Восточная философская мысль менее категорична и в этом смысле болеенеопределенна, чем западная. Это не случайно, ибо в культуре Востока, напримерв Индии, используется логика, в которой нет «закона исключенного третьего». Вэтой ментальности вполне допустимы утверждения: «человек и добр и зол» или «онни добр, ни не добр».
Эти особенности мировоззрения и религиозно-философские идеи являются,можно сказать, своеобразными архетилическими чертами народов Востока иоказывают влияние на процессы, которые происходят в мире. Знакомство свосточной философией показывает, что она вобрала в себя не только рациональныеформы освоения человеком себя и мира, но и другие формы, которые существовали вкультуре.
Особенностьвосточной философии — мировоззренческий синтез мифологического,религиозно-символического и рационального, нашедший отражение в учениях Будды иКонфуция, Ведах, священной книге персов «Авесте», а также целостность видениячеловека. Соотношение этих начал и элементов со временем меняется, но самоединство различных подходов сохраняется. Упрощенным представляется взгляд навосточную синтетическую концепцию бытия с точки зрения европейской традиции,ставящей научно-рациональное его видение выше мифологического и религиозного, аподчас и философского взгляда. И мифология, и религия, и философия, и наука —формы и одновременно продукты культурного самоопределения человека, которые несубординированы по степени истинности, а координированы как самостоятельные, вопределенном отношении несоизмеримые концептуальные структуры. Историческиусложнение созданных ранее ценностно-мировоззренческих представлений ипоявление новых форм не всегда приводило к полному вытеснению прежних,кажущихся архаичными, способов интерпретации бытия. Скорее имело местодоминирование тех или иных форм рационально-духовного освоения мира ссохранением на периферии культурного пространства предшествующих форм. Вопределенных социокультурных ситуациях эти, казалось бы, отжившие cпoсобыдуховно-практического освоения мира человеком могут актуализироваться, статьдоминирующими. Такова сложная диалектика развития различных социокультурныхформ освоения мира человеком. Представления о происхождении и сущности человекав древневосточной философии еще в значительной степени мифологичны. Весь мир уподоблялсячеловеку. Поэтому для этого периода характерны ассоциативность, гилозоизм,анимизм и антропоморфизм, т.е. оживление, одухотворение и уподобление природныхявлений человеку, а человека — миру. Мир и человек рассматривались как творениябогов. Характер взаимоотношений первобытного человека с природой вызывалощущение неразрывной связности: силы природы персонифицированы в образах богов(человек испытывал на себе их могущество и ощущал бессилие в противостоянииим), люди и боги живут как бы общей жизнью, обладают общими чертами и дажепороками. Боги не только всемогущи, но и капризны, зловредны, мстительны,любвеобильны и тому подобное, в то время как герои мифов наделеныфантастическими способностями в преодолении зла, в борьбе с врагами. То, что Гегельв свое время писал о взаимоотношении богов и героев Гомера, вполне приложимо кмифам народов Востока: “Все содержание, приписываемое богам, должно оказатьсявместе с тем собственной внутренней сущностью индивидов, так что, с однойстороны, господствующие силы представляются индивидуализированными сами посебе, а с другой стороны, это внешнее для человека начало оказываетсяимманентным его духу и характеру”7 .
Постепенноупорядочение хаоса и организация мироздания начинают приписываться“первочеловеку”. В ведических мифах это тысячеглавый, тысячеглазый, тысяченогийПуруша, ум или дух которого породил луну, глаза – солнце, уста – огонь, дыхание– ветер и т.д. Пуруша – это не только модель космоса, но и человеческогосообщества с самой ранней социальной иерархией, проявлявшейся в делении на“варны”: из рта Пуруши возникли жрецы (брахманы), из рук – воинское сословие(кшатрии), из бедер – торговый люд (вайшья), из ступней – все остальные(шудры). Аналогичным образом в китайских мифах происхождение мира связываетсясо сверхъестественным человеком по имени Паньгу, из вздоха которого появилисьветер и облака, из головы – гром, из левого глаза – солнце, из правого – луна, изтуловища с руками и ногами – четыре страны света, из крови – реки, из пота –дождь и роса, из блеска глаз – молния и т.д.
Переходя крассудочному осмыслению причинности мира в разнообразных проявлениях егопостоянства и изменчивости, человек должен был по-новому увидеть и свое место,предназначение в нем. Он по-прежнему ощущал себя в неразрывности с космосом вцелом, но уже задумывался о существовании первопричины, первоосновы бытия,некоего абсолюта. Взаимосвязь человека с абсолютом складывается как бы по двуммоделям, в которых отражены одновременно особенности психологического складавосточных народов, и специфика общественного уклада древнеазиатского общества.Два столпа его составляют: централизованный деспотизм, основанный нагосударственном владении землей и водой, и сельская община. Практическибезграничная власть восточного монарха преломилась в сознании как всемогуществоединого, обретшего атрибуты главного божества.
В Китаеединое – “великое начало, способное родить, наделить и погубить” человека,обожествлено в Небе – “Тянь”. В “Ши цзине” (“Канон стихов”) Небо – всеобщийпрародитель и великий управитель: рождает на свет человеческий род и дает емуправило жизни. Упоминание правил жизни не случайно. Освещение общественныхустоев, их сохранение и поддержание – важнейшая социальная функция культа Тянь.Примечательно, что складывающееся несколько позже представление о человеческомсовершенстве предполагает прежде всего “гуманность”, которая трактуется какследование правилам, ритуалу, этикету. “Благородный муж думает о том, как бы ненарушить законы”, он обязан соответствовать требованиям ритуала8 .“Этикет”, помимо норм непреходящей ценности, вроде правдивости, доброты,смелости, морального императива “то, чего я не хочу, чтобы делали мне, я нехочу делать другим”9 ,включал в качестве первостепенных принципов добродетельности уважение и строгоеподчинение сложившемуся разделению социальных ролей: государь должен бытьгосударем, сановник – сановником, отец – отцом, сын – сыном.
Конфуцианство,заложившее с древности идеологический фундамент китайского общества, выдвинулов качестве краеугольного камня социальной организации – ли, что означало норму,правило, церемониал. Ли предполагало поддержание навечно рангово-иерархическихразличий. Согласно кононическому трактату “Ли цзы”, Конфуций говорил, что безли не может быть порядка, а следовательно, и процветания в государстве: “Нет ли– значит, нет различий между государем и подданным, верхами и низами, старыми имолодыми… Ли – установленный порядок вещей”.
Аналогичнымобразом в Индии “образующий реальное и нереальное” Брахма не только “вечныйтворец существ”, но и определяющий для всех “имена, род деятельности (карму) иособое положение”1 0. Ему приписывается установление кастового деления итребование безусловного его соблюдения. Согласно исходящим от Брахмы “ЗаконамМану” (сложившимся в VI-V вв. до н.э.), высшее положение в обществе занимаютжрецы – брахманы, служение которым оценивается как “лучшее дело” дляпростолюдина – шудры. Последний же “не должен накапливать богатств, даже имеявозможность (сделать это), так как, приобретая богатства, притесняет брахманов”1 1 .
Обожествленноеединое выступало, таким образом, как сила, довлеющая над человеком,упорядочивающая его мирские отношения, регулирующая и направляющая все егодействия и поступки, тем самым лишающая какой-либо свободы выбора иволеизъявления. Такое представление о едином соответствовало системе восточнойдеспотии, где человек был лишен личностной индивидуальности. В то же время вазиатском обществе централизованный деспотизм сочетался с автономностьюземледельческих общин. Строй последних отличался, по словам К.Маркса, “дуализмом”,который мог служить для общины “источником большой жизненной силы”. Освободивот уз кровного родства, община прочно сплотила людей воедино общейсобственностью на землю и воду, но одновременно она оставила дом и двор виндивидуальном владении семьи: ”… парцеллярное хозяйство и частное присвоениеего плодов способствуют развитию личности, несовместимому с организмом болеедревних общин”1 2 .
“Дуализм” социальнойорганизации своеобразно преломился и в общественном сознании: в рамках одной итой же культуры, наряду с представлениями, объективно способствовавшимиподавлению индивидуальности, беспрекословному подчинению единовластию,существовали и противоборствовали воззрения, стимулировавшие развитие индивида.Так, в Древнем Китае рядом с этической концепцией конфуцианства,ориентированной на поддержание гармонии человека с социумом посредствомсоблюдения выработанных обществом нормативов, существовал даосский идеалгармонизации человека с космосом. В трактате “Чжуан-цзы” говорится будтоКонфуций утверждал, что сам он “странствует в человеческом”, в то время какдаосы “странствуют за пределами человеческого”. Даосский “выход” за пределысоциума в космос отражал стремление личности вырваться из замкнутости “земного”круга, ощутить себя не винтиком мощного государственного механизма, номикрокосмом, структурно и сущностно тождественным космическому универсуму.
В индийскойреальности “земной круг”, замкнутый на санкционированную священными Ведамикастовую систему, настолько жестко детерминировал жизнь человека, что неоставлял каких-либо надежд на возможность избавления от страданий иным путем,чем путем разрыва “сансары” – цепи перерождений, выхода за ее пределы: еслинельзя было изменить карму, надо было освободиться от нее. Отсюда путь аскезы имистического поиска, предложенный в “Бхагавадгите”, но в еще более развернутомвиде в буддизме:
Ни к чемуне привязанный мыслью,
победившийсебя, без желаний,
отрешенностьюи недеянием
человексовершенства достигнет 1 3 .
“Пересекаяпоток существования, откажись от прошлого, откажись от будущего, откажись оттого, что между ними. Если ум освобожден, то, что бы ни случилось, ты непридешь снова к рождению и старости… Он достиг совершенства, он бесстрашен, иу него нет желаний; безупречный, он уничтожил тернии существования: это еготело – последнее”1 4 .
“Индивидуалистическая”модель совершенного человека отличалась от нормативной “социальной” тем, что ненаходилась в прямой зависимости от критериев благочествия, принятых в обществе.Совершенство определялось не сравнением с достоинствами других людей, асоотнесенностью с абсолютом, степенью близости к нему. “Тяжелая работа” посовершенствованию – многоступенчатый путь. Он начинается с соблюденияобщечеловеческих норм морали, по существу включенных в кодекс поведения,предусмотренный каждым из вероучений. Далее следуют отречения от земныхстрастей, искушений, аскетический образ жизни. Отключенность от мирских делпозволяет сосредоточить все физические и психические силы на созерцании, на углубленномкак бы вглядывании в себя, позволяющем в конечном счете ощутить свое “единение”с Истиной.
Восхождениепо пути совершенствования в буддизме завершается состоянием нирваны. Понятиенирваны получало уточнение и развитие по мере роста влияния учения Гаутамы. Ноименно потому, по-видимому, что это некая идеальная цель, желаемая, нопрактически вообще недостижимая, оно фактически так и не было никогда уточненодо такой степени, чтобы его оказалось возможным выразить какой-либо однойдефиницией. Значение полифонично: затухание, остывание, несуществование и т.д.
Внеопределенности конечной цели (будь то нирвана в буддизме или дао в даосизме)огромный позитивный смысл: путь совершенствования бесконечен, он побуждает куниверсальному развитию “всех человеческих сил как таковых, безотносительно ккакому бы то ни было заранее установленному масштабу”1 5 .
И еще:многообразие смыслов свидетельствует о многовариантности социальных функций,которые, вообще, выполняет мистическая аскеза в обществе. В ней выраженанеудовлетворенность мироустройством и содержится вызов общественному порядку,но она же может демонстрировать смирение, проявляющееся в “бегстве” от жизни.Ей присущ пессимистический настрой по поводу возможности изменения мира клучшему и в то же время оптимистическая вера в достижимость спасительногоединения с абсолютом. Мистическая аскеза свидетельствует об эгоизме,рассчитывающем на индивидуальное освобождение от страданий, но она жедемонстрирует высшую степень альтруизма: отказ от земных благ, жертвенностьслужат для других примером бескорыстия, постоянным укором стяжательству, низкимстрастям и бездуховности. Миро- и жизнеотрицание нередко оказывается отрицаниемлишь мира зла, но не жизни как таковой. Напротив, в постоянном стремлении ксамосовершенствованию, в неустанном поиске истины проявляется подлинноеутверждение жизни как вечно изменяющегося процесса, потока нескончаемыхперемен.
Оцениваясократовский принцип “Познай самого себя”, Гегель назвал его “центральнымпунктом всего всемирно-исторического поворота” в том смысле, что “местооракулов заняло свидетельство духа индивидуумов...”1 6. Аналогичный поворот наблюдался практически в то же время ив культурах Востока. Тенденция к признанию самосознания в качестве источникадобродетельности, субъективирование нравственности, наблюдаемое, в частности, враннем буддизме, было выступлением против абсолютного авторитета Вед исуровости кастовой дисциплины.
Колебание между двумякрайностями: обоснованием общественного статуса морали за счет приниженияреального индивида или утверждением конкретного индивида за счет игнорированиясоциальной сути морали было универсальной характеристикой античной эпохи.Однако особенности социального бытия древнеазиатского общества не могли несказаться на перевесе “колебаний” в сторону неблагоприятную для дальнейшегоразвития свободной личности. Это, в свою очередь, определило и судьбы развитияфилософской мысли, которая на протяжении веков, оставаясь в замкнутомпространстве традиционных мыслительных структур, занята была преимущественно ихкомментированием и истолкованием. Почему на Востоке не состоялись или, покрайней мере, не осуществились во всей полноте Возрождение, Просвещение иРеформация, отчего неразвитыми оказались традиции рационализма и потому надолгоостались не затронутыми научно-техническим прогрессом очаги высочайшей древнейцивилизации Индии и Китая? Вот незначительная часть тех многочисленных«загадок», которые заданы нам Востоком и на которые ученым ещепредстоит дать ответ.