Умысел в российском законодательстве

КУРСОВАЯ РАБОТА
                     
Тема: Умысел в российском законодательстве.
                     ДисциплинаУголовное право.
                                    
                                     
Дата защиты                                                                Оценка
_____________                                                          ___________
Оглавление:

 TOC o «1-3»  Введение… 3
 I. Определение умысла в Российском уголовном законодательстве.… 5
1.1.Умысел в Российском законодательстве в дореволюционныйпериод.5
1.2.Умышленная форма вины в Советской России.… 12
1.3. Умысел в уголовном праве России по УК РСФСР 1960 г.… 15
II.Умысел в действующем уголовном законодательстве… 19
2.1.Понятие и общая характеристика умышленной формы вины…………19
2.2.Виды умышленной формы вины…………………………………………22
2.3.Отличие прямого  умысла от косвенного умысла………………………24
 Заключение……………………………………………………………………28
Список литературы……………………………………………………………31
 Введение
             Актуальность темы курсовой работызаключается в том, что  изучениесубъективной стороны преступления является более сложным моментом в постижениистудентами элементов состава преступления. С этим же столкнулся и автор работы приизучении данного вопроса. В своей работе мы не стремились охватить все признакиданного элемента состава преступления и, поскольку подробное изучение целогоэлемента состава преступления требует достаточно много времени, большогоколичества специальной  научной  литературы, для самостоятельного изучения остановилисьна теме умысла как формы вины, его видов, моментов, разграничения.
Законодателем выделяется две формы вины:умысел и неосторожность. В свою очередь умысел подразделяется на прямой икосвенный (ст. 25 УК РФ), а неосторожность – на легкомыслие и небрежность(ст.  26 УК РФ). Однако даннаяклассификация получила законодательное закрепление лишь в Уголовном Законе 1996года. В предыдущем Уголовном законодательстве существовала иная точка зрения наэтот счёт, поэтому решили проследить и кратко изложить особенностизаконодательного закрепления умысла как формы вины в Уголовном законодательствепредыдущих лет. При рассмотрении вопроса «Умысел в Российском законодательствев дореволюционный период» мы воспользовалась трудом русского учёного Н.С.Таганцева. На мой взгляд, профессор уголовного права не мог необъективноотразить реалии законодательства того времени.
В связи с тем, что наши современникипользовались в своей практической деятельности при применении норм уголовногоправа в большинстве своём Уголовным кодексом 1960 года, при изучении данноговопроса я выделила особенности определения умысла в данном законе отдельнымпунктом.
Цель работы состоит в изучении умысла вроссийском законодательстве. Чтобы достичь этой цели, необходимо решитьследующие задачи:
         1)дать определение умысла позаконодательству дореволюционного периода;
2)раскрыть общую характеристикуумышленной формы вины по действующему законодательству:
3)рассмотреть виды умышленной вины;
4)раскрыть отличие прямого умысла откосвенного.
Методология исследования: синтез,анализ, сравнение, сопоставление, исторический методы.
Структура работы: состоит из введения,двух глав, заключения и списка литературы.
I. Определение умысла в Российском уголовном законодательстве.1.1. Умысел в Российском законодательстве вдореволюционный период.
                 Уголовное уложение (ст. 48) определяетпонятие умышленной виновности: преступное деяние почитается умыш­ленным, нетолько когда виновный желал его учинения, но такжекогда он сознательно допускал наступление обусловливающего преступность сегодеяния последствия.
По поводу этогоопределения в объяснительной записке указано: понятие умысла или виныумышленной определяется двумя признаками – сознанием совершаемого инаправлением воли, хотением (в современном законодательстве – желанием).Хотение соста­вляет главный момент этого вида виновности, так как желать илидаже и допускать что-либо возможно только при сознании желаемого. Поэтомукомиссия в свое определение первого вида умысла и внесла только момент хотения,не упоминая о сознании действующего, хотя, само собой разу­меется, что приразрешении в каждом отдельном случае вопроса об умышленности этого рода суддолжен, прежде всего, установить налич­ность сознания, а потом уже определитьнаправление воли действовав­шего. Подобного же воззрения на существо умышленнойвины держалось и Уложение 1845 г.
Поэтому умысел, оставляяпока в стороне его подразделения, может быть определен как сознательное и водимое направление деятельности, а умышленным преступнымдеянием может быть называемо деяние, сознаваемое и водимоедеятелем в момент его учинения. Таким образом, первым элементом умысла являетсясознательная деятельность, т.е. наличность соотношения между событием,вызванным во внешнем мире деятельностью лица, и представлением, котороесуществует  совер­шившемся у деятеля[1].
Первой из простых формтакой сознательной деятельности было бы полное равенство представления идействительности, в то время как происшедшее явля­ется простым снимком, копиейобразов, созданных творческой работой мышления.
Но такого тождества междупредполагаемым и выполненным мы почти не встречаем в действительности и, вособенности в области уго­ловного права, в связи с ограниченностью нашейпсихической деятельности, сложностью тех событий, которые соответствуют понятиюпре­ступного деяния. Да такого тождества и не требует вменение в вину, ставящееусловием умышленности наличность сознания. Умысел пред­полагает, например,представление о конкретном благе, на которое на­правляется посягательство, такчто юридически нельзя говорить об умысле вообще на убийство, на кражу, наниспровержение правительства, а необходимо, чтобы умысел был направлен на жизнькакого-либо лица, на взятие какого-либо предмета; но, с другой стороны, этаопределен­ность объекта не означает сознания всей совокупности его индиви­дуальныхчерт, а иногда ограничивается только определением общих условий места и временипосягательства.
Кроме объекта, реальныйхарактер умышленного преступного деянияпредполагает известную специализацию способа и средств дей­ствия, если мытолько говорим о преступной воле как о причине преступного действия. Но и вэтом отношении определение порядка действия и средств выполнения может бытьсделано только в общих чертах, так как виновный мог и не знать тех химическихили механических процессов, путем которых задуманное должно былоосуществляться. Мало того, даже иногда более или менее существенное отклонениеот предположенного порядка деятельности и в особенности хода вызванных еюрезультатов не устраняет умышлен­ности. Таганцевсчитает, что на этом основании должен быть признан умышленным убийцей тот, кто,желая утопить другого, бросил его в реку, а оказалось, что сброшен­ный умер неот утопления, а оттого, что, падая, ударился о каменьи пробил себе череп.
 По мнению Таганцева, кроме сознания, умыселзаключает в себе и другой момент – хо­тение, направление нашей воли кпрактической деятельности, представля­ющийся не менее, если даже не болееважным. Всякая виновность есть виновность воли, а, следовательно, и виновностьумышленная, ибо только волевым актам могут быть придаваемы эпитеты «злой»,«добрый». Этот момент хотения также представляется сложным как относительносвоего содержания, так и относительно своего формирования. Хотение как элементумышленной вины предполагает возбуждение к деятельности или мотив, постановкуцели, выбор намере­ния и обрисовку плана.
Все указанные вышемоменты хотения относятся к развитию его со­держания; но хотение может бытьтакже расчленяемо и со стороны фор­мы, со стороны процессов формированияхотения и его элементов. По­становка цели, выбор пути, создание плана не всегдасовершаются мгно­венно, они нередко требуют более или менее продолжительногообду­мывания, выбора, определения, предполагают психическую работу, кото­раячасто изменяет энергию преступной воли, степень ее опасности, а вместе с темвлияет и на наказуемость. Но и после того, как эта психи­ческая работаокончена, сформированы отдельные моменты хотения, для того чтобы замышленное неосталось лишь планом, необходим новый психический акт, т.н. порыв, в силукоторого творческие построения нашего мышления получают практическое значение;этот порыв профессор Таганцев называет актом решимости, составляющим тосоединительное звено между мыслью и делом, после которогоначинается уже осуществление воли в деятельности, так чтоумысел является сознательно-волевой решимостью на учинениеизвестного деяния и соответствующего направлениядеятельности, обнимая этим понятием как содеяние,так и бездействие[2].
Различение элементовхотения имеет существенное значение и при установлении оттенков умышленнойвины.
Наиболее старым инаиболее важным практически делением умыш­ленной виновности, является различиемежду умыслом прямым (dolus directus) и непрямым (dolus indirectus, а позднееeventualis), хотя самое понятие об этих типах в истории доктрины существенноизменялось. Так, в первичном, т.н. дофейербаховском периоде под непрямымумыслом понимали умысел предполагаемый, свидетельствуемый обстоятельствамидела, например, употребленным оружием, силой удара и т.д., благодаря кото­рымможно было заключить, что виновный сознавал, что делает, а потому и умышлял насознанное. Таганцев пишет, что это деление вызывало неоднозначную реакцию: содной стороны, по поводу вводимой этим путем презумпции виновности, а с другой –ввиду отождествления умышленности с сознательностью.
Сознательное направлениенашей деятельности на правоохранительные объекты, по этой теории, может бытьдвоякое:  или посягающий желал именноэтого посягательства, ради него и предпринял какое-либо дейст­вие – умыселпрямой, или же, предвидя, что предпринятое им произведет такое нарушение, онбезразлично к этому относился, допускал его наступ­ление – умысел эвентуальный.
Вдореволюционном Российском уголовном праве постановления о непрямом умыслепоявились под несомненным влиянием австрийского уложения с изданием Уложения1845 г., но в весьма неудачной форме.
Различиеумысла прямого и преступного безразличия положено в основу постановленийУголовного уложения. Всякая умышленная вина предпола­гает сознание учиненноговиновным преступного деяния; но затем эта вина разделяется на два вида: первый,соответствующий прямому умыс­лу, когда виновный желал учинения преступногодеяния, и второй, соответствующий умыслу эвентуальному, когда виновный допускалнаступле­ние тех последствий, которые обусловливали преступность учиненного им.
По поводу различия вобъеме обоих видов умысла объяснительная записка указывает: «Преступные деянияв том техническом значении, ко­торое придано этому понятию первой статьей,могут быть, по их внешней характеристике, подразделены на четыре группы:
1.  преступные содеяния, т.е. актыдеятельности виновного, воспрещенные сами по себе, безотносительно к вызваннымими результатам;
2.  содеяния,преступность коих обусловливаетсяналичностью известного, указанного законом по­следствия;
3.  преступное бездействие, илинеисполнение чего-либо требу­емого законом, воспрещенное само по себе,безотносительно к вызванным им результатам;
4.  бездействие, преступность которого обусловливаетсянаступлением известного, указанного законом, последствия»[3].
Необходимо заметить, что в законодательствотех лет входило понятие альтернативного умысла,когда действующий предполагал возможным наступление одного из несколькихпоследствий, одинаково желая каждого из них, или умысла специального, когда дляполноты субъективной виновности при отдельных преступных деяниях требовалась нетолько определенность намерения, но и опре­деленность цели. Но первый вид посуществу своему не представляет никакого практического значения, а второй, –может быть, исследуем только при анализе отдельных преступных деяний.
Существовало и такоеделение умысла,  которое основывается насамих условиях сформирова­ния преступной воли, на степени обдуманности ихладнокровия, проявлен­ных виновным, причем некоторые кодексы, в том числе иУложение о наказаниях 1845 г., придают этому делению значение условия, влия­ющегона ответственность при всех вообще преступных деяниях.
Самая характеристика этихвидов делается по психическому состоянию лица в момент действия или в моментсформирования умысла.
В первом случаеразличаются исполнение преступного действия в спо­койном состоянии, когдадействующий взвешивает каждый свой шаг, и исполнение аффектированное, частолишенное надлежащей связи и после­довательности.
Во втором случаеразличают три оттенка. Во-первых, умысел, сформированный в состоянии аффекта,хотя и не достигшего такой силы, при которой он уничтожает вменяемость.Действующий сознательно человек направляет свою деятельность к цели, хотяблагодаря ненормальным условиям возникновения преступного намерения задуманноерисуется неясно, пос­тавленная цель, ее отношение к интересам действующего, ктребованиям права отличается неверностью, преувеличением. Такое направление волиназывается умыслом аффектированным – impetus, и при установленииответственности за него обращают внимание на самую причину аффекта, на степеньизвиняемости раздражения: в особенности выделяются те слу­чаи, когда причинойаффекта были действия самого пострадавшего. Во-вторых, те случаи, когдапреступная воля, хотя и складывается в совершенно спокойном, хладнокровномсостоянии духа, но приводится в исполнение немедленно по возникновении, так чтодействующий не имеет достаточно времени для обсуждения задуманного; этот видумысла называется внезапным, но хладнокровным – dolus repentinus. Наконец,в-третьих, те случаи, когда виновный заранее обдумал все су­щественные моментыпредпринимаемого им действия, сделал тщательную оценку плана – умыселобдуманный, предумышление.
Уложение о наказаниях1845 г. (ст. 4) различало в умысле две степени:
1.  когда деяние учинено вследствие невнезапного, а заранее обдуманного намерения или умысла, и
2.  когда оное учинено, хотя и снамерением, но по внезапному побуждению, без предумышления[4].
Обдуманность относилась ксоставлению умысла, а не к действию; по­этому выполнение деяния в аффекте,происходящем от опьянения или возникшем в силу оказанного жертвойсопротивления, не устраняло воз­можности признать деяние учиненным предумышленно,и, наоборот, пол­ное хладнокровие, расчет в момент действия, не предлагали ещеобдуманности умысла.
Конечно, большаяобдуманность, всестороннее обсуждение плана, ука­зывая на большую энергию воли,на большую её опасность, могут сде­лать предумышление обстоятельством,усиливающим вину, но, по мнению Таганцева, признание обдуманного умысла всегда и, безусловно, более тяжкой формойвинов­ности может привести к несправедливости. Действовавшее уголовное уложениевовсе не упоминает об этих видах умысла в Общей части, предоставляя, такимобразом, суду право принять во внимание обдуманность действий илиаффектированное состояние ви­новного только при выборе меры наказания, если обэтом не будет особых постановлений. Теоретические разработки юристовдореволюционной России были на достаточно высоком уровне, но, к сожалению,должным образом не нашли своего законодательного закрепления.1.2. Умышленнаяформа вины в  Советской России.
         В Руководящих началах по уголовномуправу РСФСР 1919 г.  в качестве «необходимогообобщения» обязали при определении наказания в каждом отдельном случаеразличать, совершено ли преступление лицом в сознании причинённого вреда или поневежеству и несознательности.
Вряде случаев уголовное законодательство первых лет революции общим образомупоминало об умышленности тех или иных действий. Определяя покушение,Руководящие начала по уголовному праву 1919 г. говорили о том, «совершившийвыполнил все, что считал необходимым для приведения своего умысла висполнение...». Следует, однако, заметить, что не только ни в одном из этихслучаев не делалось попытки раскрыть содержание умысла, но и сама терминологияне отличалась чёткостью. Более того, иной раз законодатель придавалнеобходимости предотвращения серьёзного вреда настолько важное значение, чтосчитал целесообразным в значительной мере или полностью уровнять случаиумышленного и неосторожного причинения. При этих условиях трудно сказать, чтоименно законодатель понимал в то время под умыслом, каким образом онотграничивал его от неосторожности и соотносил с целью, мотивом, заведомостьюили «намеренностью» соответствующих действий. Положение дополнительноосложнялось тем, что в уголовном законодательстве того периода упоминания осубъективной стороне преступления вообще встречались довольно редко. Всёсказанное, разумеется, не означает, что накопившийся за эти годы в областиОсобенной части законодательный материал совсем не поддавался обобщению.Напротив, такое обобщение имело место быть. Первое, что обращает на себявнимание, — это политическое, или криминологическое, деление преступлений нагруппы в зависимости от их направленности против основ нового строя или другихинтересов, целей или мотивов их совершения. Характерное стремление законодателясвязывать деление преступлений по этим признакам с делением на соответствующиекатегории также самих преступников. При этом далеко не всегда делениепреступлений на группы соответствует нынешним, отстоявшимся, «научнообоснованным» представлениям[5].
Предложениеоб отсутствии прямой связи между определением умысла в УК РСФСР 1922 года и егопониманием в предшествующем законодательстве подтверждается также тем, чтопредпринимавшиеся в первые годы революции попытки кодифицироватьзаконодательство приводили не к тому решению, которое давала ст. 11.Составители этого проекта положили в основу этого проекта «общие принципы,определяющие собой идеологию и практику законодательства, проведённого в жизньреволюцией». Одним из выражений этого должно было быть, по их мнению, то, что«оттенки умышленности, неосторожности утрачивают значение факторов,направляющих наказание по заранее определённой линии; сохраняя некотороезначение признаков, свидетельствующих о характере личности, они перевешиваютсяанализом свойств преступного состояния деятеля, мотивами правонарушения имотивами избранных средств»[6].
Накакой же основе возникло всё же общее определение умысла в ст. 11 УК РСФСР 1922года?
Представляется,что этой основой была ст. 48 Уголовного уложения 1903 года, которая почиталапреступное деяние умышленным «не только, когда виновный желал его учинения, нотакже, когда он сознательно допускал наступление последствия, обуславливающегопреступность сего деяния». Ссылка на Уложение 1903 года, которую А. Эстринпривёл  «для параллели» при анализе ст.11 УК РСФСР 1922 года, не была случайной.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  Наряду с этимналичие сходства между двумя определениями очевидно. Оба они делят умысел надва вида. Оба они не связывают с этим делением какого-либо различия вквалификации или наказуемости преступлений, а скорее проводят таким путёмвнешние границы этого понятия (по формуле: «умысел – это не только…, но и...»).Деление умысла на виды проводится в УК РСФСР, как и в ст. 48 Уложения, спомощью терминов «желание» и «сознательное допущение», которые не встречались всоветском уголовном законодательстве до 1922 года. Обращает на себя вниманиепреимущественно психологический характер обоих определений, который в ст. 11 УКРСФСР выражен даже сильнее, ибо в ней нет указания на «преступность деяния».
Такимобразом, при подготовке первого советского уголовного кодекса задачазаключалась не в том, чтобы «отмахиваться» от технико-юридических достиженийУложения, а в том, чтобы использовать их, когда это было целесообразно, уточняяиспользуемые формулировки, таким, образом, чтобы, они соответствовалиособенностям советского законодательства того периода.
Статья10 УК РСФСР 1926 года воспроизвела эту формулировку, внеся в неё важноередакционное уточнение: «действовали умышленно, т.е. предвидели...». По мереразвития событий настроения всё более выветривались. Поначалу эта эволюция, какчасто бывает, выразилась в том, что формулировке статьи 10 УК РСФСР сталипридавать смысл не сущий, а должный. Последовавшие изменения законодательствасвидетельствовали о том, что законодатель был склонен признать за субъективнойстороной более фундаментальное, чем прежде, значение. 1.3. Умысел в уголовном праве Россиипо УК РСФСР 1960 г.
          Статья 8 УК РСФСР 1960 г. определяет умысел черезпсихологические понятия сознания, предвидения и желания: субъект сознаетобщественно опасный характер своего действия или бездействия, пред­видит егообщественно опасные последствия и желает их (прямой умысел) или сознательнодопу­скает (косвенный умысел) наступление этих по­следствий. Однакофактического деления умысла на прямой и косвенный в законе мы не наблюдаем.
По мнению Н. Иванова, профессора кафедры уголовногоправа ЮИ МВД РФ, традиционное подразделение умысла на интел­лектуальный иволевой моменты вызывает, одна­ко, возражения не только с позицийправоприменения, но и с точки зрения психологической кор­ректности их симбиоза[7].
Законодательноеопределение умысла ориентиро­вано на преступления с так называемым матери­альнымсоставом. Чтобы доказать наличие умысла в действиях лица, правоприменительдолжен установить, что субъект, в результате совершаемых им действий, предвиделвозможность наступления общественно опасных последствий и желал их наступленияили, по меньшей мере, сознательно допускал негативный результат своегоповедения. Если данные обстоя­тельства не доказаны, тогда нет ни­какихоснований вменять лицу совершение умыш­ленного преступления. Между тем,уголовное за­конодательство предусматривает ответственность и за совершениепреступлений с так называемым формальным составом, где последствия не явля­ютсяпредметом доказывания, поскольку вынесе­ны за рамки состава.
Субъективная сторонапреступлений с формаль­ным составом характеризуется, как правило, умыс­лом. Нозаконодательная формулировка умысла к таким преступлениям не может быть примене­на,поскольку последствия не являются признаком соответствующего деяния, а умыселориентирован исключительно на объективированный во вне ре­зультат.Правоприменитель выходил из положе­ния с помощью искажения законодательного оп­ределения,игнорируя момент предвидения вовсе, а момент желания, перенося с последствий надействия: субъект сознавал об­щественную опасность своего деяния и желал егосовершить. Однако такое отношение правоприменителя к законодательнымустановлениям входит в явное противоречие со ст. 2 УК, содержание ко­торой непозволяют сомневаться в том, что нормы Общей части УК содержат принципы и общиепо­ложения, относящиеся ко всем нормативным ус­тановлениям Особенной части. Н.Иванов считает, что,  квалифицируяпреступления с формальным соста­вом как совершенные умышленно, правопримени­тельдискредитирует закон, игнорируя не только установленные в самом УК принципы иобщие положения, но и конституционный принцип ответ­ственности исключительно врамках закона7.
Законодательнаяконструкция умысла заставля­ет правоприменителя искать различные ухищре­ния стем, чтобы все его действия были законодательнообоснованными. И в том случае, если к подобным ухищрениям прибегает высшая судеб­ная инстанция, закондискредитируется вдвойне.
Субъективная сторонаизнасилования характе­ризуется, по общему правилу,прямым умыслом. При этом сознанием субъекта должен охватывать­ся, в частности,и возраст потерпевшей, с которой он насильственно вступает в половую связь, чтокасается допущения, то этот волевой момент умыс­ла относится лишь кпоследствиям и переносить его на квалифицирующие признаки незаконно. Другоедело, что умысел может быть неопреде­ленным: субъект с какой-то долейвероятности сознавал, что вступает в половую связь с несо­вершеннолетней илималолетней, не исключая при этом, что потерпевшая достигла совершеннолетия. Вслучае неопределенного умысла ответственность наступает по фактическисодеянному. Такого ро­да квалификация не вызывала сомнений ни в тео­рии, ни напрактике.
Мотив, в свою очередь, есть потребность, имею­щая свойствовозрастать в том случае, если она остается неудовлетворенной. Следовательно,соз­нание, которое в рамках юриспруденции харак­теризует умысел, есть знание одетерминирующих поведение потребностях.
Воля, которая взаконодательном определении умысла определялась термином «желание» или«сознательное допущение», представляет собой специфическую потребность и кактаковая не рас­сматривается психологами в качестве одной из форм отражениядействительности. В психологии считается, что воля, отражаясь в головном мозге,включается в сознание, осознается. В этой связи получается весьма оригинальнаякартина приме­нительно к трактовке умысла: субъект сознает общественнуюопасность своего поведения, соз­нает потребность в виде желания, которое им вла­деети направляет все его поступки, и желает дей­ствовать. Такая совершенно ненужнаятавтология способна вызвать лишь недоумение при конкрет­ной квалификации. Так,преступление, предусмотренное ст. 163 УК (незаконное занятие рыбным и другимиводными добывающими промыслами), может быть совершено лишь умышленно.
Характеризующийумысел момент предвидения связывается в юриспруденции с осознанием ха­рактерапоследствий и общего характера причинной связи между действием и результатом.Юри­сты не возражают против психологической трак­товки предвидения как знания освойстве явления, которое приводит к результату.
Н.Иванов считает, что предвидеть, не сознавая невозможно. Предвидя наступлениепоследствий, субъект осознает раз­витие причинной связи и характер возможногопреступного результата. Следовательно, если пред­видение входит в составсознания, нелепо выде­лять его наряду с сознанием в качестве необходи­могоэлемента умысла. С данной точкой зрения нельзя не согласиться, однако профессор,на мой взгляд,  выпускает из виду однунебольшую деталь, а именно: сознавать и не предвидеть, возможно, ли это? На мойвзгляд – возможно. Как уже было сказано выше сознание – это отражениечеловеческим мозгом процессов действительности, а предвидение – осознаниеразвития причинной связи и характера возможного преступного результата. Такимобразом, теоретически, можно представить себе ситуацию, когда процессыдействительности отражаются в головном мозге некоторого лица, однако, в силукаких-либо причин,  возможно чистосубъективных, отсутствует осознание развития причинной связи и характеравозможного преступного результата.
Втеории уголовного права России того времени также суще­ствовала  система форм умысла, которая включает в себяумысел заранее обдуманный, внезапно воз­никший, реализованный, определенный инеопре­деленный.
Исходяиз вышеизложенного, можно сделать вывод, что существовавшая трак­товка умысла вУК 1960 г., ли­шена практической целесообразности.
II. Умысел в действующем уголовном законодательстве.
2.1.Понятие и общая характеристикаумышленной формы вины.
Уголовный кодекс (УК)характеризует умысел как психическое отношение, при котором лицоосознавало общественную опасность действий (бездействия), предвиделовозможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий ижелало их или сознательно допускало наступление этих последствий.
Сознание общественноопасного характера совершаемого деяния и предвидение его общественно опасныхпоследствий характеризуют процессы, протекающие в сфере сознания, и поэтомуобразуют интеллектуальный элемент умысла, а желание наступления указанныхпоследствий относится к волевой сфере психической деятельности и составляетволевой элемент прямого умысла.
Желание – как признакумысла – это влечение, стремление к осуществлению чего-нибудь, обладаниючем–нибудь. Предметом желания, целью действий виновного является общественноопасное последствие, представляющее собой признак совершенного преступления.При этом на первое место «выступают» цели и мотивы, как бы «формулирующие»четко осознанное, целенаправленное действие (бездействие), способствующиедостижению результата. Именно поэтому о желании наступления общественноопасного последствия умысла можно говорить в случаях, когда:
        1.общественно опасное последствиеявляется конечной целью действий виновного;
       2.общественно опасное последствие – неконечная цель, а промежуточная, которая выступает в качестве необходимогосредства или этапа достижения конечной цели, самой по себе преступной илинепреступной.
Итак, желание как признакумысла заключается в стремлении к определенным последствиям, которые могутвыступать в качестве следующих факторов:
1.    конечнойцели;
2.    промежуточногоэтапа на пути к достижению конечной цели;
3.    средствадостижения цели;
4.    неизбежногосопутствующего признака деяния.
Сознание общественноопасного характера совершаемого деяния означает понимание его фактическогосодержания и общественного значения. Оно включает представление о характере техблаг, на которые совершается посягательство, то есть об объекте преступления, осодержании действия (бездействия), посредством которого осуществляетсяпосягательство, а также о тех фактических обстоятельствах (время, место,способ, обстановка), при которых происходит преступление. Отражение всех этихкомпонентов в сознании виновного даёт ему возможность осознать объективнуюнаправленность деяния на определённые социальные блага, его вредность длясистемы существующих в стране общественных отношений, то есть его общественнуюопасность. Сознание общественной опасности деяния не требует специальногодоказательства по каждому конкретному делу, поскольку способность сознаватьсоциальное значение своих поступков присуща каждому человеку на основе егожизненного опыта и приобретённых знаний.
Сознание общественнойопасности деяния не следует отождествлять с сознанием его противоправности, тоесть запрещённости уголовным законом. В подавляющем большинстве случаев лица,совершающие умышленные преступления, сознают их противоправность. Однако УКР.Ф. 2005 года не включает сознание противоправности совершаемого деяния всодержание этой формы вины (хотя первоначально такое намерение у законодателябыло, это видно из статьи об ошибке в уголовно-правовом запрете, содержавшейсяв последнем варианте проекта УК). Поэтому преступление может быть признаноумышленным и в тех случаях, когда противоправность совершённого деяния неосознавалась виновным.
Предвидение — этоотражение в сознании тех событий, которые произойдут, или должны или могутпроизойти в будущем. Поэтому под предвидением общественно опасных последствийследует понимать мысленное представление виновного о том вреде, которыйпричинит его деяние общественным отношениям, поставленным на защиту уголовногозакона. При прямом умысле предвидение включает:
¨