ЭЛЕМЕНТЫ «ПОРНО» В НАРОДНОЙКУЛЬТУРЕ РУССКИХ КАРЕЛИИ
Русская Карелия — это территории современной Карелии к северу и к востоку от Онежского озера, накоторых русский этнический компонент решительно возобладал не позднее серединыXIX века. Исключением из правила является только Карельское Поморье, гдесовместно с русскими проживали и карелы. Кроме того, в русской Карелиитрадиционно принято выделять такие культурные провинции (с севера на юг), какВыгореция, Заонежье и восточное Обонежье (Повенецкий край и Пудожье). Свосточным Обонежьем тесно связана также и провинция Вытегория, занимающаяюго-восточную окраину Обонежья. С последней трети XVII века и до середины XIX аэта территория находилась под мощнейшим религиозным и нравственным влияниемстарообрядчества, исходящего от Даниловского, Выго-Лексинского и других скитови раскольничьих монастырей и общежительств Выгореции. По замечанию олонецкогогубернатора Г.Р. Державина, в 1785 году даже в уездном городе Вытегре«граждане, имеющие достаток, — почти все староверы, ибо даниловская скитнаревностно о преумножении доходов своих подвизается и не оставляет столь неалекоотстоящий город без нападения на оный старинными преданиями» (Эпштейн1987: 132). После ликвидации Священным Синодом в 1855 году старообрядческихмонастырей Вытогеции многие из местных раскольников так и не были отправлены вСибирь, а схоронились от властей, тайно расселившись по всей русской Карелии.Когда скрытно, а когда и явно они продолжали оказывать свое влияние наморальный и нравственный облик русских Карелии.
Достаточноопосредованное отношение к народной порнокультуре русских Карелии имеетсовременный способ определения толщины мужского члена, к которому иногдаподталкивают женщины-насмешницы впервые попавшего в их среду мужчину. Емупредлагают сложить вчетверо прямоугольны кусок бумаги (хотя бы фантик отконфеты), приложить его уголком, где сошлись сгибы, к кончику своего ногтя набольшом пальце левой руки и, наконец, обрезать уголок по радиусу су этогоногтя. Затем женщины забирают бумагу у мужчины, раскрывают ее и демонстрируютвсем образовавшийся после вырезания уголка просвет. Диаметр получившегосяотверстия, как считается, соответствует толщине невозбужденного мужского членатого, кто попался на этот сексуальный розыгрыш" (АКНЦ 1997: 491).
Далее хотелось бынемного отойти в нашей статье от основной темы и привести не вошедший в нашуработу о стереотипах сексуального поведения русских Заонежья (Логинов 1996: 444-453) пример, иллюстрирующий народные представления о соответствии величиныступни и мужского члена. Считается, что член тем больше и длинней, чем шире идлиннее ступня. Наши информанты рассказывают при этом одну и ту же (как онисчитают, поучительную) историю о вдовушке, которая, прознав про эту народнуюмудрость, зазвала к себе в гости и соблазнила замухрышку солдатика,проходившего каждое утро мимо ее окон в сторону почты в огромного размерарастоптанных солдатских) сапогах. Действительность, согласно этому народномуанекдоту", превзошла все самые смелые ожидания вдовушки. Придя в себя, онадала парню денег, чтобы тот купил себе сапоги еще на несколько размеров больше«и никогда больше не вводил в заблуждение добрых людей» (АКНЦ 1997:491). О мужчинах сексуального типа вроде этого солдатика русские Карелииговорят, что такой «весь в корень ушел».
Теперь обратимся квопросам секса и проявлениям сексуальности на постстарообрядческом пространстверусской Карелии. В основу этой части статьи легли материалы, собранные средиинформантов пожилого возраста, а также личные наблюдения и воспоминания автора,отражающие ситуацию как бы изнутри, а не с точки зрения постороннегонаблюдателя.
В русской Карелииеще в 1930-х годах сексуальная распущенность была предметом острогообщественного осуждения. При этом, однако, уже в XIX веке в общую картину невписывалось поведение незамужних девушек и даже части женщин из деревень,расположенных в непосредственной близости от Мариинского канала — общение смногочисленными заезжими купцами, а также с бурлаками, прибывавшими сюда навремя тяги судов по каналу, сделало свое дело. Подобная ситуация сложилась и укарел в с. Юстозеро — конечном пункте тракта Каргополь — Пудож — Повенец — Юстозеро, через который еще при губернаторе Г. Р. Державине шла перевалкатоваров в соседнюю Финляндию. До наших дней среди сегозерских карел сохраняетсяпоговорка: «Самые лучшие кони в Шуньге, самые красивые девушки в Селецком,а самые нежные бляди в Юстозере». Свобода сексуальных нравов проникала вдеревенскую действительность, как у русских, так и у карел, также и черезместных представителей, с малолетства отдаваемых в «бурлаки», то естьна обучение разным ремесленным специальностям в Санкт-Петербург. По сведениямэкспедиции 1931 года в Заонежье (АКНЦ 1931: 73), земляки подозревали вдобрачной утрате невинности вернувшихся из городов. На отданных с детства в«бурлачество» девушках деревенские парни не женились, деревенскиедевушки не шли замуж за «бурлаков». Нормой было сохранять целомудрие,как у девушек, так и у парней, до дня венчания (АКНЦ 1986: 88). Вкусившим«запретный плод» до брака не полагалось венчаться в церкви. А.Шустиков писал, что в конце XIX века по этой причине в Кадниковском уездеВологодской губернии под венец шла только одна пара из десяти (Шустиков 1892).Совсем иной была ситуация у русских Карелии. У заонежан, например, парня,утратившего невинность до брака, начинали сторониться даже его лучшие друзья.
Вступление вполовую связь с девственницей практически всегда предполагало у русских Карелии(исключением были, не забываем, традиции поморов) последующую женитьбу. Малотого, еще в начале 1930-х годов жениться был обязан тот, кто всего лишь навсегоначинал отбиваться от общей толпы парней и девушек, чтобы прятаться и «обжиматься»по углам со своей девушкой (АКНЦ 1986: 89). «Обжиматься» и целоватьсяможно было вволю на зимних молодежных беседах, на которых предполагался хотя быноминальный присмотр со стороны взрослых, а также во время летних сельскихпраздников когда парочкам разрешалось выйти на недолгий срок за деревнюпосекретничать в уединенных местах, называемых в Пудожье и Заонежье«шупниками». В Пудожье, кроме того, девушка имела право летомприглашать парня на ночь на сарай «каровать» (слово и сам обычайзаимствованы пудожанами от карелов), то есть обниматься и целоваться подприсмотром младших братьев и сестер. На другой день пудожанка могла пригла-ситькаровать другого парня и так далее — все для того, чтобы повысить свою«славутность», но ни в коей мере не расстаться с девственностью.Стоило немного отклониться от нормы, не говоря уже о нарушении запрета, каксельское общество начинало настаивать, чтобы парень женился на той, на которуюбросил хоть какую-то тень.
Вне указанныхправил, как бы вне закона, у русских Карелии (опять же исключая поморов) былидочери, как бы сейчас сказали, матерей-одиночек: их удел был тот же, что и уродительницы — работать у богатых людей в услужении, иметь детей от случайныхотцов и никогда не иметь мужа (АКНЦ 1931: 78). Вдовцы и неженатые«бурлаки» утоляли мужской половой голод на гулящих вдовах и«бурлачках», которые не смогли; «остановиться» в своихсексуальных приключениях по возврат щении на родину и выйти за«бурлака» же замуж. Особы такого рода в 1920-1930-х годах, по воспоминаниямстариков, пусть по одной-две, но имелись в каждой сельской округе. Время отвремени даже деревенские девушки, воспитанные в полной крестьянской семье,оказывались в «интересном положении» и были вынуждены делатьподпольный аборт. Плач И. А. Федосовой «О дочери» посвящен именнотакому случаю, закончившемуся летальным исходом (Федосова 1981). Примерно те жеже нравственные установки, что и в деревне, довлели над обитателямипровинциальных городков Вытегра, Пудож, Повенец расположенных в восточном Обонежье.Если говорить в общем и целом, то до 1930-х годов в исследуемом районевнебрачные половые связи были достаточно редким и нехарактерным явлением.
Строгость нравов изапрет добрачных связей у русских Карелии продолжали сохраняться до разрушенияединолично-го крестьянского хозяйства и полной победы колхозного строя. Кактолько деревенских юношей и девушек начали насильно вырывать из семейнойобстановки и посылать на целые месяцы на лесозаготовки в отдаленные от домаместности, добрачные половые связи перестали быть «вопиющеодинокими». В лесу, в общих бараках или лесных станах, без надзорародителей, девственность растлевалась достаточно просто. Для девушек утрата ееслужила ценою перевода на более легкий труд или вообще уклонения от лесозаготовительныхработ. В собирательской практике автора только две пожилые информантки, всюжизнь проработавшие в лесу, смогли похвастаться, что всю жизнь прожили с одниммужем и замуж вышли девушками. Правда, не случись Великой Отечественной войны1941- 1945 годов, на которой погибло большинство русских мужчин, таковых былобы больше.
С начала 1930-хгодов и до конца нынешнего XX века минуло уже семьдесят лет. Казалось бы,ситуация должна была измениться до неузнаваемости. Но так кажется только напервый взгляд. При более внимательном рассмотрении ситуации мы заметим, чтотрадиционного сохраняется тоже еще очень даже много.
Моментфизиологического созревания, когда девочка вправе причислять себя кдевочкам-подросткам, определяется в наше время наступлением у нее первых месячныхвыделений, по-местному — «красок», то есть совершенно так же, какпрежде в крестьянской традиции. Когда-то след от первых «красок»,оставшийся на юбке, служил своеобразным пропуском на первую в жизни девушки«беседу». Его предъявляли парням, стерегущим у входа, для чегоприподнимали или отводили в сторону передник, прикрывающий пятно от«красок». Сейчас на танцы и дискотеки пускают в любом возрасте, лишьбы домашние не возражали. Парни ныне определяют «взрослость» девушкиисключительно по ее внешнему виду: обозначились ли грудные железы,сформировались ли формы «ножек». О сохранении или утрате невинностидевушкою парни пытаются судить по тому, как она сидит: если держит коленкивместе — значит, девушка. Эту, с позволения сказать, «примету»некоторые наши вертихвостки пытаются использовать, чтобы прикинуться девушкой ивыйти с помощью этой уловки замуж. Переход из разряда незамужних«девок» и «молодух» ( то есть недавно вышедших замуж) в«бабы» определяется в наши дни, как и в прежние времена, моментом рожденияребенка. Если родит несовершеннолетняя, то «бабою» ее станут называтьне сразу — годам к 20-22-м, никак не раньше.
Мальчиков вопрос отом, могут ли они причислять себя к подросткам, начинает занимать лет сдвенадцати. Чтобы определенно ответить на этот вопрос и утвердить свой новыйстатус в мальчишеском обществе, стайка купающихся ребят становится в кружок иначинает осматривать свои половые члены. Признаком повзросления считаетсяжелтоватого цвета полоска, поднимающаяся по нижней поверхности члена от«яблок Адама» до кончика крайней плоти (во взрослом состоянии онаисчезает). Дополнительными свидетельствами повзрослеют мальчики считаютнабухание грудных мускулов и обозначившиеся «колечки» вокруг полейгрудных сосков. По мальчишеским понятиям, именно в районе грудных мускулов, ане в «я6локах Адама», начинается созревание мужского семени, что иприводит якобы к их набуханию.
Переход изподросткового состояния в юношеское, как, наверное, и повсюду, определяется умальчиков моментом первых ночных поллюций — непроизвольного ночногосемяизвержения. Товарищам об этом сообщается с гордостью, но в иносказательныхвыражениях, типа: «Я сегодня ночью во сне о6трухался» (варианты — «Сегодня ночью белого медведя во сне увидел!»; «Я сегодня белогослона под одеяло пустил!»). В стопроцентного мужчину, как считается внаших краях, юноша превращается только после того, как у него «дорожка ктеще прорастет», то есть сомкнется на животе ток волос, опускающийся сгруди вниз и поднимающийся от лобка вверх. Считается, что только после этогоего семя становится «опасным» для любой девушки или женщины. Покаэтого нет, как очень многие полагают, далеко не все беременеют от юнца, неимеющего «дорожки к теще». Это, без сомнения, большое заблуждениемоих земляков. Оно ничем не лучше, чем уверенность, что от одноразовогоопускания спермы в девушку та практически не рискует «под залететь»,то есть забеременеть. Как первое, так и второе стало причиной очень многихсвадеб и рождений детей, и конца этому пока не предвидится. В сельских и городскихпровинциальных школах разъяснительная работа активно не проводится. Вот народ ипитается уличными слухами на эту тему, совсем как во времена моей юности.
Как мужчин, так иженщин у русских Карелии по чисто половым данным принято подразделять на несколькоразрядов.
Для мужчин главным«данным от Бога» признаком является половой член. По нему их иоценивают. Длинный и тонкий мужской член называется у нас «хлыстун»,толстый и длинный — «толстун», короткий и толстый — «коротун», обычный, небольших размеров — «щекотун»,сверхмалый — «шишлик» или «пипка». Определить, что естьчто, весьма просто. Если тонок, а в длину, когда меряешь от «корня»(от живота), больше ладони на головку члена и более, это «хлыстун».Такой же, но необхватываемый по толщине большим и безымянным пальцами насантиметр и более, — это «толстун». «Коротун» — когда имеетдлину и толщину консервной банки из-под сгущенного молока или близок к этому.«Щекотун» — когда закрывается полностью ладонью (не выступает надзапястьем), а по толщине пусть и с усилием, но охватывается при помощи большогои безымянного пальцев. «Шишлик» — это когда не больше мизинцахозяина. Иметь последний — весьма оскорбительно. За выражение: «С твоим-тошишликом на этой бабе делать нечего» — очень легко можно схлопотать, и нетолько по шее. Бойкие бабенки, знающие эту классификацию, меряют мужские членысвоими ладошками, поэтому результаты у них иногда расходятся с тем, что на этотсчет думают сами мужчины.
В юном возрастеобладатели «хлыстунов» и «толстунов» задирают нос передвладельцами более мелких членов, в зрелом же возрасте всеобщее мнение таково:«Размеры не имеют существенного значения, лишь бы он стоял хорошо». Вобщем, следуют пословице: «Маленький хуек — в пизде королек». Болеетого, у многих годам к тридцати складывается мнение, что обладатели крупныхчленов — это глубоко несчастные люди. Рассуждают так: «Большой членподнять непросто, вот и стоит он у них только раз в месяц. А жены у них вбольницы после этого каждый раз попадают, а мужику — и обеды самому готовить, ис детьми сидеть из-за такой ялды окаянной приходится».
Крупные члены унас, кроме «ялды», называют «хуилой», «хуилищем»,«ялдыриной», «калганшцем», «оглоблиной»,«каркалыгою», «келдышем». Так что человек с кличкою«Келдыш» чаще всего не выдающийся математик, а обладатель половогочлена внушительных размеров. Ялдыря и Кыла — это тоже молодцы с мощным«оружием» в штанах, а Вася (Петя или Саша) — Консервная Банка — несчастнейший человек с толстым-претолстым «коротуном», с которымизбегает интимной близости даже его законная супруга.
Обычных размеровполовой член у нас именуют «хуй», «хер», а иносказательно«Петя» («Петя-петушок»), «Ванька»(«Ванька-встанька»), «хозяин», «шишка» (ср.пословицу: «Не спеши ногами скать, дал бы лучше шишке встать»). Последниечетыре слова употребляют в повседневной речи, так как они не считаютсяругательствами. Половой член маленького мальчика называют «петушком»,«барином» или точно так же, как и половой орган девочки, — «пипкой» (возможно, из вепского рiрu — женский половой орган).
Женщин в Заонежьеи восточном Обонежье принято подразделять по близости или удаленностивлагалищного входа от нижнего края лобка. Различают «корольков»,«сиповок» и «плоскодонок». Кто есть кто, определяетсямужчинами во время полового акта, а если дело касается девушки, то щупанием вовремя поцелуев у стенки, забора или дерева, то есть стоя. У«королька» вход в vulva очень высоко. Про таких в народе говорят:«У них пизда на пупке». «Королька» прощупать проще всего:ладонь мужчины прижимается к лобку и при этом остается практически прямой,только сгибается немного вперед безымянный палец. «Сиповку» прямойладонью не определишь. Ладонь полусогнута, а девственной плевы при этомкоснется только кончик безымянного пальца. «Плоскодонку» удается нащупать,только согнув ладонь под прямым углом и достаточно глубоко задвинув ее вобласть промежности (касание осуществляется все тем же кончиком безымянногопальца). Наименование «плоскодонка» происходит от того, что ладоньпри этом напоминает соединение борта с днищем у лодки- плоскодонки. Про«плоскодонок» в наших краях говорят, что «у них пизда у самойжопы».
К какому бы типу(«королек», «сиповка» или «плоскодонка») ниотносилась женщина, нет хуже для нее беды, по мнению мужиков, если она имеетнеобъятной ширины и глубины влагалище. О таких у нас говорят — «пиздымешок», что, возможно, является калькой (то есть дословным переводом)вепского или карельского слова, забытого уже в нашем обрусевшем крае. Мужчинана такой женщине, что называется, не чувствует «ни дна ни покрышки».Причем считается, что такой бедой чаще всего Бог наказывает внешнепривлекательных женщин, с пышными эротическими формами. Чтобы создать крепкийбрак, им приходится подбирать партнера с большого размера половым членом, что спервого вступления в половую близость почти никогда не удается. Если выборсостоялся, такие жены, по убеждениям моих земляков, становятся очень вернымиподругами жизни, которых обычные мужчины (с половым членом обычного размера)совсем не интересуют.
При нормативно господствующейв наших краях позе для соития лицом к лицу в лежачем положении, самымсексуально «неудобным» типом женщины среди мужчин считаются«плоскодонки». А дело в том, что большинство супружеских парстесняются позы сзади, считают ее верхом неприличия в семейно-интимныхотношениях. Отсюда же идет высокая сексуальная оценка «станка» (тоесть сексуального сложения) «сиповок» и «корольков».Особенно они ценятся мужчинами с коротким и средней длины половым членом. Позасзади, по народным анекдотам Заонежья и восточного Обонежья, — это мода,изредка заносимая в крестьянскую среду барами-помещиками или приезжей сельскойинтеллигенцией. Традиционная сексуальная установка исключительно на позу лицомк лицу столь сильна, что женщина, соглашающаяся на позу сзади, в глазах другихженщин, да и многих мужчин тоже, — это обязательно «блядь»,«курва», то есть гулящая женщина. Хуже таковой может быть, впредставлениях моих земляков, только та, что соглашается на оральный секс.Кстати, старинным анекдотам моего края оральный секс вообще неизвестен. Даже всреде современного провинциального города Вытегры (как, впрочем, и Пудожа)«минетчица» считается куда более распущенной в сексуальном поведенииженщиной, чем доступная всем и каждому оборванная городская шлюшка. При этомузнать, попробовать, что же такое этот «минет» (конечно же внебрака), хотят в том числе и те мужчины, что принародно негативно относятся коральному сексу. Только признаться в этом не позволяют многим традиционныенормы приличия. Неоднократно уже бывало на моей памяти, что попытки предложитьпозу сзади или оральный секс, исходившие от супруга или супруги, вызывалираспад семейной пары. А оскорбленная половина рассказывала об этом всем своимзнакомым чуть ли не на каждом перекрестке. Еще большим оскорблением всексуально- интимной семейной жизни в наших краях считается предложениепопробовать анальный секс. Если брак бывал бездетным, то он после такогопредложения распадался почти наверняка. Как видим, нормы сексуально- интимногоповедения, вдалбливаемые в головы прихожан представителями Церкви истарообрядцами на протяжении многих столетий (см.: Пушкарева 1996), укоренилисьв Заонежье и восточном Обонежье очень прочно и благополучно пережили периодсоветской власти.
Не обойтись внашем небольшом исследовании и без обращения к таким редким формам секса, какмужской оральный секс, женская фелляция и куннилинг. Для ученых далекогобудущего здесь заложена откровенная ловушка. В самом деле — самая широкаяпрактика народной речи моих земляков Для безапелляционно резкого отказакому-либо звучит обычно: так: «Пососи хуй!», «Пососи хуй упьяной обезьяны» или начиная с конца 1960- х годов: «Пососи соленыйклитор». Но даю голову на отсечение, что 99 процентов моих земляков-мужчинсовершенно не представляют или неправильно представляют, что такое клитор.Автора этой статьи просветил насчет последнего только в студенческие годыленинградский врач-гинеколог, который заодно и объяснил, что ласкание женскогоклитора (куннилинг) — это вполне допустимая в студенческо-аспирантской средеформа полового общения. А у русских Карелии: отказ в просьбе с отсылом кмужскому оральному сексу или куннилингу потому и считается наиболее решительными 6есповоротным, что говорящий априори предполагает, что проситель никогда непойдет ни на первое, ни на второе. Второе, в представлениях моих земляков,выглядит как вылизывание женского полового органа. Именно всего органа, а неего отдельной части, ибо, повторюсь, что такое клитор, наши мужчины совершенноне представляют.
Надо сказать, чтов говорах русских Карелии для обозначения женского клитора имеется народныйтермин, а именно — «сикель». Однако знает об этом обычно толькоженская половина общества. Автору же запомнилось объяснение подруги детства ещес детсадовского возраста: «Мальчики писают, а не сикают, потому что у нихесть писалка. Девочки не писают, а сикают, потому, что у них естьсикалка». Девчачья «сикалка» и есть как раз тот пресловутый«сикель». Мужчины же, совсем не разбираясь в сказанном, употребляюттакие выражения, как: «Сикелем накрылось» (когда что-то пропало илисломалось — аналог общерусскому: «Пиздой накрылось») либо«Сикель ты поперечный» (об упрямой, все наперекор делающей женщине).Последнее выражение понимается так: Бог наградил такую-то женщину стольскверной натурой, что и половой орган-то у нее не вдоль, как у всех женщин, апоперек. Вот и доверяйся после этого народным пословицам и поговоркам. А чегостоит современная загадка: «Что такое разврат?» Когда-то ответ на неедавало «Армянское радио», и это воспринималось как чистой водыанекдот. Ныне молодежь уже не помнит про «Армянское радио», аразгадка- то осталась! «Разврат — это когда раз в зад, а раз — врот». Но такой способ и такой ритм полового общения на протяжении одногополового акта невозможен в принципе! Вот и получается, что загадка существует,а реальных фактов за нею нет никаких. Загадывают же ее, чтобы посмешить"кого-либо из друзей, слегка похулиганить. На это же направлено распеваниепарнями на ночных улицах частушек типа: «Ты Самсон, и я Самсон, оба мы Самсоны,а если хочешь ты со мной, то снимай кальсоны!» Орущие во всю глотку юнцыни в коей мере не призывают к содомии.
Несмотря наконсервативность подхода русских Карелии к проблемам секса в целом, редкиеформы сексуального общения достоверно известны и некоторым из них. Такого рода«веяния» приходят из мест лишения свободы достаточно длительноевремя, начиная от постройки в конце 1930-х годов Беломоро- Балтийского канала.Время от времени на свободу выходят люди с измененной сексуальной ориентацией,пытаются прижиться хоть на время среди русских Карелии. От таких-то лицмужского пола мои земляки иногда получают сексуальные предложения, которыезвучат вполне конкретно: «Дай пососать твоего хуя» или «Выебименя в жопу, а я заплачу». Деньги за услугу предлагаются всегда, иначепроситель будет нещадно битым. Не к чести моих земляков будет сказано, ножелание опохмелиться на халяву, бывает, берет верх над укоренившимися нормамисексуального поведения: исполнив просьбу, земляк мой радостный бежит вближайший магазин за бутылкой водки, ибо цена за услугу не меняется, что бы нипроисходило с отечественной денежной единицей.
Что касаетсяпредложения или приглашения к куннилингу, то, по всей видимости, если такое ипроисходит, то очень-очень редко. Мне лично известен только один случай, когдаоб этом попросила молодца из заонежской деревни Подмозеро «химичка»(бывшая ЗК, отбывавшая остатки срока на поселении) после совершенного половогоакта. Потом она долго ходила с огромным синяком под глазом.
Лесбийские формысекса в среде коренного населения Карелии практически отсутствуют. От девушек,побывавших в местах лишения свободы в несовершеннолетнем возрасте, мнеизвестно, что даже там, в лагерях, эти формы сексуального общения — редкоеявление. «Сексуальные пары» в лагерях для несовершеннолетних стойкие,не распадаются, пока не истечет срок лишения свободы. Отношение к ним состороны других девушек резко отрицательное. Однако их не трогают, не избиваютдо тех пор, пока не застанут за занятием любовью, сопровождаемым введениемпальцев в половой орган друг дружки. Если застанут — бьют сообща до потерисознания. Другое дело лагеря, где содержат взрослых женщин. Там лесбийскиеформы секса — такая же распространенная норма, как и самоудовлетворение припомощи электрических лампочек и других предметов. Мои земляки, служившие вохране женских лагерей, с изумлением сообщали, что лампочки там исчезали даже свысоты 4-5 метров, тогда как ни лестниц, ни других предметов, чтобы добратьсядо них, женщины под рукой не имели.
Вполне естественно,что не все подряд там занимались лесбиянством, а потому попытки склонить ксексу мужчин-охранников во взрослых женских лагерях происходили практическиежедневно. Тем более что забеременевшие получали перевод из лагерной зоны напоселение, сроки же отбывания наказа" сокращались. В связи с этим полагаю,что рассказы бывших охранников о том, что за одну ночь на женской«зоне» им уда- валось совершать до пяти сношений с пятью разными женами, не так уж и преувеличены.
Не чужды заонежанетакже мужской и женской мастурбации. Мужской онанизм в русских говорах Карелииобозначают словом «суходрочка». Занятие им в детской и подростковойсреде — самое заурядное явление. Автора в малолетстве, лет 10-11 от роду,неоднократно пытались привлечь к этому делу двое старших товарищей. Онизабирались в укромное место и онанировали (по-местному «дрочили»).Свое занятие они объясняли тем, что, после того как брызнет семя (по-местному — «малафья»), «станет очень-очень приятно». Оба этих старшихтоварища были несколько с придурью. Отрицательные уличные лидеры их терпеть немогли, а потому частенько били. Один из «онанистов» прославился тем,что воровал кур, за что и был отправлен потом в детскую колонию. Другой (мойсосед за стенкой) «прогремел» еще громче, когда поддался на уговорыгородского дурачка Вовки Тренькина сосать поочередно мужской член друг у друга:один день один сосет, на второй день — другой. Сосед мой выполнил свою частьдоговора, а городской дурак (он был старше по возрасту) — нет, да еще ирассказал об этом всем, кому не лень было его слушать.
Не надо думать,что среди русских Карелии онанируют только те, у кого с головой не все впорядке. Некоторые из моих друзей детства признавались, что занимались этим ещев детском садике и что-то при этом даже испытывали. Автору в экспедицияхнеоднократно доводилось встречать карапузов лет пяти-шести, буквально невынимающих ручонок из трусов и продолжавших творить «детский грех»,несмотря на замечания взрослых. Но это уже, наверное, на грани шизофрении.Впрочем, встречал я во время экспедиций в Карелии и девочек лет пяти-шести,беспрестанно тискающих себе промежность. А вот открытую демонстрацию онанизмашкольником старшего класса довелось наблюдать только однажды во времявелосипедной прогулки. Присутствовало нас не менее десяти человекДемонстрировал «свои таланты» лучший математик нашей средней школы,парень абсолютно трезвомыслящий, физически очень развитый и мощный. Тогда авторэтой статьи впервые смог убедиться, что слова «онанизм»,«дрочить член» или «дрочить шишку» — не пустой звук, неневесть что, выдуманное для оскорбления юношеского достоинства, а реальныйфизиологический процесс.
Средидевочек-подростков Карелии, как и повсюду в России, достаточно распространено«шупание», то есть хватание подруг за груди, попытки забраться рукоюдо тайного уда подружки, а равно и игровые имитации полового акта, егодвижений. Последнее имеет место также и в мальчишеской возне и играх. Причем нисреди мальчиков, ни среди девочек имитации не сопровождаются раздеванием изаголением каких-либо частей тела: в чем одеты, в том и имитируют. У мальчиковэта игра зачастую направлена на выявление лидерства, поскольку «активнуюпартию» ведет тот, кто сильнее, чего за девочками подмечать мне неприходилось. На выявление лидерства направлены также и имеющиеся в мальчишескойсреде «шупания», суперзадача которых пребольно дернуть за половойчлен товарища или ущемить его «яблоки Адама» в своей ладони так,чтобы тот взвыл от боли и запросил пощады. В этом смысле мальчишеские «шупания»напрочь лишены эротичности, чего нельзя сказать о девичьих. Хотя и там тожеопределяется лидер, играющий активную роль. Примечательно, что и мальчишеские идевичьи имитации полового акта, при которых мне доводилось присутствовать,исполнялись в позе лицом к лицу, стоя или лежа.
Если проследить заразвитием полового интереса с раннего детства, то можно заметить, что взаимныйинтерес к половым органам друг друга мальчики и девочки обнаруживают лет вшесть, не ранее. До этого их сажают на горшки друг против друга — и ничего. Всредней группе детского сада начинаются подглядывания друг за другом в туалетахи во время летних обливаний водой на улице, в старшей группе показывают другдружке «переднее» и «заднее» места, играют в «папу смамой», «в больницу» и т. п. Причем выясняется, что вдетсадовском возрасте кого-то больше волнует разглядывание «переднегоместа», а кого-то — «заднего», даже у девочек. В нашем садикебыл даже такой уникум, который подглядывал за нами, мальчиками, во времядефекации и приходил в сильное, не побоюсь сказать, половое возбуждение, отвида того, как фекалии раздвигают задний проход, выходя наружу. Стало ли этодля него первым шагом к будущей гомосексуальной ориентации, неизвестно: мальчиктот после школы сразу поступил в один из московских вузов. С какого возрастаребенок может сексуально возбуждаться, судить не берусь. Однако однажды мнедовелось наблюдать сильную эрекцию полового члена шестилетнего мальчика,разглядывавшего цветные репродукции «Спящей Венеры» и«Данаи» в журнале «Огонек». На разглядывание картинок,правда, спровоцировали его мы, двенадцатилетние.
Двенадцать лет,по-видимому, и есть период взрывного возрастания первоначального половогоинтереса. В г. Вытегра в 1960-х годах четыре из четырех известных авторуслучаев наиболее ранневозрастньгх сексуальных контактов мальчиков и девочекимели место именно между двенадцатилетними. Причем в двух случаях инициативаисходила от девочек, а в двух — от мальчиков. Так что половой интерес в этомвозрасте, скорее всего, обоюдный.
В нормесексуальное желание в 12 лет еще скрывается, крайне редко вырывается наружу. Авот в детских домах для подростков (в Андоме, Вытегорского района, в городахПудоже и Медвежьегорске) оно очень рано переходит в плоскость практическогоинтереса. По заверениям одного из моих бывших одноклассников, многократнонавещавшего детский дом в Андоме, там «девочек нет даже средивосьмиклассниц — все перетрахались со своими и чужими парнями». Мнение насей счет преподавателей-мужчин, с которыми мне доводилось беседовать в1970-1980-х годах в Медвежьегорске и Пудоже, очень близко к тому, чтопрозвучало выше. К тому же преподаватели, скорее всего, далеко не обо всемзнают из того, что происходит там на самом деле. Однако детский дом — этоособая статья, особый случай. Его реальность в условиях малых провинциальныхгородов Карелии отличается, как небо от земли, даже от реальностей обычнойшколы- интерната, в которую подростки приезжают жить и учиться всего на пятьдней в неделю, чтобы на выходные уезжать домой к родителям. Но и там взаиморастленияподростков происходят чаще, чем в обыденной жизни села или деревни. Впрочем,жизнь есть жизнь. В 1973 году весь Вьггегорский район судачил о том, чтодеревенская девочка-восьмиклассница (дело было неподалеку от уже упомянутойАндомы) всю ночь занималась любовью с семнадцатью студентами лесотехникума. Аобъяснила она это потом тем, что «ей очень- очень захотелось».
В школах, гдеучатся обычные дети из обычных семей, проявления полового интересадвенадцатилетних подростков тоже имеют место, но в иных формах. Мальчикиначинают, кто украдкой, кто в открытую, «щупать» девочек за груди.Иногда бывает, что в школе вечером гаснет свет, тогда может начаться настоящаясвалка. Не разобрав, могут «потрогать» в темноте и парня. Однако находятсядевочки, которые жалуются своим родителям, те — учителям, а значит, проводитсяработа по устыжению наглецов. Работа эта всегда приводит к одному и тому жерезультату — коллективные «щупанья» прекращаются сразу,индивидуальные же имеют место только в качестве редкого рецидива. Начало, пик иконец «щупаний» приходится на 12-13 лет. Но желание узнать, что жетакое девочки, из чего они сделаны, не проходит. Многие мальчики так никогда ине участвуют в коллективных и индивидуальных щупаниях по самой простой причине — им стыдно.
В 14-15 летоткрываются иные возможности удовлетворения полового интереса. Мальчикиначинают «дружить» с девочками, ходить с ними в кино. Но отношенияэти еще очень целомудренны. Разве что бывают первые поцелуи, и только. В 16-17лет мальчики начинают не столько «дружить» с девочками, сколько«гулять». А это уже подразумевает поцелуи как самое заурядноесовместное времяпрепровождение, а кроме того, начинаются «тискания» стесными прижиманиями друг к другу, поглаживанием коленок и грудей девушки, споцелуями обнаженных грудей где-нибудь на лестничной клетке, на скамейке всадике. Впрочем, «хождения» и «гуляния» — тоже уделнемногих, наиболее настырных и боевых парней и девушек. К тому же девушки вэтом возрасте уже начинают заглядываться на тех, кто постарше их хотя бы напару лет.
В 1960-1980-хгодах для самых сексуально активных парней в русской Карелии в норме было иметьпервые половые контакты лет в 17-19, еще до ухода на службу в ряды СоветскойАрмии, а для умеренно активных — уже после службы. В случаях, когда девушка ипарень «дружили», а затем «гуляли» вполне искренне,вступление в половую жизнь обеспечивалось браком до призыва парня в армию.Изредка успевали жениться те, кому «хотелось так, что невмоготу».Бывали в наших краях и такие, кто решался на изнасилование и отправлялсянадолго в тюрьму. В целом же вступление в половую жизнь, как и браки до службыв Советской Армии, в 1960 — 1980-е годы были в Карелии не таким частым, каксейчас, явлением.
Возраст вступленияв первый половой контакт самых «боевитых» девушек в норме на год илидва ниже, чем у юношей. На первый «контакт» они идут обычно не сровесниками, а больше с теми, кто уже отслужил в армии и, как правило,«созрел», чтобы завести семью. Крайне редко бывает и наоборот.Автору, в частности, известен в родных краях всего один случай, когда девушка16-ти лет позвала с собой загорать за город 13-летнего мальчика и там егособлазнила. Она и дальше имела с ним половые контакты. Объяснила же она своидействия тем, что от более старших парней боялась забеременеть.
Отклонения отобщей нормы конечно же всегда имели место. Это могло быть образование семейнойпары из старшеклассников, получающий огласку аборт или рождение ребенканесовершеннолетней девицей вне брака. Но за десятилетия (1960-1980-е гг.) это былиисключительно скандальные происшествия, сотрясавшие педсоветы, вызывавшиепересуды, которые не затихали годами. Происходило такое не часто: раз втри-четыре года на район или город. Оценки в пересудах звучали разные: от резконегативных до откровенно завистливых, типа: «Молодец, что родила и в 16мужа-красавца заимела. А мы-то, дуры, до 24 лет в девках ходили».Самооценки тоже звучали порою самые неожиданные: «А если 6 знала, что этотак приятно, то еще бы раньше с мужиками гулять начала».
В целом же, ещераз повторю, возраст вступления в половую жизнь юношей и девушек в Карелии былдостаточно поздним. У юношей — из-за собственной стеснительности, у девушек — из-за традиционной нравственной установки, что замуж, если правильно, то надовыходить девственницей. Парни и девушки из этой категории обычно не становилисьзавсегдатаями вечерних танцплощадок, а больше сидели дома.«Домоседов» и «домоседок» в те годы неизменно подмечалиродительницы потенциальных женихов и невест. В глазах общественного мнения русскихКарелии брачная оценка «домоседов» была выше, чем у тех, ктопостоянно пропадал «на танцульках». Если сравнить с традиционнымиустановками, то мир перевернулся на 180 градусов: еще в начале 1930-х совсем несватали тех девушек, кто почему-либо уклонялся от посещений деревенских бесед исельских народных гуляний, а теперь домоседы стали чуть ли не лучшими из всегокруга потенциальных женихов и невест. Вне зависимости от других причин, изкатегории «достойных женихов» уже с начала 1960-х годов исключаютсявсе рано спивающиеся парни. У пьющих, словно у девиц, молодые годы (до 20-21года) — самое лучшее время для заключения брака, ибо потом уже никто за нихзамуж не идет. Правда, в среднем возрасте некоторые спивающиеся мужчины находятсебе под стать потрепанную жизнью алкоголичку. Есть и такие горькие пьяницы смалых лет, что на всю жизнь так и остаются девственниками. Двух такихнеудачников (45 и 52 лет) мне довелось повстречать в Заонежье.
Может возникнутьвопрос, а как же удовлетворялся половой интерес парней, не желавших женитьсяпосле службы в армии достаточно длительный период? Казалось бы, они должныискать тех, кто развелся с мужьями в молодом возрасте. Но нет. Юные«разведенки» обычно стремятся к новому браку или хотя бы длительномусожительству, а потому не любят принимать у себя тех, кто заявляется к ним,когда вздумается. Поэтому нашим «ловеласам» в 1960-1980-е годы, да иныне тоже, случайные половые контакты предоставляют одни и те же немногиеженщины, что загуляли еще лет в 15-17, да так и не смогли остановиться.Впрочем, замуж они, в конце концов, тоже выходят. И это скорее закономерность,чем парадокс. Причем замуж идут нередко именно за «ловеласов». А еслибыть до конца честным, то не такие уж наши гулящие девушки «пробляди»как об этом болтают наши же гулящие парни. Такая, что была бы доступной всем икаждому, мне лично в Карелии не встретилась ни разу. Наблюдая, как им делаютсясексуальные предложения, замечал, что так называемые «пробляди»делают выбор чаще отрицательный, чем положительный, под каждого, кто захотел попьянке сексуальных приключений, не ложатся. Местная же специфика состоит в том,что местные «пробляди» охотнее всего прибегают к услугам моряков ссамоходок «река-море», которые, и это каждому понятно, в наших краяхне задержатся, никому и ничего о них не расскажут. Если честно, то нам в юностипорою из-за этого за себя было обидно. До полного безразличия в выборе половыхпартнеров наши «девушки» доходят только с возрастом известным, ужеизрядно спившись, когда действительно за стакан красного вина ложатся подкаждого, этот стакан предлагающего.
Те, кого я здесьименую «ловеласами», сильно отличаются от данной категории мужчин,проживающей в Москве, Санкт-Петербурге или даже в Петрозаводске. Сексуальныйопыт наших «ловеласов» очень ограничен. Видывал я таких, что ставилисвоею целью довести личный список соблазненных женщин до пяти, до семи, додевяти, а на следующей — и ожениться. Иногда «суперзадача» состоялане в числе женщин, а в достижении возраста, с которого мужчина готов былобременить себя семейными обязанностями. Редко кто выдерживал именно этотпринцип (женились обычно раньше предполагаемого срока): из друзей моегостаршего брата выдюжил и женился в 34 года только один. Еще один женился,только когда почернели и выпали все зубы спереди. Список русских«ловеласов» Карелии достаточно ограничен. Самые-самые из удачливых почасти женского пола (люди уже семейные) хвастались числом в 30, 33 и 47соблазненных женщин. Достоверность мужских подсчетов вызывает серьезныесомнения. Во-первых, как всегда бывает у мужчин, хвастовства больше, чем дела.Другого просто быть не может: ибо хвастуны эти половой зрелости достигли впериод, когда послевоенные половозрастные диспропорции уже были ликвидированы,а специальных танцев для взрослых, ресторанов и пляжей для отдыхающих, где быони могли знакомиться со все новыми, готовыми на случайный половой контактженщинами, нет ни к северу, ни к востоку от Онежского озера.
Особый предметгордости наших «ловеласов» представляет счет совращенных девственниц,а также зарок жениться только на третьей или пятой своей «девочке».Но здесь правды еще меньше. Причем мужчины-то могут вести подсчеты своисовершенно искренне. Дело в другом. Одна из землячек мне призналась, что триждыприкидывалась «девочкой», пока замуж вышла, и никто из тех троихобмана не заподозрил. Вот тебе и счет! Прикидываться «девочками» унас проще некуда: отдаются парням в месячные. Самые опытные еще и подмываютсяквасцами. Тут даже не всякий парень с сексуальным опытом разберется: пальчиком-топроверить, как деды учили, не всякий соображает! Лучше всего эту ситуацию можетохарактеризовать, наверное, наш старинный народный анекдот: «Лезет намолодую в первую брачную ночь мужик и молится: „Господи, помоги девятуюцелку сломать!“ А молодая ему отвечает: „Да ладно, не молись, валисьда спи себе с Богом. Ты мой — сороковой!“ Впрочем, заблуждениями страдаюти некоторые девицы. Сколько раз доводилось слышать примерно такое: „Ну,подумаешь, если один раз всего-то с другим было. Считай, что ничего небыло!“ Ну, как, скажите на милость, будущий ревнивый муж найдет у такойдевушки искомую невинность?
Теперь осексуальной лексике и практике моих земляков. Поза лицом к лицу в лежачемположении у русских Карелии именуется „пирожком“ (снизу тесто, сверху- начинка), поза сзади — »раком", «конем» или«коньком», а соитие в разных позах в течение одного полового актаобозначается исключительно описательным выражением: «Крутится, как блинына сковородке». О сохранившей девственность молодой особе женского поламужчины у нас говорят, что она — «целка», «целяк», опотерявшей девственность — «нецелая», «рваная»,«рвань», «рванина». Вполне позволительно выразитьсямолодожену после свадь-бы примерно в следующих словах: «Моя-то, рваная,суп сегодня пересолила». Давно уже никто, как во времена приезда вОлонецкую губернию Н. Е. Ончукова (начало XX в.), не скажет «блядь»про девушку, только-только лишившуюся девственности, но не вышедшую замуж. Этопрозвище надо еще заслужить несколькими половыми контактами с разными партнерами.«Проститутками» наших «блядей» прозывают у нас разве чтотолько всуе. Все прекрасно понимают, что проституция — это работа за деньги, а«блядство» — это образ половой жизни, при котором деньги за половойконтакт не взимаются. Буквально до начала постперестроечного периода нашимужчины говорили о проститутках с большим уважением, чем о тех, кого причислялик «блядям». Нельзя сказать, что проституция в постперестроечныйпериод получила в районах традиционного расселения русских Карелии большое распространение.Но с нею здесь все же знакомы. В Пудоже, например, можно видеть каждый вечердежурящую в ожидании вызова в «нумера» около телефонной будки прирайонной гостинице пятнадцатилетнюю шлюшку. Все знают, что она спит с мужчинамиза деньги. Даже назовут цену. Но теперь, когда это явление общественной жизнипроявилось уже не в далекой столице, а буквально под боком, уважения у нашихмужчин к проституткам поубавилось. Вообще в постпе-рестроечный период снизилсявозраст первого вступления в половой контакт у нашей молодежи и явление этостало куда как более распространенным.
Половой органдевочек-детей, как уже отмечалось выше, у нас называют «пипкой», аорган девочек-подростков и девушек — «пиздушка», «целка», уженщин это — «пизда», «манда» и разные производные от этихдвух слов. Последние считаются неприличными, ругательными. Заменителей для них,чтобы можно было употреблять в повседневной речи, очень мало, разве что«дыра», «просередка» и «лососа» (ср. загадку просамовар: «Как у нашей у молодки закипело в просередке, а у Ваньки-молодцапозакапало с конца», или загадку сексуального содержания: «Что зарыба лососа, по бокам волоса, посередине красна полоса?»). Впрочем, всенамеки считаются оскорбительными, за исключением, быть может, присловья:«Дыра-то, дыра, а вот девкою была!» Но и за такое высказываниеподростки получают оплеухи от старших. Тогда как, например, на употреблениеслова «шишка» (в смысле мужской половой член) никаких запретов нет.Причина указанной табуизации не вполне понятна.
Из глаголов,означающих процесс совокупления, еще лет 40 назад был известен один, да и тотненормативный — «ебаться». В сказках его заменяли глаголом«чесать»: "… и тут он начал ее чесать так, что только ершиполетели!" А вот для процесса лишения девственности имелись вполненормативные выражения — «нарушить», «уделать» (напр.:«И вот он ее нарушил»). В ненормативной лексике это звучит как«целку сломал». Слово «сношаться» для обозначениясовокупления проникло в речь моих земляков явно из анекдота:«Свидетельница: „Я тоже сначала подумала, что они сношаются, аподошла поближе, гляжу, а они не сношаются — ебутся“». Слово«трахаться» для повседневной речи стало нормативным совсем недавно,где-то с конца 1980-х — начала 1990-х годов, когда оно часто стало звучать в фильмахиностранного производства. В 1960-х и 1970-х годах его считали у нас ничуть неменее хулиганским, чем «ебаться». А до того, похоже, и вовсе не зналии не употребляли.
Отсюда проистекалимногие неудобства для молодых людей при попытках склонить к близости девушкуили молодую женщину, даже любимую. Не зная, что интимную близость можнопредложить, например, выражением: «Хочу тебя!» или «Будь сегоднямоей!» — прямо и грубо резали: «Дай пизды!», «Дай ебаться(вариант — »поебаться" или «Давай (будем) ебаться!») илипросто: «Дай!» (а чего — само собой подразумевалось). Применениененормативной лексики в таких случаях, как мне неоднократно рассказывалиинформантки, зачастую отталкивало их от мужчин, хотя взаимное желание кблизости имелось. В период после Великой Отечественной войны, предлагая болеедлительную, чем на один-два раза интимную связь с намеком на возможную, нодалеко не обязательную женитьбу, мужчины в наших краях говорили: «Давайсойдемся» или «Будем жить». Ныне эти словообороты уже исчезли изсексуальной интимно-завлекательной сферы, и, похоже, навсегда. А тогда, вусловиях острого дефицита в мужчинах, подобные призывы звучали музыкою длямногих истерзанных одиночеством женских сердец. В последние годы у молодежи илиц среднего возраста разовые интимные предложения все чаще звучат, как вкинофильмах: «Давай займемся с тобой сексом». Причем все чаще и чащеинициативной стороной выступают женщины. Конечно, до сексуальной революциизаонежанам еще далеко. Но первые робкие шаги, похоже, уже делаются. Идеологическийпуть к ней торит современное телевидение, практический — определенная частьвыпускников вузов, возвращающаяся на родину из Петербурга, Петрозаводска идругих больших городов России. Тем не менее перспективы такой революциипредставляются очень и очень отдаленными, ибо еще слишком сильны отголоскипрежнего церковного и старообрядческого отношения к вопросам секса на всемпространстве русской Карелии.
Список литературы
К. К. Логинов.Элементы «порно» в народной культуре русских Карелии (кн.: Эрос ипорнография в русской культуре. Под ред. М.Левитта и А. Топоркова. М.: ЛАДОМИР,1999)