Существуюти непарафильные формы аномального сексуального поведения, однородные посодержанию с парафильными: если больной шизофренией, в процессе неожиданныхнекросадистических действий не только убивает свою партнершу, но и зачем-топереодевается в ее белье и платье и выбегает затем в таком виде на улицу; еслибольной, в зрелом возрасте вдруг в течение нескольких месяцев переодевается вженские одежды, как раз с момента возникновения у него бредовых идей ревности,и избавляется от того и другого, убивая жену; наконец, более известные случаифетишистского трансвестизма или трансвестизма двойной роли, образованийдлительных и стабильных, — все это сходные состояния или абсолютно разные?Подобные случаи ставят закономерный вопрос, а именно: почему в столь, казалосьбы, различных психопатологических условиях само поведение с завиднымпостоянством воспроизводит некие феноменологически однородные картины? И далее:не может ли в основе данных форм аномального поведения, хотя и имеющихразличные терминологические определения (периодическая эффеминация иаутогинефилия, к примеру), лежать некий единый механизм?
СогласноA. Storch (1956), вся психопатология есть не что иное как фиксированноеархаическое поведение. С этих позиций само по себе содержание парафильногоповедения, представляющееся иногда столь причудливым, уже не кажетсянеожиданным, а является закономерным отражением все того же онто- ифилогенетического регресса психосексуальности
Однако,поскольку историю человеческой сексуальности в принципе можно считатьтождественной эволюции человеческого сознания (Richardson H.,1971), правомернойпредставляется попытка параллельного анализа нарушений сознания и сексуальногоповедения при парафилиях в дизонтогенетическом аспекте.
Д.Л.Спивак(1989), характеризуя деятельность сознания как прохождение различных состоянийпод воздействием экзо- и эндогенных факторов, выделяет два типа регрессиисознания:
1.вертикальный (непрерывный — Martindale С.,1981), основным механизмом которогосчитается снижение функциональной асимметрии мозга (Delmonte M.,1984), чтоклинически выражается в движении по оси неврозы — сны — психозы.
2.горизонтальный (прерывистый -Tart С.,1975), при котором регрессия происходит постадиям онто- и филогенеза, при этом каждое состояние сознания представляетсобой хорошо упорядоченную совокупность физиологических и психическихпроцессов, для которой характерны определенные показатели:
а)биохимический — переход к репрессированным метаболическим циклам
б)физиологический — восстановление рудиментарных рефлексов
в)этологический — поведение, имитирующее ранние онтогенетические ситуации.
1 Онтогенетический регресс
1.1 Символизм
Нарядус деперсонификацией объекта наблюдается его символизация — феномен, отражающийнарушения в системе субъект-объектных отношений и определяющий знаковуюсамодостаточность предметного выбора (фетишизация), осуществляемого поформальным свойствам объекта — либо чисто внешним, либо с опорой лишь на одноиз них, а также использование заместителей, не совпадающих с замещаемыми пофункциональным свойствам, но имеющих сходство в физических эффектах прификсированном манипулировании с ними.
Символизмнепосредственно исходит из деперсонификации, позволяющей в ходе обезличиванияпартнера использовать некоторые качества, носителем которых он является или иминаделяется, как самостоятельные, обособленные эротизирующие стимулы. В этомсмысле можно говорить о символизме практически всех парафилий, что проявляетсяв фетишизме любого парафильного поведения, удовлетворяющегося лишь знаком.
Одновременносимволизм, если рассматривать его в более широком смысле как знаковую систему,определяет интеллектуализацию, схематизацию парафильной активности. Р.Бартподмечает, например, что маркиз де Сад накладывает на преступление«систему естественного языка» путем составления по определеннымправилам комбинации из специфических актов сладострастия. В результатеобразуется новый код любви, который «уже не язык слов, а язык действий».Единицы эротического кода тщательно определены и поименованы самим де Садом: отминимальной позиции — до самой крупной единицы этой эротической грамматики — сцены или сеанса (Барт Р.,1992).
Такимобразом, искажаются представления об иерархии свойств предметов. Появлениеискаженных представлений о предметах вызвано нейтральностью предметныхдействий, причем положительно-эмоционально подкрепляются манипуляциипредметами, а не социализированные способы действий. Этим решается целый рядсубъективных конфликтов, связанных с данными объектами, и в первую очередь — амбивалентное их восприятие, коренящееся в собственных нарушениях идентичности.Последние порождают двойственное эмоциональное отношение к ним, являющимсяодновременно и объектами влечения, и объектами идентификации. Устранениеподобной двусмысленности становится возможным за счет их уничтожения или, чаще- за счет своеобразного их «перевертывания», создания из них«перевертышей» в собственном сознании субъекта действия, что изменяетна время реализации влечения его восприятие.
В.Ф.Петренко(1988) цитирует А.П.Назаретяна:«Если личности в целом присуща достаточновысокая когнитивная сложность, стереотип, включаясь в более интенсивный потоквнутренней коммуникации и встраиваясь в насыщенное богатыми связямисемантическое окружение, разрушается: в него проникают новые элементы,внутренние связи становятся многомернее, и человек начинает видеть объект болееобъемно, сложно, противоречиво. Иначе ведет себя стереотип в рамках когнитивнобедного образа мира: исчерпав прочие механизмы защиты, но оставаясьсверхпрочным образованием, стереотип в фокусе сознания не разрушается, апереворачивается, сохраняя за счет этого свою целостность. Иными словами,человек не перестает видеть объект стереотипно, уплощенно, а только меняетэмоционально-оценочную окраску образа на противоположный знак».
Знаковыйхарактер парафилий доводит до логического завершения именно человеческий типотношений, сначала переносимый на одну из самых биологически детерминированныхсфер межличностной коммуникации, а затем и исключающий эту биологическуюсоставляющую, отдельные элементы которой в рудиментарном виде поддерживают ужепочти исключительно интеллектуальную деятельность. С.де Бовуар (1992) четкоулавливает эту особенность героев маркиза де Сада, которые «ни на минутуне теряют своей животной сущности и одновременно рассудочности». Истокисадизма она поэтому видела в попытке компенсировать необходимый и недостающийэлемент — эмоциональное опьянение, что порождает «отделенность», котораяне дает ни забыть себя, ни по-настоящему ощутить реальность партнера.
Указанныефеномены, свойственные и игровому поведению, рассматриваются как доказательстватого, что предметом таких действий является само действие, тогда как собственнорезультат остается внешним по отношению к действию. Поэтому действиеоказывается направленным на самое себя и становится самодействием.
1.2 Стереотипизация
Стереотипизация- существование однообразного, клишированного сценария поведения,предполагающего предсказуемость и неизменность осуществляемых действий,соответствующих ранее представляемым.
Склонностьк стереотипиям, характерная для детей с аутизмом (Каган В.Е.,1981), связана, вчастности, и с тем, что «благодаря механической памяти событие или навыксохраняются или воспроизводятся в однажды воспринятом виде».
Снейрофизиологической точки зрения, стереотипии обусловлены снижениемпластичности, ригидности, что является следствием изменений корково-подкорковыхотношений (см гл.6), данные нейропсихологического исследования позволяютсвязать их возникновение с дисфункцией правого полушария.
Н.Н.Евреинов(1917) подмечает одну из важнейших характеристик данного поведения. Принимаемаяроль приобретает значение «театрально-эротической гипербулии»,признаком которой является удовлетворенность не приблизительной импровизациейна тему избранного амплуа, а только лишь совершенным до мелочейперевоплощением, «не только не чуждающимся, а напротив, ищущимисключительно сложного, и притом сложного в строго определенной конкретности,характера», во всей совокупности его психической структуры. Практически отех же особенностях говорит и Й.Хейзинга (1992) в отношении игрового поведения,когда подчеркивает однотипность игровых и ритуальных форм, а среди формальныхпризнаков игры первоочередное место отводит постоянно повторяющемусяпространственному отторжению игровой деятельности от «обыденной»жизни.
Однимиз проявлений стереотипизации парафильной активности является еетерриториальность, которой соответствует «игровое пространство».Привязанность к определенным характеристикам окружения выражается в«эротическом театре» sui generis где главное в «зрелище»сосредоточивается в обстановке, декорациях" (Евреинов Н.Н.,1917). Так,нами наблюдался больной с педофилией, испытывающий побуждение только в лифтахвысотных домов при полном безразличии к идентичным объектам в других условиях.Другой больной каждый раз приходил на одно и то же место и простаивал часами вожидании подходящей жертвы.
Какверно указывает Р.Барт (1992): "… если садическое путешествие иразнообразно, то садическое пространство единственно и неизменно" Причемсадическая закрытость — это «некая самостоятельная ценность существования,некое наслаждение бытием».
Непосредственносвязанной с территориальным ограничением является непреложность правил.Регламент играет важную роль в фантастических замках де Сада, точно также каклюбое отклонение от клишированного порядка наших пациентов способно расстроитьуже начавшуюся было осуществляться перверсную активность. Однако это одновременнои одна из основных характеристик игры, которую Хейзинга назвал«изолированностью».
1.3 Парафилии как игровое поведение
Суммированиеперечисленных феноменов с описанными во 2-ой главе субъектными искажениями(сглаживание характеристик, определяющих четкость самосознания, в частности,его поло-возрастных параметров, телесного «Я», доходящее доидентификации с объектом, а также отчуждение своего «Я» отсобственных действий с возникновением диссоциативных состояний) позволяет сопоставитьпарафильное и игровое поведение. Последнее определяется специфичностьюманипулятивной активности, 1) подразумевающей смешение функционально различныхтипов поведения (например, агрессивного и полового), не связанных с действиемсоответствующих мотивационных факторов; 2) представляющей собой субъективносвободную и замкнутую в себе деятельность, целиком связанную с индивидуальнымвоображением; 3) осуществляемой в определенных пределах пространства и временипо непреложным правилам; 4) сопровождающейся отстранением своей субъективностии сознанием нереальности (Берлянд И.Е., 1992; Выготский Л.С.,1996; ЭльконинД.Б., 1996).
Близостьдевиантной сексуальности и игрового поведения были подмечены довольно давно,хотя и по несколько иным признакам. Й.Хейзинга (1992) указывает на ту легкость,с которой слово, обозначающее игру, используется в эротическом контексте.Однако тут же он подчеркивает, что язык проводит четкое различие междусовокуплением и любовной игрой, а игра часто упоминается как эвфемизм любовныхотношений, выходящих за рамки социальной нормы. В.М.Тарновский (1885), описываямазохистическое поведение, подметил один интересный факт: «У известных лицс влечением к пассивной флагелляции удары сами по себе, даже кровавые, не даютподчас желанного эффекта. Необходимо данного субъекта насильно раздеть, связатьему руки, прикрепить к скамье и т.д., причем он борется, словно желая оказатьпротиводействие, ругается и т.д.» Только при такого рода драматическойигре достигается полное удовлетворение. Практически к этой же мысли приходитР.Барт, который при анализе текстов де Сада обнаруживает неисчислимыесловосочетания, подчеркивающие сознательную выстроенность эротической сцены,причем обычно садовская комбинаторика определяется неким распорядителем(режиссером). Это впечатление усиливается постоянными краткими ремарками: сценадвижется, картина устраивается, в результате чего возникает сильное ощущение«не то чтобы автоматизма, но игры по детально расписанному сценарию».Й.Хейзинга указывал, что для игры свойственно:
а)разыгрывание в определенных пределах (рамках) пространства и времени;
б)то, что она фиксируется сразу, будучи однажды сыгранной, остается в памяти:повторяемость как игры в целом, так и ее внутренней структуры; для неесвойственны элементы повтора, рефрена, чередования;
в)непреложный порядок, устанавливаемый игрой, в противоположность несовершенствуи сумбуру жизни.
Игровоеповедение основывается на временном, ограниченном совершенстве, малейшееотклонение от которого расстраивает игру, лишает ее собственного характера иобесценивает.
Специфичностьигрового поведения становится очевидной на примере животных.
Р.Хайнд(1975) выделяет следующие основные этологические признаки игрового поведения:
1)Незавершенные последовательности движений.
Хотядвижения, входящие в игровое поведение, обычно не отличаются от тех, которыевстречаются у данного вида в ситуациях с иным функциональным содержанием, вигровых ситуациях последовательности движений часто бывают незавершенными,например, садки без интромиссий у детенышей макак-резусов.
2)Выработка новых комплексов движений.
Случайновырабатываются новые движения, специфичные для игровой ситуации и не имеющиефункционального значения помимо нее.
3)Смешение функционально различных типов поведения.
Комплексыдвижений, относящиеся к другим типам поведения, часто оказываютсяперетасованными, например, совмещаются элементы агрессивного и половогоповедения.
4)Несоответствие интенсивностей отдельных движений и всей последовательности вцелом.
Принезавершенности последовательности движений некоторые из них, напротив, могутбыть преувеличены по сравнению с нормальной функциональной ситуацией. Частоотдельные движения повторяются много раз подряд, не приводя к следующемуэлементу последовательности. Может быть изменен и порядок появления элементов:те из них, которые в нормальной последовательности появляются позже, при игревозникают раньше и наоборот.
5)На групповые игры другие особи обычно не реагируют серьезно.
Игрепредшествует особый сигнал, например, «игровая мимика» у макак-резусов,указывающий на специфический характер этого поведения.
6)Игровое поведение вызывается самыми разнообразными раздражителями.
Вигре происходит манипуляция предметами, которые при других формах поведения невызывают таких игровых движений.
7)У высших млекопитающих игру молодых животных часто начинает взрослое животное.
Р.Хайндотмечает: "… Игровое поведение не связано с действием устойчивыхмотивационных факторов… так, элементы агрессивного и полового поведениямогут появляться, когда животное не испытывает ни агрессивного, ни половогопобуждения. Игровое поведение может прекратиться, не достигнув«завершающей» ситуации. Так, те же попытки садок у молодых обезьянмогут не приводить ни к интромиссиям, ни к эякуляции; вероятно, они ослабеваютв результате выполнения других элементов акта спаривания. С другой стороны,игровое поведение может повторяться много раз подряд, несмотря на то, чтокаждый раз оно приводит к «завершающей» ситуации".
Ваномальном сексуальном поведении, по-видимому, нет ни одного элемента, которомуне мог бы быть подобран этологический аналог. И тем не менее феноменсексуальной трансгрессии является чисто человеческим, так как в своем целостномвиде он остается исключительно специфичным. И поскольку основным, что отличает homosapiens от других видов, является сознание, мы вправе допустить, что именно этоотличие напрямую связано с перверсностью, которая может быть понята толькоизнутри переживания как такового.
Еслиигра есть не что иное как иллюзорная реализация нереализуемых желаний, тоосновным механизмом в игре является воображение, т.е. специфическаячеловеческая форма деятельности сознания (Выготский Л.С., 1996). Точно такжеН.Н.Евреинов (1917) видел в аномальных формах сексуального поведения лишнееподтверждение эгоистической тенденции «театра для себя». Эти сцены узеркала при аутоэротизме — «театр с репертуаром спокойным, весьмаоднообразных и мало внешне содержательных идиллических пантомим. Театр»никому не мешающий". Это как раз тот вид активности, где действие либоокончательно сосредоточивается на внутренних психических процессах воображенияи фантазии, либо подготавливается, вызревает для последующей реализацииизмененной сексуальности. Таким образом, самым важным является то, что данныеформы поведения нередко представляют из себя поведение не просто скрываемые, нои целиком связанное с индивидуальным воображением, т.е. тем, что Евреинов какраз и называл «театром для себя».
Приэтом действие в воображаемом поле, в мнимой ситуации становится возможнымблагодаря тому, что в этой «мыслимой» ситуации поведение определяетсяне непосредственным восприятием вещи (resp.- объекта), а смыслом этой ситуации,что достигается разделением вещи и слова, ее означающего. Последнее,по-видимому, и лежит в основе деперсонификации и символизации, позволяющихразрушить целостность объекта с вычленением необходимых его характеристик,стимулирующих определенные переживания, соответствующие более раннемувозрастному периоду.
Л.С.Выготский(1982), разделяя мнение Е.К.Сеппа и Э.Кречмера, писал: "… те механизмы,которые управляют нашим поведением на ранней ступени развития… не исчезают увзрослого человека вовсе; они включены как вспомогательный исполнительныймеханизм в состав более сложной синтетической функции. Внутри нее они действуютпо другим законам, чем те, которые управляют их самостоятельной жизнью. Нокогда высшая функция почему-либо распадается, сохранившиеся внутри нееподчиненные инстанции эмансипируются и снова начинают действовать по законамсвоей примитивной жизни… Расщепление высшей функции и означает в условном,конечно, смысле как бы возврат к генетически уже оставленной ступениразвития". Подтверждением тому является психопатологическая феноменология.Так, Т.Н.Гордовой (1938) был приведен ряд наблюдений кататимного перехода всодержание состояний нарушенного сознания у эпилептиков детских переживаний,аффективно в свое время насыщенных, потом забытых и позднее неоднократностереотипно продуцируемых только в состояниях неясного сознания с регрессом втот период детства, который соответствовал времени переживания.
Неслучайно и само содержание парафильного поведения, отражающего в первую очередьте структуры сознания и самосознания, формирование которых происходит вопределенных возрастных пределах. Незавершенность становления этих структур, ихнеопределенность и размытость заставляет вновь и вновь обращаться кэкспериментированию с ними в парафильных реализациях.
Этостановится возможным только при условии возврата к тому периоду детскогосознания, в который та или иная проблема развития самосознания не быларазрешена должным образом, т.е. не обыграна в полной мере. Этот регресс кдетскому состоянию сознания достигается примерно тем же путем, которыйиспользуется и при игровом поведении, когда резко разделяются два мира: миробыденный и мир сугубо индивидуальный, не только от взрослых и соответствующихтабу независимый, но и построенный по своим особым внутренним законам, отличнымот законов внутреннего мира взрослых. При этом характерное поведение исоответствующие иллюзии сохраняются лишь до тех пор, пока длится игроваяситуация, по ее завершению меняется не только поведение, но и восприятие тех жесамых предметов.
Поэтомувсе вышеописанное своеобразие феноменологии парафильного поведения, возможно,не имело бы особого смысла, если бы не касалось впрямую состояния высшихпсихических функций. Дело в том, что структурам поведения соответствуют иструктуры сознания (Берлянд И.Е.,1992), не только создающие качественносвоеобразный игровой мир парафильного действа, но прежде всего — его основу ввиде особого состояния сознания с его диссоциацией.
Психологическиммеханизмом диссоциации представляется дезидентификация. В рамках психосинтезабыла предложена своеобразная формулировка, описывающая роль идентификации врегуляции поведения и эмоций: «над нами доминирует все, с чем»Я" идентифицирует себя, мы можем контролировать все то, с чем«Я» себя дезидентифицировало" (Assagioli R.,1985). По сути, этопринцип превращения эгосинтонии в эгодистонию, и, вероятно, он лежит в основетакого вида психологической защиты как проекция, с одной стороны, с другой — воснове таких психопатологических феноменов, как непроизвольность,аспонтанность, отчужденность, насильственность и овладение (по мере нарастаниястепени дезидентификации).
R.Assagioli(1985) выделяет такие виды самоидентификации, как доминантная — отождествлениесебя с наибольшей ценностью или c доминирующей функцией, и ролевая — отождествление с социальной ролью. По его мнению, эти виды самоидентификацииимеют отрицательные последствия:
1)индивид не знает и не реализует себя на самом деле;
2)идентификация с одной частью личности исключает или значительно уменьшаетспособность к самоидентификации с другими частями личности
3)сам жизненный процесс делает поддержание этих самоидентификаций невозможным,так как меняет ресурсы личности.
Методика«дезидентификации», предлагаемая R.Assagioli, является иллюстрациейвозможности идентификации человека только, к примеру, с эмоциональной сферойэталона или с его мышлением. Подобные «парциальные» идентификацииможно представить в виде появления и обособления субличностей, связанных снерешенными конфликтами на разных стадиях развития (Assagioli R.,1985) сфиксацией онтогенетически ранних форм поведения (регрессия). Определенный круг нерешенныхидентификационных проблем характерен и для лиц с парафилиями.
Э.Бадентэр(1995) считает, что становление мужской идентичности идет через отрицание идифференциацию, когда мужчина убеждается сам и убеждает других, что он — неребенок, не женщина, не гомосексуалист. Хотя последнее отрицание представляетсяискусственным, любопытно отметить совпадение дихотомий деперсонификации ипредлагаемых стадий онтогенеза идентичности.
Предлагаемыев гл.4 два механизма идентификации с объектом: — с его эмоциональным состояниеми с его определенными характеристиками — не альтернативны, это идентификация с«измененным», как бы неполным объектом.
Завершающимэтапом идентификации, по А.И.Белкину (1972), является выбор референтной группы.Изучение лиц с парафилиями показывает, что у них такая группа либо отсутствуети поведение представляет из себя ее поиск, либо на подсознательном уровневыбрана группа противоположного биологического пола, что выражается впредпочтении общения с женщинами.
Второйнерешенной в онтогенезе проблемой для таких лиц является готовность кэмоциональному сопереживанию с эталоном. Очевидно, один из путей блокированиярешения этой проблемы является дефект эмпатии у подобных индивидов.
Длялиц с парафилиями также характерным нарушением является отсутствие разведенияобъекта референции (эталона) и объекта сексуального влечения. На языкепсихологов этот феномен описывается как близость идеального объектасексуального влечения (предпочитаемого партнера) и идеального «Я». Всексологическом аспекте это выражается в интенсивности аутоэротическогокомпонента либидо.
Четвертаяпроблема связана с процессом дистинкции — отвержения, негативизациипротивоположного пола, которая в норме предшествует первой фазе идентификации — выбору эталона. Нарушение этого процесса, очевидно, связано с подсознательнойфиксацией негативного образа своего пола, характерного для определенного этапапсихосексуального развития у мальчиков (Каган В.Е., 1992).
Однакоданные особенности означают не просто актуализацию инфантильных форм активности.Такие элементы, как спонтанность крайне эмоционально насыщенного поведения сжесткой предметной фиксацией, исчезновением критического «взгляда состороны» и потерей ощущения собственной индивидуальности и ликвидациейграницы между воображаемым миром и социальной действительностью, характерныедля аутистической игры (Спиваковская А.С., 1980), позволяют отнести этоповедение к патологическим вариантам.
Констатацияприведенных объектных искажений позволяет взглянуть на парафильное поведениекак на один из вариантов патологического игрового поведения. А.С.Спиваковская(1980) приводит несколько признаков нарушения формирования адекватныхпредставлений о функциональных свойствах предметов при аутистической игре:
а)формальность замещения;
б)расширение диапазона возможных заместителей;
в)замещение при грубом упрощении операции, редукции многих звеньев, часто минуяее;
г)опора лишь на одно из внешних свойств;
д)использование предметов, не совпадающих с замещаемыми ни по физическим, ни пофункциональным свойствам, выбираемых по сходству в разнообразных физическихэффектах, которые достигаются при манипулировании предметами;
е)выбор заместителей по общему перцептивному сходству с замещаемым предметом пригрубом расхождении физических и функциональных свойств.
Втесной связи с эволюционно-биологическим подходом находится развитиедизонтогенетической концепции, рассматривающей в качестве основногопатогенетического механизма психический дизонтогенез как следствие нарушениясозревания структур и функциональных систем головного мозга. В рамках этойконцепции, наряду с различными типами ретардации и асинхронии, значительноеместо занимает механизм высвобождения и фиксации более ранних онтогенетическихформ нервно-психического реагирования, при которых могут проявиться моделиповедения, свойственные детству и подавляемые с возрастом (Ковалев В.В.,1985).
М.Gross,Е.Charnov (1980), изучая половое поведение ушастого окуня, описали следующиетипы самцов:
1)«заботливые» — строят и охраняют гнезда, оплодотворяют икру, заботятсяо мальках;
2)«воришки» — после того, как самка отнерестится, быстро проникают вгнездо и оплодотворяют часть икры;
3)«спутники» — окраской и поведением имитируют самку. Авторыустановили, что третий вид самцов характеризуется отсутствием территориальногоповедения, заботы о потомстве. Они считают, что «паразитические»стратегии второго и третьего вида самцов связаны с их ранним половымсозреванием — до 2 лет, в то время как первый тип не имеет репродуктивнойактивности до 7 лет.
Приведенныйпример говорит о том, что темп созревания (скорость онтогенеза) связан сособенностями полового поведения. Кроме этого, очевидно, что сохранение вэволюции первого типа поведения более целесообразно, поэтому задержка развитиявсегда будет достаточно распространена в популяции. В связи с этим уместновспомнить точку зрения L.Bolk (1926), который полагал возможным говорить обэволюционной тенденции к неотенизации человека, т. е. «сохранению увзрослого организма черт детства». Интересно, что есть примеры, показывающиеиспользование этой тенденции при адаптации организмов: так, известен паразитличинок мучного хрущака Nosema, который выделяет аналог ювенильного гормона,поддерживающего личиночное состояние «хозяина».
В.П.Самохвалов (1994) считает, что имеется соответствие этологических механизмовмеханизмам психического дизонтогенеза, выделенным В.В.Ковалевым (1979). Так,понятие «задержки» соответствует понятию ослабления вследствиенеразвитости в онтогенезе конкретных форм поведения; механизм регресса прямосовпадает с одноименным этологическим понятием; для асинхронии развитияхарактерны переадресация и смещение.
Вэтом плане смена объекта сексуального поведения может рассматриваться какпереадресация. Фиксация смещения, наблюдаемая в психопатологии, выражается в видесверхценных и навязчивых идей и стереотипий. При аффективных психопатияхвысокий уровень агрессии может смещаться в сексуальные правонарушения. Чеминтенсивнее фактор смещения, тем глубже регресс, а регрессивное поведениевсегда менее видоспецифично, чем предваряющее его.
2 Филогенетический регресс
Сэтих позиций само по себе содержание парафильного поведения, представляющеесяиногда столь причудливым, уже не кажется неожиданным, а является закономернымотражением все того же филогенетического регресса психосексуальности ипроисходит в полном соответствии с этологической моделью.
К.Фройнд(1988), исходя из общих закономерностей прекопулятивного поведения животных ичеловека, предложил для понимания парафилий теорию расстройств ухаживания,согласно которой причины аномального полового поведения коренятся в нарушенияхсексуального прекоитального взаимодействия. Она исходит из положения, чтообычное сексуальное взаимодействие представляет собой непрерывнуюпоследовательность четырех сменяющих друг друга фаз. Первая заключается ввыборе потенциального партнера и ограничивается его визуальным изучением.Вторая — претактильного взаимодействия — включает принятие соответствующейпозы, улыбку и вербальную коммуникацию. Третья фаза включает тактильноевзаимодействие, и четвертая — генитальную связь. В свете этой теории каждаяаномалия сексуального поведения может быть рассмотрена как преувеличение илиискажение одной из четырех нормальных фаз.
КонцепцияФройнда вряд ли может рассматриваться в качестве исчерпывающей теорииформирования парафилий и в том числе садизма. Объясняя в лучшем случае одну изхарактерных черт парафильного поведения, а именно — предпочтение анонимноговзаимодействия с жертвами и трудности гетеросексуального сближения, эта теорияне может прояснить причины возникновения этих нарушений самих по себе.
Этологическаямодель скорее указывает на аналогии парафилий с социогенитальным поведениемживотных, а следовательно, и на механизм формирования этих аномальных вариацийповедения, представляющих собой фиксацию раннихонтогенетических/филогенетических стереотипов либо регрессивный возврат к ним,определяя содержательные трансформации сексуального поведения.
2.1 Воспроизведение социогенитальных форм видовогоповедения
Наиболеепоказательны работы, содержащие примеры поведения, сходного сэксгибиционистским, у самцов обезьян, в целом свидетельствующие о том, чтогенитальная эрекция может быть связана с иными аффективными состояниями, нежелитолько сексуальное.
Уприматов эксгибиция может быть частью игры, предваряющей копуляцию. Обезьянысаймири показывают эрегированный половой член не только при ухаживании, но ипри агрессии, приветствии и перед собственным отражением в зеркале (PloogD.W.,1966). W.Wickler (1967) описал караульных павианов и зеленых обезьян,которым эрегированный пенис служит сигналом тревоги для других особей,предостерегая их от вторжения. Если подходит незнакомый член рода, емудемонстрируется эрекция. Гамадрилы в тех же целях используют ослабленный пенис.У некоторых этих родов наблюдались анатомические изменения, когда пенисстановился особенно ярко окрашенным, что повышает его сигнальную ценность.R.E.Miller и J.H.Banks (1962) утверждают, что демонстрация эрегированногопениса является агрессивной, тогда как представление ослабленного пениса — успокаивающей реакцией, хотя иногда и ослабленный, и эрегированный пенис уразличных родов используется как предостережение. У людей сходные тенденциинаблюдаются у первобытных племен и лежат в основе некоторых ритуаловсовокупления, все более и более замаскированных по мере возрастанияискушенности культуры (Roper P.,1966).
Вживотном мире существуют примеры прямого сексуального насилия. Эти случаиописываются под названием принудительной копуляции (Мак-Фарленд Д., 1988). Так,самец скорпионовой мухи во время ухаживания обычно приносит самке свадебныйподарок, чаще всего это мертвое насекомое, вытащенное из тенет паука. Копуляцияпроисходит, пока самка ест подарок. Иногда же самец принуждает самку ккопуляции и без подарка. В этом случае он оказывается в выигрыше, поскольку емуне нужно рисковать во время поисков подарка. Однако степень успешностипринудительного спаривания невелика, поэтому к такой стратегии насекомыеприбегают в крайнем случае.
Хотясексуальная агрессия сравнительно редка среди человекообразных обезьян, естьнесколько наблюдений подобного поведения. Так, имеются случаи, когда дикиешимпанзе загоняют самок на деревья, с которых те не могут убежать.Исследователи также указывают, что поведенческий репертуар ухаживания ушимпанзе включает ряд элементов, свойственных агрессивным проявлениям. Однакочаще всего агрессивное сексуальное поведение обнаруживают молодые самцы.
Известныпримеры полового поведения, сочетающегося у животных с причинением боли. Наодин из таких примеров ссылался еще Р.Краффт-Эбинг, который при анализесадомазохизма приводил наблюдение одного из представителей низшего животногомира, у которого в «любовном луке» — острой известковой палочке,скрытой в особой пазухе живота, но выступающей наружу при совокуплении, содержитсяраздражающий половой орган, являющийся одновременно болевым возбудителем.Причиняют своим сексуальным партнерам страдания и самцы норки. В 1891 годуамериканский ученый Кирнан попытался объяснить садизм, исходя из воззрений наконъюгацию (половой акт некоторых низших животных) как на акт каннибализма споглощением партнера. К этому он присоединил известные факты поведения раков,которые при половых сношениях откусывают друг у друга части тела. Самки пауковв подобных случаях откусывают голову у самцов, были известны и другие«садистические» акты животных по отношению к участникам совокупления.Сравнивая эти проявления с садистическим поведением у людей, он, считая, чтополовой голод и половое влечение в основе идентичны, заявлял, что половойканнибализм низших животных имеет место и у высших, в том числе у человека, ичто садизм представляет явление атавизма.
П.Б.Ганнушкин(1964), цитируя Ломброзо, прямо называет садизмом такие примеры поведенияживотных, как злобность верблюда, который в период течки кусает всех особейсвоего вида; убийство в Гамбургском зоологическом саду самцом кенгуру самки идетенышей во время вспышки полового возбуждения; кенара, который часто вподобных случаях разрушает собственное гнездо и разбивает яйца, убивает самку идля его укрощения необходимо дать ему двух; самок пауков некоторых пород, болеекрупных, чем самцы, которые втягивают в паутину самца и убивают его послеспаривания.
Еслисогласиться, что поведенческий паттерн ухаживания сформировался путем ритуальнозафиксированного переориентирования из поведенческого акта, которыймотивируется внутривидовой агрессией (Лоренц К.,1994), тоагрессивно-садистическое поведение логично представить как крайний вариантобнажения архаичных механизмов.
Ктому же кругу относится и поведение доминирования и иерархии. Р.Докинз (1993),объясняя исчезновение os penis в эволюции, считает, что эрекция, которая пришлаей на смену, является не только показателем здоровья, но и статуса самца виерархической группе. По-видимому, этим объясняется ценность эрекции во многихчеловеческих культурах. Он приводит пример рассматриваемого поведения: самецсверчка начинает чаще ухаживать за самками, если недавно вышел победителем вдраке с другим самцом, и называет этот феномен " эффект герцога Мальборо",исходя из записи в дневнике герцогини: " его светлость вернулся сегодня свойны и, не снимая сапог, дважды доставил мне удовольствие".
Данныйвид поведения является базисным для формирования гиперролевого поведения исадизма, всякой сексуальной агрессии вообще, в том числе и изнасилования(возможно, кроме группового, где решающую роль может играть растормаживаниеимитационных механизмов). Представляется, что он является наиболеераспространенным способом компенсации внутрипсихического конфликта, наблюдающегосяпри расстройствах половой идентичности. Часто наблюдаемое у лиц с парафилиямисочетание аутоагрессии (нанесение самоповреждений) и агрессии и, как частныйслучай, садистических и мазохистических тенденций, заставляет предполагатьналичие у таких индивидов рассогласования социального и биологического рангов.Как частный случай аутоагрессии может рассматриваться «рискующее»поведение, тесно связанное с сексуальным возбуждением.
Вработе D.E.Davis (1958), который изучал поведение домовых мышей, было показано,что при низкой плотности популяции преобладает территориальное поведение, аувеличение плотности ведет к усилению иерархического. Исходя из этого, можноожидать, что среди форм парафильного поведения в городах будут преобладатьагрессивно-садистические, связанные с насилием, а в сельской местности болеемягкие — эксгибиционизм, фетишизм.
2.2 Выбор объекта по внешним признакам
Внешниепризнаки объекта, являющиеся стимулами для запуска определенного, в частностисексуального, поведения, в этологии определяются как релизеры.
Н.Тинберген(1993) считал источниками релизеров движения намерения и смещенную активность,которые анализируются ниже.
Помнению D.Morris (1969), прямохождение человека в связи с экспонированиеминдивидами друг другу фронтальной части тела привело к тому, что релизерысексуального поведения, служащие для опознавания пола и взаимных сексуальныхдемонстраций, переместились вперед. У самок обезьян релизеры расположены вано-генитальной области, поэтому он считает, что грудь женщины имитируетягодицы предчеловека, губы-половую щель. В связи с этим можно предполагать, чтотакие формы сексуальных контактов, как анальный коитус и фелляция, наряду сэротизирующим воздействием ягодиц являются в какой-то степени архаизмами и ихпредпочтение может отражать известный регресс сексуального поведения.
Представляютинтерес, в частности, особенности восприятия цвета и внешнего облика другогочеловека и изменения восприятия его субъективности.
I.Ц в е т. I.Eibl-Eibesfeldt (1995) отмечает, что основные цвета воспринимаютсявсеми народами одинаково. Очевидно, это имеет биологическую основу, отраженнуюв теории Э.Геринга об оппонентных цветовых парах (черный — белый, красный — зеленый, желтый — синий), которая нашла подтверждение на нейроанатомическомуровне. Красный цвет особенно привлекателен, хотя иногда вселяет тревогу (этоцвет многих сьедобных плодов, с другой стороны, это цвет крови).
Частовстречающимся релизером (запускающим стимулом) сексуального поведения являетсякрасный цвет (губы, ногти). Известен факт красного окрашивания ано-генитальнойобласти самок обезьян в рецептивном периоде. Безусловность этого стимулаподтверждается примером — описано возникновение эякуляции у быка при видекрасного цвета столба (но не в крытом помещении). По-видимому, похожимдействием, по крайней мере, в отношении к человеку, обладает и черный цвет.
Сочетание«белое, красное, черное» «представляет архетип человека какпроцесс переживания наслаждения и боли » (Тернер В., 1983). В алхимическойтрадиции и культуре народности ндембу эти цвета означают: белый — жизнь,женское; красный — мужское, кровь, агрессивность; черный — соединение мужскогои женского, смерть, зло, половое влечение (Яньшин П.В., 1996).
В.Ф.Петренко(1983) выделяет денотативные — предметно-отнесенные, и коннотативные — эмоционально-отнесенные (эмоционально-синестетические) компоненты визуальногообраза. Коннотативные значения не усваиваются в онтогенезе, а основаны нагенетически фиксированном механизме синестезий — глубинных механизмов сознания,оперирующих на допредметном уровне репрезентации обьекта и осуществляющихзакономерную трансформацию содержания одной перцептивной модальности в формулюбой другой модальности. Предполагается, что существует некий универсальныйсловарь или трансформационный код перешифровки языка одной модальности на языкдругой — вот почему в жесте, рисунке, движении, звуке или цвете выражается однои то же содержание. Именно механизм синестезий должен рассматриваться какобеспечивающий на начальных этапах формирования образа голографическийизоморфизм внешнего мира и образа восприятия. Возможно, что синестезии — архетипические структуры категоризации сознания и имеют видовую принадлежность.Механизм синестезий лежит в основе метафорообразования, представлений ифантазии.
Однакоописанные выше у лиц с парафилиями необычные реакции на вид крови — отвозбуждения, иногда сексуального, а чаще — недифференцированно-агрессивного,до тошноты и слабости, заставляют задуматься о нарушении либо механизмовперекодировки, либо о существовании у таких лиц измененных синестезий.
J.Grinder& R.Bandler (1975) сформулировали понятие «нечетких функций», подкоторым они понимали любое моделирование, осуществляемое в условиях, когдамодальность входного или выходного канала отличается от модальности репрезентативнойсистемы, вместе с которой он применяется. В психофизиологии этому соответствуетпонятие «синестезия», характеризующее взаимодействия анализаторов.Нарушения взаимодействия анализаторов при психических расстройствах, вчастности, при поражении гипоталамуса, были рассмотрены И.М.Фейгенбергом(1975). Г.Е.Введенский (1990) подчеркивал сходство клинической картины исходныхгаллюцинаторно-параноидных состояний при шизофрении с особенностями очаговыхпоражений головного мозга у неправоруких именно в плане нарушенийвзаимодействия анализаторов, что, возможно, обусловлено искажениемвзаимоотношений полушарий мозга, проявляющемся, в частности, снижением степенифункциональной асимметрии.
J.Grinder,R.Bandler (1975) считают, что такие сочетания различных ведущих ирепрезентативных систем, как визуально-кинестетическое,аудиально-кинестетическое формируются в раннем возрасте, усиливаются пристрессах и связаны с положением тела. Вербально они могут проявляться в формевысказываний типа «вижу-чувствую», «слышу-чувствую»,которые авторы назвали «комплексными эквивалентностями» и сравнивалипо значению для организации восприятия с «опережающими обратнымибиологическими связями». В качестве примера они приводят выражение«вижу кровь-чувствую возбуждение», которое может отражать один измеханизмов формирования садизма. Есть данные, что подобный механизм действует ипри формировании невротических синдромов, так, И.В.Родштат (1979) выявилнарушение вероятностного прогнозирования и трансформации знаковых систем (визуализациислова в образ) при неврозах.
Существуюти другие точки зрения. D.Gordon (1979) подчеркивает, что понятие репрезентациив сознании означает не только селективное внимание к какой-либо модальности, нои придание значения стимулу, осуществляющееся через корреляцию перцептуальногоопыта. Он считает, что паттерны синестезий могут быть генетически обусловлены,сформированы культурально и определяться биологическими особенностями и прошлымопытом индивида. Таким образом, нечеткие функции (комплексные эквивалентности)следует рассматривать как обычный психологический механизм, набор же такихнечетких функций у данного индивида будет в определенной степени уникален засчет уникальности его прошлого опыта.
II.Л и ц о. В ряде работ выявлена положительная корреляция междупривлекательностью женщины и выраженностью у нее неонатальных (т.е.свойственныхноворожденному) признаков, таких, как большие глаза, небольшой нос и маленькийподбородок (Cunningham M.,1986), маленький рот (Fauss R.,1988). В связи с этимI.Eibl-Eibesfeldt (1995) замечает, что мужчинам нравятся женщины, сочетающиеполноценные половые признаки зрелой самки с детоподобным личиком. По егомнению, такой «педоморфизм» включает защитное, покровительственноеповедение. Возможно, этот механизм играет значительную роль в патогенезепедофилии,
Важностьанализа стимулов, запускающих сексуальное поведение, наиболее яркоиллюстрируется существованием такого вида парафилий, как фетишизм. Фетишемможет быть не только часть одежды, обувь, но и другие признаки. При этом, посути, наблюдается регрессия либидо на стадию «частичных влечений»(Фрейд З.,1905) или сокращение числа стимулов, вызвавших первоначальную реакциюкак признак автономности комплекса фиксированных движений, о чем будетговориться ниже.
Основойдля восприятия отдельных признаков объекта служат, очевидно, особенностипсихической деятельности у лиц с аутизмом, отмеченные В.Е.Каганом (1981):зрительное внимание избирательно или фрагментарно, запоминаются также фрагментызрительных образов, с фиксацией малозначащих предметов и деталей ситуации.Нейропсихологическое исследование подтверждает сохранение у лиц с парафилиямиподобной избирательности внимания и фрагментации зрительного восприятия.
III.Д е п е р с о н и ф и к а ц и я. Из этологических аналогов уместно упомянуть одвух феноменах. «Замирание» у некоторых видов животных может служитьсигналом запуска копулятивной активности (Синьоре Ж.-П., 1993), и неподвижныйпредмет подходящих размеров используется для сбора спермы. Другой примеркасается уже области патологии. В литературе приводятся описания различныхнарушений полового поведения у котов с повреждением амигдалы. Такие животныепытались спариваться с представителями не только своего пола, но и другихвидов, с неодушевленными предметами, вплоть до цепного спаривания, при которомживотное пыталось спариться с задним из пары уже копулирующих животных(Schreiner L. et al.,1953). W.Hagamen et al. (1963) описали то же поведение унеоперированных котов, привыкших к спариванию с самкой в определенномпомещении, что свидетельствует о принципиальной возможности запуска подобногоповедения другими стимулами.
Можнопредполагать участие в генезе данного феномена, кроме амигдалы, височной долиправого полушария, в которой у приматов обнаружены группы высокоспециализированныхнейронов, отвечающих за лицевой гнозис. Несомненна роль фрагментарностивосприятия и нарушений зрительной памяти.
Напсихологическом уровне «деперсонифицированный» характер восприятиядругого человека при педофилии проявляется в нечеткости восприятияполовозрастных особенностей объекта, при некрофилии в рисуночных методиках — изображением людей, в прямом смысле лишенных одушевленности или признаковжизни.
Ликвидациявышеупомянутых характеристик объекта, очевидно, повышает возможность проекцииособенностей субъекта на объект и идентификации с ним. По отношению к субъектудеперсонификация предстает как парциальная дезидентификация.
Отописанного феномена следует отличать деперсонификацию как психологическиймеханизм, когда нивелирование образа достигается его упрощением и сведением ккакой-либо одиночной функции («вероломный враг»), при этомзадействован только уровень категориального обобщения.
Приведенныесуждения нисколько не отменяют ту же дизонтогенетическую концепцию, описывающуюконкретный механизм формирования парафилий. Примеры ювенильного поведения увзрослых животных позволили сделать вывод, что у них сохраняются, хотя и вскрытом виде, механизмы, контролирующие эти формы активности, и что они вновьстановятся актуальными, когда возникают препятствия при осуществленииповеденческого акта, характерного для поведения взрослого. По-видимому, сам посебе регресс и следующее за ним первоначально воспроизведение конкретногоповеденческого рисунка не происходят случайно. Собственно, регресс возвращает копределенному чувствительному периоду онтогенеза, ознаменованному некимпервособытием, которое воспроизводит хотя и реликтовые, но сложные формыиндивидуального поведения. Последние могут импринтироваться в силу соответствияпредрасположения индивида к определенному мотивационному научению,существования унаследованной реакции на заучиваемую стимуляцию (Вальдман А.В.,Пошивалов В.П., 1984), и, следовательно — их приемлемости среди иныхконкурентных раздражителей. Во многих случаях удается выявить и описатьнекоторые характерные черты данного первособытия: незавершенность действия,которому обычно сопутствуют интенсивные и эмоционально контрастные, смешанныеаффективные состояния. Предлагавшиеся различными авторами концепциионтогенетического возврата апеллировали к утере сексуальным поведениемдифференциации (ассимиляции). По мере перехода от онтогенетически значимого кфилогенетически активируемому происходит утеря дифференциации переживаний с ихсменой на внеличностные, архаичные и потому безотчетные и непроизвольныеаффекты. Последние при этом могут совершенно не соответствовать осознаваемымпобуждениям и потому восприниматься как абсолютно чуждые, насильственныеобразования. В целом нетрудно усмотреть близость этой аргументации и терминологиис теорией Джексона о диссолюции как нарушении дифференцировки с нисхождением кболее примитивным психическим структурам и их расторможением, вырастающим догиперфункции.
Изсказанного понятно, что на определенном уровне регрессии психологические механизмыне действуют, и паттерн аномального сексуального поведения может обьяснятьсятолько с этологической точки зрения. Это означает, что личность и сознаниеиндивида не участвуют (или их роль минимальна) в регуляции такого поведения,оно подчиняется общебиологическим, видовым закономерностям, и составление«психологических портретов» подобных людей сводится к описанию типовличностей, при которых возможность произвольной регуляции поведенияминимизируется. В клинике парафилий заметно, что число личностных радикалов,при которых наблюдается аномальное сексуальное поведение, достаточно ограниченои в основном исчерпывается шизоидным, истероидным и эпилептоидным.
3 Полодиморфический регресс
Вданном случае речь идет о характерном для филогенетического и онтогенетическогорегресса воспроизведении фемининного поведения.
Существенно,что происходящее в этих случаях движение происходит в полном соответствии сфилогенетическим и онтогенетическим правилами полового диморфизма, согласнокоторым признак эволюционирует от женской формы к мужской, поскольку вонтогенезе происходит возрастное запаздывание любого признака у женского пола(Геодакян В.А., 1993), причем это касается и симптомокомплекса«маскулинность/фемининность», имеющего закономерную возрастную динамику,вектор которой направлен в сторону дифференциации маскулинности от фемининныхобразований (Кочарян А.С., 1996). Возможно, что именно здесь разгадка половогодиморфизма парафилий, заключающегося в подавляющем преобладании их у мужчин.Хотя указания на случаи девиантного сексуального поведения у женщин и имеются(O'Connor A.A.,1987; Grier P.E., Clark M., Stoner S.B.,1993; Zaviacic M.,1994),они остаются казуистичными. Предлагаемые же объяснения данного факта — например, выведение его из различий интрапсихических механизмов регуляциисамооценки, которая якобы заключается в фокусировании конфликтующих влечений уженщин на репродуктивных аспектах, а не на сексуальности, как у мужчин (BeierK.M.,1995) — констатируют хотя и вероятные, однако, вряд ли фундаментальные патогенетическиеэлементы.
Воснове половой дифференциации лежит принципиальное отличие между мужчинами иженщинами, заключающееся в том, что наследственная норма реакции — т.е.способность генотипа реагировать на изменение Среды у женского пола шире, чем умужского (Геодакян В.А., 1993). Вследствие этого на развитие мальчиковопределяющее влияние оказывает наследственность, а девочек — среда. У мужчинпоэтому должны преобладать биологически детерминированные, т.е. филогенетическиболее старые формы реагирования, тогда как у женщин — социально-детерминированные, что, в конечном счете, и объясняет половойдиморфизм аномального сексуального поведения.
Послевозникновения эволюционной теории Ч.Дарвина появились первые попытки объясненияаномального сексуального поведения с эволюционных позиций. Этому способствовалиобнадеживающие результаты сопоставления сексуального поведения человека иживотных, которые стали подвергаться направленной систематизации. Посколькуотправной точкой при этом являлось основополагающее понимание половогодиморфизма как результата процесса эволюции, первыми обратили на себя вниманиепримеры инвертированного сексуального поведения.
СамЧ.Дарвин высказал мысль о том, что в каждом индивидууме (растении или животном)имеются вторичные половые особенности противоположного пола. В последующем этоположение было развито целым рядом ученых, в том числе Вейсманом, которые,опираясь на факт «скрытого присутствия противоположных половых черт»,утверждали, что бисексуализм — характерный и неотъемлемый признак высшихпозвоночных животных и человека.
Появилисьи конкретные доказательства из мира животных. Так, Kellch (1834) и Perogallo(1863) сообщали о наблюдавшихся ими случаях гомосексуального и бисексуальногоповедения самцов-жуков некоторых пород. A.Maccioli (1883) описывалгомосексуальные проявления у самок и самцов почтовых голубей. При этом самцысовершали гомосексуальные акты даже в присутствии самок. Он расценивал этипроявления как нарушение половой дифференциации в результате половой дегенерации.Он также сообщал о наблюдениях над самцами попугаев, которые при отсутствиисамок в клетке в течение длительного времени совершали друг с другом половыеакты. А.Молль (1897) цитировал описания овец и коз, которые обнаруживалипризнаки психосексуального гермафродитизма и проявляли как гомосексуальные, таки бисексуальные тенденции к особям своего пола.
Очевидно,даже у человека существует морфологическая основа бисексуальности — так,G.Dorner (1978) предполагает наличие одновременно существующих двух реципрокныхнейрофизиологических систем — маскулинной и фемининной, одна из которых обычнонаходится в активном состоянии, а другая — в заторможенном. Как доказательствоэтого может рассматриваться приведенное Ю.А.Кушневым (1990) описание случая«посттравматического» гомосексуализма — возникновениягомосексуального поведения у ранее гетеросексуальной личности после травмычерепа.
P.Milner(1973) подчеркивает, что «с поведенческой точки зрения животные никогда неведут себя исключительно как самки или самцы», а «если характерноедля данного пола поведение наталкивается на какое-либо препятствие, то можетпроявиться поведение, свойственное другому полу „(Morris D.,1955).
Дляконфликтных ситуаций у животных характерны некоторые типы половой инверсии. Этиявления обычно объясняют тем, что половое возбуждение у животных обоих половусиливает тенденцию демонстрировать типичные акты полового поведения,характерного как для самцов, так и для самок, однако у самцов преобладаютпервые реакции, а у самок — вторые. Причем проявления инверсии могут касатьсяне только полового, но и иных форм поведения. Так, у самок мышей и многихдругих видов млекопитающих наблюдается положительная корреляция междудоминированием в агрессивных ситуациях и половым поведением, характерным длясамцов (Хайнд Р., 1975).
Вэтологии известно (Новоженов Ю.И.,1991) явление протогении — смены пола вонтогенезе (например, каменные окуни мероу, петрометопон) котороепредставляется как бы эволюционно переходным от гермафродитизма (одновременнойдвуполости) к половому диморфизму. Известны рыбы-губаны, у которых единицасообщества — самец с гаремом из 3-6 самок и несколько неполовозрелых особей.После смерти самца у доминантной самки происходит инверсия пола и она начинаетфункционировать как доминантный самец, при этом генотип самца подвергаетсярекомбинации. У морского окуня пол не определяется хромосомами в моментзачатия, и каждый индивид может выступать в роли и самца, и самки. Данный видобразует моногамные пары, причем партнеры поочередно выступают то в роли самца,то в роли самки, во время нереста у них вырабатывается то икра, то молоки.Пары, в которых роли распределяются неравномерно, обычно распадаются (FischerE.,1980).
Совсемэкзотическим примером является Sacculina — рачок-паразит крабов, которыйизменяет пол молодых самцов-хозяев на женский.
Эволюционныйсмысл описанных фактов может быть представлен в двух аспектах: с одной стороны,инверсия пола выступает как регулятор соотношения полов и числа взрослых, сдругой — достигается выгода, чтобы часть потомства была временно или постоянностерильной (для помощи в гнезде, “рабочие», «солдаты»).
Аналогичныефеномены у человека на психологическом уровне описывал К.Юнг (1993), анализируяотношения между «анимой» и «анимусом» в онтогенезе.
В.Е.Каган(1981) приводит данные, что при аутизме и парааутистических расстройствахсоотношение мальчиков и девочек отличается своебразной динамикой: если припсихических расстройствах вообще это соотношение выравнивается с возрастом, топри начале детского аутизма на 1-ом году оно составляет 1:1, на 2-ом — 2:1, на3-ем — 5:1. В.А.Геодакян (1993), анализируя связь полового диморфизма сфункциональной асимметрией мозга, предполагает существование лиц с ненормальномалым половым диморфизмом. Для них свойствен смешанный тип индивидуальногопрофиля функциональной асимметрии (Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А., 1988),который отражает дисгармоничность функционирования различных мозговых структур(в том числе и относящихся к регуляции полового поведения) как следствиеасинхронии их развития в онтогенезе.
Выявленноеу лиц с парафилиями уменьшение степени асимметрии, подразумевающее усилениемежполушарных связей и более равномерное распределение функционально значимыхрегулирующих центров, ведет к усложнению взаимосвязи когнитивных и аффективныхкомпонентов, участвующих в обеспечении поведенческого акта, его членения ивозможности фиксации на отдельных, в норме — последовательных этапах целостногоповедения. Объяснения своеобразия психопатологии парафильного поведения иособенностей его регуляции, исходящие из представлений о характерных нарушенияхмежполушарного взаимодействия, дополняются также и тесной связью левшества исмешанного профиля асимметрии как с онтогенетическими, так и сфилогенетическими закономерностями полового диморфизма.
Изизложенных фактов ясно, что между выраженностью полового диморфизма иасинхронией развития существует тесная связь. Расстройства половой идентичностиможно расценивать как клинические проявления этой связи.
Такимобразом, проблема влияния фактора пола на аномальное сексуальное поведениеможет быть изложена по-другому. Психологические и психопатологические аспектытакого поведения оказываются связанными не столько с биологическими признакамипола, сколько с его психическими характеристиками, что и вынуждает киспользованию понятия «психического пола». Регресс или фиксация формповедения, выражающиеся в его феминизации, вступают в противоречие с ожидаемымиобществом вследствие биологических признаков индивида, что порождаетнеразрешимый внутрипсихический конфликт.
4 Структурно-динамический регресс поведения
4.1 Клишированность
Такимобразом, для парафилий характерны фиксированные формы аномального сексуальногоповедения, отличительными чертами которых являются следующие особенности(Генетические и эволюционные проблемы психиатрии, 1985):
а)они детерминируются главным образом внутренним состоянием;
б)фиксироваться могут не только врожденные, но и приобретенные в индивидуальномопыте формы поведения;
в)в норме они являются компонентами обычного поведения, становятсяпатологическими либо под действием чрезвычайно сильных раздражителей, либо вслучаях генетически детерминированного чрезвычайно низкого их порога.
Ригидностьи низкий полиморфизм поведения, очевидно, обусловлены механизмом, аналогичнымКФД (Хайнд Р.,1975), выраженный полиморфизм поведения представляет собойпараллельное и последовательное сочетание «движений намерения»,каковые, являясь формой смещенной активности, могут обусловливаться аутохтонно,отражая мотивационный конфликт, в виде «компромиссного поведения»(Andrew R.,1956) — аналог симультанной инконгруэнтности) либо по механизму«разделения времени» между доминантной и субдоминантной активностью(D.Mc-Farland,1988) — аналог секвенциальной инконгруэнтности.
Второепроявление клишированности связано с праксемикой -суммой комплексов поведения,связанных с индивидуальным расстоянием. Описаны особенности измененияпраксемической ориентации и индивидуального расстояния при нарушенияхполоролевого поведения и сексуальной ориентации (Агарков С.Т.,1987). Д.Фаст(1995), ссылаясь на исследования О.Кинцеля, указывает на расширение зоныиндивидуального пространства у лиц с агрессивным поведением, что приводит ктому, что они чаще других воспринимают поведение людей, вторгшихся в него, какугрожающее.
J.Bateson(1972) писал, что «когда человек не в состоянии расшифровать икомментировать сообщения других людей, он похож на саморегулирующуюся систему,лишившуюся своего регуляторного устройства, он обречен двигаться по спирали,совершая постоянные и всегда систематические искажения». Формой выраженияэтих искажений в условиях внутреннего конфликта и представляется агонистическоеповедение.
Подним понимают любое поведение, связанное с конфликтами. К видам агонистическогоповедения относятся комплекс фиксированных действий, движения намерения исмещенная активность.
1)Комплексы фиксированных (стереотипных) движений (КФД)
R.Hinde(1975) описывает характерные признаки КФД:
а)их характер не зависит от внешних раздражителей;
б)их нельзя расчленить на последовательные реакции;
в)они различаются по степени законченности, но не по связи между их элементами,что характерно для «сигнальных» движений, с помощью которыхосуществляются внутривидовые коммуникации;
г)у отдельных особей могут развиться собственные КФД (например, у животных вневоле — тики, причем, чем просторнее клетка, тем реже -Draper W.,1963).
D.McFarlаnd(1988) добавляет, что КФД:
д)генерируются как предсказуемые без обратной связи, что и обусловливаетстереотипность их проявления;
е)есть различие между пусковым и направляющим аспектами стимула (т. е. запускаютодни, а направляют другие).
Какбыло показано в главе 2, в клинике парафилий также можно проследить такуюзакономерность, когда одни стимулы запускают поведение, а другие — направляютили могут прервать стереотип аномального сексуального поведения.
Дляобъяснения причин возникновения поведения в этологии было предложено понятие«специфическая энергия действия» — чем ее больше, тем все менее именее сходные с релизером стимулы запускают КФД, при высоком ее уровнеотмечается его возникновение без всякого стимула -«вакуумнаяактивность». В клинике парафилий подобный феномен квалифицируется какимпульсивность.
Кфункциям КФД относят:
а)ослабление напряжения или беспокойства;
б)модуляция избыточной стимуляции от других источников (Lissavoy V.,1963), т.е.функция «защиты»;
в)источник экстеро- и проприоцептивной стимуляции в условиях изоляции (HindeR.,1975).
Извышеприведенного очевиден вывод об известной универсальности этого механизма:он включается как при сенсорной депривации, так и при перегрузке стимулами (тои другое имеет место при аутизме), обеспечивая функцию эмоциональнойсаморегуляции.
Ю.С.Шевченко(1996) отмечает, что «патологические привычные действия в виде…допубертатной мастурбации имеют общие механизмы возникновения, связанные сфиксацией ранних онтогенетических стереотипов поведения либо с регрессивнымвозвратом к ним под влиянием эндогенных (в том числе наследственных) и (или)экзогенных (психогенных, соматогенных, церебрально-органических)факторов». Он считает, что «стереотипные действия… будучисвязанными с биологическими инстинктами, представляют из себя КФД, реализуютсяв ответ на действие простых пусковых стимулов (релизеров) или их комплексов(дисплеев). Сохранение мотивации стереотипного поведения, несмотря на утрату имприспособительного значения, либо возникновение ее в ответ на неспецифическийзапускающий стимул происходит при патологии и в ситуации стресса».
Клишированностьповедения у лиц с парафилиями позволяет говорить о приближении его по структурек КФД, особенно четко это удается проследить на примере некоторых серийныхсексуальных преступников. В этих случаях связь сексуального поведения сличностью преступника проблематична (причины чего анализируются ниже), поэтомудля клинициста-эксперта представляется значимым вопрос об автономности такогоповедения.
D.Bindra(1959) считает, что автономия стереотипий наблюдается только при следующихусловиях:
1)те или иные раздражители, связанные с данной реакцией, могут стать замещающимисигналами, способными вызвать реакцию в отсутствие факторов, вызывавших еепервоначально;
2)по мере выполнения реакции ее начинает вызывать все меньшее числопервоначальных сигналов, т. е. каждый отдельный сигнал становится эффективным;
3)само выполнение реакции приобретает значение подкрепления.
Онподчеркивает, что в норме:
а)каждое движение или активность создает ситуацию, вызывающую следующее движениеили активность;
б)если имеются причинные факторы, общие для разных реакций, то очередные действиятребуют более высокой интенсивности вызывающих ее факторов, чем предыдущей, иесли интенсивность не повышается, то вновь появляются ранние фазыпоследовательности реакции.
Извышеизложенного следует несколько выводов:
1)по мере реализации (повторения) паттернов аномального сексуального поведениябудет все больше утрачиваться психологически понятная связь с первичновызвавшей этот паттерн ситуацией;
2)должно соблюдаться повышение интенсивности воздействующих факторов (клиническийпример -«рискующее поведение»; реакция испуга у жертвэксгибиционистов и части садистов) — в противном случае поведение прерывается.
Ю.С.Шевченко(1996) отмечает, что «будучи жизненно необходимыми формамивидоспецифического поведения, рассматриваемые КФД закрепляются в филогенезеинтенсивным эмоционально положительным фоном, возникающим при их осуществлении.Последнее служит основой для включения их в социально-видовое поведение(гетерогрумминг как проявление заботы о потомстве или выражение социальныхэмоций по отношению к взрослому сородичу, половому партнеру), а также виндивидуально-специфическое адаптивное поведение (уменьшение боли, страха,ослабление эмоционального стресса за счет получения удовольствия или достижениягипноидного состояния в результате… стимуляции половых органов)».
БарбаройЛекс в статье «Нейробиология ритуального транса» предложен термин«driving behavior» — «вынуждающие формы поведения» (AquiliE., Laughlin C., McManus J., 1979), которым обозначаются поведенческие методывоздействия на состояния сознания, функции которых — «настраивать»ЦНС и снимать накопившиеся раздражения. Они создают чувство облегчения иблагополучия, вызывают состояния экстаза, «пьянящий восторг риска»,чувство единства, целостности.
Подобныеже состояния описываются лицами с аномальным сексуальным поведением послесовершения деликта (убийство, изнасилование трупа). Во многих случаях речь идетдаже не о выраженных подобных состояниях, а о нормализации аффективного фона,что дало возможность А.А.Ткаченко (1994) говорить о функции такого поведения — эмоциональной саморегуляции.
3.2 Смещенная активность
Смещеннаяактивность — это поведение, не связанное ни с одной из конфликтных тенденций,чаще представляет собой наиболее легко вызываемые и наиболее легко выполняемыеповеденческие акты (Hinde R.,1977). Поскольку наиболее легко вызываемыми илегко выполняемыми для любого организма являются прежде всего поисковая(ориентировочная) активность, а также пищевое и половое поведение, чаще всегосмещенная активность внешне может проявляться в формах такого поведения. Таккак регуляция полового поведения в своей основе не отличается от регуляциипищевого (Toates L.,1980), то представляется весьма вероятной ихобусловленность сходными мотивационными состояниями и конфликтами.
D.McFarland(1988) считает, что такая активность часто носит незавершенный или дажесимволический характер и длится недолго по сравнению с обычными действиями.
Длямногих вариантов парафильного поведения характерны внезапное возникновениестремления к реализации либидо, импульсивность, символизм сексуальных действий(например, насильственная фелляция — в плане унижения жертвы, введение вовлагалище карандашей, веточек) или несексуальных (нанесение ножевых ранений вобласть промежности, низа живота) при частой незавершенности действия(отсутствие эякуляции и оргазма), что позволяет говорить о приближении такогоповедения по структуре к смещенной активности.
Кразновидностям смещенной активности относят:
а)переадресованную активность, когда действие направляется на другой, непервоначально подразумевавшийся обьект;
б)регрессию, когда при возникновении препятствия для взрослого поведенияразвивается ювенильная активность.
Помнению А.Н.Корнетова, В.П.Самохвалова и др. (1990), о смещенной активностиможно говорить тогда, когда наблюдается усиление проявления отдельных элементовповедения (или не в том контексте) либо появление необычных для вида элементовповедения. Если же отмечается замещение поведенческой сферы органа,выполняющего функцию и объекта, на который направлено действие, то нужноговорить о замещающей активности.
Исходяиз вышесказанного, обжорство маркиза де Сада, помещенного в Бастилию, как ибулимию, наблюдающуюся у некоторых лиц с парафилиями, а, возможно, и другиевиды аддиктивного поведения (Короленко Ц.П.,1990), отмечающиеся у лиц спарафилиями, следует расценивать как замещающую активность.
Случайныйвыбор жертвы, независимо от характера сексуального поведения — половой акт вобычной форме или девиантные действия — признак переадресованной активности.
3.3 Грумминг
Действия,направленные на себя, рассматриваются в этологии как часть комфортногоповедения. Высокая интенсивность аутогрумминга часто отмечается умужчин-гинекоморфов и гомосексуалов с пассивной ориентацией и сопровождаетсясимптомом «зеркала», однако, как считает В.П.Самохвалов (1993), этоможет расцениваться также и как признак перенесенного в детстве периодадепривации, и фиксированный невротический признак, который в этом случае несопровождается взглядом в зеркало.
Рольмеханизма депривации в раннем детстве в случаях аутистических образованийочевидна, при неврозах, конечно, не происходит такого выраженного вовлечения впатогенез физического «Я», как при расстройствах половой идентичностис последующим формированием аномального сексуального поведения.
Ю.С.Шевченко(1996) считает, что «универсальность рассматриваемых форм поведения,выступающего в качестве средства компенсации неудовлетворенных потребностей,специфического ответа на неспецифический стресс, заключается в независимости ихосуществления от внешних условий, самодостаточности и ограниченнойзацикленности на собственном теле».
3.4 Манипулирование
Психическиздоровые мужчины предпочитают манипулировать предметами, а женщины-одеждой(Самохвалов В.П.,1993). Исходя из этого, трансвестизм, или, в более широкомсмысле термина, кросс-дрессинг, будучи в эволюционном аспекте женской реакцией,также, очевидно, является поведением, позволяющим уменьшить неопределенностьфизического «Я» и снять внутреннее напряжение (частично дезактуализироватьвнутрипсихический конфликт) у лиц с расстройствами половой идентичности. Приэтом трансвестизм двойной роли (переодевание с целью получения психологическогокомфорта) отражает больший сдвиг расстройства идентичности к женскому полюсу, вто время как фетишистский трансвестизм (переодевание с целью получениясексуального возбуждения), по-видимому, отражает больше регрессию с фиксациейна ранних стадиях психосексуального развития, представляя собой сочетаниефетишистских и нарцистических компонентов.
Предпочтениемужчинами более характерных в данной культуре для женской половой роли занятий(уборка, готовка), наблюдающееся в рамках трансформации половой роли, можнорасценивать как аналог подобного поведения при расстройствах половойидентичности. Известны особенности стилистики косметики и одежды, выполняющиероль маркировки некоторых социальных групп (гомосексуалы, садомазохисты), втюрьмах «опущенные» и пассивные гомосексуалы маркируются путемнанесения внешне заметных знаков на лицо.
Выявленноепреобладание у лиц с парафилией действий, лишенных эмоциональной окраски инаправленных на свое тело, представляются связанными с текучестью,трансформированностью «Я». Очевидно, тактильная стимуляция в данномслучае помогает повысить четкость, определенность границ тела. В этологическомаспекте такое поведение расценивается как смещенная активность.
3.5 Движения намерения.
Поддвижениями намерения понимаются начальные стадии комплексов поведения, которыеостаются незавершенными. Поведение, которое состоит из отдельных компонентовконфликтующих тенденций, называется компромиссным, а смешение элементовконфликтных тенденций в позе образует амбивалентную позу.
Представляется,что этот тип поведения лежит в основе амбитендентности. Одно из ее проявлений — симультанная инконгруэнтность, описанная выше. Другой феномен этого круга — навязчивый характер аномального сексуального влечения.
Необходимоподчеркнуть, что КФД, движения намерения и смещенная активность — формыдинамики поведения, которые в реальности не исключают, а дополняют друг друга.Так, внутренняя организация фрагмента поведения может соответствовать КФД, поотношению же к контексту (основному поведению) этот фрагмент может бытьорганизован как смещенная активность.
Попытаемсятеперь в свете сказанного представить последовательность процесса, которыйобозначен как деперсонификация объекта (в приложении к субъекту его правильнобыло бы обозначить как дезидентификация) в виде определенной схемы.
Первымэтапом является случайный выбор объекта (жертвы), о котором субъект ничего незнает, что сводит к минимуму личностность коммуникации. Второй этап — половозрастное нивелирование, когда уже даже биологические, внешние признакидезактуализируются. Третий этап — омертвление объекта, лишение признаков жизни,превращение в предмет. Другими словами, происходит устранение объекта какцелостности, ликвидация его характеристик как отдельно существующего факта. Начетвертом этапе происходит фетишизация, когда актуальными становятся лишьвнешние, отдельные, взятые сами по себе признаки объекта. Наконец, на последнемэтапе происходит замещение фетиша символом, знаком.
Изложеннаяпоследовательность является в известной степени умозрительной, так как вклинической практике проследить ее у одного больного удается в крайне редкихслучаях. Процесс деперсонификации может начаться с любого этапа, однако егонаправленность остается неизменной.
Динамикаизменения активности также подчиняется сходным закономерностям.
Первичнымфеноменом здесь представляется hunting («охота»). Этот вид поведенияпо сути является поисковой, ориентировочной активностью, когда потребность ещене опредмечена. Второй этап — амбитендентность, движения намерения. Он можетдлиться секунды или растягиваться во времени, феноменологически оформляясь вобсессивно-компульсивный характер аномального сексуального влечения. Третийэтап — смещенная активность, организованная внутри как КФД, содержательно этотэтап проявляется либо в деструктивных действиях, либо в сексуальныхманипуляциях с объектом .
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.rusmedserv.com/