Типы переносного значения в творчестве М.А.Кузьмина

РЕФЕРАТ Курсовая работа: 35 с 13 источников. Объект исследования: переносное значение и его типы. Цель работы: изучение особенностей переносного значения и свеобразия его использования в лирике М.А.Кузмина. Для достижения цели поставлены следующие задачи:  описать существующие трактовки понятия переносного значения;  определить типы переносного значения;  собрать и систематизировать материал по метафоре, метонимии, синекдохе;  провести сопоставительный

анализ фактов переносного значения в разных языках;  выявить и проанализировать специфику и функции использования разных типов переносного значения в лирике М.А.Кузмина. Метод исследования: сравнительно-сопоставительный метод, метод лингвистического описания. Научная новизна работы: определяется поставленной целью и задачами. Лирика Кузмина является малоизученной с точки зрения особенностей стилистического оформления.

В этой связи анализ переносного значения в контексте поэзии Кузмина представляется научно обоснованным и перспективным. Кроме того, в данной работе предлагается сводная таблица, которая обобщает материал по метафоре, накопленный современной лингвистикой. Сфера применения: результаты исследования могут быть использованы при изучении и преподавании курса общего языкознания, стилистики русского языка и истории русской литературы.

Ключевые слова: ТРОП, ПЕРЕНОСНОЕ ЗНАЧЕНИЕ, МЕТАФОРА, ОВЕЩЕСТВЛЕНИЕ, ПЕРСОНИФИКАЦИЯ, ПРЕДИКАТНАЯ МЕТАФОРА, СУБСТАНТИВНАЯ МЕТАФОРА, ЯЗЫКОВАЯ МЕТАФОРА, РЕЧЕВАЯ МЕТАФОРА, ПРОСТАЯ МЕТАФОРА, РАЗВЕРНУТАЯ МЕТАФОРА, МЕТОНИМИЯ, СИНЕКДОХА. СОДЕРЖАНИЕ Реферат 1 Содержание 2 Введение 3 1

Переносное значение слова в исследованиях современного языкознания 1.1 Определение переносного значения 1.2 Типы переносного значения 1. Метафора 2. Метонимия 3. Синекдоха 1.3 Сопоставление фактов переносного значения в разных языках 2 Своеобразие и функции переносных значений в лирике

М.Кузмина 2.1 Метафоричность поэтического языка Кузмина 2.2 Метонимия и синекдоха в лирике Кузмина 28 Приложение 30 Заключение 31 Список использованной литературы 35 ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы данного исследования определяется, с одной стороны, неугасаемым интересом современной лингвистической науки к проблеме переносного значения, с другой стороны, активизацией дискуссий

вокруг особенностей стилистики произведений писателей начала XX века, влияния поэтического языка представителей этой эпохи на развитие модернистских и постмодернистских явлений. Объект исследования: переносное значение и его типы. Цель работы: изучение особенностей переносного значения и своеобразие его использования в лирике М.А.Кузмина. Для достижения цели поставлены следующие задачи:  описать существующие трактовки

понятия переносного значения;  определить типы переносного значения;  собрать и систематизировать материал по метафоре, метонимии, синекдохе;  провести сопоставительный анализ фактов переносного значения в разных языках;  выявить и проанализировать специфику и функции использования разных типов переносного значения в лирике М.А.Кузмина. Структура работы. Основная часть работы подразделяется на два раздела.

1. Перенос значения слова в исследованиях современного языкознания. В данном разделе рассмотрены современные трактовки понятия переносного значения, существующие классификации типов переносного значения, сопоставлены факты переносного значения в разных языках, обобщены сведенья по метафоре и ее видам. 2. Кузмина. Данный раздел представляет собой практический анализ лирических произведений

Кузмина с точки зрения наличия в них различных типов переносного значения. Факт превалирования метафоры в структуре поэзии великого русского писателя начала прошлого века обусловил наличие отдельного подраздела “Метафоричность поэтического языка Кузмина”. Заключение представляет собой обобщенные результаты исследования данной проблемы. Метод исследования: сравнительно сопоставительный метод, метод лингвистического описания.

История вопроса. В ходе работы мы столкнулись с обилием материала посвященного темам: “переносное значение” и “метафора” при общем недостатке сведений по темам “метонимия” и “синекдоха”. В данной работе были использованы различные источники, как по лингвистике, литературоведенью так и по стилистике русского и английского языков. Выявилось, что существуют определенные различия в выявлении типов переносного значения, так одни ученые выделяют три типа переносного значения: метафору, метонимию

и синекдоху, а другие четыре, выделяя в отдельный тип переносного значения разновидность метафоры – функциональный перенос (необоснованность этого мнения рассматривается в тексте курсовой). При выявлении типов переносного значения были использованы: “Словарь-справочник лингвистических терминов” Розенталь Д.Э и Теленковой М.А “Краткий словарь литературоведческих терминов” Тимофеева А.И. и Тураева М.А. и “Словарь русского языка”

Ожегова С.Н а также учебники по введению в языкознание ученых Головина Б.Н Кодухова В.И Маслова Ю.С Реформатского А.А. и пособия по стилистике Арнольд И.В Мороховского А.Н. и т. д. Научная новизна работы: определяется поставленной целью и задачами. Лирика Кузмина является малоизученной с точки зрения особенностей стилистического оформления.

В этой связи анализ переносного значения в контексте поэзии Кузмина представляется научно обоснованным и перспективным. Кроме того, в данной работе предлагается сводная таблица, которая обобщает материал по метафоре, накопленный современной лингвистикой. 1 ПЕРЕНОС ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА В ИССЛЕДОВАНИЯХ СОВРЕМЕННОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ 1.1 Определение переносного значения

Издревле людей привлекали изобразительные средства языка и возможность создания поэтического образа с помощью этих средств. Еще во времена классической древности тропы были описаны в различных гуманитарных науках [1,С.82]. В песнях скальдов ведущее место занимал кенинг – особый поэтический троп, в котором за конкретным явлением реальной действительности закреплялось зашифрованное поэтическое иносказание (например: корабль – конь волн, меч – огонь щита и т. д.).

И далее в истории литературы тропы занимали огромное место в творчестве писателей и поэтов. По сути, без тропов язык произведения сух и неинтересен. Следовательно, можно сделать вывод, что тропы возникли из необходимости образно выражаться. Вот как определяют троп Д.Э.Розенталь и М.А.Теленкова: “троп (греч. tropos – поворот). Оборот речи, в котором слово или выражение употреблено в переносном значении в целях достижения большей

художественной выразительности. В основе тропа лежит сопоставление двух понятий, которые представляются нашему сознанию близкими в каком-либо отношении” [9,С.496]. Такой же точки зрения придерживаются и такие ученые, как Тимофеев Л.И Тураев С.В Арнольд И.В.: “Тропами… называются лексические изобразительно-выразительные средства, в которых слова или словосочетания употребляются в преобразованном значении” [1,С.82].

В связи с этими дефинициями нам следует определится, что же является переносным значением слова или выражения. Авторы словаря-справочника лингвистических терминов дают такое разъяснение: “Производное, вторичное, неосновное значение, приобретаемое словом и функционирующее в нем на ряду с прямым значением, которое непосредственно направлено на предметы и явления действительности” [9,С.276]. Следует заметить, что прямое значение непроизводных слов необъяснимо и воспринимается как исторически

сложившийся факт. Так, например: полость между нижней и верхней челюстями, снаружи закрытую губами по-русски надо называть рот, по-английски the mouth, по-французски la bouche, по-немецки der Mund, по-киргизски ооз, по-мордовски (мокша) курга, по-арабски ﻢﻔ& ;#65247;ﺍ и т.д. А на вопрос почему? данный язык в его современном состоянии ответа не дает. Тогда как переносное значение любого типа объяснимо (мотивировано) через прямое. [8,С.81-82]

Перенос значения осуществляется на основе сходства предметов по цвету, по форме, по характеру движения, на основе выполняемой предметом функции, на основе возникающих ассоциативных связей по смежности (пространственной, временной и т. д.) [9,С.276]. Ко всему вышеперечисленному Кодухов В.И. добавляет, что “переносное значение обладает тройной соотнесенностью; оно направлено не только на предмет и понятие, но и на прямое значение” [4,С.171].

Кроме того, переносное значение выражает отношение к предмету и понятию, которое часто бывает эмоционально-оценочным [4,С.171]. Употребление слов в переносном значении не мешает говорящим понимать друг друга. “В речевом акте каждый раз реализуется какое-то одно из значений многозначного слова, используется один из его семантических вариантов. Окружающий речевой контекст и сама ситуация общения снимают полисемию (т. е. “наличие у одного и того же слова нескольких связанных между собой значений, обычно возникающих

в результате развития первоначального значения этого слова” [9,С.178])и достаточно ясно указывают, какое из значений имеется в виду: “просторная аудитория” и “требовательная аудитория”; “тихий вечер” и “пойдем на вечер”; “фотография – ее хобби”, “фотография измялась” и “фотография закрыта на обед” или восклицание “настоящий медведь!”, произнесенное ребенком, впервые попавшим в зоопарк, и такое же восклицание, произнесенное (правда, с другой интонацией) человеком, которому в толпе наступили на ногу” [5,C.106].

Иногда встречаются – или специально создаются ради комического эффекта – случаи, в которых ситуация общения и речевое окружение слова недостаточны для снятия полисемии, и тогда возникает либо неясное недоразумение, либо каламбур – “фигура речи, состоящая в юмористическом использовании многозначности слова или звукового сходства различных слов. (Шел дождь и два студента.)” [9,С.141]. Хотя, как отмечает Маслов Ю.С. обычно “даже небольшого контекста бывает достаточно, чтобы исключить

все посторонние для данного случая значения” [5,С.106]. Помимо переносных значений, как устойчивых фактов языка, существует переносное употребление слов в речи, т. е. “мимолетное”, ограниченное рамками данного высказывания того или иного слова в необычном для него значении с целью особой выразительности, преувеличения и т. п. Употребление слова в переносном значении – один из очень действенных художественных приемов, широко

используемых писателями. Напомним в качестве примера такие писательские находки, как “пустынные глаза вагонов” (Блок) или “пыль глотала дождь в пилюлях” (Пастернак). Для лингвиста подобные поэтические тропы, а также и аналогичные факты бытовой речи важны как яркое свидетельство неограниченной способности слова принимать новые значения. Но более существенно для лингвиста рассмотрение тех переносных значений, которые представляют собой

“ходовую монету” в языковом обиходе данного коллектива, которые должны фиксироваться, и на деле обычно фиксируются словарями и должны наравне с прямыми значениями усваиваться людьми, изучающими соответствующий язык [5,С.104]. Многозначность возникает разными путями. Новое значение может образоваться путем переноса названия по сходству (зерно злаков – зерно истины), по функции (перо гусиное – перо стальное), по смежности, т. е. соприкасанию вещей в пространстве или

во времени (большая аудитория – внимательная аудитория, деревянный стол – диетический стол, перевод книги – удачный перевод, фарфоровое блюдо – вкусное блюдо, покрасневший язык – национальный язык, изделия из бронзы – старинная бронза) [9,С.178]. В поле зрения нашего исследования находятся три наиболее распространенных типов переносного значения слова – метафора, метонимия и синекдоха. Рассмотрим подробнее наиболее распространенное средство образования новых значений – метафору.

1.2 Типы переносного значения 1.2.1 Метафора Практически все современные ученые-лингвисты (так, например, Розенталь Д.Э Теленкова М.А Кодухов В.И Диброва Е.И. и т. д.) считают, что метафора (от греч. μετα φέςω – “перенос”) – это перенесение свойств одного предмета, явления или аспекта бытия на другой, по принципу их сходства в каком-либо отношении [2,С.82; 3,С.128; 9,С.176]

Кодухов В.И. добавляет, что “сходные признаки устанавливает говорящий, и они могут быть самыми разными, указывая на внешние и внутренние сходства предметов” [4,С.192]. Рассмотрим построение метафоры. Диброва Е.И Косаткин Л.Л Щеболева И.И. отмечают, что “в построении метафоры участвуют четыре компонента – два предмета, основной и вспомогательный, соотнесенные друг с другом, и свойства каждого из них” [3,С.128] и приводят такой

пример: “значение метафоры поле (деятельности) возникло на основе представления о поле как обширном пространстве (пригодном или подготовленном к посеву) и представления о деятельности как работе (в определенной области, пригодной для “посева”)” [3,С.128]. Эти же ученые обращают внимание на то, что “В основе метафоры лежит появление признаков исходного, номинативного значения, послуживших для ее образования. Метафорическое значение вбирает в себя свойства для нового значения по аналогии с явлением, обладающим

этими свойствами” [3,С.128]. Метафора – это скрытое сравнение, в котором опущены слова “как”, “как будто”, “словно” [1,С.82; 10,С.186]; “метафора… скрытое сравнение, осуществляемое путем применения названия одного предмета к другому и выявляющее таким образом какую-нибудь важную черту второго” [1,С.82]. Четыре типа метафоры выделяет А.Н.Мороховский: 1) номинативная метафора – появляется в результате замены одного названия другим – служит источником омонимии: ножка (стола), носик (чайника), глазное яблоко;

2) когнитивная – появляется в результате сдвига сочетаемости признаковых слов при изменении их значения от более конкретного к более абстрактному – служит источником полисемии: время летит (как птица), берег растаял в тумане (как сахар в чае); 3) генерализирующая – используется как название товаров, учреждений, бытового обслуживания и пр. – ведет к возникновению логической полисемии: восторгаться – “Восторг”, грезить – “Грезы”, и т. д.; 4) образная метафора – поиск образа, индивидуализации, апелляция к интуиции

адресата – источник синонимии: крест (фигура из двух пересекающихся под углом линий) и крест (страдание, испытания) [7,С.187]. “Частым случаем образной метафоры” – добавляют Диброва Е.И Косаткин Л.Л. и Щеболева И.И. – “является эмоциональная метафора. Для ее возникновения достаточно лишь субъективно-эмоционального сходства явлений” [3,С.129]: мычать (издавать звуки, кричать, о корове, быке) и мычать (невнятно говорить, издавать нечленораздельные звуки).

В зависимости от структуры различают простые метафоры, построенные на сближении предметов или явлений по одному какому-либо признаку, которые не всегда однословны (нос корабля, ножка стола, заря жизни, говор волн, град пуль, закат пылает, льется речь, темный склеп страстей томящих – о сердце). И развернутые, построенные на различных ассоциациях по сходству, которые зачастую распространяются на все произведение (Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаха в дикой

злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изнуренные громады (Горький)) [9,С.177]. В этой связи Арнольд И.В. выделяет сюжетную и композиционную метафоры [1,С.84]. Существуют также традиционные метафоры, которые являются общепринятыми в какой-либо период или в каком-либо литературном направлении. Так английские поэты описывали красавиц используя “метафорические эпитеты”: pearly teeth, coral lips [1,С.84]. У Арнольда И.В. находим определение грамматической метафоры: “употребление

слов и форм в необычных для них грамматических значениях и/или с необычной предметной отнесеностью” [1,С.57]. По семантике выделяют языковые и речевые, т. е. возникающие только в определенном контексте, метафоры. Языковые (лексические, мертвые, окаменевшие, стертые) метафоры с течением времени тускнеют, забываются, и переносное значение начинает восприниматься как прямое. Так, например, мы уже не чувствуем переносности в словах чернила, стальное перо, зайчики на стене,

стрелка часов, дверная ручка, лист бумаги и т. д. Речевые (индивидуальные, оригинальные) метафоры возникают часто, особенно в художественных произведениях; они воспринимаются как живые, а нередко и очень яркие: Опять повеяло с неба сияющим счастьем весны, опять улыбнулась она земле и людям; опять под ее лаской все зацвело, полюбило и запело (И.С.Тургенев) [2,С.82-83]. В связи с этим вопросом следует заметить, что языковые метафоры по структуре чаще всего бывают простыми,

а речевые – развернутыми. В качестве метафор используются различные части речи. В своей статье “Метафора в языке Ф.Кеведо” Н.Г.Мед отмечает, что наиболее часто метафоризируются существительные и глаголы, и выделяет 2 типа метафор: субстантивную и предикатную (глагольную). При этом указывает на 3 стилистических приема метафорического употребления существительных: 1) использование конкретной бытовой лексики: “луна, нарезанная на ломтики”;

2) ассоциация с животным миром: “… рот прятался в тени, отбрасываемой носом, и был точь-в-точь как у миноги”; 3) персонификация: “… нос беседовал с подбородком” [6,С.201 – 227]. Уподобление живому существу называется олицетворением (персонификацией), неодушевленному предмету или явлению – овеществлением. На этой основе можно выделить такие типы метафоры: 1) неживое – неживое (о месяце – “за бабиной избушкой висит хлеба краюшка”);

2) живое – живое (о девушке – “юркая и тоненькая змейка”); 3) живое – неживое (о мускулах – “чугун”); 4) неживое – живое (“хребты волн”) [1,С.76; 10,С.186]. В метафоре обозначаемое слово может быть абстрактным, а обозначающее конкретным и наоборот, что случается реже [1,С.76]. Существует мнение, что объективное сходство между предметами, позволяющее создавать метафору, чаще всего состоит в таких свойствах как: 1) сходство формы: крыло самолета, кучи облаков, нос лодки,

ветка железной дороги, мельничный рукав, лезвие месяца (М.А.Шолохов), колечко – о змее; 2) сходство движения (динамичности): молния – о телеграмме; 3) сходство функций, действий осуществляемых предметами: стальное перо, спутник Земли, ножка дивана, глаз фотоаппарата, чернила – жидкость любого цвета, употребляемая для письма; 4) сходство звучаний: кукушка, кнаклаут, барабанит дождь, воет ветер, визг пилы, пение валторны;

5) сходство цвета: деревья в зимнем серебре (А.С.Пушкин); 6) сходство размера: крошка, клоп; 7) сходство плотности: бронза мускулов, молоко – о густом тумане; 8) сходство впечатлений, сложных ассоциаций, порожденных воздействием предметов: нить рассуждений, цепь выводов, зерно истины, густой звук, теплый взгляд, запутаться в долгах, ядовитое замечание, расцвет красоты, горький упрек, светлая мысль [2,С.82]. Б.Н.

Головин также обращает наше внимание на то, что “одно и то же метафорическое значение может развиваться на основе сложного, идущего по нескольким признакам одновременно сходства (форма и функция, действие и результат, результат и впечатление и т. д.)” [2,С.82]. А Реформатский А.А. добавляет, что “многие собственные имена также обязаны своим происхождением метафоре. Таковы, например, собачьи клички Шарик, Волчек (по форме и характеру движений),

Флейта, Лютня, Жалейка (по звуку); метафоричны по происхождению и многие имена людей: Вера, Надежда, Любовь, Лев, Петр (камень), Вольф (волк), Рахиль (овца), Дебора (пчела) и т. п.” [8,С.84]. Обратимся к глагольной метафоре. По мнению Н.Г.Мед: “В основе метафоризации глаголов… заложен принцип аналогии, который состоит в том, что действия или состояния, свойственные одному классу объектов, переносятся на другой класс, создавая

ряд новых оттенков значения” [6,С.204]. Н.Г.Мед отмечает, что и для предикатной метафоры характерны приемы олицетворения и овеществления. К этому можно добавить, что для глаголов характерно сходство на основе функций, действий. При рассмотрении структуры образца Арнольд И.В. различает: 1) обозначаемое – то, о чем идет речь; 2) обозначающее – то, с чем сравнивается обозначаемое;

3) основание сравнения – общая черта; 4) отношение между первым и вторым; 5) техника сравнения как вид тропа; 6) грамматические и лексические особенности сравнения [1,С.76]. В данной курсовой работе мы используем первые пять пунктов: 1) обозначаемое (живое или неживое); 2) обозначающее (живое или неживое); 3) основание сравнения (цвет, форма, плотность, динамичность, размер, функция и т. д.);

4) отношение между первым и вторым. Это отношение релевантно в том случае, “если различие более сильно” [1,С.76] – например, при персонификациях. Здесь можно определить отношение абстрактное – конкретное; 5) Техника сравнения как вид тропа (метафора, метонимия, синекдоха). На основе всего сказанного можно выделить структуру анализа метафоры (см. Приложение). В словарях русского языка метафоричность значения обычно обозначается пометкой перен однако

в некоторых случаях даже не стертая метафора не имеет указанной пометки: отпустить (позволить кому-нибудь отправится куда-нибудь) и отпустить (сказать неожиданно) отпустить шутку – пометкой не обозначено. В связи с рассмотрением метафоры следует отметить, что некоторые лингвисты, такие как Кодухов В.И Реформатский А.А Диброва Е.И выделяют вид метафоры, в основе которой лежит сходство функций и действий, осуществляемых предметами в особый вид тропа – функциональный перенос.

Главный их аргумент состоит в том, что “метафорический перенос основан на сходстве материальной характеристики: на цвете, форме, характере “зримых” движений, т. е. на совокупности непосредственно воспринимаемых органами чувств (особенно зрения) сходств того, с чего переносится название, на то, куда это название переносится” [8,С.84]. Этому можно противопоставить то, что существует метафорический перенос, основанный на сходстве впечатлений, сложных ассоциаций, порожденных воздействием предметов (запутаться в долгах,

светлая мысль). Такая метафора не воспринимается органами чувств и не опирается на чисто материальное сходство. В связи с этим большинство языковедов определяют функциональный перенос как вид метафоры. Также необходимо обратить внимание на понятия, смежные с метафорой. Это и антитеза – “стилистическая фигура, служащая для усиления выразительности речи путем резкого противопоставления понятий, мыслей, образов. Где стол был явств, там гроб стоит (Державин)” [9,С.26]; и катахреза – “соединение

противоречивых понятий, употребление слова не в соответствии с этимологическим его значением. Красные чернила” [9,С.142] или, чаще, слишком непривычное его употребление, ощущаемое как недостаток. Сквозь щупальца мирового империализма красной нитью проходит волна (В.В.Маяковский); и оксюморон – “стилистическая фигура, состоящая в соединении двух, понятий, противоречащих друг другу, логически исключающих одно другое. Горькая радость, звонкая тишина, красноречивое молчание,

сладкая скорбь” [9,С.241], а также аллегория – “троп, заключающийся в иносказательном изображении отвлеченного понятия при помощи конкретного, жизненного образа. Например, в баснях и сказках хитрость показывается в образе лисы, жадность – в обличии волка, коварство – в виде змеи и т. д.” [9,С.19]. Арнольд И.В. выделяет гиперболическую метафору, основанную на преувеличении. 1.2.2 Метонимия Особого упоминания при рассмотрении типов переносного значения слов заслуживает метонимия.

Практически все современные ученые лингвисты (так, например, Реформатский А.А Головин Б.Н Диброва Е.И Розенталь Д.Э. и т. д.) считают, что метонимия (от греч. μετω νυ̃μ ια – “переименование”) – это вид тропа, т. е. “перенос именования одного предмета, признака, процесса и т. д. на другой по их смежности (сопредельности)” [3,С.131].

Диброва Е.И Косаткин Л.Л Щеболева И.И. добавляют, что основой метонимии служат причинные, следственные, пространственные, временные и др. отношения, возникающие вследствие сопредельности явлений. Отражая постоянные взаимодействия объектов действительности, метонимия образует регулярные семантические взаимодействия между прямым и переносным значением многозначного слова [3,С.131]. Реформатский А.А. делает такое дополнение: “при метонимическом переносе меняется не только вещь, но

и понятие нацело” [8,С.86]. И приводит яркий пример метонимического переноса: “слово бюро имеет такую историю: французское bureau – первоначально “ткань из верблюжьей шерсти”, далее, тот “стол, который покрывался этой тканью”, а это было в средневековой Франции в суде и других “присутственных” местах (ср. конторское бюро); затем “комната с такими столами”, далее, “отдел учреждения” (машинное бюро, конструкторское бюро) или целое “учреждение” (лекционное

бюро), “люди, работающие в этом учреждении” (все бюро в сборе), и, наконец, “заседание этих людей” (бюро у нас по четвергам, на бюро постановили)” [8,С.86]. Следует заметить, что при метонимии лишь соседние значения слова подобного переноса названия поддаются объяснению, связь же последующих звеньев идет от одного к другому последовательно и опосредованно, что в корне отличает метонимию от метафоры [8,С.86]. К разновидностям метонимии относятся соотношения:

1. Одно в другом: слова класс, аудитория как обозначение учащихся, сидящих в этих помещениях (“просторный класс” – “внимательный класс”, “светлая аудитория” – “способная аудитория”; сюда же относятся “торговый дом купцов Степановых”, “весь зал аплодировал”, “выпил три чашки” и т. п.). 2. Одно на другом: стол – “мебель” и стол – “пища” (“диетический стол”), блюдо – “посуда” и “кушанье” (“обед из трех блюд”), бумага – “материал, на котором пишут”, и бумага – “документ” (“Идем бумаги разбирать”,

Грибоедов), номер – “цифра” и номер – “нумерованная комната в гостинице” или “одно из выступлений в концерте, помеченное номером на афише”. 3. Одно под другим: стол – “мебель” получил свое название от стол – “нечто постланное”, то же самое в примере со словом бюро (см. выше). 4. Одно через другое: французское jalousie – жалюзи – “оконные шторы из деревянных пластинок” от jalousie – “ревность” (того, кто подсматривал в окно через створчатую штору).

5. Одно для другого: протирка – от протереть (вытирая очистить) и протирка – “тряпка или другое приспособление для чистки чего-нибудь”. В первом значении “очистить”, во втором – “для чистки”. 6. Одно после другого или в результате другого, процесс – результат; таковы все отглагольные существительные типа: “прием студентов продолжен”, “набор книги занял три месяца” и “в этом году удачный прием в вузе”, “набор книги рассыпали”, “перевод книги – это сложная работа” и “он читал не перевод, а подлинник”.

Иногда какой-нибудь из членов таких метонимий не употребляется, например, забор, уезд как название не процессов, а лишь предметов, но “завоз товаров”, “переезд на новую квартиру” – названия процессов; переезд, проезд употребляются и как названия соответствующих процессов, и как названия того места, где можно проехать или переехать, поэтому надпись: “Проезд закрыт” – двусмысленна: закрыто ли следование по данному пути или сам путь? К этому типу близки и случаи: занятие, отрасль знания и объект знания

или результат занятия, например: фотография – “занятие” и “карточка” (фото); механика, физика, грамматика, фонетика как “названия наук” и как “названия объектов наук” (“небесная механика”, “физика моря”, “внутренняя флексия типична для арабской грамматики”, “особенность русской фонетики в наличии твердых и мягких согласных” и т. п.). 7. Материал – изделие: медь, серебро, золото как названия металлов и как названия монет из них; то же самое бронза, фарфор и изделия из них (“бронза

XYIII века”, “Музей фарфора”); слово пломба происходит от латинского названия материала, из которого делают пломбы, – свинца (plumbum); в художественных музеях словами мрамор, бронза, глина, дерево, гуашь, акварель, пастель и т. п. Обозначают типы скульптур и живописи, т. е. “изделия из данных материалов”. 8. Орудие – продукт, сделанный при помощи данного орудия; язык – “орган произношения” и язык – “речь” (“русский язык”, “международный язык”, “национальный язык”); в английском языке pen не только “перо”,

но и “литературный стиль”, ср. русское выражение “бойкое перо”. 9. Место – изделие: херес, мадера, бордо, абрау-дюрсо, кюрасо как названия вин и как географические пункты; гаванна (“сигара”), панама (“шляпа”) и соответствующие географические пункты; манчестер, бостон, мадаполам – как названия тканей и городов и т. п. 10. Место – историческое событие, происшедшее в данном месте:

Бородино – место, где в 1812 г. произошло генеральное сражение русских войск с армией Наполеона и сам этот бой (ср. “Бородино” Лермонтова), Ватерлоо – деревня в Бельгии, где Наполеон потерпел последнее поражение в 1815 г и само это поражение, употребляются почти в нарицательном смысле: “Это будет его Ватерлоо”, часто как место – происшествие, откуда с расширением значения “любое подобное происшествие”:

Ходынка – поле под Москвой, где при коронации Николая II погибло много людей из-за давки – ходынка – “давка с жертвами”, Панама – республика в Центральной Америке, где при постройке канала были обнаружены злостные финансовые хищения, – панама – “крупная денежная афера на строительстве” 11. Имя – общественное положение или характер: Карл (Великий) – король,

Цезарь – цесарь (царь), кесарь; крез – от имени древнего лидийского царя Креза и т. д. 12. Имя – изделие: кольт, маузер, браунинг, наган, винчестер; форд, бьюик, паккард; макинтош, батист – как названия образцов оружия, машин, одежды, материи и имена их производителей; сюда же относятся и такие случаи, как френч, галифе – названия частей костюма, принятого при власти генералов Френча, Галифе [9,С.87–88]. 13. Автор – произведение: “читать

Шолохова”, “изучать Толстого”, “любоваться Айвазовским”, “слушать Шостаковича”, “исполнять Хачатуряна” [2,С.83]. 14. Действие – цель действия: нажечь – “наготовить пережиганием, а также сжечь в каком-нибудь количестве” и нажечь – “накалить, повредить жаром”. 15. Действие – место: зимовка – “проживание где-либо зимой” и зимовка – “место, помещение, где зимуют”. 16. Признак – вещь: белизна – “яркий, чистый цвет чего-либо”

и белизна – “средство для стирки, делающее белый цвет ярче и чище”. 17. Причина – следствие: нажать – “давя, притиснуть, надавить” и нажать – “выжать в каком-нибудь количестве”. 18. Смежность по времени: зимовать – “проводить где-либо зиму, оставаться где-либо на зиму” и зимовать – “выдерживать, переносить зимние холода”. 19. Смежность в пространстве: окно – “отверстие в стене для света и воздуха” и окно – “просвет в облаках”, а также “промежуток между занятиями” [3,С.131–132]. “Особой

разновидностью метонимии является конверсивная связь (“обратные отношения”) значений слов” [3,С.132] – отмечают такие ученые как Диброва Е.И Косаткин Л.Л. и Щеболева И.И. Так, например, наемщик – “тот, кто нанимает” и наемщик – “наемный рабочий”; слепой – “лишенный зрения” и слепой – “не дающий возможности видеть” (слепой шрифт, слепое окно). “Конверсивные отношения в учебных пособиях иногда относят к энатосемии – противоположным значениям внутри одного и

того же слова” [3,С.132]. По семантике метонимия, как и метафора, может быть языковой (устойчивой) и речевой (временной, контекстной) [2,С.83]. В словарях метонимический перенос не имеет лексиграфических пометок. Метонимия, в отличие от метафоры, образует регулярные, продуктивные связи. Они, как правило, входят в зону словарной статьи и могут быть легко обнаружены: литература – “совокупность письменных произведений вообще”, “совокупность художественных произведений (поэзия, проза, драма)”,

“совокупность произведений какой-нибудь отрасли знания, по какому-нибудь специальному предмету” [3,С.132–133]. 1.2.3 Синекдоха Синекдоха (от греч. synekdoche – “соподрозумевание, выражение намеком”) – “перенос значения с одного явления на другое по признаку количественного отношения между ними” [9,С.378]. Такой же точки зрения придерживается и Реформатский А.А.: “такой перенос значения, когда, называя часть, имеют в виду целое или называя целое, имеют в виду

часть целого: поэтому римляне называли синекдоху pars pro toto (часть вместо целого) или totum pro parte (целое вместо части)” [8,С.89]. Многие лингвисты определяют синекдоху как вид метонимии, так как налицо определенное сходство: “в основе синекдохи лежит также смежность, однако существенным отличием синекдохи является количественный признак соотношения того, с чего переносят наименование, и того, на что переносят наименование; один член такого соотношения всегда будет больше, шире, более общим, другой – меньше,

уже, более частным” [8,С.89]. В основе синекдохи могут лежать такие соотношения: 1. Часть вместо целого: “сто голов скота”, “полк в двести штыков”, “эскадрон в двести сабель”; “Эй, борода!” (обращение к человеку с бородой); “Наш директор – голова” (т. е. “человек с головой” – здесь и метонимия: содержащее вместо содержимого – голова вместо ум). Часто в качестве такой синекдохи используются детали костюма: чуйка – название погромщика- черносотенца,

гороховое пальто – “шпик царской охранки”, кара-калпак – “черный колпак” – название народа, Красная Шапочка в сказке; еноты, бобры и т. д. в русской литературе XIX в. (лица по меху их воротников и шуб). Сюда же следует отнести такие случаи, как “останавливаться в гостинице”, т. е. “жить”, “машина делает четыре конца”, т. е. “четыре полных пути”. 2. Единственное число вместо множественного. Такая синекдоха используется для большей экспрессивности:

“Покупатель, будь вежлив с продавцом!” и т. п. 3. Общее вместо отдельного: начальство в значении “начальник”, балык – из татарского “рыба” в значении “копченая спинка осетра, белуги”; первоначально пиво означало “вообще напиток, то, что пьют”, а квас – “квашеный продукт”, теперь благодаря сужению значения по синекдохе – “специальные виды напитков”. 4. Множественное число вместо единственного: “Мы все глядим в

Наполеоны” (Пушкин). 5. Род вместо вида, когда налицо также сужение значения: машина в значении “автомобиль”, насекомое в значении “вошь”, орудие в значении “пушка” и т. п. [8,С.90; 9,С.379]. В словарях синекдоха также как и метонимия не имеет особых пометок [9,С.134]. 1.3 Сопоставление фактов переносного значения в разных языках Сопоставляя факты переносного значения слова в разных языках, мы можем отметить как черты сходства между

этими языками, так и ряд интересных различий между ними. Так, можно отметить ряд метафор, свойственных многим языкам. Например, глаголы со значением “схватывать” или “вмещать” нередко получают значение “воспринимать, понимать”, кроме русского схватить (“ребенок быстро схватывает”), это же наблюдаем в англ. to catch, to grasp, в нем. fassen, шведск. fatta, фр. saisir, comprendre, ит. capire, словац. chapat и т. д.

Существительные, обозначающие части человеческого тела, переносно употребляются для похожих предметов – ср. англ. the neck of a bottle “горлышко бутылки”, the leg of a table “ножка стола” (в русском соответственно используются уменьшительные образования, ср. также различные ручки – дверные и т. п носик чайника, ушко иголки и т. д.). Нередко встречаются более или менее регулярные “интернациональные” метонимии, например язык “орган в полости рта” → “система звуковых знаков, служащих важнейшим средством человеческого

общения”; совмещение тех же значений находим в др греч. glossa, лат. lingua, фр. langue, англ. tongue (ср. выражение mother tongue “родной язык”), венг. nyelv, эстон. keel, финск. kieli, турец. dil и др. Русское прилагательное зеленый – это название известного цвета, но также и “недозрелый” и “неопытный вследствие молодости” (например, зеленый юнец); эти же три значения отмечаем и в нем. grün; англ. green прибавляет к этим значениям еще одно – “полный сил, бодрый, свежий” (например, a green

old age буквально “зеленая старость”, т. е. “бодрая старость”); фр. vert имеет все значения англ. green плюс еще значение “вольный, игривый” и некоторые другие. Немецкое слово Fuchs “лиса” обозначает не только известное животное и – метонимически – его мех, и не только хитреца пройдоху, но, в отличие от русского слова лиса, еще и лошадь рыжей масти, человека с рыжими волосами, золотую монету и, наконец (на основании какой-то сейчас уже непонятной ассоциации

смыслов), студента-первокурсника. С другой стороны переносные значения, присущие русским словам окно и рыба (“вялый человек, флегматик”), не отмечаются словарями для соответствующих слов английского, немецкого и французского языков [5,С.105 – 106]. Кочерган М.П. также обращает наше внимание на то, что чаще всего “у різних мовах метафоричні перенесення не збігаються” например, русск. ушко иголки – англ. eye of the needle, русск. носик чайника – фр. bec du bouilloir, и добавляет: “важко логічно пояснити, чому англійська

мова акцентуе на “мертвості” цвяха (as dead as a doornail “мертвий, як дверний цвях”), або холоднокровності огірка (as cool as a cucumber “холодний, як огірок”)” [11,С.196 – 197]. 2 СВОЕОБРАЗИЕ И ФУНКЦИИ ПЕРЕНОСНЫХ ЗНАЧЕНИЙ В ЛИРИКЕ М.КУЗМИНА 2.1 Метафоричность поэтического языка Кузмина Язык произведений М.Кузмина яркий и образный. По мнению

Вейдле В.: “Язык его прозы, как и язык его стиха заслуживают всяческого внимания: и прежде всего своей гибкостью, легкостью, свободным повиновением мысли” [13,С.9]. Как отмечает К.В.Мочульский “во всей своей “простоте и ясности” творчество М.Кузмина загадочно”: “Он говорит о самом несложном, говорит бесхитростными, почти детскими словами. Построение изумительно отчетливое, рисунок легко различимый, образы всем близкие, почти родные.

Но как же этими “элементарными” поэтическими средствами достигается неожиданная острота впечатления? Почему знакомые слова в обычных сочетаниях так нас поражают? Как осознать это смутно воспринимаемое мастерство и разгадать искусство писать такие “безыскусственные” стихи?” [13,С.9]. Необходимо отметить, что в своей лирике Кузмин использует различные виды стилистических приемов и фигур.

Часто он прибегает к помощи сложных сравнений: “Бегут стихи, как стадо резвых коз” [13,С91]. Так же Кузмин употребляет анафорические конструкции: Не верю солнцу, что идет к закату, Не верю лету, что идет на убыль, Не верю туче, что темнит долину [13,С88]. Однако в ходе работы над произведениями выяснилось, что превалирующим в творчестве Кузмина является употребление слов в переносном значении.

Буквально в каждой строчке, каждого стихотворения можно встретить метафору, немного экономней автор использует метонимию и синекдоху. Преобладает в поэзии Кузмина метафора, поэтому представляется необходимым рассмотреть употребление именно этого тропа. По структуре метафоры Кузмина в основном просты, хотя он не мог отказаться от употребления развернутых метафор. Так в качестве яркого примера развернутой композиционной метафоры можно привести стихотворение

“Трижды в темный склеп страстей томящих…” из цикла “Осенний май” второй книги стихов. Кузмин, апеллируя к интуиции читателя, оживляет Любовь, называя ее “вестник меченосный”. Или такой авторский прием как отождествление периодов жизни человека со временем суток: “расцвет” – юность, “пустыни полуденной дороги” – молодость и “закат” – зрелость [13,С.91 – 92]. Пример развернутой сюжетной метафоры можно увидеть в стихотворении “Ах, уста, целованные столькими…”

из цикла “Любовь этого лета” первой книги стихов, где уста приобретают способности живого существа: “Ах, уста… Вы пронзаете стрелами горькими…” [13,С.23]. Простые метафоры у Кузмина многословны: “темный склеп страстей томящих” – о сердце [13,С.91], “как сильно рыба двинула хвостом” – об ударе сердца [13,С.285]. Однако существуют в произведениях и однословные метафоры.

По семантике метафоры у Кузмина также различны. В стихотворениях имеется немало языковых метафор: “губ разрез” [13,С.22], “моря гладь” [13,С.95], “тупеет голова” [13,С.283] и т. д. Хотя, все же, предпочтение Кузмин отдает речевым метафорам, которые будут рассмотрены ниже. По частям речи, которые метафоризируются, у Кузмина преобладают субстантивные и глагольные метафоры. По словам Н.Г.Мед: “существительное метафоризируется чаще и ярче, чем прилагательное” [6,С.203].

Субстантивная метафора у Кузмина служит для описания качеств и свойств явлений и предметов (как конкретных, так и абстрактных). Здесь можно выделить два стилистических приема метафоризации: 1. Использование конкретно-бытовой лексики: “осколки облаков” [13,С.168], “сети вен” [13,С.169], “грудь земли” [13,С.170], “хмель свиданий” [13,С.241], “яд выдумок и слов” [13,С.242], “причудливая мозговых частиц поросль” [13,С.243]; 2. Персонификация (олицетворение): “взгляд мольбы” [13,С.23], “улыбки света”

[13,С.96], “статуй сон” [13,С.171]. В этой связи необходимо отметить, что персонификацию М.Кузмин осуществляет чаще всего на основе уподобления неживого предмета живому (отношение: неживое – живое): 1. Звезда сквозь тучу крадучись восходит И стерегущий глаз на нас наводит [13,С.95]. В этом отрывке присутствуют три метафоры: (а) звезда крадучись восходит; (б) звезда стерегущий глаз на нас наводит.

Это простые глагольные метафоры (метафоризируются глаголы действия – восходит, наводит). И “звезда стерегущий глаз… наводит” простая субстантивная метафора (глаз звезды). 2. Наши маски улыбались, Наши взоры не встречались… [13,С.24]. Здесь также присутствуют две простые метафоры: (а) маски улыбались; (б) взоры не встречались. Часть (а) – простая однословная субстантивная метафора, которая вносит эмоцинально-оценочный оттенок:

посредством этой метафоры Кузмин подчеркивает притворство и желание создать видимость несуществующих чувств; часть (б) – простая языковая (стертая) метафора – не ощущается как стилистический прием. 3. [Когда] И вновь пленительной отравой Меня насытит взор лукавый, И нежность милых прежних рук Опять вернет мне милый друг? [13,C.27] – спрашивает автор у любви. С помощью такой совокупности простых метафор Кузмин создает эмоциональный эффект – показывает всю силу

ожидания терзающего его сердце. Использование приема олицетворения способствует созданию ярких образов природы и точному отображению противоречивых чувств, господствующих в душе автора. Кузмин осуществляет олицетворение и на основе отношения живое – живое (уподобляет живые существа живым): “тебе [форели] надоело” [13,С.283], “кони бьются, храпят в испуге” [13,С.285]. Последняя метафора – языковая (стершаяся), которая не ощущается как стилистический прием.

В основе приема овеществления у Кузмина лежит принцип уподобления живых предметов и явлений окружающей действительности неживым (отношение живое - неживое): Жены, юноши и девы – Все текут на те напевы.[13,С.35]. Эта метафора может служить примером когнитивной предикатной метафоры, т.е. присвоение объектами чужих признаков. При метафоризации глаголов Кузмин нередко использует принцип аналогии.

Иногда в поэзии Кузмина встречается и овеществление на основе отношения неживое – неживое: “Ах, уста… расцветаете улыбками…” [13,C.23], “ярость утолить” [13,C.35], “дни текли”.[13,С.92]. Можно сделать такие пояснения “Ах уста… расцветаете улыбками” (как цветами), “ярость утолить” (как жажду), “дни текли” (как вода). Однако прием овеществления, как и прием олицетворения на основе отношения живое – живое – редкое явление в поэзии Кузмина. Метафоризируя глаголы движения,

Кузмин прибегает к замене одушевленного субъекта действия на неодушевленный, оживляя последний (применяя прием персонификации): Солнце тускло, сонно смотрит из-за розовых завес, А меж туч яснеет холод зеленеющих небес. [13,С.37]. В данном отрывке заключено несколько метафор: 1. “солнце… смотрит” – по структуре – простая, по семантике – речевая, по части речи – предикатная, метафора созданная с помощью приема олицетворения на основе

сходства впечатления, сложной ассоциации, порожденной воздействием предмета – солнца. 2. “розовые завесы”. Это простая речевая субстантивная метафора созданная на основе приема овеществления (отношение неживое – неживое) – тучи, облака уподобляются “розовым завесам” по цвету и функции. 3. “яснеет холод” – простая речевая глагольная метафора на основе овеществления (отношение неживое - неживое) созданная на основе сходства впечатлений.

Смысл этой метафоры раскрывается через следующую. 4. “холод… небес” – по структуре – простая, по семантике – языковая, по части речи – субстантивная метафора созданная с помощью приема овеществления (отношение неживое - неживое) на основе сходства сложных ассоциаций. Так с помощью многоступенчатой метафоры, Кузмин создает прекрасный образ заката. Еще один пример олицетворения в глагольной метафоре:

Без тревоги те дороги, Где идет сама любовь.[13,C.35]. Однако особо часто М.Кузмин при метафоризации использует глагол бежать: ”Море…То бежит к земле то нет” [13,C.35], “пароход бежит” [13,С.28], “берега бегут” [13,С.28], “кровь бежит” [13,С.169]. Последняя метафора – языковая (стертая), не ощущается как стилистический прием. Как справедливо отмечает Н.Г.Мед: “Глагол конкретного физического действия в нормативном употреблении

подразумевает наличие одушевленного объекта” [6,С205]. У М.Кузмина употребление глаголов со значением физических действий также расширяет образную сферу произведений: “Как жадно пил я кубок томных нег” [13,С.34]. В данном отрывке заключено несколько метафор: 1. “кубок томных нег” – по структуре простая (многословная), по семантике – речевая, по части речи – субстантивная метафора, созданная с помощью приема овеществления (отношение неживое – неживое)

Любовь уподобляется “кубку томных нег” на основе возникновения сложных ассоциаций. 2. “пил я кубок томных нег” – по структуре – простая, по семантике – речевая, по части речи – глагольная метафора. Являясь в данном контексте синонимом глаголов “испытывать”, “знать по опыту”, глагол “пить” помогает достичь яркого поэтического образа, кроме того, помогает ощутить эмоциональный эффект данной метафоры: именно пить кубок томных нег, т.е. наслаждаться в полной мере, получать удовольствие от любви.

Тем тяжелее, когда любовь проходит. Глаголы состояния также способствуют созданию образов, предметов и явлений действительности: “стоит… тележка” [13,С.25], “сердце, ныло” [13,С.37], “кости спали” [13,С.92], “сердце… не понимало” [13,С.169]. М.Кузмин широко и более часто, чем субстантивную метафору, использует глагольную. Важно также отметить, что “возможности метафоризации не безграничны, связь с метафоризируемым словом в любом случае должна быть мотивирована” [6,С203].

На необходимость наличия общей черты сравниваемых понятий указывает и И.В.Арнольд. У Кузмина объективное сходство между предметами состоит в таких свойствах: 1. цвет – “вишен спелых сладостный агат” [13,С.22], “бор чернел” [13,С.37]; 2. форма – “разрывы туч” [13,С.28], “губ разрез” [13,С.22], “гроздья ль темные кудрей” [13,С.35]; 3. звук – “плакал соловей” [13,С.96], “звенит полет… стрекоз” [13,С.172], “визжат коньки” [13,С.172],

“визг полозьев” [13,С.285]; 4. функция – “розовые завесы” (о тучах и облаках) [13,С.37], “луна показывает” [13,С.93]. Однако чаще всего в основе метафоры лежит сходство впечатлений, сложных ассоциаций, порожденных воздействием предметов: “дух травы” [13,С.170], “цепь любви” [13,С.171], “страсти порыв” [13,С.94], “веселой дружбы хрупкий плен” [13,С.95], “часов перемена” [13,С.27], “песни вздох” [13,С.171], “любви торжество” [13,С.172]. 2.2 Метонимия и синекдоха в лирике

Кузмина Метонимия и синекдоха в произведениях Кузмина встречаются редко. В процессе изучения творчества Кузмина выявлены такие наиболее яркие случаи метонимии: 1. место – изделия: “бежит пароход: Каменский, Волжский, Любимов…” [13,С.25]; 2. выдоющийся человек – памятник ему: “лишь у Крылова дремлют бонны” [13,С.171]; 3. занятие, отрасль знания и объект знания или результат занятия:

“Взять старую географию России” [13,С.241]; 4. одно в другом: “торговые дома” [13,С.243]. Перенос значения по синекдохе осуществляется чаще всего на основе отношения – часть вместо целого: “компания лицеистов, две дамы и котелок” [13,С.200] – так присутствие человека передается через присутствие детали его костюма, “следят в театре многие бинокли” [13,С.284].Кузмин также для большей экспрессивности употребляет единственное число вместо множественного: “седеет

ус” [13,С.287]. Отмечается также соотношение род вместо вида: “заворковал зобатый рой” [13,С.168] в значении голуби. Такое экономное использование метонимии и синекдохи обусловлено тем, что эти типы переносного значения не в состоянии создавать такие яркие образы и точно отображать противоречивые чувства автора как метафора. Поэзия Кузмина заставляет мыслить, искать смысл слова или сравнения, разгадывать загадку метафоры, метонимии или синекдохи, которые позволяют “глубже проникнуть в неисчерпаемые запасы семантических

возможностей слова и его сочетаемостных свойств” [6,С.206]. Известный поэт О.Мандельштам так говорил о значении слова: “Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну официальную точку. Произнося “солнце”, мы совершаем как бы огромное путешествие, к которому настолько привыкли, что едем во сне. Поэзия тем и отличается от автоматической речи, что будит нас и встряхивает на середине слова”

[6,С.205]. Следовательно, для создания своих стихотворений М.Кузмин использует различные виды стилистических приемов: сравнения, параллельные конструкции, анафору, повторы, катахрезу и различные типы переносных значений: метонимию, синекдоху. Однако самой частотной и яркой является метафора, которая позволяет создать неповторимый, правдивый образ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Лирика Михаила Алексеевича Кузмина практически не изучена с точки зрения лингвистики

современными специалистами. Исследование типов переносного значения, которые помогают поэту в создании неповторимых и незабываемых образов, является первым этапом стилистических исследований лирики Кузмина. Огромный пласт вопросов с теоретическим осмыслением переносного значения и выделением его типов получил достаточно широкое освящение в работах теоретиков лингвистики и литературоведенья. Лингвисты (Розенталь Д.Э Теленкова А.А Диброва Е.И. и т.д.) определяют переносное значение как новое

значение слова, возникающее путем переноса названия одного предмета или явления на другой на основе какого-либо сходства, соприкасания во времени и пространстве на основе количественного отношения между ними и выделяют три типа переносного значения: метафору, метонимию и синекдоху. Один из наиболее распространенных типов переносного значения – метафора рассматривается лингвистами как перенесение свойств одного предмета на другой на основе сходства или по аналогии.

В стилистике (в частности в работах Арнольд И.В Мороховского А.Н.) и в литературоведенье (у Тимофеева Л.И Тураева С.В.) метафора представлена как троп, т.е. стилистический прием. Ряд авторов (Тимофеев Л.И Тураев С.В.) определяют метафору как скрытое сравнение. Известный специалист в области стилистики А.Н.Мороховский выделяет номинативную, когнитивную, генерализирующую

и образную метафоры. По структуре метафора бывает простой (одно- и многословной) и развернутой (сюжетной и композиционной), – такого мнения придерживаются Арнольд И.В Розенталь Д.Э Теленкова М.А. и т.д. По семантике различают метафору языковую (стертую, лексическую, мертвую, окаменевшую) и речевую (оригинальную и индивидуальную) – (Арнольд И.В Головин Б.Н Мороховский А.Н Розенталь Д.Э Теленкова

М.А.); по частям речи, которые метафоризируются – глагольную (предикатную) и субстантивную – (Мед Н.Г.) При метафоризации используют примы олицетворения (персонификации) и овеществления, отношение абстрактное – конкретное. Объективное сходство между предметами состоит в таких свойствах как форма, плотность, цвет, звук, размер, динамичность, функция и впечатления (Головин Б.Н. Реформатский А.А.) Структура образца, выделенная

Арнольд И.В включает и обозначающее, и обозначаемое и почву их сравнения, и отношение между ними. Существует также традиционная, грамматическая и гиперболическая метафоры (Арнольд И.В.) На основе сказанного выделили структуру анализа метафоры (см. Приложение). Понятие антитеза, катахреза, оксюморон и аллегория являются смежными с понятием метафора. Ученые-лингвисты (Головин Б.Н Кодухов В.И Диброва

Е.Н Реформатский А.А. и т.д.) определяют метонимию как перенос именования одного предмета на другой по их смежности (сопредельности). В основе метонимии лежат причинные, следственные, временные и др. отношения, возникающие из сопредельности явлений (Головин Б.Н Диброва Е.Н Косаткин Л.Л Щеболева И.И. и т.д.). Отношения, которые лежат в основе метонимии различны: одно в другом, одно на другом, одно под другим,

одно через другое, одно для другого, процесс – результат, материал – изделие, орудие – продукт, место – изделие, место – историческое событие, имя – общественное положение или характер, имя – изделие, автор – произведение, действие – цель действия, действие – место, признак – вещь, причина – следствие, а также смежность по времени и смежность в пространстве. (Реформатский А.А Головин Б.Н Диброва Е.И Розенталь Д.Э. и др.) Существует также особая разновидность метонимии –

конверсивная связь (Диброва Е.И Косаткин Л.Л Щеболева И.И.). По семантике метонимия, так же, как и метафора, бывает языковая (устойчивая) и речевая (временная, контекстная) – такого мнения придерживается Головин Б.Н. Третий тип переносного значения определяется лингвистами (такими как Розенталь Д.Э Теленкова М.А Реформатский А.А Диброва

Е.И. и др.) как перенос значения с одного предмета, явления на другой по признаку количественного отношения между ними. В основе синекдохи лежат соотношения: часть вместо целого, целое вместо части и род вместо вида. Употребление единственного числа вместо множественного и наоборот тоже является разновидностью синекдохи, и употребляется для большей экспрессивности речи (Розенталь Д.Э Теленкова М.А Реформатский А.А.) В своей лирике

М.Кузмин использует все три типа переносного значения. Однако в ходе работы над произведениями выяснилось, что превалирующей в творчестве Кузмина является именно метафора, чем и обусловлено повышенное внимание, уделенное именно этому типу переносного значения в данной курсовой. В поэтическом языке Кузмина имеет место простая и развернутая метафоры.

Простые метафоры в основном не однословны. По семантике Кузмин также разнообразил метафоры в своих стихотворениях (использовал как речевые, так и языковые). Из частей речи Кузмин наиболее часто метафоризирует глаголы и существительные, причем применяет два приема метафоризации: 1. использование конкретно-бытовой лексики; 2. персонификация на основе отношений неживое – живое, живое – живое.

Овеществление Кузмин осуществляет на основе отношений неживое – живое, неживое – неживое. Объективное сходство между предметами состоит в таких свойствах: цвет, форма, звук, функция, однако чаще всего метафорический перенос значений Кузмин осуществляет на основе сходства впечатлений, сложных ассоциаций, порожденных предметами. Кузмин метафоризирует глаголы движения, конкретного физического действия, особо часто использует глагол бежать. Метонимия и синекдоха встречаются в лирике

Кузмина реже, чем метафора. Наиболее яркие примеры метонимии возникли на основе таких соотношений: место – изделие, выдаюшийся человек – памятник ему, занятие результат занятия, а также соотношения одно в другом. Перенос значения по синекдохе осуществляется на основе отношений: часть вместо целого, целое вместо части и род вместо вида. Кузмин также для большей экспрессивности речи употребляет единственное число вместо множественного. Метафора, метонимия и синекдоха у

Кузмина служат для создания эмоционального эффекта, а также для создания неповторимых, художественных образов и представлений об окружающем мире, которые были актуальны во времена Михаила Кузмина и демонстрировали эрудицию и высокое творческое мастерство автора. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Теоретические источники: 1. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. –

М.: Просвещение, 1981, – 259 с. 2. Головин Б.Н. Введение в языкознание. – М.: Высшая школа, 1973, – 319 с. 3. Диброва Е.И Косаткин Л.Л Щеболева И.И. Современный русский язык. Теория. Анализ языковых единиц. Ч. I. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1997, – 413 с. 4. Кодухов В.И. Введение в языкознание. –

М.: Просвещение, 1987, – 286 с. 5. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. – М.: Высшая школа, 1987, – 272 с. 6. Мед Н.Г. Метафора в языке Ф.Кеведо // Сервантовские чтения. – Ленинград: Наука, 1988, – С. 201 – 227. 7. Мороховский А.Н Воробъева О.П Лихошерст Н.И Тимошенко З.В. Стилистика английского языка. –

Киев: Вища школа, 1991, – 272 с. 8. Реформатский А.А. Введение в языкознание. – М.: Аспект пресс, 1999, – 536 с. 9. Розенталь Д.Э Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. – М.: Просвещение, 1976, – 543 с. 10. Тимофеев А.И Тураев С.В. Краткий словарь литературоведческих терминов. –

М.: Просвещение, 1978, – 222 с. 11. Кочерган М.П. Вступ до мовознавства. – Київ: Академія, 2000, – 368 с. Практический источник: 12. Ожегов С.Н. Словарь русского языка. – М.: Русский язык, 1990, – 923 с. Художественный источник: 13. Кузмин М.А. Избранные произведения / Сост подгот. текста, вступ. ст комент.

А.Лаврова, Р.Тимченка. – Ленинград: Художественная литература, 1990, – 576 с.