Содержание
Введение……………………………………………………………………….2
1. Средневековьеи проблема феодализма на Востоке……………………..3
1.1 Проблемафеодализма на Востоке……………………………………….6
1.2Средневековье как этап истории Востока……………………………..11
Заключение…………………………………………………………………..16
Списокиспользуемой литературы………………………………………….17
Введение
На Востоке можно выделить три основныегруппы стран, различавшиеся по формам и темпам феодализации: древнейшие очагицивилизации – Египет, Двуречье, Иран, Индия, Китай; другие земледельческиецивилизации, вступившие на путь формирования классов и государства с первыхвеков н. э., – Корея, Япония, страны Юго-Восточной Азии, Эфиопия; некоторые,преимущественно кочевые народы, долго жившие в условиях первобытнообщинногостроя и лишь во 2-й половине 1-го – начале 2-го тыс. н. э. достигшие стадииклассового общества (некоторые араб., тюркские, монгольские племена). В товремя как в странах первой группы феодальный строй пришёл на смену ужеразвитому классовому обществу, у тех народов (земледельческих и кочевых),которые вступили в стадию классового общества сравнительно поздно, рабовладельческаятенденция развития в довольно короткий срок уступила место феодальной. Тем неменее, для всего Востока характерно длительное существование в рамкахфеодального общества сильного рабовладельческого уклада.
Зарождение феодальных отношений, преждевсего формирование крупного землевладения, широкое распространение земельнойаренды, началось в таких странах, как Китай, Индия, по-видимому, раньше, чем вЕвропе. Однако, процесс феодализации растянулся здесь на длительный период –примерно с первых веков н. э. (иногда даже с первых веков до н. э.) до конца1-го – начала 2-го тыс. н. э. Изменения в экономике, свидетельствующие о переходеот рабовладельческой формации к феодальной, совпадали (и в Китае, и в Индии) с«варварскими» нашествиями, сопровождались крупнейшими идеологическими сдвигами(распространение буддизма, серьёзные изменения в традиционных идеологическихсистемах – индуизме, конфуцианстве, даосизме). Переломным этапом, которым,очевидно, следует датировать начало феодальной формации на Ближнем Востоке,являются возникновение ислама и арабские завоевания (7–8 вв.).
1. Средневековьеи проблема феодализма на Востоке
Для раннефеодального периода в странахВостока типично существование сильных централизованных монархий. При сохраненииздесь общины господствующий класс в раннефеодальных империях Востока (Арабскийхалифат, Танская империя в Китае и др.) первое время ещё не окреп настолько,чтобы превратить основную часть обрабатываемых земель в своё наследственное владение,поставить крестьян в прямую частную зависимость. В этот период велика рольколлективной формы эксплуатации крестьянства через государственный аппарат,посредством ренты-налога. Рост частной собственности на землю и остраяклассовая борьба в раннефеодальных восточных обществах привели к концу 1-готыс. к победе частно-феодальных начал и к торжеству (иногда кратковременному –Китай 9 в., иногда более длительному – Ближний Восток, Индия) политическойраздробленности над раннефеодальной централизацией.
В тех странах Востока, которые перешлиот первобытнообщинного строя непосредственно к феодальному, этот переходоблегчался экономическим, культурным и особенно религиозно-идеологическимвлиянием более развитых стран. Несмотря на недостаточную изученность проблемы,есть основания предполагать, что некоторые из указанных стран начали свозникновения рабовладельческих отношений и лишь спустя какое-то время,рабовладельческая тенденция сменилась феодальной в качестве господствующей(Япония нарского периода, ранний Аксум, некоторые кочевые империи ЦентральнойАзии).
Стадии развитого Феодализм ведущиестраны Азии и Северной Африки достигли почти одновременно с Европой (т. е.примерно в первые века 2-го тыс. н. э.). Об этом свидетельствуют факты общегоподъёма товарно-денежных отношений, роста городов в Китае, Индии, на БлижнемВостоке; расширение частной феодальной земельной собственности за счёт т. н. государственной(т. е. увеличение земель феодалов как за счёт крестьянских общин, так иблагодаря превращению условных, временных форм феодальных держаний в наследственные);завершение строительства идеологической надстройки феодального общества. Вместес тем даже в наиболее развитых странах Азии и Сев. Африки не были изжитынекоторые явления, свойственные раннему Феодализм Через всё вост. средневековьепроходит борьба двух тенденций, связанных: одна – с усилением государственной,другая – частной феодальной собственности на землю. При всех историческихколебаниях обнаруживается тенденция к неуклонному росту частной феодальнойземельной собственности за счёт государственной, хотя большая долягосударственной собственности на землю сохраняется в ряде стран и в эпохуразвитого Феодализма.
Одна из важнейших особенностейземледельческих стран Востока – специфическая организация класса феодалов,которые, даже будучи крупными землевладельцами, не вели, как правило,собственного крупного барщинного хозяйства, эксплуатируя крестьянпреимущественно путём взимания продуктовой ренты. Для вост. Феодализм типиченотносительно малый удельный вес внеэкономического принуждения в сфере частнойфеодальной эксплуатации, нередко оно сводилось к сословной неполноправностикрестьянина, а отношения эксплуатации принимали форму «аренды» крестьяниномпомещичьей земли. В странах Востока имелся и обширный слой крестьянесобственников», т. е. держателей государственных земли, в ряде районовсохранялись общинное землевладение и землепользование. Для большинства странВостока и в период развитого Феодализм характерно наличие гипертрофированнойвласти государства, сохранение, несмотря на периодические полосы феодальнойраздробленности, высокой степени государственной централизации.
Структура господствующего класса,различная в разных странах Востока, отражала во многом ту же гипертрофиюгосударства. В конституировании господствующего класса большое значение имелаблизость к верховной государственной власти. На Ближнем Востоке главную рольиграло военно-служилое сословие, формировавшееся часто из иноземцев, дажебывших рабов (мамлюки в Египте). В Китае, Вьетнаме, Корее центральное местосреди прослоек господствующего класса заняло сословие учёных (кит. шэньши),хранителей традиционной идеологии, из которых главным образом рекрутировалосьгосударственное чиновничество. В странах Востока не возникли некоторыеинституты, сформировавшиеся на Западе (независимые от феодалов города),городская жизнь оставалась под бюрократическим контролем государства (исключение– город Сакаи в Японии).
Несмотря на более раннее и болееширокое, чем на Западе, развитие товарно-денежных отношений, страны Востока к15–16 вв. стали отставать и в этом отношении; уровень товарности крестьянскогохозяйства был низким: торговля часто находилась в руках феодалов, преобладалавнешняя торговля. Медленность процессов, происходивших в экономике, нашлаотражение в идеологической сфере. Оформившаяся к периоду развитого Феодализмрелигиозно-идеологическая надстройка включала элементы дофеодальных идеологическихсистем, придававших ей особенно консервативный характер.
В 16–18 вв. в некоторых странах Востока,таких, как Китай, Корея, Индия, наблюдались относительно высокая степеньразвития товарно-денежных отношений, распространение в отдельных районах иотраслях производства наёмного труда, подчинение в ряде случаев ремеслаторговым капиталом и возникновение форм ремесленного производства,непосредственно предшествовавших мануфактуре. Но практически этот процесс непривёл в то время ни в одной восточной стране к разложению Феодализм и коформлению капиталистического уклада. Процессы разложения Феодализм в странахВостока, развернувшиеся уже в новую всемирно-историческую эпоху – эпохуутверждения, развития, а затем упадка капитализма, в сравнении с «классическим»течением их в Зап. Европе существенно трансформировались под влиянием европ.капитализма. Период позднего Феодализм для Китая, Индии, Ирана и др. стран начинается,видимо, только в 19 в. Колониальное закабаление стран Востока сопровождалосьсохранением, консервацией и даже (в ряде районов) распространением вширьфеодальных отношений.
Эксплуатация попадавших в зависимостьстран Востока феодальными методами – характерная черта колониальной политикиевропейских государств периода первоначального накопления. При этом формыфеодальной эксплуатации, господствовавшие в странах Востока, были приспособленыколонизаторами к своим нуждам. Так, в одной части Индии британские колонизаторыускорили превращение условного феодального землевладения в частную феодальнуюземельную собственность и содействовали её закреплению (см. Заминдари),создавая т. о. себе социальную опору из класса новых помещиков; в другой частиИндии власти прибегли к использованию традиций государственной собственности наземлю (см. Райятвари). Переход к эксплуатации колониальных и зависимых странметодами промышленного капитализма и особенно империалистическими методами(превращение их в рынки сбыта европейских промышленных товаров и в источникисырья, насильственное вовлечение их в мировой капиталистический рынок и,наконец, превращение в сферу приложения иностранного капитала) ускорялразложение натуральной системы хозяйства стран Востока, вёл к возникновениюочагов капиталистического производства. Но эти страны не становилиськапиталистическими (исключение – Япония), характерным для них стало тяжёлоедлительное сочетание капиталистических методов эксплуатации со старыми,феодальными. Сектор капиталистических отношений создавался преимущественно вфабрично-заводской промышленности, плантационном хозяйстве, транспорте иявлялся сферой приложения иностранного капитала: развитиенационально-капиталистической промышленности задерживалось колонизаторами;местное ремесленное производство, сохранявшее в основном феодальный характер,гибло, не выдерживая конкуренции иностранных товаров. Почти во всех странахАзии и Африки Феодализм, поддерживаемый иностранным империализмом, втрансформированном виде дожил как пережиток до 2-й мировой войны 1939–45,сосуществуя с капиталистическим укладом и препятствуя прогрессивному развитиюстран Востока. Это находило выражение: в сохранении преимущественно аграрногохарактера экономики колониальных и зависимых стран, феодально-помещичьегоземлевладения в качестве господствующего при массовом безземелье и малоземельекрестьянства, эксплуатировавшегося путём распространения докапиталистическихформ аренды земли; в сохранении докапиталистических форм государства (монархияабсолютистского типа, пережитки теократии, элементы феодальной раздробленности);в господстве в области идеологии отсталых религиозных и иных форм общественногосознания (пережитки Феодализм в сознании наиболее живучи, они придаютспецифическую окраску крестьянской мелкобуржуазной психологии масс, влияя нахарактер освободительного движения в отдельных странах, нередко искажая его).Ликвидация строя феодальных и полуфеодальных аграрных отношений (решенийаграрного вопроса) – одна из важнейших задач национально-освободительныхреволюций и движений, в которых антифеодальная борьба теснейшим образомпереплетается с борьбой антиимпериалистической. Большинство стран Азии иАфрики, добившихся политической независимости, приступило к решениюантифеодальных задач. Насколько радикально решается задача ликвидациифеодальных отношений в экономическом и общественном строе той или иной страны,зависит от соотношения классовых сил внутри каждой страны и на международнойарене. Наряду с методами революционой ломки феодальных отношений имеют местореформы буржуазного характера. Ликвидация феодальных пережитков в общественнойпсихологии и идеологии отстаёт при этом от преобразований в экономическомбазисе.
Деление истории на несходные друг сдругом хронологические этапы появилось в европейской историографии с началомэнергичного развития буржуазного общества, причем поводом для этого явиласьнеобходимость понятийно-терминологически выделить новое время, противопоставивего прошлому. Прошлое же в истории Европы отчетливо делилось на античнуюдревность и эпоху феодальной раздробленности, за которой следовал абсолютизм,т.е. период преодоления феодальной раздробленности, некоей дефеодализации.Блеск античности с ее высокими культурными стандартами, развитой частнособственническойэкономикой, гражданскими правами и демократией, свободомыслием мудрецовимпонировал идеологам нарождавшейся европейской буржуазии, а казавшаяся на этомфоне мрачной и убогой эпоха, разделявшая античность и новое время с его дефеодализацией,была названа.средневековьем.
Сам термин был, призвав подчеркнутьпреемственно-сущностную связь древности с возродившим ее традиции, новымвременем. Позже, когда трехчленная схема в европейской историографии ужеустоялась, более четко обозначилась ассоциативно-коррелятивная связь античностис рабовладением, раздробленности с феодализмом, а нового времени с буржуазнымразвитием, в результате чего схема в ее модифицированном виде стала выглядетькак «рабовладение — феодализм — капитализм».
Итак, античное рабовладение,средневековый феодализм и современный капитализм. Все было четко, ясно и допредела понятно любому грамотному европейцу еще два столетия назад. Одно невписывалось в эту стройную схему — история всего остального, неевропейскогомира. Для многих в Европе, включая Гегеля и Маркса, о чем шла речь в вводнойчасти работы, Восток был особым феноменом. Однако в XXв. проблема традиционногоВостока стала решаться по-разному, причем в принятой у нас истматовской схемеего история начала уподобляться европейской — то же рабовладение и тот жефеодализм.
1.1 Проблемафеодализма на Востоке
О том, как пытался истмат постулироватьналичие рабовладельческой формации на Востоке, речь уже шла. Нечто подобноепроизошло и с феодальной формацией. Более того, поиски феодализма оказалисьдаже более легкими, чем то было с рабовладением. Дело в том, что системаотношений, которая возникла в постантичной варварской Европе, прежде всегосреди полупервобытных германских племен, и которая со временем сталаименоваться феодализмом, в сущности, весьма близка к командно-административнойструктуре Востока, особенно на начальном этапе ее становления либо в периодыполитической децентрализации. Здесь нет ничего странного: выходцы из великойиндоевропейской общности, близкие родственники хеттов и иранцев, индийскихариев и доантичных греков, германские племена до оседания их на территорииЕвропы находились на той же стадии развития и обладали той же протогосударственнойструктурой, что и все остальные неевропейские общества. Они не были знакомы счастной собственностью, зато феномен власти-собственности, централизованнойредистрибуции и контроль государства над обществом уже явно формировался в ихсреде.
Сосуществуя на протяжении веков рядом сантичной Европой и активно контактируя с Римской империей, втягиваясьпостепенно в орбиту ее хозяйственно-культурного влияния, германцы не могли невоспринять кое-чего из античного наследия. В результате та система отношений,которая возникла в Европе после падения Рима на смешанной германо-романскойоснове и со временем стала именоваться феодализмом, не была уже стопроцентнотрадиционно-восточной. Суть отличий сводилась к тому, что в раннем европейскомфеодализме укоренились и продолжали существовать, даже развиваться многиеструктурно существенные черты и признаки европейской античности. И хотячастично эти признаки были отсеяны христианством, сам факт христианизациифеодальной Европы тоже немало значил с точки зрения преемственности структуры.Практически, как о том не раз писали специалисты, шел процесс синтеза классическойантичной и варварской германской (восточной по типу) структур. В этом синтезесо временем все большую силу набирали элементы античной структуры с ее приматомчастнособственнического производства.
Почему строй жизни средневековой Европыи вообще постантичный этап европейской истории стал со временем именоватьсяфеодальным? Феод — наследственное владение аристократа, вассала правителяпротогосударства или раннего государства. Это нечто очень близкое краннечжоуским уделам в Китае.
Система феодов (или уделов), игравшаянемалую роль в молодых государствах, в периоды политической раздробленности (ав раннесредневековой Европе это было едва ли не постоянной нормой, что не былохарактерно для Востока с его явственной тенденцией к централизации), не простовыходила на авансцену политической жизни, но и определяла многие ее основные параметры.
Ей сопутствовали тесно связанные с нейинституты — иерархия и вассалитет, междоусобицы и местничество, рыцарскаяэтика, сословное чванство и т.п. Все эти институты важны для характеристикисистемы в целом. Поэтому, когда в позднем европейском средневековье они сталиисчезать или замещаться централизованным абсолютизмом, то это, по сути,означало дефеодализацию средневековой Европы.
Итак, перед нами период от ранних феодовдо дефеодализации — период феодализма, как он уже достаточно давно именовался.Марксизм придал привычному термину, как упоминалось, новое содержание, поставиввопрос о феодальном способе производства и феодальной формации в средневековойЕвропе. Феодализм стал восприниматься представителями различных историографическихи идеологических направлений по-разному, с точки зрения сущности явления(акцент на социально-политический феномен или социально-экономическиеотношения), хотя подчас одни и те же авторы, в том числе марксисты, включаясамого Маркса, использовали этот термин и в том, и в другом смысле, взависимости от контекста.
Таким образом, феодализм как явление былосознан в европейской историографии. Европейский феодализм совпал по времени спериодом средневековья и на протяжении веков заметно эволюционировал.Феодальная Европа постепенно все более ощутимо отрывалась от ее восточныхкорней и сближалась с возрождавшимся античным способом производства (апогейэтого процесса — период Возрождения), что было особенно заметно в городах, гдезаново складывались многие элементы гражданского общества. Как известно, этосыграло свою роль в процессе дефеодализации. В связи со сказанным встаетзаконный вопрос: а был ли подобного типа этап феодализма где-либо еще, кромеЕвропы? Иными словами, можно ли и правильно ли говорить о «феодализме на Востоке»или «восточном феодализме»?
Вопрос может показаться наивным: хорошоизвестно, что понятие «феодализм» широко, подчас даже безбрежно используетсяприменительно к неевропейским обществам — более того, чаще всего дажепреимущественно по отношению к ним: ведь они сравнительно отсталы, стало быть,у них мешают развитию именно «пережитки феодализма», «феодальные порядки» ит.п.
Но отнесемся к проблеме так, как онатого заслуживает, с точки зрения серьезного академического анализа, учитываяпрежде всего традиционную приверженность отечественной историографии XX в., канализу в привычных категориях марксизма.
Сам Маркс не использовал или почти неиспользовал термина «феодализм» для характеристики восточных обществ и никогдане применял его для социально-экономической характеристики этих обществ, дляобозначения формации на Востоке. Но ведь после него в полном соответствии спятичленной истматовской схемой формаций это стало нормой: средневековый Восток- феодальный Восток, а как, же иначе? Именно в безудержном использовании«феодальной» терминологии (отношения, пережитки и т.п.) как раз и виделосьмногим то самое единство всемирно-исторического процесса, ради которогоследовало принести в жертву все остальное. Конечно, подчас делались оговорки втом смысле, что «восточный феодализм» отличается некоторыми существеннымиособенностями. Но при всем том он все-таки именно феодализм, а не что-либоиное. Почему же?
Причины есть. И дело не только в том,чтобы силой втиснуть Восток в выработанную на европейском материале схемуформаций, хотя такую силу нельзя было недооценивать. Уже говорилось, чтосуществует явственная генетическо-структурная близость между раннеевропейскимфеодализмом и традиционным Востоком, особенно на начальных ступенях процессаполитогенеза. Можно также еще раз напомнить, что социально-политическиеинституты европейского феодализма принципиально не были чужды и Востоку, какдревнему, так и средневековому, особенно в периоды политическойдецентрализации. Правда, как только на смену раздробленности приходилацентрализация, на смену феодализму шла дефеодализация. Но ведь так же было и впозднесредневековой Европе с ее тенденцией к абсолютизму! В чем же разница?Почему же в Европе феодализм, по Марксу, формация, а вне ее — нет?
Разница есть, причем очень большая,принципиальная. Феодализм как социально-политический феномен, как системаинститутов, тесно связан именно с политической раздробленностью — как в Европе,так и вне ее. Преодоление раздробленности означает дефеодализацию. Инымисловами, в принципе феодализм в этом его первоначальном смысле мог появляться иисчезать, после чего возникать вновь, как то и бывало в истории ряда странВостока, будь то Древний Египет или Китай. Но если так, то феодализм подобноготипа невозможно отождествлять с марксистской формацией как определенным историческими социально-экономическим этапом развития общества.
Европейский феодализм в принципе былтаким же, как на Востоке. Он тоже пришел к концу, к дефеодализации, когда насмену политической раздробленности пришла централизация. Но в конкретныхусловиях истории Европы этот цикл — от начала феодализации до дефеодализации — хронологически почти точно вклинился в промежуток между античностью икапитализмом. Поэтому-то здесь феодализм как система феодов с легкостью былотождествлен истматом с феодализмом как формацией, формационно (а не толькохронологически) отделившей европейскую древность от нового времени. Оставляя встороне вопрос о проблеме марксистских формаций, в принципе следует заметить,что вне Европы подобного совпадения нигде и никогда не было. Роль господствующейи единственно известной структуры формационного (если уж последовательноиспользовать истматовскую терминологию) типа там играло всесильное государство,а феодализм временами выходил то в одном, то в другом регионе на передний планлишь в упомянутой уже форме системы уделов, совокупности социально-политическихинститутов децентрализованной структуры.
Так правомерно ли употреблять термин«феодализм» применительно к средневековому Востоку? По строгому смыслу теорииМаркса — решительно нет. Но одно дело строгий смысл теории и совсем другое — сложившаяся практика. Не только в марксистской, но и во всей мировой историографиитермин «феодализм» употребляется очень часто и в весьма расширительном смысле.Словом «феодализм» обычно именуют не только периоды политической раздробленности,но вообще весь докапиталистический этап истории (стоит напомнить в этой связи,что термином «рабовладение» применительно к древности как историческому периодунемарксистская историография вообще не оперирует).
Такое расширительное использование словапревращает его в некую условность, в приемлемое и даже удобное для всехобозначение того общества, того периода истории, который предшествовалкапиталистическому. Практически в немарксистской историографии «феодализм» — это другое обозначение понятия «традиционный Восток», едва ли не синонимичноеему. Но в том-то и дело, что это отождествление приемлемо и не вызывает споровлишь в немарксистской историографии, где не существует понятия «феодализм» вкачестве формации. И совсем иначе обстоит дело в марксистской историографии,где слово «феодализм» преимущественно используется в смысле формации.
Имея это в виду, важно заметить, чтоиспользование термина «феодальный» применительно к неевропейским структурамнеизбежно предполагает, что речь идет об обществе, подобном европейскомуфеодальному обществу. В полном соответствии с учением о формацияхисториками-марксистами при этом подразумевалось не сходство социально-политическихинститутов или систем уделов-феодов, но именно единство формаций.
Происходила некая как бы незаметнаяподмена понятий. Не европейский феодализм как система феодов сопоставлялся снеевропейскими периодами политической раздробленности и сходных явлений, аевропейское феодальное средневековье как формация воспринималась в качествеобразца для конструирования средневекового восточного феодализма как формации.Происходила явная терминологически-понятийная путаница: одним и тем же словомименовали разные системы отношений.
Ведь в средневековой Европегосподствующий класс частных собственников (феодалы) эксплуатировал трудзависимого от него крестьянина, причем государство опиралось на этот класс иобъективно выражало его волю. В неевропейских обществах, включая исредневековые, все обстояло иначе: выполняющее функции господствующего классагосударство в лице причастных к власти во главе с правителем жило за счетренты-налога с землевладельцев, прежде всего с производителей-крестьян.Феодалов как отделенного от государства господствующего класса здесь никогда небыло, как не было и феодального землепользования, феодального землевладения,феодальной частной собственности.
Так как же все-таки быть с проблемойфеодализма на Востоке? Призывать отказаться от использования «феодальной»терминологии в нынешних условиях несколько напоминало бы стремление бороться светряными мельницами. Надеяться на то, что несоответствие упомянутойтерминологии духу строгого смысла теории приведет к отказу от удобного и всемпонятного термина, пока не приходится. Но, учитывая все сказанное, стоитвоздерживаться от слишком частого и бездумного употребления «феодальной»терминологии и уж во всяком случае не использовать ее тогда, когда это явноискажает смысл анализируемого явления либо процесса. Например, когда речь идето восточном средневековье как этапе исторического пути стран и народов Востока.
1.2 Средневековьекак этап истории Востока
Для истории Европы, где впервые сталприменяться термин «средневековье», смысл этого термина понятен и легкообъясним: имеется в виду хронологический промежуток между античностью ивозрождением многих античных признаков и структурных черт в новое время.Европейское средневековье — это по сути синоним феодализма. Семантический же подтекстслова в том, чтобы подчеркнуть, что динамика исторического развития Европы всредние века шла по линии преодоления феодальной раздробленности и элементовчуждой античности восточной структуры. Логика этой динамики привела после Возрожденияк вызреванию капитализма как качественно новой, но сущностно близкой античностиструктуры, поднявшей на принципиально новый уровень священный принцип частнойсобственности.
В истории Востока, где понятие«феодализм» при любой трактовке термина хронологически явно не совпадает севропейским, не говоря уже о том, что античности, как и капитализма (вопрос отом, когда и как капитализм проник на Восток, будет особо рассматриваться вследующей части книги), в качестве граней для средневековья там не было, делообстояло иначе. Уже не раз шла речь о том, что Восток в принципе развивался иначе,чем Европа, шел по иному пути, что динамика его истории отличалась отлинейно-прогрессивной европейской своей цикличностью.
Говорилось и о том, что и в рамкахспиральных циклов Восток все же развивался поступательно, причем это развитиепроявлялось и в усовершенствовании технологии, и в использовании все новых ресурсов,и в развитии новых идей, включая научные, и в распространении накопленныхзнаний и культурного опыта в сторону первобытной периферии, и всовершенствовании социально-политической структуры общества, и во многомдругом. К этому стоит добавить, что поступательно развивались производственныересурсы Востока в целом, будь то обогащенные опытом предков люди, численно всевозраставшие и включавшиеся в производство новые орудия и новые технологии.
Достаточно напомнить, что к эпохеВеликих географических открытий на рубеже XV-XVI вв. именно богатый Востокпредставлялся полунищим европейцам сказочным царством роскоши — да идействительно восточные города и резиденции правителей были богаты. А ведьбогатство — это объективный показатель развития и процветания структуры.
Словом, Восток развивался, временамидаже достигал уровня зажиточности, а то и процветания. Богатая международнаяторговля способствовала распространению этого уровня, а консервативнаястабильность социальной структуры в известной мере (учитывая неизбежныеколебания в рамках циклов) гарантировала его устойчивость. Конечно, не стоит преувеличивать:богаты были отнюдь не все. Но не было и чересчур кричащей имущественной разницывне пределов престижного потребления причастных к власти.
Главное же было в том, что каждый имелстолько, сколько ему положено, соответствовало его положению в государстве иобществе. Зарвавшиеся же собственники, нарушавшие эту неписанную норму, обычносравнительно легко ставились на место.
Такой стереотип существованиясформировался еще в глубокой древности, несколько транформировался в периодпроцесса приватизации и затем в достаточно устоявшемся виде стал привычнойнормой. Норма продолжала существовать на протяжении долгих веков и дожила восновном практически почти до наших дней, хотя с эпохи колониализма началсяновый этап ее постепенной трансформации. Если прибавить к этому, что сменыформаций традиционный Восток не знал, то перед специалистами невольно встанетвопрос, что же брать за основу периодизации исторического развития Востока. Чтобыло здесь эквивалентом европейского средневековья? И вообще есть ли смысл выделятьего?
Смысл, даже необходимость, безусловноесть. История традиционного Востока слишком велика, чтобы обходиться безпериодизации. Ныне существует даже тенденция делить слишком продолжительнуювосточную древность на две части — раннюю и позднюю. Тем более стоит особовыделить тот этап развития, который лежит между древностью и колониализмом икоторый хронологически примерно соответствует европейскому средневековью. Остаетсялишь серьезный и никем пока не решенный вопрос, что же брать в качествекритерия при вычленении восточного средневековья. Обратим вначале внимание нато, что единственная структурная ломка, которую пока что пережил Восток, а вместес ним и весь вообще неевропейский мир, это переход от традиционной структуры кколониальной или полуколониальной (зависимой), трансформирующейся в сторонукапитализма. Отсюда со всей четкостью следует одно: древность и средневековьедля Востока были периодами существования в рамках одной и той же традиционнойструктуры.
Но если нет между древностью исредневековьем структурной грани — подобной той, что была в истории Европы, — то какую грань следует брать за основу при периодизации исторических этапов?Есть только два возможных выхода: либо оперировать комплексом второстепенных, ато и случайных критериев, либо просто согласиться на некую условнуюхронологическую грань. Рассмотрим эти варианты.
Если оперировать комплексом критериев,то следует принять во внимание степень централизации власти, скажем, переход еена уровень «мировых» держав, великих империй, ее институционализация, т.е. отработкимеханизма администрации, гибкого аппарата власти. Важно учесть роль великихмировых религий, способствовавших наднациональному общению и создававших определенныеусловия для существования «мировых» держав.
Необходимо принять во внимание темпыосвоения первобытной периферии, т.е. экстенсивное развитие крупных держав.Наконец, многое значит в возникновение устойчивых зон господства той или инойцивилизации, базирующейся на веками складывавшемся культурном стандарте иосвященной какой-либо из великих религий или выполняющих их функции идейныхдоктрин. Все эти к многие близкие к ним критерии в сумме действительно помогаютсформировать определенный комплекс, важных признаков, который может свидетельствоватьо некоем рубеже между старым в новым в истории разных стран и регионов Востока.
Но при этом возникает новая практическинепреодолимая сложность: комплекс критериев помогает найти логическую грань, неболее того. А как быть с гранью хронологической, если принять во внимание, чтоу каждого из основных регионов своя логическая грань, хронологически не совпадающаяс другими?
Так, например, для ближневосточногорегиона, родины человеческой цивилизации, столь богато представленного вдревности важными, историческими событиями, длительными периодами интенсивногоразвития, великими державами (Двуречье, Египет, Ассирия, Вавилония, Персия),период радикальной внутренней трансформации явственно приходится на промежутокмежду IV в. до н.э. (походы Александра) с последующим сильным культурным иструктурным воздействием со стороны античного мира (эллинизация, романизация ихристианизация) и VII в. н.э. отмеченным жесткой печатью ислама.
За это тысячелетие кардинальноизменилось на Ближнем Востоке очень многое; исчезли старые народы и им на сменупришли новые; ушли в прошлое древние государства, уступив место Арабскомухалифату и его эмиратам ж султанатам; решительно изменился образ жизниподавляющего большинства населения, принявшего ислам, вместе с которым пришлиновый образ жизни, иные обычаи, нормы взаимоотношений, подчас даже языки.
Неизменным осталось одно — то самое, чтодает основание отрицать здесь факт смены структуры: как и в глубокой древности,отношения в мире ислама детерминировались нормами жесткого приоритетагосударства, причем примат всего государственного, власти как таковой, передрыночно-частнособственническими отношениями стал проявляться в исламскихстранах даже более жестко, чем в доисламской древности, — при всем том, чтородоначальники ислама, жители торговых арабских оазисов, были весьма сильно вовлеченыв частнопредпринимательскую деятельность.
Если обратиться к истории Индии исвязанного с ней региона, всей индо-буддийской цивилизационной зоны (этоИндостан, включая Пакистан и Бангладеш — речь идет об их истории, а не осовременном состоянии, — а также большая часть Юго-Восточной Азии и ряд мелкихгосударств типа Непала и Шри-Ланки), то окажется, что рубеж между древностью исредневековьем определить тут с помощью комплекса критериев будет еще сложнее.
Как в глубокой древности, так и многопозже, вплоть до проникновения ислама, здесь существовали крепкие восходящие кварново-кастовым и общинным связям социальные структуры, тогда как государствабыли политически неустойчивыми. Шел постепенный процесс индиализации югаполуострова, индуизм и в еще большей степени буддизм проникали на восток отИндии и завоевывали прочные позиции во многих районах, прежде всего вЮго-Восточной Азии. Но ничего более радикального не происходило вплоть доXII-XV вв., когда энергичное проникновение ислама во все или почти все странырегиона изменило достаточно радикально образ жизни этих стран. Таким образом,если руководствоваться комплексным критерием, перед нами возникнет лишь одналогическая грань: XII-XV вв.
Обратившись к Китаю и всему ДальнемуВостоку, мы обнаружим совершенно иную логическую грань: на рубеже III-II вв. дон.э. древнекитайское общество, пережив структурную трансформацию и обретяединую официально санкционированную идеологическую доктрину, в духе которойбыли реформированы основные социальные институты и сориентированы образ жизни иментальность населения, стало во многом иным, как иным стало и государство,приняв форму могущественной империи.
Правда, эта империя в первые века своегосуществования испытала тяжелые удары кризиса, а затем на несколько веков дажераспалась на части, причем как раз в это время формировались соседние с Китаемгосударства (Корея, Вьетнам, Япония), многое заимствовавшие у него и бывшие длительноевремя по сути частью китайской цивилизации. Приняв во внимание упомянутые событияи процессы, можно опять-таки растянуть логическую грань между древностью исредневековьем в этом регионе Востока почти на тысячелетие (III в. до н.э. — VIв. н.э., когда была воссоздана империя).
Приняв во внимание все изложенное,нельзя не заметить, что определяемая комплексом критериев логическая грань,вполне доказательная и приемлемая в каждом из конкретных случаев, годится какгрань лишь для данного региона. Конечно, есть и определенные совпадения: исламизациябыла общей и для Ближнего Востока, и для Индии и Юго-Восточной Азии. Но этаобщность разрушается хронологическим дисбалансом (VII в. в одном случае, XII — в другом, XV — в третьем) и даже сущностей неравнозначностью: исламизация в Индиисовсем не похожа на то, что было на Ближнем Востоке, ибо индийская кастоваясистема оказалась несовместима с исламом; только в Юго-Восточной Азии, гдесильной кастовой структуры не было, успех ислама был ощутим, да и то соговорками. Хронологически близки между собой периоды трансформации отдревности к средневековью на Ближнем и Дальнем Востоке, но в обоих случаях этипериоды протянулись на тысячелетие, которое явно не может претендовать на рольхронологической грани.
Сказанное означает, что первый вариант,т.е. попытка опереться на комплекс объективных критериев для выработки общейпериодизации, не дает приемлемого результата. Общей для всего Востока грани наэтой основе наметить практически невозможно. Остается второй вариант, т.е.принятие некоей условной хронологической грани.
Собственно, именно это и делается ныне практическивсеми. На этой основе создаются учебники, общие труды, энциклопедии и т.п.Только в марксистской историографии эту условную и откровенно заимствованную изевропейской истории хронологическую грань (примерно V в. н.э.) обычно, о чемуже говорилось, отождествляют с формационной (начало феодализма — опять-таки снезримой ссылкой на то, что именно так было в Европе). Учтя все это и твердоотдавая себе отчет в том, что фактически речь идет не о грани между формациями,а об условной хронологической грани, откровенно ориентированной на реалииевропейской истории и взятой именно для удобства периодизации, мы вправеориентировочно датировать начало восточного средневековья примерно началом,первыми веками нашей эры. Итак, начало, пусть условное, намечено. А как быть сконцом?
Проблема здесь не менее сложна, хотя внекотором смысле более очевидна. Снова о грани между формациями речи нет — можно говорить, лишь о начале трансформации восточных обществ под воздействиемевропейского капитала, колониализма, международного рынка. Естественно, что этодлительный процесс, далеко не завершившийся и даже не достигший заметныхрезультатов в ряде случаев и в наши дни. Так что же в таком случае взять загрань, пусть даже и условную?
Совершенно очевидно, что на сей раз приводимуюобычно в наших учебниках, энциклопедиях и общих трудах периодизацию, не толькооткровенно ориентированную на реалии европейской истории, но прямо опирающуюсяна эти реалии (английская революция? французская революция?), принимать нетоснований. Здесь все-таки нужна грань, пусть условная, пусть как-то соотнесеннаяс европейской историей, но все-таки имеющая смысл для самого Востока каксубъекта исторического процесса. Другими словами, здесь необходимо принять вовнимание не просто европейские процессы, но прежде всего то, как эти процессызатронули Восток. Речь идет, естественно, о колониализме, об экспансииколониального капитала, о связанной с этой экспансией трансформации Востока,наконец, о превращении ряда восточных стран в колонии.
Заключение
Начало колониальной экспансии былоположено на рубеже XV- XVI вв. Страны южных морей стали энергично осваиватьсяпортугальцами и голландцами уже в XVI в., тем более в XVII в. Колонизаторы,включая и испанцев, англичан, представителей других европейских держав, активноосваивали территории Африки, Америки, Юго-Восточной Азии, в форме отдельныхнебольших анклавов оседали в Индии, Китае, занимали все укреплявшиеся позиции вторговле и мореплавании Ближнего Востока. Все это безусловно воздействовало натрадиционную структуру неевропейских стран, а в ряде случаев — работорговля вАфрике, латинизация Америки, активность в Юго-Восточной Азии — даже оченьзаметно. Тем не менее для традиционного Востока с его древними центрами высокойкультуры это было только началом некоторых изменений, в то время еще едвазаметных, если заметных вообще.
Даже в XVIII в., когда европейскиедержавы начали активное колониальное проникновение на Восток и было начатозавоевание англичанами Индии, внутренней структуры восточных стран, в том числеи той же Индии, это коснулось очень слабо. Стран Ближнего и Дальнего Востокапочти не коснулось. Торговые связи между этими странами и Европой шлипрактически в одну сторону — в Европу, нуждавшуюся в пряностях и иных«колониальных» товарах, но практически не имевшую того, в чем нуждался в товремя Восток (точнее, не имевшую товаров, которыми он заинтересовался бы). Итолько с XIX в. ситуация стала решительно меняться.
Как известно, в Европе XIX век начался сВеликой французской революции, давшей энергичный толчок капиталистическойтрансформации — как политической, так и экономической, основанной теперь уже намашинной индустрии. Вот эта-то машинная индустрия и совершила подлиннуюреволюцию в мировом хозяйстве. Именно она способствовала энергичнойтрансформации внутренней структуры Востока, прежде всего Индии, наводненнойанглийскими промышленными товарами. Только теперь, с XIX в., начался периодломки и трансформации традиционной внутренней структуры Востока, вынужденногоприспосабливаться к новым реалиям колониального капиталистического мировогорынка.
Приняв во внимание сказанное, мы вправеусловно установить завершающую грань восточного средневековья в XIX в., длябольшинства стран Востока — скорее всего в середине XIX в., когда только чтоупомянутые процессы уже повсеместно стали давать о себе знать, вызывая ответнуюреакцию традиционного восточного общества.
Списокиспользуемой литературы
1. Вигасин А.А — История ДревнегоВостока. -. — М., 2005.
2. Вощанова Г.П., Годзина Г.С. Историяэкономики: Учебное пособие, 2007.
3. Конотопов М.В. — История экономикизарубежных стран: учебник для вузов, 2007.
4. Кузнецова О.Д. — История экономики.Учебник. — — М., 2006.
5. Лойберг Д. — История экономики.Учебное пособие. — М., 2007.
6. Лановик Б.Д.Экономическая история.Курс лекций, 2007.
7. Олейник Н. — История Востока. Курслекций, 2005.
8. Поляк Г.Б — История мировойэкономики: учебник для вузов, 2005.
9. Сурин А.И. — История экономики:учебно-методическое пособие, 2006.
10. Толмачева Р.П. — Словарь поэкономической истории – 2010г.
11. Черкашина Н.К Экономическаяистория. Учебное пособие, 2005.
12. Лановик Б.Д. Экономическая история,2006.