1.Под общим названием «енисейцы» енисейские народности (арины, ассаны,кеты, котты, пумпоколы и юги) были впервые объединены Й. Клапротом в 1823 г.,хотя бесспорные доказательства их родства по языковым данным были приведены М.А. Кастреном лишь в середине XIX в. Он же впервые использовал термин«енисейский» для обозначения языков этих народностей; так язык кетови югов назван у него енисейско-остяцким. Для обозначения всей семьи енисейскихязыков (Е.я.) термин окончательно закрепился лишь в 1950-1960-х гг. Выбортермина обусловлен тем, что исторически данные языки засвидетельствованыглавным образом в бассейне Среднего и Верхнего Енисея.
Название«кеты» (и соответственно «кетский») происходит от словаkє?t 'человек'. Оно вошло в обиход лишь при советской власти; раньше кетов июгов по аналогии с хантами и селькупами называли остяками. Некоторые кеты июги, особенно представители старшего поколения, до сих пор называют себяostygъn 'остяки'.
2.К середине XX в. сохранилось лишь два енисейских языка — кетский и югский.Кетский распространен по Енисею и его притокам от р. Подкаменной Тунгуски наюге до р. Курейки на севере. Наибольшее число кетов сохранилось в пос. Суломай(р. Подкаменная Тунгуска) и пос. Келлог (р. Елогуй).
Югскийязык находится на грани полного исчезновения. В свое время его диалекты былираспространены от г. Енисейска на юге до с. Ворогова на севере. Кроме того,установлено, что часть югов проживала в прошлом в верховье Кети (правогопритока Оби). В настоящее время сохранилось лишь несколько семей югов в с.Ярцеве и с. Ворогове на Енисее, которые родным языком уже не пользуются.
Впервой половине XVIII в. были еще распространены следующие Е.я.: аринский — ксеверу от г. Красноярска, ассанский и коттский — к югу от Красноярска,восточнее Енисея до Кана, пумпокольский — в верховье Кети. Есть основанияпредполагать, что на некоторых других Е.я. (или диалектах) еще говорили в этовремя некоторые группы бачатских телеутов (ашкиштимов) и койбалов(койбалкиштимов). Все эти Е.я. исчезли в XVIII в., кроме коттского, которыйсохранился в живом употреблении до середины XIX в. и был в последний раззаписан М. А. Кастреном в с. Агульском на р. Агул.
Е.я.XVIII в. не исчезли бесследно; материалы по этим языкам дошли до нас в виденемецко-енисейских или латинско-енисейских словариков, составленныхисследователями XVIII в. (Д, Г. Мессершмидтом, П. И. Страленбергом, Г. Ф.Миллером, Е. И. Фишером, П. С. Палласом), которые во время своих путешествий поСибири работали и среди енисейцев. В настоящее время эти материалы сталидостоянием науки благодаря обобщающей публикации А. П. Дульзона. Бесценныйматериал по коттскому языку собрал и опубликовал в середине XIX в. М. А.Кастрен.
Сведенияо распространении Е.я. в прошлом в Сибири дает нам другой источник — енисейскаятопонимия, тщательно исследованная А. П. Дульзоном. Установлено, чтокетско-югские гидронимы на -ses, -sis (кет., юг. ses 'река'), кроме ужеуказанных областей расселения кетов и югов, встречаются в значительномколичестве на р. Кети, р. Тыме, в верховьях р. Ваха, на р. Васюгане (левомпритоке Оби), на Иртыше, особенно на его правых притоках — Демьянке, Уе, Шише,Туе, Таре, а также в бассейне р. Томи, на территории Хакасии и в Северной Туве.Пумпокольские гидронимы на -tet (*tet 'река') также занимают значительнуютерриторию, а именно: верховье Кети, бассейн Чулыма ниже г. Асина, а отдельныеназвания этого типа уходят цепочкой на юг и юго-восток вплоть доСеверо-Восточной Тувы. Аринские гидронимы на -set, -sat (sat 'река') плотнопредставлены в бассейне Средней Оби, в частности на Кети, Чижапке и Чае;довольно широко распространены и аринские гидронимы на -kul' (kul' 'вода,река'). В междуречье Кана и Бирюсы распространены коттские гидронимы на -shet(shet 'река'). Небольшой ареал этих же гидронимов находится западнее Томи.Ассанские гидронимы на -ul (ul 'река, вода') занимают довольно обширный ареал,растянувшийся от Кана на востоке до бассейна Томи на западе.
ВсеЕ.я. (кроме кетского) бесписьменны. Есть, правда, предположение, что древниеенисейцы могли иметь письменность, поскольку ко времени возникновенияорхоно-енисейской письменности они находились в районе ее создания, но этопредположение пока не подтверждено конкретными фактами.
3.О числе говоривших на мертвых Е.я. точных сведений не сохранилось; современныхкетов и югов, по данным переписи населения СССР 1989 г., насчитывается 1113человек, причем югов осталось не более 15-20 человек; из них родным языкомпрактически никто не владеет.
4.Е.я. образуют совершенно изолированную в генетическом отношении семью. Опредполагаемых древних генетических связях енисейцев и их языков выдвинут целыйряд гипотез, которые основываются главным образом на сравнении данных кетского(отчасти коттского) языка с языками Юго-Восточной Азии, баскским,северо-кавказскими, сино-тибетскими, индейскими, бурушаски, ностратическими ит. д. (М. А. Кастрен, Й. Бэрн, Г. Рамстедт, А. Тромбетти, К. Доннер, Г.Коллинз, М. Деникер, Г. Е. Грум-Гржимайло, В. Г. Богораз, С. И. Вайнштейн, Р.В. Николаев, Н. Я. Марр, О. Г. Тайёр, А. П. Дульзон, Л. Лигети, Э. Г.Паллиблэнк, С. А. Старостин).
Невсе наблюдающиеся лексические параллели с другими языками можно возводить копределенной эпохе и определенной группе языков. Не исключено, например, чтонекоторые очень древние заимствования восходят к общеностратической эпохе. Вэтом плане можно рассматривать некоторые енисейские грамматические показателиместоименного происхождения, например, исходные указательные слова с огласовкойi 'этот' (ближний), u 'этот' (подальше), a 'тот' (дальний), точно совпадающие вЕ.я. и в реконструированном праностратическом языковом состоянии, а такжематериальную близость некоторых элементов в структуре личных местоимений.Наблюдается и значительное количество енисейско-ностратических лексическихпараллелей. Отмечаются также словарные общности между Е.я.и северо-кавказскими,Е.я. и сино-тибетскими языками.
Однаков условиях отсутствия хотя бы предварительных общеенисейских реконструкций, вчастности в области фонетики и лексики, а также без ретроспективного снятияразличных наслоений субстратного и/или суперстратного характера как результатадлительных исторических контактов Е.я. с языками других генетических групп, всевыдвинутые гипотезы не могут быть подкреплены надежными языковыми фактами.Исключением в этом отношении является лишь гипотеза С. А. Старостина (1984).Кроме того, решение таких сложных проблем требует комплексного подхода сиспользованием данных смежных наук — истории, археологии, этнографии,антропологии, мифологии и т. д.; построения, основывающиеся лишь налингвистических и — уже — лексических материалах, всегда будут оставаться вобласти гипотез. Не исключено, что Е.я., как и некоторые другие изолированныеязыки (бурушаски, эламский и др.), представляют собой островок так называемого«палеоевразийского» субстрата, который следует возводитьнепосредственно к архаическому языковому состоянию древней Центральной Азии.
Вопросычленения енисейской языковой общности не нашли пока однозначного решения. Унекоторых исследователей продолжает вызывать сомнения статус ассанского,пумпокольского и югского как самостоятельных Е.я.
Посохранившимся материалам XVIII в. коттский и ассанский языки очень близки другдругу, что как раз и служит порой основанием для их объединения в одинассано-коттский язык. Однако четко отграниченные друг от друга ареалы ассанскихи коттских гидронимов, различия в фонетике, лексике и грамматике заставляютрассматривать их как два самостоятельных енисейских языка, образующихассано-коттскую группу. Кроме того, исторические источники позволяютпредположить, что ассаны и котты сами себя осознавали как разные народности иосознавались таковыми со стороны своих соседей.
Несколькосложнее вопрос о пумпокольском языке. По мнению О. Тайёра, его следуетрассматривать как диалект кетского языка. Этот вывод основан на анализематериалов XVIII в. с пометой «пумпокольский», но без учета того, чтобольшая часть этих материалов, полностью идентичная соответствующим югским икетским словам, в действительности не имеет никакого отношения к пумпокольскомуязыку. Дело в том, что помета «пумпокольский» носила часто неязыковой, а территориальный характер, т. е. указывала на то, чтосоответствующее слово было записано в пумпокольской («остяцкой»)волости, а в этой волости (в верховье Кети) пумпоколы жили вперемешку с югами.И если сделать строгий отбор исконно пумпокольской лексики (с учетомотмеченного факта), то оказывается, что она более всего сближается с лексикой аринского,но не югского или кетского языков. Близость этих двух языков, которые,очевидно, образовывали арино-пумпокольскую группу в составе енисейской языковойобщности, обнаруживается, например:
(1)в наличии общих слов, которые отсутствуют в других Е.я. (ср. слова для«брат», «веревка», «голова», «дева»,«камень» и др. в материалах XVIII в.);
(2)в фонетических особенностях, отиличающих эти два языка от других Е.я., аименно: а) в сохранении инициальных согласных арин. k, пумп. h, например: арин.kina, пумп. hineang при асс. yna, in'e, кет. ynam, югск. yne 'два'; б) наличиисинкопы, которой нет в других Е.я.: арин. t'a:ma, пумп. tam-xo, асс., кот.tegama, ке. tagym 'белый'; в) одинаковых соответствиях в вокализме: арин. atie,пумп. atodu, асс. editu, etitu, кот. editu, кет. eddi, югск. є:tedu 'живой';арин. paj, пумп. baj, асс. pej, кот. pej, кет., югск. bej 'ветер'; арин. pieng,peng, пумп. bing, асс., кот. pang, кет., югск. ba?ng 'земля';
(3)в наличии смежных ареалов гидронимов в междуречье Енисея и Оби.
Конечно,различия между аринским и аумпокольским более существенны, чем различия междуассанским и коттским языками; тем не менее, у них наблюдаются специфическиеособенности, по которым они оба отличаются от других Е.я. и которые позволяютвыделить их в особую группу.
Современ М. А. Кастрена югский язык рассматривался как сымский диалект кетскогоязыка. Эта точка зрения господствовала до 1960-х гг., когда новейшиеисследования по югам и их языку заставили абсолютное большинствоисследователей, в том числе Е. А. Крейновича и, видимо, А. П. Дульзонаотказаться от традиционного взгляда и признать язык югов самостоятельныменисейским языком. Новая точка зрения на язык «сымских кетов» (т. е.югов) основывается не только на существенных различиях в фонетике, грамматическомстрое и лексике двух языков — кетского и югского, — почти исключающихвзаимопонимание их носителей, но и на фактах культурно-исторического порядка:наличие у этих двух народов разных самоназваний (кє? т и ju?k); существованиепредставления о них друг о друге как о разных народах, что, кстати, отражено ив мифологии, в частности, в мифе о гибели югов; различия в этноисторическомплане и т. д. Следовательно, два эти языка образуют кетско-югскую группу.
Вцелом можно, таким образом, исходить из следующего членения енисейской языковойсемьи: (1) ассано-коттская группа языков (ассанский и коттский языки); (2)арино-пумпокольская группа языков (аринский и пумпокольский языки); (3)кетско-югская группа (кетский и югский языки).
5.Хронология разделения общеенисейского праязыка на указанные группы языков, агрупп — на отдельные языки, требует специальных исследований. В этой областиимеется пока только одна работа М. М. Костякова, которая основывается налексикостатистических данных, полученных по методу М. Сводеша. Анализуподвергнута лексика коттского, кетского и югского языков, словарь которыхпредставлен наиболее полно. По полученным результатам коттский язык отделилсяот кетского и югского более 2000 лет тому назад (период активизации гуннов вЦентральной Азии), а кетский от югского — менее одного тысячелетия. Несмотря наусловный и приблизительный характер этих данных, они несут все же известнуюобъективную информацию о хронологии разделения общеенисейского языка.
6.Типичные фонетико-грамматические характеристики.
Фонетика
Посвоему консонантному коэффициенту (югский язык — 1,27, кетский язык — 1,29), ноособенно по высокой частотности переднеязычных шумных смычных и аффрикат(югский язык — 16%, кетский — более 14%) Е.я. отличаются от окружающих языков,хотя по другим фоностатистическим данным обнаруживают поразительное сходство сними.
Различиемежду кетским и югским языками объясняется ротацизмом d > r, r' винтервокальной позиции. Можно также предполагать спирантизацию d, t > s, sh,j, если учесть межъязыковые соответствия t: s, sh; d: j, Ø. В Е.я.исторически засвидетельствовано пять рядов шумных смычных — лабиальный,дентальный, палатальный, велярный, увулярный. К общим ареальным особенностямданного региона можно также причислить ларингализацию-фарингализацию.
Издругих особенностей енисейского консонантизма следует выделить следующие дветенденции: а) к устранению скоплений согласных в начале и конце слогов (кромедвусогласных стыков слогов внутри слов); б) к разграничению финалей иинициалей: так, за известными исключениями, согласные r, l, m, n, ng, jвстречаются только в исходе слогов; b, d, g, ph, th — в начале слогов (звонкиечаще внутри слов).
Дляенисейского вокализма характерны четыре ступени подъема языка и наличиечередований аблаутного характера. Обе эти особенности исторически связаны сослоговой акцентуацией (слоговыми тонами), которая резко отличает Е.я. отокружающих, в которых в свою очередь представлена гармония гласных,отсутствующая в Е.я.
ВЕ.я. широко используются слоговые тоновые оппозиции для дифференциациилексических единиц и форм числа имени, например: юж.-кет. 1s'ul' 'кровь',2s'u?l' 'нельма', 3s'u:l' 'нарта', 4s'ul' 'крюк для детской люльки'; югск. 1tap'обруч', мн. ч. 4ta:p.
Морфология
Формальныеспособы выражения грамматических значений в Е.я. типологически весьмасвоеобразны. По строению глагольных и именных словоформ Е.я. являются языкамиагглютинативного типа; в их морфологии представлена и суффиксация, ипрефиксация, и инфиксация, хотя эти приемы и варьируют от языка к языку. Так, вкетско-югской группе наблюдается, как правило, префиксация лично-субъектныхглагольных показателей (югск. d-uragy?ng 'я мою', k-uragy?ng 'ты моешь',d-uragy?ng 'он моет', da-uragy?ng 'она моет', d-uragyngyn 'мы моем',k-uragyngyn 'вы моете', d-uragyngyn 'они моют'), тогда как в других Е.я.преобладает в соответствующих случаях суффиксация (кот. urka:k-ng 'мою я',urka:k-u 'моешь ты', urka:k 'моет он/она', urka:g-an-tong 'моем мы',urka:g-an-ong 'моете вы', urka:g-an 'моют они'). Иногда к первому типупричисляют пумпокольский язык, опираясь при этом на анализ югских форм,включенных ошибочно в пумпокольский словарик; ср., однако, парадигмупумпокольского глагола 'стоять', приводимую А. П. Дульзоном.
Несмотряна довольно развитую морфологию (система склонения и глагольного спряжения),Е.я. характеризуются известной размытостью границ между традиционно выделяемымичастями речи. В случаях типа югск. i?r 'песня', 'петь', 'певчий' целесообразнейпоэтому говорить не об омонимии в обычном смысле, а об исходном синкретизме,когда подобные слова-синкреты трудно строго соотнести с традиционно выделяемымикардинальными частями речи — существительными, глаголами, прилагательными,наречиями. Отсутствие четкого ограничения существительных от прилагательных иглаголов, глаголов от прилагательных, прилагательных от наречий — характернаяособенность Е.я. Основываясь на фактах коттского языка, М. А. Кастрен писал,что поскольку все корневые слова являются, собственно, субстантивами, то именносубстантивность является исконным значением коттских знаменательных слов.Енисейское слово соотносится с той или иной традиционной частью речи лишь взависимости от своей функциональной характеристики в предложении исоответствующей морфологической оформленности; сравним следующие примеры: югск.ures 'дождь', tuda urezdang 'это к дождю', urachi 'идет дождь', uro:rchi 'дождьшел'; кот. hama: het 'хороший ребенок', hama:-tang 'я хороший', hama?ata:kng 'яего люблю'; югск. xє? dyl 'большой ребенок', by hє:s 'он начальник', (букв.'большой'), xє:di:je 'я расту'; югск. xa:p 'дома', xa:bdi 'я дома', di-xa:psax'я захожу (домой)'; югск. da?x 'жить', 'жизнь', dija-dъx 'я живу', do:r-dъx 'яжил'; кет. do?n 'нож', do?n dibbet ~ dons'ivit 'я нож делаю'.
Наиболеелегко категориальная принадлежность, несомненно, устанавливается у енисейскихсубстантивов, потому что, кроме всего прочего, они отмечены четкой именнойклассификацией; каждое существительное обязательно относится к одному из трехклассов — мужскому, женскому или вещному. За этой именной классификациейпросматривается четкая оппозиция «одушевленный / неодушевленный»(«активный / неактивный»), хотя сохранились и реликты более дробнойклассификации именной лексики в древности. Любопытно, что огромное числорусских заимствований в современном кетском и югском языках, как правило,меняют свои родовые характеристики в соответствии с семантическими основаниямиклассификации исконно енисейской именной лексики этих языков. Классная системапронизывает в Е.я. всю морфологию имени и глагола. Классная принадлежностьимени маркируется морфологически, хотя в структуре самого имени в формеосновного падежа нет формальных классных показателей, эту информацию несутпадежные показатели и грамматические форманты в структуер слов, согласующиеся сименем (глагол, местоимения, числительные, прилагательные / наречия).
Всфере имени можно в зависимости от классной принадлежности существительныхговорить о женском, мужском и вещном склонении, если учитывать парадигмы ед. имн. числа: в ед. числе выражена оппозиция «мужской / немужской», а вомн. числе — «вещный / невещный»:
Ед. число Мн. число (I) мужской мужской невещный (I) женский (II) немужской женский вещный (II) вещный
Доминирующейво всей падежной системе является оппозиция «основной падеж / родительныйпадеж», так как все прочие падежи основываются на этих двух падежах, аименно: на родительном — дательный, местно-личный, исходный,предназначительный, а на основном — местно-пространственный, орудно-совместный,продольный, лишительный и звательный. Статус некоторых енисейских падежейнеясен, так как не установлены критерии для отграничения падежных форм отпослеложных конструкций, а притяжательных форм имени — от форм родительногопадежа (по своему звуковому оформлению показатели родительного падежа ипосессивные префиксы, как правило, совпадают).
Общиечерты эволюции енисейского склонения сходны с соответствующими явлениями вностратических языках. Так, для Е.я. реконструируется два ряда личныхместоимений, обозначавших соответственно субъект состояния и субъект действия.Позднее местоимения активного ряда, обозначавшие субъект действия,переосмысливаются в формы родительного (
Уенисейских личных местоимений можно отметить еще следующую важную особенность:отсутствие формы личного местоимения 3-го лица для замещения неодушевленныхсуществительных.
Сохранилисьнекоторые черты классной дифференциации в способах образования форм числасуществительных. Так, в кетском, коттском и югском языках среди разнообразныхспособов образования мн. числа существительных (чередование корневых гласных,чередование согласных финалей, супплетивизм, чередование акцентуационных типови др.) доминируют суффиксы -n, -ng; при этом показатель -n получают, какправило, одушевленные, а -ng — неодушевленные существительные, если выбор этихграмматических показателей не обусловлен иными факторами, например,фонетическими.
Всистеме глагольного формообразования классная дифференциация наиболее полнопредставлена в лично-субъектных и лично-объектных показателях 3-го лица,особенно в кетском и югском языках. Личные показатели в Е.я. представлены двумясериями, получившими в литературе условные названия Б и Д. В кетско-югскойгруппе показатели серии Б выступают лишь в качестве префиксов и инфиксов, а вкоттском — в виду инфиксов и суффиксов (см. выше). Показатели серии Дпредставлены в кетско-югской группе в виде префиксов, инфиксов и суффиксов, а вкоттском — только в виде суффиксов. В качестве суффиксов показатели серии Двстречаются во всех Е.я. в предикативных синтагмах типа кот. ini 'здесь', но ajini-tang 'я здесь', u ini-u 'ты здесь', uju ini-tu 'он здесь', uja ini-ta 'оназдесь', uniang ini-jang 'они здесь' и т. д.; ср. кет. aqta-di 'я хороший',aqta-gu 'ты хороший', aqta-du 'он хороший', aqta-da 'она хорошая', aqta-m 'этохорошее'. Собственно, в коттском и, видимо, в других исчезнувших Е.я.показатели серии Д представлены только как предикативные суффиксы.
Глагольнаясистема в Е.я. необычайно сложна. Даже в кетском и югском языках, несмотря нанакопленный огромный материал, до сих пор практически не выявлены все типыглагольного спряжения, так как любой новый глагол в речи кетов и югов можетнеожиданно продемонстрировать свою особую структуру. Число словоформ упереходного глагола может достигать нескольких сот (при учете различий по лицу,числу, времени, виду и т. д.).
Другаяособенность енисейских глагольных форм состоит в том, что в них размытыграницы, во-первых, между процессами слово- и формообразования, а во-вторых — между собственно временными и видовыми оттенками значения, и эти явленияпредстают скорей в виде недифференцированных образований с широкой семантикой,хотя, с другой стороны, наблюдается необычайно детализованная,конкретизированная передача способа действия. Последнее особенно характерно дляглаголов, обозначающих различные виды хозяйственной деятельности илипередвижения в пространстве.
Сглагольными показателями Б и Д исторически связаны две серии глагольных форм.Учитывая, что показатели Б полностью совпадают с формантами родительного падежаи притяжательными префиксами, а показатели Д — с формантами, оформляющимипредикативные компоненты в составе предикативных синтагм типа кот. fu:p kasaktu'сын молодой (есть)', pope:cha koashta 'сестра красивая (есть)', можнопредполагать, что показатели Б оформляли формы действия, а показатели Д — формысостояния (это, впрочем, не противоречит более поздней инновации в кетском июгском, где показатели Д часто уже переосмыслены). Таким образом, проблемапоказателей Б и Д оказывается тесно связанной с вопросом об исконном строепраенисейского предложения в плане контенсивной типологии (активный, эргативныйили номинативный строй).
Синтаксис
Данныепоказывают, что активной или эргативной кнструкций как таковых в Е.я. нет, нонаблюдаются некоторые черты, сближающие их с языками данной типологии. Вкоттском языке сохранились в качестве лично-субъектных только глагольныепоказатели серии Б, полностью совпадающие, как уже говорилось, с формантамиродительного падежа, т. е. сохранился тип посессивной конструкции, ср.: осн. ai'я' — род. aing, agatha:k 'рубить дрова', agatha:kang 'рублю дрова' (ноngaitean 'я хочу', букв. 'мое желание', а также nga:ma 'моя мать', ngop 'мойотец' и т. д.).
Впростом предложении Е.я. доминирует глагольная форма, а именные (илиместоименные) члены обычно конкретизируют различные глагольные показатели. Вглагольной словоформе наблюдается поэтому тенденция к отражению в ее составевсех элементов предложения, и она уже сама по себе — предложение, так каксодержит указание и на субъект, и на прямой объект.
Объединениепростых енисейских предложений в сложные осуществляется сочинением иподчинением. Конкретно выявлены следующие приемы организации сложныхпредложений: а) только посредством интонации: кот. Haraito:polok ala:ten 'Онпоел, он лег спать'; югск. Ъtn sim di:souo:rgen, ъnnang dufyn bъ:s'e 'Мы бырыбу добывали, у нас самоловов нет'; б) посредством союза и интонации: югск.Askej bam dъ:ne, abang bylє dong sikng 'Когда умерла моя мать, мне было тригода'; в) посредством падежного показателя и интонации: кет. Assano dє?ngongon'dingal', yn єkng bi:mnem 'С тех пор как охотники ушли, прошло два дня';г) посредством служебного слова и интонации: кет. Savots'i:s' tavRot ba?ng, utns'o:ng dugin 'Где кучка вещей лежит, там мыши живут'.
Кромерусских союзов i, da, ili и др., употребляющихся в Е.я., отмечены лишь немногиесоюзы, восходящие к енисейским наречиям или послелогам, и выделение исконноенисейских союзов в общекатегориальном плане весьма проблематично. Приоформлении сложных предложений употреблялись не союзы, а морфологическиематериальные средства; но основная масса енисейских сложных предложенийхарактеризовалась вообще отсутствием каких-либо специальных материальныхсвязующих элементов (признак довольно позднего происхождения енисейскогогипотаксиса вообще). Первыми признаками гипотаксиса можно считать присоединениеспециальных морфологических показателей связи между частями сложногопредложения к словоформе зависимого предиката.
Лексика
Наиболеепоздними иноязычными элементами в Е.я., несомненно, являются русские, ихособенно много в современных языках — кетском и югском, слова изобщественно-политической, административно-хозяйственной, культурной и бытовойобластей свободно заимствуются.
Важноеместо занимают заимствования из соседних уральских и алтайских языков,проникновение которых в Е.я. началось в глубокой древности и продолжается визвестной мере до сих пор, если учесть современные кетско-селькупские икетско-эвенкийские контакты (смешанные браки, совместная хозяйственнаядеятельность, совместное проживание и т. д.).
Изнаиболее характерных особенностей организации лексики Е.я. следует отметитьследующие:
1)Случаи лексической недифференцированности слов как результат нерасчлененногоотображения енисейским языковым сознанием соответствующих понятий (кет., югск.bє?p 'зять, дядя, муж старшей сестры'; bis'єp 'брат, сестра'). Как ужеотмечалось, эту особенность Е.я. наглядно иллюстрируют примеры синкретизмачастей речи типа кет. kal', югск. ka:r 'война, битва, сражение, бой, воевать,военный, боевой и т. д.'. Эти явления трудно поддаются определению их какслучаев омонимии либо полисемии (типа югск. x,ep 'дед', 'луна').
2)Обратные случаи — чересчур дробная лексическая дифференциация слов, чтовыражается в отсутствии общеродовых понятий при наличии целого ряда видовых,например: кет. his' 'хвост птицы', hodap 'хвост рыбы', hu:t 'хвост животного';югск. bє?t' 'снег, падающий хлопьями', tik 'снежный покров на земле', toxpyl'снег на ветвях деревьев' и т. д.
3)Слабое развитие словообразования. Отсутствие продуктивных деривационныхаффиксов компенсируется в значительной мере различными полуаффиксами,возникшими на основе широкого распространения определительного словосложения.
Список литературы
АлексеенкоЕ. А. Кеты. Историко-этнографические очерки. Л., 1967.
ВернерГ. К. Коттский язык. Ростов-на-Дону, 1990.
ВернерГ. К. Реликтовые признаки активного строя в кетском языке // ВЯ, 1974, № 1.
ВернерГ. К. Сравнительная фонетика енисейских языков. Таганрог, 1990.
ДолгихБ. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. М., 1960.
ДульзонА. П. Кетский язык. Томск, 1968.
Кетскийсборник. Антропология, этнография, мифология, лингвистика. Л., 1982.
Кетскийсборник. Лингвистика. М., 1968.
Кетскийсборник. Лингвистика. М., 1995.
Кетскийсборник. Мифология, этнография, тексты. М., 1969.
КрейновичЕ. А. Глагол кетского языка. Л., 1968.
КостяковМ. М. Время расхождения кетского и коттского языков по данным лексикостатистики// Вопросы строя енисейских языков. Новосибирск, 1979.
ПоляковВ. А. Способы лексической номинации в енисейских языках. Новосибирск, 1987.
ПоротоваТ. И. Категория множественности в енисейских языках. Томск, 1990.
СтаростинС. А. Гипотеза о генетических связях сино-тибетских языков с енисейскими исевернокавказскими // Древнейшая языковая ситуация в Восточной Азии. М., 1984.
ЧленоваН. Л. Хронология памятников карасукской эпохи. М., 1972.
Bouda K. Die Sprache der Jenissejer // Anthropos, 1957, 52.
Castren M.A. Versuch einer jenissei-ostjakischen und kottischenSprachlehre. SPb., 1858.
Tailleur O.G. Contribution a la dialectologie ienisseienne: lesparlers denka et poumpokolsk // Communication et rapports du Premier CongresInternational de Dialectologie generale. Louvain, 1964.
Tailleur O.G. Traits paleo-eurasiens de la morphologie ienisseienne// Etudes finno-ougriennes. Paris, 1994, t. XXVI.
Werner H. Das Klassensystem in der Jenissej-Sprachen. Wiesbaden,1994.
Werner H. Vergleichende Akzentologie der Jenissej-Sprachen ( в печати).
Werner H. Zur Typologie fer Jenissej-Sprachen. Wiesbaden, 1995.
Г.К. Вернер. ЕНИСЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ.