Русская философия XIX в.: славянофилы и западники (Чаадаев, Хомяков, Герцен)

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Таганрогский государственный радиотехническийуниверситетКафедравычислительной техники
                                                                                                                                                                                               
Дистанционное обучение
2000 – 2001 учебный год
РЕФЕРАТ
по курсу
ФИЛОСОФИЯ
Тема: 35.
Русская философия XIX в.: славянофилы и западники (Чаадаев, Хомяков, Герцен).
студента группы ЗДС-183
 
          Семко Владимира Александровича
Ф.И.О. полностью
Задание выполнил                                                    20 июля 2004 г.
       подпись студента              дата выполнениязадания
Заданиепроверил                                                                                        
оценка                           подпись преподавателя
                                                                                               
                                                                                                                                                               
                                                                                                         дата проверки задания
Рецензия преподавателя
                                                                                                                          
                                                                                                                          
                                                                                                                          
                                                                                                                          
                                                                                                                          
 

В ХIХ веке в России выделилось две основные группы мыслителей — западники и славянофилы.
Они высказали противоположные версии цивилизационнойпринадлежности России. Одна версия связывала Россию с общей европейскойсудьбой. Россия — Европа, но только отстала от нее в развитии. За столетия игаевропейское лицо россиян существенно изменилось, и только Петр сумел вырватьстрану из отсталости и сна, повернуть ее снова на магистральный путьевропейской цивилизации. Будущее России — в примере Европы, в заимствовании еегосударственного, общественного, технологического опыта. Русские должны попримеру ведущих европейских стран выстраивать свою государственность, развиватьпарламентаризм, демократические традиции, повышать культуру. Важное местозападники отводили вопросу о том, что россиянин, наконец, должен осознать себякак независимую творческую личность, знающую и уважающую свои права.
Славянофилы заняли противоположную позицию. У России — своясудьба, свой путь в истории. Ей не подходят западные порядки и рецепты леченияобщественных болезней. Россия — земля не государственная, а общинная, семейная.В ней прежде всего сильны традиции коллективизма, коллективной собственности.Русский народ не претендует на государственную власть, он доверяет ее монарху,который подобен отцу в семье, его слово и воля — живой закон, не подлежащийоформлению в виде конституций и хартий. Важную роль в жизни страны и ее народаиграет православная вера.
Именно она и указывает россиянам их истинное предназначение — кистинному нравственному самоусовершенствованию.

***
Славянофильство– неотъемлемая органическая часть русской общественной мысли и культуры 19 в.Постоянный и резкий критик славянофилов В.Г.Белинский писал: “Явление славянофильства есть факт, замечательныйдо известной степени, как протест против безусловной подражательности и каксвидетельство потребности русского общества в самостоятельном развитии”[1].
Славянофильство как идейное течение оформилосьв первой половине 40-х годов. Его зачатки, однако, обнаруживаются значительнораньше. Они видны еще в суждениях ряда деятелей, которые вслед за событиями 14декабря 1825 года всё отчетливее определяли свое место в стане про­тивниковосвободительного движения.  Характерно,что в кругу прежних участников общества “любомудров”, среди лиц, настойчивотребовавших в последекабрьские годы отказа от борьбы с существующим строем,ратовавших за “уважение к действительности”, находились и будущие сла­вянофилыИ. В. Киреевский и А. И. Кошелев.
С самого возникновения и на протяжении всеговремени своего су­ществованияславянофильство было представлено немногочисленной группой, столпамикоторой явились в 40—50-х годах А. С. Хомяков и И. В. Киреевский.
Говоря об И. В. Киреевском, как об одном изосновоположников славянофильства, следует отметить, что становление еговзглядов прошло довольно сложный путь.
От участия в кружке “любомудров” до теснойдружбы со схимником Филаретом и старцами Оптинского монастыря, отредактирования жур­нала “Европеец” до издания богословской литературы, отприверженности западной цивилизации допротивопоставления западноевропейской обра­зованности “образованности русской”— такова эволюция, проделанная И. В. Киреевским в течение 20—50-х годов.
Крупнуюроль в славянофильской группе играл К. С. Аксаков. В его работах наиболее полноосвещена историческая концепция славянофилов. Он подвизался и в качествеведущего славянофильского литературного критика. Взгляды К. С. Аксакова такжепретерпели немалые изменения. Начало его идейного формирования относится к 30-мгодам, когда он был участником кружка Станкевича. Влияние этого кружка сказалосьи на написанной К. Аксаковым в начале 40-х годов и появившейся в свет в 1846году диссертации о Ломоносове. Впоследствии К. С. Аксаков по­лучил известностькак один из самых ортодоксальных деятелей славяно­фильства, выражавший в крайнезаостренной форме положения, характер­ные для всего его круга.
Впервые о своемпоявлении на общественной арене славянофильство
возвестиложаркими спорами в московских литературных салонах, а затем
и печатными выступлениями.        
Оживленные толки в домах Елагиных, Свербеевых,Кошелева в конце 30-х годов о ходивших тогда в списках статье А. С. Хомякова “Встаром и новом” и “В ответ А. С. Хомякову” И. В. Киреевского послужили на­чаломдлительной “словесной войны” по вопросам о “самобытном пути” России и “народныхначалах”.[2]Рубеж 30-х и 40-х годов  — времяпервых схваток славянофилов с ихпротивниками — западниками. А. И. Герцен отмечал, что по воз­вращениилетом 1842 года из Новгорода в Москву он застал славянофилов и их порицателей, разделенных на враждующие“партии”, на два “стана”.[3] Ославянофилах и их противниках как о двух литературных “партиях”, стоящих к 1843году “как два лагеря друг против друга, каждый со своими шпагами”[4], писал всвоих мемуарах и П. В. Анненков.
Полемика со славянофилами  — первая крупная общественно-политиче­ская,философская, литературная дискуссия 40-х годов. В ней нашла свое идейное выражение борьба общественных группировоквокруг вопроса о путях развития России, русской культуры, русскойлитературы,— борьба, всё более обострявшаяся по мере приближения эпохи, идущейна смену крепостничеству.
Противниками славянофилов явились деятели,принадлежавшие к раз­личным направлениям. С критикой славянофильских взглядоввыступили, с одной стороны, представители так называемой “западнической” группи­ровки,приверженцы принципов буржуазного либерализма, как например П. В. Анненков, В.П. Боткин, К. Д. Кавелин, Н. X. Кетчер, с другой — поборники идей демократизма, материализма и утопического социализма — В.Г. Белинский и А. И. Герцен. Хотя споры представителей западническойгруппы с кругом Хомякова, Киреевских и Аксаковыхпостепенно отходили, на второй план,по сравнению с борьбой нарождавшейся революционной демократии с буржуазно-помещичьим лагерем, всё же они, несомненно, сыгралитогда положительную роль, оставив заметный след в идейной жизни России XIXвека.
В  общественно-политической   борьбе  России  последних   двух предреформенных десятилетий славянофильская группа заняла место на правом
фланге либерального лагеря. Имея немало сходственных черт с идеологией
“официальной народности”, славянофильские воззрения, однако, по ряду
вопросов отличались от взглядов группы Погодина и Шевырева. Славянофильствоявлялось в 40—50-х годах оппозиционной группировкой, исключая, правда, период1848—1849 годов, когда славянофилы, под впечатлением бурных    событий на Западе и из-за    опасения воздействия их на Россию, воздерживались от укоризненных замечаний вадрес правительства.
Славянофильская   критика  нередко   направлялась   против цензурного
произвола,  полицейской  опеки, бюрократического  засилья.  Славянофилы
ратовализа отмену крепостного права. Еще в своей статье о “Старом и
новом” А. С. Хомяков гневно отозвался о крепостном праве, охарактери­зовав егокак “мерзость рабства законного”[5].
Сосуществование двух противоположных тенденций— одной, проявлявшейся в постоянном тяготении к охранительным взглядам, другой,выражавшейся в суждениях, расходящихся с официальной идеологией — характернаячерта славянофильской концепции 40—50-х годов. В славяно­фильских воззренияхнашли свое отражение настроения той части помещичьих слоев, которые в эпоху,лежащую на грани феодального и капиталистического периодов истории России, вобстановке углублявшегося  кризисакрепостнической системы, с одной стороны, находились в поисках путей дляприспособления к растущим буржуазным отношениям — с другой, испытывая страх передкапиталистическим развитием, изыскивали средства, чтобы задержать его.Противоречивость многих суждений славянофилов по ряду важнейших проблем имелаглубокие социальные корни[6].
В своих философских взглядах славянофилыглавным образом исхо­дили из учения позднего Шеллинга. “В начале XIX векаШеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в XV, он открыл человеку неизвестнуючасть его мира… его душу”, писал В. Ф. Одоевский в “Русских ночах”[7].
 Шеллингианские положения были приспособлены ими к догмам православия: “… я думаю,— писал И. В. Киреевский, — что философия немецкая, в совокупности с темраз­витием, которое она получила в последней системе Шеллинга, может слу­жить унас самой удобной ступенью мышления от заимствованных систем к любомудрию самостоятельному, соответствующемуосновным началам древнерусской образованности и могущему подчинитьраздвоенную обра­зованность Запада цельномусознанию верующего разума”.[8]Симпатии Киреевского — ревностногоприверженца принципов “философии открове­ния” Шеллинга — на стороне техмыслителей, которые, подобно Шел­лингу, “требуют новой духовной силы внеразума”.[9] Особенноедостоин­ство философской системы Шеллинга Киреевский видит в том, что она имеет устремленность к слиянию “с верою в одноумозрительное единство”[10].                           
Отрицаязакономерности и единство исторического процесса, славянофилы усиленнопропагандировали схему, резко противопоставлявшую путь “внутренней правды”России  пути “внешней правды” Запада“рационалистической культуре” Запада..
Славянофильство горячоотстаивало православие, выступало апологетами старины, выдвигало требованиеразрыва с Западом.
Как изобилующий смутами ираздорами, обессиленный внутренним раздвоением и мечтательностью, ослабленный“латино-протестантской односторонностью” предстает Запад со страницпроизведений славянофилов.
Об умственной жизниЗапада славянофилы писали как об утратившей свою силу, обнаружившей“болезненные явления” еще со времен реформации и даже с предшествовавшей ейэпохи Возрождения.  О философской мыслиЗапада Киреевский говорил как о движущейся в замкнутом кругу и вернувшейся кпринципам Аристотеля.
Следует отметить,    что   славянофилам,    особенно А. С.Хомякову и  И. В. Киреевскому, отнюдь небыло присуще безоговорочное осуждение всего Запада.
Еще в статьях, помещенных    в   первых    номерах “Москвитянина”за 1845 год, Хомяков и И. В. Киреевский стали, противореча самим себе, отмежевываться,    по   выражению П.  В. Анненкова,    от “доморощенных   гонителей Запада”[11].
В “Обозрении современного состояниялитературы” И, В. Киреевский указывал, что те, кто отвергают всё европейское,отрывают себя от развития человечества. Он высказывался за использование того,что было или  есть “доброго в жизни Запада” и подчинение заимствованного “истинным”, “высшим” русскимначалам.
Стремления И. В. Киреевского в середине 40-хгодов сгладить острые углы славянофильской трактовки проблемы России и Запада исделать  менее уязвимым для критики одиниз важнейших принципов славяно­фильского учения не ускользнули от взора А. И.Герцена, записавшего в свой дневник: “... Иван Васильевич хочет как-то и сЗападом поладить; вообще он и фанатик эклектик”[12].
Разноречивость в суждениях И. В. Киреевского оЗападе в известной мере объясняется тем, что как сам автор “Обозрениясовременного состоя­ния литературы”, так и его единомышленники, обличая Запад,в то же  время испытывали сильноетяготение к реакционным идеям, в значитель­ной степени черпаемым иззападноевропейских источников.
Нередко, справедливо критикуя тех, кто былослеплен иноземным и предпочитал чужое своему, низкопоклонствовал передЗападом, славяно­филы, однако, сами по существу смыкались с отдельнымикритикуемыми ими деятелями в благоговении перед реакционными, консервативнымисторонами западноевропейской жизни.
Толки о “гниении Запада” особенно часто были вславянофильском кругу в 1848 — 1849 годах, когда напуганныереволюционной бурей, про­несшейся по Западной Европе, славянофилы наиболееяростно нападали на прогрессивные слои Запада и устами К. С. Аксакова заявлялио своем презрении к поднявшимся на борьбу народам Европы.
Славянофильская антитеза Запада и Востокараскрывается как анти­теза революции и России. Рассматривая историю Запада, какизобилую­щую “кровавыми переворотами”, славянофилы противопоставляли запад­нымначалам “самобытный путь” России. Исходным моментом в славяно­фильскихсуждениях о различии судеб русского и западноевропейских народов явиласьнорманистская версия о “призвании варягов”.
Одну из важныхотличительных особенностей Запада славянофилы видели в том, что государственность тамутвердилась не “по воле и убеждению народа”, не в результате призвания, как вРоссии, а путем завоевания и насилия: “... начавшись насилием, государстваевропейские должны были развиватьсяпереворотами”, — указывал И. В. Киреевский[13].    По-иному, по его мнению, шло развитиеРусской земли, не знавшей ни завоевателей, ни завоеванных, не могущей статьпочвой для социальной вражды.
Безмятежно мирной представлялась славянофиламдопетровская Русь, не ведавшая будто резкогоразделения сословий, покоившаяся на прочном союзе “народа с властью”. Идеальным общественным устройством славянофилысчитали то, которое было на Руси в XVII столетии, когда “всей землей” былизбран на престол Михаил Федорович и государственная власть постоянно обращалась за советами к “общественному мнению”— Земскому собору.
Полный грозных волнений, всколыхнувших страну,“бунташный век”, как охарактеризовал его Ключевский, являлся, по мнениюславянофилов временем апофеоза идеи единства земли и власти, царя и народа.Ha  усиленное внимание славянофилов кXVII веку указано было еще М. О. Кояловичем, заметившим, что славянофилы“передвинули карамзинский центр тяжести русской истории от времен Иоаннов ковременам Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича и занялись поисками в XVIIвеке “существенных особенностей и явлений русской исторической жизни.
              Резко отличая   допетровский    и    петровский периоды,  славянофилы” осуждали Петра I за разрыв “нравственной связи” снародом, призывая вернуться кидиллическим    временам    мирного   сожительства    народа и- власти. Возвращение к “самобытному пути” должнобыло, по их убеждению, гарантироватьРоссию от социальных потрясений. Мысльо чуждости революции    духу    России с наибольшей ясностью выражена в известной “Записке” К. С. Аксакова  1855 года — одном из программных документов славянофильской группы.Развивая тезис осовершенной антиреволюционности русского народа, в частности, расцениваявосстание 14 декабря  1825 года как плоднерусских начал, внесенных Петром, К. С. Аксаков недоумевает по поводу того,что правительству    постоянно    мерещатся какие-то “западные призраки” ионо изыскивает средства борьбы против несуществующего   в  России врага.
Следует заметить, что славянофильский тезис об исконной аполитич­ностирусского народа встретил одобрение в правящих кругах. Прочитав объяснение И. С.Аксакова, написанное им при его аресте в марте 1849 года, Николай I испещрилраздел, в котором автор повествует о нравственной порче на Западе, о духесмирения и покорности монарху, царящем в России, следующими замечаниями:“святая истина”, “слава богу”, “всё это справедливо”. На другом документе,принадлежащем перу брата И. С. Аксакова, К. С. Аксакову, ряд аналогичныхпометок сделан Александром II. На полях рассмотренной выше “Записки” К. С.Аксакова 1855 года, в том месте, где говорится, что русскийнарод не проявляет будто никакого интереса кполитическим правам и что ему якобычуждо стремление к участию в делах государственного управления, рукоюАлександра  II написано:  “Дай бог”.
 Боязньюсоциальных катастроф пронизаны мысли славянофилов о “народном духе”, об общинекак форме “народной жизни”. Славянофильская группа не раз заявляла о себе как о первой поднявшейзнамя народности в литературе и вызвавшей в русском обществе живой интерес кнароду, к общине. Декларируя о своем народолюбии, сла­вянофилы щедро адресовалипредставителям других общественных груп­пировок упреки в антипатриотизме.Славянофильская критика была заполнена рассуждениями о губительности отрываинтеллигенции от народ­ной стихии, о необходимости сближения общества снародом, важности всестороннего освещения народной жизни.
В своей трактовке проблемы народностиславянофилы исходили из признания “простого народа” носителем духа покорности ирелигиозности.  Вопрос о народностирассматривался ими как неразрывно связанный задачами,требовавшими, по их мнению, упрочения исконных русских начал, и преждевсего укрепления религиозного чувства.
И. В. Киреевский утверждал, что помыслы народаглав­ным образом направлены к тому, чтобы постичь истину православной веры А И.Кошелев говорил о религиозности как определяющей черте мировоззрения русскихлюдей, о православии как об основе силы и вели­чия народа: “Без православиянаша народность — дрянь. С православием наша народность имеет мировое значение”[14].
В этом аспекте решался славянофилами и вопросо народности в ис­кусстве. По словам славянофильского критика А. Н. Попова,“вопрос о народности в -искусстве исчезает перед вопросом об отношении искус­ствак религии”[15].С позиций религиозного истолкования проблемы на­родности в искусстве и подошелХомяков в частности к оценке картины А А Иванова “Явление мессии народу”. Непоняв демократической сущ­ности “Мессии”, не увидев в картине народа,пробуждающегося от без­молвия, Хомяков охарактеризовал гениальное творениеИванова как про­изведение церковной живописи, предвосхищавшее “иконопись в  ее высшем  значении.
Подтверждения своих взглядов нанародность славянофилы настойчиво искали и в русском народном поэтическомтворчестве. Отдавая должное заслугам славянофилов (особенно П. В. Киреевского иA.  Гильфердинга) в собирании памятниковфольклора, не следует, разумеется, упу­скать из вида и ту цель, которую онипреследовали своей деятельностью в области народного творчества. Подобно рядудругих реакционных ро­мантиков, славянофилы обратились к фольклору в угодутеории, в извращенном виде  освещающей  чаяния  народа, его подлинные   интересы стремления,  воспевающей отсталые, консервативные стороны народного быта.
  На народную поэзию как на основной  источник, из которого можно почерпнутьдрагоценные сведения о таких якобы “существенных сторонах русской народнойжизни”, как смирение и  покорностьсудьбе, указывал в “Русской беседе” Т. И. Филиппов в своей рецензии на пьесу А.Н. Островского “Не так живи, как хочется”. Фальсифицируя народную поэзию,славянофильский критик старался на нее опереться в своей проповедидомостроевских идей,  в  пропаганде реакционных взглядов на народ.
В  русских народных песняхславянофильская критика усматривала отражение мирного и спокойного ходанародной жизни. В героическом эпосе Киевской Руси, по словам К. С. Аксакова,запечатлелись  “чувство братства”,“чувство кротости”, “полный веселья образ русской общины”. Славянофильскаятрактовка  сущности народноготворчества  подверглась резкой критике состороны русских революционных демократов, камня на камне не оставивших от воззрений, проникнутых  духом идеализации “ветхозаветной старины”.Революционно-демократические публицисты вскрывали антинародный характер “теорийнародности”, проповедываемых Хомяковым, Киреевским, Аксаковым и ихединомышленниками.
В тесной связи со славянофильской концепцией народности находятсяи воззрения славянофилов на общину. Перед лицом распространения в России“общественных язв”, уже давно разъедающих тело Запада, сла­вянофилы усмотрели вобщине орудие сохранения социального мира в стране. Они считали общину основойнародной жизни, формой, рас­крывающейлучшие стороны человека, осуществляющей высший нравственный закон.
В предреформенные годы в славянофильской критике, наряду собычными для нее рассуждениями в 40-х годах об общине как о порождении “народногодуха” и “нравственном хоре голосов”, всё более оттеняется мысль об особой ролиобщины, о значении ее как меры, которая позволит крестьянству избежатьпауперизации и предотвратит появление пролета­риата в стране.
Известно, что поборниками общины выступали и представители демо­кратическоголагеря 50—60-х годов. Но совершенно очевидно, что между воззрениямиславянофилов на общину и деятелей, группировавшихся во­круг “Колокола” и “Современника”, имеется лишь внешнее сходство. Уславянофильских критиков были все основания отметить свое коренное несогласие сточкой зрения представителей демократического лагеря на общину. “Современник”,отстаивал принцип общинного землевладения в инте­ресах крестьянства,славянофильская критика — в интересах помещичьего класса Чернышевский в общине видел залог построении социализма (крестьянского социализма”), славянофилы —средство консервирования “самобытных”, патриархальных отношений.
Славянофилы в своих литературных вкусах и построениях быликонсервативными романтиками и убежденными противни­ками критического реализма. Новые противники реализма про­шлиискусы немецкой философии, и спорить с ними было нелегко. Они сражались, можно сказать, тем же оружием, что и при­верженцы реализма.
Среди славянофилов следует различать два поколения.К старшему, основавшему самоеучение, относятся И. В. Киреевский, его брат П. В. Киреевский, А. С. Хомяков. Кмолодому поколению, бравшему доктрину не в целости,— К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин.
Идеи славянофилов не могли создатьхудожественно ценной литературы.Выделяются лишь отдельные стихотворения Хомякова,К. Аксакова, И. Аксакова. Козырем в конкуренции с про­грессивнойреалистической литературой у них был С. Т. Аксаков (отец Константина и Ивана Аксаковых). Но С. Т. Аксаков не был собственно славянофилом,  а  какписатель-реалист  даже противостоял им. Он был другом Гоголя, ценил егокак автора “Ревизора” и “Мертвыхдуш” и порицал “Выбранные места из перепискис друзьями”. Именем Гоголя славянофилы явно спе­кулировали, используяего дружеские отношения с домом Акса­ковых.Позднее славянофилы малоуспешно старались привлечь к себеОстровского  как  бытописателя  москворецкой  старины.  Они пытались приспособить к себе “черноземнуюправду” Пи­семского, тем более что сам писатель уклонялся от передовых идей и как бы шел навстречу таким желаниям.Пытались они в своем “народном” духеистолковать и “Записки охотника” Тур­генева.Но все эти писатели не пошли вместе со славянофилами. Питаясь не столькособственным положительным литератур­нымопытом, сколько страхом перед реалистическими разобла­чениями российской действительности,способствующими перево­ротам,славянофилы разработали особую систему исторических и эстетических взглядов, которую сметодологической стороны можноквалифицировать как консервативный романтизм.
Сущность славянофильской доктринызаключалась в идее национальногоединения всех русских людей в лоне христиан­скойцеркви без различия сословий и классов, в проповеди сми­рения ипокорности властям. Все это имело реакционно-романтический, утопический характер. Проповедь идеи “русского на­рода-богоносца”, призванного спасти мир от гибели,объединить вокруг себя всех славян, совпадала с официальной панславист­ской доктриной Москвы как “третьего Рима”.
Но у славянофилов были и настроения недовольствасущест­вующими порядками.Царская власть, в свою очередь, не могла терпетьпокушений на свои устои даже в туманных рассуждени­ях славянофилов онеобходимости совещательных земских со­боров,особенно в заявлениях о необходимости личного освобож­дения крестьян, вобличениях неправого суда, злоупотреблений чиновничества,чуждых истинно христианской морали. Славяно­филы были представителями либерального дворянства, дально­видно начавшего искать выход из тупика, чтобыизбежать в Рос­сии революционных взрывовпо западному образцу.
Оппозиционность славянофилов была ограниченной. Писатели-реалистыи подлинные демократы, выносившие на себе главную тяжесть борьбы ссамодержавием, критиковали их за лож­ную народность, утонченную защиту основсуществующего строя.
Славянофилы старались возвысить свой престиж за счет то­го, чтопосле 1848 года западники, пережив разочарование в буржуазном утопическомсоциализме, стали разрабатывать идеи “русского общинного социализма”.Красноречивым приме­ром для них был эмигрант Герцен. Славянофилы давно тверди­ли,что в крестьянской общине сохранился дух подлинной на­родности, единенияклассовых интересов. При поверхностном взгляде получалось, что западники пришлина поклон к славя­нофилам. Известно, что и позднее находились теоретики, кото­рыеЧернышевского и народников, разрабатывавших идеи все того же крестьянского“общинного социализма”, относили к сла­вянофилам. Но сходство это толькокажущееся.
Для славянофилов община — средство сохранения патриар­хальности,оплот против революционного брожения, в конечном счете в противоречии стребованиями личного освобождения кре­стьян, средство удержания крестьянскихмасс в повиновении по­мещикам, воспитания в них смирения. А для революционныхде­мократов и народников община — форма перехода к социализму, прообразбудущего социалистического труда и общежития. Пусть эта доктрина былаутопической, но все же сущность общины и ее назначение трактовалисьреволюционными демократами в прямо противоположном по сравнению сославянофилами смысле.
Славянофилы любили выдавать себя за подлинных предста­вителей   русской   самобытности, народности. Они собирали фольклор, как отголосок  идеализировавшегося ими прошлого в жизнинарода. Они претендовали на создание особого внеклас­сового русского искусствавзамен русского   реализма,  который уже существовал. Все это былиреакционные утопическо-романтические абстракции. Славянофилы радовались любымпроявле­ниям противоречий в жизни Запада и пытались выдать Россию за оплотнравственных начал, якобы имеющую совсем иную историю, не чреватуюреволюционными потрясениями[16].
  Из романа И. С. Тургенева “Дым”:
Потугин: “Удивляюсь я своим соотечественникам. Все унывают, всеповесивши нос ходят, и в то же время все исполнены надеждой и чуть что, так настену и лезут. Вот хотя бы славянофилы: прекраснейшие люди, а та же смесьотчаяния и задора, тоже живут буквой “буки”. Все мол, будет, будет. Вналичности ничего нет, и Русь в целые десять веков ничего своего не выработала,нив управлении, нив искусстве, ни даже в ремесле…но постойте, потерпите. Всебудте. А почему будет, позвольте полюбопытствовать? А потому, что мы мол,образованные люди, — дрянь; но народ…о, это великий народ!.. Стоило быпризадуматься да попризанять у старших братьев, что они придумали – лучше нас ипрежде нас!”.
Литвинов: “Позвольте мне сделать вам одно замечание. Вот выговорите, что нам следует занимать, перенимать у наших старших братьев; но какже возможно перенимать, не соображаясь с условиями климата, почвы, с местными,с народными особенностями?”.
Потугин: “Кто же вас заставляет перенимать зря? Ведь вы чужоеберете не потому, что оно чужое, а потому что оно вам пригодно: стало быть, высоображаете…”[17].
***
“Западники — первоначальное прозвище оппонентов славянофилов вспорах о судьбах России. Отрицательный привкус слова выветрился. Остался знак –символ группы людей с определенным мировоззрением, отличающимся довольно резкоот общепринятого.
Отношение национального к общечеловеческому обыкновеннопредставляют себе как противоположность случайного – существенному, тесного иограниченного – просторному и свободному, ка