Г.Д.Левин
Методологический анализ
«Давносказано, что сон разума порождает чудовищ: а что, если чудовищ порождает самбодрствующий разум?»1 — вот вопрос, перед которым в конце XX века застылочеловечество, и который, по мнению многих, стал основным вопросом современнойфилософии. Сейчас этот вопрос является в значительной степени риторическим: втом, что разум способен не только порождать в воображении, но иматериализовывать чудовищ, никто не сомневается. Проблема ставится конкретнее:что именно, пользуясь выражением Н.А.Бердяева, порождает эту тягу человечествак самосожжению: сам разум, природа разумности, рациональности, или дело не врациональности как таковой, а в определенном историческом типе рациональности, инужно более строго формулировать критерии, позволяющие в современныхисторических условиях отличать подлинную рациональность от псевдорациональности,«порождающей чудовищ»?
Ив истории философии, и в современной литературе в качестве одного из критериеврациональности рассматривается конечная целевая причина (от которой нужноотличать промежуточные целевые причины) существования человека и человечестваили, в несколько ином аспекте, их назначение, смысл их существования2. Данноепонимание рациональности развивается преимущественно в рамках религиозногомировоззрения. Вот как формулирует его, например, Л.Толстой: «Жизнь мирасовершается по чьей-то воле, — кто-то этою жизнью и нашими жизнями делаеткакое-то свое дело. Чтобы иметь надежду понять смысл этой воли, надо преждевсего исполнять ее»3. Конечная целевая причина трактуется здесь как цель, поставленнаяТворцом еще до создания человека и живой природы (неживая не упоминается).Поскольку эта цель благая, люди способны не только понять ее, но и сделать своейсобственной целью. Так целевая причина деятельности Творца становится целевойпричиной деятельности творения: «Задача человека в жизни — спасти своюдушу; чтобы спасти свою душу, нужно жить по-божьи»4.
Мыимеем здесь перед собой реальный, исторически существующий тип рациональности, нетолько определяющий поведение десятков поколений людей, но и тщательноосмысленный теоретически: «Вся теология представляет собой
____________________1 Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность.
М.,1988. С. 4.
Внашей литературе этот (не единственно возможный) аспект проблемы рациональностинаиболее глубоко и всесторонне раскрыт в статье П.П.Гайденко „Проблемарациональности на исходе XX века“ (Вопр. философии. 1991. N 6.).
3Толстой Л.Н. Исповедь // Толстой Л.Н. Соч. Т. 23. С. 42.
4Толстой Л.Н. Исповедь С. 47.
интеллектуальнуюрационализацию религиозного спасения»5. Для наших дальнейших рассужденийпринципиально важно оценить эту центральную идею всех мировых религий;рассмотрим ее для определенности на примере христианства.
Простейшее,исторически первое и до сих пор самое распространенное понимание спасения, которое,по утверждению православного богослова и философа В.И.Несмелова, разделяет и«сибирский инородец, мечтающий о блаженной жизни в раю, и великий философКант»6, — спастись — значит достичь вечного блаженства в раю. От такпонимаемого спасения отличают поведение, ведущее к нему, то есть, в принятойнами терминологии, рациональное поведение: «Чтобы спасти свою душу, нужножить по-божьи, а чтобы жить по-божьи, нужно отрекаться от всех утех жизни, трудиться,смиряться, терпеть и быть милостивым»7. Легко видеть, что религиозныепринципы праведной жизни образуют в своей совокупности упрощенный, адаптированныйкодекс социального поведения, направленный на поддержание жизни общества засчет ограничения индивидуальных эгоистических устремлений.
Внутренняялогика саморазвития религиозной идеи спасения как критерия рациональности«земного» поведения верующего привела к осознанию неприменимостипринципа «услуга за услугу» к отношениям между человеком и богом.
С.Страгородскийиспользует очень мягкий термин, называя такую трактовку пути к спасению«юридической»8. Именно в этом пункте между католичеством ипротестантизмом возникает существенное расхождение. Протестантизм утверждает, чтоспасают не добрые дела сами по себе, а только вера, которая в этих делах лишьпроявляется9.
Вправославии осмысление религиозной идеи спасения началось поздно, по существулишь в XIX веке, и к началу XX века было поднято на чрезвычайно высокийконцептуальный и нравственный уровень. Искренняя вера, воплощенная в праведнойземной жизни, трактуется здесь не как средство спасения, а как само спасение.Спастись — значит уподобиться в своих помыслах и поступках богу, обожиться:«единственную цель своей жизни» человек «может полагать лишь вживом отображении бога путем свободного уподобления ему»10. Райскоеблаженство не отрицается, но трактуется как некое объективное следствиеспасения; пока же человек «мечтает о достижении рая как о действительнойцели жизни, он никакого рая никогда не увидит»11. Мы видим, что внутренняялогика саморазвития
____________________5 Вебер М. Наука как призвание и профессия // Избранные произведения. М., 1990.С. 732.
6Несмелов В.И. Загадка о человеке // Человек. 1992. N. 2. С. 99.
7Толстой Л.Н. Исповедь. С. 47.
8Архиепископ С.Страгородский. Православное учение о спасении. М., 1991. С. 16.
9Архиепископ С.Страгородский. Православное учение о спасении. С. 20.
10Несмелов В.И. Загадка о человеке. С. 100.
11Там же.
теологическогоучения о спасении ведет к тому, что критерий рационального поведения (спасение)и само это рациональное поведение сливаются. При этом не только рай и ад, но, строгоговоря, и бог становятся сущностями сверх необходимости. Чувствуя это, наиболеепроницательные теологи подчеркивают неприменимость бритвы Оккама к религиознойтрактовке смысла жизни: «Само понятие необходимости, о которой говорится впринципе Оккама (сущности не следует умножать без необходимости), носит инойхарактер в духовной сфере и не экстраполируется полностью из материальногоуровня»12. На мой взгляд, православная трактовка спасения как конечнойцелевой причины человеческого существования и как критерия рациональности егоповедения — это пример выхода идеи рациональности в процессе саморазвития из еерелигиозной формы. Именно поэтому трактовка спасения как обожения оказываетсяперед теми же двумя «роковыми проблемами», что и материалистическая:1. Что может заставить не отдельных праведников, а всех верующих строить свою жизньв соответствии с таким пониманием ее целевой причины? 2. В чем именно (в какихконкретно действиях и поступках) именно сейчас, в конце XX века, должносостоять поведение человека, смотрящего «на Христа как на идеальный образистинного человека»13? Первый вопрос вскрывает опасность оставитьбезукоризненную, с точки зрения внутренних принципов, теорию без последователей,второй выражает суть современного кризиса рациональности: ведь благие намеренияразума, порождающего современных чудовищ, под сомнение не ставятся.
Яне буду обсуждать здесь средства, которыми обе эти трудности преодолеваютправославные теологи. Моя задача — показать, что эти средства содержатся вматериалистической трактовке целевой причины как критерия рациональности14.
***
Вматериализме нет концепции, сравнимой по разработанности с теологическимучением о спасении. В этом пункте он больше атеизм, чем материализм. Именнопоэтому широко распространено убеждение, что в материализме вообще нет идеи, симметричнойрелигиозной идее спасения. На этом основании не только верующие, но и многиематериалисты объявляют его мировоззрением, лишающим надежды, и вслух сожалеют отом, что образование и воспитание не позволяют им принять религиозноетолкование смысла жизни. Задача статьи — показать, что в качестве нетеоретически описанного, а реально работающего критерия рациональностиматериалистически понимаемая коне-____________________ 12 Иеромонах ВениаминНовик. Смысл жизни в христианском мировоззрении // Смысл человеческой жизни.
Диалогмировоззрений. Нижний Новгород, 1992. С. 12.
13Несмелов В.И. Загадка о человеке. С. 112.
14Я сознательно противопоставляю здесь религии не атеизм, ассоциирующийся усовременного поколения с грубой, поверхностной и чисто отрицательной критикойрелигии, а материализм, имеющий свое собственное положительное содержание итрадиции, сравнимые по фундаментальности с традициями религиозного осмыслениямира.
чнаяцелевая причина жизни и отдельного человека, и всего человечества играет вреальной жизни не меньшую роль, чем религиозная.
Сточки зрения материализма, целевые причины действуют лишь там, где естьчеловеческое сознание; за его границами функционируют только действующиепричины. Однако принципы материализма не исключают той или иной степенипредопределенности цепью действующих причин финала любого процесса, в том числеи человеческой истории. Человечество вполне способно предвидеть, «просчитать»этот финал и, в том случае, если обнаружится возможность сделать его благим, превратитьв целевую причину жизни и отдельного человека, и всего человечества.
Дляверующего убеждение в благости целевой причины человеческой истории однозначновытекает из убеждения во всеблагости и всемогуществе Творца. Для материалиста, дажепризнающего вслед за Лапласом однозначную предопределенность финалачеловеческой истории цепью действующих причин, благость этого финала негарантирована. Она лишь не исключается принципами материализма и даннымисовременного естествознания. Перед человечеством лежит веер возможностей.
«Спасение»,понимаемое не просто как вечное существование, а вечный прогресс человечества,- лишь одна из них, причем весьма абстрактная. Абстрактность этой возможностиособенно остро осознается сейчас, в конце XX века. Тем больше основанийобсудить ее со всей тщательностью, в том числе и философскими методами.
***
Н.В.Тимофеев-Ресовскийлюбил повторять: «К науке нельзя относиться со зверинойсерьезностью». Нельзя со звериной серьезностью относиться и к отличиюматериалистического понимания целевой причины человеческой истории отрелигиозной. С методологической точки зрения принципиально важен тотэмпирический факт, что в решении глобальных современных проблем практическиедействия верующего, выполняющего «волю божью», и материалиста, руководствующегосяобъективными законами природы, совпадают. Объяснить это совпадение можно только,если допустить, что религия и материализм — это два языка, на которыхописывается один и тот же предмет, осмысливаются одни и те же проблемы. Языкрелигии более адекватен исторически детерминированным познавательнымвозможностям человечества, язык материализма — предмету. Постепенный переход спервого на второй — исторически неизбежный процесс.
Такаяметодологическая установка открывает возможность использовать для разработкиматериалистического решения обсуждаемой проблемы результаты той громаднойработы, которую в рамках мировых религий на протяжении нескольких тысячелетийпроделали лучшие умы человечества. Сводить всю оценку этой работы кфельетонному высмеиванию — значит демонстрировать роковую черту дилетантизма — стремлениедо всего доходить своим умом.
Однаиз поразительнейших черт религиозного ответа на два главных мировоззренческихвопроса — о целевой причине человеческой жизни и о рациональности этой жизни — его предельная простота и привлекательность, в силу чего этот ответ оказываетсяопределяющим и жизнь Л.Толстого — мыслителя мирового класса, и обычногокрестьянина.
Материалистическийответ на эти вопросы значительно труднее для понимания и значительно менеепривлекателен, чем даже православный, в котором рай хотя и не отождествляетсясо спасением, но является непременным приложением к нему. Кроме того, как ужеотмечалось, он несравненно хуже разработан, в силу чего вульгаризируется нетолько противниками, но и сторонниками, не видящими в рамкахматериалистического мировоззрения никакой другой потенциальной конечной целижизни, кроме могилы.
Сказанноепозволяет использовать для разработки материалистической трактовки целевойпричины как критерия рациональности генетический подход: начать с более легкогодля понимания и более разработанного религиозного решения проблемы, а затемметодом диалектического отрицания трансформировать его в материалистическое.При этом аргументы против религиозного решения проблемы, собранные иотшлифованные мною за двадцать с лишним лет бесед с верующими (преимущественнос сектантами), будут использованы лишь в той степени, в какой это необходимодля раскрытия материалистической точки зрения.
***
Начнем,в соответствии с принятым нами генетическим подходом, с цитирования оченьстранной книги Ветхого завета — книги Екклесиаста: "… участь сыновчеловеческих и участь животных — одна; как те умирают, так и эти, и однодыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом… Все идет в одноместо; все произошло из праха и возвратится в прах«15.
Мыи через тысячелетия чувствуем здесь глубокую, смертную тоску, которуюсовершенно благополучный человек испытывал среди роскоши, успехов иудовольствий. В современной литературе эта тоска обозначается термином»болезнь смерти«16. Эту болезнь не смогли излечить ни века, нитысячелетия. Вот как уже в одиннадцатом веке и в рамках другой культурнойтрадиции она выражается в бессмертных рубаи Омара Хайяма:
Жизньуходит из рук, надвигается мгла, Смерть терзает сердца и кромсает тела.
Возвратившихсянет из загробного мира.
Укого бы мне справиться: как там дела17.
Исовременные люди „болеют смертью“. Л.Н.Толстой так описывает ее в»Исповеди": «Не нынче-завтра придут болезни, смерть (и приходилиуже) на любимых людей, на меня, и ничего не останется, кроме смрада и червей.Дела мои, какие бы они ни были, забудутся — раньше, позднее, да и меня небудет. Так из чего же хлопотать? Как может человек не видеть этого
____________________15 Книга Екклесиаста или проповедника. 3, 19-21.
16Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия. М., 1982. С. 37.
17Омар Хайям. Рубаи. Ташкент, 1981. С. 67.
ижить — вот что удивительно! Можно жить покуда пьян жизнью, а как толькопротрезвишься, то нельзя не видеть, что все это — только обман и глупый обман»18.
Какуюроль эта болезнь играет в человеческой жизни, какое место занимает в ней средидругих болезней и болей?
Физическаяболь вынуждает человека (и животное) спасаться от немедленного уничтожения;муки пищевого голода и жажды заставляют продлевать свою собственную жизнь;избавление от мук сексуального голода имеет своим объективным следствиемпродление жизни рода. Эти три муки — что-то вроде тех кнутов, которыми природазаставляет выполнять ее законы. А куда гонит человека «болезньсмерти»? Какую жизненную функцию выполняет она? Можно ли поставить ее позначимости наряду с первыми тремя жизненными стимулами?
Преждевсего, нужно осознать, что это специфически человеческая болезнь. Животноеиспытывает муки умирания. Муки от одного лишь сознания неизбежности смерти, поражающиев расцвете сил, среди благ и удовольствий, задолго до реальной кончины, способениспытывать только человек. Конечно, болезнь смерти, как и интеллект, распределенасреди людей неравномерно. Но в человеке ровно столько человека, сколько в немболезни смерти. Чтобы понять роль, какую она играет, будем рассуждать «отконца к началу»19. Представим себе, не стесняясь реальными возможностями, условия,в которых болезнь смерти исчезла бы. Очевидно, что этих условий два: 1. Полное,абсолютное устранение источников отрицательных эмоций (голода, болезней, непосильноготруда, жизненных неудач), в результате чего источники положительных эмоций исами эти эмоции выделяются в чистом виде. 2. Превращение жизни, порождающейразличные по глубине и силе, но абсолютно чистые положительные эмоции, вабсолютную по длительности, вечную.
Мывидим, что, идя от болезни смерти к средствам ее лечения, мы получим картинурая — целевую причину человеческого существования с точки зрения если небольшинства религиозных конфессий, то абсолютного большинства верующих. И здесь- значительная доля ответа на вопрос о назначении болезни смерти. Онапорождается тем, чего нет у животного и что является отличительной чертойчеловека — рефлексией, образцом которой является приведенное выше рассуждениеЛ.Н.Толстого. Именно рефлексия открывает реальное соотношениепротивоположностей, образующих «земную жизнь»: рождения и умирания, расцветаи деградации, блаженства и страдания. Именно рефлексия порождает тоску почистой и вечной радости, надежду на вечное блаженство. Именно заболеваниесмертью делает вопрос о конечной целевой причине существования человека ичеловечества не предметом досужего размышления, а смысложизненной проблемой, неспособностьрешить которую, по свидетельству Л.Н.Толстого, едва не довела его досамоубийства. Вопрос о рациональности
____________________18 Толстой Л.Н. Исповедь. С. 42. 19 Об этом методологическом приеме см.: ПойяД. Как решать задачу? М., 1961. С. 152-157.
человеческогоповедения, то есть поведения, ведущего к целевой причине человеческой жизни, ане от нее, выступает в этом контексте как основной вопрос всякого мировоззрения- и религиозного, и материалистического.
Характерно,что сам Толстой нашел решение этого вопроса в религии: «Теперь же я был ирад откинуть то, что не лезет в здоровую голову, но деваться некуда. На этомвероучении зиждется, или, по крайней мере, неразрывно связано с ним то единоезнание смысла жизни, которое открылось мне. Как ни кажется мне дико на мойстарый твердый ум, это — одна надежда спасения»20. Это поразительноепризнание выдающегося мыслителя чрезвычайно важно для методологическогоисследования. Он сознает, что религиозный ответ на вопрос о смысле жизни«не лезет в здоровую голову», и, тем не менее, принимает его, посколькусчитает, что в материализме его вообще нет, сам вопрос о смысле жизни там неимеет смысла. Логически — это рассуждение от противного: «А» истиннопотому, что «не-А» ложно. Оно основано на законе исключенноготретьего. Использование этого закона для доказательства истинности«А» на основе ложности «не-А» не раз в историичеловеческого познания приводило к ошибочным выводам. Перед нами — один изтаких случаев. В этом пункте нет асимметрии между религиозным иматериалистическим мировоззрением. Противоположный религиозному и в этом смыслесимметричный ему материалистический ответ на вопрос о самоцели человеческогосуществования работает в повседневной жизни примерно так же, как в повседневнойречи работают правила логики или грамматики. И нужно не изобретать этот ответ, какЭдисон электрическую лампочку, а открыть его в реальном жизненном процессе.
***
Обаприведенных выше средства лечения болезни смерти — полное устранение источниковотрицательных эмоций и превращения жизни, состоящей только из источниковблаженства, в абсолютную по длительности, вечную — получены с помощью одного итого же приема, имеющего четыре названия и функционирующего в четырех областяхчеловеческой деятельности. Эти четыре названия следующие:«идеализация», «абсолютизация», «выделение предмета вчистом виде», «предельный переход». Совпадая экстенсионально, этичетыре термина фиксируют различные стороны обозначаемой ими процедуры, сутькоторой состоит в том, что из реального, существующего в пространствевремениобъекта, представляющего собой единство контрадикторных противоположностей, А ине-А, мысленно или в реальной практической деятельности удаляют одну из этихпротивоположностей. Можно сразу назвать и четыре области, в которых этапроцедура играет фундаментальную роль: 1. Формирование центральной идеи мировыхрелигий — идеи вечного загробного блаженства. 2. Реальный исторический прогрессчеловечества, асимптотически приближающий его к условиям, полностью исключающий«болезнь смерти». 3. Чистое теоретическое мышление, оперирующее сидеальными сущностями (движение без трения,
____________________20 Толстой Л.Н. Исповедь. С. 56-57.
абсолютночерное тело и т.д.). 4. Современные высокие технологии, максимальноприближающие реальные эмпирические объекты к тем, о которых говорит чистаятеория. В двух из этих областей идеализация совершается в воображении, в двухдругих — в реальных материальных процессах. С гносеологической точки зрениямысленное преобразование относительного и краткого земного благополучия ввечное райское блаженство не отличается от принятого в современной, постгалилеевскойнауке мысленного преобразования «относительных», «смешанных»земных предметов и процессов в «абсолютные», «чистые», «идеальные»теоретические сущности, «идеальные типы», по терминологии М.Вебера21:реального механического движения — в абсолютно равномерное и прямолинейное, относительночерного тела — в абсолютно черное и т.д. Разница только в одном: современныйфизик, химик, социолог и т.д. не приписывает этим идеальным платоновскимсущностям реального существования, они служат для него теоретическими моделями,на которых в чистом виде исследуются отношения, смешанные друг с другом вреальных земных явлениях. Религия же не только наделяет рай и ад — этиклассические примеры абсолютизации одной из двух противоположностей, образующихреальную жизнь, — существованием, но, за немногими исключениями, объявляет райцелевой причиной земного существования человека, критерием рациональности егоповедения.
***
Нив своих исходных принципах, ни в данных современной науки материализм не видитоснований для того, чтобы объявлять самоцелью человеческого существованиявечное блаженство за гробом. Сам гроб, естественно, также не может стать такойсамоцелью. Таковы условия материалистического решения обсуждаемой проблемы.Чтобы найти это решение, вспомним о нашем намерении не подходить кпротивоположности материализма и религии со звериной серьезностью. Такаяметодологическая установка позволяет увидеть глубокое сходство между ними, накотором, как на фундаменте, выступают принципиальные, но все-таки вторичныеразличия. Первое их этих сходств состоит в том, что идеал вечной жизни, состоящейтолько из источников положительных эмоций, не отвергается материалистами. Ниодин из них не отказался бы от такой жизни, если бы поверил в ее возможность.Это не специфически религиозная, а общечеловеческая сверхцель, представляющаясобой нечто вроде «позитивного» отпечатка с «негатива»болезни смерти, порожденной в свою очередь общечеловеческой способностью крефлексии. Именно в универсальном, общечеловеческом смысле формулирует этусверхцель В.С.Соловьев: «И вот настоящий критерий для оценки всех дел иявлений в мире: насколько каждое из них соответствует условиям, необходимым дляперерождения смертного и страдающего человека в блаженногосверхчеловека»22. Второе
____________________21 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 402.
22Соловьев В.С. Идея сверхчеловека // Соловьев В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2.С. 618.
сходствосостоит в том, что эта сверхцель является критерием рациональности «всехдел» не только верующего, но и материалиста. Только затем выступаютразличия. Религиозный человек верит в достижение этой сверхцели сразу же поокончании земной жизни, причем вполне домашними средствами: «молиться, помогатьдруг другу и полагать предел чувственным влечениям»23. У материалиста этинадежды попасть из относительного, земного сразу в абсолютное, идеальноесостояние райского блаженства вызывают примерно те же чувства, что и обещаниеН.С.Хрущева построить коммунизм в 1980 г.: слишком хорошо, чтобы быть истиной. Для материалиста идеал «бессмертного и блаженного сверхчеловека»имеет примерно тот же смысл, что, скажем, и движение без трения для физика.Каждый шаг, приближающий реальные движения к этому идеалу, требует выдающихсядостижений науки и технологии. В асимптотическом приближении к нему достигнутыфантастические результаты. Гироскопы на магнитной подвеске, например, способнывращаться в космосе годами. Но полное достижение этой цели исключаетсяфундаментальным физическим законом — вторым началом термодинамики.
Точнотак же движется к сверхцели вечного блаженства и реальная земная жизнь.Результаты этого земного способа лечения болезни смерти впечатляют, еслисравнить среднюю продолжительность и качество жизни в развитых странах начала иконца нашего века. Каждый месяц прироста средней продолжительности жизни, каждоесколько-нибудь заметное повышение ее уровня были результатом титаническихусилий всего человечества, революционных открытий в науке и технологии.Достаточно упомянуть, например, компьютерные томографы, совершившие переворот вдиагностике.
Новот вопрос, ключевой для материалиста: достижим ли этот идеал, пусть на весьмаотдаленном этапе человеческой истории, или он так же запрещается законамиприроды, как движение без трения?
Современнаянаучная фантастика активно разрабатывает модель общества, состоящего избессмертных индивидов. Интересно, что она сталкивается с теми же проблемами, чтои религия при разработке модели рая: ненужность труда, необходимость отказатьсяот деторождения и т.д. Но ведь тем самым исключаются источники положительныхэмоций, ибо положительные эмоции — не игрушка, а награда, которую природавыдает человеку и животному за выполнение ее законов, подобно тому, какотрицательные эмоции — «наказание» за их нарушение. За что же будетполучать чистые положительные эмоции «бессмертный сверхчеловек»? Ведьв отличие от денег их нельзя украсть. За испытанную радость приходится платитьлибо рациональной деятельностью (положительные эмоции — субъективный критерийрациональности), либо страданиями. Как он будет испытывать блаженство? Какподопытное животное, которому вживляют в отдел мозга, отвечающий заположительные эмоции, электроды? Положительные эмоции чем-то напоминают____________________ 23 Соловьев В.С. Духовные основы жизни // Соловьев В.С.Собр. соч. М., 1884. Т. 3. С. 271.
105тяготение в космическом корабле: они существуют, пока существует«ускорение», вызванное движением к цели. В неподвижном, статичномсостоянии ни положительные, ни отрицательные эмоции невозможны. Это состояниеэмоциональной смерти. Если абсолютным, «адским» мукам поставить всоответствие минус единицу, абсолютному, райскому блаженству — плюс единицу, тоэмоциональная смерть будет соответствовать нулю. Эти соображения принципиальноважны для разработки материалистического ответа на вопрос о целевой причинечеловеческой истории как критерии рациональности человеческого поведения.
***
Будемразличать два вопроса: 1) достижимо ли индивидуальное бессмертие? и 2)достижимо ли бессмертие человечества? Отрицательный ответ на первый вопрос неведет с логической необходимостью к отрицательному ответу на второй:бессмертный человеческий род вполне может состоять из смертных индивидов и входе своей истории асимптотически приближаться к целевой причине своегосуществования — вечному блаженству каждого человека. Так понимаемая сверхцельчеловеческой истории является не только критерием рациональности. Она выступаети как критерий прогресса человечества.
Дляматериалиста, в отличие от верующего, достижимость индивидуального бессмертия — лишь возможность, превращение которой в действительность очень многимиматериалистами ставится под сомнение. Известны три наиболее серьезных аргумента,обосновывающие это сомнение.
Первыйоснован на постулате «Все, имеющее начало, имеет и конец». Именно изнего исходил Ф.Энгельс, когда писал, что материя с точно такой женеобходимостью уничтожит свой высший цвет — человеческое общество, с какой ипородило его. Возражение носит такой же умозрительный характер, как и самаргумент. Исключение из правила «Все, имеющее начало, имеет и конец»для человеческого рода может возникнуть благодаря тому, что в его развитиирешающую роль играет разум. Именно он способен сыграть роль «демона Максвелла»,обойти законы, имеющие для природы фатальный характер.
Другойаргумент уже упоминался — второе начало термодинамики. Человеческая история — негэнтропийныйпроцесс, который может протекать только за счет усиления энтропийных процессоввокруг себя. Существует реальная возможность того, что человечество«погаснет», как гаснет пожар, уничтоживший вокруг себя все, способноегореть. В веере возможностей, лежащих перед современным человечеством, эта — самаяреальная. Именно ее осознание породило современный экологический кризис. Сталосовершенно ясно, что способ прогресса, который человечество практикует внастоящее время, — уничтожается окружающая человека живая природа, проедаютсяневосполнимые природные ресурсы, принадлежащие будущим поколениям, и т.д. — нетолько безнадежен, но и безнравственен.
Однаконегэнтропийная природа жизни не является, по-видимому, принципиальнымаргументом против возможности бесконечного прогресса человечества, асимптотическогоприближе-
106ния его к идеалу вечного индивидуального блаженства. Эта цель достижима, еслипринять идею К.Э.Циолковского о неизбежности выхода человечества в космос.Бесконечный прогресс человечества не за счет окружающей его живой природы, а засчет бесконечной же неживой природы — не только принципиально возможное, но инравственное средство достижения конечной цели человеческой истории. Интересноздесь отметить соответствие между материализмом и религией: в целевую причинудеятельности Творца ни одна религия заботу о неживой природе не включает.
Есть,наконец, и третий аргумент, обосновывающий неизбежность трагического концачеловеческой истории. Его можно назвать теоретико-вероятностным. Причин непредопределенной, а случайной гибели человечества, каждую из которых вотдельности можно избежать, так много, что обойти их все не больше шансов, чемпройти между каплями во время дождя. Причем по мере развития человечества числотаких «капель» увеличивается. К естественным (космические игеологические катастрофы, эпидемии и т.д.) добавляется еще и «горе отума», так обострившее ныне проблему рациональности. Имеется в видувозможность самоуничтожения от чудовищ, порожденных бодрствующим разумом: вядерной войне, в экологической катастрофе, от вырвавшихся из под контроляпродуктов генной инженерии и т.д.
Поэтому поводу можно заметить, что угроза уничтожения продуктами собственнойжизнедеятельности возникает перед человечеством не первый раз. Достаточновспомнить угрозу вырождения от инцеста, возникшую на заре человеческой истории.Спасение было найдено в обратной связи: с помощью религии была разработанажесткая система сексуальных табу, запрещающих инцест, и тоненькая ниточкапотенциально бесконечной человеческой истории потянулась дальше.
Опасностьутонуть в собственных экскрементах, возникшая перед современной цивилизацией, конечно,серьезнее, чем опасность вырождения от промискуитета, составной частью которогобыл инцест. Но ведь и возможности обратной связи несравнимы. Мы наблюдаемсейчас всеобщую мобилизацию интеллектуальных и производственных возможностейчеловечества. Все понимают: под угрозу поставлен не только вечный прогрессчеловечества, но и жизнь ближайших поколений.
Итак,методом рассуждения «от конца к началу» мы выстроили следующуюцепочку. Вечное блаженство каждого человека, навсегда излечивающее его отболезни смерти, — это конечная целевая причина человеческой жизнедеятельности, практическиодинаково понимаемая как религиозным человеком, так и материалистом.Бесконечный земной прогресс человечества — это, с точки зрения материализма, единственноесредство достижения конечной целевой причины и, следовательно, промежуточнаяцелевая причина деятельности и всего человечества, и каждого человека.Рациональность интеллектуальной и практической деятельности современногочеловека — это, с точки зрения материализма, соответствие ее двум целевымпричинам — конечной и промежуточной. Такова, схематически,
107альтернативная религиозной материалистическая концепция целевой причины каккритерия рациональности.
***
Здесьвспоминается оценка, данная американскими экономистами докладу Г.Явлинского«500 дней»: «Программа прекрасна, но если вы не знаете, какимисредствами воплотить ее в жизнь в условиях именно современной России, она нестоит ни цента». Будет ли этот критерий рациональности работать? Может ливечное блаженство людей, отделенных от современного человека десяткамипоколений, стать целевой причиной его деятельности, стимулом, определяющим всеего поведение? Для ответа на этот вопрос нужно произвести «обращениеметода» и рассуждать «от начала к концу».
Возьмемсовременного гедониста, живущего по принципу «после меня — хотьпотоп», признающего одну цель в жизни — собственные удовольствия, достигаемыекратчайшим путем, а в том числе, если удастся сделать безнаказанно, — за счетдругих людей, общества в целом. Знание законов интересует его постольку, посколькупозволяет обходить их. Призыв жить даже не ради счастья будущих поколений, аради блага ближнего своего вызывает у гедониста даже больший прилив раздражения,чем религиозный призыв отказаться от земных благ ради вечного блаженства загробом. «Сейчас и все» — вот его принцип. Именно такого человекаверующие считают единственно возможным и конечным продуктом материализма.«Если бога нет, то все дозволено», — говорит Достоевский. Ноприсмотримся к делу ближе.
Нормальнофункционирующее общество имеет достаточно надежную систему защиты отнравственной готовности гедониста получить удовольствия любой ценой. Обычно егостремление к этим удовольствиям, не сдерживаемое ни кнутом ада, ни пряникомрая,достаточно жестко канализируется вполне «земными» средствами и имеетдва объективных следствия: 1) труд на благо других людей; 2) продление егособственной жизни и его собственные положительные эмоции, которые входят вобщий фонд положительных эмоций человечества и являются сознательнопоставленной целью функционирования общества. Средства, с помощью которыхсовременный человек приближает свою реальную, земную жизнь к идеалу вечногоблаженства, детально проанализированы в современной литературе24. Гедонистостро осознает несопоставимость полученных на их основе результатов с идеалом, иболезнь смерти наваливается на него вновь. «Жизнь, даже самая сладостная ибезмятежная, — говорит С.Л.Франк, — сама по себе не может удовлетворить нас;неотвязный вопрос „зачем? для чего?“ даже в счастье рождает в наснеутолимую тоску»25. Гедонистский образ жизни не удовлетворяет дажегедониста. И в этом автор прав. Но он делает принципиальную методологическуюошибку, когда продолжает: «Жизнь ради самого процесса жизни не____________________ 24 См., напр.: Аргайл М. Психология счастья. М., 1990.
25Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992.
С.173.
108удовлетворяет, а разве только на время усыпляет нас. Неизбежная смерть, равнообрывающая и самую счастливую, и самую неудачную жизнь, делает их одинаковобессмысленными»26. Автор рассуждает здесь в жестких рамках дискретного или,как еще говорят, дуального27 мышления: «все или ничего», «А илине-А», «единица или нуль». В рамках такого мышления гедонизмотбрасывается, если не удовлетворяет абсолютно, и принимается, только еслиабсолютно удовлетворяет. Ни гедонизм, ни эвдемонизм28, ни альтруизм, разрабатываемыеметодами дискретного мышления, не могут обнаружить смысла в реальной, «земной»жизни. Срыв, в том числе и нервный, для человека, рассуждающего в такойпарадигме, весьма вероятен. «В качестве житейской методики, сулящей поменьшей мере суррогат удовлетворения, перед ним открывается возможность бегствав невротическое заболевание, что часто и происходит в юном возрасте. Тот, однако,кто обнаруживает крушение своих попыток достичь счастья в более позднемвозрасте, находит утешение в получении наслаждения от хронической интоксикацииили прибегает к отчаянной попытке восстания, к психозу»29. З.Фрейдусматривает принципиальное сходство между попыткой восстания и религией:«Религии человечества мы также должны отнести к категории такого родамассового безумия»30. Но есть между ними и принципиальная разница. Кредитдоверия, полученный у неофита, религия возвращает за гробом, то есть вне сферы,доступной эмпирической проверке. Большевики же сами торжественно провозгласилипоследний срок возвращения полученного кредита — 1980 год. Попытки нынешних«павлов из савлов» вновь переключить надежды народа с «царствабожьего на земле» на «царство божье за гробом» вполне достойнывнимания З.Фрейда. Реальный выход может быть только один: разработатьальтернативный религиозному материалистический тип рациональности, показать, чтоон действительно является моделью поведения современного человека, знающегосреднюю продолжительность жизни и имеющего мужество сказать себе:
«Этовсе!»
Реальное,а не суррогатное лечение болезни смерти может дать не дискретное, аконтинуальное мышление, образец которого дает современная медицина, борющаясяза каждый день жизни ____________________ 26 Франк С.Л. Духовные основыобщества. С. 173.
27 См.: Леви-Стросс К. Структурная антропология.
М.,1983. С. 118-147; Элиаде М. Космос и история. М., 1987.
С.199-251.
28«Различие между гедонизмом и эвдемонизмом состоит в следующем: согласногедонизму целью поведения служат единичные удовольствия… согласно жеэвдемонизму конечная цель поведения есть счастье как система жизни, в которойсовокупность удовольствий перевешивает страдания»
(ЛосскийН.О. Условия абсолютного добра. М., 1991. С. 26-27.) 29 Фрейд З.Неудовлетворенность культурой // Мир философии. М., 1991. Т. 2. С. 135.
30Там же. С. 132.
109больного. Такое мышление засчитывает любое продвижение к сверхцели вечногоиндивидуального блаженства. С.Л.Франк, выражающий не свою собственную, аобщерелигиозную точку зрения, недооценивает принципиальную для материалиста (ав груди каждого человека две души: душа верующего и душа материалиста)«мелочь»: «сладостная и безмятежная жизнь» не можетудовлетворить наш голод по вечному блаженству полностью, но она ослабляет этотголод, приближает реальную жизнь к идеалу вечного блаженства. Революционеры, кстати,тоже не принимали во внимание эти «мелочи», совокупность которых исоздала современный уровень жизни в развитых странах. Более того, они прямозапрещали своим сторонникам использовать этот метод улучшения жизни людей.История показала, однако, что именно эти микроскопические приростыпродолжительности и качества жизни являются реальным, а не мифическим средствомлечения болезни смерти. Абсолютно голодный человек не способен ни о чем думать.Полуголодный способен оглядеться вокруг и задуматься над новыми способамиудовлетворения голода.
***
Осознаниефакта, что ни гедонистский, ни эвдемонистский образ жизни не излечивает нас отболезни смерти полностью, дискретно мыслящего человека уводит в«срыв» — невротическое заболевание, «хроническуюинтоксикацию», революцию, религию. Континуально мыслящий человекрасчленяет иссушающую его «неутолимую тоску» на составляющие, пытаетсянайти и устранить причину каждой из этих составляющих. На одну из этих причинуказывает известный афоризм Ш.Сент-Бева: «Если к сорока годам дом мужчиныне наполняется голосами детей, он наполняется кошмарами». Среди множествакажущихся экстравагантными определений человека есть и такое: «Человек — этоживотное, любящее своих внуков». Существует реальная связь этогоопределения с определением человека как животного, страдающего болезнью смерти:последнее указывает на болезнь, первое — на средство ее лечения, лечения неабсолютного, но реального. Исчерпав все возможные в рамках гедонизма средстваприближения своей земной жизни к идеалу вечного блаженства, человек выходит зарамки гедонизма и пытается дотянуться до этого идеала руками своих детей ивнуков. Внуки дальше от него, но ближе к цели, именно поэтому он любит ихбольше собственных детей. Этой любви нет у животных. Она — чистое порождениерефлексии. Рождение потомства, являющееся у животного объективным следствиемцепи действующих причин, становится у человека целевой причиной, непротиворечащей действующей, а как бы дублирующей ее в сфере познания.
Мывидим, таким образом, что гедонизм является начальным и самым элементарнымэтапом того развития, которое в рамках материалистического типа рациональностипроходит обычный человек. Болезнь смерти вытесняет его из этого примитивногосостояния и гонит дальше, к бессмертию пока что только в своих потомках, платяза это тем, что на месте «неутолимой тоски» возникает «счастье вдетях».
Ф.М.Достоевскийбыл во многом прав, когда утверждал, что атеизм вечно не про то говорит. Ксожалению, этот упрек обратим. Общепринятое в богословии отождествлениематериалистического понимания цели жизни с гедонистским — это классическийобразец вульгаризации точки зрения оппонента. Могила является конечным пунктомжизни, но не целью жизни. Цель находится за могилой, в жизни детей, внуков.
В«Исповеди» Л.Толстого поразило меня то, что вопрос «зачем? длячего?» писатель распространяет и на рождение собственных детей: ответ навопрос включает в сам вопрос. Конечно, есть люди, для которых «бессмертиев потомках» — жалкая сентиментальная фраза, материалистический суррогатрелигиозной надежды на вечное блаженство; и они «болеют смертью»особенно мучительно. Для большинства же людей продление рода — такое же реальноесредство ослабления болезни смерти, как и гедонистское поведение.
***
Есть,однако, люди, которых именно любовь к потомкам заставляет отказаться от того, чтобыдать им жизнь. Возникает леденящий душу вопрос: а не будут ли они, медленноумирая среди свалки, в которую превратила землю цивилизация, проклинать меня зато, что я дал им жизнь? Человек, которому этот вопрос способен отравить и чистогедонистскую радость, и «радость в детях», ставит перед собой новую, ещеболее высокую цель, ту самую, которая так остро осознается в современных спорахо рациональности: сделать все от него зависящее, чтобы спасти человечество, причемпод спасением понимается не просто гарантия выживания ближайших поколений, абесконечный прогресс человечества, бесконечное приближение его к тому состоянию,которое первоначально осознавалось в экстатических картинах буддийской нирваны,христианскогорая, мусульманской джаны и т.д. Сознание достижимости этой целевойпричины человеческой истории, сознание того, что и он, и общество, членомкоторого он является, делают все для достижения этой цели, является дляматериалиста условием того, что и наслаждение от удовлетворения его личныхпотребностей, и радость от воспитания детей воспринимается им не как пир вовремя чумы, а как показатель соответствия его поведения целевой причине егосуществования и существования всего человечества.
Изсказанного видно, что материалистическое понимание целевой причины человеческойистории начинает работать как критерий рациональности на более позднем этапе, чемрелигиозное. Материалистический критерий рациональности становится внутренниморганизующим принципом поведения человека не только позже религиозного, но и напочве, подготовленной им. «Позитивный отпечаток» с болезни смерти — надеждана собственное блаженство за гробом — поднимает человека над животным. Надеждана бесконечный прогресс человечества, критерием и конечной целью которогоявляется, пользуясь выражением В.С.Соловьева, «перерождение смертного истрадающего человека в бессмертного и блаженного сверхчеловека», поднимаетматериалиста над верующим. Но в
111реальном мире А и не-А не существуют в чистом виде. Вот почему переход отрелигиозного типа рациональности к материалистическому и обратно происходит всознании одного и того же человека.
Подведемитог. Двигаясь «от конца к началу», мы можем установить следующуюцепочку целевых причин, являющихся критерием рациональности для«материалистической души» человека и человечества: 1) абсолютноесчастье («вечное блаженство») каждого индивида; 2) бессмертие ипрогресс человечества как условие асимптотического приближения к этой сверхцеличеловеческой истории; 3) рождение и воспитание детей как условие бессмертия ипрогресса человечества; 4) удовлетворение своих индивидуальных потребностей какусловие продления собственной жизни и собственного развития, без чегонедостижима ни одна из трех названных целей. Осознаются эти целевые причинычеловеческого существования в обратном порядке; причем кнутом, заставляющимделать это, являются страдания, с одной стороны, и наслаждения (в том числе ивысшая форма наслаждения — счастье) — с другой. На каждом их этих четырехэтапов движения к сверхцели возможен срыв — в болезнь, «хроническуюинтоксикацию», в религию, революцию. Гуманное общество должно позаботитьсяо жертвах этого срыва. Но основу его составляют люди, которые не довольствуются«суррогатами наслаждения», а стремятся к настоящему счастью, котороеС.Л.Франк удачно сравнивает со взмахом флажка, фиксирующего на стрельбахпопадание в цель. Начав из-за недостатка культуры с чисто гедонистского образажизни, такой человек очень скоро почувствует эмоциональный голод, и если несорвется в ту или иную форму иллюзорной жизни, попытается насытить этот голодлюбовью к детям и внукам. А когда и на этом этапе его догонит вопрос«зачем? для чего?», внутренняя логика нравственного саморазвитияприведет его в ряды «зеленых», на митинги «ДемократическойРоссии» или куда-либо еще, чтобы удовлетворить свою потребность, о которойи сказать неудобно: служить людям, человечеству. А это значит, чтоматериалистический тип рациональности не только существует в качестве идеи, нои работает в реальной деятельности людей так же, как в их мышлении работаютправила логики и грамматики.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.gumer.info/