1. ВСТУПЛЕНИЕ
Всамом деле, перефразируя известные стихи Тютчева, дано ли нам, современникам,узнать, какой будет русский язык в грядущем столетии? В науке на этот счетсуществуют разные мнения. Одни ученые с уверенностью говорят о практическибезграничных возможностях современной прогностики. Ведь еще выдающийся русскийученый К.А. Тимирязев как-то заметил: «Никто так не ошибался в своих предсказаниях,как пророки ограниченности человеческого знания». Другие, скептики ималоверы, пишут так: «Мысль о возможности предвидеть языковые изменениялишена оснований. Вообще будущее не является предметом познания». Кто жеправ? Об инертности научного мышления ярко сказал в книге «Чертыбудущего» известный писатель и ученый Артур Кларк: «Шестернивоображения могут завязнуть в избыточном бремени знаний. Когда выдающийся, ноуже пожилой ученый заявляет, что какая-то идея осуществима, он почти всегдаправ. Когда он заявляет, что какая-либо идея неосуществима, он, вероятнеевсего, ошибается» (Кларк, 1966, 37-38).
Нашевремя — время массовых социально-экономических прогнозов. Как и планирование,прогнозирование развития общества становится не данью преходящей моды, аосознанной и устойчивой потребностью. Прогнозируется сейчас практически всё:добыча и потребление угля, нефти газа, врачи прогнозируют эпидемии гриппа,работники текстильной и обувной промышленности ломают голову над судьбами моды,утверждая, впрочем, что в поведении даже этой «капризной дамы»наблюдается довольно строгая повторяемость, цикличность. Важно при этомподчеркнуть высокую достоверность научно-технических предсказаний. В книге«Тайны предвидения» (М., 1977) отмечается, что прогнозы первой четвертинашего века сбылись на 75%.
2. НЕОБХОДИМОСТЬ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ПРОГНОЗОВ
Напуть прогнозирования, научно обоснованного предвидения будущего вступает инаука о языке. И вызвано это отнюдь не праздным любопытством. Не случайноисторик русского языка А.А. Потебня недвусмысленно утверждал: «Основнойвопрос всякого знания: откуда и, поскольку можно судить по этому, куда мыидем» (Потебня, 1968, 5).
Несекрет, что сегодяншяя норма литературного языка существует нередко в двух, аиногда и более вариантах. Одни, например, говорят творо'г, индустри'я,и'скрится, другие — тво'рог, инду'стрия, искри'тся. Старшее поколение, какправило, произносит: коне[ш]но, ску[ш]но, у молодежи все чаще встречаетсясближение с орфографией: коне[ч]но, ску[ч]но. Да и не только у молодежи.Жесткая конкуренция продолжается в грамматике. Формы докторы, профессоры ушли впрошлое, уступив новым доктора, профессора, но ведут борьбу за выживание токарии токаря, инструкторы и инструктора, корректоры и корректора. Какие из этих иподобных вариантов окажутся победителями? Языковед, который занят составлениемсловарей и грамматик, должен оценить такие факты объективно, и не только спозиции сегодняшнего дня, но и с учетом языкового «завтра». Ведьистория жестоко мстит тем, кто основывается на языковом пуризме и пытаетсяостановить естественный ход вещей.
Такимобразом прогнозирование развития языка и установление перспективных, наиболеевероятных форм выражения в будущем — это не отвлеченная схоластика, негимнастика ума, а нужное дело, подсказанное самой общественной жизнью.
3. ЯЗЫК И ПОСТУЛАТЫ ПРОГНОСТИКИ
Однакоудовлетворяет ли наш прогнозируемый объект (литературный язык) тем постулатампрогностики, которые гарантируют наиболее надежные, оптимальные результаты?Думается, да. Судите сами.
3.1.Инерционность прогнозируемого объекта
Первымусловием для получения надежных прогнозов служит инерционность исследуемогообъекта, т.е. эволюционный характер его развития, отсутствие резких скачков,катаклизмов. Сейчас уже нет необходимости доказывать, что язык, как и все внашем мире, не стоит на месте, а изменяется, развивается. Между темчеловечество долгое время верило в неизменную, статичную природу языка.
Нонам важно подчеркнуть другое. Эволюция языка протекает медленно, его развитие,обновление складывается из мельчайших, незаметных сдвигов, накоплений и потерь,не нарушающих преемственность языковых навыков. Не случайно развитие языкаиногда образно сравнивают со зрительно не воспринимаемым движением часовойстрелки. Более заметные изменения происходят в лексике, быстро реагирующей насобытия в общественной жизни. Глубинные же уровни языка — фонетика, морфология,синтаксис — развиваются по своим внутренним законам и мало зависят отсоциально-экономических факторов. Не случайно поэтому выдающийся лингвист илитературовед Роман Якобсон как-то заметил: «Известные языки мира — какдревние, так и современные — своей фонологической и грамматической структуройникак не отражают степень культурного развития общества». (Якобсон, 1985,379). Итак, язык представляет собой достаточно инерционную систему и поэтомуудовлетворяет первому постулату прогностики.
3.2.Долговременные тенденции и экстраполяция
Второеусловие прогностики, обеспечивающее относительно надежные результаты,заключается в наличии у объекта прогнозирования долговременных иоднонаправленных тенденция развития. Дело в том, что при экстраполяции, т.е.при перенесении в будущее устойчивых черт прошлого и настоящего, нельзязабывать о зависимости между базовым периодом и дальностью прогноза. Базовымпериодом называют срок действия однонаправленной тенденции. Считают, чтонадежный прогноз может быть получен только в том случае, если его дальность непревышает одной трети базового периода. А есть ли в языке долговременные иоднонаправленные тенденции развития? Конечно. Возьмем, например, оттяжкуударения у существительных мужского рода ближе к началу слова. Этооднонаправленный процесс (в науке он называется рецессией ударения)продолжается как минимум два столетия. В прошлом говорили: возду'х, возгла'с,призра'к, клима'т, профи'ль, конку'рс, скульпто'р, фундаме'нт и т.п. Еще вначале XX века конкурировали тока'рь и то'карь, на'сморк и насмо'рк, загово'р иза'говор. Во времена Пушкина произносили только загово'р. Сравните:«Опальному изгнаннику легко обдумывать мятеж и загово'р» (БорисГодунов). Теперь все скажут за'говор, ударение сместилось к началу слова. А чтобудет с ударением до'говор, которое еще недавно словари усердно браковали, атеперь признали допустимым, хотя и несколько сниженным вариантом? Ведь такговорят не только среди интеллигенции, новое ударение до'говор встречается дажеу известных поэтов. Например:
Ноты не пугайся.
Ядо'говор наш не нарушу.
Небудет ни слез, ни вопросов,
Нидаже упрека.
(О.Бергольц. Ничто не вернется...)
Исходяиз наличия долговременной и однонаправленной тенденции в перемещении ударения услов мужского рода, можно ожидать, что в будущем установится именно такоепроизношение: до'говор, тво'рог, пла'нер и т.п. Хорошо это или плохо? Авторуэтих строк новое ударение режет слух. Но что стоят вкусовые оценки передобъективными закономерностями развития языка! Ведь многое, что казалосьразрушительным для языка и вызывало гневное осуждение, впоследствии оказывалосьнеобходимым и даже благодетельным.
3.3.Знание причины и вероятность прогнозов
Повышениевероятности прогнозов в значительной мере зависит от знанияпричинно-следственной связи происходящих явлений. Известно, что одна и та жепричина при одних и тех же условиях приводит к одинаковым или, во всяком случае,сходным результатам. В современном языкознании установлены многие причины,порождающие изменение языка: действие внутренней и внешней аналогии,преодоление избыточности информации, стремление к системности и многие другие.Ограничимся одним примером. Долгое время формы женского рода у краткихприлагательных и страдательных причастий пользовались особой привилегией: вотличие от других форм ударение у них падало на окончание. Еще недавно словарирекомендовали: жесто'к, жесто'ко, жесто'ки, но жестока'; скло'нен, скло'нно,скло'нны, но склонна'. Под действием аналогии происходит выравнивание ударения,формы женского рода постепенно теряют свою особенность: стали говорить нежестока', а жесто'ка, не склонна', а скло'нна. И заметься, потеря избыточного различительногопризнака оказалась в целом полезной для самих говорящих (особенно для изучающихрусский язык) — ведь теперь не надо напрягать память. Система ударениястановится более стройной, организованной. Поэтому в будущем можно ожидатьраспространения этого процесса на другие слова: станут говорить не взята', авзя'та, не продана', а про'дана и т.п.
3.4.Статистика и лингвистическое прогнозирование
Естественно,что научное прогнозирование немыслимо без привлечения обширных, математическиобработанных материалов. Новые автоматизированные способы сбора и обработкиинформации открывают широкие перспективы перед статистикой, данные которойслужат важной опорой языкового прогнозирования. Наука о языке накопила уженемалое количество статистических сведений, причем с учетом возрастных ипрофессиональных отличий информантов. Так долгое время велись ожесточенныеспоры относительно правильности форм родительного падежа множественного числа:грамм, апельсин, помидор, вместо традиционных граммов, апельсинов, помидоров.Социологическое обследование показало, что подавляющее большинство, независимоот возраста и профессии, употребляют сейчас именно бракуемые грамматиками формыбез окончания -ов. При обработке магнитофонных записей выяснилось: из 400информантов все 400 употребили форму грамм, а не граммов, 394 человека сказаликилограмм помидор и только четверо — помидоров. Глубоко прав был знатокрусского языка Корней Чуковский, когда писал: «Теперь мне даже странновспомнить, как сердило меня на первых порах нынешнее словосочетание: сто грамм.»Не сто грамм, а сто граммов!" — с негодованием выкрикивал я. Номалу-помалу привык, обтерпелся, и теперь эта новая форма кажется мне совершеннонормальной" (Чуковский, 1962, 17). Жизнь взяла верх над грамматическойдогмой. Академическое издание «Русской грамматики» (М., 1980)признало нормативными обе формы: граммов и грамм.
Количественныесведения получены сейчас о многих фактах литературного языка. Вышли в светчастотные словари, в ряде вузов страны составляются словари языка отдельныхписателей, с помощью ЭВМ создаются исчерпывающие списки слов к ихпроизведениям. Известно, например, что Пушкин употребил в сочинениях и письмах21 290 разных слов. Имеются данные и о количестве слов у других писателей:Гомер — около 9000 слов, Шекспир — около 15 000 слов (по другим источникамоколо 20 000 слов), Сервантес — около 17 000 слов, Гоголь (только «Мертвыедуши») — около 10 000, Шевченко — около 10 000 слов, Есенин — 18 890 слов.Но больше всего разных слов содержится в произведениях В.И. Ленина — свыше 37500 (см. Словарь языка В.И. Ленина. Алфавитно-частотный словоуказатель кПолному собранию сочинений. Т. I-II. М., 1987).
Такимобразом, мы можем признать, что сам прогнозируемый объект (язык) и состояниенауки о нем в целом удовлетворяют основным постулатам прогностики. Конечно,было бы опрометчивым думать, что языковые прогнозы (впрочем, как и любыепрогнозы) гарантированы от ошибок. Статистика еще не охватила все стороныязыка, не все причины и пружины языковых изменений раскрыты с достаточнойдостоверностью. В начале XX века известный русский языковед В.И. Чернышевпризнавался: «Нелегко определить… что является современным в языке, чтостоит в нем прочно, что является случайным наносом, что отжило свой век»(Чернышев, 1970, 449). И хотя наука с тех пор ушла далеко вперед, эти слова взначительной степени применимы и к нашему времени. В преобразовании языканередко участвует множество взаимодействующих и скрытых от непосредственногонаблюдения факторов. «Природа, — как писал Леонардо да Винчи, — полнабесчисленных причин».
Ноесли мы не в силах подчас сделать прогноз относительно какого-либо отдельногослова, поведение которого может зависеть от множества непредсказуемыхобстоятельств, то в гораздо большей вероятностью можно говорить о некоторыхобщих чертах языка в будущем. Исследование и последующая экстраполяцияустойчивых тенденций в развитии языка служит, пожалуй, самым надежным компасомлингвистических прогнозов, именно это позволяет навести мосты между настоящим ибудущим.
4. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ РУССКОГО ЯЗЫКА В БУДУЩЕМ
Чтоже ожидает наш язык в ближайшие десятилетия грядущего века? Ставя перед собойтакую ограниченную задачу, мы вправе надеяться на более вероятныепредположения, к тому же языкознание еще не накопило достаточных данных длядолговременного прогноза языковых изменений. Д. Томсон в книге«Предвидимое будущее» заметил, что, оставаясь на почве реального,вообще можно делать предположения не дальше чем на 100 лет вперед.
4.1.Сближение общелитературного языка с языком науки
Оглядываясьназад и учитывая неоднократно возросший ныне авторитет науки, углублениенаучного мировоззрения, мы закономерно можем ожидать в будущем дальнейшего иеще более тесного сближения общелитературного языка с языком науки. Еще вначале XX века В.И. Ленин считал необходимым разъяснять в тексте своих работсмысл таких слов: эволюция, концепция, тенденция, а в Словаре Ушакова словаперспектива, принцип, проблема снабжались пометой «книжное», тотеперь такие слова известны всем и употребляются без стилистическихограничений. Слова науки стали проникать в литературный язык еще в XVIII веке.Сейчас они хлынули в нашу речь мощным, неиссякаемым потоком: акселерация,антибиотики, биотоки, геронтология, гидропоника, голограмма, датчик,запрограммировать, канцерогенный, компьютер и тысячи других, еще недавноневедомых нам. подсчитано, что около 50% неологизмов приходится натерминологическую лексику. Но суть дела даже не в количестве. На наших глазахпроисходит их качественное преобразование — метафорическое переосмысление. Малокого смутят сейчас такие выражения: душевная травма, моральный вакуум, вирусстяжательства, синдром неуверенности, инфляция совести и т.п. Еще пять-шестьлет назад мало кто слышал о книжном слове «аура» (по-греческибуквально: дуновение, воздушный ореол; в терминологическом смысле егоиспользовали физики и медики). Сейчас это словечко прокралось в прессу ихудожественную литературу. Например: «С Капицей вынуждены были считаться,его поведение создавало ауру неподчинения, а неподчинение — то, что смущаетчиновные души» (Д. Гранин. Зубр).
Нашязык (как, впрочем, и другие развитые языки) твердо и бесповоротно стал на путьсближения с языком науки, и эта тенденция, по всей видимости, усилится вбудущем. При этом вовсе не следует думать, что русский язык потеряет своювыразительность, превратится в сухой, наукообразный стандарт. Уже длясовременной речи стало характерным стремление компенсировать сухость научногоязыка употреблением слов в новых, необычных значениях, применением разнообразныхэкспрессивных средств. Как справедливо заметил советский языковед В.Г.Костомаров, терпимость к новообразованиям, нескованность традицией, повышеннаяэмоциональность возмещают строгость научного изложения.
4.2.Русские слова и их иноязычные конкуренты
Высказываютсяопасения и другого рода. Некоторые панически настроенные ревнители языковойчистоты пишут о непомерном засорении русского языка иностранными словами,полагают, что если дело пойдет так дальше, то наш язык потеряет свое лицо.Оправданы ли такие суждения? Известно, что обмен словами между народами — естественный и неизбежный процесс. Всякая замкнутая национальная культурапроигрывает в своем развитии. В петровское время, в переломную эпоху нашейистории, в русский язык влились тысячи западноевропейских слов. Сейчас главным«поставщиком» заимствований в разные языки мира стал английский язык.Но и он отнюдь не отличается стерильностью, более 60% его лексического составаприходится на слова, заимствованные из романских языков. Много ли иноязычныхслов проникает в современный русский язык? Оказывается, сравнительно немного.Подсчитано, что среди зафиксированных неологизмов доля прямых заимствований непревышает 7-8%. В основном же обновление лексики русского языка происходит засчет словосложения: авиамагистраль, античастица, атомоход, биотопливо,велоспорт, нефтегазохранилище, ракета-носитель, диван-кровать и т.п. Изаметьте, в этом процессе важную роль играют греко-латинские корни (анти...,био..., теле… и т.п.), составляющие общий фонд европейских языков. Это оченьрационально. В век оживленных международных контактов «прозрачность»интернациональной лексики облегчает перевод, взаимопонимание междупредставителями разных народов. Уже сейчас по подсчетам исследователей около40% полнозначных слов в европейских языках при переводахобщественно-политических текстов постоянно соответствуют друг другу. Вотнесколько примеров из современных газет, в которых текст состоит почти сплошьиз слов интернационального характера: «новый раунд массированной кампании»(Известия, 28.9.1984), «моральная капитуляция» (Правда, 20.8.1987),«конструктивный диалог двух систем» (Известия, 6.7.1988). А вот какиеновые иноязычные «пришельцы» замелькали в наших газетах в 1989 году:менеджер, спонсор, маркетинг, консорциум, консенсус и др.
Невольновозникает грустный вопрос: что же будет с исконно русскими словами, они что лиотомрут?.. Нет, конечно. Даже если в результате конкуренции побеждаетинтернациональное слово, исконно русское приобретает особое стилистическоезвучание. Так, например, произошло при соперничестве «архитектора» с«зодчим» (торжественно-возвышенное «зодчий» восходит кутраченному языком слову зод — глина, стена из глины, отсюда, кстати, здание,создатель, созидание и т.п.). Но нельзя же всерьез принимать и тех фанатиков,которые упрямо призывают очистить русский язык от заимствований, даже прочновошедших в нашу речь. Ведь находятся не в меру горячие приверженцы старины,требующие заменить латинское слово «конституция» старым термином — «Русская правда» (так назывался свод законов в Древней Руси)… Языкне подчиняется ни высокомерному поучительству, ни произвольномуадминистрированию. Еще В.Г. Белинский хорошо сказал: «Слово мокроступыочень хорошо могло бы выразить понятие, выражаемое совершенно бессмысленным длянас словом галоши; но ведь не насильно же заставить целый народ вместо галошиговорить мокроступы, если он этого не хочет».
4.3.Увеличится ли в будущем словарный запас языка?
Частоговорят об ожидаемом значительном росте словарного запаса русского языка вбудущем. Действительно, увеличение количества слов заметно даже присопоставлении академических словарей: в «Словаре Академии Российской»(1789-1794) содержится несколько более 42 000 слов, в «Словарецерковнославянского и русского языка», изданного Академией наук в 1847году, представлено уже около 115 000 слов, а в семнадцатитомном «Словаресовременного русского литературного языка» (1948-1965) — 120 480 слов.Впрочем, данные словарей весьма далеки от реального количества слов в языке. Ине только потому, что в словари не включаются диалектизмы и специальныетермины, количество которых измеряется семизначной цифрой. В словари, какправило, не входят слова, образованные по регулярной модели и не нуждающиеся втолковании. Например, практически к каждому существительному с конкретнымзначением можно прибавить приставку пол- (полдороги, полдома, полкниги,полстакана и т.д.), к прилагательным приставку сверх- (сверхмощный,сверхлюбопытный, сверхмнительный и т.д.).
Хотя,как мы выяснили, словари и не совсем точно отражают количество слов, другихданных наука о языке не имеет. Так вот в изданных у нас словарях новых слов(1971 г., 1984 г.) и пяти выпусках словарных материалов «Новое в русскойлексике» содержится примерно 20 000 неологизмов. Получается, что за каждыйгод наш язык приобретает более тысячи новых слов. Зная это, можно как будтоподсчитать, сколько слов будет в русском языке в 2050 году. Однако такиеподсчеты были бы обманчивы. Дело в том, что наряду с приобретениями неизбежны ипотери, переход слов в пассивный запас и даже полное отмирание. Например, впрошлом были довольно продуктивны слова на -чий (ловчий, стряпчий, зодчий,певчий и т.п.) и на -арь (бондарь, гвоздарь, пушкарь и т.п.). Слова этого типапостепенно устаревают. На наших глазах уходят в пассивный запас десятки слов ссуффиксом -ня: гончарня, дегтярня, лесопильня, мукомольня, слесарня,хлебопекарня и др. Теперь скорее скажут не лесопильня, а лесопильный завод, анепринужденной речи — лесопилка, не маслобойня — а маслозавод. Выход этих словиз активного запаса обусловлен, видимо, социальными причинами: они, какправило, обозначали немеханизированные предприятия кустарного типа. По аналогиис такой лексикой покидают современную речь и другие слова: кофейня, купальня,курильня, читальня и т.п. Не все сейчас помнят, чему равны в современнойсистеме единиц измерения фунт (400 г), пуд (16 кг), аршин (71 см), вершок (4,4см), сажень (2,13 м). Как ни сетуют писатели, а новый тип семейных и социальныхсвязей выталкивает из нашей памяти даже наименование степени родства. Горожаненередко уже путают деверя с шуриным, а золовку со свояченицей. Эти потери словнеизбежны, а если посмотреть шире — даже полезны. Конкретный опыт людейбеспределен, пределы же человеческой памяти все-таки ограничены.
Поэтомувряд ли можно ожидать бесконечного прироста словарного состава языка. Надосказать, что вообще как в социальной жизни, так и в природе мы нередковстречаемся с потерей скорости прироста. Так в книге «Тайныпредвидения» приводятся данные о росте занятости женщин в % от общегочисла трудящихся в СССР: 1925 г. — 25%, 1940 г. — 39%, 1972 г. — 51%. Однако вдальнейшем прирост естественным образом приостановился. Известно также, чтоживые организмы, оказавшись в благоприятных условиях, сначала размножаются оченьбыстро. Но так не может происходить вечно. Популяция замедляется, т.к. в деловмешивается сама природа: истощение ресурсов питания, появление конкурентов ит.д. Поэтому в прогностической литературе нередко пишут о переходе от развитияпо экспоненте (т.е. со значительной скоростью прироста) к развитию по линейноймодели (т.е. без резкого увеличения или уменьшения) (Шляпентох, 1975, 213-221).Возможно, так случится и с развитием лексического состава: приток неологизмовбудет уравновешиваться выходом многих слов из активного запаса языка.
4.4.Сохранится ли синтетический тип русского языка
Немалоожесточенных споров ведется сейчас о том, каков будет грамматический стройрусского языка в XXI веке. Известно, что современный русский язык принадлежит кязыкам синтетического типа. Так вот некоторые языковеды утверждают, что русскийязык развивается по типу английского, т.е. переходит от синтетического строя каналитическому. При этом нередко ссылаются на слова В.И. Ленина: «Русскийязык прогрессирует в сторону английского» (т. 44, с. 503). Однако этовысказывание было сделано относительно развития аббревиатур (ВЦИК, РВС, ГОЭЛРО,губком, совнарком и т.п.), и вряд ли В.И. Ленин имел в виду глубинныепреобразования в самом грамматическом строе русского языка. Стремясь доказатьразвитие аналитизма в русском языке, сторонники этой теории выдвигают такиеаргументы:
а)даже давно заимствованные слова не подчинились русской грамматике и осталисьнесклоняемыми (пальто, депо, кофе и т.п.),
б)не склоняются современные аббревиатуры (ГЭС, депо, сельпо и т.п.),
в)наблюдается потеря склонения у некоторых географических названий, например,говорят: живу в Переделкино, телестудия в Останкино, выехал из Репино вместо вПеределкине, в Останкине, из Репина,
г)в русском языке уменьшается количество слов среднего рода: так в прошлом ихбыло 9,3% от общего количества слов, а среди неологизмов только около 4%.
Араз так, считают «аналитики», значит русский язык движется вдвуродовой системе, ведь в таких аналитических языках, например, вофранцузском, обычно отсутствует именно средний род.
Думается,однако, что эти аргументы малоубедительны. Дело в том, что несклоняемыхиноязычных слов сравнительно немного, около 5%, и они, конечно, не могутпослужить причиной коренного преобразования русского языка. Не совсем точны иутверждения о несклоняемости аббревиатур. Склоняются не только старыесложносокращенные слова (в период нэпа, спектакль МХАТа), но и относительноновые: трасса БАМа, сотрудники МИДа и т.п. Сильно преувеличивается и распространенностьнесклоняемых географических названий. Под подсчетам исследователей, их удельныйвес составляет около 19%, а шансы роста таких общественно неодобряемых речевыхявлений маловероятны. что же касается убывания слов среднего рода, то здесь мыимеем дело с обычной стилистической иллюзией. Известно, что среди неологизмоввесьма мало глаголов, а поэтому мало и отглагольных имен на -ание, -ение (типа:рисовать — рисование, лечить — лечение), которые составляют значительную частьстарых слов среднего рода. Данные словарей новых слов, естественно, никак немогут служить свидетельством потери русским языком категории среднего рода.
Былобы неверным, однако, отрицать развитие аналитизма в отдельных звеньяхграмматического строя современного русского языка. Это в особенности касаетсясоставных числительных. Редкий оратор рискнет сейчас произнести пятизначноечисло в каком-либо падеже, кроме именительного. О тенденции к упрощениюсклонения составных числительных в устной речи теперь открыто пишут в грамматиках.Но дело здесь, конечно, вовсе не в том, что русский язык развивается в сторонуанглийского. Просто побуквенное написание составных числительных в наше времявстречается крайне редко, если не считать школы и надписей на денежныхдокументах, причем в последнем случае обычно в именительном падеже.
Естьи другие проявления аналитизма в обычной речи, но они, как правило, касаютсяпериферийных сторон русской грамматики. Поэтому говорить о преобразованиисамого типа нашего языка в ближайшие десятилетия совершенно необоснованно.
4.5.Повышение внутренней организованности языка
Какихже реальных изменений в языке мы вправе ожидать?
Думается,наиболее характерным для языка будущего станет повышение его внутреннейорганизованности, как теперь говорят, системности. Постепенно отомрутнепродуктивные формы в грамматике, избыточные варианты произношения,значительно уменьшится количество тех исключений из общих правил, которые несвязаны с каким-либо особым смыслом или стилистической функцией. Развитие языкауже давно идет по пути унификации однотипных явлений. В этом проявляется одноиз рациональных свойств человеческого мышления — стремление освободиться отнеобходимости запоминать ненужное, излишнее. Ведь не случайно на вопрос, в чемпервопричина языковых изменений, безвременно погибший известный советскийязыковед Е.Д. Поливанов дал такой лаконичный и парадоксальный ответ: «Леньчеловеческая, или — что то же — стремление к экономии трудовой энергии»(Поливанов, 1931, 43).
Вероятно,перспектива унификации произношения и грамматических форм вызовет у многихэстетическое неприятие этакого унылого речевого стандарта. Но не следует видетьбудущее языка в таком мрачном свете. Уже сейчас в лексике и фразеологии идетпроцесс обновления и в известном смысле обогащения выразительных особенностейрусской стилистики. Стандартизация одних сторон языка компенсируетсяуглублением своеобразия и нескованности словоупотребления.
Крометого, само понятие языкового вкуса, как это уже отмечалось, — явление весьманестойкое, исторически преходящее. Кого сейчас не удивит произношение:галстушный, фабришный, яблошный, но так говорили и даже писали в XVIII веке.Еще Н.А. Некрасов писал табашный дым, рифмовал слова наконешник и грешник, аСловарь Ушакова (надо заметить, что профессор Д.Н. Ушаков был рьянымсторонником старомосковской орфоэпической нормы) рекомендовал произносить:беспроволо[шн]ый, взято[шн]ик и т.п. Все это ушло в прошлое, победилосближенное с орфографией произношение через чн. То же, разумеется, произойдет ис оставшимися пятью-шестью исключениями: ску[шн]о, коне[шн]о, наро[шн]о,праче[шн]ая, пустя[шн]ый, яи[шн]ица. Вроде бы как-то жаль уходящейорфоэпической нормы, сам автор этих строк придерживается традиционногопроизношения. Но тут уж ничего не поделаешь: всемогущий графический облик словабезжалостно ломает произносительные каноны. Как не вспомнить здесь бессмертныеслова И.И. Срезневского: «Считай прошедшим то, что удерживается силой,искусственно; считай будущим то, что все более пробивается в жизнь языка, хоть иногдачастями, по мелочам». (Срезневский, 1887, 15).
Нечтоподобное происходит и в морфологии. Как бы ни хотелось сохранить приятные наслух формы глаголов машет, брызжет, плещет и т.п., они, увы, обречены и вбудущем заменяться менее приятными для современного восприятия, но зато болеерациональными формами махает, брызгает, плескает и т.п. Многие скажут: этопорча языка. Ничуть. Это развитие по продуктивной модели. Ведь в прошломговорили и писали: ичет, глочет, черплет, а не так, как теперь: икает, глотает,черпает. Здесь сказалось непреоборимое воздействие продуктивных глаголов типа:играет, ласкает. Постепенно влияние аналогии распространится и на другиеисключения. Вам не нравится форма плескает? Но уже Пушкин писал: «Плескаяшумною волной / В края своей ограды стройной, / Нева металась как больной / Всвоей постели беспокойной». Все шире входит в употребление форма махает.Недавно, садясь в поезд «Красная стрела», я слышал, какинтеллигентного вида дама говорила мальчику: «Помахай дяде ручкой».Примечательно, что даже строгие нормативные словари нет-нет да и признают новыеформы речи. Так в составленном сотрудниками Института русского языка СССР«Орфоэпическом словаре русского языка» (М., 1983) рекомендуется:машет и допустимо махает. Пройдет, скажем, сто лет, и формы машет и плещетбудут казаться нашим потомкам столь же странными и неуклюжими, как нам ушедшиев небытие — ичет и глочет. Здесь, правда, необходима существенная оговорка.Если непродуктивный вариант имеет какие-либо смысловые или стилистические особенности,то он может сохраняться неопределенно долгое время. Так, например, мы говорим:он двигает шкаф, но им движет самолюбие.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Надополагать, что в будущем неизмеримо возрастет сознательное управление языком.Если уже сейчас пишут об экологии языка, то недалеко время, когда специальныекомитеты дизайнеров-языковедов будут заниматься изобретением и внедрением новыхслов и наименований, причем не только рациональных и экономичных, но иудовлетворяющих вкусам новых поколений.
Грядущийвек — век умных машин. Место громоздких картотек и многотомных словарей займутпортативные электронные компьютеры, способные хранить и мгновенно выдаватьлюбую лингвистическую информацию. И хотя тесная связь человека и думающеймашины в какой-то мере и усилит рационализацию нашей речи, сам русский языксохранит свою природную самобытность и не будет уступать современному языку нипо своему лексическому запасу, ни по стилистическим возможностям для яркого иобразного выражения мысли.
Список литературы
БЕЛЯЕВСКИЙА., ЛИСИЧКИН В. Тайны предвидения. Прогностика и будущее. М., 1977.
КЛАРКА. Черты будущего. М., 1966.
ПОЛИВАНОВЕ.Д. Где лежат причины языковой эволюции. — В сб.: За марксистское языкознание.М., 1931.
ПОТЕБНЯА.А. Из записок по русской грамматике. Т. 3. М., 1968.
СРЕЗНЕВСКИЙИ.И. Мысли об истории русского языка. СПб., 1887.
ЧЕРНЫШЕВВ.И. Культура речи. — В кн.: Избранные труды. Т. 1. М., 1970.
ЧУКОВСКИЙК.И. Живой как жизнь. М., 1962.
ШЛЯПЕНТОХВ. Как сегодня изучают завтра (современные методы социального прогнозирования).М., 1975.
ЯКОБСОНР. Лингвистика в ее отношении к другим наукам. В кн.: Избранные работы. М.,1985.
К.Горбачевич. ДАНО ЛИ НАМ ПРЕДУГАДАТЬ? (О будущем русского языка).