Основные философские идеи Ф. Аквинского

Содержание Введение 1. Человек 2. Взаимосвязь человека и общества 3. Связь культуры и человека 4. Ценности и смысл человеческого бытия Заключение Список литературы Введение Человек коренным образом отличается от животных. И суть этого различия заключается вовсе не в его морфофизиологической организации. Отличие физической организации человека от анатомической организации животных, конечно, существует.

Но не только не менее, а иногда и гораздо более значительным может быть различие между организмами животных разных видов. Вряд ли могут быть сомнения в том, что, например, шимпанзе по своей морфофизиологическая организации значительно больше отличается от паука, чем от человека (1, стр. 90). От всех живых существ человек отличается более всего тем, что на протяжении своей индивидуальной жизни он никогда не достигает «целей» жизни родовой, исторической; в этом смысле он – постоянно не реализуемое

адекватное существо. Он не удовлетворяется ситуацией, когда, как говорил Маркс, «сама жизнь оказывается лишь средством к жизни». Такая неудовлетворенность, нереализуемость содержат в себе побудительные причины творческой деятельности, не заключенные непосредственных ее мотивах. Именно поэтому призвание, назначение, задача каждого человека всесторонне развивать все свои способности, внести свой личный вклад в историю, в прогресс общества,

его культуры. В этом и заключается смысл жизни отдельной личности, которые она реализует через общество, но в принципе таков же и смысл жизни общества, человечества в целом, который они реализуют, однако, в исторически неоднозначных формах. Совпадение, единство личного и общественного, вернее, мера этого единства, неодинаковая на разных этапах истории и в разных общественно-экономических формациях, и определяет ценность человеческой жизни. 1. Человек Одной из основных, центральных тем в обсуждениях философов едва

ли не всех исторических эпох остается загадка человеческого бытия. Особенно, оживляются философствования на эту тему в кризисные периоды жизни общества, сопряженные с поисками «нового неба», с попытками человека заново определить свои отношения с природой, обществом себе подобных – в общем, когда приходит ясное осознание утраты прежних ценностей и необходимости заново определить свое место в мире и смысл своей жизни. Человек – это природное, социальное и в то же время

духовное существо, обладающее сложным внутренним миром с его сознательными и бессознательными процессами, памятью, волей, верой, знаниями, чувствами, существо мыслящее и переживающее, любящее и страдающее. Мир стремлений, мир любви и ненависти, надежд и разочарований – это внутренний духовный мир человека, с собственной логикой и законами. В сложной структуре человеческой личности качество духовности относится к наиболее трудно определяемому в традиционных строго научных понятиях.

Человека можно назвать духовным лишь постольку, поскольку он в своем реальном поведении способен во имя высокой цели, идеи, ценности встать над повседневными интересами, выйти за пределы наличного бытия как созданного природой, так и людьми (6, стр. 76). Диалектическая связь природного, социального и культурного в человеке делает его самой сложной системой из всех в окружающем его мире. Человек не принадлежит целиком ни природе, ни обществу, ни культуре и

не является их простой суммой: взаимодействие, взаимовлияние, взаимоопосредование природы, общества и культуры рождают в нем новые качества. 2. Взаимосвязь человека и общества Поздние люди (хабилисы), как ранние предлюди (австралопитеки) были хищниками, которые охотились при помощи орудий на довольно крупных животных и поедали их мясо. Но в силу господства системы доминирования основная часть мяса доставалась доминирующим животным.

Остальные получали мало или совсем ничего. И, как правило, к числу обойденных принадлежали те члены предчеловеческого объединения, которые более других были способны к изготовлению орудий. Производственная деятельность могла развивать и совершенствоваться только таких условиях, когда обеспечили бы всем членам объединения равный доступ к охотничье добыче. А это означала возникновение коллективной, коммунистической собственности на мясо, которая могла проявиться

только в коммунистическом, коммуналистическом распределении, т.е. распределении по принципу: от каждого по способностям, каждому по потребностям. Таким образом, необходимостью стало становление совершенно новых, неизвестных животному миру отношений – связей производственных, социально-экономических. Иными словами, необходимым стало возникновение общества. Но возникновение коммуналистического распределения было немыслимо без ликвидации системы доминирования,

без обуздания формирующимся обществом пищевого инстинкта наиболее мощных его членов. Обуздать зоологический индивидуализм могла только воля праобщества, воля всех членов коллектива вместе взятых. Но возникновение общественной воли было невозможно без появления у производящих существ способности подавлять свои инстинкты, обуздывать свои зоологический индивидуализм, держать себя под контролем, т.е. без зарождения идивидуальной воли. И эта индивидульня воля формировалась как частичка и проявление

общественной. Имеющая свои корни в производственной деятельности объективная необходимость в возникновении производственных, социально-экономических отношений не могла реализоваться без превращения существ, которые были только биологическими организмами, в такие, которые представляло собой единство тела и духа, при ведущей роли последнего. Таким образом, производственная деятельность со всех сторон вела к зарождению человеческого духа. Человек, конечно, и биологический организм.

Но не в этом заключается его сущность. Вот почему совершенно неверно нередко встречающееся утверждение, что человек есть общественное животное. Он – вообще не животное, он – общественное существо. В этом и только в этом – его сущность. К. Маркс был совершенно прав, когда писал: «…Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений.[6] Выше уже неоднократно употреблялось слово «личность».

Теперь можно раскрыть его содержание. Личность есть человек как единство тела и духа. В этом единстве ведущим является дух – явление социальное и только социальное. В духе, а не в теле заключена сущность человека. Поэтому личность есть человека как общественное существо (4, стр. 34). Социорная (публичная) власть, как и всякая общественная власть, представляет собой сложное явление, включающее в себя несколько моментов. Первый момент власти – властная воля.

Второй – носитель властной воли (субъект власти). Третий – подвластные воли. Четвертый – носители подвластных воль (объекты власти). Пятый момент власти – отношение между властной волей и подвластными волями, которое состоит в том, что властная воля определяет, детерминирует подвластные воли. Это и есть собственно общественная власть в самом узком смысле этого слова.

Шестой момент власти – сила, при помощи которой властная воля детерминирует подвластные воли. В обыденном языке властью называют не только воздействие властной воли на подвластные воли (5), но и саму властную волю (1), нередко также ее носителя (2) и очень часто силу, при помощи которой властная воля детерминирует подвластные (6). Властная воля проявляется не только в нормах, но последние – всегда важнейшая форма ее проявления и способ ее закрепления и фиксации.

В нормах выражается и закрепляется главное содержание властной воли. Государство и право появились на очень поздней стадии развития общества – всего каких-нибудь 5 тысяч лет назад. Раньше существовали иные формы публичной власти. Некоторые из них продолжают существовать и после возникновения государства. В любом классовом обществе, кроме правовых норм, существуют и иные – моральные.

А с ними все обстоит сложнее, чем с правом. Мораль у нас обычно определяли как одну из форм общественного сознания. В целом это верно, но в таком определении не схвачена главная особенность морали. А она состоит в том, что мораль, как и право, есть форма общественной воли. Но в отличие от права она не есть воля государства. В идеале она есть воля социоисторического организма, что в полной степени справедливо лишь в отношении

общества без классов. Правовые нормы зафиксированы в различного рода документах: конституциях, уголовных и гражданских кодексах, отдельных законодательных актах и т.п. Моральные нормы не записаны нигде. Они существуют лишь в общественном мнении. И общественное мнение одновременно является единственной силой, обеспечивающей соблюдение норм морали. Когда человек появляется на свет, он представляет собой всего лишь биологический организм.

Затем он шаг за шагом вступает в человеческую среду. Он совершает различного рода действия, а окружающие его люди определенным образом их оценивают. Нас в данном случае интересуют не все вообще действия человека, а лишь те из них, которые представляют собой его отношения к другим людям и обществу в целом. У обществ с разными социально-экономическими структурами представления о добре и зле могут не совпадать.

Но они всегда существуют и лежат в основе оценки обществом поступков своих членов. Постоянно, повседневно оценивая действия людей как добрые и злые, одобряя одни и осуждая другие, общество тем самым формирует у человека представление не только о том, что делать можно и что делать нельзя, но главное – о том, что делать нужно, что делать должно (2, стр. 67). Интересы общества заставляют его предъявлять к человеку определенные требования.

И эти императивы, эти требования общества к своему члену не выступают перед последним как что-то совершенно ему чуждое. Ведь интересы общества – одновременно и интересы каждого его члена. Конечно, у каждого человека имеются и собственные его интересы, не совпадающие с общественными. Но общественные интересы, если не прямо, то, в конечном счете, являются и интересами всех членов общества. В силу этого требования общества к человеку выступают перед ним как его долг перед обществом.

Объективное совпадение интересов общества с интересами индивида дает основание для превращения требования общества к индивиду в его требования к самому себе. Так возникает чувство долга. Человек теперь сам стремиться к тому, чего требует от него общество. Он теперь не просто заставляет себя так поступать, он просто не может поступать иначе. Одновременно с чувством долга формируется чувство чести.

Честь человека состоит в неуклонном следовании требованиям долга. Поступки человека, идущие вразрез с его долгом, пятнают его честь, лишают его чести. Одновременно с чувством чести возникает чувство человеческого достоинства. Достоинство человека состоит в следовании велениям долга и чести. Вместе с понятиями долга, чести и достоинства возникает новая оценка действий человека.

Они рассматриваются теперь обществом не только как добрые и злые, но и как честные и бесчестные, как достойные и недостойные настоящего человека. Так человеческие поступки оценивает теперь не только общество, но и сам человек, их совершивший. Чувства долга, чести и достоинства вместе взятые порождают чувство совести. Совесть – внутренний суд человека над самим собой, когда человек оценивает свои собственные действия с тех же позиций, с которых их судит общество.

Если эти поступки идут вразрез с требованиями общества и велениями долга, человек испытывает угрызения совести, муки совести, которые нередко являются более страшными, чем физические страдания. Неуклонное следование велениям долга, незапятнанная честь, чистая совесть являются для человека величайшими ценностями. Во имя этих ценностей человек готов на самые страшные лишения, даже на смерть. Достаточно напомнить слова Шота Руставели: «Лучше смерть, но смерть со славой, чем бесславных дней

позор». Система этих ценностей выступает перед человеком как идеал, к которому он стремиться. Здесь мы сталкиваемся не просто с нормами поведения, а с мощными стимулами, движущими человеком. И эти императивы, имеющие корни в структуре общественного организма, являются более могущественными, чем биологические инстинкты (2, стр. 34). Чувства долга, чести и совести образуют важнейшую часть души человека, костяк его морального облика, ядро человека как общественного существа.

Именно они представляют собой систему императивов, определяющих поведение человека. С формированием этих чувств общественные отношения, продолжая свое бытие вне человека, начинают одновременно существовать и в нем самом, входят, хотелось бы сказать, в его плоть и кровь. Но хотя такое высказывание красочно, оно, тем не менее, неточно. Императивы, имеющие корни в общественных отношениях, имплантируются в человеческий дух.

Формирование этих чувств есть процесс интернализации, или «вовнутривления», общественных отношений. И эта интериоризация, которая начинается с формирования чувств вины и стыда и завершается становлением чувств долга, чести и совести, является процессом социализации, очеловечивания человека. В результате этого процесса появившийся на свет индивид вида Homo sapiens становится личностью, т.е. человеком как общественным существом.

В конечном счете, то, каким становится человек, определяет социально-экономическая структура общества. Но происходит это сложным образом. Чтобы возникли и закрепились те или иные моральные нормы, выражающие интересы общества, люди, живущие в этом обществе, должны их осознать. Но это осознание не представляет собой простого процесса их познания. Оно всегда происходит далеко не в адекватной форме.

3. Связь культуры и человека Культура есть опыт деятельности людей, имеющий, в конечном счете, жизненное значение для всей данной конкретной их общности в целом. Этот социально значимый, или общезначимый опыт жизнедеятельности людей закрепляется в словарном фонде, грамматике и вообще системе языка, в структурах и образах мышления, произведениях словесности (пословицах, поговорках, сказках, повестях, романах и т.п.), различного рода приемах и способах действий, нормах

поведения, наконец, в различного вида созданных человеком материальных вещах (орудиях, сооружениях и т.п.). Нормы поведения, приемы и способы действия, правила мыслительной деятельности, правила грамматики – все это различные формы практограмм. Все явления, в которых воплощается общезначимый опыт, носят название явлений культуры. В силу того, что культура как опыт всегда воплощается в явлениях культуры, существует в них, совокупность последних тоже может быть охарактеризована и обычно характеризуется как культура.

Культура, прежде всего, есть программа деятельности, поведения. Главный смысл социально значимого опыта в том, что он выступает для каждого конкретного человека, овладевшего им, в качестве руководства к действию, в качестве программы его поведения (4, стр. 23). Время существования социоисторического организма всегда превышает длительность жизни любого из его членов. Поэтому неизбежностью является постоянное обновление его человеческого состава.

В обществе происходит смена поколений. На смену одному приходит другое. И каждое новое поколение, чтобы существовать, должно усвоить опыт, которым обладало уходящее. Таким образом, в обществе идет смена поколений и одновременно передача культуры от одного поколения к другому. С понятием культуры неразрывно связано понятие преемственности. Культура есть опыт человеческой общности, который передается от одного поколения к другому.

Таким образом, и в человеческом обществе существуют программы поведения, и эти программы передаются от поколения к поколению. Однако передаются иным совершенно иным способом, чем генетические программы. Последние записаны в молекулах ДНК и транслируется через зародышевые клетки. Программа, определяющая поведение людей, передается, минуя механизм биологической наследственности. Средствами ее передачи становится пример, показ, язык (членораздельная речь).

В применении к генетике говорят о наследственности, в применении к культуре – о преемственности. Конечно, культура не только передается, но обогащается и развивается. Однако никакое обогащение, никакое развитие культуры невозможно без передачи опыта от поколения к поколению. Культура всегда включает в себя как опыт, полученный от предшествующих поколений, т.е. традиции, так и собственный опыт нового поколения, т.е. инновации.

И здесь мы сталкиваемся еще с одним понятием – накопления, аккумуляции. Социально значимый опыт, являющийся программой человеческой деятельности, не только передается, но и накапливается. Процесс развития культуры носит кумулятивный характер. Несомненно, что структура общества, прежде всего его, социально-экономическая структура определяет то, каким становится человек. Однако, как явствует из всего сказанного выше, социально-экономический

строй общества формирует личность человека не прямо, не непосредственно. Прямо, непосредственно личность человека формируется под влиянием существующей в обществе программы поведения, а этой программой является культура, ведущую роль в которой играет общественная воля, мораль. С этим и связан вывод значительного ряда исследователей, что решающая сила социализации человека есть культура, что именно в наличии культуры состоит главное отличие человека от животного.

Культура есть общезначимый опыт. Поэтому она всегда есть опыт определенных совокупностей людей. Разные человеческие общности жили в различных условиях. Поэтому в каждой из них складывался свой собственный опыт, отличный от опыта других объединений. Подобно тому, как человеческое общество в целом всегда представляло собой множество социоисторических организмов, человеческая культура всегда существовала как множество различных культур.

Такими культурами были, например, древнеегипетская, шумерская, хеттская, римская, русская и т.п. Их принято называть локальными культурами. Отличались в культурном отношении и такие социоисторические организмы, которые принадлежали к одному и том социально-экономическому типу, т.е. к одной и той же общественно-экономической формации или параформации. На базе одной и той же социально-экономической структуры возникали в сущности одинаковые, но по внешнему

проявлению весьма отличающиеся друг от друга культуры. И это было неизбежно. Когда в эпоху первобытного общества происходило разделение той или иной первобытной общины на несколько новых, то в возникших социоисторических организмах первоначально существовала одна и та же культура. Однако в процессе дальнейшего развития постепенно начинали накапливаться различия в опыте и после прохождения определенного времени перед нами уже не одна культура, а несколько пусть

близко родственных, но, тем не менее, различных культур (6, стр. 56). Разные культуры, т.е. разные программы поведения, делают различными и людей, которые являются их носителями. Личность человека специфична не только в социальном отношении, но и в культурном. Культурная специфика существовала всегда, на всех стадиях развития человеческого общества. С переходом от первобытного общества к классовому, цивилизованному возникли этносы.

Этнос, или этническая общность, есть совокупность людей, которые имеют общую культуру, говорят, как правило, на одном языке и осознают как свою общность, так и свое отличие от членов других таких же человеческих групп. С возникновением этносов культурная специфика или культурная специфичность приобрела форму этнической специфичности, или просто этничности. В результате личность с тех пор может быть охарактеризована как одновременно социально определенная и этнически специфичная.

Социально-экономическая структура через культуру определяет сущность человека как общественного существа – личности, а своеобразие культуры оформляет этническое проявление этой социальной сущности. Личность не остается неизменной. Она меняется с изменением общества и культуры. Изменение культуры возможно и без изменения общества. Хотя культура всегда продукт общества, всегда акциденция, а не субстанция, она тем не менее всегда

обладает известной, а иногда и весьма значительной долей самостоятельности, которая наиболее ярко проявляется в ее развитии. Уже передача культуры от одного поколения членов общества к другому есть процесс отличный от процесса развития общества. А если принять во внимание столь характерную для процесса развития культуры аккумуляцию, то становится понятным, почему немалая часть исследователей стала рассматривать культуру как нечто совершенно самостоятельно и самостоятельно эволюционирующее.

В результате у них понятие культуры в значительной степени заслонило понятие общества. Все это в достаточной степени четко проявилось, например, в работе знаменитого английского этнолога Э. Тайлора (1832–1917) «Первобытная культура» (1871). В последующем была открыто, что культура может передаваться не только внутри общества, от одного поколения к другому, но от одного общества к другому. В случае культурной диффузии культуры отделяется не только

от людей, которые ее создали, что имеет место и при межпоколенной передаче, но от и породившего ее общества. В результате у диффузионистов культура окончательно выступила как субстанция, а понятие общества отошло на задний план, а у некоторых из них совершенно исчезло, что можно видеть на примере труда немецкого этнографа Л. Фробениуса (1873–1938) «Происхождение африканских культур» (1898). Во всяком случае, после открытия культурной диффузии стало ясным, что культура той или иной группы

людей может претерпеть изменения в результате воздействия культуры другой группы людей. В определенных условиях может даже произойти замещение одной культуры другой. При этом культурная (этническая) ассимиляция может коснуться не только отдельных представителей того или иного этноса, не только отдельных его подразделений (субэтносов и этнографических групп), но и охватить весь этнос в целом. Чаще всего при этом происходит замещение и языка.

Наиболее яркие примеры – замещение на территории Месопотамии в конце III – начале II тысячелетий до н.э. шумерской культуры аккадской и в долине Нила во второй половине I тысячелетия н.э. древнеегипетской культуры – арабской. В результате и в том, и в другом случае произошло изменение этнической специфики личности при сохранении в основном ее социальной сущности (5, стр. 45). 4.

Ценности и смысл человеческого бытия Что по большому счету для человека важнее: знать, почему звезды светят, или – где добыть средства к существованию? Последнее, видимо, все же «ближе к сердцу» обычного человека, более насущно. Да бог с нею, со Вселенной и ее устройством, нам бы разобраться с земными, повседневными делами и суметь прожить жизнь достойно. (А то и вообще просто выжить, что для очень многих людей на

Земле по сей день является немалым достижением.) Но просто существовать, удовлетворяя свои естественные потребности, развитому человеку мало. Ему непременно нужно, чтобы это существование имело какой-то смысл. Потребность в осмысленности бытия возникает из постоянно присутствующей в действиях человека целесообразности. Что бы мы ни делали, мы всегда делаем это «для чего-то», ради какой-то цели. Работаем ли мы, учимся, развлекаемся, создаем технические устройства или произведения искусства – все

подчинено определенным целям, которые и наполняют смыслом, то есть обосновывают и оправдывают наши действия. И даже смерть человеку не страшна, если она принимается во имя высокой цели (защиты семьи, Родины, исполнения долга и пр.). Бессмысленность же деятельности (вспомните Сизифа) – самое страшное наказание. Но если практически каждое действие человека целесообразно и осмысленно, то, очевидно, такой же характер должна иметь и вся его жизнь.

Она должна быть осмысленна! В ней должны быть сквозные, мощные и достойные цели. Определить, в чем они заключаются, что может придать жизни человека приемлемый смысл, – это и есть главная задача философствования, его «основной вопрос» (3, стр. 23). Однако попытки с ходу установить, в чем может состоять смысл человеческой жизни, наталкиваются на серьезные препятствия. Оказывается, смысл индивидуальной жизни человека не может быть найден в ней

самой. Подобно тому, как смысл существованию любой сотворенной человеком вещи (компьютера, например, или книга) обнаруживается не собственно в ней, а в ее отношении к человеку и другим вещам. Поэтому смысл жизни отдельного человека может существовать только в том случае, если имеет хоть какой-нибудь смысл жизнь рода человеческого, вся его история. А последняя по тем же соображениям может иметь смысл только тогда, когда есть хоть какой-нибудь смысл

в существовании природы, Вселенной, частью которой она является. Ну не может «часть» смысл иметь, а «целое» – нет. Поэтому-то философия и включает в себя знание не только о человеке, но и об обществе в целом, его истории, а также и о природе, Вселенной и т.д. При этом Вселенная или биосфера интересуют философию не сами по себе (это предмет естествознания), а лишь в их соотнесенности с человеком, его целями и ценностями.

Таким образом, проблема бытия – это проблема способа, целей и смысла существования мира в целом, который только и может наполнить смыслом индивидуальное человеческое существование (2, стр. 98). Возможен ли смысл бытия? Но не слишком ли опрометчиво требовать от мирозданья смысла и целей? Не приписываем ли мы при этом Вселенной наших собственных человеческих особенностей, подобно тому, как древние греки наделяли олимпийских богов своими страстями и пороками?

Такая опасность, безусловно, есть. В философии она именуется антропоморфизмом (от греч. антропос – человек, морфе – форма), т.е. рассуждениями об устройстве мира по аналогии с организацией социальной жизни. Но есть и не менее серьезные основания верить в правомочность постановки вопроса о смысле бытия. Вопрос о смысле какого-либо явления обычно задается словами «зачем», «для чего», «ради какой цели». В естественных науках эти вопросы считаются практически запрещенными.

Спрашивать, для чего разноименные заряды или тела, обладающие массой, притягиваются друг к другу, как-то нелепо. Но есть ведь и другие примеры. Биологам, допустим, вопросы типа «Зачем оленю рога?» или «Для чего кошке кривые когти?» совсем не кажутся странными. На них даже есть вполне удовлетворительный ответ: для выполнения определенной функции, возникшей в процессе эволюции определенного вида. (Причем это относится не только к телесным формам, но также и

к формам поведения живых существ.) Означает ли это, что эволюция живого имеет цели и смысл? Буквально – скорее всего, нет. А вот метафорически, фигурально – определенно, да. Эволюция живых систем (а как выяснилось в последние годы – и не только живых) имеет явно выраженную направленность изменения их свойств. Эта направленность, имеющая характер закономерности, и позволяет интерпретировать мир в целом в терминах «смысла» и «целей».

Последние в этом случае означают не субъективные намерения и ожидания людей, а выражение объективной необходимости того или иного явления. Человек, например, смертен. Конечность человеческого бытия в принципе должна обессмысливать все его усилия. Чего ради мучиться, если все равно бесследно исчезнешь? Какой в этом смысл? А смысл между тем есть. Только не индивидуальный, а родовой, эволюционный.

Смертность всего живого – это приспособительный механизм, с помощью которого биосистемы совершенствуют себя. Именно быстрая смена поколений обеспечивает простор действию естественного отбора. Только она и позволяет «отбраковывать» неудачные мутации, закреплять удачные и непрерывно «апробировать» новые формы. Не будь этого механизма, эволюция давно остановилась бы, и до человека разумного дело заведомо не дошло бы. Или возьмем пример небезобиднее. Почему «отцы и дети» практически никогда не находят общий

язык? Все сорок тысяч лет существования человечества старшие поколения сокрушаются, что «молодежь нынче совсем не та», а юная поросль возмущается консерватизмом своих «замшелых предков». Но если конфликт поколений так устойчив, значит, он зачем-то нужен обществу, т.е. в нем есть какой-то смысл? Ну, конечно же, есть. Смысл все тот же – эволюционный. Перманентный бунт «детей» против «отцов» делает передачу норм и традиций культуры от одного поколения

к другому менее жесткой, более гибкой и подвижной. Что открывает перед обществом массу новых, не изведанных ранее возможностей и направлений развития. Вы только представьте себе, что было бы, если бы «дети» всегда и во всем слушались своих «родителей». Да развитие общества попросту остановилось бы. Или уж во всяком случае – очень сильно замедлилось. Таким образом, многие социальные и биологические явления «имеют смысл» в том плане, что их необходимость

заложена в сам механизм эволюции живой природы. А в XX в. выяснилось, что эволюционирует не только живая материя, но и вся Вселенная. Эволюция Вселенной также имеет свою направленность, т.е. как бы «устремленность» к какой-то глобальной «цели». Поэтому «смысл», т.е. необходимость биологической и социальной эволюции может найти свое объяснение в механизме развития Вселенной в целом, естественным фрагментом которого она,

видимо, является. «Смысл» бытия нашего мира – это, по сути, законы его существования и развития. Они, безусловно, объективны. Смысл же человеческого существования – категория во многом субъективная. Совместить, гармонизировать эти смыслы, поймать их «резонанс», найти надежную точку опоры конечной человеческой жизни в бесконечности объективного мира – значит, решить проблему бытия. Роль смысла в человеческой жизни заключается в следующем:

1. Стремление к смыслу – ценность для выживания. Когда у человека есть смысл, он не задумывается о нем, а просто живет, трудиться, творит, не замечая его, как воздух, которым мы дышим, как естественный свет, на фоне которого нам видны все другие предметы. Смысл связан со значительными целями и ценностями, к которым мы стремимся. У Ф. Ницше есть такое высказывание: «У кого есть «зачем» жить, может выдержать любое «как».

Смысл как раз и дает ответ на вопрос «зачем», он ставит ту драгоценную цель, ради которой стоит бороться. 2. Жизнь человека не может лишиться смысла ни при каких обстоятельствах. Смысл всегда может быть найден. Смысл-то, чем человек воодушевляется для жизни, – но может быть обретен и в старости, и в болезни, и в ситуации, которая кажется тупиковой, а уж люди, обладающие молодостью, материальными возможностями и временной перспективой, тем более не должны мириться со смыслоутратой.

3. Смысл нельзя дать, его нужно найти. Смысл – не вещь. Человек сам придает действительности смысл, никто не может сделать это за него, как нельзя видеть или дышать за другого. Обнаружение смысла – не есть результат чисто логической операции вроде дедуктивного вывода. Его обретение скорее похоже на восприятие целостного образа, которым мы «схватываем» внезапно. Смысл вдруг открывается нам на фоне действительности.

4. Смысл может быть найден, но не может быть создан. Человек не является оторванным от общества и культуры существом, он тесно связан с другими людьми и теми «объективными смыслами», которые циркулируют в культуре. Человеку свойственна «трансценденция» за пределы самого себя – выход к соплеменникам, сотоварищам, к человечеству в целом, где он и находит многообразие смыслов.

В то же время смысл связан с личным выбором, который производит человек, он – результат свободного волеизъявления, волевого акта. Это означает также, что избранный, приданный ситуации смысл влечет за собой полную ответственность человека за свое осмысление и те практические действия, которые из него следуют. 5. Поиск смысла не является неврозом, это нормальное свойство человеческой природы, которым люди отличаются от животных. Всякое общество задает своим членам определенную систему высших ценностей,

способных придать жизни смысл. Эти ценности располагаются как бы на трех уровнях: Первый уровень – ценности трансцендентного, дающие возможность осмыслить жизнь в связи со смертью и придать смысл смерти. Это представление о Боге и богах, об абсолютных принципах, лежащих в основе мира и задающих систему моральных абсолютов. Ценности трансцендентного цементируют общество, они, как правило, выстраиваются в идеологическую систему, оказывающую воздействие непосредственно на эмоции людей, в

результате чего религиозные смыслы страстно переживаются. Правда, в ХХ веке существовали государства, практически отказавшиеся от ценностей трансцендентного и заменившие их разными вариантами «светской религии»: верой в мировую революцию, в идеал коммунизма как высшую «земную правду», определяющую мораль и смысл жизни и смерти. Второй уровень – ценности общества и культуры: политические идеалы, государство, его границы, его история.

Второй уровень, как правило, тесно связан с первым. Он включает также диалектику регионального и общечеловеческого: можно находить высокий смысл в служении человечеству как таковому и посвятить такому служению жизнь. Третий уровень – ценности личной жизни, протекающей в мире повседневности эти ценности различны для разных эпох, однако в них в большинстве случаев включается здоровье и долгая жизнь, мудрое отношение

к перипетиям судьбы, определенная деятельность и успехи в ней, достижение социального статуса, создание семьи и продолжение рода, любовь, добрые отношения с окружающими людьми. В реальной жизни все виды ценностей – а значит, и смыслов – тесно связаны и переплетены, они не отстают механически друг от друга, составляют единый сплав. Чем больше иерархическим и деспотичным является общество, тем в меньшей степени индивидом позволяют

выбирать свои «высшие ценности». Ведущие смыслы оказываются, предписаны и строго заданы, люди усваивают их с детства, переживают как сваи, и у них не возникает сомнений по поводу того, надо ли жить, трудиться и стараться. Чем более общество демократично, тем больше свободы для личного выбора, но вместе с тем происходит утрата единых ценностей, того, что в смысловом отношении объединяет людей. Заключение Человек – это природное, социальное и в то же время духовное существо, обладающее сложным

внутренним миром с его сознательными и бессознательными процессами, памятью, волей, верой, знаниями, чувствами, существо мыслящее и переживающее, любящее и страдающее. В ходе исторического развития были созданы культурные ценности, многообразные как по форме, так и по содержанию. Передаваясь из поколения в поколение, они накапливались, переосмысливались человечеством. Культурные ценности и духовные богатства, запечатленные в произведениях искусства, науки и творчества,

могут порождать живой непосредственный отклик в душах людей. Все эти плоды развития человеческой цивилизации включены в сложную систему, объединенную общим понятием «культура». В центре культуры стоит человек, находящийся в тесной связи с внешним миром, природой, где он живет, с обществом, в котором он действует и реализует себя как личность, и той духовной средой, которая его питает и которую он, в свою очередь, творит.

Становление основ гуманистического постиндустриального общества выдвигает на передний план весь комплекс наук о человеке, в том числе исследования в области психологии, социальной и культурной антропологии, а также философии человека в целом, призванных помочь человечеству выработать новую систему глобальных и национальных приоритетов и дать достойный ответ на вызов истории. Когда мы говорим о смысле жизни, то должны осознавать, что смысл – не просто «удержание в сознании

некоей ценности» или даже «понимание значения» каких-то факторов. Смысл – всегда переживание, эмоциональное состояние, причем состояние положительное. Наличие смысла связано с наличием целей, понятых и пережитых. Смысл выражается во внутренних целях и осуществляется через цели внешние. Даже при самом мудром образе жизни, реальной безграничности продвижения вперед нам в нашем индивидуальном

бытии не дано – именно через неумолимый конец последнего. Хоть как бы мы общались с окружающим миром, как глубоко достигали бы в его тайне, всему этому рано или поздно приходит конец, и перед каждым из нас, в его последнем одиночестве, появляется то же таки вопрос: зачем мне это все? Зачем вообще живет человек? Можно, конечно, надеяться, что вечный смысл бытия преодолевает конец индивидуального человеческого

существования, однако такие надежды немногого стоят, пока мы не заглянем в глаза самому этому концу – только так, в конечном итоге, можно понять, что же это за вечность, которая ей не чужая и к которой она стремится. Список литературы 1. Антология мировой философии. Т. 1–4. М 1969–1972 2. Введение в философию. / Фролов И. – М 1989. 3. Введение в философию. Ч. 1. М 1989. 4.

Введение в философию. Ч. 2. М 1989. 5. История философии. Запад – Россия – Восток/ Под ред. Н.В. Мотрошиловой. М 1995–1998. Кн. 1–3. 6. Лосев А. Дерзание духа. – М 1988. 7. Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М 1992. 8. Мифологический словарь. М 1991. 9. Майоров

Г.Г. Формирование средневековой философии. М 1979. 10. Межуев В. Культура и история. – М 1977. 11. Мир философии. Книга для чтения. Ч. 1. М 1991. 12. Мир философии. Книга для чтения. Ч. 2. М 1991. 13. Ойзерман Т. Проблемы историко-философской науки. – М 1982. 14. Сагатовский В Вселенная философа. – М 1972. 15.

Франкфорт Г Уилсон Дж Якобсен Т. В преддверии философии. – М 1984. 16. Хрестоматия. Основы философских знаний. М 1993.