Блинов А.К.
Одиниз наиболее значимых немецких философов ХХ столетия Карл-Отто Апель (р. 1922) всвоем философском становлении претерпел влияние целого ряда течений какнемецкой, так и англо-американской философской мысли. Философия Апеля послевторой мировой войны сыграла определенную роль в развитии немецкой философии вцелом, и в частности, в трансформации взглядов Ю. Хабермаса. Средоточиемконцептуальных взаимодействий аналитической и герменевтической традиций сталадля Апеля характерная для современной философии науки антиномия(аналитического) объяснения и (континентального, герменевтического) понимания.
ФилософияАпеля прошла в своем развитии ряд этапов, последовательность которых связана сориентацией, в частности, на философские учения Канта и Фихте. Это показывает,что философская доктрина Апеля является закономерным результатом развитиямировой философской мысли. Среди философов, оказавших непосредственное влияниена Апеля, следует назвать М.Хайдеггера и Л.Витгенштейна, работы которых,посвященные философским проблемам языка с точки зрения интерсубъективности,были восприняты Апелем в первую очередь — это антисолипсистский пафос философииХайдеггера и основополагающий тезис Витгенштейна о невозможности частного,приватного языка. На формирование философских взглядов Апеля существенноевлияние оказал также американский прагматизм, в особенности идеи ЧарльзаСандерса Пирса (основной фигуры в проекте преобразования трансцендентальнойфилософии) — прежде всего его консенсусная теория истины и связанное с нейпонятие бесконечного сообщества ученых как идеального «сообщества»,вовлеченного в процесс теоретического и экспериментального исследования и длякоторого соглашение по поводу конечной истины представляется необходимойрегулятивной идеей. Апель развил учение Пирса в аспекте трансцендентальнойсемиотики. На основе критического анализа достижений предшественников и спомощью применения методологии трансцендентализма Апель создал собственнуюфилософию языка, которая служит основой осмысления социума, истории и этикидискурса. Среди трудов Апеля следует прежде всего отметить «Трансформациюфилософии» (1973) и «Дискурс и ответственность» (1988), вкоторых он выступает как поборник принципов универсализма.
Апельсформулировал требование «лингвистического поворота» философии (вработе «Идея языка в традиции гуманизма от Данте до Вико», 1963).Современная философия оказывается, с его точки зрения, связана с проблематикойязыка, его ролью в определении осмысленного и интерсубъективно значимогоформулирования познания вообще. Не только «первая философия» (в смысле«теоретической философии»), но и «практическая философия» (например, этика как«мета-этика») должна теперь методически опосредоваться философским анализомсловоупотребления и, следовательно, философией языка. Апель называет такойподход к понятию языка трансцендентально-герменевтическим[29]. Признавая языкпервичной сферой философского анализа, Апель стремится избежать крайностейсциентизма и антисциентизма и пытается обосновать языковую практику априорнозначимым образом при помощи трансцендентально-прагматического метода. Он ставитзадачу соединить, с одной стороны, наследие диалектики, трансцендентальнойфилософии, феноменологии и герменевтики, а с другой — традицию англосаксонскойаналитической философии языка и науки, смягчив их сциентистский уклон.Рассматривая Дильтея как «трансформатора» трансцендентальнойфилософии, Апель тем самым определяет ту традицию, к которой хотел бы отнестисвою теорию. Он осуществляет свой вариант «трансформации»трансцендентальной философии, формулируя теорию коммуникации. Апель отвергаетпопытки доказательства автономии науки о духе, которые, по его мнению, приводятк противопоставлению науки и философии, и следовательно, к капитуляциифилософии в деле обоснования разума. Идее автономии духовной жизни онпротивопоставляет рациональность, укорененную в языково-коммуникативномвзаимопонимании (рациональность коммуникативного опыта). Апель характеризуетсвой трансцендентально-прагматический подход как эвристический и нормативный, ане аксиоматически нейтральный.
Апельставит своей задачей прояснить важнейшие предпосылкитрансцендентально-герменевтического понятия языка и, соответственно,ориентированной на язык трансформации трансцендентальной философии. Попыткаэксплицировать трансцендентально-герменевтическое понятие языка должна, помысли Апеля, удовлетворять условиям, которые вытекают из последовательной,протекающей в направлении философии языка трансформации идеи трансцендентальнойфилософии, учитывающей функцию этой философии как теории науки и какпрактической философии. Эти условия связаны с критической деструкцией иреконструкцией истории философии языка с целью показать, насколько философскинедостаточными были те определения языка, которые исходили из его функцииобозначения и сообщения. Критическая реконструкции идеи трансцендентальнойфилософии в свою очередь должна показать, что она может быть радикальнымобразом скорректирована путем конкретизации понятия разума в смысле понятияязыка. Критерий этой корректировки Апель видит, во-первых, в том, что могутбыть сняты систематические различия между классической онтологией, теориейпознания или философией сознания Нового времени и современной аналитическойфилософией языка, и, во-вторых, в том, что снимается различие междутеоретической и практической философией.
Спомощью трансформации трансцендентальной философии частного субъекта втрансцендентальную философию интерсубъективности Апель создал оригинальнуюфилософскую теорию, в снятом виде воспринявшую проблематику традиционнойонтологии, теории познания и современной аналитической философии. Цель этойтеории — обосновать условия возможности и значимости конвенций, т.е.осуществление обоснования теоретической и практической философии и науки.
Важнымпостулатом теоретических построений Апеля является положение о двух образахкоммуникативного сообщества — реальном и идеальном сообществе. Реальное сообщество— то, членом которого индивид становится в процессе социализации. Идеальноекоммуникативное сообщество — воображаемый конструкт такого сообщества, вкотором мог бы быть адекватно понят смысл любого аргумента и могла бы бытьопределена его правильность. Антиципацию идеального коммуникативного сообществав ходе аргументации и нетождественность реального и идеального коммуникативныхсообществ Апель называет априори коммуникации.
Изсоотношения реального и идеального коммуникативных сообществ Апель выводит дварегулятивных принципа этики. Первый из них гласит, что в каждом поступке идопущении должен приниматься в расчет императив выживания человеческого родакак реального коммуникативного сообщества. Второй гласит, что в реальномкоммуникативном сообществе нужно стремиться к тому, чтобы воплощать в нем чертыидеального коммуникативного сообщества. Первая цель является необходимымусловием второй, а вторая делает первую осознанной, придает ей смысл. Таковыглавные априорные принципы дискурсивной этики Апеля. Будучи априорными, ониносят характер процедурных норм; материальные нормы, по мнению Апеля, должныбыть выработаны в реальной дискуссии с учетом вышеуказанных процедурных норм исоциокультурной специфики того или иного конкретного общества как реальногокоммуникативного сообщества.
Идеальноекоммуникативное сообщество рассматривается Апелем как цель, но цель особая —она уже присутствует в реальном коммуникативном сообществе как реальнаявозможность. В ходе процесса аргументации, ее участники реализуют структурыэтого сообщества в реальном коммуникативном сообществе. Однаконетождественность реального и идеального коммуникативных сообществ определяетсуществующее между ними отношение напряженности. Исторический процесспонимается Апелем как прогресс в сближении реального и идеальногокоммуникативных сообществ, т.е. прогресс в межчеловеческом понимании исамопонимании.
Апелеваверсия трансцендентальной критики явилась результатом трансформации Кантоваметода с позиций аналитической философии языка, при этом трансцендентальныйсубъект Канта («сознание вообще») преобразуется в неограниченнуюкоммуникативную общность. С переходом к этой коммуникативной общности, помнению Апеля, преодолевается «метафизический солипсизм», которымстрадала вся прежняя теория познания.
1. Исходные концепты при постановке проблемы
Трансцендентально-герменевтическоепонятие языка дает возможность поставить под вопрос западноевропейское понятиеязыка в том виде, в котором оно было установлено в философии греков. Апельвыделяет базовые моменты, последовательно раскрывающиетрансцендентально-герменевтическую функцию языка: это познание, применениелогики, язык как способ обозначения и межличностная коммуникация. Сначала мыпознаем элементы чувственно данного мира («чувственные данные»); затемпосредством абстракции (логика) мы схватываем онтологическую структуру мира;затем мы обозначаем (благодаря согласованию) элементы полученного таким образоммирового порядка и репрезентируем (функция представления) положения делпосредством взаимосвязей знаков; наконец, мы сообщаем другим людям о познанныхнами положениях дел. Эта схематично представленная последовательность, помнению Апеля, несмотря на свою условность вплоть до самого последнего временислужила парадигмой исторического развития философии языка и языкознания.
Вфундаментальном греческом слове «логос» (в частности, у Гераклита) вместе сразумом одновременно раскрываются и язык, и речь. Такое положение утверждалоединство и тождественность разума, различие же языков следует трактовать какразличие имен или знаков. Уже в этой ранней версии понимания языка онредуцируется к функции обозначения. Это обесценивание феномена языка в пользуидей становится очевидным у Платона (особенно в «Кратиле»). Идеи (каквне и над-языковые сущности) следует созерцать. Это созерцание идей заменяет иустраняет возможный диалогический консенсус относительно значения или правиласловоупотребления. Вследствие ориентации на созерцание идей диалогическаяконцепция мышления у Платона способствовала радикальному отмежеванию мышленияот языка как исключительно вторичного способа выражения идей. Такой подходуводил от распространенной сегодня интерпретации мышления как функцииинтерсубъективной коммуникации.
Платоновподход был основополагающим для логики и теории познания, однако не раскрывалязыковые значения, опосредующие сопряженную с вещами интенциональностьсуждения. Следующая после платоновских «идей» парадигма понимания «значений» —аристотелевский подход — сохраняет свое влияние до настоящего времени: значениятрактуются как находящиеся в душе «представления» или «отпечатки» вещей. В этомслучае место языковых «значений» занимают независимые от языка психические«представления». Тем самым феномен языка редуцируется к конвенциональнообусловленным «различиям звуков и знаков». На протяжении последующих двухтысячелетий (включая Стою и неоплатонизм) любая попытка раскрыть в языке болееглубокое когнитивное значение возвращается к устаревшим воззрениям«Кратила» об этимологической правильности имен.
Досих пор, полагает Апель, трудно поставить под вопрос обоснованное Аристотелем иотвечающее здравому смыслу понимание языка как конвенциональной функцииобозначения. Это понимание скрывает«трансцендентально-герменевтиче-скую» функцию языка как дифференцирующегося«общего логоса» человеческого сообщества. Это относится не только копосредующей субъект и объект познания функции языковых «значений», но и ксвязанной с этим соответствующей функции интерсубъективной коммуникации.
То,что это измерение логоса также скрыто Аристотелевым понятием языка, показывает,по убеждению Апеля, действенное до настоящего времени различие отношений речи,приписываемое Теофрасту: «Так как речь имеет двоякое отношение … одно кслушателям, для которых она нечто значит, другое — к вещам, относительнокоторых говорящий намеревается в чем-то убедить слушателей, то ввиду первогоотношения к слушателям возникает поэтика и риторика, … ввиду же второгоотношения речи к вещам философ главным образом озабочен тем, чтобы опровергатьложное и доказывать истинное»[30]. Это классическое подразделение оказалоопределяющее воздействия на историю ars sermonicales (логики, риторики, поэтикии грамматики) в западноевропейской системе образования и соответствуетразличиям между «семантическим» и «прагматическим» измерениям, проводимым всовременном «анализе языка».
Соответственнотакому разделению философия ведает «семантической» проблематикой, имеющейотношение к обозначению вещей и предметной истине речи. Измерениеинтерсубъективного смыслового взаимопонимания и достижение консенсуса философияпередает здесь риторике и поэтике. И если все же у Теофраста, полагает Апель,можно предполагать «прагматическое» предпонимание вещей, то в современнойконструктивной семантике эта трансцендентально-герменевтическая предпосылкадолжна упраздняться или передаваться в ведение дополнительной прагматическойинтерпретации, осуществляемой в коммуникативном сообществе ученых. Этоозначает, что «прагматическое измерение» знаковой функции (Ч. Моррис, Р.Карнап) или «отношение речи к слушателям» (Теофраст) никоим образом не можетбыть передано поэтам и риторам.
Вфилософии Нового времени Декарт не раздумывал над тем обстоятельством, чтомышление как аргументированное самопонимание радикально сомневающегося иразыскивающего очевидность субъекта уже всегда опосредовано реальнымкоммуникативным сообществом. Локк, отец эмпирической теории познания, понимал,что «общее употребление» ( common use ) конституирует «правило» подобающегословоупотребления, т.е., предполагает интерсубъективный консенсус. Однакопроблема объективной значимости опытных высказываний оставалась нерешенной,поскольку Локк придерживался в целом позиции методического солипсизма, т. е.считал возможным уточнение значений слов путем окончательной редукции к «простымпредставлениям».
Действительно,каким образом отдельный человек может удостовериться в том, что другие люди(при допущении, что они связывают со своими словами смысловые интенции)связывают с этими словами те же самые непосредственные значения, а именнонаходящиеся в уме представления? Ответ на этот вопрос к началу ХХ века привел ккомбинации номиналистически-эмпирической идеи языка и восходящей к Лейбницуидеи универсального языка как исчисления ( mathesis universalis ).
РаннийВитгенштейн исходил из того, что под поверхностью обыденного языка скрыта«логическая форма» универсального языка, которая делает возможныминтерсубъективно значимое изображение любых «элементарных фактов» посредством«элементарных предложений». С этих позиций критическая для Локковасолипсистского основоположения проблема объективной значимости опытныхвысказываний не возникает. Однако теперь проблема заключается в том, что личныйопыт и сообщение об опыте вообще не имеет ничего общего с конституциейсловесных значений. Последние предполагаются в системе языка как неизменная«субстанция» значения, которая соответствует предметной «субстанции» мира.Проблема солипсизма разрешается в силу того, что «форма» языка и мира (формаположений дел) является априорно тождественной для всех, кто пользуется языком.
Апельсчитает это «решение», предлагаемое Витгенштейном в «Трактате» какпарадоксальную элиминацию всей проблематики субъективности и интерсубъективнойкоммуникации. Коммуникацию можно интерпретировать лишь как процесс приватногокодирования, технической передачи и приватного декодирования сообщенийотносительно положений дел в том виде, как они могут быть представлены впредложениях благодаря априорно тождественной для всех структуре языка. Но этоозначает, что интерсубъективно передаваемый смысл относится только к «форме»или «структуре» «положения дел», которая априорно определена «внутреннейформой» или «структурой» системы языка. «Содержательная интерпретация»сообщений является «приватным» делом, которое не имеет ничего общего сконституцией и функцией языка.
Апельделает вывод, что как солипсистская модель (исходящая из произвольногообозначения находящихся в уме представлений), так и системная модель(рассматриваемая как априори интерсубъективно значимая), не могут объяснить поддерживаемуючеловеческим сообществом систему языка и интерсубъективную значимость правилего употребления. Это столкновение эмпирически-солипсист-ской и логистическоймодели языка показывает, что и простая комбинация этих моделей, как онапредставлялась в «логическом позитивизме», не может должным образом учестьпроблематику естественного языка. Лейбницева идея универсальной, а потому apriori интерсубъективной (синтатико-семантической) языковой «формы» никоимобразом не преодолевает методический солипсизм номиналистического эмпиризма, нов принципе подтверждает его. Бесспорным достижением в этом случае является то,что язык теперь не редуцируется к изолированному акту обозначения отдельногочеловека, но понимается как система со сквозной фонетической формой и формойзначения. Коммуникация предстает здесь как кодирование, передача идекодирование приватных мыслей.
Вслучае неопозитивистского анализа языка проблема актуализации языка станетразрешаться не путем допущения приватной интерпретации, но путем бихевиористскогоописания употребления языка. Именно комбинация логистической идеи языка ибихевиористской концепции языкового употребления приводит, согласно Апелю, кзавершению методического солипсизма философии языка Нового времени, и в то жевремя она сводит ad absurdum стоящую за этой философией языка и восходящую кгрекам модель языка, отвечающую здравому смыслу, — языка как средстваобозначения, понимаемого как инструмент мышления.
Этупроблемную ситуацию в определенном отношении пытался разрешить позднийВитгенштейн, когда он модели «логического атомизма» (которую он разделял вмолодые годы) противопоставил модель «языковых игр», а методическому солипсизмутрадиции — тезис о невозможности «приватного языка». Тем самым Витгенштейнприходит к пониманию принципиальной публичности, т.е. зависимости от языковойигры, любого осмысленного следования правилу. Из этого вытекает требование,чтобы описатель языковой игры принимал в ней участие. Философ как критик языка,осуществляя описание языковой игры, сам претендует на специфическую языковуюигру, т.е. сам участвует во всех языковых играх или может вступать вкоммуникацию с соответствующими языковыми сообществами.
Ноэто участие означает также определенное противоречие тезису Витгенштейна о том,что у множества подразумеваемых им «языковых игр» нет между собой ничего общегоза исключением определенного «семейного сходства». Апель считает, что это общеесуществует и заключается в том, что вместе с обучением одному языку, с успешнойсоциализацией в одной связанной с употреблением языка «форме жизни», происходитобучение единственной языковой игре, а значит, и социализация в единственнойчеловеческой форме жизни. При этом обретается компетенция для осуществлениярефлексии над собственным языком или формой жизни и для осуществлениякоммуникации со всеми другими языковыми играми. А в качестве постулируемойконтролирующей инстанции человеческого следования правилу Апель предлагает внормативном смысле идеальную языковую игру идеального коммуникативногосообщества. Эту игру Апель называет также «трансцендентальной языковой игрой»,всегда предвосхищаемой в фактической языковой игре.
Такимобразом, анализируя специфику понимания природы языка в истории философии Апельвыделяет два подхода к языку. Первая «парадигма» (восходящая к античности)предполагает, что сам процесс мышления обходится без участия языка, арезультаты познавательного процесса облекаются в языковую форму, чтобы передатьих другим. Здесь языку отводится вспомогательная по отношению к мышлениюфункция обозначения и сообщения. Другая «парадигма» (витгенштейновская) исходитиз постулата об идентичности структур языка и структур мира и рассматриваеткоммуникацию как «приватное кодирование» (говорящим) и «приватноедекодирование» (слушателем) сообщений о состоянии вещей в том виде, в которомони могут быть представлены благодаря априорно идентичной для всех структурязыка. Для обоих указанных подходов характерно рассмотрение мышления вобособленности от языка, им несвойственно понимание коммуникации как необходимогоусловия возможности рефлексивного мышления в форме «внутреннего разговора».Апель критикует оба подхода, обозначая в качестве альтернативы путьтрансформации трансцендентальной философии в русле философии языка. Результатомданной трансформации призвано стать переосмысление с позиций философии языкаприроды понятийного мышления, предметного познания и осмысленного действия.
2. Трансцендентальная прагматика
Втрансцендентальной прагматике язык рассматривается в трех его ипостасях — какусловие возможности естественных наук, эмпирической и теоретической науки оязыке, и, наконец, самой трансцендентальной философии. ПричемАпел?? подчеркивает, что и теоретическая, и практическая философия должны бытьопосредованы философским анализом употребления языка.
Спомощью нового понятия языка Апель считает возможным создать современнуюфилософию, которая была бы способна дать адекватный ответ на вызовы времени.Первый шаг Апеля в этом направлении состоял в переосмыслении триадическойконструкции семиозиса: «знак — предмет — интерпретатор». В бихевиористскойпрагматике основной фокус исследования был направлен, скорее, на диадическоеотношение: «знак – предмет», чем на интерпретатора. Апель полагает, чтоинтерпретатор воспринимался бы всерьез, если бы он как субъект интерпретациипринимался во внимание другими субъектами интерпретации, такими же участникамиинтерпретационного процесса. Иными словами, трехчленное отношение: «знак —предмет — интерпретатор» — может быть понято, исходя из предпосылок хотя бывоображаемого участия другого субъекта интерпретации.
Такимобразом, новшество Апеля состояло в дополнении трехчленного семиотическогоотношения: «объект — знак — субъект» другим субъектом, который находится спервым субъектом в отношениях знаковой коммуникации. Это означаетконституирование отношений, которые Апель называет коммуникативным сообществом.При этом он исходит из понятия языка в единстве его синтаксических,семантических и прагматических составляющих.
Важнымположением для формирования представлений Апеля о природе языка стала теорияречевых актов Остина и Серля. Особенность речевых актов состоит в том, что в товремя когда мы выражаем что-то в высказывании, мы тем самым что-то делаем(обещаем, соглашаемся и т.д.). Исходя из того факта, что язык неразрывно связанс сознанием говорящего, Апель утверждает, что языковое априори и априорисознания предполагают друг друга: феноменологическая очевидность всегдануждается в языковой интерпретации, а четыре нормативных требования к речевомуакту (воспринятые Апелем из универсальной прагматики Ю. Хабермаса) — понятностьвыражения, истинность его пропозициональных составных частей, нормативнаяправильность в перформативном аспекте и правдивость говорящего субъекта —всегда связаны с интерсубъективным измерением.
Средипостулатов Серля, воспринятых Апелем, было также утверждение о функциональнойвзаимозависимости семантических и синтаксических правил (образованияпредложений и приписывания значений словам предложений), с одной стороны, ипрагматических правил производства речевых актов — с другой. Не совсемсоглашаясь с Серлем, Апель уточняет, что идеальное отношение выразительностимежду предложением и речевым актом не может быть воплощено на практике, азначит нужна компенсация дефицита выразительности в виде «спонтанно-креативного»обращения к контексту, что предполагает возникновение конвенции языка какусловия успешной коммуникации.
Такимобразом, прагматическая разница между предложениями и речевыми актами, помнению Апеля, не может быть понята с помощью субъектно-объектного(«двухместного») познавательного отношения. Здесь нужна новая, скорее,герменевтическая («трехместная») теоретико-познавательная фигура:«субъект-субъект-объект-отношение». Нормативность коммуникативных отношенийсоздает предпосылку для утверждения, что все интересы и требования людей поотношению друг к другу могут быть рационально восприняты только в ходеаргументативного дискурса. С этой точки зрения аргументацию следует пониматькак происходящее по правилам коммуникативное действие, участники которогоконтрафактически находятся в коммуникативной связи с неограниченным сообществомучастников аргументации.
Трехчленноеотношение знака к обозначаемому предмету, представляемому положению вещей и кинтерпретатору в сочетании с критическим анализом теории речевых актов Серлястановится для Апеля ключом к созданию концепции неограниченногокоммуникативного сообщества, в котором трансцендентальный субъект растворяетсяв исторически укоренном коммуникативном сообществе, целью которого являетсядостижение согласия в процессе понимания. Функциональная роль кантовскоготрансцендентального синтеза апперцепции отводится у Апеля инстанции консенсуса,достигаемого в ходе неограниченного процесса интерпретации, гарантирующегообъективность познания. То есть речь идет о том, чтобы рассматривать реальноекоммуникативное сообщество, являющееся субъектом материальных потребностей иинтересов, вместе с тем и как идеальный субъект познания и аргументации.
Посути своей философия Апеля является лингвистической версией трансцендентальнойфилософии, и в ней особенно важна роль языка. Язык в философии Апеля — это иреально-историческая языковая взаимосвязь, из которой ее участники не могутвыйти, и идеальная взаимосвязь понимания в идеальном коммуникативном сообществе( Gemeinschaft, community ). Язык выступает как средство интеграции телесногоаприори и априори сознания. Наличие этих двух полюсов, интегрируемых с помощьюязыка, — телесной функции и чистой функции сознания, — является основанием всехразличий эмпирического и трансцендентального сознания. Язык, таким образом,выступает в философии Апеля как медиум, в котором происходит опосредованиеэмпирической и трансцендентальной интерсубъективности. Апелево понятие языказадает и предметную область и метод трансцендентальной прагматики, предлагаясвои критерии суждения о социуме и очерчивая тем самым специфический горизонтрассмотрения современного общества. В основе проекта трансцендентальнойпрагматики лежит фундаментальное представление о неразрывной связи рациональностии социальности. Апель полагает, что нет разума вне социума и нет социума безразума, т.е. что каждое разумное существо с необходимостью социально.Социальность и рациональность невозможны без языка и наоборот — языковоевыражение не может являться таковым вне и помимо коммуникативного сообщества.
Такимобразом, функционально дифференцированное понятие языка, выработанное вклассической семиотике в сочетании с принципами интерсубъективности итрансцендентальной рефлексии открывает возможность прокладывания «моста» изсемиотики в этику, поскольку поле напряжения между реальным и идеальнымкоммуникативным сообществом может быть рассмотрено как поле напряжения междусущим и должным. В отношении идеального коммуникативного сообщества выполняютсявсе нормы коммуникативной этики, играющих роль идеального априори коммуникации.Исторически сформировавшиеся жизненные формы реального сообщества предстают какфактическое априори коммуникации. Если исходить из того, что существует толькоситуативное понимание, то в таком случае правомерно говорить о различныхвозможностях, то есть отсутствуют критерии, позволяющие отличить понимание отнепонимания. Соотнесенность реального сообщества участников коммуникации сидеальным коммуникативным сообществом снимает это противоречие в процессеаргументации.
Аргументациявсегда происходит по-разному, но при этом всегда действуют правила. Такойинстанцией соблюдения правил в трансцендентальной прагматике является языковаяигра идеального коммуникативного сообщества — она является условием возможностии значимости реальных языковых игр. Трансцендентально-прагматический подход,основанный на осмыслении языка и коммуникации, дает такой ответ на вопрос обусловиях возможности интерсубъективной значимости правил, какого мы не найдем вклассическом трансцендентализме Канта. Условия возможного знания и условиявозможного действия сводятся в трансцендентальной прагматике Апеля к условиямивозможности интерсубъективного понимания. Роль языка здесь является ключевой.Язык выступает и в качестве среды, в котором происходиттрансцендентально-прагматическая рефлексия, и в качестве средства такойрефлексии и средства формулирования результатов познания и их сообщенияпартнерам по коммуникации. При этом следует не забывать, что хотя синтаксис и семантикаразличных языков отличаются друг от друга, прагматика для всех языковуниверсальна.
Трансценденталистскийрефлексивный подход в сочетании с прагматической ориентацией на конкретныеконтексты коммуникации позволяет Апелю подойти к тем необходимым предпосылкамаргументации, без признания которых нельзя быть сознательным участникомаргументативного процесса. Признавая рациональную аргументацию, индивидпризнает существование сообщества участников аргументации, по отношению ккоторым он обязан соблюдать правила аргументации в этом сообществе. Осмысленнаяаргументация предполагает необходимым образом в качестве своего регулятиваидеальное согласие в неограниченном сообществе аргументирующих. Центральныйпункт трансцендентальной прагматики — необходимость контрафактическогодопущения идеального сообщества аргументирующих — означает также требованиенепротиворечивой аргументации. В этом отношении все противоречивые утверждениятипа: «Я полагаю, что все философские высказывания обусловлены исторически и поэтомуотносительны» рассматриваются как неконсистентные, так как онисамопротиворечивы. Требование прагматической консистентности исходит издиалогического соотношения в сообществе аргументирующих как отношения взаимногопризнания и взаимных обязательств. При этом необходимо отличать прагматическуюконсистентность от логической как технического правила. Прагматическаяконсистентность является социальной нормой, формой социальной практики,вырабатываемой в процессе аргументации.
Дляпонимания социальной релевантности прагматики показательным является анализакта полагания, из которого следует, что всякая форма саморефлексии находится взависимости от коммуникации. Это хорошо видно в перформативной частиконстативных речевых актов. В утверждении «Я полагаю» субъект констативногоакта принимает на себя роль «трансцендентального Я» познания, так какпретендует на значимость своего высказывания для универсальнойинтерсубъективности, осуществляя тем самым ее антиципацию. Таким образом,коммуникативно-языковые условия познания могут пониматься как функции, которыес необходимостью должны выполняться, для того чтобы достичь не только«объективного единства предметного сознания и самосознания», как это происходитв установке методологического солипсизма, но и «интерсубъективного единстваинтерпретации этих данных» в процессе коммуникации, трансцендентальнымсубъектом которой является коммуникативное сообщество. Специфика подхода Апелясостоит в том, что ответ на вопрос об условиях возможности знания увязываетсясо взаимосвязью проблематики конституирования предметности в ходе познания, содной стороны, и проблематики осмысленности и интерсубъективной значимостирезультатов познания — с другой. То есть в данном случае можно говорить опопытке синтеза «долингвистической» трансцендентальной философии и философииязыка.
Сцелью реализации этого синтеза Апель пересматривает фундаментальные установкиклассического трансцендентализма. Кант, как известно, стремился найти ответ навопрос об условиях возможности знания, абстрагируясь и от языка и откоммуникации, и не ставит вопрос об интерсубъективной значимости языковыхсуждений, а тем более о возможности конституирования предметности в языке. Втрансцендентальной прагматике в отличие от этого подхода указывается на наличиепрагматических очевидностей трансцендентальной языковой игры аргументации, кчислу которых, помимо существования мыслящего Я, относится существованиематериальной практики, языковой коммуникации, реального коммуникативногосообщества и реального мира вне сознания. Семиотическая структура языковой игрыаргументации с необходимостью предполагает существование реального мира.
Соглашаясьс Витгенштейном о невозможности частного, приватного языка, Апель, вместе с темотвергает его идею о непреодолимом плюрализме языковых игр. Сначала он приводитаргумент о том, что человек без особого труда может переходить с одного языкана другой, а затем указывает на то, что методологический аппарат Витгенштейнанедостаточен для того, чтобы корректным образом включить в теорию процесспреемственности языковых игр, возрождение и усвоение прошлого в современныхжизненных формах. Апелю решает эту проблему с помощью введения понятиятрансцендентальной языковой игры, лежащей в основании той или иной конкретнойязыковой игры и создающей условия для ее опосредования. «Трансцендентальнаяязыковая игра» может, по мнению Апеля, рассматриваться, с одной стороны, какпредельная предпосылка аналитической философии языка и критики метафизики и, сдругой стороны, может служить основой для трансформации классическойтрансцендентальной философии в терминах языка. С позиций нормативной концепции«трансцендентальной языковой игры» и связанного с ней безграничногокоммуникативного сообщества могло бы, в частности, найти свое разрешениедлящийся тысячелетия проблемный синдром, который характеризуется философскимитерминами «сущность», «определение», «идея», «понятие», «значение». В этомслучае ответ на философски релевантые вопросы о сущности следует ожидать не состороны описания словоупотребления, а со стороны так или иначе заключенного вовсяком словоупотреблении нормативного постулата интерсубъективного консенсусавсех виртуальных участников языковой игры относительно идеальных правилсловоупотребления. Такого рода нормативная интерпретация тезиса, что «сущность»вещей заключена в употреблении языка сталкивается странсцендентально-герменевтической проблемой. Этот труднейший длятрансцендентальной философии в ее философско-языковой трансформации вопросвытекает из плюрализма конкурирующих «языковых игр».
Какимобразом этот плюрализм можно привести в согласие с ссылающимся натрансцендентальную языковую игру постулатом консенсуса относительно правилсловоупотребления? Не являются ли различные пути возможного окончательногопостроения консенсуса уже всегда предписанными в силу различия междусинтактико-семантическими системами?
Впопытке ответить на эти вопросы Апель обращается к истории человеческоговзаимопонимания. Несмотря на существующие сегодня, как тысячелетия назад,различия языковых игр как форм жизни, можно говорить о возрастающемкоммуникативном единстве человечества, которое во многом обусловлено языковойигрой науки. Безусловно, что наука и техника значительно усложнили человеческуюкультуру и структуру общества, равно как и человеческий образ мира.Семантическая компонента человеческих языков, несмотря на сохраняющеесяразличие языковых систем, не осталась незатронутой процессом относительнойунификации единственной человеческой языковой игры. Сегодня, полагает Апель,восточно-азиатские и европейские языки, с их значительными системнымиразличиями все же могут выражать в практически эквивалентной по своему значениюязыковой форме существенные идеи научно-технической цивилизации. Это даетоснование считать вполне вероятным, что различные культуры или формы жизниблагодаря углубленному знанию смогут взаимным образом интерпретироваться, покрайней мере, в смысле практического, например, этического и политическоговзаимопонимания.
Этотвывод Апель делает, исходя из различия синтактико-семантических языковых системи семантико-прагматических языковых игр. Если первые, языковые системы мыслятсякак несоизмеримые условия возможного образования понятий, то в случае языковыхигр возможно коммуникация и взаимопонимание. Иными словами, если в плоскости лингвистическойкомпетенции (говоря словами Н. Хомского) бессмысленно рассчитывать надостижение синтеза различных подходов к пониманию языка, то в плоскостикоммуникативной компетенции возможно рассчитывать на языковое взаимопониманиемежду теми, кто принадлежит различным языковым сообществам. При этом сравнение«внутренней формы» (синтактико-семантической структуры) различныхязыков может быть поставлено на службу семантико-прагматическомувзаимопониманию, выходящему за рамки отдельных языков.
Способностьчеловека к комбинации семантических признаков и созданию значимости, выходящейза пределы отдельных языков, была актуализирована в мировой историиформированием в греческой философии понятийного мышления, которое сталооснованием для интерсубъективного значимого познания сущности как таковой. Стех пор во всех культурных языках был выработан в значительной мере общий пластпонятийного языка, позволяющего достигать интерсубъективно значимых«сущностных» определений со стороны безграничного коммуникативногосообщества. Смысл понятийно-языковой коммуникации (например, философской инаучной дискуссии) может мыслиться только исходя из этого «регулятивногопринципа» в смысле Канта.
Различиемежду синтактико-семантической языковой системой, с одной стороны, и универсально-прагм_ическойили коммуникативной компетенция речи или понимания, с другой, определяет помысли Апеля, и функцию понятия языка в процессе трансформации классическойтрансцендентальной философии. Мышление как интериоризированноеаргументирование, а вместе с ним и рациональная значимость познания, должныпониматься не как функции солипсистски рассматриваемого сознания, но какфункции, зависимые от языка и коммуникации. Основной вопрос в последовательнойреконструкции трансцендентальной философии в свететрансцендентально-герменевтического понятия языка состоит, таким образом, взамене «высшего пункта» кантовской теории познания,«трансцендентального синтеза апперцепции» как единства предметногосознания, трансцендентальным синтезом опосредованной языком интерпретации,которая конституирует значимость познания как единства взаимопонимания(относительно чего-либо) в коммуникативном сообществе. Место метафизическиустановленного Кантом «сознания вообще», гарантирующегоинтерсубъективную значимость познания, занимает регулятивный принципкритического установления консенсуса в одном идеальном коммуникативномсообществе. Однако первоначально это идеальное сообщество должно бытьвыработано в некотором реальном коммуникативном сообществе.
Втрансцендентально-семиотическом прагматизме Ч.С. Пирса такого родатрансформация трансцендентальной философии уже была предвосхищена, по крайнеймере, в двух важнейших следствиях. Первое касается смысло-критическойсаморефлексии философской аргументации. Трансцендентально-герменевтическаятрансформация может снять принципиальное различие между классической онтологиейи философией сознания Нового времени. Притязание на осуществление критикипознания трансформируется в этом случае смысловой критикой, которая исходит изпринципа, что познавательно-критическое сомнение никогда не может угрожатьсемантико-прагматической согласованности всегда уже задействованной языковойигры. Язык позволяет рефлектировать над своим собственным употреблением иактуализировать в собственном сознании точку зрения идеального коммуникативногосообщества.
Второеследствие философско-герменевтической трансформации трансцендентальнойфилософии заключается, по мнению Апеля, в снятии принципиального различия междутеоретической и практической философией. Это снятие заключается в том, чтоместо обеспечивающих объективность и интерсубъективность познания «актоврассудка» (в смысле кантовского сознания вообще) занимают эксплицируемыекак «языковые акты» конкретные акты взаимопонимания в коммуникативномсообществе ученых. Это означает, что процесс научного познания как процессбезграничной коммуникации предполагает этику. То же самое можно сказать и отеоретической философии, так как она связана с дискурсом аргументативногосообщества. Практическая философия в своей рефлексии над этическими условиямивозможностями теоретического дискурса безграничного аргументативного сообществавозвращается на путь нормативной этики. Эта рефлексия над условиями возможностиязыкового взаимопонимания закладывает основание единства prima filosophia какединства теоретического и практического разума
[1]Петров В.В. От философии языка к философии сознания (новые тенденции и ихистоки). — Философия. Логика. Язык. Сборник статей под ред. Д.П.Горского,В.В.Петрова. М., «Прогресс», 1987. С.6-7.
[2]Сравним это с соответствующим пассажем у Хомского.
Хомскийсчитает, что следующие два предложения, имея одинаковую поверхностнуюструктуру, различаются по глубинной:
Яубедил Джона уйти.
Яожидал, что Джон уйдет
Смысломэтого примера является главным образом следующее наблюдение: если мы переводимвстроенное предложение во втором предложении в пассивную форму, результатомбудет предложение, «когнитивно синонимичное» с его активной формой;однако аналогичная процедура с первым предложением не приведет к аналогичномурезультату. Наблюдение абсолютно правильное, но каким образом оно показывает,что (1) и (2) имеют принципиально разные глубинные структуры? Самое большее, начто указывает этот пример, это то, что теория, приписывающая (1) и (2) различныеструктуры, проще, чем та, что этого не делает. Однако неясно, каким образомнаша лингвистическая интуиция участвует в доказательстве этого различия.
НоХомский, конечно, прав: между (1) и (2) существует разница, и она становитсязаметной, как только мы начинаем размышлять в терминах построения теорииистины. В самом деле, нам не нужно идти далее вопроса о семантической ролислова «Джон» в обоих предложениях. В (1) «Джон» может бытьзаменен любым кореферентным термином без изменения при этом истинностногозначения предложения, что неверно для второго случая. Таким образом, роль слова«Джон» для условий истинности (1) должна быть разительно отличной отего роли для условий истинности (2). Подобная демонстрация различия всемантической структуре (1) и (2) не обращается к «неявному знаниюграмматики говорящим» или «внутренней компетенции идеализированногоносителя языка». Она основывается на совершенно четком понимании каждогоговорящего [в данном случае] по-русски того, как может изменяться истинностныйстатус (1) и (2), в зависимости от замены слова«Джон».
Однакоэти последние замечания еще не начинают воздавать должное истинностному методу.Они показывают, что, помня о требованиях теории истины, мы можем четчепредставить наше смутное понимание различия структур (1) и (2). Досих пор,таким образом, данные, используемые нами для доказательства, того же сорта, чтои у Хомского: они касаются, в основном, утраты или сохранения истинностногозначения предложений при их трансформации. Подобные соображения будут, безсомнения, направлять и далее конструктивные и аналитические труды лингвистов,как это давно происхоит с философами. Красота обсуждаемой нами теориизаключается в том, что эти намеки на структуру, как бы они ни были полезны илисущностно важны для обнаружения подходящей теории, не должны играть прямой ролив проверке конечного результата.
[29]Апель К.-О. Трансформация философии. М.: «Логос», 2001, С. 240.
[30]Цит. по: Апель К.-О. Трансформация философии. С. 242.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.i-u.ru/