И.А. ИЛЬИН
Выдающийся русский философ государственныйобщественный деятель Иван Александрович Ильинродился 9 апреля 1883 года в Москве, и вся его жизнь на родине была связана сэтим городом. Тут он и вырос, окончил классическую гимназию 1901 году, тут сталфилософом и вошёл в круги, исстари обитавшие и либо мудрствовавшие напространствах Моховой, Пречистенки и Арбата. По окончании университета он былоставлен при нём для подготовки к профессорскому званию, и в 1909 годуутверждён в звании приват-доцента по кафедре энциклопедии права. Проведя затемдва года в научной командировке за границей, главным образом в Германии, онвозвращается в Москву, преподаёт, пишет и публикует в прессе статьи. Но главное- усиленно, кропотливо, истово работает над большим философским сочинением.Предмет его занятий, однако, в стороне от главного русла русской — и московской- философии той поры. Таким руслом было создание самобытной традициирелигиозной философии, опирающейся на идейное наследие славянофилов и ВладимираСоловьёва. Ильин же посвящает свои штудии классической немецкой философии, онзанимается Гегелем. На то, конечно, были свои причины; и их понимаешь,вглядываясь в портрет Нестерова. На нём ясно читается: ”Мыслитель” привержен кмысли строгой, к дисциплине ума, к неумолимой чёткости анализа. Самобытная жерусская мысль, увы, как правило, не блистала этими свойствами. И у философов,если опять вспомнить Нестерова, и у Бердяева, и у Шестова, не говоря уж,скажем, о Мережевском или Федорове, философская мысль, при несомненнойжизненности и глубине своих истоков и интуиций, в практическом исполнениизачастую бывала досадно расплывчатой, неточной, не имеющей настоящейдоказательности. Отталкиваясь от этих её слабостей, Ильин уходит в Гегеля.
Упорный труд, подкрепляемый бесспорным и незаурядным талантом, приноситблестящие результаты. Среди необозримых массивов мировой литературы о Гегеледвухтомная работа Ильина “Философия Гегеля как учение о конкретности Бога ичеловека”, появившаяся в Москве в 1918 году стала событием. Отзывы, помещенныепри издании немецкого перевода книги в 1946 году, ставят ее в число трехэтапных произведений за всю историю изучения Гегеля. Книга вызвала широкийотклик у европейских философов, а сам автор признан был одним из ведущихпредставителей неогегельства. И всё-таки это всё не означало безраздельнойпринадлежности Ильина западной философской традиции. Неогегельянство его — русское неогегельянство, и знаменитая книга, чуждая всякой профессорскойсхоластики, демонстрирует многие черты именно русской мысли, русскогофилософского стиля: стремление обнаружить жизненный нерв учения и егорелигиозные корни, способность увидеть философию как драму творящего духа.
Каким же в итоге складывалось положение Ильина в русской философии, втом блестящем кругу религиозных мыслителей, которых Россия заново открываетсегодня? Тематика его творчества, как уже сказано, ставила его особняком. Нодело было не только в тематике. Она изменится в последствии; Ильин оставитгегельянские штудии и обратится к предметам, составляющим коренную исердцевидную проблематику русской мысли. В центре его творчества будут стоятьРоссия и христианство. И, тем не менее, отчетлива дистанция между ним и другимисохранится. Как пишет Полторацкий, главный современный знаток и исследовательИльина: ”Ильин занимает совершенно особое место в той плеяде русскихмыслителей. Которые создавали современную русскую религиозную философию. ”И этоне только потому, что он расходился идейно с наиболее известными из них- сРозановым, Мережковским, Булгаковым, Бердяевым и другими. Ведь расхождения былимежду самими этими авторами. В случае Ильина дело не в самом факте, а вхарактере и содержании этого расхождения. Расхождение было острым ираспространялось на целый ряд областей. ”Суть этого” острого расхождения” я быраскрыл так Ильин при той же тематике, — философ иных источников, иной школы.Он не разделяет общих славянофильских и соловьевских корней, но сохраняетвыучку немецкой классической философии с её уклоном к формальномуконструированию. Вдобавок и индивидуальный его стиль был отмечен холоднойриторичностью и педантизмом. «Чужой человек, иностранец, не остался в долгу,так оценив мысль Бердяева (а купно с ним Розанова и Булгакова): «Философиябеспредельно-темпераментная и парадоксальная”.
Но пора вернуться к биографии философа. Само собой разумеется, на нейрешительным образом отразились происходившие исторические перемены. Пока Ильинзанимался Гегелем, Россия вступила в эпоху революций, и новая эпоха, говоря насоветском языке, вызвала у него небывалый подъём политической активности.Направление этой активности угадать нетрудно. Ильин по своей академическойспециальности – юрист, правовед, а революционные процессы с большим успехом “дооснования» разрушили старое право, которое, надо сказать, стояло в России вовсене так уж низко после реформ. Поэтому в своём отношении к этим процессамправоведы почти единодушно примыкали к правому лагерю. Ильин был твёрд ипоследователен в своей правизне, разделяя мысли и идеи белого движения. Весной1922 года на заседании Московского юридического общества он произносит речь» Озадачах правоведения в России, где даёт яркую характеристику переживаемоговремени. «Он говорит, что время вместило» старое со всеми его недугами и вовсей его государственной силе, и безумное испытание войны, и упадок инстинктанационального самосохранения, и неистового аграрного и имущественного передела,и деспотию интернационалистов, и трёхлетнюю гражданскую войну, и психоз жадности, и безволие лени, и хозяйственную опустошительностькоммунизма, и разрушение национальной школы, и террор, и голод, и людоедство, исмерть”. Немногие решились бы выступить тогда с такими речами в большевистскойМоскве. И нас, конечно, никак не может удивить, что в период с 1919 по 1922 годИльин подвергается аресту 6 раз, а осенью 1922 года мы обнаруживаем его всоставе большой группы философов и ученых, высланных из страны.
Эта высылка была примечательным эпизодом истории, который больше неповторялся у нас. Изгнанию подверглись выдающиеся религиозные философы,создатели самобытной русской метафизики Бердяев, Булгаков, Карсавин, Франк, Лосскийи другие. Все они и с ними еще десятки профессоров, литераторов, деятелейкооперативного движения были арестованы в августе 1922 года и по решениюколлегии ГПУ высланы пожизненно из страны. Два парохода отправились изПетрограда в Германию, в Шпеттин. В сохранившихся зарисовках, сделанных однимиз высланных, мы видим Ильина на палубе парохода во время беседы с княземС.Трубецким, сыном выдающегося философа Евгения Трубецкого…
Эмигрантская жизнь Ильина делится на два периода, берлинский ицюрихский, каждый длительностью в 16 лет. В Германии он был профессором, одновремя и деканом юридического факультета Русского Научного Института в Берлине;но при нацистах, ни на какое сотрудничество с которыми он не пошёл, он началсразу, же подвергаться преследованиям и в 1938 году с трудом сумел выехать вШвейцарию. Там он вновь занимался лекционной работой, много писал, продолжалучаствовать в культурных и политических начинаниях эмиграции.21 декабря 1954года Ильин скоропостижно скончался в Цюрихе. Эмигрантские работы его посвященырелигиозной и политической философии, а также, в немалой мере, и напрямик — политике и идеологии. Он всегда был активным публицистом, не раз организовывали собственные периодические издания: «Русский колокол”, «О грядущей России”,«Наши задачи”. Какие же темы, какие взгляды им развивались?
В философских трудах в центре стоит “исследование религиозного акта» — иначе говоря, изучение духовного состояния и внутреннего мира верующегочеловека. Много внимания философ уделяет и темам российской государственности,политическим, правовым, этическим устоям исторического бытия России: об этомпочти все выпуски» Наших задач, составившие потом два объемистыхтома”.Философия права и государства стояла высоко в России, начиная ещё сБориса Чичерина, крупного философа и оппонента Владимира Соловьёва. после неготрадицию с успехом продолжили Новгородцев, Трубецкой и Ильин. Писал Ильин и обискусcтве, и о философии культуры, особеннозадумываясь, конечно, о судьбах культуры русской, которым посвятил ценную иоригинальную книгу ”сущность своеобразие русской культуры”.
Однако больше всего, без сомнения, поздний Ильин сегодня известен самоюспорною–политической-частью своего наследия. Ровно ничего противоречивого небыло в политических взглядах Ильина: они последовательны до предела и с предельнойлогикой и ясностью изложены. В этих взглядах Ильин — законченный “человекстарого режима”, как называли когда-то французских дворян-роялистоввосемнадцатого века, хранивших истовую верность дореволюционным устоям. Онтвёрдый монархист и националист, сторонник иерархического сословного строя,общества, построенного на ранге; и лишь в возрасте к этим началам мыслит онплодотворное будущее России. Но существенно и важно то, что характеристикаконсерватизма Ильина требует еще некоторого уточнения, так сказать,противоположного рода. Н.П. Полторацкий свидетельствует: ”Ильин боролся идейнои политически на два фронта — против крайне левых и крайне правых”. И вот вэтом решительном отвержении обоих видов бесчеловечной, расчеловечивающейодержимости Ильин стоит уже заодно со всем кругом русских философов. Когда идетречь о главных болезнях русского духа, о главных внутренних опасностях,грозивших России, Разум Нации един. Многое разделяло Ильина с отцом СергиемБулгаковым, и никогда они не были ни идейными, ни политическими союзниками. Но,когда о. Сергий записывает в дневнике свои впечатления от дней первой русскойреволюции, у него возникает образ двух сил, которые противоположны друг другу,но обе равно страшны: “чёрная сотня и красная сотня”. А Ильин, уже вэмигрантские дни, так пишет Петру Бернгардовичу Струве о разрушавших эмиграциюинтригах: ”Это было делом ГПУ. И Маркова. Не потому, что Марков служил в ГПУ, апотому, что их дух един по существу”.
Что же до существа национально-государственных идеалов Ильина, то едвали стоит их разбирать. Скажу лишь, чтобы усомниться в жизненности этих идеалов,не нужно разбирать достоинства и пороки старой России. Тут дело в другом — взаконах исторического бытия: никогда и никакой “старый режим”, хоть будь онсамим раем земным, не может служить моделью будущего. И второе. Наш ”старыйрежим”, государственность Российской империи, как-никак столетия держал идвигал эту империю и дал в ней созреть всему тому, что делало Россию великойстраной. Что ж странного, если даже и на пороге гибели в рядах его партизан,как в старину выражались, стоят еще и такие деятели, как Пётр Столыпин, и такиелюди искусства, как Михаил Нестеров, написавший ”Мыслителя, и такие умы, какИван Ильин.