Министерствообщего образования РФ
Курсоваяработа
Виктимология: учение о жертве
2004
Содержание
Введение. 3
1. Современная виктимология: определение и направленияразвития. 4
2. Общая характеристика виктимности. 5
3. Понятие жертвы преступления. 13
4. Виктимные девиации: классификация жертв преступлений. 19
5. Виктимность: пути решения проблемы… 26
6. Понятие и значение виктимологической статистики. 28
Выводы… 34
Литература. 38
Введение
Анализируя эволюцию человеческого общества, все больше приходишь квыводу, что преступность либо увеличивалась, либо уменьшалась в зависимости отсостояния общества, его социальной, экономической, политической стабильностиили же, наоборот, нестабильности. Именно последнее – социальная нестабильностьв обществе – вызывает рост преступности. Всплеск преступности всегдапредшествует значительному социальному потрясению любого общества. И этонаглядно демонстрируется нашей реальностью.
Преступность — это параметр, по которому можно судить о состоянии общественногоорганизма.
Уже давно не секрет, что осуществление социально-политических исоциально-экономических реформ в России, и не только у нас, сопровождаетсякрайне негативными экономическими и социальными последствиями: спадпроизводства, увеличение безработицы, инфляция, кризис межличностных отношенийи т.д. Одним из этих последствий является усиление социального отклонения отнорм права. Это находит свое отражение в увеличении преступности.
Отметим, что рост преступности, втом числе в ее организованныхформах, давно превратился в глобальную проблему. Если рассматривать структуру идинамику преступности, то она характеризуется непринципиальными изменениями, идаже в периоды заметного увеличения количества регистрируемых преступленийкачественные характеристики ее существенно не менялись./>/>1. Современная виктимология: определение и направленияразвития
Виктимология сегодня — это развивающееся комплексное учение о лицах,находящихся в кризисном состоянии (жертвы преступлений, стихийных бедствий,катастроф, экономического и политического отчуждения, беженцы, социальныеорганизации и пр.), и мерах помощи таким жертвам.
По нашему мнению, современная виктимология как специальная социологическаятеория осуществляет ”сквозной” комплексный анализ феномена жертвы, исходя изтеоретических представлений и моделей, первоначально разработанных в сфере иныхсоциальных дисциплин (права, криминологии, политологии, теории государственногоуправления, социальной работы, конфликтологии, социологии отклоняющегосяповедения) [9, 72-73].
Уникальность виктимологии состоит в ее комплексном сфокусированномподходе к изучению популяций и кризисных явлений, лишь отчасти изучавшихсяранее в рамках конкретных социальных наук. Тезис о том, что виктимология какодна из наук о человеке изучает поведение, отклоняющееся от нормы безопасности,имеет достаточное число сторонников среди обществоведов.
По сути дела, данная дисциплина служит осмыслению новых взаимоотношений идинамических связей между жертвами и социально опасными проявлениями среды обитания,интегрируя воедино лучшие достижения традиционных, устоявшихся учений.
Современная виктимология реализуется в нескольких направлениях:
1. Общая ”фундаментальная” теория виктимологии, описывающая феноменжертвы социально опасного проявления, его зависимости от социума и взаимосвязис иными социальными институтами и процессами. При этом развитие общей теориивиктимологии ведется, в свою очередь, по двум направлениям:
— первое исследует историю виктимности и виктимизации, анализируетзакономерности их происхождения и развития вслед за сменой основных социальныхпеременных, учитывая относительную самостоятельность феномена виктимности какформы реализации девиантной активности;
— второе изучает состояние виктимности как социального процесса (анализвзаимодействия виктимности и общества) и как индивидуального проявления отклоняющегосяповедения посредством общетеоретического обобщения данных, полученных теориямисреднего уровня.
2. Частные виктимологические теории среднего уровня (криминальнаявиктимология, деликтная виктимология, травматическая виктимология и др.).
3. Прикладная виктимология — виктимологическая техника(эмпирический анализ, разработка и внедрение специальных техник превентивнойработы с жертвами, технологий социальной поддержки, механизмов реституции икомпенсации, страховых технологий и пр.)./>/>2. Общая характеристика виктимности
В настоящее время существуют два подхода к формулировке основных понятийучения о жертве преступления. Первый, сциентистский, основывается:
— на формально-логическом анализе существующих воззрений и определенийиных авторов;
— на выборе наиболее подходящего определения, соответствующего ориентациями гипотезам самого исследователя;
— на его анализе, совершенствовании и дополнении (”привнесении чего-тонового”), который завершается предложением собственной системы.
Второй (нормативно-содержательный) предполагает вычленение ”главного”,универсального понятия системы научных знаний, его анализ и использование вкачестве базиса построения научной теории, ее аксиом и закономерностей.
Так, известный польский криминолог Брунон Холыст в свое время в качествеосновного конститутивного понятия теории криминальной виктимологии предложилиспользовать понятие виктимогенного потенциала, включающего в себя:
а) состояние индивидуальной и групповой виктимизации в конкретныйисторический момент;
б) процесс виктимизации;
в) виктимологическую стимуляцию;
г) функциональный механизм соотношения: ”жертва-виновник преступления”.
По мнению Б. Холыста, виктимогенный потенциал представляет собой такуюсистему свойств индивида, группы или организации, которая создает опасностьсовершения преступных действий. По его мнению, ”виктимогенный потенциал иливиктимологическая дисфункция является видом внутренней неадекватности элементовкультурного стандарта — как в статическом, так и в динамическом состоянии”[41,73—74].
Нетрудно заметить, что понятие виктимогенного потенциала во многомсовпадает с характеристиками криминогенности того или иного явления. Между темсистема виктимологических понятий является отличной от понятий криминологии всилу того, что жертва преступления есть самостоятельный феномен, не сводимыйтолько и исключительно к элементу и характеристике криминогенного комплекса.
По мнению некоторых авторов, центральным элементом в системепонятий криминальной виктимологии должна быть виктимность.
Виктимология — это межотраслевая, научная, практическая и учебнаядисциплина, изучающая виктимность во всех ее проявлениях в целяхсовершенствования борьбы с преступностью” [40, 112].
Анализ виктимности и ее составляющих позволяет глубже понятьфеномен жертвы, разработать необходимые и социально обоснованные меры повиктимологической профилактике правонарушений.
Виктимность является специальным предметом в целях выясненияосновного вопроса виктимологии, в силу каких причин и при наличии каких условийнекоторые лица становятся жертвами преступлений, в то время как других этаопасность минует.
В работах отечественных виктимологов виктимность в наиболееобобщенном виде характеризуется как системное универсальное свойствоорганизованной материи становиться жертвой преступления в определенныхконкретно исторических условиях [34, 14].
Виктимность можно рассматривать как:
— определенное функционально зависимое от преступности явление;
— образ действий определенного лица;
— индивидуальная (описывающая потенциальную возможность лица стать или становитьсяжертвой преступления);
— видовая (характеризующая жертв определенных групп преступлений);
— групповая (определяющаяся ролевыми, социальными, демографическими, биофизическимикачествами и характеристиками жертв преступлений);
— массовая (как наличие реальной или потенциальной возможности дляопределенной социальной группы становиться жертвой преступлений илизлоупотребления властью);
— характерологическая и поведенческая особенность жертвы преступления.
Некоторые ученые выделяют два конститутивных типа виктимности: личностную(как объективно существующее у человека качество, выражающееся в субъективнойспособности некоторых индивидуумов в силу образовавшихся у них совокупностипсихологических свойств становиться жертвами определенного вида преступлений вусловиях, когда имелась реальная и очевидная для обыденного сознаниявозможность избежать этого) и ролевую (как объективно существующую в данныхусловиях жизнедеятельности характеристику некоторых социальных ролей,выражающуюся в опасности для лиц, их исполняющих, независимо от своихличностных качеств подвергнуться определенному виду преступных посягательствлишь в силу исполнения такой роли)[17, 25-26].
На основании вышеперечисленного можно отметить, что в определенияхвиктимности, данных разными авторами, есть разнобой. Данный недостаток,впрочем, легко снимается при попытке определения криминальной виктимности черезсоциально-отклоняющуюся активность субъекта [37,11], через совокупностьотклонений от безопасного поведения, от безопасного образа, стиля жизни,ведущую к повышенной уязвимости, доступности, привлекательности такого субъектадля правонарушителя.
Было бы естественным в связи с этим попытаться проанализироватьобщетеоретическое содержание основного понятия виктимологии — виктимности.
Изучение криминальными виктимологами свойств субъекта, объекта, среды итех звеньев, которые оприходуют их криминальное взаимодействие, приводит квыводу, что понятие виктимности следует рассматривать как свойствоотклоняющейся от норм безопасности активности личности, что ведет к повышеннойуязвимости, доступности и привлекательности жертвы социально опасногопроявления. Указанное соционормативное понимание виктимности зиждется наопределении безопасного поведения, на презюмировании существования”виктимологической” нормы.
Но каким образом можно определить, что такое норма безопасного поведения?
Для ответа на этот вопрос логически правильно было бы определитьсостояние социальной безопасности и свойственные ему нормативные регуляторы ичерез них — охарактеризовать виктимные отклонения от подобного рода норм.
Безопасность как состояние либо качество защищенности от реальных либопотенциальных угроз, страха, неуверенности, депривации и иных лишений играетважную роль в современной концепции миропонимания.
Гарантии безопасности — естественная потребность каждого человека, да иобщества в целом. Усиление эффективности Хельсинского процесса в упрочнениибезопасности в Европе и мире в общечеловеческом, политическом, военном,экономическом смыслах подчеркивалось многими участниками Лиссабонского 1996года саммита стран членов ОБСЕ, посвященного разработке модели общей ивсеобъемлющей безопасности для Европы XXI века.
История познания нормы социального (в том числе и безопасного) поведениячревата многочисленными перипетиями. С традиционной, легалистской точки зренияее и как таковой вовсе не существует, — есть история развития общества, котораяи детерминирует понятие нормы и отклонения от нее в конкретномполитико-правовом континууме.
Процесс познания социальных норм и отклонений как проявлений социальнойформы описан многими учеными. В работах В.Я. Афанасьева, Я.И. Гилинского, В.Н.Кудрявцева, П. Сорокина, А.М. Яковлева и других выдающихся специалистов мысталкиваемся с анализом девиаций, попытками охарактеризовать их сущность изначение, с построением системно-логических оснований социологии отклоняющегосяповедения как специальной социологической теории. Нет нужды останавливаться наописании всего разнообразия подходов к понятию девиации: здесь мы рискуемотойти от главного, — девиация трактуется как отступление от нормы, норма жепредполагается нам понятием данным и достаточно устоявшимся в конкретномобществе, социальной группе.
Девиация с трудом поддается определению, что связано смногообразием социальных ожиданий, которые часто представляются спорными. Этиожидания могут быть неясными, меняющимися со временем, кроме того, на основе разныхкультур могут формироваться разные социальные ожидания. С учетом этих проблемсоциологи определяют девиацию как поведение, которое считается отклонением отнорм группы и влечет за собой изоляцию, лечение, исправление или другоенаказание [39, 239].
Попытки познания норм безопасного поведения в обыденном смысле каксреднестатистических, устоявшихся правил и принципов социальной активности,которые выражаются в абсолютной приспособленности и адаптированности кокружающей среде, также не дадут ожидаемого результата. В таком контексте лишьнравственная ненормальность лиц, прячущих себя в ”башне из слоновой кости”,будет являться нормой.
По сути дела, безопасное поведение связано с сохранением и поддержаниемродовой человеческой сущности в противовес дегуманизированным и деструктивнымэнтропийным тенденциям. ”Человечество обречено вечным и безграничнымвозможностям злой воли (произвола) противопоставлять добрую волю, то есть волю,согласованную с законами природы. Иного способа достижения безопасности не существует”,— писал, рассматривая проблемы криминологической безопасности, А.Н. Костенко[19, 337]. По нашему мнению, такая родовая человеческая сущность, выражается втворческом характере жизнедеятельности, способностях к самоотдаче и любви,являясь нормой безопасного поведения.
Понимая ”отрыв от родовой сущности” отклонением от нормального поведения,можно согласиться с Б.С. Братусем. По его мнению, смысловыми условиями икритериями аномального развития (и, наверное, в значительной мереотклоняющегося поведения) следует считать: ”отношение к человеку как ксредству, как к конечной, заранее определимой вещи (центральноесистемообразующее отношение); эгоцентризм и неспособность к самоотдаче и любви;причинно обусловленный, подчиняющийся внешним обстоятельствам характержизнедеятельности; отсутствие или слабую выраженность потребности в позитивнойсвободе; неспособность к свободному волепроявлению, самопроектированию своегобудущего; неверие в свои возможности; отсутствие или крайне слабую внутреннююответственность перед собой и другими, прошлыми и будущими поколениями; отсутствиестремления к обретению сквозного общего смысла своей жизни” [6, 51].
В этой связи виктимность как способность субъекта становиться жертвойсоциально-опасного проявления и выступает в ее общетеоретическом понимании какявление социальное (статусные характеристики ролевых жертв и поведенческиеотклонения от норм безопасности), психическое (патологическая виктимность,страх перед преступностью и иными аномалиями) и моральное (интериоризациявиктимогенных норм, правил поведения виктимной и преступной субкультуры,самоопределение себя как жертвы).
Виктимность, как и любой иной вид девиаций, определяетсясоотношением демографических и социально-ролевых факторов, ориентирующихиндивида (социальную группу) на удовлетворение определенных потребностейбезопасного поведения с заданными обществом возможностями их удовлетворения,равно как и иными общими политическими, социальными и экономическими условиямижизнедеятельности общества.
Индивидуальная виктимность понимается как отклонение от норм безопасногоповедения, от процесса самосохранения человека (общности) детерминируется такжеантагонизмом между уровнями признания (социальный аспект), возможностей(психический аспект) и притязаний (моральный аспект).
Таким образом, теоретически весьма привлекательной выглядит высказаннаяВ.П. Коноваловым идея о том, что понятие виктимности как свойства отклоняющейсяот норм безопасности активности личности, приводящего к повышенной уязвимости,доступности и привлекательности жертвы социально опасного проявления, зиждетсяна определении безопасного поведения, на определении ”виктимологической” нормы.
Провоцирующее поведение хулигана, виктимные перцепции и страхи правопослушногонаселения, ритуальная виктимность социальной общности — есть ни что иное, какотклонения от общечеловеческой системы ценностей, признающей безопасность и свободноеразвитие личности основным условием формирования нормального общества.
Выше мы характеризовали виктимность как отклонение от норм безопасногоповедения, реализующееся в совокупности социальных, психических и моральныхпроявлений. Упор на поведенческую характеристику виктимности уже встречался вотечественной криминологии. Так, Г.В. Антонов-Романовский и А.А. Лютов еще вначале 80-х годов предприняли попытку определить виктимность поведения черезописание социальной ситуации, в которой лицо своими действиями подвергает себяопасности стать жертвой преступления [Антонов-Романовский Г.В., Лютов А.А.Виктимность и нравственность, 40].
Подводя итоги сказанному, отметим, что одно лишь поведение в процессесовершения преступления не может служить классификационным критериемопределения видов и характеристик виктимности. Личность человека — сложноеобразование, не сводимое исключительно к единовременным проявлениям социальнойактивности. В основе подобных классификаций должна лежать деятельностьличности, ее социальные роли, психический и энергетический потенциал. />3. Понятие жертвыпреступления
В современной юридической и социологической литературе достаточно долгоевремя шли дебаты об определении понятия жертвы преступления.
Ряд авторов, основываясь на положениях действующегоуголовно-процессуального законодательства и материального права, утверждали,что жертвой преступления может быть только физическое лицо, которымпреступлением причинен моральный, физический или имущественный вред (т.н.узкое, операциональное определение жертвы) [22, 40—42].
Например, канадская ученая М. Бариль определяет жертву как лицо(или группу лиц), перенесшее непосредственно посягательство на свои основныеправа со стороны другого лица (или группы лиц), действующего сознательно.
Жертва преступления определяется и как любое лицо (социальнуюгруппу, институт, общность), которому причинен вред или повреждения другимлицом, которое ощущает себя потерпевшим, сообщает об этом публично, нормативноверифицировано как потерпевший и, следовательно, имеет право на получениепомощи от государственных, общественных или частных служб.
Подобное понимание жертвы преступления обосновывается следующимисоображениями.
”Учреждения, корпорации, коммерческие предприятия и группы людей могутбыть также виктимизированы и законно приобрести статус жертвы”, — писал в однойиз своих последних работ Э. Виано [2, 182].
Структурно определение жертвы преступления состоит из следующихэлементов: объекта, объективно и субъективно связанного с ним источникапричиненного вреда и самого вреда.
Ранее было выяснено, что жертвой преступления могут выступать какфизические, так и юридические лица (социальные общности), которымнепосредственно был причинен ущерб преступлением, девианты в преступленияхбез жертв (первичная жертва), а также члены семьи, близкие лица, родственники,иждивенцы первичных жертв (рикошетные жертвы).
Представляется не только ненаучным, но и попросту безнравственным,исключать рикошетных жертв и субъектов преступлений без жертв из совокупностиобъектов, охватываемых понятием ”жертва преступления” по тем основаниям, чтопервые только опосредованно связаны с преступлением, а вторые, мол, сами своимповедением создали неблагоприятные последствия, приведшие к криминальномурезультату (например, преступления, связанные с немедицинским употреблениемнаркотиков).
Рикошетные жертвы испытывают такие же страдания и проявляют такие жесимптомы психологических затруднений, как и первичные жертвы. Члены семей жертвубийств, партнеры и супруги изнасилованных женщин, родители ограбленныхподростков, родственники потерпевших от краж и иных преступлений описываютсходные психологические симптомы от непрямой виктимизации так же, как и прямыежертвы.
Однако посттравматический стресс, гнев, униженность, страх и депрессияявляются спутниками виктимизации рикошетных жертв точно так же, как и прямыхжертв. И не помнить об этом, декларируя принципы защиты гражданских прав исвобод в государстве, нельзя.
Таким образом, с криминологической точки зрения в круг лиц, относимых кжертвам преступлений, следовало бы также включить не только субъектов, которымбыл непосредственно причинен ущерб преступлением, но и тех, чье законное благобыло поставлено преступлением (или покушением на него) под угрозу.
Вообще, согласно данным ученых криминалистов, число предусмотренных уголовнымзаконом преступлений, причиняющих ущерб психической неприкосновенности личности,составляет около 70 % [14, 20]. Известно, что психологические последствия преступлениямогут носить непосредственный, краткосрочный и долгосрочный характер.
Непосредственные реакции жертвы на совершенное в отношении неепреступление выражаются в шоке, отрицании, гневе, озлоблении, депрессии иощущениях незащищенности, изолированности, никому ненужности (т.н. синдромпосттравматического стресса). Эти симптомы обычно длятся от нескольких часов донескольких суток. В течение нескольких недель после пребывания жертвойпотерпевшие указывают на изменения сознания, фобии, боли, переполненностьнегативными эмоциями.
Жертвы зачастую указывают на переполненность чувством вины, потерю самоуважения,снижение самооценки, беспомощность, депрессию. Они также могут испытывать вновьощущение участия в преступлении в форме кошмаров или маний. В течение этогопериода жертвы описывают возникающие у них страхи одиночества, боязнь быть похищенным,а также ощущение того, что преступление в отношении них вновь совершится.
Несмотря на то, что большинство из этих симптомов исчезает с течениемвремени, многие жертвы свидетельствуют о наличии у них долгосрочныхпсихологических реакций на преступление: заниженной самооценки, депрессии,тревожности, трудностей в интимных отношениях.
По данным немецких виктимологов, у лиц, ставших жертвами ограблений иликраж со взломом, наблюдаются такие симптомы: нервозность — 86 % и 81 %;истерический плач — 78 % и 60 %; страх — 75 % и 70 %; шок — 50 % и 38 %;нарушения памяти — 20 % и 5 %; гнев — 38 % и 42 % [23, 26].
Сходные психологические реакции наблюдаются и у рикошетных жертв. Так,телефонный опрос 12500 респондентов жителей США показал, что 2,8 % выборки быличленами семьи жертв убийства, 3,7 % были отдаленными родственниками убитых, а2,7 % — близкими друзьями убитых.
Таким образом, 9,3 % выборки составили лица, явившиеся рикошетнымижертвами умышленных убийств. Анализ психологических реакций этих рикошетныхжертв показал, что 23,4 % из них испытывали полноценный синдромпосттравматического стресса, около 40 % соответствовали показателям синдромапосттравматического стресса хотя бы по одному диагностическому критерию [1, 124].
С точки зрения криминальной виктимологии жертвой преступления признаетсятолько лицо, пострадавшее от запрещенного национальным уголовным законом деяния(действия или бездействия).
”Связанность” понятия жертвы преступления формальными рамкамиуголовно-правовых явлений четче ограничивает предмет криминальной виктимологии.Это позволяет проникнуть в сущность проблемы жертв преступлений.
Преступник, преступление и жертва связаны друг с другом сложной системойвзаимоотношений.
С одной стороны, виктимизация жертвы может быть определена самим состояниеми/или отклоняющимся, провоцирующим поведением жертвы. Анализ связей взаимодействия,контроля, отношений между преступником и его жертвой помогает выяснить сущностьи содержание отдельных элементов механизма преступного поведения, определитьосновные поведенческие характеристики виктимности.
”Жертву преступления следует рассматривать как фактор, генетически идинамически влияющий на преступность”, — писал Ежи Бафия [5,105].
Взаимосвязь между преступлением и жертвой с неизбежностью приводитк определенным последствиям (причиняемому жертве и системе связанных с нейотношений вреду). В юридической литературе все виды преступного вреда, взависимости от характера и механизма нарушения общественного отношения,подразделяются на несколько типов.
Так, вызываемые преступным действием изменения С.В. Землюковымподразделяются на четыре типа.
Первый тип вредного изменения объекта посягательства характеризуетсяутратой материального или нематериального блага. Это вредное изменениевозникает при совершении разрушающего действия. Второй тип вредного изменениясостоит в определении вредного состояния, положения. Третий тип вредныхизменений объекта посягательства состоит в осуществлении запрещенной закономдеятельности, результатом которой является создание (производство) вредных дляобщества запрещенных продуктов. Четвертый тип вредного изменения состоит внедостижении (ненаступлении) общественно-полезного блага. [14, 16].
Соответственно, при преступном бездействии первый тип состоит в том, чтовоздержание лица от совершения результативного общественно-полезного действияне приводит к появлению общественно-полезного результата, определенногообязанностью. Ненаступление общественно-необходимого блага как объектасоответствующего общественного отношения приводит к тому, что отношение теряетсвою социальную значимость, прерывается. Второй тип вредных измененийпроисходит при воздержании субъекта отношения от совершения сохраняющих,подавляющих и пресекающих действий. Этим допускается возникновение вредныхизменений либо продолжение их развития. Вследствие этого происходит утрата илиповреждение общественно-полезного блага как объекта этого отношения [14, 17].
Указанные изменения могут быть связаны с причинением ущерба физическомуздоровью жертвы, материальными потерями, с психическими травмами, сдезадаптацией и десоциализацией жертвы преступления.
Проблема причинения вреда физическому здоровью, телесной и психическойнеприкосновенности жертвы, анализ характеристик материального ущерба достаточноглубоко исследованы в теории уголовного права и криминологии.
Так, физический ущерб, помимо причинения вреда телеснойнеприкосновенности лица, подвергшегося криминальному нападению, может включать:увеличение адреналина в крови жертвы, повышение давления, судороги, слезливость,сухость во рту, переживание событий в замедленном темпе, ухудшение работыорганов чувств, потерю аппетита, мускульного тонуса, насморк, снижение либидо:
В наиболее общем виде подвергались криминологическому анализу и такиеморальные последствия преступления, как психические переживания,психологический стресс, посттравматические стрессовые расстройства(эмоционально-волевые расстройства: чувство утраты, беспомощности,безнадежности, чувство унижения, опущенности, ощущение неадекватностипроисшедшего потребностям и установкам потерпевшего), психические болезни иакцентуации.
По данным американских психиатров, всего лишь 10 % жертв сексуальногонасилия не проявляют никакого нарушения своего поведения после совершенияпреступления. Поведение 55 % жертв умеренно изменено, и деятельность 35 % жертвсопровождается серьезной дезадаптацией.
Спустя несколько месяцев после нападения 45% женщин каким-то образомспособны адаптироваться к жизни; 55% жертв испытывают длительные воздействиятравмы.
Согласно данным немецких криминологов, ”жертвы переживают три стадиитравмирования:
— реакция напроисшедшее и ее развитие;
— осознаниепонесенного ущерба;
— поисквыхода.
Для первой стадии травмирования характерны шок, сомнения и т.п., длявторой — страх огорчение, гнев. На третьей стадии жертва ”вытесняет” нанесенныйей психический вред, направляя свою энергию на другие сферы деятельности” [23,27].
К сожалению, в отечественной литературе проблемы дезадаптированностижертвы преступления, которая не в состоянии ни с чем справиться послесовершенного на нее нападения, привлекали несколько меньшее внимание.
Немудрено, что дезадаптивное отклоняющееся поведение является какпредпосылкой и следствием виктимности, так и предтечей будущей криминальнойактивности индивида. Приобретаемый опыт жертвы в социальных конфликтах ведет нетолько к рецидиву виктимности, но и к последующему преступному поведению. Неслучайно в семьях несовершеннолетних, совершивших агрессивные преступления,наблюдается высокая доля родителей, грубо относившихся к своим детям: около 80% правонарушителей выросли в семьях, где им не уделялось должного внимания [28,7], в 39 — 46 % случаев в подобных семьях отмечались неоднократные агрессивныеконфликты, сопровождавшиеся ссорами, оскорблениями, избиениями, применениемтелесных наказаний к подросткам [18, 61].
Подытоживая изложенное, отметим, что анализ науковедческих, статусных,поведенческих, нормативно-правовых оснований и характеристик определенияпотерпевших от преступлений дает основание утверждать, что жертвой преступленияпризнается любое физическое лицо (социальная общность, организация), которомупреступлением причинен физический, материальный или моральный ущерб. />/>4. Виктимные девиации: классификация жертв преступлений
Уже давно было замечено, что поведение преступника и его жертвыкоррелируются, дополняя друг друга. Можно сказать, что они играют в одну игру всогласии с установленными в самом начале из взаимодействия правилами, и вданном случае не важно, осознается или нет сторонами конфликта знание правил иготовность им следовать. Девиантное поведение одного человека (группы лиц)создает объективные предпосылки для вхождения ”в игру” новых лиц.
Гений и злодейство, преступность и виктимность — две стороны одноймедали, теснейшим образом связанные и переплетенные друг с другом. Используявышеприведенную схему генезиса девиантной активности и основываясь на тезисе овзаимосвязанности и взаимозависимости различного рода отклонений [2],рассмотрим генерализованный процесс взаимосвязи виктимных и преступныхдевиаций.
В наиболее общем виде генезис агрессивных девиаций проявлялся какстановление устойчивых типов агрессивного поведения, затем их дезорганизация вформе недостаточности для удовлетворения актуализируемых потребностей субъекта,которая выступает условием перехода к становлению иного, качественно отличногопо мотивационному характеру и целевой направленности типа девиации.
Этапами генезиса являются:
— дезадаптивнаямаргинальная активность — совершение импульсивных девиаций, находящихсяпод потенциальным контролем сознания;
— формирование готовности к агрессивному поведению, усвоение агрессивныхнорм и правил поведения среды обитания, дезадаптивное конфликтогенное поведение— утилитарно-ситуативная агрессивная активность как средство выхода изтипичного повторяющегося межличностного конфликта;
— безнаказанное совершение утилитарно-ситуативных проступков, активноеутверждение ранее усвоенных и подкрепляемых насильственных обычаев и правил поведенияв повседневной деятельности субъекта — формирование агрессивно-установочноговарианта поведения;
— преобразование установки на агрессию как самоцель жизнедеятельности личностив рациональное агрессивное поведение, отличающееся целесообразностью, независимостьюот конфликтной ситуации и инструментальной направленностью;
— ретретистское поведение (”уход в себя”, суицидальная активность,алкоголизм, наркотизм), характеризующееся особой степенью дезадаптацииличности, возникающей как результат вытеснения рациональности человеческойактивности с целью поддержания гомеостаза ”личность-среда обитания”/> />
Таким образом, генезис девиантного поведения можно попытаться выразить в видециклограммы (рис. 1):
/>/>
Рис. 1. Развитие отклоняющегося поведения личности
Импульсивные девиации как форма реакции на крайне негативные раздражителивнешней среды, по сути дела, имеют природные предпосылки. Потребность в личнойбезопасности, детерминируемая оборонительным рефлексом (бессознательный уровеньпсихической активности), в критической, конфликтной ситуации (представляющейреальную или мнимую угрозу для субъекта) может реализовываться в экспрессивныхдевиантных действиях, практически не обдумываемых субъектом.
Впоследствии, при частоте повторяемости однотипных критических ситуаций,безнаказанности актов девиантного поведения, сопровождающихся усвоениемсубъектом диктуемых культурой его общности правил разрешения конфликта, индивидначинает использовать конкретные девиантные способы разрешения конфликта вконкретной жизненной ситуации.
Девиация становится утилитарной формой реакции индивида на конкретнуюжизненную ситуацию. Так, избалованные дети, пытаясь получить что-либо от своихродителей, ведут себя неадекватно (громкий плач, истерика, замещенная агрессияи пр.) в случаях, когда знают, что именно эта форма поведения вызывалатребуемые реакции от реципиентов девиации.
При накоплении опыта использования отклоняющегося поведения как средстваразрешения или нейтрализации конфликта любые ситуации межличностноговзаимодействия могут оцениваться субъектом как стимулы к демонстрациисобственного привычного девиантного поведения, выступающего средствомсамоутверждения себя самого. Тогда же утилитарное использование девиаций можетвызвать и отрицательную реакцию сообщества, ведущую к дезадаптации субъекта и,при определенных условиях, к усилению девиантных тенденций.
Длительность, безнаказанность и частота повторяемости девиаций ведет кусвоению полезности девиантного поведения уже не в связи с необходимостьюобороны или позитивного разрешения конкретного конфликта, а в связи сосформировавшейся у лица установкой на девиантные действия как самоцелисобственной деятельности (психология хулигана, домашнего тирана, готовых”взорваться” по поводу любых внешне не значимых посягательств на их самость —вот типичные формы реализации установочных девиаций). Такая девиация приобретает”личностный смысл” (А.Н. Леонтьев).
При дальнейшем подкреплении девиантных тенденций в образе жизни индивидавполне возможным является формирование у лица отношения к девиантному поведениюне только как к вынужденному способу разрешения конфликтной ситуации либо как ксамоцели жизнедеятельности, но и как к инструменту для достижения любой цели.
С психологической стороны подобное поведение характеризуется наличиемсознательного расчета в целевом использовании девиации, полным отрицаниемсоциально-приемлемых способов разрешения поставленной задачи, удовлетворенияопределенной потребности.
Рациональное девиантное поведение является высшим этапом генезисадевиаций, объединяя в себе как крайнюю осмысленность и бездуховность девиантныхпроступков, так и значительную степень десоциализации личности, ее практическуюоторванность от социально-одобряемых связей и отношений. В общественной жизниподобные лица характеризуются крайним рационализмом, подсчитывая выгоду отсвоих поступков и действуя в соответствии с собственными правилами поведения”сильной” личности.
Вместе с тем рационализация человеческой активности имеет и своепродолжение. Используя свойство человеческой психики к вытеснению (З. Фрейд),рациональная личность, руководствуясь социокультурными установками общества,стремится к ”снятию” аккумулируемых психических результатов рациональнойактивности. Возникает психологическая готовность к очищению, к подавлениюсобственных деструктивных тенденций их обращением на себя. Возникаетретретистская форма девиантной активности, реализующаяся в алкоголизации,наркотизме, суицидальных тенденциях и пр.
Усиление ретретистских форм социальной активности, ведя к деградациипсихики и личности в целом, понижает пороги торможения, ломая устоявшиесязапреты и стереотипы, приводя, соответственно, к усилению импульсивности ииррациональности человеческих девиаций.
Используя вышеприведенную схему генезиса девиантной активности иосновываясь на тезисе о взаимосвязанности и взаимозависимости различного родаотклонений, рассмотрим генерализованный процесс взаимосвязи виктимных ипреступных девиаций.
Таблица 1. Взаимосвязь виктимной активности и преступления Преступление
Виктимная активность,
отклоняющаяся от норм безопасности Импульсивное Установочная Утилитарно-ситуативное Рациональная Установочное Ретретистская Рациональное Импульсивная Ретретистское Утилитарно-ситуативная
Так, установочное стремление к подавлению другой стороны вконфликте чаще всего вызывает импульсивные криминальные реакции. Провоцирующеерациональное поведение жертвы-преступника корреспондирует с утилитарноситуативными преступлениями как средством ликвидации зачинщика конфликта.Алкоголизированная ретретистская активность жертвы служит классическим стимуломдля установочных преступлений. Импульсивные страхи и подавленность — наилучшийобъект для рациональных преступников. Наконец, утилитарно-ситуативноенавязывание моделей поведения, разрешения конкретного внутриличностногоконфликта связано с ретретизмом как формой ”ухода” в себя в ”преступлениях безжертв”. Указанные модели взаимодействий будут рассмотрены нами более подробнопри анализе криминогенного значения виктимности.
Значимые проявления личности в различных сферах жизнедеятельности еще нехарактеризуют личность как целостность. Рациональная жертва-провокатор вполнеможет стать рецидивной жертвой в результате импульсивных реакций страха,вызванных агрессивным воздействием. Универсальным критерием таксономии жертвпреступлений являются психологические свойства и качества личности.
В силу этого в зависимости от характеристики мотивации ведущей виктимнойактивности представляется возможным выделить следующие виды жертв преступлений:
1. Импульсивная жертва, характеризующаяся преобладающимбессознательным чувством страха, подавленностью реакций и рациональногомышления на нападения правонарушителя (феномен Авеля).
2. Жертва с утилитарно-ситуативной активностью. Добровольныепотерпевшие. Рецидивные, ”застревающие” жертвы, в силу своей деятельности,статуса, неосмотрительности в ситуациях, требующих благоразумия, попадающие вкриминальные ситуации.
3. Установочная жертва. Агрессивная жертва, ”ходячая бомба”,истероид, вызывающим поведением провоцирующий преступника на ответные действи.
4. Рациональная жертва. Жертва-провокатор, сама создающая ситуациюсовершения преступления и сама попадающая в эту ловушку
5. Жертва с ретретистской активностью. Пассивный провокатор,который своим внешним видом, образом жизни, повышенной тревожностью идоступностью подталкивает преступников к совершению правонарушений.
Развитие моделей поведения жертв в указанном направлении открывает,на наш взгляд, определенные перспективы исследований взаимодействия преступникаи его жертвы и познания новых закономерностей виктимизации населения. />/>5. Виктимность: пути решения проблемы
Хотелось бы верить, что когда-нибудь у нас в стране настанет день, когдаруководитель силового подразделения на вопрос журналистов об актуальных задачахвверенной ему структуры сосредоточится не на ”борьбе” с преступностью, а назащите и охране прав и законных интересов граждан.
Такая профессиональная идеология вырабатывается годами, но именно в этомключе на сегодняшний день построено большинство международно-правовыхдокументов, регламентирующих современные принципы виктимологической политики иорганизации обращения с жертвами преступлений.
”Международный пакт о гражданских и политических правах” в развитие идейВсеобщей декларации прав человека обстоятельно определил международныестандарты в области обеспечения прав жертв преступлений и жертв злоупотреблениявластью, а также гарантии их соблюдения, связанные с императивностьюобеспечения прав и свобод любому лицу через эффективные средства правовойзащиты.
Принятая ООН с целью оказания помощи правительствам и международному сообществув их усилиях, направленных на обеспечение справедливости и представления доступак правосудию жертв преступлений ”Декларация основных принципов правосудия дляжертв преступлений и злоупотребления властью”, как было уже показано выше, послужилаосновным инструментом обеспечения международно-правовых стандартов в этойобласти.
Среди них особо важное значение имеют такие отправные положения, как:
— справедливое обращение с жертвой преступления;
— обеспечение жертве преступления доступа к механизмам правовой иадминистративной защиты;
— защита от запугивания и мести;
— обеспечение права на представление необходимой информации;
— использование неофициальных механизмов;
— обеспечение права на реституцию, компенсацию и социальную помощь.
Наиболее значимым является принцип справедливого обращения с жертвойпреступления, так как обеспечение справедливости является центральной проблемойосуществления правосудия в современном гражданском обществе.
Учитывая, что цели системы уголовного правосудия традиционноформулировались с точки зрения норм, касающихся отношений между государством иправонарушителем, сама современная система уголовной юстиции содействует толькоухудшению проблем потерпевшего.
В этой связи нужно обращать больше внимания на причиненный потерпевшему физический,психологический, материальный и социальный ущерб и рассмотреть меры, которыецелесообразно принять в связи с этим для удовлетворения его потребностей навсех этапах уголовного процесса.
Как видим, логика виктимологического законотворчества в странах Западаидет по пути формирования общих принципиальных положений, касающихсяорганизации обращения с жертвами преступлений с их последующей конкретизацией внормах-принципах, регламентирующих отдельные стороны взаимодействия жертвпреступлений с системой уголовной юстиции и конкретные механизмы реализациитаких прав.
Нет нужды говорить, что по этот путь должна пройти и Россия.
С точки зрения большинства специалистов, содержание виктимологическойпрофилактики преступлений включает в себя деятельность, направленную навыявление, устранение или нейтрализацию факторов, обстоятельств, ситуаций,формирующих виктимное поведение и обуславливающих совершение преступлений,выявление групп риска и конкретных лиц с повышенной степенью виктимности ивоздействие на них в целях восстановления или активизации их защитных свойств,а также разработка или совершенствование уже имеющихся специальных средствзащиты граждан от преступлений и последующей виктимизации [24, 377-378]. />6. Понятие и значениевиктимологической статистики
Если обратиться к официальной государственной отчетности МВД РФ, то можнозаметить, что перечень отражаемых в ней данных неполный. Показателиуголовно-правовой статистики как одного из двух разделов судебной статистикихарактеризуют, с одной стороны, деятельность органов предварительногорасследования, судов, исправительных учреждений, а с другой стороны, дают болееили менее истинную картину совершенного преступления и преступности в целом. Нов современной уголовной статистике почти забыты потерпевшие от преступления.
Разве нет необходимости знать, как говорится, “в лицо” человека иликоллектив, ставших потерпевшими от преступления? Почему, в силу какихобстоятельств именно его (их) выбрали на роль жертвы? Нет ли их “вины” в этом?Слово “вина” не случайно поставлено в кавычки, потому что мы не имеем цельютрактовать это понятие в прямом смысле. Речь идет о вине, скорее, в этическом,моральном плане, когда состояние и поведение потерпевшего оценивается с позициинорм морали. Безусловно, если в деяниях потерпевшего будет состав уголовногопреступления, мы будем оценивать их с позиций норм уголовного права.
Есть необходимость отслеживать и статистические показатели,характеризующие поведение потерпевшего в период, непосредственнопредшествовавший событию преступления, и в период самого события преступления(а также его посткриминальное поведение), и связь этого поведения с поведениемпреступника (например, интенсивность нападения в связи с интенсивностьюобороны, бегство от потерпевшего). Это так называемая “динамическая область”виктимологических показателей [7, 71].
“Статистическая область” виктимологических показателей включает пол,возраст, должностное положение, социальное, национальность и т.д., а такжеправовое положение (без вести пропавший, лицо, находящееся в розыске).
Виктимологические показатели являются неотъемлемой частью преступления,поэтому они с необходимостью должны войти в число объектов регистрацииуголовной статистики. Вводя понятие “виктимологической статистики”, тем самымосуществляется отход от традиционной позиции, при которой объектами регистрации(т.е. объектами наблюдения) уголовно-правовой статистики являются преступления,преступники и назначаемые им наказания.
Виктимологическая статистика (или статистика потерпевших) необходима дляпрактической деятельности правоохранительных органов, для дальнейшего развитиякриминологии и уголовно-правовых наук в целом. Получаемая информация должнаиметь форму не точечных исследований, а комплекса мероприятий, направленных наполучение количественной характеристики личности потерпевших и их поведения.
Включение виктимологической статистики в статистическую отчетность МВДнеобходимо и должно стать частью государственной политики в области учета иконтроля за состоянием, уровнем, динамикой и структурой преступности в РФ.
В результате можно дать следующее определение виктимологическойстатистики. Это часть уголовно-правовой статистики, изучающая количественныехарактеристики личности потерпевшего и его поведения в целях профилактики,пресечения и раскрытия преступлений [10].
Следует отметить, что одним ив первых указал на необходимостьформирования особого раздела в системе уголовной статистики С.С.Остроумов. Онназвал этот раздел виктимологической статистикой и указал на его основнуюзадачу: дать количественную характеристику личности потерпевших и их поведения[31, 12].
На организацию работы по предупреждению и раскрытию преступленийсказывается наличие возможно более полной и разносторонней информации о всехобстоятельствах подготовки или совершения преступлений, включая данные опреступниках, их жертвах, мотивах, целях действий всех участников криминальныхсобытий.
На взгляд Д.В.Ривмана, данные виктимологичеокого характера имеют значениене меньшее, чем информация о преступниках. Роль жертв преступлений ввозникновении, развитии ситуаций преступлений часто очень значительна, а,следовательно, необходим анализ криминологически значимых ролей жертв и учетвсех виктимологических обстоятельств как исходной базы для конкретных выводовчастного (по отдельным уголовным делам) и обобщающего (тактико-методического)характера [34, 48].
Необходимость отслеживания виктимологичеокой информации для правоохранительныхорганов определяется рядом обстоятельств:
— во-первых,преступленную нередко предшествуют события, происшедшие задолго до самогопреступления, но имеющие прямое отношение к мотивам и целям поведенияпреступника. Эти события нередко связаны с личностью и поведением жертвыпреступления. Оставшись “незамеченными” в процессе расследования, они могутоказаться причиной искажения картины преступления, ошибки в его правовой оценкеи даже того, что преступление окажется нераскрытым;
— во-вторых, восстановление картины преступления, нередко искажаемойпреступником, если жертвы нет в живых, может быть достигнуто за счет изученияличности и поведения данной жертвы;
— в-третьих, оценить объективность информации, полученной от потерпевших,можно только тогда, когда хорошо известно, что они собой представляют в планеиндивидуальных способностей восприятия и воспроизведения информации исубъективного отношения к истине, желания или нежелания способствовать ееустановлению;
— в-четвертых, знание личности и поведения потерпевших необходимо для принятиярешений по обеспечению их личной безопасности, а, следовательно, виктимологическаяинформация необходима для определения эффективности тех или иных оперативныхмер пресечения, применяемых к преступнику;
— в-пятых, исследование и учет личностных и поведенческих характеристикжертв преступлений, поведение которых провоцировало или иным образом способствовалосовершению преступлений, необходимы для недопущения виктимологическогорецидива.
Личностные качества жертвы преступного посягательства также накладываютсвой отпечаток на особенности организации раскрытия, расследования ипредупреждения преступлений, как отмечает в своей работе, посвященной принципамметодики расследования, И.А.Возгрин [8, 66].
По мнению Д.В.Ривмана, виктимологическая информация, в частностиличностные и поведенческие характеристики, позволяет включить в комплексвозможностей оперативного поиска преступников эти обобщенные данные. Еслипреступники (а это отчетливо прослеживается в практике борьбы с преступностью)в ряде случаев выбирают своих жертв, ориентируясь на их определенные личностныекачества и поведение, и этот выбор для них типичен, есть все основанияполагать, что существуют и могут быть прослежены типичные качествапреступников, соотносящиеся с качествами жертв. Безусловно, во многих случаяхрасследования преступлений поиск преступника начинается при наличии данных обограниченном круге конкретных подозреваемых. Здесь нет необходимости обращатьсяк типичным характеристикам.
Другое дело – расследование преступления, когда нет никаких данных опреступнике. Изучение потерпевшего и использование обобщенных данных о жертвахподобных преступлений дает в таких случаях возможность хоть что-то узнать опредполагаемом преступнике и вообще как-то определиться относительно среды, вкоторой розыск представляется наиболее реальным и эффективным. Аналогично и вситуациях, когда нет никаких данных и о самом потерпевшем. Предполагаемые егозанятие, возраст, причина нахождения в данном районе позволяют составитьориентировочную картину происшедших событий и выйти на предполагаемого убийцу,насильника и т.д. Последний случай наиболее сложен, т.к. здесь подключаются нетолько работники предварительного следствия и оперативные работники, но иработники информационных центров, судебно-медицинских экспертиз,дактилоскопических и т.д. Работа кропотливая, и очень мало шансов на успех, норабота идет от “потерпевшего”, в данном случае с “нуля” [34, 50].
Организация получения виктимологической статистики должна бытьцентрализованной, возникает правомерный вопрос о форме, содержании и объеметакой информации.
Говоря о форме, мы имеем в виду ее материальные носители – карточкипервичного статистического учета. Однако здесь может быть два варианта. Первый– введение самостоятельной виктимологической статистической карточки. На нашвзгляд, это не целесообразно. т.к. нет необходимости расширять документооборотв правоохранительных органах. Второй – включение в одну из действующихстатистических карточек раздела с виктимологической информацией [16, 15].
В ныне действующей статистической карточке на выявленное преступление(форма 1, утвержденная Указанием Генеральной прокуратуры и МВД РФ от 05.11.9665/20-1 и 1/18430) внесена графа “Информация о потерпевших”. Однако в неезаложено ряд позиций, которые явно не соответствуют требованиям научнойобоснованности такого рода документов. Так, в пункте 33 “Характеристикапотерпевших” отсутствует какая-либо системность. Здесь вместе находятсяпоказатели, относящиеся к половозрастной характеристике, а также социальномуположению и физическому состоянию потерпевших в момент совершения преступления.Что следует понимать под формулировками “пожилой”, “иное лицо, находящееся наобъекте транспорта”? Существует нормативное понятие пенсионного возраста длямужчин, женщин, а также иные случаи, предусматривающие отнесение человека клицу пенсионного возраста.
В результате проведенных исследований [10], лишь в 15% случаевзаполняются позиции статистической карточки формы 1, относящиеся к Информации опотерпевших, это объясняется, видимо, тем, что статистические данные опотерпевших практически не входят в существующую статистическую отчетность МВДРФ (за исключением информации о пострадавших в ДТП, от пожаров и опотерпевших-иностранцах и лицах без гражданства), а также неясностьюформулировок.
Выводы
Интерес к проблеме общечеловеческих ценностей как основных регуляторовсоциальной активности в наши дни вполне закономерен. Люди устали отнеизвестности, от агрессивной внешней среды, политики и политиканства, отстраха за свою жизнь и благосостояние, от явно или скрыто проявляемых и, нужносказать, идеологически обоснованных тенденций к агрессивной глобализации имонополизму.
Антигуманизм и жестокость любой бюрократической системы, принижаязначимость личности, способствуют дегуманизации общественного сознания,формированию агрессивных стереотипов поведения, снижению значимостичеловеческой личности как самоценности.
Сегодня уже нет нужды говорить о повышенной криминогенности такойполитики. Достаточно указать хотя бы на факты распространенности в школахЗапада массового насилия среди подростков, с детства воспитывавшихся вобстановке превозношения эгоцентризма и допустимости применения насилия длядостижения любых целей.
Так, 1 декабря 1997 года в г. Вест-Падукан, США, 13-летний подросток,открыв стрельбу в школе, убил троих и ранил семь человек; 24 марта 1998 года вг. Джонсборо, США, два мальчика 9 и 11 лет расстреляли пятерых соучеников; 29апреля 1999 года в г. Литлтон двое учеников застрелили 12 школьников и учителяв школе ”Коламбайн”, после чего покончили жизнь самоубийством; 20 мая 1999 годав Джорджии, США, 15-летний подросток ранил шестерых учеников; 1 ноября 1999года в Германии подросток, открыв стрельбу из своего окна, убил двоих и ранилшестерых прохожих, после чего застрелил свою сестру и покончил с собой; 6 декабря1999 года 13-летний подросток, открыв стрельбу в школе ранил четверых ученикови учителя; 6 декабря 1999 года в г. Вигель, Нидерланды, 15-летний мальчик ранилиз пистолета четырех учеников.
”Физиологам стоило бы хорошенько задуматься, прежде чем объявлятьинстинкт самосохранения основным инстинктом, присущим органическому существу.Ведь живому организму прежде всего хочется ”выпустить” свою силу, — сама жизньесть воля к власти, а самосохранение — лишь одно из косвенных и наиболее частыхпоследствий этого...”, — писал Ф. Ницше.
В противовес подобной идеологии основные мировые религии, переходя отортодоксальной вражды к мировоззренческому консенсусу и реализуядетерминируемую развитием цивилизации тенденцию снижения жесткости нормативныхсанкций, во главу угла ставят человека как самоценность.
Так, Будда в Бенаресской проповеди повествовал о четырех благородныхистинах, изменивших мировоззрение значительной части населения земного шара:”Всякое существование есть страдание. Мир полон страдания. В нем существуютболезни и смерти, разлука с теми, кто нам дорог, душевные муки. Страдание имеетпричину, которая заложена в самом человеке. Ум человека жаждет наслаждений,славы, власти, богатства. Не имея чего-то, он страдает, завидуя тому, ктовладеет большим. Получив, все равно не может успокоиться, поскольку не хочетдовольствоваться тем, что имеет, и всегда хочет большего. Страдание можнопрекратить, для чего нужно освободиться от привязанности к жизни. Освободитьсяот привязанности к жизни не значит умереть. Смысл в том, чтобы радоваться тому,что имеешь, не зависеть от этого обладания, не быть к нему привязанным иотпускать с миром то, что уходит… Существует путь, ведущий к избавлению отстраданий. Это благородный срединный восьмеричный путь, состоящий из праведноговоззрения, праведного стремления, праведной речи, праведного поведения,праведной жизни, праведного учения, праведной медитации, праведногосозерцания”.
Указанные принципы праведной жизни, повторяясь в том или ином воплощениив большинстве мировых религий, указывают путь нейтрализации бессознательногостремления людей к самоуничтожению, к агрессии и насилию. Нет нужды говорить отом, что развитие цивилизации, культуры, формирование гармоничных социальныхотношений волей-неволей способствует нейтрализации деструктивных социальныхтенденций.
”Интенсивность кар (и наград), — отмечал П. Сорокин, — тем болеевелика каждый исторический момент, чем более примитивно данное общество и чембольше антагонистической разнородности в психике и поведении его членов. Иобратно, чем более культурно данное общество и чем более однородна психика иповедение его членов — тем менее жестоки кары и менее интенсивны награды”.
Христос в Нагорной проповеди учил: ”Блаженны миротворцы, ибо они будутнаречены Сынами Божиими”. Православные идеи синергии и исихии как состоянийединения человеческой культуры и духовно свободной личности с канонами Верывстречают все большее число своих поклонников и последователей.
В этой связи все большее внимание привлекает к себе современная концепцияненасилия, исходящая из того, что в человеческой природе изначально заложены нетолько агрессивность и иные деструктивные тенденции, но и такие рациональныекачества, как самосохранение, солидарность, нравственный долг, рациональнаягармония и совершенствование.
”Поэтому рациональность человека, — писали М.-А. Робер и Ф. Тильман, —заключается не только в мыслительном акте, неподвластном законам восприятия,сколько в самой перцептивной реорганизации, связанной с опытом. Разумныйчеловек, решая проблему, расширяет полк решений, рассматривает все большеечисло возможных последствий своих действий и их вероятности и яснее осознаетсвои потребности, стоящие перед ним социальные требования и ценности, которыеон выбирает”.
Соответственно, основанное на законе самосохранения нормальноебезопасное поведение личности связано с тем, что ”человека инстинктивно влечетк жизни и благу, он страшится смерти, избегает всего, что может быть вредно,старается сохранить уже приобретенные блага и всеми доступными ему способамистремится к приобретению все большего и большего блага. Этот закон побуждаетчеловека беречь свою особу, заботиться о ней и обставлять ее наилучшимиусловиями существования”, ограничивая деструктивные проявления страстейчеловеческих (чревоугодия, блуда, сребролюбия, печали, гнева, уныния,тщеславия, гордости).
Вести к снижению числа и исчезновению насилия в отношения человека могут,вероятно, лишь процессы, ведущие к такому изменению отношений между людьми, прикоторых жизнь индивидуального лица, в какой бы форме и условиях она ни былареализована, является самоценностью, выражающейся в отношениях ее безусловногопринятия.
/>/>Литература
1. Riggs D., Kilpatrick D.G. Families and friends:Indirect victimization by crime // Victims of crime: problems, policies andprograms. 1990.
2. Viano E. The protection of victims: socio-politicalconsiderations and a plan for action // Quad. Psich.Forense. — 1994. —Vol. III, № 1. — Р. 37.
3. Антонов-Романовский Г.В., Лютов А.А. Виктимность и нравственность //Вопр. борьбы с преступностью. — М., 1980. — Вып. 33.
4. Багрий-Шахматов Л.В. Уголовная ответственность и наказание. — Минск:Вышэйш. шк., 1976.
5. Бафия Е. Проблемы криминологии: диалектика криминогенной ситуации. М.:Юрид. лит., 1983.
6. Братусь Б.С. Аномалии личности. — М.: Мысль, 1988.
7. Васильев В.Л. Юридическая психология. М.: Юридическая литература, 1991.
8. Возгрин И.А. Принципы методики расследования отдельных видовпреступлений. Л., 1977.
9. Гилинский Я.И. Социология девиантного поведения как специальнаясоциологическая теория // Социологические исследования. — 1991. — N 4.
10. Глухова А.А., Устинов В.С. Понятие и значение виктимологическойстатистики // Вестник Ниджегородского государственного университета им. Н.И.Лобачевского. 2001
11. Данные о количестве зарегистрированных преступлений по форме 1-A Министерствавнутренних дел Российской Федерации, Аналитико-статистический отдел Генеральнойпрокуратуры, Комиссия по организации и надзору.
12. Демоскоп Weekly // Электронная версия бюллетеня ”Население и общество”.№ 31—32, 27 августа – 9 сентября 2001 г.
13. Забелина Т. Сексуальное насилие против женщин // Сборник ”Gender, Generation and Identityin Contemporary Russia, ed. Hilary Pilkington. New York: RoutledgeBooks, 1996).
14. Землюков С.В. Преступный вред: теория, законодательство, практика:Автореф. дис… д-ра юрид. наук. М., 1993.
15. Кон И.Г. Вкус запретного плода: Сексология для всех. М., 1999.
16. Коновалов В.П. Виктимность и ее профилактика // Виктимологическиепроблемы борьбы с преступностью. — Иркутск, 1992.
17. Коновалов В.П. Изучение потерпевших с целью совершенствованияпрофилактики правонарушений. М.: ВНИИ МВД СССР, 1962.
18. Кормщиков В.М. Изучение механизмов влияния неблагополучной семьи на формированиеличности несовершеннолетнего — важное условие профилактики правонарушений //Личность правонарушителя и проблемы предупреждения преступности несовершеннолетних.М., 1977.
19. Костенко О.М. Проблемы криминологической безопасности // Правовадержава. — 1999. — Вип. 10.
20. Кочеткова С.В. Опыт анализа насилия в семье // Российская юстиция. № 3,2001.
21. Кошербаева А.Б. Социология преступности: некоторые вопросы теории ипрактики. Вестник КазГУ. Серия экономическая. Алматы, 1998, № 7.
22. Красиков А.Н. Сущность и значение согласия потерпевшего в советскомуголовном праве. — Саратов, 1976.
23. Криминология: Словарь-справочник. М., 1989.
24. Криминология: Учебник / под ред. Долговой А.И. — М.: ИНФРА-М-Норма,1997.
25. Кувшинникова В.А., Потолова Л.М. Социальное положение нуждающихся семей// Социологические исследования, № 12, 1997.
26. Кузнецов Б.А. Из доклада // www.dv.projectharmony.ru
27. Лелеков В.А. Семейные факторы социального риска и преступность несовершеннолетних// Проблемы борьбы с преступностью (региоальный аспект). Сборник научныхтрудов. М., ВНИИ МВД России, 1996.
28. Мансуров Н.С. Социальные и общественно-психологические причины отклоняющегосяповедения подростков. М., 1974.
29. Наумов А.П. Анализ преступности в Москве // Российская юстиция, 2000, №12.
30. Осадчая Г.И. Семьи безработных и семейная политика // Социологическиеисследования. № 1, 1997.
31. Остроумов С.С. Советская судебная статистика. (Часть общая испециальная). М.: МГУ, 1976.
32. Перфильева Е. Трупы не в счет, или о том, как вретстатистика // Северный курьер, 18ноября 1998 г., № 220.
33. Плахов В.Д. Социальные нормы. Философские основания общей теории. — М.:Мысль, 1985.
34. Ривман Д.В. Виктимологические факторы и профилактика преступлений. — Л.,1975.
35. Ривман Д.В. Использование виктимологических данных в предупреждении преступлений// Вопросы профилактики преступлений. Л., 1980.
36. Ривман Д.В. К вопросу о социально-психологической типологии потерпевшихот преступления // Виктимологические проблемы борьбы с преступностью: Сб.науч.трудов. — Иркутск, 1981.
37. Сабитов Р.А. Посткриминальное поведение (понятие, регулирование,последствия. — Томск: Изд-во Томск. гос. ун-та, 1985.
38. Самовичев Е.Г. Причины умышленных убийств и проблемы исполнения наказанийза их совершение: Автореф. дис.: д-ра юрид. наук. — М., 1991.
39. Смейлзер Н. Социология: Пер. с англ. — М.: Феникс, 1994.
40. Франк Л.В. Виктимология и виктимность. — Душанбе, 1972. — С. 112.
41. Холыст Б. Факторы, формирующие виктимность // Вопросы борьбы с преступностью.— М., 1984. — Вып. 41. — С. 73-74.
42. Цымбал Е., Дьяченко А. Актуальныепроблемы защиты детей от жестокого обращения в современной России // Уголовное право, 1999, №4.