Бытие, материя, сознание, как исходные философские категории
Бытие. Материя. Субстанция
Иногда говорят: основной вопрос философии — это вечный вопрос, который никогда не может быть решен. Это — недоразумение. Вечный — да, но это не значит — неразрешимый. Он постоянно решается и разрешается, хотя, конечно, с разной степенью успешности. Успешно он решается тогда, когда кто-то открывает новый закон природы, делает правильный выбор в сложной ситуации, возводит здания и мосты: ведь если все это и многое другое произошло, осуществилось, то это означает, что сознание правильно отобразило сложное бытие и успешно реализовалось в нем.
Говоря в более общем плане, основной вопрос решается каждым человеком, группой людей и всем человечеством всякий раз, когда они решают мировоззренческие, методологические и социальные проблемы, давая себе и другим ответы на кантовские вопросы: на что я смею надеяться, что я могу знать и что я должен делать, чтобы быть человеком.
Решается этот вопрос и в том смысле, что обе неразрывные стороны лежащего в его основе противоречивого отношения (как бытие, так и сознание) в результате многовекового опыта человеческой деятельности осмысливаются все глубже и конкретнее. И. Кант явно ошибался, считая, что мир как целое не дан человеку в опыте. Мир как целое присутствует в каждом моменте, в каждой форме человеческой деятельности в виде универсальных форм этой деятельности. Человек способен двигаться по логике любого предмета, поэтому в человеческой, т. е. социальной, форме бытия, как в капле росы — солнце, отражается весь вечный и бесконечный мир. Социум — это малая модель Большого Мира. Что мы с уверенностью можем сказать о последнем? Только то, что запечатлевается в универсалиях — философских категориях: ведь они как бы в одну «скобку» берут, объединяют собой и Бытие и Сознание.
Человеческая чувственно-предметная деятельности есть уникальное и реальное единство Бытия и Сознания, материального и идеального, объективного и субъективного. Именно чувственно-предметная деятельности позволяет обосновать возможность взгляда на мир со стороны, т.е. обосновать возможность разделов философии, трактующих о том, что видит человек, вырвавшийся из своей индивидуалистической «пещеры».
В обосновании такого мировидения, как это ни парадоксально, объединяются старые противники — объективный идеализм и материализм. Как тот, так и другой признают наличие некоей объективной реальности, хотя и трактуют ее по-разному.
Эта объективность бытия подтверждается всей практикой, включая сюда практику научного познания. Так, теория относительности А. Эйнштейна совершенно неопровержимо доказала неприемлемость субъективистского понимания И. Кантом пространства и времени, а заодно и других категорий. Через открытие А. Эйнштейна «вещь-в-себе» просигнализировала нам о том, что пространство и время являются не только формами созерцания, но и объективными характеристиками бытия. Тем самым через практику «вещь-в-себе» постоянно превращается в «вещь-для-нас». Мы познаем Универсум. Универсум раскрывается перед нами.
Если мифологическое и обыденное сознание под бытием понимают простое существование, «наличествование» бесконечного множества вещей и процессов, то философии свойственно стремление искать в бытии некую прочную основу пестрого мира явлений, потому что только на прочное можно опереться как в познании, так и в практике.
Главные моменты истории (и логики) поисков такой устойчивой основы можно продемонстрировать на примере эволюции понятия материя. «Вещь — свойство — отношение» — вот три главных понятия и, соответственно, — этапы, которые последовательно сменило содержание этой категории.
Вначале причину и основу существования всего многообразия явлений древние философы искали в воде, воздухе, огне, земле и т. п. Вещи объяснялись через вещи. Разница между видимыми вещами и некоей первовещью, лежащей в их основании, заключалась в том, что последняя (вода Фалеса, воздух Анаксимена, огонь Гераклита, апейрон, или беспредельное, Анаксимандра) не обладала, по мнению этих мыслителей, заданной формой, определенностью. Атомы Демокрита — это тоже тела, не имеющие качеств. Логическую суть данных поисков Аристотель обобщил в следующих словах: «А под материей я разумею то, что само по себе не обозначается ни как определенное по существу, ни как определенное по количеству, ни как обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает определенное сущее».
Однако процесс абстрагирования от качественных характеристик конкретных вещей не дает ожидаемого результата — нахождения прочного основания всего сущего. Рядом с вещами, данными нам в ощущениях, ставится некая умопостигаемая вещь, все качество которой — бескачественность. Как же от бескачественности перейти к многокачественности? Бессилие первовещи дать такое объяснение заставляет философов искать недостающую силу вне этой первовещи (логос, нус, любовь и вражда, космический вихрь и т. д.). Короче говоря, понимание материи как особой вещи, субстрата — это только первый и, как выяснилось, недостаточно продуктивный шаг в понимании сущности бытия.
В связи с этим, с изменением человеческой практики, в так называемое Новое время материя стала пониматься как бесконечное многообразие чувственно воспринимаемых свойств. Так, Ф. Бэкон (1561 -1626) считал, что каждая вещь состоит из определенного количества неделимых и простых свойств — твердости, проницаемости, тяжести, легкости. «Переливая» свойства из одной вещи в другую, например, желтизну, тяжесть и т. п., можно свинец превратить в золото и наоборот. Свойства, таким образом, рассматривались как своеобразные атомы, «простые природы», т. е. как некие исходные и фундаментальные реальности. «Под словом материя- пишет К. Гельвеции (1715- 1771), — следует понимать лишь совокупность свойств, присущих всем телам». Обычные отношения между вещью и свойствами оказываются перевернутыми: именно свойство выступает как самостоятельная материя, как устойчивость вещи. Во многом такой подход объясняется состоянием науки XVI- XVIII веков, в которой господствовало именно отмеченное выше переворачивание: не имея возможности объяснить сущность важнейших свойств — тепла, света, электричества, магнетизма, наука придавала им статус отдельных материй — теплорода, светорода, электрической и магнитной материй.
Как можно видеть, видимость научного объяснения отдельных физических явлений была перенесена на объяснение мира в целом, оставаясь и в философии тоже не более, чем видимостью объяснения. Понимание бытия в известном смысле опускается на уровень обыденного сознания: вместо объяснения единства мира констатируется множественность необъяснимых материй-свойств.
С изменением практики и науки, поставивших в XIX веке в центр своего внимания не одни лишь вещи и свойства, а взаимопревращения различных форм движения, т. е. отношения, стало изменяться и понимание материи. Проанализируем определение материи, данное В. И. Лениным в его работе «Материализм и эмпириокритицизм»: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них» .
Долгое время в отечественной философской литературе это определение абсолютизировали, признавали единственно верным. В настоящее время имеется возможность трезво оценить все его достоинства и недостатки.
К недостаткам и неточностям относится следующее. Во-первых, будучи направленным против субъективного идеализма, определение необоснованно претендует на противостояние идеализму как таковому. "… Единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания", — подчеркивает еще раз Ленин, не замечая, что под этим определением вполне мог бы подписаться, например, и Гегель, сделав всего одну поправку: за объективной реальностью, данной нам в ощущениях и мыслях, в качестве ее основы и сути находится абсолютная идея.
Во-вторых, поскольку в ленинском определении объективная реальность «дана» человеку в ощущениях, да еще при этом «копируется» и «фотографируется» ими, постольку здесь чувствуется влияние наивного реализма и позиция так называемого «локковского» сенсуализма. Никакого упоминания об опосредствующей роли человеческой чувственно-предметной деятельности в определении нет.
Но есть в определении и позитивные моменты. Во-первых, подчеркивается, что материя — это философская категория. Это помогает отмежеваться от употребления понятия «материя» в физике, астрономии и других науках, где материя, как в античности, понимается всегда лишь как вещество, субстрат. Во-вторых, свойство быть объективной реальностью устраняет не только субъективизм в определении сущности бытия, но и еще раз подчеркивает несводимость материи к определенным формам ее проявления (вещество, поле и т. д.). В-третьих — и это главное — здесь, в этом определении, хотя и в несовершенной форме, на первый план выдвигается универсальное отношение между материальным и идеальным.
Видимо, чувствуя несовершенство своего определения материи, через несколько лет В. И. Ленин замечает, что «надо углубить познание материи до познания (до понятия) субстанции...». В становлении этой категории особенно большой вклад внес в свое время Б. Спиноза. Дуализму Декарта, выделявшему материальную (протяженную) и духовную субстанции, Спиноза противопоставил монизм: существует одна-единственная субстанция, а мышление и протяженность выступают ее двумя атрибутами, т. е. неотъемлемыми свойствами.
Современное определение субстанции таково: «Субстанция (лат. substantia — сущность; то, что лежит в основе) — объективная реальность, рассматриваемая со стороны ее внутреннего единства, безотносительно ко всем тем бесконечно многообразным видоизменениям, в которых и через которые она в действительности существует; материя в аспекте единства всех форм ее движения, всех возникающих в этом движении различий и противоположностей».
Спинозу часто упрекают в том, что он не назвал движение в числе атрибутов материи. Гегель полагал, что Спинозе недостает понимания субстанции еще и как субъекта. Но ведь Спиноза открыл путь к такому толкованию, определив субстанцию как «causa sui», т. е. причину самой себя, самопричину. Он не отрицает движения, он просто отводит его на задний план, делая акцент на целостности и самодовлеющем характере Универсума. Как можно видеть, современное определение субстанции делает то же самое. Кстати, Спиноза именует субстанцию Природой, или Богом, и этим как бы показывает материалистам и идеалистам путь к согласию: не «либо-либо», а «и то и другое»: и телесность, и духовность. Основой и началом мира не может быть ни бездуховная телесность, ни бестелесная мысль. Основной Вопрос философии в спинозизме получает свой Основной Ответ.
Движение является способом существования Субстанции, но двигаясь, она остается равной самой себе, самотождественной. Гераклитовский образ вечного Огня остается актуальным и в современной философии. Логос Бытия проявляет себя изначально и неистребимо диалектичным.
Вещи возникают и исчезают (кроме одной-единственной «вещи» — самой Субстанции), свойства также демонстрируют свою бренность (кроме неотъемлемых свойств-атрибутов Субстанции), а вот универсальные отношения между вещами и между свойствами и прежде всего отношение между атрибутами субстанции — телесностью и идеальностью (протяженностью и мышлением) остаются неизменными, самотождественными. В целом, Субстанция как объективная реальность есть и вещь, и свойство, и отношение, но именно отношение обеспечивает их органическое единство, выступая в этой «троице» универсальным и непреходящим, бытийственной основой. Действие и противодействие, деятельность, деяние. Вспомним гетевское: «В Деянии начало бытия!»
Именно универсальные отношения кристаллизуются в содержании философских категорий, а система, «ансамбль» этих категорий есть учение о Бытии-Материи-Субстанции. Впрочем, категория «материя», доведенная до понимания ее как субстанции, уже как бы и не материя, а скорее — Матерь (или Отец, кому как больше нравится), ибо она есть творец всего сущего, causa sui, самопричина самодвижения, самопричина всего бесконечного многообразия форм проявления Бытия, а Сознание есть не что иное, как ее Самосознание, ибо сознание, мышление, по Спинозе, — это способность идеального движения по логике любого предмета и всей совокупности предметов. «Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей» Ч
Что же такое движение? Ф. Энгельс считал, что его можно определить как изменение вообще. Однако изменение не может быть синонимом движения, так как составляет только одну из форм последнего. Другой формой движения выступает покой. «Изменение есть… по своему существу переход одного качества в другое». Следовательно, пока система отношений сохраняет свое качество, она покоится. Покой — это отсутствие изменения, но ни в коем случае не отсутствие движения. «В единстве покоя как фиксированного наличия отдельных форм движения и изменения как превращения форм движения друг в друга и заключается сущность движения».
Итак, движение реализуется через связь между вещами и явлениями, через отношение между ними. Точнее, эта связь, эти отношения и есть само движение как способ бытия субстанции.
Первые, простейшие категории, выражающие движение, суть категории пространства и времени. Они представляют собой не только формы сознания (по Канту, — априорные формы чистого созерцания), но и формы, выражающие определенные универсальные способы координации (отношения) вещей и свойств объективной реальности.
Существовали две точки зрения об отношении пространства и времени к бытию. Одну можно назвать субстанциальной концепцией, другую — реляционной (от слова «relatio» — отношение). Коротко об этих двух концепциях можно сказать словами А. Эйнштейна, отвечавшего на вопрос о сути теории относительности так: «Суть такова: раньше считали, что если каким-нибудь чудом все материальные вещи исчезли бы вдруг, то пространство и время остались бы. Согласно же теории относительности вместе с вещами исчезли бы пространство и время». Теория относительности А. Эйнштейна — это как раз тот случай плодотворного взаимодействия философии с наукой, когда последняя, подтверждая свою истинность практикой, обуздывает философский плюрализм. После появления и утверждения в научном мышлении теории относительности, о пространстве и времени мы можем уверенно сказать, что они вовсе не представляют из себя субстанцию, а лишь формы ее движения, меняющиеся в зависимости от изменения последнего, от его, например, скорости, от гравитационных взаимодействий между материальными объектами и т. д.
Производный относительный характер пространства и времени имеет гораздо более общую форму, чем нам об этом говорит учение Эйнштейна. Дело в том, что пространство и время зависят также от видов, форм движения материи.
В философской литературе нет единогласия по поводу количества таких форм. Так, очень распространенной является точка зрения Ф. Энгельса (1820-1895), выделявшего пять основных форм движения материи: механическую, физическую, химическую, биологическую и социальную. Представляется, что логичнее было бы выделить всего три, действительно основных формы: добиологическую, биологическую и социальную, в каждой из которых, в результате исследования их внутренней структуры, можно и нужно выделить формы второго, третьего и т. д. порядка.
Объяснение очевидного факта структурированности субстанции на формы движения различных уровней в философской литературе также неоднозначно. Существуют две полярно противоположных концепции: креационистская (от лат. creatio — сотворение) и эволюционистская (от лат. evolutio — развертывание). Первая представляет все формы бытия одновременно или последовательно сотворенными богом (у Гегеля — абсолютной идеей). Вторая объясняет сложность мира развертыванием, развитием более сложных форм из более простых, элементарных. Можно видеть, что если первая, креационистская, модель берет в свою основу схему человеческой трудовой деятельности (социальную форму), то вторая — эволюционистская — за основу берет процесс рождения и развития живых существ (биологическую форму движения). Слабой стороной креационизма выступает момент создания материального мира из ничего. Здесь объяснение возможно либо путем привлечения феномена чуда, т. е. допущения возможности нарушения законов природы (тогда исходная модель человеческой деятельности серьезно искажается), либо путём молчаливого признания вечного и изначального существования материи как материала для процесса творения. В первом случае за философией и наукой не признается возможность познания основ бытия вообще, во втором — частично, так как от принципа монизма вновь совершается переход к принципу дуализма, т. е. к модели взаимодействия бескачественной вещи и необъяснимого нуса-перводвигателя.
Как уже было сказано, и модель креационизма, и модель эволюционизма абсолютизируют одну из трех основных форм движения: первая — социальную, вторая — биологическую. Явно в тени остается добиологическая форма движения, состоящая из механической, физической и химической форм. Ей либо оставляется роль пассивного субстрата, либо, в случае, если она включается в единый гипотетический эволюционный процесс, то сама суть перехода от нее — неживой природы — к природе живой остается необъяснимой. В тени также остается и спинозистское учение о субстанции и двух ее атрибутах, ибо в указанных моделях по-прежнему за начало принимается либо бессмысленная вещь, либо невещественная мысль, либо и то и другое — в дуалистических концепциях. Исключение составляет философия П. Тейяра де Шардена, в которой уже на стадии существования в виде атомов и молекул телесность оказывается неразрывно соединенной с примитивным, дремлющим, но постепенно пробуждающимся сознанием (так называемая «радиальная энергия» вещества стадии «прежизни») Здесь в эволюционной формы свое развитие получает древняя натурфилософская концепция гилозоизма (от греч. hule — материя и zoe — жизнь), отрицающая границу между «живым» и «неживым», полагающая «жизнь» внутренним неотъемлемым свойством праматерии. Если быть более точным, концепция Тейяра берет свое начало не просто в гилозоизме, а в его предельном случае — гилономизме (от греч. nous — сознание, дух, разум) учении о наделенности праматерии сознанием.
--PAGE_BREAK--Отражение. Информация. Сознание
Так что же реально объединяет эти три сферы, которые П. Тейяром де Шарденом названы как «преджизнь», «жизнь» и «сверхжизнь»? Самим Тейяром, к сожалению, дается лишь описание нарастания, развития сознания. Четкого объяснения сущности, причины этого феномена в этой философской концепции нет.
Думается, что серьезную помощь в данном вопросе может оказать переосмысление важнейшего свойства субстанции, получившего в философской литературе название отражения.
Обычно под отражением понимают процесс и результат действия одной системы на другую, своеобразный «отпечаток», воспроизводящий в иной форме характеристики системы отражаемой в системе отражающей. Это определение берет за основу отражение как оптическое явление: «отражение в зеркале», «угол падения равен углу отражения» и т. д. Но это только одна сторона исследуемого нами важного свойства бытия.
В чем же заключается другая сторона отражения? За подсказкой вновь обратимся к диалектичности нашего разговорного языка. Существует известное всем выражение — «отражение неприятеля». Попробуем использовать смысл этого выражения для достижения целостного понимания феномена отражения.
Отражение есть неотъемлемое свойство любого процесса взаимодействия, любого движения материальных систем. Оно имеет своим содержанием внутреннюю активность самодвижущейся субстанции. Любая частичка, «монада» изначально оказывается в противоречии с бесконечным многообразием окружающей ее среды. Именно это противоречие (противоречие между всеобщим и единичным) и побуждает любую вещь либо гибнуть, либо развиваться. Развитие — это поиск и нахождение конкретной формы разрешения указанного противоречия. Иными словами, единичное либо гибнет, либо организуется в некоторую достаточно устойчивую особенную материальную систему, форму движения материи. «Таким образом, нечто жизненно, только если оно содержит в себе противоречие и есть именно та сила, которая в состоянии вмещать в себе это противоречие и выдерживать его».
Движение как способ существования субстанции осуществляет себя в пространственно-временных превращениях в результате действия исходного диалектического противоречия, которое можно было бы изобразить в виде следующей схемы:
Субстанция (среда) — система — индивид (вещь) Всеобщее — особенное — единичное.
В процессе самодвижения каждой особенной, специфической системы происходит отбор наиболее оптимальных вариантов согласования ее с близкой и отдаленной средой. В результате происходит активное отражение (запечатление, осуществление) свойств среды в форме конкретного материального объекта.
Итак, любая форма движения есть одновременно и определенная форма отражения, развитие же форм движения есть отбор наиболее оптимальных вариантов приспособления системы к окружающей ее материальной среде, условиям существования. Можно видеть, насколько взаимосвязаны, «стянуты в один узел» обычно порознь исследуемые понятия — «форма движения материи», «отражение», «отбор» .
Важно при этом отметить очень важный и конкретно-общий признак форм движения материи — «снятость» предыдущих (низших) основных форм движения в качестве субстратного основания последующих (высших). Данная «снятость» определяется тем, что при историческом переходе одной формы движения в другую происходит радикальное разрешение внутреннего противоречия предыдущей формы. В определенном смысле это означает конец специфической формы развития в лоне новой, высшей. Старые, низшие форма получают в этом самом лоне благоприятную устойчивую среду и в результате этого как бы успокаиваются, «коснеют». Моделью сказанного выступает, например, живая клетка, окружающая себя биологическими мембранами, создающими в ней специфический климат тем, что они избирательно пропускают в нее полезные для нее вещества и выводят ненужные.
В связи с этим можно сказать, что человек биологически не развивается, развивается он только социально. Точно так же следует сказать, что животные и растения развиваются не химически (в этом отношении живой системе как раз чрезвычайно важно сохранить устойчивость, гомеостаз), а биологически и т. д.
Недаром человека издревле называют микрокосмосом: ведь он содержит в себе в снятом виде и механическую, и физическую, и химическую, и биологическую формы движения материи.
Отражение как общее свойство всех форм движения проявляет себя в них в чем-то одинаково, а в чем-то по-разному. В добиологической форме движения оно несомненно носит вполне материальный характер. Однако не будем ограничиваться этим утверждением, ибо уже здесь идеальное, как мы покажем дальше, присутствует как некая возможность (возможность достижения любой системой идеальной по эффективности формы, служащей своеобразным «эталоном» для других подобных систем), как своеобразное внутреннее свойство материального отражения. В биологической форме движения отражение принимает характер информационного отражения. Здесь идеальная представленность отражаемого в отражающем проявляется уже более четко: информация становится опосредствующим звеном между ними, что придает отражению опережающий и вариационный характер. В социальной форме движения возможность идеального отражения становится действительностью — в виде сознания и мышления. Эволюционная схема П. Тейяра де Шардена как раз и описывает этот факт нарастания идеальности с переходом от низших форм движения к высшим.
Теперь более подробно проанализируем сказанное на примерах всех трех основных форм движения.
Вот перед нами обычный кварц в виде горного хрусталя. Он имеет состав SiO2 и характерную форму кристалла-шестигранника (так называемая гексагональная сингония), а вот — тот же кварц, но образовавшийся не вблизи поверхности земли, как хрусталь, а очень глубоко, в условиях гигантски высоких температуры и давления. Кристалл такого кварца уже принадлежит к кубической сингонии и формой своей больше похож на алмаз, чем на кварц. Что произошло? На большой глубине атомы кремния и кислорода под воздействием специфической физико-химической обстановки значительно сблизились, перегруппировались. Во внутреннем строении как обычного, так и необычного кристаллов кварца отражена физико-химическая обстановка их образования. Вокруг кристалла кварца, силой извержения выброшенного на поверхность земли, уже нет глубинной физико-химической среды, а сам кристалл, отражающий эту среду, есть. Так и хочется сказать, что физико-химическая среда идеально представлена в структуре данного кристалла, сказать, чтобы подчеркнуть, что определенная общность с идеальным, т. е. с сознанием и мышлением, здесь уже имеется. Во-первых, физико-химическая среда в кристалле присутствует не непосредственно, материально, а опосредствованно, как бы «идеально», т. е. присутствует в своем инобытии, в виде своего результата. Во-вторых, строение кристалла «идеально» приспособилось к глубинной физико-химической среде и тем самым сохранило существование данного минерала как материальной системы.
Среда «идеально» присутствует, отражается во внутренней структуре системы, а последняя «идеально», т. е. успешно, отражает стремление среды эту систему в себе «растворить». Первая сторона отражающего взаимодействия есть подобие «оптического», «зеркального» отражения, вторая — подобие «отражения неприятеля». А в целом, это есть единый процесс согласования системы со в средой, создания своеобразной сверхсистемы «система-среда». Легко понять, что то же самое происходит и внутри системы, которая теперь уже сама оказывается в роли среды по отношению к составляющим ее элементам. Налаживается и вновь нарушается согласованная система систем, некое подобие известной игрушки-сувенира «матрешки». Нарушение, возмущение поступает и «изнутри» и «извне». Так, возникновение современной глобальной экологической проблемы имеет своей причиной возникновения и взрывоподобное развитие в лоне природы — человека и созданной им, его трудом социальной системы. Нарушение установившегося на нашей планете относительного природного равновесия возможно и извне- под влиянием солнца, планет, луны, комет, метеоритов, — всего бесконечного космоса.
Рассмотрев на примере неживого предмета, минерала, его взаимодействия со средой некоторые диалектические универсальные характеристики отражения, перейдем к более высокой, биологической форме движения. Перед нами уже не минерал, а морское животное медуза. За 10-15 минут до начала шторма она способна уловить характерные мельчайшие колебания воды и уйти в открытое море, предотвратив тем самым возможность быть выброшенной на скалы. Необходимые «сведения» медуза вырабатывает с помощью так называемого «уха» — колбообразного стебелька, наполненного жидкостью, в которой плавают камешки, задевающие нервные окончания медузы при возникновении в морской воде предштормовых колебаний.
Что происходит в данном случае? Отражение приобретает упреждающий, или опережающий (понятие, выдвинутое известным физиологом П. К. Анохиным) характер. Живой организм в отличие от кристалла способен к своеобразной «преднастройке» на основе заложенной в нем программы поведения.
Как можно видеть, особенности отражения как такового сохраняются, но в нем появляется новая особенность, позволяющая живой системе гораздо более успешно приспосабливаться к окружающей среде. Это — информация. Что такое информация?
В информации иногда склонны видеть не просто сообщение, содержащее какие-то сведения, а некую таинственную «меру организации систем». Ряд исследователей считает информацию всеобщим свойством всех материальных систем, при этом говорят о каком-то «связанном», «пассивном» ее состоянии в добиологической форме движения. Это, на наш взгляд, явное недоразумение. Информация может обладать какими-угодно свойствами, но она при этом должна сохранять свое главное содержание — «быть сообщением». А им информация может быть только при обязательном наличии ее «отправителя» и «получателя», причем и тот и другой должны «работать в одном ключе», т. е. понимать друг друга. Такому требованию удовлетворяют лишь биологические и социальные, т. е. живые, системы. Звезда с звездою говорит только в стихотворении Лермонтова, да и то в переносном смысле.
Пусть нас не смущает существование технических информационных систем — ЭВМ и кибернетических устройств: ведь это всего лишь орудия труда человека, и именно по воле человека они стали информационными системами. Не нужно путать информацию с отражением вообще. Любое явление природы, в том числе давным-давно прошедшее, оставляет после себя в другом явлении и предмете так называемые «следы». В песчанике мы обнаруживаем отчетливый отпечаток листа давно вымершего растения, на гранитном валуне — царапины специфической формы — автограф некогда отступившего ледника. И вот говорят: человек может извлекать сохранившуюся в этих следах информацию. Так ли это?
Современному образованному человеку так называемые ископаемые окаменелости действительно «несут» информацию о древнем растении или животном. Но вот вопрос — откуда приносится эта информация? Из самих ли следов непосредственно? Окаменевшая кость вряд ли вызовет у собаки особые эмоции. Ребенок тоже не разберется в подавляющем большинстве этих «следов». Необразованный суеверный человек назовет окаменевший остаток раковины белемнита «чертовым пальцем». То, что совершенно обычно и понятно для нас, когда мы смотрим на окаменевшие раковины, было отнюдь не очевидно во время 300-летнего спора, бушевавшего вокруг этих окаменелостей в период зарождения научного естествознания.
Информация не исчерпывается и не извлекается из отпечатков, следов, т. е. из отображений, по той простой причине, что там ее нет. Пока человек не знал ничего о ледниках, об их способностях двигаться и процарапывать примерзшей ко льду галькой следы на подстилающем каменном ложе, для него (человека) эти царапины не были сигналом, несущим информацию. Путем длительного наблюдения и обобщения человечество «распредметило» эти царапины, поняло суть их происхождения и зафиксировало понятую закономерность в научных трудах, превратив тем самым царапину на камне в знак, говорящий о былом движении ледника. Начинающие геолог и географ, как правило, рисунок такой царапины впервые видят в учебнике, а потом уже находят ее в природе. Все эти так называемые следы превратились в информацию (добавим: информацию одного человека другому) только в сфере человеческой деятельности и культуры. Информация не извлекается из природных отпечатков, а с их помощью вырабатывается в процессе человеческой деятельности.
Мы поневоле отвлеклись от медузы с ее «ухом», потому, что на человеческой деятельности закономерности информационного отражения проявляются ярче и отчетливее. Недаром говорят, что анатомия человека — ключ к пониманию анатомии обезьяны. Но все, что было сказано выше, можно и нужно сказать и о медузе и о любом живом существе. Медуза тоже не получает информацию от приближающегося шторма (в нем ее нет), а сама вырабатывает, производит ее для своей генетической поведенческой программы. Получить информацию извне она может, но только от другой медузы. Живая система как бы создает вокруг себя защитную оболочку, через которую, с одной стороны, «процеживаются» все внешние воздействия, и которая, с другой стороны, определяет обратное влияние организма на окружающую среду. Информация выполняет функцию сообщения, позволяющего системе сохранять или умножать ее общий энергетический потенциал. Она есть сообщение, т. е. форма общения, отношения, связи элементов живой системы.
Поэтому жизнь в любом ее проявлении есть совокупность информационных отношений. Жизнь — это информационный способ существования белковых тел. Элементарный информационный акт, обеспечивающий элементарный процесс жизни — это синтез белков в рибосомах. Ведь известно, что все разнообразие белков определяется последовательностью расположения аминокислот в цепочке белковой молекулы. Молекулы ДНК и РНК представляют собой своеобразные матрицы, в которых закодирована программа тех и только тех белковых молекул, которые являются энергетически устойчивыми в данных условиях среды.
Итак, самообновление белков возможно только на основе информационного обмена, опосредствующего вещественно-энергетический обмен организма со средой. Любое внешнее по отношению к органической системе воздействие обязательно должно превратиться в ее внутреннее состояние — информационную связь.
Приобретенный зарождающейся жизнью еще один важный способ информационного отношения — самоудвоение молекул ДНК — послужил основой размножения клетки. Возникли устойчивых виды одноклеточных живых существ, а затем и многоклеточных организмов.
Основная мысль здесь такова: любой «скачок», перелом в эволюции живой природы обусловливается появлением новой формы производства (системы возникновения, передачи, хранения и использования) информации. Так, передача генетической информации с помощью спор и семян дала начало растительному миру, а использование в качестве передатчика информации движений частиц и волн окружающей среды (запахов, звука, света) дало начало миру животных.
Противоречие между биологической системой (организмом, видом, популяцией и проч.) и окружающей средой — это противоречие специфического, присущего данной системе способа выработки, хранения и использования информации с постоянно изменяющимися условиями среды. Может или не может явление окружающей среды превратиться внутри живой системы в информацию, служащую делу самосохранения этой системы, т. е. «упреждающую» вредное или использующее благотворное влияние этого явления — вот в чем суть противоречия.
Жизненность живой системы определяется устойчивостью присущего ей определенного замкнутого информационного цикла. Внешнее явление может оказать на него воздействие троякого рода: 1) остаться незамеченным, если воздействие не имеет для системы энергетического значения; 2) быть пагубным, если этот цикл в изменившихся условиях не обеспечивает энергетически выгодного существования системы; 3) через механизм мутаций вызвать сдвиг в цикле в сторону его большей энергоемкости, что и будет означать прогресс данной биологической системы.
Рассмотрение отражения на уровне живых систем позволяет понять его суть гораздо глубже. Скачок из неживой природы в живую можно объяснить тем, что появляется принципиально иной способ взаимодействия системы со средой — приспособление первой к изменчивым влияниям последней, происходящее с помощью выработки (через естественный отбор) энергетически оптимальных вариантов поведения и фиксирования их в генетической информационной программе. Очевидно следующее: отражение нельзя понимать только как «след», как пассивный результат воздействия одной системы на другую. Отражение — это важнейшая часть, важнейшая форма процесса материального взаимодействия. Вообще, раздвоенность материи-субстанции на материю и форму подразумевает наличие материи-субстрата, на который эта форма налагается, образуя в результате этого наложения определенное содержание: химическая форма движения берет себе субстрат в физической, биологическая — ив той, и в другой, а социальная — формирует все досоциальные системы, превращая их в предметы культуры.
Социальная форма движения материи возникает путем нахождения принципиально нового — трудового — способа взаимодействия со средой. Элементы трудовой деятельности встречаются и в животном царстве, но элементы эти не складываются в особую качественно новую систему, они играют роль всего лишь одного из способов приспособления к окружающей среде, роль небольшого полезного добавления к генетической программе (инстинкту) поведения. Человек отличается от животного тем, что он не просто пользуется природными телами в качестве орудия взаимодействия со средой, он приобретает способность создавать эти орудия. Создание орудия труда требует кооперированных усилий многих людей. Труд с самого начала носит коллективный характер. В живой досоциальной природе также существуют «коллективы» — муравейники, термитники, пчелиные и осиные рои и т. д., однако поведенческие программы в них — это генетические программы, они передаются по наследству. Поэтому каждое из этих сообществ организмов скорей всего напоминает единый живой организм.
Зарождающийся человек использует принципиально новый способ получения, хранения и использования информации. Этот способ подобен функционированию некоего коллективного мозга, так что, в известном смысле, ноосфера свое начало уже получила давным-давно — с возникновением первых человеческих коллективов. По наследству, в генах, этот способ производства информации не передается. Каждый человек, начиная с младенческого возраста, должен подключаться к обучению способам ориентации и поведения в системе сложно структурированного трудового процесса и общественных отношений — производственных, бытовых, обучающих, воспитывающих.
Элементы прижизненного обучения опять-таки имеются и у высших животных, однако производство и применение человеком орудий труда в качестве главного способа отношений с природой и друг с другом делает этот способ производства, хранения и использования информации основным и ведущим в социальной системе. При этом вся эта общественно-трудовая информация «записывается» не в генах, а в искусственных символах — жестах, словах, рисунках, т. е. в языке.
Именно язык, прежде всего — разговорный язык, служит средством материализации схем человеческой деятельности. Намечающееся в биологической форме движения раздвоение целостного процесса отражения становится реальностью. Материальный способ отражения среды, т. е. формирование и совершенствование структуры трудовых операций и общественных отношений, сопровождается идеальным отражением самих этих операций и отношений. Человек с помощью системы символов создает идеальный образ социальной системы. В чистом виде такое «отражение отражения» возникает не сразу: долгое время сознание (идеальная форма отражения) остается, почти как у высших животных, вплетенным в трудовую деятельность. Налицо сначала неразличенное, синкретичное, а позже — различенное единство материального и идеального отражения — деяния и мысли.
Итак, человеческая деятельность представляет собой единство двух сторон — предметной и познавательной. Их появление и развитие и есть появление и развитие самого человека. Иными словами, взаимосвязь и взаимодействие предметной и познавательной сторон деятельности — это источник ее самодвижения и саморазвития.
Обычно говорят, что сознание — высшая форма отражения. Это правильно, но не совсем точно: не одно сознание, а вся социальная форма движения материи-субстанции, в единстве ее предметной и идеальной сторон, выступает высшей (из известных нам) формой отражения. Сознание выступает как идеальный компонент трудовой деятельности, лишь как относительно самостоятельная форма (идеальная форма) деятельности. Отсюда вывод: сознание носит не биологический, индивидуальный характер, а и по своему происхождению, и по сущности является целиком социальным феноменом, т. е. имеет общественно-историческую сущность. И поэтому ответ на вопрос, что такое сознание, может дать не анатомия и физиология мозга, как это долгое время думали некоторые ученые и философы, а «анатомия и физиология» того, что называется общественным производством. Следовательно, результат человеческого мышления проявляется вовсе не в движении нейронов головного мозга и не в словах, а в конкретных исторических делах человека.
А что же такое мозг и язык по отношению к сознанию? Это материальные «орудия», материальные носители человеческого сознания. Конечно, преобразование материального в идеальное непосредственно выражается в языке, но и язык, и нервно-физиологическая структура мозга — это не само идеальное, а лишь формы его выражения. Непонимание этого обстоятельства приводит к ошибкам так называемого вульгарного материализма, отождествляющего духовное с совокупностью функций мозга, и к ошибкам позитивизма, отождествляющего идеальное с языком.
Что же такое идеальное? Что это за странная сила, которая руководит событиями, но которую нельзя ни потрогать, ни увидеть, ни взвесить, ни измерить?
В Философской энциклопедии идеальному дано такое определение: «Идеальное — субъективный образ объективной реальности, т. е. отражение внешнего мира в формах деятельности человека, в формах его сознания и воли». И далее — очень важное пояснение: быть субъективным образом — это не значит быть продуктом индивидуально-психологической, а тем более физиологической деятельности. Идеальное — это продукт и форма духовного производства всего общественно-исторического процесса развития человечества.
Идеальное существует как исчезающий и вновь появляющийся, но совершенно необходимый, момент в следующем постоянно возобновляющемся цикле человеческой деятельности: «вещь — дело — слово — дело — вещь». Как возможно превратить слово в дело, а через дело — в вещь? Только с помощью:
а) идеального образа еще не созданной, но желанной вещи и
б) идеального образа способности, умения того или иного человека эту вещь создать, умение двигаться по логике той или иной вещи. Содержание идеального в первом случае выступает как потребность, цель (и деятельность человека всегда носит целеполагающий характер), а во втором случае — как деятельная способность человека, как осознанная индивидом совокупность частных и всеобщих форм человеческой деятельности. Опираясь на язык слов, чертежей, человек может какое-то время заниматься чисто умственным трудом, т. е. «прокручивать» предстоящую и прошлую деятельность в уме, вынося ее схему на бумагу, на доску, на экран компьютера, дополняя, изменяя эту схему, особенно будущей деятельности, по принципу «семь раз отмерь, один раз отрежь».
Итак, идеальное — это не нечто самостоятельное и абстрактное, это — идеальная форма чувственно-предметной, практической деятельности. Только благодаря подключению к ней, овладению ею, каждый отдельный индивид формирует идеальное как свой собственный субъективный образ объективной реальности.
Сказанное выше постоянно подтверждается развитием общественных и естественных наук, т. е. подтверждается практически (ведь наука выявляет и объясняет факты практики). Решающим моментом здесь выступают выводы педагогики и психологии, связанные с воспитанием слепоглухих детей. Данный опыт убедительно показывает, что только подключение таких неполноценных, в смысле развития органов чувств, детей к целенаправленной практической деятельности, дает возможность вырабатывать у них сознание — как осознание универсальных форм человеческой деятельности. Способ подключения к практике — это единственный способ превратить детский организм в человеческий организм, в человека.
Известен и обратный по результату, как бы отрицательный, эксперимент. Зафиксированы десятки случаев, когда дети случайно попадают в логово зверей, вырастают там, а позже обнаруживаются людьми и возвращаются в общество. Результат такого эксперимента трагичен. Это только в сказке Р. Киплинга Маугли становится мыслящим и говорящим царем зверей, а в реальности такие дети так и не становятся полноценными людьми. Дело в том, что к четырем годам у человека формируется примерно половина его интеллекта, а к восьми — уже две трети. Первоначальная пластичность мозговых структур со временем необратимо утрачивается. Отсюда, кстати, ясна важность правильного дошкольного и раннешкольного образования. И добавим — воспитания в целом: ведь именно в раннем детстве человек усваивает не только познавательные, но и моральные и эстетические принципы поведения в обществе.
Почему так происходит, в существенной степени объясняет другой факт науки. Исследование мозга человека в последние десятилетия привели к открытию функциональной асимметрии коры головного мозга. Оказалось, что одно из полушарий (у большинства людей — правое) отвечает за переработку чувственной, эмоциональной информации, а второе — информации логической, понятийной. Это замечательное открытие позволило объяснить суть ряда психических заболеваний. Для философии же более всего интересно то обстоятельство, что человек не рождается с функциональной асимметрией коры головного мозга, она формируется в процессе приобщения ребенка к трудовой деятельности. К этому следует добавить, что при возрастном деградировании личности (старческий маразм) эта асимметрия вновь исчезает. Не потому ли о таких стариках говорят: «Впал в детство»?
Таким образом, весь ход развития науки убедительно доказывает то, что сознание человека носит социальный, а не биологический (и не мистический) характер. И тем не менее Спиноза и Тейяр правы: предпосылки и корни сознания начинают формироваться не с рождения человеческого ребенка и даже не с появления первого человека, они изначальное заложены в Материи-Субстанции в виде ее способности самоотражения. Процесс самоорганизации, самооформления Материи-Субстанции не стихиен, не хаотичен, он носит характер направленного развития. Сознание — высшая из достоверно известных нам форм отражения, но сама возможность достижения самых высоких форм сознательности, духовности предзаложена в Бытии. Точнее даже так: принимая во внимание вечность Бытия, следует признать, что вышеуказанная возможность постоянно и всюду осуществляется, переходит в действительность. «С точки зрения» вечной Субстанции времени как бы не существует, а элиминация времени переводит возможность духовности Бытия в постоянную и неотъемлемую от нее действительность (атрибут). Все более очевидной становится гениальность интуиции древних философов, устами Парменида заявивших, что Бытие и Мышление суть одно и то же.
В философии пришла пора великого синтеза материализма и идеализма. Некое подобие такого синтеза пережила в свое время физика (оптика), пришедшая к выводу о том, что свет это и не корпускула и не волна, а и то и другое в органичном единстве. Указывать на «немыслящие» фрагменты Вселенной и этим доказывать первичность немыслящей материи — это то же самое, что указывать на немыслящие части живого человеческого тела и тем самым что же — доказывать, что перед нами немыслящее тело? Подобная логика не опровергает того, что Универсум — это носитель Мирового Сознания.
Вернемся, однако, к непосредственно доступному нам, человеческому сознанию. Только подход к явлению сознания как к исторически становящемуся феномену позволяет понять его сложную структуру, в частности, такие явления, как самосознание и бессознательное.
Выше мы рассматривали самосознание как «вход» в философию, как начало философствования. Но самосознание следует рассматривать и как начало подлинного человеческого сознания. Только тогда, когда у человека появляется самосознание, он становится способным к умственному труду, к работе с символами как носителями идеального, только тогда он становится и самооценивающим и самоконтролирующим существом, поощряющим либо порицающим самого себя за правильный или неправильный выбор программы поведения. С появлением самосознания человек становится способным оценивать все аспекты своего поведения в обществе — не только правильность своего мышления, но и нравственного облика, идеалов и мотивов своего поведения. А это означает, что с появлением самосознания у человека появляется возможность стать и быть личностью, т. е. творцом самого себя и своей судьбы.
Состояние первобытной психики, из которого человек выводит себя с появлением самосознания, очень похоже на психику животного, на которую, однако, наложила серьезный отпечаток коллективная трудовая деятельность. Если уж сравнивать это состояние психики с психикой животного, то тогда — с психикой дрессированного животного.
Обнаружилось, что это состояние присутствует и в развитой психике современного человека. Когда современный человек долго и упорно тренирует, «дрессирует» себя, т. е. под контролем сознания обучается, например, плаванию или езде на велосипеде, то через определенное время, когда он данную деятельность осваивает, достаточно сложные действия приобретают характер автоматизмов и погружаются в сферу бессознательного. Среди такого вида бессознательного (ввиду достаточной близости к сознанию получившего название подсознательного) важное место занимают установки, т. е. состояние готовности, предрасположенности к активному действию в определенной ситуации.
К явлениям бессознательного относятся также сновидения, состояние гипноза, невменяемости, «лунатизма» (сомнамбулизма). В человеческой психике в той или иной степени продолжает действовать и инстинкт.
Каково же соотношение осознанного и бессознательного? Особенно большой вклад в изучение этого вопроса внес 3. Фрейд (1856-1936). Именно он опроверг ту точку зрения на проблему, которая бессознательное считала низшей формой психической деятельности, свойственной животным и присутствующей в сознании в качестве своеобразного рудимента. Фрейдом был доказан факт постоянного «производства» человеком бессознательного компонента своей психики, начиная с раннего детства. Под влиянием разных факторов у человека складываются те или иные «комплексы», которые затем вытесняются из сознания в бессознательное и могут затем стать причиной психических заболеваний. По Фрейду, роль бессознательного в жизни человека очень велика.
Исследования 3. Фрейда продолжили его ученики и последователи. Особенно большое значение имеют работы К. Г. Юнга (1875-1961), изучавшего бессознательное не только как результат индивидуальной, но и как результат коллективной деятельности (так называемые архетипы).
Исследование соотношения осознанного и бессознательного продолжаются. Особенно важным представляется выяснение того, как в составе бессознательного соотносятся между собой биологическое и социальное начала.
Итак, онтологическое рассмотрение основного вопроса философии выявляет важность отражения как универсального свойства бытия. Именно этот атрибут бытия объясняет нам ту самую «родственность» нашего мышления с объективной реальностью на которую издавна обратили внимание философы. Мы видим, что причина этой родственности заключается в укорененности в бытии идеального, которое на определенной стадии развития проявляет себя всего лишь как «материальное идеальное», т. е. как результат борьбы за право «быть», как результат достижения идеального варианта, идеальной формы отражения системой окружающей среды.
Идеальное предстало перед нами как нечто единое в трех его ипостасях:
1) идеальная форма развития и существования определенной системы (шарообразность как идеальная форма звезды, капли жидкости, свернувшейся в клубок кошки или — идеальное строение и функционирование живого организма и т. д.),
2) идеальное как деятельная, операциональная способность человека двигаться по логике предметов и достигать поставленной цели,
3) идеальное как субъективный образ объективной реальности, т. е. способность человека с помощью мозга воспроизводить и осознавать формы человеческой деятельности, а через них — формы бытия как такового.
«Способность человека связывать образы, представления, понятия, определять возможности их изменения и применения, обосновывать выводы, регулирующие поведение, общение, дальнейшее движение самой мысли» называется мышлением. Разнообразные проблемы согласования мышления и бытия изучает специальный раздел философии — теория познания.
продолжение
--PAGE_BREAK--Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта istina.rin.ru/