Чувственное познание. Проблема первичных и вторичных качеств

Чувственное познание Проблема первичных и вторичных качеств Факт получения многообразных и жизненно необходимых знаний посредством органов чувств не вызывает сомнений. К чувственно-сенситивным источникам наших знаний могут быть отнесены следующие конкретные способности телесно-перцептивной сферы сознания. Внутренние (или органические) ощущения — это самое первичное, большей частью совершенно неосознаваемое витальное знание о процессах, происходящих в нашем теле, благодаря

которому контролируется и поддерживается оптимальная жизнедеятельность организма. Известно, какой сложнейший комплекс бессознательных интероцептивных ощущений лежит в основе инстинктивных (например, хватательных и сосательных) движений младенца, не говоря уже о приобретенных реакциях типа речевой деятельности или прямохождения. Любопытно, что такие внутренние ощущения, как голод, жажда, боль, крайне трудно отделить от эмоциональной сферы.

В свое время на это обратил внимание С.Л. Франк, говоря, что невозможно строго разделить, например, внутреннее ощущение голода и непосредствен¬но, всем существом переживаемое, «чувство голода». При всей невозможности однозначно развести телесные ощущения и первичные эмоциональные реакции организма между ними, тем не менее, существуют вполне определенные различия. Еще Т. Гоббс отличал внутренние ощущения, определяемые модусом «приятное—неприятное», как направленные

вовне организма, от эмоций (страстей), связанных с удовольствием и неудовольствием, являющихся по его мнению, «движениями, направленными вовнутрь». Приведем ряд конкретных примеров, подтверждающих правоту Т. Гоббса Так, мож¬но испытывать приятные физиологические ощущения при поглоще¬нии вкусной и острой пищи, но при этом ощущать эмоциональный дискомфорт, памятуя о могущей открыться язве желудка. И наоборот: можно испытывать физическую боль при сдаче донорской крови, но и одновременно радость от

сознания того, что она кому-то может спасти жизнь. Наконец, можно указать на патологические отклонения в психике типа мазохизма, когда испытывают удовольствие от боли, или синдрома Кандинского—Клеромбо, когда болевые ощущения спокойно переживаются как принадлежащие другому лицу. Общая же закономерность становления сознания, по-видимому, такова: чем выше уро¬вень перцептивных и эмоциональных способностей, тем четче проявляется их специфика.

Система внешних (экстероцептивных) ощущений — это деятельность внешних органов чувств, обеспечивающая получение сенсорной ин¬формации (тактильной, зрительной, слуховой, вкусовой, обонятель¬ной) об отдельных свойствах предметов и процессов окружающего мира. Особенностью внешних ощущений служит, с одной стороны, их удивительная взаимная скоординированность (нормальный бодрствующий человек получает внешнюю информацию всегда от разных ре¬цепторов, но не ощущает в ней никакой рассогласованности), а с другой — не менее

поразительная возможность их взаимной компенсации. Пожалуй, самый выдающийся пример последней особенности — это успешная социализация слепоглухонемых детей, связанных с внешним миром в основном посредством тактильных ощущений, которая была осуществлена школой Соколянского—Мещерякова. При всей фрагментарности информации о мире, идущей от ощущений, одну их важную особенность на примере архаических племен установил

К. Леви-Строс. Он заметил, что в большинстве случаев органы чувств, обеспечивающие выживаемость организма во внешней среде, не обманывают нас: громкий хаотический звуки ощущение жа¬ра чаще всего свидетельствуют о реальной опасности; ядовитый гриб и на вкус горек; отвратительный запах предупреждает о гниении и опасности заражения. К тому же многие внешние ощущения (особен¬но вкусовые и обонятельные) позволяют верно классифицировать предметы окружающего мира задолго до того, как это подтверждает экспериментальная

наука. «На интуитивных основах, — пишет фран¬цузский этнограф, — мы группируем вместе огурцы, турнепс, капусту, несмотря на то, что ботаника разграничивает линейные и крестоцвет¬ные. В доказательство истинности чувств химия показывает, что эти различные семейства схожи в одном: они содержат фосфор». Правда, материал внешних ощущений не только связывает нас с миром, позволяя целесообразно действовать в нем, удовлетворяя базовые ви¬тальные потребности, но и отдаляет от него, как только перед

нами встают более сложные познавательные задачи, требующие выхода за пределы непосредственно данного и переживаемого. Благодаря восприятию человек формирует целостные образы предметов внешнего мира на основе продуктивного синтеза и отбора сенсорной информации, поступающей от органов чувств. Огромную роль играют здесь язык и память. Способность к восприятию и идентификации объектов образует «нижний этаж» предметности (или интенциональности) нашего сознания, поскольку здесь оно впервые отделяет

внешний предмет восприятия от собственных ощущений и переживаний. Как справедливо пишет К. Ясперс, «мы воспринимаем не совокупность ощущений, как полагают некоторые психологи, а "вещи". Мы видим не просто чередование ощущений, а связь причины и следствия, когда один бильярдный шар толкает другой». Иными словами, в восприятии всегда есть неявные сверхчувственные компоненты (категориальные представления о пространстве, време¬ни, причинности, тождестве и т.д.), а

значит, присутствуют зачатки мыслительной деятельности в виде сенсорно-моторного интеллекта (термин Ж. Пиаже) или наглядно-действенного мышления, по другой терминологии. Способность к оперированию конкретными представлениями, которая одновременно может рассматриваться и как первичная форма собственно мышления, — это способность к конструктивному манипулированию обобщенными и рационализированными образами предметов в отрыве от непосредственного перцептивного опыта.

Колоссальную роль здесь играют ассоциативные процессы, репродук¬тивное воображение и, конечно, активная ориентировочная и пред¬метная деятельность индивида, включенные в контекст социального взаимодействия. Способность к оперированию конкретными пред¬ставлениями связывается в психологии с работой репрезентативного интеллекта (термин Ж. Пиаже) или наглядно-образного мышления. Возникает гносеологический вопрос фундаментальной значимости: в какой мере наш чувственно-перцептивный

опыт (прежде всего ощущения) соответствуют самим вещам? Насколько объективна по¬вседневная проекция нашего чувственного субъективного образа ми¬ра на мир, как он существует сам по себе? Впервые этот вопрос был поставлен уже Демокритом, а в Новое время — Дж. Локком в рамках проблемы соотношения первичных и вторичных качеств. Под первичными качествами английский философ понимает те, которые, по его мнению, неотделимы от самих

вещей и вызывают в нас вполне объективные идеи. К таковым Дж. Локк причисляет плотность, протяженность, форму, движение. К вторичным же качествам (цвета, звуки, вкусы) относятся те, которые вызываются в нас воздействием предметов, но не имеют с самими этими предметами непосредственного сходства Они субъективны. Вот как резюмирует Дж. Локк сущность своей позиции: «Идеи первичных качеств тел сход¬ны

с ними, и их прообразы действительно существуют в самих телах, но идеи, вызываемые в нас вторичными качествами, вовсе не имеют сход¬ства с телами. В самих телах нет ничего сходного с этими нашими иде¬ями. В телах, называемых нами по этим идеям, есть только способность вызывать в нас эти ощущения. И то, что является сладким, голубым или теплым в идее, то в самих телах, которые мы так называем, есть только известный объем, форма и движение незаметных частиц».

Впоследствии Дж. Беркли провозгласит, что нет вообще никаких первичных качеств, а есть только вторичные, из чего им и были сделаны субъективно-идеалистические выводы. В конце ХІХ — начале XX в. большое распространение получила теория иероглифов естествоиспытателя Г. Гельмгольца, согласно которой ощущения лишены образного сходства с внешними предметами и представляют собой лишь субъективные иероглифы (знаки) вещей и процессов, воздействующих на нас.

Как же в настоящий момент решается проблема соотношения объективного и субъективного, образного и знакового в чувственном познании? Действительно, как выясняется, даже «первичные качества» несут определенную субъективную составляющую. Так, субъективное ощущение гладкости и плотности стола будет мгновенно опровергнуто, как только вам предоставят возможность проверить свои тактильные ощущения с помощью микроскопа: стол предстанет как исключительно неровная поверхность с многочисленными порами в древесине.

Восприятие формы и движения, как показывают психологические эксперименты, весьма различно на разных этапах онтогенетического развития ребенка и достаточно сильно разнится между собой в разных культурах Знаковость здесь везде, несомненно, присутствует. Вместе с тем модальность ощущений (их качество и интенсивность) в так называемых «вторичных качествах» вовсе не чисто субъективна, а вызвана вполне объективными параметрами внешних воздействий (длина и частота электромагнитных волн, химические соединения молекул, характер

звуковых колебаний и т.д.). Образное сходство между человеческими чувственными данными и самими вещами, здесь, несомненно, существует. В противном случае фотоаппарат (как отчужденный механизм получения зрительного изображе¬ния) никогда бы не работал, а тем более не работала бы фотокамера, хирургическим путем вмонтированная в мозг человека с поврежден¬ными зрительными органами. Однако такие приборы уже созданы и успешные эксперименты уже проведены.

Точно так же об определен¬ной образной объективности наших звуковых восприятий свидетель¬ствуют успешно работающие слуховые аппараты и т.д. Таким образом, наше доверие к органам чувств основано отнюдь не только на психо¬логической вере (как думал Д. Юм), а на их тысячекратно практически проверенной способности обеспечивать достаточно объективную ориентацию человека в окружающем мире. Однако, как неопровержимо свидетельствуют философско-психологические исследования, ни о какой полной

адекватности чувственных данных внешнему миру речь идти не может. Наше чувственное познание есть всегда единство субъективного и объективного, образ¬ного и знакового, лишь с разным удельным весом того и другого. Сле¬по доверять своим чувствам и отрицать все, что лежит за их предела¬ми (а это всегда было свойственно обывателю, абсолютизирующему свой личный чувственный опыт), — значит впадать в не меньшую ошибку, чем при отрицании их объективности.

В настоящее время выявлена целая иерархия внеперцептивных форм влияния на наш чувственно-телесный «образ мира». Во-первых, знаковые (т.е. субъективированные) элементы в наших ощущениях появляются уже на уровне отбора и обработки сенсорных сигналов в коре головного мозга (например, способность к полихромному восприятию цветов, к распознаванию звуков определенной час¬тоты и т.д.). Хороший эмпирический материал подобного рода приве¬ден в монографии

Н.И. Губанова. Во-вторых, можно говорить об архетипически бессознательном структурировании перцептивного поля ощущений и восприятий, открытого К.Г. Юнгом. В-третьих, следует указать на важнейшую конструктивную роль языка, его грамматики и лексики, задающих вполне определенную канву отбора и организации чувственного материала, а также узнава¬ния и интерпретации внешних предметов. Подобные факты легли в ос¬нову известной гипотезы «лингвистической относительности», выдви¬нутой

Б. Уорфом. Хотя впоследствии «сильная версия» этой гипотезы и была подвергнута критике, тем не менее ее «слабую» версию разделя¬ет сегодня большинство философских и психологических школ. В-четвертых, важнейшим фактором влияния на наш чувственный опыт являются культурно-исторические предрассудки и ценностно-смысловые установки, обусловливающие во многом различные «миры», в которых живут представители разных эпох и культур. Об этом свидетельствуют данные кросс культурной психологии и этнографии, а также

исследования по «историческим типам ментальности», в част¬ности по специфике духовного мира средневекового — православно-византийского и западноевропейского — человека. Здесь проявляется детерминация «чувственного образа мира» со стороны религии, науки, философии и других символических систем культуры. В-пятых, необходимо отметить такие, уже чисто субъективные, факторы организации чувственного опыта, как факты личной биографии, профессиональные навыки, экзистенциально-психологические

предпочтения и сиюминутно-аффективные состояния. Они оказыва¬ются просто-напросто неустранимыми из повседневной «картины мира», которую нам так свойственно отождествлять с миром, каким он существует на самом деле. Но сколь бы ни было субъективным и ненадежным наше чувственное познание, оно все же позволяет нам успешно действовать в окружающем мире и удовлетворять свои базовые витальные потребности. Преодолевать же его ограниченность и субъективность человечество научилось по крайней мере двумя путями:

а) за счет создания технических устройств и приборов, существенно усиливающих и расширяющих возможности наших органов чувств; б) посредством рационального познания, способного преодолевать обманчивость и иллюзорность чувственности. К анализу рациональных видов позна¬вательной деятельности мы теперь и переходим. Но прежде хотя бы вкратце остановимся на проблеме рациональности, которая широко обсуждается в современной науке. Литература 1. Губанов Н.И. Чувственное отражение.

М 1986. 2. Мещеряков А.И. Слепоглухонемые дети. М 1974. 3. Степин B.C. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М 2000. 4. Миронов В.В. Образы науки в современной культуре и философии. М 1997.