Опыт исследования динамических процессов в семантике на материале «Старшей» и «Младшей Эдды»

Т.В. Топорова

Задача автора - показать признаки динамики в контексте эддического слова, а также в схеме его описания; интерпретировать направления развития одних и тех же лексем в «Старшей» и «Младшей Эддах»; продемонстрировать индоевропейскую перспективу, привлекая материал русских былин; обсудить ключевой для эпоса вопрос семантического варьирования; реализовать интердисциплинарный подход («движение насквозь»), дополнив языковые данные трактовкой денотата в мифе и ритуале; расширить лингвистический анализ экстралингвистическими фактами - «миром вещей» (движение за пределы текста к реальности).

Если понимать динамику как процесс, движение, становление, то хотелось бы применительно к эпосу - в данном случае древнеисландскому поэтическому памятнику «Старшей Эдде» [2-3], сохранившемуся до наших дней в составе рукописей конца XIII - начала

XIV века и содержащему песни мифологического и героического содержания, в течение длительного периода функционирующие в устной традиции, - изучить различные аспекты этой проблемы, а именно:

интерпретировать эддический контекст не только как явление, фиксирующее определённое состояние, т. е. имеющее непосредственное отношение к понятию статики, но и потенциально включающее признаки динамики;

выделить в схеме описания слова в «Старшей Эдде» элементы динамики;

предложить схему описания слова в «Младшей Эдде» [1; 4], обосновав её целесообразность и необходимость сопоставления идентичных лексем в обеих «Эддах» - поэтической и прозаической, чтобы расширить круг исследования и создать предпосылки для обнаружения ряда закономерностей (направлений развития) в функционировании изучаемых лексем и интерпретации соответствующих денотатов в рамках древнеисландской архаичной мифопоэтической традиции;

благодаря привлечению эпического материала другого индоевропейского ареала, а именно русских былин, продемонстрировать индоевропейскую перспективу исследования;

обсудить ключевой для эпоса вопрос семантического варьирования и понять принципы дистрибуции обозначений одного и того же денотата;

реализовать интердисциплинарный подход, подразумевающий преодоление границ между сферами исследования, пересечение границ («движение насквозь») при обработке эддического материала и предполагающий дополнение лингвистического анализа наименований того или иного денотата его трактовкой в германском мифе и ритуале;

интерпретировать языковые данные не изолированно, а в их соотнесении с экстралингвистическими фактами - с «миром вещей» (движение за пределы текста (языка) к реальности).

Главная цель, которую мы преследуем, заключается в том, чтобы разработать лингвистическую методику изучения семантики эпического слова, которая оказалась бы достаточно объективной и адекватной материалу. Исследование базируется на текстоцентричности, ориентации на конкретные факты, зафиксированные в «Старшей Эдде»: слово изучается в непосредственной среде своего существования - конкретном произведении, причём объектом анализа становилась семантика отдельного словоупотребления, устанавливаемая на основании контекста, понимаемого весьма широко как «все категории художественного текста, которые влияют на формирование (курсив наш. - Т.Т.) и актуализацию лексико-семантических тождеств и различий в нём» [5: c. 29]. Таким образом, контекст выступает не как статическая данность, нечто застывшее, но скорее как особый механизм, порождающий новые смыслы и, следовательно, стимулирующий процесс конституирования значения слова.

Комплексный, многоаспектный анализ эддических лексем осуществляется по специально разработанной схеме, учитывающей принципы те- заурусного описания фольклорного слова [6], однако значительные модификации в силу объективных причин (меньший по объёму материал по сравнению с русскими духовными стихами и причитаниями) требуют более дифференцированного подхода. Для рассматриваемого нами эпического памятника типично противопоставление мифологических и героических песен, соответственно отражающих два типа мировоззрения, хотя и взаимопроницаемых, что создаёт поэтический характер памятника.

Далее обратимся непосредственно к структуре словарной статьи[1], которая, на наш взгляд, позволяет с максимальной полнотой учесть различную информацию об интересующем нас слове.

Приведём схему описания эпического слова на примере др.-исл. berg «гора».

заголовочное слово;

фонетические/морфологические варианты;

контексты: а) в мифологических песнях; б) в героических песнях;

количество словоупотреблений: а) в мифологических песнях; б) в героических песнях;

толкование;

денотат;

грамматическая информация: тип основы; род; число; падеж (+ модель управления);

этимология;

словообразование;

словосложение в мифологических песнях: а) в качестве первого элемента композита; б) в качестве второго элемента композита;

количество словоупотреблений в мифологических песнях: а) в качестве первого элемента композита; б) в качестве второго элемента композита;

словосложение в героических песнях: а) в качестве первого элемента композита; б) в качестве второго элемента композита;

количество словоупотреблений в героических песнях: а) в качестве первого элемента композита; б) в качестве второго элемента композита;

грамматика сложных слов с berg в качестве второго компонента:

в мифологических песнях; б) в героических песнях;

морфологические модели композитов с berg: a) в мифологических песнях; б) в героических песнях;

семантика композитов: a) в мифологических песнях; б) в героических песнях;

синонимы;

антонимы;

гиперонимы;

гипонимы;

ассоциативный комплекс: а) с существительными; б) с глаголами;

гора - субъект (что? - подлежащее);

гора - объект (что? - дополнение);

посессоры горы (чья гора? - субъекты горы);

гора - локус (где? - на горе);

гора - направление, цель (куда? - на гору);

гора - инструмент (чем? - горой);

атрибуты горы;

предикаты горы: предикаты горы как субъекта; предикаты горы как объекта; предикаты посессоры горы; предикаты горы как локуса; предикаты горы как направления, цели; предикаты горы как инструмента;

сравнение, параллелизм;

звуковая игра: звуковые повторы; аллитерация.

Приведённая выше схема состоит из нескольких блоков: фонетического или фономорфологического (1-2), текстового (3-5), экстралингвистическо- го (6), грамматического (7), этимологического (8), деривационного (9-16), - внутри которого выделяются параграфы, посвященные комплексному изучению композитов (10-16), семантического (17-21), синтаксического (22-29), поэтического (30-31). Включение рубрики толкование в текстовый, а не семантический блок продиктовано тем обстоятельством, что значение слова трактуется как совокупность его дистрибуций, т. е. всецело определяется контекстом; следует отметить, что в этой рубрике выделению общей части дифференциальных признаков, своеобразной семантической доминанты предшествует интерпретация данного слова в наиболее авторитетных словарях, описывающих как язык интересующего нас памятника - «Старшей Эдды», так и в целом древнеисландский язык. Особого внимания заслуживает введение параметра денотат, вполне логично замыкающего толкование слова на основании репрезентированных контекстов, позволяющее установить связь между «миром идей» и «миром вещей», перейти к экстралингвистической сфере, реконструировать материальные объекты на основании лингвистических данных.

Выделим в этой схеме элементы динамики:

а) в словарную статью включены этимологические данные, и это, как нам кажется, вполне оправдано, так как в рамках мифопоэтической модели мира слово обладает прозрачной внутренней формой, хорошо доступной восприятию и постоянно актуализирующейся; этимология, как известно, отражает сравнительно-историческую перспективу слова, путь развития, его потенции;

б) ещё одно отступление от схемы тезаурусного описания фольклорного слова С.Е. Никитиной заключается в большем удельном весе словосложения; оно диктуется самим эддическим материалом; таким образом, особое внимание уделяется процессу образования композитов, достаточно продуктивных в «Старшей Эдде».

Предпримем попытку выявить «общий знаменатель» «Старшей» и «Младшей Эдды», дойти до истоков формирования значения (совершить движение вспять) и сосредоточимся на разработке комплексного анализа, который мог бы быть успешно применён в обоих случаях. При такой постановке задачи возникают вполне ожидаемые возражения: речь идёт о разных типах авторства (коллективном и индивидуальном), о поэтическом и прозаическом памятниках письменности, к тому же разного объёма. Эти доводы, однако, не кажутся нам непреодолимым препятствием на пути достижения нашей цели, если тщательно изучить все обстоятельства.

Во-первых, не подлежит сомнению принадлежность текстов мифопоэтической модели мира, в которой доминирующее положение занимает языческое мировоззрение. Во-вторых, Снорри Стурлусон не мог не ориентироваться на «Старшую Эдду», следовательно, она служила для него точкой отсчёта при построении собственных концепций того или иного эпизода. В-третьих, черты поэтической организации текста обнаруживаются в «Младшей Эдде» в релевантных в содержательном плане контекстах и служат дополнительными маркерами их значимости.

Следовательно, потребность в создании единого стандарта описания лексем не кажется утопической, и исследователям остаётся лишь приступить к реализации этого намерения. На основании эмпирического метода можно предложить следующую схему описания обозначений воды в «Младшей Эдде»:

словарное слово;

контексты;

грамматическая информация (число, падеж);

словоизменение, словосложение;

синонимы;

антонимы;

ассоциации;

гипонимы, гиперонимы;

посессоры;

атрибуты;

предикаты;

сравнение, метафора;

поэтические приёмы.

Естественно, эта схема редуцирована по сравнению с её аналогом, актуальным для «Старшей Эдды». Такое упрощение вызвано целым рядом причин.

Во-первых, для исследования семантики эпического слова материал «Младшей Эдды» является факультативным, он служит фоном для изучения языковых фактов, засвидетельствованных в «Старшей Эдде». Во-вторых, указание на количественные параметры, столь существенное для «Старшей Эдды», здесь излишне, так как анализу подвергаются далеко не все контексты, а лишь наиболее показательные, т. е. метод сплошной выборки избыточен, хотя на повестке дня и остаётся требование представлять примеры в правильных пропорциях. В-третьих, устранена чрезмерная детализация в описании материала, в частности, это касается композитов; кроме того, оказывается ненужным разделение мифологических и героических песен, поскольку такая структура текста типична исключительно для «Старшей Эдды».

Для иллюстрации тезиса о необходимости придания исследованию индоевропейской перспективы и о важности сравнительно-исторического анализа обозначений одного и того же денотата в рамках одного жанра - в данном случае эпоса - достаточно привести на редкость показательный пример. В «Старшей Эдде» земля изображается статически, а в русских былинах - динамически: в них наиболее распространённая функция объекта реализуется при помощи глаголов движения, более типичных для функции направления, цели. Следовательно, идея движения доминирует и оказывается кросс-функциональной; иными словами, релевантность приобретает оппозиция динамика (объект; направление, цель) - статика (субъект, локус, инструмент). Типологическое сравнение, базирующееся на наличии семантических универсалий в эпосах, относящихся к различным ареалам, несомненно придаёт исследованию большую глубину и убедительность. Как было установлено, «некоторые из выявляемых при этом сходств могут объясняться в конечном счёте общим происхождением <...>, другие же объясняются сходными путями развития (курсив наш. - Т.Т.), дающими параллельные результаты» [8: с. 413].

Одна из наиболее важных проблем эпоса - объяснить функционирование различных обозначений одного и того же денотата. Чтобы приблизиться к объяснению сложностей семантического варьирования, обратимся к сравнительному анализу эпических синонимов. Для того чтобы результаты были более наглядными и информативными, следует составить список миниконтекстов каждой лексемы и интерпретировать их с точки зрения носителя м и ф о п о э т и ч е с ко й традиции, выбрав надёжно верифицируемые критерии их оценки.

Концепт получает отрицательную оценку в рамках эддической модели мира в следующих ситуациях: при изображении небытия (хаоса); при описании эсхатологической катастрофы («гибели богов»); когда сопровождается эксплицитно выраженными негативными коннотациями.

Положительная оценка в эддической мифопоэтической традиции может быть зафиксирована в следующих случаях: концепт является теонимом; когда упоминается в космогоническом мифе - в демиургическом акте; когда он засвидетельствован в контексте обновления Вселенной после эсхатологического кризиса, которое воспроизводит прецедент первотворения; когда ему сопутствуют положительные коннотации.

Подведём итоги на примере обозначений земли и неба[2]. «Судя по эдди- ческим данным, предпочтение того или иного обозначения земли или неба не носит стихийный характер, и при детальном комплексном исследовании оказывается возможным заметить действие системы, проявляющейся в виде определённых закономерностей. Как нам представляется, отбор той или иной лексемы диктуется двумя факторами, вступающими в тесное взаимодействие, - коммуникативными намерениями и аллитерацией, поддерживающей нужный звук. Исходя из этих тезисов, можно установить, что своим появлением др.-исл. bjo6 «земля» обязано необходимости упоминания сыновей Бора «рождённого», родоначальника первых живых существ, т. е. нужно было найти лексему с аллитерацией на b, как и начальный звук его имени: Adr Burs synir bjodom um yppo, //peir er midgard, mwran, scopo (Пока сыны Бора тверди не подняли, //Мидгард создавшие знаменитый) (Vsp. 4). Hapax legomenon bjod, следовательно, реализовал нарративную интенцию введения персонажа с именем с инициальным b, и в этом смысле его нельзя считать абсолютным окказионализмом (хотя бы с точки зрения звуковой организации). Функционирование в той же строфе др.-исл. midgard вызвано потребностью прославления земли как известного (знаменитого, славного) др.-исл. mxran, концентрирующего максимальную степень положительной оценки в эддической модели мира (иными словами, намерение указать на значимость денотата предопределяет его выбор: mxran предполагает только наличие обозначения земли, начинающегося непременно на m).

Воздействие коммуникативного фактора на селекцию синонимов наглядно иллюстрирует др.-исл. acr «пашня»:Muno osanir acrar vaxa, //bolsmun allz batna, Baldr mun koma (Должны незасеянные пашни расти, // зло должно все улучшиться, Бальдр вернуться) (Vsp. 62). В данном контексте изображается обновлённая после «гибели богов» Вселенная (прообраз идеального пространства - рая), которая в рамках древнегерманской мифопоэтической традиции предстаёт в «растительном» коде[3], поэтому обозначение земли должно быть заимствовано исключительно из семантической сферы флора.

О решающей роли поэтических приёмов, главным образом аллитерации, маркирующей созвучные слова и создающей между ними и притяжение на уровне содержания, при подборе синонимов убедительно свидетельствуют и др.-исл. fold. Ср.: for in forna fold oll saman (древняяземлясодрогнуласьвся) (Hym. 24). В этом примере наблюдается аналогичная ситуация: новая тема - древность земли как первого объекта творения, вводимая прилагательным forna и поддерживаемая звуковыми повторами в глаголе (др.-исл. for), мотивирует употребление аллитерирующего обозначения земли - др.-исл. fold.

Таким образом, на основании проведённого исследования можно установить у каждого члена синонимического ряда определённый семантический рейтинг или ранг[4], обусловленный его функционированием в соответствующем мифологическом контексте, расцениваемом положительно или отрицательно носителем данной модели мира. Иными словами, мировоззренческий комплекс, в частности мифологические представления, детерминирует, с одной стороны, выбор конкретной лексемы и, с другой, придаёт ей статус согласно принятой в данном архаическом коллективе системе ценностей. Существенным преимуществом предлагаемого подхода к исследованию семантики эпического слова можно считать антропоцентризм (движение изнутри вовне), т. е. ориентацию на логику именования объектов самими носителями традиции; иначе говоря, появляется уникальная возможность взглянуть изнутри на формирование языкового значения.

Особый смысл при анализе эпоса приобретают экстралингвисти- ческие данные и прежде всего древнеисландская мифология: поскольку речь идёт о памятнике мифопоэтического характера, описание семантики слова последовательно сопровождается установлением типичных для него мифологических контекстов.

На повестке дня всегда остаётся связь слова с «миром вещей», поскольку лексическое значение слова предоставляет ценную информацию о денотате, обозначающем конкретный предмет. Следовательно, создаётся уникальная возможность сопоставить результаты исследования со свидетельствами материальной культуры, получаемыми на основании памятников археологии или культурной антропологии.

Список литературы

Младшая Эдда / Изд. подготовили О.А. Смирницкая и М.И. Стеблин-Камен- ский. - М.: Наука. Ленинградское отделение, 1970. - 138 с.

Старшая Эдда. Древнеисландские песни о богах и героях / Пер. А.И. Кор- суна; редакция, вступ. статья и коммент. М.И. Стеблин-Каменского. - М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. - 260 с.

Edda. Die Lieder des Codex Regius nebst verwandten Denkmalern / Hrsg. Von Gustav Neckel. I. Text. Vierte, umgearbeitete Auflage von Hans Kuhn. - Heidelberg: Carl Winter, Universitatsverlag, 1962. - 339 S.

Snorri Sturluson. Edda / Udg. Af Finnur Jonsson. - K0benhavn: Forlagt af Universitetsboghandler G.E.C. Trykt hos Nielsen & Lydicke, 1900. - 237 S.

Гвоздецкая Н.Ю. Пролегомены к текстоцентрическому описанию семантики древнеанглийского поэтического слова // Philologica Scandinavica: сб. ст. к 100-летию со дня рождения М.И. Стеблин-Каменского / Н.Ю. Гвоздецкая; под ред. Б.С. Жарова. - СПб.: СПбГУ, 2003. - С. 28-42.

Никитина С.Е. О многозначности, диффузии значений и синонимии в тезаурусе языка фольклора / С.Е. Никитина // Облик слова: сб. ст. памяти Дмитрия Николаевича Шмелёва / Под ред. Л.П. Крысина. - М.: Русские словари, 1997. - С. 360-373.

Смирницкая О.А. Стих и язык древнегерманской поэзии / О.А. Смирницкая. - М.: МГУ им. М.В. Ломоносова. Филологический ф-т. Филология, 1994. - 481 c.

Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике: В 3-х тт. / В.Н. Топоров. - Т. 1: Теория и некоторые частные её приложения. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - 816 с.

Топорова Т.В. Принципы описания эпического слова: концепт горы в «Старшей Эдде» / Т.В. Топорова. - М.: Академия гуманитарных исследований, 2006. - 400 с.

Топорова Т.В. Эпическое слово: обозначения земли и неба в «Старшей Эдде» / Т.В. Топорова. - М.: Тезаурус, 2011. - 315 с.

Топорова Т.В. Древнегерманские представления об идеальном пространстве и времени / Т.В. Топорова // Известия РАН. Серия лит. и яз. - 1993. - Т. 52. - № 5. - С. 43-49.

Сокращения Hym. - Hymisqvida «Песнь о Хюмире».

Vsp. - Voluspa «Прорицаниевёльвы».

^[1]Цит. по [9: с. 9-11] на примере обозначений горы.

Дата добавления: 24.01.2014