Функциональная применимость теории кванторности

Свобода и ограничение - гармонизирующие составляющие общественных отношений, в которых первое представляется идеалистической мечтой, а второе - реальностью. С этой реальностью мы сталкиваемся повсеместно: теория ограничений в экономике, ограничение прав и свобод человека в гражданском обществе, да и неограниченных творческих возможностей тоже не существует.

В мире действует принцип ограничения во всем. Если обратиться к истокам проблемы ограничений, то можно представить такую последовательность ее развития: в первобытном обществе это могло быть табу, наложенное вождем или шаманом племени как тоталитарный вид ограничений, затем возникла библейская притча, как пример свободы выбора человеком своего пути, например, такая: «Однажды собрались люди, вышли в поле и сделали вызов Богу. «Если Ты, Бог, есть, − сказали они, − то почему в мире царит такая жестокость, почему столько войн, убийств, насилий, грабежей?»

Бог спросил: «А вам это не нравится?»

− Нет, конечно!

− Зачем же тогда вы воюете, грабите?» (Ин. 3, 20)

Получается, что Бог, давая людям свободу выбора, предлагает им самим распорядиться своей жизнью. Выходит, что всё просто, и ограничения не нужны? Нет, нужны - это своеобразные способы защиты от зла. Эту версию можно принимать или не принимать, но человеческий язык (в частности, русский) давно уже утвердил маркеры отношений ограничения, которые являются системой координат поведения человека в мире.

Ограничение - это деятельность

Когнитологи считают, что люди осознают пространство через систему координат, представленную разнообразными отношениями между объектами в пространстве. Ограничение как явление пространственной картины мира представляется нам результатом волеизъявления, выбора индивидуума, с одной стороны, и этноса в целом - с другой. Таким образом, исследование ограничения возможно описать и с точки зрения теории деятельности.

Как мы помним, деятельность представляет собой форму активного взаимодействия, в ходе которого человек целесообразно воздействует на объекты окружающего мира и за счёт этого удовлетворяет свои потребности. Среди главных компонентов деятельности выделяются: мотивы, побуждающие субъект к деятельности; цели как прогнозируемые результаты этой деятельности, достигаемые посредством действий и операции.

Все пространство человека − от интерьера до его дома и до великого Космоса - исчерчено видимыми и невидимыми границами, которые действуют по законам «своего» и «чужого» пространства. Ориентирами, показателями, своеобразными предупредительными сигналами становятся отношения ограничения. При принятии человеком какого-либо решения происходит увязывание образа ситуации, образа действия операции (в нашем случае - всех возможных ограничений). В работе Г. Левина «Свобода воли. Современный взгляд» предлагается интересная интерпретация человеческой деятельности: «Специфически человеческий выбор − это выбор из множества возможных поступков того, который будет превращен в действительный поступок. Другими словами, сделать выбор − значит решить, какая из множества объективно существующих возможностей будет превращена в действительность … Свобода выбора есть там, где есть из чего выбирать». Левин, вслед за Платоном и Поппером, создает для решения задачи выбора три мира: первый - мир реальных объектов, второй − мир человеческого сознания и третий − мир, состоящий из тех объектов (например, вечных двигателей), которые задаются содержанием нашего сознания и которые существовали бы в первом мире, если бы все, во что мы верим, существовало реально. Субъективно, отмечает автор, человек живет в третьем мире − мире, созданном собственным воображением, действуем же он в первом. Это-то и порождает проблему свободы выбора. «Выбор, − продолжает автор, − это гносеологическая процедура. Выбирать можно только из известных возможностей. Чтобы такой выбор был безошибочным, необходимо (но не достаточно) знать все возможности, имеющиеся перед человеком в данной пространственно-временной точке его существования. Реальный же человек выбирает не из пространства возможностей, а из его части, образуемой известными ему возможностями» [2]. Процедура выбора у Левина дает точное представление об ограничении как необходимом и достаточном условии деятельности человека. Значит, ограничить - это и есть выбрать?

В программировании и математике выбор называют решением, но сути вопроса это не меняет. Итак, обратимся к понятию решение. Интуитивно ясно, что решение − это по существу выбор одной или нескольких из имеющихся альтернатив. Тогда решение следует определить как нечёткое множество в пространстве альтернатив, получающееся в результате пересечения заданных целей и ограничений [3]. См. схему.

Действительно, получилось, что ограничение - это выбор, а сам процесс выбора нужного из ряда факторов служит одним из основных критериев проявления личностного отношения к окружающему миру. Выбрать или отграничить − значит познать и осмыслить явление, акцентировать внимание на том из них, которое наиболее важно.

Далее возникает вопрос о свободе совершаемого выбора. Для говорящего и пишущего свобода выбора языкового средства с определённой целью (к сожалению или счастью) мгновенно превращается в несвободу, т.к. говорящий/пишущий попадает под власть избранных им средств. Об этом говорят сами писатели: «Творческая деятельность всегда ограничена, − пишет Кэтрин Паттерсон, − иногда очерченные ей рамки весьма узкие … Так же как и любой американец, я весьма ревниво слежу за соблюдением свободы, но свобода и отсутствие ограничений - разные вещи … часто полагают, что работа моего мужа и занятия моих детей связывают меня по рукам и ногам, в то время как я привыкла считать их границами, определяющими мой образ жизни» [4]. А далее писательница продолжает рассуждение применительно к нашему объекту внимания: «Художественная форма не клетка, сдерживающая свободу выражения, а граница, внутри которой добровольно решает работать писатель или художник… Если ограничения, присущие моей форме, заключаются не в ограничении лексики и выбора сюжета, в чем же они? Я могу сказать, как я сама вижу эти границы, при этом я прекрасно понимаю, что вы сможете возразить, что в каждом заборе есть ворота» [4].

И как бы вторя мысли американской писательницы, звучат слова архимандрита Тихона: «Для меня бесконечно более значим писатель, художник, который может поставить себе определенные рамки. С самого начала зарождения искусства, такие ограничения всегда существовали: например, единство времени, места и действия. Определенные ограничения и нравственная самоцензура соблюдались самим художником, чтобы творение стало истинным произведением искусства. И это были ограничения не только эстетические, но и, в первую очередь нравственные. Вспомним Канта - «есть две вещи, которые наполняют меня все большим благоговением: звездное небо надо мной и моральный закон во мне» - и этот моральный закон ставит совершенно определенные ограничения в любой деятельности человека. И горе тому человеку (кем бы он ни был, сантехником или писателем, художником), если он не ставит никаких ограничений для себя. Это ведет только к саморазрушению, к разрушению того мира, который существует вокруг него» [5].

Итак, повторимся - всё вокруг ограничивается, а степень ограничения - и есть свобода выбора. Насколько описаны эти отношения в лингвистике, посмотрим дальше.

Ограничение как лингвистическая категория

Анализируя логическую форму наших суждений, мы выделяем соответственно основные формы (категории) всех наших мыслительных процессов: категории качества, количества, реальной зависимости и модальности [6]. Категории качества соответствуют умственные акты утверждения, отрицания и ограничения. Категории реальной зависимости соответственно - причинность, субстанциальность, взаимодействие. Категории модальности - возможность, действительность, необходимость, в которых выражается общий характер отношений мысли к сущему. Еще Кант открыл, что эти категории обусловливают действительность, т.е. вне их она абсолютно немыслима, абсолютно не существует: мир без причинности, без величины, без единства и множества, без взаимодействия, без отношения субстанции обращается в нуль. Также нашему сознанию присущи категория ограничения, оперируя которой человек дифференцирует объекты бытия, выделяет в них нечто существенное для понимания многообразного содержания воспринимаемого его сознанием и чувствами мира.

Уже в древней Греции философы пользовались понятием «ограничение». Аристотель разрабатывал понятие «выделяющих суждений» типа «Только человеку свойственно быть способным к науке». Эти суждения детально изучались схоластической логикой, но позднее полученные результаты были преданы забвению. Новый этап интереса к выделяющим суждениям отмечается в формальной логике.

Наука на современном этапе уже определила трехчастность структуры суждения: субъект, предикат и связка, которые являются элементами целостной мысли. «Цель суждения - отразить действительность в сознании человека такой, какой она является «сама по себе» [7: 282]. Связь же частей суждения отражает диалектику взаимоотношений единичного и всеобщего в объективном мире (по Гегелю). Это единство и противоречие единичного и всеобщего (субъекта и предиката) в суждении является источником развития, движения суждений. Ср. высказывание П.В. Копнина о важности связи в структуре суждения: «В действительности же основное назначение связки суждения состоит в том, что она отображает такие отношения между субъектом и предикатом суждения, которые соответствуют объективно существующим связям явлений, вещей» [7: 289].

Некоторые логики, анализируя суждение, на первое место по значимости ставят именно связку, так как она осуществляет объективную связь с действительностью. Традиционным для связки является отрицание и утверждение, но Копнин без конкретных указаний говорит о том, что формы связок многообразны: «Связка - это не только утверждение или отрицание, а тот общий, основной вид предицирования, посредством которого отдельные мысли в суждении (субъект и предикат) связываются соответственно объективной связи явлений» (там же). А так как для маркирования отношений ограничения нет особого вида связок, предлагаем считать таковой квантор.

В общенаучном смысле кванторы (лат. quantum − сколько) - это определение количества понятий из какой-либо области («для каждого из возможных», «неизвестно, для какого из возможных» или «какой-то один из возможных», «для нескольких объектов из группы» или «никакой из возможных», «отсутствие элемента».

Знакомство с понятием «квантор» в математике, логике, информатике и т.п. поможет нам применить его для лингвистических целей обоснования видов ограничительных отношений. Так, в математике большую роль играют утверждения о всеобщности данного свойства и о существовании хотя бы одного объекта, обладающего данным свойством. Для их записи и вводятся кванторы: квантор всеобщности, квантор существования и единичности, которые используются для связывания переменных (элементов) и ограничения областей их интерпретации:

1. Квантор общности: квантор истинен, если для всех значений переменной «i» из множества «S» предикат «r» истинен.

2. Квантор существования: квантор истинен, если существует такое значение переменной «i» из множества «S», что предикат «r» истинен.

3. Если переменная «i» квантора существования может принимать только одно значение «v», то можно пользоваться данной упрощенной формой записи − квантор единичности. В естественном языке роль этих кванторов выполняют слова «все», «любой», «каждый» и т.д. [8]

Кванторы, в сущности, рассматриваются в качестве обыкновенной логической связки (как дизъюнкция или конъюнкция). И если принять за основу то, что квантором может называться любая логическая связка, то отсюда следует, что отношения ограничения как разновидность логических отношений, возникающих в высказывании и функционирующих для связи как внутри предложения, так и внутри текста, тоже могут считаться логической связкой - квантором.

По мнению В.Ю. Апресян, в естественном языке кванторам могут соответствовать некоторые производные предлоги [9]. Е.В. Падучева в работе «Высказывание и его соотнесенность с действительностью» рассматривает квантификацию ситуации в современном русском языке и пишет: «Природа же квантора такова, − пишет автор, − что он может быть использован для описания временной, локальной, предметной, переменной квантификации ситуаций» [10: 222-224]. Е.В. Падучева выделяет три вида кванторов: квантор общности по моментам времени, квантор по дискретным моментам времени и квантор по объектам произвольной природы. И тем самым открывает возможность для более широкого применения этого емкого понятия.

Итак, мы будем рассматривать квантор как некий логический оператор, применяемый для элемента множества, который позволит фиксировать различные виды ограничительных отношений с элементами множества, а именно включение, исключение, замещение, добавление, сопоставление, уточнение на уровне высказывания и текста, что позволит утверждать существование вещи, обладающей определенным свойством.

Как мы выяснили, связующий компонент, отражающий ограничительно-выделительные отношения, в логике называется квантором. Следовательно, конструкции, маркированные предлогами-кванторами, союзно-предложные новообразования, модальные слова со значением ограничения, выступающие как логическая связка, выражающие дифференциальный признак высказывания и помогающие человеку выразить своё отношение миру, могут назваться кванторными конструкциями.

Приведем неполный список компонентов, входящих в поле кванторности наравне со знаменательными словами (глаголы и глагольно-именные слова выделить, включить, исключить, отметить, обратить внимание, подчеркнуть и др.; имена существительные добавление, важность, исключительность, выделение; прилагательные первое, второе, главное, значительное; слова категории состояния важно, необходимо, надо и др. [11]):

ВПРИДАЧУ ПРОТИВ

К ТОМУ ЖЕ И ЕЩЁ ПРИ ЭТОМ

ВДОБАВОК НЕ ТОЛЬКО, НО И

ПЛЮС К ТОМУ ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ

ПРИТОМ КСТАТИ СКАЗАТЬ

В ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ В ТОМ ЧИСЛЕ

В ПРОТИВОВЕС МЕЖДУ ПРОЧИМ

ДАЖЕ КРОМЕ

ЛИШЬ ВМЕСТО

ЕДИНСТВЕННО ВЗАМЕН

ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ПОМИМО

ИМЕННО ВКЛЮЧАЯ

БОЛЬШЕ ТОГО НАРЯДУ С

НЕ ГОВОРЯ УЖЕ ИСКЛЮЧАЯ

ТИПА ВМЕСТЕ С

КАК И В СООТВЕТСТВИИ

В ЧАСТНОСТИ ПОДОБНО

НАЧИНАЯ С В СФЕРЕ

ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ НА ОСНОВАНИИ

СВЕРХ НЕ СЧИТАЯ

В ОБЛАСТИ НАРАВНЕ С

С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ и другие

В ОБЛАСТИ

С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

В ОТНОШЕНИИ

В ОТЛИЧИЕ

В СМЫСЛЕ

ПАРАЛЛЕЛЬНО С

В ПРИМЕР

ТАКЖЕ

ТЕМ НЕ МЕНЕЕ

В КОНТРАСТ

ВПЛОТЬ ДО

Кроме того, поле кванторности включает в себя четыре вида отношений: включение, исключение, замещение и выделение, обладающих собственными отличительными признаками, связанные с взаимодействием категорий общего и частного.

Отношение включения является способом передачи значений о сущности объектов окружающей действительности и опирается на познание их свойств. Термин «включение» используется для характеристики разнообразных явлений в семантике на разных уровнях языка, в основе своей, указывая на возможность поглощения значения одной языковой единицы значением другой. На материале русского языка отношение включения отмечается только как вид пояснительной конструкции. На языковом уровне передача отношений включения осуществляется путем построения синтаксических конструкций с использованием различных средств оформления (глаголы, прилагательные, числительные, служебные слова), из которых наибольшего внимания заслуживают служебные слова.

Связь объектов, названная отношениями включения, представляет собой 3-х компонентную структуру: Два объекта соединены предикатом, передающим смысл отношения включения или включение объекта как составного элемента в ряд элементов, образующих множество. Например:

Такая уж сторонушка! Трех постоялых двориков,

Гляди, куда деваются Да «ренскового погреба,

Крестьянские шлыки: Да пары кабаков,

Помимо складу винного Одиннадцать кабачников

Харчевни, ресторации, Для праздника поставили

Десятка штофных лавочек, Палатки на селе. (Н.А. Некрасов)

...«склады, харчевни . . . и палатки» - места (элементы множества), где мужики пропивают шапки. Т.об., отношения включения − это взаимосвязь объектов, из которых один мы представляем как «целое» - множество, а другой как неотторжимую часть «целого», может быть интерпретирована как отношение между множеством и его составным элементом (или элементами).

Отношения исключения способствуют передаче знаний о сущности объектов окружающего мира, и сам термин «исключение» связан в лингвистике с отклонением от языковой нормы (исключения из правил орфографии и пунктуации; исключения в парадигме склонения (несклоняемые); спряжения (разноспрягаемые); лексической закономерности; синтаксической модели). Отношения исключения во многом определяют те вопросы науки, которые вызывают наибольшие споры и разногласия, сформированные общественным утверждением, что правил без исключений не бывает.

На языковом уровне передача отношений исключения осуществляется путем построения синтаксических конструкций с использованием различных средств оформления (глаголы, служебные слова, прилагательные и числительные при отрицании). Интересно отметить, что по сравнению с отношениями включения отношения исключения предполагают соотношение утверждения и отрицания. Если отношения оформляются предлогами за исключением, исключая, кроме, помимо и др., то предложно-падежная словоформа называет то, что противопоставлено содержанию остальной части высказывания. Например: Помимо криков с улицы, его ничто не беспокоило. (утверждение - отрицание). Исключая меня, все получили огромное удовольствие (отрицание - утверждение). А вот в предложении «Из группы пришел только я» - имеет утвержденное значение на фоне отрицания «Группа не пришла, а я пришел». Итак, для отрицаний исключения обязательным условием является отрицание объекта и утверждение множества, или наоборот, отрицание множества и утверждение объекта. Для передачи смысловой связи объектов могут использоваться различные виды множеств: часть - целое, общее - частное, родо-видовые, конечные, однородные и др. Так, приведенное предложение с отношением исключения «класс - я» относится к родо-видовому множеству: «группа - студент (я)» − видовое понятие оформлено частицей только.

Если при отношениях включения происходит накопление информации (квантор ориентирует на сему со знаком +), то при исключении уменьшение (квантор ориентирует на сему со знаком - ), что в одном и другом случае позволяет уточнить, конкретизировать знание.

Отношение замещения является способом передачи информации о многообразии объектов окружающей действительности и возможности выбора, который является достоинством нашей жизни. Толковые словари объясняют замещение при помощи средств его оформления - предлогов вместо или взамен. Мы можем определить это отношение как вынужденную или желательную, предполагаемую замену одного элемента (объекта) множества другим элементом этого же множества.

Связь объектов, названная отношениями замещения, представляет трехкомпонентную структуру: два объекта, соединенные предикатом. Например: В этом спектакле актера Иванова заменит Сидоров (УГ №18, 2007), Вместо денег пассажиры показывали два предмета. (ВР №39, 2008).

В большинстве случаев взаимозамена или замена объектов предполагает их смысловую самостоятельность, ограниченную определенным множеством (Актеры - Иванов, Сидоров и др.; Деньги и предметы - какие-то предметы и т.д.). Основными средствами оформления заместительных отношений являются кванторы (не…, а…, вместо, взамен, заместо, вместо того, чтобы) и глаголы (заместить, заменить, поменять и т.п.)

Четвертую часть поля кванторности представляют отношения выделения, которые выражаются словоформами с предлогами в смысле, в свете, в сфере, в области, в соответствии, в лице и некоторые другие. Отношения выделения - это выделение какого-либо часто каузирующего объекта из ряда других объектов действительности на основании обладания им признака, другими словами, его подчеркивание, актуализация: только и только…, лишь только…, только в сфере…, только с точки зрения…

Для передачи смысловой связи используются объекты всевозможных множеств и разнообразные признаки. Если отношение выделения представлено предложно-падежной словоформой, то предложение имеет трехкомпонентную структуру, в которой есть признак, выделяемый объект и приобретенное качество этого объекта. Например: «В соответствии (= «только…», «лишь только...») с ответами, которые дали ребята, был отобран разнообразный речевой материал на французском языке» (УГ №38, 2007); В области (= «и только. . .»)бытовой электроники уверенно лидируют «мацусита», «сони», «шарп» и «саньо» («Эхо планеты» №25, 2006) Выделение всегда обладает большим интонационным весом.

Все маркеры поля кванторности позволяют увидеть объект действительности с новой стороны и тем самым расширить наши знания о нём и о мире вокруг него. Они широко используются в речи благодаря способности выражать логические операции ограничительного и выделительного плана и могут функционировать в качестве обозначения такого существенного признака, применяемого к элементам множеств, благодаря которому элемент (высказывания или текста) отграничивается и выделяется из ряда других. Кроме того, высказывания, содержащие кванторы обладают уникальным свойством - «сжимать» большие объемы информации в минимальные языковые средства, что является незаменимым в постоянно увеличивающемся потоке информации.

Ограничение, смысл, интерпретация

Любое предметное действие внутренне связано с личностным смыслом. Смысл является центральным понятием, при помощи которого объясняется ситуативное развитие мотивации и дается психологическая интерпретация процессов смыслообразования и регуляции деятельности.

В рамках лингвистики нас будут интересовать процессы смыслообразования и смыслопонимания текста. Каждый текст обладает разным смыслом: один - для пишущего, а другой - для слушающего. Подобный подход, на наш взгляд, соотносится с логикой смысла Ж. Делеза, который провозгласил: «думай о смысле, а слова придут сами!» и продолжил: «мораль каждого предложения состоит из другого предложения, обозначающего смысл первого. При создании смысла цель нового предложения сводится к «думанью о смысле» при условии, что предложения размножаются, «слова приходят сами» [12:51]. Описывая выделенный из предложения смысл, Делез заключает, что он независим от предложения, т.к. приостанавливает и его утверждение, и его отрицание. И тем не менее, автор считает, что смысл - это всего лишь мимолетный, исчезающий двойник предложения, вроде пламени без свечи [12].

Объяснение того, что такое смысл текста/выражения, нашло очень простое и образное толкование в работе Делеза. Смысл - это улыбка Чеширского Кота, это то, что остается после прочтения, и то, что вкладывается во время написания. Это вечная загадка, имеющая сотни и тысячи отгадок, некоторые из которых могут даже, по мнению эко-филолога М.П. Эпштейна, «загрязнять» семиотическую среду обитания, затруднять правильное понимание текста [13]. И, тем не менее, грозное предупреждение ученого не останавливает исследователей смысла, все чаще и чаще входящих в Зазеркалье. Смысл похож «на зеркальную поверхность, и отражается в ней только то, что по одну ее сторону, совсем не похоже на то, что по другую» [12:45]. Таким образом, понимание текста, с нашей точки зрения - это не только конструктивный процесс, опирающийся на единую перцептивно-когнитивную информационную базу индивида, но и погружение в мимолетный, исчезающий образ смысла.

Сравнивая текст со смысловой «плазмой» и утверждая, что сам мыслительный процесс, возникающий по поводу и вокруг текста, не имеет конца, но имеет начало, вслед за Б.М. Гаспаровым, признаём за текстом роль определённой «рамки», в которой и для которой он совершается. Эта рамка - языковой материал. «Какими бы причудливыми и отдаленными путями ни двигалась мысль говорящего, - пишет ученый, - результат этого движения воспринимается им как смысл данного высказывания» [14:322]. Осознание предложенного парадокса, по мнению автора, означает, что смысл любого высказывания способен вместить в себя сколь угодно обширную и сколь угодно разнородную информацию, не привязанную к каким-либо физическим наличным в составе текста элементам. Вслед за де Манном, Гаспаров пишет: «Нет никакой возможности как-либо ограничить и регламентировать процесс, определить заранее принципы отбора и степень значимости тех смысловых полей, которые могут каким-либо образом внести свой вклад в наше понимание данного высказывания» [14:322]. И здесь первенство отдается авторской воле, сознательно или бессознательно организующей текст по опорным компонентам, вызывающим процесс индукции смысла.

Исходный смысл, закладываемый автором, передается через значения используемых слов, которые дважды выступают в роли медиаторов в пятичленной связи «автор - его проекция текста - тело текста - читательская проекция текста - читатель». При этом означивание и спонтанная интерпретация протекают на базе, как мы уже отмечали, личного опыта и связанных с ними переживаний разных людей.

Представленная на рисунке концепция понимания сущности смысла для интерпретации текста основана на разновидностях смыслов: СМЫСЛ 1 и СМЫСЛ 2 - элементы бесконечного множества «СМЫСЛ», выделенные из него для проекции конкретного текста. Процессы, происходящие на участке между СМЫСЛ 1 и СМЫСЛ 2, анализируются детальнее. Изобразим их в самостоятельном и увеличенном виде (рис. 2).

Оставляя неизменной триаду «автор - текст - читатель» смысл, вкладываемый и понимаемый, с его субъективной и объективной репрезентацией, мы вводим понятие «тело текста» как объемное образование, центром которого являются линейно расположенные языковые элементы, а окружением - тоже линейное сформировавшееся смысловое целое. Так, текст в нашей схеме становится объемной осью, внутри которой действует категория связности, а снаружи - категория цельности. Одновременно текст служит объектом смысловой проекции, приводящей к образованию двух смысловых сфер: сферы смысла автора (как первичной) и сферы смысла читателя (как вторичной), т.к. смысл рождается из человека и в человеке (Н. Бердяев). Точкой пересечения этих сфер является та область, где адресат с максимальной уверенностью может утверждать, что он интерпретировал текст. Мы назвали эту область областью объективного (универсального) содержания смысла. Её объективность поддерживается языковой и структурной организацией текста, которая позволяет языковому сознанию воспринимающего «скользить от слова к слову, от фрагмента к фрагменту» (по Гаспарову). Объем зоны пересечения сфер зависит от самого текста и подготовленности реципиента. Конечно, идеальная интерпретационная модель текста предполагает, что информация, заложенная автором, и та, что воспринята читателем, адекватны. Поэтому самым идеальным читателем (по М. Бахтину - «нададресатом») можно считать автора в тот момент, когда он ставит последнюю точку. Да и тот часто, закрыв рукопись, читает изданное произведение как «Другое Я», поэтому полного совпадения, т.е. «поглощения», сферы смысла автора сферой смысла читателя не может быть. Самой стабильной константой в исследуемой триаде остаётся только текст, который обеспечивает физическую сохранность («смысловой контроль» - по Гаспарову) произведения в том виде, в котором оно было завершено.

Максимальное объективное (однозначное) интерпретирование текста по шкале переходности должно быть свойственно официально-деловому стилю, где от точности изложения зависит и точность исполнения (например, законов). Второе место занимают научные тексты, в которых субъективность авторского «Я» вступает в противоречия с установкой на объективность. Третью позицию занимает публицистический стиль, допускающий при точности и объективности изложения информации N-е количество интерпретаций. По убывающей - четвертое место занимает художественный текст, в котором возможность интерпретирования равна бесконечному варьированию.

Итак, путешествовать по «смысловому ландшафту местности » (Б.М. Гаспаров) очень непросто, и поэтому ученые прибегают к различным схемам, моделям, этапам понимания текста. Однако интерпретация результата авторского «я» не должна превращаться в «хирургическое вскрытие» творческого процесса [15:364], тем более, что понять произведение так, как понимал его автор, представляется затруднительным. Ведь, как гласит народная мудрость: чужая душа - потемки. Что же остается?

На наш взгляд, остаётся искать объективное в субъективном, т.е. находить надёжные (с однозначной интерпретацией) спутники на воображаемой оси-тексте. Понятно, каждая точка на оси-тексте способна создавать «вихрь» ассоциаций и смыслов. См. рисунок 3:

И если использование одних языковых элементов определённо приводит ко множественным интерпретациям, то других - способствует однозначности интерпретации. Так, кванторные конструкции, природа которых раскрывается в категориях «часть-целое» и «выделение-ограничение», изначально предназначаются для объективизации информации в процессе коммуникации. Играя традиционную роль скрепы, они становятся релевантными средствами однозначной интерпретации текста.

С точки зрения логики Карнапа, кванторы вполне могут быть причислены к средствам верификации: «Предложение означает лишь то, что в нем верифицируемо» [17]. Вспомним строки знаменитой песни: «Есть только миг между прошлым и будущим…» Смысловой акцент сделан на слове «миг» и оформлен ограничительно-выделительной частицей только (центр поля кванторности). Выбрав единожды подобный объект речи, автор не отступает от него, а конкретизирует, уточняет свою позицию другим существенным компонентом, избегая непонимания со стороны адресанта, - жизнь: «И этот миг называется - жизнь». Ограничение в данном примере можно рассматривать как формальное маркирование интенций автора и как имплицитное выражение выбора, т.к. из всех речевых средств социокультурного пласта языковой личности было свободно взято только одно (все остальные по разным причинам не попали под пересечение ограничения и цели). Значит, в результате речемыслительной деятельности произошло двойное ограничение: 1) выбор определённого социокультурного концепта из пространства возможностей; 2) маркирование выбора соответствующим квантором для закрепления воздействующего эффекта, для утверждения своего выбора, для самоидентификации личности автора. Именно по этому маркеру мы можем объективизировать с максимальной точностью авторский замысел при чтении или слушании, т.е. верифицировать смысл.

Рассмотрим несколько примеров из разных стилей.

1. А кто прежде всего обладал им? Купец. Культ денег был в его надежных руках. Он взял на себя заботу возвестить, что все товары, а с ними и все товаропроизводители должны с благоговением повергнуться в прах перед деньгами. Он доказал на практике, что все другие формы богатства всего лишь тень перед этим воплощением богатства как такового. Никогда впоследствии власть денег не выступала в такой первобытно грубой и насильственной форме, как в этот период их юности. Вслед за покупкой товаров на деньги появилась денежная ссуда, а вместе с ней - процент и ростовщичество. И ни одно законодательство позднейшего времени не бросает должника столь жестоко и беспощадно к ногам кредитора-ростовщика, как законодательство Древних Афин и Рима, - а то и другое возникло спонтанно, как обычное право, исключительно в силу экономической необходимости.

Наряду с богатством, заключающимся в товарах и рабах, наряду с денежным богатством теперь появилось также богатство земельное. Право отдельных лиц на владение земельными парцеллами, предоставленными им первоначально родом или племенем, упрочилось теперь настолько, что эти парцеллы стали принадлежать вещам (Ф. Энгельс).

В данном фрагменте высказывание с кванторами представляет множество «богатство», включающее новые компоненты: товары, рабы, деньги и земля. Энгельс последовательно формирует наше представление об истории возникновения богатства как нового объекта научного познания. Множество и наши представления расширяются новыми элементами. Обобщение и повтор значимой текстовой информации заключены в кванторах со значением включения. Автор выбрал оптимальный способ, помогающий адресату адекватно воспринять новую информацию. Человек не в состоянии запоминать большие объемы, оперативная память ёмка, но не безгранична, потому любая структура (текст) подстраивается под способность реципиента. В нашем случае выделение объекта мысли «богатство», позволяет реципиенту держать в поле своего внимания объект, а автору − формировать линейную целостность текста.

В другом примере в качестве абсолютного начала второго абзаца ССЦ выступает высказывание с заместительным квантором, который для научного текста по сравнению с художественным не столь популярен. По закону замещения элементов множества: отрицание чего-то должно привести к появлению другого элемента (объекта, ситуации). В нашем случае цепочка рассуждений выстраивается вполне закономерно, см. пример:

И вот интеллигенция вернулась к своему народу не с живою, но с мертвою водой. Она вспрыснула им народ, и народ разрушил Россию. Но тем самым народ уничтожил и интеллигенцию. Он, подобно Самсону, обманутому Далилой, повалил своды храма на всех присутствующих, и в том числе и на Далилу. Отныне интеллигенции больше нет. Ее душа выветрилась, ушла вместе с дымом сожженных городов, утекла вместе с кровью мучеников по неизвестным лужам.

Вместо интеллигенции остались те, кто пережил великую драму, в чьей душе совершилось падение прошлых кумиров и произошло великое преображение. Великая встреча русской Мысли и русского Действия не могла пройти даром. Она положила основы новому миросозерцанию, еще мало кем осознанному. И это есть прежде всего возвращение к древней правде русского народа (В. Муравьёв).

Компонент «интеллигенция» как объект внимания ученого фокусирует на себя все этапы продвижения текста. При этом ее отсутствие (2 последних предложения) спровоцировало (по закону: свято место пусто не бывает) замену, повлекшую великое преображение. Обобщающе-выделительная функция высказывания с квантором позволила автору от одного элемента множества перейти к другому элементу, формирующему новое множество, а значит, и новую микротему, новую коммуникативную цель. Здесь мы отмечаем способность высказывания с квантором концентрировать старое и благодаря отношениям замещения предлагать новое.

Доказательство, как известно, завершается повтором тезиса - выводом, т.е. уже известным читателю суждением, новизна которого заключается в том, что доказана его истинность. Смысловая точность и однозначность истинности часто формируется употреблением информационно избыточных языковых единиц, т.е. эксплицитной информацией. Читатель не должен остаться в недоумении или догадках о научной позиции автора. Обобщение и вывод должны заполнить все семантико-коммуникативные лакуны, возникшие в тексте в процессе поиска истины.

2. В повести-феерии А.С. Грина «Алые паруса» мы находим пример функционирования высказываний с кванторами в качестве выразительного средства текста. Седьмая глава «Алый «секрет» начинается с метафоричного образа: «Был белый утренний час», а через абзац мы читаем:

Охотник, отметив след сломанной веткой, пробрался к воде. Туман еще не рассеялся; в нем гасли очертания огромного корабля, медленно повертывающегося к устью реки. Его свернутые паруса ожили, свисая фестонами, расправляясь и покрывая мачты бессильными щитами огромных складок; слышались голоса и шаги. Береговой ветер, пробуя дуть, лениво теребил паруса; наконец тепло солнца произвело нужный эффект; воздушный напор усилился, рассеял туман и вылился по реям в легкие алые формы, полные роз. Розовые тени скользили по белизне мачт и снастей, все было белым, кроме раскинутых, плавно двинутых парусов цвета глубокой радости.

Возникающий в нашем воображении целостный метафорический образ определяет развитие сказочной чудесной стороны образа алых парусов и соответствующих ассоциаций. Контраст белого и красного усиливается последним предложением: среди сказочных воздушных замков возникает образ счастья-паруса цвета глубокой радости. Эту способность художественного слова внушать читателю те ли иные эмоционально-психологические ощущения и представления И.М. Шанский называет поэтической суггестивностью (Шанский, Махмудов, 1999: 67). Грин с первой строчки главы усиливал, как бы накапливал ощущения читателя к принятию этого нового образа-символа радости и счастья, который расцвел перед нами, как цветок: «лес, полный видений, «внезапный звук», «эхо», «изумленный охотник», «огромный корабль», его паруса еще ожили», «солнце произвело нужный эффект», «воздушный напор усилился», и появились «алые» формы, полные роз». Эффектом «прагматического пика» становится высказывание с квантором, вбирающее в себя всю символико-поэтическую силу метафорического образа. Вслед за В.Г. Гаком, можно назвать эту функцию детерминантной текстовой метафорой (Гак, 1998). Исключительность, единственность и неповторимость образа, сформированная автором посредством квантора, оказалась столь сильной, что именно красный цвет стал символом силы, экспрессии и радости в ассоциативных цветовых представлениях современного человека. Повествование на этом не заканчивается, но метафорический образ (объемом в три абзаца) подан исчерпывающе. Средством актуализации смысла стало высказывание с квантором в позиции абсолютного конца (гиперремы).

3. Семантика включения и выделения высказываний с кванторами наиболее часто используется в информационных статьях и материалах, в которых необходимо последовательное, динамичное продвижение по тексту. Промежуточные обобщения и повторы позволяют концентрировать внимание на значимости информации, ее объективности и, возможно, истинности. Индивидуальные функции высказываний с кванторами в газетном тексте связаны с материалами, если можно так выразиться, сенсационного характера. Например, в броской заметке «Во дают!» с заглавием «Сумка и борьба с терроризмом» автором уже заголовком сделаны все попытки привлечь внимание читателя к необычному факту, имеющему злободневное звучание в связи с недавними событиями.

На серию терактов в России отреагировали не только органы правопорядка и население, но и… ростовская мода! На днях корреспондент “Вечернего Ростова” увидела молодую ростовчанку с черной сумкой, на которой было крупно, белыми буквами, написано: “Смерть террористам”.

Нигде больше, кроме как на плече девушки, подобный аксессуар встретить не удалось. Потому и возникло подозрение, что протестующая сумка, вероятно, сделана своими руками. Так сказать, хенд мейд.

Выходит, некоторые тратят свое время на то, чтобы смастерить вещицу, которая позволит каждый день, одним своим видом, демонстрировать негативное отношение хозяина к террористам (Вечерний Ростов, № 206, 2005).

Единичность и пропагандистская значимость описываемого факта усиливается конструкцией с отрицанием/утверждением (Нет нигде. Есть на плече у девушки). Автор, наверное, очень субъективно оценил это явление и однозначно выделил его из ряда других. Он очень точно угадал возможный вопрос аудитории. Что происходит? Ответ на этот вопрос и стал реализацией авторской интенции. Выделенный объект (сумка девушки) послужил поводом для прямой оценки дел в стране. Каждый абзац строится на основе экспрессивных средств скрытой диалогичности, при которой собеседнику сразу дается ответная реплика автора на предполагаемый вопрос. В последнем абзаце ответом является прямое побуждение к действию.

Очень часто в газетном тексте высказывания с кванторами используются в качестве особого приема коммуникативного умолчания, например:

Завтра, 10 июля, исполняется 25 лет единственной в городе поликлинике для студентов высших ростовских учебных заведений. Эта поликлиника в переулке Нахичеванском не похожа на другие учреждения здравоохранения города. Здесь нет пенсионеров, которые с удовольствием ругаются в очередях, а все пациенты - молодые и красивые…

В поликлинике стоят на учете 40 тысяч парней и девушек из высших учебных заведений Ростова (за исключением Ростовского государственного университета путей сообщения) (Вечерний Ростов, № 156, 2004).

Совмещение функции актанта и сирконстанта в кванторе способствует или расширению «сквозного актанта» текста (если новый актант − элемент известного множества), или развитию новой темы, появлению нового актанта. В данном примере исключение элемента множества «вузы» не есть фактор развития новой темы. Реципиент оставляется в ситуации отсутствия доступа к полной информации. Так, прием умолчания приводит к поиску: адресат читает статью до конца, но ответа не находит. Новая микротема называется, но не получает развития. Подобное явление мы отмечали в художественном тексте, но без оформления высказывания парантезой.

В некоторых случаях парантеза в газетных текстах столь значима, что утвердительная информация о наличии всех предметов или обладании ими определенным признаков, свойств бесспорна. Появление в тексте высказывания с КД ставит ее под сомнение или вообще приводит к комичности происходящего. Так, заметка «Явилась под утро милиция и говорит: “Где ваш труп?"», написанная в разговорно-бытовой тональности как репортаж с места событий, подкупает адресата искренностью и экстремальностью ситуации, участницей которого стала корреспондентка.

<…>В такую рань мы никого не ждали. В ответ на естественный вопрос “Кто там?” услышали: “Откройте, милиция!”<…>

“Да спим мы! - попыталась втолковать корреспондент “Вечернего Ростова”. Даже наша старая собака - и та спит”.

“Что? Собаку убили?” - не расслышал милиционер.

“Да спит она!!! И мы спим! И вас не вызывали!!!” - продолжала убеждать автор этих строк<…>

Потом страж порядка переписал данные всех проживающих, причем даже годы рождения (исключая спящую собаку), и, ворча, удалился<…> (Вечерний Ростов, №57, 2005)

Появление исключающей конструкции в заметке носит яркую эмоционально-экспрессивную окраску, за которой кроется оценка бесцеремонности работников милиции, что, в свою очередь, найдет множество откликов у читателей.

Абсолютная уверенность в справедливости излагаемой точки зрения, убежденность, открытость самовыражения помогают адресанту максимально эффективно воздействовать на адресата. Подобная категоричность в суждениях, приводящая к морализаторству, смягчается в публицистическом тексте конструкциями, подчеркивающими и проясняющими для читателя, что высказанное мнение является индивидуальной, личной позицией автора, и воля самого читателя - присоединиться к ней или отвергнуть. К числу таких конструкций мы относим и высказывания с кванторами. И если в научном тексте смягчение категоричности вело к поиску истины, то в газетном тексте это ведет к удержанию внимания аудитории эффективным воздействующим средством.

Таким образом, всё вышесказанное позволяет говорить о существовании в теории языка лингвистической категории кванторности, которая наравне с темпоральностью и каузальностью заслуживает пристального изучения современными филологами.

Литература:

1. Goldratt E.M., and Cox J. The Goal. Excellence in Manufacturing. - Croton-on-Hudson, New York: North River Press, Inc. - 1984. - 262 p

2. Левин Г.Д. Свобода воли. Современный взгляд. // Вопросы философии. - 2000.- N.6.

3. Ротштейн А.П. Интеллектуальные технологии идентификации // http://matlab.exponenta.ru/fuzzylogic/book5/index.php

4. Паттерсон Кэтрин. Ограничение творческих возможностей. Современные романы для подростков // http://lib.1september.ru/2004/01/14.htm

5. Архимандрит Тихон (Шевкунов) Свобода или ограничение в творчеств // http://www.pravoslavie.ru/jurnal/index.htm

6. Трубецкой С.И. Сочинения. - М., 1994. - 816 с.

7. Копнин П.В. Сущность и структура суждения // Мышление и язык. - М., 1957

8. Юрчук В.В.Современный словарь по логике. - Минск, 1999. - 768 с.

9. Апресян В.Ю. Кванторы со значением исключения, включения и добавления // http://www.dialog-21.ru

10. Падучева Е.В., 2002: Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесённость с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). - М., 2002. - С. 221-232.

11. Артамонов В.Н. Осложнение простого предложения посредством выделительно-сопоставительного оборота: Автор. …дисс. канд. филол. наук. - Ульяновск, 2001.

12. Делёз Ж.. Логика смысла. - М., 1998. - 480 с.

13. Эпштейн М.Н.Наброски к экологии текста // Комментарий. - 1997. − № 13. - С. 3-14

14. Гаспаров Б. М.Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. - М., 1996. − 351с.

15. Гачев Г.Д.Воображение и мышление. − М., 1999. - 192 с.

16. Erkenntnis / Hrsg. Carnap R, Reichenbach H. Leipzig, 1930-1931. Bd. 1. //Вестник МГУ, сер. 7 «Философия», № 6, 1993, с. 11-26.

17. Клемёнова Е.Н. Высказывание с кванторными детерминантами как феномен текста. - Ростов н/Д: Изд-во РГААИ, 2006. - 320 с.

Дата добавления: 29.11.2013