). Фомин послал к Бабанову работника с 35 руб. для покупки мяса;свесив мяса на всю эту сумму и получив деньги, Бабанов затем отпустил мясатолько на 13 руб., а остальные 22 руб. удержал за долг ему Фомина, который,впрочем, долга этого при разбирательстве не признал. Бабанов был подвергнутответственности только за самоуправство, что одобрено сенатом.
Рассмотрение видовимущества, могущих быть предметом мошенничества, приводит к тому заключению,что предмет его и кражи не Одинаков. С одной стороны он шире, чтообусловливается способом действия, благодаря которому многие виды имуществаоказываются гарантированными против кражи и беззащитными от мошенничества;таковы право фирмы, права отвлеченной собственности, права в чужой вещи,обязательственные отношения и пр. В этом отношении с мошенничеством ближесходится другое имущественное преступление, не имеющее у нас того значения,какое придает ему уголовное право западной Европы под названием вымогательства,extorsion, Erpressung. Под ним разумеется побуждение лица посредством насилияотказаться в пользу виновного от какого либо имущества или выдать на себя какоелибо обязательство и т. под так что, оно обнимает всякое имущество в тех жеразмерах, как и мошенничество. У нас также существует преступлениевымогательства, но оно разбито на несколько, совершенно отдельных видов:насильственное побуждение к выдаче на себя обязательств (ст. 1686, 1687 Улож.),грабеж и разбой в смысле насильственных действий, которыми другое лицепобуждается передать виновному какую либо наличную вещь (ст. 1627, 1637) ислужебное вымогательство (ст. 377 Улож.)— Различие предмета мошенничества икражи вытекает само собою из различия способа действия; в том и другомпреступлении; поэтому оно обыкновенно не указывается законодательствами,которые с полным основанием могут предоставить разработку этого вопросадеятельности юристов. В самом деле, мы повсеместно замечаем, что судебнаяпрактика понимает предмет мошенничества гораздо шире, чем предмет кражи и,след., не считает их тождественными [18]. Но криминалисты— теоретики,высказывая приводимыми ими примерами свое согласие с взглядами судебнойпрактики, продолжают утверждать в общем определении мошенничества, что предметего и кражи один и тот же [19]. Они забывают, что различие в способе действияобусловливает и различие в предмете нарушения, так что хотя законодатель,указывая способ действия мошенничества, имеет полное право удержаться отуказании тех влияний, какие производит характер действия на объем предметанарушения, но наука не может сваливать с себя этой обязанности.
Но, с другой сторонызакон, придавая чересчур большое значение способу действия кражи как тайномупохищению, не ограничивает ее нарушением имущественных прав. Так в ст. 1657 и1658 Улож. о наказ. к краже отнесено похищение принадлежащих другому крепостей,межевых планов, книг, или других какого либо рода актов, документов или бумаг,или актов и иных официальных бумаг, принадлежащих к делам какого либо суда илиуправления, лишь бы только виновный руководился намерением «доставить себе илидругому какую либо противозаконную выгоду». Ясное дело, что кара, составляющаясанкцию этих статей, существует не исключительно для охраны отношенииимущественных: похищаемые акты могут не иметь никакой имущественнойценности—кроме разве стоимости бумаги, на которую закон, очевидно, не могобращать серьезного внимания. Так, например, практика относит сюда похищение чужоговида на жительство, видя намерение получить противозаконную выгоду в том, чтовиновный избегает платежа денег за собственный паспорт или вообще неудобств пополучению его (кк. рр. III, 254; IV, 40; V, 298). Спрашивается, можно липереносить это узаконение и на мошенничество?
Здесь, думаю, нужно различатьслучаи двоякого рода:
а) документы, не имеющиезначения имущества и выманиваемые обманом, не составляют юридическогообеспечения имущественных прав потерпевшего или выманиваются не для лишения еготакого обеспечения. Напр. А. выманивает у Б. обманом его паспорт для проживанияпо нему. Для разрешения поставленного вопроса относительно таких случаев нужнопринять в соображение: 1) что ст. 1657 и 1658 Улож. о наказ. предусматривают непротивозаконное приобретение права на имущество, а доставление себе какой либоимущественной выгоды, хотя бы без нарушения чужого имущественного права (к.р.V, 298); 2) в общем правиле для понятия кражи и мошенничества требуетсянарушение чужого права на имущество и только для кражи состав преступленияспециальным законом раздвинут и на некоторые случаи доставления себе илидругому какой бы то ни было противозаконной выгоды без нарушения чужогоимущества; 3)относительно мошенничества подобных специальных узаконение неимеется, кроме одного случая самовольного пользования чужим имуществом (т. 5ст. 17 4 уст. о наказ.), неправильно включенного в узаконения о мошенничестве.Поэтому ответ на предложенный вопрос должен быть отрицательный.
б) Напротив, еслидокументы и иные акты или бумаги, сами по себе не составляющие знаковимущественных ценностей, составляют, однако обеспечение имущественных правпотерпевшего и выманиваются для лишения его такого обеспечения, то действиевиновного может быть признано средством для совершения мошенничества; причината, что ими охраняется имущественное право другого лица, след. лишение его этойохраны есть посягательство на нарушение чужого имущества. Но для признанияполного состава мошенничества в этих случаях, согласно общему правилу,необходимо требовать наличность действительной имущественной потери. Практикакас. сената также признает, что посягательство на обеспечение имущественногоправа входит в группу имущественных нарушений; так предъявление обманом длязаклада ящика с чугунными черепками вместо часов признано мошенничеством [20](V, 67), а в делах об обманах для побуждения к выдаче письменных обязательстввышеуказанное начало указывается буквою самого закона; так, напр., побуждениеобманом вступить в обязательство, в силу которого потерпевший сообщаетвиновному документы, содержащие в себе секреты ремесленной или фабричнойпромышленности, вполне обнимается ст. 1688 Улож. о наказ.
Наконец нельзя незаметить, что предмет мошенничества шире предмета других имущественныхпреступлений и потому, что один из особенных видов его, предусмотренный ст. 518улож., обнимает обманы для побуждения к вступлению в военную службу за другоелицо, совершаемые посредником между сдатчиком и нанимающимся. Здесь предметомпреступления, впрочем, все-таки оказывается имущественное право нанимающегося —право требовать любое количество за свой будущий труд, — с тем лишь, что к немупримешивается посягательство на свободу распоряжения своею личностью (к. р. IV,1102),
Представляя собою вобщем, правиле чужое движимое имущество, мошенничество необходимо предполагаетпотерпевшего, хотя бы, впрочем, как мы видели в § 6, в процессе нельзя быловыставить конкретного представителя его.
Потерпевшим отмошенничества может быт всякое лицо как физическое, так и юридическое; так вряду последних особо указаны страховые общества и, в некоторых случаях, казна.Совершение обмана против страхового общества есть обстоятельство, значительноувеличивающее наказуемость мошенничества (ст. 1195 Улож.); объем и условия егомы рассмотрим во II отделении. Казна упоминается особо только в тех случаях,где нарушение ее имущественных интересов производится посредством обманачиновника или в соучастии с ним; особенность здесь та, что при согласиичиновника обман казны все-таки предполагается в наличности, с тем лишь, чточиновник подвергается обыкновенно служебным наказаниям и действие его непризнается мошенничеством, а частное лицо, виновное в обмане, наказывается какза мошенничество; см. напр. ст. 493 Улож. Однако, нередко правила омошенничестве распространяются как на частное, так и на должностное лицо; напр.ст. 655 Улож.
Хотя таким образом вобщем правиле мошенничество непосредственно нарушает лишь частные интересы лицапотерпевшего, но некоторые виды его имеют более близкое соотношение с общественнымиинтересами, представляя собою опасность для имущества неопределенного множестваграждан. В первое время развития мошенничества только эти обманы обращали насебя внимание уголовного законодателя, но хотя теперь он во многих странахпризнал преступными и другие виды, однако ему не следовало бы упускать из виду,что эти случаи представляются более вредными для гражданского общества и потомудолжны вызывать против себя более строгую репрессию. Таковы, например, обманыдля изменения цен на бирже, рассчитанные на биржевую игру, особенно если онипроизводятся путем печати; открытие мнимых торговых предприятий для болеелегкого похищения чужого имущества и т. под. Несомненно, что и по нашемузаконодательству случаи этого рода должны будут подлежать ответственности какмошенничество, и потому редактор, условившийся с корреспондентом о присылкесебе обманчивых телеграмм с намерением спекулировать на бирже, должен будетзанять место на скамье подсудимых. Но здесь следовало бы назначить болеестрогое наказание, чем за другие виды простого мошенничества, так как действиевиновного, посягая на имущество неопределенного множества граждан, несравненноболее вредно и преступно.
К обманам же, имеющимтакой усиленный общественный интерес и подрывающим прочность взаимного доверияв обществе, относятся передачи виновным за настоящие фальшивых ассигнаций имонеты, случайно полученных им. Здесь важность преступления умеряется началом:«за что купил, за то и передал.». Но тем не менее общественный характер ихпроявляется весьма резко в том, что здесь состав мошенничества установляетсяфактом заведомой передачи подложного за действительное совершенно независимо оттого, в каких отношениях произошла и эквивалентом чего служила эта передача.Поэтому передал ли я такие ассигнацию и монету в виде платежа за купленныетовары, или в форме подарка, или расплатился ими в доме терпимости, илипроизвел ими платеж за забранное мною в кредит вино, я во всяком случае рискуюподпасть ответственности по 2-й ч. 567 или 576 ст. Улож. о наказ., но отсюдавовсе не следует, будто бы предметом мошенничества может быть право по долговойрасписке за вино или непотребный труд публичной женщины. Эту сторону вопросаупускают, из вида многие криминалисты и, между ними, Меркель.