План
1. Что такое пространство и время?
2. Происхождение понятий пространство и время
3. Концепции пространства и времени
4. Свойства пространства и времени
5. Социальное время и пространство
6. Модели социального времени
Вывод
Список литературы
1. Что такое пространство и время?
Пространство есть форма бытия материи, характеризующая порядок сосуществования и рядоположенность материальных образований, их структурность и протяженность. Время — форма бытия материи, характеризующая взаимодействие объектов и смену их состояний, последовательность процессов и их длительность.
Пространство и время как объективные формы материи отличаются от тех естественнонаучных представлений о них, которые с прогрессом естествознания и науки в целом изменяются. В связи с этим, кроме реальных пространства и времени, различают перцептуальное (психологическое) и концептуальное пространство и время.
Под перцептуальным пространством и временем понимают формы
чувственного созерцания, отражение реальных пространства и времени в чувственном восприятии субъекта, концептуальное пространство и время — это наши знания, представления, которые в итоге оказываются более или менее адекватным отображением пространства и времени путем логического мышления. Перцептуальное и концептуальное пространство, и время являются формами отражения материальной действительности и вместе с тем формами дальнейшего познания внешнего мира.
2. Происхождение понятий пространство и время
Истоки и конкретное содержание понятий пространство и время связаны с тем, насколько адекватна ведущая идея той или иной культурной эпохи, «фоновое культурное знание» способно выразить (или, напротив, исказить) первоначальный смысл, выраженный в соответствующих словах. К этому первоначальному «звучанию» по мере развития человеческой практики добавляются новые смыслы, они уточняются в рефлексивных изысканиях философов, концепциях естествознания, «мирах сознания» художников. Но тем не менее первоначальное значение присутствует в неявной форме в любой концепции, поэтому я и начну именно с него.
С древнейших времен люди, пытаясь упорядочить свою жизнь, сообразовать ее с ходом природных процессов, измеряли окружающий мир. При этом время и пространство не противопоставлялись, а взаимодополняли друг друга. Так, длина пути измерялась часами и днями; размер пахотного участка и в доколумбовой Америке, и в средневековой Европе определялся тем временем. Которое надо было потратить на его обработку. И, напротив, пространственные соотношения элементов древних календарей (зарубки, ямки и т, п.) обозначали отрезки времени. И сегодня соотношение делений циферблата и стрелок позволяет счислять отрезки времени. Таким образом, практически (но, возможно, не вполне осознанно) люди мыслили организацию времени и пространства в единстве как хронотоп (единство хроноса и топоса), не называя его так.
Во всех культурах человек боялся или обожествлял время, придавая ему самые разные формы: луча, пронизывающего тьму; стрелы, летящей из прошлого в будущее; спирали. Чаще всего время передавалось числом, но иногда, как у орфиков и кельтов, оно представлялось звуком или музыкой. Так, кельтский бог Дагда своей игрой на живой арфе — дубе вызывал различные времена года.
Все культуры мира ставили в первоочередную заслугу своим богам, культурным героям именно организацию жизни, превращение хаоса в космос, упорядоченность. Идея времени и идея пространства были единой идеей, выражающей меру этой упорядоченности. В дальнейшем эти идеи становились все более самостоятельными. И все же образ времени представлялся более важным, что подтверждается наличием особого бога-Хроноса, олицетворяющего изменчивое время. Миф о том, что этот бог, пытаясь избежать предсказанной ему судьбы, пожирает своих детей, дает нам первое выражение рефлексии по поводу порождения и уничтожения объектов, процессуальности мира. Но еще более важным в рождающихся образах времени является различение бренности чувственного мира и вечности, надвременности «истинного», совершенного бытия.
Переход к Новому времени знаменовался замещением религиозной картины мира естественнонаучными представлениями. Образы времени конкретизируются в рождающихся моделях и концепциях времени. Под моделью времени мы понимаем такую систему абстракций о свойствах времени, изменение которой ведет к новому миропредставлению.
Анализ времени в физике породил как минимум три модели. Первая модель рассматривает время одновременно и как меру, и как измеряемое количество. Такой взгляд на время лежит в основе законов ньютоновской механики. Во второй модели анализируются направленные процессы и события, отраженные в законах термодинамики или в теории диссипативных структур. Квантовая теория предлагает третью модель физического времени, считая последнюю реальность фундаментально временной. Особую группу составляют модели биологического и геологического времени. Наибольшую роль в современных представлениях о времени играет модель, построенная в связи с переходом к изучению необратимых процессов (рождение и смерть микрочастиц, радиоактивный распад, теплоотдача, трение, диффузия и т.д.) Этот переход вызвал крушение линейно-причинной парадигмы и становление новой парадигмы (нелинейной, цикло-причинной, синергетической). В книге «От существующего к возникающему: время и сложность в физических науках» И. Пригожин последовательно развил концепцию внутреннего времени для классических динамических систем с сильной неустойчивостью (это может быть Вселенная, в которой распространяются диспергирующие световые волны, либо химический реактор, либо какая-то другая система).
Во всех основных моделях мы видим одно общее: время одного процесса соотносится с событиями другого процесса и измеряется через них. Но если мы действительно хотим понять время процесса самого по себе, его необходимо определить через события его же самого. А событие — это то, что ограничено двумя перерывами (с начала и конца). Время с этой точки зрения есть рисунок перерывов непрерывной линии длящихся процессов. Подобно тому, как на чистом листе бумаги проведенная линия разделяет его на правую и левую половины. Разве возможен рисунок без линий, разделяющих (отсекающих) одну часть изображения от другой? Разве возможно время без четко определенных моментов, мгновений, отделяющих одну часть события от другой, не относящихся ни к одной из них и в этом смысле «пустых»? Разве возможна музыка (самый яркий пример процесса, разворачивающегося во времени) без длящихся звучаний и пауз, создающих музыкальный рисунок наряду со звуками? В теории музыки это было понято достаточно давно, когда в 3 в. был введен в музыковедении термин «атом времени»: Аристид Квинтилиан, например, определяет единицу времени в ритмике атомов, поскольку он является наименьшей различимой в восприятии длиной времени. В 5 в. эту идею развивает Марциан Капелла; в 7 в. Исидор Севильский говорит об атомах времени уже без ссылок на музыку. Бэда Достопочтенный в 8 в. и Гонорий Августодунский в 12 в. рассматривают атомы времени в качестве абсолютной меры длительности, в часе они насчитывают 22560 атомов времени.
Следует отметить, что понимание времени как рисунка интервалов не отменяет так называемого событийного определения времени. Сравнение событийного (время есть совокупность моментов) и процессуального (время есть совокупность интервалов) проведено еще в статье З. Аугустынека «Два определения времени». Эти два определения времени, однако, выполняют разные функции: событийное определение времени фиксирует время как континуум, который представляет собой математическое описание реального времени, обеспечивающего в физике гносеологическую функцию идеализации, а процессуальное определение времени относится к миру реальных явлений. Думается, что такие определения не совсем удачны: процесс можно представить как событие, а событие может развертываться как процесс. Поэтому точнее выделять атомистическую и континуальную концепции времени.
Как известно, Аристотель формулирует парадокс времени: «Одна часть его была, и ее уже нет, другая — будет, и ее еще нет; из этих частей слагается и бесконечное время, и каждый раз выделяемый промежуток времени. А то, что слагается из несуществующего, не может, как кажется, быть причастным существованию». Именно в этом месте Аристотель и формулирует «двойственность» времени: каждая «часть» времени «слагается» и из непрерывной длительности, и из тех промежутков, «пустот», которые образуются на границе с уже и еще не существующими «частями времени». Но Аристотель оценивает пустоту как «несуществующее» и поэтому задает вопрос: как «теперь» может быть частью несуществующего времени? Если «теперь» — точки во временном континууме, то невозможно существование двух соседних точек, так как между ними можно вводить еще другие точки — «теперь».
Сам Аристотель нашел выход в том, чтобы мыслить время непрерывным потоком, связанным с движением в чувственном мире.
Такой ответ соответствовал очевидностям обыденного опыта. Но эта позиция была уязвимой для критики: например, идея о бесконечной делимости континуума времени ввела к тому, что оно лишалось реальности. Критика со стороны стоицизма основывалась на том, что сам Аристотель игнорировал: на понимании «неточечного» характера «теперь». Так, согласно Хрисиппу, «настоящее», «теперь» — не фиксированная точка, а предел, к которому стремится угасающее в настоящем прошлое и грань, за которой зарождается будущее: настоящее находится частично в прошлом и частично в будущем. Другими словами, «теперь» рассматривается у ранних стоиков как предел, к которому приближаются уменьшающиеся временные интервалы. С.Я. Лурье отмечает, что концепция первых отношений зарождающихся и последних отношений исчезающих величин, развитая Ньютоном в «Методе флюксий» и нашедшая отражение в «Началах», основывается на концепции ранних стоиков.
Представить время как рисунок интервалов — не значит свести время к форме деления, но представить форму связи одного качественного состояния с другим, одного этапа процесса со следующим и предыдущим.
3. Концепции пространства и времени
В истории философии и науки сложились две основные концепции пространства и времени:
1. Субстанциальная концепция рассматривает пространство и время как особые самостоятельные сущности, которые наряду и независимо от материальных объектов. Пространство сводилось к бесконечной пустоте («ящику без стенок»), вмещающей все тела, время — к «чистой» длительности. Эта идея, в общем виде сформулированная еще Демокритом, получила свое логическое завершение в концепции абсолютного пространства и времени Ньютона, который считал, что их свойства не зависят от характера протекающих в мире материальных процессов.
2. Реляционная концепция рассматривает пространство и время не как особые, не зависимые от материи сущности, а как формы существования вещей (Аристотель, Лейбниц, Гегель, Энгельс).
Субстанциальная и реляционная концепции не связаны однозначно с материалистическими или идеалистическими толкованиями мира, обе развивались на той и другой основе. Так, если Кант считал пространство и время не свойствами самих вещей, а априорными «доопытными) формами человеческого созерцания, то Гегель подчеркивал, что лишь в движении духа (как „инобытия“ материи)»пространство и время действительны". Диалектико-материалистическая концепция пространства и времени была сформулирована в рамках реляционного подхода.
Помимо рассмотренной выше пары концепций времени история естественных наук знает еще одну пару концепций: статическую (согласно которой события прошлого, настоящего и будущего существуют реально) и динамическую (согласно которой реально существуют только события настоящего времени; события прошлого уже не существуют, а события будущего еще реально не существуют).
4. Свойства пространства и времени
Пространство и время как формы бытия материи имеют как общие для них свойства, так и характерные для каждой из этих форм.
К их всеобщим свойствам относятся: объективность и независимость от сознания человека, их неразрывная связь друг с другом и с движущейся материей, единство непрерывного и прерывного в их структуре, количественная и качественная бесконечность, вечность.
Реальные пространство и время обладают метрическими и топологическими свойствами. Первые выражают их протяженность, они связаны с измерением и характеризуют их количественный аспект. Метрическими свойствами пространства являются гомогенность, изотропность, трехмерность, кривизна; времени — однородность, одномерность. Топологические свойства выражают пространственную и временную упорядоченность, качественный аспект пространства и времени (связность, симметричность и изотропность пространства, анизотропность, необратимость, ритм, темп).
Общие свойства пространства и времени специфически конкретизируются, преломляются на различных уровнях организации материи, например, в неживой природе, в мега-, макро — и микромире.
С возникновением живой природы возникают биологические пространство и время. Считается, что существует множество биологических пространств (например, ареалы распространения тех или иных организмов или их популяций).
Специфические особенности биологического времени находят свое выражение во временных ритмах, которые представляют собой циклические колебания интенсивности и характера биологических процессов и явлений. «Биологические часы» — способность живых организмов ориентироваться во времени. Они основаны на строгой периодичности физико-химических и физиологических процессов в клетках — биологических ритмах. «Биологические часы» являются тем механизмом, благодаря которому осуществляется многоуровневое функционирование всех подсистем живого организма.
5. Социальное время и пространство
С появлением человека время приобретает особую форму — становится социальным временем. Социальное время — это форма общественного бытия, которая характеризует становление человеческой деятельности и последовательность различных стадий в историческом развитии. В истории время может «ускорять свой бег», события текут быстрее, т.е. увеличивается интенсивность всех форм жизнедеятельности людей. Особым свойством социального времени является то, что исторические события хранятся в памяти человечества.--PAGE_BREAK--
Говоря о социальном времени, выделяют время индивида (жизненный путь конкретного человека), время поколения (длительность актуальной жизнедеятельности современников) и время истории — качественно высший уровень социального времени.
Сегодня очевидно, что без исследования категории времени немыслимо современное понимание общества и человека. Но это не значит, что время автоматически стало мыслиться как нечто релятивное, возникающее и исчезающее в зависимости от того или иного объекта. Напротив, понадобилось много усилий, чтобы реляционное понимание времени проникло в область социальной философии: «Проходит не время, а существование изменчивого во времени».
В общественных процессах также фиксируется повторяемость, последовательность, ритм и другие характеристики, являющиеся свойствами времени. Многообразный арсенал временных понятий, который используют конкретные науки, исследуя соответствующие реальности (стадия, эра, эпоха, период, век, возраст, фаза, цикл, ритм и т.д.), свидетельствует о полифоничности времени. При этом, когда мы используем понятие «время» в социальной науке, то вероятнее всего мы представляем себе ньютоновское время. Когда мы локализуем события в часовом и календарном времени, когда мы строим высказывания о длительности или о движении от пункта А в пункт Б, когда мы рассчитываем темпы изменения и когда исследуем последовательность социального действия и его организацию во времени = снова используем ньютоновское представление о времени.
Ритм, повторяемость и длительность социальных событий и процессов с древнейших времен лишь фиксируются и измеряются с помощью движения астрономических тел, часов или любых других отвлеченных величин, т.е. с помощью той же операции, которую мы наблюдали в ньютоновской модели времени. Наиболее зримо эта операция прослеживается в политико-экономических исследованиях К. Маркса, для которого связь между временем и производством являлась субстанциональной. К. Маркс исследовал время, прежде всего как меру стоимости и меру труда. При этом время мыслилось по аналогии с пространством. Время, по К. Марксу, выражает величину живого труда, тогда как пространство — величину труда овеществленного. Именно идеи К. Маркса, изложенные в «Экономических рукописях 1857-1859 годов» и в «Капитале», сделались парадигмой рассуждений социологов и экономистов, посвященных бюджету времени трудящихся, величине, структуре, содержанию рабочего, внерабочего и свободного времени.
Благодаря О. Шпенглеру время стало рассматриваться как один из ключевых моментов, определяющих всю социальную жизнь и способы социального действия. «Контекст времени» не безразличен к любому явлению культуры, поскольку последнее есть «не только объект, но и символ», являющийся «излучением всего человека», всего духовного в нем. Жизнь — это осуществление возможного, она разворачивается во времени. «С учетом признака направления возможное называется будущим, осуществленное — прошлым. Само осуществление, средоточие и смысл жизни мы называем настоящим.» «Время» мыслится Шпенглером как особый способ понимания — понимания становления (в противоположность «пространству» как способу понимания ставшего).
О. Шпенглер связал проблему времени с проблемой смысла: «Дело не в том, что представляют собою конкретные факты истории, взятые сами по себе как явления какого-либо времени, а в том, что они означают и обозначают своим явлением».
Следует подчеркнуть, что интерес к социально-историческому времени возник и развился, когда встала проблема Смысла: смысла человеческой жизни и человеческой истории. Смысл времени есть то значение, которое мы приписываем определенному моменту, независимо от того, сколько времени хронологического он длится и в какое время года он происходит. моменты времени неравнозначны. неоднородны. Их значение для человека определяется степенью реализации его, человеческой сущности, степенью достижения поставленных человеком перед самим собой целей и задач. Это и дало основание для пристального внимания именно к проблеме времени общества. Помимо вышеперечисленных причин, необходимость исследования социального времени в единстве с проблемой смысла обусловлена уникальностью социальных явлений, Именно уникальность, неповторимость социальных событий, как показал Г. Зиммель, рождают историческое время. Под историческим временем мы вслед за ним подразумеваем один из аспектов времени социальной реальности, фиксирующий качественную наполненность определенного социального события и нахождение его в определенном пункте временного ряда.
Таким образом, наиболее интересные выводы исследований социального времени состоят в следующем:
1) время в своей социально-исторической форме выступает способом существования человеческого общества, его конечную субстанциальную основу составляет материальное производство, а субъектом выступает конкретно-исторический человек.
2) время не является внешней по отношению к происходящим в обществе процессам формой, а твориться самими процессами, выражая соответствующие свойства господствующих социальных взаимодействий (таких как последовательность, повторяемость, ритм, темп, длительность и т.п.).
3) содержание традиционной для человеческого познания проблемы времени раскрывается по-новому на каждом этапе истории познания и культуры.
4) хотя время общества является объективной формой его бытия, но его «наполнение», восприятие и оценка носят субъективный характер, детерминируются общественным субъектом. В определенном смысле время тоже выступает субъектом воздействия на социальные отношения и прогресс, становится активным фактором социальных процессов.
5) социальное время есть высший уровень времени, поскольку лишь в человеческом обществе связь событий, ритм происходящего обеспечивается «не линейным детерминизмом слепых сил, а целеполаганием, сознательной борьбой за желаемое будущее». Внутренние же процессы низших временных уровней выступают как подчиненные социальному уровню.
6) социальное время обозначает форму протекания социальных процессов, которые заключают в себе аспекты развития и функционирования, диахронии и синхронии. Следует не сводить понятие социального времени к понятию «время общества»; в структуре социального времени взаимодействуют время общества, время природы и время человечества.
7) вся человеческая деятельность протекает во времени, но и само время выступает критерием этой деятельности.
Общество создает и социальное пространство. Социальное пространство — это всеобщая форма существования различных социальных субъектов, начиная от отдельного человека и кончая обществом в целом.
Как и время, пространство можно рассматривать с субстанциональных и реляционных позиций. Так, в концепции Ньютона абсолютное пространство мыслилось как вместилище тел, как бесконечная протяженность, вмещающая в себя всю материю. По аналогии с этим и социальное пространство часто отождествляют с «пустым местом», которое можно чем-то заполнить. В этом случае оно отождествляется с географическим пространством, границы которого определяются географическими зонами, с политическим пространством, очерченным государственными границами.
В рамках реляционного подхода пространство создается отношениями между телами, процессами и сущностями данной реальности. Социальное пространство, соответственно, образуется в ходе материализации исторически сложившихся форм совместной деятельности людей, оно закрепляется всей системой общественных отношений.
Почему же недостаточно для анализа социальных изменений таких традиционных понятий, как «развитие», «прогресс», «регресс» и т.п., а требуется введение новых, временных понятий, обозначающих определенные значения различных размерностей времени или названий эонов: Повседневность, История, Хронос, Современность. Не являются ли эти понятия искусственными добавлениями к действительному социально-философскому, экономическому или политологическому анализу? Нам думается, что все более широкое использование временных понятий происходит по двум причинам. Первая связана с попыткой увидеть во времени действительно активный фактор социальных изменений, с попыткой придать времени иной статус. Вторая причина возникает из необходимости зафиксировать не только сами по себе социальные, политические и экономические изменения, а их взаимозависимость в рамках определенного масштаба времени. Этот масштаб в разных исследованиях может быть различен.
Так, М.В. Ильин предлагает различать три размерности (диапазона темпоральности) политической реальности. Первый уровень выражен на уровне повседневного взаимодействия участников политического процесса и соотносится с ритмами астрономического времени. Второй уровень — это события истории или политические изменения (выборы, смена правительства, объявление войны или заключение мира и т.п.). «Такие события предполагают интерпретацию-обобщение и соотносятся друг с другом уже не в ритмах мгновений, часов и суток, а по шкале исторических свершений, этапов и периодов». Здесь «квант темпоральности» определяется квантом воздействия, достаточного для политического изменения. Третий диапазон связан с еще большим усложнением, более высоким уровнем обобщений сущности политических изменений (политической реальности): здесь выявляются уже обобщенные тенденции политического развития. Шкала темпоральности оказывается размечена уже не событиями и периодами — тем более не минутами и часами, — а переходами от одних качественных состояний и системных характеристик политики к другим, например, от «века» варварства к «веку» цивилизации. Данный метаисторический диапазон темпоральности в собственно политическом контексте целесообразно характеризовать как хронополитический. По мере укрупнения размерности времени — «восхождения» от повседневности к истории, а от нее к хронополитике — темпоральность все больше освобождается от натурализма «реального» времени и начинает обретать все более обобщенные качественные характеристики.
Предложенное выделение первого диапазона темпоральности перекликается с мыслью Г. Зиммеля о квантах смысла, которые имеют свои «пороги уменьшения»: мы не можем бесконечно дробить исторические события на мгновенные картины, ибо в пределе исчезнет «индивидуальность явления». И напротив, поднимая единичные элементы события из их описательной конкретности, мы позволяем им сгущаться, тяготеть к собственному центру, воспроизводя тем самым реальное образование более высокого уровня, объединяющего их.
Нам представляется, что окончательно не решена и проблема прерывности и непрерывности времени. Общепризнанным является определение времени как длительности и последовательности состояний любого процесса. Анализируя время социального процесса, исследователь дробит его на отдельные временные этапы.
Однако еще Г. Зиммель указывал на проблему «пустых интервалов», которые никогда не удается заполнить до конца историку, дробящему историческое событие на атомы. По мнению классика социологической и культурологической мысли, подобная операция и не нужна: это лишило бы единство жизненности. Нам представляется важным подчеркнуть другую сторону данной проблемы: эти точки интервалов тоже есть схема времени, отделяющая один атом события от другого. Эта кажущаяся «пустота» не менее важна, чем то, что она отделяет. Не сознание определяет границу, порог уменьшения: он определен объективно, но не только содержанием единой жизненности события, но и сеткой наименьших значимых интервалов. Именно они фиксируют начало и конец события.
Понимание времени как рисунка, отделяющего одни события от других, дает возможность представить время как качественную определенность именно данного процесса, а не только относить его к другим. Это опять же проявляется в языке. Так, слово «ветхий» обозначает «исконное», «древнее», «давнее», «старое», «отживающее», «пришедшее в негодность от долгого употребления». Интересно, что в Новом завете «ветхий человек» — это человек, родившийся в прародительском грехе и не возродившийся духовно. А исконный смысл слова «ветхий» (также «ветох») все же относит его к другому (в данном случае астрономическому) процессу — это «последняя четверть лунного цикла», родственно латинскому vetus — «год», др. — индийскому vatras — «годовалый».
Еще один пример. Для понимания сущности и последствий Семилетней войны нам недостаточно анализировать только ее сражения, походы и переговоры, и тем более не нужно исследовать время сердечных сокращений и ритм напряжения мускулов каждого солдата. Нам достаточно просто обозначить начало и конец правления Фридриха Великого. «Но как только историческое сознание обращается к обозначаемому этим понятием — к его войнам, хозяйственной политике в Пруссии, к его отношению к французскому духу и к прусскому земельному праву — как тут же каждый из этих элементов сгущается, начинает тяготеть к собственному центру. Непрерывность его связей с другими элементами сохраняется только за счет своего рода интерполяции, с помощью которой идея живого непрерывного процесса заполняет пустоты». Но, будучи очерченным хронологическими линиями, время Фридриха Великого или королевы Виктории не заканчивается с их правлением, а продолжает существовать в модифицированных формах.
Линейность времени сейчас также поставлена под сомнение. Данное обстоятельство особенно характерно для исследований по проблемам социального времени. «Всем временным отношениям в мире свойственна определенная длительность, представляющая собой последовательность и рядоположенность сменяющих друг друга моментов и состояний» (Философский энциклопедический словарь). Но общество представляет собой переплетение самых разнообразных и разнонаправленных сил и действий, имеющих разный «возраст», находящихся на разных стадиях своего индивидуального развития, демонстрирующих специфическую ритмику и разнофазность. Поэтому реальное время общества складывается из времени субъектов и процессов, принадлежащих различным эонам и хроносам.
Примитивная линейная интерпретация истории была преодолена уже в древнем мире, например, у Аристотеля и Полибия. О повторяемости исторических событий, о возвращении к исходному состоянию и последующем возрождении и упадке размышляли царь Соломон в Экклезиасте, мудрецы Древнего Китая и Индии. Попытка выявить объективную «естественную» повторяемость в смене династий и форм государственного правления, в расцвете и упадке материальной и духовной культуры предпринималась и историками средневекового Китая, и арабскими философами позднего средневековья, и европейскими просветителями нового времени.
Считалось, что цикличный характер человеческой истории зависит от циклизма природных явлений. Так, в основу восточного календаря был положен месячный, годовой, двенадцатилетний циклы Луны, Солнца, Юпитера.
Современные исследователи выявили 10 порядков циклов солнечной активности — от малых (не более 1 года) до больших (около 1 млрд лет).
Одними из показателей солнечной активности являются пятна на Солнце, измеряемые в числах Вольфа, и вспышки. С 1749 г. состоялось 22 одиннадцатилетних цикла солнечной активности, в которых активность поднималась до значений от 49 до 201 единицы (среднее — 114 единиц).
Как доказал Чижевский, последствия космических событий на Земле бывают катастрофическими. Но земные системы (атмосфера, недра, человек, животные) реагируют на них не одновременно. Так, земные недра запаздывают во времени на 15-20 лет в зависимости от их «подготовленности». продолжение
--PAGE_BREAK--
Циклический характер мировой истории был подмечен Д.Вико в «Основаниях новой науки об общей природе наций». Впоследствии, исследуя законы цивилизационного развития, А. Тойнби выявил циклы «чередования статики и динамики в ритме Вселенной». Принцип циклизма использован и в теории П. Сорокина: циклическая флуктуация трех социокультурных типов (идеационального, сенситивного, идеалистического).
Применительно к масштабам человеческой жизни давно был подмечен 12-летний цикл, нашедший свое отражение в циклах восточного календаря. Этот 12-летний цикл воспроизводил 12-летний же цикл Юпитера, который является причиной приливов на Солнце. Это обстоятельство было исследовано К. Фламмарионом.
Д. Кондратьев выявил «длинные волны» истории продолжительностью примерно 50 лет. В большинстве случаев экономисты пытаются раскрыть эндогенные механизмы разворачивания данных циклов, то есть выводят их движущие силы из самой экономической сферы, будь то перенакопление капитала и динамика нормы прибыли у марксистов или «пучки инноваций» у Й. Шумпетера и его последователей.
П. Сорокин сделал вывод о существовании ненаправленных, хотя и не отличающихся четкой периодичностью колебаний (флуктуаций) экономической, политической и профессиональной стратификации и мобильности. Во многих случаях время выступает внешним к социальным процессам способам измерения происходящих в них изменений.
Как видим, определенное понимание социального времени было предложено раньше, чем представление о существовании такового. Парадигма линейного времени всемирной истории была окончательно подорвана в концепциях Н. Данилевского и О. Шпенглера. Они же существенно обогатили представление о времени общества. В этих концепциях каждой культурой порождалось свое особое время (каждая из замкнутых культур у Шпенглера имеет свой темп развития, свою последовательность событий, обладает отведенным ей временем жизни) Ю а само время мыслилось не только как длительность, но и как прерывание этой длительности.
В ХХ в. рождается новое понимание действительности: мир впервые открывается как событие. Обогащается нелинейное понимание времени: появляются представления о маятникообразном движении, спиралевидном, волновом.
Победа реляционной концепции времени в области социальной философии была подкреплена появлением концепции нелинейной эволюции культуры. Нелинейная модель анализа истории, предложенная Ф. Броделем, базируется на двух концептуальных установках: концепции глобальной истории и категории длительной временной протяженности (la longue duree). Глобальная история имеет слоистую структуру, в которой отражается наличие в исторической действительности нескольких уровней. Глобальная история предполагает динамику взаимосвязанных уровней исторической действительности, которая осуществляется не в виде единонаправленной и равноускоренной эволюции, а представляет собой неравномерные, смещенные во времени движения, поскольку каждой исторической реальности свойствен свой временной ритм. Такая установка означает преодоление плоскостного взгляда на историю.
Наконец, следует отметить еще один подход: понимание времени как механизма координации культуры, социальных институтов и структур. Благодаря исследованиям Э. Дюркгейма и его школы время стали рассматривать как символическую структуру, которая способствует организации общества посредством временных ритмов. Дюркгейм интерпретировал время как коллективный феномен, как продукт коллективного сознания.
Для Дюркгейма все члены общества имеют общее временное сознание, время является социальной категорией мысли, продуктом общества. Коллективное время является суммой временных процедур, которые вместе взятые образуют культурный ритм данного общества.
Представления Дюркгейма о времени были связаны с ньютоновской парадигмой. (Существуют объективированные и видимые структуры, представленные социальными фактами.)
6. Модели социального времени
Нелинейность социального времени, определенная не только многоуровневостью общества и возможностью попятных движений в нем и забеганий вперед, но и множественностью временных ритмов, присущих различным слоям социальной реальности, накладывающихся и изменяющих друг друга, вызывают к жизни различные модели социального времени:
модель, в которой конечной субстанциональной основой общества выступает материальное производство, а субъектом — конкретно-исторический человек. Поэтому социальное время задается и подчиняется ритмам производства, четко делится на рабочее и свободное, а восприятие времени человеком является страдательным по отношению к объективному социальному времени. Эта модель реализуется в большом количестве работ социологов и экономистов о бюджетах времени, различиях в организации времени различных социальных групп, в социологии досуга и свободного времени;
модель исторического времени, идущая от Г.Зиммеля. Она рождена необходимостью зафиксировать не только повторяемость, длительность, ритм общественных явлений и процессов, но и их уникальность и неповторимость;
модель, в которой объективное социальное время рассматривается в единстве с отражением его в сознании человека (эта модель реализуется, прежде всего, в концепции О. Шпенглера, в которой переживание времени понимается как формообразующий принцип культуры);
пульсирующий характер культурного процесса отражен в концепции Ж. Гурвича и Ф. Броделя;
модель, в которой время понимается как основной механизм, с помощью которого культура, социальные институты и структуры взаимосогласовываются в своем существовании и действии. (Э. Дюркгейм и его школа).
Вывод
С точки зрения современного естествознания и соответствующих философских обобщений объективная реальность представляет собой нераздельное единство пространства, времени и движения. Пространство и время — есть формы существования материальных тел. Пространство — это такая форма бытия материи, которая выражает сосуществование и отделенность вещей друг от друга, их протяженность, порядок расположения относительно друг друга, структурность, взаимодействие. Время — это такая форма бытия материи, которая выражает последовательность развертывания материальных процессов, отделенность друг от друга разных стадий этих процессов, их длительность и отношения между длительностями. В качестве основных свойств пространства и времени следует выделить бесконечность, безграничность и неисчерпаемость их, трехмерность, обратимость, однородность, непрерывность, изотропность (одинаковость протекания процессов в одних и тех же условиях) пространства, одномерность, однонаправленность и необратимость времени.
Список литературы
1) Ерыгин А.Н., Основы философии: Учебник. — М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°»Ю 2007.
2) Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: ТК Велби, Изд-во «Проспект», 2006.
3) Зотов А.Ф. Современная западная философия: Учебник. — 2-е изд., испр. — М.: Высш. шк., 2006
4) История философии: Учебник для вузов. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2007