Либерализм: эволюционныетрансформации
Содержание
Введение
1.Логикалиберальной перспективы
2. Рынок игосударство: новые аспекты взаимодействия
3.Перспектива синтеза идей социально-демократического либерализма
Вывод
Используемые источники
Введение
В работе в контексте новейших глобально-цивилизационных превращенийпроанализированы процессы,которые определяют логику эволюции либерализма, новые аспекты соотношения рынка и государства.Определены перспективы синтеза идей социал-демократизма и либерализма.
Ввиду принципиальной значимости концептуальной позиции академикаВ. Гейца относительно приоритетности либерально-демократического курсамодернизации Украины, следует полностью согласиться с его акцентами напервостепенности научного осмысления фундаментальных изменений, касающихсяэволюции либерализма. Кризис 2008-2009 гг., эпицентром которого стали странылиберальной экономики, прежде всего США и страны ЕС, актуализирует эту задачу.«Современный кризис, — вполне справедливо отмечает российский ученый Г.Вайнштейн, — представляет собой существенную веху в мировом экономическомразвитии,., вносит радикальные изменения в господствующую до настоящего временилиберальную модель рыночной экономики». Такой же точки зренияпридерживается и другой российский ученый Ю. Шамрай, рассматривающий кризис2008-2009 гг. как «кризис либерально-рыночной системы в целом». Приопределении новой волны системных реформ в Украине мы обязаны учитывать этодостаточно очевидное обстоятельство, уберечь себя от опасности копирования впроцессе формирования отечественной модели либерально ориентированнойэкономики, ее функциональных механизмов, уже отработавших свой ресурс (то естьлишенных перспективы).
1. Логика либеральной перспективы
Какова вообще историческая судьба либерализма? О чем свидетельствуеткризис 2008-2009 гг., который совершенно корректно определяется как кризисметасистемных преобразований? Как в этой связи оценивать перспективу: кризис — это конец или новое начало либерализма? Мы должны понять, что это вопрос далеконе абстрактный. После публикации еще в 1989 г. известной работы Ф. Фукуямы«Конец истории?», в которой речь идет об «абсолютнойдоминантности» идеологии либерализма, увидела свет книга И. Валлерстайна«После либерализма» (1995 г.), в которой поставлен под сомнение этотвывод. В широко известной работе И. Валлерстайна «Конец знакомого мира.Социология XXI века» вообще говорится о «крахе либерализма какопределяющей геокультуре нашей миросистемы». По его мнению, современнаямиросистема вступила в завершающую стадию распада и «вряд ли будетсуществовать через пятьдесят лет». Противоположной позиции придерживаютсяизвестные российские ученые Л. Евстигнеева и Р. Евстигнеев, которые вфундаментальном исследовании «Экономический рост — либеральнаяальтернатива» ведут речь не о «конце», а наоборот, о начале эпохидействительно либерализма.«Либерализм как самостоятельнаяисторическая эпоха, у истоков которой мы все находимся, — отмечают ученые, — представляет собой новый исторический этап развития человечества (прежде всегоЗапада)». Необходимо определиться в этих далеко не простых проблемах.
Сначала — о сущностном определении либерализма. Принято считать,что каркас либерализма отражает в себе системное единство трех составляющих:свободу личности, свободный рынок и «ограниченное» правительство. Чтоявляется определяющим в этой взаимозависимости? Как правило, ответ на этотвопрос типичен: базовой конструкцией либерализма является конкурентный рынок.Однако это ошибочное утверждение. Либерализм (лат. liberalis — свободный)означает, прежде всего, естественное равенство и свободу личности. В этомопределении раскрываются наивысшая ценность либерализма, его гуманистическаянаправленность. Речь идет о свободе человека во взаимозависимости, с однойстороны, с его личностной ответственностью, с другой — с верховенством права,равенством всех перед законом.
Что же касается рынка и государства, то им в теоретической конструкциилиберализма отведена инструментальная определенность. Свобода — это цель, арынок и государство — механизмы либерализма. В зависимости от конкретно-историческойспецифики их соотношения и функции могут изменяться. Современный неолиберализмисходит из необходимости минимизации вмешательства государства в экономику.Однако это не меняет суть проблемы: и в структуре классического либерализма, ив системе неолиберализма рынок и государство остаются институциями,подчиненными свободному развитию человека. В этом понимании логика либерализмаорганично вписывается в логику общецивилизационного процесса, по которойразвитие человеческой личности, обеспечение ее реальной свободы являютсямерилом общественного прогресса, его основным критерием.
Соответствующимобразом оценивается и либеральный процесс: нынешнее утверждение либерализма«как самостоятельной исторической эпохи» системно корреспондирует сновым циклом глобальных цивилизационных трансформаций, связанным с изменениемстратегической направленности общего вектора глобальной эволюции. Егодоминирующей основой все в большей степени становится прогрессирующий процесссуверенизации личности, усиления ее самодостаточности, творческого потенциала,креативной функции человека, его превращения в действенного свободного исознательного субъекта цивилизационного процесса. В этой системе координатновым содержанием наполняется глобальный процесс — в противовес вертикальнымунификациям утверждается приоритетность горизонтальных артикуляций глобальногопространства, его гетерогенизации, что, в свою очередь, обусловливаетутверждение новой парадигмы либерализма, формирование его наднациональноймодели. Истинная эпоха либерализма — это эпоха либерализации глобальногопространства. Она только начинается. Кризис 2008—2009 гг. отражает противоречияее утверждения. Именно эти процессы существенно меняют архитектуру либеральногопроцесса, его мировоззренческую и функциональную логику — отрицается нынешняямодель «национального» либерализма и на этой основе формируютсякачественно новые, в достаточной степени еще не определенные механизмыглобального либерализма.
Мы должны осознавать методологическую значимость расставленныхакцентов. Речь идет о таких, наиболее принципиальных, позициях. Первая из нихкасается ренессанса логики методологического индивидуализма. Методологиялиберализма и методология индивидуализма — родственные между собойтеоретические конструкции. Такие акценты расставлены в работах одного изпризнанных идеологов либерализма, Нобелевского лауреата Ф. Хайека. В широкоизвестной работе «Дорога к рабству», которая по праву относится кклассике обществоведческой литературы первой половины XX в., автор отмечает,что индивидуализм, корни которого уходят в христианскую и античную философию,положил начало фундаментальным ценностям прежде всего западной цивилизации, длякоторой либеральные принципы свободы и свободного развития личности являютсянаивысшим приоритетом.
Из таких же позиций исходил и Э. Фромм, который в работе«Бегство от свободы» писал: «История человечества — это историявсе большей индивидуализации и в то же время все большей свободыличности». Методологическая общность индивидуализма и либерализма основываетсяименно на этой исторической почве. В настоящее время, пишет по этому поводуфранцузская исследовательница Ж. Рюс, «принцип методологическогоиндивидуализма следует считать фундаментальным принципом не только в экономике,но и во всех общественных науках: истории, социологии, а также в политологии ив демографии». Хотелось бы, чтобы в научной дискуссии по поводу перспективлиберальной парадигмы экономических реформ в Украине мы учитывали такую, далеконе абстрактную по своей значимости, взаимозависимость.
Втораяпозиция предполагает, чтос принципами индивидуализма как методологической основой анализа современногоэтапа либерализма корреспондирует синергетическая система научного познания.Речь идет о синергетике как методологии сложных, открытых неравновесныхдиссипативных систем. При этом следует учитывать и то, что имеется в виду нетолько сложность, характеризующая сущность всей экономической системы, но исложность отдельных функциональных звеньев экономики, прежде всего ее рыночныхмеханизмов, что не может не отразиться также на эволюционной логикенепосредственного либерализма, определениях специфичности его современногоэтапа. В этом отношении показательно, что Л. Евстигнеева и Р. Евстигнеевупотребляют понятия «синергетический либерализм», «синергетическийтип глобализации». Можно спорить по поводу семантической корректности этихопределений — они, скорее всего, будут скорректированы, однако ихфункциональная адекватность современным глобальным трансформациям не можетвызывать сомнений. Либеральная экономика, которая постепенно приобретаетгетерогенные признаки, реализует себя на началах нелинейной логики, этоэкономика растущей индивидуализации, в которой утрачиваются традиционные дляклассического рынка, системно унифицированные рациональные определения икоторая все в большей степени подчиняется утверждению нематериальных ценностей.
Третьяпозиция свидетельствует, что мы должны учитыватьи логическую взаимозависимость современных определений либерализма, его новогоэтапа с концептуальными позициями постмодерна, которые сейчас приобретают всебольшее значение. Отметим в этой связи, что постмодернизм, как и логикасовременного либерализма, отражает приоритетность не научно-технических итехнологических основ общества, не государства в целом, не определенныхсоциальных слоев общества и даже не среднестатистического человека, ачеловеческой личности, индивида, его исключительности и самодостаточности. Сэтим связаны новые акценты постмодерна относительно соотношения идеального иматериального, рационального и иррационального, относительно «свободыотличий» и т. д.
Специфическая черта постмодерна — безусловная приоритетностьсубъекта над объектом. «Отличие постмодернистского гуманизма, — отмечалукраинский ученый В. Ильин, — состоит в его внимательном отношении ксубъективности». С этих позиций меняются акценты относительно ролинематериальных ценностей. Они становятся «фундаментом (базисом) всегообщественного развития». Материальное переходит в «инфраструктуручеловеческого бытия». Из базиса в инфраструктуру переходит и экономика.Обретение доминантности постматериальными ценностями «является содержаниемпостмодерной действительности, или современности ». Человек становитсясвободнее в собственном выборе. Все это требует, писал В. Ильин, «новогосоциального представления и мышления, мужества отказаться от веками устоявшихсяпринципов, традиций, идей, образа жизни». Эти идеи не должнывосприниматься только в абстрактно-теоретическом контексте. Порожденныесовременной эпохой хаос и бифуркации, несомненно, имеют ту же основу —изменение субординации материальных и нематериальных ценностей, приобретениепоследними приоритетности. Экономика, как и общество в целом, лишь ищетмеханизмы адаптации к отмеченным трансформациям.
Соответствующий процесс связан также с одной из наиболее актуальныхзадач современности — поиском инструментария преодоления ограниченностей«общества потребления», в котором все в большей мере угнетаетсяличность. Утрачивается рациональность потребительского спроса. Происходитразрыв между потреблением и удовлетворением реальных нужд человека. Формируются«плохие», виртуальные по своей сути потребности, определяющим мотивомкоторых становится безмерное желание «иметь». Остановиться в этомневозможно, предела желанию «иметь» нет. В этой системе координатчеловек утрачивает свободу выбора, полностью интегрируется в систему вещей,становится всего лишь придатком этой системы. В итоге девальвируются богатствочеловеческой личности, индивидуальность человека, его идентичность. Когда речьидет о кризисе неолиберализма, о его чуть ли не самой системнойпротиворечивости, то следует учитывать и данную ситуацию. По моему мнению, этоситуация «неолюмпенизации человека», когда формируются «новыемаргиналы», «богатые люмпены», «сытые рабы». Методологическаязначимость постмодернизма состоит в том, что он чуть ли не активнее всегоакцентирует внимание на этой критической ситуации, на поиске механизмов еепреодоления.
Из этогоследует вывод: постмодернизм, методология сложных синергетических систем иметодология индивидуализма — это те базовые взаимозависимые звеньяпознавательного процесса, опираясь на которые можно постичь новейшуюэволюционную логику либерализма, о которой речь идет в статье В. Гейца. Проблемнымдля нас является вопрос, насколько научная общественность нашего государстваготова с должной конструктивностью воспринимать эти, далеко не канонические посвоему содержанию, методологические постулаты. Понимая объективные трудности вэтом, я все же склонен к позитивным ожиданиям.
2. Рынок и государство: новые аспекты взаимодействия
Новейшая эволюционная логика либерализма требует внесенияпринципиальных уточнений и в канонические определения взаимозависимости«рынок — государство». Понять ее перспективы можно лишь исходя изтого, что рынок — это первооснова не только экономики, но и общества. Учитываяпротиворечивость этого тезиса, целесообразно остановиться на нем подробнее.Рынок — патриарх общества. Он принимает на себя коммуникативную функцию — линиивзаимодействия человека и общества формируются через сетевую структуру рынка.Известно, что связь человека и общества осуществляется также по другимкоммуникационным каналам, однако рынок в этом (по крайней мере в течение всегоцивилизационного развития человечества) играет системообразующую функцию — энергетическиепотоки общества формируются и направляются через рыночные механизмы.
В этом контексте важно подняться еще на одну ступень методологии —посмотреть на общество как на живой функционирующий организм, в котором рынокреализуется как «живая паутина» как ячейка разума. Речь идет ометодологической конструкции ноогенетического анализа, в соответствии с которымразум присущ не только живым организмам, и прежде всего человеку, но и природе,социальным системам. Разум рынка идентифицируется, с одной стороны, с егосетевой структурой, реализующей себя как специфическая «нервнаясистема» общества, а с другой — с рефлексивностью, способностью рынка ксамоконтролю и самозащите, его возможностью не только накапливать информацию,но и адекватно реагировать на ее содержательные флуктуации, отвечать на внешниераздражители, а следовательно — быть способным, как отмечал А. Бергсон, к«творческой эволюции», самосовершенствованию.
Эта констатация крайне важна с позиции нашего понимания перспективрынка, логики его трансформаций. Результатом процесса усложнения всей системыобщественных отношений, вызванного ростом самодостаточности и свободы человекакак первоосновы рыночных отношений, является не угнетение, а наоборот —обогащение «интеллектуального» потенциала рынка. Разум — это атрибутсложных систем. Существует прямая зависимость между уровнем сложности истепенью «интеллектуализации» системы. Это общее правило. Рынок неявляется и не может быть в этом исключением. Иная ситуация, когда речь идет орегулирующих возможностях государства — они девальвируются адекватно усложнениюэкономических процессов. То, что государство было способно делать в условияхиндустриальной (структурно простой) экономики, становится невозможным вэкономике высшего порядка — в постиндустриальной, информационной (виртуальнойпо своему определению).
В этой взаимозависимости существует еще один принципиальныйаспект. Как и любому живому организму, рынку присуще качество цикличности. Этоизвестная истина. Однако, в отличие от существующих (канонических) представлений, рынок в своейэволюции стремится к равновесию. Состояние равновесия минимизируетэнергетический потенциал рынка. Инновационные возможности рынка проявляются нарасстоянии, удаленном от равновесия. Чем дальше от равновесия, тем рынокстановится инновационно более дееспособным, усиливаются его обратные связи снерыночными, прежде всего социальными, политическими, духовными и другимифакторами общества. На этой основе актуализируются механизмы самосовершенствования- рынок становится не только сложнее, но и структурно более дифференцированным,гибким. Когда мы говорим о регулирующей функции государства, то должныучитывать и эту специфику рынка.
И наконец, еще одно концептуальное определение. Рассматривая дееспособностьрынка, необходимо всегда учитывать его протяженность — рынок небезграничен, онимеет объективные рамки. Рынок не поглощает, как на этом настаивают Л.Евстигнеева и Р. Евстигнеев, всю экономику. Отсутствие в теории четкихразграничений между рынком и нерынком — основа искаженных толкований его конструктивности.Дж. Сорос называет соответствующую ситуацию «рыночнымфундаментализмом», и в этом есть смысл. Что такое нерынок в экономике,насколько естественными являются существующие процессы проникновения рынка всистему собственно социальных и политических отношений, в сферу духовной жизни- это вопрос не экспансивности рынка, а проблема другого уровня — сформированных государством институциональных (прежде всего правовых)механизмов. Они могут отвечать саморегулирующим началам рынка и отрицать их,усиливать их энергетику, и наоборот, минимизировать ее потенциал, однако привсем этом государство, с учетом своих сущностных определений, чистополитической специфики (рынок, как и экономика в целом, аполитичны), никогда немогло и не способно в условиях современных преобразований принимать на себяфункцию мозгового центра экономики, которая в процессе естественной эволюциизакрепилась за рынком.
На первый взгляд складывается впечатление, что кризис 2008-2009гг. отрицает эту определенность — он преодолевался с помощью государственныхрегуляторов, огосударствления отдельных экономических структур, однако остаетсявопрос перспективности этих шагов. Что касается причин этого кризиса, тосуществуют вещи, которые очевидны: в основе кризиса — «долговаяпирамида», фактическим мультипликатором которой была не ипотека, аигнорирование любых пределов долговых обязательств государства. Речь идет нетолько о таких странах, как Греция, Португалия, Испания. В начале февралятекущего года Б. Обама представил в Конгресс США проект бюджета на 2011 г. срекордным за всю историю страны дефицитом в 1,6 трлн. дол. (2007 г. — 573,7млрд. дол.). Это составляет 9,9% ВВП, то есть не оптимальные 2—3, а почти 10%.У Японии — та же ситуация. Выводы из этого очевидны: современные параметрыгосударства уже давно превысили оптимальные пределы. Экономика даже самыхразвитых стран мира не способна обслуживать ежедневно растущие потребности.Кризис лишь подтверждает этот вывод. Ренессанс идеологии либерализма корреспондируети с этой ситуацией.
Акцентируя наэтом, я не имею в виду реанимацию смитовского определения государства как«ночного сторожа». Речь не идет, по существу, и о доминирующей вобществоведческой литературе позиции относительно девальвации (самоотрицания) вусловиях возрастающей глобализации государства в целом. В действительностиисчезает традиционное (классическое) государство индустриального общества — привычное для нас государство модернистской культуры. В то же время в большихмуках, еще полностью не определив свои основы, рождается государство новоготипа — государство постиндустриализма.
Соответственно изменяется и субординация «рынок —государство». Государство все больше утрачивает функцию непосредственногоучастника экономического процесса, значимость институционального менеджера экономики,перестает быть ее функциональным регулятором. Можно полностью согласиться спозицией известного российского экономиста В. May, который отмечал, чтопостиндустриальный мир «плохо воспринимает централизованное регулированиеи бюрократическое вмешательство в свою тонкую ткань интересов. Даже еслипризнать необходимость более точного регулирования финансовых рынков, было быбольшой ошибкой переносить регулятивные выводы (и, соответственно, регулятивнуюпрактику) в сферу производства». В этой ситуации формируется инаявзаимозависимость: регулирующие функции государства принимает на себяинформационная сеть, которая естественнее и органичнее дополняет рынок, несужает (как это обычно имеет место в условиях применения административныхрегуляторов), а наоборот — углубляет его рефлексивные способности, разумныеначала и. Конвергенция рынка и информационной сети — это та реальная(объективная) основа, на которой трансформируется (наполняется новымсодержанием) экономическая роль государства. Оно во все большей мере«вытесняется» в более естественную для него сферу общественныхотношений — сугубо социальных и гуманитарных преобразований, воздействует наэкономические процессы через соответствующие механизмы.
Это не делает государство более слабым, скорее всего, речь идет обобратной тенденции. Логика этого процесса довольно очевидна — в условияхсовременного глобального развития место человека в той или иной иерархииперестает определяться чисто экономическими и материальными прерогативами,которые опускаются в фундамент общественных отношений. Вместо этого знания,информация и социальный капитал, непосредственным носителем которых являетсячеловек, приобретают статус основной формы богатства общества, егосистемообразующего трансформатора. Современное государство все больше начинаетзаботиться о развитии именно этой сферы общественных отношений и тем самыминтегрируется в процесс либеральных преобразований — не ослабляет, а наоборот,усиливает потенциал свободы выбора личности.
Государствоинтегрируется в систему либеральных ценностей иным образом. Анализируя этупроблему, известный американский ученый, лауреат Нобелевской премии в областиэкономики за 2008 г. П. Кругман в недавно опубликованной книге «Кредолиберала» затрагивает вопрос о ренессансе государства всеобщегоблагоденствия, основы которого получили развитие в 30-х годах в связи с«новым курсом» Ф. Рузвельта и в послевоенные годы определили принципысоциальной политики в странах Западной Европы. «Новый курс» оцениваетсяученым как грандиозный либеральный проект XX в. Благодаря его реализации в США,отмечает П. Кругман, было не только создано общество среднего класса, но иприближена Америка к демократическому идеалу. Каким образом эта позициякорреспондирует с общими принципами либерализма, логикой его обновления?Учитывая особую значимость этого вопроса с точки зрения реализации либеральногопроекта в Украине, рассмотрим его более предметно.
3. Перспектива синтеза идей социально-демократического либерализма
Определяя основу социальной политики либерализма, П. Кругман отмечал:«Либералы — это те, кто верит в институты, ограничивающие неравенство инесправедливость». Для украинского сообщества важным является осознаниетого, что отмеченная позиция отражает влияние на развитие либеральных идейсоциал-демократизма, имевшего место еще в середине 30-х годов и в послевоенныегоды. Дж. Кейнс никогда не был социалистом, сторонником социалистической идеи.Он был стопроцентным либералом, верил в капиталистические идеалы и всей своейдеятельностью способствовал воплощению их в практику общественной жизни. Однакоименно Дж. Кейнс совершил едва ли не больше других для того, чтобы направитькапитализм на путь социализации, обеспечить на этой основе достижение важногокомпромисса между социал-либеральной и социал-демократической идеями. То жесамое можно сказать и о Й. Шумпетере, Дж. Гэлбрейте и других известныхученых-экономистах.
Процессы послевоенного развития стран Запада доказали историческуюконструктивность соответствующего синтеза. Поставим вопрос: чем отличаютсямодели социально-экономического развития Швеции от, скажем, Бельгии или Канады,где в разные периоды при власти были партии различных направлений? Мы не найдемпринципиальных отличий, если не принимать во внимание конкретно-историческиеобстоятельства, и между политикой правительств В. Брандта, Г. Коля, Г. Шредерав том, кто из них сделал больше для социализации экономических отношенийГермании. Поэтому проблема большого синтеза идей социал-демократизма исоциал-либерализма — это не только теоретическая конструкция, но иконструктивная (толерантная в своей основе) практика, получившая в условиях современныхглобальных цивилизационных преобразований доминирующую значимость. Историческийопыт такой практики для Украины очень важен. Именно идеи синтезасоциал-демократизма и либерализма могли бы стать реальной идеологическойплатформой консолидации политических сил нашего государства.
Однако либерализм и социал-демократия — это не только родственные,но и во многих аспектах отличные друг от друга по своим функциональныммеханизмам теоретические конструкции социальной политики. В социальной политикелиберализма отсутствует неоправданный государственный патернализм. Его основныеакценты направлены на определенную в качестве наивысшей ценности, к которойстремится человек, экономическую свободу, на реализацию конструктивной функциирынка в проведении социальной политики с опорой на активные слои населения, насредний класс, на тех, кто нашел свое место в экономике и способствует ееразвитию. Отсюда два базовых принципа социальной политики, отстаиваемыелиберализмом.
Государство, во-первых,должно исходить из того, что социальная справедливость, которую онодолжно гарантировать своим гражданам, предполагает равенство шансов на старте,однако это вовсе не означает равенство конечных результатов. Нужно неэлиминировать, а наоборот, поддерживать принцип соревновательности в сфересоциальных отношений. Соревновательность — это неотъемлемая составляющаясвободы. Она позволяет обществу выяснить, кто является наиболее действенным врешении той или иной задачи, какие методы и механизмы наиболее оптимальны дляреализации соответствующих целей; она, наконец, заставляет человека максимальномобилизовать свои силы, способности и творческую энергию, чтобы быть средипервых. Ущемление принципа соревновательности в социальной сфере — прямоеограничение свободы личности, ее свободного развития. Поэтому корректнойсоциальной политикой может быть лишь такая, которая усиливает позиции индивидакак на старте, так и в процессе соревнования.
Во-вторых, объектом социальной благотворительности государстваи его социальной опеки должны быть лишь неимущие слои населения, нуждающиеся вобщественной поддержке и не имеющие возможности самостоятельно обеспечить себе прожиточныйминимум. Средние и состоятельные слои должны автоматически лишаться права насоответствующую поддержку. Для них должен действовать принцип индивидуальнойответственности за самого себя. В то же время государство должно применятьинструменты и механизмы социального выравнивания, поскольку слишком большойразрыв в распределении доходов и имущества порождает социальные, экономическиеи политические проблемы. Нужно учитывать и другой базовый принцип эффективнойорганизации сферы социальных отношений. Он сводится к простой и понятнойформуле: чем богаче общество, тем ниже в нем по объективным предпосылкамсоциальная дифференциация и тем меньше лиц, нуждающихся в социальной опекегосударства. Отсюда обязанность получивших власть политиков не «подпевать»социальному популизму — общество не может «проедать» больше, чем оносоздает.
В этой системе координат ключевой для государства являетсяполитика доходов, которая рассматривается в качестве одного из наиболее действенныхинструментов социальных преобразований. Эта проблема глубоко исследованавыдающимся американским социологом российского происхождения П. Сорокиным.Рассматривая процессы критической дифференциации доходов в странах Запада,социолог указывал на существование «точки насыщения », дальше которойобщество не может продвигаться без риска крупной катастрофы. Когда же такойпредел достигается, социальное здание падает, а его верхние слои рушатся. Какэто происходит — либо путем революции или реформ, либо путем налогообложения,сути дела не меняет. По мнению П. Сорокина, соотношение в доходах в пропорцииот 1 до 10 раз именно та «точка насыщения», за которой начинаютформироваться не только социально, но и политически опасные риски. Конечно,речь идет о довольно условном критерии, который должен применятьсядифференцированно по отношению к разным странам. Однако его использование можетбыть полезным, в частности, при анализе процессов, происходящих в нашем обществе,где уровень дифференциации существенно превышает соответствующие параметры.
В то же время необходимо уберечь себя и от противоположного: в политикедоходов не должно быть места реанимации уравниловки. Кстати, П. Сорокинвыступал против не только критической дифференциации доходов, но и ихчрезмерного «выравнивания», которое в такой же мере«сопровождается катастрофическим развалом экономической жизни населения.Те, кто стремится к такому „выравниванию“, — отмечал мэтр социологии,- должны быть готовы к его последствиям. Третьего не дано. Или плоское экономическоеобщество, сопровождающееся нищенством и голодом, или относительно успешноеобщество с непременным социально-экономическим неравенством».
Важные уточнения в эти обобщения вносит П. Кругман. На примереэкономической истории США прошлого века он обосновывает «природные циклынеравенства». Речь идет о периоде с середины 30-х годов, который определялсяученым как «позолоченный век» с критическим уровнем дифференциации. Вдальнейшем на основе «нового курса» Ф. Рузвельта сформировалась политика''большого сжатия", осуществлявшаяся до середины 1970-х годов исопровождавшаяся умеренной дифференциацией и укреплением позиций среднегокласса. Последующий период, который продолжается и в наши дни, — это период«опасного цикла дифференциации», следствием которого стали ощутимоеослабление роли среднего класса, его стабилизирующей функции и соответствующееструктурное разбалансирование экономики. В настоящее время на повестке дня, какоб этом уже говорилось, ренессанс политики государства благосостояния (StateWealfare), призванной исправить данную ситуацию.
Что является принципиально значимым в либеральной модели политикиState Wealfare, в частности в политике доходов, имеющей прикладное значение дляреализации либерального проекта и в Украине? По нашему мнению, определяющими вэтом являются не просто паритетность государства и бизнеса в решении задачсоциальной стратегии, но и введение государством активных экономических, в томчисле фискальных, рычагов, стимулирующих частные структуры к социальныминвестициям. По данным официальной статистики США, социальные инвестициичастных компаний достигают 40% их общего объема. В1975 г. они составляли 7,8%ВВП, в 1980 — 8,9%, в 1985 -10,7%, 1987 -12,0%. Вот лишь один пример: в 2006 г.социальные выплаты «Дженерал Моторс» в расчете на один выпущенныйавтомобиль составляли 1600 дол. Их общая сумма достигла 8,7 млрд. дол…Соответствующие инвестиции — это не только результат стимулирующей политикигосударства, но и следствие влияния либеральной среды, предполагающей жесткуюконкуренцию в отношении эффективного использования квалифицированной рабочейсилы.
Когда речь идет о социальной функции частного предпринимательства,на которой акцентирует внимание либерализм, важно учитывать также новыепроцессы в отношениях между трудом и капиталом, начавшие формироваться в последниедесятилетия. Имеется в виду система постфордизма, охватывающая не только новыехарактеристики трудовых отношений и накопление капитала, но и принципиальноновые мировоззренческие представления, прежде всего относительно характера ицелей производственных процессов, их очеловечения и гуманизации. Американскийэкономист Ф. Уэбстер вводит даже понятие «постфордистское общество».
С точки зрения предмета нашего анализа целесообразно выделить всоответствующей системе отношений прежде всего процессы преодоления товарностирабочей силы. Важно подняться до осознания и такого уровня обобщения. Речь идето ряде аспектов, характеризующих тенденции, связанные в первую очередь спреодолением антагонизма в отношениях рабочего и капиталиста, присущего раннимэтапам развития западного общества. В настоящее время эти отношения наполняютсяиным содержанием: они приобретают признаки партнерства и сотрудничества,экономической симметрии. С одной стороны, на смену отношениям купли-продажирабочей силы пришли отношения ее коллективно-договорной аренды, с другой —коллективы работников выступают, по существу, в роли арендаторов капитала ивоплощенных в нем средств производства. То есть в новых условиях труд способентаким же образом играть роль нанимателя капитала, как и капитал — нанимателятруда.
Такие отношения «труд — капитал» предполагают коренныеизменения и в системе управления. Происходит интеграция непосредственногопроизводителя (лично или через свое представительство) в структуру управленияпроизводственным процессом, обменом и распределением произведенного продукта.На практике это проявляется в самых разнообразных системах, содействующихпреодолению отчуждения производителя от личного участия в управлении. Основнаяцель современного менеджмента — сделать каждого производственника соучастникомпринятия управленческих решений. Не субординация, а ассоциация участниковпроизводственного процесса — таков определяющий принцип утверждающейся системыуправления. В итоге, отмечал П. Друкер, «все меньше работников становитсяпросто „подчиненными“; они во все большей мере становятся»партнерами ". Речь идет о конце управленческой иерархическойвертикали, когда «сила перестает быть основой организации ». Главныеакценты управления производственным процессом переносятся с вопроса«Какделать?» на проблему «Что нужно сделать?» Уровеньквалификационной подготовки работника настолько высок, что при определениипроизводственного задания проблему " Как сделать? " решаетнепосредственный исполнитель. Речь идет о качественно новых стимулах результативностипроизводства с акцентами не только на размере заработной платы, но и на высокомуровне доверия, престижности труда, его интеллектуализации, творческом поиске,на оценке каждого работающего как ценнейшего капитала и наиболее дефицитного,незаменимого производственного ресурса.
Рассмотренные вопросы весьма важны для определения стратегиисоциальных преобразований в нашем государстве. Они свидетельствуют о наличиисамого широкого пласта социальных проблем, решение которых не связано с фискальнымирасходами.Первоочередной заботой в этой стратегии должны статьформирование дееспособной сети негосударственных социальных институций,углубление, как уже отмечалось, рыночного типа воспроизводства рабочей силы,расширение на этой основе слоя экономически активных и материально обеспеченныхлюдей, свободных от иждивенческих настроений, осознающих личную ответственностьза собственную судьбу и в то же время способных быть локомотивом экономическогопрогресса.
На Западе соответствующая политика воплощается в опережающихтемпах роста производительности труда по сравнению с его оплатой. В Украине этафундаментальная закономерность расширенного воспроизводства в последние годывообще не упоминается. Между тем статистика западных стран свидетельствует о еепрактической значимости: с 1990 по 2003 г. производительность труда впромышленности США возросла на 180,4%, а его оплата — 159,6%. Соответствующиепоказатели в Канаде составляли 134,5 и 130,7%, в Японии — 154,3 и 123,8%, воФранции — 158,9 и 139,1%, Швеции — 201,5 и 152,2%. Это данные официальнойстатистики США В Украине показатель производительности труда вообще нерассчитывается.
Стержнем социальной политики новой власти определена проблемапреодоления бедности прежде всего инструментами фискальной политики. Однако этообманчивая позиция, популистская риторика. В мировой экономической истории нетпримеров решения соответствующей проблемы через механизмы бюджетных назначений.На опасность политики «преодоление бедности через механизмыперераспределения национального дохода» в свое время обращал вниманиеНобелевский лауреат Ф. Хайек. Бедность преодолевается, подчеркивал он, путемпроведения политики стимулирования продуктивного производительного труда,наращивания национального дохода и укрепления на этой основе позиций среднегокласса. Это принципиально иная модель преодоления бедности. Такой политикипридерживаются страны Запада, этим путем пошел и Китай, который достигощутимого прогресса. Аналогичные процессы происходят и в Индии. Все это —вопросы либеральной парадигмы экономических реформ в Украине, которые при ихпоследовательной реализации могут оказаться наиболее результативными с точкизрения экономического прогресса.
Вместе с тем важно осознавать и то, что не существует и не можетсуществовать «унифицированная матрица» либеральных реформ. Этопротиворечит природе либерализма. «Сама природа принципов либерализма, —отмечал Ф. Хайек, — не позволяет превратить его в догматическую систему. Здесьотсутствуют однозначные, раз и навсегда установленные нормы и правила»25.Украина, как и весь постсоветский, а возможно, и постсоциалистический мир, былабы сегодня намного привлекательнее, если бы отмеченные реформы осуществлялись сучетом национальной специфики, а не «в жестком соответствии» сдовольно примитивными по своему содержанию «требованиями МВФ»,логикой «Вашингтонского консенсуса». В дискуссии о перспективелиберализма в Украине это нужно обязательно признать. В мире существуетмножество функциональных моделей либерализма, в том числе либерализм «скитайским лицом», что уже само по себе достаточно знаково.
В этом необходимо избежать искушения копировать и российскиереформы. Предыдущая практика неоспоримо доказывает системную противоречивостьсоответствующих попыток, их несоответствие не только структуре нашей экономики,но и более фундаментальным факторам — специфике украинской этнопсихологии,духовности и морали, что для либеральной модели развития крайне важно. В данномслучае следует акцентировать внимание прежде всего на украинскоминдивидуализме, который, с одной стороны, противопоставляется российскомуобщинному коммунизму, а с другой — связывает нас с европейской ментальностью, вкоторой, как уже отмечалось, принципы индивидуализма и личной свободырассматриваются как системообразующий признак.
Вывод
Хотелось бы, чтобы в наших научных проектах в отношении либеральныхперспектив украинских реформ всегда присутствовало понимание и того, чтозатронутые вопросы отражают не просто логику нашего нынешнего дня, но ипринципы современного глобального цивилизационного развития. Уходит в прошлоеэпоха экономического детерминизма. Экономика все больше подчиняет своиопределения социальным, психологическим и сугубо духовным приоритетам.Ренессанс мировоззренческих позиций либерализма, его новая история отражаютсоответствующие трансформации. В этом смысле либеральная альтернатива развитияукраинской экономики должна оцениваться не только с позиций отдельныхлиберальных реформ (такие реформы осуществлялись и раньше), а как системнаяперспектива украинского общества (включая и экономику) в целом. Затронутые вэтой статье вопросы корреспондируют именно с таким видением автором содержанияпроблемы, вынесенной на страницы журнала в качестве предмета дискуссии.
Используемые источники
1. В.Гейц «Либерально-демократические начала: курс на модернизациюУкраины» «Экономика Украины» № 3, 2010, с. 4-20
2. ВайнштейнГ. Политическое развитие современного мира в условиях кризиса.«Полис» № 1, 2010, с. 115.
3. ШамрайЮ. Новый рынок и новая конкуренция как составляющие стратегии преодоленияглобального кризиса. «Международная жизнь» № 1, 2010, с. 7.
4. ВаллерстайнИ. Конец знакомого мира. Социология XXI века. М., «Логос», 2003, с.5.
5. ЕвстигнееваЛ., Евстигнеев Р. Экономический рост — либеральная альтернатива. М, «Наука»,2005, с. 10.
6. ГальчинськийА. Криза і цикли світового розвитку. К., вид-во «Адеф-Україна», 2009,с. 222-279.
7. XайекФ. Дорога к рабству. М., «Социум», 1994, с. 12.
8. ФроммЭ. Бегство от свободы. М., Изд. группа «ACT», 2009, с. 26.
9. РюсЖ. Поступ сучасних ідей. Панорама новітньої науки. К., «Основи»,1988, с.415
10. IльЇнВ. Фінансова цивілізація. К., «Знання», 2007, с. 478-488.
11. КапраФ. Паутина жизни. Новое научное понимание живых систем. К., «Софія»,2003, с. 32-35.
12. МауВ. Экономический кризис в мире и России: первые уроки. «Общество иэкономика» № 11-12, 2009, с. 19.
13. ГальчинськийА. «Економічна методологія. Логіка оновлення». К.,«Адеф-Україна», 2010, с. 543-558.
14. КругманП. Кредо либерала. М., «Европа», 2009, с. 288.
15. СорокинП. Человек. Цивилизация. Общество. М., Политиздат, 1992, с. 331.
16. StatisticalAbstract of the United State: 1990. The National Data Book, 1990, p. 450.
17. НейсбитДж. Старт! или Настраиваем ум!: Перестрой мышление и загляни в будущее. М.,Изд. группа «ACT», 2009, с. 38, 39.
18. УэбстерФ. Теории информационного общества. М., «Аспект пресс», 2008, с.113-119.
19. DruckerP. Management Challenges forthe 21я Century. N. Y, «HarperBusiness», 1999, p. 18.
20. StatisticalAbstract of the United State: 2006. The National Data Book. 2006, p. 890.
21. ХайекФ. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма.М., «Прогресс»,1992, с. 51-59.
22. ХарвиД. Краткая история неолиберализации. М, «Поколение», 2007, с. 162-203.