Религия эпохи пост-атеизма

Религия эпохи пост-атеизма П.Полонский Противоречие, толкающее к поиску Проблема веры в Бога является чрезвычайно сложной для нашего современника. Нам мало симпатичны однозначно религиозные люди, которые слепо отстаивают правоту своей точки зрения, совершенно не замечая ни противоречий внутри самой веры, ни проблем, которые ставят перед верой современные культура и наука. Вера наивная и простая отталкивает нас, ибо нам кажется, что она зиждется на некоторой

неразвитости ума или даже интеллектуальной нечестности, на нежелании замечать существующие философские и этические проблемы. С другой стороны, нас точно так же отталкивает и однозначный атеизм, который, по сути, сводит все происходящее в мире к материальной силе и сугубо физическим процессам. Мы интуитивно ощущаем, что в мире есть "космическая духовность", "Высшая сила", которая не поддается одним лишь материалистическим расчетам; и хотя мы часто не в

состоянии сформулировать свой интуитивное восприятие этого феномена четко и непротиворечиво, мы все же не хотим да и не можем отрицать его наличие. Атеистическо-материалистический подход к миру удушает и засушивает нас, наша душа жаждет живительной энергии религиозного и духовного восприятия мироздания, но интеллект не позволяет присоединиться к наивному религиозному восторгу. Иными словами, нам, с одной стороны, хочется верить и хочется найти свой путь веры; с другой стороны

- простой и наивный тип религии далеко не кажется нам идеалом. Это противоречие, казалось бы, затрудняющее жизнь современному религиозному человеку, является на самом деле источником жизненности, ибо (если, конечно, мы не будем интеллектуально ленивыми) оно ведет нас к постепенному формированию нового типа веры, которая будет, с одной стороны, не наивной, но, с другой стороны - живительной. Религиозные достижения атеизма

До начала 19-го века, пока прогресс науки не привел к быстрому расшатыванию основ религиозного мировоззрения, религиозные философы и раввины, как правило, не видели в атеизме интеллектуального соперника. Они не отличали философский атеизм от "бытового" отхода от религии, обусловленного рутинными корыстными целями. Они не допускали, что сколько-нибудь массовый атеизм может быть обусловлен причинами духовными или интеллектуальными. Религия тогда могла себе позволить быть "до-атеистической"

, ибо настоящего атеизма - атеизма в современном понимании, который опирался бы на науку и культуру, который считал бы себя интеллектуально более достойным, чем вера тогда еще просто не существовало. Но в 19-м веке такой атеизм появился, а к концу века он захватил всю интеллектуальную элиту. И тогда религия перешла к глухой защите и обороне. Ее просвещенные сторонники пытались занять такую философскую позицию (внутри того, что позволяли им

рамки религии), которая позволила бы им в эпоху тотального наступления атеизма сохранить хоть какие-то интеллектуальные основы веры. Например, защищаясь от науки, которая доказывала, что мир гораздо старше традиционных "шести тысяч лет", сторонники религии, чтобы хоть как-то сохранить возможность веры для образованного человека, выдвигали аллегорическую интерпретацию текста Торы о Сотворении Мира (интерпретацию, отметим, возможную в иудаизме, но не являющуюся основной).

Положение обороняющегося, при котором религиозный человек из-за общественного давления (как внешнего, так и внутреннего) должен был оправдываться, чтобы не показаться другим, а также и самому себе "несовременным", нанесло религии серьезный ущерб. С другой стороны, в этом было и определенное религиозное "приобретение" - и, скажем даже, религиозное достижение атеизма - ибо под давлением прогресса науки и клуьтуры ушли в прошлое не только

сама "наивная вера", но вместе с ней также и многие предрассудки и примитивные представления о Божественности, свойственные "некритичной" эпохе в истории религии. Разрушение атеизма Но сегодня, по прошествии полутора веков от начала бурного наступления науки на религию, те времена тоже ушли в прошлое. И атеизм, прежде такой динамичный и "боевитый", постепенно стал дряхлеть и растерял весь свой пыл, всю свою внутреннюю мощь и энергию.

Это произошло по нескольким причинам. Во-первых, 20-й век наглядно убедил нас в том, что общество, построенное на атеизме и на отрицании классических религиозных ценностей, может принести миру столь много зла, сколько не принесла человечеству ни одна религия. Основанные на отрицании "иудео-христианской этики" тоталитарные режимы, коммунизм и нацизм, были самыми кровавыми за всю историю; и даже самые жестокие религиозные войны древности или средних

веков не смогут сравниться с ними. Это привело к тому, что атеизм и "преодоление религии" перестали ассоциироваться со "светлым будущим всего человечества". Другой причиной падения привлекальности атеизма было кардинальное изменение основ и методологии науки в 20-м веке - а ведь на нее, в основном, опирался атеизм в предыдущем столетии. Это изменение науки коснулось не только конкретных частных научных результатов, но и философского осознания

(и самоосознания) науки в целом. Ибо, если в 19 веке казалось, что "наука открывает нам истину", что наука нечто доказывает (например, что миру больше, чем шесть тысяч лет, или же что "Тора скомпилирована из нескольких разнородных древних источников, которые неумелый редактор в более позднее время свел в один текст", и т.п.) то во второй половине 20 века, с появлением квантовой механики, разрушившей самые основы прежнего подхода классической науки к построению физической картины

мира наивная вера в науку тоже была уничтожена. В процессе постепенного осознания философских выводов квантовой механики ("Боровской модели") сами ученые пришли к пониманию того, что они - как в микрофизике, так и во всех других областях науки - не "открывают объективную истину" и не "доказывают" ее, но только "строят модели". Более того: с точки зрения современной физики, эти модели, весьма ценные в плане проведения научных

расчетов - с точки зрения "соответствия объективной истине" не проверяемы в принципе, т.е. мы никогда не можем быть уверены, что некая модель истинна или даже "приблизительно истинна". После того, как общая теория относительности выдвинула принципы пространства-времени как порождения материи, в корне противоречащие самим основам (применявшейся ранее и успешно продолжающей применяться) физики Ньютона, а квантовая механика уничтожила базовые физические представления механики классической

- после этого в философии науки "практика перестала быть критерием истинности теории", и была отвергнута даже умеренная "вера в истинность науки" - та до тошноты знакомая нам по советскому ВУЗу марксистско-ленинская (исходно гегелевская) концепция "относительной истины, постепенно приближающейся к абсолютной". Сегодня для нас научная модель - это просто хороший технический способ расчета; вопрос же отношения модели к некой "объективной истине" выходит за пределы науки; это вопрос,

который современная наука предоставляет каждому из нас решать самостоятельно, на основе своего свободного выбора, сама не навязывая нам тот или иной вариант. Вслед за естественнонаучной революцией (и в большой степени благодаря ей) разрушение нововоздвигнутых идолов произошло также в области науки гуманитарной. В частности, "Библейская критика" сама подверглась критике, и было показано, что ее методология

"литературного анализа" совершенно неправомочна называться "доказательством". И, наконец, в области философии в 20-ом веке тоже произошли изменения. На смену рационализму 19 века (считавшему, что мир познаваем с помощью логики и что рациональное мышление является ведущей силой в человеке) пришел экзистенциализм, для которого ведущим началом в человеке является не рацио - но воля, не доказательство - но выбор, не объективность - но полисубъективность истины.

Все философские споры о том, что правильно и как "мир устроен на самом деле", перестали восприниматься серьезно. "Истина" стала предметом выбора. Соответственно, в подходе к вопросу "религия или атеизм", "есть Бог или нет" - тоже произошли изменения. Сегодня мы не можем ответить на подобный вопрос не потому, что мы не знаем истины или потому что ее трудно обосновать - но потому, что это вопрос свободного выбора.

Когда рационалист говорит, что "существование Бога не доказуемо", то он подразумевает обычно, что мы просто не умеем пока что это доказать но в принципе, может быть, когда-нибудь и сможем это сделать. Экзистенциалистское же понимание этой фразы в 20-м веке заключается в том, что вопрос существования Бога (как и любая другая серьезная философская проблема) является вопросом нашего индивидуального выбора,

ибо в этой области принципиально не может быть никаких доказательств. А поскольку все основные жизненные позиции человека являются предметом его свободного выбора, и наука не имеет оснований навязать ему тот или иной вариант (она может только сформулировать в рациональных понятиях тот спектр возможностей, из которого человек выбирает) - то атеизм перестал быть "научным", стал лишь одной из рациональных возможностей - и тем самым лишился важнейшей для него поддержки со

стороны науки. Все это привело к тому, что база атеизма резко пошатнулась, он перестал быть привлекательным и - на уровне интеллектуальной элиты - начал отвергаться. В конечном счете, наивный атеизм, построенный на устаревших принципах самодовольной науки 19 века, ненадолго пережил разрушенную им наивную религию. Пост-атеизм В результате в наше время взаимоотношения религии и атеизма совершенно изменились.

Если раньше атеизм был главным врагом религии, то сегодня он перестал быть им просто потому, что сам фактически умер. В общем-то, атеизм давно пора хоронить, и для того, чтобы похоронить его правильно, нам нужно посмотреть, чем и почему он жил раньше, какие, быть может, важные идеи содержались в нем чтобы сохранить и развить их в рамках религии. Подобный подход и составляет суть религиозного пост-атеизма. Иными словами, как это ни парадоксально, задача современной религии, современной веры - научиться у

атеизма важным принципам, которые в нем содержались тем "искрам Божественного света", которые придавали атеизму жизненность. Так религия из анти-атеистической фазы переходит в пост-атеистическую. Вместо того, чтобы с атеизмом бороться, современная религия видит в нем источник собственного самосовершенствования. Первым еврейским религиозным философом, который поставил проблему таким образом, был рав

Авраам-Ицхак Кук, основоположник философии религиозного сионизма. Еще в начале 20-го века он говорил о том, что религиозный человек, считающий, что для него атеизм не является одним из параметров его духовного горизонта имеет на самом деле неполную, ограниченную и примитивную веру. Ибо, как объяснял рав Кук, вера, не знающая сомнений (а "сомнения" и составляют одну и ценральных Божественных искр атеизма) это вовсе не идеал.

Более основательной и достойной является вера, умеющая сомневаться, вера, для которой сомнения являются не чем-то чуждым но, напротив, ее органической частью. И достоинство такого типа веры в том, что при наличии этих сомнений, при осознании их, при понимании их небессмысленности - если человек все же выбирает позицию веры, то он понимает эту веру глубже, чем "наивно верящий". Экзистенциальный религиозный подход в этом случае основан на том, что сложности,

сомнения и противоречия надо не затушевывать, а наоборот, пытаться осознать их и прочувствовать ибо они не ослабляют, а углубляют веру. Соответственно, религиозный диалог из бесплодных попыток "доказательства" превращается в конструктивный обмен экзистенциальным опытом, в рассказ о причинах выбора. Ибо выбор, сделанный моим ближним если я считаю его человеком умным и интеллектуально честным интересен и для меня; и поэтому я заинтересован в том, чтобы понять собеседника и тем самым обогатить себя и свою

религию за счет диалога (несмотря на то, что мы придерживаемся совершенно разных религиозных позиций) а вовсе не в том, чтобы переспорить его. Иными словами, сегодня мы отдаем себе отчет в том, что вера является нашим свободным выбором; и поэтому мы не пытаемся "доказать" ближнему, что этот выбор является "правильным". При этом я полагаю - при условии, что мой собеседник не ослеплен атеизмом и не считает меня менее умным, менее образованным или менее знакомым с современной наукой и культурой,

чем он сам, лишь потому, что я человек религиозный - что сам факт такого моего выбора является для него небезынтересным. И в такой ситуации есть надежда на плодотворный диалог.