Круглов Леонид
Немалонеизвестного, неизведанного, загадочного таила и таит еще Африка. И поныне естьтам области, куда не ступала нога исследователя. Легендарной страной до самогоконца 18 века оставалась Каффа (ныне одна из провинций Эфиопии) — «АфриканскийТибет», — отгородившаяся стеной от внешнего мира. Иноземцам строжайше запрещалсядоступ в эту страну. Первым путешественником и исследователем, прошедшим Каффуиз конца в конец и составившим подробное ее описание, был русский офицерАлександр Ксаверьевич Булатович.
Вмарте 1896 г. из России в Эфиопию был послан отряд Красного Креста, к которомубыл прикомандирован. А. К. Булатович. Борьба, которую тогда вела Эфиопия засвою независимость, нашла живой отклик в России, это было понятно: народЭфиопии отстаивал свою свободу. Еще одно обстоятельство имело тогданемаловажное значение — русские считали эфиопов братьями по вере. В России былорганизован сбор средств для оказания помощи больным и раненым эфиопскимсолдатам.
Отметим,что до конца XIX в. в Каффе удалось побывать лишь пятерым европейцам: тремитальянцам и двум французам, но никому не довелось проникнуть в глубь страны.А. К. Булатовича можно с полным основанием назвать «первопроходцем» Каффы. Онсмог собрать такие сведения, которые последующие путешественники добыть ужебыли не в состоянии. Вот почему собранный им материал — один из основныхисточников для знакомства с историей и этнографией Каффы. Сведения о трехпоездках в Эфиопию изложены в форме дневников, точность и документальностькоторых имеют непреходящую ценность для изучения истории и жизненного укладанекоторых народов Эфиопии.
Министриностранных дел M. H. Муравьев писал о нем: «… названный офицер успелзарекомендовать себя самым блестящим образом во время поездок своих по границеЭфиопии… он вполне освоился с местными нравами и обычаями, ознакомился сязыком страны, которым свободно владеет, и проявил редкие выносливость,храбрость и присутствие духа, и… наконец, всеми своими качествами он сумелзаслужить уважение абиссинских военачальников и доверие самого негуса, особеннок нему расположенного…». Все, что написал А. К. Булатович, проникнуто искреннимрасположением к эфиопам. Он подчеркивает их храбрость, любовь к родине,гордость.
ВЭфиопии Булатович занимался не только этнографическими исследованиями. Были иразвлечения, правда, весьма опасные. Однажды, например, негус Менелик предложилему принять участие в охоте на слонов. Долгое время огромный отряд, к которомупримкнул Булатович, блуждал в поисках гигантов джунглей, пока, наконец, неудалось обнаружить целое стадо. Эфиопы и с ними Булатович бросились Булатовичуне раз приходилось встречаться со слонами. Однажды огромная слониха бросиласьна русского путешественника, защищая слоненка. Все должно было закончитьсяфатально, если бы в последний момент какая-то невидимая сила не повернулаживотное вспять. В другой раз во время охоты взбесившийся раненый слон избежавшего в панике стада внезапно остановился и направился прямо напрятавшегося в корнях огромного дерева Булатовича. «Три раза он поднималхобот, чтобы поразить меня, – вспоминал Булатович, – но каждый раз как будтокакая-то невидимая сила отталкивала его назад, и он опускал хобот. Я сидел итворил молитву: „Господи, буди воля Твоя!“ Слон ушел, не причинив мневреда, а я тогда же решил отдать себя на служение Богу».
Блестящаявоенная карьера ожидала умного, талантливого и отважного гвардейского офицера.Но в 1903 г по «семейным обстоятельствам» он увольняется в запас и очевидно,именно в это время принимает решение принять постриг. Что предопределило этотпоступок, приведший в изумление не только весь светский Петербург, но и самыхблизких А. К. Булатовичу людей? Об этом можно только гадать. Человек глубокорелигиозный, кристально честный, добрый, ищущий, после пострижения отецАнтоний, как назывался теперь А. К. Булатович, отправляется на «святую гору»Афон.
В 1910 г. его рукоположили в иеромонахи, а в самом начале 1911 г. отец Антоний отправляется в четвертый и в последний раз в Эфиопию. В 1912—1913 гг. А. К.Булатович был поглощен борьбой между афонскими монахами — так называемымиимяборцами и имяславцами (отец Антоний взял сторону последних). Дело принялонастолько скандальный оборот, что отец Антоний был вынужден покинуть Афон.
Великиеи грозные годы революции в России стерли память об А. К. Булатовиче, тем болеечто фанатичный отец Антоний почти полностью заслонил собой отважногопутешественника по неизведанным землям Африки. Однако имя его стоит в одномряду с наиболее выдающимися русскими путешественниками.
Пятьлет назад группой исследователей и путешественников Русского ГеографическогоОбщества и Российской Академии наук был основан Проект «Диалог со всеммиром». Целью этого проекта стало посещение тех мест на земле, где ещесохранились первобытные этносы и уникальная природная среда.
ПередВами дневник экспедиции, повторяющий непростой путь, совершенный русскимпутешественником Булатовичем А.К. и посвященной памяти этого выдающегося нашегосоотечественника.
Эфиопскийдневник. С войсками Менелика II
Вместо эпиграфа
»Представляяотчет о моем путешествии и описание страны, — плоды моих посильных наблюдений,- я вполне уверен, что мои выводы окажутся во многом неточны, что без ошибок необошлось, и они обнаружатся при более подробном изучении страны. Я старался,насколько это было в моих силах, добиться истины и, помня поговорку «Неошибается лишь тот, кто ничего не делает», решаюсь представить свойтруд".
Издневника А. Булатовича.
«ИисусХристос — наш господин! — было написано на огромном дереве, которое мы отыскалина горе Бонга Шамбата во второй экспедиции в Эфиопию. Почему я сейчас вспомнилоб этом? Еще не начав рассказывать о самых ярких моментах экспедиции. Не знаю…Попробую вспомнить — как все было…»
Издневника Л. Круглова.
Междуэтими дневниками — сто четыре года. Один написал гусарский офицер,путешественник, военный советник эфиопского негуса Александр Булатович. Второй- журналист, путешественник, автор проекта «Диалог со всем миром»Леонид Круглов. Случилось так, что они встретились. В Эфиопии.
Чернаятропическая ночь была полна непонятными, враждебными звуками. С реки доносилсярев гиппопотама, в лесу пронзительно кричала ночная птица, иногда сквозь чащу стреском ломился слон. О дальнейшем продвижении в кромешной тьме нечего было идумать. Булатович спешился, крепко привязал к реке поводья мула и сел на землю.Усталость и нервное напряжение давали себя знать, и постепенно он впал встранное забытье, как бы сон наяву, — видел, как мать озабоченно рассматриваетдеревья, согнувшиеся под тяжестью яблок, а сестра кидается падалицей и смеется.Потом перед ним возникли его товарищи, — они лихо гарцевали, фехтовали вучебной зале, разговаривали, смеялись… Наконец, Булатович крепко уснул и увиделсвой обыкновенный сон — он, безоружный, стоит на горной тропинке, а огромныйтуземец целится в него копьем…
Издневника Круглова, 20 августа 2003 года
Пустыня,где нет воды — и где, кажется, что нет жизни — всегда притягивала. Возможно, влегендах и сказаниях есть правда о том, что когда-то на месте пустыни былцветущий сад. Люди уходили туда всегда, — чтобы отстраниться от жизни и чтобыпонять и почувствовать что-то очень важное… Человек, по следам которого я иду,всю свою жизнь провел в мучительном поиске. Он пересекал моря и пустыни, дружилс сильными мира сего, попадал под влияния и сам мистически влиял на ход мировыхсобытий, будучи всего лишь маленькой деталью непостижимого вселенскогоорганизма… Он оставил после себя дневники, содержащие подробные сообщения обовсех его приключениях — в них сквозит растерянность от того, как удивительноСудьба выбрала именно его — чтобы им, его жизнью, как рычагом переворачиватьцелые страницы, эпохи, скрижали истории.
Пустыняпритягивала его; и он чуть не погиб в ней, стремясь дойти до озера жизни. Оншел сам, и тащил за собой целую армию, служа восточному владыке. Он оставилпосле себя дневники и мне особенно интересен дневник его третьей, ключевой длявсей его жизни, экспедиции — где было все — и жизнь и смерть, и вера и любовь,и воля и желания…В дневниках многого нет, точнее все содержится между строк — втом числе возможный ответ на главную загадку его жизни…Я начинаю этуэкспедицию, чтобы повторить его сложный маршрут через самые неизведанные землиАфрики.
Этаистория началась 26 сентября 1870 года. В одном обыкновенном городе, в семьеобыкновенного генерал-майора Ксаверия Булатовича родился обыкновенный мальчикпо имени Александр. Генерал-майор вскоре умер, и его молодая вдова с детьмиперебралась в большое имение в Харьковской губернии. Там маленький Саша безконца играл в войну и подолгу скакал верхом без седла. Горячий ветер в волосах,бескрайнее море степной травы и пузырьки восторга в крови. А дома — отцовскиеордена в шкатулке и рассказы матери о его славной воинской службе.
В1884 году Булатович поступил в Александровский лицей в Петербурге, где готовиливысших чиновников и дипломатов. После учебы он начал штатскую службу в чинетитулярного советника, но вскоре подал в отставку и был зачислен рядовымвольноопределяющимся в лейб-гвардии гусарский полк. Через полтора годаБулатович получил чин корнета, потом направлен в фехтовальную команду полкаинструктором, и вскоре назначен заведующим полковой учебной командой. Военнаякарьера стремительно набирала обороты.
ДневникКруглова, конец октября 2003 года
Перваяэкспедиция в Эфиопию, по следам Булатовича была удачной и неудачнойодновременно. Мы сумели пройти только две трети маршрута, а дальше выяснилось,что территории, через которые они с трудом прошли чуть больше ста лет назад, итеперь почти непроходимы. Впереди была засушливая полусаванна, переходящая впустыню и горный хребет, — но не это, кажется, было главной трудностью. Раз онитогда прошли, значит, и мы сможем. Местные племена очень воинственно настроены,кажется еще воинственнее, чем сто лет назад. Но и это, наверное, преодолимо — опыт общения с первобытными племенами уже есть. Например у племени Сурма, вграницу территории которого мы уперлись первый раз сохранилось все тожепервобытное сознание, все те же традиции и те же враги, что и столетия назад…Только теперь у этих голых людей за плечом висит автомат Калашникова…Но и этопреодолимо…
Якажется понял что меня так сильно беспокоит — в этой экспедиции главной иединственной наградой может оказаться смерть. Сомнительная награда, но несмерти же я ищу, тогда зачем упорствую и предпринимаю уже вторую попытку пройтипо этому пути? 39 дней в Африке…
Впоследней четверти XIX века для стран-колонизаторов яблоком раздора былаЭфиопия. Притязания итальянцев закончились неожиданно — в 1896 итальянскаяармия протерпела сокрушительное поражение в битве при Адуа от «варварскихнеорганизованных орд». Петербургские газеты немедленно разразились словамиоб «искреннем сочувствии и участии», Эфиопия стала в России страшнопопулярна. В помощь единоверцам из Петербурга в Аддис-Абебу направляется миссияКрасного креста.
Почуявприключения, и возможность военных действий, гусар Булатович попросился вотряд. 18 апреля 1896 года русский отряд Красного Креста высадился наафриканский берег. Русскому отряду нужны были мулы для дальнейшего продвижения,а их в Джибути (французское Сомали) не оказалось. Необходимо было послатькурьера в Харар, за 370 миль. Вызвался Булатович. И вот, с тремя почтовымиверблюдами, парой проводников, одним мехом воды и минимальным запасомпродовольствия он отправился в путь. На середине пути проводник по имени Саидотстал,- его верблюд не выдержал гонки и лег. Булатович поскакал назад, ивернул потерявшегося. Костер жечь было нельзя из-за опасности пополнить«длинный ряд могил европейцев, погибших от руки кочевников».Подкреплялись путники на кратких остановках холодным какао с коньяком. Переходыдлились по 12 часов, остановки — по два.
Булатовичоказался не только первым в истории европейцем, отважившимся на подобноепредприятие, но и рекордсменом среди эфиопских курьеров, — дистанцию он прошелв среднем на 6-18 часов быстрее, чем это делали местные профессионалы.
Издневника Круглова. Данакильская пустыня. Афары
Непокидает странное ощущение того, что афары прямо светятся изнутри. Оно непокидает меня уже второй день. Если оглядеться вокруг, то здесь действительномного света и солнца — так много, что удивительно — как здесь может быть жизнь.У афаров нет ничего — кроме хрупкой хижины, нескольких чанов для приготовленияпищи. Своих животных они могут потерять в любой момент — в годы сильной засухибольшая часть поголовья скота погибает. Как рассказал мне Ахмед, здесь бывают инаводнения — тогда вообще приходиться уходить из этих мест. В этом году как разбыло сильное наводнение — незадолго до нашего прибытия — и до сих пор всевокруг в зеленых побегах, так странно смотрящихся в пустыне. Но я думаю,пройдет какое-то время и солнце вернет прежний облик этим местам… Афары недавноперекочевали сюда и рядом есть вода, но в другое время они могут потратитьцелый день, чтобы добыть воды. Почему же они живут здесь? Почему они такдержатся своих традиций — за друга и близкого человека готовы умереть, всепокрыты ритуальными шрамами и практикуют женское и мужское обрезание. Они почтисовсем лишены привычных человеческих радостей — но почему тогда они светятсяизнутри? И откуда такая первобытная красота лиц, прямые взгляды и гордаяосанка?
ВХараре русских приняли радушно, но объяснили, что отряд приказано задержать донового распоряжения из столицы. И Булатович немедленно отправился в Энтото,чтобы разобраться с недоверчивыми властями. Это — еще 700 км через Данкильскую пустыню. В двух днях от столицы маленький караван ограбиликочевники-данакильцы. Потерпевших спас русский «авантюрист международногокласса» на службе императора Менелика — Н.С.Леонтьев. Снабдивсоотечественников всем необходимым для окончания перехода, Леонтьев навсегдаисчез из жизни нашего героя.
Булатовичвыяснил причину задержки: эфиопы не знали про Красный крест и не верили вбескорыстных европейцев. Но курьер императору понравился, и миссию пропустили.
Издневника Круглова. Аддис-Абеба
Холодно.Очень холодно. Так бывает в Москве поздней осенью. Дворец занимает самуювершину горы и обнесен жестяной, проржавевшей оградой. Калитка заперта на всезасовы и за ней тишина. Стучим, взбудоражив пугливую тишину, и ждем целуювечность. Наконец слышится шорох, старческий кашель и в хрустящем проеме дверивозникает старик в шинели. Ему тоже очень холодно. Очень. Посетители его неинтересуют, да и время уже не то. На улице скоро стемнеет. — Кто такие? — бросает недовольный взгляд на нас.
Мыначинаем путано рассказывать ему историю Булатовича и Менелика II. При этихименах он чуть распрямляет спину, одергивает драную шинель и поправляетфуражку…
— Проходите, но ненадолго… и внутрь дворца я Вас не имею права пускать, — бурчитон, извлекая из кармана внушительную связку ключей… Мы входим в Первое строение- просторное и круглое помещение. Пусто и холодно. Рога носорогов на стенах,будто покрытых инеем. Здесь когда- то был зал приемов… Проходим в соседнеездание, — маленькое и уютное, как гнездо ласточки. Подвалы его так же пусты ихолодны, а вот наверху, куда ведет витая внешняя лестница уже теплее. Мыраскрываем окна в анфиладе круговых комнат и в залы вплывают красноватыеотблески заходящего солнца. Здесь была спальня Менелика, а теперь тут спитстарик. Вон и матрас в дальнем конце помещения. Старик бормочет, что окна тоженельзя открывать и трогать, как и все остальное здесь…
Холодно,очень холодно, все как будто заморожено в ожидании чего-то…
Госпитальразвернули в специально построенном здании в Аддис — Абебе. Пока отряд стоял вгороде, успели излечить 27 000 человек. Когда пришло время возвращаться народину, Булатович решил остаться. Послав прошение, Булатович получилблагоприятный ответ, — его пребывание в Эфиопии показалось полезным.
Онпоставил перед собой новую цель – войти в непокорную и неизведанную Каффу. Подороге Булатович собирался исследовать юго-западные пределы Эфиопии, обновить ипоправить существующие карты. Негус Менелик справедливо полагал, чтопутешествие грозит гусару и его сопровождающим гибелью, впрочем, помня олихости русского, разрешил ему пересечь западную границу своего государства, нозапретил даже приближаться к зловещей Каффе.
Повсюду,благодаря указаниям и рекомендациям Менелика, путешественников встречали спочетом. Но дальше реки Баро пустить отказались. Тогда Булатович переправилсячерез реку тайком, лишь с одним слугой. Там еще продолжалось усмирениенепокорных Менелику племен. Но все же ничего особенного с отчаянным гусаром непроизошло, он вернулся в Аддис-Абебу и вскоре покинул Африку, награжденный,императором Менеликом, помимо ордена за миссию «Красного креста», ещеи плащом из львиной шкуры и повязкой из львиной гривы.
Издневника Круглова, Аддис-Абеба:
Обэтой лавке никто не знает. Почему она прячется в таком неподходящем месте — непонятно. Она больше похожа на музей древностей, но почему-то скрытый вотдаленном районе Адис-Абебы. Коренастый хозяин оказался нелюдимым инегостеприимным, но и выгонять нас не стал — смотрите, если хотите. Мы пошли потемному помещению, натыкаясь на деревянные кресла-троны, ощупывая кожу щитов изшкур гиппопотамов, вдыхая запахи далеких времен… Дальняя комната оказаласьмузеем в музее. Слабо освещенные витрины наполнены древними миниатюрнымисимволами — от египетских анхов до массивных нательных крестов, от раковин,скрученных в бусы и амулеты до монет всех времен и эпох. Все это небрежнорассыпано, навалено в кучи… Когда мы немного пришли в себя от первогоошеломительного впечатления, мы заметили несколько предметов хранящихсяотдельно и как бы на почетных местах… Старинная библия, с рисунками, как будтосделанными наивной рукой ребенка, была завернута в чистую холщовую ткань, илежала на сундуке. Из сундука были извлечены, — в определеннойпоследовательности, — леопардовая шкура, револьвер конца 19 века, рукоятьшашки, оправа медальона и множество кожаных свитков с непонятными символами,текстами и рисунками на них. Свитки почему-то напомнили мне нашу традициюзагадывать и писать на Новый год пожелания судьбы… только здесь все было оченьдревним и непонятным… Над сундуком, чуть слева, висело очень странноеизображение. Настолько странное, что я не сразу решился снять его со стены ирассмотреть, поднеся поближе к свету…- Что это такое? — спросил я у хранителя.
— Это магия, — односложно ответил он…
ВРоссии бравого офицера наградили Анной 3-й степени и чином поручика. Едва успевнаписать заказанную главным штабом отчетную книгу «От Энтото до рекиБаро…» и сделать соответствующие доклады, Булатович вновь направляется вАфрику.
Россиярешила, что самое время установить с Эфиопией дипломатические отношения. Чтобыпредотвратить повторение ситуации с задержкой посольства на границе, поручикаБулатовича выслали вперед предупредить императора о прибытии делегации. Помимообычного багажа, Булатович прихватил с собой верного и полезного ординарца Зелепукина.В середине октября 1897 года он встретился с императором. Оказалось, оченьвовремя: в стране готовились к военному походу на запад, в ничейные земли,когда-то тоже принадлежавшие Эфиопии, а сейчас приглянувшиеся англичанам. Такосуществилась мечта Александра Ксаверьевича, — он получил возможность побыватьв Каффе.
Издневника Булатовича:
Западныеобласти, куда я направился, были мною выбраны потому, что в этом направленииЭфиопия почти еще совершенно не исследована. Только три европейца побывали досих пор по ту сторону реки Дидессы… То, что вся юго-западная часть Эфиопскойвозвышенности была до сих пор совершенно не изучена, произошло не столько отнедостатка желающих, не столько из-за естественных непреодолимых трудностейтакого исследования, сколько оттого, что этот край представлял ряд независимыхгалласских племен, куда проникнуть можно было только через Шоа, а это, ввидупостоянных войн абиссинцев с галласами, было невозможно.
Издневника Круглова. Гора Бонга-Шамбата
Сначалаони не хотели с нами идти, но потом согласились немного проводить наверх.Оказывается, местные жители стараются на эту гору не ходить. Она священна снезапамятных времен… Все три девушки — собирательницы хвороста — перешли нашепот и тихонько бредут за нами. Тропинка довольно хорошо видна, пока она неупирается в гигантское поваленное дерево. Дальше тропа распадается на веерпочти невидимых путей, и мы входим под полог деревьев-великанов. Это самый верхгоры — он довольно ровный и где-то здесь был раньше языческий храм и место дляжертвоприношений. Девочки шепотом подтверждают, — да, это самый верх, — но уменя почему- то другое ощущение… Мы возвращаемся против собственного движенияназад, но уже по густому лесу…Здесь, скрытый густой растительностью, возникаетеще один маленький холмик, пирамидка, надстроенная природой. Все бережноукутано лианами и изумрудной растительностью, почти ничего не видно, но ногамичувствуется, что идем вверх. Листья, похожие на уши слона, прикрывают основаниекакого-то строения — точнее того, что от него осталось — его каменные опоры.Кажется, это и есть самая высокая точка горы и здесь был храм. Еще немногокружимся здесь, а потом выныриваем из бирюзового пространства в темно — зеленыйомут… Кажется, дорога здесь все-таки есть. Невидимая дорога. Осторожно обходимгустые заросли с колючками и попадаем на склон, поросший древними, почтисказочными, деревьями – густо разросшимися, мощными кронами. Сквозь их густуюлиству пробиваются лишь отдельные лучики солнца и висят в зеленоватом полумракекак свечи, сотканные из золотистого света. В дальнем конце пространстваоткрывается Древо. Оно еще больше и мощнее других, плотно охватывает землюкорнями и вздымает увитое античными мускулами тело вверх, туда, где раскинуласьи смешалась с воздухом густая крона… Удивительно, но этот гигант абсолютнонезаметен со стороны! Но какая сила — и какая скромность! Медленно приближаюсь,и обходя его необхватный ствол, натыкаюсь на древнюю надпись… Она высеченакосыми, сверху вниз, уверенными взмахами. Проводник переводит состароэфиопского — «Иисус Христос — наш господин»… Невидимая дорожкауводит нас дальше, в густые кусты и тут открывается довольно явная, хорошоутоптанная тропинка. Интересно, кто ей тут пользуется?
Издневника Булатовича
Наорганизацию каравана у меня ушло 7 дней. Я купил 18 мулов и несколько лошадей,вьючные седла. Все слуг у меня набралось 30 человек. Ружей, считая и лично мое,было всего 19. 27 декабря, с громкими и веселыми песнями мы около 12 часов дняоставили город. Впереди простирались необозримые пространства. Там, вдали,неисследованные области, полные нераскрытых загадок. Цель похода я сохранял втайне.
ГосударствоКаффа — «африканский Тибет» — возникло в конце 13 века. Оно былоосновано народом гонга, который с тех пор начал называть себя каффичо. Все, ктоотваживался приблизиться к границе этого царства, были немедленно изгнаны илиубиты. Веками каффичо тщательно скрывали от посторонних свою жизнь, предания иобычаи. В средние века каффичо вошли в состав Эфиопской империи. Когда Эфиопия быларазорена племенами оромо, только Каффа сумела сохранить независимость и дажепреумножить свое могущество, — в основном благодаря чудесным зернам кофе,впервые обнаруженным именно в Каффе. Завоевать эти земли удалось только в 1896году эфиопскому полководцу Вальде Георгису, причем еще год он гонялся по лесамза каффским царем Гаки Шерочо и его священной короной с тремя золотымифаллосами.
Вразное время всего пять европейцев появлялись в Каффе, однако ни проникнуть вглубь ее территорий, ни задержаться надолго никто из них не смог. Булатовичоказался первым белым человеком, прошедшим всю Каффу, да еще спятнадцатитысячным войском знаменитого эфиопского полководца Вальде Георгиса.
Издневника Круглова. Каффа, Андрачи
Мощныйпоток каким-то чудесным образом сжимался и протискивался сквозь игольное ушкопещеры. Не очень нравилось ему это каменное кольцо, но подчиняясь, пенистыебугристые волны хмуро клокотали у входа, пригибаясь под каменным сводом, азатем, соприкоснувшись с первыми мшистыми валунами, успокаивались. Мощь его приэтом никуда не девалась, а лишь стократно усиливалась, получив направление… Мывошли под своды пещеры, миновав узкий лаз со знаком…
Сначалаперед нами предстала упругая, как гигантский питон река, сдерживаемая мощьюсамой твердой в мире земли, но потом перед нами оказался прозрачный нерв,прикрытый мускулами. Мы были внутри. Мускулы и нервы, замерли в своем хрупкомравновесии, прикрытые только воздухом. Напитанный влагой, он наполняли…раздвигал своды пещеры, не давая им соприкасаться с беззащитной мощью. Мнепоказалось, что наше муравьиное присутствие может нарушить хрупкое равновесиеэтих борющихся и поддерживающих друг друга исполинов…и нужно быть очень и оченьосторожными…
Точкаравновесия была где-то совсем рядом. Дотронешься, неосторожно дохнешь — и всесдвинется, сместится, изменится; и повлечет за собой непостижимое…
Издневника Булатовича. Андрачи
Ввоскресенье 11 января на заре я отправился в церковь. Это большое круглоездание, крытое соломой, крышу поддерживают толстые деревянные колонны. Когданастало время освящения Святых Даров, один из дьяконов вышел перед Царскиеврата и, низко опустив голову, стал звонить в небольшой медный колокольчик.Затем началось оплакивание страданий и смерти Христа. Я заметил, что у священниковдействительно лились слезы. По окончании обедни начался молебен, во времякоторого дабтары запели хвалебные молитвы. Мало-помалу медленный темп песниначал ускоряться, певцы все более и более воодушевлялись, удары в барабанучастились и усилились, побрякушки замолкли и раздалось хлопанье в такт владоши. Воодушевление перешло в экстаз. Певцы приседали в такт песне, некоторыевышли на середину церкви со своими в человеческий рост длинными посохами, иначался священный танец. Плясавшие поднимались на носки, опускались в тактпесни, опять поднимались и, вытянув руки, плавно двигались. Глаза их,обращенные в небо, горели… Богослужение произвело на меня неизгладимоевпечатление. Темная, похожая на сарай церковь, убогая, нищенская обстановка, нокакой экстаз, какая сила веры у этих черных христиан! Воображение невольноперенесло меня в первые века христианства…
Черезнесколько дней Вальде Георгис послал за Булатовичем, чтобы обсудить с ним пландействий. В кабинете, прямо на полу, разложили карту, рас внимательно изучил ееи спросил: «Почему там, куда мы идем, нет ни надписей, ни гор, нирек?» — «Потому что эти места еще никем не исследованы», — ответил Булатович. Вальде Георгис надолго задумался. Его армия живет в походетолько добычей. А что, если эти места окажутся необитаемыми, чем он будеткормить своих солдат? Но посылать разведчиков не было времени. И Вальде Георгисрешительно заявил: «Трудное дело предстоит нам, но я уповаю на богаМенелика, который мне поможет. Для утверждения же престола Менелика я положувсе свои силы и с радостью пожертвую своей жизнью».
Вскоревойско раса перешло границу Эфиопии. Дальше начинались неизвестные земли, иникто не знал, кто населяет их, и как поведут себя местные жители при встрече сэфиопскими солдатами. Передовой отряд, в числе которого был и Булатович, вскореобнаружил в густом лесу несколько засек.
Издневника Булатовича
Струдом подвигались мы по узкой тропинке густого леса, то и дело перебиралисьчерез нарочно поваленные неграми громадные деревья. При переходе через одну иззасек, совсем рядом с нами, раздались тревожные звуки рога, заставившие насостановиться и схватиться за оружие. Щелкнули наши затворы. Напрягая зрение, мывглядывались в пространство, чтобы разглядеть в чаще леса противника. В ответна первый рог раздались вдали другие. Наконец все смолкло, и только слышнобыло, как почти рядом с нами пробираются в кустах какие-то люди.
Издневника Круглова. Люди Сурма
Обнаженныевеликаны шли вдоль разбитой колеи. За плечами у них болталось окровавленноемясо. Мы оказались совсем не готовы к этой встрече, но почему-то поспешновыскочили из защитной скорлупы авто.
Иссиня-чернаякожа некоторых великанов была вымазана белой глиной, и на этих овалах сверкаликрасные глаза.
Великаныподошли, и встали вокруг нас, оперившись на дубины, глядя в упор, как сытый левсмотрит на пасущихся антилоп.
Издневника Булатовича:
Послекаждой разведки рас встречал меня вопросами: «Нашлась ли дорога? Винтил литы солнце? Много ли осталось нам идти градусов?» И каждый раз мне приходилосьотвечать, что впереди у нас столько же пути, как накануне.
Солнцезаходило, и наступало время вечерней молитвы. Один из мальчиков-пажей. Вставперед молящимися, вынул из кожаного футляра образ и бережно снял красныйшелковый платок, которым он был обернут. То была икона Богоматери, московскойработы; при виде ее все поклонились до земли. Началось молебствие, называемоеУдасье Мариам, то есть Славословие Богородицы; священники про себя читалиустановленные молитвы; большинство присутствующих знала их наизусть и шепотомповторяла за священниками… Чудное впечатление производила эта молитва. Словнона корабле, затерявшемся в беспредельном океане, казалось, были мы с отрядомсреди этих неведомых земель… то из нас здесь останется, кто вернется?
Издневника Круглова. Кидулуи
Всесобрались вокруг второй хижины Арипулы. Сначала на шкурах расселись мужчиныплемени, потом протиснулись самые смелые мальчишки, и только потом, уже вполной темноте, возникли звонкие девичьи голоски.
Арипулаустал и улегся прямо на шкуру, рядом, повторяя его изгиб, примостился сын и заним все мальчишки племени. Девушки, одна за другой, как опята в корзину,уселись на шкуры с другой стороны. Мы оказались как бы в центре композиции итут они запели… Сначала неуверенно, стесняясь и перебивая друг друга, а потомвсе смелее, свободнее и как будто уже для самих себя/
Скаждой новой песней нарастало ощущение, что мы здесь уже не чужие, что насприняли — от радости хотелось подпевать им или хотя бы двигаться с ними в ритм…
Издневника Булатовича:
Жителиэтих гор не походят ни на одно из известных мне племен. Черты лица красивые иправильные, глаза выразительные, осмысленные. Все большого роста, крепкогосложения, с сильно развитой мускулатурой. Совершенно голые, мужчины разукрашеныбольшими браслетами из железа и слоновой кости. У воинов правая часть груди ирука татуированы в виде прямых параллельных полос с узорами внизу. Операцияэта, как я потом узнал, производится раскаленным ножом и должна быть оченьмучительной. Край уха у всех широко прорезан, и в него вставлены большиедеревянные серьги в виде диска, дюйма полтора в диаметре. Вооружение состоит избольшого копья и круглого кожаного щита.
Издневника Круглова. Сурма. Битва
Онисобрались в круг и начали песню. Один задает ритм и смешно подпрыгивает, кричанеожиданно тонким, будто детским голоском, остальные рычат и бегут за ним.Может поэтому мне не страшно на поле боя? Может потому, что чувствую в нихтакие же мальчишеские восторги, как и в детстве, когда мы собирались на хоккейныйматч во дворе. Совсем не страшно, хотя люди вокруг не похожи на безобидныхмальчишек из моего детства. Все огромного роста, с красными глазами и сКалашниковыми на плечах.
Кругпостоянно колеблется, хаотично сжимается и растягивается. Хочется быть в центресобытий, и я постепенно протискиваюсь вперед. Никто не возражает, все увлеченыдействием и на меня совсем не обращают внимания. Я чувствую, что начинаюсливаться с толпой, с потоком…и что главное — не бояться …ведь они это сразупочувствуют…
Страхсовсем пропадает…я их теперь тоже очень хорошо чувствую… Палки со свистоммелькают в воздухе. Но, оказывается, никто не стремится ударить другогопобольнее, наоборот — все очень благородно и даже по-рыцарски благородно. Еслиодин из бойцов хотя бы привстает на одно колено, бой тут же прекращается…Жуткие гримасы и позы — это все игра. Замечаю, как многие обнимаются, и этопосле серии стремительных ударов…вот кто-то помогает встать своему противнику…
Ячувствую, что реальной агрессии тут нет. Турнир, соревнование, разбитыеголовы…но агрессии не чувствуется. В воздухе только азарт… Точнее, у отдельныхперсонажей она все же есть и именно они дерутся наиболее ожесточенно и именнона них собирается посмотреть больше всего народа.
Этибойцы оказывается, враждуют уже давно и соревнование для них превратилось ввендетту…Это уже другая история, тут можно ждать чего угодно и я вспоминаюслова супруги миссионера из Тулгита — «Последнее время происходит что-тостранное… все больше приносят убитых и сильно израненных после донги…Люди всечаще решают на чьей стороне победа — при помощи Калашниковых. Кровь за кровь — споры начинаются из- за пустяков, из-за неправильного решения судей, каксчитают побежденные, а потом обиды тлеют еще очень долго. И в следующий разбойцы снова, и уже прицельно сходятся в бою, но … не помня даже, из-за чего такненавидят противника. И убивают своих же родственников…Раньше так не было, этооружие…его теперь так много… и искушение использовать его растет»
Настоящиебойцы спокойны. Они обматываются многометровыми жгутами ткани и выжидают такихже профессионалов из другого клана. Им спешить некуда, хотя в такой жаре, втакой обмотке потеют они нещадно.
Носпокойны и хладнокровны!
Издневника Булатовича:
Чемдальше мы подвигались, тем бесплоднее казалась местность. Угрюм и суров, новместе с тем замечательно красив был ее пейзаж. Кругом гранитные скалы самыхпричудливых форм и только одни камни всевозможных оттенков — от розового дотемно-серого — виднелись вокруг.
Обстановкапохода была самая необычная: это был не столько поход, сколько географическаяэкспедиция пятнадцатитысячного отряда по абсолютно неизвестной земле.Главнокомандующий пригласил меня к себе в палатку и сказал: Мои солдаты храбры,любят войну, но не терпят пустыни. Куда бы я их не стал посылать, они будутвозвращаться с одним и тем же ответом: идти дальше невозможно. Только ха мнойони еще пойдут вперед. Но куда?
Нашеположение не так безнадежно, — доложил я командующему. Недалеко позади насбогатая хлебом земля, мы можем оставить там больных, раненых и большую частьотряда, а с отборными людьми двинуться дальше. Может быть, Мену не так далеко,как кажется. Если на юге мы найдем густонаселенную местность, мы устроим тамвторой опорный пункт и пойдем дальше.
Главнокомандующийслушал меня с большим вниманием и сказал:
Твоислова вошли мне через уши в сердце.
Назавтраон решил созвать военный совет.
Издневника Круглова
Мойнапарник Сергей Вертелов серьезно болен, чем — неизвестно. Третий день высокаятемпература и больше ничего. Ему придется остаться и вернуться в поселок, гдеон сможет сделать анализ крови. У Ферео, нашего проводника и переводчика,завелись червячки под ногтями. Он тоже не хочет идти дальше. Разбитаяавтомобильная колея закончилась, впереди первобытные пространства и племена, неимеющие контакта с нашей цивилизацией, еще дальше безводная пустыня, где армияМенелика потеряла треть личного состава, а еще дальше вообще полнаянеизвестность.
Поворачиватьназад, пока еще есть возможность, уехать отсюда на джипе, — или идти дальше спроводниками-дизи, навьючив канистры с водой на мулов, — вперед, черезиссушенный солнцем и ветром горный хребет?
Японимаю только одно, — чтобы идти дальше, нужно попрощаться со всем привычным,забыть про дом, про все, что осталось за спиной, попрощаться со всем, чтодорого, — и вот так, налегке, идти вперед, чтобы нечего было терять…
Ещея понимаю, что сейчас лучше ничего не планировать и ни на что не надеяться,жить одним днем, одним часом, одной минутой, — впереди может быть все, что угодно.
Итак,подводя итог, — впереди неизвестность. Полная неизвестность, во всей своейпервозданной красоте и единстве, где можно потерять все или потеряться самому.Но отчего, интересно, нарастает такая радость внутри?
Использованытексты: Александр Булатович, Марина Бандиленко
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru