«Постиндустриальное общество» — тупиковая ветвь социального развития?
(критика практики тотальной гегемониикапитала и теорий постиндустриализма)
А. В. Бузгалин
Генезиснового типа общества в развитых странах на рубеже XX-XXI веков, называемогосначала постиндустриальным (наиболее модный термин конца 60-х — начала 80-х), азатем информационным (с множеством разновидностей: общество профессионалов, знанийи т.п.) стал почти общепризнанным.
Чертыэтой новой реальности хорошо известны и тиражируются (в разнойпоследовательности и в разных формулировках) в тысячах работ. Напомним основныеиз таких характеристик: превращение производства know how, и особенноинформационных технологий, в ключевой фактор прогресса (экономическогопроцветания, геополитической власти и т.п.); вытеснение индустрии сферой услуг;изменение структуры производства, институциональной системы (в частности, новаяприрода фирм и систем управления), поселений; превращение профессионалов ицентров их «производства» в ключевые параметры развития и т.п.
Исследованияэтих новых реалий в массовом масштабе разворачиваются на Западе на протяжениипоследних 30-40 лет. В нашем Отечестве они были достаточно интенсивны сначала в60-70-е годы (в связи с поисками в области природы коммунистического труда,свободного всестороннего развития личности, культуры, НТР), а затем в последниегоды в связи с возрождением идей славянофильства или как реакция на многочисленныезападные работы [1].
Пожалуй,наиболее ярко доминирующая позиция современных западных исследователей отраженав серии масштабных работ В.Иноземцева. Начиная с марксистских тезизов о будущемобществе как лежащем «по ту сторону собственно материальногопроизводства», пост-экономической формации и потому преодолевающем рынок,эксплуатацию и частную собственность [2] (но «забывая» при этом хотьсколько-нибудь подробно проанализировать роль тех авторов, на работах и лекцияхкоторых он вырос и откуда он собственно почерпнул эти идеи), В.Иноземцев,заслуженно превратившийся в 30 лет в одного из ведущих российских авторитетов вобласти постиндустриальных исследований, далее уходит весьма далеко отмарксизма. Ключевыми в его концепции (чем дальше — тем больше) становятся нестолько названные выше тезисы (где он предложил ряд действительно творческихгипотез, показывающих пути снятия стоимостных и эксплуататорских отношений помере развития творческого содержания деятельности), сколько объективистская апологияпроисходящих в первом мире изменений в области технологий, экономической исоциальной организации.
Поскольку,к сожалению, большая часть наших читателей не имеет (в том числе, в силуобъективных обстоятельств) доступа к современным западным источникам, постолькуисследования В. Иноземцева (содержательные, включающие массу отсылок кзарубежным источникам и к тому же изданные шикарно и относительно большимитиражами) стали заслуженно популярными и тем более заслуживающими критики [3].
Нижеавтор будет обращаться преимущественно к критике в адрес зарубежныхисследователей, но при этом невольно мне придется полемизировать и с упомянутымвыше автором (во всяком случае, в той мере, в какой он некритически используетвыводы своих западных коллег). Где именно я задеваю В. Иноземцева, легкодогадается и он сам, и знакомый с этим кругом работ читатель. Я же воздержусьот ссылок: задача науки — критика в первую очередь теорий, а не теоретиков.1.Если теория не подтверждается практикой, то тем хуже для практики (вместопредисловия)
Преждечем пояснить вынесенный в заглавие подраздела известный парадокс, замечуследующее.
Критикатеорий постиндустриального общества (но, что характерно, не практикипостиндустриального развития стран первого мира — она воспринимается почтивсегда как единственно возможная), как правило, идет по двум линиям.
Первая:масштабы распространения и, главное, роль процессов развития нового качествасоциума сильно преувеличены. Бум информационных технологий, резкое возрастаниероли элиты профессионалов в жизни общества и т.п. характерны лишь для«золотого миллиарда», но даже там радикальных, качественных измененийв природе рыночной буржуазной экономики, гражданского общества и homoeconomicus не происходит и потому основные постулаты прежней экономической,социальной, политической и т.д. теории остаются актуальными.
Какследствие развивается и вторая линия критики: пережив в период«перестройки» (особенно это было характерно длятеоретиков-«горбачевцев») краткосрочную эйфорию по поводу новых импульсовдля «социализма будущего» в связи с постиндустриальными тенденциями,критики нынешней системы слева довольно быстро впали в пессимизм, убедившись,что на практике рост информационных технологий ведет к прямо противоположнымпроцессам: упрочению транснациональных корпораций и рынка в экономике, правых — в политике и идеологии.
Этотвялый пессимизм дополнил господствующую смену настроений, когда фукуямовскийтезис о «конце истории» и всеобщей победе либерализма был вытесненхантингтоновским пророчеством предстоящих столкновений цивилизаций. Такукрепился постмодернистский взгляд на рассматриваемые нами процессы: практикапоказывает, что прогресс информационного общества (общества профессионалов)есть реальность; она может дать и дает определенные преимущества определенным«экторам» и может принести и приносит проблемы другим; онаописывается принципиально разнообразно в рамках разных парадигм, а«метатеоретическое» определение этих процессов невозможно, да иненужно (что вроде бы выглядит очевидным для всякого, кто принимает методологиюпостмодернизма).
Вотличие от этих подходов автор предлагает подвергнуть критике не только теорию,но и практику протекания постиндустриальных процессов.
Напомню(а всякое новое есть хорошо забытое старое), что теоретическая критика практикибыла и остается неотъемлемой частью и мощным предвестником грядущих измененийсоциальной жизни: качественные изменения социумов не происходил в историипоследних столетий — от Ренессанса и Просвещения до перестройки — безпредшествующего теоретико-культурного ниспровержения основ их существования какэкономически, социально, политически, нравственно регрессивных. Именно такрасценивали феодальный абсолютизм Просвещение, монархию Романовых — российскаяинтеллигенция, «реальный социализм» — диссидентство. (При этом,однако, полезно не забывать, что не всякая теоретико-культурная критикадействительности приводила к ее позитивному изменению: благими намерениямиможет быть устлана и дорога в ад [4].)
Представимсебя на месте человека с ренессансным мировоззрением, который в России XVI в.встал бы перед задачей оценки природы и будущего существовавшего тогда в нашейстране строя. Пожалуй, он должен был бы сказать: да, практика нашего векапоказывает, что в подавляющем большинстве крупнейших держав укрепляютсямонархия, сословное неравенство, а у меня на Родине — еще и чудовищноекрепостничество. Тем хуже для практики: углубляющееся общественное разделениетруда, мануфактуры, интенсивное сельское хозяйство могут и должны развиватьсяне так, как во Франции или Испании («1-м мире» той эпохи), служа непроизводству предметов роскоши (непроизводительному, «фиктивному»богатству позднего феодализма) и умножению служилого дворянства(«профессионалов» той эпохи), а иным целям...
Конечно,нам сейчас, с позиций будущего, легко судить: большинство ныне согласится стем, что рынок прогрессивнее натурального хозяйства, «социальноепартнерство» — рабства и крепостничества, демократия и гарантии правчеловека — абсолютизма и инквизиции. А 300-400 лет назад Томас Мор и ЭразмРоттердамский, Джордано Бруно и Галилео Галилей были всего лишь наивнымиромантиками, подвергавшими теоретической (и, добавлю, нравственной) критике миробъективной реальности, «доказывавшей», что власть дворянства идиктат Церкви были, есть и будут во веки веков. Аминь.
Выдвигаягипотезу — мир (и в особенности — «первый») прогрессирующими темпауходит с «магистральной дороги социального прогресса» и переходит натупиковую ветку, — автор поневоле присоединяется (пока или, точнее, вновь) ксонму романтиков, которые (опять же пока) могут лишь сформулировать (опираясьна своих великих предшественников — от К. Маркса до Ж.-П. Сартра и Э. Фромма)критерий оного прогресса — мера свободного всестороннего развития человека вассоциированной творческой деятельности в диалоге с природой — и краткосистематизировать некоторые аргументы в пользу своей гипотезы.
Сутьэтих аргументов состоит в следующем. Постиндустриальные технологии,доминирование творческой деятельности, новых «ресурсов»(неограниченно-открытых для «потребления» знаний, феноменов культуры)мотивов и ценностей (прежде всего связанных с самореализацией человека вдеятельности-общении, ростом свободного времени как времени гармоничногоразвития человека) — все это проявления «заката» эпохи доминированияматериального производства, общественной экономической формации.
Этотпроцесс уже начался в мире, хотя и идет крайне неравномерно. Более того, онознаменовался новым этапом в развитии буржуазной общественной системы, которыйя бы назвал глобальной гегемонией корпоративного капитала [5].
Этоименно гегемония — целостная, тотальная власть капитала как единойэкономической, социальной, политической и духовной силы; это власть именнокапитала, персонифицированного прежде всего узким кругом глобальных игроков(ТНК, МВФ, МБ, ВТО и т.д.), сращенных с национально-государственными элитамистран «большой семерки» (прежде всего — США), и это власть капитала,охватывающая весь мир.
Ееслагаемые в принципе хорошо известны.
Глобальнаявласть капитала предполагает, во-первых, тотальный, проникающий во все порыжизни человека, рынок. Причем это не рынок свободно конкурирующихатомизированных предприятий, а тотальный рынок как пространство борьбыгигантских сетей, центрами которых являются ТНК. Мы все — работники, потребители,жители — становимся полурабами этих борющихся между собой пауков и их паутин,превращаясь в клиентов «Макдональдсов», «поколение пепси» ив целом — в мещан-потребителей.
Во-вторых,гегемония капитала ныне — это преимущественно власть виртуального фиктивногофинансового капитала, «живущего» в компьютерных сетях. В миреобразовался виртуальный, «черный ящик», состоящий из гигантских (всотни миллиардов долларов) финансовых пузырей, надувшихся за счет какспекуляций в 1-м мире, так и долгов, «асфальтирования» и т.п. формфинансового подавления стран 2-го и 3-го миров.
В-третьих,глобальная гегемония капитала ныне предполагает не просто подчинение наемныхрабочих через куплю-продажу рабочей силы, но и целостное подчинение личностиработника. Творческий потенциал, талант, образование — вся жизньчеловека-профессионала присваивается современной корпорацией в 1-м мире;полукрепостнические методы эксплуатации, запирающие работников в геттоотсталости, все более распространяются не только в 3-м, но и во 2-м мирах.
В-четвертых,общеизвестна система методов монополизации 1-м миром ключевых ресурсов развития- know how, высококачественной рабочей силы и т.п. — при поглощении подавляющейчасти природных ресурсов и экспорте грязных технологий, социальной «грязи»в 3-й и 2-й миры.
В-пятых,это глобальное политическое и идеологическое манипулирование, информационное икультурное давление.
Таковочень краткий перечень основных каналов тотальной гегемонии корпоративногокапитала.
Послеэтого затянувшегося предисловия позволю себе сформулировать гипотезы,указывающие лишь три основных направления критики практики развитияnoстиндустриальных тенденций в странах «золотого миллиарда »,частично воспользовавшись для этого переработанными фрагментами из моей книги«По ту сторону царства необходимости»(М.,1998).
2. Тупики царства необходимости
Гипотеза1: перепроизводство фиктивных благ выступает как субститут развития креатосферы
Многочисленныданные и факты, свидетельствующие о перемещении центра тяжести в сферезанятости из индустрии в область сервиса, а в деловой активности — изматериального производства в сферы финансовых и иных трансакций общеизвестны.Несколько менее, но все же достаточно широко распространена идея yгрозыглобального кризиса «финансовых пузырей» (Парето) какгиперреализованного фантома (наподобие угрозы применения оружия массовогоуничтожения). Не менее известно и то, что это разбухание фиктивного финансовогокапитала сопряжено и с ростом искусственно раздутой рекламы и переразвитойторговли (ориентированных не на обслуживание, а на подчинение потребителя иподталкивающих его к росту престижного — и в этом смысле тоже фиктивного — потребления), бюрократического (т.е. работающего прежде всего навоспроизводство «бюро» — аппарата) управления всех уровней, массовойкультуры (не развивающей, но разрушающей творческий потенциал человека) и т.п.
Обобщаяэти процессы, мы можем сказать: в мире образовался и растет превратный(фиктивный) сектор — сфера, где не создаются ни утилитарные материальные, никультурные ценности, где преимущественно производятся и воспроизводятсяфиктивные блага, предназначение которых — обслуживание трансакций,трансформаций одних превращенных форм в другие. Именно этот сектор поглощаетогромные, высвобожденные прогрессом материального производства в конце ХХ в.ресурсы.
Здесьпроисходит как бы «удвоение превращения»: центром общественныхсвязей, центром притяжения ресурсов, получения доходов и т.д. становится дажене материальное производство в форме рынка, но деятельность по обслуживанию иопосредованию собственно рыночных отношений (точнее, трансакций) междуразличными институтами.
Междупроизводством, носящим материальный характер, и утилитарным потреблением встаетогромный опосредующий их жизнь массив фиктивного капитала, бюрократизма, массовойкультуры и т.п. Деятельность в этой сфере как наиболее престижная, наиболееактивно растущая в нынешней общественной системе, не может не притягивать ксебе наиболее творческих, способных, обладающих новаторским потенциалом людей.Соответственно, именно она становится важнейшей сферой приложения новейшихтехнологий (прежде всего информационных), здесь сосредоточивается основнойтворческий и новаторский потенциал человечества [6].
Мирв целом оказывается лицом к лицу с известным парадоксом: растущий объемпроизводства материальных благ (причем растущий все более благодаря«человеческому капиталу») оборачивается не столько социальнымпрогрессом, сколько разбуханием превратного сектора. Наряду с этим идут ипроцессы нелинейного, но в целом прогрессирующего, нарастания социальнойполяризации вкупе с обострением глобальных проблем (о последних ниже), а чтокасается роста социальной поляризации, то он происходит не только в глобальноммасштабе, но и в первом мире, где в последнее время обозначилась тенденциявыделения «корпоративной номенклатуры» элиты«профессионалов», что в перспективе приведет к превращениюглобального мира в общество «одной десятой».
Этопроизводство и перераспределение фиктивных благ (социальных фантомов, которыемогут быть с философской точки зрения квалифицированны как превращенные формыотчужденного труда и социальных отношений).
Вотпочему ключевой проблемой прогресса человеческого сообщества (а критерий этогопрогресса мы выше уже сформулировали) в XXI в. становится освобождение творческойдеятельности от форм, которые ей навязываются в превратном секторе,выдавливание этого сектора и использование высвобождаемых ресурсов дляпрогресса креатосферы — мира культуры, общедоступной творческой деятельности и,соответственно, сфер, в которых создаются культурные ценности, идет процессформирования, воспитания, обучения и развития человека как свободной,всесторонне развивающейся личности.
Такойвзгляд на структурные изменения в общественной жизни позволяет показать, чторазвитие постиндустриальных тенденций в условиях современного корпоративногокапитализма происходит в превращенных формах. Наиболее типичным для обозначенияэтих изменений является использование таких понятий, как «обществоуслуг», «информационное» (или, преимущественно в 60-70-егоды,«постиндустриальное») общество.
Вовсех случаях использования этих названий фиксируются действительные, реальные,объективные тенденции вытеснения индустриальных технологий и, шире,материального производства. При этом, однако, некритически, позитивистскиотражается процесс создания субститутов, которые как бы «переносят»превращенные формы мира экономической необходимости (эти формы были названывыше) в то свободное пространство, которое могло бы быть занято креатосферой.
Всвязи с анализом превращенных форм структурных сдвигов, порождаемых генезисомцарства свободы, особо важно прокомментировать уже упоминавшуюся теорию«общества услуг». Она как раз фиксирует активное и все убыстряющеесяразвитие субститутов креатосферы в сфере услуг, куда включаются все те отрасли,где не создается материальный продукт и не обеспечивается свободноевсестороннее развитие человека, т.е. прежде всего именно отрасли превратногосектора. В то же время в сферу услуг включается и обслуживаниежизнедеятельности человека (сюда входит, с одной стороны, удовлетворениеискусственно создаваемых утилитарных потребностей, а с другой- частькреатосферы: медицина, образование, наука, рекреация человека и природы, т.е.особая часть сферы услуг, которая выходит за пределы ее превращенных форм) ит.д.
Концепция«общества услуг» может быть в целом охарактеризована как отражениепроцесса замещения своего рода «свободного места» (котороеобразовалось вследствие резкого сокращения в развитых странах материальногопроизводства) «превратным» сектором, лишь частично обеспечиваяразвитие Человека, да и то преимущественно в отчужденных формах [7].
Еслипредставить данную теоретическую модель в форме соответствующей таблицы(которую мы здесь не будем приводить [8]), то это дает возможность показать(доказательством модель, естественно, служить не может), что за понятиями«сфера услуг» и «материальное производство» скрываетсякрайне неоднородная совокупность сфер. Если в качестве критерия прогрессивностиструктуры общественной деятельности принять меру продвижения от материальногопроизводства к креатосфере, да еще и с учетом формирования такой превращеннойформы этого процесса как «превратный» (фиктивный) сектор, то весьмасомнительными окажутся многие принятые ныне тезисы.
Во-вторых,окажется, что критерий «постиндустриальности» как неявно применяемаямера развитости обществ (в частности, один из критериев «отрыва»первого мира от остальных) по меньшей мере недостаточен, ибо не учитываеттакого важнейшего параметра, как сфера (а значит- мотивы, цели и социальные,экологические, гуманитарные результаты) использования этих технологий.
Во-вторых,по существу неправомерным окажется типичное для многих авторов сближение (а тои прямое отождествление) постиндустриального сектора и сферы услуг. Последняя включаетогромный пласт доиндустриальных и индустриальных видов деятельности. Крометого, нельзя забывать и о том, что в отраслях материального производства(промышленность, транспорт и т.п.) ныне весьма развиты постиндустриальныетехнологии.
В-третьих,наиболее важными с точки зрения прогресса (экономического, социального,гуманитарного) окажутся не те отрасли, где максимально используютсяинформационные и иные высокие технологии, а те, где в наибольшей степениобеспечивается простор для ростков креатосферы (названные два критерия лишьчастично совпадают), а не «превратного» сектора, т.е. общедоступногообразования и воспитания (прежде всего в детских садах и школах),здравоохранения, подлинных науки и культуры, а не финансовых спекуляций, маркетинга,массовой культуры и бюрократического управления.
Переченьследствий несложно продолжить, но главное для нас сейчас в том, что все ониобусловлены не группировкой, примененной в таблице (которая, еще раз повторю,служит всего лишь иллюстрацией), а обосновывавшейся выше гипотезой. Она же,напомню, показывает, что именно креатосфера, а не сонм многократноупоминавшихся выше превращенных форм, есть прогрессивный наследник развитияматериального производства [9].
Всвою очередь превращение креатосферы в социальную основу прогресса обусловит(1) качественные изменения в самом материальном производстве, сделав его«слугой» мира сотворчества; (2) превращение пространства и времениформирования творческого потенциала личности и создания культурных ценностей в основныесферы жизнедеятельности всех членов общества; (3) развертывание социальноготворчества как общедоступной (всеобщей) общественной формы развитиякреатосферы; (4) выдавливание «превратного» сектора и выход из тупика«общества услуг».
Взаключение этого подраздела подчеркну: рождение креатосферы, вытеснениесобственно материального производства — это процессы, которые только начались всовременном мире. Мы отслеживаем лишь первые шаги, которые неизбежно связаны споявлением достаточно уродливых, иногда мутантных форм, и сегодня мы можем лишьс большим трудом продираться через эти довольно уродливые обличия новыхфеноменов, их превращенные формы, пытаясь вычленить их зародыш, понять ихдействительное существо.
Болеетого, рождение креатосферы происходит сейчас крайне неравномерно, и мы можемфиксировать в ряде случаев лишь необходимость ее появления.
Нов любом случае существенно, что сегодня без изменения парадигмы общественногоразвития и практического акцента на этих качественно новых сферах невозможнорешение целого ряда глобальных проблем прогресса культуры (Человека и природы)как основы повышения производительности материального производства. Вчастности, невозможно решение проблем выхода на пути приоритетного развитиямассовой творческой деятельности в странах второго и третьего мира [10].
Итак,господствующая ныне модель постиндустриального развития, использующаявысвобожденные высокими технологиями ресурсы для разбухания превратногосектора, генерирует собственные пределы, обостряя глобальные проблемы (об этомниже), отчуждая большинство от возможности участия в сотворчестве (и тем самымлишая себя ключевых ресурсов прогресса постиндустриального мира) и создавая (влице материально и культурно деградирующего большинства) предел собственномуразвитию.
Тетеории постиндустриального (информационного etc.) общества, что лишьконстатируют эти процессы, не ставя даже вопрос о возможности и необходимостиальтернативы, по сути, оказываются не чем иным, как апологетикой тойгосподствующей социальной силы (а что это, как не глобальный капитал?), котораяобеспечивает именно такую модель. И в этом нет ничего нового: объективизм,деградирующий в некритичность и безальтернативность, всегда оборачиваетсяапологетикой, в чем мы не раз убеждались и на собственном опыте — опыте «mainstream»советского обществознания.
* * *
Социально-экономическаятупиковость нынешней общественной модели утилизации прогресса, приведшего квозможности скачка «по ту сторону собственно материальногопроизводства», могла бы (и должна была бы) быть дополненасоциально-политической. Но здесь автор оставляет поле для своих коллег, ужепоказавших парадоксальную ситуацию, когда субститутом развития демократии (т.е.буквально — народовластия) в последние десятилетия стал прогресс политическихтехнологий, т.е. механизмов манипулирования, трансформации человека из субъектадеятельности, принятия решений в пассивный объект, винтик технологическогопроцесса [11].
Мнебы хотелось обратить внимание на социокультурную сторону проблемы.
Гипотеза2: экспансия массовой культуры и «общества профессионалов» выступаеткак субститут свободного гармоничного развития личности
Начну,как всегда, с парадокса. Последние десятилетия уходящего векапродемонстрировали взаимоусугубление двух процессов: роста профессиональной(технологической) сложности создания «культурных проектов» идеградации их человеческого смысла и ценности. Типичный пример — индустриявидеоклипов (я уже не говорю о рекламе), когда сотни тысяч долларов и несколькодесятков (сотен?) человеко-дней труда настоящих профессионалов затрачивается нато, чтобы создать очередную порцию «шоу-гашиша».
Дело,конечно же, не в видеоклипах и т.п. Дело в широко известном феномене, которыйна философском языке может быть выражен так: мир, наконец-то обретающийматериальные возможности включения большинства (в перспективе -всех) впространство и время подлинной культуры, со-творчества во всем его многообразии(от воспитателя детсада до академика), движется в тупик культурно-творческойдеградации большинства и профессиональной специализации меньшинства.Социокультурная поляризация (при творчески-гуманистической деградации обоихполюсов) становится продуктом и импульсом нынешней модели социального развития.
Постиндустриальныймир высоких технологий выбирает дорогу, все более ведущую в сторону отгуманистического идеала открытого общедоступного диалога полифонированияличностей-субъектов(М. Бахтин) и все более вступает на путь манипулированияобъектами массовой культуры при помощи технологов-профессионалов. (При этомпоследние также оказываются способны лишь к технологической кооперации, но не кдиалогу со-творцов.)
Преждечем раскрыть этот тезис, поясним понятие творчества (автор в данном случаепродолжает традицию Г. Батищева, М. Бахтина, В. Библера, Э. Ильенкова). Будучидиалогом, субъект-субъектным отношением, оно не может не быть и процессомсаморазвития и самореализации его участников. Диалектическое, противоречивоеединство творчества как процесса деятельности, создающего предметный миркультуры, и субъект-субъектного отношения, диалога, в котором осуществляетсясаморазвитие личности, составляет сущность творческой деятельности-отношения[12].
Вэтом смысле мы можем сказать: движение к обществу, лежащему «по тусторону» общественной экономической формации (царству свободы), знаменуетсяпереходом к доминированию творческого содержания деятельности в отличие отрепродуктивного труда.
Отчастианалогией такой трансформации может быть переход, который в свое времясовершался от аграрного труда к индустриальному. Хорошо известно, что вплоть доконца XIX в. на большей части земного шара доминирующим был аграрный труд(преимущественно ручной, подчиненный биологическому природному циклу изависящий, главным образом, от внешних природных параметров). Индустриализацияпривела к тому, что сегодня в развитых странах лишь 3% населения занятособственно аграрной деятельностью, да и сама она во многом носит индустриальныйхарактер, осуществляется при помощи машин, а ее зависимость от природных,биологических параметров существенно снижена. Именно в результате резкогосокращения аграрного труда и развития индустрии развитые страны смогли решитьпроблему устойчивого и достаточного производства сельскохозяйственныхпродуктов.
Используяэту параллель, можно предположить, что именно прогресс творческой деятельностипо созиданию культурных ценностей позволит решить проблему оптимального(достаточного для удовлетворения рациональных утилитарных потребностей)производства материальных благ.
Здесь,на мой взгляд, уместна аналогия между «производством» творческойличности как главным «средством производства» креатосферы и прогрессапостиндустриального общества, с одной стороны, и производством средствпроизводства как главным фактором прогресса индустриального общества. Впоследнем, напомним, именно увеличение индустриального потенциала являетсяглавным технико-производственным орудием роста общественного богатства.
Темсамым образование и воспитание становятся своего рода «первымподразделением» общественной деятельности в рамках мира культуры.
Последниепри этом должны быть не отраслями производства знающего специалиста,формирования рабочей силы для той или иной репродуктивной деятельности, пустьдаже высокой квалификации. Образование и воспитание станут «первымподразделением» креатосферы в той мере, в какой обеспечат формированиечеловека, обладающего творческими способностями. Они должны содействоватьформированию человека, способного увидеть проблемы, противоречия этого мира,способного распредметить его, способного найти новые комбинации известныхэлементов и своей деятельностью создать недостающие элементы для того, чтобыинсайт, творческое озарение породило новую культурную деятельность [13].
Соответственно,деятельность по созиданию предметного мира культуры, будь то активностьинженера, ученого или художника, становится своего рода аналогом «второгоподразделения», созданием непосредственных предметов, которые непотребляются, а распредмечиваются в культурном диалоге.
Спецификойтворческой деятельности, однако, является не столько разделенность, сколько синкретичнаясращенность, слитность этих двух «подразделений», ибо, как ужеговорилось, творчество есть деятельность, в которой одновременно развивается еесубъект и создается культурная ценность. Эта двойственность есть атрибуттворческой деятельности.
Короткораскрытая выше позиция автора, очевидно, существенно отлична от господствующихныне представлений о творческой деятельности. Подобно тому, как превращеннойформой культурных ценностей стало производство, распространение и использованиеинформации-товара, так и превращенными формами творческой деятельности стали«производство» профессионалов и развитие информационных (прежде всегокомпьютерных) технологий, как главных средств жизнедеятельности такогообщества. Но и то, и другое — всего лишь превращенные формы, характерные длясовременного мира: сохраняющееся господство материального производства,отчуждение пытаются «перевести» творческую деятельность и еекомпоненты в плоскость традиционного производства материальных благ ипотребления.
Такойподход позволяет интерпретировать и теории «общества профессионалов»,«революции знаний» и т.п. как характеристики примерно одного и тогоже процесса: во всех этих случаях речь идет о том, что информация ипрофессионализм стали своего рода субститутами мира культуры и творческогопотенциала человека.
Это«переворачивание» не случайно: информация и информационные технологии(в отличие от культурных ценностей) могут быть использованы в процессематериального производства и утилитарного потребления (и, соответственно, статьобъектом частной собственности, купли-продажи и т.п.). Соответственно,«революция знаний» и т.п. становятся подходящими «именами»для превращенных социально-экономических форм, механизмов утилизации растущеготворческого потенциала человечества, используемого преимущественно дляпрогресса материального производства. На самом деле в современном мире ониподчинены еще более далекой от креатосферы цели — прогрессу капитала, посколькуныне для всего этого необходимы утилизация знаний, рост профессионализма,постоянное повышение производительности труда.
Темсамым формирование профессионала, его деятельность, потребление им массовойкультуры или узко профессиональных знаний становятся слагаемыми единогопроцесса функционирования псевдокультуры, псевдовоспитания и псевдообучения,точнее культуры, воспитания и обучения в превращенных формах, характерных длясовременного информационного общества или общества профессионалов.
Приэтом было бы по меньшей мере неточным лишь критически воспринимать прогресспрофессионализма. В той мере, в какой сохраняется разделение труда и, уже,господство корпоративных (прежде всего капиталистических) структур, — в этоймере именно деятельность профессионалов была и остается основой стабильности ипрогресса материального производства. Весь вопрос, однако, в том, скольпрогрессивны и перспективны разделение труда и другие атрибуты современногомира отчуждения, равно как и сам этот мир в целом.
Итак,нынешняя модель эволюции культуры (понимаемой в данном случае как сферачеловеческой жизнедеятельности, включающая образование, науку, искусство ит.п.), являясь реакцией на действительно объективную тенденцию «скачка поту сторону материального производства», порождает результат, прямопротивоположный свободному, гармоничному развитию личности в процесседеятельности, сотворчества, т.е. тому, что в теорияхМаркса-Сартра-Фромма-Ильенкова принято было считать вектором прогресса.Нынешняя модель порождает нечто качественно отличное от этого вектора — ростразделения труда, обостряющийся профессионализм меньшинства (а вместе с тем — кастовую замкнутость этого слоя) при культурно-творческой деградациибольшинства. И именно эту тенденцию «элитизма» при деградации и«элиты», и «масс» большинство теоретиков общества профессионаловнекритически (я бы сказал и жестче — апологетически) не просто констатируют, нои подспудно одобряют, несомненно проча себе место в среде новой«элиты».
* * *
Развертываниетупиковых (как я постарался кратко показать выше) тенденций утилизациидостижений постиндустриальных технологий в материальном и духовномпроизводстве, порожденных гегемонией корпоративного капитала, резюмируется, вконечном итоге, в совокупности глобальных проблем (угроз).
Гипотеза3: система глобальных угроз человечеству является свидетельством тупиковостисуществующей модели постиндустриального развития
Предложеннаявыше гипотеза «заката» общественной экономической формации позволяетсформулировать простейшее представление о сущности глобальных проблем: ониявляются отражением системных противоречий «царства необходимости»,обостряющихся в период подрыва его собственных основ, когда доминированиематериального производства и отчужденных социально-экономических формпоследнего становится тормозом общественного прогресса. Человечество подошловплотную к необходимости свободного гармоничного развития человека в диалоге сприродой, но не может реализовать этот социально-экологический императиввследствие сохраняющихся отношений глобальной гегемонии капитала.
Этагипотеза позволяет нащупать и некий принцип систематизации того, что принятоназывать глобальными проблемами. На основе сказанного в предшествующих частяхисходным принципом такой систематизации может стать структура «царстванеобходимости» на этапе его самоотрицания — этапе тотальной гегемониикорпоративного капитала ,
Этотподход позволяет выделить три уровня глобальных проблем:
материально-техническийуровень, связанный с трансформацией материального производства и угрозойразвитию человека и природы;
уровеньсоциально-экономических отношений, где нарастание отчуждения становится угрозойсоциуму;
уровенькачественных изменений в духовной жизни, где формируются мощные препятствия напути возникновения креатосферы.
Напервом уровне господствующие ныне виды индустриальных и зарождающиесяпревращенные формы постиндустриальных технологий порождают угрозы двумфундаментальным основам существования Земли как ноосферы — природе и человеку.Это угрозы техногенных планетарных катастроф, разрушения биосферы и истощенияресурсов, а также дегуманизации и перенаселения, и они утверждают негативнымобразом глобальное единство человеческого сообщества.
Порожденная«поздним» капитализмом траектория генезиса постиндустриальных,информационных технологий оказалась антиприродной, ведущей, как мы показаливыше, к прогрессу превратного сектора, поглощающего еще больше, чеминдустриальное производство, природных и человеческих ресурсов и непроизводящего ничего, кроме гигантской (превосходящей в денежном исчислении всематериальное производство) паразитической посреднической сферы (финансовыйрынок) или механизмов разрушения жизни в прямых (ВПК) или косвенных (массоваякультура) формах.
Антигуманностьнынешнего типа материального производства состоит в том, что и господствующиетехнологии внутри материального производства, и превратные формы развитиятенденций, лежащих «по ту сторону» материального производства (вчастности прогресс массовой культуры, узкого профессионализма и т.п., а некреатосферы), порождают иррациональные формы развития человека. Среда не-отчужденногообщения вытесняется, с одной стороны, разъединяющими человека индустриальнымитехнологиями, с другой стороны — превращенными формами развитияпостиндустриальных технологических систем.
Крометого, в странах третьего мира развитие примитивных индустриальных технологий(позволяющих несколько сократить уровень детской смертности, смертности отголода и болезней и т.п.) при господстве варварских форм гегемонии капитала исохранении добуржуазных форм отчуждения (не позволяющих перейти к сознательнорегулируемому гражданами воспроизводству населения) приводит кнеконтролируемому росту населения. Последний, в свою очередь, вызывает целуюсистему более частных по содержанию, но общепланетарных по охвату проблем:
общейдеградации человечества вследствие его численного роста за счет наиболееотсталых социально-этнических групп;
обострениягеополитических конфликтов вследствие перенаселения в странах третьего мира инеконтролируемой миграции;
новыхимпульсов проблемы истощения ресурсов и т.п.
Второй- социально-экономический — уровень глобальных проблем, порождаемых«закатом», самоотрицанием системы материальных социальных отношений,основанных на отчуждении, может быть выделен, исходя из сформулированной вышегипотезы: во второй половине XX в. сложилась всемирная гегемония корпоративногокапитала. Она является продуктом глобальных производительных сил, выражает вантагонистической социально-экономической форме материальную, объективнуюнеобходимость действительного единства и интеграции, конкретной всеобщностичеловечества. Между темвсемирная гегемония корпоративного капитала порождаетасоциальную модель эволюции, ибо (1) приводит к стихийности протеканияглобальных процессов, отсутствию субъекта, способного целенаправленно разрешитьглобальные проблемы; (2) тормозит генезис креатосферы, используя ресурсы дляроста в узких рамках превратного сектора и (3) порождает «геттоотсталости» и общество потребления, что составляет важнейшие глобальныесоциально-экономические проблемы, человечества.
Темсамым, во-первых, складывается парадоксальная ситуация, когда ни корпоративныйкапитал и его номенклатура, ни превращаемые им в мещан-конформистов работники,потребители, клиенты — не могут решить задачи преодоления той сложной системыотчуждения, которая порождена самими этими силами, не могут стать субъектомрешения глобальных проблем.
Следовательно,глобальной угрозой человечеству становится противодействие со стороны капиталаформированию единой планетарной силы, способной противостоять нарастаниюотчуждения.
Во-вторых,в отношениях соединения работника со средствами производства система тотальногоподчинения труда капиталу приводит к тому, что в обществе не складывается вмассовых масштабах работник, способный к неотчужденному творческому труду.Подчеркну — именно в массовых масштабах и в неотчужденном виде; о наличиивесьма ограниченных по масштабам тенденций развития превращенных форм процессагенезиса такого типа работников — «профессионалов»- уже говорилось.Говорилось и о «вымывании» на периферию, в «низы»социально-экономической жизни работников массовых творческих профессии-учителя,воспитатели и т.п., — хотя именно они (исходя из законов генезиса креатосферы)должны составлять главную силу прогресса человечества в III тысячелетии, должныбыли бы быть подняты «на недосягаемую высоту» [14].
В-третьих,гегемония корпоративного капитала порождает сложное противоречиевоспроизводства социально-экономических отношений капитала эпохи«заката» экономической общественной формации (оно тесно переплетено ссоциопространственным процессом глобализации, описанным выше).
Наодном полюсе этого глобального противоречия воспроизводства — социопространственные и социовременные анклавы, являющиеся «родиной»корпоративного капитала и развивающиеся по специфическим законамфункционирования субъектов гегемонии. Именно эти анклавы (а к ним относятся невсе жители, не все институты развитых стран и не во все периоды их эволюции)потребляют непропорционально большое количество природных иинтеллектуально-творческих ресурсов человечества и монополизируют достиженияпрогресса. Они же оказываются родиной наиболее мощных институтов насилия, атакже концентрируют в своих руках и монополизируют информацию и массовуюкультуру, становясь центрами информационного империализма, устойчивогоидеолого-политического контроля и воздействия на человечество.
Другойполюс описываемого выше противоречия — «периферия» корпоративногокапитала, те анклавы социального пространства и времени, которые сосредоточенысейчас главным образом в развивающихся странах и, отчасти, в странах бывшей«мировой социалистической системы», а также в многочисленных анклавахнищеты в развитых странах (особенно в мегаполисах). Здесь концентрируются ивоспроизводятся прямо противоположные экономические и социальные качества.
Вэтих социопространственных и социовременных «болотах» консервируютсяи расширенно воспроизводятся все основные факторы отсталости: (1) старые,грязные технологии; (2) низкий уровень образования и отсутствие стимулов к егополучению у широких слоев населения, «запирающие» эти социумы вболоте отсталости; (3) господство наиболее патриархальных и консервативныхсоциально-экономических, политических и культурных форм (которые, с однойстороны, порождаются первыми двумя факторами, а с другой — воспроизводят их);(4) как следствие и причина воспроизводства факторов (1)-(3) эти«болота» превращаются в «гетто нищеты», как материальной,так и культурной (одной из наиболее чудовищных характеристик этих геттоявляется глобальная проблема бедности), а также (5) разрушающей природу«грязи».
Такскладывается сложное, глобальное противоречие не просто между центром ипериферией, но между «родиной» и «периферией» гегемониикорпоративного капитала, наследующее противоречия колониализма инеоколониализма и поднимающее их на новую ступень. Так развертываетсяантагонизм мира, утилизирующего в превращенных формах достиженияпозднеиндустриального и возникающего постиндустриального общества, и мира,обреченного быть своего рода «гетто» технологической,социально-экономической и т.п. «грязи» капитализма [15]. (Существеннопри этом, подчеркну еще раз, что оба эти мира не совпадают с географическимиграницами развитых и развивающихся стран: в первых есть анклавы«грязи», во вторых -второсортная «номенклатура»корпоративного капитала.)
Третий- социокультурный — уровень глобальных проблем, порождаемых закатом духовногопроизводства, связан с развитием человечества по антикультурной траектории, попути торможения прогресса креатосферы, причем именно в тот момент, когдавозникли материальная возможность и необходимость превращения последней восновную сферу прогресса человечества.
Во-первых,это глобальная проблема общей декультуризации социума, связанная с развитием (идаже ренессансом) превращенных форм креатосферы, распространяющихся и вискусстве (массовая культура), и в образовании (ориентация на формирование,элиты «профессионалов» и массы частичных работников для универсамов,Макдональдсов и сборочных конвейеров), и в науке (все более позитивистской,направленной на развитие превратного сектора). При этом параллельно деградацииподлинной культуры развертывается процесс технологической усложненностиматериальных носителей псевдо- (масс-) культурных феноменов (типичный пример,упоминавшийся выше — сложные технологически и дорогостоящие видеоклипы сдебильными песенками).
Во-вторых,это уже отмеченное отчуждение большей части человечества от возможностейиспользования даже превращенных форм развития креатосферы вследствие глобальноймонополизации информации, образования и духовного производства со стороны massmedia, идеологических структур и т.п. стран, являющихся «родиной»транснациональных корпораций, что и порождает информационный, культурный иидеологический империализм. Причем в данном случае духовное производствооказывается не просто подчинено интересам элит развитых стран. Оно оказываетсяпрямым порождением гегемонии корпоративного капитала (со всеми последствиями,которые были выше сформулированы).
Наконец,в-третьих, глобальной проблемой в этой сфере становится развивающеесяподавление личности человека как социокультурного феномена вследствие названныхпервых двух тенденций. Личность (в потенциале — личность человека-творца,ориентированного на развитие культурных ценностей) превращают в функцию — специалиста и клиента, подчиненного стандартам «общества потребления»,массовой культуры и корпоративной идеологии. Такой человек теряет свойтворческий потенциал даже в том случае, когда он обладает высокимобразовательным уровнем (выше уже говорилось об индивиде как винтике«глобального человейника» в социально-экономическом плане; очевидно,что есть и социокультурный аспект власти этого «человейника „) [16].
Встранах же второго и третьего миров, т.е. странах, где проживает большая частьчеловечества, происходят еще более опасные процессы: сюда, к нам вываливаютсяотбросы массовой культуры, окончательно замыкая нас в культурном“гетто».
* * *
Таковасистема глобальных проблем-угроз природе, человеку, обществу, культуре,порождаемая закатом экономической формации в условиях генезисапостиндустриального общества. Специально оговорюсь: выше были сформулированыименно угрозы, глобальные проблемы, и это — односторонняя характеристикасовременной действительности, ведь в ней, кроме этих угроз, существуют ипотенциальная возможность их преодоления (о чем шла речь выше), и силы,способствующие превращению этой потенции в реальность.
3. Час Быка
Вконтексте сказанного не будет слишком оригинальным вывод: в историичеловечества постоянно присутствует оппозиция мира (социального пространства ивремени) отчуждения и мира свободного гармоничного развития Человека. Первое-общественная атмосфера, адекватная для «царства экономическойнеобходимости» («предыстории», «экономическойформации»). Второе — рождающиеся предпосылки, элементы, ростки «царствасвободы», креатосферы.
Первая(«теневая») сторона была и остается господствующей на протяжении всехпредшествующих эпох развития человечества. Вторая («солнечная»)присутствует как нелинейно пробивающаяся оппозиция. Используя образы известногомыслителя и писателя-фантаста И. Ефремова, можно сказать, что человечество нынепереживает «Час Быка» — тягостное предрассветное время. Изменениеназванной пропорции, переход к доминированию не отчужденной (свободной)общественной деятельности (и, соответственно, развитию человека) станет свидетельствомрассвета новой эпохи общественного развития — царства свободы — системыотношений ассоциированного социального творчества, расцветающих на базеприоритетного развития креатосферы.
Именнов этом направлении могло бы идти человечество, реализуя уже имеющийся потенциалвысоких технологий, образования, науки и культуры, но в реальности оно движется(вследствие глобальной гегемонии корпоративного капитала) по совсем инойтраектории. При этом следует особо подчеркнуть, что мераотчуждения/освобождения изменяется в историческом времени нелинейно, завися,во-первых, от господствующих в данный период в данном обществе социальных формотчуждения (способа производства, политической и идеологической систем) и силыпротиводействия им (социального творчества), рождая такие феномены как реакцияи застой или рефоры и революции, и, во-вторых, от меры развития креатосферы,т.е. культурно-творческих основ освобождения (поясняя и огрубляя последнюютезу, замечу: бороться за освобождение тем труднее, чем выше культурная деградация,отупение -сытое ли, голодное ли — и мракобесие в стране).
Названнаяоппозиция «тьмы» и «света» предполагает и противоречивоевзаимодействие «превратного сектора» (а он был характерен для всехобществ предыстории, проявляя себя до капитализма то ли как строительствопирамид, то ли как перепроизводство предметов роскоши) и креатосферы как двухспособов использования высвобождаемого от материального производстваприбавочного труда (норма развития этого сектора, как правило, бывает особенновысока на стадии заката тех или иных социумов).
Приэтом каждая особенная творческая деятельность (ученого, художника, педагога),ее субъект и предметный результат могут принадлежать (и, как правило,принадлежат в определенной мере одновременно) и «солнечной» (креатосфере)и «теневой» (миру отчуждения) сторонам жизни. И если в первом случаетворец развивает культуру, материальные основы освобождения человека какродового существа, то во втором он оказывается субъектом«анти-творчества» (гением злодейства), загадка которого («генийи злодейство — две вещи несовместные»?)давно волнует человечество.Сказанное же позволяет предположить ее возможное решение. Сотворчество,творческая деятельность по своему собственному имманентному содержанию естьпроцесс саморазвития креатосферы (культуры какпредметно-деятельностно-личностного мира сотворчества). В свою очередькреатосфера есть один из способов существования материальных основ социальногоосвобождения человека (сразу упомяну и иной способ — свободное время). И в этомсмысле всякий человек, вступая в диалог с культурой, творя, развивает миркреатосферы, создает дополнительные предпосылки социального освобождения.
Нов то же время всякая творческая деятельность, погружаясь в той или иной мере ватмосферу отчуждения (что может происходить в разных формах — от работы вконцлагере над созданием атомной бомбы до искренней апологетики реакционныхсоциальных сил), становится антитворческой активностью, созданием потенциалапрогресса превратного сектора (например, орудий военного, финансового,идеологического, культурного и т.п. гегемонизма, агрессии), других способовжизнедеятельности мира отчуждения.
Приэтом существенно (подчеркну это еще раз), что в рамках «царстванеобходимости» каждый творец в определенной мере в одной и той жедеятельности оказывается включен в созидание и креатосферы, и способовсаморазвития мира отчуждения. И здесь уже каждый лично может и должен делатьвыбор, чему он служит прежде всего, самостоятельно определяя качественнуюгрань, отделяющую творца от апологета и разрушителя.
Отсюда,возвращаясь к основной теме наших рассуждений, проблема прогрессивности (если,конечно, вообще признавать прогресс и названные выше его критерии)жизнедеятельности того или иного социума, института, индивида получает вполнеопределенную меру: качественное и количественное соотношение развитияотчуждения/освобождения.
Соответственно,кроме соотношения превратного сектора и креатосферы эта оппозиция может бытьпредставлена и через соотношение рабочего и свободного времени (эта паравыражает прежде всего меру развития самого материального производства, а нетолько его отчужденных социальных форм). Соответственно, общественными силами,воплощающими эти два начала, станут, на одной стороне, активные субъекты ипассивные рабы (кукловоды и марионетки) отчуждения, на другой — субъектыассоциированного социального творчества.
Таковынекоторые замечания, касающиеся проблемы «заката» «царстванеобходимости».4. Собака лает, а караван идет? (вместо заключения)
Крах,загнивание и закат капитализма, империализма и Европы многократно предсказывалиученые мужи самых разных направлений на протяжении всего XX в., да и ранее,однако же практика показывает, что...
Конечно,ныне, в начале нового столетия идея окончательной победы либерализма и«конца истории», как мы уже отмечали, ушла в прошлое. И хотясоциалистическая критика позднего капитализма по-прежнему не в чести, ставшаямодной ныне геополитика пророчит массу других проблем. Вызов гегемонии 1-гомира со стороны Китая и Индии, мусульманского мира и тому подобные сюжеты нынесклоняются повсеместно.
Однаково всех этих геополитических угрозах слышится критика постмодернистского 1-гомира скорее из фундаменталистского прошлого. Более того, в них нет угрозыглавному: рынку, частной собственности, капиталу (а по большому счету — иобщественному разделению труда, принципам элитарности, эгоизма, религии и иныматрибутам современного мира отчуждения). По сути дела, не оспариваяскладывающейся ныне гегемонии корпоративного капитала как господствующей социальнойформы развития постиндустриальных тенденций,3-й и 2-й миры просто ищут путьсвоего самосохранения, причем главным образом на путяхконсервативно-фундамен-талистских, по большому счету — до-буржуазных.
Ортодоксальныймарксизм зачастую пытается (как я уже отмечал во введении) критиковатьсодержание происходящих изменений (подвергая сомнению наличие таких явлений,как глобализация, снижение роли материального производства и индустриальногорабочего класса и т.п.).
Авторже, повторю, предлагает иные, в принципе известные в рамках творческогомарксизма тезисы:
— В XX в. мир действительно и, по большому счету, окончательно вступил на дорогукачественного изменения в технологиях, структуре и факторах производства.Определяющими социальный прогресс (и мира в целом, и отдельных стран)действительно становятся процессы, лежащие «по ту сторону материальногопроизводства», такой фактор, как творческий потенциал Человека, такиеобласти, как креато(ноо-)сфера;
— попытки остановить эти процессы -реакционная утопия;
— не менее реакционно (а по сути дела, специально повторю, апологетично) истремление выдать существующую ныне в странах 1-го мира социальную модель этихпроцессов за единственно возможную, нравственную, эффективную, для всехжелательную, но, к сожалению, не для всех возможную.
Пояснюпоследний тезис. Это стремление реакционно, ибо оно (как и положено всякимреакционным интенциям) стало охранителем отживающих свое, тупиковых социальныхформ. Оно даже не критикует, а попросту игнорирует массу фактов и теоретическихсоображений, свидетельствовавших на протяжении всего XX в., а особенно — егоконца: общественная система, (1) обеспечивающая приоритетное развитиепревратного сектора при нарастании глобальных проблем (в том числе,прогрессирующем росте гетто социальной и экологической «грязи»); (2)провоцирующая и поощряющая рост узкого профессионализма меньшинства принарастании культурной деградации большинства; (3) адепты которой торжественнопровоглашают, что вход в мир информационного общества уже закрыт для 90% человечества,- эта общественная система тем самым обрекает себя на движение по тупиковой (встратегическом отношении) траектории.
Еехозяева и адепты уподобляются средневековой элите, пытавшейся спасаться отэпидемий, изолируясь от большинства, прячась в казавшиеся ей неприступнымизамки (в которых мерла, как и все остальные), вместо того, чтобы изменитьстрой, систематически порождающий чуму, холеру и т.п. Более того, нынешняясистема, по сути, изничтожает основы своего нынешнего прогресса, и это, напомню,«человеческий капитал» или, точнее, способность постоянно и вмассовых масштабах производить know how, для чего нужен постоянно растущий (иколичественно и качественно) круг талантливых людей. Но и здесь система«роет себе яму». «Свои» профессионалы малопригодны длядействительного новаторства (не случайно, например, большинство нобелевскихлауреатов — что в науке, что в искусстве — родом не из элиты«профессионалов» США; и это притом, что премии они стремятся давать«своим» и часто по «социальному заказу»), а экспорт«чужих» умов (за счет которого ныне во многом процветает наукаразвитых стран) предполагает культурно-творческий прогресс третьих стран, а незапирание их в гетто отсталости.
Этостремление апологетично, ибо позиция данных ученых не просто совпадает синтересами истеблишмента 1-го мира. Они (кто сознательно, т.е. осознанно служавласти и золотому тельцу, кто бессознательно, но все активно) игнорируют,замалчивают и всячески подавляют любую альтернативную, критическивоспринимающую действительность, систему взглядов, клеймя ее (как когда-то мыклеймили «продажных девок империализма») фундаментализмом илирадикализмом с последующим подстраиванием подспудных ассоциаций то ли смракобесием, то ли с терроризмом.
Конечноже, каждый конкретный ученый включен в эту апологетику лишь в некоторой мере.Но в той мере, в какой каждый из них (из нас?) — исследователейпостиндустриальных тенденций современного мира (об иных мы здесь не говорим) — не критичен по отношению к системе власти корпоративного капитала каксоциальной форме этих тенденций, не видит и не ищет сущих и потенциальновозможных альтернатив ей, — в этой мере он реакционен и апологетичен.
Ивсе же караван идет?
Да,идет.
Но,во-первых, какой ценой? И эту цену платят не «они» — элита 1-го мира,запрещающая поиск реальной альтернативы всеми мерами (от монополизации права наистину в теории — при проповеди постмодернистского плюрализма — до«либерализма крылатых ракет» на практике). Эту цену платим мы-граждане «третьих стран», природа, культура...
Во-вторых,по какому пути? Это путь, по их же, «элиты», собственному мнению,закрытый для большинства, которое с очевидностью не смирится с судьбойобитателей свалки. Следовательно, иная модель — возможно, еще более опасная длячеловечества, чем нынешняя, — будет с неизбежностью порождена протестом 90%граждан Земли, загнанных в «гетто отсталости», если в настоящем мы небудем стремиться изменить существующую систему, открывающую путь винформационное будущее (да и то малосимпатичное) только нынешней«элите».
В-третьих,история, как бы о том ни мечтали фукуямы, не заканчивается. Да, сегодня мыоказались в полосе исторического реванша неолиберализма. Но она не вечна,свидетельств чему-бездна, начиная с теоретических волнений «элиты»,пытающейся в лице Блэра и К° искать «третий путь», и заканчиваяпрактикой массовых акций протеста против глобальной гегемонии капиталапоследних лет в Сиэтле, Вашингтоне, Праге, Ницце и мн. др., в противоречивых,но постоянных попытках найти путь к иному обществу на Кубе, протестном рабочемдвижении в России — всего не перечесть.
Вмире всегда был и ныне вновь набирает силу иной путь иного каравана, ищущегоболее достойный ответ на вызовы глобальных проблем XXI века. Существует ли этотответ? Автор, его предшественники и коллеги делали и делают все возможное,чтобы доказать теоретически и практически: да, существует.
Примечания
1.Для русскоязычного читателя ныне доступен широкий круг работ зарубежныхавторов. Вышли книги Д. Белла, Э. Тофлера, М. Кастельса, антология «Новаяпостиндустриальная волна на Западе» (М., 1999) и ряд других работ.Достаточно масштабный обзор западных работ по этой теме содержится вподготовленном под руководством А.И. Колганова и автора этой статьи сборнике«Социум XXIвека» (М., 1998).
Чтокасается отечественных исследователей поколения 90-х, выросших на неомарксизме,но ушедших от него в сторону творческого воспроизведения западных концепций, тоздесь прежде всего следует обратить внимание на ряд книг и статей В. Иноземцева(о его позиции чуть ниже), В Красильщикова, О. Антипиной (кстати, в этихработах читатель найдет и достаточно полную библиографию по данной теме) и др.,а также на серию статей по данной проблематике в журналах «Вопросыфилософии» и «МэиМО».
Чтокасается «славянофильской» линии, то она представлена прежде всегоработами Ю. Яковца, Ю. Осипова. В. Кулькова и других авторов, показывающих, чтопостиндустриальные тенденции могут быть достаточно органично соединены сособенностями российской цивилизации.
Широкийспектр взглядов представлен и в недавно вышедшей книге «Россия впостиндустриальном мире» (М., 2000).
Авторна протяжении последних 10 лет тоже отдал немало сил разработке этой темы, втом числе в таких работах, как «По ту сторону отчуждения» (М., 1990).«Переходная экономика» (М., 1994). «По ту сторону царстванеобходимости» (М., 1998), многочисленных статьях.
2.Данные тезисы в достаточно развернутом виде были сформулированы К. Марксом изатем развиты по широкому спектру направлений представителями творческогомарксизма 50-70-х годов нашего столетия (я имею в виду работы А. Грамши, Д.Лукача, Ж.-П. Сартра, М. Лифшица, Э. Ильенкова, В. Вазюлина, Г. Батищева,Н.Злобина, Б. Олмана, И. Мессароша и мн.др.).
3.См., например, такие книги этого автора как «За пределами экономическогообщества» (М.,1998), «Расколотая цивилизация» (М«1999),»Пределы «догоняющего» развития" (М., 2000).
4.Кстати, даже естественным наукам хорошо известны примеры плодотворности критикипрактики с позиций теории. Так, периодическая система элементов Менделеевапротиворечила одно время «практике»: ряд элементов «невписывался» в таблицу вследствие «неподходящих» атомных весов.Однако вскоре выяснилось, что ошибка не в теории, а в «практике»:атомные веса элементов первоначально были определены неправильно.
5.Этот тезис автор подробно развивает в упомянутой выше книге «Россия впостиндустриальном мире» и серии статей в журнале «Философияхозяйства» (2000, ¦ 4, 5, 6).
6.Эта проблема решается принципиально сложно, ибо здесь, в «превратном»секторе, в сферах обслуживающих его науки, новаторской деятельности и т.п.,происходит сращивание творческого содержания труда и описанных вышепревращенных форм. Занятые в этой сфере лица, обладающие высоким творческим иноваторским потенциалом, в наибольшей степени «подкуплены» бизнесом,сосредоточен этом секторе. Для этих интеллектуалов разрыв с«превратным» сектором и переход в другую сферу творческойдеятельности принципиально сложен, ибо их мотивация, результаты ихдеятельности, сам ее характер, диктуемый превращенными формами данного сектора- вся жизнь должна быть в этом случае качественно изменена.
Вцелом, несколько забегая вперед, хотелось бы подчеркнуть, что именно в«превратном» секторе в наиболее жесткой форме проявляетсяпротиворечие между прогрессом творческого по содержанию труда и превращеннымиформами рыночных и властных отношений, которые опосредуюттворческуюдеятельность (более того, благодаря которым эта творческая деятельностьразвивается в coвpeмeннoм мире корпоративного капитала).
7.Прокомментирую последний тезис. Развитие отчужденных форм собственнокреатосферы связано с тем, что и наука, и образование, и искусство, и рекреациячеловека и природы, равно как и научное управление обществом (а последнееявляется сегодня в большей или меньшей мере компонентом любой экономики, любойсоциальной системы) — все эти сферы становятся механизмами, обслуживающимипроцесс функционирования экономической жизни.
8.Наполнение такой таблицы статистической информацией представляет немалуюпрактическую и методологическую трудность, ибо доступные статистические данныесгруппированы принципиально иначе и с большим трудом поддаются идентификации спредлагаемыми выше структурными группами; в будущем автор предполагаетопубликовать результаты работы по наполнению данной модели эмпирическим материаломв виде особого текста, сопроводив его необходимыми пояснениями.
9.Дляпрогресса культуры адекватной социальной формой должны стать отношениясовместного сотворения, созидания и использования общественных форм, имеющихнеотчужденное содержание и природу. Этот процесс автор (вслед за десяткамипредставителей творческого марксизма) назвал в своих работах (См., например:Бузгалин А. В. Это сладкое слово свобода...// Свободная мысль, 1999, Э 9, 12)ассоциированным социальным творчеством, когда люди совместно, сами, не прибегаяк внешним механизмам (товарам, деньгам, корпоративным структурам и так далее),создают свои общественные отношения (формы общения), совместно творят своюисторию при помощи той культуры, которой они обладают.
10.Автором предложена и многократно публиковалась программа опережающего развитиядля России, использующая названные установки (см., например: От кризиса кмодернизации. М.: Экономическая демократия, 2000; Россия в конце XX века. М.,1999).
11.ПарентиМ. Демократия для немногих. М., 1992; ЛимнатисН. Манипулирование. М., 2000; вэтих книгах, а также в работах автора немало сказано и о базисной демократии исамоуправлении как альтернативах политическому манипулированию.
12.Здесь следует сделать оговорку, которая как рефрен повторяется на протяжениипредыдущего и данного разделов. Соотношение репродуктивного труда и творческойдеятельности всегда характеризуется определенной мерой (в диалектическомединстве качества и количества развития одного и другого). Любая человеческаядеятельность на любой стадии развития будет включать как репродуктивный, так итворческий компонент. Вопрос лишь в мере.
13.Выражаясь языком Э. Фромма, этот человек должен быть, а не иметь. Леонтьевскаяшкола психологии в данном случае делает акцент именно на деятельностной сторонечеловека, а не просто его способности быть.
14.В простейшем виде порожденные этим глобальные, материальные и социальныепроблемы были довольно-таки давно сформулированы, причем не столькосовременными западными мыслителями, сколько отечественными марксистами. Онипоказали, основываясь на разработках самого Маркса, что капитал не может решить«всего лишь» проблем гармоничного развития природы и культуры (этолюбимые тезисы Н. Злобина и В. Межуева ), а, значит (эту неочевидную связь мы раскрыливыше), он не может решить и проблемы благосостояния для всех (в качествеаналогии использую уже приводившийся пример: феодальное общество не моглорешить «всего лишь» проблему индустриализации, а значит, — преодоления угрозы голода, зависимости человека от природной среды, отстихии).
15.Это противоречие формулируется автором исходя из иной, нежели у И.Валлерстайна, методологии (она была показана выше), хотя характеристикапроявлений (они даны эмпирически) неизбежно схожа.
16.Если под культурой понимать мир со-творчества, диалога человека с другимчеловеком и природой, а под цивилизацией — систему отчужденных внешних правил иформ жизнедеятельности в царстве необходимости, то названное выше соотношениеможно квалифицировать как противоречие цивилизации и культуры.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.promeco.h1.ru/l