Тотфакт, что депозитная деятельность банков предшествовала эмиссионной, вероятно,не вызывает сомнения. По крайней мере, это верно для Англии, а также для первыхбанков Гамбурга и Амстердама. Однако верно и то, что банковская деятельностьвообще приобрела важное значение лишь с началом эмиссионной деятельности.Готовность людей хранить деньги и драгоценности у банкира неизмеримо выросла стого момента, когда они стали получать что-то взамен — например, банкноты,первоначально всего лишь в форме расписок, которые можно было передавать из рукв руки. Лишь после того, как банкирам, в результате обращения банкнот, удалосьзавоевать доверие публики, люди начали оставлять на хранение в банках крупныесуммы денег под обеспечение всего лишь бухгалтерской записи. Более того,банкиры имели возможность давать взаймы в сколько-нибудь крупных масштабах изтех сумм, что были депонированы в их банках, лишь когда они были в состояниивыплатить по своим банкнотам в том случае, если бы спрос вкладчиков на наличныеденьги внезапно возрос. И получилось так, что, когда преимущества депозитныхбанков получили всеобщее признание, наибольший рывок был сделан именно темистранами, где использование банковских денег было распространено в самыхшироких пределах. Именно выпуск банкнот явился той сферой, где возникли первыебанковские проблемы, и именно здесь государства в наиболее сильной степенистремились установить монополии через систему выдачи лицензий. Множествоошибок, разумеется, было сделано в банковской сфере во времена ее юности [вусловиях неограниченной свободы здоровье банковского бизнеса определяется неодними лишь способностями банкиров, но также и наличием у людей знаний и опыта,чтобы отличить хороший бизнес от плохого, настоящее от подделки], что можетоправдать государственное вмешательство, по крайней мере, для предотвращениямошенничества. Очень важно отметить, что в те времена, когда банковский бизнесделал свои первые шаги, промышленность и торговля лишь высвобождались изпеленок средневекового протекционизма, и оставалось еще добрых сто лет до тогомомента, когда новой системе удалось выработать коммерческий кодекс длякрупномасштабного производства.
Фактическоеотсутствие законов бизнеса вплоть до XIX в. сказывалось больше всего на сферах,связанных с денежной системой: поскольку все население страны имело дело сденьгами, возможный вред в этой сфере, вероятно, мог иметь особенно далекоидущие последствия. Тем не менее, мы должны признать, что куда более важнойпричиной, приведшей к последовательной интервенции государства в банковскуюсферу во времена заката государственного вмешательства в других областях, былото обстоятельство, что власть над выпуском бумажных денег, будь то прямая иликосвенная, являлась исключительно эффективным оружием в арсенале системыгосударственных финансов.
Стех пор, как примерно с 30-х годов прошлого века депозитное банковское делостало более важной, нежели эмиссионная деятельность, сферой банковскогобизнеса, спор относительно последнего постепенно пошел на убыль, хотя и нелишился полностью своей актуальности, вследствие тесной связи обеих сфер.Депозиты неизменно должны быть обеспечены достаточными денежными резервами и,таким образом, совокупная масса денег должна быть главным фактором приопределении суммарного объема депозитов, которые могут быть созданы посредствомкредитных операций банков. Таким образом, если руководство центрального банкаконтролирует выпуск банкнот, оно тем самым контролирует, хотя и не стольжестко, объем кредитов.
Предполагая,что бумажные деньги являются желательным ингредиентом коммерческого развитиянации, мы можем сформулировать три альтернативных способа, посредством которыхможет быть осуществлена их эмиссия:
a)эмиссия может целиком и полностью контролироваться государством;
b)она может быть передана под контроль какого-либо одного частного финансовогоинститута;
c)эмиссия может быть отдана на произвол частной конкуренции большого числаэмиссионных банков.
Системаконтроля со стороны единственного частного института может принимать различныеформы. Такой институт может быть либо полностью независим от государства, либогосударство может его контролировать одним из двух способов: через участие вкапитале, тем самым, реализуя свою волю через представителей в директорате, иличерез подчинение института диктату министерства финансов в решении основныхвопросов. Но, как показывает практика, даже в тех случаях, когда системаноминально свободна от государственного контроля, банкам очень трудно сохранятьза собой эмиссионные права.
Плюралистскаясистема также может функционировать на основе различных законодательных баз.Среди сторонников свободной системы есть и те, кто выступает в поддержкунекоторых законодательных ограничений; другие же считают вполне достаточнымналичие общих принципов хорошо составленного коммерческого законодательства.
Мытакже должны провести черту между ситуациями, когда абсолютная монопольнаявласть принадлежит контролирующему институту, и теми случаями, когда такойинститут является ядром так называемой смешанной системы, в которой он,безусловно, является главной силой, но, тем не менее, его монопольная власть донекоторой степени ограничена существованием значительного числа прочихинститутов, выполняющих в более узких пределах ряд аналогичных функций.
Мыможем схематически разделить всю последовательность событий и политическихизменений по ходу эволюции эмиссионных банков вплоть до 1875 г. на четыре фазы.Первая из них явилась предварительным этапом, на протяжении которого банки лишьначали зарождаться, при этом, теоретически обладая свободой при образовании,хотя бы только потому, что до поры до времени они просто не бросались в глазазаконодательной власти. На следующем этапе уже доминировала монополия, либоабсолютная, либо до некоторой степени ограниченная. Для третьей фазы сталхарактерным плюрализм и усиливающаяся, хотя и ни в коей мере не ставшая полной,свобода. Наконец, в четвертой фазе наблюдается возврат к ограничениям имонопольной власти либо в ее абсолютной форме, либо в рамках смешанной системы,с централизацией контроля.
Такаяпоследовательность событий, с различиями в сроках, в той или иной степениподходит для описания Англии, Франции и Пруссии. Шотландия и Америка выпадаютиз общей картины.
Теперьобратимся к более детальному изложению тех фактов развития банковского бизнеса,которые относятся к нашей теме. Мы начнем с Англии, банковская система которойвпоследствии стала моделью для многих других стран.
Происхождениебанковского дела в его современном понимании может быть датировано примерносерединой XVII в., когда торговцы начали хранить свободные остаткипринадлежащих им денег и драгоценных металлов в золотых мастерских. Мастера, всвою очередь, стали предлагать торговцам процент на такого рода вклады,поскольку они получали возможность отдать их в рост по еще более высокойставке. Расписки мастеров, подтверждающие принятие вклада на хранение, сталициркулировать в качестве денег. Это со временем породило множество небольшихчастных фирм, каждая из которых обладала равными правами и занималась выпускомвекселей в неограниченных масштабах и вне государственного контроля. Второй этапв истории банковского дела в Англии, начало которого связано с учреждениемБанка Англии (Bank of England) в 1694 г., начался в результате политическогособытия довольно случайного характера. Для обеспечения своих финансовых нуждКарл II (Charles II) был вынужден в значительной мере полагаться на кредитылондонских банкиров. Его долг рос быстрыми темпами, и в 1672 г. он приказалказначейству приостановить выплаты денег, в том числе в счет собственныхзаймов. Тем самым доверие к королю оказалось подорванным на многие десятилетия,и именно стремление найти замену таким образом разрушенному источнику займоввынудило Вильяма III (William III) и его правительство обратиться к схемефинансиста по имени Паттерсон (Patterson), которая предполагала созданиеинститута, известного под названием Управляющий и Ко при Банке Англии (Governorand Company of the Bank of England). Его учреждение было оформлено в ЗаконеТаннеджа (Tunnage Act), в котором, среди множества других статей, образованиеБанка, созданного «для улучшения сбора средств и передачи казначейству1,200,000 фунтов стерлинга», выглядит абсурдно мелким событием.
Ранняяистория Банка оказалась последовательностью взаимных услуг, обмен которымипроисходил между услужливой корпорацией и нуждающимся правительством. КапиталБанка при образовании составлял 1,200,000 фунтов стерлингов. Эта сумма быланезамедлительно выдана в долг правительству, в обмен на что Банку былоразрешено выпустить банкноты на эту сумму. [На практике обязательства Банка повыпуску векселей не ограничивались этой суммой. См. Feavearyear, «The PoundSterling», p. 118.] Внезапныйвыпуск столь большого объема банкнот сопровождался полным набором элементовденежной инфляции. В 1697 г. правительство обновило и расширило привилегииБанка, разрешив ему увеличить собственный капитал и, таким образом, расширитьвыпуск банкнот. Кроме того, правительство предоставило Банку монопольное правона ведение правительственных расчетов, постановив, что отныне все платежиправительству должны были производиться через Банк, — правило, реализациякоторого привела к существенному росту престижа Банка.
Далее,было также постановлено, что никакой другой банк не мог быть учрежден черезпринятие Парламентом специального закона. Наконец, Закон постановлял, чтоникакие действия Управляющего и Ко при Банке Англии не могли служить поводомдля использования частной собственности любого из членов корпорации в качествекомпенсации за нанесенный ущерб, что, по сути, означало предоставление Банкупривилегии ограниченной ответственности. Это стало той привилегией, в которойбыло отказано всем другим банковским ассоциациям на протяжении последующихполутора веков.
Примерноодновременно с этими событиями начала зарождаться новая организационная формабизнеса, известная теперь под названием акционерного общества. Естественнымшагом в укреплении и так достаточно привилегированной позиции Банка былопредоставление ему некоторой монополии над этой формой организации, наделеннойогромными преимуществами по сравнению с прежними формами ассоциаций.Соответственно, когда в 1709 г. устав Банка был вновь пересмотрен, помимопредоставления ему права увеличения капитала в обмен на предоставление кредитаправительству, Закон также постановлял, что ни одна фирма, состоящая из семи иболее партнеров, не имела права на выпуск векселей до востребования и со срокомвыплаты менее полугода. Это фактически привело к исключению акционерных обществиз эмиссионного бизнеса и из банковского дела вообще, поскольку последнеепонятие в те времена практически полностью ассоциировалось с эмиссионнойдеятельностью. С той поры минуло еще более столетия, пока не был поднят вопросо применении запрета на банковскую деятельность в любой, а не только лишь вэмиссионной ее сфере.
В1713 г. лицензия была вновь возобновлена [автор использует термин the charter-- комплект документов, включающий Устав и лицензию (certificate); при переводев зависимости от контекста используются соответствующие русские термины, атакже англицизм чартер — прим. переводчика], и опять в обмен на займправительству. Поскольку в качестве источника средств для займа планировалосьпривлечение дополнительного капитала, банк получил право на расширение своейэмиссионной деятельности. Возобновление лицензии в 1742 г. вновь подтвердилопривилегии Банка на «исключительное право ведения банковскогобизнеса» и в который раз сопровождалось уже привычными кредитнымиоперациями, теперь уже на беспроцентной основе. С 1751 г. Банку было довереноуправление государственным долгом. В обмен на возобновление лицензии в 1764 г.Банк выплатил правительству вознаграждение в размере 110,000 фунтов. Следующеевозобновление и еще один займ имели место в 1781 г., а затем еще раз в 1800 г.Для краткости можно сказать, что в период между 1694 г. и началом ХIX в. врезультате последовательных возобновлении лицензии Банка Англии казначействобогатело не менее семи раз [cм. McCulloch, «A Treatise on Metallic andPaper Money and Banks», p. 42], и это не считая краткосрочных займов,предоставлявшихся правительству в рамках повседневной деятельности Банка.
Концентрацияпривилегий в руках Банка обеспечила ему престижную и влиятельную позицию вфинансовом мире, имевшую результатом, в частности, тот факт, что мелкие частныефирмы испытывали трудности, конкурируя с Банком в тех же сферах бизнеса, ибольшинство частных банкнот в Лондоне закончили свое существование примерно к1780 г. Другим следствием такого развития событий стало то, что мелкие банкиобратились к практике хранения своих средств в Банке Англии, который, такимобразом, уже начал приобретать черты центрального банка.
Период1797--1819 гг. представляет для нас интерес не только в связи с тем, что онпрекрасно демонстрирует ту силу, с которой правительство оказывало нажим наБанк, но также и потому, что следствием политики правительства в отношенииБанка, в конце концов, стало дальнейшее укрепление позиции последнего вбанковской сфере страны.
Вскорепосле начала Французской войны Питг был вынужден обратиться в Банк за займами.Однако Закон о Банке от 1694 г. запрещал ему выдачу кредитов правительству безсанкции Парламента. В течение долгого времени небольшие займы все жепроизводились в обмен на облигации казначейства, выписываемые на Банк; однакозаконность такой практики была признана весьма сомнительной.
Всвязи с этим в 1793 г. Банк подал в правительство прошение о принятии акта,который бы предусмотрел освобождение Банка от ответственности за займы, ужевыданные к тому времени, и, кроме того, разрешил бы ему ведение подобного родадеятельности в будущем, правда, с условием удержания ее в определенныхпределах.
Питтнемедленно провел акт через Парламент, однако, весьма предусмотрительно опустилв нем пункт с точным указанием количественных пределов займа, тем самым,вынудив, в конце концов, Банк мириться с любыми масштабами правительственныхаппетитов. К 1795 г. такого рода кредитование оказалось столь избыточным, чтоего последствия стали проявляться в обменных курсах, а состояние резервов Банкастало внушать сильную тревогу; в этой ситуации совет директоров направил в правительствопрошение, где содержалась просьба к Питту умерить требования, предъявляемые кБанку. Одновременно Банк сократил обслуживание частных клиентов. Питт, однако,предпринимал все усилия, чтобы стимулировать займы Банка правительству. Опрежнем пренебрежении к мелким банкнотам было забыто [эмиссия векселей сноминалом менее 1 фунта была запрещена в 1775 г., а менее 5 фунтов — в 1777г.]: в 1795 г. были впервые выпущены пятифунтовые банкноты, а в 1797 г., всвязи с приостановлением денежных выплат по векселям Банка, в обращение быливыпущены одно- и двухфунтовые банкноты.
Остановкавыплат наличности по векселям была провозглашена правительством черезпарламентский акт, дабы воспрепятствовать «набегу» на Банк в тоткритический момент, когда резервы его были уже чрезвычайно истощены. Действияправительства были равносильны официальному объявлению о банкротстве Банка;таким образом, был создан прецедент, породивший в обществе уверенность в том,что правительство всегда поспешит на выручку Банку, окажись тот в беде.
Мыне станем пока задерживаться на прочих причинах трудностей, переживавшихсяБанком в период до 1797 г., кроме тех, что были связаны с правительственнымизаймами. Заметим, однако, что расширение кредита под нажимом правительства,будучи само по себе одной из причин этих трудностей, в то же время ослаблялоспособности Банка сопротивляться остальным, поскольку, чем бы ни был вызванотток резервов, методом борьбы с ним неизменно должно быть сокращение объемовкредитования.
Начинаяс 1800 г., на всем протяжении периода быстрого обесценения фунта,сопровождавшегося феноменальным расширением военных кредитов, банкноты БанкаАнглии практически служили законным средством платежа. Они не были официальнопризнаны таковыми до 1812 года, но, поскольку эти банкноты являлись средствомосуществления всех правительственных платежей и в какой-то мере изпатриотических соображений, как правило, принимались везде по своей номинальнойстоимости.
Наконец,в 1812 г. правительство объявило их универсальным законным средством платежа.Все эти события оказали большое влияние на формирование того положения, котороезаняли банкноты Банка Англии в стране. Рядовые банки стали рассматривать их вкачестве средства обеспечения собственной эмиссионной деятельности, а во многихчастях страны им впервые удалось занять решающую роль в местном денежномобращении. Еще одним последствием военных событий стало создание стимулов дляпервого скрупулезного обсуждения проблем банковской и денежной сфер,инициированное докладом Комитета по золотому запасу (Bullion Committee), сжаром продлившееся далеко за середину века.
Нетникакого сомнения в том, что освобождение Банка от обязательных выплат наличныхденег оказалось для того чрезвычайно выгодным делом.
ЗаинтересованностьБанка в приостановке выплат была отмечена рядом наблюдателей, изучавшихвпоследствии события того времени. Гэллатин (Gallatin) замечает[«Considerations on the Currency and Banking System of the UnitedStates», 1831, p. 47.], что объявленные дивиденды Банка возросли с 7% до10%, не говоря об огромной прибыли в 13 миллионов фунтов, а Хорн (Нот), в своюочередь, пишет [«La Liberte des Banques», 1866, p. 301], что сразупосле того, как выплаты были возобновлены, акции Банка упали на 16%.
Возвратк более или менее нормальной ситуации в 1819 г. уже обозначил тенденциюрассматривать Банк Англии в качестве регулирующего института, занимающегоособое ответственное положение в денежной и кредитной системах страны. По этомуповоду Совет директоров Банка даже сделал специальное представление вПарламент, в котором выражался протест против ситуации, охарактеризованной какпопытка установления системы, возлагавшей на Банк ответственность «заподдержание всей национальной валюты» [«Parliamentary Papers, Reportsfrom Committees, 1819», Vol. Ill, Report… 338].
Хотябанкноты Банка Англии перестали быть официальным средством платежа, рядовыебанки продолжали внушать своим клиентам, что они равнозначны золоту, которого впровинции к тому времени осталось очень мало. Конечно, банки нуждались внекотором количестве золота для уплаты по своим собственным банкнотамнебольшого номинала, поскольку Банк Англии не выпускал банкнот с номиналомменее 5 фунтов; тем не менее, в особенно тяжелых ситуациях лондонский золотойзапас Банка служил практически единственным источником драгоценного металла.Более того, рядовые банки постепенно приходили к убеждению, что в кризисныхситуациях можно ожидать займа со стороны Банка. В тех случаях, когда векселярядовых банкиров теряли свою ликвидность, население принимало банкноты БанкаАнглии, и, таким образом, эти банкноты выполняли функцию золотых монет в периоднехватки наличных денег. Во время кризиса 1825 г. Банк поначалу не решался напомощь рядовым банкам, однако спустя примерно неделю изменил свою позицию на диаметральнопротивоположную, широко открыв свои двери для кредитования банков. Помогал онне только золотом, но и, поскольку банкноты с номиналом в 5 фунтов былинеудобны в небольших повседневных сделках, возобновлением выпуска однофунтовыхкупюр, до того времени ходивших в обращении лишь в течение особо оговоренныхпериодов.
Виназа кризис 1825 г. была возложена на рядовые банки с их эмиссией мелкихвекселей. Из семи или, допустим, восьми сотен существовавших в то время банковпримерно 150 обанкротились в период между 1810 и 1825 г. Тогда же в Англиивозникло движение в поддержку разрешения создания других акционерных банков,кроме Банка Англии. В основе этого мнения лежало убеждение в том, чтосостоявшие из максимум шести партнеров частные предприятия были слишком малыдля устойчивого функционирования и что акционерные компании оказались бы многосильнее и надежнее. Особо подчеркивалось то обстоятельство, что к финансовойдеятельности были не просто свободно допущены мелкие группы неопытныхбизнесменов: в условиях существовавших законов эти группы вообще былиединственными, кому было разрешено заниматься банковским бизнесом, и, получитакое же разрешение концерны с более солидным финансовым обеспечением, слабыебанки оказались бы неизбежно вытеснены с рынка. Лидером движения за акционерныебанки выступил Томас Джоплин (Thomas Joplin), чей памфлет, вышедший в 1822 г.[«The General Principles and Present Practice of Banking in England andScotland»], призывал обратить внимание на исключительно успешное функционированиешотландской системы, и который позднее возглавил деятельность по созданию Нэшнл Провиншиал Бэнк (National Provincial Bank). Банк Англии ожесточенно возражал противтакого рода предложений, заявляя в качестве контраргумента о своей готовностиоткрыть в провинции собственные отделения. Лорд Ливерпуль (Lord Liverpool) иего соратники возражали, что предложение Банка открыть отделения не сможетудовлетворить нужды страны. Кстати говоря, Ливерпуль [см. его письмаУправляющему Английского Банка от 1826 г., опубликованные Дж. Норсли Палмером(J. Horsley Palmer)] в его «Causes and Consequences of the Pressure on theMoney Market», 1837), пытаясь убедить Банк в том, что улучшение денежногообращения в стране было бы во благо самому же Банку, указывал на нарастающуютенденцию признания Банка Англии центром единого золотого резерва и,соответственно, единственным местом хранения золота в условиях благоприятногообменного курса, а в случае иного развития событий — единственным местом, гдезолото можно приобрести.
Успехэтой кампании ознаменовал начало третьего периода — периода возросшеголиберализма в сфере английского банковского бизнеса. В соответствии с Законом1826 г., было разрешено учреждать акционерные банки не ближе 65 миль отЛондона, а Банк Англии получил право открывать отделения. Нежелательностьвыпуска мелких купюр была предусмотрена Законом, принятым в том же году,который запрещал выпуск банкнот номиналом менее 5 фунтов.
Ктому времени уже стало очевидным, что банковский бизнес не сводится к одномулишь выпуску банкнот и что эта деятельность вовсе не обязательно являетсяосновной его сферой. Другая ветвь банковского бизнеса уже пустила корни инаходилась в преддверии дальнейшего роста: депозитный бизнес с чековымирасчетами стал к тому времени заметным элементом делового мира. Актуальныеранее требования о разрешении свободной эмиссии уступили место более насущнымтеперь вопросам расширения свободы учреждения депозитных банков. Было приняторешение, что Банк Англии обладает монополией на депозитную деятельность, авозобновленная в 1833 г. лицензия разрешала открывать в Лондоне акционерныебанки, не занимающиеся эмиссией банкнот. Первым банком, созданным всоответствии с новыми законами, стал Лондон энд Вестминстер Бэнк (London andWestminster Bank), за которым последовали Лондонский Акционерный Банк (LondonJoint Stock Bank), а также Лондон энд Каунти Бэнк (London and County Bank).[Все эти банки были поначалу компаниями с неограниченной ответственностью;ограничение ответственности не было разрешено им вплоть до 1858 г.]
Закон1833 г., кроме того, признал банкноты Банка Англии законным средством платежа(с исключением для самого Банка) до тех пор, пока они были конвертируемы взолото. [Закон также окончательно объявил недействительными Законы о ростовщичестве(Usury Laws) Банк не подчинялся этим законам в части, относящейся к займам, ужес 1716 года, но только с 1833 года он получил право устанавливать процент навыдаваемые им ссуды по своему усмотрению.] Результатом этого стало усилениетенденции к превращению резерва драгоценных металлов в единую резервную системув руках Банка Англии. Золото все еще должно было быть доступно для обеспечениявыплат до 5 фунтов, однако в периоды необычайно высокого спроса, особенно вовремя паники, рядовые банки возвращали депозиты своим вкладчикам ирасплачивались по своим обязательствам банкнотами Банка Англии, что в конечномитоге перекладывало весь спрос на золото на последний. С этой точки зрениявполне понятным выглядело тяготение банков к практике хранения значительнойчасти своих резервов в Банке Англии, куда, в случае необходимости, ониобращались за получением банкнот. В этом смысле Банк хранил не только весьзолотой резерв страны, но также и банковский резерв (резерв наличных денег).
Впериод между 1826 и 1836 г. было образовано около сотни акционерных эмиссионныхбанков, причем около семидесяти из них были учреждены в последние три годаэтого периода. Именно этот факт использовался противниками свободной банковскойсистемы для объяснения причин кризисов 1836 и 1839 гг. Особенно много критики исходило от Хорсли Палмера (Horsley Palmer), Управляющего Банка Англии[«The Causes and Consequences of the Pressure on the Money Market»,1837]. В очередной раз былпоставлен на повестку дня вопрос о взаимосвязи обращения банкнот рядовых банковстраны и банкнот Банка Англии. Парламентскому Комитету 1832 г. [«Report ofthe Committee of Secrecy on the Bank of England Charter», 1831] так и неудалось прийти к определенному заключению относительно того, следуют ли за колебаниямиэмиссии Банка Англии изменения в эмиссии рядовых банков. Теперь Палмерутверждал, что вплоть до 1836 г. Банк Англии реагировал на отток драгоценныхметаллов сокращением обращения своих банкнот, однако то влияние, которое должнобыло стать результатом этих действий, было сведено на нет неразумной кредитнойполитикой и низкими процентными ставками, вызванными эмиссией акционерныхбанков. Он также заявлял, что с 1834 по 1836 г., до тех пор, пока Банк, в концеконцов, не был вынужден увеличить свои учетные ставки, создав тем самым болеежесткую ситуацию на денежном рынке, совокупная эмиссия частных и акционерныхбанков выросла на 25%, а это вело к хроническому оттоку драгоценных металлов.
Палмер,кроме того, считал, что банковская система частных банков, существовавшая до1826 г., адекватно удовлетворяла потребности в банковских услугах, в свете чегопоощрение создания новых акционерных банков представлялось ему делом опасным.Он полагал, что преимущества частных банков остались в значительной степени недооцененными.«Около 80 частных банков приостановили платежи в 1825 г., — писал Палмер,-- но все же трудно найти более убедительное доказательство их стабильности,чем тот факт, что лишь небольшая их часть (вероятно, менее десяти) в результатеобанкротились». Заявления Палмера вызвали ироническую реплику Ллойда[«Reflections suggested by a perusal of Mr. J. Horsley Palmer's pamphleton the „Causes and Consequences of the Pressure on the Money Market“,1837], которому, по его словам, так и не удалось обнаружить в бумагах Банкадостаточных свидетельств, подтверждающих палмеровские утверждения о том, чтоБанк удерживал на постоянном уровне свою эмиссию и снижал ее масштабы в периодысокращения запасов золота. Он пришел к выводу, что правдой было скорее прямо противоположное,а также выразил сильное сомнение в том, что акционерные банки были бы всостоянии наращивать свою эмиссию в течение сколь угодно продолжительноговремени, проводи Банк Англии „регулярную, устойчивую и стабильную политикусдерживания эмиссии“. Ллойд доказывал, что центральный эмитент, чьибанкноты рассматривались акционерными банками в качестве денежного резерва,обладал достаточной властью и был обязан контролировать действия рядовыхбанков, в то время как совет директоров Банка упорствовал в своем нежеланиипринять на себя такую ответственность. Ллойд и его последователи одновременно сэтим считали, что находившихся в руках Банка Англии косвенных рычагов длятакого рода контроля было недостаточно, поскольку рядовые эмитенты запаздывалис реакцией на ограничительные акции Банка [cм. его „Remarks on themanagement of the circulation and on the conduct of the Bank of England and theCountry Issuers during the year 1839.“].
Большаячасть последующих дискуссий фокусировалась на подобных этим проблемах политикицентрального банка, на эффективности его контроля за совокупным денежнымобращением, а также на необходимости (или на отсутствии таковой) ограниченияэмиссионной деятельности в неких заранее оговоренных пределах. В Англии этотспор денежной и банковской школ заслонял собой более общие вопросы свободыбанковского дела. Эти две группы проблем, разумеется, не являются полностьюизолированными друг от друга, и в последующих главах мы рассмотрим ихвзаимосвязи. Все, что нас пока интересует, это факт окончательной победыденежной школы в 1844 г., переносящий нас в следующий, четвертый период нашейхронологии, а также принятое тогда же, по крайней мере, на практике, решение впользу централизованного банковского бизнеса с единой резервной системой. ИменноЗакон 1844 г. провозгласил окончательную монополизацию эмиссионной деятельностив руках Банка Англии. Закон определил, что фидуциарная (не обеспеченнаязолотом) эмиссия Банка должна ограничиваться 14 миллионами фунтов. Все прочиесуществовавшие к тому времени эмиссионные банки получали право на продолжениесвоей деятельности, однако максимальный предел эмиссии для каждого из нихфиксировался на том среднем уровне, который в преддверии принятия Закона былдостигнут данным конкретным банком. Эмиссионные права банков терялись ими в техслучаях, когда они сливались либо поглощались другими банками, а также, еслиони добровольно отказывались от такого рода прав, причем Банк Англии должен былпо Закону приобретать права таковых в объеме двух третей от утвержденной дляних эмиссии. Приобретение эмиссионных прав вновь образованными банками былозапрещено.
Насей раз Хорсли Палмер, возражая принятию банковского Закона Пила (Peel's Act),потребовал для Банка той роли, которую Бэйджхот (Bagehot) впоследствии окрестилролью „кредитора в последней инстанции“ (lender of last resort) [см. Feavearyear, „The PoundSterling“, с. 256]. Он считал, что Закон ограничивалвозможности Банка оказывать помощь в кризисные времена, подобные тем, что имелиместо в 1825, 1836 и 1839 гг. Как показал последующий ход событий, надеждамсамого Пила на то, что предложенные им меры помогут в значительной степениизбежать таких кризисов вообще, не суждено было сбыться. Кризисы 1847, 1857 и1866 гг. продемонстрировали, что в случае необходимости правительство быловсегда готово освободить Банк от выполнения Закона; естественно, что многие вэтой ситуации считали статью Закона об ограничении фидуциарной эмиссии всеголишь бумажкой, не имеющей никакого отношения к реальной жизни, поскольку БанкАнглии, едва оказавшись в трудной ситуации, всегда мог рассчитывать на помощьправительства в узаконении очередного нарушения. И в самом деле, взаимосвязьБанка с правительством являлась столь многолетней традицией, что ниобщественность, ни Банк, ни правительство не могли представить альтернативыполной поддержки Банка со стороны правительства во времена кризиса. Банк всегдазанимал положение защищенного и привилегированного института, и сохранениетакой ситуации было в интересах не только самого Банка, но и правительства.
Советдиректоров Банка долгое время упорствовал в нежелании осознать всю тонкостьпозиции, занимаемой Банком в той системе, которая, в результате продолжительнойсерии манипуляций правительства, сделала Банк контролирующим элементом в кредитнойструктуре страны. Именно природу этой роли Банка анализировал Бэйджхот в своемтруде „Lombard Street“.
Глядяна Закон 1844 г. с сегодняшних позиций и, таким образом, зная о последующемразвитии событий в банковской сфере, в частности, о процессах слияния впоследней четверти XIX в., невозможно не заметить ненормальность тогоположения, в которое Закон поставил провинциальные эмиссионные банки. Посколькуим было запрещено приобретение, путем ли прямой покупки или в результатеслияния, права эмиссии других эмиссионных банков, это приводило к консервациимелких банков даже в тех ситуациях, когда их объединение было экономическицелесообразным. Так происходило потому, что прибыль в случае сохранения засобой эмиссионных прав могла перевешивать выгоды объединения в более крупныйконцерн. Во-вторых, те акционерные банки, что проводили эмиссионнуюдеятельность, оставались вне лондонского рынка и, чтобы производить выплаты посвоим векселям в Лондоне, были вынуждены оплачивать корреспондентские издержки.В этом смысле особо показательным оказался случай Нэшнл Провиншиал Бэнк. Вотличие от Лондон энд Вестминстер Бэнк, учрежденного в рамках Закона 1833 г. вкачестве лондонского банка без прав на эмиссию, он, в соответствии с Законом1825 г., был основан как акционерный эмиссионный банк. Таким образом, хотя егоглавная контора, из которой осуществлялось общее управление всеми егоотделениями, и находилась в Лондоне, ему, тем не менее, было запрещенопроводить какую-либо банковскую деятельность на территории столицы. Именнотакого рода аномалии Глэдстоун (Gladstone) пытался ликвидировать в Билле обэмиссии в провинции (Country Note Issues Bill), вышедшем в 1865 г. В обмен наотмену упомянутых выше ограничений, те банки, что предпочли бы воспользоватьсяпреимуществами нового закона (Акт имел строго разрешительный характер), должныбыли уплатить налог в размере 1% от утвержденного для них максимумаобращающихся на рынке банкнот. Кроме того, правительство получало возможностьполностью отменить любую из таких эмиссий по прошествии 15 лет. Хэнки и Гошен(Hankey and Goschen) позднее добились принятия поправки в эту статью, котораяпревратила право правительства признать эмиссии недействительными вобязательство. Тем самым, поправка становилась инструментом запрещения циркуляциибумаг, выпущенных рядовыми банками, однако Глэдстоун сформулировал преамбулутаким образом, что она не исключала возможности переговоров о возобновленииэмиссии на новый срок. Как бы то ни было, Билль так и не был ратифицирован, и в1866 г., вероятно, наиболее заинтересованный в нем банк, Нэшнл Провиншиал Бэнк,начал свою деятельность в Лондоне, принеся в жертву свои эмиссионные права.Начиная с той поры, акционерные банки концентрировали свои усилия в сфередепозитного бизнеса.
Теоретическаядискуссия, теперь уже главным образом отражавшая развитие событий за границей,вяло катилась к своему закату на протяжении еще нескольких лет.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта gbbank.by.ru/