Сибирская Академия Государственной СлужбыКафедра гуманитарных основ государственной службы
Реферат по философии натему:Философия экзистенциализма
Выполнила: Шустова А.М., гр.0205
Проверил: Хлебников М.В.
Новосибирск, 2003 г.Содержание:TOC o «1-3»
Введение__________________________________________________________________ PAGEREF_Toc39785711 h 3
Жан-Поль Сартр____________________________________________________________ PAGEREF_Toc39785712 h 4
Труды «мыслителя»___________________________________________________________________ PAGEREF_Toc39785713 h 5
Экзистенциализм Сартра______________________________________________________________ PAGEREF_Toc39785714 h 6
Альбер Камю______________________________________________________________ PAGEREF_Toc39785715 h 10
Экзистенциализм Камю______________________________________________________________ PAGEREF_Toc39785716 h 12
Труды философа____________________________________________________________________ PAGEREF_Toc39785717 h 13
Основные вопросы экзистенциальной философии______________________________ PAGEREF_Toc39785718 h 17
Бытие в экзистенциализме____________________________________________________________ PAGEREF_Toc39785719 h 17
Человек, личность и свобода в экзистенциализме__________________________________________ PAGEREF_Toc39785720 h 18
Заключение_______________________________________________________________ PAGEREF_Toc39785721 h 24
Список использованной литературы:_________________________________________ PAGEREF_Toc39785722 h 26ФилософияэкзистенциализмаВведение
“Экзистенциализм — это гуманизм”. Название этой книгифранцузского философа, писателя, драматурга Жана Поля Сартра может служитьдевизом экзистенциализма, как самое краткое и точное выражение смысла иназначения целого направления современной философии.
Экзистенциализм, или философия существования (отпозднелатинского existentia — существование) зародился в начале 20 века и втечение нескольких десятилетий завоевал широкое признание и популярность. Средипервых представителей экзистенциализма принято считать русских философов ЛьваШестова и Николая Бердяева, хотя основное развитие это течение получило после1-ой мировой войны в трудах немецких мыслителей Мартина Хайдеггера и КарлаЯсперса и в сороковых годах в работах Альбера Камю, Жана- Поля Сартра и Симоныде Бовуар. В то же время своими предшественниками экзистенциалисты считаютПаскаля, Кьеркегора, Достоевского и Ницше.
В философском отношении на экзистенциализм оказалипреобладающее влияние такое направление как философия жизни, а такжефеноменология Гуссерля и Шеллера.
Экзистенциализм как яркое проявление нонкомформизма явилсясвоеобразной реакцией на духовный кризис, вызванный войнами и страданиями. Вситуации безнадежности и душевной растерянности призыв экзистенциалистов кчеловеческой подлинности, к чувству человеческого достоинства оказалсяисточником мужества и нравственной стойкости. Экзистенциалистски настроеннаяличность противопоставляла личное решение, волевой акт уверткам«трусливого разума».
Обычно различают религиозный (К. Ясперс, Г. Марсель, А. Бердяев и др.), иатеистический (М. Хайдеггер, Ж.П. Сартр, А. Камю и др.) экзистенциализм. Такоеделение весьма условно, ибо для многих представителей нерелигиoзногоэкзистенциализма утверждение, что Бог умер, связано с признанием невозможностии абсурдности жизни людей без Бога.
Центральные вопросы экзистенциализма — существование человека, смысл егожизни и судьбы в мире — необычайно созвучны любому, задумывающемуся над своимбытием, человеку. Вот почему экзистенциализм столь популярен и поныне.
В своей работе мне хотелось бы подробнее остановится на такихпредставителях атеистического экзистенциализма, как Жан-Поль Сартр и АльберКамю, а также на общей проблематике философии экзистенциализма.Жан-Поль Сартр
Мои сочинения неудачны. Я не сказал нивсего, что хотел, ни так, как я этого хотел. Думаю, будущее опровергнет многиемои суждения; надеюсь, некоторые из них выдержат испытание, но во всяком случаеИстория не спеша движется к пониманию человека человеком...
Из предсмертной беседы Сартра со своим секретарем
Энциклопедии называют его философом и писателем, но такое определение небезупречно. Философ Хайдеггер считал его скорее писателем, чем философом, а вотписатель Набоков, напротив, скорее философом, нежели писателем. Но все,пожалуй, согласились бы с емким определением «мыслитель». А всякий мыслитель —это обязательно еще и в той или иной мере психолог, причем, что касаетсяСартра, то его принадлежность к психологической науке очевидна и бесспорна(просто не столь выделяется на фоне его литературных и общественныхдостижений). Экзистенциальное направление в психологии и психотерапии, запоследние полвека завоевавшее огромную популярность, восходит к егопредставлениям о природе и назначении человека. А «Очерк теории эмоций»,написанный Сартром в 1940 году, представляет собой один из наиболеезначительных психологических трудов на эту тему.
Жан-ПольСартр (1905-1980) приобрел известность после публикации романа «Тошнота»(1938). До этого времени он изучал и преподавал философию, публиковал первыесвои философские работы — и усиленно трудился над романом, считая это занятиеглавным для себя.
Решающеезначение для формирования философии Сартра имела философия немецкая — феноменология Гуссерля и экзистенциализм Хайдеггера. В начале 30-х годов Сартрувлекся «интенциональностью» Гуссерля, согласно которой «сознание есть всегдасознание чего-то». Сознание «направлено», а это значит, во-первых, что«объекты» есть, они существуют, они не есть сознание, а во-вторых, что сознание- отрицание, себя утверждающее как отличие от объекта.
Сартр былувлечен феноменологией потому, что увидел в феномене возможность преодолениятрадиционной коллизии материализма и идеализма, увидел возможность покончить,наконец, с субъективизмом, с «пищеварительной» философией, превращающей вещи всодержимое сознания. «Мы освобождаемся от Пруста»,- заявлял Сартр, повторяя,что все «вовне», что все субъективные реакции суть способы открытия мира, чтоесли мы любим, значит, предмет любви содержит в себе достойные любви качества.
Однако«Гуссерль — не реалист»; качества «вовне», но выявляют они себя только вотличии от сознания; внешний мир соотносителен внутреннему. «Все дано», носознание не есть «данность», сознание — это отрицание, свободный выбор, этосама свобода, а она сущности не имеет, она предшествует сущности. Сартр повторяетвслед за Хайдеггером: «существование предшествует сущности» и основополагающимпонятием всех своих размышлений делает понятие свободы.Труды «мыслителя»
Новеллы всборнике «Стена» (1939) рисуют различные ограничения этой абсолютной,экзистенциальной свободы. В новелле «Стена» — это смерть, смертный приговор, которыйлишает героев новеллы права на выбор, на свободное действие, а значит, лишаетих статуса человека, превращаемого в плоть, в мертвую «вещь». В новелле«Комната» Пьер и не посягает на какое-либо действие, он запирается в полутемнойкомнате, отгораживаясь от всех, от семьи, «нормальных» людей, самодовольных иплоских мещан.
В новелле«Интимность» отчуждение переживается на уровне постели, где торжествует нелюбовь, а ненависть; для женщины границей свободы оказывается «сильный»мужчина. Герой новеллы «Детство вождя» сам убивает в себе человека, т.е.свободу, «поиск», «выбор», став «вождем», выбрав для себя «этикетку», ограничивсебя определенной общественной позицией, позицией реакционера, националиста,заводчика.
Действиеабсолютно свободное совершает герой новеллы «Герострат» Пьер Ильбер. Он встаетв тот ряд, где Раскольников, Лафкадио, Мерсо,- совершают «немотивированноепреступление»: покупает револьвер и убивает случайно встреченного прохожего.Этот «Герострат», правда, как будто мотивирует свое поведение, сообщая оненависти и отвращении к людям, всем людям. Он желает быть собой, тогда какобщество покоится на определенных правилах, для всех обязательных, в принятиикоторых он, Ильбер, не участвовал. Боги и для него умерли, нет ничего святого,ничего, способного остановить убийцу. Отчуждение, питавшееся в начале «Тошноты»критическим отношением к буржуазному «миру цвета плесени», быстро превратилосьв ненависть к «нормальным», а затем ив отвращение ко всем прочим, к человечеству.
«Ад — этодругие» — такую идею иллюстрирует пьеса Сартра «За запертой дверью» (1944). Внекую комнату, похожую на номер заурядного отеля, вводят трех персонажей — сними в этой комнате ад и появляется, поскольку они преданы адским мукам общениядруг с другом, а значит, злобе и ненависти. Каждый из них и палач и жертваодновременно, ибо каждый есть ограничение свободы другого, низведениесвободного сознания до уровня видимой поверхности, сведение к «вещи». Даже мысльдругого убивает, не только взгляд, поскольку и взгляд, и мысль «оценивают»,навешивают на «я» ту или иную «этикетку».
«Испытаниевзглядом», писал Сартр в книге «Бытие и ничто»,- это испытание «неуловимойсубъективностью Другого», его свободой, убивающей «мои возможности».Следовательно, общество в трактовке Сартра — это совокупность индивидуумов,находящихся в состоянии перманентной войны друг с другом, войны не на жизнь, ана смерть.
Вседействующие лица драмы Сартра — покойники, волею автора продолжающие своесуществование в аду потустороннего мира. Но «ничего, кроме жизни, нет» — это важнейшийвывод атеистического экзистенциализма Сартра. Нельзя поделить ответственность,растворить ее в утопиях потустороннего существования. Все персонажи знают о том,что с ними произошло,- но ничего не могут изменить, никакая воля ничего неможет поделать с завершившейся жизнью, с прошлым, которое всегда остаетсямертвой, не подлежащей изменению, не знающей выбора «фактичностью».
Моментпревращения «бытия-в-себе» в «бытие-для-себя», т.е. «вещи» в свободное сознаниезафиксирован в драме «Мухи» (1943). Герой знаменитого мифа Орест вначалепринадлежит обществу, в котором все поступки человека определялись волейбожьей. Тирания богов поддерживается земными тиранами; в роли кровавого деспотавыступает Эгисф, убийца отца Ореста, царя Агамемнона, занявший его место и натроне, и в постели Клитемнестры, матери Ореста. Опора тирании — народ,скованный страхом и нечистой совестью. Орест человеком себя не чувствует, всеему дано, он сводим к сумме знаний, к «фактичности», он «бытие-в-себе». Вседругие, Эгисф, Юпитер, Педагог, сестра Электра, превращают Ореста в «объектоценок», в «этикетку».
Но вотвнезапно, как Рокантена состояние тошноты, Ореста осеняет осознание своейсвободы. Он вдруг понял, что «все пусто»; из героя эпохи Юпитера он стал героемэпохи Ницше. Он разгадал великую тайну богов и царей, скрывающих от людей, чтоони свободны, ради своей власти. Теперь Орест — «бытие-для-себя», свободноесознание, свободный выбор. Он совершает поступок — мстит убийцам,- вся тяжестькоторого ложится только на него. Орест совершает свой подвиг «во имя других»,во имя народа своей родины — но он вслед за этим уходит «к самому себе», уходит«один», как истинно экзистенциалистский герой влача на себе тяжкий крест своейсвободы.
Роман«Дороги свободы» Сартр начал писать в 1938 г. Первая часть «Зрелый возраст»(1945) напоминает пьесу Сартра с ее плотно закрытой дверью обычного, т.е. безысходного,«адского» существования. Любовь и ненависть сопровождают друг друга, персонажиромана непрестанно выясняют отношения, оценивают, классифицируют друг друга(«других»), и каждый являет собой опасную ловушку.Экзистенциализм Сартра
Экзистенциальная философия Сартра обнаруживает себя как одно из современныхответвлений феноменологии Гуссерля, как приложение его метода к “живомусознанию”, к субъективно-деятельной стороне того сознания, с каким конкретныйиндивид, заброшенный в мир конкретных ситуаций, предпринимает какое-либодействие, вступает в отношение с другими людьми и вещами, стремится кчему-либо, принимает житейские решения, участвует в общественной жизни и такдалее. Все акты деятельности рассматриваются Сартром как элементы определеннойфеноменологичной структуры и расцениваются фактически в зависимости от задачличностного самоосуществления индивида. Сартр рассматривает роль“субъективного” (подлинно-личностного) в процессе человеческой персонализации иисторического творчества. По Сартру, акт специфически человеческой деятельностиесть акт обозначения, придания смысла (тем моментам ситуации, в которыхпроглядывает объективность — “другое”, “данное”). Предметы лишь знаки индивидуальныхчеловеческих значений, смысловых образований человеческой субъективности. Внеэтого они — просто данность, сырая материя, пассивные и инертные обстоятельства.Придавая им то или иное индивидуально-человеческое значение, смысл, человек формируетсебя в качестве так или иначе очерченной индивидуальности. Внешние предметы — здесь просто повод для “решений”, “выбора”, который должен быть выбором самогосебя.
Поскольку у Сартра человеческая деятельность — в той мере, в какой онасвободная и творческая, — лишена корней в содержании объективности, в том числеи в содержании форм опредмеченной человеческой деятельности (то есть культуры),то содержанием ее оказывается натуралистически взятое содержание природы самогоиндивида, его уникальные биологические зависимости, события и травмы глубокогодетства, довлеющие над индивидом, как рок. В этой связи Сартр развивает метод,называемый им экзистенциальным психоанализом, который призван прояснить обликиндивидуальности путем выявления тех обстоятельств детства и тех специфическихбиологических зависимостей, в ответ на которые она себя строит.
Философская концепция Сартра развивается на основе абсолютного противопоставленияи взаимоисключения понятий: “объективность” и “субъективность”, “необходимость”и “свобода”. Источник этих противоречий Сартр усматривает не в конкретном содержаниисил социального бытия, а во всеобщих формах этого бытия (вещественные свойствапредметов, коллективные и обобществленные формы бытия и сознания людей,индустриализация, техническая оснащенность современной жизни и так далее).Свобода индивида как носителя беспокойной субъективности может быть лишь “разжатиембытия”, образованием в нем “трещины”, “дыры”, ничто. Индивида современногообщества Сартр понимает как отчужденное существо, возводя это конкретноесостояние в метафизический статус человеческого существования вообще. Всеобщеезначение космического ужаса приобретают у Сартра отчужденные формычеловеческого существования, в которых индивидуальность стандартизирована иотрешена от исторической самостоятельности, подчинена массовым, коллективнымформам быта, организаций, государства, стихийным экономическим силам, привязанак ним также и своим рабским сознанием, где место самостоятельного критическогомышления занимают общественно принудительные стандарты и иллюзии, требованияобщественного мнения и где даже объективный разум науки представляется отделеннойот человека и враждебной ему силой. Отчужденный от себя человек, обреченный нанеподлинное существование, не в ладу и с вещами природы — они глухи к нему,давят на него своим вязким и солидно-неподвижным присутствием, и среди нихможет себя чувствовать благополучно устроенным только общество “подонков”,человек же испытывает “тошноту”. В противовес всяким вообще “объективным” иопосредованным вещами отношениям, порождающим индивидуальные производительныесилы, Сартр утверждает особые, непосредственные, натуральные и цельныечеловеческие отношения, от реализации которых зависит подлинное содержаниечеловечности.
В мифологизирующем утопическом мышлении Сартра все же на первый план выступаетнеприятие действительности современного общества и его культуры, выражающеесильную струю современного социального критицизма. Жить в этом обществе, согласноСартру, как живет в нем “довольное собой сознание”, можно лишь отказавшись отсебя, от личной подлинности, от “решений” и “выбора”, переложив последние начью-либо анонимную ответственность — на государство, нацию, расу, семью, другихлюдей. Но и этот отказ — ответственный акт личности, ибо человек обладаетсвободой воли.
Концепция свободы воли развертывается у Сартра в теории “проекта”,согласно которой индивид не задан самому себе, а проектирует, “собирает” себя вкачестве такового. Поэтому трус, например, ответственен за свою трусость, и“для человека нет алиби”. Экзистенциализм Сартра стремится заставить человекаосознать, что он полностью в ответе за самого себя, свое существование иокружающее, ибо исходит из утверждения, что, не будучи чем-то заданным, человекпостоянно строит себя посредством своей активной субъективности. Он всегда“впереди, позади себя, никогда — сам”. Отсюда то выражение, которое Сартр даетобщему принципу экзистенциализма: “… существование предшествует сущности...”По сути это означает, что всеобщие, общественно-значимые (культурные)объективации, которые выступают как “сущности”, “природа человека”, “всеобщиеидеалы”, “ценности” и так далее, являются лишь отложениями, застывшимимоментами деятельности, с которыми конкретный субъект никогда не совпадает.“Экзистенция” и есть постоянно живой момент деятельности, взятый в видевнутрииндивидуального состояния, субъективно. В более поздней работе “Критикадиалектического разума” Сартр формулирует этот принцип как принцип“несводимости бытия к знанию”. Но экзистенциализм Сартра не находит инойосновы, из которой человек мог бы развить себя в качестве подлинносамодеятельного субъекта, кроме абсолютной свободы и внутреннего единства“проектирующего я”. В этом своем возможном развитии личность одинока и лишенаопор. Место активной субъективности в мире, ее онтологическую основу Сартробозначает как “ничто”. По мысли Сартра, “… человек, без всякой опоры ипомощи, осужден в каждый момент изобретать человека” и тем самым “человекосужден на свободу”. Но тогда основой подлинности (аутентичности) могут бытьтолько иррациональные силы человеческого подполья, подсказки подсознательного,интуиции, безотчетные душевные порывы и рационально не осмысленные решения,неминуемо приводящие к пессимизму или к агрессивному своеволию индивида:“История любой жизни есть история поражения”. Появляется мотив абсурдностисуществования: “Абсурдно, что мы рождаемся, и абсурдно, что мы умираем”.Человек, по Сартру, — бесполезная страсть.
Все эти темысвоей философии Сартр развивает в виде определенной психологической диалектикижизни индивида в обществе, схемы которой он переводит также и на языкхудожественного творчества (для экзистенциализма характерно вообще слияние философиис формами искусства). По своему содержанию эта философия очень близка к религиозномупереживанию, воспроизводит его морально-психологическую схему и своеобразнуюлогику, но освобожденную от теистического аппарата представлений и ритуалов, отбога. Напряженность атмосферы, царящих в романах и философских трактатах Сартра(как и других экзистенциалистов), часто выглядит как выражение эмоции потерибога в отчужденном мире (нечто вроде религии наоборот), а самое ее содержаниелегко может быть расшифровано в терминах “греха”, “бренности существования”,“страдания и искупления”, болезненно ощущаемой “вины”, “ответственности” и такдалее. Такое сочленение экзистенциализма и религии связано с общими им элементамисоциального утопизма. Особенно явственными эти элементы стали у Сартра впослевоенные годы. Теория, сформулированная в “Критике диалектического разума”,остается экзистенциалистской. В этой работе Сартр уже включает в “проект”материальную обусловленность человеческой деятельности и пытается, исходяотсюда, дать картину общественно-исторического процесса как целого. Проектобладает структурой практики. Индивид практически “тотализирует” выступающие вполе “проекта” материальные обстоятельства и отношения с другими людьми и самтворит историю — в той же мере, в какой она — его. Строение общественно-историческогопроцесса должно быть понято и выведено из цельности индивидуального действия,из его логики. Но зависимость индивида в диалектике его проекта от бытия,материальную его обусловленность Сартр понимает как схему отчуждения ипродолжает в качестве человеческого рассматривать лишь субъективность индивидаи его “отношения внутреннего” с другими людьми. Объективные экономические исоциальные структуры выступают в целом как отчужденная надстройка надвнутренне-индивидуальными элементами “проекта”. Объективно-материальное кактаковое оказывается чуждым, “колдовским”, его элементом, приводящим киррациональному отклонению всех человеческих намерений и целей. Оно — “античеловеческое”. “… Материальность вещи или института есть радикальноеотрицание изобретения или творчества...” и “через социальную материю иматериальное отрицание как инертное единство человек конституируется в качестведругого, чем человек”. Таким образом, исторический процесс рассматривается вплане экзистенциалистской антитезы социальных отношений и отношенийнепосредственно “человеческих”, а объективно-социальное бытие введено вструктуру индивидуального проекта в виде мифологической силы. Сумма отношений,складывающихся в этой области, очерченной взаимодействием и борьбой между“человеческим” и “античеловеческим” внутри проекта, и является, по Сартру,источником исторических судеб людей, скрытым двигателем истории. Но это скореедвижение судьбы.
Миропонимание Сартра сформировалось в мире, зашедшем в тупик, абсурдном,где все традиционные ценности рухнули. Первый акт философа должен был,следовательно, быть отрицанием, отказом, чтобы выбраться из этого хаотическогомира без порядка, без цели. Отстраниться от мира, отвергнуть его — это и есть вчеловеке специфически человеческое: свобода. Сознание — это именно то, что неувязает “в себе”, это противоположность “в себе”, дыра в бытии, отсутствие,ничто. Это сознание свободы человека есть в то же время сознание одиночествачеловечества и его ответственности: ничто в “Бытии” не обеспечивает и негарантирует ценности и возможности успеха действия. Существование — это именнопереживаемый опыт субъективности и трансцендентности, свободы и ответственности.Воспроизводя формулу Достоевского “Если бога нет, все позволено”, Сартрдобавляет: “Это отправная точка экзистенциализма”. Этот способ восприятия мира,подкрепленный у Сартра изучением Кьеркегора, Хейдеггера и Гуссерля, нашел выражениепрежде всего в его психологических этюдах и романах. Он изучает прежде всего воображение,в котором открывается существенный акт сознания: суть его в том, чтобы отстранитьсяот данного мира “в себе” и оказаться в присутствии того, что отсутствует. “Актвоображения — магический акт: это колдовство, заставляющее появиться вещь, котораяжелательна”. Альбер Камю
Вот я с виду нищий и обездоленный. Но яуверен в себе и во всем, куда уверенней, чем он, я уверен, что жив и что скороумру. Да, кроме этой уверенности, у меня ничего нет. Но по крайней мере этойистины у меня никто не отнимет. Как и меня у нее не отнять. Я прав и теперь ипрежде, всегда был прав. Я жил вот так, а мог бы жить по-другому.
А. Камю, «Посторонний»
Альбер Камю — одна из ключевых фигур литературной жизни во Франции послевоенноговремени, властитель дум целого поколения, прозаик, эссеист, драматург, журналист,участник подпольного Сопротивления, лауреат Нобелевской премии по литературе
Его философско-эстетическое развитие, мировоззренческая траектория, отчастинапоминающая траекторию богоборческих героев Достоевского, отличаются тем, чтоКамю умел признавать и анализировать свои ошибки. Но сперва он не мог их несовершать.
Он родился вАлжире в очень бедной семье: отец был сельскохозяйственным рабочим, через годпогиб на фронте, мать зарабатывала на существование уборкой. По этой причинедля Альбера Камю «удел человеческий» всегда предполагал «условия человеческогосуществования», нечеловеческие условия нищеты, которые не забывались. Они не вмалой степени стимулировали бунтарство Камю, хотя он и чуждался политики, егонедоверие к элитарному, «чистому» искусству, предпочтение искусства, которое незабывает о тех, кто выносит на себе «груз истории».
От мощногостимула первоначальных, алжирских впечатлений происходил «романтическийэкзистенциализм» Альбера Камю. Он сообщал о намерении написать о своемсовременнике, «излечившемся от терзаний долгим созерцанием природы». У раннегоКамю господствует языческое переживание красоты мира, радость от соприкосновенияс ним, с морем и солнцем Алжира, От «телесного» бытия. Все острее ощущающий экзистенциалистскоеотчуждение, Камю не оставляет потребности в постоянном «контакте», в«благосклонности», в любви — «абсурд царит — спасает любовь».
Камю много размышляет о смерти, в дневнике признается в том, что боитсяее, ищет возможности к ней подготовиться. Камю не верит в бессмертие души.Вместо этого он хочет доказать, что тот, кто был счастлив в жизни, способен к«счастливой смерти». Эта «счастливая смерть» превращается у него в наваждение.
Четвертый, и очень важный, момент, определивший жизненную и творческуюсудьбу Камю, относится к сфере духовной культуры. Камю был страстным читателем.
С точки зрения экзистенциальной проблематики он находился под сильным впечатлениемот Плотина и Августина, Киркегора и Ницше, Хайдеггера и Шестова. Камю штудируетДостоевского, раздумывает над «Исповедью» Толстого. С особым вниманием читаетсвоих современников и соотечественников: Мальро, Монтерлана, Сент-Экзюпери,Сартра.
В 1938 году Камю еще до встречи и дружбы с Сартром определил разницумежду собой и автором «Тошноты». Рецензируя роман Сартра в алжирской печати,Камю писал: «И герой г-на Сартра, возможно, не выразил смысла своей тоски,поскольку он настаивает на том, что его отталкивает в человеке, вместо тогочтобы основывать причины отчаяния на некоторых особенностях его величия».
Молва объединила Сартра с Камю в тандемединомышленников-экзистенциалистов, назвала неразлучными друзьями, что-тонаподобие Герцена и Огарева. Трудно, однако, найти более противоположныенатуры. Красивый, обаятельный Камю, в чьих жилах играет испанская кровь, а нагубах почти всегда улыбка, спортсмен, футболист (до своей болезни), любимецслабого пола,— и сумрачный, рожденный в буржуазной семье Сартр, которогоневозможно представить себе бьющим по футбольному мячу, кабинетный мыслительнемецкого склада и такой же кабинетный бунтарь. Зато Сартр, безусловно, кудаглубже как философ, куда одареннее, чем мыслитель Камю, который фундаментальныепознания замещает порой живостью натуры и чувства. «Мы с Сартром всегдаудивлялись, что наши имена объединяют,— писал Камю в 1945 году.— Мы даже думалиоднажды напечатать маленькое объявление, где нижеподписавшиеся утверждали бы,что не имеют ничего общего между собой и отказываются платить долги, которыекаждый из нас наделал самостоятельно. Ибо в конце концов это насмешка. Мы сСартром напечатали все свои книги без исключения до того, как познакомились.Когда же мы познакомились, то лишь констатировали наши различия. Сартр —экзистенциалист, а единственная философская книга, которую я напечатал, «Миф оСизифе», была направлена против так называемых экзистенциалистских философов». Экзистенциализм Камю
Экзистенциализм Камю основан на отчаянии, которое вызвано не мыслью о мерзостижизни и человека (как у Сартра), а мыслью о величии личности, неспособной найтисвязь с равнодушным (но прекрасным!) миром.
Молодому Камю принадлежит спорный тезис: «Хочешь быть философом — пишироман». Он хотел, как и Сартр, превратить художественное творчество в полигондля философских экспериментов. В их основе первоначально лежит понятие абсурда.
«Абсурд, рассматриваемый до сих пор как вывод, взят в этом эссе вкачестве отправной точки»,— пишет он в предисловии к «Мифу о Сизифе» (1941),который отличается прежде всего своим «абсурдным» максимализмом.
Абсурд возникает из противоречия между «серьезным», целенаправленным характеромчеловеческой активности и ощущением нулевого значения ее конечного результата(смерть индивида; более того, весьма вероятное уничтожение всего человечества).Такое противоречие при трезвом рассмотрении кажется издевательством надчеловеком, и в качестве ответной реакции приходит мысль о самоубийстве. Вотпочему Камю начинает эссе словами: «Есть только одна действительно серьезнаяфилософская проблема: самоубийство».
Встает законный вопрос: как совместить активную позицию Камю — сторонникасоциальной справедливости с позицией Камю — идеолога абсурдизма? В том-то все идело, что они несовместимы, и именно это мучило Камю, раздирало его на части.Социальная несправедливость с точки зрения абсурдизма оказываласьнесущественной проблемой, но столь же несущественной проблемой оказывался, всвою очередь, абсурд с точки зрения вопиющей нищеты, голода и социальногоунижения.
Это положение уже отмечалось русскими экзистенциалистами (скорее их можноназвать предтечами экзистенциализма) начала века.
Тем не менее Камю-абсурдиста беспокоит мысль о том, что традиционныеморальные ценности оказываются под ударом. Их отмена, по Камю, неминуема,однако это констатируется отнюдь не с радостью, а с горьким чувством. Абсурд«не рекомендует преступления, что было бы наивно, но он обнаруживаетбесполезность угрызения совести. Кроме того, если все пути безразличны, то путьдолга столь же законен, сколь и любой другой. Можно быть добродетельным по капризу».Труды философа
Страх перед опасностью безответственного, безнравственного поведения,или, иначе сказать, имморализма, который испытывает Камю, сам по себе можносчитать брешью в его доктрине абсурдной философии, ибо он трансцендентенабсурду. В авторе «Мифа о Сизифе» уже живет будущий моралист, но пока что онстыдливый и потаённый.
В 1942 годубыл опубликован «Миф о Сизифе» — «эссе об абсурде», где Камю, собрав своиразмышления о смерти, отчужденности даже от самого себя, о невозможностиопределить, расшифровать существование, об абсурде как источнике свободы, нароль героя абсурдного мира избирает легендарного Сизифа. Труд Сизифа абсурден,бесцелен; он знает, что камень, который по велению богов тащит на гору,покатится вниз и все начнется сначала. Но он знает — а значит, поднимается надбогами, над своей судьбой, значит, камень становится его делом. Знаниядостаточно, оно гарантирует свободу. Произведение искусства тоже принадлежитмиру абсурдному, но сам акт творчества дает возможность удержать, сохранитьсознание в мире хаоса. Описание — бесконечное умножение существования.
По жанруроман Камю можно отнести к роману воспитания с той лишь существенной разницей,что он исследует пути не адаптации героя к общественной среде, а их разрыва идезинтеграции. В плане «антивоспитания» «Посторонний» похож на романы маркизаде Сада, но если последними движет всеразрушительная страсть, то в романе Камюна первое место выставлен абсурд.
Неизбежный трагизм существования еще не означает торжества философии абсурда.Напротив, как доказал сам Камю на примере своей жизни, ее невозможно непредать, особенно в исторической «пограничной ситуации». Опыт второй мировойвойны открыл Камю мир, находящийся по ту сторону «абсурда», мир, в который онотказывался верить, считая его лживым призраком. Теперь в его существовании онубедился воочию. Стремление разобраться в опыте войны впервые видно впублицистических статьях, объединенных под названием «Письма к немецкому другу»(вымышленный друг выведен философом отчаяния, не верящим в гуманистическиеценности,— тем самым он уязвим для нацистской идеологии), написанных в1943—1944 годах, ярком литературном документе периода Сопротивления. В«Письмах» Камю наметил альтернативу философии и практики «отчаяния». Главныйакцент сделан на связи человека с жизнью. В результате земля вбирает в себятрадиционные функции небес, и справедливость обретает смысл как чувствоверности земле. Все это пока что довольно шатко, но гуманистическая тенденцияобозначилась определенно.
Ростки нового мировоззрения, выраженного в «Письмах», укрепились и утвердилисьв романе «Чума» (1947), который принес Камю международную известность.
«Чума» — одно из наиболее светлых произведений западной словесностипослевоенного периода, в ней есть черты «оптимистической трагедии». Этоутверждение не парадокс, несмотря на его парадоксальную видимость, котораявозникает благодаря тому, что содержание романа-хроники составляет скрупулезноеописание эпидемии чудовищной болезни, разорившей город Оран в 194… году иунесшей тысячи жизней его обитателей, что само по себе представляет удручающуюкартину. Парадокса нет, потому что через все страдания и ужасы эпидемии авторхроники донес до читателя благую весть, и она торжествует над трагедией,прокладывая путь вере в духовные силы человека современной цивилизации, которыйпод воздействием философии скептицизма готов был уже окончательно разуверитьсяв себе. Обаяние надежды, теплым светом которой пронизана «Чума», состоитглавным образом в том, что эта надежда была рождена не в экстатическом приливериторического вдохновения, не в пароксизме страха перед грядущими судьбами человечества(в результате чего надежда бы стала защитной реакцией, волевым актом «скачка»,который столь решительно отверг автор «Мифа о Сизифе»), но выпелась как бы самапо себе из реального опыта трагической обыденности оккупации. Естественностьсветлого начала, придавшая книге правдивую оптимистическую настроенность,которой алкал послевоенный читатель, напоминающий в этом смысле сартровскогоРокантена (из романа «Тошнота»), уставшего в конечном счете от «тошноты»,несомненно способствовала огромному успеху романа.
Камю показал в романе, что на свете существуют вещи и положения,вызывающие в душе человека могучий стихийный протест, который, впрочем, был бымало любопытен, если бы сводился лишь к охране индивидуальных прав и интересов,но который тем и поразителен, что возникает также из отказа