Московские Черемушки в XVII веке

- это местность на юго‑западе Москвы в районе Большой Черемушкинской улицы. В состав столицы она вошла в 1958 году, но уже с 1956‑го здесь началось возведение типового блочного жилья. Затем массовое жилищное строительство продолжилось за пределами района, и появились «Новые Черемушки». Со временем «Черемушками» стали называть новостройки чуть ли не во всех городах страны, о чем говорится в небезызвестном фильме Э. Рязанова «Ирония судьбы». Д. Шостакович в 1959 году сочинил оперетту «Москва, Черемушки». В 1962‑м на студии «Ленфильм» был снят фильм‑оперетта «Черемушки»… Столь широкая популярность побуждает обратиться к истокам - истории возникновения как «самых первых» Черемушек, так и их названия.
Из краеведческой литературы можно узнать, что в 1630 году дьяк Венедикт Махов и Афанасий Прончищев купили пополам пустошь Черемушки. На половине Махова впоследствии появилась усадьба Знаменское-Черемушки (ныне улица Большая Черемушкинская, 25), а на половине Прончищева - усадьба Троицкое-Черемушки (ныне район улицы Шверника). Название местности обычно производят от кустарника «черемуха», который якобы обильно произрастал в этих местах. Однако первоначально пустошь именовалась по‑иному - Черемошье. Указывается, что существует и другое растение, называемое очень сходно с черемухой, - черемошка (или черемша) - дикий чеснок, но от этого растения выводить название пустоши также неправомерно. К тому же топонимы «Черемошье», «Черемошня» и «Черемушки» не являются уникальными: например, в Каширском уезде Тульской губернии существовало село Черемошня - соседнее с известным имением Даровое, принадлежавшим отцу Ф. М. Достоевского, а в Воскресенском уезде Московской губернии - пустошь Черемушки¹.

Что же касается информации о покупке пустоши Черемошье Маховым и Прончищевым, то и тут не все просто: как минимум два человека утверждали, что никакой пустоши Черемошье не существовало, а дьяк Махов ее выдумал.
С 1622 по 1633 год, то есть во время описываемых событий, Венедикт Матвеевич Махов состоял дьяком Поместного приказа², созданного в XVI веке для описания земель и упорядочения налогообложения. Содержавшие соответствующие сведения писцовые книги имели юридический и правовой характер, признаваясь государством в качестве важнейшего доказательства прав того или иного лица на землю. В 1623-1627 годах происходила опись подмосковных земель: измерялись площади наделов, уточнялись межи. Замеры, надо сказать, осуществлялись не всегда точно. В то время полагалось в случае поступления челобитной о наличии у кого‑либо «лишних» земель производить сыск и, если подобный факт будет установлен, таковые земли отбирать в пользу челобитчика.
Около 1623 года в район будущих Черемушек для описания земель отправились писцы Владимир Вешняков и Андрей Строев. Землю принадлежавшего князю Богдану Федоровичу Долгорукову сельца Шашебольцово (Шаболово) они измерили и лишней не нашли. Да и пустоши Черемошья не обнаружили. Вешняков также составил межевую книгу Данилова монастыря. Землю с юго‑запада от монастырских владений, где позже возникли Черемушки, он отметил как князя Долгорукова сельца Шашебольцово.
Князь Б. Ф. Долгоруков (1600-1642) являлся сыном боярина Федора Тимофеевича Долгорукова (1571-1612). Сельцо Шашебольцово Чермнева стана, «что была пустошь на пруде», он получил в поместье в 1614 году, до этого оно числилось за его отцом, а ранее - за Матвеем Михайловичем Годуновым (четвероюродным братом царя Бориса). Сельцо находилось в районе современных Ново-Черемушкинской улицы и Нахимовского проспекта, с юга владение частично доходило до речки Котел, с запада граница пролегала по нынешней Профсоюзной улице. За Б. Ф. Долгоруковым значилось 100 четей «доброй земли», или 125 четей «средней земли» в одном поле, то есть в трех полях имелось около 150 десятин (1 четь составляла 0,5 десятины). До земель Даниловского монастыря его владения явно не могли простираться. Вешнякову это должно было быть хорошо известно, и то ли по его «наводке», то ли по чьей‑то еще, но в том же 1623 году некий Андрей Артемьевич Измайлов подал челобитье, что князь Долгоруков пользуется землей сверх своих «100 четей». Поскольку ту землю мерили В. Вешняков и А. Строев, Измайлов обратился к ним за справкой, и Вешняков ему подтвердил: да, у Долгорукова «лишняя земля есть», на что составлена соответствующая «выпись». Далее Измайлов уехал на службу в Ливны, а его челобитье в майском пожаре 1626 года сгорело.
Затем около 1627 года в этот район прибыла новая группа мерщиков - Федор Пушкин и Андрей Строев. Они снова измерили землю сельца Шашебольцово и никаких излишков не нашли, как не обнаружили и пустоши Черемошья³.

К северо‑западу от Шашебольцова, по писцовой книге 1627 года, лежали земли Донского монастыря деревни Семеновской. К югу - селение Зюзино князя Алексея Юрьевича Сицкого. К востоку по обе стороны речки Котла (от Серпуховской дороги до дорожки, «что ездят из Зюзина на пустошь Сарафановскую») - обширное владение Афанасия Осиповича Прончищева: деревня Елистратово, где располагался двор помещика, рядом пустошь, «что было сельцо Козино, Копытово тож». Смежно с Козиным у речки Вздериножки (Коршунихи) находилась «издревле в порожних землях» пустошь Сарафановская (около 20 десятин), далее, у впадения Вздериножки в Котел, по межевым книгам значилась пустошь, «что было сельцо Никольское» Симонова монастыря. Рядом с ними «на Чернецове враге у речки Вздериножки» (Чернецов враг - отвершек оврага речки Вздериножки) - пустошь Коршуново (Корунино, Корутино, около 18 десятин) - в то время ею владел Тимофей Никитич Васильчиков. К северо‑востоку от Коршуново простирались земли Данилова монастыря. Васильчикову же принадлежали соседние пустошь Захарово на Котле (около 32 десятин, позже не упоминалась) и пустошь Обводное на Котле (около 50 десятин). Вскоре земли Васильчикова перешли к боярину Василию Ивановичу Стрешневу. Земли Донского, Симонова и Даниловского монастырей числились по Ратуеву стану, а земли Долгорукова, Сицкого, Прончищева - по Чермневу.
Из межевых и писцовых книг XVII века явствует, что часто границами владений являлись дороги и дорожки - эти местные «магистрали» сохранялись еще в XIX веке и хорошо видны на топографическом плане города Москвы и ее окрестностей 1838 года. В описываемом нами районе упоминаются следующие дороги и дорожки: Шаболовская дорога шла от Калужских ворот, очевидно, в сельцо Шаболово (иначе бы она не называлась Шаболовской) и служила межой владений Даниловского и Донского монастырей, а также границей земель Черемушек и Семеновского. От Шаболовской дороги ответвлялась дорога в Семеновское. Из Ясенево мимо Зюзина и Шашебольцова пролегала дорога Ясеневская (или Зюзинская) - по полям Черемушек параллельно Шаболовской; на севере Черемушек от нее отходила дорожка, «что ездят с Ясеневской дороги к Чернецову врагу» - последняя служила межой Даниловского монастыря и Черемушек. Из Елистратова на Старое Шашебольцово селище (относилось к Зюзину) вела дорожка, по которой проходила межа владений Сицкого и Долгорукова. Дорога из Зюзина на пустошь Сарафановскую разделяла владения Прончищева и Черемушек (по писцовой книге 1627 года - земли Долгорукова)⁴.
Имя Прончищевых, владельцев Елистратова и Козина, немало значило в XVII веке - это были дипломаты, из поколения в поколение представлявшие Московское государство на ответственных переговорах. Осип Яковлевич Прончищев в 1618 году утверждал у шведского короля Густава Адольфа мирный Тихвинский договор. Его сын Афанасий Осипович упоминается как московский дворянин в Книге боярской за 1625-1626 годы. В 1632 году, когда началась война с Польшей, его с дьяком Бормосовым послали в Константинополь с поручением побудить султана принять участие в боевых действиях. В 1635‑м Прончищев назначается воеводой на Вагу - во время управления этой областью Афанасий Осипович допускал злоупотребления и взяточничество. В 1642‑м он участвовал в Земском Соборе, созванном по вопросу об Азове, и подписался под соборной грамотой. В 1649‑м был отправлен «в товарищах» с Б. И. Пушкиным послом в Швецию. 2 февраля 1654‑го пожалован из дворян «в думные дворяне». Скончался 30 декабря 1660 года. Его сын Иван Афанасьевич и внук Петр Иванович были русским послами в Швеции.
А. О. Прончищев активно скупал прилегающие земли. В 1629 году он приобрел пустошь Сарафановскую, позже присоединил лежащую рядом пустошь Никольскую и в память о ее древней церкви построил Никольский храм в Козине, куда перенес свой двор, поставленный на противоположном от церкви берегу. «Никольский поп» упоминается в селе уже в 1634 году. В переписной книге 1646 года здесь значится деревянная церковь с двумя престолами - святителя Николая чудотворца и преподобных Зосимы и Савватия Соловецких. Село в то время называлось Никольское-Козино и являлось уже вотчиной Прончищева. Земли будущих Черемушек, неизвестно кому принадлежавшие, в 1620‑х годах тоже, конечно, попали в поле зрения Афанасия Осиповича⁵.

В конце 1620‑х годов А. А. Измайлов вернулся из Ливен и обнаружил, что старое его челобитье сгорело. Тогда он подал новое «на примерную (лишнюю. - М. Ч.) землю Богдана Долгорукова» вместе с Юрием Сицким. Как утверждал Измайлов, 11 июня 1629 года «память» (выписка) за приписью дьяка Василия Ключарева «о лишней земле Долгорукова» им была принесена к писцам Федору Пушкину и Андрею Строеву. Но уже 15 июня поступило челобитье от Афанасия Прончищева, «чтоб государь пожаловать ему велел продать в вотчину из порозжих земель в Московском уезде в Чермневе стану пустошь Черемошье. А та пустошь лежит в порозжих в обводных землях, в поместье и в вотчину не отдана и не продана никому, и к государевым дворцовым селам, к ямским слободам, к монастырским землям, оброчным деревням не приписана, и не владеет ее никто, и у писцов та пустошь обведена», а в писцовых книгах 1626-1627 годов в порожних землях указанная пустошь не значилась. В результате появилось два челобитья на одну и ту же землю, представленную в разных качествах - как излишек земли у владельца и как обводная пустошь - и, соответственно, оцениваемую по разным статьям закона. При этом подтвердись слова Прончищева, новоявленную пустошь должны были продать ему в вотчину.
17 июня 1629 года писец Федор Уваров и подьячий Юрий Соловьев получили повеление «в Московский уезд в Чермнев стан на пустошь Черемошье ехать да про ту пустошь велено сыскать, да будет по сыску та пустошь порозжей, ту пустошь велено им описать и измерить по государеву наказу, а описав и измеря, да ту пустошь Черемошье велено отписать на Государя». Писцы отправились в Подмосковье, в район будущих Черемушек. 19 сентября они докладывали государю, что пустошь «сыскивали», и «окольные люди в сыске им сказали» (слыхали, мол, от отцов своих): «Пустошь Черемошье в Московском уезде в Чермневе стану есть на Черемошском враге, а под нею три пруда, а кто тою пустошью владеет, того они не ведают, а граней и меж старинных той пустоши Черемошье они не знают». Далее Уваров и Соловьев с «окольными людьми» (окрестными жителями) «селища той пустоши Черемошья досматривали и на селище на той пустоши старые ямы погребные и овинные и дерево усадное по обе стороны врага Черемошья есть, да на той же пустоши три пруда старинные, а в межах та пустошь сошла с князь Богдановою поместною землею Долгорукова». В сыске участвовали крестьяне деревни Семеновской Донского монастыря (названы лишь четверо, а сколько их было всего - не указано). Далее события развивались драматично. «И князь Богдан Долгорукой, приехав к ним на тое пустошь Черемошье с людьми своими и со крестьяны, сказывал им, что та пустошь земля его, князя Богдана поместная, и положил перед ними на то свое подмосковное поместье государеву ввозную грамоту, и в той <…> грамоте написано: дано ему <…> в подмосковное поместье сельцо Шашебольцово 100 чети, а пустоши Черемошья и иных пустошей к тому сельцу Шашебольцову <…> не написано» (то есть юридически князь Черемушками не владел). Затем приступили к обмеру пустоши с северной стороны Черемошского врага и намерили 80 четей в одном поле, а по другую сторону врага князь Долгоруков мерить им не дал (из чего можно заключить, что Богдан Федорович пользовался землей только с этой стороны). Судя по всему, произошла потасовка между людьми Долгорукова и бригадой писцов. По сему поводу из Поместного приказа пришло распоряжение: пустошь описать, обмерить, от земли Долгорукова отмежевать, а людей Долгорукова, которые пустошь мерить не дали, бить батогами нещадно и за простои с них «доправить». Только грамота с указанным распоряжением датировалась 18 сентября, то есть была дана задним числом. Закончили мерить пустошь 10 октября 1629 года, и с южной стороны овражка намерили 50 четей в одном поле, а всего получилось 130 четей в одном поле. При этом у Б. Ф. Долгорукова отняли то ли два поля ржи (200 четей или 100 десятин), то ли два с половиной, как он утверждал в некоторых прошениях.

Не успели писцы закончить работу, как А. О. Прончищев 30 сентября уже бил челом, чтоб ему продали пустошь Черемошье, и того же числа бил челом Венедикт Махов, чтоб купить ту пустошь пополам им с Прончищевым (на челобитье Махова последний написал: «Афанасий Прончищев <…> руку приложил, что к своему челобитью припустил»).
Махов приобрел пустошь в 1630 году, Прончищев - позже, где‑то в 1630-1631‑м (так внешне парадоксально выглядела эта сделка - см. ниже). В купчих, данных каждому порознь, значились, однако, оба владельца. Участок Прончищева, на востоке граничивший с Даниловым монастырем, а с запада и севера - с Донским, долгое время оставался незаселенным, Махов же стал быстро осваивать свое новое владение. Вскоре здесь появилась деревня Черемошье, находившаяся недалеко от сельца Шашебольцово⁶.
Летом 1631 года государю поступило два челобитья - одно от А. А. Измайлова, другое от Б. Ф. Долгорукова. Оба челобитчика согласно утверждали: пустошь Черемошье на самом деле не существовала, В. М. Махов и А. О. Прончищев, «стакавшись» (сговорившись), ее выдумали, дабы завладеть землей. Долгоруков доказывал, что владеет землей сельца Шашебольцова по закону, и та земля его, а не пустоши Черемошье, что две бригады писцов землю мерили и лишней земли за ним не нашли, как и пустоши Черемошье, что он о такой пустоши никогда не слышал, да и прежний владелец М. М. Годунов о ней не упоминал. Князь обвинял Махова в злоупотреблении служебным положением: тот‑де «в ту пору в Поместном приказе сидел сам (то есть руководил приказом. - М. Ч.), а мерщиков послал <…> без <…> государского указу», Федор же Уваров, «дружа», землю его, князя, Махову и Прончищеву отдал. Кроме того, продолжал Долгоруков, когда писцы у него два поля ржи отняли, Махов сказал, что отписали зерно на государя, а в действительности они вместе с Прончищевым рожь «на себя пожали» и между собой поделили. Поэтому Богдан Федорович просил вернуть ему и землю, и рожь⁷.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.mosjour.ru/

Дата добавления: 04.09.2013