Современные теории феминизма макросоциологические и микросоциологические теории гендера

Министерство науки и образования
Международный Соломонов университет
Курсовая работа на тему:
Современные теории феминизма: макросоциологические и микросоциологические теории гендера
Выполнила:
Студентка 3 курса
факультета социальных и гуманитарных наук
631 группы
Смульская Екатерина
научный руководитель:
Отрешко Наталья Борисовна
Киев – 2010
План
Введение
1. История феминизма
2. Макросоциологические теории гендера
2.1 Марксистский феминизм
2.2 Радикальный феминизм
2.3 Функционализм, аналитическая теория конфликта и теория мировых систем
3. Микросоциологические теории гендера
3.1 Культурный (культурологический) феминизм
3.2 Либеральный феминизм
3.3 Символический интеракционизм и этнометодология
Общие выводы
Библиография
Введение
Феминизм — теория равенства полов, лежащая в основе движения женщин за освобождение.
Актуальность
Тема феминизма будет актуальна всегда, пока не наступит равенство полов или матриархат. Поскольку женщина и мужчина это основа общества, и сколько будет существовать патриархат, столько и будет существовать феминизм. Феминизм можно трактовать как идею создания новой формы общественного устройства, где не будет доминирующих — женщин или мужчин, где будет равноправие полов, так званый «биархат».
Некоторые считают, что неравенство полов и теория феминизма это выдумки женщин, но еще в Древнем мире ученые и политики прикрывали неравноправное положение женщины в обществе, ее угнетение и эксплуатацию спорами о том, является ли женщина человеком и имеет ли она душу. Взгляд на женщину как на неполноценное существо нашел свое отражение в теологических и философских трудах Древнего Мира. Чувство примитивно-грубого мужского превосходства над женщиной Сократ выразил следующими словами: «Три вещи можно считать счастьем: что ты не дикое животное, что ты грек, а не варвар, и что ты мужчина, а не женщина». Со времен Сократа прошло два с половиной тысячелетия, но и в наши дни еще остались мужчины, которые так думают. Но так же есть и мужчины-феминисты, которые будут рады равенству полов.
В теориях феминизма можно выделить такие основные идеи, как то, что нужно избавиться от стереотипа, что женщина должна быть домохозяйкой: сидеть дома, воспитывать детей, следить за порядком и быть оберегом домашнего очага. Феминисты хотят что бы женщина была таким же «добытчиком» как и мужчина, даже не смотря на то, что еще с первобытных времен женщина была в основном домоседом, а если земледельческие времена, то дальше огорода она не «уходила».
Теория равенства полов может привести нарушению института семьи, его основных черт. Это можно заметить уже и сейчас, когда возрастает количество мужчин берущих декрет вместо женщины. Можно ли считать это нормальным, вопрос с двумя вариантами ответов: феминистка сказала бы что это даже очень хорошо, но большинство мужчин сказали нет, это дело женщин. Постает вопрос, где есть грань между феминизмом, как теории равенства полов, и матриархатом. То есть что можно считать равным для полов, а что ношей тяжелее, чем у противоположного пола. Так же есть такой вопрос о том, как разрознить омужествление женщины и становление мужчин более женственными, не есть ли это причиной теории феминизма, или его последствием.
В каждом подходе в теории гендера рассматриваются разные аспекты, которые по своему показывают проблемную ситуацию для женщин и каждый из подходов имеет свой вариант решение этой женской проблемы, как неравенство полов.
Степень разработанности
Еще в конце XVIII века одна из первых феминисток Мэри Уоллстонкрафт обрушилась на несправедливость семейных отношений. Она защищала право женщин на равенство в семье, доступ к образованию и профессиональному самовыражению. Однако в отличие от современных феминисток она считала, что с общим развитием женщины на более высокий уровень поднимается и ее способность выполнять материнские обязанности.
Сторонник феминизма рассматривает половой диморфизм как бинарное противостояние «мужчина-женщина», причем, мужчинам приписывается привилегированное положение, связанное с правом мужчины занимать в обществе более высокое место.
Через 50 лет Джон Стюарт Милль и Харриет Тэйлор подвергли критике патриархальный уклад отношений в семье. Они сошлись во взглядах на право женщин участвовать в выборах, на правовое равенство в браке и в доступе к образованию. Вместе с тем, Тэйлор выступала за более активное участие женщин в профессиональной сфере, Милль же видел предназначение женщин в домашней жизни, в заботе о благе детей. Милль подчеркивал роль семьи как школы нравственности для ее членов. Нравственное образование, по его мнению, должно проистекать из справедливости в отношениях между мужем и женой. Тем не менее, Милль охарактеризовал структуру семьи XIX века как подавляющую: для него семья — это рассадник деспотизма и «источник человеческих несчастий, увеличивающийся до ужасающих размеров».
Основоположники марксизма также не интересовались семьей как социальным институтом, сосредоточившись на критике буржуазного брака и буржуазной семьи. Энгельс обвинял частную собственность и, следовательно, потребность мужчин в наследниках и в сохранении «подчиненной» роли женщины. Социализация средств производства и коммунализация домашней работы вместе с выходом женщины на рынок рабочей силы должны были привести к ее «освобождению». Конечно, Энгельс хотел, чтобы семья серьезно трансформировалась в интересах государства, но все же он не помышлял о конце семьи как общественного института.
Джордж Бернард Шоу (английский социалист-фабианец) не одобрял экономическую зависимость и несвободу женщин в семье. Он выступал за социализацию работы с тем, чтобы и мужчины и женщины могли автономно зарабатывать деньги, распределяемые потом поровну между членами семьи. Эта схема предполагала создание семейных отношений, основанных на истинном консенсусе.
В 30-х годах XX века Вирджиния Вулф раскритиковала патриархальную семью, так как считала, что это рассадник фашизма. Она приписывала «тиранию отцов» их экономической власти над женщинами и детьми. Для устранения подобной несправедливости Вульф ратовала за введение заработной платы для матерей, чтобы таким образом освободить их от экономической «тирании». В этом случае, по ее мнению, отцы будут уделять больше внимания детям.
Феминизм второй волны, продолжая традицию критики авторитарной семьи, утверждал необходимость полного уничтожения семьи вообще. Бэтти Фридан убеждала образованных женщин среднего класса, что счастливая домохозяйка -это миф. Она призывала женщин поменять однообразную и лишенную творчества домашнюю работу на труд в какой-нибудь профессиональной сфере.
В 1967 году возникла национальная организация «За билль о правах женщин», которая защищала свободу выбора в репродуктивной сфере, отказ от материнства, профессиональное обучение для бедных женщин. Организация способствовала выделению средств на воспитание детей в целях прекращения «половой дискриминации» при безработице.
В 60-е годы XX века появляется радикальный феминизм, который обрушил на институт семьи самую жестокую и ни перед чем не останавливающуюся критику. Радикальные феминистки, как например Суламифь Файерстоун, подвергли сомнению целесообразность «биологической семьи» как причины разделения общества на классы по половому признаку. «Биологическую семью», виновную в подавлении женщины как личности, следовало запретить. Файерстоун считала, что беременность и материнство сами по себе ярко выражают подавление женщины. Отсюда, достижения в развитии репродуктивной технологии должны освободить женщин от всех ограничений, связанных с вынашиванием и воспитанием детей.
В 70-е годы XX столетия стал популярным психоаналитический подход к проблеме «неравенства» полов. С этой точки зрения корень зла находится в особенностях семейного воспитания детей. Согласно Нэнси Чодороу и Дороти Диннерстейн, девочкам гораздо легче отделять себя от воспитателей того же пола, с которыми они изначально находятся в психологической близости, хотя это приводит к недоразвитию структуры Эго. В свою очередь, мальчикам тяжелее отделяться от воспитателя, так как они должны ощутить себя «не женщинами». Чодороу и Диннерстейн считали, что если раннее воспитание детей равномерно распределяется между отцами и матерями, то мальчики и девочки становятся более близкими по психологическим характеристикам, и тендерные различия будут оказывать меньшее влияние на все аспекты жизни.
В 80-е годы различия между разными типами феминизма сглаживаются. Сами феминистки начали осознавать, что главные феминистские идеалы вступают в сильное противоречие с идеей существования семьи. Бэтти Фридан в своей книге «Вторая стадия» критикует феминисток за слепоту в отношении семьи, связывая это с собственным экстремистским неприятием роли матери и жены. Другие критики, такие как Мэри-Энн Глэнден, отмечают, что феминистские идеи несовместимы со стремлением большинства женщин к нормальной семейной жизни в современном мире.
К 90-м годам феминизм утратил поддержку с их стороны, стало очевидным, что женское движение пренебрегает нуждами матерей и детей, хуже того, оно относится к их потребностям с явным презрением. Тем не менее, феминистская теория продолжала наращивать свое влияние. Она становится все шире представленной на всех уровнях сферы образования и далее формирует политику правительства, поскольку некоторые из феминисток занимают высокие политические посты.
Объект: Теории феминизма в современной социологии.
Предмет: Сравнительные характеристики макро- и микросоциологических теорий гендера.--PAGE_BREAK--
Цель: Сопоставить макро- и микросоциологические теории гендера.
Задачи:
Проанализировать макросоциологические теории гендера.
Проанализировать микросоциологические теории гендера.
Сравнить макро- и микросоциологические теории гендера
1. История феминизма
Одной из первых работ, развивающих феминистские идеи, была книга Мэри Уоллстоункрафт “Защита прав женщин”, впервые опубликованная в 1792 году. “Женщины, — писала она, — приняли на себя все издержки и недостатки цивилизации, упустив ее полезные плоды”). Шестнадцатью годами раньше в США Эбигайл Адаме обратилась в письме к своему мужу Джону Адамсу, который должен был стать вторым в истории страны президентом, с призывом улучшить положение женщин:
“Я желаю, чтобы Вы вспомнили о женщинах и были бы к ним более благосклонны и великодушны, чем Ваши предшественники… Помните, что все мужчины были бы тиранами, если бы могли”).
Ранний феминизм во Франции
Первые активно организованные группы в защиту прав женщин появились сразу после французской революции 1789 г. В 90-х годах XVIII века под влиянием идеалов свободы и равенства, за которые боролась революция, в Париже и ряде других городов было создано несколько женских клубов. Они стали местом собраний для женщин, в них разрабатывались политические программы, призывавшие к равным правам на образование, труд, участие в управлении делами общества. Руководитель одного из таких клубов Мари Жуз написала воззвание, озаглавленное “Декларация прав женщин”. Оно основывалось на “Декларации прав человека и гражданина” — основного конституционного документа революции. Автор воззвания утверждала, что права на свободу и равное гражданство не могут принадлежать одним лишь (173) мужчинам; она выражала сомнения в том, что действительное равенство может быть достигнуто в условиях, когда половина общества лишена тех привилегий, которыми пользуются только мужчины. Призыв не нашел понимания у лидеров революции, и в 1793 г. Мари Жуз была казнена. Женские клубы в последующем были распущены правительственным декретом. С того времени феминистские группы и женские движения не раз еще возникали и реорганизовывались в странах Запада, почти всегда сталкиваясь с враждебностью и вызывая порой насилие со стороны власть предержащих. Тем не менее, Мари Жуз была единственной феминисткой, отдавшей свою жизнь за дело равноправия полов.
Борьба за права женщин в Соединенных Штатах
В XIX веке наибольшее развитие феминизм получил в Соединенных Штатах. Лидеры большинства женских движений в других странах рассматривали борьбу американских женщин за свои права как образец для себя. В период 1830-1850 годов американские феминистки принимали непосредственное участие в деятельности групп, выступавших за отмену рабства. Петиции по этому поводу обычно содержали большое количество женских подписей. Тем не менее, не имея формальных политических прав, женщины не могли оказывать политического давления, посредством которого реформаторы могли бы достигнуть своих целей. Ни одна женщина не была допущена к участию в работе всемирной конференции по борьбе с рабством, созванной в 1840 году в Лондоне. Этот факт заставил женские группы повернуться лицом к проблеме неравенства полов. В 1848 г., как и пол века назад, подобно своим предшественницам из Франции, лидеры женских движений США встретились, чтобы принять “Декларацию чувств”, составление к по образу и подобию американской Декларации независимости20). “Мы считаем само собой разумеющимся, — говорилось в самом начале Декларации, — то, что все мужчины и женщины созданы равными”. В документе излагался длинный перечень несправедливостей по отношению к женщинам21). Однако этот период не привел к значительным улучшениям в социальном и политическом положении женщин. После отмены рабства Конгресс дал избирательные права только освобожденным рабам-мужчинам.
На начальном этапе развития женского движения в США определенную роль сыграли чернокожие американки, хотя им часто приходилось сталкиваться с враждебным отношением белых американок Сожунер Трас была негритянкой, протестовавшей как против рабства, так и против лишения женщин избирательных прав, т.е. тесно увязывавшей обе эти проблема;. Когда она в 50-х годах прошлого века страстно и зажигательно выступала на одном из массовых митингов аболиционистов в Индиане, один из белых участника митинга крикнул ей: “Не верю, что ты действительно женщина!” В ответ на это С. Трас обнажила перед всеми свою грудь, чтобы показать, какого она пода. В 1852 году во время ее выступления на съезде активисток женского движения в г. Акрон (штат Огайо) белые женщины пытались выкриками из зала сорвать ее речь. Она преодолевала подобное сопротивление, и сыграла заметную роль в борьбе женщин за свои права в тот период22). Однако другие чернокожие активистки, пытавшиеся наравне с белыми женщинами принять участие в этой борьбе, были разочарованы теми предрассудками, с которыми им (174) пришлось столкнуться. С того времени число чернокожих феминисток было весьма незначительным.
Развитие женского движения в Европе
Одним из наиболее важных событий в истории зарождения женских движений в Европе стало представление в 1866 г. в английский парламент петиции, подписанной 1500 женщинами. В ней содержалось требование о включении в обсуждавшуюся тогда реформу избирательного права положений о предоставлении женщинам избирательных прав в полном объеме. Петиция была оставлена без внимания. В ответ организаторы акции год спустя образовали “Национальное общество за Женские избирательные права”. Члены этого общества стали известны как суфражистки23); с тех пор это слово служит напоминанием о той петиции, с которой в XIX веке обращались в парламент, чтобы распространить избирательные права на женщин. К началу XX века феминистское движение в Англии по своему влиянию было сопоставимо с движением в США. В обеих странах в начале века часто организовывались марши и уличные демонстрации. В июне 1908 г. в Лондоне прошел массовый митинг, в котором приняло участие около полумиллиона человек. В этот период женские движения быстро распространялись во всех основных европейских странах, а также в Австралии и Новой Зеландии.
Выдающаяся деятельница движения суфражисток Эммелин Панкхерст совершила несколько пропагандистских турне по Соединенным Штатам, подробно рассказывая большим аудиториям о борьбе английских женщин за свои права. Две американки, вовлеченные в эту борьбу — Элис Пейн и Харриет Стантон Блатч, организовали в 1910-х годах серию многолюдных маршей и демонстраций по Нью-Йорку и другим городам Восточного побережья.
После 1920 г. женские движения в Великобритании и других странах на несколько десятилетий пришли в упадок. Отчасти это было вызвано успешным достижением стоявшей перед ними цели — обеспечением к этому времени в большинстве западных стран (в Великобритании, например, в 1928 году) равных избирательных прав. Радикально настроенные женщины тяготели к участию в других общественных движениях (многие из них, например, примкнули к антифашистскому движению). Хотя многие продолжали борьбу за права женщин в этих более широких рамках, феминизм как особое движение против доминирования мужчин в различных общественных институтах стал менее заметен. Однако достижение равных политических прав мало способствовало распространению равенства на другие стороны жизни общества.
Возрождение феминизма
В конце 60-х годов женские движения вновь стали набирать силу. За минувшую с тех пор четверть века феминизм стал влиятельным фактором мирового развития, в том числе и во многих странах “третьего мира”. Возрождение феминизма началось в Соединенных Штатах под влиянием движения за гражданские права, а также студенческого движения этого периода. Многие женщины проявляли высокую активность, но оказывались зачастую в традиционном подчиненном положении по отношению к активистам-мужчинам. Лидеры движения за гражданские права противились включению вопроса о правах женщин в свои программы борьбы за равенство. В результате женщины начали создавать свои собственные независимые организации [2, ст. 133-135].
2. Макросоциологические теории гендера
2.1 Марксистский феминизм
В семидесятые годы велись так называемые дискуссии о домашней работе. Марксисты, интересовавшиеся женским вопросом, хотели определить отношение женщин к капиталистической экономике. Утверждали, что это отношение иное, чем у мужчин, но что это означает конкретно? Дискуссия велась вокруг вопросов о том, производит ли женщина дома прибавочную стоимость или потребительскую стоимость, а также какое значение неоплачиваемый труд женщин по воспроизводству рабочей силы, то есть их работа по дому и с детьми, имел для продолжения существования капитала. Развитие этого вопроса далее шло к тому, можно ли считать женщин революционной силой или нет. Может ли развиться революционное сознание, если человек не работает непосредственно на производстве, создающем прибавочную стоимость? Являются ли женщины вообще частью пролетариата? На этот вопрос отвечали положительно, но согласия в вопросе о том, производят ли женщины прибавочную стоимость или нет, достигнуто не было [3, ст.241].
Теорию Карла Маркса обычно относят к радикальным теориям конфликта в связи с учением о классовой борьбе и освободительной миссией пролетариата. Связь марксизма с феминизмом не очевидна, тем более что феминистки ставят под сомнение обоснованность «маскулинных» концепций и перспектив социального развития. Однако марксизм имеет много общего с феминистскими теориями, более того, марксизм с его положением об угнетении женщин в буржуазной семье и необходимостью их освобождения является теоретическим источником не только социалистического феминизма, но и всех его форм в целом. Феминизм сегодня пытается выйти на новый уровень развития своих идей, прямо используя марксистские тезисы о повышении сознания женщин как угнетенного класса, который должен бороться против патриархального угнетения.
Исторический взгляд на феминизм дает возможность увидеть огромное многообразие его форм, и даже то, как эти различия иногда приводили к конфликтам внутри женского движения. Однако красной нитью через все женские движения проходит идея революционности, враждебная традиционным взглядам и принципам, выработанным всем предыдущим развитием цивилизации. Эти революционные идеи появились в период Просвещения и потом выдвинулись на первый план с развитием различных рационалистических подходов к реальности. Нежелание феминисток использовать «мужскую» социальную теорию привело к тому, что марксизм преподносился как социальный или материальный феминизм, при этом всячески избегали упоминания о «мужском» происхождении феминизма. Один из базовых принципов марксизма, разработанный в «Критике политической экономии» (1859), гласит: «Способ материального производства определяет социальные, политические и интеллектуальные процессы в целом. Не сознание человека определяет его бытие, а наоборот, социальное бытие определяет его сознание».
Это была хорошая подсказка и по тем временам научная основа для того, чтобы категорически утверждать, что женские роли не детерминированы биологически, — их жестко определяют экономические условия и социокультурные особенности в целом. Согласно Марксу, экономические интересы правящего класса направляют господствующую идеологию в обществе. Эта мысль получила развитие в книге «Немецкая идеология»: «Идеи правящего класса в любую эпоху являются господствующими идеями, то есть, класс, который управляет производительными силами в обществе, в тоже время является господствующей интеллектуальной силой. Класс, который владеет средствами материального производства, одновременно контролирует и средства духовного производства, подчиняя себе идеи тех, кто лишен контроля над средствами духовного производства».
Классовость общества обязательно ведет к классовости сознания, а последнее определяется тем, что класс сознает себя и сознает свою враждебность к другой социальной группе. Поэтому классовое сознание для социальных феминисток с необходимостью приводит к формированию особой позиции по признаку пола, диалектически противоположной идеологии мужчин, рассматриваемых, как правящий класс. Для того чтобы достичь действительно классового сознания, женщины должны смотреть на мир со своей собственной точки зрения, а не с точки зрения мужчин, которые всегда их угнетали. Видеть все с точки зрения правящего класса, некритично используя его мировоззрение, значит, развивать в себе фальшивое сознание. Следовательно, анализ и критическая оценка правящего класса необходимы для развития классового сознания. Другим направлением развития классового сознания женщин является революционность, стремление прекратить доминирование мужчин насильственным путем.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Марксизм рассматривал капитализм не как процесс, а как систему, что превращало сам марксизм в замкнутую схему. Таким образом, марксистские теории заявлены так, что их невозможно опровергнуть или сфальсифицировать. Чем больше противники марксизма критикуют его теории, тем больше они демонстрируют свой буржуазный классовый взгляд на мир. Точно так же поступают феминистки — вот что говорит об этом сторонница феминизма — критики тендерного феминизма обвиняются в том, что они «являются женщинами, которые ненавидят женщин». Социальные феминистки, так же, как и марксисты, используют замкнутую систему, которую невозможно опровергнуть. Если человек критикует социальный феминизм, это просто свидетельствует о том, что он отравлен идеологией фаллоцентризма. Оппоненты социального феминизма с легкостью опровергаются, как люди введенные в заблуждение фальшивым сознанием, связанным с их половыми ролями. Матери-одиночки, разведенные или брошенные мужьями, вынужденные самостоятельно заботиться о своих детях, а также женщины уже не способные привлечь партнера, являются легкой добычей антимужской пропаганды.
Еще одним важным тезисом, который взят из марксизма социальным феминизмом, является концепция отчуждения. Маркс считал, что корни современного опыта отчуждения находятся в отчуждающих условиях капиталистического производства. Рабочие чувствуют неудовлетворенность своим трудом, так как лишены возможности участия в целостном процессе. Их труд принадлежит не им, а капиталистическому собственнику. Таким образом, трудящийся становится простым товаром.
Это усугубляется и разделением труда. Специализация и различное предназначение групп трудящихся, само по себе имеют отчуждающий характер. Позднее Маркс выводил это разделение труда из «естественного разделения труда в семье». В «Немецкой идеологии» разделение труда в семье напрямую связывается с происхождением права собственности одного человека над другим человеком. Таким образом, Маркс выводил первую форму собственности из порабощения женщин и детей мужчинами.
«С разделением труда, которое в свою очередь основывается на естественном разделении труда в семье и разделении общества на отдельные семьи, противопоставляемые друг другу, одновременно появляется неравенство в распределении количественного и качественного труда и его продуктов и, следовательно, собственности: ядро которого лежит в семье, где жена и дети являются рабами мужа. Это скрытое рабство в семье является первым видом собственности власти распоряжаться трудом других».
Маркс не разрабатывал подробно вопрос о природе семьи, так как эта природа, по его мнению, полностью зависела от экономической структуры. Фридрих Энгельс воспользовался марксистским подходом к изучению семьи в своей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884). Он сосредоточил внимание на марксистской интерпретации достижений антропологов, его больше занимало обоснование исторического материализма с помощью научных данных о матриархате и происхождении буржуазной семьи.
Ранние труды в этой области исходили из того, что пара «мужчина и женщина» была первым видом семьи. Однако под влиянием работы Льюиса Моргана «Древнее общество» (1877) эта точка зрения изменилась. Позднее в примечании к третьему изданию «Капитала» Энгельс пишет: «Тщательное исследование условий жизни примитивного человека дает автору основание предполагать, что не семья эволюционировала в племя, а, наоборот, племя было примитивной и спонтанной формой человеческих объединений на основе кровного родства, и что благодаря потере племенных связей позднее стали образовываться различные формы семьи».
Маркс и Энгельс отстаивали точку зрения, что социальная организация базируется на способе производства, а семья является простейшей производственной ассоциацией. Поэтому ее формы и структуры зависят от производственных отношений и правильное устройство семьи не будет достигнуто прежде, чем установится коммунистическое общество. При коммунизме освобожденные от частной собственности и экономического принуждения мужчина и женщина будут вступать в брак, основанием которого станут лишь «зрелые наклонности двух индивидуумов».
Энгельс развил марксистский взгляд на семью, используя научные достижения Льюиса Моргана, который первым открыл, что самой ранней социальной единицей была группа, а не пара «мужчина — женщина». Он считал, что такая группа была экзогамной и матриархальной, где родство и потомство определялись по материнской линии. Энгельс связывал стадии в развитии семьи с изменениями способа производства в обществе и говорил о трех формах брака, соответствующих трем ступеням в развитии человеческого общества. Периоду дикости соответствовал групповой брак, периоду варварства -парный брак, а цивилизованному обществу соответствует моногамия с сопутствующими проституцией и адюльтером. «Развитие от низших стадий к высшим отмечено одной особенностью, а именно той, что женщина, но вовсе не мужчина все больше лишается сексуальной свободы группового брака», а также экономической независимости.
По Энгельсу, на самых ранних стадиях в период дикости существовал примитивный коммунизм. Общество было коллективным, в условиях жизни наблюдалось полное равенство, и социальные классы отсутствовали. Вся собственность была общей и не было смысла в эксплуатации. Групповой брак был первой формой брака, при которой группы мужчин и женщин принадлежали друг другу и совместно воспитывали детей.
Групповой брак был связан с матриархальным родством. Установление матриархального типа социальной организации как исходной предпосылки человеческого общества было важным пунктом в развитии марксистской мысли. Это позволило говорить, что несправедливость в отношении женщины и ее эксплуатация были не всегда, а появились вместе с частной собственностью и классовым конфликтом. Они имели начало и, следовательно, могли иметь конец.
Также как и культурные феминистки XIX века, Энгельс относил утопический идеал в далекое прошлое. Однако в противоположность культурным феминисткам Энгельс обозначал различные ступени в изменении семьи в зависимости от стадий экономического развития, а само появление семьи связывал с частной собственностью и товарным обменом. На стадии варварства отмечается переход от собирательства к оседлому земледелию, именно на этой ступени мужчина получает экономическую и политическую власть, так как появляются избыточный продукт и частная собственность, ведущие к разрушению коллективизма. Лишь мужчина выиграл от этого перехода, так как «весь добавочный продукт попадал к нему». На этой ступени развития мужчина брал «свою» семью и селился на «своей» земле. Это можно считать поражением матриархата, установлением патриархата и «историческим поражением женщины». И далее: «здесь мы видим первую форму семьи, основанную не на естественных, а на экономических условиях, а именно на победе частной собственности над примитивным естественным коллективным владением».
В период варварства домоводство, бывшее ранее обязанностью как мужчин так и женщин, потеряло свой общественный характер и «больше не являлось заботой всего общества. Женщина стала первым домашним слугой, лишенным права участия в общественном производстве». Энгельс пишет: «Первый классовый антагонизм, появившийся в истории, совпадает с развитием антагонизма между мужчиной и женщиной в моногамном браке и первым классовым угнетением женщины мужчиной». Цивилизация и моногамия развивались по мере того, как все большее богатство концентрировалось в руках отдельного индивидуума — мужчины, которому было необходимо передать это богатство только своим собственным детям и никому другому. Цивилизация развивалась вместе с эксплуататорскими классовыми отношениями, что вылилось в угнетение женщин, которое сохранилось до сегодняшнего дня.
Несмотря на небольшие разногласия, Маркс и Энгельс, а позже и Ленин были согласны в том, что женщин следует сильнее вовлекать в активную экономическую и политическую жизнь. Эмансипации можно достичь лишь посредством гарантий равных прав с мужчинами. Марксисты первой волны, вроде Августа Бебеля, считали, что «решение женского вопроса идентично с решением социального вопроса».
Утверждалось, что социализм освобождает женщину не только в общественном производстве, но и в брачных отношениях. Предполагалось, что экономическая эмансипация приведет также к освобождению в сексуальной жизни. Маркс и Энгельс подразумевали, что «освобождение индивидуальной экономики неотделимо от развития семьи». В «Коммунистическом манифесте» они выступали за уничтожение семьи, подчеркивая что «буржуазная семья как таковая прекратит свое существование». В своей работе «Учение Карла Маркса» Ленин писал: «Новая форма семьи, новый статус женщин и новые условия воспитания подрастающего поколения подготавливают уничтожение патриархальной семьи». Вместе с этим предполагалось окончание доминирования одного пола над другим.
Этот новый вид семьи подразумевал свободу от привычного мотива к установлению брачных отношений. Благодаря вовлечению женщины в общественное производство брак очищается от экономического принуждения. С наступлением социализма «общество будет воспитывать детей независимо от того рождены они в законном браке или нет». Женщина освобождается от экономической зависимости, бремени домашней работы и воспитания детей.
Кроме вовлечения женщины в сферу общественного производства и коммунализации домашней работы, предусматривается законодательное облегчение развода как для мужчин, так и для женщин. Развод должен быть доступен всем, как только исчезает половая любовь — новая основа семьи и брака. Вслед за Энгельсом, не проявившим интереса к тому, что произойдет с мотивами рождения детей в случае перехода к массовому внесемейному воспитанию, Ленин также подчеркивал важную роль трудовых отношений в развитии человеческих взаимоотношений. При социализме семья коренным образом меняется, — образование и воспитание человека социализируются, фактически все основные функции семьи переходят к обществу. При коммунизме семья будет основываться на добровольной связи между мужчиной и женщиной по взаимному согласию. Тезис о социализации домашнего труда и общественного воспитания детей сближает марксизм с материальными и культурными феминистками. Их роднит равнодушие к судьбе семьи как социального института [1].
Развитие Альтюссером понятия идеологии означало пере ворот в новой марксистской феминистской науке. Кратко можно сказать, что многие присоединились к представлению Альтюссера о том, что идеология обладает материальным существованием. Это придало новые силы многим исследователям. В традиционных марксистских исследованиях эксплуатация женщин часто сводилась к нематериальной надстройке. «Поскольку марксистская теория связывает эксплуатацию с материальным базисом, эксплуатация женщин воспринимается как менее существенная. Локализуя материальный, базис эксплуатации видео логии, можно было сместить центр тяжести в дискуссии с вопроса, создает ли труд женщин в сфере воспроизводства прибавочную стоимость, или нет. Вместо этого можно заняться семьей и отношениями между членами семьи. Ранее многие исследователи-марксисты видели в семье естественное и беспроблемное явление. Теперь же феминистки-марксистки рас сматривали развитие семьи в его связи с развитием классового общества, в котором она существует. Они находили возникновение эксплуатации женщин в семье и анализировали семейные и сексуальные отношения как часть идеологии. Многие стали прибегать к вспомогательным теориям, например, к психоанализу, и сфокусировали внимание на связи социализации пола с окружающим классовым обществом. Рассматривая семью как такой же институт, как и другие общественные институты, полагали, что ее возможно изменить.
Новую важную направленность феминистско-марксистской перспективе придала немецкая социолог Ульрике Прокоп своей книгой «Обстоятельства жизни женщин», вышедшей в конце семидесятых годов. Ее книга была вскоре переведена на датский и шведский языки и приобрела большое влияние в феминистской науке Скандинавии. Прокоп исходит из того, что традиционный марксистский анализ, даже когда он пытался охватить и эксплуатацию женщин, рассматривал женщину как объект. Поведение и представления женщин изучались и оценивались только на основании общей общественно-экономиче ской модели, считает она. Это вело к восприятию женщин как иррациональных, безвольных и бессознательных (или обладающих ложным сознанием) объектов внешнего воздействия. Что женщины фактически делают и какова фактическая жизнь женщин — этим никто всерьез не занимался. Ульрике Прокоп в своей книге разрабатывала как раз анализ поведения и представлений женщин с точки зрения специфически женских жизненных обстоятельств.
Марксистское наследие Прокоп наиболее ясно проявляется в ее словоупотреблении — она полагает, например, что обстоятельства жизни женщин заключают в себе объективное противоречие, происходящее из конфликта между «женскими производительными силами» и царящими в обществе производственными отношениями, которые всегда ограничивают эти производительные силы и отказывают им в существовании. Перспектива же, предложенная Прокоп, сделала возможным взгляд на женщин как на активный, действующий субъект, у которого противоречивые образцы поведения и «неумеренные желания» больше не воспринимались как иррациональные, но вытекали из объективных противоречий жизненного существования женщин в буржуазном/капиталистическом обществе. Несмотря на это, критики полагают, что марксистской феминистской перспективе не удалось растянуть свой понятийный аппарат так, чтобы он охватывал и женщин. Исходные марксистская терминология и теория, кажется, так и остались не тронутыми. Эксплуатация женщин в марксистско-феминистских теориях выступает как отношение между женщинами и капитализмом. Чаще всего участие мужчин в подавлении женщин остается незатронутым [3, ст.242-244].    продолжение
--PAGE_BREAK--
2.2 Радикальный феминизм
Понятие радикального феминизма имеет долгую и пеструю историю. Первоначально оно связывалось с теми группами в США, которые в шестидесятые годы и в начале семидесятых хотели организовать женщин в автономное женское движение: Освободительное движение, которое строилось на социалистической основе, но одновременно хотело ее преодолеть. Центральным понятием этого нового движения был «подъем со знания». Это означало, что женщины вместе с другими женщинами должны заняться собственным конкретным опытом эксплуатации и «принять самих себя всерьез». Этот метод потом, в разных формах и различном объеме, стал важной частью всей феминистской науки.
Те тексты, в которых изначально был сформулирован теоретический подход радикального феминизма, показывают одно временно смещение центра тяжести в том, что в этом направлении определяется как основа эксплуатации: сексуальности вообще или женской способности воспроизводства — способности рожать детей.
В своей «Сексуальной политике» Кейт Миллет проводит, мысль, что отношения между полами являются сексуально-политическими. Это понятие соотносится с патриархатом и тем, что власть мужчин над женщинами — это политическая система власти. Она считает, что политическая власть мужчин проявляется в том, что на всех общественных уровнях самые важные и значительные посты занимают мужчины. Доминированиемужчин выявляется также в сексуальности. Миллет иллюстрирует это положение анализом трех знаменитых писателей: Д. X. Лоренса, Генри Миллера и Нормана Мейлера. Она спорит с описанием сексуальности у этих писателей и показывает, как они в своих книгах выражают желание унизить объект вожделения. У этих писателей наблюдается также сочетание агрессивности и наслаждения. Здесь, по мнению Миллет, обнажается ядро власти мужчин над женщинами.
Суламифь Файерстоун считает, напротив, что самой глав ной причиной подчиненного положения женщин является способность женщин к деторождению. Ведь это обстоятельство —единственное, что отличает женщин от мужчин, и это различие со временем не изменяется. Она приводит исторический анализ, в котором пытается показать, как рождение, а затем воспитание детей делают женщину менее подвижной, а потому, зависимой от мужчины. С «открытия» детства в XVII веке уход за детьми тянется еще дольше, и это еще сильнее привязывает женщин к дому. Файерстоун пользуется историко-материалистическим методом, но считает пол основным фактором в эксплуатации. Она ссылается на Энгельса, который считал, что впервые разделение труда произошло в браке между женщиной и муж чиной
Эти ранние формулировки развились как по объему, так и в отношении их остроты. Кэтрин МакКиннон указывает, например, что ранние феминистские теории не внесли ничего в теорию государства. Она рассматривает отношения между государством и законом, затрагивая вопрос изнасилований. За кон стремится к объективности, то есть пытается выяснить, что же в действительности произошло. МакКиннон, в духе прочей феминистской критики науки, полагает, что раз знания социальны, то и объективность тоже социальна, и поскольку общество является мужским обществом, то и объективность мужская. Объективный юридический процесс, который якобы протекает в суде, создает трудности при определении «изнасилования». Это приводит к превращению женщины в объект. Что такое изнасилование? МакКиннон отвечает, что «изнасилование — это сексуальное преступление, не являющееся криминальным, если оно похоже на секс». Вот в этом и проблема: ни судьи, ни обвиняемый не могут в самом деле выяснить, что есть что. Женщина, фактически понимающая это различие, считается пристрастной в деле и потому ее показания считаются менее достоверными. Если проанализировать, как законы, а через них государство, относятся к изнасилованиям, кровосмешению, жестокому обращению с женщинами, порнографии, проституции и т. д., можно. разработать теорию о государстве мужчин. Эта теория, по мнению МакКиннон, преодолеет как либеральный взгляд на государство как нейтральный институт, так и взгляд марксистской теории на государство как выразитель интересов господствующего.класса.
В теории Мэри О'Брайен центральным понятием для пони мания подчиненности женщин является само деторождение. Из-за того, что мужчина исключен из процесса рождения, и что отцовство, в отличие от материнства, не является столь очевидным, мужчине необходима власть над женщиной. Это единственный способ, каким он может присвоить себе и гарантировать право на ребенка. Патриархальная система строится на негласном соглашении между мужчинами не трогать женщин друг друга. Такая, подразумеваемая, практика обеспечивает мужчине возможность осуществлять власть и контроль за ре продуктивной функцией женщин.
Таким образом, радикально-феминистский подход чисто в общем плане занимается многократно подтверждаемым (сексуальным) насилием над женщинами в семье и обществе. Он пытается найти объяснение этому либо в формах проявления гетеросексуальное, либо в репродуктивной способности женщин. Или, как говорит МакКиннон: «Сексуальность для фе министок — то же, что труд для марксистов». Специфическим для радикально-феминистской перспективы является то, что она видит проблему в гетеросексуальности; ее считали социально обусловленной, что приводит к появлению новых вопросов при анализе властных отношений в обществе.
Однако при таких подходах возникает много проблем. Женщины часто выступают как объект действий мужчин. В анализе не разъясняется ни их участие в поддержании установленного мужчинами порядка, ни их сопротивление. При использовании понятия патриархата вне зависимости от эпохи проявляется тенденция к антиисторизму дискуссии, это косвенно предполагает универсальность эксплуатации в пространстве и времени. Однако Йоунасдоттир полагает, что это понятие необязательно считать антиисторичным. Вместо этого она сравнивает его с марксистским «классовым обществом», которое сообщает что-то о структуре большинства исторических обществ, но зато ничего не говорит о конкретной форме иерархии [3, ст.238-241].
2.3 Функционализм, аналитическая теория конфликта и теория мировых систем
Теоретики структурного функционализма, теории конфликта и неомарксистской теории мировых систем прибегают к одинаковому процессу анализа, обращаясь к вопросу о гендере в рамках общего теоретического описания крупных социальных явлений. Во-первых, они определяют последние в качестве системы взаимосвязанных и взаимодействующих структур, которые понимаются как «шаблонный, регулярный порядок человеческого поведения». Функционалисты и сторонники аналитической теории конфликта изучают государственно-национальные образования, а также (это особенно свойственно аналитической теории конфликта) предшествующие нынешние культурные сообщества. Теория мировых систем исследует глобальный капитализм как транснациональную систему, в которой государственно-национальные объединения выступают в качестве важных структур. Различия между этими теориями связаны с тем, каким отдельным структурам и системным процессам придается основное значение. Во-вторых, эти теоретики пытаются найти место женщин внутри описанных систем. Теоретики всех трех направлений приходят к одному и тому же выводу: основное место женщин — а оно понимается в качестве чисто женской «сферы» в рамках всех культур — это дом/семья. Это положение изначально, и женщины никогда не переступают за его рамки, однако они проявляют активность, отвоевывая в структуре общества и другие важные позиции, что в большей степени проявляется при рыночной экономике. Отсюда вытекает другой вопрос — о пони мании функций дома/семьи в социальной системе и схеме взаимосвязи между домашним хозяйством и экономикой. В-третьих, каждая упомянутая группа теоретиков гендера стремится объяснить гендерную стратификацию — рассматриваемую как социальное зло для женщин — с точки зрения структурного образования, имеющего вид треугольника: дом/семья — экономика — общие потребности и процессы в социальной системе.
Основной сторонницей функционализма в теории гендера является Мириам Джонсон. Поборница функционализма и феминистка, она, прежде всего, признает неспособность первого удовлетворительным образом проанализировать невыгодное положение женщин в обществе. Джонсон считает, что в теории семьи, которую выдвинул Талкотт Парсонс, непреднамеренно сказался дискриминационный крен и что функционализм оставляет за рамками своего рассмотрения аспекты социального неравенства, господства и подавления. Эта тенденция коренится в изначальном интересе, проявляемым функционализмом к социальному порядку. При этом Джонсон убедительно демонстрирует, что многогранность и сложность парсоновского функционализма необходимы при анализе гендерных вопросов, поскольку эта теория обладает гигантским аналитическим размахом и гибкостью. Таким образом, она вторит позиции многих неофункциона листов. В своих трудах Джонсон исследует соотношение многих ключевых типологий Парсонса с вопросами гендера: роль как основная единица социальной системы; экспрессивные ролевые ориентации в противопоставлении инструментальным; семья как институт, связанный с другими институтами; функциональные предпосылки социальной системы (адаптация, достижение цели интеграция и сохранение латентной структуры); аналитические уровни социального действия (социальный, культурный, личностный и поведенческий); стадии социетальных изменений (дифференциация, адаптивное обновление, интеграция и генерализация ценностей).
Наиболее значимо для понимания гендера в рамках функционализма использование джонсон-парсоновского понятия экспрессивных ролей в их противопоставлении инструментальным, его тезиса о взаимосвязи семьи с другими института ми и модели функциональных предпосылок. Джонсон видит истоки возникновения гендерного неравенства в структуре патриархальной семьи, отмечаемой почти во всех известных обществах. Семья выполняет функции, отличные от функций экономики и других «общественных» институтов: это задача социализации детей и эмоционального обогащения взрослых членов семьи, что имеет существенное значение для социальной солидарности и воспроизводства ценностей (интеграция и сохранение ценностного образца). Изначальное положение женщины в структуре семьи определяется тем, что она предстает основным исполнителем этих значимых функций. И ей следует быть экспрессивной, иметь эмоциональный настрой и отзывчивость к родственникам. Функции женщин в семье и экспрессивность сказываются на том, что они выполняют во всех прочих социальных структурах, особенно в экономике. Например, подходящими для женщин считаются откровенно экспрессивные занятия, в типично мужских профессиях от женщин ожидают экспрессивности, но одновременно применяют к ним за такое поведение санкции; кроме того, участие женщин в экономической жизни ограничено их ответственностью за семью.
Однако ни одна из описанных выше функций не ведет с неизбежностью к гендерной стратификации, которая обесценивает и принижает положение женщин. Для того чтобы понять, почему она возникает, нужно обратиться к патриархальной семье. В таком мире женщины, заботясь о детях, действуют благодаря имеющемуся у них весу, авторитету, приобщая и мальчиков, и девочек к своему пониманию «общей гуманности». Рамки, которые продиктованы особенностями культуры и социальных институтов, предполагают, что женщина слаба и податлива мужу, чья экономическая конкурентоспособность, опосредованная наличием ряда средств (инструментов), позволяет ему добиться для своей семьи определенного уровня экономической безопасности. Поскольку для детей женщина пред стает в роли «слабой жены», они усваивают почтительное отношение к патриархату и недооценивают такую родительскую установку, как эмоциональность, по сравнению с которой инструментальность мужчин кажется более мощной и значимой. Эта оценка мужских способов как более эффективных, чем женская экспрессивность, проникает в культуру. Но такая позиция никак не подтверждается на практике — разве только в том случае, когда она сформирована патриархальной идеологией. Джонсон, в частности, рассчитывает, что женское движение вызовет перемены общественного и культурного плана, которые, в свою очередь, приведут к общесистемной переоценке экспрессивности.
Однако Джонсон приходится касаться и вопроса о том, функциональны ли патриархальные структуры в создании системного равновесия и социального порядка. Джонсон предполагает, что мы спросим: «Функциональны для кого?» Подобный вопрос удаляет от парсоновской позиции, согласно которой функциональность должна рассматриваться с точки зрения системы. Вопрос «функциональны для кого?» выдвигает проблему неравного обладания властью и конфликта интересов и указывает скорее на критическую, нежели ценностно-нейтральную установку теоретика — установку, противоположную функционализму. Вопрос о женщинах — гендерный аспект — стал, как часто бывает, последней каплей, пере полнившей чашу [4, ст.361-363].
Аналитическая теория конфликта проблему гендера рассматривает в рамках аналитической теории конфликта Джанет Чафетс, чьи работы наиболее значимы и показательны. В отличие от Джонсона, ее интересы соответствуют ряду теоретических работ подобного рода. Подход Чафетс предусматривает скрещение разных культур и сближение различных исторических фаз, поэтому его можно назвать межкультурным и трансисторическим. Во всех частных эпизодах, имеющих отношение к уровню сообществ, она стремится теоретически выделить тему гендера. Если быть точнее, она фокусирует внимание на гендерном неравенстве или, по ее словам, половой стратификации.Исходя из этого аспекта, Чафетс строит свою теорию в соответствии с традициями аналитической теории конфликта. Она выявляет периодичность социального конфликта и анализирует, придерживаясь ценностно-ней тральной позиции, структурные условия, вызывающие конфликт той или иной степени интенсивности.
Затем Чафетс исследует социальные структуры и условия, которые влияют на выраженность стратификации по половому признаку — или подчиненности женщин — во всех обществах и культурах. К этому относится дифференциация гендерных ролей, патриархальная идеология, организация семьи и работы, а также условия, ставящие определенные ограничительные рамки, в том числе модели воспроизводства населения, разделение домашней работы и профессиональной деятельности, экономическое перепроизводство, усложнение технологий, плотность населения и суровость окружающей среды — все эти параметры считаются переменными величинами. Взаимодействие их определяет масштаб стратификации по половому признаку, поскольку ими формируются ключевые структуры хозяйства в рамках дома и производства на уровне экономики, а также способность женщин свободно переходить от одной области к другой. Чафетс считает наименее ущербной ситуацию, когда женщины гармонично совмещают домашние обязанности и существенную и самостоятельную роль в рыночном производстве. Функция «дом/семья» оценивается не как внешняя по отношению к трудовой деятельности, эмоциональному поведению и воспитанию, а как область, которую можно со всем основанием охарактеризовать в качестве рабочей: это забота о детях, хлопоты по хозяйству, а иногда и работа (как, например, на семейной ферме), приносящая дополнительное материальное вознаграждение. Возможность получить материальное вознаграждение посредством домашнего хозяйства или рыночного производства делает социально невыгодное положение женщин не столь вопиющим, а форма ведения домашних и семейных дел, обусловленная взаимодействием множества других переменных, представляет собой главную структуру, облегчающую этот доступ или препятствующую ему.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Затем Чафетс рассматривает вопрос о том, как следует целенаправленно идти к равенству полов. Она определяет основные структурные моменты, изменение которых могло бы улучшить положение женщин. Побуждая быть активными в достижении равенства полов, Чафетс выходит за рамки ценностного нейтралитета, что со времен Вебера отличало аналитическую теорию конфликта. Изучение гендерных проблем снова уводит теоретика — в данном случае высокоответственного профессионала — за границы теории, к проблемам власти и политики [4, ст.363-364].
Теория мировых системоценивает мировой капитализм, взятый во всех его исторических фазах, как единственнуюсистемусоциологического анализа. Национальные и иные культурные сообщества (например, колонии и туземные племена) — значительные структуры в мировой системе глобального капитализма, как и экономическая стратификация этих сообществ и групповых образований (центральная, второстепенная и периферийная экономики), разделение труда, капитала и власти между ними и внутри них и классовые отношения в каждом отдельном сообществе. Поскольку данная теория сконцентрирована на капитализме, индивиды рассматриваются здесь с точки зрения той роли, которую они играют в создании прибавочной стоимости. Соответственно, этой теории свойственно оценивать роль женщин в социальной системе лишь постольку, поскольку их труд становится частью капиталистического порядка — т. е. когда они выступают в качестве работников, поставленными в рамки капиталистического производства и рынка. Однако данную модель социальной системы колеблет цельное и прямое рассмотрение проблемы гендера.
Кэтрин Б. Уорд утверждает следующее: 1) мировая система не может быть познана, пока не будут надлежащим образом проанализирован труд, который ведется в домашнем хозяйстве, и труд в сфере неформальной экономики; 2) поскольку женщины составляют большинство занятых этими видами труда, им следует уделить в теории мировых систем особое внимание, а не просто упомянуть как «работников». Ведение домашнего хозяйства предполагает всю работу по дому, направленную на поддержание и воспроизводство работников; неформальная экономика — это такая организация работы, в которой несуществует четкого разделения между трудом и капиталом и регулирования труда с помощью закона или капиталистической организации. По мнению Уорд, почти 66 % всей работы в мире приходится на эти две экономические сферы, являющиеся некапиталистическими и в значительной степени игнорируемые. Кроме того, ученый полагает, что их доля растет, точно так же, как расширяетсяв глобальных масштабах самкапитализм.Таким образом, если отвечать на вопрос «А как насчет женщин?», то можно обнаружить в мировой системе обширный «субконтинент» некапиталистического производства, существующий рядом с глобальным капитализмом, постоянно расширяющийся и вступающий во взаимодействие с последним. Модель, показывающая трудовое участие женщин в масштабе всего мира — потребность в домашней работе здесь постоянна, помимо этого, женщины так или иначе задействованы в неформальной и капиталистической экономике, — может, на наш взгляд, стать основой для создания теории структур труда в рамках мировой системы. Далее, Уорд утверждает, что бесплатный труд женщин как вклад в мировую экономику и доминирование мужчин над женщинами надлежит понимать и объяснять не просто как продукты капитализма, но как «отличительные свойства явлений, обладающие своей собственной логикой» [4, ст.364-365].
Выводы по главе 2
В данной главе макросоциологические теории гендера рассматриваются с позиций таких подходов, как: марксистский, радикальный феминизм, функционализм, теория мировых систем и аналитическая теория конфликта.
Марксизм не имеет прямой связи с теорией феминизма. В марксизме есть идея правящего класса, который есть господствующим, то есть правит производством, значит экономикой и подчиняет себе тех, кто лишен этого. Идет разделение общества на классы. Классовость общества ведет к классовости сознания, а последнее значит что класс сознает себя и сознает свою враждебность к другой социальной группе. Поэтому классовое сознание для феминисток приводит к формированию особой позиции по признаку пола, и мужчины рассматриваются как правящий класс. Для того чтобы достичь действительно классового сознания, женщины должны смотреть на мир со своей собственной точки зрения, а не с точки зрения патриархального угнетения. Женские роли не детерминированы биологически, — их жестко определяют экономические условия и социокультурные особенности общества в целом.
В основе радикального феминизма лежит тезис о том, что угнетение женщины является самой глубинной формой угнетения, присущей культуре последних тысячелетий; в анализе систем эксплуатации центральное место отводится патриархату, то есть власти категории мужчин над категорией женщин. Радикальный феминизм разработал понятие исключительно женской культуры, наряду с убеждением в потребности организации отдельно от мужчин. Теоретики функционализма, теории мировых систем и аналитической теории конфликта пытаются найти место женщин внутри системы, как чего то общего. И по их мнению основное место женщин — это дом-семья. Функционалистка Мириам Джонсон выделяет функцию семьи как социализационная для детей и эмоционального обогащения для взрослых членов семьи, а женщины в семье играют роль главного исполнителя этих функций, то есть берегини домашнего очага. Из-за этого и экономическая роль женщины ниже, чем у мужчины, потому что она много времени тратит на дом-семью. Она предлагает пересмотреть положение общество по поводу экономической роли женщины.
Представительница аналитической теории конфликта Джанет Чафетс исследует социальные структуры и условия, которые влияют на выраженность стратификации по половому признаку — или подчиненности женщин — во всех обществах и культурах. Для нее функция «дом/семья» оценивается не как внешняя по отношению к трудовой деятельности, эмоциональному поведению и воспитанию, а как область, которую можно со всем основанием охарактеризовать в качестве рабочей: женщина вкладывает свои немалые силы в воспитание, дом, которые не так материальны, как деньги которые зарабатывает мужчина.
В теории мировых систем главную роль играет теория капитализма. Кэтрин Б. Уорд указывает свое внимание на том, что нужно надлежащим образом проанализирован труд, который ведется в домашнем хозяйстве, и труд в сфере неформальной экономике, и так как в этих 2 видах труда главную роль играет женщина, то ей нужно выделить особой «место» в теории мировых систем.
3.Микросоциологическая теория
3.1 Культурный (культурологический) феминизм
Культурный феминизм, который появился в XIX веке, сосредоточенный не на политических преобразованиях, а на более широкой культурной трансформации в связи с выходом женщины на политическую арену. Придавая большое значение образованию и независимости и не апеллируя к схожести мужчин и женщин как существ рациональных, культурный феминизм делает акцент на иррациональной и интуитивной стороне жизни. Сторонницы этого направления подчеркивали разницу между мужчинами и женщинами, выделяли чисто женские качества, как источник личной силы, гордости и общественного обновления.
Базовой идеей культурного феминизма был матриархальный взгляд на общество, при котором все управление оказывалось в руках сильных женщин, опирающихся на феминные ценности, которые включали в себя пацифизм, кооперацию, ненасильственное улаживание конфликтов, гармоничную регуляцию общественной жизни. В конце XIX века идея материнского права, существовавшего с доисторических времен, стала очень модной среди антропологов и культурологов.
Донован утверждает, что возрождение идеи матриархата явилось реакцией на усилившееся закрепощение женщин Запада в XIX веке и своеобразным ответом на социальный дарвинизм как доминирующей парадигмы того времени. Объясняя эволюцию социальных отношений через выживание в человеческом обществе самых приспособленных, социальный дарвинизм превращался в оружие против идеи матриархата.
Маргарет Фуллер можно считать матриархом культурных феминисток. В работе «Женщина в XIX веке» (1845) Фуллер использовала концепцию органичного развития для того, чтобы побудить женщин к развитию самостоятельности. Женщины должны учиться выводить свое право из самих себя, как бы действуя изнутри. Она часто пользовалась метафорой, где человек сравнивался с семенем. В человеке, как и в семени, заложена программа, следуя которой можно реализовать свой потенциал.
Женщинам для раскрытия своего потенциала и осознания своего истинного предназначения, необходима не только свобода, но, прежде всего, понимание, кто они такие. Поэтому Фуллер призывала женщин "… сообща самоустраниться от мирских забот для того, чтобы открыть свою истинную природу". Согласно Фуллер, женщины обладают «электрической природой», которая может возбуждать и наполнять все вокруг жизнью. В то же время общество организовано так, что женщине отводится роль домашней хозяйки. Она должна выполнять обязанности, которые якобы мешают ей раскрыть свою истинную природу. Отсюда все, что мешает индивиду развиваться, будь то государство или традиционная семья, следует рассматривать как зло, которое должно быть преодолено.
Фуллер считала, что феминная энергия могла бы радикально преобразовать общество, а феминизация общества в свою очередь — привести к гармоничной системе управления, покончить с насилием во всех сферах, преодолеть разрушительные привычки, такие как алкоголизм и наркомания. Общество могло бы даже прекратить убийства животных ради пищи. Таким образом, Фуллер и культурные феминистки говорили о своеобразии женщины и о том, как изменилось бы общество, если бы женщинам позволили влиять на социальную сферу.
Теоретические взгляды Стэнтон и Энтони опирались на концепцию естественных прав. Однако Стэнтон в своей критике религии, и в частности христианства, заняла крайне радикальную позицию в рамках культурного феминизма. Яростные нападки на патриархат содержатся в ее двухтомной работе «Женская библия» (1895 и 1898). Стэнтон довела рациональную точку зрения до логического конца, обозначив принципы естественных прав, как наивысшую моральную планку — выше самого Господа Бога. Она отвергла Десять заповедей, как не достойные внимания, заявляя, что они придуманы мужчинами, чтобы лишить женщин их прав. Она нападала на основы христианской цивилизации, на христианские ценности и принципы: «Перед любым здравомыслящим человеком поневоле встает вопрос — почему традиции и мнения одного необразованного народа, который жил много столетий тому назад, должны оказывать влияние на чувства и мысли нашего поколения?».
Стэнтон пришла к заключению, что религия является основным идеологическим инструментом, который низводит женщин до подчиненного положения. Поэтому Стэнтон начала кампанию по дискредитации Библии и выработке альтернативной религии с положительным образом женщины. Основные тезисы ее статьи «Матриархат» перекликались с теоретическими взглядами, нашедшими отражение в работах Дж.Ба-хофена «Матриархат» (1861), Генри Мэйна «Древний закон» (1870) и Льюиса Моргана «Древнее общество» (1877), впоследствии использованных Фридрихом Энгельсом в широко известном и по сути феминистском труде. Все эти теории не имели под собой серьезного научного фундамента, но они удовлетворяли потребность общественности в утопических идеалах.
Еще одной важной фигурой в культурном феминизме была Матильда Дж. Гэйдж. Она откололась от Американской ассоциации женщин-суфражисток, а также от Стэнтон и Энтони, считая их взгляды слишком консервативными. Гэйдж пошла еще дальше, чем Стэнтон в критике иудео-христианских религий, считая дохристианский матриархат мирным и процветающим обществом, исповедующим материнское право, тогда как патриархат отождествлялся с войной, проституцией, порабощением женщин и семейными раздорами.
Шарлотта Перкинс Гилман, критикуя социал-дарвинистскую теорию Спенсера, отмечала, что экономическая зависимость женщин от мужчин была процессом неестественным, то есть процессом, который замедлил прогресс человечества: «Мы единственный вид животных, у которых самки зависят от самца в вопросе добывания пищи, мы единственный вид животных, у которых сексуальные отношения являются одновременно экономическими — только у нас один пол находится в полной экономической зависимости от другого».
Гилман пришла к мысли, что именно зависимость женщин от мужчин привела к избыточному развитию у них вторичных половых признаков. В результате, женщины смогли развить лишь способность привлекать мужчин, пренебрегая всеми остальными своими возможностями. Таким образом, женщины деградировали до уровня паразита, который всю свою энергию сосредоточивает на прихотях хозяина. По мнению Гилман, экономическая роль женщин не выходит за пределы проституции, — они получают свои доходы посредством способности сексуального притяжения. Брак в свою очередь является ни чем иным, как легализованной проституцией. «И в том и в другом случае женщина получает вознаграждение от мужчины благодаря ее сексуальным отношениям с ним».
Гилман отстаивала радикальную позицию, считая, что экономическая зависимость женщины должна быть устранена любой ценой. А такое освобождение может быть достигнуто только через разрушение реликта патриархального века — семьи как экономической единицы. Гилман находилась под сильным влиянием «Женской Библии» Стэнтон, выступив с критикой андроцентрических религий в своей работе, озаглавленной «Его религия и ее религия». Гилман предположила, что доисторические занятия мужчин привели к созданию религиозных систем, ориентированных на смерть — ведь если бы религию придумали женщины, то она была бы более жизнеутверждающей. Охота и рыболовство как преимущественные виды труда мужчин в прошлом являются убийством. Смерть стала тем, что прославлялось. В доисторические времена женщины были сосредоточены на деторождении и воспитании детей, поэтому женская религия прославляла бы жизнь, а не смерть. Гилман ожидала, что феминоцентрическая религия могла бы внести огромный вклад в исправление мира.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Фантазии Гилман, касающиеся утопического идеала женщины, нашли отражение в новелле (1915). В этой Земле репродукция женщин осуществляется посредством неоплодотворенных яиц, а в центре религиозных верований стоит богиня-мать. Женщины живут в мире и гармонии общин, едят только растительную пищу, физически сильны и компетентны в разных областях деятельности. В этой воображаемой цивилизации нет домашних очагов, — воспитанием детей занимаются профессионалы в специальных храмах, разбросанных по всем коммунам.
В другой работе Гилман «Дом» содержится резкая критика семьи. В отличие от большинства либеральных теорий, где домашний очаг остается своего рода святыней. Здесь, однако, индивид лишен приватной жизни, особенно это касается женщин. Поэтому она отвергает мнение, что семья является убежищем от тиранического угнетения. Гилман обрушивается на семью как на вышедший из моды институт, который тормозит социальный прогресс. В книге развенчивается мистика дома, он рисуется построенным из стекла, полным хаоса и отживших идеалов, которые подавляют женщин эмоционально, доводя до невроза.
Гилман нападает на семью, в которой не существует ни свободы, ни равенства, а есть доминирующий над всеми отец, бесправная мать и зависимые дети. Для Гилман нет ничего святого, даже материнство, так как матери чаще всего вредят своим детям, балуя их или относясь к ним слишком ревниво. Вспоминая свою собственную мать, она беспощадна к ней за полную невежественность в вопросах питания. Что касается нравственного воспитания, то дети подавляются в большинстве семей. Доминирование родителей воспитывает в детях такие отрицательные качества, как хитрость и манипуляторство. Гилман допускает, что любовь присутствует в семье, но она критикует неизбежные ограничения, на которые наталкивается любовь в семейной сфере.
По прогнозу Гилман, реконструкция семьи требует грандиозного социального эксперимента, подобного той системе социализации, которую осуществил в XX веке Советский Союз. Профессионалы должны взять на себя всю домашнюю работу и воспитание детей, которое осуществляется в яслях. Коллективные кухни могут обслуживать несколько домов, давая возможность женщинам заниматься профессиональной работой. По мере того как женщины будут активно работать в социальной сфере, улицы станут более безопасным местом для женщин и детей. Работа Гилман была важным вкладом в то, что можно назвать «материальным феминизмом», сфокусированном на преобразовании материальных условий жизни в целях гармонизации, как говорится ныне, семейных и профессиональных ролей.
Сорок лет спустя, после того как Фрэнсис Райт публично выступила за свободную любовь, громко заявила о себе еще одна сторонница свободной любви — Виктория Вудхалл. Она завоевала расположение лидеров суфражистского движения, став первой женщиной, которая обратилась к Конгрессу Соединенных штатов по вопросу о женских правах. Вот фрагмент из ее публичной речи о любви 20 ноября 1871 года: «Закон не может заставить двоих любить друг друга. Два человека соединяются сексуально, женятся по зову природы, становятся единым целым по замыслу Господа Бога… Предположим, что брак длится некоторое время, чтобы потом развалиться. Могут ли супруги избежать этого? Могут ли они избежать любви, которая приходит к ним, не спросясь?.. Все законы брака являются деспотичными. Это остатки варварского века, дошедшие до нас. Они никак не подходят для века, весьма просвещенного, воспитанного на принципах свободы и равенства… Свободная любовь будет религией будущего. Да! Я исповедую свободную любовь. Я имею неотчуждаемое конституционное право любить того, кого я хочу; любить так долго или так коротко, как я могу; менять объект любви каждый день, если мне этого хочется! До сего дня женщины не знали ничего, кроме слепого подчинения… воле и желанию мужчин, они ни разу не восстали; но время пришло, они восстают, требуя свободы, свободы управлять своей жизнью и своим телом, защищая его от деморализующего влияния сексуальных отношений, которые не основываются на чувстве любви и не придерживаются его. Это восстание будет продолжаться, пока любовь не освободится от оков, и не пойдет дальше. Она должна вызывать уважение как нечто святое, чистое и истинное. Промискуитет (неразборчивость в половых связях) есть просто пережиток прошлого, когда страсти управляют высшими помыслами человека. С приходом в нашу жизнь духовности, мужчина и женщина сбрасывают с себя гнет материальности и промискуитет попросту не возможен… В наивысшем своем выражении сексуальный союз моногамен».
Хотя радикалы представляли лишь малую часть женского движения, тем не менее, многие радикальные идеи были ассимилированы к 20-м годам XX века американским обществом. Латентная традиция свободной любви, освобождение от брака и полное сексуальное самовыражение женщин, а также контроль за репродукцией предвещали не только прославление женской сексуальности в 20-е годы XX века, но также сексуальную революцию 60-х и 70-х годов XX века. Таким образом, то, что было крайностью в женском движении XIX века, стало сексуальной ортодоксальностью в XX веке.
Вудхалл стремилась к освобождению от всех ограничений и норм сексуального приличия. Она твердо придерживалась позиции свободной любви и настаивала на отказе от брака как «системы официальной проституции и изнасилования», нуждающейся в такой же отмене, как рабство или монархия. Альтернативой браку являлся социальный контракт.
Вудхалл была первой женщиной — кандидатом в президенты Соединенных Штатов Америки в 1872 году от Партии равных прав, которую окрестили Партией свободной любви. В 1871 году она возглавляла 9-ю и 12-ю секции Первого Интернационала. После того, как Карл Маркс ликвидировал эти секции, она сформировала новую коммунистическую партию, где лидером вместо Карла Маркса была она сама. Она организовала журнал «Вудхалл Уикли», который первым в США опубликовал «Коммунистический манифест». До недавнего времени этот журнал хранился в архивах Института марксизма-ленинизма в Москве.
Другая видная представительница феминизма, Эмма Голдман, склонялась к анархистской позиции, хотя также заигрывала с идей социальной революции, которую проповедовал марксизм-ленинизм. Считая, что все государственные институты зиждутся на глубоко укоренившихся традициях, она признавала необходимость радикальной социальной революции, в которой цель оправдает средства. Для Эммы Голдман, как и других анархистов, свобода является sine qua поп. Ей не нравилось, что женское движение слишком сконцентрировалось на суфражизме, который всего лишь предлог для организации движения женщин и формирования определенного мировоззрения. Она полагала, что суфражизм никогда не принесет свободы. Свободы можно добиться усилиями всех, когда каждая женщина бросит все свои силы на освобождение от существующих ограничений.
В отличие от Гилман Голдман считала, что женщина является не только воплощением материнской любви, но также и любви между мужчиной и женщиной. Поэтому она выступала за сексуальную свободу для женщин и защищала право на аборт. В 1916 году она была арестована за распространение литературы об абортах. Маргарет Сангер присоединилась к Эмме Голдман и другим феминисткам в Гринвидж Виллэдж, чтобы пропагандировать право на аборт. Сангер была убеждена, что аборты способны замедлить рост населения и тем самым улучшить условия жизни. Ее слова позднее были взяты на вооружение активистами движения за право на аборт: «Ни одна женщина не может назвать себя свободной пока она не в состоянии сделать сознательный выбор — стать матерью или нет».
Однако многие феминистки были обеспокоены активной пропагандой свободной любви. Уоллстонкрафт писала о «вновь освобожденных, которые используют свою свободу для того, чтобы просто подражать мужским грехам». Следует подчеркнуть, что феминистки первой волны считали необходимым сохранение целибата для женщин, а для мужчин -практику воздержания. Но это был не пуританизм, а скорее отсутствие интереса к гетеросексуальным отношениям. Большинство феминисток того периода, кроме Вудхалл и Голдман, завязывали отношения с другими женщинами. В наши дни ученые установили, что эти отношения достигали уровня, который сегодня мы бы назвали лесбийскими отношениями.
Имеются свидетельства, что Мэри Уоллстонкрафт поддерживала длительные отношения с Фанни Блад. В посмертном издании книги Маргарет Фуллер «Женщина в XIX веке» приведены также откровенные признания по поводу отношений Фуллер с Анной Бейкер. В 1976 году в связи с этим Бэлл Гэйл Шевиньи высказалась в печати без обиняков: «Это естественно, что женщина может любить женщину, а мужчина мужчину… Несомненно, это тот же вид любви, который мы будем переживать, когда станем ангелами». Отношения между Стэнтон и Энтони также никогда не были большой тайной, впрочем, как и романтическое влечение Стэнтон к некоторым другим женщинам. Вот ценное признание Шарлотты Гилман: «Моя любовь к женщинам сильна и нескончаема». Донован задокументировала целую сеть романтических взаимоотношений между большинством феминисток.
Склонность феминисток к гомосексуальным отношениям помогает объяснить, почему их умы были заняты идеями матриархата и почему они придерживались взгляда, что женщины — существа иного порядка с собственным культурным наследием. Это также помогает понять их первоначальное равнодушие, а позднее и негативизм по отношению к мужьям, отцам и полной семье с двумя родителями. Все это привело в конечном счете к необходимости переформулировать концепцию семьи, сохранив материнство без брака и неопределенность интимных отношений, лишенных участия мужчин в таких семьях [1].
3.2 Либеральный феминизм
Теория гендерного неравенства наиболее ярко воплотилась в форме либерально го феминизма, сторонники которого полагают, что женщины могут претендовать на равенство с мужчинами, поскольку человеку присуща способность сознательной духовной деятельности, а также потому, что гендерное неравенство — результат патриархальной и дискриминационной модели разделения труда. Достичь же гендерного равенства, по их мнению, можно благодаря изменениям в разделении труда, реализуемым путем преобразования ключевых институтов — закона, работы, семьи, образования и средств масс-медиа.
Исторически первым элементом либерального феминизма является требование гендерного равенства. Ключевой документ, позволяющий понять это требование, — «Декларация чувств», которую выпустил первый Съезд борьбы за права женщин, состоявшийся в городе Сенека-Фоллс (штат Нью-Йорк) в 1848 г. Пере фразируя Декларацию независимости, подписавшие заявили: «Мы считаем само очевидными истинами: что все мужчины и женщины [«и женщины» добавлено] созданы равными; что создатель наделил их определенными неотчуждаемыми правами; что среди этих прав — жизнь, свобода и стремление к счастью; что, с целью защитить эти права, учреждаются правительства [«среди мужчин» опущено], которые получают право власти с согласия управляемых». Далее они продолжают в том же ключе, подтверждая право на революцию, когда «любая форма правления становится губительной для достижения этих целей». Избрав такую идеологию, женское движение определило свои притязания на усвоение интеллектуальных дискурсов, касающихся достижений Просвещения, Американской и Французской революций и движения аболиционистов. Движения этих эпох выдвигали требования, чтобы права для всех людей были едины и основаны на естественном законе и человеческой способности к разумной и духовной деятельности. Было заявлено, что законы, которые отказывают женщинам в праве на счастье, «противоречат великому предписанию природы и… неправомерны». Прозвучал призыв изменить законы и обычаи, чтобы позволить женщинам занять равное с мужчинами место в обществе. Отрицание этих прав правительствами, учрежденнымимужчинами, нарушает естественный закон и является тираническим насаждением патриархальной идеологии, усиливая дискриминацию по половому признаку. Суть этого фундаментального документа заключается в том, что он оценивает женщину вне контекста дома и семьи, воспринимая ее как независимого индивида, имеющего неотчуждаемые права.
Либеральный феминизм зиждется на следующих убеждениях: 1) все люди обладают определенными неотъемлемыми свойствами — способностью к разумной, духовной деятельности и самореализации; 2) осуществление этих способностей может охраняться благодаря законодательному признанию всеобщих прав; 3) приписываемое половой принадлежности неравенство между мужчинами и женщинами на самом деле — социальная конструкция, не укорененная в «природе»; 4) социальные изменения, направленные на установление равенства, могут осуществиться благо даря организованному призыву к интеллектуальной части общественности и с использованием возможностей государства. Современный феминистский дискурс расширил эти аргументы, введя понятие «гендер» как способа понимания всех социально сконструированных особенностей, выстроенных в связи с идеей поло вой идентичности и взятых на вооружение, чтобы породить неравенство людей, разделив их на мужчин и женщин. Свою роль в развитии феминистского дискурса сыграл и глобальный феминизм, борющийся с расизмом в Северной Америке и повсюду отстаивающий «человеческие права женщин». Фундаментальными заявлениями, отражающими данный дискурс, стали такие документы, как Заявление о намерениях национальной организации за права женщин и Пекинская декларация. Эти заявления опираются на теорию о равноправии людей, которое власть — местного уровня, общенациональная, интернациональная — должна уважать. Эти аргументы заново были упомянуты в дебатах с политиками правого толка о свободе воспроизводства, возможности и полезности формулирования правовых принципов, а также вошли в систему феминистских рассуждений о гендерном характере либеральной демократической теории и практики.
Сторонники либерального феминизма, объясняя гендерное неравенство, исследуют роль четырех факторов: социального конструирования гендера, гендерного разделения труда, доктрины и практики публичной и частной сферы, патриархальной идеологии. Разделение труда по признаку пола в современных обществах ведет к подразделению области производства как в плане гендерном, так и в плане выделения сфер, называемых «публичной» и «частной». Обязанности, отводимые женщинам, связаны, прежде всего, с последней, тогда как мужчинам предоставляется привилегированный доступ к публичной сфере (последователи либерально го феминизма рассматривают ее как средоточие настоящих вознаграждений, получаемых в социальной жизни, — денег, власти, заметного статуса, свободы, возможностей роста и высокой самооценки). Доступ женщин в общественную сферу, несомненно, является завоеванием женского движения, а также либерального феминизма и феминистской социологии, равно как и тот факт, что женщины предъявляют мужчинам определенные требования, касающиеся помощи в работе, ограничен ной рамками приватной сферы. В жизни женщин взаимосвязь двух указанных сфер играет особую роль (в большей степени, чем в жизни мужчин), но обе эти сферы по-прежнему формируются на основе патриархальной идеологии и дискриминации по половому признаку, распространенной даже в современных средствах массовой информации. С одной стороны, женщины находят свое место в общественных областях деятельности — образовании, работе, поли тике — и в публичном пространстве, где еще вполне реальны дискриминация, отторжение и сексуальное домогательство. С другой стороны, возвращаясь домой с работы, за которую они получают деньги, женщины оказываются в своем приватном пространстве и ощущают там себя в «тисках времени»; это их «вторая смена» — забота о доме и детях, внушенная идеологией активного материнства. Это приводит к появлению сложно го переплетения различных стрессов, понять специфику наложения которых друг на друга и пытается современная теория феминизма. Требования, которые диктуются рамками частной сферы, мешают проявиться конкурентоспособности женщин в карьерной и профессиональной области. Патриарх выдвигает жесткие условия, диктующие в общественной сфере приоритет полной отдачи, что усиливает стресс, вызываемый домашними обязанностями, сокращает ресурсы как времени, так и энергии. Это, в свою очередь, еще более ужесточает предъявляемые к женщинам требования по ведению домашнего хозяйства. Идеологическая привязка женщин к деятельности, свойственной частному порядку, — заботе, эмоциональной поддержке, сохранению привычного режима и устоя — обусловливает то, что от них и в общественных рамках ожидается выполнение Дополнительной и неэквивалентно оплачиваемой работы, в которой эти «женские» навыки овеществлены и предложены на рынке труда. Патриархальная модель профессиональной деятельности и ведения домашнего хозяйства оставляет мать-одиночку, женщину, пытающуюся поддерживать дом и детей, без помощи мужчины — добытчика заработка, оставляет ее в ситуации, когда огромен экономический риск. Это становится одним из факторов возрастающей «феминизации бедности»: женщина, как правило, зарабатывает меньше мужчины; положение матери-одиночки, поскольку у нее имеются жесткие домашние обязанности, становится шатким; и при этом становится меньше возможностей изменить что-либо в этой сфере.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Один из вопросов, рассматриваемых сторонниками либерального феминизма при анализе гендерного неравенства, — это проблема равенства в браке. Данная тема в классической формулировке приводится Джесси Бернард в ее исследовании под названием «Будущее брака». Она рассматривает брак как одновременно и культурную систему взглядов и идеалов, и институциональную расстановку ролей и норм, а также как сложное взаимодействие конкретных женщин и мужчин. В культуре брак идеализируется: он представляется судьбой и источником самореализации для женщин; смешением освященной традицией домовитости, ответственности и ограничения для мужчин; а для американского общества в целом — эгалитарной связью мужа и жены. Как институт брак закрепляет за ролью мужа авторитет и свободу, а по сути дела обязанность преодолевать рамки домашнего порядка. К этому добавляется идея о мужском превосходстве в сексуальном отношении и о мужской силе. Соответственно, женам предписывается быть уступчивыми, покорными, готовыми к самоотдаче и сконцентрированными исключительно на делах и нуждах определенного домашнего хозяйства. Таким образом, на самом деле в институте брака имеются два типа. Во-первых, это мужской брак, в котором муж придерживается мнения, что на него возложили тяжелое бремя и ряд ограничений и в то же время пользуется властью, независимостью и правом на домашнее, эмоциональное и сексуальное обслуживание со стороны жены, что продиктовано установленными нормами. Во-вторых, это женский брак, в котором жена подтверждает присутствующий в культуре тезис о самореализации, в то время как реально ее положение характеризуется безвластием и зависимостью, обязанностью предоставлять домашние, эмоциональные и сексуальные услуги, какие ей предписывается реализовывать, а потому «сходит на нет» та независимость, которой она обладала до замужества. Результаты такого положения дел проявляются в стрессе. У замужнихженщин, что бы они ни говорили о самореализации, и неженатыхмужчин, что бы те ни говорили о своей свободе, обнаруживается высокий уровень стресса по всем позициям, включая учащенный сердечный ритм, головокружение, головные боли, обмороки, ночные кошмары, бессонницу и боязнь нервного срыва. Что касается не замужнихженщин, независимо от того, ощущают ли они социальный позор, и женатыхмужчин, то эти категории демонстрируют низкие показатели стресса по всем позициям. Таким образом, брак хорош для мужчин и плох для женщин и перестанет быть столь неравным по своему воздействию только тогда, когда пары почувствуют себя достаточно свободными от преобладающих ограничений, накладываемых социальными институтами, и выберут такой вид брака, который лучше всего подходит их индивидуальным потребностям и свойствам личности. Недавно было выдвинуто мнение, что, хотя анализ Бернард справедлив для большинства браков, некоторые пары целенаправленным усилием достигают либерально-феминистского идеала эгалитарного брака [4, 373-376].
3.3 Символический интеракционизм и этнометодология
Гендерная теория, обусловленная рамками символического интеракционизма, исходит из свойственному ему общего положения: «Гендерная идентичность, подобно иным ее социальным видам, возникает в процессе социального взаимодействия и связана с самостью индивида, превосходящей границы одной ситуации, и должна постоянно подтверждаться в различных ситуациях взаимодействия… поскольку самость — это предмет постоянной эмпирической проверки». Символический интеракционизм отвергает идею Фрейда о том, что ключевым в становлениигендерной идентичности признаком является отождествление ребенка с одним из родителей, пол которого тождествен его полу. Приверженцы символического интеракционизма утверждают: ребенок, овладевая язы ком, узнает, что он вполне определенно отождествляется с представителями того или иного пола и учится идентифицировать себя как «мальчика» или «девочку», а следовательно, отождествлять себя с «мамочкой» или «папочкой». В своих работах сторонники данного научного направления поясняют, как в разных ситуациях сохраняется индивидами гендерная самость. Главным персонажем таких научных описаний становится осведомленный индивид, имеющий ряд идей и понятий, которые высказываются в его внутренних монологах и в разговорах с кем-либо, четко определяющих, что значит быть мужчиной или женщиной. Индивид в той или иной ситуации реализует свою самость, которая гендерно означена, и действует согласно с таким самоопределением, которое, правда, может подвергнуться изменениям в процессе взаимодействия, оставаясь вместе с тем хранилищем гендерного компонента, выявляемого в поведении человека от ситуации к ситуации.
Последователи этнометодологии сомневаются в устойчивости гендерной идентичности, изучая, «как осуществляется гендер». Следовательно, он воспринимается в качестве «исполняемого» акторами в различных ситуациях. Ученые такого плана отталкиваются от выдвинутого Циммерманом положения о том, что «свойства социальной жизни, представляющиеся объективны ми, реальными и превышающими рамки одной конкретной ситуации, на самом деле обусловлены совершением локальных процессов». Приверженцы этнометодологии проводят различие между полом (биологическое определение человека в качестве мужчины или женщины), категорией пола(социальное определение человека в качестве мужчины или женщины) и гендером(поведение, удовлетворяющее социальным ожиданиям, предъявляемым к мужчинам или женщинам). Это имеет важнейшее теоретическое значение. В том случае, когда упор, сделанный на усвоении индивидом четкой гендерной идентичности, сводит понятие гендер к такому атрибуту, как пол — к неотъемлемой части индивидуальности, аргументом, выдвигаемым сторонниками этнометодологии, становится то, что гендер не может быть понят в качестве присущего личности свойства, поскольку он «приобретается» в конкретной ситуации взаимодействия. Так как категория пола — это постоянно присущее личности качество, такое «обретение» гендера в социальных ситуациях всегда предполагается потенциально возможным. Разделяемые людьми представления о нормах, соответствующих поведению мужчин или женщин, активизируются ситуативно. В конкретной ситуации люди осознают «ответственность» за выполнение гендерной роли, причем степень такой ответственности за висит от того, в какой мере ситуация позволяет человеку вести себя как мужчина или как женщина, давая возможность другим людям распознать мужские или женские образцы поведения. Люди, принадлежащие к разным культурам, — в том числе классовым и расовым — вероятно, сочтут поведение друг друга неясным в плане гендерной идентичности: в этом случае то, что делает другая сторона, не опознается как поведение, свойственное представителям мужского или женского пола. С другой стороны, этнометодологические исследования выявили, что разделение труда, которое происходит при ведении домашнего хозяйства, кажущееся непропорциональным, рассматривается и мужчинами, и женщинами, пребывающими в самой этой ситуации, как справедливое и равное. Это происходит, потому что обе стороны вполне охотно принимают нормативные требования, касающиеся распределения гендерных ролей в быту, и соответствуют им.
Согласно символическому интеракционизму и этнометодологии, нормативные концепции гендера реализуются в границах, обусловленных социальными институтами. Гофман одним из первых отметил (с этим все более соглашаются сторонники символического интеракционизма, поддаваясь постмодернистскому влиянию), что такие нормативные концепции не вытекают исключительным или преимущественным образом из процесса взаимодействия с другими людьми. Опосредованные послания — образы, порождаемые рекламой, телевидением, кинофильмами, книгами, журналами — прямо, без влияния процессов человеческого взаимодействия, показывают и взрослым, и детям, как исполняется гендерная роль. Эти опосредованные сообщения предлагают нам то, что Гофман называет «демонстрациями» гендера: «упрощенную, преувеличенную, стереотипную» информацию о том, какие «конструкты» свойственны в данном взаимодействии либо мужчине, либо женщине. Этот анализ поднимает вопрос о причинно-следственных связях: имитируют ли средства массовой информации жизнь или жизнь подражает СМИ? Микросоциальный подход к исследованию гендера успешен в границах заданных парадигм. [4, ст.366-367].
Выводы по главе
Микросоциологические теории гендера рассматривались в данной главе с позиций культурного, либерального феминизма, символического интеракционизма и этнометодологии.
Теория культурногофеминизмапревозносит положительные аспекты того, что рассматривалось как «женский характер» или «женская личность». Такие теоретики, как Маргарет Фулер, Матильда Дж. Гэйдж, Виктория Видхал, Шарлотта Перкинс Гилман были сторонниками культурно го феминизма, провозглашавшего, что для управления государством обществу требуются такие женские добродетели, как готовность к сотрудничеству, заботливость, пацифизм и неприятие насилия при улаживании конфликтов. Это представление существует ныне в виде утверждений, что для женщин существуют особые стандарты этических суждений, что женское сознание предполагает «заботливое внимание». Культурный феминизм, как правило, стремится подчеркнуть высокий статус ценностей, отличающих именно женщин, но не объясняет исток таких отличий. Культурный феминизм подчеркивал неординарность женского мышления и противопоставлял женскую культуру и опыт в качестве альтернативы и критики доминирующей патриархальной культуры (особенно, в Американском женском движении).
Либеральные феминисты полагают, что женщины могут претендовать на равенство с мужчинами, поскольку человеку присуща способность сознательной духовной деятельности, а также потому, что гендерное неравенство — результат патриархальной и дискриминационной модели разделения труда. Ключевой документ у либеральных феминистов это «Декларация чувств», которую выпустил первый Съезд борьбы за права женщин, состоявшийся в городе Сенека-Фоллс (штат Нью-Йорк) в 1848 г., в котором женщину оценивали вне контекста дома и семьи, воспринимая ее как независимого индивида, имеющего неотчуждаемые права. Для либералов приписываемое половой принадлежности неравенство между мужчинами и женщинами на самом деле — социальная конструкция, не укорененная в «природе». Введя понятие «гендер» либералы понимали егокак особенность половой идентичности. Либеральные феминисты, объясняя гендерное неравенство, исследуют роль четырех факторов: социального конструирования гендера, гендерного разделения труда, доктрины и практики публичной и частной сферы, патриархальной идеологии. Один из вопросов, рассматриваемых сторонниками либерального феминизма при анализе гендерного неравенства, — это проблема равенства в браке.
Для символического интеракционизма и этнометодологии нормативные концепции гендера реализуются в границах, обусловленных социальными институтами. Гофман, как представитель символического интеракционизма, утверждал, что эти установки гендерного неравенства вытекают не из взаимодействий, а через посредника – образы, порождаемые рекламой, телевиденьем и т.д. Представители этнометодологии проводят различие между полом (биологическое), категорией пола(социальное) и гендером(поведение, удовлетворяющее социальным ожиданиям, предъявляемым к мужчинам или женщинам).
Общие выводы
В современном мире очень детерминировано понятия «феминизм», и его относят скорее как к теории мужененавистничества и желания установления матриархата, чем теории равенства полов. Различные течения в феминизме показывают, что те, кто называет себя феминистками, подразумевают под этим множество значений. Как и в любом движении, в феминизме существуют разногласия как внутри каждой группы, так и между группами.
Разделяют макро и микро уровни изучения феминизма. Как известно, на макроуровнях изучается взаимосвязи между различными частями общества, а на микроуровне взаимодействие этих связей. То есть в макросоциальных теориях рассматривают, какое место занимает домашнее хозяйство в рамках социальных систем, разъясняя, почему положение женщин в обществе является подчиненным, а в микросоциальных исследуют способы продуцирования и воспроизводства гендера в межличностных отношениях.
К макросоциологическим теориям относятся марксистский феминизм, радикальный феминизм, функционализм, неомарксизм, теория мировых систем. К микросоциологическим – культурный феминизм, либеральный феминизм, символический интеракционизм, этнометодология.
В макроциологических теориях главным фактором выступает стратификация, классовость. Основой есть то, что гендер, как и любая другая социальная группа, имеет доминанта и пассива, то есть мужчины выступают доминантами, а женщина – пассива. Главную роль женщине выдают как семейной домохозяйке, но так же подчеркивают что это тоже труд, который делает свой большой вклад в развитие общества. В радикальном феминизме идет желание, что бы женщина лишилась этих обременяющих уз семьи, сильная критика семьи. В марксизме внимание обращается не на разрушения института семьи, а на одинаковый труд у мужчин и женщин и понятия самого неравенства полов.
Теоретики, придерживающиеся микросоциального подхода, стремятся скорее не к тому, чтобы объяснить невыигрышное социальное положение женщин, а чтобы понять гендер в рамках восприятия общества как совокупности взаимодействующих людей. Их интересует, как проявляются в процессе взаимодействия гендерные характеристики и каким образом этот процесс вызывает их. Культурный феминизм подчеркивает то, что женщина имеет свою особенную культуру и ценности, отличающейся от мужских. Основная идея это матриархальный взгляд на общество, то есть превозношение женщин над мужчинами. Либералы хотят просто показать одинаковость, ровность линий важности в разных группах, ситуациях и обществе в целом.
С одной стороны, феминистская теория говорит о крупных, устойчивых, вводящих ограничения социальных структурах патриархата, капитализма и расизма. С другой стороны, она сосредоточена на оп позиционной политике, а в методологии — на персонифицированном субъекте, таким образом утверждая значимость человеческих действий в истории и их роль для социального анализа. Социальная жизнь воспринимается как цепь актов угнетения, что осуществленных агентами, причем их обязанность воспроизводить систему господства оценивается как непременное условие, даже если эти акты можно объяснить социальными структурами.
Макро и микросоциологические теории гендера рассматривают феминизм под разными ракурсами: макросоциологические теории изучают феминизм на общественном уровне, а микросоциологические теории на уровне личностном.
Библиография
Электронная библиотека ф-та социологии МГУ lib.socio.msu.ru/А.И. Антонов, Ч. Томас Филлипс Феминизм и семья: историко-социологический анализ/ Под ред. А.И Антонова «Грааль», Москва, 2002.- 176 с.
Гидденс Э. Социология / Пер. с англ.; науч. ред. В. А. Ядов; общ. ред. Л. С. Гурьевой, Л. Н. Посилевича. — М.: Эдиториал УРСС, 1999. — 703 с.
Пер Монсон Современная западная социология / перевод со шв. — СПб изд. «Нотабене», 1992.– 445 с.
Ритцер, Дж. Современные социологические теории./ 5-е изд. — СПб.: Питер, 2002. — 688 с.: ил. — (Серия «Мастера психологии»). Ссылки (links):
lib.socio.msu.ru/