Реферат по философии
Философия А.С. Хомякова
Алексей Степанович Хомяков(1804-1860) был многосторонне развитой личностью — философом, богословом,социологом и экономистом и в то же время поэтом, художником, изобретателем(изобрел новую паровую машину и дальнобойное ружье), врачом, знатокомсельскохозяйственного производства. Он знал несколько иностранных языков.
Родился А.С. Хомяков в Москве вдворянской семье. Мать его была из рода Киреевских. Она воспитала сына в духеверности православной вере и национальным традициям. Алексей и его братполучили превосходное домашнее образование (уроки им давали даже профессорауниверситета). Жизнь А.С. Хомякова небогата внешними событиями. В 1822 г. он,сдав экзамены в Московском университете, получает степень кандидатаматематических наук и в том же году поступает на военную службу. В 1824 г. выходитв отставку, едет за границу; изучает живопись в Париже и занимаетсялитературным трудом. Вернувшись на родину, Хомяков вскоре (в 1828 г) вновьвозвращается в армию во время войны России с Турцией, но уже в 1829 г. оставляетвоенную службу и до конца своих дней ведет спокойную жизнь, управляя своимимением. В 1836 г. он женится на сестре поэта Николая Языкова. СкончалсяХомяков во время эпидемии холеры, когда он старался лечить крестьян.
Духовная жизнь Хомякова былаболее стабильной, чем духовные искания другого родоначальника славянофильства — Киреевского. Как поэт и философ он последовательно шел по тому духовному пути,который в конце 30-х гг. привел его к славянофильскому идеалу.
В юности А.С. Хомяков и его братФедор были дружны с братьями Веневитиновыми, и, хотя будущий философ не входилв «Общество любомудрия», мимо Шеллинга он не прошел. Отсюда,по-видимому, берет начало склонность Хомякова к диалектике, которую отмечализнавшие его современники. В стихотворении 1825 г. «Заря» он в людях,как в заре, усматривает противоречия:
Смешенье пламени и хлада,Смешение небес и ада, Слияние лучей и тьмы.
Герцен в «Былом и думах»подчеркивал особые бойцовские качества Хомякова, его постоянную готовность истремление к спорам, называл философа «старым бретером диалектики»,который своих противников «мастерски ловил и мучил на диалектическойжаровне». Критический интерес к Шеллингу и Гегелю Хомяков сохранял доконца жизни. В 1847 г. в Берлине он встретился с Шеллингом, но не нашел в немединомышленника в понимании сущности христианства.
С юности Хомяков был увлеченисторией своей родины. Он пишет поэму «Вадим», посвященнуюлегендарному герою древнего Новгорода, стихотворные драмы «Ермак»(1825-1826) и «Дмитрий Самозванец» (1831-1832). Интерес кновгородской вольнице Хомяков разделял с поэтами-декабристами — К.Ф. Рылеевым иВ.К. Кюхельбекером. Однако его пугал их политический радикализм. В споре сРылеевым он осудил саму идею социальной революции, после которой военные «станутраспоряжаться народом по произволу и сделаются выше его»; А.И. Одоевскомудоказывал, что затеи заговорщиков — это не либерализм, а желание «заменитьединодержавие тиранством вооруженного меньшинства». Хомяков былсторонником национального единства России вне зависимости от ее правителей.
В отличие от Киреевского Хомяковне идеализировал Русь — Россию. Он осуждал «илотизм крестьян до Петра»и современную «мерзость рабства законного», тяжелую «для нас вовсех смыслах, вещественном и нравственном». Современная Россия «нас ирадует, и теснит; об ней мы можем говорить с гордостью иностранцам, а иногдасовестимся говорить даже с своими». Вместе с тем, поего словам, «лучше инстинкты души русской, образованной и облагороженнойхристианством, эти-то воспоминания древности неизвестной, но живущей в нас тайно,произвели все хорошее, чем мы можем гордиться».
Здание российскойгосударственности, по убеждению Хомякова, поддержали «единство веры ижизнь церковная»: «Без влияния, без живительной силы христианства невосстала бы земля русская». Однако это способна быласвершить не всякая христианская церковь, но только восточная христианскаяцерковь, притом преломленная через своеобразие русской жизни («Не моглодуховенство византийское развить в России начала жизни гражданской, о которойне знало оно в своем отечестве». Западная же церковь «обратиласьк рационализму, утратила чистоту, заключила в себе ядовитое начало будущегопадения, но овладела грубым человечеством, развила его силы вещественные иумственные и создала мир прекрасный, соблазнительный, но обреченный на гибель,мир католицизма и реформаторства».
Вывод из такого понимания Западаи России следовал однозначный: «Западным людям приходится все прежнееотстранять, как дурное, и все хорошее в себе создавать; нам довольновоскресить, уяснить старое, привести его в сознание и жизнь. Надежда нашавелика на будущее».
Как и Киреевский, Хомяковвыступает против рационализма, присущего западному образу мышления. В философииГегеля, по его словам, «рационализм или логическая рассудочность должнабыла найти себе конечный венец… „'. Хомяков обвиняет Гегеля в том, чтодействительность он подчиняет движению рассудочного понятия, творящего мир, чтов его системе осуществляется “вечное, самовозрождающееся творение из недротвлеченного понятия, не имеющего в себе никакой сущности». Аэто, с его точки зрения, означает, что исходный пункт Гегеля — «отсутствиесубстрата», т.е. реального основания. Поэтому, по мнению Хомякова, логичносамо возникновение материализма из гегелевского идеализма; материализм в лицеФейербаха восполнил недостаток субстрата в философии Гегеля и в качествесубстрата провозгласил «вещество». Этот «чистейший и грубейшийматериализм» для Хомякова еще более неприемлем. Он иронически писал, чтоум материалистов «как будто не способен к напряжению чистого мышления, ксозерцанию отвлеченного понятия». Отвергая материализм, Хомяков в то жевремя чтил телесность тварного мира. В богословском труде «Церковь одна»он писал: "… Никакой дух кроме Бога не может вполне назватьсябестелесным. Презирающий тело грешит гордостью духа".
Конечно, можно иначеинтерпретировать философскую систему Гегеля и материализм Фейербаха, чем этоделает Хомяков, но нам важно понять и определить логику философских воззренийсамого Хомякова, с позиций которой он трактует предшествующую и современную емуфилософию. Гегелевский идеализм был для него неприемлем, ибо исходным понятиемэтого идеализма была абсолютная идея, а не Бог (Бог, по Гегелю, есть лишьступень в развитии абсолютной идеи, а религия — форма, притом не высшая, познания«абсолютного духа»). Сам же Хомяков в качестве исходного «субстрата»определяет Бога, называя его «болящим Разумом» (см.325,335-347). Отсюдамир есть «мысль Божия», проявленная в творении через «свободнуюволю» и по «закону любви».
Итак, Воля в единстве с Разумом,по Хомякову, выражают Божественное творение мира и лишь, поскольку человексоздан по образу и подобию Божьему, характеризуют самого человека как «болящийразум» или «разумеющую волю». Следовательно, Бог в качестве «водящегоРазума» и есть бытийная сущность мира, а уже потом воля и разум сутьпсихологические особенности человеческой личности. Внимание, уделяемоеХомяковым воле в объективном и субъективном ее значении, было знамением времени.Как известно, немецкий философ А. Шопенгауэр поставил волю в центр своейфилософии, создав произведение с характерным названием «Мир как воля ипредставление». Хомяков вряд ли знал учение Шопенгауэра, книга которого,хотя и вышла в 1819 г., прошла почти незамеченной, а известность и слава пришлик автору «Мира как воли и представления» лишь в 50-е гг. Шопенгауэртакже выступил против панлогизма гегелевской философии, обращаясь к воле каквнутренней сущности всех сил природы и человека. Однако понимание волевогоначала у немецкого философа и русского мыслителя совершенно различно. Если уШопенгауэра «воля к жизни» не обладает разумной целью, то у ХомяковаВоля внутренне сопряжена с Разумом. Если шопенгауэровская воля — злая,саморазрушающаяся сила, агрессивное стремление, то у Хомякова творческаяактивность «водящего Разума» осуществляется «по закону любви».Поэтому если Шопенгауэр точно назвал свое философское учение «пессимизмом»,то мироучение Хомякова пронизано оптимизмом.
Бытийной, онтологической основоймира в философии Хомякова является Боги сам «мир есть творение, мысльБожия». И эта религиозность пронизывает не только ее онтологию, но итеорию познания — гносеологию. По словам Хомякова, «силы разума не доходятдо истины Божией». Само человеческое знание он подразделяет на «знаниевнешнее» — «убеждение логическое» — и «внутреннее знание».Последнее и есть истинное знание, сопряженное «с верою, видящею невидимое».
Как и Киреевский, Хомяков непротивопоставляет веру знанию и разуму как таковому. Знание и разумпротивостоят вере, когда они ее лишены. Но сама вера должна быть разумной, ивера сама есть «внутреннее знание» — «внутреннее знание веры».При всех своих претензиях к Канту и кантианцам Хомяков считал, что Кант «памятниказаслуживает», ибо «убил скептицизм, доказал, что вера есть высшее,безусловное знание».
«Разум жив восприятиемявления в вере», — отмечает Хомяков, в данном случае называя «вероюту способность разума, которая воспринимает действительные данные, передаваемыеею на разбор и сознание рассудка». «Вера» в этом значениипринадлежит к «области, предшествующей логическому сознанию и наполненнойсознанием жизненным, не нуждающимся в доказательствах и доводах». Такимобразом, «вера» в первоначальном смысле выступает на самом первомэтапе познавательного процесса. Эту «веру» («первичные акты веры»- по характеристике В.В. Зеньковского) Хомяков именует «живознанием». «Живознание», «жизненное сознание» — начальный этап процесса познания — для Хомякова есть «вера»,вероятно, потому, что человек на этой стадии познавательной деятельности безвсякого логического рассуждения верит жизненному содержанию своего сознания,без всяких доказательств доверяет Божьему миру, уверен в его объективномвнешнем существовании, отличном от «умственного мира».
Наряду с этим значением понятие «вера»,по Хомякову, означает также высшее состояние разума, уже преодолевшего «логическийрассудок», поднявшегося до «целостного разума», «всецелогоразума». «Всецелый разум» — это «болящий разум», или «разумеющаяволя», «тождество умного естества и воли». Разуму присуща и веракак его «отражательная восприимчивость», способность видеть невидимое.Вера — высшее состояние разума, и она сама разумна. Вера вносит в разум «нравственноеначало», ибо сама «вера есть начало, по самому существу своему,нравственное», так как «вера — жизнь и истина в одно и то же время»,она «есть такое действие, которым человек, осуждая свою собственнуюнесовершенную и злостную личность, ищет соединиться с существом нравственным попреимуществу, с Иисусом праведным, с Богочеловеком».
Поэтому «верующий знаетистину». Истина недостижима без любви. Любовь — Божественный дар, которыйобеспечивает «за людьми познание безусловной истины». Притом «недоступнаядля отдельного мышления истина доступна только совокупности мышлений, связанныхлюбовью». Таким образом, Хомяков утверждает принципы, по словамисследователя, «соборной гносеологии».
«Соборность» — центральноепонятие философии Хомякова, усвоенное последующей русской религиознойфилософией. Слово «соборность», очевидно, связано со словом «собор»,притом не только в значении «главная церковь в городе», но и как «сбор»,«собрание» («вселенский собор» — сбор всех епископов, «поместныйсобор» духовенства или же светский «земский собор»). По словамХомякова, «собор» «выражает идею собрания, не обязательносоединенного в каком-либо месте, но существующего потенциально без внешнегосоединения. Это единство во множестве». В его понимании «соборность»- прежде всего имеет религиозный смысл, с особой силой выявленный в православии.
С точки зрения православногобогослова, «человек в протестантстве» подобен песчинке, поскольку она«действительно не получает нового бытия от груды, в которую забросил ееслучай». «Войдите в протестантский храм. Не в совершенном лиодиночестве стоит в нем молящийся? » — риторически спрашивает Хомяков. Вкатолическом же храме на первый взгляд молитва каждого сливается в одну общуюмолитву, но «и здесь человек остается одиноким перед молитвою, ибо от негоне требуется, чтоб он ее понимал», так как богослужение происходит нанепонятном большинству людей латинском языке. Если человек в протестантизме, повыражению Хомякова, уподобляется песчинке, то в католицизме он подобен кирпичу:этот «кирпич, уложенный в стене, не претерпевает порчи и не приобретаетсовершенства от места, назначенного ему наугольником каменщика». Если вкатолицизме существует «единство внешнее, отвергающее свободу и потомунедействительное», то в протестантизме, наоборот, «свобода внешняя,не дающая единства, а потому также недействительная». В истинном жехристианстве человек не утрачивает своей индивидуальности, своей свободы («любовьтолько там, где личная свобода»), однако он — «не одинокая личность; онстал членом Церкви, которая есть тело Христово, и жизнь его стала нераздельноючастью высшей жизни, которой она свободно себя подчинила».
Истинной Церкви (а для Хомяковаэто православная церковь) дано и «христианское единство», и «христианскаясвобода», «потому что единство ее есть не иное что, как согласиеличных свобод». Соборность — это и есть «согласие личных свобод»;она присуща Церкви, «собранной в святом единении любви и молитвы»,ибо «никто один не спасается. Спасающийся же спасается в Церкви как членее и в единстве со всеми другими ее членами».
Видный русский богослов Н.М. Зерновсчитает, что «кардинальная ошибка Хомякова состояла в том, что в своихрассуждениях он пользовался „двойным стандартом“: если римо-католиками протестантам, со всеми их недостатками, он давал характеристику на основеподлинных исторических фактов, то вместо исторической православной Церкви онописывал свой идеал — Церковь, которую чаял видеть».
Соборность как «единство вомножестве», как «согласие личных свобод», как «святоеединение любви и молитвы» — это и есть религиозный и нравственный идеалХомякова, с позиций которого он критически оценивал реальное историческоеразвитие и современное состояние православной церкви.
На наш взгляд, то, что Хомяковпонимал под «соборностью», великолепно выразил Андрей Рублев в своейзнаменитой иконе «Троица». Средствами живописи, гармонией композициии красок великий художник изобразил в образах прекрасных женоподобных юношей — ангелов,представляющих три лика Троицы: Бога-Отца, Бога-Сына и Святого Духа, — соборноеобщение. Как лики Троицы, они «нераздельны и неслиянны», ониобъединены дружеским согласием, любовью, но в то же время каждый из них имеетсвой лик, свою свободную индивидуальность. И хотя три ангела, являющиесяАврааму, в христианском художественном осмыслении олицетворяли три лика Троицы,в «Троице» Рублева они настолько равнозначны, настолько взаимопроникновенны,настолько гармонически едины при всей своей индивидуальности, что все попыткиопределить, какой именно ангел представляет Отца, Сына, Святого Духа, впринципе безрезультатны. Вот это, думается, и есть идеал соборности, которыйпровозглашал Хомяков.
Хотя соборность — прежде всегорелигиозно-нравственный идеал, принцип соборности, как мы видели, Хомяковвключает и в теорию познания, так как «истина доступна только совокупностимышлений, связанных любовью». Принцип соборности, считает он, проявился втаких социальных формах быта русского народа, как сельская община и артель,своего рода братское объединение рабочего люда по профессиям (артели ткачей,каменщиков, плотников и т.п.). В общине Хомяков ценил воплощениедемократических и гуманных начал: община управлялась «миром»,выбранным народом; на «сходах» — собраниях общины — выявлялось иливырабатывалось общественное мнение, утверждавшее справедливость в отношенияхмежду людьми; принимаемое решение должно быть одобрено всеми членами общины наоснове традиций, обычаев, народного, православного представления осправедливости, совести и истине. Хомяков считал, что община и артельпротивостоят западному индивидуализму, спасают рабочий люд от пролетаризации. Поэтомуобщина может быть прообразом будущего справедливого общественного устройства.
Представления Хомякова овсемирном историческом процессе (его историософия) исходят из того, что «картиначеловечества», сведенная в одну систему, должна разделяться «повысшему признаку его духовного развития», т.е. по видам вероисповеданий,религий, поскольку религиозная вера есть «совершеннейший плод народногообразования, крайний и высший предел его развития. Ложная или истинная, она всебе заключает весь мир помыслов и чувств человеческих». Свои историософскиевоззрения Хомяков изложил в обширном труде «Исследования истиныисторических идей», названном при посмертной публикации «Записками овсемирной истории» (Гоголь назвал его «Семирамидой»). В этомсочинении, начатом Хомяковым еще во второй половине 30-х гг., содержитсяогромный исторический, мифологический, религиоведческий, языковедческий,этнографический, литературный материал, соответствующий уровню знаний своеговремени. В методологическом отношении он стремился преодолеть панлогизм «гегелевскойшколы», представители которой «воссоздают весь мир из логическогоразвития какой-нибудь произвольной догадки и питают благородное презрение кфактам». В то же время ему чужд эмпиризм «школы исторической»,сторонников которой философ именовал «чистыми фактистами».
По мнению Хомякова, процессвсемирного исторического развития пронизывают два религиозных начала, характеркоторых определяется отношением к свободе и необходимости. Одно из этих началХомяков назвал иранским, другое — кушитским (от названия древней страны Куш,располагавшейся в южной части реки Нил, в античности называвшейся «НильскойЭфиопией», находящейся сейчас на территории Судана и части Египта). Иранскоеверование основано «на предании о свободе или на внутреннем сознании ее».«Бог в значении Творца есть основная характеристическая черта иранства. Свободаположена началом, благо нравственное — высокою целию всякого дробного бытия».В древности иранское начало, по Хомякову, проявилось в «писаниях народаизраильского», в индийском брахманизме и в книгах о нравственной свободе,приписываемых реформатору древнеиранской религии Зардушту (называемому такжеЗороастром или Заратуштрой).
Кушитские верования исходят изподчинения «строгим законам логической необходимости», что былообусловлено практикой жизни, зависимой от внешней природы. Если иранствохарактеризовалось «самостоятельною духовностью», то кушитство — «грубо вещественным началом». Если иранство утверждало Бога какТворца, то кушитство уже в древности переходило «в совершенную безличностьВерховного Существа, в пантеизм», который Хомяков называет «религиейнеобходимости». Кушитское начало автор «Семирамиды» определяеткак признание «вечной органической необходимости, производящей в силулогических неизбежных законов». В кушитстве «заключалось крайнее искажениечеловеческой природы». «Кушитство распадается на два раздела: нашиваизм — поклонение царствующему веществу, и буддаизм — поклонениерабствующему духу, находящему свою свободу только в самоуничтожении».
Правда, по словам Хомякова, «буддаизм»,реформированный Шакья-Муни, должен «считаться явлением духа иранского»,поскольку он, сохранив кушитство «в признании всемогущей необходимости»,«в то же время объявил ему войну, приняв от иранства поклонение духу».Он подчеркивает, что иранство и кушитство как «два начала верования»в первобытную необходимость или творческую свободу далеко не всегда выступают вчистом виде. Эти начала могут быть и в определенном смешении. Помимореставрированного буддизма такое смешение Хомяков видит и в религиях ДревнейГреции и Рима — «полное слияние иранства и кушитства». Даже вхристианство — высшее проявление иранства с его монотеизмом и «чувствомчеловеческого достоинства и человеческого братства» — может проникать «кушитскаястихия», искажая его, по его убеждению, в римско-каталической церкви и впротестантизме.
Хомяков рассматривает здесь ивопрос о том, как влияют на характер религиозных верований племенные началаразличных народов. Он считает, что «истина и ложь доступны илисоблазнительны для всех людей», «вера и просвещение равно принадлежатвсякому существу мыслящему, будь его кожа черная, как уголь, или поэтическибела, как снег, и будь его волосы курчавым войлоком африканца или каштановымукрашением английской головы». Справедливость этого положения автор «Семирамиды»видит в том, что иранство и кушитство не были раз и навсегда закреплены затемили другим народом, но в его верованиях могли сменять друг друга или влиятьдруг на друга. Даже этнические иранцы утратили дух иранства, а между тем «иранствоизменило более или менее религию многих народов, первоначально принадлежавшихкушитскому учению». В том отношении громадную роль сыграло христианство.
Хомяков признает, что «родовойхарактер племен имел сильное влияние на характер религий или на их развитие».В этом плане «белое племя» тяготеет к иранству, «желтоликаясемья» «отличается каким-то равнодушием к миру мыслей религиозных»,а «чисто черное племя» в силу своего образа жизни в пустынныхобластях «утратило творческую деятельность духа». С точки зренияХомякова, на христианское учение в Европе оказали сильное влияние «германскоеплемя» с его тягой к умозрительности, «римский мир» сосвойственной ему «логической формальностью» и «славянский мир,которого сказочное человекообразие служило колыбелью религиозномучеловекообразию Эллады».
Славянский мир — предмет особоговнимания философа-славянофила. Собственно говоря, Хомяков и предпринял свойгромадный труд для того, чтобы определить место славянства во всемирнойистории, историю его возникновения, влияния на другие народы, истинностьправославного христианства. Он считал, что исторические особенности «славянскогоплемени» — его миролюбие, общительность и общинность, близость кобщечеловеческим началам нравственности — сделали его восприимчивым к подлинномухристианству, ставшему в виде православия «характеристической чертой»ряда славянских народов, в особенности русского. Россия, восприняв православноехристианство от Византии, сумела дальше развить его, создав основы «христианскойгосударственности», «домашнюю святыню семьи», «деревенскиймир с его единодушной сходкою, с его судом по обычаю совести и правдывнутренней». На этом была основана вера Хомякова в возможность инеобходимость самобытного развития России; он считал, что нужно учиться узападных народов, но не подражать им.
Хомяков отнюдь не идеализировалсовременную ему царскую Россию. В своем стихотворении «России» онписал:
А на тебя, увы! Как много Греховужасных налегло!
В судах черна неправдой черной Иигом рабства клеймена; Безбожной лести, лжи тлетворной, И лени мертвой ипозорной, И всякой мерзости полна!
При этом мыслитель верил ввеликое призвание России. В стихотворении «Раскаявшейся России» онзаявляет:
… исцелив болезнь порокаСознаньем, скорбью и стыдом, Пред миром станешь ты высоко, В сияньи новом исвятом!
Философские взгляды и идеиродоначальников славянофильства Киреевского и Хомякова развивали их ближайшиепоследователи и единомышленники К.С. Аксаков и Ю.Ф. Самарин: они активноразрабатывали отдельные стороны их учения, пропагандировали славянофильскиеидеи и стремились практически их реализовать.
И тот и другой по возрасту быликак бы «младшими братьями» Киреевского и Хомякова, в своем творчествеи в своей общественной деятельности ориентировались на «старших братьев».