Российская культура и отношение граждан к общественным преобразованиям

Российская культура и отношение граждан к общественным преобразованиям В. В. Сафронов, О. Н. Бурмыкина, А. В. Корниенко, Н. А. Нечаева Постановка проблемы и направления исследований Российская культура, специфическая ментальность народа, складывавшаяся на протяжении столетий и отражающая особенности исторического становления общества, способны оказывать сильное противодействие реформаторским

попыткам, ориентации которых не согласуются с укоренившимися ценностными приоритетами. Тезис о культурной детерминации находится в центре теоретических дебатов, посвященных трансформации российского общества в последнее десятилетие. Культуралистскому объяснению противостоит позиция сторонников теории рационального выбора, которые считают, что отношение к реформам является результатом калькуляции индивидом приобретений и утрат в новых общественных условиях по сравнению с прежней системой.

Концепции, связанные с идеей культурной детерминации, в свою очередь подразделяются на две основные группы. В одной из них подчеркивается неизменность, континуальность сложившихся культурных паттернов. Согласно этой точке зрения, традиционная авторитарно-коллективистская культура, уходящая корнями в глубь веков или закрепившаяся вследствие идеологической индоктринации в советское время, мало подвержена изменению, и ценности, лежащие в ее основании, продолжают оставаться доминирующими в современной

России. В силу этого демократизация и рыночные преобразования, скорее всего, потерпят неудачу, экономику и политическую систему ожидает затяжной кризис или реставрация авторитаризма, хозяйственной системы с гипертрофированной ролью государства. Такая позиция была отчетливо выражена в работах ряда западных политических историков, изучавших российскую и советскую системы [1-3], и политологов [4-8]. О широкой общественной поддержке ключевых ценностей советской системы, в частности - государственного

контроля в ведущих отраслях промышленности, свидетельствуют и некоторые эмпирические социологические исследования, в которых изучалось отношение к этой системе эмигрантов в конце сталинской эпохи [9], в брежневскую эру [10-12], а также советских граждан в последние годы существования коммунистического режима [13]. В последние годы растет число отечественных публикаций, посвященных анализу влияния различных аспектов культуры на проводимые в стране преобразования.

Судьба либерально-демократических реформ в России связывается с необходимостью изменения политической культуры масс. "Надо изжить тоталитарную культуру, которая имеет и прочные традиции, и сохраняет серьезную социальную, экономическую, идеологическую базу для своего воспроизводства" пишут М. Х. Фарукшин и А. Н. Юртаев [14, с. 148-149]. В работах доминирует точка зрения, согласно которой синдромы традиционных характеристик российской культуры все еще широко распространены в обществе.

Основные наборы этих характеристик, выделяемые разными авторами, варьируют незначительно. Так, например, Е. Майминас основными чертами "российского социально-экономического генотипа" считает державность, соборность, общинную уравнительность в сплаве с патернализмом, иждивенчеством [15]. Авторский коллектив под руководством Ю. А. Левады выделяет принудительную самоизоляцию, государственный патернализм, эгалитаризм, имперский синдром [16, с.

23]. А. П. Марков выделяет низкую значимость материального благополучия, обращенность в будущее, доминирование социальных ориентаций над индивидуально-личностными, этатизм, недифференцированное духовно-целостное отношение к жизни [17]. В других исследованиях отмечено, что распространенность в обществе носителей традиционалистского авторитарного типа сознания, отличающегося упованием на сакральную высшую власть и силу авторитета, на архаичное "мы", а также все большей требовательностью к государству

как источнику потребительских благ и ресурсов, лежит в основании социокультурного кризиса в современной России [18]. Изучая ценностные предпочтения россиян, Б. Г. Капустин и И. М. Клямкин приходят к выводу о том, что ключевые ценности либеральной идеологии находятся на периферии общественного сознания [19]. Сегодня, утверждают авторы, наблюдается массовый спрос на те ценности, которые традиционно связывались

с деятельностью государства: законность и безопасность, то есть гражданам нужны, прежде всего, надежные гарантии и стабильные правила игры наряду с безопасностью и защищенностью. В. С. Магун, анализируя трудовые ценности российского населения, отмечает высокую распространенность формулы неэквивалентного обмена "больше получать и меньше делать", а также оценку работы как способа общения и социального служения при одновременном безразличии к ценностям индивидуальной карьеры

[20]. Ссылаясь на данные опросов общественного мнения, Т. И. Заславская отмечает, что в настоящее время большинству россиян свойственна слабая мотивация к труду, профессионализм по-прежнему не рассматривается как главный фактор жизненного успеха, последний скорее считается производным от наличия полезных знакомств и связей, высокого положения родителей, занятий спекуляциями. "Надежды на изменение отношения к труду пока не оправдались" заключает она [21,

c. 8]. Пафос многих работ - осознание острой необходимости опоры на ценности традиционной российской культуры, учета национальных особенностей, поиска "своего пути" [15; 17; 22; 23]. В противном случае велика вероятность отторжения западной модели общественного устройства, основанной на ценностях индивидуализма, успеха, достижения, потребления. Рассматривая российские реформы в социокультурном ракурсе,

А. С. Панарин отмечает, что "реформаторы пытаются не столько опереться на реальность, сколько противостоять ей" [23, с. 319]. В других концепциях, подчеркивающих значение культурной динамики и связанных прежде всего с теорией модернизации, утверждается, что структурные изменения, сопровождавшие становление в нашей стране индустриального общества, привели к появлению урбанизированного, образованного, ориентирующегося на ценности автономии и индивидуализма сегмента населения, интересы которого несовместимы

с авторитарным правлением и командно-административными методами регулирования экономики. Опираясь на поддержку представителей этого сегмента, в России может развиваться процесс стабилизации демократической системы, продолжаться формирование рыночной экономики. На Западе такой взгляд привлекает внимание ряда политологов во второй половине 1980-х гг. в связи с развертыванием в стране горбачевской перестройки [24; 25; 26].

Некоторые исследователи заняли взвешенную позицию, не умаляя негативного значения авторитарной традиции наряду с признанием культурного изменения [27]. С конца 1980-х гг. у социологов появилась возможность проверять свои концептуальные предположения об особенностях современной российской культуры, обращаясь непосредственно к ее носителям - самим гражданам. Утверждения о доминировании автократических традиций прошлого не подтвердились [28]. Российская публика с одобрением относилась к ключевым демократическим

правам, свободам и институтам [29]. Тезис о континуальности культуры, как в разновидности, подчеркивающей сохранение сложившихся авторитарных паттернов, так и связанно с идеей идеологической индоктринации в советскую эпоху, не подтвердился эмпирическими фактами, уступая объяснению в соответствии с концепцией модернизации [30]. Сравнительные исследования свидетельствуют о том, что изменения российской культуры протекали в рамках общих закономерностей, характеризующих эволюцию общества индустриального типа [31; 32; 33].

Тем не менее, к началу 1990-х гг. воззрения населения России существенно отличались от ориентаций, которых придерживались люди в стабильных западных демократиях. Культурные особенности несли на себе отпечаток затяжного кризиса в экономике, а также специфических черт индустриального развития в системах советского типа [34]. В отечественных публикациях встречаются утверждения о вытеснении из сознания современного россиянина

некоторых традиционных черт российской ментальности. Это относится, например, к коллективизму, о котором сообщается, что он либо "не обнаружен" [16, c. 26], либо его рейтинг "близок к нулю" [19, с. 85]. Приобщение российского общества к ценностям либерализма у ряда исследователей не вызывает сомнений. По мнению одних, никакого ценностного конфликта большинство россиян сегодня не переживает, поскольку

"такие псевдоновые ценности как свобода, демократия, человеческая жизнь и раньше утверждались советской идеологией, опирались на гуманистическую русскую культуру" [35, c. 140]. Более того, в цитируемой работе указывается, что в общественном сознании превалируют индивидуалистические ценности, а одним из краеугольных камней психологии россиян названа ценность свободы как условия самореализации, возможности быть самому себе хозяином. Другие специалисты, напротив, полагают, что "в российском

обществе впервые за всю историю образовался весьма представительный западнический сегмент" [36, c. 32]. В наши дни подавляющее большинство населения принимает идеи самоценности человеческой жизни, личного достоинства, свободы, равенства всех граждан перед законом, священности и неприкосновенности частной собственности - констатируют И. М. Клямкин и Т. И. Кутковец [36]. По оценкам В. В. Лапкина и В.

И. Пантина, сегодня большинство россиян, независимо от их политических взглядов, одинаково склонны искать спасительные рецепты в опыте Запада [37]. Так, переживая беспорядок на общегосударственном уровне как самую главную личную проблему, граждане России, как отмечают авторы, предпочитают, чтобы характерные для стран Запада правовые методы регулирования общественной жизни прочно вошли в российскую практику. Наконец, признание того, что отношение людей к демократии, частной собственности и рынку связано с

рациона льным выбором и определяется фактической отдачей этих институтов, их влиянием на жизнь людей, приводит к предположению о растущей вероятности контрреформации вследствие значительного падения уровня жизни преобладающей части населения и неспособности властей справиться с разгулом преступности и обеспечить социальные гарантии хотя бы на том уровне, который существовал при прежнем режиме. Как показывают динамические ряды данных, полученные в опросах

ВЦИОМ на протяжении 1990-х гг на фоне устойчивых негативных оценок экономического положения страны наблюдались тенденции ухудшения материального положения населения, снижения его способности перенесения тягот жизни, сужения слоя сторонников реформ, расширения политического недоверия [38, c. 3-5]. Несмотря на нормативную приверженность российских граждан идеям рынка и демократии, антиреформаторы имеют значительную поддержку в той части общества, которая недовольна тем, как эти идеи воплощаются

в жизнь. Эта, большая часть населения выступает против рынка, приватизации, за государственный контроль в экономике и авторитарна. Эти факты говорят о том, что отношение к новому режиму зависит от реального функционирования экономических и демократических институтов [39]. В наших исследованиях, некоторые результаты которых обсуждаются ниже, выявлены следующие факты. Хотя представители младших поколений и образованного слоя, даже если они не выиграли в результате реформ,

склонны к поддержке либеральной экономики и демократических институтов, что может служить подтверждением концепции культурных изменений в процессе модернизации, преобладающая часть общества под давлением материальных лишений стала относиться к этим установлениям негативно. Таким образом, предшествующие исследования позволяют предположить, что отношение российских граждан к рыночной экономике и демократии складывается под воздействием двух основных групп факторов.

Одна линия детерминации соответствует объяснению, предлагаемому теорией модернизации, а другая - концепцией рационального выбора, согласно которой распространение антилиберальных воззрений является следствием низкой эффективности новых институтов. Тезис о сохранении в современном обществе традиционалистских ориентаций вытекает в значительной мере из умозрительных построений и с трудом поддается операционализации в эмпирической исследовательской программе, в которой эффекты традиции были бы вычленены по отношению

к фактору реакции населения на неэффективность рыночных и демократических институтов. Одна из проблем, на решение которых были направлены наши исследования, состояла в проверке высказанного предположения: предполагалось оценить относительную роль модернизационных и депривационных факторов, а также попытаться уловить значение традиции в формировании отношения общества к либеральным реформам. Другая проблема, требующая дальнейшего развертывания эмпирических изысканий, связана с высоким динамизмом

нашего общества периода трансформаций. Соотношение социальных сил, на формирование которых воздействуют одни и другие факторы, не остается неизменным, реагируя, с одной стороны, на динамику экономической ситуации в стране, а с другой, на преобразования социальной структуры, в частности, одновременно протекающие процессы быстрого роста среднего класса и значительного расширения основания социальной пирамиды, а также на появление на общественной и политической сценах новых поколений граждан, приоритеты которых

складывались уже в пореформенной России. Основное направление, избранное нами при исследовании проблемы влияния культуры на общественные преобразования это поиск ценностных и нормативных переменных, характеризующих сознание людей в современном российском обществе. Внимание сосредоточивалось как на изучении ценностных предпочтений и норм поведения, так и на анализе их связей с отношением людей к экономическим и политическим преобразованиям. В обобщенном виде задачи были сформулированы следующим образом.

1. Описать на эмпирическом уровне ценностно-нормативные и устойчивые аттитюдные характеристики сознания граждан, образующие синдромы - доминанты российской культуры. 2. Выявить глубинные, базисные ориентации, связанные с особенностями исторического становления российского общества, а также ценностные расслоения, сформировавшиеся в процессе индустриальной эволюции, и изменения предпочтений, вызванные реакцией на кризис переходного периода.

3. Проанализировать сдерживающее/стимулирующее влияние стабильных и изменчивых компонентов культурного синдрома на становление в России либерально-демократической общественной системы. Эмпирические исследования, ориентирами для которых служили перечисленные задачи, проводились в трех предметных областях: 1) отношения граждан к политической системе, 2) экономического сознания и поведения и 3) идеологии.

Объекты изучения - население Санкт-Петербурга и дискурс прессы разной идеологической направленности в середине 1990-х гг. Методы - опросы репрезентативных выборок взрослого населения (осень 1994, зима 1995, лето 1995 г.) и семантический фрейм-анализ ценностных репрезентаций в газетных материалах ("Невское время", "Известия", "Завтра", "Советская Россия" и "Правда", январь-март 1996 г.).

Исследования в области политики были направлены на выявление степени распространенности ценностных предпочтений либерального типа. Представлялось, что в условиях экономического кризиса и значительного падения уровня жизни людей, следствием чего неизбежно должно стать недоверие к новым властям, демократический режим может получить поддержку со стороны относительно узкого социального слоя, представители которого либо выиграли в результате преобразований, либо продолжали разделять либеральные идеи вследствие того,

что соответствующие ценности были укоренены в их сознании в связи с существенным изменением общественных условий социализации до- и послевоенных поколений. Работа во второй из этих областей была посвящена изучению социокультурных доминант сознания в сфере труда и отношения людей к частной собственности. Предполагалось проанализировать связи этих доминант с тем, как люди оценивают общественные преобразования и изменения в собственной жизни, как ведут себя,

пытаясь приспособиться к новым экономическим реалиям. Наконец, в области идеологии намечалось проведение анализа ценностных репрезентаций в дискурсе демократической и оппозиционной прессы. Ставилась задача зафиксировать основные наборы ценностей, к которым обращаются в своих изданиях политические оппоненты, и особенности их интерпретации. Исходной посылкой служило предположение о сходстве основного набора ценностных конструктов, к которым

апеллируют коммуникаторы в изданиях с разной идеологической направленностью, и различии смыслов, приписываемых ими этим конструктам. Основные результаты I. Предпочтение "советского/либерального" устройства общества В России как досоветского, так и советского периодов государство играло исключительную роль в общественной жизни. Готовность граждан отказаться от политического патернализма, относительная автономия государства и общества являются одним из необходимых условий развития рыночной экономики и демократических

институтов [40]. В одном из наших исследований (Санкт-Петербург, репрезентативная по совместному распределению характеристик пола, возраста и образования выборка взрослого населения города, осень 1994 г.2) изучались ценностные предпочтения, позволяющие судить о степени распространенности либеральных ориентаций по отношению к представлениям о необходимости строить общество на принципах, лежащих в основании советской системы.

Показатели, с помощью которых были зафиксированы эти предпочтения, и соотношение тех и других ориентаций представлены в табл. 1. Согласно приведенным данным, культурная доминанта одной части жителей города связана с ценностями материализма, социального равенства, и патерналистскими установками по отношению к государству. Они полагают, что экономические отношения в обществе должны строиться на основе государственной собственности. Другая часть населения ориентирована скорее на такие ценности, как автономия, самореализация,

отдает предпочтение личной свободе, для нее характерны индивидуалистские установки в экономической жизни. Такие ориентации служат основанием для принятия частной собственности как базиса общественных отношений. Причем, ценностные ориентации образуют связные синдромы предпочтений3. Равенство/Свобода: "Какое из этих двух суждений ближе к вашей точке зрения? [Б] Я считаю, что и свобода, и равенство важны. Однако, если бы мне пришлось выбирать то или другое, я счел

бы личную свободу более важной. Это значит, что каждый человек является свободным и может действовать по собственному усмотрению. [А] Конечно, важны и свобода, и равенство. Однако, если бы мне было нужно выбрать то или другое, я счел бы равенство более важным. Это значит, что никто не является обездоленным, и различия между общественными классами незначительны" (Вопрос из World Values Survey'90-91 - WVS; см. [ 32,

Appendix 5 ] ). Материализм/Постматериализм: полная (на основе 12 суждений) шкала R.Inglehart'а [ 31, Chapter 4 ]. Государственный патернализм/Экономический индивидуализм: "Выскажите, пожалуйста, вашу точку зрения по ряду вопросов, приведенных ниже[десятибалльные биполярные шкалы]. [А] Надо сокращать неравенство доходов, [Б] Надо сильнее стимулировать индивидуальные усилия. [А]

В промышленности и бизнесе надо увеличивать долю государственной собственности, [Б] В промышленности и бизнесе надо увеличивать долю частной собственности. [А] Государство должно нести больший груз ответственности за обеспечение каждого человека, [Б] Каждый человек должен нести больший груз ответственности за обеспечение себя всем необходимым. [А] Конкуренция вредна. Она пробуждает самое худшее в людях, [Б]

Конкуренция - это хорошо. Она заставляет людей напряженно работать и выдвигать новые идеи. [А] Упорный труд, как правило, не приводит к успеху. Это скорее вопрос удачи, связей, [Б] В конечном счете упорный труд обычно обеспечивает человеку лучшую жизнь. [А] Накопление богатства одними людьми может происходить только за счет других, [Б] Каждый может стать богатым, богатства хватит на всех" (Вопрос из

WVS). Государственная собственность/Частная: [Производство]"Как, на ваш взгляд, нужно было бы строить экономику нашей страны, если действовать в интересах всего народа: на основе государственной или на основе частной собственности?" [Объекты оценивания]"Тяжелая промышленность", "Легкая промышленность", "Сельское хозяйство" [пятибалльные шкалы с оценками от "исключительно на основе государственной

собственности" до "исключительно на основе частной собственности"]. [Социальные блага] "Такие блага, как медицинское обслуживание, обеспечение жильем, школьное образование и т.п могут находиться в ведении государства или частных организаций (страховых компаний). Кем, на ваш взгляд, должны обеспечиваться эти блага? [Объекты оценивания]"Медицинское обслуживание", "Дошкольное воспитание детей", "

Обеспечение жильем", "Школьное образование", "Высшее образование" и "Пенсионное обеспечение" [пятибалльные шкалы с оценками от "только государством" до "только частными организациями"] Исходные вопросы-индикаторы, использованные при построении каждого из индексов, тесно взаимосвязаны и могут быть описаны с помощью одной, доминирующей латентной переменной.

Результаты говорят о том, что ценности советской системы имеют широкое распространение в обществе. В то же время заметное меньшинство привержено принципам либерального устройства. Правда, либерализм этот - умеренного толка: в лучшем случае признается паритет государственной и частной собственности в ведущих отраслях экономики и в сферах социального обеспечения, образования, здравоохранения. В целом можно утверждать, что современная культура в изучавшемся измерении не является однородной,

в ней происходят изменения, традиционная патерналистская установка по отношению к государству утратила монопольное положение. Короче говоря, сегодняшнее положение дел можно охарактеризовать как ситуацию отчетливо выраженного культурного расслоения4. II. Ценностные разделения идеологических дискурсов Другое направление поиска культурного расслоения, дополняющее изучение ценностных приоритетов населения, было связано с анализом идеологических дискурсов.

Предполагалось, что за политическим разделением средств массовой коммуникации лежит дифференциация культурных ориентаций, описанная выше, и что идеологическая индоктринация в свою очередь может подкреплять поляризацию предпочтений. Эмпирическая работа, представляющая это направление, состояла в проведении семантического фрейм-анализа ценностных репрезентаций в дискурсе современной прессы, выражающей позиции реформаторски и оппозиционно настроенных политических сил5.

В основе указанного метода лежит когнитивная методология исследования текста, которая позволяет представить семантику каждого ценностного понятия в виде фрейма - инвариантной структуры взаимосвязанных семантических параметров [41; 42]. Газеты "Невское время" и "Известия" представляли демократически ориентированные издания, "Завтра" - "национально-патриотическую" прессу, а "

Советская Россия" и "Правда" - коммунистические газеты. Были проанализированы все номера этих изданий за январь-март 1996 г.Несмотря на относительные различия между изданиями в частоте употребления отдельных ценностных концептов, как, например, отделяющего газету "Завтра" от других источников акцентирования ценности "Порядок", или более выраженную ориентированность "

Правды" и "Советской России" на ценности "Справедливость" и "Равенство", общим для всей современной прессы является культивация социальных представлений, связанных в первую очередь с высоким уровнем угрозы экзистенциальной безопасности, вызванной глубоким экономическим и общим социетальным кризисом в России середины 1990-х гг. В любом из изданий первые позиции занимают категории "

Безопасность", "Стабильность", "Порядок" и "Справедливость". Ценность "Свобода", вошедшая в число приоритетных, все же оказывается среди них наименее значимой. На первый взгляд идеологическая поляризация демократической и коммунистической прессы по оси "Свобода-Справедливость", резко проявившаяся на рубеже 1980-1990-х гг. [43], к середине десятилетия

исчезает. Однако - и это самое важное - за внешним сходством основных наборов ценностей скрываются принципиальные расхождения в их толкованиях. Коммунистические издания охотнее воспроизводят идеологемы советской эпохи, а демократические газеты активнее стремятся переинтерпретировать ключевые культурные ценности, учитывая новые общественно-исторические условия. Так, ратуя за социальную справедливость, газеты "Правда" и "Советская Россия" чаще трактуют данное понятие в соответствии с каноном советского

времени, отсылающим к формуле оплаты по труду. При этом не уточняется, какой труд имеется в виду - вложенный или труд-результат - и кто должен оценивать его количество и качество. "Известия" и "Невское время", говоря о справедливом распределении общественных благ, более конкретны: оплачиваться должен труд-результат, цена которого определяется рынком. Вместе с тем демократические издания больше пишут о "процедурной справедливости", понимая

под ней неукоснительное соблюдение конвенционально установленных норм и правил. В то же время, толкования основных понятий-ценностей во всех газетах довольно подвижны, неустойчивы. Еще одной общей характеристикой дискурса всех изданий является риторическое употребление ценностных категорий, превращающее их в речевые штампы. Смысловая неустойчивость понятий и десемантизация ярлыков способствуют, скорее, размыванию идеологических демаркационных линий, чем укреплению противостояния

политических противников. Все это свидетельствует о том, что борьба идеологий лишь в ограниченной мере опирается на фундаментальные оппозиции в культуре и связана, по-видимому, с текущим политическим процессом, выполняя функции социально-политической идентификации и размежевания. III. "Пассивно-традиционные/активно-нова ционные" ориентации Еще в одном исследовании, направленном на выявление культурных доминант сознания людей, был выделен

ряд ключевых характеристик традиционной российской культуры, проявляющихся в трудовой сфере (подробнее см. [44, с. 7-28])6. К их числу относятся коллективизм, вера в общее дело, отсутствие склонности к планированию временной перспективы, фатализм, низкая значимость трудовых достижений в жизни, неприятие нового и риска, патернализм. В табл. 3 приведены результаты опроса (Санкт-Петербург, репрезентативная выборка взрослого населения, отражающая структуру генеральной совокупности

по совместному распределению категорий пола, возраста и образования, лето 1995 г.), которые говорят о широкой распространенности этих характеристик - преобладающая доля горожан разделяла указанные воззрения. Взглядов и убеждений, соответствующих культурным ориентациям противоположной направленности, придерживался в лучшем случае лишь каждый десятый опрошенный.